Глава 1

Прорыв германских и финских войск к Ленинграду

8 августа 1941 г. северо-западнее Луги началось наступлений 4-й танковой группы вместе с XXI танковым корпусом. 11–14 августа германские войска перерезали железнодорожную линию Кингисепп-Волосово.

21 августа главнокомандующий войсками Северо-западного направления Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов и секретарь Ленинградского городского комитета КПСС А.А. Жданов обратились с воззванием ко всем трудящимся Ленинграда встать на защиту своего города. Откликаясь на этот призыв, десятки тысяч ленинградцев вышли на строительство оборонительных рубежей, которое часто осуществлялось под артиллерийским огнем врага и под разрывами авиационных бомб. В весьма короткие сроки вокруг Ленинграда были построены Красногвардейский, Красносельский, Пушкинский, Петергофский, Колпинский, Мгинский и другие укрепленные районы, сыгравшие большую роль в обороне города. Еще раньше, в начале июля, было сформировано 14 дивизий народного ополчения.

23 августа 1941 г. по приказу Ставки Северный фронт был разделен на два фронта – Карельский и Ленинградский.

28 августа немцы овладели Тосно и Саблино, подразделения 4-й танковой группы соединились с войсками 16-й армии около станции Слудицы, замкнув кольцо вокруг Южной группы войск. Продолжая наступление, германский 1-й армейский корпус 30 августа захватил станцию Мга, перерезав последнюю железную дорогу, соединявшую Ленинград со страной.

8 сентября 424-й пехотный полк (20-й моторизованной дивизии), пройдя через Синявинские высоты, занял город Шлиссельбург и захватил южный берег Ладожского озера до поселка Липки.

11 сентября германская 1-я танковая дивизия захватила Красное Село. 6-й танковой дивизии, дивизии СС «Полицай» и 269-й пехотной дивизии удалось прорвать оборону левофланговых дивизий советской 8-й армии и правофланговых дивизий 42-й армии и к исходу 12 сентября подойти к западным окраинам Пушкина. К 18 сентября части 42-й армии остановили наступление противника на рубеже Лигово, Пулково. Однако немцам удалось выйти к Финскому заливу у Стрельны и Петергофа. Войска 42-й армии оказались отрезанными от главных сил фронта. Предпринятый 16 сентября контрудар 8-й армии с приморского плацдарма, хотя и не имел территориального успеха, сыграл определенную положительную роль: в критический момент битвы за Ленинград немцы были вынуждены снять часть сил с главного направления на петергофское.

С севера на Ленинград наступали финские войска. Для наступления на Карельском перешейке и в северном Приладожье финны сосредоточили три армейских корпуса. IV армейский корпус под командованием генерал-лейтенанта Оеша дислоцировался от побережья Финского залива до озера Саймо. В его составе были 8-я, 12-я и 4-я пехотные дивизий. Между Леппеенронти и Иматрой находился V армейский корпус, в составе которого была 10-я пехотная дивизия и кавалерийская бригада. В районе от Вуоксы до Пюхяярви дислоцировался II армейский корпус под командованием генерал-майора Лаатикайнена. В составе корпуса были 15-я, 18-я и 2-я пехотные дивизии. Кроме того, на Сортавалу должны были наступать 11-я и 7-я пехотные дивизии VII армейского корпуса.

На Карельском перешейке финнам противостояла советская 23-я армия. В ее составе были 19-й стрелковый корпус (115-я и 42-я стрелковые дивизии), 50 стрелковый корпус (43-я, 70-я и 123-я стрелковые дивизии), 27-й (Кексгольмский) укрепрайон и 28-й (Выборгский) укрепрайон.

Финские войска на Карельском перешейке начали общее наступление 31 июля 1941 г. Главный удар наносился на кексгольмском направлении. Финны планировали выйти к западному побережью Ладожского озера, расчленив 23-ю армию.

5 августа советские 198-я механизированная и 142-я стрелковая дивизии попытались нанести контрудар противнику из района Лахденпохья в западном направлении, но понесли большие потери и отошли на исходные рубежи.

6 августа финны вновь перешли в наступление. Несмотря на упорное сопротивление советских войск, финны к исходу 9 августа вышли в районы Лахденпохья, Куркиёки и Хийтола к побережью Ладожского озера. В результате правый фланг 23-й армии оказался рассеченным на три изолированные друг от друга группировки.

Финны зашли в тыл и отрезали пути отхода. 43-я, 115-я и 123-я советские дивизии оказались в окружении. Попытка сводного полка моряков контратакой прорвать окружение удалась лишь частично. Тем не менее окруженные части с помощью моряков смогли прорваться к побережью в районе Койвисто. При поддержке береговых батарей с островов Бьёркского архипелага советские войска несколько дней обороняли плацдарм. 31 августа началась эвакуация их в Ленинград, для чего были выделены транспорты и боевые корабли. В течение 1 и 2 сентября было вывезено около 27 тысяч человек, в том числе две тысячи раненых. Отход и посадку войск на корабли прикрывали сводный полк моряков и береговые батареи.

В начале сентября наступление войск противника на Карельском перешейке было остановлено в районе Сестрорецка – Белоострова, где противник попал под огонь крупнокалиберной артиллерии кораблей и фортов Кронштадта. За одну неделю по его позициям было выпущено 2100 тяжелых снарядов.

29 августа финны взяли Выборг и Кивеннапу, 30 августа – Райволу и 31 августа – Териоки.

«Под натиском противника отступление 23-й армии превратилось в беспорядочный отход, во время которого части и соединения потеряли почти все оружие, боевую технику».[1]

1 сентября Военный совет Ленинградского фронта принял решение отвести 23-ю армию на рубеж Карельского укрепрайона (№ 22), проходивший по границе 1939 года. Войска 23-й армии к исходу 1 сентября заняли оборону на рубеже Карельского укрепрайона.

31 августа финские войска на Карельском перешейке получили приказ командования прекратить наступление на старой государственной границе.

Глава 2

Железнодорожная артиллерия в начальный период войны

К началу Великой Отечественной войны на огневой позиции на полуострове Пактри в Эстонии находились 11-я и 12-я железнодорожные батареи, в составе которых, соответственно, были три 356-мм установки ТМ-1-14 и четыре 180-мм установки ТМ-1-180.(Сх. 1)

18-я железнодорожная батарея (четыре ТМ-1-180) находилась на огневой позиции в районе Либавы.

9-я и 17-я железнодорожные батареи (соответственно, три установки ТМ-1-12 и четыре установки ТМ-1-180), находились на территории военно-морской базы на полуострове Ханко.

356-мм жeлeзнодорожная установка ТМ-1-14

В полдень 22 июня командующий Балтийским флотом В.Ф. Трибуц приказал командиру Либавской ВМБ Отправить в тыл 18-ю железнодорожную батарею капитана В.П. Лисецкого.

Однако приказ сворачиваться и уходить батарея № 18 получила лишь в 7 часов утра 23 июня. В 13 ч. 00 мин. транспортеры двинулись в направлении Виндавы. Но на станции Дубре была получена телефонограмма начальника Либавской ВМБ с приказом вернуться. Эшелоны, несмотря на суматоху, царившую в первые дни войны, сумели переформироваться «головой» на Либаву. Однако вскоре стало ясно, что телефонограмма была направлена агентурой противника, чтобы не дать артустановкам уйти.

Моторизованные части немцев уже захватили железнодорожное полотно позади батареи. В этой ситуации капитан Лисецкий отдал приказ выводить батарею задним ходом. Переставлять вновь паровозы в голову составов времени не было. Батарея двинулась на Ригу. По пути личному составу батареи приходилось ремонтировать железнодорожные пути, разобранные бандами националистов.

24 июня 18-я железнодорожная батарея была на станции Заметаны. На перегоне Лионте – Искрити батарею атаковали германские бомбардировщики. Согласно докладу командира батареи, был сбит один «Юнкерс», но и личный состав батареи понес потери.

Поскольку путь на Таллин был нарушен, Лисецкий решил идти на Псков, а затем – на базу железнодорожной артиллерии в Мукково.

2 июля железнодорожные батареи № 11 и № 12 получили приказ командующего Балтийским флотом об уходе из Эстонии. Первый эшелон 12-й батареи ушел в 2 ч. 14 мин. ночи 4 июля. На станции Палдиски в состав 12-й батареи были включены два вагона-погреба и паровоз «Эм» от 17-й железнодорожной батареи. Перед началом войны они ремонтировались на «материке» и соединиться со своей батареей, находившейся на полуострове Ханко, уже не успели. 5 июля 12-я батарея прибыла в Ижорский укрепрайон в Лебяжье.

11-я батарея 2 июля прибыла в Палдиски на Кургальский полуостров на западе Ленинградской области примерно в 70 км от Красной Горки.

Батареи № 9 и № 17 были блокированы финнами на полуострове Ханко. 22 июня 1941 г. германские самолеты, базировавшиеся в Финляндии, бомбардировали ВМБ Ханко. В ответ 25 июня артиллерия Ханко открыла огонь по финским батареям. Финские батареи в свою очередь обстреляли Ханко, включая городской район.

Постепенно финны усиливали обстрел города Ханко. В ответ с 27 июля 305-мм железнодорожная батарея № 9 и 180-мм батарея № 17 периодически открывали огонь по финскому городу Таммисаари. Артогонь корректировался самолетами И-153. В Таммисаари была разрушена железнодорожная станция, уничтожено несколько поездов, сильные разрушения были и в городе. Финское командование произвело эвакуацию жителей города.

Стреляли наши железнодорожные батареи и по морским целям. Так, 180-мм железнодорожная батарея № 17 с дистанции 34,5 км со второго залпа накрыла две баржи и буксир. Одна баржа взорвалась, другая затонула, поврежденному буксиру удалось уйти в шхеры.

28 июля та же батарея обстреляла финскую канонерскую лодку «Карьяла».

В ходе эвакуации полуострова Ханко в ночь со 2 на 3 июля 1941 г. по приказу командования железнодорожные батареи № 9 и № 17 были взорваны. Так, по крайней мере, доложили командованию. Что же произошло там на самом деле, мы узнаем позже.

Железнодорожная батарея № 19 (четыре ТМ-1-180) была построена на заводе им. Марти в Николаеве для Балтийского флота. В апреле-мае 1941 г. в Николаев с Балтики прибыли старший лейтенант Шулепов, лейтенант Михайлов и 50 краснофлотцев для принятия батареи. Заводские (они же приемные) испытания батареи в связи с возможностью начала войны были проведены по сокращенной программе.

Утром 23 июня батарея получила приказ готовиться к походу, и уже вечером эшелон пошел на север. "Первым эшелоном командовал старший лейтенант Шулепов, вторым – лейтенант Михайлов. Непредвиденная остановка на подходах к Орше. Немцы бомбили станцию. Далее – на Витебск. Прямые пути на Ленинград забиты. Приняли решение – пробиваться через Смоленск. Там в невероятной неразберихе эшелоны с транспортерами загнали на разгрузочную площадку. Только энергичное объяснение старшего лейтенанта Шулепова с комендантом станции позволило вывести эшелоны на свободный путь.

4 июля первый боевой поход. 19-ф ОЖДАБ был успешно завершен. Батарея прибыла в Лебяжье.

Доукомплектование батареи личным, в том числе и командирским, составом, вооружением и имуществом, формирование ее служб, проведение производственных приемо-сдаточных испытаний артустановок батареи осуществлялось одновременно, 90 процентов личного состава никогда не служило в железнодорожной артиллерии. Поэтому на первых порах ставилась задача обучить людей владению механизмами «в мере, достаточной для производства стрельб сдаточных испытаний». Однако командирам в короткий срок удалось подготовить орудийные расчеты, сделать войсковую часть боеспособной".[2]

15 июля 1941 г. 19-я железнодорожная батарея была включена в состав Ижорского сектора береговой обороны Кронштадтской ВМБ Балтийского флота.

9 июля 12-я железнодорожная батарея получила приказ передислоцироваться в район Новгорода. На следующий день батарея была уже на месте и сразу же подверглась интенсивной бомбежке немецкой авиации. Налеты производились каждые 25–35 минут.

Командир 12-й батареи направил телеграмму в штаб Балтийского флота: «НАХОЖУСЬ В РАЙОНЕ НОВГОРОДА СТ БОРОК РАЗВЕРТЫВАТЬСЯ ИЗ ЗА ОТСУТСТВИЯ ПУТЕЙ НЕ МОГУ ТУПИКИ СТРОИТЬ НЕЧЕМ ЗАДАЧУ НИКТО НЕ СТАВИТ СВЯЗИ С АРМЕЙСКИМ КОМАНДОВАНИЕМ НЕТ ПОДВЕРГАЮСЬ БОМБЕЖКЕ НЕСКОЛЬКО РАЗ В СУТКИ ПРИКРЫТИЯ С ВОЗДУХА НЕТ ПРОШУ ВАШЕГО УКАЗАНИЯ».

Но при неразберихе непрерывного отступления ответа на эту телеграмму так и не поступило, и 12 июля командование батареи приняло решение отправить транспортеры на Ленинград: 1-й эшелон – по ветке через Рогавку, а 2-й и 3-й эшелоны – через Чудово на Лебяжье. 1-й эшелон, которым командовал А.К. Дробязко, на перегоне Таткино – Рогавка подвергся налету двух «Юнкерсов». Один из них был сбит пулеметным расчетом ПВО батареи сержанта Ермолаева, вскоре после этого погибшего. Погибли также командир взвода ПВО лейтенант Худушкин и три краснофлотца, тринадцать человек получили ранения.

Бывший командир 12-й ОЖДАБ Г.И. Барбакадзе вспоминал после войны: "Взрывами бомб артиллерийские установки весом в 170 тонн, силовая станция, центральный пост и погреба с боеприпасами были завалены в воронки, а часть из них отброшена на несколько метров от железнодорожного полотна. Фронтовая железная дорога была выведена из строя.

Приказ, вскоре полученный из Москвы, гласил: движение по железной дороге должно быть восстановлено в течение шести часов. Но как убрать тяжелые подвижные орудийные транспортеры, вагоны с полотна за такое короткое время? Особую опасность представляли вагоны со снарядами, отброшенные на восемь-десять метров и упавшие вверх колесами. Осколочно-фугасные снаряды весом в 97,5 килограммов в то время еще снабжались особыми взрывателями, которые не имели походного крепления. По существующим инструкциям подобные снаряды, упавшие с высоты четырех метров, подлежали уничтожению путем подрыва. Узнав об этом, один из прибывших на место происшествия начальников приказал взорвать всю материальную часть и боеприпасы, расчистить путь и восстановить движение.

Нам стало не по себе. Не укладывалась в сознание мысль, что можно начисто взорвать 180-миллиметровые орудия с дальностью полета снаряда 38 километров, да еще и с боеприпасами! И мы все, оправившись от неожиданности, принялись убеждать начальника не делать этого, что нам и удалось. Быстро силами краснофлотцев батареи приступили к постройке обходного железнодорожного пути для восстановления движения в срок, чтобы спасти свои дальнобойные орудия. Снаряды решили обезвредить вручную, вывертывая взрыватели. Эту работу должны были выполнить, рискуя жизнью, смельчаки-добровольцы.

Алексей Васильевич Чернопятов, тульский оружейный мастер, знавший почти все виды оружия и боеприпасов, заявил мне:

– Лучше погибнуть при взрыве снарядов, спасая их, чем уничтожить своими руками. Я берусь за работу с взрывателями и обезвреживание снарядов.

Я верил, что Чернопятов сделает все возможное, чтобы сохранить боеприпасы для дальнейших боев, и разрешил произвести эту серьезную и крайне опасную работу. Была создана команда смельчаков из восьми человек во главе с Чернопятовым. Помощником он взял своего воспитанника – старшину Федора Горбачева, также отлично знавшего многие виды боеприпасов, и командира отделения комендоров Самородова. Для выгрузки обезвреженных снарядов из вагонов-погребов были выделены комендоры Карпов, Смирнов, Бродов, Васильев и Поляков…

Вскоре раздалось:

– Есть первый!

Комендоры подхватили и унесли первый обездвиженный снаряд.

И пошло, и пошло.

– Есть второй!

– Есть третий!

И, наконец:

– Есть четыреста восемнадцатый! – с ликованием закричали комендоры. Это был последний. Четыреста восемнадцать взрывателей были удалены из снарядов.

Четыреста восемнадцать раз в течение нескольких часов трое смельчаков были в руках у смерти. Но смелость, хладнокровие и отличное знание техники помогло им пойти на благородный риск и победить.

И тут же началась битва за сохранение материальной части орудий и других технических средств. Эту работу возглавили командиры артиллерийских установок старшие лейтенанты Алексей Кириллович Дробязко и Петр Софронович Зайцев. Им было уже легче, так как за это время движение по железнодорожному полотну восстановили. Правда, работа по спасению техники осложнялась тем, что прибывший восстановительный поезд имел грузоподъемность 75 тонн, а каждая из установок весила не менее 170 тонн. Но трое суток настойчивых трудов, матросская смекалка, любовь к своей технике и ее глубокое знание, а главное, твердая вера в победу сделали невозможное возможным. Драгоценная техника и боеприпасы были спасены для дальнейших боев с озверелым врагом, рвавшимся к Ленинграду".[3]

Участник боев полковник В.В. Орловский писал: «11-я, 12-я и 18-я батареи в июле 1941 г. прибыли на железнодорожную базу Маково и вели боевые действия с огневых позиций в районах Усть-Луга, Кихталка, Керстово, а затем Копорье и Калище. Они поддерживали своим мощным огнем оборонительные действия 8-й армии на лужском плацдарме, нанося сосредоточенные артиллерийские удары по скоплениям танков и пехоты, по мостам через р. Луга в районах Нарвы и Кингисеппа, по населенным пунктам Ивановское, Поречье и Сабск».[4]

В частности, 18-я батарея 5 августа вела огонь по скоплению войск противника у реки Луги, в районах Муравейно и Лычино в 3 км северо-западнее Сабска. 10 августа 18-я батарея вела огонь по противнику в районе Муравейно – Поречье.

17 августа в Лужском секторе Кронштадтской ВМБ 12-я и 18-я железнодорожные батареи вели артиллерийский огонь по противнику в районе станций Веймарн – Ямсковицы в 4 км севернее Веймарна.

В июле 1941 г. Военный совет Балтийского флота принял решение установить на железнодорожные платформы морские орудия калибра 100–152 мм, предназначенные для строившихся кораблей и состоявшие на хранении в арсенале.

Для создания железнодорожных транспортеров 100-152-мм орудий использовались обычные четырехосные железнодорожные 60-тонные платформы. У такой платформы снимался деревянный настил и вместо него настилался рифленый стальной лист. В центре платформы к балкам был приварен стальной лист толщиной 50 мм. К этому листу крепили артиллерийскую установку. Причем артиллерийские установки 130/50-мм Б-13, 120/50-мм и 100-мм Б-24 оставались практически без изменений. Таким образом, были получены обычные корабельные установки на центральном штыре с круговым обстрелом. Транспортеры имели четыре опорные ноги, шарнирно скрепленные с платформой. Приводы наведения, подачи боеприпасов и др. были исключительно ручные.

Переделки в железнодорожной платформе и монтаж корабельной установки осуществлялись за 1–4 дня.

Единственное оригинальное решение имелось в конструкции некоторых 152-мм железнодорожных установок. Их 152/57-мм орудия Б-38 предназначались для башен крейсеров типа «Чапаев». Установка башенного станка на железнодорожную платформу была сложна и требовала создания многих новых устройств, в том числе поворотного механизма. Поэтому 152-мм качающиеся части Б-38 устанавливали на станки от 203/45-мм пушек, спроектированных в 1891 г. Другую часть 152/57-мм железнодорожных установок установили на станках береговых установок МУ-2.

Всего в 1941 г. было установлено на железнодорожных платформах четыре 152/57-мм, тридцать шесть 130/50-мм, четыре 120/50-мм и две 100-мм корабельные пушки.

Первоначально командование фронтом бессистемно передавало железнодорожные установки как Балтийскому флоту, так и отдельным сухопутным частям. Так, например, батареи № 41 и № 42, вооруженные каждая двумя 152/57-мм пушками Б-38, были переданы армии и включены в состав Невского укрепленного сектора. Все батареи имели двузначные номера. Сухопутные начальники не разбирались ни в морских орудиях, ни в железнодорожных транспортерах, армия не располагала боеприпасами для этих пушек, и, в конце концов, было решено сосредоточить всю железнодорожную артиллерию под единым командованием.

8 января 1942 г. была сформирована 101-я морская железнодорожная артиллерийская бригада в составе семи отдельных дивизионов, 11-й отдельной батареи и бронепоезда № 30. Перед бригадой ставились задачи контрбатарейной борьбы с германской артиллерией, ведущей огонь по городу, огневой поддержки наступающих войск Ленинградского фронта, обеспечение морских коммуникаций Ленинград – Кронштадт.

В состав бригады вошли 16 двухорудийных 130-мм батарей, которые до января 1942 г. были переданы армиям Ленинградского фронта, и 12 батарей из состава Балтийского флота. 101-я морская бригада железнодорожной артиллерии была подчинена командиру Ленинградской ВМБ.

Где-то в середине марта 1942 г. двузначные номера железнодорожных батарей калибра 100–152 мм были заменены на четырехзначные, но номера батарей калибра 180–356 мм остались без изменений.

К 15 мая 1942 г. в составе 101-й бригады железнодорожной артиллерии состояло:

отдельная железнодорожная батарея № 11 (356-мм);

бронепоезд № 30;

401-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 12 (180-мм), № 18 (180-мм) и № 19 (180-мм)";

402-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1100 (130-мм), № 1101 (130-мм), № 1102 (130-мм);

403-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1104 (130-мм), № 1105 (130-мм), № 1106 (130-мм) и № 1107 (130-мм);

404-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1108 (103-мм), № 1109 (130-мм), № 1110 (130-мм) и № 1111 (130-мм);

405-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1112 (130-мм), № 1113 (130-мм), № 1114 (130-мм) и № 1115 (130-мм);

406-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1116 (130-мм), № 1117 (130-мм), № 1118 (130-мм) и № 190 (германские 88-мм);

407-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1120 (100-мм), № 1121 (152-мм) и № 1122 (152-мм).

Глава 3

Как Ленинград стал огромной морской крепостью

Для руководства подготовкой флота к обороне Ленинграда приказом Наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова 5 июля 1941 г. был создан штаб морской обороны Ленинграда и Озерного района (командующий морской обороной Ленинграда (МОЛ) контр-адмирал Ф.И. Челпанов, военком МОЛ дивизионные комиссар В.А. Лебедев, позже бригадный комиссар А.А. Матушкин, начальник штаба капитан 1 ранга В.Ф. Чернышев, флагманский артиллерист МОЛ инженер-капитан 1 ранга С.К. Рябов).

31 июля 1941 г. приказом наркома ВМФ № 47 начальником артиллерии МОЛ был назначен контр-адмирал И.И. Грен – высококвалифицированные и энергичный артиллерист. Его задачей являлось руководство подготовкой и организацией боевого использования морской артиллерии в обороне Ленинграда. Начальник артиллерии МОЛ оперативно подчинялся начальнику артиллерии Ленинградского фронта генерал-лейтенанту (позже маршалу артиллерии) Г.Ф. Одинцову. С переходом Военного совета и штаба флота из Таллина в Кронштадт управление начальника артиллерии МОЛ было реорганизовано в управление начальника артиллерии Краснознаменного Балтийского флота (приказ наркома ВМФ № 155 от 3 октября 1941 г.) с непосредственным подчинением Военному совету флота, а оперативным подчинением, как и раньше, – начальнику артиллерия фронта.

С переходом главных сил флота из Таллина в Кронштадт 30 августа 1941 г. все прибывшие корабли, кроме лидера «Минск», который требовал аварийного ремонта, были включены в систему обороны города. Таким образом, к началу боевых действий для отражения прорывавшихся к Ленинграду германских войск в системе артиллерийской обороны были: линкоры «Марат» и «Октябрьская революция», крейсера «Киров», «Максим Горький» и «Петропавловск», 1-й и 2-й дивизионы эсминцев в составе 10 вымпелов (лидер «Ленинград», эсминцы «Грозящий», «Гордый», «Опытный», «Свирепый», «Сильный», «Славный», «Стойкий», «Строгий» и «Стройный»), отряд канонерских лодок в составе 8 единиц («Амгунь», «Красное знамя», «Волга», «Зея», «Кама», «Москва», «Селенга» и «Сестрорецк») – всего 23 боевых корабля.

Для ленинградской и кронштадтской групп кораблей в результате рекогносцировки было избрано и оборудовано до 30 открытых и закрытых якорных огневых позиций и 10 – для эсминцев и канонерских лодок в средней части Невы. Система якорных огневых позиций кораблей и береговых батарей, утвержденная Военным советом Балтийского флота, действовала весь период обороны Ленинграда. (Сх. 2)

Схема дислокации кораблей Балтийского флота по реке Неве на 15 мая 1942 r.

Каждая якорная огневая позиция обеспечивалась двусторонней артиллерийской радиосвязью с корабельными и общефлотскими наблюдательно-корректировочными постами (НКП) и дублирующей телефонной связью. На корабли и береговые батареи ежедневно поступали бюллетени артиллерийского метеорологического пункта для метеорологического обеспечения артиллерийских стрельб, которые систематически в течение всего периода обороны Ленинграда составляли сотрудники гидрометеорологической службы флота, возглавляемой подполковником Селезневым.

Со стороны Финского залива Ленинград прикрывала Кронштадтская крепость, сооружение которой началось еще при Петре Великом. Первоначально форты крепости строились на острове Котлин и искусственных островах южнее и севернее Котлина, К 1915 г. форты Кронштадтской крепости «Красная Горка» и «Ино» были выдвинуты на 20 км западнее острова Котлин и расположены на южном и северном берегах Финского залива. В 1918 г. большая часть сооружений и артиллерии форта «Ино» была взорвана.(Сх. 3)

Схема морских фортов и подводных преград в 1 9 14 r.

В июле 1919 г. форт «Красная Горка» был переименован в «Краснофлотский». Замечу, что большевистское название не прижилось, равно как и царское – форт «Алексеевский», данное в честь наследника цесаревича Алексея. Кроме того, в служебных документах 20-40-х годов ХХ века форт «Красная Горка» именовался как форт «КФ» или просто "Ф".

Ко времени подхода немцев к Ленинграду на вооружении форта «Красная Горка» находились следующие батареи:

Батарея № 311 – две двухорудийные башни с 305/52-мм пушками. Эти орудия были почти идентичны орудиям линкоров типа «Петропавловск». Стрельба из 305-мм береговых орудий велась как морскими снарядами, так и снарядами Военного ведомства, причем последних было крайне мало.(Сх. 4)

305-мм двухорудийная башенная установка МБ-2 – 12

Батарея № 312 – четыре открытые 305/52-мм установки.

Батарея № 313 – три 120/50-мм пушки, установленные в южной части сухопутной обороны фронта.

Батарея № 322, введена в июле 1941 г., – три 152/45-мм пушки Кане. (Сх. 5)

152-мм пушка Кане на береговом станке

Батарея № 211 – четыре 130-мм пушки Б-13 из 21-го ОАД Лужского укрепленного сектора. При отступлении 21-й ОАД был расформирован, и орудия Б-13, ранее установленные на мысе Колгания, передали форту «Ф». Их установили в восточной части форта на переделанных основаниях 11-дюймовой мортирной батареи. (Сами мортиры были давным-давно сняты).

Кроме того, в форту находились четыре 254/10-мм пушки. Они были законсервированы и в таком виде оставались до конца войны.

Береговые батареи[5] «Красной Горки» организационно входили в 31-й ОАД, а ОАД вместе с 33-м, 196-м и 197-м ОАД входили в состав Ижорского укрепленного сектора.

В 33-й ОАД входили форт «Серая Лошадь» и 203-мм батарея № 333.(Сх. 6)

203-мм двухорудийная башня МБ-2-8, установленная в кронштадтских фортах

Форт «Серая Лошадь» в советское время трижды переименовывался: в июле 1919 г. – в форт «Передовой», затем – в «Бухарин», и, наконец, в «Красногвардейский». Кроме того, в служебных документах он именовался форт "Л".

В форту «Серая Лошадь» находились две береговые батареи – № 331 с тремя 152/45-мм пушками Кане и № 332 с четырьмя 120/50-мм пушками. Забегая вперед, скажу, что в 1943 г. на 332-й батарее 120-мм орудия заменили на 130/50-мм Б-13.

Башенная батарея № 333 (бывшая № 9) была построена в 1928–1932 гг. Находилась она вблизи форта «Серая Лошадь», в служебных документах указывалось: «вблизи деревни Пулково». Две двухорудийные башни с 203/50-мм пушками были в 1922–1923 гг. сняты с линкора «Император Павел I» («Республика»).

В состав 196-го ОАД входили: 152-мм батарея № 318 у деревни Сойкино, 130-мм батарея № 319 у деревни Неники и полевая 152-мм батарея № 342 у деревни Большая Ижора.

В состав 197-го ОАД входили: 152-мм батарея № 330 у деревни Калище и 100-мм батарея № 341 в устье реки Коваши.

Кроме того, в Ижорском укрепленном секторе состояли морские бронепоезда № 7 «Балтиец» и № 8 «За Родину». Оба бронепоезда базировались на железнодорожную станцию Лебяжье.

Во время блокады Ленинграда район Ижорского сектора называли «Ораниенбаумским пятачком», поскольку о был связан с Ленинградом и Кронштадтом лишь водным путем.

Западнее пятачка находилась лишь «Островная укрепленная позиция» – остров Лавенсаари с двумя 130-мм батареями (№ 460 и № 461) и остров Сескар с 130-мм батареей № 212 и 120-мм батареей № 230. Эти батареи в контрбатарейной стрельбе под Ленинградом не участвовали и использовались лишь для прикрытия действий кораблей и катеров в восточной части Финского залива.

После «Красной Горки» самыми крупными фортами Кронштадтской крепости были «Риф», «Обручев» и «Тотлебен».

Форт «Риф» был построен в 1909–1915 гг. на западной оконечности острова Котлин. Он был вооружен четырьмя 254/45-мм и восемью 152/45-мм пушками. В официальных документах его до 1917 г. именовали Александровской батареей, но это название не прижилось. В марте 1921 г. форт получил новое название – «Комсомольский», но и оно не прижилось, и форт по-прежнему называли «Рифом». Кроме того, в служебных документах встречалось название: форт "Р".

К июню 1941 г. орудия «Рифа» входили в состав 13-го ОАД. К 15 мая 1942 г. там размещались батареи:

№ 130 – две 130-мм пушки Б-13, батарея сформирована после начала войны;

№ 131 – четыре 152/45-мм пушки Кане;

№ 132 – четыре 254/45-мм пушки. К июню 1941 г. орудия были законсервированы, после начала войны приступили к их расконсервации. Одну 254-имм пушку в октябре 1941 г. отправили на батарею № 665 близ Немецкого кладбища в Кронштадте.

№ 133 – четыре 152/45-мм пушки Кане.

Форты «Обручев» и «Тотлебен» были первой линией обороны, прикрывавшей Северный фарватер. Этот фарватер проходил севернее острова Котлин, был мелководен, и в мирное время им пользовались только малые суда. Оба форта были построены в 1897–1910 гг. на насыпных (искусственных) островах. Строительство форта «Обручев» обошлось империи в 7 млн. золотых рублей, а «Тотлебена» – в 6,5 миллионов.

К 1914 г. на форту «Обручев» было установлено шесть 11-дюймовых пушек обр. 1877 г., восемь 10-дюймовых (254-мм) пушек и десять 152/45-мм пушек Кане.

В начале 1920-х годов 11-дюймовые пушки обр. 1877 г. годились исключительно для музеев, поэтому их сдали на лом. Правофланговую батарею из четырех 254-мм пушек законсервировали, а пушки левофланговой батареи сдали на лом. В 1923–1925 гг. на месте левофланговой 10-дюймовыой батареи установили две кормовые 203-мм башни с крейсера «Рюрик».

Сам форт «Обручев» в 1921 г. переименовали в «Красноармейский», но это название, как и остальные, не прижилось.

К июню 1941 г. орудия «Обручева» составляли 12-й ОАД.

На форту находились батареи:

№ 121 – три 152/45-мм пушки Кане;

№ 122 – четыре 203/50-мм пушки в двух башнях;

№ 123 – четыре 254/45-мм пушки. В сентябре 1941 г. началась расконсервация пушек. Первоначально были расконсервированы три 254-мм пушки, которые произвели первую стрельбу по противнику 31 января 1942 г. Четвертая пушка была отремонтирована лишь в 1943 г. и 24 июня 1943 г. ее испытали стрельбой по городу Териоки.

Вооружение и устройство форта «Тотлебен» в основном было аналогично форту «Обручев». В 1921 г. форт «Тотлебен» переименовали в «Первомайский».

В 1923–1925 гг. на месте 10-дюймовой батареи были установлены две 203-мм носовые башни с крейсера «Рюрик».

Береговые батареи форта «Тотлебен» были сведены в 11-й ОАД. К июню 1941 г. на форту находились батареи:

№ 111 – три 120/50-мм пушки системы Виккерса;

№ 112 – три 152/45-мм пушки Кане;

№ 113 – четыре 203/50-мм пушки в двух башнях;

№ 114 – три 152/45-мм пушки Кане.

Второй линией обороны Кронштадтской крепости, прикрывавшей Северный фарватер, были северные «номерные» форты. Они были построены в 1863–1868 гг. на насыпных (искусственных) островах. В 1923–1925 гг. все северные номерные форты разоружили. К июню 1941 г. форты № 1, 3, 5 и 7 были вооружены зенитными орудиями и входили в систему ПВО Кронштадтского укрепленного сектора.

В ходе войны вооружение северных номерных фортов было усилено, а их батареи входили в состав 15-го ОАД.

Форт № 1 – батарея № 160 (четыре 76-мм).

Форт № 2 – батарея № 154 (четыре 100-мм установки Б-24);

батарея № 159 (четыре 45-мм пушки 21К[6]).

Форт № 3 – батарея № 411 (четыре 45-мм пушки 21К).

Форт № 4 – батарея № 151 (четыре 45-мм пушки 21К);

батарея № 153 (четыре 100-мм установки Б-24);

батарея № 158 (четыре 45-мм пушки 21К).

Форт № 6 – батарея № 152 (три 120/50-мм пушки);

батарея № 157 (четыре 45-мм пушки 21К);

батарея № 280 (три 120/50-мм пушки).

Форт № 7 – батарея № 156 (четыре 45-мм пушки 21К);

батарея № 279 (три 102/60-мм пушки).[7]

Линия северных номерных фортов упиралась в северные берега залива у мыса Лисий Нос. Так на берегу были установлены: батарея № 343, вооруженная тремя 130-мм пушками Б-13; в районе деревни Пеники – батарея № 318 на две 130-мм Б-13. Батареи входили в состав 18-го ОАД.

Летом– осенью 1941 г. началось строительство береговых батарей в городе Кронштадте. Как уже говорилось, до 22 июня 1941 г. береговые орудия находились только на форту «Риф», на крайней западной оконечности острова.

Уже к 15 мая 1942 г. в самом городе Кронштадте были построены батареи, сведенные в 160-й и 170-й ОАД.

В составе 160-го ОАД состояли:

Батарея № 611, вооруженная двумя 152/45-мм пушками Кане, располагалась в Каботажной гавани.

Батарея № 612, вооруженная двумя 152/45-мм пушками Кане, – на Якорной площади. Во второй половине мая 1942 г. эта батарея была переведена в Ижорский оборонительный сектор и установлена в районе деревни Липово.

Батарея № 668 – две 100-мм пушки в форту «Меншиков».

В составе 170-го ОАД находились:

Батарея № 775 – три 130-мм установки у Морского завода.

Батарея № 776 – две 100-мм пушки у Морского госпиталя.

Батарея № 777 – две 100-мм пушки у Ленинградской пристани.

Батарея № 778 – две 100-мм пушки в районе «Военный угол». Во второй половине мая 1942 г. батарея № 778 была передана Осиновецкой ВМБ и установлена в деревне Гиннибаловка.

Кроме того, на острове Котлин дислоцировался 190-й ОАД, который назывался «Загородным оборонительным участком». В июле 1942 г. Загородный оборонительный участок был расформирован, а 190-й ОАД включен в состав Кронштадтского укрепленного сектора береговой обороны.

К 15 мая 1942 г. в состав 190-го ОАД входили:

Батарея № 665. Первоначально – одна 254/45-мм пушка, а к концу 1942 г. – две 254/45-мм пушки. Находилась на Немецком кладбище. К 1 января 1943 г. батарею передали в состав 160-го ОАД.

Батарея № 666 – две 100-мм пушки. К 1 января 1943 г. батарею передали в состав 160-го ОАД.

Батарея № 667 – две 100-мм пушки, находилась на форту «Павел». К 1 января 1943 г. батарею передали в состав 14-го ОАД.

Батарея № 668 – две 100-мм пушки на форту «Меншиков».

Южный фарватер у острова Котлин прикрывали южные номерные форты, построенные на насыпных (искусственных) островах. Артиллерия этих фортов входила в состав 14-го ОАД.:

Форт № 1 – батарея № 143 (три 100-мм пушки).

Форт № 2 «Дзичканец» – батарея № 144 (76-мм пушки).

Форт № 3 «Милютин» – батарея № 145 (три 120-мм пушки).

Форт № 4 «Константин» (с 1921 г. «Рошаль») – батарея № 142 (120-мм пушки).

Форт «Павел» – батарея № 667 (две 100-мм пушки, переданные к 1 января 1943 г. из состава 190-ОАД).

В августе-сентябре 1941 г. был создан Невский укрепленный район. В районе Невской Дубровки и устья Невы были установлены шесть батарей, на которых установили восемнадцать 120/50-мм орудий, снятых с линкоров. Позже установили два 180-мм орудия МО-1-180.

К 15 мая 1942 г. эти батареи входили в состав 301-го ОАД:

Батарея № 470 – две 180-мм установки МО-1-180 в населенном пункте Малые Пороги.

Батарея № 597 – две 120-мм пушки в деревне Уткина заводь.

Батарея № 598 – две 120-мм пушки в Колонии Овцына.

Батарея № 559 – две 120-мм пушки в деревне Северная Самарка.

Батарея № 600 – две 120-мм пушки в Новом Поселке.

Батарея № 601 – две 120-мм пушки в Новом Поселке.

Для обороны Осиновецкой ВМБ был сформирован 302-й ОАД. В его состав к 15 мая 1942 г. входили:

Батарея № 101 – три 102/60-мм пушки (мыс Сосновец).

Батарея № 379–100 мм пушки (деревня Ганнибаловка).

Батарея № 380 – две 130-мм пушки (деревня Кокорево).

Батарея № 602 – три 120-мм пушки (деревня Каменка).

Во второй половине 1942 г. вошли в состав батареи:

№ 778 – 100-мм пушки (район Кошкино – Ганнибаловка);

№ 440–100 пушки (район Остермановской гавани).

7 июля 1943 года вступила в строй батарея № 460 – две 88-мм трофейные немецкие пушки.

8 июля 1941 г. по приказу командующего Морской обороной Ленинграда и озерного района (МОЛиОР) началось формирование отдельного артиллерийского дивизиона специального назначения, состоящего из двух батарей. Батарея «А» – «Аврора» (девять 130-мм орудий, снятых с крейсера «Аврора») и батарея «Б» – «Большевик» (десять 130-мм орудий Б-13).

Большую роль в обороне Ленинграда сыграл Научно-испытательный морской артиллерийский полигон (НИМАП), расположенный на восточной окраине Ленинграда у железнодорожной станции Ржевка. Испытания морских орудий малого и среднего калибра, до 130-мм включительно, производились на НИМАПе с «родных» станков, а пушек калибра 152–406 мм – со специальных полигонных станков. С началом войны полигонные станки были приспособлены для кругового обстрела.

Так, 406-мм установка МП-10, предназначенная для отстрела 406-мм пушек Б-37 (для линкоров типа «Советский Союз»), была приспособлена для кругового обстрела. На ней установили броневой щит и улучшили систему заряжания, что позволило довести скорострельность до 1 выстрела в 4 минуты. (Для полигонного станка это много! Так, скорострельность 356/52-мм пушек на полигонном станке Дурляхера составляла 1 выстрел за 6–7 минут). Скрепленный ствол был заменен на лейнированный.

Из числа орудий, находившихся на полигоне, было сформировано шесть батарей и одна зенитная группа.

В состав 1-й батареи НИМАПа входили:

одна 406-мм пушка Б-37 на установке МП-10;

одна 356/56-мм пушка на полигонном станке;

одна 305/52-мм пушка на полигонном станке;

одна 305/40-мм пушка на полигонном станке.

Во 2-й батарее состояли:

180-мм качающаяся часть с крейсера типа 26бис, состоявшая из трех стволов на полигонном станке (скорострельность – 1 залп за 3 минуты);

две 180-мм пушки Б-1-П на полигонных станках;

одна 152/57-мм пушка Б-38 на полигонном станке.

В 3-й батарее состояло четыре 130-мм пушки Б-13.

В 4-й батарее – три 100-мм пушки Б-24БМ.

В 5-й батарее – две 100-мм пушки Б-24.

В 6-й батарее – две 120/50-мм пушки.

В этих батареях орудия находились на «родных» станках.

Боясь, что я утомил читателя перечислением береговых батарей и мест их установки. Но, увы, без этого нельзя понять грандиозную артиллерийскую битву за Ленинград, длившуюся 900 дней на территории свыше 150 км с запада на восток и свыше 100 км с севера на юг. Корабли и береговые батареи были расставлены таким образом, что по всему периметру обороны позиции немцев и финнов простреливались как минимум на 20 километров нашими пушками.

Решающей силой в этой невиданной в истории артиллерийской дуэли стала морская артиллерия Краснознаменного Балтийского флота.

Таблица 1

Боевой состав морской артиллерии в начальный период обороны Ленинграда (сентябрь-октябрь 1941 г.)[8]

Примечание:

МБЖДА – морская бригада железнодорожной артиллерии; КУС – Кронштадтский укрепленный сектор; ИУС – Ижорский укрепленный сектор; НИМАП – Научно-исследовательский морской артиллерийский полигон; НУС – Невский укрепленный сектор.

Из таблицы видно, что к началу обороны Ленинграда 28 % морской артиллерии составляли крупные (180-254-мм) и сверхмощные (305-406-мм) орудия. Значительную долю составляли 130-мм морские орудия (36,7 %) с максимальной дальностью стрельбы 138 кабельтовых (около 25 км). Применение крупных калибров морской артиллерии значительно усиливало артиллерийскую оборону Ленинграда, восполняя нехватку крупных калибров во фронтовой сухопутной артиллерии.

Глава 4

Армейская артиллерия в осажденном Ленинграде

В 1928–1937 гг. замнаркома обороны по вооружению маршал М.Н. Тухачевский вместе с начальником Главного мобилизационного управления РККА И.П. Павлуновским и руководством Артиллерийского управления нанесли огромный вред отечественной артиллерии. Именно они оставили армию и флот без зенитных автоматов. К 25 октября 1917 г. русская армия и флот располагали сотнями зенитных автоматов – 40-мм Виккерса и 37-мм системы Обуховского завода. К 1 сентября 1939 г. зенитными автоматами располагали не только ведущие армии мира, но и польская, румынская, финская и другие армии малых государств, а вот в СССР не было на вооружении ни одного зенитного автомата ни в армии, ни во флоте.

Тухачевский и руководство Артуправления считали, что для борьбы с воздушным врагом достаточно 7,62-мм пулеметов «Максим» и универсальных (дивизионно-зенитных) пушек. На флоте же для борьбы с авиацией были составлены таблицы зенитной стрельбы для всех орудия калибра 180 мм, 152 мм, 130 мм, 102 мм, 76 мм, 75 мм и т. д., а также созданы осколочные снаряды с дистанционными взрывателями для всех этих калибров. (Сх. 7)

Забегая вперед, скажу, что за всю войну известен лишь один случай сбития самолета (из 130-мм пушки Б-13 с эсминца Северного флота) незенитными орудиями. В остальных случаях стрельба из 180-мм и 130-мм орудий производилась лишь для утешения экипажей.

Основное средство борьбы наших армии и флота с низколетящими самолетами – счетверенная 7,62-мм зенитная установка обр. 1931 r. а базе пулемета «Максим»

Лишь после устранения Тухачевского и большей части руководства Артуправления в 1938–1939 гг. были созданы образцы 37-мм и 45-мм автоматов, «содранные» с 40-мм автомата Бофорс. Эти автоматы отличались низкой скорострельностью, нерациональной схемой автоматики.[9] Но, как гласит французская пословица, «за неимением лучшего спят с женой».

В 1920-1930-х годах Тухачевский и руководство Артуправления потратили огромные сумму на создание дальнобойной и сверхдальнобойной артиллерии. Однако большая часть средств пошла на пушки с беспоясковыми снарядами – нарезными, полигональными и подкалиберными.[10] Опыты с этими снарядами калибра 76-368 мм велись с 1921 г. по 1940 г. Их результаты оказались почти тождественны результатам испытаний нарезных, подкалиберных и полигональных снарядов, проведенных на Волковом поле в 1861–1869 гг. Уже торга русские артиллеристы выяснили нецелесообразность использования подобных снарядов.

В 1931 г. началась разработка большого триплекса – 400-мм мортиры, 305-мм гаубицы и 203-мм пушки на едином лафете. Увы, Тухачевский потребовал, чтобы все системы триплекса были неразборными и на самоходном шасси. Был спроектирован огромный монстр весом свыше 100 тонн и длиной более 12 метров, не проходивший в железнодорожный габарит. Он не мог пройти по подавляющему большинству мостов и т. д. К апрелю 1938 г. изготовили лишь деревянный макет. Работы были прекращены, а руководители проекта арестованы. Естественно, что в 1960-х годах их полностью реабилитировали.

В итоге артиллерия РККА оказалась вообще без орудий особой мощности (ОМ), если не считать тридцати четырех 305-мм гаубиц обр. 1915 г., доставшихся от «проклятого царизма». (Сх. 8)

305-мм гаубица обр. 1915 г. (Рис. А. Е. Лютова)

Артиллерия большой мощности (БМ) Красной армии состояла из триплекса: 152-мм пушки Бр-2, 203-мм гаубицы Б-4 и 280-мм мортиры Бр-5. По баллистическим качествам эти орудия не уступали западным аналогам. Но их общей бедой был гусеничный лафет, затруднявший поворот орудия при стрельбе и допускавший скорость хода 5–8 км/ч. Эксплуатация этого триплекса вылилась в непрерывную войну личного состава расчетов с гусеничным лафетом. Попытки перевода триплекса на колесный ход начались еще в 1930-х годах и затянулись до середины 1950-х годов, когда сотрудника КБ завода «Баррикады» сумели создать колесный ход для триплекса.(Сх. 9)

203-мм гаубица Б-4 11 боевом положении

К 22 июня 1941 г. РККА располагала 872-мя 203-мм гаубицами Б-4, 47-ю 280-мм мортирами Бр-5 и двадцатью четырьмя 152-мм пушками Бр-2. К ним имелось снарядов: 152-мм – 3 тысячи, 203-мм – 395 тысяч, 280-мм – 7 тысяч. При этом 280-мм снаряды были только дореволюционного образца от 280-мм мортир Шнейдера обр. 1914/15 г.

К 22 июня 1941 г. 203-мм гаубицы Б-4 состояли в 33-х гаубичных полках большой мощности. По штату в полку полагалось иметь 24 гаубицы. В 1938–1939 гг. была сделана попытка введения Б-4 в корпусные артиллерийские полки, по 6 гаубиц в дивизион. Однако уже в 1939 г. Б-4 начали заменять на 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20. Тем не менее, в каких-то корпусных полках 203-мм гаубицы к началу войны еще остались.

280-мм мортиры входили в 8 отдельных дивизионов ОМ. По штату в каждом дивизионе должно было быть 6 мортир. Наконец, из 152-мм пушек Бр-2 был сформирован только один тяжелый пушечный полк (по штату 24 пушки).

Старые 305-мм гаубицы обр. 1915 г. были сведены в 5 отдельных дивизионов ОМ по 6 гаубиц в каждом. К ним имелось 8 тысяч 305-мм гаубичных снарядов. 305-мм гаубичные и морские снаряды от 305/52-мм пушек являлись взаимозаменяемые, что было проверено рядом стрельб в 1920-х годах.

В мае 1929 г. Реввоенсовет СССР утвердил программу артиллерийского вооружения на 1929–1932 гг. В ней предусматривалось создание корпусной 203-мм мортиры. Увы мортиру не создали. 5 августа 1933 г. была утверждена Реввоенсоветом система артиллерийского вооружения на 1933–1937 гг., где вновь фигурировала корпусная 203-мм мортира, и опять по вине Тухачевского и Павлуновского 203-мм мортиру не приняли на вооружение, хотя и было испытано несколько опытных образцов.

В 1928 г. возобновились работы над 203-мм гаубицей обр. 1913 г. системы Шнейдера. Еще до начала Первой мировой войны Путиловский завод получил заказ на 32 такие гаубицы, но к 1 августа 1918 г. изготовил лишь некоторое количество деталей, из которых нельзя было собрать даже одну гаубицу.

К 20 января 1929 г. был разработан проект модернизации гаубицы, и Кировскому заводу (бывшему Путиловскому) выдали заказ на шестнадцать 203-мм гаубиц, получивших в конце 1930-х годов индекс Е-16.

Шестнадцать гаубиц Е-16 Кировский завод изготовил, но РККА их к 22 июня 1941 г. не приняла. Е-16 нет в списке орудий, состоявших на вооружении к началу войны. Однако 203-мм Е-16 упомянута в числе действующих орудий в «Справочнике по боеприпасам Красной Армии» 1943 года издания. Вес гаубицы Е-16 в боевом положении 6,4 т. Дальность стрельбы 100 км снарядом весом 11,3 кг. К ней мы вернемся несколько позже.

Таким образом, по вине руководства РККА, в первую очередь маршала Тухачевского, Красная Армия имела очень слабую тяжелую артиллерию. Это стало одной из важнейших причин больших потерь в ходе «зимней» войны с Финляндией в 1939–1940 гг.

Артиллерия вермахта (с учетом трофейных орудий) к началу войны существенно превосходила артиллерию РККА в области орудий большой и особой мощности.

В составе частей Ленинградского военного округа к 1 июня 1941 г. состояло пятьдесят 203-мм гаубиц Б-4 и еще 11 поступили от промышленности в июне.

Три 280-мм мортиры Бр-5 поступили в округ в первой половине 1941 г., в июне 1941 г. поступлений не было.

К 1 января 1941 г. в Ленинградском ВО была одна (!) 152-мм пушка Бр-2, но и она к 1 июня 1941 г. куда-то делась.

К началу войны в составе 23-й армии, дислоцировавшейся на Карельском перешейке, было два гаубичных артиллерийских полка большой мощности, вооруженных Б-4. Остальные Б-4 находились на складах или в составе корпусных полков.

В ходе отступления на Карельском перешейке оба полка (№ 108 и № 519) утеряли свою материальную часть. И к 1 декабря 1941 г. Ленинградский фронт располагал лишь шестью 203-мм гаубицами. Это 203-мм гаубицы организационно входили в 1155-й пушечный артиллерийский полк (двенадцать 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20).

К 1 мая 1942 г. в боевом составе было четыре 203-мм гаубицы, к 1 сентября 1942 г. – вновь шесть, а к 1 декабря 1942 г. – восемь.

К сожалению, мне не удалось выяснить, что это были за гаубицы Б-4 – полученные от завода «Большевик» или Е-16 с Кировского завода. Так или иначе, но в феврале 1943 г. из 203-мм гаубиц был сформирован внештатный артиллерийский дивизион, а в 1155-м полку число МЛ-20 было увеличено с 12 до 18.

В апреле 1943 г. на базе нештатного артиллерийского дивизиона большой мощности был сформирован 1640-й гаубичный артиллерийский полк большой мощности.

Кроме того, три гаубичных дивизиона большой мощности, оснащенного 203-мм гаубицами, были переданы в 1943 г. Ленинградскому фронту из резерва Ставки: в январе 1943 г. – 324-й полк большой мощности, в апреле – 168-й, и осенью – 137-й полк большой мощности.

В результате к 1 мая 1943 г. Ленинградский фронт располагал 45-ю 203-мм гаубицами, а в сентябре-декабре 1943 г. – 48-ю гаубицами.

Первые две 152-мм пушки Бр-2 прибыли в Ленинград в начале 1943 г., к 1 сентября 1943 г. там было 20, а к 1 декабря 1943 г. – 21 такая пушка.

Таблица 2

Состав корпусной артиллерии Ленинградского фронта

Как видим, сухопутная артиллерия Ленинградского фронта была невелика количественно, а главное, до 1943 г. не имела орудий с дальностью стрельбы свыше 20 км. Не будь морской артиллерии, германские дальнобойные пушки могли бы практически безнаказанно расстреливать Ленинград в 1941–1942 гг.

Глава 5

Отражение сентябрьского штурма

Наши историки из политкорректности замалчивают тот факт, что корабли Балтийского флота и береговая артиллерия Кронштадта начали вести огонь по наступавшим финским войскам раньше, чем по немцам. К 23 августа 1941 г. финские части подошли к Выборгу. 26 августа финны высадили десант до пехотного батальона южнее Выборга, перерезав приморскую железную дорогу и шоссе. Выборгская группировка советских войск (43-я, 115-я и 123-я стрелковые дивизии) оказалась в окружении и была вынуждена разрозненными группами пробиваться к Койвисто (Приморск).

28 августа финны заняли Выборг и Кивеннапу, 30 августа – Райволу, а 31 августа – Териоки.

1 сентября войска 23-й армии создали оборону на рубеже Карельского укрепленного района, то есть на старой границе.

Финны остановились совсем не потому, что имели приказ маршала Маннергейма не переходить границу 1939 года. Вспомним, что на востоке они заняли всю Карелию и рвались к Архангельску и Вологде. Немецкие пособники перешли к обороне из-за шквала огня морской артиллерии и невозможности сходу преодолеть старую линию железобетонных укреплений, строившихся еще с середины 1920-х годов.

30 августа эсминцы «Строгий» и «Стройный», стоявшие на Неве у Ивановских порогов, впервые открыли огонь по германским войскам, наступавшим в районе станции Поповка Октябрьской железной дороги, Ям-Ижора и Черная Речка (6 км и 11 км южнее железнодорожной станции Колпино).

Замечу, что оба эсминца были еще не достроены, и на позицию на Неве их 20 августа привели буксирами.

Еще раньше, 29 августа, стрельбу по немцам начала артиллерия НИМАПа. Чтобы избежать возможной паники среди населения города при боевых выстрелах орудий крупных калибров с траекторией стрельбы через город, в газете «Ленинградская правда» 22 августа 1941 г. поместили извещение: «Начиная с 22 августа, с морского полигона в Ленинграде будет производиться пробная стрельба, о чем доводится до всеобщего сведения. Военный комендант гарнизона города Ленинграда полковник Денисов».

Первые боевые выстрелы по противнику в районе совхоза «Красный бор» на колпинском направлении НИМАП произвел 29 августа из 406-мм пушки с полигонной установки МП-10.

Забегая вперед, скажу, что с 29 августа по 31 декабря 1941 г. батареи НИМАПа свыше 170 раз открывали огонь по противнику.

30 августа германская полевая артиллерия потопила на Неве в районе поселка Пелла сторожевые катера М-202 и МО-174. Катера шли из Ленинграда к Ивановским порогам. В том же районе 30 августа был потоплен артиллерией бронекатер БКА-97, шедший из Ленинграда в Шлиссельбург. Таким образом, сообщение по Неве с Ладожским озером было прервано.

Днем 30 августа в Шлиссельбурге разорвалось восемь 203-мм германских снарядов, несколько человек было убито и 60 человек ранено.

31 августа германские войска, развивая наступление на Ленинград с юга, достигли южного берега Невы в районе Ивановских порогов и перерезали Кировскую железную дорогу. В этот день эсминцы «Строгий» и «Стройный», и 180-мм железнодорожная батарея и батарея № 1 НИМАПа открыли интенсивный огонь по немцам в районе станции Саперная (Кировской железной дороги, в 6 км северо-западнее Ивановского), Ивановское, Пелла (в 2–3 км северо-восточнее Ивановского) и Поповка.

1 сентября на форт «Красная Горка» прибыл сам нарком ВМФ Кузнецов в сопровождении командующего Балтийским флотом В.Ф. Трибуца. В их присутствии форт открыл огонь по наступавшим немецким войскам. Стрельба велась из 305-мм орудий дальнобойными снарядами обр. 1928 г. (дальность стрельбы около 40 км). Однако новые дальнобойные снаряды в 4 раза сильнее изнашивали каналы 12-дюймовых пушек и часто приводили к их разрывам. Так, 6 сентября на форту «Красная Горка» на 311-й башенной батарее во второй башне в канале ствола произошел разрыв снаряда обр. 1928 г. Ствол разорвало, при этом было выведено из строя и соседнее орудие.

Как писал очевидец: "Запасных двенадцатидюймовых стволов на форту не было. Пришлось доставлять их из Кронштадта до Ораниенбаума на барже и от Ораниенбаума до Красной Горки по железной дороге. Причем все это происходило под артиллерийским обстрелом. Но не в том были главные трудности.

Замена стволов такого калибра – очень тяжелая и трудоемкая работа. Обычно выполняют ее заводские специалисты с помощью мощного крана. А кран на форту был неисправен. Да если б он и был в порядке, едва ли бы решились его использовать – это слишком бы демаскировало батарею.

По довоенным техническим нормам на замену двух стволов требовалось сорок суток".[11]

Однако умельцы с батареи с помощью рабочих Кронштадтского Морского завода всего за шесть суток заменили стволы. Работали и днем, и ночью, и 11 сентября башня была готова к стрельбе.

Но тут я немного забежал вперед, и надо вернуться к боевым действиям первых дней сентября. Вот сухие строки «Хроники Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере»:

"2 сентября. Канонерская лодка «Красное Знамя» вела огонь по скоплению войск противника в районе Ильмово – Мышкино (к востоку от Копенского озера).

180-мм железнодорожная батарея Ижорского укрепленного района вышла на позицию к деревне Воронкино (у Копорского залива) для стрельбы по наступавшему противнику…

Две 305-мм с форта «Красная Горка» и 180-мм железнодорожная батарея вели огонь по противнику в районе Ананьино – Маклаков (к югу от Копорского залива.

Северные Кронштадтские форты «О», "Р", «П» вели артиллерийский огонь по противнику в районах: Тайвола, Метсикюля. Тюрисево и Ривиера…

3 сентября. 152-мм и 254-мм стационарные батареи Кронштадта вели артиллерийский огонь по войскам противника в районе Куоккала – Териоки (северный берег Финского залива)".[12]

4 сентября по немцам в районе поселка Ивановское открыл огонь линкор «Марат». Он еще 23 августа занял огневую позицию в ковше у входа в Морской канал.

5 сентября впервые огонь открыли 180-мм орудия крейсера «Киров». Вместе с орудиями форта «Первомайский» («Тотлебен») они подавили батареи финнов в районе Новая Алаккюля (северный берег Финского залива) и вели огонь по скоплению войск в районах Ольховка и Аккаси на северном берегу Финского залива.

В тот же день батареи фортов «Обручев», «Тотлебен», «Северный № 4», а также канонерская лодка «Амгунь» вели артиллерийский огонь по скоплениям пехоты и танков финнов в районах Териоки, Оллила и Куоккала.

6 октября береговые батареи Кронштадтского сектора береговой обороны и линкор «Октябрьская Революция» вели огонь по скоплению финских мотомеханизированных войск на северном берегу Финского залива в районе Оллила и в районе Ино – Оллила.

7 сентября батареи Кронштадта и крейсер «Киров» вели артиллерийский огонь по финнам на северном берегу Финского залива. Береговые батареи фортов «Первомайский» и «Красноармейский» («Обручев») вели огонь по батареям и живой силе финнов в района Алаккюля и Ольховка. Финская артиллерия с материка обстреливала остов Биорке; на острове производились оборонительные работы.

В тот же день береговые батареи форта «Красная Горка», линкора «Октябрьская Революция» и крейсера «Киров» вели артиллерийский огонь по скоплениям войск финнов в районах Верхние Рудицы, Заостровье и Дятлицы. А части Ижорского укрепрайона артиллерийским огнем 19-й железнодорожной батареи отбили наступление противника в районе Елизаветино и выбили немцев из Кипень.

7 сентября на недостроенных крейсер «Петропавловск» поступил приказ: «Открыть огонь по скоплению живой силы и техники противника в Тайцах». Управляющий огнем крейсера старший лейтенант В.А. Сычев совместно с командиром носовой башни лейтенантом В.С. Елагиным нашли этот пункт на огневом планшете и, приняв его центр за центр цели, рассчитали исходные данные для стрельбы с учетом всех поправок. Получив разрешение, комендоры открыли огонь. Крейсер произвел двенадцать залпов из 203-мм пушек на дистанцию 32 км. С учетом корабельного рассеивания стрельба велась на одном прицеле.

Об этом интересном корабле стоит рассказать поподробней.

В сентябре 1939 г. советская сторона предложила Германии продать два строившихся на плаву тяжелых крейсера «Зейдлиц» и «Лютцов», а также техническую документацию для строительства двух кораблей этого типа на отечественных верфях, и получить техническую помощь специалистами и оборудованием со стороны судостроительной промышленности Германии.

В рамках соглашения о товарообмене, заключенного СССР и Германией 19 сентября 1939 г., последняя согласилась в счет ответных поставок продовольствия и промышленного сырья продать только один тяжелый крейсер – «Лютцов». Решение о его покупке было принято без согласования с Наркоматом, по личной инициативе Сталина.

В декабре 1939 г. советская делегация, возглавляемая наркомом судостроительной промышленности И. Ф. Тевосяном, выехала в Германию для решения вопросов по закупке крейсера.

«Лютцов» был заложен на верфи «АГ Везер» в Бремене в 1937 г., 1 июля 1939 г. спущен на воду и достраивался на плаву. Ко времени передачи его Советскому Союзу были установлены все башни главного калибра, (причем башня № I была с орудиями), также были установлены валы, винты, машины, оборудование и остальное вооружение. Для завершения строительства Германия обязалась к маю 1941 г. поставить все недостающие системы и боекомплект и оказать помощь специалистами. Закупочная стоимость крейсера составляла 116 млн. рублей по курсу того времени (10 655 млн. рейхсмарок).

31 мая 1940 г. германские буксиры привели корпус крейсера в Ленинград. Достройка корабля велась на Балтийском заводе (№ 189). Техническое руководство достройкой осуществлял «штаб особого назначения», как именовали в немецких документах группу германских специалистов, насчитывавшую около ста человек. Возглавлял «штаб» военно-морской атташе Германии в СССР фон Баумбах. В советских же документах этот «штаб» назывался «Бюро Л».

Управление кораблестроения Наркомата ВМФ считало «Лютцов» «весьма ценным приобретением», представляющим большой интерес в отношении конструкции корпуса (целиком сварной, за исключением бортовой брони), системы бронирования (развал бортов), машинно-котельной установки (котлы системы «Вагнер-Дешимаг», 450 °C, 58 кгс/см2) и успокоителей качки системы Фрама.

Особый интерес вызвало вооружение крейсера. Главный калибр был представлен восемью 20,3-см пушками SKC/34 в четырех башнях Drh LC/34. Пушки стреляли 122-кг снарядами с начальной скоростью 925 м/с на дальность 33,5 км.

Универсальная артиллерия была представлена двенадцатью 10,5-см пушками SKC/33 в шести стабилизированных установках LC/31. Кроме того, имелось восемь спаренных 3,7-см и восемь 2-см зенитных автоматов.

Авиационное вооружение включало в себя катапульту и три гидросамолета «Арадо-196».

2 июня 1940 г. от наркома ВМФ Кузнецова поступило предложение назвать крейсер «Выборгом», но принято оно не было, и 2 октября 1940 г. крейсеру было присвоено название «Петропавловск». Причем «Петропавловск» был назван не легким крейсером, как «Киров», и не тяжелым крейсером, как проект 69, а просто крейсером проекта 83.

До конца 1940 г. достройка крейсера шла удовлетворительно, но с января 1941 г. германские власти начали тормозить и срывать поставки оборудования и механизмов. В апреле-мае поставки оживились, но шли некомплектно, что препятствовало завершению работ на отдельных агрегатах и постах. В частности, в отчете по вооружению, выпущенному в мае 1941 г., указывалось: «Вследствие отсутствия стволов и качающихся частей, начиная с мая месяца, завод может производить работы только побочного характера, не связанные с отсутствующими деталями». К середине июня поставки из Германии практически прекратились.

Из артиллерийского вооружения к июню 1941 г. были поставлены в полном комплекте две башни главного калибра, часть мелкокалиберных зенитных автоматов и боекомплект к ним. Для ввода в строй комплектных башен главного калибра потребовалось вложить очень много труда, и в 1941 г. они были оснащены только вспомогательными механизмами, главные механизмы удалось ввести в строй только в 1943 г.(Сх. 10)

Схема размещения артиллерии крейсера «Петропавловск»

В мае-июне 1941 г. под разными предлогами начали уезжать в Германию немецкие специалисты, руководившие достроечными работами. В июне 1941 г. фон Баумбах последним пересек границу за несколько часов до начала войны.

К июню 1941 г. экипаж крейсера, составленный из командиров и матросов, направленных с других крейсеров, военных училищ и учебных отрядов, был почти полностью укомплектован и изучал и осваивал новую технику. Интенсивно велись судостроительные работы. Были смонтированы все главные и вспомогательные механизмы, главные котлы, турбо– и дизельгенераторы, водоотливные средства с трубопроводами и арматурой, завершилась установка орудий в башне IV главного калибра. Техническая готовность корабля к концу июня достигла 64 %. Пробный выход на ходовые испытания планировался на ноябрь 1941 г.

Но, несмотря на все усилия, крейсер не представлял собой полноценную боевую единицу. Ни на одном боевом посту работы не были закончены, корабль не мог дать ход. Отсутствовала герметизация водонепроницаемых переборок из-за большого количества незаделанных отверстий под несмонтированные трубопроводы и кабели. Не были введены в строй многие системы, в том числе водоотливная и противопожарная. Отсутствовала значительная часть вооружения ПВО и оборудование постов управления стрельбой главного калибра.

С начала июля 1941 г. из состава экипажа крейсера были сформированы две роты морской пехоты, часть моряков получила назначения на другие корабли. На борту «Петропавловска» остались в основном специалисты артиллерийской и электромеханической боевых частей.

Учитывая обстановку, сложившуюся на ленинградском направлении, командование Балтийского флота приняло решение ввести в строй артиллерию главного калибра крейсера и использовать его в обороне города как плавбатарею.

17 июля 1941 г. за подписью начальника Научно-технического комитета ВМФ инженер-контр-адмирала Жукова был издан приказ № 00316, согласно которому оставшаяся часть экипажа и привлеченные рабочие ленинградских заводов приступили к работам по срочному вводу в строй башен главного калибра I и IV и систем механизмов, обеспечивавших их использование. Полученная из Германии часть зенитной артиллерии (одна спаренная 37-мм и восемь 20-мм установок) были установлены ранее, о чем после проведенного отстрела 4 июля был составлен соответствующий акт.

14 августа 1941 г. крейсер «Петропавловск» отбуксировали в Угольную гавань Ленинградского торгового порта. 15 августа на крейсере подняли военно-морской флаг и была начата приемка боезапаса.

К началу боевых действий в качестве плавбатареи экипаж корабля насчитывал 408 человек, в том числе 29 человек командного состава.

После 7 сентября крейсер стрелял почти ежедневно. Для корректировки огня на передний край были посланы корректировочные посты. 9 сентября погибли лейтенанты Д.И. Файн и М.А. Тимко – командиры корректировочных постов «Петропавловска».

11 сентября во время стрельбы на 22-м выстреле взрывом снаряда в канале ствола было выведено из строя левое орудие 20,3-см башни I. По предположению артиллеристов корабля причиной этого стала неисправность баллистического наконечника полубронебойного снаряда, который разламывался при выстреле на части, и их падение неоднократно наблюдалось вблизи корабля. Предполагается, что при выстреле очередного снаряда была повреждена нарезка ствола, и при следующем выстреле осколочно-фугасным снарядом с взрывателем непредохранительного типа произошла его задержка и взрыв.

8 сентября впервые открыл огонь по немцам крейсер «Максим Горький». Он подорвался на мине еще 23 июня и потерял носовую часть по 60-й шпангоут. В Кронштадте ему приварили новую носовую часть, сделанную в Ленинграде на Балтийском заводе. 1 августа крейсер вывели из дока. 24 августа «Максим Горький» был поставлен на огневую позицию у Хлебного маяка Ленинградского торгового порта.

В тот же день, 8 сентября, форт «Тотлебен» вел интенсивный огонь по финнам в районе поселков Александровка и Белоостров. Линкор «Октябрьская Революция», крейсер «Киров» и батареи Ижорского укрепрайона вели артиллерийский огонь по скоплениям войск противника в районе Заостровье – Дятлицы – Готобужи.

9 сентября линкор «Марат» вел огонь по немцам в районе Дятлицы – Тепень. От интенсивного огня разорвалось среднее 305-мм орудие башни № 1.

В тот же день крейсер «Киров» вел огонь по шоссе южнее Дятлицы.

10 сентября линкор «Октябрьская Революция» и крейсер «Киров» вели огонь по немцам в районе Дятлицы и в районе Глухово. Линкор «Марат» и крейсер «Максим Горький» вели огонь по немцам в районе Кипень.

Батареи кронштадтских фортов вели огонь по противнику в районе реки Сестры, поселков Оллила и Александровка. Батареи Кронштадтского укрепленного сектора обстреляли финнов в районе Куоккала – Метсякюля. По советским данным, был уничтожен один танк и сбит аэростат наблюдения противника.

11 сентября линкор «Октябрьская Революция», крейсер «Киров» и батареи северных кронштадтских фортов вели огонь по противнику в районах Михайловская, Ользовка и Белоостров. Финская батарея из района Ино обстреляла сторожевой катер МО-291. Линкор «Марат» и крейсер «Максим Горький» вели огонь по немцам в районе Кипень.

Несколько слов стоит сказать о действиях 130-мм батарей «А» и «Б». Батарея «А» из девяти 130-мм пушек, снятых с крейсера «Аврора», была установлена на 12-километровом фронте от Дудергофа (поселок Можайский) до Киевского шоссе. Первые стрельбы батарея «А» провела 6 сентября. Однако 11 сентября батарея погибла. Вот как описывает это германский историк Пауль Карель: "Целая танковая рота и головная рота бронемашин сумели проникнуть в мертвую зону для огня смотревших на запад морских батарей противника без потерь. Пушки справа и слева от дороги заставил замолчать танковый полувзвод лейтенанта Коха из состава 8-й роты 1-го танкового полка. Под прикрытием огня этих танков саперы сумели проложить себе путь прямо к позиции мощных морских орудий. Прогремели взрывы ручных гранат, вырвались длинные языки пламени из огнеметов. В рукопашной немцы одолели орудийную прислугу. В 11.30[13] личный состав штаба 1-й танковой дивизии нечаянно услышал донесение, отправленное лейтенантом Дариусом, командиром 6-й танковой роты, командиру батальона. Слова командира роты вызвали вздох облегчения у начальника оперативного отдела дивизии подполковника Венка, который следовал за батальоном бронемашин в танке связи генерал-майора Крюгера. Венк улыбнулся, услышав сквозь грохот сражения слова романтически настроенного молодого танкиста. Дариус радировал:

– Вижу Санкт-Петербург и море.

Венк все понял. Дариус находился на высоте 167 – на вершине Лысой горы, и Ленинград лежала у его ног – только руку протянуть. Цитадель на последнем рубеже обороны, на «самых главных» царских горах, пала".[14]

Десять установок Б-13 батареи «Б» находились на Пулковских высотах. В ночь на 3 сентября батарея совместно с кораблями Балтийского флота вела огонь по Ям-Ижоре и выпустила 150 снарядов. 7–9 сентября батарея вела огонь по заявкам Балтийского флота и 42-й армии по Ропше, выпустив 600 снарядов. 11 сентября батарея уничтожила 12 танков противника и рассеяла батальон пехоты, после чего подверглась огневому воздействию и налетам немецкой авиации. 13 сентября германские части подошли вплотную к батарее. К 15 сентября из десяти орудий семь были выведены из строя. Однако батарея продолжала сражаться и 19 сентября выбила из района поселка Пулково группу автоматчиков противника. Всего батареей было произведено около 4000 выстрелов.[15]

12-15 сентября линкор «Октябрьская Революция» и крейсер «Киров» вели огонь по германским войскам в районах Ропши, Гостилицы и Хабони, а батареи северных кронштадтских фортов – по финнам в районах Старый Белоостров, Куоккала, Александровская и Радуголь.

Морские артиллеристы наносили большие потери как немцам, так и финнам. Германское командование отдало приказ авиации и дальнобойной артиллерии нанести удар по кораблям Балтийского флота.

Днем 4 сентября германская артиллерия впервые открыла огонь по Ленинграду. Артиллерийскому обстрелу подверглись станция Витебская-сортировочная, заводы «Салолин», «Красный Нефтяник» и «Большевик». Немцы вели огонь из района Тосно.

Советский военный историк и участник боев Н.Н. Жданов писал: «Артиллерийский обстрел города не имел ничего общего с вооруженной борьбой противостоящих армий. Это были варварские обстрелы, в результате которых страдало гражданское население, разрушались культурные учреждения, многие из них являлись уникальными, госпитали, больницы, школы, различные детские учреждения».[16]

Увы, Жданов прав только отчасти. Действительно, часть артиллерийских обстрелов Ленинграда имела цель создать в городе хаос и терроризировать его защитников и мирных граждан. Однако подавляющее большинство обстрелов велось по конкретным военным целям. При этом, разумеется, страдали и гражданские объекты. Так, стреляя по дальнобойным пушкам батареи № 778 в Кронштадте, трудно было не попасть в расположенный рядом морской госпиталь. Тут бы спросить с тех, кто ставил там эту батарею.

Всего в сентябре 1941 г. немцы выпустили по Ленинграду 5364 снаряда.

17 сентября немцам удалось прорваться к южному побережью Финского залива в районе Новый Петергоф, Стрельна, Урицк и получить возможность вести оттуда прицельный огонь с небольших дальностей (30–40 кабельтовых – 5,5–7,5 км) по советским кораблям, стрелявшим с открытых огневых позиций внешних рейдов Невской губы и Морского канала. Наши корабли были ограничены в огневом маневрировании и подвергались авиационно-артиллерийским ударам противника. Результат не замедлил сказаться. Уже 14–15 сентября линкор «Марат» получил 5 попаданий снарядов калибра 105–150 мм, взрывами которых повредило палубу и надстройки.

15 сентября был поврежден эсминец «Опытный». Замечу, что это был экспериментальный эсминец, строившийся в Ленинграде с июня 1935 г., но так и не введенный в строй к началу войны. 17 августа 1941 г. «Опытный» был передан флоту во временную эксплуатацию. 15 сентября в его дымовую трубу попал снаряд. Взрывом было разрушено второе котельное отделение и поврежден корпус.

Утром 16 сентября в линкор «Марат» попало девятнадцать 105-мм снарядов, не причинивших кораблю особого вреда. Но в 12 ч. 30 мин. в него попали две 100-кг авиабомбы. Погибло 15 и было ранено 30 человек команды, вышло из строя 120-мм орудие, внутрь корпуса стала поступать вода. (Любопытно, что германские источники утверждают, что в «Марат» попало не две, а три бомбы калибра 500 кг. На мой взгляд, это неверно, поскольку в этом случае повреждения корабля были бы заметно большими). Вследствие полученных повреждений в 13 ч. 00 мин. линкор был вынужден оставить огневую позицию и, продолжая вести огонь по назначенным целям, ушел на Малый Кронштадтский рейд, а оттуда 18 сентября его буксирами поставили к Усть-Рогатке. В последующие дни «Марат» вел огонь от причала.

А теперь предоставлю слово противнику. Из журнала боевых действий 768-го тяжелого артиллерийского дивизиона резерва главнокомандования вермахта: «18.09.41. В 11.15 весь настильный огонь дивизиона был использован для огневого налета по дому у Кировского моста, где предположительно размещается командование фронта. Дивизион выпустил свои последние 14 снарядов. Разрывы наблюдались в виде дымков. Попадания не могли быть констатированы из-за дымки…»

18 сентября на огневую позицию в Морском канале, ранее занимаемом поврежденным линкором «Марат», пришел линкор «Октябрьская Революция» и приступил к ежедневным обстрелам германских войск.

16-17 сентября в крейсер «Максим Горький», стоявший в Лесной гавани торгового порта Ленинграда, попали шесть 105-150-мм снарядов. Были повреждены механизмы, на корабле возник пожар. «Максиму Горькому» пришлось сменить огневую позицию. (Сх. 11)

Схема поражения снарядами крейсера «Максим Горький»:

1 -21.01.42 г.; 2– 27.06.42 г.;3,4,5,7 и 9– 17.09.41 г.;6 – 16.09.41 г.; 8 – 21.09.41 г.; 10–23.11.41 г. Показана линия отрыва носовой части 23.06.41 г.

В ночь с 16 на 17 сентября и утром 17-го крейсер «Петропавловск» нанес удары по скоплениям живой силы и танков противника в районе Старое Паново – Урицк, нанеся им, по свидетельству генерал-майора В.А. Родионова, большие потери.

Это были последние залпы «Петропавловска» осенью 1941 г. Всего же за 11 дней сентября орудия крейсера произвели 40 стрельб, выпустив по врагу 676 снарядов главного калибра. 290 из них были выпущены в период с 11 по 17 сентября, то есть в наиболее критические дни напряженных боев, когда враг рвался к Ленинграду через Пулковские высоты. Систематическому обстрелу подвергались живая сила и техника противника в следующих районах: Ям-Ижора, Красное Село, Красный Бор, Старая Мыза, Дудергоф, Лигово, Урицк, Воронья гора, Сосновая Поляна и др. Любопытно отметить, что стрельбы 16–17 сентября по живой силе в районе Урицка велись на прицеле всего 4200 м. В визир был хорошо виден противник, мощный разрыв снаряда у цели и результаты удара.

Германских документов по действиям артиллерии под Ленинградом до нашего времени дошло крайне мало. Потопление «Петропавловска» в этом плане представляет одно из исключений. Процитирую выдержки из журнала боевых действий 768-го тяжелого артиллерийского дивизиона резерва главнокомандования вермахта:

"16.09.41. По приказу 802-го полка 1-я батарея вводится в действие в районе Красное Село. Задача: борьба с тяжелыми крейсерами, находящимися в ленинградском порту и Финском заливе. Эти корабли своими дальнобойными и крупнокалиберными орудиями (приблизительно 300-мм) днем и ночью беспокоят весь участок фронта. Вывод их из строя действием настильного огня тяжелой артиллерии должен принести облегчение 38-му армейскому корпусу. В 13.30 дивизион докладывает о готовности к открытию огня. Много времени отнимают топографическая подготовка, работы по оборудованию, так же как и прокладка большой сети управления, необходимые для стрельбы по морским целям. Стрельбу предполагалось вести так: С трех пунктов АИР[17] должны засекаться цели и наши разрывы. На КП дивизиона производится сводная корректировка. Пункт АИР «Черный» находится на высоте 160 (6 км юго-восточнее Красного Села), пункт АИР «Красный» на высоте 130 (северо-западнее Красного Села), пункт АИР «Белый», являющийся одновременно КП дивизиона, на высоте 1 км восточнее Куттузи. Вся проводная связь дублируется по радио. С КП дивизиона прекрасно видны как г. Ленинград, так и ленинградский большой порт и далее до Петергофа.

Прекрасно можно наблюдать наступление 38-го армейского корпуса и массированные действия артиллерии. Остальные подразделения дивизиона остаются у Келози…

17.09.41. Утром прекрасная видимость. Опознается тяжелый крейсер, по-видимому «Марат». Пункты АИР «Черный» и «Красный» не могут определить цель, так как дым горящих деревень препятствует наблюдению. После того как корабли производит несколько выстрелов из башенного орудия, его положение полностью устанавливается, и по нему выпускаете 5 снарядов. Поднявшиеся высокие фонтаны воды показывают что, несмотря на максимальное использование дальности стрельбы наших орудий, корабль не может быть нами поражен. Время стрельбы 7.56-8.15.

Крейсер до вечера не стрелял. 11.41–12.37 дивизион обстреливал большое судно в порту (видимо, строящееся судно). Отмечено одно попадание, выпущено 11 снарядов. Огонь по судну был открыт по приказу свыше. Перед вечером 18.05–18.14 был обстрелян корабль у форта восточное Петергофа, ведший сильный огонь. После того как снаряды разорвались вблизи, корабль прекратил огонь и зигзагообразным курсом на полном ходу ушел со своего места.

После обеда лейтенант Виганд с группой радистов был направлен в Старо-Паново в качестве передового наблюдателя. Прямым попаданием лейтенант Виганд был тяжело контужен, командир группы радистов убит и один солдат ранен".

Итак, в «Петропавловск» попало двенадцать 210-мм снарядов. Был пробит корпус в подводной части, возник пожар, затопило все помещения, расположенные ниже ватерлинии, вышла из строя артиллерия. С большим креном крейсер сел на грунт. Было убито 10 и ранено свыше 20 человек. Крейсер лег на грунт с креном 3°, уйдя в ил на полтора метра. Однако уже 20 ноября 1941 г. начались подготовительные работы по подъему «Петропавловска».

21-23 сентября германская авиация проводила массированные налеты на крупные корабли, стоявшие на огневых позициях, рейдах и в гаванях Кронштадта. Днем 21 сентября было пять массированных налетов и один ночной. Между налетами наносили удары одиночные бомбардировщики.

21 сентября в 11 ч. 20 мин. со стороны южного берега Финского залива показались сорок пикирующих бомбардировщиков Ю-87. В ходе их атаки был потоплен эсминец «Стерегущий», стоявший на Восточном рейде Кронштадта. Одна бомба попала в район кормового зенитного поста, несколько бомб взорвалось у борта и разрушило его в носовой и средних частях корабля. Была разрушена корма и правая машина. Эсминец через 15 минут после первых попаданий лег на борт и затонул на глубине 5,5 м. В течение октября 1941 г. водолазы смогли демонтировать одно 130-мм орудие и якорное устройство, необходимые для восстановления эсминца «Страшный». В июне 1944 г. «Стерегущий» был поднят и 20 июля введен в сухой док.

Кроме того, германским пикировщикам удалось потопить несколько вспомогательных судов. Среди них были транспорт № 544 «Мария» (вместимостью 1484 брт), транспорт № 506 «Барта» (2324 брт), гидрографическое судно «Базис», плавучий кран СТР-10 и три баржи.

На линкор «Октябрьская Революция» 21 октября было сброшено 19 авиабомб, из которых три взорвались на баке в районе шпилей и сильно повредили носовую часть. Линкор ушел на Малый Кронштадтский рейд, где продолжал вести огонь по противнику. 23 октября на корабль было сброшено 43 авиабомбы, большинство из которых упали на расстоянии 10–42 м. Одна 250-кг бомба попала в крышу третьей башни главного калибра и пробила ее, другая 100-кг бомба пробила палубу над десятым казематом. В результате погибли три и были ранены 17 человек, вышли из строя левое орудие, башня главного калибра № 3 и ее дальномер. Линкор перешел к Кронштадту и оттуда продолжал вести огонь по противнику.

Чтобы более не возвращаться к «Октябрьской Революции», скажу, что 8-10 октября линкор, стоявший в Военной гавани Кронштадта, получил попадание шести снарядов, а 18 октября – еще одного снаряда. Командование сочло пребывание корабля в Кронштадте опасным, и «Октябрьскую Революцию» перевели в Ленинград к стенке Балтийского завода. Всего в 1941 г. линков выпустил по противнику 864 снаряда.

В ходе налета 23 сентября еще больше пострадал линкор «Марат». Для поражения советских линкоров командование люфтваффе еще 16 сентября запросило бронебойные бомбы РС-1000 весом в тонну, снаряженные 160 кг тротила. Два пикировщика Ю-87, пилотируемые гаптманом Штееном и обер-лейтенантом Рубелем, сбросили по одной такой бомбе на «Марат». Но, по одним данным, бомба Штеена упала в воду у левого борта линкора, а по другим – в «Марат» попали обе бомбы. Так или иначе, но в результате взрыва сдетонировал боезапас первой башни главного калибра, и вся носовая часть корабля по вторую башню была полностью разрушена. Погиб командир корабля и еще 325 человек команды. Приняв около 10 тыс. тонн воды, «Марат» лег на грунт на глубине 11 м. Команда покинула корабль, за исключением расчетов 76-мм орудий, расположенных на крыше четвертой башни главного калибра. (Сх. 12)

Схема посадки линкора «Марат» на грунт

На следующий день, 24 сентября, началось постепенное осушение линкора с последующим ремонтом для восстановления его в качестве несамоходной плавучей артиллерийской батареи.

31 октября впервые был открыт огонь из 305-мм орудий третьей и четвертой башен, и затем до конца года корабль вел огонь почти ежедневно. 12 декабря в него попало три 203-мм снаряда, два их которых пробили верхнюю палубу и разорвались во внутренних помещениях. Для защиты от бомб и снарядов была проведена укладка на палубу гранитных плит с набережной. Но 28 декабря в корабль попало еще два 280-мм снаряда, один из которых угодил в зарядный погреб башни № 3, но, к счастью, не разорвался. Вскоре вся верхняя палуба была покрыта гранитными плитами, и теперь попадания даже 305-мм снарядов не причиняли существенного вреда.

Всего в 1941 г. первая башня главного калибра линкора «Марат» выпустила 71 снаряд, вторая – 271, третья – 542, четвертая 355 снарядов.

Кроме того, 23 сентября германская авиация потопила подводную лодку М-47, лидер «Минск» и повредила стоявшие в Кронштадте подводные лодки Щ-305, П-3, тральщик № 41, а также транспорт № 583 «Майя».

Следует отметить, что зенитная артиллерия кораблей и фортов Кронштадта действовала 23 сентября из рук вон плохо. То же можно сказать и об истребителях флота.

По официальным данным «сбито 14 самолетов противника, 6 наших самолетов не вернулись на свои аэродромы».[18]

Немцы утверждают, что 23 сентября у них был сбито только один самолет Ю-87, пилотируемый уже знакомым нам гауптманом Штееном. Но тут немцы явно лукавят, а наши «знатоки» с удовольствием смакуют эту липу. На самом деле авиация Балтийского флота помимо прикрытия кораблей в районе Кронштадта прикрывала корабли и базу в Новой Ладоге, а также штурмовала германские позиции в районе Стрельны. И в ходе всех этих операций авиация Балтийского флота потеряла шесть машин. Нетрудно сообразить, что германская авиация в этот день на всем Ленинградском фронте потеряла не только один пикировщик.

Налеты люфтваффе 21–23 сентября не привели к сколько-нибудь заметному уменьшению огня морской артиллерии. Так, уже 24 сентября линкор «Октябрьская Революция», канонерские лодки «Кама», «Волга», «Амгунь» и «Москва» и Южный форт № 1 обстреливали артиллерийским огнем войска противника в районе Воронина. Огнем батарей Ижорского укрепрайона была рассеяна автоколонна противника в районе Глобиц. Стационарные батареи Кронштадта вели огонь по финским войскам в районе Куоккалы и Оллилы.

И все это, несмотря на три налета люфтваффе, проведенные 24 сентября на корабли и Кронштадт. В воздушных боях было сбито пять Ю-88, один Ю-87, один Ю-86. Наши потери: один И-15, один И-16 и один МБР-2. Самолеты противника сбили на форту «Северный № 4» аэростат наблюдения.[19]

Замечу, что 24 сентября на аэродром Бычье Поле, расположенный на западе Котлина, перелетели истребители И-16 и И-153 71-го истребительного полка Краснознаменного Балтийского флота. А 25 сентября в Кронштадт прибыл 6-й зенитный артиллерийский полк.

Итак, в ходе трех налетов 24 сентября ни один наш корабль не был потоплен или поврежден. Зато германская артиллерия в этот день потопила в Ленинградском порту буксир «Валиант» и серьезно повредила учебное судно «Комсомолец».

Из журнала 768-го артдивизиона: «24.9.41. Подготовительная разведка для действий против Кронштадта приводит к устройству передового наблюдательного пункта в Знаменке, где с башни царского дворца открывается прекрасный обзор всего побережья».

Тут немцы ошиблись: дворец в Знаменке принадлежал не царю, а двум великим князьям – Николаю Николаевичу Старшему (отцу) и Николаю Николаевичу Младшему (сыну). Возможно, кто-то из читателей сочтет это замечание мелочью. Но, смею заверить, все мелочи и детали в этой книге даются с умыслом, дабы показать реалии войны.

Сорок лет большевики скрывали факт разрушения советской артиллерией дворцов, соборов и иных исторических памятников в окрестностях Ленинграда. Сейчас на этом спекулируют злопыхатели антисоветчики. На мой взгляд, в подавляющем большинстве случаев действия наших артиллеристов были оправданы, и стенать тут попросту нечего. Нельзя же было терпеть вражеский наблюдательный пункт в великокняжеском дворце в Знаменке и допускать дальнейшее разрушение Питера германскими пушками. За все разрушения в ходе боевых действий в районе Ленинграда несут ответственность исключительно немцы и финны, независимо от того, чьи бомбы или снаряды уничтожили тот или иной исторический памятник.

Немцы и финны 22 июня без объявления войны напали на Советский Союз – они и должны ответить за все последствия этого нападения. Это – азы юриспруденции. Так, если бандиты совершили ограбление ресторана, а полиция вступила с ними в перестрелку, то за разбитую в ходе нее посуду отвечают бандиты, а не полиция, независимо от того, кто и сколько выпустил пуль.

Утром 26 сентября двенадцать бомбардировщиков Ю-88 бомбили Кронштадт. Потерь и повреждений на кораблях не было. Зато германские артиллеристы в тот день в Кронштадте повредили подводную лодку Щ-318 и буксир ВР-22, три баржи (№ 1109, 1110, 4029) были потоплены.

Ни налеты авиации, ни артобстрелы не помешали кораблям и фортам 26 сентября вести интенсивный огонь по противнику. Батареи Южного форта № 1, линкор «Октябрьская Революция», канонерки «Кама», «Амгунь» и «Москва» вели артиллерийский огонь по немцам в районах: Аудия, Низино, Костино, Сашино. Канонерки «Красное Знамя», «Сестрорецк» и «Зея» обстреливали противника в районах Алекснадровки и Слуцка (Павловска).

Позже линкор «Октябрьская Революция», эсминцы «Стройный» и «Строгий», канонерки «Зея», «Москва», «Волга» и батареи НИМАПа и кронштадтских фортов вели огонь по противнику в районах: Сашино, Костино, Аудия и Троицкое. Эсминцы «Стойкий» и «Стройный» с канонерской лодкой «Красное Знамя» обстреливали германские войска в района Ям-Ижора и колхоза Рахия. Батареи форта «П» обстреливали финнов в районе Белоострова.

27 сентября над Кронштадтом появились 42 бомбардировщика Ю-87 и Ю-88. Главными целями налета были линкор «Октябрьская Революция» и крейсер «Максим Горький». Десять бомб взорвалось у борта линкора. Одна 500-кг бомба, пробив мостик фок-мачты, взорвалась у второй башни. Взрывом нарушило общее крепление брони башни, пробило верхнюю палубу и барбет, броневая средняя палуба была деформирована, разрушена переборка. Погиб один и ранено шесть человек. «Максим Горький» повреждений не получил. От прямых попаданий двух бомб получила повреждения канонерская лодка «Пионер». При уклонении от бомб канонерка села на мель.

В тот же день, 27 сентября, германский снаряд попал в носовую часть сетевого заградителя «Онега», перевозившего войска 8-й армии из Ораниенбаума в Ленинград. Взрывом повреждены корпус и надстройки.

Сторожевой корабль «Буря» стоял в Купеческой гавани Кронштадта. Между 11 и 12 часами 27 сентября у его борта на расстоянии 3–5 м разорвались два крупнокалиберных снаряда. СКР получил до 200 малых пробоин от осколков и сел на грунт. Любопытно, что в полузатопленную «Бурю» 1 октября попал еще один снаряд.

27 сентября вновь, как и в предшествующие дни, авиационные и артиллерийские налеты немцев не сказались на интенсивности стрельбы наших кораблей и фортов.

Согласно мнению большинства отечественных военных историков, к 27 сентября 1941 г. положение под Ленинградом стабилизировалось. Кто же остановил немцев? До 1991 г. официально считали, что врага остановили несгибаемые ленинградские коммунисты. По сему поводу мне еще в школьные годы приходили в голову крамольные мысли: а что, в Киеве были коммунисты второго сорта, а в Минске – вообще некондиция?

После «перестройки» тезис о «железных партийцах» был снят, зато я несколько раз слышал по центральному ТВ утверждение, что немцев де остановила… ленинградская интеллигенция. Мол, там была самая-самая рафинированная «первого сорта» интеллигенция. И вот она то…

Есть и более обоснованная версия: мол, послали в Ленинград гениального Жукова, и он спас город от немцев. И опять автоматически лезут в голову крамольные вопросы, а почему сей гений не поехал спасать Киев и Минск, а в 1942–1943 гг. уложил сотни тысяч солдат под Ржевом и Вязьмой в ходе операции «Марс»?

Остановили же врага под Ленинградом «всем миром». Это были и солдаты, и ополченцы, и рабочие питерских заводов, выпускавших танки КВ и казематные установки Л-17, и даже простые питерские бабы, строившие укрепления и противотанковые препятствия. Но решающую роль под Ленинградом сыграли дальнобойные пушки кораблей и фортов – то, чего не было под Киевом и Минском. И тут дело не только в потерях врага от артиллерийского огня. Не менее важно было и психологическое действие на свою и чужую пехоту.

Чего греха таить, сколько раз в 1941–1942 гг. отступление вызывали паникеры, кричавшие, что все соседи на флангах и в тылу бежали, и вот-вот замкнется кольцо окружения. Надо ли говорить, что пехотинец чувствует себя совсем по-другому, когда над его головой несутся на врага огромные снаряды, а, оглянувшись назад, он видит грозные форты и корабли, изрыгающие огонь.

Всего в сентябре 1941 г. артиллерия Балтийского флота выпустила по врагу 25,4 тыс. снарядов, 23 процента составили снаряды крупных калибров. Дальнобойность, высокая меткость, скорострельность, большое разрушительное действие снарядов береговой и корабельной артиллерии обусловили высокую эффективность ее огня по сухопутным целям. Немаловажное значение имело и такое преимущество, как возможность обстрела на 360°, что в предельно короткие сроки обеспечивало широкий маневр траекториями. Это в свою очередь способствовало массированию огня в нужном направлении и по наиболее важным целям.

Советский военный историк Ю.Г. Перечнев писал: "Недостаточное количество полевой артиллерии, большое превосходство противника в силах, его стремление в кратчайший срок овладеть нашими базами заставили привлекать с этой целью даже артиллерию калибра 356–180 мм. Однако условия обстановки не могут служить оправданием неграмотного использования береговой артиллерии.

Так, для артиллерийской поддержки правого фланга 8-й армии, оборонявшейся на Лужском рубеже, из морской артиллерии были созданы 3 группы. В первую входили 3 железнодорожные батареи калибра 356–180 мм (11 орудий), во вторую – канонерские лодки и бронекатера, в третью – 7 стационарных батарей в составе 26 орудий калибра 152-45 мм. Вызов огня осуществлялся начальником артиллерии 8-й армии, а в некоторых случаях начальниками артиллерии 118-й и 191-й дивизий. Во многих случаях от командиров соединений армии поступали требования вести огонь по площади и ставились не свойственные морской артиллерии задачи. В своих заявках на открытие огня они не указывали характер целей и не обеспечивали стреляющие батареи и корабли корректировкой. Это привело к тому, что 70 процентов стрельб было проведено по площади.

Глубокий анализ недостатков боевого применения береговой и корабельной артиллерии дан в ряде отчетных документов 1941 г. В отчете начальник артиллерии КБФ вице-адмирал И.И. Грен отмечал, что морской артиллерии ставились задачи стрельбы по площади. Площадь обстрела назначалась слишком большой, из расчета 1000 снарядов на 7 кв. км. Подавлению огневых средств в глубине обороны противника должного внимания не уделялось. Очень часто береговая и корабельная артиллерия использовалась для нанесения ударов по пунктам предполагаемого нахождения войск и огневых точек противника.

Получая заявки от армейского командования, командиры артиллерийских дивизионов и батарей не знали значения выполняемой задачи, что исключало возможность правильной ориентировки наблюдательных постов на разведку и корректировку огня. Многие стрельбы проводились без корректировки, результаты стрельб не были известны.

Часто береговым батареям ставились неконкретные задачи, артиллерийская разведка была слабой, единые планы артиллерийской поддержки морскими и армейскими командирами не разрабатывались. Неправильное распределение целей между полевой и морской артиллерией привело к тому, что береговая использовалась с большим перенапряжением. В некоторые дни каждое орудие выпускало 125–300 снарядов при живучести стволов 500–600 выстрелов. Несоблюдение основного принципа – соразмерности мощности береговой артиллерии с объектом цели – отрицательно сказывалось на ее действиях при артиллерийской поддержке сухопутных войск.

Могут возникнуть и возражения, что, когда решалась судьба Ленинграда или Севастополя, а армейской артиллерии, особенно крупного калибра, не хватало, командование вынуждено было максимально использовать морскую артиллерию. Внешне подобные утверждения выглядят правильно. Но беда в том, что мощные орудия кораблей и береговых батарей при весе снаряда от 15,6 кг (калибра 100 мм) до 748 кг (калибра 356 мм) и соответственно дальностью стрельбы от 21,5 км до 44,6 км использовались для стрельбы по площадям и на дальностях, как правило, не более 10–12 км, и это при большом недостатке артиллерии крупного калибра в соединениях сухопутных войск. Ведение огня по площади было следствием ограниченной глубины наблюдения с корректировочных постов, отсутствия корректировочной авиации".[20]

К сказанному Перечневым я бы хотел добавить, что износ каналов орудий под Ленинградом зависел не столько от числа выпущенных снарядов, сколько от умственных способностей артиллерийских начальников. Ведь огонь зачастую велся на дистанциях 4–5 км и, «как правило, не более 10–12 км». Так почему нельзя палить на половинных зарядах, благо, «Таблицы стрельбы» для половинных зарядов были для всех орудий калибра 130–406 мм. В этом случае наземные цели поражаются более эффективно за счет увеличения угла падения снарядов, а главное, износ канала ствола уменьшается во много раз. Увы, у меня нет данных выбора зарядов при стрельбе морских орудий ни под Ленинградом, ни в ином месте. Очень сомневаюсь, что они вообще есть где-либо.

Но, повторяю, несмотря на все недостатки, наши морские артиллеристы сумели прикрыть Ленинград и отразить сентябрьский штурм.

Глава 6

Начало великой артиллерийской дуэли

К концу сентября 1941 г. линия фронта блокированных в Ленинграде советских войск стабилизировалась на несколько месяцев. Северная граница фронта проходила в 22–24 км от города (сестрорецкое направление), а наибольшее ее удаление доходило до 60 км. Вся ширина полосы обороны 23-й армии равнялась 70 км.

Части Приморской оперативной группы удерживали изолированный от главных сил осажденного города плацдарм на южном берегу Финского залива протяжением по линии соприкосновения с противником 70 км. Наибольшая глубина плацдарма составляла 22–24 км. Побережье, кроме этого, оборонялось артиллерией Ижорского укрепленного сектора КБФ. Плацдарм от войск фронта, оборонявших город, отделялся полосой в 22–25 км (Петергоф – Урицк), занятой войсками противника.

Юго-западные и южные подступы к городу (всего по фронту около 21–22 км) обороняла 42-я армия. Наименьшее удаление переднего края от юго-западной окраины города (Урицк – Ленинград) равнялось 6–7 км, а на южном направлении (Пулково – Ленинград) – 12–15 км.

Юго-восточные подступы к городу оборонялись частями 55-й армии. Протяженность переднего края обороны составляла около 27 км, а удаление переднего края от юго-восточной окраины города на пушкинском направлении – 16–18 км, а вдоль Невы – до 27–30 км.

По правому берегу Невы до Ладожского озера занимала оборону 8-я армия. Протяженность линии фронта армии составляла примерно 34–36 км, удаление от юго-восточной и восточной окраины города – 28–32 км.

Вне осажденного города располагалась 54-я армия, не имевшая сухопутной границы с Ленинградом, она непосредственно примыкала к Волховскому фронту.

Действия 54-й армии и ее артиллерии выходят за рамки темы, и я не буду далее упоминать о ней и включать ее в статистические данные по артиллерии Ленинградского фронта.

«После неудачных попыток захватить Ленинград штурмом немецко-фашистские войска, понеся большие потери, осенью 1941 г. перешли к его планомерной осаде. Линия фронта пролегала в непосредственной близости к городу, поэтому противник простреливал его насквозь. Используя тактически выгодное положение своих войск, командование вермахта пыталось систематически артиллерийскими обстрелами деморализовать защитников города и сровнять „Ленинград с землей, а Кронштадт – с водой“».[21]

Подобные утверждения стали классикой, и они кочуют из одного издание в другое как в советское время, так и при «демократии».

На самом же деле элементарный расчет на уровне 8-го класса школы показывает, что сравнять Ленинград с землей артиллерийским огнем было физически нельзя, даже если бы немцы собрали там всю свою артиллерию, состоявшую на вооружении к концу 1941 г.

Подробный анализ возможностей вермахта и советских войск выходит за рамки книги, и я ограничусь перечислением наиболее распространенных в исторической литературе вариантов.

Так, многие зарубежные и отечественные авторы считают, что немцы вместе с финнами могли замкнуть второе кольцо блокады, захватив южное побережье Ладожского озера. После этого Ленинград должен был пасть в течение одного-двух месяцев. Но это теория, а фактически финское командование не желало вести крупные наступательные операции, предпочитая, чтобы вермахт «таскал для них каштаны из огня». Осенью 1941 г. резко усилилось дезертирство из финской армии. В финском тылу действовали отряды дезертиров и противников режима.

Не будем забывать и о контрударах Красной Армии зимой 1941/1942 г. – под Москвой, Керчью, Харьковом и т. д.

Наконец, сейчас сложно просчитать ответные меры Красной Армии в случае большого наступления немцев южнее Ладожского озера.

Между прочим, наше командование разработало план деблокирования Ленинграда с севера. В марте 1942 г. командующий Карельским фронтом В.А. Фролов и командующий 7-й армией Ф.Д. Гореленко были вызваны в Ставку. Сталин дал им указание продумать план наступления на юго-запад от станции Масельская с конечной задачей выйти в тыл финским войскам на Карельском перешейке и прорвать с севера блокаду Ленинграда силами 32-й, 7-й Отдельной и 23-й армий Ленинградского фронта.

Однако неудачный исход боев за Харьков и последующее германское наступление на Сталинград сорвали эту операцию Карельского фронта.

На мой взгляд, командование вермахта зимой 1941/1942 г. само не знало, что делать с Ленинградом, и надеялось, что проблема решится летом 1942 г. в ходе наступления на юге.

Между тем, немцы, не снимая ни одного орудия с других участков Восточного фронта, могли собрать под Ленинградом 500-1000 орудий большой и особой мощности. Речь идет о железнодорожных установках, мортирах и гаубицах большого калибра, а также береговых и корабельных пушках. Последние немцы могли снять с береговых батарей Германии, Дании и других стран, которые вряд ли могли подвергнуться атакам британского флота в 1941–1942 гг., а также орудия калибра 150–380 мм с захваченных французских, голландских, датских, норвежских линкоров, крейсеров и броненосцев береговой обороны. Кроме того, по внутренним водным путям Финляндии немцы могли доставить на Ладогу не только торпедные катера и артиллерийские баржи, но и малые миноносцы, канонерские лодки и т. д., вплоть до трофейных броненосцев береговой обороны.

Повторяю, никакой артиллерийский огонь немцев не мог «сравнять Ленинград с землей», но большое количество артиллерии большой и особой мощности при грамотном им управлении могло вывести из строя аэродромы, железнодорожные станции, энергетические объекты, уничтожить склады продовольствия и т. д.

Сосредоточенный огонь артиллерии по местам выгрузки боеприпасов и продовольствия, доставляемых по Ладоге, в сочетании с ударами германской озерной флотилии мог парализовать коммуникации Ленинградского фронта. Равно, как постоянный и интенсивный обстрел Ленинградского Торгового порта, пристаней в Кронштадте и Орешка мог прервать коммуникации между Ленинградом, Котлиным и Ораниенбаумским пятачком.

Германское командование в очередной раз недооценило противника. Впрочем, я уверен, что если бы германский генштаб вовремя сумел точно оценить военный потенциал СССР, волю советского народа и его вождя, Гитлер вообще не рискнул бы начать войну.

Тем не менее, германское командование, располагая ограниченными силами, продолжало регулярные обстрелы Ленинграда.

1 октября 1941 г. от артиллерийского огня противника в порту Ораниенбаума затонули транспорт «Базис» и учебный крейсер «Аврора». К этому времени на крейсере оставались одна 130-мм пушка Б-13, одна 76,2-мм и одна 45-мм универсальные пушки. Тем не менее, в сентябре крейсер выпустил по врагу 138 снарядов калибра 130 мм. (Сх. 13)

Боевые повреждения Краснознаменного крейсера «Аврора», полученные в Великой Отечестве!той войне: а – боковой вид; б – 76-й шпангоут; в – вид сверху.

I – повреждения наружного борта площадью около 1 кв. мог разорвавшегося внутри корпуса 152-мм снаряда (30.09.41); 2 – разрушение стеньги и такелажа фок-мачты от осколков разорвавшейся вблизи борта авиабомбы (21.09.41); 3 – подводная пробоина от взрыва снаряда (27.09.41);4 – пробоина наружного борта от осколков разорвавшегося вблизи борта снаряда (26.09.41); 5 – разрушение борта площадью около 3 кв. м от осколков разорвавшегося па верхней палубе снаряда (01.12.41); 6– прямое попадание 76-мм снаряда в цементированную часть орудийного барбета (30.09.41); 7 – повреждение такелажа грот-мачты (1.12.41); 8 – разрушение осколками снаряда дальномера (01.12.41); 9 – пробоины от осколков авиабомбы (21.09.41); 10 – пробоина от прямого попадания 152-мм снаряда (26.09.41); II – пробоина палубы полубака от попадания 152-мм снаряда (30.09.41); 12 – пробоина палубы полубака от попадания 293-мм снаряда (1.12.41); 13 – пробоина верхней палубы от попадания снаряда (1.12.41); 14– разрушение светового люка от осколков (1.12.41); 15 – разрушение верхней палубы площадью около 15 кв. мот попадания снаряда (1.12.41); 16 – разрушение крыла нижнего носового мостика и пробоина верхней палубы (1.12.41); 17 —аварийная ватерлиния крейсера после посадки его на грунт (1.10.41) (крен на правый борт 0,5°. дифферент на корму 4, осадка 9 м)

1 октября линкор «Октябрьская Революция», Южный форт № 1, эсминцы «Стойкий» и «Свирепый» вели огонь по войскам противника в районах Нового Петергофа и Красного Села. Старший лейтенант М.К. Крылов в своем донесении в штаб КБФ сообщал: "Доношу, что в результате артобстрела 1.10.41 от прямых попаданий затонул транспорт «Базис» у северного конца восточного мола, а Краснознаменный крейсер «Аврора» получил две подводные пробоины и имеет шесть надводных. «Аврора» сидит на грунте с креном на правый борт 3°. Пара и света нет. Личный состав находится на корабле.

Командир Краснознаменного крейсера «Аврора» старший лейтенант Крылов".

В тот же день, 1 октября, германский снаряд попал в эсминец «Свирепый», стоявший в Морском канале в Ленинграде. Взрывом были выведены из строя 130-мм пушка Б-13 и ряд механизмов, 6 человек убито и трое ранены.

2 октября немцы интенсивно обстреливали Ленинград, Кронштадт и Ораниенбаум. В Кронштадте получили повреждения эсминец «Славный» и подводная лодка Щ-318. Несколько снарядов попали в корпуса Морского завода и нефтебак военной гавани, возникли пожары.

Сильный артобстрел Ленинграда и Кронштадта продолжался и в последующие дни. 3–4 октября тяжелые повреждения от германских снарядов получили эсминцы «Опытный», «Свирепый» и «Стойкий».

2 октбяря линкор «Октябрьская Революция», канонерки «Волга», «Москва» и «Амгунь», а также северные кронштадтские форты № 2 и № 4 обстреливали войска противника в районах: Новый Петергоф, Александровка, Низино, Костино и Сашино.

Два эсминца и канонерская лодка на Неве и 180-мм железнодорожные и стационарные батареи НИМАПа вели огонь по войскам противника в районах: Красный Бор, Шлиссельбург, и по бронепоезду противника на станции Поповка.

3 октября линкор «Октябрьская Революция», канонерка «Москва», эсминцы «Сметливый» и «Опытный», стационарные батареи НИМАПа и кронштадтские форы – Южный № 1 и Северные – № 2 и № 4 – вели артиллерийский огонь по противнику в районах: Новый Петергоф, Горелово и поселок Володарский.

Эсминец «Стройный», стационарные батареи НИМАПа и 180-мм железнодорожные батареи вели огонь по войскам противника в районах Красного Бора, Ям-Ижоры и Отрадного. Батареи Невского сектора вели огонь по противнику в районе Отрадного.

5 октября в Ораниенбауме от артиллерийского огня затонул на мелководье транспорт № 516 «Астра» вместимостью 5900 брт. (Подняли его только в мае 1944 г.). Транспорт № 528 «Полярис» 760 брт. вместимостью лег кормой на грунт. Стоявший там же транспорт № 507 «Отто Шмидт» (вместимостью 3549 брт) получил тяжелые повреждения.

6 октября линкор «Октябрьская Революция», эсминцы «Свирепый» и «Славный», форты «П» и «К» и номерные Северные вели артиллерийский огонь по войскам противника в районах южнее Нового Петергофа, Сашино, Луизино и Кузнецов.

7 октября германская артиллерия потопила в Кронштадте блокшив № 1 – бывший монитор «Смерч», построенный в 1863–1865 гг. Летом 1942 г. он был поднят.

8-10 октября линкор «Октябрьская Революция», стоявший в Военной гавани Кронштадта, получил прямое попадание шести снарядов, в том числе во вторую башню.

11 октября линкор «Октябрьская Революция», эсминцы «Славный» и «Свирепый» вели артиллерийский огонь по противнику в районе Порожков. Лидер «Ленинград», эсминец «Стройный», стационарные батареи НИМАПа и Невского укрепленного сектора вели огонь по противнику в районах Горелово – Николаевка.

Эсминцы «Славный» и «Свирепый» и две 100-мм кронштадтские стационарные батареи вели огонь по артиллерийским батареям противника и районах Нового Петергофа и Симоногонта.

Лидер «Ленинград» и одна Кронштадтская батарея вели огонь по противнику в районах: Александровка, Горелово и Финское Койрово. Наблюдались взрывы и пожары.

1-9 октября 1941 г. 8-я и 42-я армии попытались заблокировать с суши Ораниенбаумский пятачок и выбить немцев из района Петергофа. В ходе этой операции Балтийский флот высадил два тактических десанта. В ночь на 10 октября в районе Петергофа были высажены 492 человека из сборного отряда моряков, а в районе Стрельны – батальон (500 человек) 20-й стрелковой дивизии НКВД. В ночь на 8 октября в Стрельне был высажен еще один батальон. Однако на сей раз удалось высадить лишь 250 человек из 420.

Высадка десантов производилась с бронекатеров, сторожевых катеров и гребных шлюпок Ленинградской ВМБ. Артиллерийскую поддержку осуществляли линкор «Октябрьская Революция», эсминцы «Сметливый» и «Свирепый», канонерки «Кама», «Амгунь» и «Москва», береговые и железнодорожные батареи, которые произвели более 2500 выстрелов по заранее намеченным целям и по дорогам на подходах к месту высадки.

Наступление 8-й и 42-й армий закончилось неудачей, а десантники были полностью уничтожены или пленены.

15 октября с дистанции 85 кабельтовых линкор «Октябрьская Революция» уничтожил 280-мм германскую батарею, стрелявшую по Ленинграду. По сообщению с наземного наблюдательного пункта № 11 в батарею попало три 305-мм снаряда.

18 октября в линкор «Октябрьская Революция» попал один снаряд. Командование флота решило, что далее линкору оставаться в Кронштадте опасно.

Последнюю стрельбу из Кронштадта линкор провел 22 октября по району поселка Знаменка. И в тот же вечер, в 20 ч. 55 мин., линкор под покровом темной безлунной ночи в сопровождении двух буксиров вышел из Кронштадта и своим ходом по Морскому каналу направился в Ленинград. В 6 ч. 30 мин. 23 октября корабль занял новую огневую позицию у Горного института. Всего в октябре 1941 г. линкор выпустил по врагу 257 – 305-мм и 133 – 120-мм снарядов.

Таким образом, в Кронштадте из крупных кораблей остался лишь полузатопленный линкор «Марат». Крейсер «Максим Горький» еще 22 сентября перешел к Железной стенке Ленинградского Торгового порта. А крейсер «Киров» в ночь на 24 сентября ушел из Кронштадта в Ленинград к стенке завода «Судомех». 11 ноября «Киров» перешел к стенке завода № 194, а 28 ноября – к набережной Васильевского острова в районе 17-18-й линий.

Из-за огня германской артиллерии свои дислокации меняли не только корабли, но даже заводы. Частые обстрелы заводской территории заставили Военный совет фронта 17 сентября 1941 г. дать указание о перебазировании Кировского завода в глубь Ленинграда. Новое место для завода нашли на Выборгской стороне. Первым было переведено производство снарядов. Как писал С.А. Боголюбов, начальник цеха Ф.И. Козодой "быстро собрал коллектив цеха, так как большинство рабочих находились на заводе, домой почти не уходили. К утру 160 станков сняли с фундаментов и погрузили (часть – на железнодорожные платформы, часть – на баржу). Утром буксир потянул баржу на новое место. Козодой с помощниками был уже там. В четырехэтажном здании быстро распланировали поточное изготовление боеприпасов и установили оборудование по потоку. Недостающие 50 станков раздобыли у кировцев.

Все машиностроительное оборудование завода (механический, инструментальный, деревообделочный, меднолитейный, сталелитейный, кузнечный, все вспомогательные цехи и службы) перевезли на новую территорию и пустили в эксплуатацию за две недели. На старом месте остались лишь корпусостроительные цехи".[22]

Спасаясь от артобстрелов, свыше 100 тысяч ленинградцев переселились из западных и южных районов города на север. В октябре 1941 г. противник выпустил по Ленинграду 7950 снарядов, в ноябре – 11 230 снарядов. Всего с сентября по декабрь 1941 г. включительно в городе упало 30 154 снаряда.

Очередная выписка из журнала 768-го тяжелого дивизиона: "5.11.41. Дивизион вместе с другими дивизионами, подчиненными командиру 135-й артиллерийской группы, в 8.30 провел стрельбу для маскировки одновременной стрельбы орудий на железнодорожной установке. Речь идет о железнодорожных установках «Короткий Бруно». В 8.40 дивизион закончил стрельбу по электростанции близ Московского вокзала. Расход 38 снарядов.

В 17.53 батарея вновь выпускает 2 снаряда для маскировки стрельбы железнодорожной батареи. Цель – Балтийский завод…

13.11.41. С 0.18 до 0.31 дивизион обстреливал Московский вокзал по карте. Расход боеприпасов – 10 снарядов. 9.31-9.51 снова стрельба по Московскому вокзалу – 3 выстрела. Эта огневая деятельность снимается на пленку ротой пропаганды.

Ночью сильный налет авиации на Петербург. Оборона зенитной артиллерии и прожекторов очень сильна, но, очевидно, безуспешна…

14.12.41. В 14.30 начинается огневой налет дивизиона по заводу «Красный Металлист». Стрельба окончена в 14.39.

18.12.41. В 14.45 дивизион произвел огневой налет по казарме в излучине Невы. В 14.39 огневой налет (28 выстрелов, из них 4 для согревания[23]) окончен".

6-7 ноября 1941 г. производилась перевозка войск 8-й армии из Ораниенбаума в Ленинград. В ходе нее германская артиллерия, действовавшая в районе Петергофа, потопила самоходную десантную баржу (вместимостью 1100 брт) с войсками и 22 автомобилями, а на следующий день – тральщик № 178 (буксир «А. Ульянов»).

Точная дата потопления германской артиллерией подводной лодки Л-1 неизвестна. Дело в том, что к началу войны Л-1 находилась на капитальном ремонте на заводе № 196 в Ленинграде. В августе работы на лодке были прекращены, а экипаж ушел на фронт в морскую пехоту. В ноябре-декабре 1941 г. в лодку попало несколько снарядов, и она немедленно стала наполняться водой. Начальству доложили о том, что лодка затонула на мелководье, лишь 27 декабря 1941 г. В 1944 г. лодку Л-1 подняли и отправили на лом.

8 ноября в 16 ч. 02 мин. на Нарвской площади в Ленинграде тремя артиллерийскими снарядами было ранено 16 человек и убито 14.

12 ноября транспорт № 507 «Отто Шмидт» (вместимостью 3549 брт) шел в составе конвоя из Кронштадта в Ленинград. При прохождении Морского канала немцы выпустили по конвою свыше 100 снарядов, два из которых попали в транспорт № 507. На нем был сильно поврежден корпус и возник пожар, который был потушен с помощью ледоколов «Октябрь» и «Волынец». Они и прибуксировали транспорт в Ленинградский Торговый порт.

13 ноября прямым попаданием снаряда был поврежден корпус тральщика № 210 «Гак», стоявшего в Ленинграде у стенки завода № 189.

23 ноября крейсер «Максим Горький», стоявший в Торговом порту Ленинграда, получил попадание снаряда. Выведено из строя первое 180-мм орудие первой башни.

26 ноября в ледокол «Ермак», проводивший конвой из Ленинграда в Кронштадт, попало четыре снаряда. Взрывом была разрушена носовая часть, ледокол вышел из строя.

30 ноября в 16 ч. 30 мин. у трамвайной остановки напортив дома № 49 по проспекту Карла Маркса разрывом артиллерийского снаряда ранено 16 и убито 9 человек.

4 декабря в Торговом порту Ленинграда артиллерийским огнем потоплен буксир «Штурман».

21 декабря в 14 ч. 00 мин. на площади ленинградского Сытного рынка четырьмя артиллерийскими снарядами ранен 41 человек, в том числе 8 детей, убито 55 человек.

28 декабря в Кронштадте артиллерийским огнем потоплен транспорт «Водолей-1».

С целью противодействия обстрелу германской артиллерией Ленинграда в 42-й армии была создана «Группа дальнего действия» в составе 47-го корпусного артполка и 101-го гаубичного полка РВГК. Оба полка вместе имели двадцать две 122-мм пушки А-19 и сорок шесть 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20.

Только в декабре 1941 г. 47-й артиллерийский полк подавил 14 германских батарей и 7 отдельных орудий.[24] Здесь и далее к подобным реляциям следует относиться крайне осторожно. В том же секретном источнике на той же странице говорится: "На фронте[25] не хватало средств артиллерийской инструментальной разведки. Несколько в лучшем положении находилась в этом отношении артиллерия 42-й армии, что же касается артиллерии Краснознаменного Балтийского флота, то она совершенно этих средств не имела и вела огонь, как правило, по площади без корректирования с самолетов и без контроля средствами звуковой разведки. Вообще с сентября по декабрь 1941 г. только 26 % всех стрельб корабельной и береговой артиллерии проводилось с корректированием огня. Такое ненормальное положение начало выправляться только в феврале 1942 г., когда стрельба береговой артиллерии на подавление батарей противника стала корректироваться средствами звуковой разведки, а в некоторых случаях и корректировочной авиацией.

Надо также отметить, что и в работе самих разведывательных подразделений имелись серьезные недостатки. Например, в своем отчете за декабрь 1941 г. командующий артиллерией фронта отмечал, что подразделения звукометрической и оптической разведки работают медленно, анализ их данных поставлен плохо. Несмотря на то, что ряд батарей противника в течение длительного времени вел огонь с одних и тех же огневых позиций, и по ним имелась целая серия засечек, эти батареи не были подавлены. Наблюдение за противником, как правило, поручалось только разведчикам, а командный состав, начиная от командиров батарей и выше, этим делом пренебрегал. Только в редких случаях было организовано сопряженное наблюдение дивизионов (СНД)".[26]

Ну, это секретное издание. А в открытом издании «Огневой щит Ленинграда» Н.Н. Жданов пишет иначе: На центральных звукометрических станциях были подготовлены эталонные ленты с записями выстрелов каждой батареи противника. Наши дальнобойные подразделения имели свои «подопечные» батареи врага, на которые они и были постоянно нацелены. Обычно таковыми являлись батареи врага, наиболее активно обстреливавшие Ленинград.

Исходные данные для стрельбы уточнялись через каждые два часа по мере поступления свежего метеобюллетеня. У наших орудий постоянно находились дежурные расчеты.

При открытии огня противником станции звуковой разведки получали запись на ленте. Сверив полученную запись с эталонной лентой, можно было определить номер цели и передать его на нашу батарею, которая немедленно открывала огонь по цели.[27]

Жданов пишет: «Ограниченность территории для размещения боевых порядков наших батарей практически исключала какой-либо маневр колесами».

Увы, достаточно бросить взгляд на карту, и даже близорукий человек увидит, что возможностей для маневра колесами у армейской артиллерии было предостаточно. На самом деле армейская артиллерия под Ленинградом стала «полустационарной» из-за отсутствия лошадей и тягачей.

"Следует отметить крайне низкую обеспеченность ее[28] средствами тяги.

Особенно остро стоял вопрос о конной тяге. Уже в декабре 1941 г. артиллерийские части были укомплектованы лошадьми только на 31 %. В 42-й армии, оборонявшейся на важнейшем направлении, некомплект конского состава достигал 78 % (3419 лошадей). В некоторых стрелковых дивизиях положение с конским составом было просто катастрофическим. Так, в 10-й стрелковой дивизии в конце декабря 1941 г. имелось всего 20 лошадей вместо 1376, полагавшихся по штату, а в 86-й стрелковой дивизии – 24 лошади вместо 747. Убыль конского состава происходила больше от отсутствия фуража, чем от боевых потерь. Лошадей кормили сухой травой, добываемой из-под снега, мхом, ветками, вследствие чего падеж лошадей был весьма большим.

В 1942 г. укомплектованность артиллерийских частей лошадьми еще более ухудшилась, снизившись до 7 % штатной численности. Некоторые артиллерийские части почти совсем не имели лошадей. Например, в конце ноября 1942 г. 30-й артиллерийский полк 10-й стрелковой дивизии имел только девять лошадей, вместо 635 полагавшихся по штату, а 412-й артиллерийский полк 168-й стрелковой дивизии – пять обозных лошадей вместо 678. Несколько лучше конским составом была укомплектована артиллерия укрепленных районов и минометные полки РВГК.

Большой некомплект средств тяги имелся и в артиллерийских частях на механической тяге. В ходе тяжелых оборонительных боев на подступах к Ленинграду артиллерия потеряла значительную часть своего автотракторного парка. При организации обороны города командованию фронта пришлось затратить немало усилий, чтобы организовать ремонт и восстановить этот парк. В результате предпринятых мер к 1 декабря 1941 г. удалось увеличить укомплектованность артиллерийских частей тракторами в среднем до 83 %, а автомобилями до 51 %. Тем не менее, еще были такие части, где некомплект средств транспорта и тяги был большим. Например, в 42-й армии по учтенным артиллерийским частям РВГК укомплектованность тракторами составляла всего 66 %; в 47-м корпусном артиллерийском полку имелось всего 20 тракторов вместо 45, а в 73-м корпусном артиллерийском полку – всего 40 грузовых и специальных автомобилей вместо 162, полагавшихся по штату (укомплектованность 25 %). Противотанковые артиллерийские полки не могли передвигаться из-за недостатка автотягачей. Например, 4-й противотанковый артиллерийский полк вместо 76 автомобилей, полагавшихся по штату, имел всего три полуторатонных автомобиля (4 %), 5-й противотанковый артиллерийский полк – семь автомобилей (9 %). В остальных противотанковых артиллерийских полках укомплектованность автомобилями была в пределах 13–35 %.

Только пассивный характер действий противника оправдывал риск, допущенный в укомплектовании противотанковых артиллерийских полков средствами тяги…

Хуже всего обстояло дело с укомплектованностью средствами связи, потеря которых не могла быть быстро восполнена. В декабре 1941 г. вся артиллерия фронта радиостанциями была укомплектована только на 41 %, телефонными аппаратами – на 68 % и телефонным кабелем – на 51 %. Многие артиллерийские дивизионы могли проложить между наблюдательными пунктами и огневыми позициями только одну линию связи, соединенную с батареями шлейфами, в силу чего подача команд могла осуществляться лишь последовательно. Нередко вместо телефонного кабеля использовалась колючая проволока. Только к концу 1942 г. укомплектованность артиллерии средствами связи улучшилась: по радиостанциям она составляла 75 %, по телефонным аппаратам – 88 % и по телефонному кабелю – 69 %".[29]

Я умышленно привожу длинные и нудные цитаты из официальных источников, дабы избежать очередного обвинения в «очернительстве» советских вооруженных сил.

Несколько слов стоит сказать об инструментальной разведки артиллерии противника. Участник событий капитан 1 ранга В.Г. Корт писал: "Инструментальная артиллерийская разведка заключалась в сопряжении теодолитных засечек огненных вспышек стреляющих орудий противника. Такие теодолитные посты были определенным образом (на концах базисных линий) размещены в прифронтовой зоне на юго-западе Ленинграда и в Кронштадте. Автор этих строк в то время служил в Кронштадтском маневренном отряде. Проводя с вышки кронштадтского Морского собора теодолитные наблюдения за огневыми вспышками батарей противника на петергофском направлении, мы довольно быстро убедились в несовершенстве применяемой методики наблюдений, решили использовать для этих целей метод наземной стереофотограмметрической съемки.

К счастью, в инструментальной камере Гидрографического управления ВМФ в Ленинграде была найдена в полной исправности одна пара длиннофокусных стереофотокамер Цейсса, которые в предвоенные годы использовались доктором военно-морских наук А.П. Ющенко, профессором, инженер-капитаном 1-го ранга для разработки метода судовой стереофотограмметрической съемки побережий…

За время с сентября 1941 г. по январь 1942 г. была полностью смонтирована и отюстирована аппаратура (стереофотокамеры, стереокомпаратор и др.), подобран личный состав и создана группа инструментальной стереофотограмметрической артиллерийской разведки…

6 января 1942 г. группа приступила к определению геодезического базиса, контрольных точек съемки, точек наблюдения, к оборудованию походной фотолаборатории и командного пункта, а 22 января по заданию разведотдела Штаба флота и береговой обороны КБФ начала в ночное время систематическую артиллерийскую разведку новыми методами в юго-западном секторе обороны Ленинграда.

Фотографирование огневых вспышек на первом этапе работы группы проводилось методом нормальной стереофотограмметрической съемки, т. е. когда оптические оси стереофотокамер строго перпендикулярны к линии базиса съемки. В этом случае фотографические координаты цели определялись по объектам формулами фотограмметрии.

Зная геодезические координаты пунктов наблюдения (концевых точек базиса съемки), легко было перейти от фотографических координат цели к геодезическим…

Точность стереофотограмметрического определения координат цели зависит от точности измерения элементов внутреннего и внешнего ориентирования стереопары фотоснимков. Использование группой высокоточного стереокомпаратора Цейсса обеспечивало точность измерения фотографических координат стереопар снимков до тысячных долей миллиметра.

Величина базиса съемки для первой позиции, выбранной между домом № 19 по Международному проспекту (ныне дом № 161 по Московскому проспекту) и Дворцом Советов, составляла 2000 м. Сектор обзора достигал 55° с глубиной разведки до 25–30 км от переднего края фронта противника. Командный пункт группы располагался в доме № 19. Здесь же размещались фотолаборатория и фотограмметрическая лаборатория. Стереофотокамеры были установлены на чердаке дома № 19 и верхнем этаже южного флигеля Дворца Советов. На этой позиции группа проработала с января по июль 1942 г.

В июле 1942 г. прямым попаданием крупнокалиберного снаряда часть дома № 19 была разрушена, в связи с чем северо-восточный пункт наблюдения был перенесен на вышку мясокомбината им. С.М. Кирова, а командный пункт группы с лабораториями переведен во Дворец Советов. Новый базис съемки был равен 3000 м. К этому времени группа накопила определенный опыт ведения стереофотограмметрической артиллерийской разведки. Были достаточно хорошо отработаны методы фотографирования огневых вспышек и фотограмметрической обработки данных, поэтому было решено перевести работу пунктов наблюдения на методику с равномерно отклоненными в горизонтальной плоскости оптическими осями стереофотокамер. Использование этой методики позволило расширить сектор общего обзора до 120°. Достигалось это последовательным поворотом стереофотокамер на 40° для каждого частного сектора обзора. В этом случае протяженность разведываемой полосы по переднему краю обороны составляла 12 км, по тыловому – до 35 км при глубине 20–30 км (в отдельных случаях – до 41 км).

С момента работы группы на базисе съемки Дворец Советов – мясокомбинат им. С.М. Кирова стереофотограмметрическая засечка огневых позиций противника стала главным видом артиллерийской разведки.

Для оперативного использования данных стереофотограмметрической разведки в контрбатарейной борьбе необходимо было добиться быстрейшей обработки стереопар снимков огневых вспышек. С этой целью принимались все необходимые меры. Однако много времени уходило на доставку кассет с мясокомбината в фотолабораторию во Дворце Советов (более 4 км), проявление, сушку негативов стереопар снимков, фотограмметрический промер и вычисление координат цели. Для убыстрения обработки фотограмметрический промер проводился по сырым негативам. Для вычисления координат цели использовались специально разработанные номограммы и планшеты. Все это позволило сократить время получения координат стрелявших батарей противника до 30–40 мин. с момента начала стрельбы. Поэтому главной задачей группы артиллерийской стереофотограмметрической разведки являлось полностью вскрыть и точно определить расположение неприятельской артиллерийской группировки, систематически обстреливавшей Ленинград.

Ряд контрольных проверок, получаемых стереофотограмметрическим методом координат огневых позиций противника, показал, что точность определения объектов противника на дистанции 15–20 км достигала порядка 1/500-1/400 дистанции, т. е. находилась в пределах 40–60 м.

Как уже указывалось, основная работа группы по засечкам огневых вспышек стреляющих орудий противника проводилась в темное время суток. Длительность вахт наблюдения колебалась от 6–8 час. в июньские ночи до 14–18 час. зимой. Однако уже в июне 1942 г. при помощи специалистов ленинградской фабрики фотобумаги были начаты опыты по сенсибилизации изопанхроматических фотопластинок к инфракрасной части спектра.

Дело в том, что основным препятствием для дневной фотосъемки огневых вспышек является большая освещенность небосвода, резко забивающая светочувствительную эмульсию фотопленки. Кроме того, при наличии тумана или мглы видимая часть спектра световой вспышки почти полностью поглощается и потому съемка огневых вспышек на обычные панхроматические фотопленки невозможна. Фотосъемка в инфракрасных лучах при использовании морблитовых светофильтров позволяет преодолевать указанные трудности.

К ноябрю 1943 г. была создана опытная партия сенсибилизированных к инфракрасным лучам фотопластинок и проведены испытания метода в дневных условиях, показавшие положительные результаты. Дневная съемка значительно расширила возможности стереофотограмметрического метода артиллерийской разведки".[30]

Однако, несмотря на все меры, использованные морскими и армейскими артиллеристами, «обстрелы города в начале 1942 г. приняли настолько угрожающий характер, что командующий артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии Воронов Н.Н. выслал в Ленинград группу офицеров во главе с начальником штаба артиллерии генерал-майором артиллерии Самосоновым Ф.А., поставив им задачу проверить организацию контрбатарейной борьбы и дать необходимые рекомендации по ее улучшению в дальнейшем. Такие предложения были изложены потом в специальном докладе начальника штаба командующему артиллерией Красной Армии и члену Военного совета фронта Жданову А.А. 23 марта 1942 г.»[31]

В докладе констатировалось: Артиллерия фронта могла взять на себя лишь ограниченные задачи, которые сводились "к запрещению безнаказанного обстрела города Ленинграда и трассы,[32] к сокращению случаев обстрела, понижению их интенсивности, сведению их эффективности к нулю".[33]

Глава 7

Как германские снаряды и бомбы били невский лед

О событиях 1942 г. начну с хроники обычного дня зимы 1941/1942 г.

"9 января. Противник обстрелял Кронштадт, ледовую дорогу Кронштадт – Лисий Нос и 180-мм батарею № 470. В Кронштадте был незначительно поврежден котел № 2 портовой электростанции и электрокабель.

Крейсер «Максим Горький», канонерские лодки «Сестрорецк», «Зея», «Ока», «Красное Знамя», эскадренные миноносцы «Стройный» и «Строгий» и три батареи 101-й морской бригады железнодорожной артиллерии № 11, 12 и 42 вели огонь по вражеским батареям в районах: Детского Села, Александровки, Красного Бора, Степановки, Старой Мызы и поселка Федоровского, содействуя операции 42-й и 55-й армий.

Батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 166, 665 и 668 обстреляли противника в районах Нового Петергофа и Знаменки.

Эскадренный миноносец «Стройный», канонерские лодки «Сестрорецк», и «Ока», батареи Невского укрепленного сектора № 19, 36, 41, 470, 597, 598, 599, 600 и 601, батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 775, 777, 778 и две батареи без номеров (Веники и Сойкино) вели огонь по батареям, блиндажам и коммуникациям противника в районах Степановки, Красного Бора, Поповки, Мги, Тосно, Карбусель, Баболово, Александровки, Ивановского, Покровского, Рождественского, Нового Петергофа, Костино, Луизино, Сашино, поселка Свердлова и Оллила".[34]

Любопытно, что в угоду своим «идеологам» обе стороны занимались столь дурацким делом, как стрельба агитационными снарядами. Так, к примеру, 11 февраля немцы обстреляли агитснарядами Новый Поселок и Московскую Дубраву. Наша артиллерия также вела огонь агитснарядами. Увы, массового перехода солдат с целью сдачи в плен не наблюдалось ни на той, ни на другой стороне.

21 января крейсер «Максим Горький», стоявший в Ленинграде, получил попадание снаряда. Возник пожар, вышла из строя 100-мм установка Б-34.

14 февраля подводная лодка М-96, стоявшая у набережной Тучкова (Ленинград), получила попадание снаряда и затонула. Лодка была поднята спасательным судном «Коммуна» и через 6 месяцев вступила в строй. Стоявшая рядом подводная лодка М-97 была повреждена осколками снарядов.

26 февраля два снаряда попали в канонерскую лодку «Красное Знамя», стоявшую на Неве в районе моста Володарского. Поврежден корпус и механизмы.

18 марта во время артиллерийского обстрела в здания Эрмитажа попало шесть снарядов и четыре снаряда в непосредственной близости. Пять снарядов попало в крыши, пробило их и разорвалось на чердаке, причем пострадало 400 кв. м кровли, повреждены стропила и чердачные перекрытия. От попавших в здание Зимнего дворца и упавших рядом с ним снарядов разбито до 3000 стекол и нанесено большое количество повреждений кладке и штукатурке фасадов и внутренних помещений Зимнего дворца.

21 марта с 14 ч. 00 мин. до 14 ч. 07 мин. 768-й тяжелый артиллерийский дивизион вермахта произвел пятью орудиями налет по мебельной фабрике и машиностроительному заводу, выпущено 50 снарядов. Наблюдался сильный дым, который стал уменьшаться только к 17 ч. 30 мин. В 14 ч. 39 мин. дивизионом был произведен один выстрел, с 16 ч. 20 мин. до 16 ч. 37 мин. – шесть выстрелов беспокоящим огнем по автомобильным колоннам на ледовой дороге Кронштадт – Горская. Грузовики во время обстрела увеличили ход и интервалы между машинами. Вечером наблюдались два пожара в Ленинграде.

28 марта германская артиллерия открыла интенсивный огонь по Морскому полигону. Попаданием снаряда была выведена из строя 356/52-мм пушка.

На следующий день, 29 марта, около 6 часов утра артиллерийский снаряд попал в вагон с аммоналом, стоявший на железнодорожной станции Ржевка (вблизи НИМАПа). Аммонал сдетонировал и вызвал детонацию взрывчатки еще в семи вагонах. Прогремел огромной силы взрыв, а спустя несколько минут – второй взрыв. «Сила взрыва была такова, что скаты вагонов летели за сотни метров, а все деревянные постройки вокруг вокзала превращались в щепки и горели. Взрывы и пожар продолжались до самого вечера. Невозможно было подойти на расстояние ближе 500 метров. Много зданий было разрушено, погибли сотни людей».[35]

Взрыв был слышен по всему города. Очевидец В.С. Фудалей писал: "Я в это время закрылся одеялом. Тряхануло здорово. Когда вылез из-под одеяла, на мне лежала оконная рама, одеяло было местами рассечено осколками стекла, а над головой я увидел предрассветные звезды. Взрывная волна просто перевернула наш дом, а это был генеральский дом, построенный еще перед революцией. Со всеми службами, даже ледник-погреб был сделан железобетонный и засыпан землей по самую крышу. Мы спали дома – проснулись на улице. Выскочили из остатков дома. Рядом была землянка солдат, которые обслуживали зенитную артиллерию, они нас к себе пустили. Я бежал босиком по снегу, в землянку набилось много детей и взрослых. Когда немножко поутихло, люди стали вылезать, доставать что-то из одежды в развалинах. Многое горело, люди тушили…

Старшего мастера 3-го ремесленного училища при ЛМЗ, который жил тогда на Кондратьевском проспекте, сбросило взрывом с койки, а Веру Инбер разбудило на площади Льва Толстого. В районе улицы Лазо деревянный дом подпрыгнул и сместился несколько с прежнего места".[36]

Недалеко от места взрыва стоял эшелон с машинами и механизмами от сторожевого корабля «Вихрь». Взрыв раскидал устройства «Вихря». После на этом корабле установили машины с потопленного 2 сентября 1942 г. однотипного СКР «Пурга».

Еще 26 февраля 1942 г. командующий германским 1-м воздушным флотом генерал Келлер выдал директиву штабы 1-го авиакорпуса: «Командованию 1-го авиационного корпуса надлежит подготовить следующие разведывательные и боевые действия с целью уничтожения частей русского флота, находящегося в Финском заливе. Незадолго до вскрытия льда в Финском заливе находящиеся там тяжелые корабли русского флота должны быть уничтожены одновременным сосредоточенным ударом пикирующих бомбардировщиков, охраняемых истребителями. 1-й авиационный корпус может рассчитывать на то, что для проведения этой операции ему будет придана еще одна бомбардировочная группа».

Командиру 1-го авиакорпуса генералу Фёрчстеру Келлер приказал представить расчеты о предполагаемом составе сил и план атаки объектов. Срок выполнения полученной директивы был определен до 1 марта. По некоторым данным, Гитлер лично распорядился уничтожить корабли Балтийского флота.

Согласно плану, разработанному штабом 1-го авиакорпуса, в первую очередь намечалось уничтожить линкор «Октябрьская Революция», затем легкий крейсер «Киров» и минный заградитель «Марти». За два дня до массированного удара дальнобойная артиллерия должна была подавить противовоздушную оборону около стоянок кораблей, а огонь должен был корректироваться самолетами Hs-126 под прикрытием истребителей.

26 марта командующий 1-м воздушным флотом генерал Келлер приказал организовать учения. Для отработки экипажами самолетов заходов для атак и бомбометания на льду одного из замерзших озер были в натуральную величину построены контуры боевых кораблей Балтийского флота, расположенные в соответствии с местами их стоянок на Неве.

28 марта по 1-му авиакорпусу был издан приказ, в котором говорилось: «Фюрер приказал, чтобы тяжелые русские боевые корабли, находящиеся в Ленинградском порту, были в начале ледохода уничтожены соединениями 1-го авиакорпуса». Операция под кодовым названием «Битье льда» («Ледовый удар») назначалась на 4–5 апреля 1942 г.

Цели были поделены между авиагруппами. По линкору «Октябрьская Революция» и крейсерам «Киров» и «Максим Горький» должны были наносить удары пикировщикиJu-88А из III эскадрильи эскадры KG1 иJu-87D из III эскадрильи эскадры StG1. «Юнекерсы» должны были сбросить на советские корабли фугасные бомбы SC1000 и бронебойные бомбы РС1000 и РС1400. Самолеты Ю-87D из I и II эскадрилий эскадры StG2 должны были бомбить минный заградитель «Марти» и остальные корабли. Целями для бомбардировщиков Хе-111Н из I и II эскадрилий эскадры KG4 были позиции советских зенитных батарей. Общее истребительное прикрытие осуществляли самолеты Ме-109F из I и II эскадрилий эскадры JG54.

4 апреля с 18 ч. 15 мин. до 20 ч. 00 мин. 132 бомбардировщика (62 Ju-87D, 33 Ju-88 и 37 Хе-111) под прикрытием 59 истребителей Ме-109 бомбили корабли, стоявшие во льду в Ленинградском порту и на реке Неве. Всего немцы сбросили около 230 фугасных и бронебойных бомб, из которых лишь 72 взорвались в непосредственной близости от кораблей, а 16 – у стоянки бригады подводных лодок.

При этом главная цель немцев – линкор «Октябрьская Революция» – практически не пострадал. Ни одна бомба не попала в корабль. От близких разрывов бомб был убит 1 человек и ранено 8, выведены из строя две пулеметные установки.

Больше всех пострадал крейсер «Киров». В 18 ч. 50 мин. в него попала авиабомба, прошла сквозь корабль и взорвалась у его борта.

Крейсер «Максим Горький», стоявший у моста Лейтенанта Шмидта, получил небольшие повреждения от осколков авиабомб.

Минный заградитель «Марти» не пострадал вообще. От близких разрывов бомб получил легкие повреждения осколками эсминец «Свирепый», подводные лодки М-79, П-2 и П-3, плавучий док № 508, кабельное судно «Кабельный» и 200-тонный кран у завода № 189.

Несколько небольших бомб попали в здание Адмиралтейства и склад ВВС Балтийского флота. Пострадали жилые дома на набережных. На берегу погибло 116 и ранено 311 человек.

По данным советской ПВО было сбито 25 германских самолетов. Немцы же утверждают, что 4 апреля не было сбито ни одной машины. Судя по всему, безбожно врут обе стороны.

В целом операция «Битье льда» можно оценить как полный провал – Балтийский флот получил булавочный укол.

Следует заметить, что авианалет 4 апреля проходил при активной поддержке германской дальнобойной артиллерии.

Вновь процитирую журнал 768-го тяжелого артдивизиона резерва главнокомандования вермахта: "Между 17.00 и 17.30 имел место крупный налет пикирующих бомбардировщиков под прикрытием истребителей – (всего до 100 самолетов) на Петербург, особенно на находящиеся в устье Невы советские военные корабли. На долю артиллерии РГК выпало подавление петербургской зенитной артиллерии. В рамках общей задачи дивизион должен был своими тремя батареями подавить три зенитные батареи в Петербурге юго-восточнее Невы.

Так как цели были невидимы, то для проверки особых и атмосферных влияний были установлены пристрелочные цели, находящиеся в военных объектах вблизи района цели. Разрывы у пристрелочных целей были в двух случаях установлены двойной засечкой. На основе оценки результатов к рассчитанным с поправкой на особые и атмосферные влияния расстояниям было добавлено 300 м. Так как пристрелка, вследствие большой отдаленности целей, не дала более точных результатов, то район целей обстреливался с рассеиванием 400 м по длине, 6 м по сторонам, дымообразование и разрывы наблюдались во время стрельбы и после нее.

Стрельба протекала без инцидентов и помех, по плану. Деятельность зенитной артиллерии в начале налета исключительно сильная, в дальнейшем под влиянием обстрела тяжелой артиллерии РГК значительно ослабла. Расход боеприпасов – 9 снарядов на пристрелку, 110 – на подавление.

Воздушный налет был отмечен в сводке Верховного командования от 5.4.42 следующим образом: «Соединения военно-воздушных сил произвели налет на остатки Балтийского флота в портах Ленинграда и Кронштадта. Два линкора и два тяжелых крейсера были поражены бомбами крупного и сверхкрупного калибра. Вероятно, поврежден также минный крейсер. Тяжелая артиллерия РГК поддерживала атаку авиации, обстреливая зенитные батареи»".

Германская артиллерия накрыла огнем позицию 592-й зенитной батареи, находившейся на набережной рядом с линкором «Октябрьская Революция». На батарее было убито 8 и ранено 7 номеров расчета.

В свою очередь морская артиллерия 4 апреля вела сильный огонь по германской дальнобойной артиллерии.

В этот день 19-я, 1109-я, 1110-я, 1114-я и 1116-я батареи морской бригады железнодорожной артиллерии вели огонь по вражеским батареям, обстреливавшим Ленинград из районов Павкуля, Ижорки, поселка Володарского, совхоза «Беззаботный» и Стрельны. Батарея № 1108 той же бригады обстреливала неприятельские батареи, стрелявшие по Ленинграду из районов Кикенки и Новоселья, а 152-мм батарея Ижорского укрепленного сектора вела огонь по батарее противника в районе Низино.

В ночь на 5 апреля 31 бомбардировщик Хе-111Н совершили повторный налет на корабли в Ленинграде. Бомбежка длилась два часа, прямых попаданий в корабли и военные объекты не было, пострадали жилые дома.

6 апреля германская артиллерия интенсивно обстреливала Ленинград. На Канонерском заводе в Ленинграде в сторожевой корабль «Туча» и в транспорт № 502 «Эверанна» (вместимостью 350 т) попало по одному крупнокалиберному снаряду.

12 апреля Военный совет Ленинградского фронта принял решение нанести упреждающие авиаудары по германским аэродромам под Ленинградом. Однако первыми нанесли удар по аэродромам врага не летчики, а морская артиллерия.

Согласно донесениям разведки, на аэродроме у города Пушкина (Царское Село) находилось около 30 бомбардировщиков Ю-88 и 5 транспортных машин Ю-52. 14 апреля эсминцы «Строгий» и «Стройный», канонерские лодки «Красное Знамя», «Ока» и «Зея» и батареи 101-й морской бригады железнодорожной артиллерии № 1105, 1106, 1107, 1108, 1109, 1110 и 1111 обстреляли аэродром в районе Пушкина и вызвали восемь больших взрывов и пожар.

Первый авиаудар по аэродромам в Пушкине и Красногвардейске (Гитчине) наши летающие лодки МБР-2 нанесли в ночь на 15 апреля.

Днем следующего дня 36 истребителей штурмовали аэродром в Красногвардейске.

В тот же день, 15 апреля, 1109-я, 1110-я, 1111-я, 1114-я, 1116-я и 1121-я батареи 101-й морской бригады железнодорожной артиллерии вели огонь по батареям противника, обстреливавшим Ленинград из районов поселка Володарского и Новополья. Батареи № 1104, 1108 и 1122 той же бригады и канонерские лодки «Красное Знамя» и «Ока» обстреливали аэродром немцев в районе города Пушкина (Царское село). Батарея № 19 этой бригады вела огонь по немецкому аэродрому в Красногвардейске (Гатчина). Батарея № 111 Кронштадтского укрепленного сектора обстреливала колонну автомашин противника в районе Куоккала.

16 апреля Гитлер лично приказал прекратить операцию «Битье льда». Повлияли ли на это решение удары по германским аэродромам, мы, видимо, никогда не узнаем.

19 апреля сильный огонь по Кронштадту открыла германская артиллерия. В обстреле участвовали 28-см железнодорожные установки. Стрельба велась с помощью самолетов-корректировщиков, причем, истребители Балтийского флота им не препятствовали. Дело в том, что 12 флотских истребителей в тот день штурмовали германский аэродром в районе Красногвардейска, а «группы по 4–6 самолетов патрулировали в воздухе, прикрывая корабли в устье Невы». Видимо, сказалась и распутица – «флотские аэродромы растаяли».

В итоге 19 апреля в результате артиллерийского обстрела Кронштадта тральщик № 57 получил пробоину, сторожевой катер № 102 (типа МО) был разбит, на батарее № 611 выведено из строя одно 152-мм орудие, сторожевые катера № 210 и № 409 (типа «МО») получили повреждения, требовавшие заводского ремонта. В городе были повреждены и частично разрушены продовольственный склад, сборочная мастерская артиллерийского ремонтного завода, городская баня и шесть жилых домов, в нескольких местах была повреждена линия связи.

Батареи № 167, 343, 666 и 775 Кронштадтского укрепленного сектора и одна 152-мм батарея Ижорского укрепленного сектора вели артиллерийский огонь по вражеским батареям в районе Сашино, Санино, Костово и Низино.

Батарея № 153 и три зенитные батареи обстреливали наблюдательные пункты немцев в районе Нового Петергофа.

1108-я батарея 101-й морской бригады железнодорожной артиллерии вела огонь по батарее противника, обстреливавшей Ленинград из района поселка Володарского.

А тем временем командование люфтваффе разработало план новой атаки кораблей Балтийского флота. Он получил название «Гётц фон Берлихинген». Рыцарь фон Берлихинген в 1524–1526 гг. был вождем восстания германских крестьян, позже он стал главным героем драмы Иоганна Гёте. Однако прославился сей рыцарь тем, что впервые ввел в обиход распространенное германское ругательство «Поцелуй меня в задницу».

Немцы торопились. К 23 апреля из-за быстрого потепления Нева уже почти очистилась ото льда, и советское командование намеревалось сменить стоянки всех крупных кораблей.

24 апреля в 12 ч. 58 мин. по московскому времени германская дальнобойная артиллерия открыла огонь по позициям зенитной артиллерии и местам стоянок кораблей. По данным штаба Ленинградского фронта в районе батарей, расположенных в Кировском районе города, разорвались 226 снарядов, а в районе батарей в Торговом порту – 154 снаряда. В минный заградитель «Марти» попали три 203-мм снаряда, один из которых не взорвался. На «Марти» была разбита 76-мм пушка 34К, поврежден минный конвейер, убиты 4 и ранено 12 краснофлотцев.

Легкие повреждения от снарядов получили подводная лодка К-51, эсминец «Сторожевой», плавдок и транспорт «Водолей № 2».

С 13 ч. 10 мин. до 15 ч. 20 мин. противник произвел воздушный налет на Ленинград и на корабли Балтийского флота с одновременным артиллерийским обстрелом. В налете участвовало около 159 самолетов, из них 72 типа Ю-88 и 87 типа Ме-109. К городу прорвались 18 машин. На подступах к Ленинграду было сбито 24 самолета, из которых 10 – зенитной артиллерией и 15 – истребительной авиацией. Авиация КБФ сбила четыре Ю-88 и один Ме-109.

В результате этого налета и обстрела на линкоре «Октябрьская Революция» осколками вблизи разорвавшихся авиабомб был выведен из строя счетверенный пулемет и пулемет ДШК, убит один и ранено восемь человек.

Крейсер «Киров» получил прямое попадание трех 100-кг бомб в район кормовых надстроек, в результате чего были полностью выведены из строя обе зенитные батареи со всей прислугой и два 37-мм автомата, поврежден погреб 100-мм снарядов, разрушен кожух второй трубы, частично перебито основание грот-мачты и разрушена надстройка в районе второй трубы. Было убито 78 и ранено 46 человек.

Вокруг крейсера «Максим Горький» разорвалось 15 авиабомб и около 100 снарядов, в корпусе корабля было около трехсот осколочных пробоин, убито четыре человека и восемь человек получили ранения.

Прямым попаданием авиабомбы в здание штаба КБФ было убито девять и ранено 47 человек. Взрывом бомб и снарядов были разрушены здание штаба Ленинградского порта и 39 жилых домов между 8-й и 14-й линиями Васильевского острова. Погибло 117 и получили ранения 340 мирных жителей. Серьезно пострадали цеха Балтийского и Адмиралтейского заводов.

По германским данным в налете участвовало 44 пикировщика Ю-87D и 18 бомбардировщиков Ю-88 в сопровождении 28 истребителей Ме-109F. Немцы упорно утверждают, что и в этом налете не был сбит ни один германский самолет, а наши «знатоки» с большим прилежанием верят им на слово.

Опасаясь новых налетов, командование Балтийского флота приказало перевести крейсер «Киров» от набережной Невы – 18-й линии Васильевского острова за мост лейтенанта Шмидта к набережной Красного флота. В ночь на 24 апреля буксир перевел крейсер на новую стоянку.

Поменяли свои стоянки и несколько эсминцев. На место прежней стоянки «Кирова» под его маскировочную сеть поставили учебный корабль «Свирь» водоизмещением 11 тыс. тонн.

По данным «Хроники…» 25 апреля с 12 ч. 00 мин. до 12 ч. 35 мин. немцы произвели новый воздушный налет на Ленинград с одновременным интенсивным обстрелом города. В налете участвовало 55 самолетов, из них тридцать Ю-88, двенадцать Ю-87 и тринадцать Ме-109. К городу прорвалось несколько самолетов, которые сбрасывали бомбы из-за облаков. По неполным данным, было сбито шесть немецких самолетов.[37]

По германским данным, в налете, не считая истребителей, приняли участие 40 пикировщиков Ю-87D.

В ходе комбинированного авиационного и артиллерийского удара по кораблям Балтийского флота 25 апреля немцам удалось добиться следующих результатов:

Спасательное судно «Коммуна» – попадание одного снаряда.

Танкер «Николай Островский» находился в Торговом порту Ленинграда. Попал один снаряд, который к тому же не взорвался. Тем не менее, балластный отсек был залит водой.

Недостроенный корпус крейсера «Адмирал Бутаков», заложенный еще в 1913 г. От прямого попадания артиллерийского снаряда в борт ниже ватерлинии и взрыва десяти бомб и четырех снарядов на расстоянии от 2 до 15 м от борта был пробит корпус, затопило внутренние помещения. Через 15 часов корпус крейсера сел на грунт с креном 40°.

Вновь германский авианалет оказался полностью неудачным. По советским данным было сбито 15 германских самолетов. Собственные потери составили два истребителя. Газета «Красная Звезда» в номере за 26 апреля 1942 г. писала: «Вражеские самолеты, поодиночке проникшие в город, беспорядочно сбросили бомбы на жилые дома. Имеются жертвы… Всего за 24 и 25 апреля уничтожено 35 немецких самолетов».

Цитируя «Красную Звезду», я вовсе не ерничаю, а привожу образец пропаганды военного времени. Прессе на войне врать положено, а вот о событиях 60-летней давности – позорно.

Вечером 27 апреля немцы вновь решили провести комбинированный авиационный и артиллерийский удар по нашим кораблям. Вновь артиллерийский огонь корректировали самолеты «Хенкель-126». Затем над Ленинградом появились 40 пикировщиков Ю-87D, сопровождаемые пятнадцатью истребителями Ме-109F. Цитирую «Хронику…»: "С 19 ч. 00 м. до 19 ч. 25 м. группа неприятельских самолетов противника, численностью до 24 машин, производила налет на город и Торговый порт Ленинграда. Налет сопровождался артиллерийским обстрелом города.

В результате этого налета прямым попаданием бомбы было потоплено учебное судно «Свирь». Попаданием артиллерийского снаряда поврежден «Водолей № 2». На 433-й батарее 59-го зенитного артиллерийского дивизиона был разрушен камбуз; убито семь и ранено семь человек. На батареях 9-го зенитного артиллерийского дивизиона огнем с самолетов противника было убито шесть и ранено семь человек. На кораблях эскадры, стоявших на Неве, было ранено четыре человека. В 15–20 м от командного пункта 9-го зенитного артиллерийского полка упала 500-кг бомба, которая не взорвалась".[38]

По германским данным, 27 апреля был сбит один Ю-87 и один Ме-109.

30 апреля германская авиация совершила еще один налет на корабли Балтийского флота, стоявшие в Ленинграде. Результат – ни одного прямого попадания. Повреждения осколками получила лишь подводная лодка М-90, стоявшая у стенки судостроительного завода им. А.А. Жданова.

Так полным провалом закончилась германская попытка устроить «Пёрл-Харбор» Балтийскому флоту. Потопленные же суда – блокшив «Бутаков» и учебное судно «Свирь» – можно с полным основанием назвать ложными целями, на которые и клюнули германские асы. На боевых же кораблях не было выведено из строя ни одного орудия калибра 130 мм и выше.

Глава 8

«Снарядный голод»-миф или реальность?

Со времен Крымской войны у наших генералов и адмиралов возникла традиция каждую свою неудачу помимо иных причин объяснять «снарядным голодом».

Так, уже в конце 1914 г. российская оппозиционная пресса запестрила статьями о снарядном голоде. В ужас пришли и в ГАУ – расход трехдюймовых (76-мм) снарядов оказался за три недели боев в августе 1914 г. по 1000 (!) снарядов на пушку, то есть по 50 выстрелов в день! При таком темпе стрельбы за полгода-год должны быть расстреляны все стволы 76-мм полевых пушек.

Что же случилось? Да дело в том, что пехота начала по делу, а чаще – без дела требовать от артиллеристов открывать «ураганный огонь» по неприятелю. И напрасно ГАУ в 1915 г., а затем в 1916 г. отдавало приказы о запрещении «ураганного, барабанного и иных видов огня, свидетельствующих о неспокойном состоянии духа начальников». В тех же приказах говорилось: «Ведение огня без четко поставленной цели является преступной тратой снарядов».

Увы, на армейское начальство приказы ГАУ действовали, что «об стенку горох». Мало того, каждый артиллерийский начальник любил создавать свой запас снарядов. Посему давались наверх липовые отчеты: "Начиналась бомбардировка начальства нервными телеграммами, а когда и это не действовало, то, значит, было написано недостаточно сильно; надо было сгущать краски, не стесняясь, конечно, истиной, ибо это были как раз те случае, когда ложь во спасение, а потому надо было бить в набат, употребляя при определении своего положения наиболее сильные выражения вроде: роковое, критическое, трагическое, катастрофическое…

Так и пошло вранье, вранье, вранье самое беззастенчивое, сплошное, начиная с самых маленьких чинов и кончая самыми высокими".[39]

Военное министерство, дабы удовлетворить все запросы, выдавало огромные заказы русским и зарубежным заводам. В ходе Первой мировой войны русские заводы изготовили 54 миллиона (!) 76-мм снарядов, из них 26 млн. шрапнелей и 28 млн. гранат. Зарубежным заводам заказали 56 млн. 76-мм выстрелов, из которых в Россию прибыло, по разным данным, от 33 до 50 %.

Этих снарядов хватило на Гражданскую, на локальную Финляндскую и на Великую Отечественную войны, и даже после войны осталось довольно большое количество 76-мм гранат и шрапнелей, изготовленных до 1918 г.

Факты эти хорошо известны специалистам, но, увы, в октябре 2007 г. в «Военно-историческом журнале» появилась статья А.В. Лобанова «Псевдоисторические исследования военный действий в Северном Причерноморье» с обличением моей книги «Битва за Черное море» (М.: АСТ: Транзиткнига, 2005). Обычно я не отвечаю публично критиканам, а за критику по делу я лично благодарю авторов. Но здесь несколько иная ситуация. Как сказано в журнале, подполковник А.В. Лобанов – начальник Военного представительства Министерства обороны Российской Федерации. И вот сей начальник утверждает, что «еще в октябре-ноябре 1941 года, по сведениям Главного артиллерийского управления Красной Армии, все запасы этих снарядов на его базах были исчерпаны и снабжение войск велось буквально с колес». А после войны на складах остались лишь «соответствующие боеприпасы выпуска 1944–1945 гг., имевшие по сравнению с предыдущими (образца 1902 г.) усиленный заряд».

Но тогда возникает резонный вопрос, почему в ряде «Таблиц стрельбы» и «Наставлений» 1945–1952 гг. фигурируют выстрелы дореволюционного образца? Вот передо мной наставление «Боеприпасы к 76-мм орудиям», изданное в 1949 г., да еще с грифом «секретно». И там опять фигурируют среди штатных выстрелов «фугасная старая граната русского образца (Ф-354)», «старого типа 76-мм шрапнель с 22-секундной трубкой» и т. д.

Дальше у г. Лобанова было еще лучше: «С положением о возможности замены боеприпасов от одной артиллерийской системы боеприпасами пусть и одного калибра от другой согласиться невозможно в принципе: стрельба нештатными боеприпасами из артиллерийских орудий категорически запрещена – это ведет к разрыву ствола, выходу из строя материальной части и гибели личного состава. Так, 122-мм пушки ни при каких условиях не могут применять гаубичные снаряды аналогичного калибра, а 122-мм гаубицы – пушечные. Утверждение же автора о возможности использования для стрельбы из 305-мм пушек 52 калибра боеприпасов для 305-мм пушек 40 калибра и 305-мм гаубицы вообще нелепо. Точно также выстрелы для 76,2-мм дивизионных пушек нельзя было использовать для ведения огня из 76,2-мм полковых, так как первые имели большой диаметр фланца гильзы и гильза не входила в выточку в захватных гнездах казенника. И боеприпасы для 76,2-мм зенитных пушек абсолютно не подходили к 76,2-мм полковым и дивизионным орудиям, поскольку имели гильзу большего размера. Поэтому огромные запасы выстрелов к 76,2-мм зенитным пушкам образца 1931 и 1938 годов были абсолютно бесполезны для снабжения полевой артиллерии. А именно эти выстрелы составляли 4/5 запаса боеприпасов калибра 76,2-мм в Севастополе, поскольку предназначались для корабельных 76,2-мм универсальных пушек 34-К. Не говорю уже о том, что боеприпасы для береговых 152-мм пушек системы Канне ни при каких обстоятельствах не могли использоваться в полевых 152-мм гаубицах, пушках и гаубицах-пушках. У каждого вида и типа боеприпасов своя баллистика, и при использовании их в орудиях с иной внутренней и внешней баллистикой траектории снарядов последствия становятся просто непредсказуемыми. Так что ни о какой подготовке данных для стрельбы и о корректировке стрельбы в подобных случаях не может быть и речи, как бы там не изощрялся А.Б. Широкорад».

Ну что ж, вопрос сей достаточно серьезный и важный для понимания хода боевых действий под Ленинградом и Севастополем, так что тут придется разбираться серьезно. Начну с того, что в своей статье Лобанов буквально жонглирует терминами – снаряд, боеприпас, выстрел, – не объясняя читателям, что это такое, и чем эти три термина отличаются друг от друга.

Выстрел – это один из типов боеприпасов. Выстрел состоит из снаряда и заряда. Заряд может размещаться в матерчатом картузе или гильзе. Соответственно, заряжание орудий может быть раздельным и унитарным. При раздельном заряжании в камору первоначально досылается снаряд, а затем картуз или гильза. При унитарном заряжании в камору в один прием досылается весь выстрел – снаряд и жестко связанная с ним гильза. Замечу, что у всех советских морских орудий калибра 130–406 мм заряжание было картузное. Таким же было заряжание всех сухопутных систем большой и особой мощности, включая триплекс 280-мм мортира Бр-5, 203-мм гаубица Б-4 и 152-мм пушка Бр-2.

У корпусных орудий – 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20, 122-мм пушки А-19 и всех 122-мм и 152-мм гаубиц – заряжание было раздельно-гильзовое.

У всех зенитных пушек и всех 76-мм пушек заряжание только унитарное.

Интересное исключение представляет собой 152/45-мм пушка Кане. В 1892 г. ее приняли на вооружение с унитарным заряжанием. При весе снаряда 41,5 кг вес выстрела был около 68 кг, и это крайне затрудняло подачу выстрелов, поскольку подача была только ручная. Поэтому во флоте почти сразу перешли на раздельно-гильзовое заряжание 152-мм пушек Кане, а в береговой обороне оставили заряжание унитарным. Однако к 1941 г. и в береговой обороне везде или почти везде перешли на раздельно-гильзовое заряжание.

Достаточно и школьного курса физики, чтобы понять, что из любого орудия, что 305-мм, что 152-мм калибра, можно стрелять любым снарядом данного калибра. Речь, понятно, идет о нормальном поясковом снаряде. Нарезные, полигональные, облитые свинцовой оболочкой и другие снаряды – совсем иное дело.

Есть и еще один маленький нюанс – глубина нарезки, от которой зависит устройство медных поясков снаряда. У всех дореволюционных морских и сухопутных орудий была мелкая нарезка, равная 0,8–1,0 % от калибра снаряда. При советской власти в сухопутной артиллерии осталась мелкая нарезка, а вот в корабельной артиллерии для уменьшения износа ствола ввели 1,5-процентную нарезку системы АНИМИ, а затем 2,0-процентную нарезку системы НИИ-13. Это нововведение серьезно нарушило систему взаимозаменяемости. Любопытно, что умные военморы немного надули правительство – одновременно с принятием углубленной нарезки НИИ-13 были приняты куда менее жесткие критерии расстрела стволов.

Итак любой поясковый снаряд может быть выстрелян из ствола любого орудия с тем же типом нарезки. А вот с картузами и гильзами ситуация была сложнее – они должны были соответствовать по габаритам каморе ствола, а вес заряда – прочности ствола. Естественно, что пушечную гильзу нельзя было пихать в камору гаубицы и наоборот.

Но гильзы и картузы по сравнению со снарядами – дело десятое. Так, латунные гильзы часто использовались по несколько раз.

В 76-мм зенитных, дивизионных и полковых пушках использовались разные невзаимозаменяемые гильзы,[40] но снаряд можно в полевых условиях отделить от гильзы и соединить с другой.

Беру с полки первую попавшуюся книжку «152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г. и 122-мм пушка обр. 1931/37 г. Руководство службы» (М.: Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, 1957). И вот на странице 266 в таблице штатных выстрелов к 122-мм пушке обр. 1931/37 г. наряду с пушечными снарядами типа ОФ-471 вижу гаубичные снаряды типа ОФ-462, а в таблице штатных выстрелов 152-мм гаубицы-пушки обр. 1937 г. вижу пушечные гранаты ОФ-540 и рядом гаубичные гранаты ОФ-530 и гаубичные бетонобойные снаряды Г-530. И так было у всех отечественных гаубиц и пушек. Кстати, в годы войны 152-мм гаубицы М-10 и Д-1 стреляли по бронецелям 152-мм морскими полубронебойными снарядами обр. 1928 г. – теми же, из которых стреляли из 152-мм пушек Кане.

Чтобы стрелять снарядами от другой артсистемы того же калибра, нужно было лишь перевернуть страницу в соответствующей Таблице стрельбы, утвержденной ГАУ, и в соответствии с указанием таблиц следовало или ничего не менять, или, в крайнем случае, вынуть один пучок пороха из гильзы и изменить угол возвышения на несколько минут по сравнению с установкой прицела для штатного снаряда.

Звоню в редакцию «Военно-исторического журнала» – все-таки орган Министерства обороны! Спрашиваю, читают ли они то, что сами публикуют. Ответ: не только сами читают, у них де есть какая-то группа из высокопоставленных рецензентов, которые проверяют каждую статью. Я ссылаюсь на источники, которые держу в руках. Ответ: «Мало ли что в книжках можно написать, а вот запретит командир стрелять гаубичными снарядами из пушки – и всё!» Увы, я не шучу.

Еще в ходе Первой мировой войны была проверена взаимозаменяемость всех снарядов старых 305/40-мм пушек наших броненосцев и 305/52-мм пушек линкоров типа «Севастополь». В 1920-х годах наши артиллеристы проверили на взаимозаменяемость снаряды от 305-мм гаубицы обр. 1915 г. и 305-мм снаряды от 305/52-мм пушек. Благо, 305-мм гаубицы состояли на вооружении как сухопутной, так и морской артиллерии (береговая батарея на Дальнем Востоке). Снаряды оказались вполне взаимозаменяемыми. Разумеется, картузные заряды использовались «родные». Так, при стрельбе из 305-мм гаубицы морским фугасным снарядом обр. 1907 г. требовался заряд 28,46 кг ленточного пороха, что давало начальную скорость 457 м/с, а морским фугасным снарядом обр. 1911 г. – 24,3 кг того же пороха, что давало начальную скорость 366 м/с. Боюсь, на кого-то эти цифры скуку наводят, но что делать? Найдется еще один полковник и скажет, мол, Широкорад фантазирует.

Лишь теперь, разобравшись с взаимозаменяемостью снарядов, попробуем разобраться, стал ли снарядный голод в Ленинграде и Севастополе следствием действительной нехватки снарядов. Рамки работы ограничивают нас рассказом лишь о дальнобойных орудиях. Как и прежде, обратимся к секретным в советское время документам – «Отчету АУ ВМФ СССР».

Начну с 406-мм снарядов. Напомню, что в войну в строю была одна 406/50-мм пушка на НИМАПе (Ржевке). Сколько было 406-мм снарядов к началу войны – мне найти не удалось. Известно лишь, что в 1942 г. от промышленности было получено двадцать три 406-мм снаряда, а в 1943 г. – еще 88. Итого за всю войну 111 снарядов. В ходе боевых действий под Ленинградом израсходован 81 снаряд.

356/50-мм орудий в ВМФ имелось семь: две железнодорожные батареи (по три установки), одна под Ленинградом, а другая на Дальнем Востоке, и одна 356-мм пушка на НИМАПе.

Сколько было 356-мм снарядов к 22 июня 1941 г., установить не удалось. Боекомплект 356-мм железнодорожных установок к началу войны составлял 100 выстрелов на ствол, из них 50 бронебойных и 50 фугасных. В ходе войны 356-мм снаряды начали поступать с 1942 г.: 113 штук в 1942 г., 30 штук в 1943 г., 180 штук в 1944 г. и 180 штук в 1945 г. (Здесь и далее, когда речь идет о 1945 г., имеется ввиду время до 1 мая). Итого за войну поставили 503 снаряда, а израсходовали 397 снарядов.

Согласно отчету Артуправления ВМФ, в 1943 г. были отработаны 356-мм дальнобойные снаряды весом 509 кг и с дальностью стрельбы 59 км. К 1 июня 1945 г. их было выпущено 493 штуки. Неясно, вошли ли они в цифру 503 – количество изготовленных за войну снарядов.

Переходим к 305-мм пушкам в 52 и 40 калибров. Мы уже знаем, что снаряды к ним полностью взаимозаменяемы, и во всех служебных документах они пишутся в одной строке.

Таблица 3

К началу войны состояло 305-мм снарядов:

Кроме того, для четырех 305-мм гаубиц обр. 1915 г. на береговых батареях Тихоокеанского флота имелось 1788 фугасных снарядов. Красная Армия располагала 9 тысячами 305-мм фугасных и бетонобойных снарядов для 305-мм гаубиц обр. 1915 г.

В годы войны для 305/52-мм пушек поступило снарядов от промышленности: в 1941 г. (после 22 июня) – 1020, в 1942 г. – 1674, в 1943 г. – 2005, в 1944 г. – 745, в 1945 г. – 742. Итого за войну 6186 снарядов. Таким образом, общий ресурс флота составлял 18 124 + 6186 = 24 310 снарядов.

В свою очередь в ходе войны было утрачено 4511 морских снаряда калибра 305 мм. Таким образом, в войну израсходовано 24,9 % от имевшихся к началу войны снарядов и 18,5 % от общего ресурса.

А может быть 305-мм снаряды у ВМФ забрала Красная Армия для своих 305-мм гаубиц обр. 1915 г.? Увы, нет. Эти гаубицы использовались дважды: летом 1944 г. на Карельском перешейке (мы об этом еще поговорим) и в 1945 г. под Кенигсбергом. Причем, по Кенигсбергу было выпущено всего 125 – 305-мм снарядов. Так что наоборот, армия без ущерба для себя могла отдать флоту 4–5 тысяч 305-мм фугасных снарядов.

Как мы уже знаем, 254/45-мм пушки (8 штук) находились только в Кронштадте. К ним к 22 июня 1941 г. имелся 721 фугасный снаряд обр. 1907 г. и 1457 бронебойных снарядов обр. 1907 г. Все они хранились на складах Балтийского флота. В войну их производство, естественно, не велось, а расход составил 1098 снарядов, то есть 50,4 % от имевшихся в наличии.

203-мм снарядов для старых 203/50-мм пушек к 22 июня 1941 г. имелось: фугасных – 8923, бронебойных – 1457 и шрапнелей – 1212. Итого 11 592 штуки. Все они хранились на береговых батареях и складах флота. В войну снаряды к этим пушкам не производились, а расход составил 6138 снарядов, то есть 53 %. Высокий расход 203-мм снарядов объясняется тем, что в начале войны их было много утеряно и захвачено противником. Германские 203-мм снаряды крейсера «Петропавловск» в статистику не включены.

А вот со 180-мм снарядами беда – их надо делить на снаряды с мелкой нарезкой и нарезкой НИИ-13, поскольку, как мы уже знаем, эти снаряды были не взаимозаменяемы. Замечу, что к 22 июня 1941 г. на Балтике и Севере все корабельные и береговые 180-мм установки имели лейнеры с глубокой нарезкой. На Черном море только 180-мм пушки крейсеров «Молотов» и «Ворошилов» имели глубокую нарезку, а все остальные 180-мм пушки (крейсера «Красный Кавказ», береговых и железнодорожных установок) имели мелкую нарезку. На Тихом океане 180-мм пушки строившихся крейсеров «Калинин» и «Каганович»[41] и строившихся трех береговых батарей были лейнированные с глубокой нарезкой.

К началу войны имелось 180-мм снарядов для пушек с мелкой нарезкой – 6625 бронебойных и 17 387 фугасных. Все они, за исключением 196 фугасных снарядов, находились на флотах.

Таблица 4

К 22 июня 1941 г. состояло 180-мм снарядов с глубокой нарезкой:

В годы войны было произведено 180-мм снарядов (все или практически все с глубокой нарезкой): в 1941 г. – 24 472, в 1942 г. – 66 840, в 1943 г. – 35 790, в 1944 г. 37 563, в 1945 г. – 3966. Итого 129 631 снаряд.

В это число не входят 180-мм осколочно-химические снаряды с глубокой нарезкой завода-снаряжателя № 114. Их к 1 января 1943 г. на Балтийском флоте было 710 штук, а на Черноморском флоте 500 штук, на Северном флоте 300 штук, на Тихоокеанском флоте 186 штук и на центральных складах 1000 штук.

Чтобы не возвращаться к химическим снарядам, скажу, что к 1 марта 1943 г. на Балтийском флоте было 4 тысячи 130-мм и 501 шт. 102-мм осколочно-химических снарядов, снаряженных на заводе № 56. Замечу от себя, что проку от морских дальнобойных осколочно-химических снарядов весьма мало. Так что наши адмиралы с ними просто дурью маялись.

В ходе войны крейсер «Красный Кавказ» израсходовал 99 снарядов (по данным Артуправления ВМФ), а по данным Платонова – 458 снарядов. 180-мм береговые и железнодорожные батареи Черноморского флота израсходовали 1416 снарядов с мелкой нарезкой. То есть за войну было израсходовано всего 6,3 % к исходному числу снарядов.

180-мм снарядов с глубокой нарезкой было израсходовано 30 281, то есть в 1,5 раза больше исходного боезапаса и 20,6 % от общего ресурса.

Сколько имелось снарядов к новым 152/57-мм пушкам Б-38 к 22 июня 1941 г., мне установить не удалось, но они массового производились в ходей войны. Так, в 1941 г. было выпущено 6790 снарядов, в 1942 г. – 9142, в 1943 г. – 4914, в 1944 г. – 24 380 и в 1945 г. – 5965. Итого 51 190 снарядов.

152-мм пушки Б-38 в войну стреляли только с железнодорожных установок под Ленинградом и Сталинградом (там были железнодорожные установки Волжской флотилии), а также с полигонного станка на Ржевке. Но не следует забывать, что их снарядами можно было стрелять из пушек Кане, но к началу войны к ним имелось снарядов:

Таблица 5

Сюда не вошли 1603 фугасных снаряда для 152,50-мм пушек мониторов Амурской флотилии.

В ходе войны для 152/45-мм пушек Кане было произведено снарядов: в 1941 г. – 6110, в 1942 г. – 7395, в 1943 г. – 17 150, в 1944 г. – 6880, в 1945 г. производства не было. Итого 37 535 снарядов.

За годы войны было израсходовано 25 929 снарядов для 152,57-мм пушек Б-38. Понятно, что Б-38 не могли выпустить по три с лишним тысячи снарядов на ствол. Тут просто речь идет о снарядах обр. 1928 г., которыми стреляли и Б-38, и пушки Кане.

Снарядов от пушек Кане в войну было израсходовано 29 290.

Таким образом, всего было израсходовано 152-мм снарядов всех типов – 17,6 % от всего ресурса.

Не буду утомлять читателя статистикой по снарядам мелких калибров. Пусть поверит мне на слово, цифры примерно те же.

Теперь подведем некоторые итоги.

305-мм снарядов за всю войну израсходовано 18,5 % (от всего ресурса), 180-мм снарядов – 6,3 % с мелкой нарезкой и 20,6 % с глубокой нарезкой и 152-мм снарядов – 17,6 %, то есть расход снарядов нигде не превышал пятой части ресурса! А где же снарядный голод?

В целом может идти речь только об изобилии снарядов крупного калибра, которых действительно оказалось в пять и более раз больше, чем нужно. Но, увы, в отдельных частях и ВМФ действительно был страшный снарядный голод, который зачатую приводил к трагическим последствиям. Подробнее об этом мы поговорим на примере Севастополя.

Главное, что в снарядном голоде повинно не высшее руководство страны и промышленность, а отдельные лица в руководстве ВМФ, которые в силу некомпетенции, а может и по злому умыслу лишали снарядов воевавшие корабли, береговые и железнодорожные батареи.

Понятно, что в недостатке тяжелых снарядов виноваты и артиллерийские начальники, безграмотно выбиравшие цели для стрельбы. И не надо верить оправданиям, мол, пёр немец, некогда было думать, куда стрелять, палили по площадям без корректировки.

Вот пример из Зимней войны 1939–1940 гг. Там финны не наступали, а бардака было не меньше. «В 316-м артиллерийском дивизионе и в 455-корпусном артиллерийском полку подавались команды беглого огня из 280-мм гаубиц и 152-мм пушек-гаубиц 1937 г. Были случаи требования общевойсковыми начальниками вести ночью „беспокоящий“ огонь из 280-мм мортир по дорогам».[42]

И это цитата не из статейки злобного антисоветчика, а из закрытого издания 1964 г.

Как видим, по вине конкретных лиц в конце 1941 г. – начале 1942 г. в Ленинграде начался «снарядный голод». В таких условиях специалисты АНИМИ шли на самые различные ухищрения для пополнения боекомплекта морских орудий.

Как мы уже знаем, под Ленинградом действовали 180-мм пушки только с глубокой нарезкой. Поэтому специалисты АНИМИ придумали технологи перебивания медных поясков 180-мм снарядов с мелкой нарезкой для использования их в орудиях с глубокой нарезкой. (Любопытно, кто из адмиралов складировал снаряды с мелкой нарезкой в Ленинграде, вместо того, чтобы отправлять их на Черноморский флот?)

В АНИМИ разработали технологию переснаряжения снятых с вооружения 152-мм снарядов обр. 1907 г. Для стрельбы из 152-мм пушек Кане использовались 152-мм снаряды ОФ-550 от армейской 152-мм пушки Бр-2 с мелкой нарезкой.

180-мм и 130-мм практические снаряды вытачивались, заливались тротилом и в них устанавливали взрыватели. Переснаряжались старые 305-мм шрапнели, давно снятые с вооружения и т. п.

В заключение рассказа о боеприпасах крупных калибров следует отметить, что и у немцев были «неполадки в пробирной палатке». Согласно книге И. Салыганова: «Чем глубже „влезала“ фашистская Германия в войну, тем все чаще и чаще в снарядах и бомбах немцев мы находили махровый суррогат. Около 15 процентов снарядов противника не взрывались или имели неполный разрыв. На срабатывание снарядов влияли и взрыватели».[43]

О низком качестве немецких боеприпасов писал и В.И. Демидов: «После обстрела завода им. М.И. Калинина аварийно-восстановительная команда обнаружила там 12 (из 82 попаданий) неразорвавшихся или не полностью подействовавших снарядов. В январе-марте 1943 года по огневым позициям 101-й морской железнодорожной артиллерийской бригады противник сделал около семи тысяч выстрелов. Примерно тысячу из них он произвел зря – несработавшими „болванками“. Треть снарядов вражеской артиллерии, действовавшей против 23-й армии, не взорвалась».[44]

К сказанному надо добавить, что больше половины немецких орудий, обстреливавших Ленинград, были созданы не в самой Германии, а во Франции, Чехословакии и других странах. Качество их снарядов было заметно хуже. Кроме того, могло иметь место и вредительство со стороны французов и чехов.

Глава 9

Германские батареи уничтожить вновь не удалось

С начала мая 1942 г. снизилась интенсивность обстрелов Ленинграда, реже стали авианалеты. Тем не менее, артиллерийская дуэль дальнобойной артиллерии не прекращалась ни на один день. Так, 8 мая немецкая дальнобойная артиллерия обстреливала Ленинград, Кронштадт и Мартышкино. В Кронштадте на береговой базе торпедных катеров был поврежден железнодорожный путь и ранено два краснофлотца, а в самом городе была нарушена линия связи с Ленинградом. В Ленинграде в здание Адмиралтейства попал один 152-мм снаряд, а другой разорвался во дворе Адмиралтейства.

В этот день четыре батареи 101-й морской бригады железнодорожной артиллерии вели огонь по вражеским батареям, обстреливавшим Ленинград из районов поселка Володарского и Немецкой колонии. Батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 343, 665 и две батареи Ижорского укрепленного сектора вели огонь по наблюдательным пунктам и батареям противника в районах Нового Петергофа, Пиудузи, Владимирово, Новых Заводов. На «Ораниенбаумском пятачке» бронепоезд № 8 обстрелял наблюдательный и звукометический пункты немцев в Новом Петергофе.

В ночь на 14 мая самолеты У-2, вылетая поодиночке, бомбили и обстреливали позиции артиллерийских батарей противника в районе Беззаботное – поселок Володарского.

Германская артиллерия произвела огневой артиллерийский налет на Ленинград. Были попадания снарядов в здания Адмиралтейства, Ленинградского военного порта и флотского экипажа, в которых ранено 15 человек. На лидере «Ленинград» был выведен из строя прожектор, поврежден торпедный аппарат и ранено четыре человека. На эсминце «Сильный» имелись незначительные осколочные повреждения борта.

В этот день, 14 мая, батареи 101-й морской бригады железнодорожной артиллерии № 1109, 1110, 1111, 1114 и 1118 вели огонь по вражеским батареям, обстреливавшим Ленинград из районов поселка Володарского и Сосновой Поляны.

Выдержки из журнала боевых действий 768-го тяжелого артиллерийского дивизиона резерва главнокомандования вермахта: "18.5.42. Чтобы ввести противника в заблуждение относительно численности нашей артиллерии, дивизион установил одно орудие на позицию в Стрельне в качестве дежурного огневого взвода («Нептун»), оно может вести огонь по целям в северной части Петербурга, лежащим вне пределов досягаемости ОП у Владимирове. Другая подобная позиция предусматривается у Настолово, чтобы замаскировать снятие 1-го дивизиона 84-го армейского корпуса. До сих пор не представляется возможным занять эту позицию, так как противник по-прежнему обстреливает этот район. Очевидно, он еще не знает о снятии этого дивизиона. Места для позиций кочующих орудий выбраны также в лесу севернее Рюмки, на аэродроме восточнее дороги Красное Село – Стрельна и на опушке леса в 1 км южнее Карвала (восточнее Дудергофа). Противник очень искусен в подготовке и занятии позиций для кочующих орудий и, благодаря этому, предохраняет свою артиллерию от обстрела. Аналогичными мероприятиями и с нашей стороны следует затруднить ему ведение боя и добиться распыления его все более и более меткого огня.

Во второй половине дня дивизион 4 орудиями произвел огневой налет на трамвайный парк в Петербурге, выпустив с 16.51 до 16.56 20 снарядов. В южной части наблюдались столбы дыма".

22 мая в результате артиллерийского налета у стенки завода им. Марти (№ 194) были потоплены два торпедных катера – № 103 (№ 85) и № 123 (№ 105), а еще четыре (№ 11, 61, 83 и 84) получили повреждения. Кроме того, был поврежден эсминец "Стойкий, а в Екатеригофском канале – ледокол «Волынец» и строившийся эсминец «Отличный» (проекта 30).

В этот день железнодорожные батареи № 1109, 1110, 1114, 1116 и 1117 с 11 ч. 51 мин. до 13 ч. 00 мин. произвели огневой налет по батареям противника, обстреливавшим Ленинград из районов поселка Володарского и населенный пунктов Лесной Питомник, Стрельна и Ижора.

24 мая в 0 ч. 24 мин. разрывом снаряда противника была повреждена верхняя палуба на эсминце «Сторожевой», стоявшем в Ленинграде у завода «Красногвардеец», а торпедный катер № 61 получил осколочные пробоины.

Три самолета У-2, вылетая поодиночке, с 0 ч. 10 мин. до 1 ч. 25 мин. 24 мая бомбардировали батареи противника, обстреливавшие Ленинград из районов Стрельны и Урицка. С 0 ч. 58 мин. до 1 ч. 18 мин. линкор «Марат» вел артиллерийский огонь по железнодорожному транспортеру, обстреливавшему Ленинград из района поселка Ижорка.

Железнодорожные батареи № 18, 1108, 1109, 1110, 1114, 1116, 1118, 1121 и две батареи Ижорского укрепленного сектора в период с 23 ч. 33 мин.23 мая до 3 ч. 30 мин. 24 мая и с 19 ч. 44 мин. до 20 ч. 44 мин. 24 мая вели огонь по батареям противника, обстреливавшим Ленинград из районов населенных пунктов Ижорка, Стрельна, поселок Володарского, Новополье, Лесной Питомник, Новоселье и Владимирово.

24 мая в 18 ч. 30 мин. противник артиллерийским огнем вновь обстрелял Ленинград. В результате обстрела недостроенная подводная лодка Л-21 прямым попаданием снаряда в район шестого отсека была повреждена и кормой села на грунт.

31 мая какие-то слишком умные командиры решили использовать дальнобойную береговую артиллерию для… траления мин! Процитирую «Хронику…»: «С 21 ч. 40 м. до 22 ч. 50 м. батареи № 131 и № 152 Кронштадтского укрепленного сектора вели огонь по району Северного фарватера, загражденному минами противника с целью вызвать детонацию мин. Было запущено десять 152-мм и пять 120-мм снарядов. Взрывов мин нигде не наблюдалось».[45] (Сх. 14)

Фарватеры в Невской губе ка 1943 г.

В результате артиллерийского обстрела Ленинграда 31 мая подводные лодки Щ-305 и Щ-306 получили незначительные повреждения легкого корпуса; жертв не было. Железнодорожные батареи № 1108, 1109, 1110, 1115, 1116, 1117, 1118 и 1119 с 0 ч. 17 мин. до 0 ч. 47 мин., с 11 ч. 25 мин. до 16 ч. 22 мин. и с 22 ч. 27 мин. до 23 ч. 23 мин. вели огонь по батареям противника, обстреливавшим Ленинград из районов населенных пунктов Новоселье, Стрельна, Ижорка, Коркули, поселок Володарского, Лесной Питомник и Сосновая Поляна.

С конца мая 1942 г. германский 1-й воздушный флот проводил операцию «Лягушачья икра» – минирование фарватеров в районе Ленинграда и Кронштадта. Для этого привлекались бомбардировщики Хе-111Н из авиагруппы KG.4. «Хенкели» появились со стороны Финляндии и шли на высоте 8000–1200 м.

2 июня с 0 ч. 05 мин. до 3 ч. 17 мин. в районе северных кронштадтских фортов 42–45 немецких самолета сбросили 39 мин, из которых шесть взорвались при падении. Самолеты сбросили на форт «Первомайский» 16 бомб, на форт «Красноармейский» – 11 бомб и четыре бомбы на Кронштадт. Одновременно самолеты обстреляли артиллерийским огнем мыс Лисий Нос, форт «Северный № 5» и Ленинградскую пристань в Кронштадте. В результате бомбардировки в Кронштадте были разрушены два дома, убиты четыре и ранены два человека.

Зенитные батареи и 45-мм артиллерия Кронштадтского укрепленного сектора вели огонь по немецким самолетам. Кроме того, с 0 ч. 10 мин. до 2 ч. 52 мин. пять наших истребителей И-153 и пять И-16 вылетали по тревоге для отражения налета на Кронштадт. Огнем зенитной артиллерии было сбито девять самолетов противника, а истребительной авиацией – три Хе-111.

На следующий день, 3 июня, налеты немцев на форт повторились. С 0 ч. 15 мин. до 1 ч. 50 мин. в районе северных кронштадтских фортов около 40 самолетов сбросили 39 мин. Из них две взорвались при падении в воду. Зенитная артиллерия фортов «Красноармейский», «Первомайский» и «Комсомольский» вели огонь по немецким самолетам, сбив при этом шесть машин. Одновременно с постановкой мин самолеты противника сбросили 35 бомб на форты «Красноармейский», «Первомайский», «Северный № 3» и «Комсомольский». Две бомбы упали на форт «Красноармейский» и повредили прожектор. Остальные бомбы упали в Финский залив.

Выдержка из журнала боевых действий 768-го тяжелого артиллерийского дивизиона резерва главнокомандования вермахта: «3.6.42. По случаю посещения двух высших финских артиллерийских офицеров вся артиллерия РГК произвела огневой налет по Кировскому заводу, в котором дивизион участвовал 40 выстрелами. В районе цели наблюдением отмечены сильные пожары и взрывы (пламя высотой 100 м) и долго державшиеся столбы дыма. После стрельбы начался меткий огонь из Ораниенбаумского котла по нашим ОП у КП 2-й батареи. Прямым попаданием разрушен блиндаж».

А вот как эти артналеты описаны в «Хронике…»: «С 17 ч. 24 м. до 17 ч. 48 м. свыше десяти неприятельских батарей произвели огневой налет на Ленинград. Противник обстреливал Торговый порт, Свердловский и Кировский районы города. Повреждений военных объектов и жертв не было».

С 17 ч. 31 мин. до 18 ч. 04 мин. железнодорожные батареи № 1108, 1109, 1111, 1114, 1117, батарея № 343 Кронштадтского укрепленного сектора и 130-мм батарея без номера Ижорского укрепленного сектора вели огонь по батареям, обстреливавшим Ленинград из районов западнее поселков Володарского, Новоселья, Лесного Питомника, восточнее Новополья, Ижорки, южнее Коркуля и Марьино.

Артиллеристы-"умники" водились не только у нас, их германские коллеги тоже зря изнашивали каналы орудий. 3 июня «в течение суток противник из глубины обороны обстреливал агитационными снарядами передний край обороны 301-го артиллерийского дивизиона Ленинградской военно-морской базы».[46]

8 июня немцы в очередной раз проводили ночные авианалеты в рамках операции «Лягушачья икра». До тридцати самолетов типа Хе-111 с 0 ч. 32 мин. до 2 ч. 00 мин. сбросили 46 мин в районе северных фортов и на фарватере по створу Кронштадтских маяков и 34 бомбы на форты «Шанц» и «Комсомольский». Повреждений материальной части на фортах не было. Убиты двое и ранено шесть человек. Зенитной артиллерией сбиты два и подбит один Хе-111.[47]

Следует заметить, что повреждения фортов, отмеченные в «Хронике…», являются не столько следствием авиаударов, сколько результатом огня германской артиллерии, которая, взаимодействуя с авиацией, пыталась подавить огонь советских зенитных батарей.

С весны 1942 г. на форту «Шанц»[48] действовала радиолокационная станция РУС-2. К сожалению, у нее было несколько «мертвых зон», и отдельные вражеские самолеты проникали к Кронштадту необнаруженными.

14 июня немцы провели последний налет в ходе операции «Лягушачья икра». Вот как это отражено в «Хронике…»: "В период с 0 ч. 20 м. до 2 ч. 00 м. самолеты противника поставили 39 мин в районе северных фортов и по створу Кронштадтских маяков и сбросили девять бомб по северным фортам. Повреждений материальной части не было. Зенитной артиллерией было сбито три самолета.

В 0 ч. 50 м. в районе деревни Борки и в 1 ч. 05 м. на территории форта «Краснофлотский» самолетами противника было безрезультатно сброшено три бомбы".[49]

В тот же день железнодорожные батареи № 19, 1105, 1109, 1111, 1116 и 1121 с 2 ч. 05 мин. до 3 ч. 05 мин. вели огонь по аэродрому Красногвардейск, железнодорожной станции Красное Село, развилке железных дорог в районе станции Урицк и по батарее противника в районе поселка Гуммолосары (западнее города Слуцк). Фактически Гатчинский аэродром обстреливала одна 180-мм железнодорожная батарея № 19. По данным авиационной разведки, был разрушен ангар. По германским данным, 54-я истребительная эскадрилья потеряла три самолета, включая два Ме-109F.

Всего с 29 мая по 14 июня 1942 г. бомбардировщики 1-го воздушного флота в рамках операции «Лягушачья икра» выполнили одиннадцать минно-постановочных налетов на район Кронштадта, совершив 316 самолето-вылетов. Советские посты ВНОС[50] зафиксировали падение 413 донных мин, из которых около трети взорвалось при падении на береговые отмели.

По советским данным, за этот период было сбито 75 германских самолетов, из которых 51 – зенитной артиллерией и 24 – истребительной авиацией.

По-прежнему весной-летом 1942 г. главную роль в контрбатарейной стрельбе в районе Ленинграда играла морская артиллерия. Тем не менее, постепенно активизировалась и армейская артиллерия. С весны 1942 г. в составе группы дальнего действия 42-й армии действовали уже два пушечных полка (14-й гвардейский а 73-й). Причем 14-й гвардейский армейский артиллерийский полк (командир полка майор Витте) был нацелен на урицкое направление, где группировались дальнобойные батареи противника, обстреливавшие город, а 73-й армейский артиллерийский полк (командир полка майор Гнидин) – на пулковское направление.

Были предприняты меры по повышению живучести артиллерии. В мае 1942 г. командующий артиллерией фронта издал специальную директиву, в которой потребовал, чтобы все орудия и их расчеты имели прочные укрытия, способные как минимум выдержать прямые попадания 75-мм снарядов. Выполняя эти указания, артиллерийские части только за оставшиеся шесть месяцев 1942 г. построили своими силами из подручных материалов более трех тысяч дотов для укрытия орудий. Особенно надежные и прочные укрытия строились в батареях, которые вели борьбу с артиллерией противника. Жилые землянки, построенные в районах огневых позиций, прикрывались в три-четыре наката бревен с каменной прослойкой. Для снарядов отрывались специальные погребки. Все эти элементы связывались между собой ходами сообщений. Огневые позиции батарей стали почти неуязвимы от артиллерийского огня противника.

В целом контрбатарейная борьба приняла более целеустремленный, плановый характер и стала более активной. О характере этой борьбы можно судить по примеру боевой деятельности 14-го гвардейского армейского артиллерийского полка, который в мае 1942 г. провел 123 стрельбы на подавление батарей противника, израсходовав в общей сложности около 5200 снарядов. Из общего числа стрельб 72 стрельбы (58 %) велись одной батареей с расходом 8-12 снарядов на стрельбу и 22 стрельбы – двумя-тремя батареями с расходом 16–30 снарядов. Реже практиковались стрельбы в составе четырех-пяти батарей по одной цели, а всем своим составом полк стрелял за месяц только один раз (28 мая 1942 г. подавлял цель № 230).

Все эти стрельбы велись в основном по семи целям (батареям) противника – № 208, 224, 226, 230, 233, 243 и 247. Наибольшее число стрельб приходилось на цели: № 233 (двухорудийная 155-мм батарея) – 26 стрельб с расходом в 943 снаряда, № 226 (трехорудийная 150-мм батарея) – 17 стрельб, 1124 снаряда, № 230 (трехорудийная 150-мм батарея) – 15 стрельб, 1017 снарядов и № 224 (четырехорудийная 150-мм батарея) – 11 стрельб с расходом 741 снаряда.

Как правило, все эти стрельбы полк вел в ответ на обстрелы города противником, с прекращением обстрела прекращалась и стрельба наших батарей, поэтому стрельбы и проводились с небольшим расходом снарядов. Но имели место и стрельбы с более значительным расходом боеприпасов. Штаб артиллерии фронта начал планировать стрельбы на надежное подавление наиболее активных батарей с более высокой нормой подавления, близкой к уставным нормам или даже выше их. В частности, по приказанию командующего фронтом в мае было запланировано надежное подавление трех наиболее активных целей – № 230, 224 и 226.

Так, в мае 1942 г. "цель № 230 по специальному плану подавлялась дважды, не считая 13 стрельб в порядке нейтрализации. Первый раз, 8 мая, по ней было выпущено двумя батареями (14-й гвардейский армейский артиллерийский полк) 203 снаряда, но на следующий день она снова вела огонь. 15 мая цель № 230 подверглась подавлению вторично. На этот раз по цели вели стрельбу семь батарей, которые израсходовали 583 снаряда. В результате батарея противника более недели ничем себя не проявляла и лишь с 24 мая начала вести огонь одним орудием.

Цель № 224 подавлялась также два раза: 9 мая по ней было выпущено 253 снаряда. До 15 мая цель себя не проявила, но затем снова стала вести огонь по городу всеми четырьмя орудиями; тогда 21 мая она подавлялась пятью батареями 14-го гвардейского армейского артиллерийского полка и тремя батареями Краснознаменного Балтийского флота. Расход снарядов составлял 0,6 от нормы Правил стрельбы. Но и на этот раз немецкая батарея не была подавлена, так как на следующий день она снова возобновила огонь по городу".[51]

Более удачные результаты были получены при подавлении цели № 226. Первый раз (8 мая) на ее подавление было израсходовано 230 снарядов (огонь вели три батареи 14-го гвардейского армейского артиллерийского полка), но она продолжала действовать. Стрельба велась с контролем взвода звуковой разведки. 28 мая по той же цели был сосредоточен огонь всего 14-го полка. Пристрелка велась с сопряженным наблюдением с четырех пунктов сопряженного наблюдения дивизионов. Контроль стрельбы производился измерительно-пристрелочным взводом (ИПВ) и взводом звуковой разведки (ВЗР). По цели было израсходовано 556 снарядов. После второго огневого налета в районе цели произошли три сильных взрыва. Однако с 1 июня цель новь начала действовать двумя орудиями.

Следует заметить, что помимо ежедневных стрельб на подавление немецких батарей и стрельб по другим целям по плану штаба артиллерии фронта, полк вел еще и беспокоящий огонь. В частности, 9 мая был составлен план ведения беспокоящего огня по целям № 224, 226, 230 и 233 на четверо суток с расходом 400 снарядов на все цели. Вторично 22 мая три батареи полка вели беспокоящий огонь (с 14 ч. 20 мин. до 19 ч. 10 мин.) по целям № 226, 233 и 243 с расходом восемь снарядов на цель.

Вот еще любопытное донесение: «На пулковском направлении удачную стрельбу по железнодорожному транспортеру[52] противника провел 73-й армейский артиллерийский полк. Выпустив 120 снарядов, полк нанес серьезное поражение транспортеру. В районе цели наблюдалось семь взрывов, причем один из них сопровождался черным дымом и паром, что давало основания полагать о повреждении паровоза».[53] Замечу от себя, что у немцев штатным тяговым средством у железнодорожных установок были не паровозы, а тепловозы.

С первых же дней активизации контрбатарейной борьбы противник вынужден был усилить огонь по нашим батареям, тратя на это большое количество снарядов. Так, если в феврале 1942 г. в полосе 42-й армии всего было восемь случаев обстрела огневых позиций наших батарей, то в марте только по боевым порядкам 14-го гвардейского армейского артиллерийского полка немцы открыли огонь 61 раз, выпустив 3172 снаряда. В последующие месяцы противник вел борьбу с нашей артиллерией также интенсивно. Этот факт указывает на то, что наша контрбатарейная борьба сильно досаждала противнику, и он был вынужден отвлекать часть артиллерийских средств на борьбу с нашей артиллерией, мешавшей ему безнаказанно вести обстрел города. И, несмотря на это, количество выпускаемых снарядов по городу пока еще не уменьшалось. В феврале 1942 г. их было 2600, в марте – 3130, в апреле – 2620 и в мае – 2705.

Таблица 6

Количество выпущенных противником снарядов при обстрелах районов Ленинграда в феврале-мае 1942 г.[54]

На основе этой таблицы в совершенно секретном издании «Артиллерия в оборонительных операциях Великой отечественной войны» делается вывод: «Обстрелу подвергались все районы города, а больше всего Кировский район, где располагались многие огневые позиции наших батарей. Относительно равномерный обстрел жилых кварталов города показывает, что противник не искал каких-либо военных объектов, а преследовал цель деморализовать население Ленинграда. Правда, он уже более половины огневых ресурсов расходовал на обстрел огневых позиций нашей контрбатарейной группы. Это следует расценивать как одно из достижений наших контрбатарейщиков».[55]

Однако, анализ не только армейских, но и морских закрытых источников показывает, что не менее 80 % снарядов германской дальнобойной артиллерии выпускалось по военным объектам Ленинграда, включая военные заводы и верфи.

Весной и летом 1942 г. командование германской артиллерией изменило тактику обстрела Ленинграда. Если в феврале и марте противник значительную часть снарядов тратил на ведение беспокоящего огня, то в апреле и мае обстрелы города он вел только методом коротких огневых налетов, так как длительное ведение огня стало невозможным из-за быстрого ответного огня нашей артиллерии, вынуждавшего его прекращать начатую стрельбу до выполнения задания. Как видно из таблицы, в феврале противник произвел 25 огневых налетов по городу при среднем расходе 64 снаряда за один налет. В последующие месяцы количество огневых налетов возрастало и в мае достигло 86, а средний расход снарядов снизился до 31 выстрела на один налет. Ведение же беспокоящего огня совершенно прекратилось.

В июне 1942 г. интенсивность контрбатарейной стрельбы не ослабевала. В течение месяца 14-й гвардейский армейский артиллерийский полк провел 126 стрельб, преимущественно по дальнобойным батареям противника (в том числе 106 стрельб однобатарейныйх, 12 – двухбатарейных), израсходовав 3290 снарядов. Артиллерия Балтийского флота в том же месяце произвела 207 огневых налетов по батареям противника. И хотя огневые удары по батареям противника заметно усиливались, но они пока еще не давали ожидаемых командованием фронта результатов. Вот как оценивались эти стрельбы в отчете штаба артиллерии фронта за июнь 1942 г.

"Батареи Ленинградской группы КБФ вели контрбатарейную борьбу во взаимодействии с артиллерией армии, произведя за месяц 207 огневых налетов по 39 батареям противника. Обращает на себя внимание большое количество израсходованных в течение всего месяца боеприпасов по отдельным батареям при незначительных общих результатах. Так, например, по батареям № 243 было сделано в июне 40 огневых налетов при среднем расходе на каждый налет по 10–12 снарядов 130-мм калибра. Однако батарея в течение всего месяца продолжала действовать. Точно такое же положение было и с батареями № 247, 208, 222, 223 и 207.[56] Короткие и маломощные огневые налеты по батареям противника обычно приводили батареи противника к молчанию, но на непродолжительный срок. Некоторые батареи подавлялись огневыми налетами с большой плотностью, близкой к единице, но все с теми же результатами. Остается предположить, что батареи противника имеют достаточно крепкие укрытия, не разрушаемые фугасными снарядами калибра 120–150 мм".[57]

Чтобы повысить эффективность контрбатарейной борьбы, командование фронта решило прибегнуть к комбинированным ударам артиллерии и авиации по наиболее активным и достоверно разведанным батареям противника. Такой удар впервые был нанесен еще в начале марта 1942 г., но так как артиллерийская группа дальнего действия 42-й армии, артиллерия Балтийского флота и группа самолетов-бомбардировщиков произвели удар не одновременно, то ожидаемого эффекта не получилось. Такие удары были нанесены в июле 1942 г. Но пока мы вернемся к контрбатарейным артиллерийским дуэлям июня-июля 1942 г.

Вот события одного дня обороны Ленинграда. Два самолета МБР-2 в период с 23 ч. 51 мин. 11 июня до 1 ч. 15 мин. 12 июня, обеспечивая переход наших кораблей в Кронштадт, сбрасывали бомбы на батареи противника в районе город Петергоф – город Урицк.

Батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 343 и № 775 с 0 ч. 35 мин. до 0 ч. 47 мин. произвели огневой налет по батарее противника в районе парка Александрия.

Железнодорожная батарея № 1108 с 1 ч. 55 мин. до 2 ч. 15 мин. вела огонь по батарее противника юго-западнее Урицка и привела ее к молчанию.

Железнодорожная батарея № 1116 производила испытание беспламенных порохов с одновременным огневым налетом на позицию батареи противника, расположенную в районе поселка Володарского.

12 июня был проведен комбинированный авиационно-артиллерийский удар по германским аэродромам. Восемь бомбардировщиков ДБ-3, три бомбардировщика СБ и восемь штурмовиков Ил-2 атаковали аэродром Сиверская.

Железнодорожная батарея № 19 с 1 ч. 00 мин. до 1 ч. 09 мин. вела артиллерийский огонь по аэродрому Красногвардейск (Гатчина). Железнодорожные батареи № 1104, 1109, 1111, 1119 и 1121, обеспечивая эту стрельбу, с 1 ч. 00 мин. до 1 ч. 30 мин. вели огонь по районам города Пушкина.

Германские артиллеристы по-прежнему стремились уничтожить корабли Балтийского флота, стоявшие в Ленинграде. Однако результаты их артогня были незначительные. Так, 16 июня на Неве (около порта) был потоплен буксир «Суворов». 26 июня от прямых попаданий снарядов возник пожар на плавбазе «Исеть», стоявшей на набережной Тучкова, и на тральщике № 55 «Буян» (у Тучкова моста).

27 июня в крейсер «Максим Горький», стоявший в Ленинграде, попал 150-мм снаряд. Повреждена надстройка, выведены из строя 100-мм пушка Б-34 и 37-мм автомат 70К. В тот же день получили повреждения буксир «Антаж» и подводная лодка РЕДО. Замечу, что РЕДО – это уникальная подводная лодка с единым двигателем в корпусе малой лодки XII серии. Испытания велись с 1938 г., а с началом войны лодку законсервировали.

В тот же день, 27 июня, железнодорожная батарея № 1115 с 16 ч. 00 мин. до 17 ч. 31 мин., а железнодорожная батарея № 19 с 22 ч. 05 мин. до 22 ч. 15 мин. производили пристрелку по тяжелой (210-мм) батарее противника, стрелявшей днем по Ленинграду из района поселка Стрельна. Железнодорожные батареи № 19, 1115 и 1122 с 23 ч. 00 мин. до 23 ч. 03 мин. произвели огневой налет по той же батарее противника. В результате налета был отмечен большой взрыв в районе неприятельской батареи. Железнодорожная батарея № 1108 с 23 ч. 10 мин. до 23 ч. 16 мин. и с 23 ч. 42 мин. до 23 ч. 58 мин. вела огонь по батарее противника, обстреливавшей огневые позиции наших батарей из района поселка Володарского.

Летом 1942 г. активизировались германские и финские железнодорожные установки. Наши железнодорожные установки систематически проводили с ними артиллерийские дуэли. 2 июля железнодорожная батарея № 1110 с 20 ч. 16 мин. до 20 ч. 46 мин. вела огонь по бронепоезду противника в районе поселка Павловское. Бронепоезд вынужден был уйти из этого района. Та же батарея с 20 ч. 54 мин. до 21 ч. 06 мин. артиллерийским огнем привела к молчанию батарею противника, обстреливавшую огневую позицию железнодорожной батареи № 1118 из района поселка Володарского.

В тот же день железнодорожная батарея № 121 Кронштадтского укрепленного сектора с 22 ч. 28 мин. до 22 ч. 31 мин. вела огонь по поезду противника в районе станции Келломяки. Замечу, что наши артиллеристы весьма смутно разбирались в железнодорожных установках противника и очень часто именовали их бронепоездами или поездами.

В первых числа июля командование Ленинградского фронта решило покончить с наиболее досаждавшими германскими батареями – № 236 (в районе поселка Стрельна), № 233 (в районе поселка Сосновая Поляна) и № 243 (в районе поселка Володарского). Эти батареи в период с 15 июня по 2 июля обстреливали город в общей сложности 30 раз (в том числе батарея № 233 – 12 раз и батарея № 243 – 6 раз). По этим батареям должны были действовать ВВС Балтийского флота и армейская авиация.

Перед нанесением авиаударов артиллерия Ленинградского фронта должна была подавлять артиллерийские батареи противника, прекращая огонь за 10 минут до установленного планом срока начала удара авиации и открывая его вновь через 10 минут после нанесения этого удара. 8 июля перед штурмовым ударом авиации огонь по неприятельским батареям должна была вести артиллерия Балтийского флота.

По цели № 233 вел огонь 14-й гвардейский армейский артиллерийский полк с задачей «надежного подавления». Восемь батарей полка израсходовали 533 снаряда. В районе цели наблюдались пожары в двух местах, но с 6 июня батарея противника вновь начала вести огонь по городу с прежней огневой позиции. До конца июня по этой цели было проведено еще 20 стрельб на нейтрализацию с общим расходом около 700 снарядов.

По каждой из других батарей (цели № 236 и № 243) в июне 1942 г. было проведено также по 20 стрельб на нейтрализацию с общим расходом до 260 снарядов на каждую цель, но они продолжали действовать.

Поражение батарей № 233 и № 236 возлагалось на группу дальнего действия 42-й армии, а батареи № 243 – на артиллерию Балтийского флота, в обоих случаях совместно с авиацией. На поражение цели № 233 (шестиорудийная 150-мм батарея)[58] выделялось 12 орудий с расходом 400 снарядов в два огневых налета по 10 минут каждый и на цель № 236 (трехорудийная 155-мм батарея) – 10 орудий (из них четыре 203-мм) с расходом 300 снарядов в таком же порядке, что и по цели № 233. Двенадцать орудий КБФ на поражение батареи № 243 израсходовали 500 снарядов при таком же порядке обстрела, какой предусматривался и по предыдущим целям.

Разработанный план был выполнен полностью. 5 июля с 14 ч. 30 мин. до 15 ч. 00 мин. наша артиллерия (две батареи 14-го гвардейского армейского артиллерийского полка, две батареи 541-го гаубичного артиллерийского полка и батарея 48-го артиллерийского полка 13-й стрелковой дивизии) открыли огонь по резервам противника в районах Стрельны, поселка Володарского, Константиновки и Финское Койрово, израсходовав всего 115 снарядов 152-мм и 30 снарядов 76-мм калибра.

В 15 часов шесть 152-мм и четыре 203-мм орудия произвели первый огневой налет по цели № 236. Второй огневой налет последовал также в назначенное время. По батарее противника было выпущено 86 снарядов калибра 203 мм и 175 снарядов калибра 152 мм (всего 261 снаряд). Штурмовые удары авиации были произведены по плану. С наблюдательных пунктов 14-го гвардейского армейского артиллерийского полка в районе батареи № 236 наблюдались три очага больших пожаров.

На следующий день, 6 июля, как и было запланировано, последовал удар по батарее № 233. Первый огневой налет произвели 7-я, 8-я и 9-я батареи 14-го гвардейского армейского артиллерийского полка (три 152-мм и два 203-мм орудия) по первому взводу цели № 233, а 10-я батарея этого полка и приданная ему 203-мм батарея 73-го армейского артиллерийского полка – по второму взводу цели № 233, после чего последние две батареи сосредоточили огонь по третьему взводу цели № 233. Второй огневой налет был дан сначала по третьему взводу цели № 233, затем 7-я, 8-я и 9-я батареи перенесли огонь на первый взвод, а две другие батареи – на второй взвод цели № 233. Штурмовые удары авиации производились перед артиллерийскими огневыми налетами. На поражение 233-й батареи 14-й гвардейский армейский артиллерийский полк израсходовал 306 снарядов 152-мм и 87 снарядов 203-мм калибра (всего 393 снаряда). В районе цели в течение 30 минут наблюдались сильные взрывы.

8 июля железнодорожные батареи № 19, 1121, 1114, 1115, 1116 и 1118 с 18 ч. 00 мин. до 18 ч. 10 мин. и с 18 ч. 45 мин. до 18 ч. 55 мин. произвели два массированных огневых налета по батареям противника в районе поселка Володарского (цель № 243). В результате стрельбы наших батарей были отмечены три взрыва и пожар непосредственно в районе вражеских батарей.

Увы, ни бомбардировки, ни артобстрелы не привели к уничтожению этих трех батарей. В уже упомянутом издании «Артиллерия в оборонительных операциях Великой Отечественной войны» говорится: «Однако и на этот раз, несмотря на тщательную организацию этого удара, ни огонь артиллерии, ни штурмовые удары авиации не дали желаемых результатов, так как уже на следующий день подвергшиеся такому удару батареи противника снова вели огонь по Ленинграду».[59]

Тем не менее, интенсивность обстрелов Ленинграда снизилась. В июле 1942 г., когда немцы выпустили по городу 2010 снарядов, наступил заметный спад в обстрелах города. В августе по Ленинграду было выпущено всего лишь 712 снарядов, в сентябре – 926. В октябре противник несколько усилил обстрел города и выпустил 1486 снарядов, главным образом по южным окраинам Кировского и Московского районов, где группировалась наша артиллерия. В центральных районах города отмечено падение только 130 снарядов. В ноябре по городу было выпущено 1182 снаряда и в декабре – 1383 снаряда, то есть в два-три раза меньше, чем в зимние и весенние месяцы 1942 г.

Глава 10

Кто же стрелял по Ленинграду?

Самое любопытное, что за 64 года, прошедшие с момента снятия блокады Ленинграда, наши официальные военные историки так и не сумели выяснить, сколько и каких типов орудий в обстрелах города за два с половиной года.

После войны, в 1945–1948 гг., в СССР было выпущено несколько секретных справочников по артиллерии и боеприпасам германской армии. Их данные по полевой артиллерии вермахта достаточно полны и точны и даже могут служить «руководством службы» по десяткам артсистем. Но исчерпывающая информация заканчивается 21-см мортирой обр. 18.[60] Дальше в отношении орудий большой и особой мощности начинается «детский лепет на лужайке».

Еще менее информированными являются секретные издания 1950-1960-х годов, обобщающие опыт Великой Отечественной войны, как, например, «Советская артиллерия в Великой Отечественной войне в 1941–1945 гг.» под редакцией Г.Ф. Одинцова (Москва: Воениздат, 1960) и т. д.

Увы, и в изданиях второй половины 1970-х годов, как, например, труд Ю.Г. Перечнева «Советская береговая артиллерия» (Москва: Наука, 1976), уровень познаний не изменился.

Понять и объяснить подобное весьма сложно. Ведь под Ленинградом в январе 1944 г. трофеями Красной Армии по официальным данным стали 85 тяжелых орудий вермахта. Многие десятки орудий большой и особой мощности были захвачены в 1945 г. на территории Германии.

Осенью 1945 г. в Тюрингии советской администрацией была организована «Артиллерийско-минометная группа в Германии». Возглавлял группу инженер-майор Борис Житков. Группа подчинялась Наркомату (а с 1946 г. – Министерству) вооружений.

Увы, нашим генералам артиллерии было недосуг читать труды группы. Когда автор весьма хитрым путем добрался до этой документации, то синьки и листы во многих местах склеены, большие листы были переплетены так, что читать их невозможно и т. д. Создавалось впечатление, что я, грешный, был их первым читателем с 1946–1947 гг.

С помощью западной литературы и различных закрытых отечественных документов мне удалось выпустить несколько изданий, где говорится о германской тяжелой артиллерии, в том числе «Бог войны Третьего рейха» (Москва: АСТ, 2003). Однако точного перечня германских артиллерийских частей под Ленинградом мне составить не удалось. Поэтому попробуем обобщить имеющуюся информацию.

Вот, к примеру, данные совершенно секретной книги «Артиллерия в оборонительных операциях Великой Отечественной войны». Там на странице 66 говорится о красносельском (самом важном!) направлении: «В январе 1942 г. на этом направлении, по данным штаба артиллерии фронта, у немцев действовало всего лишь 10 дальнобойных орудий, в апреле – 32, а к концу года уже 138, в том числе 240-мм – 4, 210-мм – 8, 170-, 180-мм – 23, 150-мм – 95 и 105-мм – 8».[61]

Далее говорится: "В ходе операции по прорыву блокады Ленинграда и последовавшей затем Красноборско-Смердынской операции наших войск немцам пришлось снять значительную часть дальнобойной артиллерии с красносельского направления и перебросить ее на правый фланг, где их войска терпели поражение. Это в значительной мере облегчило положение самого Ленинграда, так как, по разведывательным данным штаба артиллерии фронта на 12 февраля 1943 г., на красносельском направлении действовало всего лишь 34 дальнобойных орудия. Со стабилизацией линии фронта в районе Ладожского озера немцы снова стали усиливать красносельское направление. К 1 марта здесь уже стало действовать 44 дальнобойных орудия, а в мае число таких орудий возросло до 112. По Ленинграду немцы стали вести огонь не только из района Беззаботного, как это делалось раньше, но и из других районов. В частности, в апреле были отмечены случаи стрельбы по городу 210-, 240-мм орудий из районов д. Новая, Пендолово, Красногвардейск. Кроме того, на участках железной дороги Пушкин – Красногвардейск и Слуцк – Лисино активно действовали три железнодорожных транспортера противника, вооруженные 240-мм орудиями.

По оценке штаба артиллерии Ленинградского фронта, к 10 мая 1943 г. противник имел в полосе фронта 300 артиллерийских батарей, группировавшихся по направлениям, указанным в таблице. На красносельском направлении было сосредоточено наибольшее число батарей артиллерии усиления.

Таблица 7

Группировка артиллерии противника и артиллерии Ленинградского фронта на 10 мая 1943 г.

Примечание. Количество наших батарей в ПОГ указывается без учета береговой артиллерии на побережье".[62]

К октябрю 1943 г. советское командование считало, что под Ленинградом у немцев находится 247 тяжелых орудий. В том числе:

– урицко-володарская группировка, насчитывавшая в своем составе до пяти дивизионов при 53 орудиях (в том числе 10,5-см орудий – 9, 15-см – 29, 15,5-см – 6, 20,3-см 3 и 22-см – 7);

– беззаботнинско-настоловская группировка в составе четырех дивизионов, в том числе трех дивизионов артиллерии большой мощности. Всего в группировке было 26 орудий (15-см – 5, 17-см – 7, 20,3-см – 3, 21-см – 9, 24-см – 1 и 28-см – 2);

– финско-койровская группировка в составе одного полка дивизионной артиллерии при 36 орудиях (10,5-см – 24, 15-см – 12);

– талликоловско-ханноловская группировка в составе двух дивизионов дивизионной артиллерии и двух дивизионов резерва главного командования при 48 орудиях (в том числе 10,5-см – 18, 15-см – 20, 17-см – 5, 22-см – 2 и 24-см – 3);

– пушкинско-слуцкая группировка в составе четырех дивизионов дивизионной артиллерии и четырех дивизионов резерва главного командования, имевших в общей сложности 72 орудия (10,5-см – 31, 15-см – 35 и 22-см – 6);

– анноловско-федоровская группировка в составе одного дивизиона при 12 орудиях (10,5-см – 5, 15-см – 5, 21-см – 1 и 24-см – 1).

По данным Ю.Г. Перечнева, в начале 1942 г. произошло дальнейшее усиление артиллерийской группировки противника под Ленинградом. В ее состав вошли новейшие образцы орудий калибром 150-, 170-, 210-, 240-мм. Немецкая артиллерия была сведена в несколько крупных групп и действовала с позиций, удаленных от линии фронта на 15–20 км. Со второй половины года, когда была переброшена тяжелая артиллерия из-под Севастополя, появились 220– и 420-мм мортиры, 400-мм гаубицы, железнодорожные транспортеры с 210– и 240-мм орудиями, 177-мм французские пушки.

Прокомментируем эти данные, восходящие, надо заметить, к 1946 г.

Самым мощным орудием немцев, стрелявшим по Ленинграду, была 52 cm H(E)-871(f) – французская трофейная 520-мм гаубица. (80-см установка «Дора» по Ленинграду не стреляла, и о ней мы поговорим позже).

52 cm H(E)-871(f) – это самая мощная французская железнодорожная 520-мм гаубица М 18. Длина ствола ее 8350/16 мм/клб. Затвор поршневой. Вес ствола 44 тонны. Угол вертикального наведения +20°; +60°, горизонтальное наведение отсутствовало. Приводы наведения ручные. Противооткатные устройства состояли из четырех гидравлических тормозов отката и двух пневматических накатников. Вертикальное и горизонтальное наведение осуществлялось вручную. Длина отката 945 мм. Главная рама помещалась на балансирах на двух парных четырехосных тележках.

В боевом положении на железнодорожные рельсы укладывалась стальная площадка, на которую опиралось семь опор, прикрепленных к главной раме. Пять этих опор находились под главной рамой и по одной – под каждым балансиром тележек, которые для этого оттягивались вниз.

Вес всей системы 260 тонн, а длина 30,38 м. Скорострельность 1 выстрел в 5 минут. Заряд переменный. Заряжание картузное.

Таблица 8

Таблица стрельбы 52-см гаубицы

Гаубица 52 cm H(E)-871(f) участвовала в обстрелах Ленинграда и в январе 1944 г. в поврежденном виде была захвачена Красной Армией.

В составе железнодорожных батарей № 693 и № 696 под Ленинградом было использовано шесть трофейных железнодорожных установок калибра 400 мм. 40 cm H(E)-752(f) представляла собой 400-мм французскую железнодорожную гаубицу обр. 1915/16 г. Ствол для гаубицы был взят от 340-мм корабельной пушки обр. 1887 года и рассверлен до калибра 400 мм, причем, часть стволов была рассверлена до калибра 415 мм, но такие установки немцами, видимо, не использовались. Гаубицы поставили на железнодорожные транспортеры в 1916 г. на заводе Сен-Шамон. (Сх. 15)

40-см гаубица М1915/16 на железнодорожном транспортере

Длина ствола 10650/25,5 мм/клб, вес ствола 47,5 тонн. Угол вертикального наведения +15°; +65°, угол горизонтального наведения 12°. Транспортер имел две пятиосные железнодорожные тележки. Вес всей установки 140 тонн. Расчет 17 человек. Скорострельность 1 выстрел за 5 минут.

В боекомплект гаубицы входили фугасные и бетонобойные снаряды. Вес фугасной гранаты 614 кг, длина 1674/4,2 мм/клб, вес взрывчатого вещества 80,6 кг. При начальной скорости гранаты 530 м/с дальность стрельбы составляла 16 км. Бетонобойный снаряд весил 900 кг и имел дальность 14,6 км.

В составе железнодорожной батареи № 459 имелось две трофейные 370-мм французские гаубицы М1915. В вермахте их именовали 37 cm H(E)-711(f). Стволы у гаубиц были взяты от старых 305-мм корабельных пушек – их обрезали с 49,6 клб до 26,6 клб, а канал был расточен с 305 до 370 мм. Стрельба велась фугасными снарядами весом 516 кг с начальной скоростью 535 м/с и дальностью стрельбы 16,4 км.(Сх. 16)

Огневая позиция 37-см гаубицы М1915

Угол вертикального наведения от +45° до +65°. Вес установки 127,5 т. Стрельба могла вестись только со специально подготовленной позиции, время подготовки не менее 10 часов. Угол горизонтального наведения с позиции – 12°.

На вооружении 698-й батареи состояли две установки 28 cm K5(E). 28-см пушка K5(Е) предназначалась для сверхдальней стрельбы, для решения задач, решаемых в наше время оперативно-тактическими ракетами от «Точки» до 8К14. Достичь этого со стволом обычной конструкции и обычными снарядами с медными поясками было очень сложно. Поэтому германские конструкторы создали для K5(Е) несколько принципиально новых типов стволов и снарядов.

Первые образцы стволов предназначались для стрельбы снарядами с готовыми выступами и имели 12 глубоких нарезов (глубина 6,75 мм). Ширина нарезов 15,88 мм, крутизна постоянная 5,5°.

Из таких стволов стреляли 28-см гранатами Gr.35 длиной 1276/4,5 мм/клб и весом 255 кг. Снаряды имели 12 готовых выступов на корпусе. Снаряд содержал 29,3 кг взрывчатого вещества. При заряде весом 175 кг начальная скорость составляла 1130 м/с, а дальность 62,4 км.

В ходе войны немцы создали для K5(Е) активно-реактивный снаряд с дальностью стрельбы 87 км, а затем подкалиберный снаряд с дальностью 160 км. К счастью для ленинградцев, такие снаряды на Восточном фронте немцы не использовали.

Для придания K5(Е) кругового обстрела установка заводилась на поворотную платформу длиной около 30 м. Платформа вращалась на катках по круговым рельсам. Платформа, разобранная на 16 секций, и устройство для их сборки возились вместе с орудийной установкой. Для перевозки одного орудия со средствами обеспечения требовалось два железнодорожных состава. Тепловозы с составами могли развивать скорость до 60 км/ч.

Рассказ о других железнодорожных установках превратит книгу в справочник по артиллерии. Поэтому я лишь перечислю их. Это 340-мм французская пушка 34 cm K(E)-674(f) завода Сен-Шамон. При весе снаряда 432 кг дальность стрельбы составляла 44,5 км.

28-см пушка «Короткий Бруно» (28 cm Kz.Br.K.(E)) была первой железнодорожной установкой, изготовленной фирмой Круппа после Первой мировой войны. Сдача установок началась в 1936 г. В установке использовался ствол от морской 28-см пушки SKL/40. Такие пушки стояли на броненосцах «Шлезиен» и «Шлезвиг-Гольштейн».

28-см пушка «Длинный Бруно» (28 cm lg.Br.K(E)) изготавливалась фирмой Круппа и «Ганомаг» в 1936–1938 гг. Ствол пушки был взят от корабельной 28-см пушки SKL/45, которыми в годы Первой мировой войны были вооружены линкоры типа «Нассау» и линейный крейсер «Фон дер Танн».

У обеих 28-см установок имелась система двойного отката. Транспортер имел две пятиосные железнодорожные тележки. Установка вращалась на поворотном круге «Vцgele», перевозимом вместе с орудием.

Из возимых артсистем Ленинград обстреливали пушки калибра 150–240 мм. Самой мощной и дальнобойной была 24-см пушка K(t) производства фирмы «Шкода». Ее снаряд весом 198 кг летел на 30 км. Под Ленинградом находилось три таких орудия.

В обстрелах города участвовало восемь-девять 210-мм пушек Круппа 21 cm K.38 и 21 cm K39/40, входивших в составе 768-го и 515-го артиллерийских дивизионов. Их фугасные снаряды весом 135 кг имели максимальную дальность 34 км.

В 680-м и 84-м артдивизионах состояло около десяти 17-см пушек обр. 18 на мортирном лафете (17 cm K.Mrs.Laf). Эта пушка представляла собой одно из лучших орудий Второй мировой войны. Возка 17-см пушки осуществлялась раздельно с помощью тягача Sd.Kfz.8. Для перевода орудия из походного положения в боевое или обратно расчету из 15 номеров требовалось около 30 минут. На короткое расстояние пушку K.Mrs.Laf. можно было перевозить со стволом, наложенным на лафет, со скоростью 4–6 км/ч. Дальность стрельбы 68-кг фугасным снарядом составляла 29,5 км. Такого сочетания баллистики и мобильности не было ни у нас, ни у союзников.

Среди орудий 15-см калибра стоит отметить германские буксируемые пушки 15 cm K39, 15 cm K16 и 15 cm C/28. Последнее орудие представляет собой 15-см ствол корабельной пушки SKC/28, наложенный на мортирный лафет. Дальность стрельбы этих трех пушек около 25 км.

Кроме того, под Ленинградом использовались 32 трофейные французские 155-мм пушки: 15 cm K416(f) и 15,5 cm K418(f). Дальность их стрельбы составляла 16–19 км.

Все перечисленные пушки находились на вооружении вермахта. Кроме того, кригсмарине доставил под Ленинград несколько своих орудия, самым мощным из которых была 28-см корабельная пушка SKL/45. Две такие пушки немцы в 1942 г. демонтировали на своей батарее «Принц Генрих» и доставили на побережье Финского залива в 8 км южнее Знаменки. В строй батарея вступила к лету 1943 г. Эти пушки вели огонь 284-кг фугасными снарядами на дальность до 36,1 км.

А теперь перейдем к орудиям навесного огня – мортирам и гаубицам. На 1 января 1944 г. в артиллерии усиления 18-й армии насчитывалось (без учета 150-мм тяжелых гаубиц) мортир и гаубиц большой и особой мощности: 36 – 210-мм немецкого и 35 – 220-мм французского, пять 305-мм и пять 240-мм чехословацкого производства. Плюс четыре трофейные 203-мм советские гаубицы Б-4. Кроме того, в течение октября – декабря по причине отсутствия боезапаса или расстрела стволов в тыл были отведены: 420-мм мортира «Гамма» (в ноябре), 420-мм гаубица 42-cm H(t) (в октябре), три 355-мм гаубицы М1, несколько (6?) 305-мм (до октября) и четыре 240-мм чешские гаубицы Н.39.

А стреляли ли по Ленинграду финны? Нет! – во весь голос заявляют наши историки, а экскурсоводы с большим удовольствием показывают нам таблички на ленинградских улицах с надписью «Эта сторона наиболее опасна при обстреле». Мол, палили только немцы, а добродушные финны принципиально не хотели стрелять в направлении Ленинграда. Да и дальнобойной артиллерии у них не было, – утверждают весьма компетентные историки.

Любопытно, почему и как с финского берега залива на дистанцию 21–23 км велся огонь по форту «Красная Горка» и другим фортам, острову Котлин, району Лисьего Носа и т. п.? Эти многочисленные обстрелы подтверждены целым рядом свидетельств. Да и дальнобойные пушки у финнов были.

Не будем забывать, что еще Александр I называл Финляндию «крепкой подушкой Петербурга». И к 1917 г. все северное побережье Финского залива от Аландских островов до Выборга было буквально усеяно русскими береговыми батареями. Всего свыше 150 дальнобойных орудий калибра 305, 254, 234, 203, 152 и 130 мм. Практически все они в целости и сохранности достались белым финнам. (Сх. 17)

10-дм орудия А.Ф. Бринка на лафете Р.А. Дурляхера, смонтированное на острове Куйвасаари.

После 1918 г. финны получали тяжелые орудия из Швеции, Германии, Англии и Франции. Так, к примеру, немцы предоставили им 211-мм полевые мортиры, а Франция в 1940 г. – восемь стволов 305/52-мм пушек с линкора «Император Александр III», который в 1920 г. Врангель угнал в Бизерту. В 1940 г. англичане доставили в Финляндию семь 152/46-мм дальнобойных пушек MK.VII.

К 22 июня 1941 г. большинство тяжелых стационарных морских орудий находилось на батареях береговой обороны Финляндии, и они, естественно, не могли доставать до Кронштадта и Ленинграда, поскольку в марте 1940 г. граница на Карельском перешейке была отодвинута на многие десятки километров.

Однако с началом войны несколько тяжелых орудий до 254-мм калибра включительно были установлены финнами в полуразрушенном форте «Ино». Оттуда они обстреливали остров Котлин, форты «Красная Горка», «Обручев» («Красногвардейский»), «Тотлебен» («Первомайский») и др.

Наибольшую же опасность для Ленинграда и Кронштадта представляли собой финские железнодорожные установки. Несколько 152/45-мм пушек Кане были поставлены финнами на железнодорожные транспортеры. У финнов пушки Кане стреляли на дальность 20 км. В 1940 г. были разработаны проекты установки семи 152/46-мм английских пушек MK.VII на четырехосные железнодорожные транспортеры. На оборудование такого транспортера в Гражданскую войну у белых и красных и в 1941 г. в Ленинграде уходило не более месяца. Но финны что-то темнят. Они утверждают, что пушки MK.VIII стреляли в 1941 г. по Ханко, а что было с ними после эвакуации полуострова в ноябре 1941 г.? Что, пушки MK.VII в запас отправили?(Сх. 18)

152/45-мм железнодорожная установка финнов

В июле 1941 г. на Карельском перешейке произошла поистине детективная история – финны захватили там два 180-мм железнодорожных транспортера ТМ-1-180, три вагона-погреба, около 310 снарядов и 270 зарядов, несколько вагонов и паровоз.

Почему же история детективная? Да наши военные до сих пор (2008 г.!) не признались в утере оных 180-мм транспортеров. Мало того, даже в совершенно секретных изданиях нет никаких упоминаний о деятельности 180-мм 12-й и 18-й железнодорожных батарей на Карельском перешейке летом 1941 г. Первое упоминание в «Хронике…» о действии 180-мм железнодорожных орудий относится к 5 августа 1941 г., когда они вели огонь по немцам в районе реки Луга, в районах Муравейно, Лычно (3 км северо-западнее Сабска).

Но злодеи-финны опубликовали даже номера стволов захваченных 180-мм пушек – № 86 и № 102. Косвенным подтверждением правоты финнов служит факт, что в ряде сообщений первых месяцев войны о 12-й и 18-й батареях речь идет всего о трех транспортерах при их штатном количестве в батарее – четыре. Так, по 12-й батарее подобные данные появляются уже в июле 1941 г.

22 сентября 1941 г. «испорченный» 180-мм ствол № 102 был отправлен в ремонт на финский государственный завод VVT.

Из транспортеров ТМ-1-180 (у финнов они получили название 180/57 NRaut) была сформирована 1-я железнодорожная батарея, позже вошедшая в состав отдельного 2-го полка береговой атриллерии (RTR 2) и действовавшая, по крайней мере, по июнь 1944 г. на участке Выборг – Койвисто – Терийоки. В районе Яппиля – Ино было несколько оборудованных позиций. Командированные с завода VVT специалисты к концу сентября 1941 г. отремонтировали небольшие повреждения ствола № 86, и ствол был опробован стрельбой для измерения начальной скорости снаряда. Были получены данные по предельной дальности стрельбы в 34,5-37,7 км.

Финские железнодорожные установки обычно действовали в районе железнодорожных станций Куоккала и Оллила (ныне Репино и Солнечное). Оттуда 180-мм пушки могли обстреливать большую часть Ленинграда, а 152-мм установки Кане доставали до Ольгино и Старой деревни.

Первоначально 1-я железнодорожная батарея была одноорудийной, но 25 декабря 1941 г. из VVT прибыла отремонтированная вторая железнодорожная установка.

А теперь перейдем ко второй детективной истории.

В ноябре 1941 г. при оставлении Ханко наши отцы-командиры доложили, что они взорвали три 305-мм установки из ТМ-3-12 9-й железнодорожной батареи и четыре 180-мм установки ТМ-1-180 из 17-й железнодорожной батареи. На самом деле все эти установки были выведены из строя частично и подлежали восстановлению. 180-мм железнодорожные транспортеры были немедленно отправлены финнами с Ханко в ремонт на государственный артиллерийский завод в Ювяскюля, где и были произведены основные работы по восстановлению советских транспортеров. (Сх. 19)

305/52-мм железнодорожная установка ТМ-3-12 на бетонном основании

Ювяксюльский артиллерийский завод был построен в рамках военной программы Финляндии перед самой Зимней войной. Его цеха были вырублены в монолитной скале в 300–400 км севернее Хельсинки. Торжественное открытие завода состоялось 27 февраля 1939 г.

Кроме того в работах по восстановлению 180-мм железнодорожных установок принимало участие государственное предприятие Пассили в Хельсинки. В то время это была ремонтно-механическая мастерская Государственных железных дорог Финляндии. Общее же руководство работами по восстановлению трофейных артсистем осуществлял штаб военно-морских сил. И уже через месяц – в декабре 1941 г. – первые установки ТМ-1-180 были введены в строй. После Янова дня (в середине лета 1942 г.) из ремонта вышел второй транспортер, а 28 октября – третий.

С ноября 1941 г. финские 180-мм железнодорожные установки из районо Куоккала и Оллила несколько раз вели огонь неизвестным целям – Кронштадт, Ленинград? Послевоенные финские историки утверждают, что их железнодорожные установки получили приказ расстрелять линкор «Марат». Да вот беда, на линкоре этого-то и не заметили.

Известно лишь, что 28 декабря 1941 г. 180-мм финские орудия произвели восемь выстрелов по форту «Риф», как мы помним, это западная оконечность острова Котлин.

Далее финны утверждают: 1 мая 1942 г. они вновь обстреляли форт «Риф», выпустив по нему 27 снарядов. Любопытно, что об этом говорит наша совершенно секретная «Хроника…». Цитирую: «Противник артиллерийским огнем обстреливал Кронштадтский форты „Р“ и „П“, на которых было убито трое и ранено восемь человек. На двух зенитных батареях фортов были повреждены орудие и дальномер».[63]

Напомню, что форт «Р» – это «Риф», а форт «П» – это «Тотлебен». Понятно, что по «Тотлебену», находившемуся почти у финского берега и скрытого от немцев островом Котлин, немцам было стрелять сложно, да и особой нужды не было.

Как видим, здесь и далее в советской секретной документации финны фигурировали под безликим названием «противник», ну а в открытых изданиях 1950-1980-х годов эти эпизоды с финнами вообще отсутствуют.

Ну а кроме обстрела «Рифа» чем занимались финские железнодорожные установки? На позициях они находились и что там делали? Загорали?

Кроме железнодорожных установок в деревне Келломяки (ныне Комарово) финны в декабре 1941 г. устроили секретную батарею 254/45-мм орудий системы Обуховского завода. Дальность стрельбы 235-кг снарядом составляла 29,5 км. Поначалу там находилось одно 10-дюймовое орудие, но 4 июля 1942 г. морские силы получили приказ сделать батарею трехорудийной. В июле с береговых батарей Катаялуото и Рюсякари перевезли по одному орудию в Келломяки.(Сх. 20)

Финская 10-дм батарея у деревни Келломяки на Карельском перешейке. 1942–1944 гг.

Д1, Д2 – обнаруженные орудийные дворики; ДЗ – предположительное место третьего дворика; 1,2.3, 4,6 – легкие бетонные казематированные сооружения; 5,7,8,9 – земляные сооружения и фундаменты для деревянных построек. (Рис. С. Малахова, С. Воробьева.)

Наконец, в 1943 г. финны ввели в строй три 305-мм железнодорожных транспортера ТМ-1-12, захваченные на Ханко. К концу лета 1943 г. из них сформировали 3-ю Железнодорожную батарею. Любопытно, что для них финны изготовили сверхдальние 320-кг снаряды, которые при начальной скорости 950 м/с могли лететь на дальность 50–52 км. Такие снаряды могли поражать не только восточные окраины Ленинграда и НИМАП, но даже долетать до Колпино. Риторический вопрос, зачем такие снаряды были нужны финнам?

Финские историки упорно утверждают, что финские 305-мм железнодорожные установки так и не были задействованы в боях.

Сейчас финские историки и некоторые наши либералы доказывают, что де Маннергейм спас Ленинград – город, где он провел свою молодость. Увы, факты говорят об обратном. Так, маршал согласился на переименование Ленинграда в Неваллинну. К тому времени финны уже переименовали Петрозаводск в Яанислунну, а Олонец – в Аунуксенлинну. А вот член правительства, лидер социал-демократической (!?) партии Таннер придерживался иного мнения. Он заявил, что «в Питере никакой полиции не потребуется – город будет стерт с лица земли».

В 1942 г. премьер Рюти провел новую границу Финляндии по реке Неве, Ладожскому озеру, далее – южнее Вологды и до Урала.

Финский историк О. Антила проговорился: «Финская артиллерия уже в начале сентября 1941 г. передавала Ленинграду „привет“ из корпусных орудий, но достать до города не могла».[64]

Меньше всего мне хочется представлять финнов кровожадными персонажами. На войне как на войне, только потом врать не надо. Кстати, были и другие финны. Так, по данным финских историков, только в Карельской армии в августе 1941 г. дезертировало 135 человек, в сентябре – 210, в октябре – 445. На реке Свири части 5-й и 17-й пехотных дивизий отказались идти в атаку. Так что желание воевать за границу до Урала было далеко не у всех. С осени 1941 г. в самой Финляндии ширилось партизанское движение «Лесной гвардии» – недовольных режимом людей и дезертиров.

А есть ли конкретные доказательства стрельбы финнов по Ленинграду? Тут мне хочется провести сравнение с авианалетами финской авиации на город. Финны редко бомбили Ленинград, но не из-за своего миролюбия и гуманности, а из-за малочисленности своей авиации. А главное она на 90 % состояла из поставленных Англией и США машин и трофейных советских самолетов. И разобрать, где финские, а где советские машины отечественного производства или ленд-лизовские, летчикам люфтваффе было крайне сложно. Чтобы избежать боестолкновений германских и финских самолетов, командование люфтваффе потребовало, чтобы финны летали не далее 10 км от своей линии фронта.

Соответственно, у немцев было во много раз больше дальнобойных орудий, и действие немногочисленных финских пушек оставалось незаметным, тем более что войсковые начальники все стрельбы именовали неприятельскими.

Известен случай, когда финский снаряд попал в бомбоубежище больницы им. Куйбышева. Траектория падения некоторых снарядов (например, почти точно вдоль улицы Жуковского, то есть с запада на восток) казались необычными по сравнению с траекториями подавляющего большинства снарядов германской артиллерии.

Попробуем расшифровать и материалы из «Хроники…»: 7 марта 1942 г. «противник обстрелял артиллерийским огнем Ленинград и ледовую дорогу в районе северных фортов».[65]

Это чья работа? Немцев? По ледовой дороге у северных фортов палить, а не по Ленинграду?

А вот «Хроника…» от 24 февраля 1943 г.: «Батарея № 130 (130-мм) Кронштадтского укрепленного сектора с 14 ч. 38 м. до 14 ч. 40 м. обстреляла бронепоезд противника в районе форта Ино».[66]

Как уже говорилось, наши артиллеристы под «бронепоездами» немцев и финнов подразумевали железнодорожные артустановки. А огонь открывался в подавляющем числе случаев по стрелявшим установкам противника.

А вот хроника от 3 апреля 1943 г.: «Батарея № 153 (100-мм) с 12 ч. 30 м. до 12 ч. 43 м. обстреляла неприятельский бронепоезд в районе станции Райяйоки. Батарея № 111 (120-мм) с 17 ч. 10 м. до 18 ч. 10 м. вела огонь по вражескому эшелону в том же районе. Эшелон и бронепоезд скрылись».[67]

Эшелон – это «поезд-база» железнодорожных артустановок с боеприпасами.

Эти два эпизода я взял наугад. В «Хронике…» описаны артиллерийских десятки дуэлей наших береговых батарей с «бронепоездами» противника в районе станции Оллила.

Подводя итоги, можно сказать, что действительно, обстрелы финской артиллерии Ленинграда не сыграли существенной роли. Но они были, и это не вычеркнуть нашим «неподкупным» СМИ.

Всего на форты Кронштадтской крепости и на северные пригороды Ленинграда финская артиллерия обрушила многие тысячи снарядов. Кстати, после войны и Лисий Нос, и Ольгино, да и Кронштадт вошли в состав города Ленинграда.

Следует подчеркнуть, что скудность информации об обстрелах Ленинграда связана в первую очередь с боязнью германских и финских генералов и офицеров военного суда победителей. Не будем лукавить, советские суды имели более чем предвзятое отношение к германским военнопленным. Так, летчик-истребитель Эрих Хартман, попав в наш плен, ляпнул, что сбил 247 советских самолетов. Военным преступником его наши прокуроры назвать не решились, но дали 15 лет за «порчу социалистической собственности». Вернулся Хартман в ФРГ лишь в 1955 г. А за обстрелы Ленинграда могли и повесить. Посему артиллерийские начальники, ответственные за стрельбу по Ленинграду, предпочитали помалкивать на допросах у союзников. Документы же старательно уничтожались.

Советские же историки после войны не желали портить отношения с финнами. Особо подробно не выяснялась и роль отдельных германских артобстрелов. Кроме того, число уничтоженных и поврежденных зданий Ленинграда было существенно завышено советской стороной. Понятно тут не до уточнения деталей. А уж выяснять, чьими снарядами были разрушены дворцы Петергофа, Царского Села, Гатчины, Павловска, Михайловки, Стрельны, Знаменки и т. д., было «себе дороже».

Глава 11

Артиллерийская поддержка наступления Ленинградского фронта в августе-октябре 1942 г

В ночь на 12 июля 1942 г. эсминцы «Грозящий», «Страшный» и канонерская лодка «Красное Знамя» перешли из Ленинграда в Кронштадт. Переход кораблей прикрывался дымовыми завесами с самолетов и катеров, а также обеспечивался с воздуха истребителями. На переходе корабли попали под артиллерийский огонь финнов с южного берега Финского залива, в результате чего канонерская лодка «Красное Знамя» получила два прямых попадания. Были повреждены механизмы, палуба и корпус. Уклоняясь от артиллерийского огня, канонерка отошла от фарватера к северу и села на мель, но около 5 часов утра была снята с мели и перешла в Кронштадт.

Железнодорожные батареи № 19, 1108, 1111, 1114, 1115, 1116, 1117 и 1118, батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 343, 775, 152 и 177 и батарея № 319 Ижорского укрепленного сектора обеспечивали переход кораблей на коммуникации Ленинград – Кронштадт, ведя огонь по батареям немцев, стрелявшим по нашим кораблям из районов поселков Володарского, Ижорка, Знаменка, Поэзия и парка Александрия.

Самолеты-истребители, прикрывая переход наших кораблей из Ленинграда в Кронштадт, нанесли бомбардировочно-штурмовой удар по батареям противника в районе город Петергоф – поселок Стрельна.

Одновременно финская артиллерия открыла интенсивный огонь по пристани Лисий Нос. В результате двух попаданий в пирс был потоплен мотобот «Штурвал» и еще один мотобот поврежден, ранено два человека.

13 июля Ленинградский фронт при участии ВВС и артиллерия КБФ начал подготовку комплексной артиллерийско-авиационной операции по уничтожению дальнобойной артиллерийской батареи немцев, обстреливавшей Ленинград из района западнее поселка Володарского. Для этого командующий ВВС флота образовал штурмовую группу в составе пяти самолетов Ил-2 57-го штурмового авиационного полка, шести самолетов Як-1 21-го истребительного авиационного полка и шести самолетов И-16 71-го истребительного авиационного полка. Самолеты Ил-2 должны были нанести штурмовой удар по дальнобойной батарее противника, самолеты Як-1 – прикрывать штурмовые действия самолетов Ил-2, а самолеты И-16 – подавить огневые точки зенитной артиллерии и зенитных пулеметов в районе цели. Удар должен был быть нанесен 14 июля 1942 г. в период между 8 ч. 05 мин. и 8 ч. 20 мин. Артиллерия КБФ получила приказание произвести огневой налет по батарее противника, прекратив его за 10 минут до установленного планом времени начала авиационного штурмовой атаки.

В ночь на 14 июля железнодорожные батареи № 1108 и 1115 и батарея № 343 Кронштадтского укрепленного сектора с 0 ч. 02 мин. до 1 ч. 04 мин. вели огонь по батареям, обстреливавшим наши корабли на переходе Ленинград – Кронштадт из районов населенный пунктов Луизино, Ижорка и Знаменка.

Утром Ленинградский фронт при участии артиллерии береговой обороны и авиации флота провел совместную операцию по разрушению артиллерийских батарей противника, систематически обстреливавших Ленинград. Железнодорожные батареи № 19, 1115, 1111 и 1122 с 6 ч. 30 мин. до 7 ч. 15 мин. произвели пристрелку репера, а с 8 ч. 00 мин. до 8 ч. 10 мин. и с 8 ч. 45 мин. до 8 ч. 55 мин. – два массированных огневых налета по дальнобойной батарее немцев в районе западнее поселка Володарского. В 9 ч. 14 мин. четыре самолета Ил-2 под прикрытием истребителей нанесли бомбово-штурмовой удар по той же батарее в районе поселка Володарского. Были сброшены шестнадцать авиабомб ФАБ-100. Разрывы бомб наблюдались между орудиями. Огневая позиция батареи противника была обстреляна с самолетов пушечно-пулеметным огнем и реактивными снарядами. Пять самолетов И-16 подавлением огневых точек противника обеспечивали действия самолетов Ил-2. Самолеты штурмовали зенитную батарею в районе поселка Сосновая Поляна.

15 июля германская и финская артиллерия интенсивно обстреливала Ленинград, Ораниенбаум и мыс Лисий Нос. От прямого попадания артиллерийского снаряда затонул плашкоут № 3 с боезапасом.

В этот день железнодорожные батареи № 1109, 1112 и 1114 и батареи № 153, 343 и 776 Кронштадтского укрепленного сектора вели огонь по батареям противника в районах парта Александрии, поселка Стрельны и деревни Захожье. Батарея № 138 Кронштадтского укрепленного сектора обстреляла финский поезд в районе станции Тюрисевя (имеется ввиду, видимо, современная станция Ушаково).

17 июля командование Ленинградского фронта и Балтийского флота решило провести с 17 по 20 июля авиационно-артиллерийскую операцию по уничтожению дальнобойных артиллерийских батарей противника, обстреливавших Ленинград. Была сформирована штурмовая группа в составе шести самолетов Ил-2 57-го штурмового авиационного полка, восьми самолетов Як-1 21-го истребительного авиационного полка и шести самолетов И-16 4-го гвардейского истребительного авиационного полка. Штурмовая группа должна была нанести штурмовые удары по немецкой батарее № 236 в районе Стрельны 17 июля с 18 ч. 00 мин. до 18 ч. 15 мин., по батарее № 234 в районе поселка Володарского 18 июля с 6 ч. 35 мин. до 6 ч. 50 мин., по батарее № 274 в районе Стрельны 20 июля с 7 ч.00 мин. до 7 ч. 15 мин. и по батарее № 222 в районе западнее поселка Ижорка тоже 20 июля с 18 ч. 00 мин. до 18 ч. 15 мин. Артиллерия флота должна была вести огонь по батарее № 222 только 20 июля в период с 17 ч. 35 мин. до 17 ч. 40 мин. и с 18 ч. 45 мин. до 18 ч. 55 мин. Но плохая погода помешала выполнению этого плана 17 июля.

18 июля противник в течение дня дважды обстреливал Ленинград. В результате обстрела подводная лодка М-77 получила незначительные повреждения надстройки.

Назначенный на 18 июля налет штурмовой группы ВВС Балтийского флота на дальнобойные батареи противника, обстреливавшие Ленинград, не состоялся, поскольку авиация флота из-за неблагоприятных метеорологических условий боевых действий не вела.

Железнодорожные батареи № 1109, 1111 и 1118, батареи № 343 и № 153 Кронштадтского укрепленного сектора и одна батарея Ижорского укрепленного сектора вели огонь по батареям противника, находившимся в районах поселков Володарского и Стрельна, парка Александрия, поселков Знаменка и Луизино. Батарея № 598 Ленинградской ВМБ вела огонь по батарее противника в районе поселка Степановка. Железнодорожная батарея № 1109 вела огонь по железнодорожному составу на станции Красное Село.[68]

20 июля стрелковая дивизия 42-й армии начала наступление в районе поселка Старо-Паново и города Урицка. Дивизия имела задачу овладеть восточной окраиной Старо-Паново и закрепиться на восточном берегу реки Дудергофка.

В течение дня эсминец «Славный», железнодорожные батареи № 19, 1107, 1108, 1109, 1110, 1111, 1114, 1116, 1117, 1120, 1121, 1122 и две батареи Ижорского укрепленного сектора вели огонь по батареям, узлам сопротивления, скоплениям живой силы и подходившим резервам противника в районах поселка Володарского, поселка Стрельна и населенных пунктов Коркули, Ижорка, Урицк, Поэзия, Заводы, Новополье, Сосновка, Красное Село, Дудергоф, Мурьела и Гостилицы. Железнодорожная батарея № 19 вела огонь еще и по железнодорожной станции Гатчина-Товарная.

В течение 21 июля артиллерия Балтийского флота продолжала оказывать огневую поддержку наступавшим частям 42-й армии. Линкор «Октябрьская Революция», железнодорожные батареи № 18, 19, 1107, 1108, 1109, 1110, 1111, 1115, 1116, 1118, 1120 и 1121 и батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 343 и № 777 вели предупредительный огонь и систематически подавляли батареи противника в районах населенных пунктов: поселок Володарского, Стрельна, западнее Ижорки и Финское Койрово. Кроме того, батареи вели огонь по скоплениям автомашин (до 150 автомашин с грузами и пехотой) в районе города Красное Село и по дороге Красное Село – поселок Володарского. Наши артиллеристы уничтожили до 40 автомашин, а остальные машины не смогли пробиться к поселку Володарского и были вынуждены повернуть обратно.

Батарея № 598 Ленинградской ВМБ вела огонь по бронепоезду (?) противника в районе восточнее поселка Ивановское. Огонь бронепоезда был подавлен.

С 21 ч. 48 мин. до 22 ч. 18 мин. железнодорожная батарея № 1111 вела огонь по скоплению резервов финнов в районе города Териоки. Было отмечено четыре прямых попадания в здания, в которых укрывался противник.

В ночь на 23 июля финны артиллерийским огнем обстреливали батарею № 343 и мыс Лисий Нос. На батарее был ранен один человек. Днем противник (финны?) обстреливал Ленинград. Военные объекты повреждений не имели.

Железнодорожная батарея № 18 и батарея Кронштадтского укрепленного сектора № 111, взаимодействуя с частями 23-й армии, вели огонь по живой силе и автоколонне финнов в районе поселка Новый Алакюль. Было рассеяно и частично уничтожено до батальона пехоты и уничтожено несколько автомашин и повозок.

Три батареи Ижорского укрепленного сектора, взаимодействуя с частями Приморской оперативной группы, рассеяли две автоколонны немцев в районе поселка Костино и восточнее станции Новый Петергоф, а также привели к молчанию батарею противника в районе юго-западнее поселка Гостилицы.

Железнодорожные батареи № 1108, 1109, 1110, 1111, 1114, 1116 и 1117 и батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 775 и 777, продолжая взаимодействовать с наступавшими частями 42-й армии, систематически подавляли батареи противника в районах населенных пунктов Лесной Питомник, поселок Володарского, Владимирово, Сосновая Поляна и восточнее города Красное Село. Батареи рассеяли и частично уничтожили мотомехколонну и четыре обоза противника в районах города Красное Село, слободы Павловская и поселка Владимировка.

В тот же день, 23 июля, стрелковая дивизия 55-й армии начала наступление в районе Нутролово и Ям-Ижора. Наступление было поддержано огнем эсминца «Строгий», железнодорожных батарей № 19, 1104, 1105, 1106, 1107 и 1112 и батареи № 5999 Ленинградской ВМБ. Они подавляли батареи противника, обстреливавшие боевые порядки наших частей из районов городов Пушкина и Слуцка, поселка София, юго-восточнее станции Поповка, северо-западнее станции Саблино и населенного пункта Воскресенское, а также подавляли шестиорудийную противотанковую батарею в районе поселка Ям-Ижора.

Всего с 20 по 23 июля 1942 г. морская артиллерия провела 157 стрельб, выпустив 2005 снарядов крупного и среднего калибра.

26 июля эсминцы «Строгий» и «Стройный», канонерские лодки «Ока» и «Сестрорецк», железнодорожные батареи № 11, 19, 1104, 1105, 1106, 1107, 1108, 1112, 1114, 1115, 1116, 1117, 1118, 1120, 1121 и 1122, 180-мм батарея НИМАПа, батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 775 и 777 и батарея Ижорского укрепленного сектора № 319 в честь дня Военно-морского флота произвели массированный огневой налет по железнодорожным станциям, штабам, складам, тыловым учреждениям и батареям немцев в районах города Слуцк, станции Павловск, поселков Пязелево, Антропшино, Ульяновка, станции Саблино, станции Мга, поселков Володарского и Стрельна, городов Дудергоф, Красное Село и населенных пунктов Степановка, Павлово, Никольское, Мустолово, Владимирово и Ижорка.

В этот день батареи Кронштадтского укрепленного сектора № 112, 121 и 155, взаимодействуя с частями 23-й армии, рассеяли скопление финской пехоты в районе города Териоки и южнее поселка Келломяки и вели огонь по батареям и блиндажам финнов в районе поселка Оллила.

В течение всего дня 30 июля железнодорожные батареи № 19, 1108, 1109, 1110, 1111, 1114, 1115, 1116 и батарея Ленинградской ВМБ № 600 оказывали огневую поддержку наступательной операции 21-й стрелковой дивизии 42-й армии. Они систематически подавляли батареи немцев, которые вели огонь по боевым порядкам частей 42-й армии из районов поселков Володарского и Стрельна, деревень Новоселье и Финское Койрово и города Красное Село. Те же батареи вели огонь по узлам сопротивления противника в районах города Урицка, завода Пишмаш (в этом месте сейчас китайцы строят комплекс «Балтийская жемчужина»), поселка Мурьела и Пиккола и по железнодорожному составу с боеприпасами в районе слободы Павловской. Были отмечены прямые попадания в железнодорожный состав и последовавшие затем взрывы боезапаса.

С 8 ч. 32 мин. до 8 ч. 50 мин. батарея № 600 Ленинградской ВМБ, а с 9 ч. 15 мин. до 11 ч. 45 мин. железнодорожная батарея № 1112 вели огонь по аэростату противника западнее деревни Захожье, заставив его снизиться.

Стрелковая дивизия 55-й армии 2 августа начала наступление на Ям-Ижорском направлении с задачей выбить противника из сильно укрепленного им населенного пункта Ям-Ижора. К исходу дня немцы оставили Ям-Ижору и отошли на новый рубеж обороны.

С 6 ч. 45 мин. до 18 ч. 52 мин. эсминцы «Стройный» и «Строгий», канонерские лодки «Зея», «Ока» и «Сестрорецк» и железнодорожные батареи № 1104, 1105, 1106 и 1107, оказывая огневую поддержку наступательным действиям частей 55-й армии, систематически подавляли батареи противника, которые вели огонь по боевым порядкам наших частей из районов населенных пунктов Пушкин, Слуцк, Рождественно, станции Поповка, Захожье, Красный Бор, Кошелево, Песчанка и Феклистово. Всего за это время было израсходовано для обеспечения действий частей 55-й армии 526 130-мм снарядов.

В тот же день с 13 ч. 30 мин. до 23 ч. 17 мин. железнодорожные батареи № 1108, 1109, 1110, 1111, 1114, 1116, 1117, 1120 и 1121 и батарея Кронштадтского укрепленного сектора № 775, оказывая огневую поддержку действиям частей 42-й армии, систематически подавляли батареи противника в районах поселков Володарского, Новоселье, Константиновка, Владимирово и Стрельна, рассеяли около роты немцев у станции Лигово и скопление живой силы у города Урицка, а также вели огонь по вражеским танкам в районе Урицка и поселка Финское Койрово. Всего было израсходовано при поддержке частей 42-й армии 386 снарядов калибром от 100 до 152 мм.

Всего с 20 июля по 9 августа морская артиллерия провела 329 стрельб и израсходовала 5300 снарядов. Замечу, что все эти локальные наступления имели цель частично прорвать блокаду и завладеть железной дорогой Ленинград – Кириши от Усть-Тосно до станции Мга.

Но прервемся на секунду. «12 августа 1942 г. с 16 ч. 32 м. до 19 ч. 52 м. была проведена совместная операция артиллерии и авиации Балтийского флота по уничтожению артиллерийских батарей противника в районе деревень Вохнала и Мяккели (в 2–2,5 милях западнее форта Ино), систематически обстреливавших наши корабли на переходе Кронштадт – остров Лавенсаари. С 16 ч. 57 м. до 17 ч. 48 м. и с 18 ч. 47 м. до 18 ч. 50 м. самолеты Ил-2 и Пе-2 четырьмя группами по пять-шесть самолетов в каждой наносили бомбово-штурмовые удары по батарее в районе деревни Мяккеля. В результате атаки были отмечены три взрыва, один из которых большой силы. Предположительно был взорван боезапас. Каждую группу бомбардировщиков сопровождали шесть самолетов Як-1 или И-16. В результате воздушных боев самолетов сопровождения с истребителями противника был сбит один и повреждены два самолета противника типа „Фиат“. С 18 ч. 05 м. до 19 ч. 37 м. по батарее противника в районе деревни Вохнала вели огонь батареи Ижорского укрепленного сектора № 311, 312 (305-мм) и № 211».[69]

Интересна выписка из журнала боевых действий 768-го тяжелого артиллерийского дивизиона резерва Главнокомандования вермахта: «16.8.42. Днем дивизион выдвинутым в Стрельну дежурным орудием вел беспокоящий огонь по Финляндскому вокзалу, выпустив 10 снарядов. Снаряды ложились у цели, наблюдением точно установлены попадания в здания. Дежурное орудие – единственное, действовавшее на участке целое орудие – было немедленно разведано. В результате стрельбы несколько батарей противника из Петербурга целый день вели интенсивный огонь по этому орудию. 173 разрыва отмечено в его районе, частично в непосредственной близости к орудию. Перед вечером семь бомбардировщиков бомбами и бортовым оружием атаковали дежурное орудие. Беспокоящий огонь по Финляндскому вокзалу, очевидно, очень неприятен противнику, так как это единственный вокзал, находящийся вне действенного огня немецкой артиллерии и поэтому используемый в больших масштабах для грузовых операций. Во время огневого налета солдат 3-й батареи ранен так сильно, что на следующий день умер в дивизионном перевязочном пункте в Коркули».

19 августа была начата операция "силами 55-й армии с целью захвата плацдарма на правом берегу реки Тосно для подготовки в дальнейшем операции в направлении станции Мга.

Частям 55-й армии была поставлена задача овладеть населенным пунктом Усть-Тосно и поселком Ивановское и очистить от противника западный и восточный берега реки Тосно в районе двух железнодорожных и одного шоссейного мостов через эту реку".[70]

Увы, к участию в этой операции была привлечена всего одна стрелковая дивизия.

Для обеспечения продвижения наших частей на западном берегу реки Тосно, а также с целью захвата, разминирования и удержания указанных трех мостов была намечена высадка десанта в устье реки Тосно. Организация десантной операции была возложена на командование Ленинградской ВМБ.

Для участия в высадке десанта были выделены: а) отряд высадки в составе шести бронекатеров, одного сторожевого катера МО, шестнадцати катеров ЗИС-5 и шести катеров КМ; б) десантный отряд 942-го стрелкового полка 268-й дивизии в количестве 300 человек (в том числе взвод моряков-автоматчиков – 50 человек).

С 13 ч. 05 мин. до 13 ч. 20 мин. первый эшелон десанта при поддержке артиллерии и под прикрытием дымовых завес был высажен в назначенные места. Несмотря на сопротивление со стороны противника, десант был высажен без потерь. Незначительные повреждения получили два катера ЗИС, и два человека были ранены. Быстрыми и решительными действиями десант сломил сопротивление автоматчиков противника и уже через 40 минут овладел шоссейным и железнодорожным мостами.

Действия наших частей в районе населенного пункта Усть-Тосно и высадка десанта в районе поселка Ивановское были для немцев настолько неожиданными, что они были вынуждены оставить Усть-Тосно, не успев вывести из строя мосты через реку Тосно.

В 14 ч. 22 мин. в районе поселка Ленспиртстрой на четыре катера ЗИС была принята рота второго эшелона десанта в составе 100 человек и в 14 ч. 55 мин. высажена в назначенном месте без потерь.

19 августа наступательную операцию 55-й армии поддержали эсминцы «Стройный» и «Строгий», канонерские лодки «Зея», «Ока» и «Сестрорецк», железнодорожные батареи № 12, 19, 1104, 1105, 1106, 1107, 1112, 1113 и 1115, батареи Ленинградской и Осиновецкой военно-морских баз № 380, 470, 597, 598, 599, 600, 601 и 180-мм батарея НИМАПа.

20 августа в 3 часа ночи батальон немцев ворвался в Усть-Тосно. Завязались ожесточенные уличные бои. Десантников поддерживали три советских бронекатера. Однако бронекатера № 101 и № 102 получили серьезные повреждения от артиллерийского огня противника.

Уже перечисленные корабли Балтийского флота продолжали вести интенсивный обстрел батарей противника в районе населенный пунктов Красный Бор, Песчанка, Поповка, Захожье, Николькое, Воскресенское, Роджественно и Павлово. Огонь морских орудий неоднократно рассеивал скопления немецкой пехоты в районах поселков Ивановское, Пела, Никольское, Воскресенское и скопление танков на дороге Никольское – Воскресенское.

Всего с 19 по 22 августа морская артиллерия провела 356 стрельб, выпустив около 4400 снарядов. При этом было рассеяно до 25 скоплений пехоты, отбиты две танковые атаки противника, в 37 случаях подавлены вражеские батареи.

Операция закончилась частичным успехом. В ходе десантной операции советские войска удержали плацдарм на левом берегу Невы в районе Ивановского, но полностью овладеть районом Усть-Тосно не смогли.

Очередная выдержка из журнала боевых действий 768-го тяжелого артиллерийского дивизиона резерва Главнокомандования вермахта: «25.8.42. Утром была проведена стрельба дежурного орудия в Стрельне. Целями был Главный почтамт в Петербурге для второго заряда и Финляндский вокзал для третьего заряда. У первой цели наблюдался сильный длительно державшийся дым. Стрельба маскировалась совместным огнем одной батареи 708-го берегового дивизиона РГК и 531-го берегового дивизиона РГК. Это мероприятие оказалось вполне целесообразным. Противник не опознал дежурное орудие и вел беспокоящий огонь по всем трем частям, расположенным в Стрельне. Дивизиону придана 515-я береговая батарея РГК».

27 августа части Ленинградского фронта во взаимодействии с 54-й и 2-й ударной армиями Волховского фронта начали Синявинскую контрнаступательную операцию, ставившую целью частичный прорыв блокады. Кроме того, операция должна была сорвать план германского командования «Нордлихт» («Северное сияние») по захвату Ленинграда. Операция «Нордлихт» должна была начаться в сентябре 1942 г.

Со стороны Ленинградского фронта в наступлении участвовали три стрелковые дивизии и одна стрелковая бригада. Железнодорожные батареи № 12, 19, 1112, 1113, 1114 и 1120 и батареи Ленинградской и Осиновецкой военно-морских баз № 470 и 602, оказывая огневую поддержку частям 8-й армии, с 6 ч. 00 мин. до 7 ч. 00 мин. и с 19 ч. 12 мин. до 19 ч. 44 мин. вели огонь по штабам, резервам и немецким батареям в районах населенных пунктов Мга, Сологубовка, Лезье, Погорелушка, Синявино, Келколово, Рабочий поселок № 6, Рабочий поселок № 2 и совхоз «Торфяник».

27 августа начали наступление войска 8-й армии Волховского фронта и, прорвав оборону противника, стали продвигаться к Синявину. В районе Рабочего поселка № 8, Мишкино, Поречья противнику удалось задержать продвижение наших войск. Начались многодневные ожесточенные бои. Германское командование перебросило сюда 12-ю танковую и 170-ю пехотную дивизии. Продвижение Красной Армии замедлилось. Одновременно войска Волховского фронта пытались развернуть наступление на Тосно. Но после трехдневных упорных боев наши войска были вынуждены перейти к обороне.

2 сентября четыре стрелковые дивизии 55-й армии приступили к форсированию реки Тосно. И на этот раз морская артиллерия интенсивно поддерживала наступление частей. К стрельбам даже подключили линкор «Октябрьская Революция», 305-мм орудия которого использовались в исключительных случаях. 3 сентября с 20 ч. 28 мин. до 20 ч. 29 мин. линкор произвел огневой налет по германской батарее в районе поселка Сосновая Поляна.

Канонерская лодка «Селемджа» и три сторожевых катера МО 3 сентября в 3 ч. 18 мин. прибыли в район огневой позиции в Шлиссельбургской губе для огневой поддержки фланга 128-й стрелковой дивизии в районе деревни Липки. В 4 ч. 05 мин. и 4 ч. 55 мин. «Селемджа» провела две стрельбы по батареям противника в районе Рабочего поселка № 1 и Рабочего поселка № 5, а в 5 ч. 10 мин. ушла на рейд Осиновец под прикрытие зенитных батарей. (Сх. 21)

Схема огневой позиции и стрельбы канонерской лодки «Селемджа» при поддержке фланга 8-й армии 3 сентября 1942 г.

Батареи Ленинградской и Осиновецкой ВМБ № 101, 597, 598, 599, 602 и 778 в течение дня 3 сентября артиллерийским огнем подавляли батареи и рассеивали скопления войск противника в районах населенных пунктов Мга, Ивановское, Никольское, Покровское, Песчанка, Первый городок и Шлиссельбург.

Железнодорожные батареи № 1104, 1106, 1107, 1112, 1113, 1114, 1120 и эсминец «Строгий» в течение дня 3 сентября артиллерийским огнем подавляли батареи противника в районе поселка Красный Бор, рассеяли и частично уничтожили скопление немецкой пехоты в районах населенных пунктов Степановка, Мга, Мустолово и Погорелушки.