Пузыри...
      Один из них - в Карибском море. Называется он Новый Эдем. Это огромная светящаяся сфера, настолько идеальной формы, что сам Евклид восхитился бы, увидев ее. От сферы в разные стороны, словно фонари на улицах ночного города, убегают цепочки огней. Вокруг - мосты, перекинутые через глубокие каньоны, туннели, пробитые в скалах; возле сферы роятся водолазы в блестящих и красочных скафандрах; по дну океана, словно танки, движутся моремобили; над ними висят или проплывают самые разнообразные минисубмарины.
      - 12
      Я отдыхал там недели две, и хотя обнаружил у себя легкую клаустрофобию, о которой доселе не подозревал (очевидно, тут виноваты неисчислимые тонны воды над головой, о которых совершенно невозможно забыть), я вынужден признать, что этот отпуск был самым приятным в моей жизни. Люди, населяющие подводное царство, совершенно непохожи на своих собратьев, обитающих на суше. Они гораздо эгоистичнее и независимее, но зато и чувство локтя развито у них в большей степени. Мне они напоминали первопроходцев и покорителей Дикого Запада, и немудрено ведь они добровольно взялись выполнять программы снижения плотности населения и освоения ресурсов океана. И в гостеприимстве им не откажешь - несмотря на загруженность работой, они принимают туристов. Например, они приняли меня.
      Я плавал на субмаринах и просто в водолазном костюме, осматривал шахты, сады, жилые и административные корпуса. Я навсегда запомнил красоту Нового Эдема, запомнил его отважных жителей, запомнил, как нависает море над головой (наверное, так насекомое видит небо фасеточными глазами. Или нет: так может выглядеть глаз гигантского насекомого, глядящего на тебя сверху. Да, второе сравнение - более точное). Похоже, море, окружающее тебя со всех сторон, воздействует на психику, пробуждая мятежный дух. Подчас я ловил себя на этом.
      Новый Эдем - это не совсем "рай под стеклом", и он определенно не для меня. Но всякий раз, когда я думаю о том, стоило ли мне рождаться на свет, и пытаюсь заново осмыслить уроки, которые дала мне жизнь, - он всплывает из глубин моего подсознания, играя всеми красками радуги, и тотчас исчезает, оставляя сумятицу чувств.
      Зная, что через секунду пузырь лопнет, я затянулся и раздавил окурок в пепельнице.
      Каково быть единственным человеком на свете, которого в действительности не существует? Это вопрос непростой. Трудно обобщать, располагая опытом только одной жизни - твоей собственной. Правда, моя жизнь оказалась весьма необычной, я бы сказал - уникальной.
      Когда-то я программировал компьютеры. С них-то все и началось. Однажды я узнал нечто весьма необычное. И тревожное. Я узнал, что скоро весь мир окажется "под колпаком". Каким образом это случится? О, это дело тонкое! Сейчас на каждого человека заведено "электронное досье". В нем содержатся сведения о его рождении, образовании, семейном положении, путешествиях, переменах места жительства и тому подобном. Регистрируется каждый его шаг от рождения и до смерти. Хранятся эти "досье" в так называемом Центральном банке данных, появление которого вызвало большие перемены в жизни общества. И не все они (в этом я сейчас абсолютно уверен) были к лучшему.
      Одним из весельчаков, создававших эту систему, был я. Признаюсь, пока все шло хорошо, я не очень-то задумывался о последствиях. А когда хватился, было уже поздно что-либо менять.
      Проект, в разработке которого я участвовал, предусматривал объединение всех уже существующих банков данных. Это обеспечивало доступ из любого уголка планеты к любой информации - надо было только набрать на клавиатуре компьютера код, соответствующий данному уровню секретности.
      Я никогда не стремился служить абсолютному добру или абсолютному злу. Но в тот раз мне казалось, я близок к первому. Проект сулил великолепные результаты. Я считал, что в нашем чудесном, электрифицированном fin de siecle такая система просто необходима.
      - 13
      Только представьте себе: где бы вы ни были, у вас есть доступ к любой книге, или фильму, или научной лекции, или к любым статистическим сведениям.
      Кстати, о статистике. Ее вы теперь не сможете обмануть, потому что ваше "досье" будет открыто для всех заинтересованных лиц. Любое коммерческое или правительственное учреждение сможет навести справки о состоянии вашего имущества, банковском счете и обо всех ваших тратах; следователь, подозревающий вас в том или ином нарушении закона, без труда выяснит, где и с кем вы находились в момент преступления, проследив за вашими платежами и перемещением в наемном транспорте. Вся ваша жизнь будет развернута перед ним, как схема нервной системы в институтском кабинете неврологии.
      Признаюсь, поначалу эти перспективы вдохновили меня. Во-первых, система обещала положить конец преступлениям. Лишь безумец, рассуждал я, отважится нарушить закон, зная, что у него нет ни единого шанса уйти от наказания. Но и безумца можно вовремя остановить, если в его "электронном досье" содержится необходимая медицинская информация.
      Кстати, о медицине. Теперь малейшее изменение в состоянии вашего здоровья не ускользнет от внимания врачей. Подумайте о всех тех болезнях, которые поддаются лечению только в самом начале. Подумайте о продлении срока вашей жизни!
      Подумайте о мировой экономике. Какой прогресс ожидает ее, если будет известно, где находится и для чего служит каждый десятицентовик!
      Подумайте о решении проблемы транспорта. Вообразите, что весь транспорт мира - сухопутный, воздушный, морской - действует как единый, прекрасно отлаженный механизм.
      Мне грезился приход золотого века...
      Чушь!
      Мой однокашник, косвенно связанный с мафией и с университетской скамьи пересевший не куда-нибудь, а за стол кабинета в Федеральном налоговом управлении, поднял меня на смех.
      - Ты всерьез думаешь, что можно регистрировать все банковские вклады и следить за всеми сделками?
      - Всерьез.
      - Между прочим, швейцарские банки никого не допускают к своей документации. А если такое и случится, найдутся другие надежные хранилища. Не забывай о существовании матрасов и ям на задних дворах. Никому не под силу сосчитать, сколько денег ходит по свету.
      Прочитав несколько научных статей на эту тему, я понял, что мой приятель был прав. В своей деятельности, касающейся экономики, мы опирались, в основном, на приблизительные, усредненные цифры, причем далеко не всегда статистики могли обеспечить нас необходимыми данными. Например, им не удалось выяснить, сколько в мире незарегистрированных судов. Статистика не в состоянии учитывать то, о чем у нее нет сведений. Следовательно, имея неучтенные деньги, вы можете построить неучтенный корабль и жить на нем. На земле много морей, и вряд ли контроль за транспортом будет таким совершенным, как мне казалось вначале.
      А медицина? Врачи - тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.
      Например, лень. Вряд ли каждый из них будет добросовестно вести историю болезни каждого из своих пациентов - особенно, если пациент предпочтет платить за лекарство наличными, не требуя рецепта.
      Выходит, я упустил из виду человеческий фактор? Пожалуй. Все люди делятся на тех, кому есть что скрывать, тех, кому просто не нравится, если о них знают слишком многое, и тех, кому скрывать нечего. А
      - 14
      "система", похоже, рассчитана только на последних. Это значит, она будет далеко не идеальна.
      Да и ее создание, по-видимому, встретит некоторые трудности. Вполне можно ожидать недовольства и даже открытого противодействия, причем на самом высоком уровне...
      Но открытого противодействия нам почти не оказывали, и работа над проектом шла полным ходом. Когда я разработал систему связи между метеостанциями, метеоспутниками и Центральным банком данных, меня назначили старшим программистом.
      К тому времени я узнал достаточно, чтобы к моим опасениям добавились новые. Неожиданно я обнаружил, что работа уже не приносит мне удовлетворения. Это открытие побудило меня как следует задуматься о последствиях нашей деятельности.
      Никто не запрещал мне брать работу на дом. Похоже, никто не заподозрил, что дело тут не в самоотверженности, а в желании узнать о проекте все, что только можно. Неправильно расценив мои действия, меня снова повысили в должности.
      Это весьма обрадовало меня, поскольку расширяло доступ к информации. Затем, по разным обстоятельствам (смерть, повышение в должности, увольнение некоторых сотрудников) значительно изменился кадровый состав нашего института. Перед пай-мальчиками открылась зеленая улица, и я за короткий срок значительно продвинулся по служебной лестнице.
      Я стал консультантом у самого Джона Колгэйта.
      Однажды, когда мы были почти у цели, я поделился с ним своими тревогами. Я сказал этому седому человеку с болезненным цветом лица и близорукими глазами, что мы, быть может, создаем чудовище, которое отнимет у людей личную жизнь.
      Он долго смотрел на меня, поглаживая пальцами розовое пресс-папье из коралла, и, наконец, признал:
      - Возможно, ты прав. Что ты намерен предпринять?
      Я пожал плечами.
      - Не знаю. Я просто хотел сказать, что не уверен в необходимости нашей работы.
      Вздохнув, он повернулся вместе с вращающимся креслом и уставился в окно.
      Вскоре мне показалось, что он уснул. Он любил вздремнуть после ланча. Но он вдруг заговорил:
      - Уж не думаешь ли ты, что я не выслушивал эти доводы по меньшей мере тысячу раз?
      - Я это допускал. И меня всегда интересовало, как вы их разбиваете.
      - Никак, - буркнул он. - Я чувствовал, так будет лучше. Пускаться в дискуссию - себе дороже. Может быть, я неправ, но рано или поздно не мы, так другие разработали бы способы регистрации всех значительных характеристик такого сложного общества, как наше. Если ты видишь другой выход, более приемлемый, - скажи.
      Я промолчал. Закурив сигарету, я ждал, когда он снова заговорит. Он заговорил:
      - Ты когда-нибудь подумывал о том, чтобы уйти в тень?
      - Что вы имеете в виду?
      - Уволиться. Бросить эту работу.
      - Не уверен, что правильно понял...
      - Дело в том, что сведения о разработчиках "системы" поступят в нее в самую последнюю очередь.
      - 15
      - Почему?
      - Потому что я так хочу. Потому что в один прекрасный день ко мне придет кто-нибудь другой и задаст эти же проклятые вопросы.
      - А до меня вам их задавали?
      - Если и задавали, какое это имеет значение?
      - Если я правильно понял, вы можете уничтожить сведения обо мне, прежде чем они поступят в Центральный?
      - Да.
      - Но без данных об образовании и трудовом стаже я не смогу устроиться на работу.
      - Это твоя личная проблема.
      - А что я куплю без кредитной карточки?
      - Думаю, у тебя найдутся наличные.
      - Все мои деньги в банке.
      Он повернулся ко мне и спросил с ухмылкой:
      - В самом деле?
      - Ну... не все, - признал я.
      - Ну так как?
      Пока он раскуривал трубку, я молчал, глядя сквозь клубы дыма на его белые-пребелые бакенбарды. Интересно, всерьез он это предлагает? Или издевается?
      Словно в ответ на мои мысли, он встал, подошел к бюро и выдвинул ящик. Порывшись в нем, вернулся со стопкой перфокарт размерами с колоду для покера.
      - Твои. - Он бросил перфокарты на стол. - На будущей неделе все мы войдем в "систему". - Пустив колечко дыма, он уселся.
      - Возьми их с собой и положи под подушку, - продолжал он. - Поспи на них. Реши, как с ними быть.
      - Не понимаю.
      - Я их тебе отдаю.
      - А если я их разорву? Что вы сделаете?
      - Ничего.
      - Почему?
      - Потому что мне все равно.
      - Неправда. Вы - мой начальник. "Система" - ваше детище.
      Он пожал плечами.
      - Сами-то вы верите, что "система" так уж необходима?
      Опустив глаза, он глубоко затянулся и ответил:
      - Сейчас я не так уверен в этом, как прежде.
      - Я вычеркну себя из общества, если поступлю, как вы советуете.
      - Это твоя личная проблема.
      Немного поразмыслив, я сказал:
      - Давайте карты.
      Он придвинул их ко мне.
      Я спрятал их во внутренний карман пиджака.
      - Как ты теперь поступишь?
      - Как вы и предложили. Положу под подушку. Буду спать не них.
      - Если не решишься, позаботься, чтобы ко вторнику они были у меня.
      - Разумеется.
      Он улыбнулся и кивнул, прощаясь.
      Я принес перфокарты домой. Но спать не лег.
      Спать я не мог и не хотел. Какое там спать - я думал! Думал целую вечность, во всяком случае - всю ночь напролет. Расхаживал по комнате и курил. Шуточное ли дело - жить вне "системы"? Можно ли вообще существовать, если сам факт твоего существования нигде не зарегистрирован?
      - 16
      Часам к четырем утра я пришел к выводу, что вопрос можно поставить по другому: что бы я ни натворил, как об этом узнает "система"?
      После этого я уселся за стол и тщательно разработал кое-какие планы. Утром, разорвав каждую перфокарту пополам, я сжег их и перемешал пепел.
      - Садись, - велел тот, что повыше, указывая на стул.
      Я сел.
      Они обошли вокруг меня и встали позади.
      Я задержал дыхание и попытался расслабиться.
      Прошло чуть больше минуты. Затем:
      - Расскажи нам все как есть.
      - Я устроился сюда через бюро по найму, - начал я. - Работа мне подошла. Я приступил к своим обязанностям и повстречал вас. Вот и все.
      - До нас доходили слухи - и мы склонны им верить - что правительство, исходя из соображений безопасности, иногда создает в Центральном фиктивную личность. Затем под этим прикрытием начинает действовать агент. Наводить о нем справки бессмысленно - в его "досье" предусмотрено все.
      Я промолчал.
      - Такое возможно? - спросил он.
      - Да, - ответил я. - Слухи действительно ходят. А как там на самом деле, я не знаю.
      - Ты не признаешь себя таким агентом?
      - Нет.
      Они пошептались, затем я услышал щелчок замка металлического чемоданчика.
      - Ты лжешь.
      - Нет, не лгу! Я, может быть, двух человек спас от смерти, а вы оскорбляете! Что я такого сделал?
      - Мистер Швейцер, вопросы задаем мы.
      - Ну, как хотите. Просто мне непонятно. Может быть, если вы скажете...
      - Закатай рукав. Все равно какой.
      - Это еще зачем?
      - Затем, что я приказываю.
      - Что вы хотите сделать?
      - Укол.
      - Вы что, из медико-санитарной службы?
      - Откуда мы - тебя не касается.
      - В таком случае, я отказываюсь. Когда вас сцапает полиция, не знаю уж, по каким причинам... Так вот, когда вас сцапает полиция, я позабочусь, чтобы у вас были неприятности и с Медицинской ассоциацией.
      - Пожалуйста, закатай рукав.
      - Протестую! - Я закатал рукав. - Если вы решили меня убить, знайте - ваша игра окончена. Убийство - дело нешуточное. Если же вы меня не убьете, я вам этого так не оставлю. Рано или поздно я до вас доберусь, и тогда...
      И тут меня будто оса ужалила в плечо.
      - Что это?
      - Препарат Тэ-Цэ-Шесть. Возможно, ты слышал о нем. Сознание ты не потеряешь, так как нам понадобится твоя способность логически мыслить. Но честно ответишь на все вопросы.
      - 17
      Мое хихиканье они, несомненно, объяснили воздействием сыворотки. Я возобновил дыхательные упражнения по системе йогов, - они не могли нейтрализовать препарат, но повышали тонус. Возможно, именно они дали мне несколько необходимых секунд на концентрацию воли. Помогала и отрешенность, которую я всячески в себе поддерживал.
      О препаратах типа ТЦ-6 я был наслышан. От них восприятие становится буквальным. Остается способность логически рассуждать, но полностью утрачивается способность лгать. Но я надеялся обойти все рогатки, следуя течению. К тому же, в запасе у меня был один хитрый трюк.
      Больше всего я не люблю ТЦ-6 за побочные эффекты, сказывающиеся на сердце.
      Действия укола я не чувствовал. Все было как будто по-прежнему, но я понимал: это иллюзия. Увы, взять подходящий антидот из самой обыкновенной на вид аптечки в тумбочке я не мог.
      - Ты слышишь меня?
      - Да, - услыхал я собственный голос.
      - Как тебя зовут?
      - Альберт Швейцер.
      За моей спиной раздались два коротких вздоха. Парень, который повыше, шикнул на приятеля, хотевшего что-то спросить.
      - Чем ты занимаешься?
      - Ремонтом оборудования.
      - Чем еще?
      - Многим. Я не понимаю...
      - Ты работаешь на правительство? На правительство какой-нибудь страны?
      - Я плачу налоги, а следовательно, работаю на правительство. Да.
      - Я имел в виду не то. Ты - секретный агент?
      - Нет.
      - Агент, но не секретный?
      - Нет.
      - Кто же ты?
      - Инженер. Обслуживаю технику.
      - А еще кто?
      - Я не...
      - Кто еще? На кого еще ты работаешь, кроме руководителей
      "Проекта"?
      - На себя.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Моя деятельность направлена на поддержание моего экономического и физиологического благополучия.
      - Я спрашивал о других твоих хозяевах. Они существуют?
      - Нет.
      - Похоже, он чист, - услышал я голос второго.
      - Возможно, - буркнул первый и снова обратился ко мне. - Как бы ты поступил, если бы в будущем встретил меня где-нибудь и узнал?
      - Отдал бы в руки правосудия.
      - А если бы это не удалось?
      - Тогда я бы постарался причинить вам серьезные телесные повреждения. Возможно, я даже убил бы вас, если бы мог выдать убийство за несчастный случай при самообороне.
      - Почему?
      - Потому что я заинтересован в сохранении моего здоровья. Поскольку сейчас вы наносите ему ущерб, есть возможность, что в будущем вы предпримете новую попытку. Я не намерен этого допустить.
      - 18
      - Я сомневаюсь, что это повторится.
      - Ваши сомнения для меня ничего не значат.
      - Ты совсем недавно спас двух человек, а теперь хладнокровно рассуждаешь об убийстве.
      Я промолчал.
      - Отвечай!
      - Вы не задали вопроса.
      - Может, он невосприимчив к "психотропам"? - спросил второй.
      - Мне о таком слышать не приходилось. А тебе? - последняя фраза адресовалась мне.
      - Не понял вопроса.
      - Этот препарат не лишил тебя способности ориентироваться во всех трех сферах. Ты знаешь кто ты, где ты и когда. Тем не менее, препарат подавляет твою волю, и ты не можешь не отвечать на мои вопросы. Человеку, который часто подвергается инъекциям "сыворотки правды" иногда удается преодолеть ее воздействие, мысленно перефразируя вопросы и отвечая на них правдиво, но буквально. Скажи, ты это делаешь?
      - Ты уверен, что правильно задаешь вопросы - вмешался второй.
      - Ладно, спроси ты.
      - Тебе приходилось употреблять наркотики? - обратился он ко мне.
      - Да.
      - Какие?
      - Аспирин, никотин, кофеин, алкоголь...
      - "Сыворотку правды", - подсказал второй. - Средства, развязывающие язык. Тебе когда-нибудь приходилось их употреблять?
      - Да.
      - Где?
      - В Северо-Западном университете.
      - Почему?
      - Я добровольно участвовал в серии экспериментов.
      - На какую тему?
      - Воздействие наркотических препаратов на сознание.
      - Мысленные оговорки, - сказал второй приятелю. - Думаю, он натренирован. Хотя это совсем нелегко.
      - Ты способен побороть "сыворотку правды"? - спросил первый.
      - Я не понимаю.
      - Ты способен лгать? Сейчас?
      - Нет.
      - Опять ошибочный вопрос, - заметил тот, что пониже. - Он не лжет. В буквальном смысле все его ответы правдивы.
      - Как же нам добиться от него толку?
      - Понятия не имею.
      Они снова обрушили на меня град вопросов и в конце концов зашли в тупик.
      - Он меня допек! - пожаловался тот, что пониже. - Так мы его и за неделю не расколем.
      - А стоит ли?
      - Нет. Все его ответы - на пленке. Теперь дело за компьютером.
      Близилось утро, и я чувствовал себя превосходно. Чему немало способствовали вспышки холодного пламени в затылочной части мозга. Я подумал, что сумею разок-другой соврать, если поднапрягусь.
      За иллюминаторами каюты серел рассвет. Должно быть, меня допрашивали часов шесть, не меньше. Я решил рискнуть.
      - В этой каюте "жучки".
      - 19
      - Что? Что ты сказал?
      - По-моему, корабельная охрана следит за всеми техниками, - заявил я.
      - Где эти "жучки"?
      - Не знаю.
      - Надо найти, - сказал тот, что повыше.
      - А какой смысл? - прошептал тот, что пониже, и я его зауважал, поскольку подслушивающие устройства не всегда улавливают шепот. - Они здесь установлены задолго до нашего прихода. Если, конечно, установлены.
      - Может, от нас ждут, что мы сами повесимся? - проворчал его приятель. Тем не менее, он принялся обшаривать взглядом каюту.
      Не встретив возражений, я встал, дотащился до койки и рухнул ничком.
      Моя правая рука как будто случайно скользнула под подушку. И нащупала пистолет.
      Вытаскивая его, я опустил рычажок предохранителя. Затем я уселся на кровати, направив пистолет на "гостей".
      - Вот так-то, олухи. Теперь я буду спрашивать, а вы - отвечать.
      Тот, что повыше, потянулся к поясу, и я выстрелил ему в плечо.
      - Следующий? - Я сорвал глушитель, сделавший свое дело, и заменил его подушкой.
      Тот, что пониже, поднял руки и посмотрел на напарника.
      - Назад, - велел я ему.
      Он кивнул и отошел назад.
      - Сядьте, - приказал я обоим.
      Они сели.
      Я обошел их и встал сзади. Забрал у них оружие.
      - Дай руку, - приказал я тому, что повыше. Пуля прошла навылет. Я продезинфицировал и перевязал рану. Потом сорвал с "гостей" платки и внимательно рассмотрел лица, оказавшиеся совершенно незнакомыми.
      - Ну, ладно, - заговорил я. - Что вас сюда привело? Почему вы спрашивали о том, о чем вы спрашивали?
      В ответ - молчание.
      - У меня меньше времени, чем было у вас. Поэтому я вынужден привязать вас к стульям. Признаюсь, я не расположен валять дурака, а потому не буду накачивать вас наркотиками.
      Достав из аптечки катушку лейкопластыря, я надежно привязал пленников к стульям. Потом закрыл дверь на цепочку.
      - На этом корабле переборки кают звуконепроницаемы, - заметил я, пряча пистолет. - А насчет "жучков" я соврал. В общем, захочется покричать - не стесняйтесь. Но лучше воздержитесь, потому что каждый вопль будет вам стоить сломанного пальца. Так кто вы такие?
      - Я - техник, обслуживаю "челнок", - ответил тот, что пониже. Мой друг - пилот.
      За это признание он получил от напарника злобный взгляд.
      - Ладно, - кивнул я. - Раньше я вас здесь не встречал, так что поверю. А теперь хорошенько подумайте, прежде чем ответить на следующий вопрос: кто ваш настоящий хозяин?
      У меня было перед ними преимущество: я работал на себя, как независимый подрядчик. В то время я действительно носил имя Альберт Швейцер, так что лгать на допросе мне не пришлось. Я всегда полностью вживаюсь в образ. Если бы "гости" спросили, как меня звали раньше, ответ, наверное, был бы совершенно иным.
      - Кто дергает за нитки? - спросил я.
      - 20
      Молчание.
      - Ну, ладно, - сказал я. - Раз вы по-хорошему не понимаете...
      Две головы повернулись ко мне.
      - Чтобы получить несколько ответов, вы намеревались причинить ущерб моему здоровью, - пояснил я. - Не обессудьте, если я отыграюсь на вашей анатомии. Бьюсь об заклад, что получу от вас два-три признания. Я подойду к делу чуточку серьезнее, чем вы. Просто-напросто буду пытать вас, пока не заговорите.
      - Не сможете, - сказал тот, что повыше. - У вас низкий индекс жестокости.
      Я невесело усмехнулся.
      - Посмотрим.
      Легко ли, по-вашему, прекратить свое существование и вместе с тем продолжать его? Я решил эту задачу без особого труда. Но мне проще: я с самого начала участвовал в разработке Системы и мне доверяли.
      Разорвав свои перфокарты, я вернулся на рабочее место. Делая вид, что тружусь над новой темой, я искал и наконец нашел безопасный терминал.
      Он находился в холодных краях, на метеорологической станции
      "Туле".
      Хозяйничал на ней один забавный старикан, великий любитель рома. Как сейчас помню тот день, когда я высадился с "Протея" на берег бухты и пожаловался старику на жестокость морей.
      - Можешь отдохнуть у меня, - предложил он.
      - Спасибо.
      Он проводил меня на станцию, накормил, потолковал со мной о морях и о погоде. Потом я принес с "Протея" ящик "бакарди", поставил на пол и предоставил старику вскрыть его.
      - Я вижу, тут все автоматизировано? - заметил я.
      - Точно.
      - Так какого черта тебя здесь держат?
      Он рассмеялся.
      - Мой дядя был сенатором. Надо было куда-то меня пристроить, вот он и подыскал это местечко. - Он потянул меня за рукав. - Пошли, глянем на твой корабль, нет ли где течи.
      Мы поднялись на "Протей" - приличных размеров яхту с каютой и мощными двигателями - и осмотрели ее.
      - Я побился с друзьями об заклад, - объяснил я старику, - что дойду до полюса и привезу доказательства.
      - Сынок, да ты спятил!
      - Знаю, но все равно дойду.
      - А что? Может, и дойдешь. Когда-то и я был таким же - легким на подъем, и здоровьем Бог не обидел. А ты, небось, подрастратил силенки напоследок, а? - Он пригладил прокуренную и просоленную бороду и ухмыльнулся.
      - Было дело, - буркнул я. - Ты пей. - Мне не хотелось, чтобы он наталкивал меня на мысли о Еве.
      Он выпил, и на некоторое время разговор увял.
      Она была не такая. Я имею в виду, мне нечего было рассказать о ней старому похабнику.
      А расстались мы с ней четыре месяца назад. Не по религиозным и не по политическим причинам. Все было гораздо глубже.
      - 21
      Поэтому я наврал ему о выдуманной девице, и он был счастлив. Я повстречал Еву в Нью-Йорке, где занимался тем же, чем и она - отдыхал. Ходил на спектакли, фотовыставки и тому подобное.
      Она - рослая, с коротко стриженными светлыми волосами. Я помог ей найти станцию метро, вместе с ней спустился и поднялся, пригласил пообедать и был послан к черту.
      Сцена:
      - Я к этому не привыкла.
      - Я тоже. Но голод не тетка. Так пойдем?
      - За кого вы меня принимаете?
      - За интересную собеседницу. Мне одиноко.
      - По-моему, вы не там ищете.
      - Возможно.
      - Я вас совсем не знаю!
      - Я вас тоже. Но, надеюсь, спагетти под мясным соусом и бутылочка кьянти помогут нам решить эту проблему.
      - А вы не будете ко мне приставать?
      - Нет. Я смирный.
      - Ладно, уговорили. Ведите.
      И мы отправились есть спагетти.
      День ото дня мы становились все ближе. Мне было плевать, что она живет в одном из этих крошечных сумасшедших "пузырьков". Я был достаточно либерален и считал, что если пропагандой строительства подводных городов занимается клуб "Сьерра", значит, такие города действительно необходимы.
      Наверное, надо было отправиться вместе с ней, когда закончился ее отпуск. Она звала.
      В Нью-Йорке я бывал нечасто. Как и Ева, я приплыл туда, чтобы посмотреть на Большую Землю.
      Надо было сказать ей: "Выходи за меня замуж".
      Но она не согласилась бы предать свой родной пузырь, а я не согласился бы предать свою мечту. Я хотел жить в огромном мире над волнами - и уже знал, что для этого необходимо. Правда, до рождественских открыток в то время я еще не додумался.
      Я обожал эту синеглазую ведьму из морской пучины, и теперь понимаю: надо было все-таки уступить. Черт бы побрал мой независимый характер. Если бы мы с ней были нормальными людьми... Но мы не были нормальными людьми, вот в чем беда.
      Ева, где бы ты ни была, я не скажу о тебе дурных слов. Надеюсь, ты счастлива с Джимом, или Беном, или как его там...
      - Пей, - повторил я. - Попробуй с кока-колой.
      Я осушил стакан коки, он - коки с двойной порцией "бакарди". При этом он жаловался на скуку.
      - Подбирается ко мне проклятая, - сказал он.
      - Ну ладно, пора и на боковую, - сказал я.
      - Пора так пора. Можешь ложиться на мою койку, мистер Хэмингуэй.
      - Спасибо, дружище.
      - Я тебе показал, где одеяла?
      - Да.
      - Ну, тогда спокойной ночи, Эрни.
      - Спокойной ночи, Билл. Завтрак - за мной.
      - Идет.
      Зевая, он побрел прочь.
      Я выждал полчаса и принялся за работу.
      С его метеостанции можно было выйти непосредственно на Центральный. Я хотел сделать аккуратную вставочку в программу. На пробу.
      - 22
      Спустя некоторое время понял: получилось! Теперь я могу поместить в Центральный любую информацию, и никто не поставит ее под сомнение!
      В тот вечер я казался себе чуть ли не богом.
      Ева, быть может, зря я не выбрал другой путь.
      Утром я помог Биллу Меллингсу справиться с похмельем, и он ничего не заподозрил. Мне отрадно было сознавать, что у этого славного старика не возникнут неприятности, даже если кто-нибудь мною заинтересуется. Потому что дядя Билла - сенатор в отставке.
      А сам я теперь мог стать кем угодно. Мог запросто создать новую личность (год рождения, имя, сведения об образовании и т.д.) и занять приличествующее место в обществе. Для этого требовалось лишь включить передатчик на метеостанции и ввести в Центральный программу на коротких волнах. Стоило ненадолго выйти в эфир - и можно было начинать жизнь в любой инкарнации. Ab initio.
      О, Ева, я хотел быть с тобой! Как жаль, что этому не суждено было сбыться.
      Думаю, правительство тоже знает этот трюк и время от времени им пользуется. Но у меня преимущество: правительство не подозревает о существовании "независимого подрядчика".
      Я знаю многое из того, о чем следует знать (даже больше, чем необходимо), хоть и с уважением отношусь к "детекторам лжи" и "сывороткам правды". Дело в том, что свое подлинное имя я храню за семью замками. Знаете ли вы, что полиграф Киллера можно обмануть не менее чем семнадцатью способами?