Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Пролог,

в котором Лиза смотрится в зеркало

Лиза, поджав губы, вертелась перед Бабушкиным трюмо. В чем же дело? В веснушках? Нос крупноват? С ногами что-то не так? Она чуть приподняла подол. Ноги как ноги… Потом, в этом платье их не видно толком… Может быть, в этом все дело? Или все-таки рост? Проклятый рост…

И ведь расскажешь кому-нибудь – засмеют. А обидно было до слез.

На дискотеке по случаю окончания шестого класса ее никто так и не пригласил потанцевать.

– Подумаешь, дискотека! – сказала Лиза своему рыжему отражению, чтобы не расплакаться. – Тоже, выдумала себе несчастье! – добавила она строгим Бабушкиным голосом. – И вообще, настоящие принцессы, наверно, на дискотеки не ходят! Или ходят? Вот в Радинглене в День Королевского Кота будет большой карнавал, это другое дело!

Но отражение ничего не желало слушать: оно обиженно скривилось и жалобно заморгало.

– Но-но-но! – дрожащим голосом сказала себе Лиза.

Потом отвернулась и зашмыгала носом.

Она представила себе, что скажет Бабушка.

Бабушка скажет, что не в красоте счастье.

Бабушка скажет, что настоящих принцесс не волнуют подобные пустяки.

Бабушка скажет «Они ничего не понимают».

А ведь всех прочих приглашали! Вон Юля Южина, главная отличница и первая красавица, прямо была нарасхват!

Внизу скрипнула парадная дверь и послышались очень легкие и очень знакомые шаги. С четвертого этажа такое, конечно, расслышать можно только волшебным слухом. «Ты можешь слышать то, чего другие не слышат», – сказал однажды Лизе Филин, учитель музыки. Это было недавно, в ноябре, и с этого-то все и началось. Лиза слышала, как тает снег и как растет трава и еще множество других удивительных звуков. К тому же этот слух можно было включать и выключать, а то бы играть на скрипке, наверное, совсем бы не получалось. И спать тоже…

А шаги все приближались, и Лиза помчалась открывать дверь, не дожидаясь звонка и позабыв все свои горести. Бывают люди, которые никогда не появляются не вовремя, точнее, появляются всегда вовремя просто потому, что их всегда немножечко ждешь, и король Радингленский был как раз из их числа.

Глава 1,

в которой Филин сердится, а король Радингленский чинит электричество.

В тот же день, но несколько раньше, король Радингленский Инго Четвертый и Филин, придворный маг, сидели на нагретом жарким июньским солнцем ковре и наводили порядок в среднем ящике громадного письменного стола. Когда-то это был стол Филина, и стоял он в комнате придворного волшебника, а комната располагалась на вершине самой высокой из дворцовых башен. Когда умеешь превращаться в птицу, можно входить через окно в десятках метров над землей – никто и не узнает. Теперь здесь обитал Инго. Башня ему нравилась, потому что тут король мог побыть в блаженном одиночестве. Мало кто из придворных потащится по крутой лестнице в семьсот тридцать девять ступенек узнавать, не угодно ли чего Его величеству. А еще из круглого окна были видны крыши Радинглена и далекая гавань. Правда, Инго не слишком часто бывал в собственных покоях. Вот и до стола руки дошли только сейчас.

– Ого, а это что такое? – спросил король, разглядывая обтянутую бархатом коробочку.

– Открывается вот тут, – Филин щелкнул крышкой. – Амберхавенский янтарь.

– В Северном море же нет янтаря, – удивился Инго.

– Как видишь, есть.

На полу уже лежало несколько потрепанных записных книжек, толстая тетрадь в голубой обложке, жестянка из-под леденцов, горсточка карандашных огрызков, маленький фарфоровый совенок с круглыми глазами, калейдоскоп в мизинец длиной и много чего еще. На каждую вещь у Филина находилась своя история.

– Глядите, Филин, тут какой-то альбом… – Инго потянулся и выдвинул следующий ящик.

– Ничего себе! Это, между прочим, мой университетский выпуск. Ну и ну… А я гадал, куда он делся, дома все перерыл…

– О, футляр для очков. Ваш?

– Мой, спасибо… И очки целы… Будут запасные. – Филин открыл футляр. На ладонь выкатился маленький серебряный бубенчик.

– Вот это да, – тихо сказал волшебник и поднялся на ноги. Он позвенел бубенчиком над ухом – раз, другой, третий. И помрачнел.

Инго осторожно взял бубенчик и повертел его в пальцах. Вещица тихо позвякивала. С одной стороны была выгравирована крошечная длинноклювая птица.

– Знаешь, что это? – тихо спросил волшебник. – Не знаешь, конечно… Их делают в Амберхавене, на Магическом факультете. Полезнейшая вещь. – Услышав слишком хорошо знакомое слово «Амберхавен», Инго сжал губы. – Если кто-нибудь подарит тебе такую вещицу, стоит в нее позвонить – и даритель тут же откликнется – телепатически. Хоть с края света. Теперь это просто бубенчик. Возьми, может, Лизавете понравится. – Филин помолчал. – Мне эту штучку подарил мой друг и однокурсник по имени Коракс.

– Молчит? – спросил Инго.

– Молчит, – подтвердил волшебник. – А молчат в таких случаях только мертвые. Эх, Коракс… Он умел в ворона превращаться, мы иногда летали вместе.

– А давно…

– Почти тринадцать, – невесело отозвался Филин. – Наверно, он тогда и погиб. Я так и думал, да и в Амберхавене этой весной мне сказали, что никто ничего о нем с тех пор не слышал… Да, – Филин положил бубенчик на ладонь Инго и отдернул руку, будто холодное серебро жглось. – Знаешь, я, оказывается, все это время надеялся, что ошибаюсь. Эх…

– Я о нем от вас никогда не слышал.

– Мы в последнее время почти не разговаривали, – объяснил Филин. – Мы ведь были очень дружны, а потом у него в голове завелась странная идея. Хотя и не новая – что добро должно быть с вот такими кулаками.

Инго слушал молча. Будь тут Лиза, она различила бы, что молчание это звенит от напряжения.

– …Ко всеобщему удивлению, Коракс связался с одной скверной магической компанией. Водились у нас в Университете и такие. Кроме меня, о его планах никто ничего не знал. Я его отговаривал, да куда там! Кораксу захотелось подвигов – внедриться в какой-нибудь черный орден изнутри и разбить в пух и прах во имя всеобщего блага. А для этого нужно втереться в доверие, чтобы считали за своего, иначе никак… Поначалу Коракс охотно делился со мной этими замыслами, но вскоре я уже не понимал, зачем он затеял такую авантюру – из добрых побуждений, из честолюбия или все же из жажды власти любой ценой. Я перестал ему верить, и это оказалось больно, ведь старые друзья – они как родственники, их не выбирают. А потом он пропал – незадолго до того, как погибли твои родители. Боюсь, что бывший мой друг Коракс умер страшной смертью… Послушай, у меня же есть его фотография! – Филин кинулся к альбому. – Вот!

На старой черно-белой фотографии самозабвенно хохотали трое. Поразительно красивая девушка в белом платье сидела на спинке садовой скамейки, а у ее ног – маленький светловолосый юноша в ковбойке – явно Филин, только без очков и бороды, и рядом с ним – высокий брюнет в вышитой жилетке.

– Узнаешь? – странным голосом спросил Филин. – Это Коракс, это я, а это, между прочим, твоя бабушка. Июнь тысяча девятьсот пятьдесят девятого, – добавил он, – мне здесь девятнадцать, на год больше, чем тебе сейчас. Такие дела.

Инго долго разглядывал фотографию. Филин смотрел в окно. Вдали поблескивало море.

– А мой дедушка?

– А твой дедушка, – волшебник подбросил в воздух звякнувший бубенец, – тогда еще и на горизонте не появился. Таких бубенчика у меня было два, – добавил он. – Второй мне подарила Таль.

– Ого, – сказал Инго.

– Вот тебе и «ого». Я его вернул в день ее свадьбы. Как и подобает джентльмену. – Филин хмыкнул. – Кстати, об Амберхавене, – добавил он другим голосом. – Как ты смотришь на то, чтобы там немного поучиться?

– Нет.

Всякий знакомый с нравом Его величества знал тверже твердого, что чем тише у короля голос, тем хуже обстоят дела. Сейчас Инго говорил еле слышно.

– Такой маг, как я, человечеству не нужен, – продолжал король, садясь на широкий подоконник и щурясь на солнечные блики на горизонте. Лето начиналось на славу. – Не стоит делать из меня волшебника, Филин, да и в Радинглене меня оставлять незачем. Даже наоборот: мне надо срочно податься отсюда куда угодно, только бы подальше, но…

– Стоп, – Филин поднял брови. – Почему это «куда угодно»?

– А я ведь не хотел вам ничего рассказывать, – произнес Инго.

– И все-таки я слушаю.

Инго Четвертый опустил голову и поерзал.

– Видите ли… – выдавил он. Филин ждал.

– Ох, – Инго наконец собрался с духом. – Филин, только не смейтесь… Я уже давно, сразу после коронации, задумался вот о чем. Я боюсь, что мне это все… эти двенадцать лет в Черном замке даром не прошли… – он сглотнул тугой комок в горле. Слова, обычно смирные и послушные, застревали на языке. Филин ждал.

– И поверьте, у меня есть основания бояться, – окрепшим голосом продолжал король, глядя на море. – Понимаете, Филин, ведь свойства мутаборской магии полностью никому не известны. Все это время я просыпался чуть не каждую ночь и гадал: а вдруг я – мина замедленного действия? Вдруг Мутабор завел во мне какой-то механизм и рано или поздно я взорвусь – сейчас, завтра, через десять лет? Превращусь в подобие Мутабора или еще что похуже… Вот я и решил: пусть это случится где-нибудь подальше от дома… и от любых людей, правда? Кстати, вам не приходила в голову эта мысль про мину? Тогда, накануне коронации? Я думаю, вы должны были меня убить – на всякий случай… – совсем тихо закончил он.

– Допросишься, убью сейчас!!! – Волшебник яростно полыхнул глазами. – Кому я такое должен, скажи на милость?

– Но это было бы разумно! – упрямо возразил Инго. – Элементарные меры предосторожности – чтобы я, если превращусь, никому не навредил!

– Разумно?! – сдавленно воскликнул Филин, прикрыл глаза на полсекунды и продолжил тоном ниже:

– Инго, немедленно и честно рассказывай, с чего ты вдруг завел речь о мутаборской магии, – велел он. – С тобой творится неладное? Но что?

– Сам не пойму, – Инго снова отвернулся и невидяще смотрел в окно. – Мои слова как-то странно действуют. На каждом шагу! И от этого всем плохо. Во-первых, меня все слушаются. Придворные, горожане. Бабушка утверждает – мол, все дело в королевской воле, наследственности и фамильных чертах. Но, Филин, я в себе ничего такого наследственного и королевского не чувствую. На месте окружающих я бы такого человека всерьез не принимал. – Плечи у Инго поникли, он вздохнул и продолжал. – А на днях слышу – Циннамон главе гильдии кузнецов, Герту, тихонько так говорит: «Вы, Герт, нашему королю лучше не перечьте, а то случится как с моим соседом-сапожником. Не слыхали? Тот подал королю челобитную на дворцовое гардеробное Зеркало, что оно обувь тачает и отнимает у простых людей работу. А когда король за Зеркало вступился, сапожник разобиделся и полез спорить. И в ту же ночь у него в кладовой мыши все кожи поели…» – Инго с усилием усмехнулся. – Знаете, что там на самом деле произошло? У меня сгоряча вырвалось два-три резких слова, и вот на тебе. Куда это годится? Вы смеетесь?

– Что ты, мне совсем не смешно, – кивнул Филин и сел рядом с королем на подоконник. – Дальше.

– Таких историй было много, но я поначалу не переживал – мало ли, может, я там и ни при чем, – отвернувшись от волшебника, рассказывал Инго. – Но потом дело приняло серьезный оборот… В апреле Лизавета заявила мне, что ей лень ходить в школу, сплошные контрольные. Заболеть, говорит, что ли… А я ей сдуру и ответь – пожалуйста, заболей, если хочешь… У нее две недели держалась температура, и никто не понимал, в чем дело, – помните? И лекарства ее не брали! И даже вы не могли сбить жар!

– Помню, – подтвердил Филин. – Во-первых, могло быть чистой воды совпадением. Школьники иногда болеют, и бывает так, что температуру не сбить. Во-вторых, если это не совпадение… – Он пристально глянул на короля и отчеканил – медленно и явно не в первый раз: – Я тебе уже все объяснял. По всей видимости, ты прирожденный маг-словесник, очень сильный и одаренный. Чтобы управлять своими словами, такому магу надо учиться, и учат этому в Амберхавене. Пока что получается наоборот: слова управляют тобой. – Филин старался говорить спокойно.

– Подождите! – умоляюще продолжал Инго. – Мне ведь теперь и снится такое, что лучше бы и не засыпать! Нет… Нет, расскажу. Вот, например, как вам понравится сон, в котором я, Инго Великий, правлю очень смирным Радингленом и в королевстве опять вечная ночь и зима? А в других снах размах у меня побольше и правлю я всем миром. Да как правлю! Тиран и палач. Кого хочу – казню, кого хочу – милую. Но в основном, конечно, казню, да еще и собственноручно. А кругом все трепещут, и ни вас, ни Лизаветы, ни Конрада – никого нет. При этом в моей власти не только казнить, я к тому же колдую, и выходит такое… – Он передернулся и с силой провел ладонями по осунувшемуся бледному лицу. – Но самое жуткое – и властвовать, и казнить, и колдовать мне во сне нравится, очень нравится, понимаете?.. Филин, в этих снах – то самое, что мне предлагал Мутабор, давно, еще в самом начале!

– Так, вот это уже серьезно, – Филин нахмурился. – Погоди, не горячись, успокойся. Мне кажется, что сны эти не твои – их кто-то на тебя насылает… Мы с тобой даже знаем, кто способен на подобное и зачем. Вопрос в другом: как он до тебя дотянулся и с какого расстояния – ведь выхода в Черный замок в Радинглене уже нет.

– Я тоже подозреваю, что Мутабор уцелел, но сны… – сумрачно отозвался Инго. – Сны – это часть меня. Вдруг в них – я настоящий? И они – просто сигнал, что во мне начала прорастать мутаборская магия?! Зрела-зрела и дозрела?

– Знаешь, ответ не сходится, – Филин помотал головой. – Сны насылает тот, кто хорошо знает твои слабые места, а кому их знать, как не Мутабору? Ты ведь сам мне рассказывал, как в Черном замке пытался справиться с ночным заклятьем! Ты старался поменьше спать, чтобы забираться в Библиотеку, когда чар на тебе не было. Помнишь? – Филин заметил, что Инго мучительно скривился, и тронул его руку. – Прости, что напоминаю – надо.

– Думаете, я забыл? – уронил Инго.

– Ничего я не думаю. Просто складываю картинку из кусочков. И самое главное. Если бы Мутабор сумел заложить в тебя мину замедленного действия, ты нипочем бы не спустился в дворцовый подвал и не вынес оттуда некую клетку с филином…

Мутабор мог успеть потом, – горько отозвался Инго. – Хотя бы и в последний миг, на коронации, когда начал развоплощаться. Он сильный и мстительный, с него бы сталось. Да что там – вот, посмотрите.

Король вынул из кармана джинсов измятый бумажный самолетик, исписанный неразборчивым почерком.

– Вот, – он протянул самолетик Филину. – Вы только не подумайте, это не подделка для убедительности…

Филин жестом остановил его и углубился в чтение. Потом повертел самолетик так и сяк и, сняв очки, спросил:

– Почерк вроде твой. Откуда это взялось?

Инго посмотрел на свои ладони.

– Мне приснилось, что он влетает в окно – прямо сквозь стекло, со скрежетом, как будто алмазом режет. А когда я проснулся, он был у меня в руке.

Филин впился в листок глазами. Воцарилось молчание. Было слышно лишь, как далеко внизу шелестит под теплым летним ветром листва дворцового парка.

– По-моему, такое послание означает, что все совсем плохо, – еле слышно проговорил король. – Именно поэтому я и хочу отсюда подальше. Если убеждаться в том, что я прав, то не здесь, не в Радинглене. В конце концов, я волен распоряжаться своей судьбой…

– И моей заодно? – поинтересовался Филин и вернул листок королю. – Я ведь правильно понял, что именно ты затеял?

– Погодите, – удивился Инго. – Почему – вашей судьбой?

– Мои теплые чувства к радингленской королевской семье и к тебе лично можно, конечно, в расчет не принимать, – раздельно сказал Филин. – Ясное дело, отсюда подальше ты отправишься вместе со мной. Не возражать. И слушать не стану!

– Филин, не сердитесь, пожалуйста, – попросил король.

– Сердиться?! Да я никогда не смогу на тебя рассердиться, остолоп, и ты это прекрасно знаешь и напропалую этим пользуешься! Ладно. Вопросов остается многовато, – желчно добавил волшебник. – Например, я что-то не вижу никакого радингленского флота. – Он тоже посмотрел в окно. – Уговаривать Зильбера с его «Гиппокампусом» я не берусь. А иначе как морем и на волшебном корабле нам в другие миры не попасть. Гномы пробовали пробраться подземельями, но без толку.

– А я уже уговорил Зильбера, – отозвался Инго.

– Что?!

– Уговорил. Капитан Зильбер согласен меня отвезти, куда я скажу. И вас. И Конрада. Шар-проводник у нас в Сокровищнице есть. Я только пока не знаю, куда именно нам плыть, но вы мне объясните.

Филин уставился в ковер.

– Не молчите, – попросил Инго.

– Слишком много накипело, боюсь сказануть лишнее, – процедил волшебник. – Что ты сам думаешь об этом послании?

– Ничего, – растерялся Инго. – Я и хотел спросить у вас…

– Да-да, – Филин поднялся, походил по сводчатой комнате, повертел в руках калейдоскоп, посмотрел в него, отложил. – Конечно. Откуда тебе знать, если и в Амберхавене о Белой Книге знали считанные люди. Слушай, Твое величество. Слушай и запоминай. Книгу, о которой здесь идет речь, называют по-разному – кто «Белой Книгой», кто «Книгой всей правды», кто «Книгой всех заклинаний». Говорят, будто она и впрямь дает ответы на вопросы. Может и не дать, но уж если ответит, то яснее ясного. Говорят также, что страницы у нее пустые – белые. И когда ее открываешь, на них проступает… то, что попросишь. Дальше все несложно – произнес заклинание и получил желаемое. – Волшебник помолчал. – Хорошая, полезная вещь, правда? Не придерешься.

– Но?.. – Инго подался вперед – весь напружиненный, словно гепард перед прыжком.

– Но, во-первых, не у всех в руках Книга открывается. Насколько мне известно, ее открыть может только маг, причем маг с чистой совестью. Как ты понимаешь, чистая совесть – не совсем ясное понятие, но все источники на этом сходятся. В понятие чистой совести, кстати, входит отсутствие в человеке черных чар. Надо ли объяснять, почему это взаимосвязано?

– А проверить? – начал Инго и осекся.

– Второе «но», – Филин говорил, глядя на извилистые узоры ковра. – Если Книгу попытается открыть простой смертный с нечистой совестью или с неправедными намерениями – у него попросту ничего не выйдет. Я читал отчет одного такого, – Филин нашел в себе силы усмехнуться. – Не книга, пишет, а кирпич кирпичом – сплошное разочарование.

– Третье «но», – попросил Инго.

– Черных магов, дерзнувших прикоснуться к ней, она убивает.

Инго вздрогнул.

– Именно так, – в голосе волшебника прозвучал металл. – Думаю, благодаря этому мы все еще живы. А то попала бы Книга Всех Заклинаний в руки бессовестному честолюбцу – и привет… Хотя лет пятьсот назад случилась ужасная история – кстати, в Зеенландии, то есть в самом Амберхавене. Некий мерзавец обманом заставил молоденького волшебника открыть Книгу, – а потом убил бедолагу. И успел натворить немало бед, прежде чем амберхавенские маги его остановили. – Филин помолчал, потом принялся тщательно протирать очки, будто стараясь не смотреть на Инго. – Потом Книга пропала и позже нашлась в пещере некоего дракона, которого из-за нее и убили. С тех пор за Книгой следили, и больше ее открыть никому не удавалось. К счастью.

Инго выдохнул и расплел стиснутые пальцы.

– По последним данным, она сейчас во владении королевского рода Ажурии. Так что в Ажурию мы и плывем. – Филин водрузил очки на нос. – Что ты на меня так смотришь? Я ведь специалист по магическим книгам, я заканчивал в Амберхавене не что-нибудь, а кафедру библиотечного дела! И у меня были всякие однокурсники! А одна дама по имени Кристабель занималась именно легендой о Белой Книге! От нее и знаю!

– И правда – птица укажет дорогу, – поразился король, покосившись в листок. – Все как по писаному.

– Тьфу! Птица я тебе! Пять кило пуха! – взъерошенный Филин заходил по комнате, перешагивая тетради и книги. Досадливо щелкнул фарфорового совенка по клюву. – И что мне сказать Наталье и Лизе?

– Всю правду, наверное, не стоит… – задумчиво протянул Инго. – Незачем их пугать.

– Если ты надеешься, что я буду за тебя отвираться, то… – грозно начал Филин.

– Нет-нет, врать тоже не придется, – с облегчением сказал Инго. – Да и не выйдет – Лиза слышит вранье за два километра.

– У тебя, помнится, была идея отыскать хоть кого-то из бывших радингленских магов, – напомнил Филин. – Фриккен Нинон, мастера Амальгамссена, Тави-Булочку, – Филин лирически крякнул. – Может, и в самом деле кого и найдем между делом.

– Идея и была, и осталась – отыскать магов надо, – кивнул Инго. – И если мы скажем, что отправляемся их собирать, то не солжем, – он криво улыбнулся. – Хотя какой маг согласится жить при таком-то короле, не знаю…

– Я, – отрезал Филин. – А Наталье скажу, что вся эта затея нужна мне! Что стосковался по коллегам!

– Правда? – обрадовался Инго. – Спасибо!

– Тьфу! А королевство на кого оставишь?

– На Бабушку, естественно… Сегодня вечером прогуляюсь в Петербург и обо всем договорюсь. Только сначала схожу на море. Послушайте, Филин, а если посадить Бабушку на трон навсегда? – В глазах Инго что-то блеснуло. – Нужна мне эта королевская власть как рыбке зонтик…

Филин на это только головой покачал, а Инго задумчиво добавил:

– …иногда как подумаю – гори оно все синим пламенем…

Из нетопленого камина, в котором по летнему времени даже не было дров, полыхнули голубые языки огня и с шипением разлетелись искры. Пламя выплеснулось на коврик перед камином, пробежалось по полу, жадно лизнуло ближайшую книгу.

Инго замер, потом спрыгнул с подоконника и, выхватив книгу из огня, стал яростно затаптывать горящий коврик. Филин бросился на помощь.

– Вот видите?! – отдышавшись, сказал король.

– Сказано тебе, следи за словами! – Филин сердито отряхнул руки. – И марш в университет этой же осенью!

Инго упрямо помотал головой.

Как ни странно, горелым не пахло.

Мимо окна, надсадно крикнув, пролетела чайка.

– По-моему, вы что-то не досказали мне про Белую Книгу, – голос короля звучал неестественно спокойно.

Филин взял со стола карандаш и повертел в пальцах.

– Не стану я тебе врать, – обреченно продолжал он. – Четвертое «но». Очень сильного мага, а они встречаются редко, – так вот, очень сильного мага Книге не убить. При попытке открыть Белую Книгу подобный маг превращается в доппельгангера. Мгновенно. И не важно, черный это маг или белый.

– Вот все и сошлось, – уронил Инго.

– Что?!

– Филин, кое о чем я умолчал.

Волшебник застыл.

– Я вам рассказывал, что Мутабор… все время беседовал со мной, изводил разговорами и что он… предлагал мне… всякое. – Инго то и дело переводил дыхание, каждая фраза давалась ему с трудом. – Верно? Но что именно – я не говорил.

Филин кивнул и стал рассматривать карандаш так пристально, будто на нем вот-вот должно было проступить нечто важное.

– Так вот. Сначала Мутабор предлагал мне… Словом, обещал, что если я проявлю сговорчивость, он сделает из меня себе подобного. Доппельгангера.

Инго помолчал. Ему даже дышать стало трудно.

– Он объяснил, что превращаться больно, но происходит это быстро, а в доппельгангерстве много выгод, и потому игра стоит свеч. Например, доппельгангер, по словам Мутабора, бессмертен. К тому же после превращения ты уже не человек, поэтому никаких душевных мук ни по какому поводу. А возможностей открывается море! Власти и всего прочего – сколько угодно, ведь если можно создать себе любое тело…

– Не объясняй, – резко перебил Филин. – Дальше.

– Мне было так страшно, что я не смог промолчать. Я наотрез отказался и тем себя выдал: Мутабор понял, как мне страшно.

– Ясно, – тихо произнес Филин. – И тогда он принялся угрожать тебе этим превращением.

– Знаете когда? – Инго усмехнулся. – В последнЮ-Ю неделю перед коронацией. Особенно накануне.

– За меня?

– И не только. Еще за то, что я так долго прятал старшего Конрада, и за побег в город, и за разговор с Лизаветой и Мурремурром. Мутабор заявил – если я так боюсь даже быстрой метаморфозы в доппельгангера, он мне отплатит за мою дерзость, за непослушание и за побег. Прекрасно, замечательно, сказал он, пусть превращение идет медленно! Мутабор похвалился, мол, ему под силу заколдовать меня так, – Инго запнулся, – что на превращение у меня уйдут годы! И безболезненным оно не будет.

Филин свел брови.

– Фантастическая гадина, – пробормотал он. – Почему ты раньше молчал?

– Было страшно.

– А теперь стало еще страшнее, – Филин потер шею. – Только я ничего не различаю, – медленно произнес он. – Думаю, такое колдовство я бы уж как-нибудь заметил.

– Филин, простите, но вы сами утверждали, будто Мутабор гораздо сильнее вас.

– Утверждал.

– А вдруг это и впрямь так? Может, тот ночной карлик – это было лишь начало, сущий пустяк? Если Мутабор все-таки заколдовал меня на годы вперед, да еще так, что вам не видно, а если вы и увидите, будет слишком поздно?!

Филин яростно отмахнулся и снова уставился на карандаш.

– А теперь скажи мне, пожалуйста, вот что, – глаз он не поднимал. – Предположим, ты найдешь Белую Книгу – зачем она тебе?

– Как – зачем? – удивился Инго. – Я попробую ее открыть. А дальше… Будем надеяться, что она всего-навсего не откроется.

– Исключено, – Филин остро взглянул на короля. – Ты маг.

– Что ж… Если мои подозрения – правда, то, надеюсь, вы со мной как-нибудь… вы сразу все поймете и сумеете со мной совладать. Особенно если вам поможет Конрад, ведь драконье пламя уничтожает что угодно. И никто, кроме вас, не сможет потом объяснить… остальным, почему нужно было так поступить. Я не хочу превращаться медленно. Лучше узнать все сразу и не мучиться – и других тоже не мучить. Правда, Филин?

Карандаш в пальцах волшебника хрустнул и сломался. Филин подошел к окну и вышвырнул обломки в сад.

– Да, я сразу все пойму, – с трудом проговорил Филин. – Я ведь видел Мутабора как он есть. Инго, я не хочу для тебя такой участи…

– Простите меня. – Инго обессиленно опустился на подоконник и обхватил колени руками.

– Что – «простите»? – простонал Филин. – Какое там «простите»?! Мы с Бабушкой уже один раз тебя теряли – хватит! Ты понимаешь, чего ты от меня требуешь? Ты хочешь, чтобы я тебя убил! Своими руками!

– Я тоже видел Мутабора как он есть, – негромко ответил Инго. – Когда я превращусь в доппельгангера, это буду уже не я, и вам даже не придется себя заставлять. Правда, – король умолк и снова смотрел на море. Его рыжая голова горела на солнце.

– Так вы плывете со мной? – спросил он после долгого звенящего молчания.

– А куда я денусь? – с горечью воскликнул волшебник. – Боже мой!

Король отвернулся.

– Инго, – сказал Филин в тоске, – Инго, если Мутабор сумел тебя отравить – то только страхом и подозрениями! Опомнись! Тебе недостаточно моего слова?!

– Мне достаточно вашей фразы того, что вы с Бабушкой меня уже теряли, – ответил король и снова сел на подоконник. – А если вы меня потеряете потому, что я окажусь еще одним Мутабором? Кто тогда уцелеет? А?

Филин ахнул.

Король на подоконнике не шелохнулся, но по нему было прекрасно видно, что он уже давно все решил и спорить бесполезно. Не прощаясь, волшебник вышел за дверь, поборов искушение ею хлопнуть. «Вот оно что…», – бормотал он, стремительно шагая по дворцовым коридорам и рассеянно кивая в ответ на почтительные поклоны встречных.

Филин пронесся по дворцу, более обычного напоминая нахохлившуюся птицу. Он едва не наступил на компанию дворцовых домовых, старательно драивших мозаичный пол в одной из бесчисленных галерей. Он лишь издалека помахал рукой господину Циннамону, министру двора и волшебнику-кондитеру, прогуливавшемуся по террасе дворцового парка. До Филина донеслось вдохновенное бормотание: «Между вторым и третьим коржом – цукаты и тертый миндаль… А вензель Ее величества выложим из земляничин по сливочному крему…» Углубившись в шелестящий древесный сумрак парка, Филин с облегчением выдохнул, поднял голову, высмотрел подходящий просвет в ветвях – и через мгновение рябая ушастая птица взвилась в воздух над башенками и шпилями Радинглена. Вопреки расхожему мнению, филины прекрасно летают днем.

– Инго! – подпрыгнула от радости Лиза, едва распахнув дверь.

– Тебе привет от господина Циннамона, – Инго протянул сестре обтянутую атласом коробку – в такие радингленский кондитер укладывал пирожные. – Здравствуй, лисенок. Какая ты хорошенькая… Ты куда-то уходишь? Я некстати?

– Нет, – Лиза помрачнела. – Наоборот, только что пришла. А ты всегда кстати, пора бы запомнить.

– Погоди, – встревожился Инго. – Что случилось? Ты почему такая кислая? Смотри, это тоже тебе, набрал утром на море. – Он вытащил из кармана горсть мелких затейливых ракушек и высыпал на подзеркальник, где уже лежала и стояла всякая мелочь – позабытые с зимы перчатки, тюбик Бабушкиной помады, флакон духов, прошлогодний абонемент в Капеллу… Беспорядок был на подзеркальнике, что и говорить.

– Ух ты, красотища! – восхитилась Лиза. – Все прибрать, а их оставить – пусть так и лежат… – Ракушки были круглые шипастые, плоские полосатые и длинненькие пятнистые. – Ой, а это что? – среди ракушек оказался крошечный серебряный бубенчик.

– Да вот, нашел в столе, – грустно сказал Инго. – Бери. Можно на форточку повесить, будет звенеть от ветра.

Лиза звякнула бубенчиком над ухом.

– Странно, серебряный, а звучит как-то фальшиво… – она положила бубенчик на подзеркальник. – Вот что, пошли поедим. Лучшее лекарство от огорчений! – Лиза убежала на кухню, открыла холодильник, и мгновенно уставила кухонный стол угощением.

– Куда столько? Королей неплохо кормят, – напомнил Инго, оглядывая стол. – Неужели я такой жалостно тощий?

– Не без этого, – отозвалась Лиза.

– Слушай, Лиллибет, убери половину, а то я в Радинглене ужинать не смогу, и Циннамон обидится.

– Ого! – Лиза выгружала из коробки пирожные. – Привет от нас господину Циннамону.

– Сестренка, что все-таки случилось? – спросил король Радингленский.

Лиза села за стол, поковыряла вилкой в салатике и, смущаясь до жара в щеках и ушах, рассказала брату о своих печалях. Инго не улыбнулся.

– Только не говори, что не в красоте счастье, – звенящим голосом предупредила Лиза. – И не говори «Они ничего не понимают».

– Счастье и вправду не в красоте, – кивнул Инго, – и это даже жалко, потому что ты чудо какая хорошенькая. И «они» все прекрасно понимают. Я тебе скажу, в чем дело. Только между нами.

– И в чем? – Лиза уныло смотрела в тарелку. Пестрый холмик салата венчала сметанная клякса.

– Ты принцесса.

– Неужели я такая воображуля, что это всем заметно? Бузюзю! – возмутилась Ее высочество.

– Как-как? – переспросил Инго.

– Бузюзю! – повторила Лиза. – Слово такое, дарю. Сама придумала, на все случаи жизни годится. А то все, как из инкубатора: «вау!», «о йес!», «супер-пупер!» – ехидно передразнила она.

– Ты же сама говоришь, что все как из инкубатора. А ты не такая, как все, и к тому же принцесса.

– Инго, но я никому-никому ни словечка…

– Не важно. Дело в другом: ты совсем особенная. Правда. Я в этом немножко разбираюсь, – король все-таки улыбнулся, но получилось опять невесело. – Именно это все и чувствуют.

– Ты меня так утешаешь? – подозрительно уточнила Лиза.

– Нет, конечно. Какое это утешение? Вот смотри. Ты – рыжая. Ты – со скрипкой. Ты – маленькая. А все они – одного среднего роста, одной средней масти, и скрипок у них нет. За что им тебя любить?

– Ой! Инго, я не хочу так даже думать! – испугалась Лиза. – Они вполне ничего себе!

– Да, и еще как, если по отдельности. А на дискотеке-то все вместе! Чувствуешь разницу? Лиз, пойми меня правильно, у них множество достоинств, которые нам с тобой и не снились. Они не виноваты, что они как все. А ты не виновата, что ты ни на кого не похожа. Имей в виду, достойно быть как все очень и очень трудно. А у нас с тобой от рождения нет выбора. Ты посмотри лучше, кто тебя любит – не самые заурядные люди, правда?

Лиза уставилась на круглое шоколадное пирожное и перебрала в памяти тех, кто, видимо, ее любит. Среди них были гномы, сильфы, кошачий рыцарь Мурремурр, два дракона и один оборотень, он же волшебник Филин. Да уж…

– Лизка, мне тоже часто хотелось быть обычным мальчиком из обычной семьи. Честное слово.

Лиза даже устыдилась. С одной стороны, кому еще жаловаться на глупые девчоночьи горести, как не родному брату, с другой – если вспомнить, в какой отнюдь не дискотечной обстановке Инго хотел быть обычным мальчиком из обычной семьи… Именно из-за королевского происхождения Мутабор долгих двенадцать лет держал его в Черном замке, опутанного злыми чарами. А был бы Инго обычный мальчик – его бы и не похитили.

– Выбора у нас с тобой нет, вот в чем дело, – повторил Инго и отодвинул тарелку.

Лиза набрала в грудь воздуху, не зная, что отвечать, и тут вовремя зазвонил телефон.

– Лизочка? – послышался в трубке приторный голос. – Здравствуй, крошечка. Ты уже вернулась?

Южинская мама! Больше никто и никогда не называл Лизу Лизочкой.

– Лизочка, я попрошу Юлечку, чтобы она после праздника зашла к вам и занесла Наталье Борисовне денежку… Вы ведь будете дома?

Лиза наморщила лоб и вспомнила, о какой «денежке» идет речь: некоторое время назад с родителей собрали деньги на сегодняшнее мороженое и лимонад. Потратили, видимо, не всё, и теперь Бабушке – председательнице родительского комитета, между прочим, – предстоит поделить остаток на всех и раздать.

– Да, конечно, будем, – вежливо ответила Лиза, сдерживая вздох. Еще Южиной не хватало для полного счастья!

Лиза повесила трубку и обнаружила, что Инго смотрит на нее так же пристально и проницательно, как смотрел бы на его месте Филин. Разве что глаза у Филина голубые, а у Инго зеленые. А так оба видят Лизу насквозь. К этому не так-то просто привыкнуть.

– Посмотри лучше, что у меня теперь есть, – похвастался Инго и вытащил из кармана желтый кусочек картона, запаянный в пластик. – Билет в Публичную библиотеку. Самый настоящий. Спасибо Филину.

– Мало тебе Гарамондовой лавки. – Лиза повертела картонку в руках. На фотографии Инго был еще растрепанней, чем в жизни. – Ой! Ты разве Иннокентий? Никогда бы не подумала…

– Лизавета! – укорил ее Инго. – Дедукция где? Отчество собственное помнишь, двоечница? Нашего папу тоже звали Инго!

– И правда… Только ты такой же Иннокентий, как я…

– Как ты – Лиллибет. В точности.

Звонок тенькнул в ту самую секунду, когда Лиза откусила пирожное.

– Бабушка? – обрадовался Инго.

– Ум-хум-хум, – Лиза чуть не поперхнулась и замотала головой. – Нет, это так. Ты сиди, ешь, я быстро.

Она сама не понимала, почему, но ей ужасно не хотелось знакомить Юлю Южину с Инго.

– Я на минутку, – не поздоровавшись, сквозь зубы процедила Ю-Ю, – а то там «Влюбленная ведьма» начинается. Вот, мама просила передать твоей бабушке, – она бросила конверт на подзеркальник.

И вдруг на ее лицо выползла голливудская улыбка.

– О, здравствуйте! – сладким голосом пропела Юлечка, и у Лизы заныли зубы. Почему Инго в кухне не сиделось!

– Вы, наверно, Лизин брат? Вы приехали на каникулы? – Юлечкины подкрашенные глазки обшарили Инго с ног до головы. – Ой, вы так похожи! Очень приятно, меня зовут Юлия.

– Добрый вечер, – вежливо сказал Инго. – Иннокентий.

– А где вы учитесь? – Юлечка кокетливо поправила на плече черное в блестках дискотечное платье. – Стоп-стоп-стоп, я сама угадаю. У меня интуиция, как у настоящей ведьмы. О-кей… – Она побарабанила зелеными ногтями по сумочке. – Штаты? Скандинавия? Вау, неужели Англия? Супер-пупер!

– Ответ неверный, – усмехнулся Инго, и Лизин волшебный слух возликовал. Сейчас он ее сплавит, сейчас, сейчас! И Лиза побежала в Бабушкину комнату отнести конверт – а то еще потеряется.

– Лисенок, – окликнул Инго, – уже поздновато, я провожу Юлю и вернусь, я хотел повидать Бабушку. – Он принялся решительно надевать ботинки.

– О, спасибо, я живу совсем близко, – промурлыкала Юлечка, разглядывая мелочи на подзеркальнике.

Помада… Перчатки… Ракушки какие-то… Ну у них и беспорядок! Ого, флакончик духов «Черная магия»… Интересно, чьи, неужели Сосискиной бабушки?! Она же старая и толстая… Взять? Нет, заметят.

В горстке ракушек блеснуло что-то серебряное. Юлечка сощурилась. Какая прелесть!

Стильный рыжий Иннокентий шнуровал ботинки, Лизка-Сосиска шебаршилась в комнате. Вот копуша!

Юлечка проворно схватила бубенчик и сунула в сумочку. Все равно он никому не нужен.

– Прошу вас, – Инго пропустил Юлечку за дверь. – Лиз, я быстро, поставь пока еще чайку, – добавил он вполголоса и подмигнул.

Лиза оторопело посмотрела на дверь. Вот это да! Вот это королевская воля! Ей бы Южину нипочем так не выставить!

Вернулся Инго действительно скоро, понесся на кухню, налил себе чаю в самую большую чашку, сказал «Уф» и принялся строить бутерброд. Циннамонские пирожные предназначались Лизе и Бабушке, которая вот-вот должна была вернуться с экзамена у вечерников.

– Что скажешь? – поинтересовалась Лиза, успевшая переодеться в любимые оранжевые шорты и футболку с изображением мышки и надписью по-немецки «Моя правая задняя лапка просто прелесть» – подарок Бабушкиных студентов.

– Тебе поклон от Мурремурра, – сообщил Инго. – Несет вечернЮ-Ю вахту на улице. Может, завтра заглянет.

– А я не об этом, – ехидно отозвалась Лиза и уселась на подоконник с чашкой.

– Я джентльмен, – наставительно сказал Инго. – А почему у нее ногти зеленые?

– Ведьму изображает, – объяснила Лиза. – Уже давно. С нее все время амулеты свисают.

– Я думал, такие хваткие девицы водятся только в Радинглене.

– Ты бы видел, как она на дискотеке к Костику липла! – фыркнула Лиза.

– И?

– Нулевой результат.

– Не похитил и не скушал?

– Не-а. Она, по-моему, ужасно разозлилась.

– У тебя в классе таких много?

– Да нет, одна…

– Это хорошо, – одобрил Его величество.

– Бабушка идет, – Лиза навострила уши. – Усталая, и сумка у нее тяжелая.

– Эх, надо было ее у метро встретить, – Инго поднялся. – Пойду открою.

– Ключи достает… – Лиза склонила голову набок. – Уронила…

– Инго, почему без тапок? Ваше высочество, марш с подоконника! Опять простудиться хочешь? – Дома Бабушка начинала править с порога.

Лиза послушалась неохотно – сидеть на подоконнике гораздо интереснее, чем на стуле.

Инго вздрогнул и помрачнел, как будто что-то вспомнил. При чем тут он? – удивилась Лиза. Простудилась-то она сама по себе.

– Бабушка, – осторожно начал Инго, выгружая покупки, – ты меня в Радинглене на недельку-другую не подменишь?

– Чтобы ты пожил здесь и блаженствовал в Публичке? – осведомилась Бабушка. – Нет уж, служба есть служба, Ваше величество.

Волшебный слух – полезная вещь. Лиза ясно услышала, что на самом деле Бабушке хочется посидеть на троне, и еще как. Подумаешь, командовать двумя внуками или скромным родительским комитетом! Вот целое королевство – это подходящий размах.

– Не совсем, – помедлив, ответил Инго. – Не совсем.

– Это Филин тебя…? – Бабушка свела брови. – Вот неймется человеку, ни минуты спокойно посидеть не может…

– Это я его, – твердо ответил Инго. – Мы тут решили попутешествовать, вернее, я решил. С собой мы берем Конрада.

– Превосходно. А на меня, значит, сваливаете и фокса Монморанси, и Радинглен, и Лизавету?

– Примерно так, – признался Инго.

Лиза едва не задохнулась от возмущения. Путешествовать – и без нее! Инго ей ничего про это даже не говорил! Да еще Бабушка считает, что ее сваливают! Она не Монморанси, выгуливать ее не надо!

– А как мне прикажешь обходиться без дракона? Кто откроет Сокровищницу, если что?

– У нас есть Константин, – напомнил Инго.

– Ах да. Хорошо, со следующей пятницы я в твоем распоряжении, – снизошла Бабушка. И ехидно добавила: – О мой повелитель.

Инго улыбнулся так, словно у него с души свалился не камень из поговорки, а целая скала.

– Спасибо.

– Стиральный порошок забыла купить, – прозвучало в ответ.

– Кстати о порошке, – Инго заговорил другим голосом. – Бабуля, ты хорошо подумала насчет стиральной машины?

Бабушка смерила короля грозным взглядом.

– Я уже несколько раз говорила – не смей разбазаривать казну!

– Протестую, это не разбазаривание, а представительские расходы, я уточнял у Конрада. Честное слово, мне не жалко блестящих камушков за то, чтобы ты перестала стирать постельное белье руками.

– Скучно слушать! – отчеканила Бабушка. – И не вздумай опять тащить сюда всякую магическую чушь! Эта твоя машина, даром что серебряная, извольте видеть, – она погубила мой любимый голубой пододеяльник!

Лиза захихикала. Стиральная машина работы великого радингленского мага-механика Амальгамссена, доставленная в Петербург с превеликим трудом и всяческими предосторожностями, превратила Бабушкин голубой пододеяльник в стаю крошечных белых птичек. Поди угадай, как будет работать магия на новом месте.

– Именно поэтому я и предлагаю обойтись без магии. Современная цивилизация…

– Не понимаю, за что ты любишь современную цивилизацию, – Бабушка величественным жестом поправила прическу. – Кстати, включи, пожалуйста, чайник. Справишься?

– Нет, конечно, где уж мне, – обреченно сказал Инго, втыкая штепсель в розетку. – Ты ведь знаешь – я вечно все ломаю…

Раздался треск, посыпались искры, лампочка над столом погасла. И вторая, под потолком, тоже.

– Молодец, – невозмутимо заметила Бабушка и достала из шкафчика оплывшую свечу на блюдечке. Королевы никогда не придают особого значения мелким неожиданностям. – Ловко, ничего не скажешь. Ничего, посидеть белой ночью при свечах – в этом есть романтическое сумасшествие. Зажги-ка, Лиллибет.

– А спички?

– Со спичками кто угодно справится, – поддразнила ее Бабушка, – а ты попробуй без спичек… На, держи коробок.

– Без спичек – это только Филин может, – Лиза медленно понесла прыгающий на сквозняке огонек к свече.

– Гори-гори ясно, – вспомнил филинское волшебное присловье Инго.

Лиза ойкнула – свеча загорелась, а спичка, наоборот, погасла. «Успела я донести огонь до фитилька? Или нет? Или показалось?» – Она покосилась на брата.

Нет. Не показалось.

Бабушка вроде бы ничего не заметила.

А вот Инго окаменел. Лицо у него стало как свечкин воск – бледное и застывшее.

А тут еще лампочка снова загорелась – сама по себе. Неужели «гори-гори ясно» и на лампочки действует? – удивилась Лиза.

– Пора мне идти, – Инго поднялся. – Служба. Эх, хорошо тут с вами, так бы и остался…

Лизе стало страшно: голос у брата был такой, что безо всякого волшебного слуха можно было почуять неладное.

– Ты мне больше ничего не хочешь сказать? – поинтересовалась Бабушка.

– Нет, – ответил Инго честно-честно.

– Смотри у меня…

– Это ты нам такую красоту принес? – спросила Бабушка в прихожей, заметив горстку ракушек на подзеркальнике.

– Погоди, тут еще бубенчик был, – похвасталась Лиза и принялась перебирать ракушки. – Ничего себе! Пропал! Может, упал за зеркало? – Пришлось встать на четвереньки. За зеркалом было пыльно. И темно. – Ну вот, нету… Пчхи!

– Будь здорова. Лиз, не горюй, я спрошу у Филина, он знает, где такие берут. – Инго подергал сестру за рыжий хвостик, потом поцеловал Бабушку в щеку и вышел.

– Бабушка, так ты Инго отпустишь? – как можно более равнодушным тоном поинтересовалась Лиза, закрыв за братом дверь.

– Конечно, отпущу. Надо же ему и отдохнуть когда-то, – смягчилась Бабушка. – Королем работать, знаешь ли, не мед и не сахар… Если на совесть, конечно. Довожу до твоего сведения, Бетта, что в душ ты идешь после меня. – И Бабушка закрылась в ванной, но тут же высунулась обратно: – Вот что: можешь пригласить в Радинглен твоего Льва. Мне спокойнее будет.

Лиза подождала, когда раздастся шум воды, и побежала к телефону. Когда взрослые темнят, надо советоваться с надежными людьми.

– Лизка, ты бы погромче, а? – попросил на том конце провода отличник Левушка Аствацатуров.

– Не могу громче! – страшным шепотом ответила Лиза. – Левка, Инго сегодня сказал, что они с Филином собрались попутешествовать!

Левушка засопел.

– Твое высочество, и что? Любой человек имеет право путешествовать. Что ты так переполошилась?

Лиза озадаченно замолчала.

– И они совершенно не обязаны обо всем тебе докладывать! – занудным голосом продолжил Левушка.

– Они нас не берут! Они…

– Лизка, – прервал ее Левушка, – Лизка, погоди. Это все не по делу. А по делу – ты что-то опять услышала своим слухом. Так?

Тяжело иметь дело с гениями, но иногда это имеет смысл.

– Да! – Шум воды в ванной все еще был слышен. На всякий пожарный случай Лиза прикрыла трубку ладонью. – Они что-то затеяли!

Шум воды прекратился. Лиза тут же сменила тему:

– Левка, у тебя какие планы на июнь? Мы думали тебя в Радинглен пригласить, Бабушка поговорит с тетей Соней.

– У тебя там полевая обстановка изменилась? – догадался Левушка. – Слушай, давай завтра все обсудим на свежую голову. Я знаю одно надежное место, где можно спокойно поговорить.

– Это где?

– У нас дома.

Филин открыл дверь маленького букинистического магазинчика, подобных которому на Литейном проспекте немало. В стекле сверкнуло алым закатное солнце. Звякнул колокольчик. Магазин по летнему времени и жаркой погоде пустовал, и продавец уже провожал единственную посетительницу, малюсенькую барышню с рюкзачком, со счастливой улыбкой прижимавшую к груди толстый растрепанный словарь. С поклоном выпустив ее за дверь, высокий надменный красавец в ослепительно-белом летнем костюме обернулся к волшебнику:

– Надо же, отнюдь не замшелая юная дама, а на тебе – занимается мертвыми языками… Древнегреческий, подумать только!

– Занималась бы лучше живыми драконами, да, Конрад? – поддел Филин. – Счастливо женатыми, – не сдержавшись, добавил он.

– Гхм, – Конрад смутился, хотя драконов, особенно тех, которым перевалило за восемьсот лет, смутить нелегко. – Рад вас видеть, Филин, вы как всегда кстати, я ведь к вам собирался…

– Привет, Конрад. Как семейство?

– Ничего, Наденька прекрасно себя чувствует, все полнеет, Константин вроде без двоек год закончил… А что наш повелитель?

– Вот о нем-то и посплетничаем, – сумрачно ответил Филин. – Если у тебя найдется минутка.

– У нас дома потрясающий кофе, – сообщил Конрад. – И ехать недалеко. Только вот магазин закрою…

Через несколько минут по Литейному летела идеально отреставрированная «Чайка». Под лобовым стеклом поблескивала на цепочке золотая монета с дырочкой.

– Все-таки поразительное ты существо, Конрад, – сказал волшебник. – Вроде не так давно вернулся, а приспособился к местной жизни уже лучше некуда… Собственностью как проворно обзавелся…

– А вам, Филин, когда-нибудь случалось видеть нищего дракона? – не без самодовольства спросил Конрад, раскуривая трубку. Руль он придерживал коленом.

– Да я драконов-то видел всего ничего – тебя да Константина, – Филин с тревогой наблюдал за конрадовскими манипуляциями.

– Так что с Его величеством?

– Наш повелитель считает, будто со времен плена в нем остались следы мутаборского колдовства, – медленно проговорил Филин, тщательно подбирая слова. – Он намерен это проверить и в случае чего пойти на крайние меры.

– Зачем? – поинтересовался Конрад, обгоняя троллейбус по встречной полосе.

– Затем, что не хочет быть еще одним Мутабором, – Филин сцепил пальцы. – Он вбил себе в голову, что потенциально опасен. Что он мина замедленного действия – это его выражение. Инго можно понять.

– Но вы ведь так не считаете…

– Я теперь никак не считаю.

– Понимаю-понимаю, – кивнул Конрад.

– Нет, не понимаешь, – Филин помолчал. – Я уверен, что Инго ошибается. Руку на отсечение дам. Но что я и впрямь в толк не возьму – это каким чудом Инго вышел из плена и испытаний… несломленным. Нетронутым.

– Думаете, вышел? – Конрад вальяжно выпустил колечко дыма. – Что вы, он до сих пор мается. Его величество недавно приходил меня расспрашивать. Мне лично все понятно: ничего особенного, просто Инго от природы словесник, уж извините, посильнее вас. А управляться с этим пока не умеет. Я полагаю, что именно врожденные способности его и спасли – не будь он сильным магом, не смог бы противиться мутаборскому мороку. Мы с вами, кажется, об этом уже толковали, ну а почему так вышло – по-моему, не важно, главное, что все сложилось удачно. С моей, драконьей, точки зрения, такому магическому таланту надо радоваться, а не копаться в себе и не мучиться моральными вопросами. А что Инго мается и мечется, тоже неудивительно. Он ведь простой смертный, значит, его одолевают чувства, сомнения в том, правильно ли он поступает, что пользуется своим даром или, скажем, не пользуется, и прочее и прочее. Со временем пройдет.

– Ох, Конрад, – Филин отвернулся и посмотрел на мелькавшие за окном дома. – Давай-ка оставим эти рассуждения о нелегкой доле смертного и о том, насколько проще жить, если не обременяешь себя моралью. Иначе в который раз поругаемся в пух и прах…

Конрад окутался облаком дыма и свернул на Дворцовый мост.

– Скажи мне лучше, на кого он похож, – попросил Филин, щурясь от низкого солнца. – Ты ведь всех помнишь.

– Видите ли, внешне они все одинаковые… Рыжий – как положено, разрез глаз – как у Элейны Прекрасной… – Конрад многозначительно завел глаза. – Хотя, конечно, таких красавиц больше не было.

– Я не об этом, – не без раздражения сказал Филин. – Откуда в роду радингленских королей сильный маг-словесник с такой защитой да еще и с абсолютной… ну хорошо, отменной памятью? Были у них раньше волшебники?

– По-моему, Его величество и Ее высочество первые. Если и были, то до меня, а сам я не видел, однако летописцам бы на слово не верил: мало ли что напридумывают! Абсолютная память бывает только у нас, драконов. Крепкая защита и сопротивляемость у Инго тоже не на пустом месте: во-первых, все-таки воспитывал его я. – Конрад приосанился. – И если бы не защита… м-м-м… нам сейчас с вами не о чем было бы беседовать.

– Но есть еще во-вторых, – напомнил Филин и задумчиво протянул: – Жила-поживала себе радингленская династия спокойно до этого поколения… А поскольку по отцовской линии с нашими королями все ясно, то все вопросы к материнской… Что скажешь, Конрад?

Королевский дракон съежился чуть ли не вдвое. Потом распрямился обратно.

– Супруга Инго Третьего, Уна Молчаливая – подкидыш, – раздельно ответил он, стараясь даже не коситься в сторону волшебника. – Я вам об этом напоминаю уже тридцать пять лет с перерывами. В четыреста семнадцатый раз повторяю, между прочим. А больше я ничего не скажу. Не могу, не хочу и не буду.

Тормоза «Чайки» сердито взвизгнули.

Машина остановилась под сводчатой аркой старинного дома.

По лестнице дракон и волшебник поднялись в молчании.

– Да, вот еще – он засвечивает фотопленки, – бесцветным голосом сообщил Филин, входя в кухню.

– Гхм? Как – засвечивает? – спросил Конрад, расставляя на столе чашки.

– Инго хотел читательский билет в Публичку, – начал рассказывать Филин. – Сам понимаешь – без печатного слова ему двух часов не прожить, а в Радинглене он уже все прочел. Сходил сфотографироваться, дважды, в разные места. Ничего не вышло. Тогда я купил черно-белую пленку и отщелкал ее сам. Все тридцать шесть кадров. Из них получились только три последних.

– Эгхм, – сказал на это Конрад. – Какой же у него потенциал, а?! Но, с другой стороны, речь может идти о фамильных свойствах, ведь Ее высочество тоже волшебница, а Константин как раз третьего дня обронил, что Лиллибет тоже на фотографиях выходит через два раза на третий. Фотографы в школе недовольны.

– Да? Я не знал… И что это нам дает, по сути дела?

Конрад неопределенно повел плечом.

– Наталью жалко, – тихо сказал Филин.

Повисла пауза. В раскрытое окно лезли шуршащие пахучие ветки тополей. На плите медленно закипал кофе.

– Я не спросил вас, Филин, как он хочет провериться, – осторожно начал Конрад.

– Белая Книга.

– А.

– То-то и оно. Смотри сам, что ему снится. – И Филин протянул Конраду бумажный самолетик.

Конрад развернул листок.

– Ах, даже до такой степени, – пробормотал он, изучая неровные строчки. – Ох уж мне эти сны, как вещие, так и зловещие… Может быть, лучше действительно отправиться, – сказал он наконец. – На корабле, я полагаю? Море, солнце, новые впечатления…

Филин кашлянул.

– Пожалуй, так будет гораздо лучше, чем сидеть здесь на бочке пороха, маяться сомнениями и рисковать получить через несколько лет, а то и быстрее, черного мага – да еще с такими мощными способностями… – закончил Конрад.

– Оп-па, – Филин со стуком поставил чашку на блюдце. – Ничего себе. Теперь точно придется плыть. Составишь нам компанию?

– Нет, пожалуй, – ответил Конрад, подумав. – Наденька… Она ведь на днях узнает, мальчик или девочка. Да и устал я от приключений…

Филин остолбенел.

– А если вам нужен дракон, – тут ведь написано про драконье пламя, – так возьмите Константина, ему это только на пользу, – продолжал Конрад. – Он сейчас вернется с этих… хм… плясок вокруг майского шеста, и вы договоритесь. Наденьке я все объясню.

– Ты серьезно? – спросил Филин. – Ты не поедешь? И отпускаешь с нами Константина?

– Да-да, именно так, – последовал несколько удивленный ответ. – Надеюсь, вы не обидитесь? А Константину новые впечатления только на пользу. Знаете, за него-то я спокоен – ваша затея опасна только для смертных, у нас, драконов, другие трудности.

– Беда с вами, негуманоидами, – сказал Филин.

– Еще кофе? – спросил Конрад.

– Да, – сказал Филин. – А табачком не угостишь?

– Вы ведь недавно бросали, – Конрад задрал брови. – Лет двадцать назад.

– Бросишь тут с вами, как же, – буркнул Филин.

…Когда Костя вошел в кухню, под абажуром плавали синеватые слои табачного дыма.

– Здравствуй, Константин, – Филин даже улыбнулся, хотя более внимательный наблюдатель, чем два дракона, сразу заметил бы, каких усилий ему это стоило.

– Добрый вечер, – изысканно вежливо ответил Костя и даже поклонился. Папа Конрад тут же вытащил из холодильника сковородку и поставил ее на огонь.

– Как ваш… э-э… бал? – спросил он с неподдельным интересом.

– Тихий ужас, – с сожалением сообщил Костя и, облизнувшись, посмотрел в сторону сковородки. – Девчонки! Деваться от них некуда!!!

Филин еле заметно кивнул старшему дракону.

– О! А мы как раз придумали, куда тебе деваться, – сказал Конрад.

– А что, есть какие-то идеи? – оживился Костя. – Куда едем? На чем?

– На корабле.

– А как я там помещусь? – озадачился Костя.

– Как все.

– Что, без превращений?!

– Так, Константин, это мы обсудим ближе к делу, – Филин хлопнул ладонью по столу. – Думаю, что превращаться тебе доведется, и не единожды. Потому что дракон может нам очень и очень пригодиться в дороге.

– А куда плывем?

Филин задумался.

– Как бы тебе объяснить… В один соседний мир.

– Крутота! – в восторге завопил Костя и уронил вилку на пол. После чего полез за ней под стол и оттуда добавил: – Ваще!

– Константин! – сурово осадил его Конрад. – В нашей семье так не выражаются, сколько можно повторять!

– А кто еще плывет? Ты с нами, пап?

– Нет, зачем уж… – Конрад раскурил погасшую трубку. – Староват я для таких путешествий, дома посижу.

– Ты никак раздумал, Константин? – прищурился Филин. – Напоминаю, королевский дракон обязан сопровождать Его величество.

– Если я королевский дракон, тогда чего я тут торчу? – парировал Костя. – Мне полагается быть в Радинглене!

– Школа! – предостерегающе сказал папа Конрад.

– Так ведь каникулы! – возразил Костя.

– Вот и приступай к выполнению своих обязанностей! – подытожил Филин. – Кстати, мне бы надо обсудить с Его величеством, кто же из вас теперь королевский дракон. А то непорядок – одних драконов целых две штуки, и оба не в Радинглене… – пробормотал он.

Старший и младший драконы молчали – обиделись на подсчет по головам. Наконец Костя не выдержал:

– Тогда сколько нас получается? Вы, Инго, я… Еще кто? Лизка с Левкой, да?

– Нет, – веско сказал Филин. – В этом-то вся и соль. Слушай меня внимательно, Константин. Экипаж будет такой: ты, Инго, я и капитан корабля, больше никого. Точка.

– Значит, Лизку с Левкой не берем? – уточнил Костя. – А-га. – На лице его появилось самодовольное выражение. – Ну да, какая от них польза, они же не драконы, а так, простые смертные…

Конрад-старший выразительно выпустил дым из ноздрей, и Костя умолк на полуслове.

– То-то, – подвел черту Филин. – Не в полезности дело.

– А-а, там опасно! – обрадовался Костя.

Филин помрачнел:

– Надеюсь, нет.

– Если опасно, тогда что мы скажем маме? – Костя повернулся к отцу. – Ладно, сообразим. Представляете, – он хвастливо посмотрел на Филина, – я когда первого мая в парке с тарзанки прыгал, пришлось маме не рассказывать. А то бы влетело!

Конрад закивал.

– И как тебе на тарзанке? – на всякий случай спросил Филин. – Если я не ошибаюсь, туда пускают только с восемнадцати лет. Небось инструктора загипнотизировали?

Папа Конрад хмыкнул, а Костя широко улыбнулся:

– О! Кру… – он осекся, исподлобья глянул на старшего Конрада и раздельно сказал: – Неимоверные ощущения.

– Значит, так, Константин. Давай договоримся: этот план насчет путешествия будет нашей тайной. Сообщать о нем Лизавете и Льву не надо. Слезы, обиды… зачем? Ты меня понимаешь. И вот еще что: обсуждать предстоящее путешествие с Его величеством пока тоже не стоит. Все понятно?

– Спрашиваете! – Костя напыжился, польщенный оказанным ему доверием.

– Вот и славно, – Филин поднялся. – Пойду я, пожалуй.

– А как корабль называется? – поспешно спросил Костя.

– «Гиппокампус», – коротко сказал Филин. – «Морской конек».

Глава 2,

в которой принцесса побеждает дракона, а ведьме удается колдовство

Первое, что сделала Юлечка, на цыпочках прокравшись к себе в комнату – задернула шторы и зажгла свечи. Так полагается, потому что настоящие ведьмы любят мистическую таинственность ночной тьмы и не выносят пошлого дневного света. Она села за стол и тут же сморщилась, как от зубной боли.

На столе еще валялись горелые спички, клочки бумаги и стоял стакан с водой, в которой плавал пепел. Приворожить Костю Конрада так и не удалось, колдовской ритуал в который раз не сработал.

Юлечка поджала накрашенные губки. Пить воду с размешанным в ней пеплом сожженной записки было ужасно противно, но ничего не попишешь – в книжке про любовную магию велено было делать именно так. Стоило стараться! Все равно Костя на нее даже не посмотрел. «Ничего-ничего, он у меня еще попляшет!» – сердито фыркнув, Ю-Ю смахнула спички и бумажки в мусорную корзинку. Да ну его к чертям собачьим, этого Конрада. Вот приворожить рыжего Иннокентия с зелеными глазами – это круто! Когда девчонки увидят ее со взрослым стильным парнем, они прыщами пойдут от зависти.

Она вскочила и принялась рыться на стеллаже, заставленном книжками про заговоры и привороты, магию любви, имен и самоцветов. Нужен какой-то верный способ, иначе даже и браться не стоит. «Черт, где же тут про приворот, когда парню надо вколоть в рукав булавку? – Юлечка одну за другой пролистывала книги и обозленно швыряла на диван. – Или сделать заговор на узелок? На свечу? На носовой платок? На ключик? А вдруг и это не сработает? Почему, ну почему у меня никогда с колдовством ничего не получается?!» – она отбросила последнЮ-Ю книжку и, надувшись, села думать.

«Вот что я теперь сделаю, – соображала Юлечка. – Приворот я какой-нибудь найду, понадежнее. Первым делом надо обязательно подружиться с Лизкой Кудрявцевой. Тогда можно будет запросто прийти к ней в гости. Сама позовет, как миленькая. А там уже раз плюнуть – подложить ее брату в карман хоть записку с заклинанием, хоть прядку волос, хоть нитку с узелком. Он такой рассеянный, все равно ничего не засечет. Про бубенчик-то он даже не заметил!» – обрадованно вспомнила Юлечка.

Она поспешно раскрыла сумочку и выложила добычу на стол. Прелесть! Кажется, настоящее серебро! Вот сделаю из него сережку или кулончик, и не будет хорошая вещь пропадать понапрасну. Лучше кулончик. Выпрошу у мамы ее серебряную цепочку и буду носить.

Она потрясла бубенчиком над ухом.

Что это?

Показалось?

Скрипнула дверь и в комнату, принюхиваясь, заглянула мама, в фартуке и с мыльной пеной на руках:

– Юлечка, деточка, ты уже пришла?

– Не видно, да? – раздраженно откликнулась Юля, поспешно спрятав бубенчик в ящик.

– Доченька, а что ты сидишь в темноте? А зачем ты зажгла свечи? У тебя лампочка перегорела? – Мама пощелкала выключателем. – Работает…

– Мне и без света хорошо, – сквозь зубы процедила Юля.

– Ты же знаешь, что у мамочки голова болит от этого запаха, – просительно сказала мама. – Ты будешь пить чай? Я оладушек напекла.

– Отстань, – проворчала Юля. – Не видишь – человек делом занят.

Дверь послушно закрылась.

Создать таинственную атмосферу и погрузиться в мистику при маме совершенно невозможно! Юлечка прикрыла дверь поплотнее и вновь извлекла свое сокровище.

Бубенчик глуховато звякнул.

А потом…

Что это?

Показалось?

И вновь поднесла бубенчик к уху.

«Миледи! – позвал неизвестно откуда низкий бархатный голос. – Вы слышите меня, миледи?»

Юлечка вздрогнула и оглянулась на дверь.

Потом на зашторенное окно.

Этот голос звучал у нее в голове.

На следующее утро после дискотеки Лиза сложила все учебники в рюкзак и отправилась сдавать их в библиотеку. Рюкзак получился тяжеленный. «Ничего, вот сейчас схожу в школу последний раз и начнется нормальная жизнь!» – Лиза подставила нос солнышку и зажмурилась. Приятно было идти по солнечной улице нога за ногу, не спеша ни к первому, ни ко второму уроку, просто так… И тополями уже пахло вовсю.

Первая, кого Лиза увидела в прохладной полутьме вестибюля, была Юлечка Южина. Лиза чуть не выскочила обратно на улицу. Соскучиться по первой красавице и главной отличнице класса со вчерашнего вечера она не успела. К тому же Юлечка почему-то ее терпеть не могла, давно, чуть ли не с первого класса, – и обычно всячески это показывала. Вот вчера, например…

Но сегодня явно что-то случилось.

– Ха-ай! – мелодично пропела Юлечка. – Как делишки, Лизочка-Кисочка? Знаешь, я та-ак устала вчера, так устала. Как замечательно, что твой брат меня проводил, а то я бы, наверно, упала в обморок. Передай ему, пожалуйста, большо-ое спасибо…

Лиза смотрела в пол. Что тут ответишь?

– Ты в библиотеку? Пойдем вместе, о-кейчики? – с этими словами Юлечка ухватила Лизу под руку и, клещом вцепившись в нее, потащила за собой вверх по лестнице. Лиза в панике обернулась – в дверях виднелся Левушка.

– А почему ты мне никогда не рассказывала, что у тебя есть брат? – напористо поинтересовалась Юлечка.

– Юлька, извини, мне тут надо… – Лиза робко попыталась высвободить локоть, но куда там! Уши у нее заболели и зубы заломило, потому что когда человек говорит ласково, а думает наоборот – это словно вилкой по стеклу.

– Эй, Лизка, привет! – гулко заорал откуда-то сверху Костя Конрад. – А я уже все! Йо! – Королевский дракон мчался вниз по лестнице, стуча по мрамору кроссовками, как когтями, и вдруг замер. Юлечкины пальчики разжались, и Лиза поспешно отскочила на три шага.

– А со мной поздороваться, а, Костик? – вкрадчиво спросила Ю-Ю.

По драконьему лицу пробежал табун разнообразных мыслей и чувств.

Костя замер, потом вдруг неуклюже поклонился и не своим голосом сказал:

– С добрым утром, Юля. Гхм. Как поживаешь?

Рот у Лизы приоткрылся от удивления.

– Э… Э… Юля, позволь понести твой рюкзак… – выдавил Костя.

Юлечка вскинула голову и порозовела.

…Когда Лиза с Левушкой вышли из школы, надеясь никого не встретить, Юлечка с Костей сидели на парапете набережной и все еще беседовали. Опустевший Юлечкин рюкзак болтался на Костином плече. Вид у Юлечки был донельзя довольный.

– Желаю успеха! – нежно промяукала она, завидев Лизу.

Костя вообще ничего и никого не заметил. Он вещал и размахивал руками.

– Что это она? – удивился Левушка. – И что это с Цап-Царапычем?

– Что-что, – вздохнула мудрая Лиза, вспомнив, как Юлечка наседала на Костю вчера на дискотеке. – Дракон, а соловьем разливается.

Левушка пихнул Лизу локтем в бок:

– Пошли отсюда, – прошипел он. – Пошли-пошли, от греха подальше.

Лиза даже не стала упираться.

Почему-то ее очень забеспокоило, что там болтает верный вассал Его величества, но подслушивать волшебным слухом – это дважды нечестно. Но и без этого на душе стало гадко, потому что на глаза одноклассникам во время совместных прогулок лучше было не попадаться. Ю-Ю – это вам не Гарик Горшков. Тот однажды попробовал вякнуть про тили-тили-тесто, но Левушке было достаточно посмотреть на него поверх очков суровым гранитным взором – мол, долго я тебя, комара, не замечал, а теперь впервые заметил. Горшков тогда спасся бегством, и тем дело кончилось. Ю-Ю куда противнее, потому что прилипчивее: теперь жди пакостей – пристанет, как репей, дразниться будет или еще чего похуже…

– Скажи мне, Твое высочество, что это вчера на тебя накатило? – осторожно начал Левушка, когда школа скрылась из виду – до сентября.

«Наконец-то, вспомнил!» – подумала Лиза, которая никак не могла собраться с духом и начать нелегкий разговор.

– В честь чего была паника? В чем, собственно, катастрофа? – продолжал Левушка. – Твой брат собрался устроить себе каникулы и не говорит, куда едет?

– И Филина с собой берет! И Костиного папу! А нас не берет! – затараторила Лиза. – Ты бы слышал его голос! Левка, не могу я, когда он так! Он только про Мутабора говорит таким голосом!

– А, – сказал Левушка. – О. Ничего себе. Погоди, я протру очки. А что твоя бабушка на это ответила? – он подышал на стекла очков.

– Согласилась! Мол, все имеют право на каникулы…

– Что за каникулы такие? – пробормотал Левушка и насупился.

– Я боюсь, – призналась Лиза.

Левушка поправил очки и распрямил плечи, отчего сразу стал на полголовы выше.

– Опыт, – сказал он, подняв кверху палец, – показывает, что зря ты не боишься. – Лиза глядела на поднятый палец, как зачарованная. – Предлагаю считать ситуацию серьезной и загадочной. По таким делам мы с тобой теперь специалисты, дорогой Ватсон.

Лиза сникла. По сравнению с серьезной и загадочной ситуацией, в которой они с Левушкой оказались минувшей зимой, эта казалась сущей ерундой. «Пока что казалась», – шепнул ей внутренний голос, от которого она поежилась.

– Что делать будем? – спросила она.

– Так уж сразу и делать! Сначала надо все разведать.

– Как? – безнадежно отозвалась Лиза.

– Можно, например, позвонить Цап-Царапычу… потому что вдруг он что-нибудь знает.

– Он – знает, а мы – нет?! – Лиза начала всерьез обижаться на всех подряд – на Инго, на Филина, на Костю, который может что-то знать…

– Ваше высочество, пошли-ка к нам домой, – засопел Левушка.

– Лучше к нам. У нас осталось два циннамонских пирожных.

– Ха! – Левушка даже подбоченился. – У меня полный холодильник котлет! Знаешь, как полезно для мозгов?

– Ух ты, какой телефон классный! – Лиза с интересом рассматривала аппарат с внушительным количеством кнопок.

– А, это папа поставил, – гордо сказал Левушка. – Тут столько прибамбасов, я даже еще не все запомнил… Хочешь, я громкую связь включу? – предложил он. – Тогда даже втроем можно разговаривать.

– Мне громкая связь не нужна, – не удержалась Лиза. – Захочу – и так все расслышу.

– Ах да, простите, Ваше высочество, как же я мог забыть про ваши ис-клю-чи-тель-ны-е способности! – Левушка шаркнул ботинком. – Где уж бедным гномам-механикам со всякими скучными винтиками тягаться с королевским волшебством!

– Ладно-ладно, давай звони, – буркнула Лиза. – Еще неизвестно, спасся Костик от Южиной или пора его выручать!

– Лиз, ты чего взъелась? – удивился Левушка. – Южина и Южина, она нам с тобой как коту пижама. Три, два, один, пуск! Пробуем громкую связь, – он нажал какую-то кнопку. Настоящий гном никогда не пройдет мимо неосвоенной кнопки.

По комнате разнеслись длинные гудки.

– Дома нету, – сердито сказала Лиза. – С Южиной гуляет.

– Привет, – важно возвестил голос Кости. – Это автоответчик. Оставьте ваше сообщение после сигнала. Би-и-ип.

«Вот интересно, – успела подумать Лиза. – Почему это слова на автоответчике Костя наговорил, а не папа Конрад? Да и голос у него был врушный…»

– Цап-Царапыч, это мы с Лизкой, – отчетливо наговаривал в трубку Левушка. – Не смогли с тобой поговорить в школе и дико расстроились, прямо до слез. У нас тут к тебе дело есть на сто рублей…

– Какое? – заинтересованно спросил автоответчик.

Лиза безудержно захихикала:

– Попался, Царапкин!

– Конрад! – не то застонал, не то зарычал Костя. – Нет никакого Царапкина! Между прочим, мама у меня теперь тоже Конрад! Что стряслось?

– Вот назло ничего теперь не скажем, – наставительно сообщила Лиза Косте. Настоящие принцессы управляются с драконами одной левой.

– Ну-у, Лизка! – разочарованно протянул Костя. – Чего ты… Я же так, прикалывался… Если ты мне ничего не скажешь, то и я тебе тоже ничего не скажу.

– О чем? – подозрительно спросила Лиза.

– Да ничего особенного… – небрежно уронил Костя. – Сначала ты говори.

– Ладно, так уж и быть, – сжалилась Лиза. – Про карнавал в Радинглене помнишь? Тебя отпускают?

– Спрашиваешь! Естественно, – солидно сказал Костя. – Только вот я там до конца остаться не смогу. Дела!

Даже волшебный слух не был нужен, чтобы расслышать в этих словах некую кичливую тайну.

– А что за дела у господина дракона? – поинтересовалась Лиза. Спросила она это с совершенно филинской интонацией, потому что такой тон действовал на Костю гипнотически. – Напоминаю, ты королевский дракон, а не сам по себе.

Костя замялся.

«Хитрить так хитрить», – подумала Лиза.

– Может, раз у тебя дела, Бабушка лучше пригласит в Радинглен твоего папу? – невинным голосом сказала она.

– Папа все равно переезжает в Радинглен! Сокровищницу стеречь! Вместо меня, потому что меня там не будет! – ответил Костя. Великая и ужасная тайна вовсю ломилась наружу. – Мы с Филином вчера…

– Пожалуйста, Костик, с этого места поподробнее, – сказала Лиза, теперь уже строгим Бабушкиным голосом: копировать интонации ей удавалось с детства.

Левушка слушал, позабыв мигать.

– Раз Филин вам не сказал, так и я не буду! – воспротивился Костя, увязая все больше и больше.

– Он нам говорил, – сказала Лиза, – а теперь и ты давай.

Левушка даже встал.

– А что он вам говорил? – попытался вильнуть Костя.

– Ты первый, – строго велела Лиза.

Дракончик тяжко вздохнул.

– Только ты Филину не выдавай, что я тебе рассказал, а то он велел молчать, – попросил он.

– Могила, – на понятном Конраду-младшему языке пообещала Лиза. – Сто пудов.

Левушка от сдерживаемого смеха стал лиловый.

– В общем, они с Инго… с Его величеством… куда-то собрались. Далеко. На корабле. И меня с собой берут.

«За какие такие заслуги перед обществом?!» – возмутился Лизин внутренний голос.

– Им нужен дракон?

– Ну! А папа отказался, – важно продолжал Костя. – Говорит, опасно. Зато меня с ними отпускает!

– Куда поплывете? – упавшим голосом спросила Лиза.

– А вот хоть пытайте – не скажу! – неожиданно заартачился Костя, причем было непонятно, почему не скажет – по твердости духа или по полному незнанию. Но что не скажет – это было точно.

– И когда отправляетесь?

– Наверно, прямо в это воскресенье, – помолчав для виду, ответил Костя. – Слушай, Лизка, у меня тут гости.

– Понятно-понятно, извини, что побеспокоила, – сказала Лиза ужасно вежливо. – Передавай привет твоим гостям. Спасибо, что выкроил для меня минутку, Конрад. Может, увидимся. Пока, – и повесила трубку.

– Знаешь, что я тебе скажу, Твое высочество, – произнес Левушка после паузы. – Я не я буду, если не навяжу этим… заговорщикам свое общество. Слово гнома. Ты как?

Лиза потрясенно молчала.

– Вот и договорились, – удовлетворенно кивнул Левушка.

…Костя положил трубку и с трудом перевел дыхание.

– Какие-то проблемы? – самым светским тоном спросила Юлечка, грациозно отставляя чашку с чаем.

Королевский дракон успел забыть о ее присутствии и чуть не спросил: «А ты чего тут делаешь, Южина?!»

– Хей-хо, Костик! – тихонько позвала Юлечка. Это странное слово подействовало удивительным образом – Костя встряхнулся и галантно спросил:

– Еще чаю?

Юлечка довольно заулыбалась. «Работает!» – подумала она.

– Твоя мама замечательно готовит! – восторженно сообщила она. – Такое чудное печенье, я потом обязательно спишу рецепт!

– А, – сказал Костя. – Да, конечно. Давай я прямо сейчас спрошу.

– Нет-нет, не уходи! – поспешно сказала Юлечка. – А скажи, пожалуйста, – она выскользнула из-за стола и села рядом с Костей на диван. – Его величество – это кто? Это у вас игра? – она понизила голос. – Ой, Костик, а меня вы примете?

– Ха, игра! – возмутился Костя. – Что я, маленький – играть? Там все по-настоящему!

– Там – это где? – уточнила Юлечка.

– В Радинглене, – важно ответил Костя. – Это королевство такое. А Лизкин брат там король. А я…

– Константин, – пророкотал приятный баритон, – можно тебя на минутку, сынок?

– Твое неуместное молчание, Коракс, в нашем положении представляется нецелесообразным! – гневно воскликнул в непроницаемой тьме женский голос, тягучий и низкий. – Такое положение дел вызывает озабоченность! Нам даже неизвестно местонахождение этой девицы! Из ее снов этого не вытащишь, верно, Ангст?

– Так точно, фройляйн Паулина. Из-за Коракса мы упустили всех, – отчеканил Ангст голосом, похожим на холодную сталь. – И Глаукса, и этого мальчишку.

– Да, господа, у нас беда, – продребезжал надтреснутый фальцет. – Дела наши скверные, положенье неверное. Кто виноват – знаем, теперь что делать гадаем!

– Выслушайте же меня, – устало сказал Коракс, тот самый мягкий бархатный голос, который заговорил с Юлечкой. – Я делаю все это для нашего общего блага. Почему я промолчал в Радинглене? Да потому что я далеко не уверен, что там все так уж… хорошо. И что правит там именно Мутабор. Мутабор не оставил бы Глаукса в живых, сами подумайте…

– Из этого следует дедуктивное заключение, что он перешел на сторону Мутабора! – отрезал женский голос. – Или его пощадили на время, законсервировали… В конце концов, при умелом обращении любой волшебник – источник энергии.

– Источник-родничок, на каждого глоток… – хихикнул фальцет, будто пересохшая деревяшка треснула. – Вдосталь напьемся, на свободу прорвемся…

– Мальчишка – его ученик. Мутабор правит его именем. Неужели непонятно? – добавил Ангст.

– Но от Мутабора ни звука, вот досада, вот докука. Знаков нам не подает, не играет, не поет, – протараторил фальцет.

– Ваши шуточки, фон Штамм, в данной ситуации совершенно неуместны, – оборвала женщина по имени Паулина. – В любом случае, благодаря умелой политике нашего упрямого друга Коракса наладить с ними всеми связь вряд ли возможно.

– Подождите! – взмолился Коракс. – Наберитесь терпения! Девочка нам поможет. Я же пообещал ей все, что она захочет. Теперь она наша с потрохами.

– Слушай мои инструкции, – скомандовал Ангст. – Девчонке – срочно проникнуть в Радинглен. Отыскать шар. Найти дракона.

– Если столько сидеть взаперти, так и жизни недолго пройти, – скрипуче прибавил Штамм. – Я на свободу хочу, обещай ей – озолочу!

– Держи ее под тотальным контролем, Коракс. Проводи с ней регулярные собеседования и инструктаж по мере необходимости, – велела Паулина. – Пусть слушается нас во всем.

– Дальнейшая тактика такова, – сухо диктовал Ангст. – Ход первый. Коракс обеспечивает слуховое воздействие. Одновременно я продолжаю вылазки в ее сны. Красивые девушки любят офицеров.

– Остается только выразить глубокое сожаление, что по ряду причин мы не в состоянии и показываться, и разговаривать сразу, – процедила Паулина сквозь зубы.

– Может, и мне явиться? – хихикнул Штамм. – То-то она подивится! Пусть знает она, с кем завела магические дела, хе-хе-хе!

– Зачем? – насторожился Коракс. – Она еще совсем юная, ее легко спугнуть.

– Спугнешь такую, пожалуй! У нее не сердце, а жаба, холодное-прехолодное, только на зависть и годное, – возразил Штамм. – Честолюбивая деточка – наша марионеточка!

– Она пребывает в полнейшем убеждении, что уже стала ведьмой, – сказала Паулина.

– Пусть побудет ведьмой – нам не жалко! – усмехнулся Ангст. – У нее хорошие задатки!

– Говори с ней!

– Учи ее!

– Да, девчонка что надо, – захихикал деревянный голосок Штамма. – То-то она нам так рада!

Утром в воскресенье Юлечка проснулась даже раньше будильника. День предстоял трудный. Если все получится, сегодня она точно узнает, что это за таинственный Радинглен. И правда ли, что рыжий Иннокентий ко всему прочему еще и настоящий король. А способ проникнуть в это загадочное королевство она придумала сама. Должен сработать.

Караулить на балконе ей пришлось недолго. Еще не было и восьми часов, когда на пустынную воскресную улицу вышла Лизка-Сосиска с рюкзачком. За ней выплыла Наталья Борисовна. Юлечка побаивалась строгой Лизиной бабушки, но смотреть на нее сверху было не так страшно. Юлечка метнулась с балкона и помчалась к двери. Мама, как всегда, проснулась некстати:

– Доченька, – простонала она, – куда в такую рань? И почему ты опять надела черное? Ведь я когда-нибудь выброшу всю эту гадость, честное слово…

– Тогда я лягу в постель и умру, – стальным голосом отозвалась Юлечка. – Бай-бай, мама.

На углу, у магазина «Лиза», Сосиску с бабушкой уже ждали. Жиртрест Аствацатуров, конечно. Еще бы он Лизку не ждал. И еще Костик, это понятно. И красивый Костин папа. Невысокого седого человека в клетчатой рубашке Юлечка не знала, но почему-то ей сразу не захотелось попадаться ему на глаза, да и бубенчик под футболкой тревожно звякнул. Ю-Ю поспешно отступила за угол.

Шпионить оказалось нелегко – приходилось отставать, прятаться в тень, скрываться в подворотнях, – но Юлечка справилась. Хорошо еще эта странная компания была так занята разговорами, что никто ни разу не обернулся. Так вот почему с самых зимних каникул Костик не разлей вода с Аствацатуровым и Сосиской! Все дело, оказывается, в этом слове – Радинглен. Ничего-ничего, сейчас разузнаем, что у них за тайны. Голос из бубенчика Юлечку не обманул. А ведь когда она в тридцать пятый раз сожгла записку с Костиным именем, разболтала пепел в воде и произнесла заветные слова, а вода как позеленеет, – было страшно! Хотя на вкус – вода водой. Зато как подействовало! Царапкин стал совершенно ручной…

На набережную речки Ждановки возле Тучкова моста спустился густой туман. В Петербурге по утрам еще и не такое бывает.

Компания решительно двинулась к реке – так, словно все собирались через парапет попрыгать. Во дают! Но тут из тумана вышел рыжий Иннокентий, и Юлечка юркнула в подворотню.

– Утро доброе, Ваше величество, – сказала Лизина бабушка. – Куда это ты? Через три часа ты должен передать мне корону, не забыл?

Юлечка затаила дыхание. Ничего себе разговоры!

– Бабуля, я в Дом Книги и обратно, – устало ответил рыжий Иннокентий. – Я все успею, не беспокойся.

Юлечка перебежала дорогу. Ей всего-то было нужно подкрасться поближе и… Но ничего у нее не вышло, потому что этот седой обернулся и скользнул по ней взглядом, и Ю-Ю пришлось пройти мимо и сделать вид, что она оказалась тут случайно. Хорошо хоть больше никто ее не заметил.

Туман сделался еще гуще. Юлечка, оцепенев, наблюдала, как Костик, Сосиска и прочие по одному исчезают в нем, а потом туман рассеялся – и на набережной стало пусто. Все так, как ей рассказывал голос. Вот это да.

Иннокентий спешил к метро. Юлечка побежала за ним. Уж его она не упустит. Очень удобно, что он ходит с ног до головы в белом – ни в какой толпе не потеряешь, но на самом деле ему надо одеваться в черное или в зеленое… Ничего, Ю-Ю ему все объяснит. А то он ни капли на короля не похож.

Юлечка заняла стратегическую позицию в скверике у Казанского собора. Глядеть на ту сторону Невского, не отрываясь и почти не мигая, оказалось делом не самым легким. Но Ю-Ю была в приподнятом настроении. Вот она, настоящая взрослая жизнь! Ю-Ю высокомерно оглядела галдевших на соседних скамейках студентов с тетрадками. Ха, знали бы эти несчастные, кто рядом с ними! Да стоит ей только захотеть, она их всех…

И Юлечка погрузилась в мечты.

Скоро, совсем скоро она станет самой главной ведьмой на свете. Ей будет подвластно целое королевство, которым пока что правит рыжий Лизкин брат. А может, и не одно королевство, а несколько. Так ей обещали невидимые колдуны. А она-то, как дура, в первую секунду испугалась этого голоса! Ничего, зато теперь ясно, что она не такая как все, а гораздо круче. Иначе бы колдуны ее не выбрали. Это судьба!

Понятно, почему раньше ничего не получалось с приворотами и порчей! Просто должны были явиться старшие опытные маги и посвятить ее в круг избранных. Так всегда и делается, они сами ей сказали. Наконец-то пришел ее час! А то с обычными людьми такая тоска зеленая. Только и слышишь – будь хорошей девочкой, учись на пятерки, уважай старших. На стенку полезешь. Но отныне все пойдет как по маслу. Нужно только слушать голос, который доносится из волшебного бубенчика, и делать все, как он говорит. И тогда дальше будет такое…

Она представила, как летает по ночам на колеснице, запряженной драконом, и превращает всех своих врагов в жаб и крыс, и наводит порчу на Лизку-Сосиску, и та хиреет и умирает медленной смертью. А еще она приворожит и Костика, и Иннокентия, и всех самых классных парней на свете – пусть помучаются. А потом она поселится в высоченной колдовской башне – как в том сне, который ей вчера приснился. Юлечка потянулась и зажмурила глаза.

Колдуны пообещали показать во сне ее будущее, и это оказалось так круто, что даже просыпаться не хотелось. Она как будто попала в голливудский фильм. Вокруг были старые замшелые стены, сложенные из древних камней, а за окнами царила непроглядная беззвездная ночь, самое подходящее время для черной магии. Она, Юлечка, в длинном черном платье и с изумрудным ожерельем на шее, варила волшебное зелье, и жуткий туман поднимался от котла к высоким сводам таинственной башни. А потом она нараспев произнесла слова заклинания, которое простые людишки и выговорить не смогут – сразу замертво упадут. И перед ней, как наяву, проплыла высокая, стройная фигура мужчины, затянутого в фантастический мундир. Ослепительно-белое пламя стеной стояло за его плечами. Он повернул к ней гордо посаженную голову, и Юлечку обжег взгляд ледяных глаз. О, он был такой красивый! Как кинозвезда! Вот будет здорово, когда он явится ей прислуживать в ее королевстве! Хотя, если честно, она бы и тут не соскучилась – такого можно было бы наколдовать прямо на месте, в этом скверике…

Юлечка вздрогнула и очнулась.

Рыжий объект наблюдения уже успел выйти из Дома Книги и торопливо направлялся прочь. «Ах, черт, я чуть его не упустила!» – вскочив со скамейки, Ю-Ю помчалась следом. Она никогда не видела, чтобы человек покупал столько книг сразу – Инго то и дело поправлял на плече лямку неподъемного рюкзака. Зажегся зеленый свет, Юлечка перебежала Невский и, догнав Иннокентия на набережной канала Грибоедова, молниеносным движением воткнула в рукав его белой ветровки тонкую иголку с длиннющей зеленой шелковой ниткой.

Есть!

Юлечка даже приостановилась, так заколотилось сердце. Выскользнуть из ушка нитка не могла, ведь предусмотрительная Ю-Ю завязала на ней узелки с обеих сторон. А вдруг на нитку кто-нибудь наступит? Нет, обошлось.

На набережной почти никого и не было, а вскоре она опустела вовсе, солнце скрылось за облаком, и над каналом сгустился молочный теплый туман.

Инго, король Радингленский, шагнул на Бродячий Мостик, думая о своем и позабыв оглядеться. Если бы он обернулся, все в нашей истории сложилось бы иначе.

Юлечка Южина, подхватив с асфальта кончик зеленой нити, нырнула в туман вслед за ним.

Глава 3,

в которой коты шествуют строем, а дракон проявляет бдительность

– Уф! – король Радингленский запер изнутри дверь своей комнаты и упал в кресло. – Лисенок, слушай, а не возвести ли Бабушку на трон насовсем? Пусть правит, ей явно нравится, да и получается лучше, чем у меня…

Инго скинул шитый серебром камзол, под которым оказалась серая футболка с надписью «Буквоед», и разлил по кружкам яблочный сок из большого запотевшего кувшина. Кувшин король стянул из кухни. Лиза не без труда устроилась во втором кресле, подложив побольше подушек и жалея, что нельзя сию же минуту переодеться во что-нибудь привычное, не королевское. Платье с множеством пышных накрахмаленных юбок грохотало при ходьбе и раскачивалось, как корабль на волнах. Ноги устали ужасно. Сейчас бы на море, побродить босиком по мелководью, так ведь из дворца незаметно не выскользнешь – праздник в разгаре.

День ежегодного летнего карнавала совпал с Днем Королевского Кота, а тут еще Ее величество возвратились после двенадцати лет отсутствия. И королеву Таль в Радинглене встречали с размахом. И от этого размаха у Лизы рябило в глазах и шумело в ушах. Чего только не было!

Был парад радингленских мастеров с флагами и эмблемами их ремесел.

Было шествие королевских котов во главе с кошачьим рыцарем Мурремурром – без флагов, но с лентами на хвостах.

Было вручение даров королеве Таль, в котором принимала участие внушительная делегация гномов.

Было открытие отремонтированных башенных часов на Круглой площади перед Дворцом. Мастера расстарались: когда часы пустили в ход и они начали бить, под циферблатом открылась маленькая дверка и перед изумленной публикой гуськом прошли искусно сделанные фигурки: гордый Инго Четвертый в блистающей короне и с королевским флагом, прехорошенькая принцесса Лиллибет – почему-то белокурая, а не рыжая – в кринолине и с волшебной скрипкой и, наконец, придворный маг Филин – разумеется, в синем со звездами балахоне и остроконечной шляпе.

Настоящий Филин, стоявший за плечом королевы Таль, только тихо скрипнул зубами, а настоящие Инго Четвертый и принцесса Лиллибет с трудом удержались от хохота. Грозный Филин в распахнутой дверце под часами лупил волшебной палочкой злую Смерть в черном капюшоне и с острой косой (таким остался в народной памяти изгнанный из Радинглена колдун Мутабор).

Словом, много чего было, в том числе неслыханный пир с пятьюдесятью переменами блюд, включая циннамонский тортище высотой с Лизу, и турнир менестрелей, и…

Но больше всего Лизу поразила Бабушка. Дома, в старой квартире на Петроградской, она казалась совсем другой – озабоченной, усталой, иногда печальной, но чаще очень строгой. А здесь… Как величественно она спускалась по лестнице в Церемониальный зал! Как она милостиво кивала придворным! С какой благосклонной улыбкой наблюдала парад! Как церемонно принимала подарки гномских старейшин! А уж как Бабушка выглядела на троне! Как ловко управлялась с кринолином! «Мне еще учиться и учиться, – огорченно подумала Лиза и тихонько одернула юбки. – Только вот надо ли?»

Под дверью звякнуло, и кто-то осторожно взялся за ручку.

– Нет меня тут! – заявил король. – Я в Церемониальном зале!

– Бросьте, – отозвался из-за двери усталый голос Филина. – Инго, отпирай дверь, не то расскажу Бабушке, кто утащил кувшин, и она сразу поймет, что ты пренебрегаешь своими обязанностями…

– Станет Бабушка следить за каждым кувшином… Входите, не заперто, – ответил Инго, и Лиза увидела, как ключик сам собой повернулся в скважине.

– Как не заперто? – удивилась она. – Ты ведь сам запирал… – (Инго коротко глянул на дверь и скривился.) – Или это вы, Андрей Петрович?

– Вот теперь действительно заперто, – Филин повернул ключ в замке. Лиза помотала головой. Поди разберись, что кажется, а что нет, когда вокруг столько волшебников…

Инго уступил придворному магу кресло, отодвинул стопку книг и присел на край стола.

– Наконец-то я понял, что такое настоящие каникулы, – протянул он.

Филин невесело покосился на него:

– Может, объявим королевские каникулы и на этом успокоимся?..

Инго мотнул головой. Филин покачал головой и отпил сока – залпом, словно ему было очень жарко.

– Инго, когда вы отплываете? – тихо спросила Лиза.

– Сегодня вечером, – ответил Инго. – Только тс-с-с, – он поймал возмущенный взгляд Филина и развел руками:

– Попробуйте соврите волшебному слуху!

– И то правда, – крякнул придворный маг. – Ну, семейка… – он посмотрел на Лизу, то ли собираясь что-то сказать, то ли пытаясь внушить ей какую-то мысль, и Лиза даже заерзала от усердия, но так ничего и не поняла.

– Время еще есть, – утешил ее Инго. – Посидим на дорожку.

– Таль внизу неистовствует, – сообщил волшебник. – У Циннамона будет удар. Она его подозвала и говорит этак ласково-преласково: «Что, – говорит, – господин министр двора, шторы вы, конечно, не вычистили? Вот оставь вас после этого на двенадцать лет… Завтра же начинаю настоящую генеральную уборку». Тьфу…

– Я официально отдал корону Бабушке, – напомнил Инго. – Пусть делает что хочет, ладно, Филин? Все-таки человек опытный, сведущий.

– Не хочешь быть королем? – с печальной усмешкой спросил Филин. – А я вот всю жизнь не хотел быть придворным магом…

– А где все остальные? – спохватился Инго.

– Царапкин вот, – Лиза указала на полукруглое окно, на котором – с той стороны, разумеется, – действительно стоял бывший Царапкин, ныне Конрад, и с любопытством таращился на сбежавшую от церемоний троицу.

– Зачем ты такое затеял? – изумился Инго.

– На спор, – кратко ответствовал юный Конрад. – Что по карнизу весь дворец обойду. С одним сильфом поспорил.

– Эх, видела бы Надежда твои художества, – Филин покачал головой. – Да и нечестно получается, Константин, ты не весь дворец обходишь, а только эту башню…

– Ах так? Щас я тогда… – и Костя занес ногу над бездной, намереваясь эффектно обратиться в дракона на лету.

– Брось дурить, Царапкин, – велела Лиза. – Заходи лучше!

– Да не Царапкин я, Лизка, – привычно поправил ее Костя. – Левка! – крикнул он вниз. – Аствацатуров! Они тут что-то пьют! Без нас! – (Филин фыркнул в чашку и замахал рукой.) – Поднимайся!

– Теперь все в сборе, главное – больше никого не пускать, – пробормотал Филин, запирая дверь за Левушкой. И тут же на лестнице послышалось жалобное пыхтение и сопение. Лиза прислушалась. Так пыхтеть и сопеть может только тучная придворная дама, которая весь вечер налегала на пирожки и пирожные. А теперь ей, как видно, захотелось поговорить о добром старом времени, когда короли вели себя по-королевски и не прятались во время карнавала вместе с придворным магом.

– Ваше величество! Мейстер Филин! Ваше высочество! – дама деликатно побарабанила костяшками пальцев в дверь.

Инго прижал палец к губам, все замерли. Потоптавшись и попыхтев перед дверью еще немного, фрейлина ушла. Тревога улеглась, и сок выпили с полным удовольствием и без лишних церемоний. Костя, правда, попробовал канючить и жаловаться на то, что нет пирожков, но Лиза быстро его осадила:

– Костик, если тебе невмоготу, там, в зале, был еще жареный кабан. Дотащишь его сюда – он твой.

– Да я чего? Я ничего… – драконское возмущение как рукой сняло. Костя присел на край стола рядом с королем и тотчас заинтересовался толстой книгой, лежавшей в стопке сверху:

– Это еще что? Инструкция? – На обложке значилось «История всемирного драконства в сплетнях и анекдотах», а также изображался алый дракон, похищающий томную декольтированную деву. Дракон подпихивал деву себе на спину хвостом.

– Ой-ей-ей, недосмотр, – встревожился Инго и отобрал книгу. – Прости, Конрад. Если раньше времени все узнаешь, потом будет неинтересно. – И он решительно поставил том повыше на полку. Костя проводил книгу глазами.

– Инго, нам не пора? – тихо спросил Филин. Король глянул в окно на башенные часы и соскочил со стола. – Пора. Конрад, можно тебя на два слова?

Костя раздулся от важности раза в полтора. У Лизы на душе заскребли кошки, но виду она не подала.

– Ну? – блеснул очками Левушка, когда шаги на лестнице затихли.

– Придется все разведывать, – огорчилась Лиза. – Опять бегать…

– Проще сразу в гавань, – утешил ее Левушка. – Корабль всего один, не перепутаем. Встречаемся внизу через десять минут. Успеешь?

– Через двадцать! – взмолилась Лиза, понимая, что предстоит нешуточная борьба с платьем.

– Вот так всегда! – обиженно бурчал королевский дракон Конрад-младший, трусивший по главной галерее Дворца. – Спросили бы сразу, что ищете! А то развели секретность!

Филин и Инго за его спиной виновато переглянулись. И правда, битый час проторчали в королевской Сокровищнице, перерыли все сундуки, нашли даже знаменитый голубой бриллиант «Виктория» с кулак величиной, а спросить у звероящера с абсолютной памятью, не видел ли он где-нибудь темного агатового шара размером с крупный апельсин, не догадались. Догадался капитан Зильбер, и Костя аж взвился.

– В Сокровищнице нету, сто пудов, – с готовностью сообщил он. – И в прошлый раз тоже не было. Слу-ушайте, я же такую штуку наверху видел, зуб даю! После коронации – помните? – он глянул на Филина. – Мы еще в коридоре этом длиннющем тусовались. Там такие здоровские статуи были… Все каменные, даже тетка, у которой белки по волосам скачут, а у деда с котом – стеклянный шарик.

Статуй во дворце по коридорам пылилось без счета, но драконья память не подвела.

– Вот! – торжествующе объявил Костя, тыча пальцем в грозного старца с котом у ног. – Вон он ваш колобок в руке держит!

Зильбер, стуча деревянной ногой, устремился к статуе.

Послышался шорох, что-то мелькнуло, и маленькая темная фигурка, айкнув, юркнула в ближайшую дверь.

Шарик выпал из мраморной руки и со звоном покатился по полу. Инго охнул.

– Ничего, цел будет, – Зильбер нагнулся и подхватил шарик с пола. – Он самый…

– Догнать? – оживился Костя. Драконов хлебом не корми – дай помчаться в погоню.

– Пусть себе, – пожал плечами Филин. – Мало ли в Радинглене воришек.

– Мало, – отчеканил Инго. – Я им сказал, чтоб не смели.

Костя оглянулся через плечо, подбежал к той двери, за которой скрылся последний радингленский воришка, и решительно задвинул засов.

– Вот так! – громко и мстительно сказал он. – Пусть посидит, подумает о своем поведении.

– Может, он уже давно отдал швартовы, – предположил Зильбер.

– Ха! Там чулан, я помню. И дверь крепкая, дубовая!

– Главное, отпереть потом не забудь, – посоветовал Филин. – Не хватало еще мороки на нашу голову… – он не договорил.

А капитан Зильбер, зажав костыль под мышкой, бережно крутил шар так и сяк:

– Я же говорил – целехонек. Их на свете всего штук пять, не больше.

– Ну?! – удивился Костя, мгновенно забыв про запертого воришку. – Этот… раритет?

– В точности, – Зильбер приподнял шитую золотом треуголку. – Снимаю шляпу. Благодарствую, юный джентльмен. Без вас не нашли бы мы ничего и никуда бы не поплыли…

Филин хмыкнул.

Костя приосанился.

– Теперь можно и в гавань, – серьезно сказал Инго. – Только вот… – он критически оглядел себя. – Надо бы переодеться, а то узнают еще…