– Кофе, хочу кофе! – бубнила она под нос, то так, то эдак поворачиваясь под ласкающими водяными струями.

Вытирая голову, она буквально воочию видела свою любимую желтую кружку, над которой поднимался ароматный парок. Свежесваренный горячий кофе со сливками и сахаром! А еще – плитка шоколада. Плевать на калории и на кариес! Должны ведь быть хоть какие-то радости в жизни?

В ванной Кассандра замешкалась у зеркала. Увы, круги вокруг глаз, конечно, никуда не делись, но зато стали бледнее, кожа уже не казалась восковой, да и след от веревки на шее больше не мерещился. Вывихнутая накануне рука не беспокоила, словно и не было кошмарной ночи. А может, это был еще один сон? Такой же реальный, как остальные? Девушка перевела взгляд на левое запястье – глубокий порез, перебинтованный демоном, никуда не делся, но… вдруг все же примерещилось?

Странно, теперь при мысли об Амоне сердце не сковывал страх, более того, в глубине души хотелось верить, что все произошедшее – не плод воображения. Нет, нет, только не еще одно разочарование! Только не новые мысли о том, что реальность, а что нет! Сердце похолодело… И в этот самый миг Кэсс услышала шум – на кухне кто-то хозяйничал.

– Тебе никто не говорил, что ты слишком громко думаешь? – спросил Амон, не оборачиваясь.

Хозяйка робко вошла и села за стол. Гость с бесподобной самоуверенностью поставил перед ней столь желанную желтую кружку с кофе – горячим, источающим умопомрачительный аромат.

– Мне эта кружка теперь мерещиться будет.

Он выглядел бодрым и свежим. Интересно, а он спал? Демоны вообще спят?

Светлая щетина на скуластом лице делала Амона почти человеком (если такое понятие вообще применимо к монстру). Почти. И это «почти» вселяло в сердце первобытную жуть. Однако страшнее для Кэсс было выражение его глаз: несмотря на поселившуюся в их глубине хищную искру, смотрел ее мучитель задумчиво, словно что-то решая.

– Почему тебе так нравится меня терзать? – обреченно спросила девушка, уронив голову на руки. – Что тебе от меня надо? Я же обычная. И вообще, как ты мои мысли прочитал?

Такое количество вопросов его явно не смутило. Сев напротив, он протянул руку, взял Кэсс за подбородок, вынуждая посмотреть на себя, и вгляделся в ее лицо.

– Ты меня больше не боишься? – уточнил на всякий случай.

– Вот перестану тебя видеть, вообще стану смелой, как никогда, – огрызнулась она, слегка отстраняясь и глядя в кружку.

Нехорошее предчувствие сдавило грудь и заставило съежиться. Демон смотрел как-то странно. Что его гнетет? Раньше Кассандра чувствовала себя если не в безопасности, то хотя бы на знакомой территории, а теперь…

– Ты не ответила.

– Я не знаю. – Она бросила быстрый взгляд на своего собеседника, а потом снова уткнулась в кружку. – Ты меня путаешь. Сначала я была уверена, что ты способен причинять только боль, а теперь временами… Чего ты хочешь от меня? Зачем я тебе?

Амон молчал. По его спокойному лицу было невозможно определить, о чем он думает, и Кэсс, устав гадать, махнула на все рукой. Будь что будет.

– Допила? Встань.

Набаты в голове загрохотали с оглушительной яростью. Что-то не то. «Нет, только не смотри так пронзительно! Почему я не могу понять, что у тебя на уме?!» – Девушка была близка к панике. Демон протянул ей руку. Лицо его было каменно неподвижно, глаза погасли. Очевидно – он боролся с собой, словно собирался сделать что-то, в чем не был уверен.

– Руку мне опять не ломай, – неловко пошутила Кассандра, поднимаясь.

– Руку не буду. Только жизнь, – так же мрачно ответил мужчина. – Итак, у тебя сегодня день рождения.

– Как сегодня? Нет, оно…

– Сегодня. Ты родилась ровно двадцать один год назад, двадцать четвертого октября. Поздравляю. У меня для тебя два подарка. Первый – сниться в кошмарах больше не буду, а второй… я покажу тебе твою родину.

– О чем ты…

Он прервал ее вопрос, прижав к ее губам палец. Кэсс чувствовала себя ребенком. Рядом был большой и сильный взрослый, который все решал за нее. Девушка замерла, с детской доверчивостью глядя в голубые глаза, сейчас смотревшие задумчиво.

– Ты самый непонятный человек из всех, кого я знал, – с этими словами Амон отнял руку от ее губ.

Завороженная огненной искрой, тлеющей в глубине его зрачков, ставших снова звериными, узкими, девушка не сразу заметила, что он превратился в демона. Она даже протянула руку, чтобы коснуться черного широкого запястья. Блеснули когти. Кассандра не успела испугаться и даже не удивилась, когда они глубоко вонзились ей в грудь. Боль вспыхнула огнем, мир померк. С пугающей ясностью она поняла, что умирает.

– За что? – одними губами спросила несчастная.

Демон прижал ее к себе, чувствуя, как из невесомого тела медленно уходит жизнь.

– За разрешение делать с тобой все, что я хочу, – прошептал он.

Кэсс смотрела остановившимся взглядом. Существо, склонившееся над ней, не умело любить, не знало жалости и было способно причинять только боль. Придерживая жертву за плечи, Амон осторожно коснулся губами ее подбородка, снимая с него каплю крови.

– Не бойся. Я рядом. – Демон улыбнулся и мягко опустил на пол уже бездыханное тело.

Она летит! Ликующий свет заливает все вокруг. Она летит! Сильные белые крылья несут ввысь, ближе и ближе к сверкающему солнцу. Душу переполняет упоительный восторг. Быстрее, быстрее, еще быстрее!

Солнечный свет делает огромные крылья такими белыми, что больно смотреть. Неведомое доселе ощущение свободы пьянит и будоражит, высокое небо манит в бескрайнюю синеву. Кэсс смеется и несется вперед. Два белых крыла реют позади. Она счастлива! Так вот что это такое – умирать. Это не темный тоннель с ярким светом в конце, это полет. Исполненный счастья и экстаза полет!

«Я умерла! – И она смеется, понимая, как нелепо, но тем не менее верно звучат эти слова, и кричит от восторга: – Я умерла!!!»

Откуда-то издалека, сверху, ее призывает хор знакомых голосов. Ей предлагают все забыть, унестись прочь, обрести покой рядом с теми, кого уже давно нет. Она согласна. Она тянется к свету, летит ему навстречу, радуясь и предвкушая. Но вдруг по спине словно ударяет огненная плеть. Тело изгибается, а крылья, всего мгновение назад такие сильные, заламываются в воздушных потоках. Ее крутит, швыряет, бросает, оглушает и ослепляет – болью, ветром, собственным криком. Она падает.

Удар не убивает и даже не оглушает. Но слабость во всем теле мешает подняться. Однако она упорно скользит руками в чем-то липком и даже находит в себе силы встать на колени. Спину холодит страшная пустота. Она смотрит на свои ладони и вниз, под ноги, и с ужасом видит кровавое месиво, из которого только что поднялась – бледная, шатающаяся, слабая.

Крылья! Это ее крылья. Она уже не взлетит к свету, к тем, кто ждет ее и зовет: одинокая девочка, лишенная даже возможности умереть и понимающая, что никогда не взлетит. Если ей не позволят. А ей не позволят.

Кто-то подошел.

Мужчина.

Он небрежно отбрасывает с пути окровавленный ошметок некогда красивого крыла. Она смотрит на грубые кожаные ботинки, стоящие в крови. Ее крови. Девушка медленно поднимает голову и видит демона. Черного, источающего силу и тьму. Она не знает его, но под ледяным взглядом хочется съежиться и молить о пощаде.

– Почему? Ведь я же могла улететь, – стонет она.

– Я не счел нужным тебя отпускать.

– Но я хотела! – кричит обреченная на жизнь и тут же шепотом заканчивает: – Я не пойду с тобой.

– Ты трижды добровольно отдалась в мою власть. Вставай.

Она строптиво мотает головой и с ужасом смотрит на руки. Кровяные разводы тянутся по белой коже, словно диковинные узоры. Крохотное пушистое перышко прилипло к тыльной стороне ладони. Кэсс бережно касается его, не замечая, как белый цвет окрашивается багровым.

– Я приказываю. Посмотри на меня.

Строптивица опять мотает головой. Тело немеет.

– Кто ты?

– Твой хозяин. Смотри на меня. – Демон не прикасается к ней, но его голос такой повелительный, что приходится выполнить приказ. – Вот так. А теперь дай руку.

– Не хочу.

– Конечно, не хочешь. Но дашь.

Он ждет, пока рабыня осознает неизбежность подчинения. Кажется, он так может стоять целую вечность. Он не спешит, не стремится прикоснуться к ней. Ему нужно только ее согласие.

– Я не могу! – Кассандра стонет, пытаясь подняться.

Мужчина смотрит, не делая попыток помочь.

– Можешь.

Левая нога, правая нога. Покачиваясь и едва дыша, девушка старается дойти до него раньше, чем онемеет все тело. Только бы не свалиться мешком, грудой окровавленной искалеченной плоти! Казалось, минуют долгие часы, прежде чем она достигает цели и берет его за руку. Он улыбается, и ей кажется, будто в звериных глазах вспыхивает солнце – такое облегчение светится в нечеловеческом, но почему-то странно знакомом взгляде. А потом все исчезает.

Остаются только боль и страх, в горниле которых пылает и плавится рассудок. Но вот сознание затапливает безумная ярость, охватывающая все существо. Потому что Кэсс вспоминает, как демон ее убил и как потом не позволил исчезнуть. Она истошно кричит, вырываясь из его рук, она понимает – он рядом навсегда. Он хозяин. Он будет решать, когда ей жить, а когда умирать. У нее больше нет собственной воли. Несчастная рабыня захлебывается от ужаса и безысходности, рвется прочь, но без следа тонет в вязкой темноте.

– Долго она еще будет лежать трупом? – спросил Амон, глядя в огонь.

Темноволосый юноша, сидящий по другую сторону костра, пожал плечами:

– Ты же знаешь, все теперь зависит только от нее.

– Ну, значит, мы тут надолго. – Демон потянулся и откинулся на спину. – Хоть высплюсь.

– Да ты как будто доволен? – хмуро удивился его собеседник.

Амон хмыкнул, вспоминая мокрую растерянную Кэсс, съежившуюся за тонкой полупрозрачной шторой из целлофана.

– Размышляю…

Юноша смерил расслабленно лежащего свирепым взглядом, но демон и не подумал обеспокоиться: слишком давно эти двое знали друг друга, слишком через многое прошли.

Мучитель Кассандры мечтательно смотрел в усеянное звездами небо. Это было небо, знакомое с раннего детства, родное. В реальности его рабыни-люди научились летать к звездам… Смешно!

Люди.

Вообще в мире этой девушки встречалось много нелепостей. Взять хотя бы бестолковую уйму затейливых приспособлений, позволяющих компенсировать отсутствие магии: электричество, самолеты, автомобили… Все то, что здесь совершенно не нужно. Хм. Интересно, если местным человечишкам дать волю – они развернутся так же? Амон ухмыльнулся. Ему вспомнились собственные невольники – жалкие, вечно трясущиеся создания, ищущие возможности угодить и быть полезными. Он не знал никого, даже близко похожего на Кассандру.

Назвав ее необычной, демон не кривил душой. В его мире люди не были свободны. Напротив, они являлись самыми жалкими из всех разумных существ, а потому уже много столетий вполне заслуженно оставались в рабстве у представителей более сильных и совершенных рас. И хотя там, где жила до сегодняшнего дня Кэсс, человека считали венцом творения, демон увидел равно то же самое, что и всегда: трусость, покорность, подобострастие. Одним словом, среди многочисленных «венцов» не встретилось ни одного, достойного даже простого интереса. А вот рыжеволосая девчонка неожиданно оказалась забавной. Впрочем, она не особо и принадлежала реальности, из которой была выдернута.

Почему?

Потому что мир, где вырос Амон, был жестоким. Тут не прощались слабости и… никогда не выживали чужаки. А Кассандра, похоже, оказалась местной, раз до сих пор дышала. Впитывая звуки и запахи родного леса, демон блаженствовал. Ему не нравились людские миры – тесные, душные застроенные безобразными зданиями и похожие на огромные лечебницы, наполненные неполноценными существами. Эти существа ничего не умели, но, нужно отдать им должное, неплохо приспособились. Правда, при этом изуродовали все, что досталось им во владение, не оставив даже памяти о древних лесах – вековых, исполненных тайной мудрости и тихого покоя.

Сонная чаща, словно прочитав мысли того, кого приютила под своими кронами, ласково зашумела. Огромные деревья стеной окружали просторную поляну. Зайдешь в эти дебри – и не увидишь над головой не то что звезд, но и просто неба: гигантские стволы вздымаются высоко-высоко, и разлапистые ветви переплетаются между собой, обвешанные длинными бородами сизого мха. У подножия многовековых исполинов не растет ни молодая поросль, ни кусты, зато сухих сучьев на костер – в изобилии. Правда, тут бегает, скачет и ползает много всяких тварей, далеко не идиллических. Демон усмехнулся. Хорошо!

Лес был живым, он дышал и смотрел тысячью глаз, так что зайти сюда без позволения мог далеко не каждый. А охотиться или жечь огонь тем более позволялось не везде. Лес был свят, так как соединял многие миры. Например, эта поляна была не просто пространством без деревьев. Здесь сливались воедино Пути. В мире Кэсс такое место, наверное, назвали бы порталом. В мире Амона говорили проще – Распутье. Получался отличный каламбур – рыжеволосая девчонка сейчас находилась на Распутье. Забавно.

Это самое Распутье представляло собой идеальный круг, в котором не росло ни травинки. И уж тем более ни одно живое существо не могло переступить его границу, кроме наделенных правом. У демона и его спутника такое право было, поэтому оба могли позволить себе беспечно смотреть на звезды, не опасаясь долгой и мучительной смерти.

Лесной ветер доносил множество звуков, уловить которые мог лишь нечеловеческий слух. Амон вслушивался в плеск воды, шорох ветвей, ровное дыхание своей рабыни и в который раз пытался понять, почему он не оставил ее в том мире, как собирался? Почему глупая выходка с самоубийством разъярила его до такой степени, что он предпочел обречь свою жертву на долгую смерть здесь, чем оставить там? Это волновало его, так как не поддавалось объяснению, а все, что не поддавалось объяснению, было нерационально, опасно и во все времена служило причиной проблем.

Спутник демона тем временем занимался своими делами и, к счастью, не догадывался о его терзаниях. Андриэль, или просто Риэль – старый товарищ по многим войнам, – был ангелом. Он сидел, повернувшись ближе к огню, и вдумчиво листал какую-то потрепанную книжицу. По красивому большеглазому лицу скользили неверные тени. Со стороны этот хрупкий, невысокий юноша казался едва ли не подростком (сказывалась давняя привычка отводить всем глаза). Стройный, изящный, с растрепанным томиком в руках, он производил поистине трогательное впечатление – эдакий повзрослевший Ромео. Вот только этому «Ромео» было более тысячи лет, и уж точно, обладай он качествами пылкого итальянского мальчика, его жизнь оказалась бы столь же короткой.

Да, внешность порой очень обманчива.

– Спишь? – Андриэль повернулся к растянувшемуся у костра спутнику.

Тот сразу же открыл глаза, по-звериному блеснувшие в темноте:

– Поспишь с вами.

– Как думаешь, нам сразу нужно объяснить ей, что ангелы тут – не божественные создания, а просто раса? – спросил юноша. – Или нет?

Он подошел к своему собеседнику и опустился рядом. Задумчивый грустный странник, одетый в невзрачные темные штаны и мятую льняную рубашку с ослабленной шнуровкой на вороте. Амон сел. Он был одет точно так же, только на груди еще болтались солнечные очки – забыл уничтожить.

– Мне все равно. – Демон повертел неожиданную находку в руках, пробормотал короткое заклинание, и ненужная более вещь развеялась, превратившись в дым. – Если не умрет, сама рано или поздно узнает, что вы собой представляете, поборники добра и света.

Риэль поморщился, но промолчал.

Они сидели, смотрели на огонь и думали каждый о своем – совершенно разные, но при этом очень похожие. На них лежала печать этого мира, и, наверное, встань рядом Кэсс, то странной и неуместной здесь выглядела бы именно она, а не эта парочка. Но вот из тьмы леса на поляну вынырнул нагруженный хворостом человек.

Раб, которому хозяева за любовь пошляться по кабакам и бабам дали говорящее прозвище Шлец (кстати, в прошлом достаточно ловкий вор), сбросил с плеч свою ношу и засуетился у костра. Он одновременно готовил ужин и прислушивался к шорохам с той стороны, где спала девушка. Конечно, в отличие от двух нелюдей, юношу состояние пленницы действительно волновало. Во-первых, было интересно, что произойдет после ее пробуждения, а во-вторых, он строил на этот счет далеко идущие планы.

Шлеца можно было понять: хозяева не ограничивали парня в развлечениях, а смыслом жизни некогда свободного воришки были деньги и женщины, причем первое он постоянно спускал на вторых. Но сейчас, уже два месяца, он торчал на этом Распутье и ждал, когда же господа найдут ту, что искали. Два месяца без девок и игры! И хотя не в его природе было роптать, но даже у раба имелись естественные потребности, так что в данный момент он жаждал удовлетворения одной из них.

Мешая медленно закипающую похлебку, юноша незаметно для хозяев оглядывал себя. Ну да, одет бедненько, невзрачно, зато все остальное не подкачало: гибкий как кошка, быстрый и ловкий, он бы стал отличным вором, если бы не копна медных волос – его проклятье в нелегком воровском деле и благословение в том, что касалось женщин. Серые глаза жуликовато посматривали по сторонам. Шлец потер нос и вполне резонно решил: девчонке все равно не из кого выбирать, да и Амон с Риэлем вряд ли будут против. А если она вдруг заупрямится… ни ангелам, ни демонам нет дела до людей.

– Пойду, посмотрю, как она, – услужливо проговорил раб и засуетился.

– Когда будешь смотреть, закрой ей рот, чтобы не кричала, – равнодушно посоветовал Андриэль, переворачивая страницу.

Парень усмехнулся, но тут же стушевался под звериным взглядом желтых глаз.

– Она проспит до утра. И ее никто не тронет. – И Амон посмотрел так выразительно, что воришка сжался и бухнулся на колени.

Однажды видевший демона в гневе, он прекрасно знал, что может последовать за этим небрежным взглядом, а также чем это почти наверняка закончится. Поэтому юноша уткнулся лбом в землю и стал медленно отползать прочь из освещенного костром круга.

– Великий Туман! – Ангел быстро положил руку на плечо своего внезапно разъярившегося спутника. – Что с тобой? Он ничего такого не хотел!

– Я запрещаю тебе навязываться ей, ясно? – ровным голосом сказал Амон.

Раб быстро закивал. Страшные тени от еще невидимых, но, к счастью, так и не успевших сделаться осязаемыми крыльев исчезли. А демон как ни в чем не бывало вытянулся на земле. Чтоб ему поясницу застудить, проклятому.

– Спасибо, хозяин! – Парень вытер с лица испарину и благодарно облобызал штанину Риэля.

Тот не обратил на это никакого внимания.

– Что только случилось с моим добрым господином…

Ангел посмотрел в сторону «доброго господина» и пояснил бестолковому прислужнику:

– Она его добыча. Он в своем праве. Иди спать.

Шлец послушно заторопился к убогому ложу – в стороне от костра. Сердце билось часто-часто. Воришка прекрасно знал, что Амон не только вспыльчивый и жестокий, но еще и очень злопамятный. А потому бедный малый молил всех богов, каких только знал (и даже тех, о существовании которых не догадывался), чтобы хозяин до утра позабыл о случившемся.

Непутевому рабу повезло. Амон и правда забыл о его проступке. Следующее утро принесло много такого, что отвлекло демона от суетных мыслей.

Ее вытягивал из сна чей-то пристальный взгляд. Просыпаться не хотелось – Кассандра давно не спала так спокойно и сладко, но кто-то за ней наблюдал, и от этого становилось неуютно. Мало того, постепенно приходило понимание, что смотреть на нее в пустой квартире некому. Ведь она одна дома, за надежно запертой дверью. Но почему тогда прежде уютный диван непривычно жесток, а по лицу как будто пробегает легкий ветерок? Девушка распахнула глаза.

Над головой в прорехе исполинских крон виднелся кусочек неба. Голубого и глубокого, как глаза мужчины из ее снов. Она вдохнула полной грудью влажный лесной воздух и вспомнила, как в эту самую грудь вонзались звериные когти, как больно было перед смертью. Руки сами собой сжались в кулаки – отголоски пережитой боли и смутные воспоминания о прерванном полете наполнили сердце слепым гневом. Кэсс приподнялась на локтях, отыскивая взгляд, буравивший ее уже несколько минут. Демон из сна сидел на корточках всего-то на расстоянии вытянутой руки и спокойно наблюдал, как недоумение, испуг и гнев сменяют друг друга на лице его жертвы.

Кассандра никогда не думала, что может вскакивать со скоростью ниндзя. Но это лицо, лишенное эмоций… Глаза, которые всегда смотрели на нее с равнодушным любопытством… Мужчина, о жестокость которого она не просто сломалась, а разбилась на осколки! Больше всего на свете ей сейчас хотелось убить его. Голыми руками разорвать, разметать, чтобы навсегда уничтожить эту живую самоуверенность! Она бросилась, как дикий зверь. Хотя со стороны, наверное, больше была похожа на рассвирепевшего мышонка, собравшегося растерзать здоровенного кота.

Но мятежница чувствовала себя большой и страшной, а потому не задумывалась о частностях. Мало того, сейчас она была готова биться до смерти – ослепляющая ненависть усыпила чувство страха и самосохранения.

Девушка вцепилась в Амона, повалила его на спину, а сама рухнула сверху, стиснув бока демона коленями, чтобы не сбросил. Он рванулся, однако Кассандра не зря столько лет занималась верховой ездой. Если же учесть, что сейчас ее силы удваивала ярость, а в кровь хлестал адреналин, то шансов вырваться с первого раза у ее противника не было. Мстительница кричала и, не глядя, молотила кулаками куда придется, надеясь вернуть хотя бы малую толику той боли, что уже причинили ей.

Однако девушка переоценила и себя, и свою злобу, и его растерянность. Демону понадобилось всего несколько секунд, чтобы освободиться. Кэсс и сама не поняла, как это случилось, но сильные руки вдруг сгребли ее в охапку и отшвырнули прочь. Жалкая воительница кубарем покатилась по земле и вытянулась на опавших листьях. Она едва успела поднять голову, а демон уже стоял рядом. На его беду некогда затравленная жертва ныне утратила привычный страх. По-видимому, он, как забытый багаж, остался в покинутом мире – слишком многое в ней изменилось, терпению пришел конец. Кассандра откатилась в сторону, туда, где у подножия исполинского ствола лежала кривая палка.

Пальцы уже скользнули по рассохшемуся суку, но Амон ногой отшвырнул деревяшку прочь. Девушка взвыла и кинулась рысью туда, куда отлетело единственное доступное ей сейчас оружие. Думала, демон ринется следом, но он позволил ей достичь цели, даже разрешил подняться на ноги и пару раз отчаянно взмахнуть смехотворным оружием.

На этом триумф был окончен. Сзади на разбуянившуюся рабыню навалились неведомые сообщники ее мучителя, перехватили руки, выбили оружие, повисли, не давая шевельнуться. Однако мятежница все равно продолжала кричать и рваться. И только мужчина, притащивший ее в этот мир, спокойно смотрел на бешеную ярость обреченной. Будто знал – злоба девушки настолько ничтожна, что в любом случае закончится ничем. Даже отчаянные удары, полученные в этой бестолковой и смешной схватке, прошли словно мимо демона – кожа, и та не покраснела, не говоря уже о том, чтобы хоть где-то появился намек на синяк или ссадину.

– Пустите! – кричала во все горло Кэсс, но двое державших ее мужчин только усилили хватку.

Амон смотрел колючими глазами и улыбался уголками губ. И от этого взгляда, а также оттого, что ей не удалось хоть сколько-нибудь ему насолить, мятежница почувствовала себя совершенно жалкой и ничтожной.

– Дура, – со вкусом сказал он.

Это стало последней каплей. Девушка затихла, утратив волю к сопротивлению, и теперь лишь изо всех сил пыталась сдержать слезы. Несколько мгновений это получалось, но потом подбородок запрыгал, губы скривились, и она все-таки расплакалась. Один из незнакомцев тут же ослабил хватку, а другой прижал страдалицу к себе и стал гладить по голове.

– Пореви, красава, пореви. Сразу легче станет, – неуклюже приговаривал он.

– Успокой ее. – Амон сверкнул желтыми глазами на Шлеца, обнимающего Кэсс. – Но не забывай, что я сказал.

– Да-да, господин, – закивал раб, продолжая утешать подопечную.

Демон отвернулся и пошел прочь, за ним, выругавшись, устремился Риэль.

Она плакала долго, а когда, наконец, затихла, юноша, все это время гладивший ее по затылку, сказал:

– Успокоилась? Вот и ладненько. – Он отстранился от девушки и улыбнулся, заглядывая в лицо. – Ну вот, глазки покраснели, носик припух. Зачем портишь такую красоту? Ты жива, здорова, все хорошо.

– Ненавижу его, – заикаясь, выдавила Кэсс.

– Ну-ну-ну, нельзя так. Он хозяин. – Шлец усадил зареванную собеседницу на свою убогую лежанку и устроился рядом.

Девичьи плечи жалко подрагивали, а от этого грудь под просторной холщовой рубахой заманчиво колыхалась. Раб сглотнул, с тоской думая о запрете Амона.

– У тебя теперь новая жизнь, привыкай, – посоветовал он.

– Новая? – Девушка убрала ладони от заплаканного лица. – В каком смысле?

– Господин забрал тебя в наш мир, и ты тут навсегда. – Юноша развел руками. – Поэтому приспосабливайся. Вот смотри. Я – Шлец, человек. Мы с тобой – единственные люди на несколько недель пути и должны держаться вместе. Если что-то будет непонятно – спрашивай, а к хозяевам просто так не лезь, а то мало ли? Как Амон тебя не убил – до сих пор не понимаю. Тебя как зовут-то?

– Кассандра, – ответила она машинально и вдруг нахмурилась. – Что значит «единственные люди»? А тот, другой, который меня держал, – он что, тоже демон?

– Андриэль? Нет, он ангел.

– Кто? – Кэсс посмотрела на стройного юношу, сидящего рядом с Амоном, и переспросила: – Кто?

– Ангел.

– Но он похож…

– Ну да, на человека, но смотри, какие у него волосы. У людей таких не бывает.

Девушка пригляделась. И впрямь, темные волосы стекали на плечи мягкими блестящими волнами, а кончики закручивались в локоны, словно подвитые. Поистине, как херувим с картинки.

– И цвет глаз у ангелов другой.

– Какой? – Вопрос сам собой сорвался с языка, будто не было проблем важнее.

– Зеленый. Всегда зеленый, как трава.

Кассандра потерла виски, собираясь с мыслями: ангелы, демоны, хозяева…

– Шлец, а зачем меня сюда притащили, ты знаешь? – спросила она удрученно.

– Ох, красава… я вообще знаю очень мало.

– Ну хоть что-то, пожалуйста!

– Да чего рассказывать-то! Ты – претендентка. Вас тринадцать. Ангелы и демоны, – парень махнул рукой в сторону костра, – совместно ищут таких, как ты. До этого на поиски ходил мой добрый господин Андриэль, он приводил девушек веселыми, полными надежд, но все они умирали… сами. То вены перережут, то еще что.

– Почему?

– Наш мир защищен. В нем могут выжить только те, кто здесь родился, так что, если тебя тянет умереть – ты не избранная. – Юноша с любопытством посмотрел на совершенно потерянную собеседницу. – А ты помнишь моего доброго хозяина?

Она отрицательно помотала головой.

– Вспомни! Он долго тебе снился, предлагал счастье и еще что-то, но все было зазря, тогда он попросил господина Амона тебя привести.

– Зачем?

– Ну, в наш мир тебя могут забрать только с твоего согласия. – Шлец лениво почесал за ухом. – Господин Амон насылал страшные сны, безысходные. А в тот момент, когда ты сломалась и дала согласие, он переступил грань и убил тебя, чтобы забрать в наш мир. И…

– Претендентка на что? – перебила его Кэсс, вспомнив удручившее ее слово.

Он пожал плечами:

– Претендентка – и все. А уж что да к чему – только хозяева знают.

И юноша замолчал, беспечно глядя в небо. Похоже, этого рыжеволосого паренька и впрямь устраивало – ничего не знать, ничего не желать и слепо подчиняться чужой воле. Он был доволен. Кэсс посмотрела с удивлением, а потом снова спросила:

– Скажи, Шлец, я что же – родилась здесь?

– Ну, раз не хочешь умирать, значит, ага. Ты же не хочешь?

– В общем-то нет. Слушай, у тебя ножа не будет?

– Конечно. – Вор с готовностью снял с пояса грубый, но надежный тесак и передал его девушке. – А тебе зачем?

– Хочу кое-что переделать в одежде. – Кэсс кивнула на грубо скроенную мужскую рубаху с широким вырезом и спадающие штаны, в которые почему-то была облачена.

– Жаль. – Парень окинул девушку быстрым, полным тоски взглядом. – Такой вид! Вон в той стороне озеро – сможешь уединиться, заодно и умоешься. Проводить тебя?

– Нет. Я не потеряюсь, – жалко улыбнулась претендентка и, сжимая тесак, побрела в сторону озера.

– Смотри не обрежься, – добродушно предостерег ее в спину юноша. – Он острый.

Кассандра кивнула, не поворачиваясь.

Озеро и впрямь находилось недалеко от поляны – заросшее по берегу осотом, оно казалось черным из-за того, что кроны исполинских деревьев не позволяли небу отразиться в спокойных водах. Девушка умывалась и с каждым мигом все более и более убеждалась в реальности происходящего. И все-таки она не удержалась и пару раз ущипнула себя за плечо в надежде проснуться. Увы.

– Итак, что же получается? – спросила саму себя. – Я не спятила, не сплю, но при этом нахожусь в другом мире в компании с демоном и являюсь претенденткой на должность избранной. Да, и еще тут есть ангел.

Она задумчиво посмотрела на нож, которым только что подрезала волочащиеся по земле штанины. А может…

– Где она? – Шлец втянул голову в плечи, когда Амон к нему подошел.

– У озера. Она одежду правит.

– Что?

– Одежда ей велика. Она попросила нож…

Раб упал и завыл, когда господин наотмашь ударил его по лицу.

Воздух хлестнули черные крылья, и демон исчез.

– Какого… ты ей нож дал?! – прошипел, подойдя к скорчившемуся парню, Андриэль. – Ты что, позабыл, сколько девок мы уже потеряли? Учти, заступаться за тебя я больше не стану.

– Хозяин, она не такая! – лихорадочно затараторил тот, озираясь. – Она была совсем-совсем спокойная, уже и плакать перестала. Я бы никогда не подверг…