§ 5. СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ

Миграционные процессы. Основная масса населения Московской Руси в XVI в. была сосредоточена в междуречье Волги и Оки и в бассейнах Ладожского, Чудского и Ильменского озер. Именно здесь в первой половине XVI в. наблюдается наибольший демографический прирост. Однако из-за Ливонской войны, опричнины и хозяйственного кризиса 70–80-х гг. XVI в. он был невысок.

Во второй половине XVI в. русское население начинает постепенно перемещаться на юг. Сначала были освоены будущие Калужский, Тульский и Каширский уезды, затем – районы южнее.

Присоединенные территории отличались гораздо меньшей заселенностью. На землях бывшего Казанского и Астраханского ханств основная масса населения тяготела к низовьям Камы, междуречью Свияги и Волги и волжскому устью. Побережье Волги от Казани до Астрахани было практически безлюдным, если не считать разбойников, грабивших торговые караваны, и нескольких крепостей, построенных для борьбы с этими разбойниками, ногайцами и калмыками.

В Поволжье русское население селилось в основном в освоенных районах Прикамья, к югу и юго-востоку от Средней Волги.

Продолжалось движение населения в Поморье и Верхнее Прикамье, откуда с конца XVI в. колонизационный поток направляется в Западную Сибирь. В присоединенной Западной Сибири население не превышало 35–40 тыс. человек.

Этнические процессы. В связи с расширением территории этнический характер Российского государства усложнился. На севере в его состав вошли карелы, саамы и коми; в Поволжье и Приуралье – поволжские татары, чуваши, марийцы, удмурты, мордва, башкиры; на юге – ногайцы, калмыки и кабардинцы; в Западной и Южной Сибири – ненцы, энцы, нганасаны, манси, ханты, селькупы, кеты, сибирские татары, алтайские и другие племена. С присоединением Восточной Сибири в состав России вошли буряты, якуты, эвены, коряки, камчадалы, чукчи, юкагиры, нивхи и др.

Демографическое состояние страны. В начале XVI в. население Московской Руси не превышало 6 млн человек. В последующие 50–60 лет территория страны увеличилась за счет отвоеванных литовских земель и освоения Поволжья. Население выросло до 9 млн. Поскольку центральные и западные районы с природно-климатической точки зрения были более благоприятными для занятия земледелием, плотность населения там оказалась выше: она составляла приблизительно пять человек на 1 км². В остальных же районах плотность едва ли превышала два человека на 1 км² (в то время как в Западной Европе она находилась в пределах 10–30 человек). Такая демографическая ситуация отрицательно сказывалась на развитии экономики и делала задачу обороны страны крайне сложной.

Социальная система. Любое общество состоит из определенных социальных групп (сословий в феодальном обществе, классов – в буржуазном). Сословия отличаются друг от друга правами, которые закреплены в законе и передаются по наследству; они являются юридической категорией. Классы же различаются отношением к собственности и являются категорией экономической. Специфика социальной системы России заключалась в том, что все группы населения несли целый ряд обязанностей, но практически не имели прав, определенных законом. Основной обязанностью привилегированных слоев русского общества являлась служба, поэтому социальную систему России XVI–XVII вв. определяют чаще не как сословную, а как служилую.

1. Первой особенностью социальной системы этого периода являлся принцип формирования групп: их положение зависело не столько от рождения, сколько от потребностей государства.

2. Вторая особенность заключалась в том, что интересы каждого отдельного человека и социальной группы стояли ниже интересов государства.

3. Третья особенность состояла в фактическом отсутствии у этих групп социальных прав. Власть детально регламентировала, как правило, обязанности. Соборное уложение 1649 г. не знает иных достоинств личности, кроме государственной службы. Причем близость к власти каждую минуту могла измениться.

По способу выполнения обязанностей все социальные слои можно разделить на две большие группы: служилые и тяглые.

Термин «служилые люди» объединял всех, кто нес «государеву службу». Служилые люди делились на служилых «по отечеству» и служилых «по прибору».

Тяглые чины делились на людей уездных тяглых (крестьяне) и людей посадских (горожане, купцы и ремесленники).

Духовенство представляло собой особую корпорацию, в которую входило черное духовенство (монахи и иеромонахи, в том числе высшее духовенство) и белое духовенство (протопопы, священники и дьяконы).

Лично зависимое население было представлено холопами: докладными (свободными люди, продавшими себя в холопство), боевыми (несшими военную службу вместе со своим господином), кабальными (временно зависимыми по договору, «служилой кабале»), задворными (занятыми на сельскохозяйственных работах), а также деловыми людьми (ведшими самостоятельное хозяйство, хотя и приписанными к вотчине).

Особняком стояли гулящие люди (батраки и нищие).

Ни одна социальная группа гражданскими правами не обладала. Служебными привилегиями наделялся конкретный человек, а не слой в целом. Так что особенностью социальной системы этого периода являлась полная зависимость людей от государства.

Изменение социального статуса бояр. Первой причиной наступления государства на права удельных князей и бояр была логика политической борьбы: любой социально-политический институт (в данном случае государство в лице великого князя), не имеющий политических ограничений, всегда стремится к абсолютной власти.

В течение XV в. отношения между великим московским и удельными князьями строились на иммунитетных грамотах и договорах. Первоначально такие грамоты и договоры предусматривали службу удельного князя великому князю за вознаграждение. Затем она стала связываться с владением: князья становились вассалами, а владения – вотчинами. Считалось, что удельные князья получают свои же земли от великого князя за службу. Установился порядок, по которому удельные князья были обязаны подчиняться великому князю просто в силу его положения.

К началу княжения Ивана III Тверь, Рязань, Новгород и Псков лишь формально сохраняли статус самостоятельных государств. Их владельцы еще могли пытаться заключить союзы с противниками Москвы, однако шансов изменить расстановку сил в стране у них уже не было.

К концу XV в. формальную независимость сохраняли только Рязанское княжество и Псков. Отъезд удельных князей и бояр в иные княжества в Москве рассматривался уже как государственная измена. Поэтому московские князья стали брать с них присяжные записи с обязательством о неотъезде. В 1474 г. появилась первая запись о неотъезде. С 1534 г. в случае отъезда боярин лишался своей вотчины.

В середине XV в. в Москве проживало приблизительно 40 боярских московских родов, наиболее известными и влиятельными из которых являлись Кошкины, Морозовы, Бутурлины, Челяднины, Воронцовы, Ховрины, Головины, Сабуровы и Вельяминовы. В 1463 г. Ивану III били челом о принятии на службу великий и удельные князья ярославские, в 1472 г. – остававшиеся вольными князья ростовские (половину Ростовского княжества Москва приобрела раньше). К концу XV в. из разных княжеств в Москву перешло более 150 княжеских и боярских родов.

Приехавшие стали яростно отстаивать право на получение чина в зависимости от знатности своего рода и собственных служебных заслуг. Потомок великого князя считал себя выше удельного, удельный – выше своего боярина, но московский боярин мог быть выше удельного князя и тем более выше боярина других княжеств. Для урегулирования этих отношений возникло местничество.

Название этого социального института происходит от слова «место»: в соответствии с родовитостью бояре получали те или иные должности и, в частности, место за великокняжеским столом. Местничество утвердилось в условиях сохранения в политической системе традиций Удельной Руси и являлось по своей сути компромиссом между властью и феодальной аристократией.

Наплыв кандидатов на службу дал Ивану III возможность одаривать должностями наиболее преданных, независимо от знатности. Преданность во многом проявлялась в угодничестве. Знатные, но гордые подданные имели гораздо меньше шансов на хорошую должность.

Столкновения великих князей с боярами были редкостью и носили характер личных конфликтов. У Ивана III такой конфликт произошел в самом конце его княжения. В 1499 г. Иван III сначала назначил своим наследником внука Дмитрия (от старшего сына первой жены) и венчал его на великое княжение. Затем развенчал и назначил наследником сына от второй жены – Василия. Мать Василия, Софью (Зою) Палеолог, воспитанную при дворе папы римского, бояре не любили и выступили на стороне Дмитрия-внука. Началась полоса дворцовых интриг. Сторонники Дмитрия в конце концов потерпели поражение: князь Семен Ряполовский-Стародубский поплатился головой, князь Иван Юрьевич Патрикеев с сыном Василием были насильно пострижены в монахи, остальные не пострадали, урок усвоили.

Такой же характер личной вражды носили конфликты Василия III с боярами.

Второй причиной сокращения административной свободы боярства стала сложная внешнеполитическая обстановка.

Война требовала больших затрат, а бояре имели значительные финансовые льготы. Фактически великий князь собирал армию на средства собственного удела, поэтому Василий III стал лишать бояр их привилегий. Завершил начатое им дело его сын Иван IV. «Тарханных грамот [освобождавших от прямых налогов] впред не давати никому, – говорилось в Судебнике Ивана IV, – а старые тарханные грамоты поимати [отобрать] у всех».

Осложнение международного положения Московской Руси продемонстрировало ущербность местнического принципа организации армии. Командиры отдельных полков подчинялись друг другу лишь в том случае, если нижестоящий командир был менее знатным, чем вышестоящий. В случае возникновения конфликта любой из них мог вывести из боя своих людей. Поэтому при назначении на военную должность правительство должно было руководствоваться не профессиональными качествами претендента, а местнической иерархией. Четкая, оперативная система управления армией в этих условиях была просто невозможна. Для исправления ситуации правительство в 1549 г. приняло «Приговор о местах». Его смысл заключался в попытке устранения местнических споров в полках, особенно во время военных походов.

Третьей причиной ухудшения статуса боярства стала потребность государства в эффективном государственном управлении. До начала XVI в. Московская Русь представляла собой конфедерацию княжеств, которая лишь формально управлялась из Москвы с помощью кормленщиков – наместников и волостелей. Наместники управляли городами и собирали с них государственные налоги. Аналогичные функции в волостях исполняли волостели. Часть финансовых сборов шла в казну, а часть присваивалась кормленщиками. Они рассматривали свою должность как своеобразную пенсию, в то время как реальное управление передавалось управляющим. Однако постепенно Московское государство формировало единую централизованную систему управления. Во время правления Елены Глинской властные возможности кормленщиков сократились, а контроль над ними со стороны центральных органов возрос. В 1550 г. из рук кормленщиков к государству перешло право сбора пошлин и налогов. В это же время некоторые волости получили право самостоятельно выплачивать казне налоги взамен выплаты кормов волостелю. С 1552 г. местное управление стало строиться без кормленщиков, а в 1556 г. кормления были отменены.

Существовала и четвертая причина — рост государственного аппарата. Темпы его роста превышали темпы естественного прироста бояр как социальной группы. Требовались и воеводы в армию, и наместники в уезды и волости, и чиновники в приказы, куда боярам считалось идти зазорным. В результате эти места стали заполняться дворянами, экономические и политические интересы которых столкнулись с интересами бояр.

К середине XVI в. социально-политическое положение боярства существенно изменилось. По указанию царя бояр переселяли из их вотчин на другие земли, но уже на правах помещика. Отныне бояре должны были нести военную или чиновничью повинность в пользу государства. Из некогда правящей социальной группы они превратились в служилых людей «по отечеству».

По своему положению они делились на чины боярские (бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки), московские (стольники, чашники, постельничие и др.) и городовые (провинциальное боярство).

Судьба служилых «по отечеству» принципиально отличалась от жизни европейских феодалов: служба во всех европейских странах была добровольной. Например, в Польше шляхтичи могли не ходить на войну даже в том случае, если враг напал на их собственную страну. В Москве же термин «служилые люди» стал синонимом «кабальных людей», «государевых холопов».

В 1556 г. было принято Уложение о службе. Отныне все бояре были обязаны служить с 15-летнего возраста до 60 лет (впрочем, последний срок не соблюдался: служили обычно до смерти). Уклониться было невозможно, даже если человек был ранен или болен, как невозможно было и служить спустя рукава. Перед поступлением на службу каждый боярский сын должен был представить в разрядный приказ поручительную запись. В ней перечислялись имена и чины людей, которые ручаются своим имуществом и семьей, что данный человек не изменит на поле боя. Число поручителей колебалось от двух до 118 человек. Таким образом, власть связала всех бояр круговой порукой. Поручительную запись не представлял только один человек – царь.

Не менее важным положением этого закона стало превращение бывших боярских вотчин в поместья. Отныне размеры земельных владений и качество определялись по тому же принципу, что для дворян, – в зависимости от успехов в службе. Таким же образом, не по собственному желанию, а по воле государя и в зависимости от размеров поместий, бояре должны были выставлять «в поле» определенное число вооруженных людей. Проведенная опись боярских земель исключила возможность уклонения от службы и комплектования воинских частей.

В 50-е гг. право распоряжаться своими вотчинами потеряли даже удельные князья. Сначала это было сделано в отношении земель, передаваемых в монастырь на «помин души», затем и в отношении тех, которые князья собирались отдать за дочерьми в качестве приданого. Ограничивалось также право передачи князьями вотчин по наследству. Нарушение установленного порядка влекло за собой конфискацию вотчин в пользу государства.

Статус бояр с уровня вотчинника понизился до положения служилых людей. В XVI в., а тем более в XVII в. никто из них уже не мечтал о восстановлении вольницы былых столетий. Боярские роды активизировались лишь в момент перехода власти от одного монарха к другому, выторговывая себе место поближе к трону. В годы Смуты каждый из них пытался посадить на трон своего представителя. В результате начинались придворные интриги, которые заканчивались гибелью тех, кто в этой борьбе проиграл, и при любом исходе – неисчислимыми несчастьями для простых людей.

Попыткой укрепить социально-бытовой статус бояр были уже упоминавшиеся крестоцеловальные (подкрестные) грамоты.

Первая такая попытка была предпринята в момент избрания на царствование Бориса Годунова. Однако его окружение приподняло крест над грамотой, так что царь оказался избавленным от необходимости выполнять предписания грамоты.

В. И. Шуйский крест на грамоте поцеловал, но монархом он оказался безвольным и обещаний не выполнил. Сын польского короля Владислав обещал все требования бояр выполнить, но сначала отец не пустил его в чужую и неспокойную страну, а потом этому воспротивилась сама Россия. Михаил Федорович Романов крест на боярской грамоте поцеловал и, пока его отец был в плену у поляков, обещание выполнял. Вернувшийся из плена Филарет обязательствами связан не был и данному сыном обещанию не следовал.

Слабость боярства предопределялась, конечно, не позицией того или иного монарха, а разобщенностью самих бояр. Их политическая позиция была подорвана еще в первой половине XVI в., когда государство распространило свою власть на их собственность и личную свободу. В годы Смуты бояре играли активную политическую роль. Сначала титулованное боярство обрушилось на нетитулованное (в лице Бориса Годунова), затем нетитулованное – свергло титулованных Рюриковичей (в лице Василия Шуйского). Наконец, титулованные Гедиминовичи (Голицыны, Бельские и Мстиславские) перессорились с первым и вторым антипольскими ополчениями. В результате новый царь Михаил Романов оказался не боярским, а казацким ставленником. Хотя Романовы принадлежали к верхушке боярской аристократии, вокруг царского трона после 1613 г. оказались худородные боярские роды, заинтересованные в ликвидации социально-политических конкурентов.

В течение первой половины XVII в. боярство как социальный слой фактически прекратило существование. Одни боярские роды (Мстиславские, Шуйские, Бельские) вымерли, другие (Хованские, Ростовские, Голицыны) обеднели. Еще оставались в живых отдельные потомки древних боярских родов Холмских, Микулинских, Пенковых, Воротынских. Однако боярство в целом окончательно лишилось политической власти.

Впрочем, боярство и имуществом теперь обладало не в силу прежних аристократических прав, а лишь благодаря службе. Права бояр в распоряжении вотчинами были ограниченны. Вотчины можно было продать, подарить, купить, но с одновременной передачей служебных обязанностей. Завещать, передать по наследству вотчины разрешалось только своим родственникам.

В XVII в. все существующие дела по-прежнему вершились «по боярскому приговору и указу Государя». Царь считался с мнением Боярской думы, но любого боярина в отдельности мог подвергнуть опале.

Дворяне. Термин «дворяне» (дворовые люди князя) появляется в источниках с конца XII в. Так обозначались несвободные люди (дворня), служившие у князя или боярина. Они находились на их полном материальном обеспечении (были милостниками) и являлись низшей прослойкой вотчинной администрации.

С XV в. дворянам стали выделяться поместья в качестве платы за службу: они становились помещиками. Со второй половины XVIII в. понятия «дворянин» и «помещик» были практически равнозначны европейскому понятию «феодал». Однако проведение таких параллелей применительно к XV–XVII вв. неверно.

В те века чаще употреблялся термин «служилые люди». Это был зависимый от государства слой, изначально лишенный административной свободы и гражданских прав. Его рост начался во второй половине XV в., что обусловливалось административными потребностями объединенного Русского государства.

Дворянство формировалось государством на базе разных групп населения. Так, после завоевания Новгорода, Пскова, Вятки тысячи горожан были переселены на южные окраины Московского княжества – в Алексин, Боровск, Муром и в крепости, чтобы защищать границы нового государства. Священники и грамотные горожане пополняли ряды приказных подьячих.

В октябре 1550 г. был составлен список по расселению в радиусе 50–60 км от Москвы 1070 боярских и дворянских семей, собранных из разных уголков страны (так называемая Тысячная книга). Хотя в него входили и бояре, в целом это решение стало одной из мер, направленных на уменьшение влияния боярства. В лице зависящего от него дворянства царь создавал послушную политическую силу.

Размеры поместий в середине XVI в. зависели от служебного места дворянина и составляли в основном от 150 до 300 десятин земли (приблизительно 150–300 га); московские дворяне получали до 1500 десятин. За воинские заслуги размеры поместья могли быть увеличены. Однако в случае плохого выполнения обязанностей поместье могли и отобрать. К поместному содержанию полагалось денежное, но обычно оно выдавалось лишь перед подготовкой к походу, поскольку без него служилому человеку было сложно приобрести оружие.

Законодательное оформление, юридическую стройность и законченность поместная система приобрела в 1556 г., когда были созданы Поместный (ведавший вопросами поместного землевладения) и Разрядный (занимавшийся назначением служилых людей на должности) приказы.

Несмотря на то что дворянство в XVI в. превратилось в ту группу населения, из которой рекрутировались государственные служащие всех уровней, его нельзя считать правящим слоем. Дворянство было политически бесправным и зависимым от государства в бытовом плане.

Поместья выдавались государством служилым людям на время службы и по наследству не передавались. Однако сын, бравший на себя служебные обязанности отца, мог оставить поместье за собой. С юридической точки зрения право собственности состоит из трех элементов: владения, пользования, распоряжения. Помещик мог пользоваться и владеть землей, но распоряжалось ею в конечном счете только государство.

Размеры поместья и денежного жалованья для каждого служилого человека определялись индивидуально. Раздачу земли осуществляли Поместный, Разрядный, Большого дворца, Малороссийский, Новгородский и другие приказы, в распоряжении которых находился данный служилый человек. Пожалование представляло собой выдачу жалованной грамоты и запись в приказной книге.

Когда военные действия не велись, дворяне жили в своих поместьях.

В годы Смуты дворянство проявило себя как преданное монарху сословие. Однако, поскольку цари на русском престоле менялись очень часто, для политической позиции дворян было характерно метание: разуверившись в старом царе, они пытались поддержать нового, причем каждому служили верой и правдой. Примером таких действий может быть судьба одного из дворянских предводителей Захара Ляпунова: сначала он примкнул к Лжедмитрию I против Бориса Годунова, после этого – к Ивану Болотникову против Шуйского, после гибели Болотникова – к Шуйскому против Лжедмитрия II, а в 1610 г. он уже сражался против Шуйского за царевича Владислава.

В течение первой половины XVII в. дворянство стремилось повысить статус своих поместий, и в определенной степени ему это удалось. Так, с 1611 г. часть поместья стала выделяться дворянским вдовам и дочерям. С согласия правительства можно было поменять поместье на вотчину. В случае выдачи дочери замуж за человека, принимающего на себя служебные обязанности отца, поместье сохранялось за новой семьей.

Однако жизнь служилого человека оставалась тяжелой и опасной. Так, в 1633 г. государю били челом даже московские дворяне (то есть высший слой дворянства), что на войну идти не могут, так как у одних нет земли, у других есть, но без крестьян, у третьих – крестьян оказалось всего по пять-шесть душ. Правительство эти челобитные внимательно изучило и пришло к выводу, что помещик может служить, только имея 15 крестьян. Сами же служилые люди доказывали, что у каждого из них должно быть не менее 50 крепостных. Из челобитных 1641 г. видно, что многие провинциальные дворяне были настолько бедны, что шли в холопы к более богатым дворянам. Таким служилым холопом был, скажем, Иван Болотников. В середине XVII в. 38,4 % дворян оставались беспоместными, а 58,2 % – мелкопоместными.

Обязанностей у дворян по-прежнему было гораздо больше, чем прав. В случае ненадлежащего выполнения воинского долга дворянин с легкостью мог лишиться имущества и даже жизни. Дворяне часто были плохо обеспечены материально. Лишь некоторые из них не являлись на весенние призывы «по нерадивости». Большинство же просто не имело для этого достаточных средств.

Служилые «по прибору». В категорию служилых людей «по прибору» могли принять любого свободного человека, поскольку по роду службы это были воины (стрельцы, пушкари, рейтары, солдаты, пограничные казаки), а потребность в них никогда не иссякала.

Служилые «по прибору» обеспечивались земельными владениями (но не в индивидуальном, а в коллективном порядке). Кроме того, они получали денежное жалованье, могли заниматься торговлей и промыслами.

Изменение в положении крестьян. Зависимые крестьяне существовали еще во времена Киевской Руси. Однако это были частные формы зависимости. С XVI в. установилась зависимость крестьян как социального слоя.

Закрепощение крестьян было вызвано целым комплексом обстоятельств.

Прежде всего оно предопределялось низким уровнем развития производительных сил и низкой плотностью населения.

Уже в начале XV в. в крестьянской среде появился слой старожильцев, которые утратили возможность перехода с одного участка земли на другой, от одного землевладельца к другому. Некоторые удельные князья и бояре устанавливали у себя ограничение перехода неделей до осеннего Юрьева дня (26 ноября) и неделей после него (временем, когда урожай был уже собран и установился санный путь). В масштабах всей страны это ограничение было зафиксировано в Судебнике 1497 г.

Все же основная масса крестьян оставалась свободной. В Судебнике 1497 г. речь шла не о запрете на перемещение крестьян вообще, а о запрещении миграции крестьян-должников. Кроме того, ограничение перехода от одного землевладельца к другому касалось только главы семьи: именно он не имел права покидать землевладельца, не расплатившись с долгами. Взрослые сыновья владельца участка были свободны. Даже будучи должником, крестьянин в рамках своего княжества был волен менять поля столько, сколько того требовала хозяйственная необходимость.

Юридический статус крестьянина определялся обычным правом. Он не отвечал перед судом своим имуществом за проступки землевладельца, и наоборот – землевладелец не нес ответственности за крестьянина. При рассмотрении в суде уголовного преступления голос крестьянина-свидетеля приравнивался к голосу боярина и дворянина. Крестьяне привлекались к формированию местных органов управления. При переходе с одного земельного участка на другой крестьянин заключал с его владельцем договор об условии проживания: порядную грамоту (запись). В этом случае, как и в судопроизводстве, крестьянин являлся юридическим лицом.