В Чехии борьба приближалась к развязке. Сословные представительства большинства габсбургских земель постановили объединиться в конфедерацию. Восстание в случае победы должно было, таким образом, привести не к отделению восставших земель от дунайской монархии Габсбургов, а к коренной ее перестройке на началах широкого самоуправления, причем королю предстояло сделаться чем-то вроде пожизненного выборного президента этой дворянской республики, весьма напоминающей Польское государство того времени. Новый государственный порядок, зафиксированный в торжественных актах конфедерации, обеспечивал феодальному дворянству полное преобладание. Предусматривалось, что король будет лишен возможности делать замечания по поводу решений сеймов и ландтагов и рассматривать жалобы крепостных на своих господ.
      Королю Фридриху Пфальцскому нелегко пришлось на новом престоле. Приехав из Пфальца, где давно установился самодержавный режим и правительство контролировало даже личную жизнь населения, он и его приближенные никак не могли привыкнуть к той роли, которую им приготовили чешские дворяне. Пришельцы из Пфальца нашли, что государственное хозяйство в Чехии крайне запущено, тогда как чешская знать сочла нового государя и его придворных людьми заносчивыми, не умеющими уважать местные порядки. Чешского языка они не знали, немецким - который был знаком многим чехам не пользовались, так как при пфальцском дворе в обиходе был французский язык.
      То и дело возникали трения. Придворный духовник Фридриха Скультетус начал уничтожать в пражских церквах изображения святых. Многие чехи были возмущены. Появились песенки, высмеивающие нового чешского короля, распространилось насмешливое прозвище Фридриха "Зимний король", пророчащее, что ему предстоит процарствовать только одну зиму.
      Военное положение чехов в конце 1619 г. несколько улучшилось. Трансильванский князь Габор Бетлен задумал воспользоваться затруднениями Габсбургов, чтобы отобрать принадлежащую им часть Венгрии. Он неожиданно перешел крупными силами границу, угрожая Вене. Венгерское дворянство, протестантское в своем большинстве, восстало в поддержку Бетлена, а Бюкуа пришлось отступать из Чехии и вести оборонительные бои на подступах к Вене против объединенных чешских и венгерских войск.
      Эти неудачи Габсбурги с избытком компенсировали дипломатическими успехами. За избранием Фердинанда на императорский трон последовали новые победы: Бавария и Саксония обещали принять участие в подавлении чешского восстания. За это Максимилиану Баварскому были обещаны владения Фридриха V и его курфюршеский сан, право оккупировать Верхнюю Австрию, пока Бавария не получит возмещения военных издержек. Курфюрсту Саксонскому император обещал отдать на таких же условиях в залог Силезию и Лужицу (Лузацию). Курфюрст получал также моральное удовлетворение, отомстив чешским сословиям, пренебрегшим его кандидатурой при выборах короля, и погубив пфальцграфа, который отобрал у него роль традиционного предводителя протестантов.
      Таким образом, два сильных германских княжества были готовы поддержать императора. Особенно ценной являлась помощь Максимилиана Баварского, предводителя Католической лиги.
      Польский король разрешил Габсбургам навербовать в Польше войска для вторжения на территорию повстанцев с тыла.
      Религиозные чувства польской шляхты, насчитывавшей в своем составе в те времена много протестантов и православных, не играли решающей роли в ее отношении к восстанию против Габсбургов. Часть шляхты, стремившаяся к ограничению власти польского короля, сочувствовала повстанцам, сторонники же укрепления королевской власти симпатизировали Габсбургам. Существенное значение имели и традиции борьбы с общим врагом - турками. Габсбургов поддержала разбойная шляхта, участвовавшая в интервенции в Русское государство, отвыкшая от мирных занятий и оказавшаяся после заключения Деулинского перемирия 1617 г. между Россией и Польшей временно без дела. С навербованными таким образом отрядами венгерский магнат враг Бетлена Другет Гомонаи вторгся из Польши в тыл Бетлену и еще осенью 1619 г. заставил его отойти от Вены.
      Испания прислала Фердинанду 7000 неаполитанских солдат, удвоил свою субсидию папа, раскошелились Тоскана и Генуя. В целом, более чем 100000 человек должны были с нескольких сторон вторгнуться на территорию повстанцев.
      Среди союзников Чехии, напротив, усиливался разброд. Англия, Голландия ограничили свою помощь посылкой трех полков пехоты и конницы, что не составило и трети от того, что Фердинанду II дала одна Испания. Английский король Иаков I носился с планами союза с Испанией, он хотел женить сына на испанской принцессе, мечтал о разделе независимых Нидерландов между Англией и Испанией. Пренебрегая пожеланиями английской буржуазии, настаивавшей на оказании помощи врагам Испании, Иаков уклонился от поддержки евангелических союзников. Франция также добивалась соглашения между католиками и протестантами Германии; страна после смерти Генриха IV находилась во власти внутренних неурядиц, мятежей и гражданских войн.
      Здесь считали, что немецкие и чешские протестанты - естественные союзники бунтующих французских гугенотов. Правительство чувствовало свою слабость, колебалось и не желало, чтобы вблизи французских границ разгорелся новый конфликт, который неизбежно затронул бы интересы неподготовленной к решительным действиям Франции.
      Активность третьего союзника Унии - Голландской республики - была парализована борьбой штатгалтера Морица Оранского с республиканской буржуазной олигархией.
      Члены Унии были предоставлены самим себе. Их силы были недостаточны для вооруженной борьбы с Лигой и поддерживающей ее Испанией. Вооруженные силы Лиги (не считая испанцев) вдвое превосходили по численности войска Унии. Члены Унии предприняли шаг, дававший им некоторую отсрочку и, хотя бы слабую, надежду на спасение. В июле 1620 г. при посредничестве английских и французских представителей Уния заключила с Лигой в Ульме договор о ненападении.
      Теперь Максимилиан Баварский и главнокомандующий войсками Лиги граф Тилли смогли двинуть армию на восток. Баварский герцог сформировал свои вооруженные силы задолго до начала военных действий. В то время как большинству правителей того времени, желавших получить деньги на военные расходы, приходилось обращаться к представителям дворянства и горожан, в Баварии значительную часть налоговых сумм регулярно и без проволочек взимали чиновники герцога. Немалые деньги вносили и члены Лиги.
      Первый же удар привел к покорности дворянство Австрии. Тогда Тилли, объединившись с Бюкуа, направился против Чехии. Ему противостояла состоявшая из чешских, пфальцских и венгерских войск армия графа Ангальта, ближайшего доверенного лица короля Фридриха и фактического руководителя Унии. Ангальт начал отход в Моравию. Католические войска стали испытывать недостаток в провианте; трудности возрастали по мере удаления от Дуная. Преследование уклоняющегося от боя Ангальта могло занять много времени, между тем не так уж много оставалось до зимы с обычным тогда перерывом в военных действиях. К тому же французский и английский представители при императоре добивались мирного урегулирования, и если к их настояниям прибавились бы еще и военные неуспехи, то отказаться от переговоров с чехами было бы значительно труднее. Максимилиан принял решение идти на Прагу. В Ческе Будейовице объединенная католическая армия пополнилась действующими в этом районе войсками имперского генерала Балтазара де Маррадас и затем взяла штурмом Писек, вырезав все мужское население города. Саксонский курфюрст двинулся теперь в Лужицу и осадил в Будишине (Бауцен) генерала графа Егерндорфа, спешно присланного сюда Фридрихом.
      Наступление католической армии заставило Ангальта поспешить к Праге. Тилли стал тогда заходить западнее чешской столицы. Католики хотели быть поближе к Баварии, откуда поступали пополнения и снабжение. У Раковника, западнее Праги, Ангальт укрепился на пути вражеских войск и отразил попытки сбить его с занимаемых позиций. Тилли быстро отвел армию на некоторое расстояние и решительно устремился к Праге, обходя Ангальта. Протестантам пришлось поспешить кратчайшим путем к столице, наперерез врагу. Ночью обе армии прошли одна мимо другой, едва не столкнувшись. Произошел ряд схваток, в которых значительный урон понесли венгерские кавалеристы Ангальта.
      К Праге протестанты подошли раньше неприятеля и расположились на Белой горе, в нескольких километрах от столицы. Ангальт надеялся, что противник не решится атаковать сильную позицию, тем более, что католическая армия была измотана изнурительным походом. Действительно, среди ее командиров возникли разногласия. Мастер маневров Бюкуа предлагал новое обходное движение, чтобы еще раз заставить Ангальта покинуть свои позиции. Решительный Тилли настоял на немедленной атаке.
      Тилли и Бюкуа выстроили свои силы по системе, которую разработала в XVI веке испанская армия. Большие квадратные колонны пехоты ("баталии" или "терции") наступали тремя неровными рядами так, чтобы, когда первые терции завяжут бой, следующие за ними могли выбрать наиболее подходящее место для удара. Около половины пехотинцев в терциях были вооружены пиками, остальные - тяжелыми фитильными мушкетами на подставках. Пикинеры прикрывали себя неполными панцирями; мушкетеры, нуждавшиеся в большой свободе движений, не имели защитных доспехов, если не считать шлема. Пикинеров в то время использовали для отражения кавалерийских атак, так как стрелки слишком медленно перезаряжали свои мушкеты.
      Рядом с пехотой и позади нее располагалась кавалерия: закованные в железо кирасиры, с мечом и парой пистолетов каждый, легкая кавалерия - в нагрудниках и шлемах с аркебузами (карабинами) на ремне.
      Утром 8 ноября 1620 г. католические войска переправились по единственному мосту через речку, у подножья Белой горы, и начали развертывание. Монахи обходили ряды, раздавая причастие и принимая исповедь. Ангальт, человек начитанный и повидавший свет, решил применить тогда еще мало распространенную нидерландскую тактику, созданную знаменитым Морицем Оранским. Он построил войска небольшими и неглубокими колоннами, чтобы лучше использовать стрелков, которых в ротах было вдвое больше, чем пикинеров. Для свободы движений колонны находились на значительном расстоянии друг от друга. За первой линией колонн выстроились еще две, чтобы подоспеть на помощь в случае прорыва противника в интервалы первой линии. Большинство офицеров считало нововведения Ангальта неудачными и несвоевременными.
      Старый испанский боевой порядок был хорош своей простотой, нидерландская же тактика требовала четкого выполнения сложных перестроений в ходе боя и предварительной подготовки солдат и командиров.
      Некоторые офицеры предлагали Ангальту контратаковать и опрокинуть переправляющиеся части прежде, чем через мост пройдет вся вражеская армия. Ангальт не решился менять план боя на ходу.
      Правое крыло католиков, которым командовал Бюкуа, с криками "Санта Мария!" начало подниматься по отлогому скату Белой горы. Завязались первые стычки: чешские пехотные части были смяты, но рейтары под предводительством Ангальта Младшего, сына главнокомандующего, смелой атакой разгромили конницу и одну пехотную колонну имперцев. Тилли прислал с левого фланга своих кавалеристов, которые заставили рейтаров Ангальта Младшего отступить, а самого его, раненного, захватили в плен. Находившиеся сзади чешских рейтаров венгры решили, что битва проиграна. Они еще не пришли в себя после неудачной ночной схватки, а при виде мчащихся во весь опор казаков и поляков - с уздой в зубах и по сабле в каждой руке - венгерская конница, составлявшая четвертую часть протестантской армии, обратилась в паническое бегство. Между тем все новые и новые колонны католических войск взбегали на Белую гору и вступали в сражение.
      Уверенность в победе и близком окончании тяжелой кампании окрыляла католиков. Среди них выделялся отвагой двадцатишестилетний подполковник Паппенгейм. Образованный человек (он закончил два университета, объездил Нидерланды, Францию, Испанию и Италию), Паппенгейм не захотел продолжать успешно начатую карьеру в бюрократических канцеляриях Габсбургов и при первой же возможности сменил перо на меч. Только шесть лет, как он перешел из протестантской веры в католичество, и с тех пор старался превзойти всех в благочестивом рвении. Перед битвой Паппенгейм дал обет деве Марии получить столько ран, сколько лет он пребывал в ереси, и многим во время боя казалось, что он заботится не столько о победе, сколько о выполнении обещания.
      Протестантами начало овладевать смятение. Ангальт, этот "салонный генерал", по характеристике Маркса, не справился с управлением своей многоязычной армии. Взаимодействия частей не получилось; небольшие, оторванные друг от друга колонны не устояли против натиска вражеских терций. Началось повальное бегство. Лишь один отряд моравской пехоты пикинеры и мушкетеры, - прижатый к ограде большого парка на вершине Белой горы, упорно защищался и отбил атаку кавалерии. С большим трудом неаполитанской пехоте удалось прорваться через живую стену моравских пикинеров. Пощады не было никому. Несколько сот чешских солдат, находившихся за оградой внутри парка, даже не знали о стойком сопротивлении мораван и не только не пришли им на помощь, но и не позаботились о собственном спасении. Они оставались в парке до тех пор, пока сюда не ворвались озверевшие враги и истребили всех, кого обнаружили.
      До 1600 трупов протестантских солдат и офицеров было собрано на поле боя. Многие утонули в холодной ноябрьской воде, пытаясь переправиться на другой берег Влтавы. Под грудой убитых нашли бесчувственного Паппенгейма. Обет, данный им перед Белогорским сражением, был выполнен с избытком.
      В чисто военном отношении у протестантов еще не все было потеряно. Война показала, что даже небольшие силы могут длительное время выдерживать осаду численно превосходящего противника. Если бы Прага решилась на борьбу, католические войска, потерявшие от невзгод осеннего похода более половины состава, оказались бы в разгар зимы в разоренной и враждебной стране на краю гибели. Даже после занятия Праги неприятелем борьбу могли бы продолжать войска, расположенные на западе и юге Чехии - в районах Пльзеня и Табора. Кроме того в руках сторонников короля Фридриха оставались еще Моравия и Силезия. Значительное подкрепление (8000 солдат), посланное с Бетленом, находилось в 20 милях от чешской столицы.
      Но дворяне и бюргеры Чехии потеряли веру в победу и волю к борьбе. Многие из них еще до Белогорской битвы прятали деньги и сторонились всякой деятельности, которая могла бы быть истолкована как содействие королю Фридриху. Группа влиятельных горожан из Старого города Праги, включавшая депутатов сейма, готовилась захватить столицу изнутри и открыть ворота католическим войскам.
      Еще тяжелее была для чешских руководителей обстановка в деревне. На юге, где крестьяне в первые месяцы войны поднимались на борьбу с вторгшимися императорскими войсками, они вскоре убедились, что свои, чешские, солдаты (в значительной мере наемники немецкого, венгерского и нидерландского происхождения), вечно недополучавшие жалованья и нуждавшиеся в самом необходимом, грабят, жгут и насилуют ничуть не меньше чужих, католических, ландскнехтов. "Паны дерутся, а у холопов чубы трясутся",говорили в Чехии. В самом деле, когда ссорятся и дерутся паны, волосы подставляют бедные подданные.
      Крестьяне понимали, что дворянские руководители национального движения намерены после своей победы усилить крепостное право. Незадолго до Белогорской битвы крестьяне южной Чехии, из-под Табора и других мест организовались в многотысячные отряды с пушками и знаменами и предложили чешскому правительству свою помощь в защите страны, если будет обещана отмена крепостной зависимости. Граф Чернембль, вождь австрийских протестантов и человек республиканских убеждений, бежавший от войск Лиги в Чехию, советовал принять эти предложения и поднять массы простого народа на борьбу с врагом, с ним не согласились: чешское дворянство не желало для защиты родины поступаться своими привилегиями.
      В северной Чехии, где было много владений католических магнатов сторонников императора, крестьяне восставали против своих господ, надеясь на содействие со стороны руководителей национального движения. Однако пражское правительство при помощи своих комиссаров усмиряло подобные выступления, не останавливаясь перед применением вооруженной силы. Когда сюда пришли католические войска, разочарованные крестьяне в большей части остались пассивны.
      В ряде мест среди крестьян распространился слух (впоследствии, конечно, не оправдавшийся), что император собирается уничтожить крепостное право. На западе страны тысячи крестьян брались за оружие. Еще в 1619 г. они сотнями истребляли солдат Мансфельда, а в 1620 - жгли дворянские усадьбы и вместе с подошедшими католическими войсками штурмовали города, сражались с отступающими протестантами.
      По территории Чехии, Моравии и Силезии носились разбойничьи шайки казаков, вторгавшиеся в течение всего 1620 г. из Польши. Это были "лисовчики", еще недавно опустошавшие под предводительством Александра Лисовского Русское государство. Бесчинства казаков превзошли все, что населению земель чешской короны привелось испытать от солдат. Командированная для борьбы с "лисовчиками" легкая венгерская конница состояла из таких же разбойных элементов - гайдуков. Казаки и гайдуки сделали жизнь в провинции столь невыносимой, что по мелким городам и местечкам приходилось размещать по десятку-два мушкетеров для охраны жителей.
      Белогорское поражение отняло последние остатки мужества у чешских повстанцев. Король Фридрих, Ангальт, Турн и ряд других руководителей бежали за границу, большинство предпочло сдаться на милость победителя.
      Фердинанд II, как настоящий религиозный фанатик, отдающий во всем предпочтение делам веры, решил, было, на первых же порах сделать переход в католичество условием помилования участников восстания. Это намерение вызвало замешательство и возмущение в его окружении. Императору разъяснили, что в первую очередь необходимы не обращения в католическую веру, а казни и конфискации, которым следует подвергнуть и католиков, участвовавших в восстании.
      Репрессии превзошли все ожидания чехов. Накопившаяся ненависть, жажда мести и фанатизм сыграли свою роль. Холодный расчет требовал того же: непосильное для казны бремя военных долгов можно было облегчить только за счет мятежных чехов.
      Специально назначенному суду было предписано привлечь к ответственности всех, кто "во время минувшего мятежа занимал какие-либо военные, гражданские, придворные или административные должности, выполнял какие-либо поручения, приносил присягу конфедерации или подписал ее, присутствовал на собраниях мятежников и одобрял их решения, произносил оскорбительные или уничижительные речи об императоре и династии Габсбургов и участвовал в восстании каким-либо другим способом". Разумеется, среди чешских дворян нашлось не много таких, кто не скомпрометировал себя ни одним из перечисленных проступков.
      21 июля 1621 г. в Праге состоялась казнь 27 руководителей восстания. Солдаты Альбрехта Валленштейна обеспечивали порядок в городе. Осужденные протестанты отвергли назойливые домогательства иезуитов о переходе перед смертью в католичество. (Надо сказать, что среди казненных был католик комендант пражского кремля Дивиш Чернин.) Особенно жестоким мучениям подвергли ректора Пражского университета крупного ученого - хирурга Яна Есенского. Во время восстания он выполнял разные дипломатические поручения директории и короля Фридриха. За это ему вырезали язык, затем отрубили голову и четвертовали тело. Другие осужденные были обезглавлены или повешены.
      Большинство чешского дворянства лишилось своих поместий, которые были пущены в распродажу.
      Деньги нужны были государству немедленно, и потому решили продавать по дешевке, лишь бы скорее получить звонкую монету. Члены комиссии по конфискации и продаже имущества мятежников широко использовали возможность обогатиться. Беззастенчивые дельцы, среди них был и наместник императора в Чехии, злоупотребляя своим служебным положением и обворовывая государство, проводили в качестве представителей государства оценку конфискованных поместий (как правило, заниженную), затем как частные лица вносили в казну деньги и переписывали поместья на свое имя. Обширные территории с сотнями деревень и городов приобретались за десятую часть своей обычной стоимости. Среди особенно обогатившихся были и уже знакомые нам Славата, Мартиниц, Валленштейн, Бюкуа и Маррадас. Когда распродажа конфискованного в Чехии и Моравии имущества закончилась, в казне было так же пусто, как и накануне победы над чехами.
      Тяжело поплатился за неудачу дворянского восстания чешский народ: крестьяне и горожане. Разоряемые военными действиями, они должны были выплачивать контрибуции на содержание имперских войск. Проходившие деревней солдаты обычно забирали все, что попадалось на глаза. Новые помещики из императорских чиновников и офицеров оказались еще более жестокими и неумолимыми эксплуататорами, чем изгнанные чешские дворяне. К тому же, у прежних господ не было такой вооруженной силы для подавления крестьянского сопротивления, какая имелась теперь под рукой у новых хозяев. Если до Тридцатилетней войны крестьянин проводил на барщине дней 5-10 в году, то к середине XVII в. не редкостью стала барщина в три и более дня в неделю.
      Протестантская религия была окончательно запрещена. Национальная чешская культура вытеснялась и заменялась немецкой, чешские книги сжигались, употребление чешского языка в правительственных учреждениях становилось подозрительным.
      Чешская интеллигенция, в том числе всемирно известный педагог и философ Ян Амос Коменский, историк Павел Скала, публицист Павел Странский и многие другие, бежала из страны. Искоренялось все, что могло напомнить народу о былой независимости Чехии. Чешский народ назвал это время "эпохой тьмы". Когда-то одна из самых выдающихся стран Европы, Чехия превратилась в захолустье, в провинцию Австрийского государства.
      Глава IV
      ПЛАМЯ ОХВАТЫВАЕТ ГЕРМАНИЮ
      Восстание в Чехии и в Австрии было подавлено, но война не только не прекратилась, а напротив, охватила новые территории. Прорвалось слишком много противоречий, слишком многие католические государи решили, что нельзя упустить момента, столь благоприятного для сведения всех старых счетов с протестантами.
      Приближался срок окончания перемирия в Нидерландах, и испанское правительство полагало, что пришло время снова взяться за голландских мятежников. Предъявленные Генеральным штатам семи отложившихся провинций условия (отказ от торговли в Америке и на Индийском океане, открытие устья Шельды для прохода судов в Антверпен, свобода католической религии на территории семи провинций) были совершенно неприемлемы для голландской буржуазии. Возобновление войны в Нидерландах стало неизбежностью.
      Дополнительным очагом военной опасности был район Граубюндена и Вальтеллины в Альпах. Воинственные горцы, населявшие Граубюнден, охотно нанимались на военную службу к иностранным державам. Хорошие солдаты, как и все швейцарские горцы, они ценились в армиях Европы. Граубюнденцы были протестантами.
      Граубюнденцы или "гризоны" ("серые") держали под своей деспотической властью Вальтеллину, плодородную долину, густо населенную чуждыми им по языку и религии итальянцами. Верхушка "серых" нещадно эксплуатировала жителей Вальтеллины, тем более, что скудность природных условий самого Граубюндена и воинственное свободолюбие его населения ограничивали возможности обогащения в родных селениях. Фанатичные и властолюбивые пасторы заранее одобряли любое насилие над католиками Вальтеллины.
      Через Граубюнден и Вальтеллину шел путь из Италии в Австрию, который Габсбурги желали получить в свои руки, особенно накануне возобновления войны в Нидерландах. Владея этим районом, можно было также контролировать сухопутные связи Венеции с другими врагами Габсбургов, в первую очередь с Францией и Савойей.
      Верхушка "серых" была весьма податлива на денежные взятки со стороны великих держав, соперничавших за влияние в этом важном районе. Борьба среди "серых" между сторонниками Испании и Франции в начале XVII в. не раз превращалась в вооруженный конфликт.
      Обстановкой воспользовались католики Вальтеллины. Во главе недовольных стала местная католическая знать, договорившаяся с испанским вице-королем в Милане. Восстание вспыхнуло 19 июля 1621 г. Всех "серых" убивали на месте. Более 600 человек, главным образом чиновников, погибло во время этой резни ("Вельтлинер морд"). С помощью испанцев вальтеллинцы отразили все попытки "серых" восстановить свое господство, а на следующий год в Граубюнден вторглись с двух сторон имперские и испанские войска, поделившие его между собой. Теперь Габсбургам был обеспечен проход через Альпы.
      Испания, оказавшая такую могущественную поддержку Фердинанду против повстанцев, сочла также момент удобным, чтобы под предлогом восстановления власти императора в Нижнем Пфальце обеспечить себе коридор между Нидерландами и Италией. Осенью 1620 г., когда войска Тилли и Бюкуа еще только подходили к Праге, Амброзио Спинола с 25 000 испанских солдат обрушился на рейнские владения Фридриха V. На членов Унии это подействовало самым удручающим образом: они убедились, что в Ульме их безжалостно провели. После первых же робких попыток оказать Спиноле вооруженное сопротивление они окончательно пали духом и предоставили Пфальц в распоряжение испанцев. После всего этого, в январе 1623 г., император торжественным актом отнял у Фридриха V курфюршеский сан, передав его Максимилиану Баварскому, и лишил "Зимнего короля" всех владений. Верхний Пфальц отходил к Баварии, а Нижний, или Рейнский, Пфальц от имени императора удерживали испанцы.
      Князья встревожились. Они возмущались тем, что император так просто распорядился судьбой древней и видной владетельной семьи. Даже католическим князьям стало не по себе. Ущемить протестантских князей под тем или иным благовидным предлогом, обобрать, ослабить - это куда бы ни шло, но изгнать князя как собаку- это чересчур. Стало быть, Фердинанд II перестал считаться с правами князей и пошел по пути нарушения законов и обычаев Империи. Не думает ли он превратить князей из государей в своих подчиненных?
      Испанское правительство высказало свое неодобрение: оно совсем не хотело усиления Баварии, которая играла двусмысленную роль в испано-французской борьбе. Испанский посол красноречиво отсутствовал во время торжества передачи Максимилиану курфюршеского сана.
      Пфальцграф Фридрих, которому теперь нечего было терять, убеждал князей объединиться для защиты "исконной германской свободы" (т. е. привилегий князей). Голландская республика, с 1621 г., по истечении срока перемирия, оказавшаяся в войне с Испанией, представила Фридриху убежище и денежную помощь. Постепенно менял свое отношение к событиям в Священной Римской империи и английский король. Английский парламент потребовал от Иакова действенной помощи Пфальцу и предложил деньги для этой цели. Рассерженный таким вмешательством в его дела, английский король распустил парламент, но войска в Германию для защиты Пфальца все-таки отправил. Их численность, однако, была слишком незначительна, чтобы изменить ход военных действий.
      Борьба на Рейне разгорелась с осени 1621 г., когда сюда пробился из Чехии Мансфельд. Он не последовал примеру чешских повстанцев, капитулировавших перед войсками императора и Лиги. Дело заключалось не в преданности Мансфельда протестантизму. Как раз накануне Белогорской битвы он вел подозрительные переговоры с Бюкуа, предполагая перейти на сторону католиков. Убедившись, что император не нуждается в его услугах, Мансфельд решил не распускать свои войска. Что же из того, что более не существовало правительства, которому он служил! Мансфельд служил сам себе, он хотел быть сильным и нужным человеком.
      Он долго сражался против Тилли в Чехии, и некоторые крепости перешли в руки католиков лишь через год и два после Белой горы. А когда Мансфельд пришел на Рейн, воспрянувшие духом протестанты взялись за оружие. Испанцам, а также подоспевшему вслед за Мансфельдом из Чехии Тилли временами приходилось туго.
      Среди протестантских военачальников вскоре обратил на себя внимание младший брат герцога Брауншвейгского, 20-летний Христиан, занимавший должность администратора епископства Гальберштадтского, где он постоянно ссорился из-за доходов с канониками. Он любил отчаянные приключения так же сильно, как ненавидел католическое духовенство. Влюбленный в жену пфальцграфа Фридриха V, Христиан объявил себя ее рыцарем, прикрепил к шлему перчатку своей дамы и провозгласил девиз: "Все для бога и для нее!" Другой его девиз гласил: "Друг бога и враг попов!"
      Отряды Христиана Гальберштадтского нещадно грабили церкви и монастыри на северо-западе Германии, и сам "епископ", приказав однажды начеканить денег из серебряных статуй апостолов, острил, что теперь апостолы разойдутся по свету на пользу обращения язычников, т. е. католиков, в истинную веру. Опрометчивая, безрассудная смелость не сочеталась у Христиана с полководческим талантом, и он неоднократно терпел поражения от Тилли. В сражении у Гехста Христиан отверг совет уклониться от боя с превосходящими силами противника и соединиться предварительно с Мансфельдом. "Это не по-рыцарски,- убегать от врага",- заявил молодой полководец и бросил войска в атаку. Через несколько часов большая часть его армии была уничтожена.
      Мансфельд, Христиан Гальберштадский и им подобные военачальники придали новый характер военным действиям. Чем больше крестьян и ремесленников, подмастерьев и батраков, теряя всякую возможность добыть пропитание мирным трудом, уходило из разоренных городов и деревень куда глаза глядят, тем легче было авантюристам-военачальникам набирать войска, готовые идти в огонь и воду лишь за хорошее жалованье. Главной задачей протестантские полководцы ставили не защиту или захват определенной территории, а сохранение и увеличение своих войск. И если во время боев в Чехии не удавалось оградить население от грабежей солдатчины, то теперь и не стремились к этому. То, что в 1618-1620 гг. рассматривалось как зло, с которым невозможно бороться, превратилось теперь в принцип, в нормальную систему самоснабжения войск, не имеющих помощи государства. Крупные князья и большие города еще могли как-то отстоять свои владения от нашествия двуногой саранчи, но население мелких княжеств, аббатств, епископств разорялось дотла.