Глава 13

После случившегося со мной нервного срыва я долго не мог прийти в себя. Но при Марии не показывал виду, крепился, как только мог. Прошло около недели с нашего памятного свидания, и в Москву вернулись Мишка с Гариком. Церемония их знакомства с Качаловой слегка отвлекла меня от грустных мыслей.

А тут еще грянула сенсация мирового масштаба. Подразделение американского 5-го флота в Персидском заливе было почти полностью уничтожено двумя неизвестными самолетами. Уцелело только несколько вспомогательных кораблей.

Сообщения прессы пестрели прилагательными с приставкой «не». Неслыханная наглость нападавших. Невиданные способы ведения боя. Абсолютно не знакомое ни одному военному специалисту вооружение. Непонятное ожесточение атакующей стороны – после того как у самолетов кончились ракеты, пилоты начали обстреливать корабли из пушек с бреющего полета. И только когда бой перешел в ближний, бомбардировщики удалось сбить. Один из летчиков, сильно обгоревший и контуженный, попал в плен. По телевизионным каналам несколько раз мелькнули кадры любительской съемки какого-то моряка, на которых были видны загадочные летательные аппараты, крылом обратной стреловидности напоминающие русский «Су-47» «Беркут», но гораздо более тяжелые и мощные, с полностью отсутствующей внешней подвеской – все оружие скрывалось внутри корпуса. А еще по телевизору часто показывали фото захваченного человека, вполне европейской наружности. На какие-либо вопросы пленный отвечать отказывался.

Мария сумела хорошо воспользоваться предоставленным ей карт-бланшем. И буквально на следующий день после приезда моих друзей Маша порадовала нас аналитической запиской.

Год: 1606.

Событие: Свержение Лжедмитрия I.

Цель вмешательства: недопущение свержения и убийства Лжедмитрия.

Последствия вмешательства: гражданская война, названная современниками «Смутное время», будет пресечена в зародыше.

Метод вмешательства: подавление мятежа Василия Шуйского 17 мая 1606 года.

Способ осуществления: вступление в войско Лжедмитрия I в марте – апреле 1605 года, заблаговременная инфильтрация в ближнее окружение царя под видом иностранных наемников, формирование из наемников и(или) русских добровольцев надежного полноценного подразделения численностью до батальона, обучение солдат владению огнестрельным оружием (рекомендуется использовать кремневые мушкеты со штыками), в ночь с 16 на 17 мая 1606 года занять ключевые позиции в городе и Кремле, в случае выступления Шуйского организовать сопротивление лояльных царю частей, постараться обеспечить физическое уничтожение заговорщиков.

Вероятность успеха: 95 %.

Первым не выдержал Горыныч:

– Ты что же, предлагаешь самозванцу Гришке Отрепьеву помогать? Да он же Москву полякам сдал! Если уж пресекать гражданскую войну, то помогать следует Минину с Пожарским. А этот самозванец даже нормальных похорон не удостоился! Насколько мне помнится, его прахом выстрелили из пушки!

– Игорь, – подозрительно ласковым голосом начала Маша, – если ты в истории не рубишь, получая информацию об этом периоде из фильма Хотиненко[27], то и не лезь в спор с профессионалом! Москву полякам гетмана Жолкевского сдали семеро бояр, одно из правительств России Смутного времени, Минин с Пожарским явились с ополчением только в 1612 году, а из пушки стреляли Лжедмитрием Вторым[28].

– Ни фига себе, а сколько всего было Лжедмитриев? – спросил смущенный такой отповедью Игорь.

– Четверо, – продолжила Маша, – и, кстати, именно царь Дмитрий менее всего подходил под определение «самозванец». Во-первых, никакой это не Гришка Отрепьев. Отрепьеву в то время было больше сорока лет, а Дмитрий был молодым человеком, около двадцати пяти лет. К тому же Гришка был в Москве личностью известной, и перепутать с царем его никак не могли. А выдумки, что Отрепьев и Дмитрий одно лицо, были запущены братьями Шуйскими уже после убийства молодого царя.

– Вот как! – только и сумел выдавить Гарик, раздавленный «железными» доводами.

– Во-вторых, даже если бы Дмитрий действительно был самозванцем, он за неполный год принял гораздо больше полезных для страны и населения законов, чем его предшественники Иван Грозный и Борис Годунов! Прежде всего Дмитрий объявил свободу торговли, промыслов и ремесел, сняв все прежние ограничения. А вслед за тем отменил притеснения тем, кто хотел выехать из России, въехать в нее или свободно передвигаться по стране. Для крестьян он ввел новый закон о холопстве, отменяющий передачу холопа по наследству преемникам старого хозяина. Дворянам вернули именья, отобранные еще Грозным. Служилым людям вдвое увеличили жалованье. Судопроизводство стало бесплатным. В Россию стали во множестве приглашать иностранцев, владеющих профессиями, необходимыми в Московском государстве.

– Я про это даже и не слышал, – сказал я, – в школе о правлении Лжедмитрия Первого говорилось в двух строчках, мол, тогда-то пришел, тогда-то свергнут разъяренными москвичами. Насколько я помню, Тушинскому Вору отведено гораздо больше места в учебниках.

– Вот-вот, а ведь именно Дмитрий первым стал строить планы покорения Крыма. Началось ускоренное производство оружия, устраивались маневры, но со смертью молодого царя эти замыслы пришлось отложить на добрых восемьдесят лет, как, впрочем, и дипломатическое сближение с западноевропейскими странами, о чем всерьез думал Дмитрий.

– А как быть с мнением о том, что Лжедмитрий восшествовал на престол с помощью поляков, которым и обещал половину России? Да и женился он на католичке Мнишек, – вставил слово Мишка.

– Важны не обещания, а их исполнение. Что касается «продажи Руси полякам» и «уничтожения православной веры» – ни малейших следов подобных предприятий не смогли отыскать и самые ярые враги Дмитрия. Наоборот, все современники свидетельствуют о том, что Дмитрий собирался царствовать всерьез и надолго, не уступая и пяди земли былым «покровителям». Очень быстро в Москву приехал польский посол Гонсевский, официально – чтобы поздравить царя с восшествием на престол, а неофициально – напомнить о данных Сигизмунду обязательствах. Бедняга посол получил, как выражались в старину, полный афронт. От каких бы то ни было территориальных уступок Дмитрий отказался, с простодушным видом разводя руками и уверяя, будто «недостаточно крепко сидит еще на царстве, чтобы принимать такие решения». Войну со Швецией, как ранее обещал королю, тоже не развязал, объясняя это теми же причинами. Более того, сам перешел в наступление, высказав сильнейшее неудовольствие тем, что король именует его «великим князем», и потребовал, чтобы впредь в официальных посланиях его именовали не иначе как императором. По строгим дипломатическим правилам того времени это означало, что московский царь требует от короля Сигизмунда признать Речь Посполитую стоящей на ступеньку ниже России. Примерно так же обстояло дело и с паном Мнишеком, возмечтавшим стать русским магнатом. Дмитрий щедро отсыпал ему денег, но вместо обещанных в полное владение Новгорода и Пскова показал кукиш с маслом, не пожаловал будущему тестю и паршивой деревушки. Нет уж, раздаривать свое царство Дмитрий отнюдь не собирался. А царская невеста Марина, которую Дмитрий, судя по всему, искренне любил, прибыв в Москву, вынуждена принять причастие по православному обряду, а в то время это много значило!

– Крутой парнишка, даром что самозванец! – похвалил Горыныч.

– То, что крут, тут ты прав, а вот то, что самозванец, это вряд ли, – продолжала Мария, – видите ли, ребята, в последнее время всплыло на свет несколько обстоятельств, которые позволяют точнее идентифицировать царя Дмитрия с царевичем Дмитрием. Конечно, Годунов не отдавал приказа на убийство царевича. Борис был чрезвычайно умным человеком и знал, что убийство Дмитрия только повредит ему. Но не было и случайной смерти. Мать царевича Марфа Нагая сумела переиграть Годунова и вывести сына из-под вечно висящей над ним угрозы.

– Да как же так? – не выдержал я. – Ведь Годунов назначил специальное расследование гибели царевича. В Углич приехала комиссия во главе с Василием Шуйским. Вердикт комиссии был однозначен – несчастный случай.

– Ну да, порезался ножиком во время эпилептического припадка! – саркастически проговорила Маша. – Комиссия и не могла доказать ничего другого, так как работала со специально подготовленными свидетелями. А все опасные для замысла царицы люди, в основном приставленные Годуновым, были либо выведены из строя заранее, либо погибли в день происшествия, в разгар спровоцированных Нагой беспорядков.

– А как же мертвый мальчик, официально опознанный как царевич? – не унимался я.

– Ты вспомни, кто участвовал в опознании! Мать и ближние бояре и слуги! Что им стоило заранее найти подходящего по возрасту и телосложению мальчишку и выдать за царевича.

– Так ведь они зарезать его должны, как же так, ведь невинный ребенок? – изумился Гарик.

– Нравы, Игорь, были такие, родных братьев резали и душили, что уж говорить о чужом ребенке. Наверняка какой-нибудь сиротка.

– Ладно, Машенька, все возражения по поводу кандидатуры снимаются, – подвел я итог прениям.

Исследования Марии показали, что эффективное воздействие на события новой истории требует затрат большого числа материальных ресурсов, при довольно низком проценте успеха. И наоборот – чем глубже погружение в пучину времен, тем легче изменять события. Именно поэтому Мария и предложила попробовать провести акции по удержанию на престолке перспективного самодержца «Лжедмитрия» Первого.

Но нас сильно смущала легитимность его власти, поэтому Мишка с Гариком отправились в Углич, чтобы на месте разобраться в событиях 1591 года. А я с Машей остался в Москве и занялся подготовкой к «выходу».

Для начала мы прошлись с «глазками» по историческому центру города, просматривая места предстоящих «боев». Мы стали свидетелями торжественного въезда «Лжедмитрия» в Москву, венчания на царство в Успенском соборе Кремля, а затем убийства молодого царя. Надо сказать, что мне паренек понравился. Даже то, как достойно он принял смерть, многое говорило о характере. Да, за такого самодержца не грех было вступиться, тем более что его преемник – Василий Шуйский был прямой противоположностью Дмитрию. Мерзкий оказался дядечка, с вечно бегающими глазками.

Ребята вернулись из командировки через четыре дня. За это время они с «глазками» успели исследовать отрезок от 1582 до 1591 года. Их данные наглядно доказывали – цесаревич выжил!

– Права оказалась Мария, подменили мальчика! – говорил Горыныч, комментируя видеозаписи. – Где-то за неделю до убийства. Вот смотрите, начало мая – это Дмитрий, а вот на этих кадрах, пятнадцатого мая – двойник! Действительно, очень похож, а издалека так и вообще не отличить! Всем посторонним было сообщено, что двенадцатого числа у царевича был приступ падучей. А вот пошла запись так называемого «несчастного случая»!

На экране было видно, как мальчик-двойник под присмотром сопровождающих возвращается из церкви. Затем экс-царица Марфа с братом отправились в трапезную обедать, а «царевич» с четырьмя мальчиками пошел во двор, поиграть в «ножички». Их сопровождали три няньки. Внезапно от ворот донесся какой-то звук, все присутствующие одновременно посмотрели в ту сторону.

– Отвлечение внимания, – прокомментировал Мишка.

В этот момент одна из нянек, сурового вида дама лет сорока, извлекла из складок сарафана узкий стилет и решительно вогнала его в горло пацану. Мальчишка судорожно схватился за рукоятку и упал. «У царевича приступ падучей!» – завизжала убийца. Присутствующие отступили на пару шагов. Самый старший из мальчиков побежал в терем, сообщить о происшествии. Когда тело «царевича» перевернули, несчастный ребенок уже не дышал. Дальше начались странности – выскочившая Нагая, вместо того чтобы броситься к «сыну», схватила какой-то дрын и заехала по голове одной из нянек (но не убийце!). «Сука, это твой выблядок Оська зарезал Дмитрия!» – заорала царица.

– Вот этой фигни мы не поняли! – честно признался Гарик, останавливая изображение. – Кто эта женщина, за что она получила по башке от царицы, что за Оська и почему обвинили именно их?

– Скорее всего это Василиса Волохова, агент годуновского резидента Битяговского, – пояснила Маша. – Она или ее сын Осип могли заметить подмену. Вот от них и предпочли избавиться по горячим следам.

– Ладно, едем дальше, – сказал Горыныч, запуская запись, – на шум сбежался народ, около сотни человек, но этого Марфе показалось мало, и она приказала ударить в набат. Науськанные царицей, горожане бросились громить дом царского представителя, дьяка Михаила Битяговского. Побили не только его, а и всю свиту и родственников. Всего погибло…

– Пятнадцать человек, – подхватила Машенька, – и последним убитым в результате учиненного Нагой самосуда оказался тот самый Осип Волохов. Его даже вытащили из церкви, в которой он пытался укрыться.

– Точно, все так и было, ты как будто присутствовала при этом, – сказал Мишка, – беспорядки продолжались до самого вечера. Видимо, во время них «партия Дмитрия» ликвидировала всех свидетелей. Концы в воду!

– Эта ситуация понятна! – подытожил я. – Теперь надо сравнить личности Дмитрия-маленького и Дмитрия-большого. Бэдмен, готовь программу для идентификации!

Через полчаса, сравнив по нашим видеозаписям изображения юного царевича и человека, известного как Лжедмитрий Первый, мы убедились – это один и тот же человек!

– Выходит, что самозванец оказался вовсе не самозванцем! – сделал вывод я. – Ну что, мужики, поможем первому российскому императору удержаться на престоле?

– Помогать всем униженным и оскорбленным, слабоумным и умалишенным – наша прямая обязанность! – отшутился Гарик.

– Вопросов нет, Серега, беремся за дело! – просто сказал Мишка.

Глава 14

В начале февраля 1605 года мы втроем подъезжали к небольшому городу-крепости Путивлю, где в тот момент отсиживался Дмитрий, потерпевший в конце января поражение под Добрыничами. Я и Гарик двигались верхом, а Мишка правил повозкой, груженной оружием и боеприпасами. Момент для инфильтрации был выбран наиболее удачный. После военной неудачи и дезертирства некоторой части войска, в основном поляков, будущий царь должен испытывать недостаток добровольцев. А до массового перехода бояр под знамя «самозванца» было еще несколько месяцев.

Подготовка к этой акции заняла несколько месяцев. Пришлось покупать коней, а породистые верховые лошади равнялись по стоимости легковому автомобилю среднего класса. Затем нам пришлось заказывать у мастеров-реконструкторов аутентичную одежду, оружие, доспехи и сбрую для лошадей. Доспехи представляли собой наборы из кольчуги, наплечников, нагрудников, поножей, наручей и шлемов. Внешний вид доспехов полностью соответствовал эпохе, но материалом служил дорогой титановый сплав. И эти наборы обошлись нам дороже новенького «Мерседеса» каждый. Такой же комплект, но с улучшенной отделкой, мы везли в подарок Дмитрию.

Подготовка оружия заняла отдельное место. С огнестрельным дело решилось достаточно быстро – для скрытого ношения были выбраны проверенные пистолеты Стечкина, а для открытого – 7,62 мм охотничьи винтовки «Манлихер» образца 2002 года, с богатой серебряной отделкой. Холодное оружие нам изготовил известный в узких кругах кузнец. Проверка на месте показала, что предложенные им сабли, ножи и кинжалы не только представляют известную художественную и эстетическую ценность, но действительно изготовлены из стали, не уступающей в качестве дамасской.

Программу подготовки завершил набег в 1830 год, на Московские оружейные склады Замосковоречья, откуда мы вывезли несколько сотен прекрасных егерских кремневых штуцеров, кавалерийских пистолетов, а также пару центнеров черного пороха. Но с собой в 1605 год пришлось взять только двести карабинов, сотню пистолетов да четыре ящика гранат «Ф-1», больше не влезло в повозку.

Целым караваном, состоящим из нескольких грузовиков, включая лошадиный фургон, мы отправились на юг, справедливо рассудив, что добираться до нужного места лучше по асфальту. Подобравшись как можно ближе к Путивлю, мы совершили переход в семнадцатый век и успели добраться до пункта назначения за один световой день. «Окно» свернули с нашей стороны, Маша осталась в «базовой» реальности.

– Кого там черт несет? – проорал смутно видимый в ранних зимних сумерках часовой со стены.

– Желаем вступить в войско государя! – зычно провозгласил Игорь.

Обветшавшие ворота медленно распахнулись, немилосердно скрипя несмазанными петлями. Мы пересекли обледенелый деревянный мостик надо рвом и въехали в крепость. Группа встречающих состояла из нескольких городовых стрельцов и десятка казаков. Встреча была подготовлена грамотно! Казаки стояли в первом ряду, слегка наклонив в нашу сторону длинные древки упертых в землю пик. А стрельцы с легкими пищалями разместились поодаль. Судя по дымящимся фитилям, они были готовы в любой момент начинить нас свинцовыми шариками.

– Кто такие? – задал вопрос выступивший вперед рослый мужик с длинными заиндевелыми усами, судя по дорогой одежде и отделанной золотом сабле, старшина казаков.

– Мы дворяне из Англии, желаем вступить в войско царя Дмитрия! – ответил Гарик, стараясь не делать резких движений.

– Ну, добре! Нам бойцы нужны! – задумчиво сказал старшина, внимательно разглядывая нашу одежду и экипировку. – Неужели из самой Англии? Далеко вы забрались! А что в повозке?

– Оружие, – ответил я, – пищали и пистоли, больше ста штук!

– Ниче себе! – удивился старшина, делая знак своим подчиненным расступиться. – Тимоха, беги в терем, доложи государю, он как раз должен за трапезу с ближними сесть. А вы, господа хорошие, следуйте за мной! Савка, Жмых, позаботьтесь о лошадях!

Мы спешились и прошли в жарко натопленную караульню. Сбросили длинные шубы и подсели ближе к печке. Назваться дворянами из Англии нас надоумила Мария. Вряд ли в войске Дмитрия могут оказаться наши «соотечественники», по причине немалой удаленности Британских островов от предстоящего театра военных действий, так что мы можем изображать кого угодно, хоть принцев крови. А английским языком мы владели довольно сносно, так что, найдись здесь какой-нибудь полиглот, проверку пройдем.

Минут через пятнадцать прибежал запыхавшийся Тимоха и с порога прокричал:

– Государь просит прибывших быть его гостями и присоединиться к трапезе!

Штаб-квартира Дмитрия размещалась в добротном купеческом тереме, стоящем на каменном подклете. Нас провели в просторную горницу с низким потолком. За длинным дубовым столом сидело человек двадцать, судя по одежде – поляки, казаки и пара-тройка местных. Во главе стола сидел молодой человек, столь хорошо знакомый нам по видеозаписям, но совершенно не похожий на свой известный портрет.

– Welcome, gentlemen! Won’t you sit down to the table![29] – практически без акцента сказал Дмитрий, делая приглашающий жест. Нам освободили места по левую руку от царевича. Мы сели на скамью, и слуга тут же поставил перед нами кубки и тарелки, ножей и вилок здесь не водилось.

– Thank You for Your hospitality, Your Majesty! – начал я на прекрасном языке Шекспира[30], с оксфордским произношением, поставленным высокооплачиваемыми репетиторами. – My name is Sergey, I am a son of baron Winter, and these gentlemen are my younger brothers Harold and Michael. We arrived here to offer You our swords in the great cause of liberating Moskovia from the usurper[31].

Дмитрий наморщил лоб, видимо, пытаясь перевести мою тираду. Наконец ему это удалось, и он, улыбнувшись, задал вопрос:

– What brings the sons of an English baron to our part of the world?[32]

– We are younger sons and have no hope of getting any inheritanse, since youth we earn our living with our swords. There being peace in our country, we had to leave for the continent where wars are always waged. Last place of our service – Moritz Orange’s army. I and Harold commanded cavalry companies, and Michael was in command of an eight-cannon battery.

We fought with Spaniards at Newpor-city. After the end of hostilities we wished to enlist in the army of king Sigismunde of Poland, but in Riga we heard, that the most experinced and skilful men of courage have gone to help the Russian tsarevitch to dethrone the usurper. We decided that our swords will not be superfluous on this expedition![33]

Дмитрий хмыкнул и пересказал присутствующим мой рассказ. Его соратники, узнавшие, что их назвали «опытными и умелыми храбрецами», заулыбались, и стали посматривать на нас уже не так настороженно. Чтобы усилить позитивное впечатление, я добавил по-русски:

– И мы рады видеть этих храбрецов воочию! – Что тут началось, молодые командиры, поляки и казаки повскакивали с мест, стали наперебой хлопать нас по плечам, предлагать выпить, орать, что мы тоже парни не промах, раз решили к ним присоединиться. Ледок недоверия был окончательно сломлен!

Прерванный нашим появлением обед возобновился. Ели горячие копченые колбасы, свиные окорока, каких-то жареных птичек, печеных гусей и вареных кур. Гарниром были каши, гречневая и перловая, тушеная и квашеная капуста, пареная репа. Пили довольно мерзкое винцо, но зато литровыми ковшами!

Дмитрий вполголоса расспрашивал нас об организации армии у Морица Оранского, о боях с испанцами, о вооружении и снаряжении противоборствующих сторон, о нюансах новой линейной тактики. Он все больше и больше начинал мне нравиться, умный и эрудированный во многих сферах молодой человек. Этот разговор развеял последние сомнения по поводу целесообразности проводимой акции.

На следующий день, с утра нас попросили продемонстрировать привезенные штуцера и пистолеты. Такого оружия здесь, естественно, и не видели, но мы спокойно выдали его за последнее изобретение голландских оружейников. Кремневки, конечно, не «СВД», но по сравнению с фитильными пищалями они были как пулемет Калашникова в сравнении с пулеметом Максима. Хотя отличный стрелок и из пищали мог показать неплохой результат. Казаки и польские шляхтичи, все сплошь профессиональные воины, не смогли удержаться и стали показывать друг другу свое искусство стрельбы. Мы с друзьями тоже не остались в стороне и смогли продемонстрировать неплохую меткость. Гвалт стоял неимоверный. Все наперебой восхищались новым оружием. Ну, еще бы, штуцер прицельно бил на триста шагов, а пистолет на пятьдесят. На перезарядку уходило всего тридцать секунд.

После того как мы сообщили о том, что в нашем распоряжении еще около двухсот таких ружей, наш авторитет поднялся до небес. А демонстрация ручных гранат, наверное, вознесла еще выше! Ближе к полудню, когда стал стихать стихийный митинг, Дмитрий пригласил нас к себе для серьезного разговора. В горнице вместе с ним были только Юрий Мнишек да два казацких и один польский полковники. Мы тут же вручили царевичу комплект доспехов, а его сподвижникам сабли «дамасской» стали.

– Сегодня я убедился, господа, что вы отличные бойцы и весьма предусмотрительные люди. Огромное вам спасибо за оружие! Получите за него полновесным золотом! Но вы же еще и опытные командиры, – начал Дмитрий, – сейчас в моем распоряжении совсем мало войск, и все командные должности заняты. Но ко мне постоянно стекаются добровольцы из местных жителей и людей, бежавших от Годунова. Возьмите на себя формирование и обучение из них пехотного полка, по типу тех, что существуют в нидерландской и немецких армиях. Сумеете справиться, я отблагодарю вас по-царски! Беретесь за дело?

– Думаю, да! – ответил я. – Когда приступать?

– Прямо сегодня! – ответил Дмитрий. – После обеда мы соберем всех желающих вступить в полк на площади. Вы перепишете людей, разделите их на роты. Огневого оружия сейчас нет, ваши мушкеты я раздал по сотням и хоругвям, но можете наделать пик, наконечников кузнецы сделали много. Как только будет возможность, дам вам огнебой!

– Мы их можем вооружить мушкетами за свой счет, – внезапно сказал по-русски Горыныч, который по легенде языком почти не владел, – есть у нас и пара пушечек, мы их по дороге сюда в лесу сховали. Все сделаем в лучшем виде, государь, не сомневайся!

Дмитрий и его командиры посмотрели на Гарика с некоторым обалдением. Мало того, что заговорил, так еще и про пушки наплел. Но протеста это не вызвало. Раз обещает человек, значит, имеет на то основания!

Мы обсудили с царевичем и полковниками еще некоторые детали, касаемые нового полка. В частности, добились права самим решать все кадровые вопросы в командном составе. Обсудили вопросы пищевого и вещевого довольствия. С прокормом проблем не было, а вот обмундированием своих людей нам было предложено заняться самим. Денежный оклад солдатам был положен три рубля в год, взводным пять рублей, ротным десять рублей, а нам по сто рублей. После победы нам обещали обширные земельные угодья и премию в 3000 золотых. Пообедав с Дмитрием и его соратниками, мы пошли на площадь, набирать людей.