– Что, Софья Егоровна, никак, дежурите сегодня?

Он был не прочь поговорить с ней.

– А что поделаешь? – сердито ответила та. – Приходится свои копейки отрабатывать. Другие вон… – Она кивнула на окно. – А ты тут цельный день пылью дыши да по этажам бегай. И все равно всего не переделаешь.

Она привычно провела ладонью по полированной дверце шкафа и сердито покачала головой.

– Вот как знала. Опять Анька пыль не стерла. О, господи. Срам один. За что только людям деньги платят.

И, достав из широкого кармана фартука тряпку, она быстрыми движениями стала протирать шкаф.

– Ну, а как жизнь-то, Софья Егоровна? – спросил Сергей.

– Жизнь-то? Да по-разному. Вот племянника у меня надысь посадили. Ни за что ни про что, я так вам скажу. Одно беззаконие у нас. Выпивши, говорят, был. Ну, а если и выпивши? Дело, значит, какое. Нешто за это сажать позволено?

«Понятно, чего ты пришла, – подумал Сергей, – За племянника хочешь похлопотать».

– А вот других за агромадные дела сперва будто сажают, а потом выпущают, – продолжала Софья Егоровна, усердно вытирая со шкафа пыль. – Чего уж там. Все про то знают. Есть богатые люди. Тыщи не жалеют. Другой раз, конечно, и правильно дают, я так скажу, раз ни за что человека посадили. А умные люди находятся и берут. Кто ж от таких денег откажется? Дурачок только.

«Э, милая, куда это ты переехала?» – удивленно подумал Сергей.

Но та будто и сама почувствовала, что «переехала» не туда. Убрав тряпку и хозяйским взглядом окинув комнату, она уже другим, озабоченным тоном сказала:

– Я чего еще зашла. Днем тут к вам двое приходили, спрашивали. Мужчина и женщина. Говорят, знакомые. А я и не знала, чего сказать. Когда вы, значит, будете. Они номер ваш записали, сказали, звонить будут.

– Записки не оставили?

– Записки? – Она помедлила. – Мне не оставляли. А там кто их знает. Может, Любовь Гавриловне передавали. – И лениво закончила: – Ну ладно. Пойду. Извиняйте.

Она вышла.

Сергей задумчиво посмотрел ей вслед.

Странный, однако, получился разговор. Любовь Гавриловна – это дежурная по этажу. Сергей видел ее совсем недавно, когда брал ключ от своего номера. Она ему ничего не сказала и ничего не передала. Может быть, эти двое приходили, когда она отлучилась, потому они и разговаривали с горничной? Но тогда они не могли и оставить записку дежурной. Кто же такие эти двое? Никаких знакомых у Сергея в Ташкенте нет. Странно…

Он прошелся по комнате и снова подошел к окну. Красного «Москвича» возле гостиницы уже не было.

…Утром Сергей, как всегда, проснулся около семи, без всяких усилий сделал зарядку – легкая рана в боку, почти царапина, уже не мешала ему, – потом принял душ:

Когда он вышел из ванны, то неожиданно увидел из-под двери высовывавшийся белый уголок записки. Он мог поклясться, что, когда проснулся, записки этой под дверью не было.

Сергей осторожно вытянул сложенный вчетверо глянцевый листок, осмотрел его, по-разному поворачивая к свету, потом развернул и прочел: «Возьми большие деньги. Кончай дело. Таксиста убил Рожков Иван. Гашиш достает у знакомых людей в кишлаке. Вот и все. А то будет не очень хорошо. Оставь записку дежурной».

Первым желанием было выглянуть в коридор. Но Сергей удержал себя. Бесполезно. Даже вредно. Во-первых, там уже никого нет. Это ясно. А искать, расспрашивать, суетиться вредно. Тут надо все обдумать.

Сергей перечитал записку. Почерк незнакомый. Адрес Семенова на обрывке газеты был написан другим почерком. Тут даже никакой экспертизы не потребуется. Написано заранее, старательно, без помарок, шариковой ручкой. А главное, неглупо написано. Так, и в самом деле можно закончить расследование, на Рожкове.

Он стоял посреди комнаты в одних трусах, с мокрыми, взъерошенными волосами, перекинув через плечо полотенце.

Итак, ему предлагают взятку и предупреждают, что в противном случае «будет не очень хорошо». Что же это должно означать все? Ну тут, пожалуй, ясно. Они, видимо, испугались. Они поняли, что от Рожкова он придет к ним. Но записка эта означает и кое-что еще. Они знают, что Рожков задержан, что разоблачен Семенов. Откуда они могут все это знать? Круг людей, ведущих дело здесь, в Ташкенте, ограничен и за каждого можно поручиться: Нуриманов, Вальков, Леров, Ибадов. Вот и все. Нет, тут утечки информации быть не может. Хотя… Леров и Ибадов молодые ребята, они могут проговориться случайно или рассказать кому-то из сослуживцев.

Сергей помнил подобный случай. Это было давно, еще в МУРе. Но Козин был случайный человек в розыске, завистливый, самодовольный и мелкий. К тому же он еще влюбился в ту девушку. А ее отец… Да, Козин – это особый случай. Ничего похожего сейчас нет. Ибадов и Леров совсем другие ребята. Правда… Сергей улыбнулся. Они тоже, кажется, влюблены. Особенно Леров. Сергей прекрасно помнил тот вечер у Валькова. Хотя это совсем другое дело. И все же… Это только один, к тому же наименее возможный, источник утечки информации. Какой же другой? Из Борека? Но там Лобанов, там Храмов… Однако там еще и Стукова Нинель…

Сергей вдруг почувствовал легкий озноб. Из раскрытого окна тянуло прохладой… Черт возьми, надо одеться. Он подошел к тумбочке и взглянул на часы. Ну конечно! Он уже опаздывает.

Торопливо одеваясь, Сергей продолжал обдумывать неожиданно возникшую ситуацию. «Оставь записку дежурной». Это надо сделать. Нельзя обрывать возникшую ниточку. Она может оказаться самым коротким путем к цели. Да, это надо использовать и сделать все чисто, чтобы не вызвать никаких подозрений. Поэтому не надо предупреждать дежурную, не надо устанавливать за ней наблюдения. Все это потом. А пока… Он заинтересован. Он, черт возьми, умный человек. Кто же откажется от «больших денег»? Так, кажется, говорила вчера Софья Егоровна. Н% она ли и подложила эту записку? Вполне возможно. По чьей-то просьбе, конечно.

Сергей подошел к окну. Ему почему-то показалось, что у подъезда гостиницы снова должен стоять красный «Москвич». Но «Москвича» там не было. Зато там стояла машина из городского управления и ждала его.

Сергей достал листок бумаги, сел к столу и, секунду подумав, написал: «Все не так просто. Надо встретиться». Затем аккуратно сложил записку, достал из шкафа пиджак и, выходя, внимательно оглядел комнату.

Передавая ключ и записку дежурной по этажу, Сергей сказал:

– Очень вас прошу, если ко мне придут и спросят, не оставлял ли я записку, передайте пожалуйста. Кстати… – Он огляделся. – Я хотел попросить Софью Егоровну… Она здесь?

– Уже сменилась, – ответила дежурная. – А что вы хотели?

– Да так, простирнуть мне кое-что. Давно она сменилась?

– В шесть утра. Вы можете попросить Аню, – любезно предложила дежурная. – Или сдать в нашу, прачечную. Правда, это будет дольше.

– Неважно, – ответил Сергей. – Успею.

«Выходит, записку подложила не она, – подумал Сергей, спускаясь по лестнице. – Странно. Все очень странно».

Приехав в управление, Сергей сразу направился к Нуриманову. В приемной он спросил секретаршу:

– Начальство у себя?

– Да, конечно, – улыбнулась та. – Проходите, пожалуйста. Там свои сотрудники.

У Нуриманова заканчивалась утренняя оперативка. Он кивнул вошедшему Сергею и, словно уловив его нетерпение, коротко объявил:

– Все. Через час, Усманов, зайдите ко мне. Обсудим операцию по рынку. Подготовьте людей, свяжитесь с райотделом: Сабиров, вылетайте в Бухару. Задержание проведете ночью. И чтобы ни одна собака там не тявкнула. А вы, Голиков, в аэропорт. Приметы вам известны. Алексей Макарович, задержитесь. – И повторил: – Все, товарищи.

– Давай заниматься нашим делом, Сергей Павлович.

Сергей подсел к столу и сказал:

– Есть внеочередная информация. Большие деньги мне предлагают. Вот почитайте.

Он положил перед Нуримановым записку.

Тот внимательно ее прочитал и передал Валькову, который уже достал очки.

– Ну, что скажете? – спросил Сергей, когда записка вернулась к нему.

– Грубо работают, – покачал головой Вальков, по привычке вертя в руке очки. – Видно, напуганы. Но тебя засекли.

– Онимного чего засекли, – многозначительно заметил Сергей. – Интересно, как они получат мою ответную записку и как организуют встречу. Вот тогда и посмотрим, грубо они работают или нет.

– Надо ждать, – подтвердил Нуриманов. – Сейчас вмешиваться нельзя. Но надо быть наготове. – Он взглянул на Валькова.

– Да, конечно, – согласился тот. – Ловко они на Рожкова все предлагают повесить. Это можно использовать.

– Рано, – возразил Нуриманов.

– Не сейчас, конечно. Потом. Но пригодится.

– А теперь по делу, – сказал Сергей и обратился к Валькову: – Вот что меня сейчас интересует. Ты, Алексей Макарович, когда расследовал убийство Гусева, зацепился за одну деталь, но потом ушел от нее. Вспомни-ка. В тот день Гусев кому-то объявил, что навсегда «завязывает». И ты проследил час за часом весь его тот день. Помнишь?

– Ясное дело, помню. Объявил он утром, до встречи у рынка с Туляковым. Причем никуда для этого не заходил и не заезжал. Больших стоянок у него не было. И холостяка тоже. А насчет «час за часом», – Вальков вздохнул, – этого не удалось. Мы зафиксировали только его приезд утром в аэропорт. Что было до этого, не знаем. А до этого он мог все кому-то объявить. Хотя бы тому же Рожкову. Тогда тот и решил его убрать. Следуя чьему-то приказу, конечно.

– Нет, – покачал головой Сергей. – С Рожковым он не встречался. Иначе тому не удалось бы потом целый день следить за ним на синей «Волге». Гусев встретился с кем-то другим. Повтори-ка, кто его видел у аэропорта?

– Видел Туляков. Видел Волков. Все его друзья, таксисты. Видела, наконец, та женщина с мальчиком, которых он посадил.

– А что они видели, эти люди?

– Что? Ну, Туляков видел, как Гусев женщину с мальчиком посадил, как за ним Волков отъехал. Волков видел, как Гусев к аэропорту подъехал, как вышел из машины, увидел знакомого, потом как женщину ту на улицу Строителей вез и высадил там.

– Та-ак. Что же это за знакомый был? – спросил Сергей.

Вальков вздохнул:

– Установить не удалось. Волков его самого даже не видел. Тот в машине сидел.

– В какой машине?

– Красный «Москвич», четыреста восьмой,

Сергей насторожился. Опять красный «Москвич»! Значит, это был Юсуф? Все же Юсуф? Да, скорей всего, именно ему объявил Гусев, что «завязывает», Значит, он имел какие-то дела с этой шайкой? Как же попал к ним такой парень, как Гусев? Ведь хороший парень был. И имел друга Карима. И Карим же ездил с Рожковым в Борек. Это, конечно, один и тот же человек. Не он ли затянул Гусева в шайку? И еще Гусев был влюблен в какую-то. Дину, а та, оказывается, любила другого. Вернее, любит. Она-то ведь жива, и тот человек тоже. А Рожков на последнем допросе сказал, когда Сергей изобличил его в убийстве Гусева: «Бабу не поделили». С ходу придумал или проговорился? Не в него ли влюблена, эта Дина? Но в любом случае, если он ее знает, то ее знает и Юсуф. И она их знает.

– О чем думаешь? – спросил Нуриманов.

– Думаю я вот о чем…

Сергей неторопливо, последовательно, сам словно заново все обдумывая и взвешивая, передал ход своих мыслей.

– Да, – согласился Нуриманов. – Верно думаешь. И этот Юсуф очень активная фигура. Не он ли и Борисов, а?

– И не он ли выписывает «Правду Востока» в дом четырнадцать? – добавил Вальков.

– Все может быть, – сказал Сергей. – Надо узнать, как там твои хлопцы работают, каждый по своей линии. А что слышно по линии ГАИ?

– Работают. Выявили первые семнадцать красных «Москвичей». Проверяем владельцев. Пока ничего нет.

– Так-ак. Ну, пошли, потолкуем с твоими хлопцами.

– Давайте, – согласился Нуриманов.

Вальков и Сергей вышли из кабинета.

В коридоре Сергей негромко сказал:

– Обрати внимание, Алексей Макарович. Судя по их записке, произошла утечка информации. А ею здесь, в Ташкенте, обладают только… раз, два, три, четыре, пять человек.

Вальков потер свой высокий, с залысинами лоб и устало прищурился. Он прекрасно понял, кого перечислил Сергей и, помолчав, сдержанно сказал:

– Значит, утечка идет не из Ташкента.

– Тогда из Борска, больше неоткуда. Но там Лобанов.

– Там не один Лобанов.

– Тоже верно, – задумчиво согласился Сергей. – Надо будет ему позвонить. Пусть кое-кого проверит.

В кабинете Валькова они застали Лерова и Ибадова. Молодые сотрудники о чем-то оживленно спорили, но при виде входящего начальства тут же умолкли и поднялись СО своих мест.

– Ну что ж, давайте займемся, – сказал Вальков, усаживаясь к столу и по привычке доставая из верхнего кармана пиджака свои очки. – Докладывайте, кто чего откопал. Ну, давай ты, Мурат.

– У меня Борисов, – недовольно сообщил Ибадов. – Николай Борисов. В Ташкенте их, оказывается, четыреста семнадцать. Это просто ужас, понимаете! Кто из них получил до востребования письмо из Борска, на главном почтампе установить никак нельзя. Нет там такого учета. Я спрашивал. Предъявил паспорт, отдали ему письмо – И все. Следов не остается. Если бы еще заказное было. Тогда распишись, пожалуйста. А так… – Он вдруг лукаво усмехнулся, блеснув черными узкими глазами. – Я опыт сделал, пожалуйста. Взял у соседа паспорт. Старик, понимаете, в очках. И русский. Прихожу на почтамт, сую, пожалуйста, этот паспорт в окошечко, спрашиваю: «Есть письмо?» Девушка на меня даже не посмотрела. Перебрала все письма на букву «эс» – Смирнов его фамилия, соседа, – паспорт вернула, говорит: «Нет вам ничего». Вот, пожалуйста, бдительность. «А Борисову, – говорю, – есть? Товарищ просил узнать». Тоже посмотрела. «Нет», – говорит. Ну и вот, пожалуйста. – Ибадов сокрушенно вздохнул: – Остается четыреста семнадцать Борисовых. Ужас просто. Мне этот Борисов Николай сниться даже начал.

– В каком же это виде, интересно? – улыбнулся Сергей.

– А так, пожалуйста. Шляпа, темные очки, кашне до носа накручено, пальто, перчатки. Идет, палочкой, как слепой, постукивает. Я к нему подхожу, говорю: «Снимите очки, гражданин, никакой вы не слепой». Снимает. Глаз нет, пожалуйста. Ужас просто. А шляпу снял, головы под ней нет. Я больше спать не мог. И первый раз в жизни сон запомнил.

– Уэллса почитай. «Невидимку», – ехидно посоветовал Леров. – Он там как раз такой, без лица и без ничего, одна одежда.

– Зачем читать! Я его сам во сне видел, пожалуйста! – воскликнул Ибадов. – Совсем уснуть не мог, честное слово.

– Плохо, – покачал головой Вальков. – Чем больше Борисовых, тем ты должен быть внимательнее. Нам не во сне, нам наяву надо с ним встретиться. Одного пропустишь, а он, может, тот самый и есть.

– Я так решил. – Ибадов сердито сузил глаза. – Отброшу всех детей до шестнадцати, у кого паспорта еще нет. Всех стариков, которые…

– Стариков нельзя, – вздохнув, возразил Сергей. – У них паспорт можно украсть или попросить. Сам ведь опыт провел. И о каждом Борисове надо узнать, что за человек. И не пропадал ли у него паспорт. Большая работа. – Он посмотрел на Валькова. – Кого-нибудь в помощь тут надо.

– Сам найду! – запальчиво объявил Ибадов. – Через три дня найду, пожалуйста. Раз он мне сниться стал, собака такая. Отец не снится, брат не снится, а он снится! Совсем спать не буду, а найду!

– Ладно, – согласился Вальков. – Два дня еще поработай, а там видно будет, как дело пойдет. – Он повернулся к Лерову: – Ну что у тебя, Гоша?

Громадный Леров пригладил широкой ладонью вьющиеся волосы, : откашлялся и, насупившись, сказал:

– Почтальоном стал. Хоть сумку вешай. Но я, знаете, в одиночку работать не привык. Тут же сеть на весь город надо набросить. Все дома четырнадцать, где «Правду Востока» получают, установить. Шутка? Даже сниться тут нечему, – скупо усмехнулся он.

– Кого же ты привлек? – спросил Вальков, крутя в руке очки. – Инициатива – дело хорошее. Но советоваться с руководством в таких случаях не мешает.

– Нельзя же по всякому пустяку бежать к вам, Алексей Макарович, – хмурясь, возразил Леров.

– Это не пустяк.

– Понятно, что не пустяк.

Лерову явно было неприятно, что начальство делает ему замечание, тем более при Коршунове, к тому же замечание, по его мнению, несправедливое. Не новичок же он в конце концов вроде Ибадова, сам понимает, кого можно привлечь к такой работе. И Сергей в душе согласился с ним, но промолчал.

– Кого же ты привлек? – повторил вопрос Вальков.

– Участковых инспекторов, кого лично знаю, – сдержанно ответил Леров. – Кое с кем пришлось раньше работать.

– Так. И что же?

– Установили пока тридцать семь адресов. Никаких подозрений не вызывают. Продолжаем работу.

– Знакомые фамилии или имела не попадались? – спросил Сергей. – Например, Борисов, Рожков, Трифонов, Гусев, Чуприн или Юсуф, Карим, Дина.

Он перечислил все их быстро, без всякого напряжения, слишком много было связано с каждым из этих имен.

– Всех помню. Но пока не попадались, – все так же сдержанно ответил Леров.

– А знакомые адреса?

– Не попадались.

– Ну что ж, – заключил Вальков, – продолжайте работу.

– Это очень важная работа, – добавил Сергей. – И тут все зависит от внимательности и добросовестности. Обе сети действительно заброшены через весь город. И в конце концов в них непременно попадается то, что нам надо. Главное – не пропустить: И следите, чтобы не утекла информация. Никому не должны быть известны имена, которые я перечислил. Да и все остальное тоже.

Когда Леров и Ибадов ушли, Сергей посмотрел им

– Хорошие у тебя ребятки. Надежные.

– Неплохие, – согласился Вальков.

– Надо только приучать их к самостоятельности» – добавил Сергей. – Пусть сами принимают решения и несут за них ответственность. На порученном участке, конечно.

Вальков суховато кивнул в ответ. Он понял намек.

– А теперь, – предложил Сергей, – давай поищем новые линии работы по этому делу. У меня уже нет сомнений: Гусев каким-то образом попал в шайку. За ним охотился Рожков. Он дружил с Каримом, тоже членом шайки. Наконец, он влюбился в Дину, которая любит другого, и об этом знал Рожков, знал, потому и сказал: «Бабу не поделили».

– Может быть, она любит Рожкова?

– Вряд ли. Что-то непохоже. Он бы так легко об этом не сказал. Но вот Гусев… Он был членом шайки… и вдруг «завязал»… Тогда они решили его убрать…

Сергей задумался.

– Все это вполне возможно, – подтвердил Вальков и добавил: – Может быть, еще раз допросить Рожкова? Он ведь все знает. И эта записка, где они продают его с потрохами, развяжет ему язык.

– Рано его допрашивать. Одной запиской язык ему не развязать. Это преступник опытный. Он понимает, что ему грозит за убийство. И придумал самый подходящий мотив – ревность. И вешать себе на шею еще и участие в какой-то опасной шайке он не будет. Кроме всего прочего, тогда появится совсем другой, куда более тяжкий мотив убийства. Нет, если его не припереть к стенке уликами, он ничего не скажет. А у нас их пока нет. Только записка. Этого мало. И ее надо приберечь. Но вот Гусев… Гусев… Что-то тут есть, черт возьми!

Они еще долго сидели с Вальковым, припоминая и обсуждая каждую деталь, каждый самый мелкий факт в этом запутанном деле.

Потом Сергей говорил с Борском.

На этот раз к телефону подошел Лобанов.

– Привет, старик, – обрадованно произнес он. – Как самочувствие?

– Порядок, порядок. Как твое самочувствие, лучше скажи?

– Отлично! Все просто отлично! – прокричал Лобанов.

– В больнице, говорят, пропадаешь?

– Зачем? Это, старик, уже пройденный этап. – И вдруг, понизив голос, торопливо добавил: – Знаешь, у нее муж действительно врачом был.

– Что значит «был»? – улыбнулся Сергей. – А теперь он кто?

– Теперь тоже. Но прохвостом оказался. Наташа от него ушла. И сына забрала. Ох, какой сын, ты бы видел! Очень перспективный парень, честное слово.

– Ну, ну. Я вижу, у тебя и в самом деле на этом фронте порядок. А вот как на другом, посмотрим. Где Семенов?

– Еще в больнице.

– А Стукова?

– Взята подписка о невыезде. Возбуждено дело.

– Не арестовали?

– Дочь ведь у нее. Да и следствию уже помешать не может. Присматриваем, конечно. Никаких писем, ни каких гостей. Притихла.

– Догадываюсь. Она уже сообщила кому-то сюда, в Ташкент, что арестован Рожков. И насчет брата, видимо, тоже. К счастью, все обернулось нам на пользу.

– Вот как! – Голос Лобанова стал напряженным и злым. – Ну это мы учтем, будь спокоен.

– Да уж постарайтесь. Имей в виду, ей могут звонить из Ташкента.

– Понятно.

Они простились.

Потом Сергей выехал в одно из почтовых отделений к Лерову. Тот по телефону сообщил, что наткнулся на очень подозрительный адрес. Тщательная проверка, однако, заставила отбросить это подозрение.

Вечером Сергей усталый вернулся в гостиницу.

Получая у дежурной ключ от номера, он спросил:

– Я тут оставил записку. За ней приходили?

– Приходили, приходили, – подтвердила та. – Женщина какая-то. Вы ведь не написали, кому именно отдать.

– Не знал, кто придет. Да и неважно, – махнул рукой Сергей. – Получили, и ладно. Спасибо.

Он прошел по коридору к своему номеру и открыл дверь. Зайдя, Сергей внимательно осмотрелся. Нет, как будто никто сюда без него не входил, за исключением горничной, конечно. Ее следы были налицо: чистая пепельница, туфель под кроватью не видно, загнаны к стенке, кресло около стола сдвинуто в сторону.

Тем не менее он выдвинул один за другим ящики письменного стола и убедился, что там все в порядке и даже листок бумаги, как бы случайно положенный так, что его нельзя не сдвинуть, если дотронешься до содержимого ящика, и тот лежит на своем месте. Затем Сергей вытащил чемодан и убедился, что и туда никто не заглядывал.

Он закурил и подошел к окну. Огромная площадь жила своей обычной, шумной, суетливой жизнью. Светились вдали зеркальные окна, ресторана, над ними переплелись в длинном названии разноцветные неоновые трубки. Мелькали огни машин. В окно врывались гудки, урчание моторов, чьи-то возгласы, обрывки музыки… И тонкий аромат роз на подоконнике.

Сергей размышлял. Итак, записка получена. Интересно, что они предпримут дальше. Ведь встретиться же необходимо. Это они понимают. Как же они организуют эту встречу? И как они ее обставят, обезопасят себя? И как поступить ему, когда встреча произойдет? Задержать? Это ничего не даст. Их придется тут же отпустить. Если, конечно, не придет сам Юсуф. Его опознает Трофимов. А других никто не опознает. Например, Карима. Рожков опознавать его не будет, а больше некому. Да, их придется сразу отпустить. И как их задержать? Хорошо, если придет один человек, ну два. А если больше? И встречу они устроят, конечно, внезапно, так, как удобно им. Отказаться? Но тогда все, ниточка будет оборвана. Ну нет. Он все-таки потянет за эту ниточку, а там будет видно, кто на ее конце. И надо быть ко всему готовым, к любой хитрости. Они ведь тоже боятся. Вот, например, позвонит сейчас телефон…

И, словно подслушав его мысли, на столе резко и неприятно зазвонил телефон. Сергей вздрогнул и торопливо подошел к стулу. Надо же, черт возьми!

– Слушаю, – произнес он как можно спокойнее.

– Сергей Павлович? Добрый вечер. Это Мальцева, из газеты. Так вы уже дома?

И Сергей с невольным облегчением ответил:

– Дома. И мы можем встретиться, если хотите. Мой номер триста седьмой.

Он совершенно забыл о звонке этой Мальцевой и потому был с ней сейчас особенно любезен, видимо из чувства раскаяния: обещал и забыл, это уже никуда не годилось.

– Спасибо. Я выезжаю…

Голос женщины, как ив первый раз, звучал энергично, весело, да же обрадовано.

Сергей положил трубку и огляделся. Как будто все в порядке и можно принимать прессу. Интересно, о чем будет спрашивать его эта Мальцева? Зачем он приехал в Ташкент? Или где он родился? Кто его родители? Почему он выбрал такую профессию? М-да.

Сергей, разгуливая по комнате, досадливо закурил и снова подошел к окну. Вид оживленной площади, мелькание огней там неожиданно подействовали на него успокаивающе. «Ладно, – решил он, – как-нибудь выпутаюсь».

В дверь негромко постучали.

Сергей поспешно открыл ее, успев по дороге зажечь свет: в комнате стало уже совсем темно.

На пороге стояла высокая смуглая молодая женщина в легком бежевом платье с коричневой сумкой на длинном ремешке через плечо. Сергей отметил про себя независимый и в то же время смешливый взгляд ее черных глаз.

– Можно? – улыбнувшись, спросила она.

– Да, конечно. Я вас жду, – торопливо сказал Сергей.

Женщина была очень хороша собой, и это невольно сковывало его.

– Присаживайтесь, – сказал он. – Вот на диван. Или к столу. Как вам удобнее.

– Спасибо. Я вот сюда сяду.

Она опустилась на диван возле круглого столика с огромной хрустальной пепельницей посередине.

«Сейчас начнет записывать каждое слово», – с беспокойством подумал Сергей.

– К сожалению, я ничем не могу вас угостить, – вдруг сказал он, сам огорченный этим откровением.

– Ну что вы! – засмеялась Мальцева. Имейте в виду, во-первых, это вы у нас в гостях. А во-вторых, я пришла по делу. Кстати, меня зовут Алла Георгиевна, это если вы захотите обратиться ко мне по имени.

– Наверное, захочу, – улыбнулся Сергей.

– А вы раньше бывали у нас в Ташкенте?

– Нет, и очень жалею.

– Как же так? – удивилась Мальцева – Вам же много приходится ездить.

– Немало. И где только не побывал! Вот вы знаете, например, такой город…

Сергей незаметно втянулся в разговор и скоро сам увлекся, рассказывая о городах, где довелось ему побывать и где, оказывается, не бывала его собеседница. А заодно он невольно рассказывал и о делах, которые привели его туда. Дела, как всегда, были сложные и запутанные.

Но вдруг, осекшись на полуслове, Сергей смущенно сказал:

– Я пожалуй, напрасно вам все это рассказываю. Об этом не стоит писать. Работа у нас… как бы это сказать?.. Ассенизаторская, что ли.

– Перестаньте, – сердито возразила Мальцева, и красивы! глаза ее нахмурились. – Как вам не стыдно.

Сергей улыбнулся:

– Вы меня не так поняли. Я не стыжусь своей работы. Я ею горжусь и считаю весьма нужной пока. Но мы имеем дело с такими человеческими пороками, с такими низменными чувствами и грязными помыслами, что, вероятно, незачем пачкать ими людей. А без этого нет и нашей работы. Или вы напишете неправду, красивую такую, розовую неправду.

– Ну что вы говорите! – запальчиво воскликнула Мальцева. – По-вашему, Достоевский, например, пачкал людей или писал неправду?

– То Достоевский. И к тому же сто лет назад. Впрочем… – Сергей помедлил. – Я, пожалуй, не прав. Согласен. Тема преступления и наказания – вечная тема. Как человеческая совесть, как жажда справедливости, как стремление к счастью.

– О, да вы философ, – засмеялась Мальцева.

Сергей махнул рукой:

– Просто я увлекся. А если говорить серьезно, то о нашей работе, конечно, следует писать, только правильно писать. Чтобы кого-то предостеречь, чтобы сделать людей активными в борьбе со злом. Вот так я понимаю задачу.

– И еще рассказать о людях, которые такую борьбу ведут, – наставительно добавила Мальцева. – Активнее всех ведут. Опасную борьбу, нужную, благородную. Имейте в виду, рассказ о живых людях и их борьбе всегда впечатляет больше, чем простые рассуждения об идеях, принципах, морали.

Она внимательно посмотрела на Сергея и вдруг спросила требовательно и деловито:

– Откуда у вас этот шрам на щеке?

– Этот? – смутился Сергей, невольно дотрагиваясь до щеки. – Длинная история. Мы расследовали одно дело. Давно. Я тогда работал в МУРе. Дело это получило у нас шифр «Черная моль». Потому что все началось с одной меховой фабрики…

Сергей, продолжая рассказывать, закурил.

Мальцева слушала, подперев ладонью щеку, потом тоже вытянула сигарету из пачки и, не сводя с Сергея глаз, закурила. В ее взгляде Сергей прочел такой напряженный интерес, что невольно подумал: «Почему она так слушает? Может быть…» Он не додумал до конца, сам увлекшись рассказом. Он вдруг так ясно вспомнил те давние события: и огни ресторана «Сибирь», и занесенный снегом поселок Сходня, и то подлое письмо, и многое, многое другое.

Когда он закончил, Мальцева решительно объявила:

– Вы умеете рассказывать. И с вами легко работать. Читатели с ходу проглотят этот материал, имейте в виду.

– Вам так кажется. Просто я…

– Нет уж. – Она приподняла руку. – Можете мне поверить. Вы знаете свое дело, а я свое.

– Это верно, – согласился Сергей. – Не смею спорить.

– Еще один вопрос, – сказала Мальцева. – Страшноватая у вас работа, надо признать. Неужели ив Ташкенте может случиться что-нибудь подобное с вами или с вашими товарищами? Ведь вы не случайно приехали к нам, признайтесь.

– Конечно, не случайно, – улыбнулся Сергей. – Но все в конце концов не так страшно. Я, очевидно, сгустил краски. А Ташкент – чудесный город. Хотя я даже не успеваю его как следует посмотреть. – Он решил уйти от этой нежелательной темы: о делах в Ташкенте рассказывать пока не следовало. – И скажу вам откровенно, мне чертовски хотелось бы попасть еще в Самарканд. Ведь я почти рядом с ним!

– Да, это удивительный город. И там удивительные, потрясающие памятники тысячелетней культуры. Люди едут туда со всех концов света, чтобы все это увидеть хоть раз, – наставительно проговорила Мальцева. Она как будто не заметила, что Сергей ушел от темы их разговора. – Вот если бы вы могли задержаться у нас… Знаете что? – Она вдруг оживилась, и большие, красивые глаза ее заблестели. – Вы можете быть свободным послезавтра вечером?

– И что тогда? – улыбнулся Сергей.