С середины двадцатого века его так и не усовершенствовали. Лента вокруг грудной клетки и датчики потовыделения, присоединенные к подушечкам пальцев, могли бы дать чудесный эффект, но эти хитроумные устройства покуда никем не созданы. Возможно, именно сейчас над усовершенствованием "детектора лжи" бьются несколько институтов, но результатов пока что-то не видать. Я могу сконструировать такой "детектор", который никому на свете не удастся обмануть, - но сведения, добытые с его помощью, в суде по-прежнему будут цениться невысоко.
      Другое дело - психотропные вещества. Но и они не всемогущи. Например, патологический лжец способен не поддаться амиталу или пентоталу. Под силу это и человеку, невосприимчивому к наркотикам.
      Но что такое "невосприимчивость к наркотикам"?
      Вам когда-нибудь приходилось искать работу и проходить тестирование на уровень интеллекта и смекалку? Уверен - приходилось. Сейчас каждый с этим сталкивается (кстати, результаты всех этих тестов поступают в Центральный). Постепенно вы к этому привыкаете, приобретая качество, которое психологи называют "невосприимчивостью к тестам". То есть, вы заранее знаете правильные ответы.
      Да, именно так. Вы привыкаете давать ответы, которых от вас ожидают, и осваиваете некоторые приемы, позволяющие выиграть время. Вы утрачиваете страх перед тестами, сознавая, что можете предугадать все ходы противника.
      Невосприимчивость к наркотикам - явление того же рода. Если вы не боитесь "сыворотки правды", и если раньше вам приходилось испытывать на себе ее воздействие, - вы ей не поддадитесь.
      - Я задал вопрос. Отвечайте, черт побери!
      Я всегда считал, что страх боли, подкрепляемый самой болью, неплохо развязывает язык. Теперь я решил испробовать это на практике.
      - 23
      Встав спозаранку, я приготовил завтрак. Налил стакан апельсинового сока и потряс старика за плечо.
      - Что за черт...
      - Завтрак, - сказал я. - Выпей.
      Он осушил стакан. Потом мы отправились на кухню и сели за стол. Глядя на меня поверх яичницы, он сказал:
      - Будет время - заглядывай ко мне. Слышь?
      - Загляну, - пообещал я, и с тех пор наведывался к нему несколько раз, потому что он мне понравился.
      За беседой, длившейся все утро, мы осилили три кофейника. Когда-то он служил врачом на флоте, и практики у него было хоть отбавляй (позднее он извлечет из меня несколько пуль и сохранит это в тайне). Кроме того, он был одним из первых астронавтов. А сейчас, по его словам, ему хотелось быть просто опустившимся старикашкой. Впоследствии я узнал, что лет за шесть до нашей первой встречи у него умерла от рака жена. Он бросил медицину и стал отшельником.
      Мы с ним и сейчас дружим, но все-таки я не открываю ему, что он дал приют самозванцу, подделавшему свою родословную. Я мог бы рассказать ему все как на духу, ведь он из тех, на кого можно положиться. Но я не хочу взваливать на его плечи моральную ответственность за мои темные дела.
      Так я стал человеком, которого нет. Но при этом у меня появилась возможность стать кем угодно. Для этого требовался сущий пустяк: составить программу и ввести ее в Центральный. Сложнее было другое: раздобыть средства к существованию.
      Для этого требовалась работа. Причем, такая, за которую хорошо платят. Я привык жить как мне нравится, id est красиво.
      Это условие значительно сужало сектор поиска и вынуждало меня отказаться от множества профессий, которые не противоречат закону. Но я мог обеспечить себя надежной "крышей", устроившись на работу по любой специальности, которая не вызывала бы у меня скуки. В конце концов, я так и поступил.
      Я сообщил Центральному о своей безвременной кончине, и он покорно проглотил "липу". Поскольку родственников я не имел, мой переход в мир иной никому не причинил хлопот. Все мое имущество я превратил в наличные и набил ими карманы.
      Затем я создал себе новую биографию. Выработал множество привычек, этаких фривольных причуд, свойственных каждому человеку.
      Жил я на борту "Протея", стоявшего на якоре у побережья Нью-Джерси, под прикрытием островка. "Протея" тоже не существовало в природе. Я трудился не покладая рук и преуспел, став одним из самых удачливых "солдат удачи" на свете.
      Я вплотную занялся дзю-до. Как известно, есть три школы этой борьбы: кодокон - чисто японский стиль, - будо квай и школа Французской федерации. Два последних стиля похожи на первый, но отличаются более жестокими подсечками, бросками и захватами. Создатели этих школ понимали, что "чистый" стиль был выработан для низкорослых борцов, в нем большая роль отводится быстроте и точности движений, нежели силе. Поэтому они попытались приспособить базовую технику для рослых спортсменов, допустив применение силы в ущерб точности. На мой взгляд, это весьма неплохо, потому что я человек рослый и крепкий. Правда, когда-нибудь, возможно, мне придется пожалеть о своей лени.
      - 24
      Когда тебе за сорок, силы уходят с каждым годом. Но если ты занимался дзю-до в стиле кодокон, ты и в восемьдесят останешься мастером. Впрочем, быть может, я наберусь терпения и лет через двадцать снова обрету форму. Не такой уж я увалень - во Французской федерации я получил черный пояс.
      В свободное от физических упражнений время я прошел курс владения отмычкой. Понадобился не один месяц, чтобы я научился отпирать самый простенький замок. Я и по сей день считаю, что лучше не трогать замок, а выбить дверь ногой, взять, что тебе нужно, и дать деру.
      Видимо, я не рожден для того, чтобы стать профессиональным преступником. Криминальный талант дается не каждому.
      Я изучал все, что, по моему мнению, могло пригодиться. Изучал и изучаю. И хоть я считаю себя специалистом только в одной науке - науке существования "в тени" - у меня широкая эрудиция. К тому же, я обладаю важным преимуществом перед всеми людьми: меня нет.
      Когда мои карманы опустели, я решил обратиться к Дону Уэлшу. Я знал, кто он такой, и надеялся, что он обо мне никогда ничего не узнает.
      Это решение определило мой modus vivendi.
      С тех пор прошло более десяти лет, и за это время у меня не возникало к Дону претензий. Правда, мне пришлось-таки набраться опыта в обращении с отмычками, не говоря уже о наркотиках и "жучках". Но я не жалуюсь - работа есть работа.
      Не знаю, всерьез они считали, что я блефую, или нет. Замечание о низком уровне жестокости наводило на мысль, что у них был доступ к моему "досье" в Центральном или к "личному делу" в сейфе капитана. А если они знакомы с моим "личным делом", то наверняка заглядывали и в расписание дежурств, и знают, что скоро мне на вахту. А до Пробуждения остались считанные часы.
      Будильник на тумбочке показывал без пяти шесть. В восемь мне предстояло заступить на вахту. Времени, чтобы добиться от
      "гостей" правдивых ответов, было в обрез.
      Я ждал этой встречи целый месяц, и результат ее целиком зависел от того, удастся ли мне "расколоть" их за два часа. Я не сомневался, что они будут тянуть время. Они знали, что я не рискну оставить их в каюте на целый день, а единственная альтернатива - выдать их корабельной охране. Но мне этого совсем не хотелось - возможно, на борту у них были друзья. Либо сами они заранее подстраховались, сделав выводы из неудачи с Джей-9. Еще одна диверсия - и пробуждение Румоко, намеченное на пятнадцатое сентября, будет отложено.
      Чтобы получить деньги, я должен был послать Дону Уэлшу посылку. Но мне пока нечего было положить в посылочный ящик.
      - Джентльмены! - Я не узнал собственного голоса - по-видимому, у меня были заторможены рефлексы. Я перестарался, сдерживая движения и речь. - Джентльмены, пришел мой черед. - Я развернул кресло и уселся, оперев рукоять пистолета на предплечье, а предплечье - на подлокотник кресла. - Однако, прежде чем приступить к делу, я намерен обратиться к вам с речью, направленной, как вы правильно догадываетесь, на то, чтобы склонить вас к откровенности.
      - Вы не агенты правительства, - продолжал я, переводя взгляд с одного "гостя" на другого. - Вы представляете здесь интересы частного
      - 25
      лица или лиц. Будь вы агентами правительства, вы бы, несомненно, знали заранее, что я таковым не являюсь. Поскольку вы прибегли к крайней форме допроса с пристрастием, у меня есть основания считать, что вы готовы на все. Логика подсказывает мне, что попытка утопить Джей-9 предпринята вами. Это была не случайность, а диверсия, и я уверен в этом, ибо лично сорвал ее. Все вышеизложенное вполне объясняет, почему вы находитесь в моей каюте. Поэтому я не вижу необходимости задавать вам многие вопросы.
      Я готов допустить, что ваши удостоверения личности - подлинные. В любой момент я могу достать их из ваших карманов, если они там, но ваши имена наверняка мне ничего не скажут. Поэтому я не стану тратить время. Говоря откровенно, я хочу, чтобы вы ответили только на один вопрос, и, возможно, этот ответ не причинит ущерба вашему нанимателю или нанимателям, которые, несомненно, сразу от вас отрекутся. Я хочу знать, на кого вы работаете.
      - Зачем тебе это знать? - хмуро спросил тот, что повыше, и я впервые заметил шрам, пересекавший его верхнюю губу.
      - Мне любопытно, кого так заинтересовала моя скромная персона.
      - Что ты предпримешь, если мы ответим?
      Я пожал плечами.
      - Возможно, акт личной мести.
      Он отрицательно покачал головой.
      - Ты тоже на кого-то работаешь, - сказал он. - Если не на правительство, то на лицо, которому мы вряд ли симпатизируем.
      - То есть, вы признаете, что действовали не по личным мотивам? Если не хотите сказать, кто вас нанял, скажите хотя бы, почему он заинтересован в срыве "проекта".
      - Нет.
      - Ладно, не буду настаивать. Похоже, вы служите некоей важной особе. Между прочим, я мог бы кое-что предложить в обмен на откровенность.
      Тот, что пониже, засмеялся, но напарник обжег его взглядом, и он умолк.
      - Хорошо, оставим эту тему, - сказал я. - Нет, так нет. Поговорим о другом. Я могу вас выдать корабельной охране, обвинив только во взломе и проникновении в мою каюту. Могу даже соврать, будто вы были пьяны и утверждали, что каюта принадлежит вашему приятелю, с которым вы хотите пропустить по стопочке перед сном. Что скажете?
      - Так есть здесь "жучки" или нет, в конце концов? - спросил тот, что пониже. Он выглядел чуть помоложе своего приятеля.
      - Конечно, нет, - отозвался тот, что повыше. - Слушай, заткнись, сделай милость.
      - Что скажете? - повторил я.
      Он снова покачал головой.
      - В таком случае, придется рассказать охране все как есть. О наркотиках, допросе и так далее. Что скажете теперь?
      Тот, что повыше, подумал и опять покачал головой.
      - Неужели ты это сделаешь? - спросил он.
      - Сделаю...
      Казалось, он задумался.
      - ... и, следовательно, не смогу уберечь вас от болезненных ощущений, как это ни печально. Даже если вы невосприимчивы к наркотикам, все равно, больше двух дней не выдержите, потому что кроме "психотропов" к вам применят все остальные штучки. Рано или поздно вы заговорите. По мне, так лучше рано, ибо я подозреваю, что для срыва "проекта" вы подготовили кое-какие сюрпризы...
      - 26
      - Черт бы его побрал! Он слишком сообразителен!
      - Скажите-ка ему еще разок, чтоб заткнулся, - попросил я того, что повыше. - Он слишком торопится признаться, не дает мне позабавиться.
      - Ну так как? Выкладывайте, - сказал я, выдержав паузу. - Я ведь все равно добьюсь от вас ответа.
      - Он прав, - проворчал человек со шрамом. - Ты чересчур сообразителен. По коэффициенту умственного развития и "персональному профилю" этого не скажешь. Могу я тебе кое-что предложить?
      - Можете, - кивнул я. - Если это "кое-что" будет достаточно весомым. И если заодно вы скажете, от кого исходит предложение.
      - Хочешь четверть миллиона долларов наличными? Это максимум того, что я могу дать. За это ты должен отпустить нас и заняться своими делами. И забыть о сегодняшней встрече.
      Я обдумал это предложение. Не буду лукавить: оно выглядело заманчиво. Но за последние годы через мои руки прошло немало денег, и мне не хотелось сообщать "Частному сыскному агентству Уэлша", с коим я и впредь рассчитывал сотрудничать, о своей неудаче.
      - Кто и когда мне заплатит? И чем? И за что?
      - Сегодня вечером я смогу выплатить половину суммы, вторую - через неделю, в крайнем случае, через десять дней. Чем? Любой валютой, на твое усмотрение. За что? Думаю, ответ ясен: мы у тебя кое-что покупаем.
      - Похоже, у вашего босса денег куры не клюют, - заметил я, бросая взгляд на будильник - он показывал шесть пятнадцать. - Увы, я вынужден отклонить ваше предложение.
      - Значит, ты служишь не правительству. Агент правительства от денег бы не отказался, но все равно выдал бы нас.
      - Подумаешь, открытие! Я сам только что сказал вам, что не имею отношения к правительству.
      - Кажется, мистер Швейцер, мы зашли в тупик.
      - Не думаю. Это была только присказка, сказка - впереди. Я вынужден перейти к решительным действиям. Приношу свои извинения, но иного выбора у меня нет.
      - Ты в самом деле способен на насилие?
      - Боюсь, что да. Кстати, хочу вас разочаровать: вчера я малость перебрал и в ожидании сильного похмелья позаботился об отгуле. У меня весь день свободен. Поскольку лично вы уже получили весьма болезненную рану, можете пока отдохнуть.
      Я медленно встал, ничем не выдавая головокружения. Не отвязывая от стула парня, который пониже, я поставил его на ноги, притащил в ванную и усадил под душ. Он несколько раз пытался ударить меня головой, но безуспешно.
      - Хочу вкратце изложить мою идею, - сказал я, возвратясь в комнату. - Я как-то раз замерял температуру воды из душа - она меняется в интервале от ста сорока до ста восьмидесяти градусов Фаренгейта. Стоит только расстегнуть на твоем приятеле рубашку и штаны, и он сварится заживо. Уяснил?
      - Уяснил.
      Я снова прошел в душ, расстегнул на "госте" одежду, пустил горячую воду и снова вернулся в комнату. Я уже давно заметил черты сходства в лицах моих собеседников. Это навело на мысль, что они родственники.
      Когда раздались первые вопли, парню, сидевшему передо мной, не удалось сохранить бесстрастный вид. Он затравленно посмотрел на будильник, потом - на меня.
      - Будь ты проклят, ублюдок! Выключи воду!
      - 27
      - Кто он тебе? Кузен?
      - Родной брат. Выключи воду, бабуин проклятый!
      - Охотно выполню твою просьбу, если ты сочтешь возможным поделиться со мной информацией.
      - Ладно. Только пусть он останется там. И дверь закрой.
      Я стремглав бросился в ванную. В голове у меня почти прояснилось, хотя самочувствие было еще далеко не идеальным. Перекрывая воду, я ошпарил руку. Оставив жертву корчиться в клубах пара, я затворил дверь и возвратился в комнату.
      - Ну? Я слушаю.
      - Можешь освободить мне руку и дать сигарету?
      - Руку - нет, а сигарету - пожалуйста.
      - Как насчет правой? Я едва ею шевелю.
      - Ладно, - согласился я, подумав, и взял пистолет.
      Я зажег сигарету, сунул ее собеседнику в рот. Она выпала. Я поднял ее и снова поднес ко рту "гостя".
      - Ну, хорошо, - сказал я. - десять секунд тебе на это удовольствие, и - к делу.
      Он кивнул, обвел комнату взглядом, глубоко затянулся.
      - Похоже, тебе не впервой причинять людям боль, - заметил он. Если ты не агент правительства, то хотел бы я знать, кто приложил руку к твоему "досье".
      - Я работаю не на правительство.
      - Тогда остается только пожалеть, что ты не с нами. Похоже, ты знаешь свое дело.
      Он снова бросил взгляд на будильник. Шесть двадцать пять. Но сейчас за этим взглядом, помимо желания узнать время, скрывалось что-то еще. Страх?
      - Когда это произойдет? - спросил я наугад.
      И он допустил ошибку.
      - Приведи сюда моего брата, - тоскливо произнес он. - Я хочу его видеть.
      - Когда это случится? - повторил я.
      - Слишком скоро. Ты уже ничего не исправишь.
      - Сомневаюсь. Но если ты и прав, не стоит особо расстраиваться. Ведь у вас с братом все равно нет выхода.
      - Отпусти нас, а? Хочешь, я увеличу сумму?
      - Не стоит. Этим ты меня только расстроишь. Я ведь все равно не соглашусь. Ну, все, мне пора. Надо торопиться.
      - Ну, как хочешь. Об одном прошу: приведи его сюда и окажи первую помощь.
      Я выполнил его просьбу.
      - Придется, вам, ребята, еще немного посидеть здесь, - Я погасил сигарету старшего и привязал его запястье к стулу. Затем я направился к выходу.
      - Ты же не знаешь! Ты ничего не знаешь! - выкрикнул старший мне вслед.
      - Не стоит себя обманывать, - бросил я через плечо.
      Я не знал. Действительно, не знал.
      Но догадывался.
      Решительным шагом пройдя по коридорам, я забарабанил в дверь каюты Кэрол Дэйт. Спустя некоторое время раздалось приглушенное ругательство, и дверь отворилась. За ней, моргая спросонья, стояла Кэрол в просторном халате и ночном чепце.
      - 28
      - Тебе чего?
      - Да так, поболтать о том, о сем. Можно войти?
      - Нет! - отрезала она. - Я не привыкла к...
      - Диверсиям, - подхватил я. - Знаю. Вот я и хотел бы потолковать о диверсиях, которые, между прочим, еще не закончились.
      - Входи. - Кэрол распахнула дверь и шагнула в сторону. Я вошел. Она затворила дверь и сказала, прислонясь к ней спиной: - Я слушаю. В каюте светился только ночник, кровать стояла неубранной.
      - Пожалуй, вчера я не все тебе рассказал, - признался я. - Да, это была диверсия, и мне удалось разрядить мину. Слава Богу, все обошлось, но на этом неприятности не кончились. Сегодня - исторический день, и сегодня будет предпринята последняя попытка. Я уверен в этом. Возможно, я знаю, когда и где это случится.
      - Сядь, - велела она.
      - Между прочим, времени в обрез.
      - Все-таки будь любезен, посиди. Мне надо одеться.
      Она вышла в соседнюю комнату, оставив дверь открытой. Впрочем, друг от друга нас отгораживала стенка. Ей не о чем было беспокоиться, если она доверяла мне. А она, похоже, доверяла.
      - Что ты узнал? - спросила она, шурша одеждой.
      - Мне кажется, к одному из наших атомных зарядов подсоединено взрывное устройство, так что петух кукарекнет раньше срока.
      - Почему тебе так кажется?
      - Потому что в моей каюте сидят двое парней, привязанные к стульям. Их заинтриговал случай с Джей-9, и они всю ночь пытались меня разговорить.
      - Вот как?
      - Они вели себя очень грубо.
      - Дальше.
      - Когда мы поменялись ролями, я тоже не стал миндальничать. Я заставил их говорить.
      - Как тебе это удалось?
      - Тебя это не касается. Короче говоря, я думаю, надо еще разок проверить заряды.
      - Могу я забрать этих людей из твоей каюты?
      - Разумеется.
      - Как тебе удалось с ними справиться?
      - Они не знали, что у меня пистолет.
      - Понятно. Между прочим, я тоже об этом не знала. Ладно, мы их заберем. Так ты утверждаешь, что задержал их и вынудил признаться?
      - В некотором роде. И да, и нет. Только это не для протокола. Кстати, твоя каюта прослушивается?
      Она вернулась в спальню, кивнула и приложила палец к губам.
      - Не пойти бы нам куда-нибудь? - спросил я.
      - Иди к черту! - В черных облегающих брюках и в блузке в шахматную клетку она выглядела потрясающе. Я понял, что она неверно истолковала мои слова - ведь я имел в виду совсем не то, что могло прийти в голову какомунибудь идиоту, например, правительственному агенту, подслушивающему наш разговор.
      - Я в том смысле, что надо спешить, - пояснил я. - Не хочу, чтобы из-за нашей нерасторопности все пошло прахом.
      - Не волнуйся. Между прочим, в последнее время я повстречала несколько rara avis - да, я решаю кроссворды в "Нью-Йорк Таймс", - и ты - одна из этих пташек. Ты совершаешь неожиданные поступки, но, судя по
      - 29
      всему, знаешь, что делаешь. Мы уже имели дело с людьми, которые превосходно ориентируются в ситуации и в критическую минуту вступают в игру. Так ты считаешь, что в ближайшее время с борта нашего корабля будет сброшена атомная бомба?
      - Да.
      - И она взорвется раньше времени от устройства, поставленного диверсантами?
      - Верно. - Я глянул на свои часы - стрелка приближалась к семи. - Держу пари, осталось меньше часа.
      - Заряды будут сброшены через несколько минут, - сказала она.
      - И что ты намерена предпринять?
      Она подошла к столику возле кровати и взяла телефонную трубку.
      - Управление? - спросила она. - Прекратить отсчет. - Затем:
      Соедините меня с охраной.
      - Сержант, - произнесла она через несколько секунд, - прошу арестовать двух человек. - Она посмотрела на меня. - Номер каюты?
      - Шесть-сорок, - ответил я.
      - Шесть-сорок, - повторила она в микрофон. - Да, двоих. Да. Спасибо. - Она положила трубку.
      - О них позаботятся, - пообещала она. - Ты сказал, заряд может взорваться раньше срока?
      - Именно это я и сказал. Причем дважды.
      - Сможешь его обезвредить?
      - Если мне предоставят необходимое. Но ты, наверное, предпочтешь вызвать...
      - Пойди и возьми! - велела она.
      - Хорошо.
      Я пошел, куда требовалось, и взял, что требовалось. Через пять минут вернулся в каюту Кэрол с тяжелым свертком на плече.
      - Пришлось расписаться кровью. Почему бы тебе не пригласить толкового физика?
      - Мне нужен ты, - возразила она. - Ты участвуешь в игре с самого начала. Ты знаешь, что делаешь. Чем меньше народу будет знать о наших делах, тем лучше.
      - Веди, - сказал я и отправился за ней следом.
      По пути я посмотрел на часы. Семь ноль-ноль.
      Через десять минут я выяснил, который из трех зарядов - "с сюрпризом".
      Диверсанты воспользовались моторчиком на батарейке от детского конструктора. Моторчик приводился в действие стандартным часовым механизмом. Он должен был отодвинуть свинцовую заслонку. Если бы это случилось, проклятая бомба обязательно бы взорвалась.
      Я провозился с ней меньше десяти минут.
      Потом мы стояли возле фальшборта. Я опирался на планшир.
      - Хорошо, - сказал я.
      - Не то слово, - улыбнулась она.
      Мы помолчали.
      - Пока ты занимаешься подобными делами, - заговорила она наконец, - держи ухо востро. Скоро ты станешь объектом моего самого пристального внимания.
      - Чего мне бояться? Я чист как первый снег. Или как лебяжий пух.
      - Ты ненастоящий, - сказала она. Таких, как ты, не бывает.
      - Вынужден тебя разочаровать. Потрогай меня - и убедишься, что я вполне реален.
      - Если однажды в полночь ты не превратишься в лягушку, тебя, возможно, сумеет полюбить какая-нибудь девушка.
      - 30
      - Где мне найти такую глупую девушку?
      Вместо ответа я получил странный взгляд, но не стал ломать голову над его значением.
      Потом она посмотрела мне прямо в глаза.
      - Ты - моя неразгаданная тайна. Ты похож на отголосок минувшей эпохи.
      - Может быть, ты и права. Как насчет того, чтобы оставить меня в покое? Я ведь ничего плохого не сделал.
      - У меня - служба. С другой стороны, ты прав. Ты помог нам, не нарушив при этом никаких запретов, если не считать случая с Джей-9, да и это вряд ли можно назвать нарушением. Но ведь я должна отправить по начальству рапорт, а в нем соответствующим образом изложить твои действия. Увы, я не могу отпустить тебя так просто.
      - Я и не прошу.
      - Чего же ты от меня хочешь?
      Я не боялся, что сведения о моей деятельности на борту "Аквины" поступят в Центральный. Как только это случится, я сумею их стереть. Но прежде, чем они попадут в память компьютера, с ними ознакомится уйма народу, а это мне уж совсем ни к чему.
      - Чем меньше народу будет знать о наших делах, тем лучше, повторил я слова Кэрол. - Если один человек потихоньку выйдет из игры, никто и не заметит.
      - Ошибаешься.
      - Ладно. Допустим, я добровольно решил вам помогать.
      - Вот это уже лучше.
      - В таком случае, почему бы нам не придерживаться этой версии?
      - Не вижу особых проблем.
      - Ты согласна?
      - Я посмотрю, что можно сделать. Когда ты закончишь работу, чем собираешься заняться?
      - Еще не знаю. Махну куда-нибудь отдохнуть.
      - Один?
      - Возможно.
      - Знаешь, а ты мне нравишься. Я постараюсь избавить тебя от неприятностей.
      - Буду весьма признателен.
      - Похоже, у тебя на все готов ответ.
      - Спасибо.
      - Как насчет девушки?
      - В смысле?
      - Могла бы тебе пригодиться девушка?
      - По-моему, у тебя очень даже неплохая работа.
      - Да, но дело не в этом. Так нужна она тебе, или нет?
      - Кто - она?
      - Хватит валять дурака! Девушка, кто же еще?
      - Нет.
      - Вот как?
      - Слушай, не мели чепухи. На кой черт мне подружка из спецслужбы?
      Неужели я поверю, что ты решила связать судьбу с незнакомцем?
      - Я видела тебя в деле, ты стоящий парень. Да, я могла бы связать с тобой судьбу.
      - Это самое необыкновенное предложение в моей жизни.
      - Решай быстрее, - сказала она.
      - Ты сама не знаешь, что говоришь.
      - 31
      - А что, если я к тебе неравнодушна?
      - Ну да, я же разрядил твою бомбу.
      - Я не о благодарности! - перебила она. - Впрочем, за бомбу спасибо. Ну ладно, нет, так нет.
      - Постой! Дай хоть немного подумать.
      - Пожалуйста. - Она отвернулась.
      - О черт! Ладно, давай поговорим откровенно. Ты мне нравишься, хоть я и убежденный холостяк с многолетним стажем. Ты - загадка.
      - Посмотрим на это под другим углом, - сказала она. - Ты не такой, как все. Я тоже хочу быть не такой, как все.
      - Например?
      - Например, хочу лгать компьютеру, и чтобы это сходило мне с рук.
      - А почему ты считаешь, что я лгу компьютеру?
      - Потому что это - единственный ответ. Если, конечно, ты настоящий.
      - Я настоящий.
      - Значит, ты умеешь обманывать "систему".
      - Сомневаюсь.
      - Возьми меня с собой, - попросила она. - Я тоже так хочу.
      Я внимательно посмотрел на нее. Тонкий локон едва касался нежной щеки. Казалось, Кэрол вот-вот расплачется.
      - Значит, я - твой последний шанс? Тебе все опротивело и, повстречав меня, ты решила сыграть "ва-банк"?
      - Да.
      - Чушь какая-то. Учти, если ты вдруг захочешь выйти из игры, я не смогу гарантировать тебе безопасность. А сам я из игры не выйду. Я веду ее по собственным правилам, и эти правила не всем понятны. Если мы с тобой сойдемся, у тебя появится шанс рано овдоветь.
      - Я верю в тебя. Ты умен и смел.
      - Я рано сойду в могилу. Слишком уж часто я делаю глупости.
      -- Кажется, я в тебя влюблена.
      - Послушай, давай поговорим об этом позже. Мне нужно кое-что обмозговать.
      - Хорошо.
      - Глупая ты девчонка.
      - Ошибаешься.
      - Ну что ж, посмотрим.
      Очнувшись от сна - одного из самых глубоких снов в моей жизни - я отправился на вахту.
      - Опаздываешь, - сказал Меррей.
      - А ты стукни начальству, пускай меня спишут, - огрызнулся я и уселся за экран монитора.
      "Проект Румоко" находился в завершающей стадии.
      Мартин и Демми спустились на дно и разместили ядерные заряды. Они прекрасно сделали свое дело, и теперь мы уходили подальше. Заряды должны были взорваться по радиосигналу.
      Из моей каюты забрали непрошенных гостей, и за это я был благодарен Кэрол.
      Наконец мы отошли на безопасное расстояние, и радист отправил в эфир сигнал.
      Несколько мгновений кругом царило безмолвие. Затем взорвалась бомба.
      За стеклом иллюминатора я увидел встающего человека: старого, седого, в широкополой шляпе. Он постоял, шатаясь, и рухнул ничком.
      - 32
      - Ну вот, подпортили мы воздух, - заметил Мартин.
      - Черт! - буркнул Демми.
      Океан вздыбился и бросился на нас. Корабль чудом не сорвало с якоря. На какое-то время стихия утихла. Потом началось! Корабль трясся, как продрогшая собака. Я смотрел, вцепившись в подло котники кресла. За иллюминатором бушевали волны: безжалостные и коварные, они с рычанием налетали на нас, но нам каждый раз удавалось отразить их натиск.
      - Начали действовать датчики, - сказала Кэрол. - Похоже, он растет.
      Я молча кивнул. Говорить было не о чем.
      - Он уже большой, - произнесла Кэрол через минуту, и я снова кивнул.
      В конце концов порожденная нами тварь выбралась из-под воды. Это случилось в то же утро.
      На поверхности океана уже долго лопались пузыри, становясь все крупнее. Показания термометров быстро росли. Внизу разливался свет.
      Внезапно в небо ударила широкая струя воды. Фонтан поднялся на невиданную высоту и зазолотился в лучах утреннего солнца, словно голова Зевса, спустившегося с небес к кому-то из своих подружек. Явление Зевса сопровождалось оглушительным ревом.
      Постояв перед нами несколько мгновений, златокудрый бог рассыпался сверкающим дождем.
      После этого океан разбушевался не на шутку.
      Его поверхность корчилась и мерцала, рев то смолкал, то возобновлялся. Снова забил фонтан, затем - другой, третий, четвертый, и каждый - все выше, выше...
      Потом "Аквину" задело ударной волной очередного взрыва. Казалось, нас несет куда-то мощным отливом...
      Мы были готовы к такому исходу.
      Мы не дрогнули.
      Отлив все тащил нас, и не было этому конца. От вулкана нас отделяли многие мили, а казалось, до него можно дотронуться рукой.
      И снова ввысь ударил бесконечный водяной столб. Он пронзил небосвод и оросил солнце. Он раздался вширь, и у его основания из воды забило пламя.
      Быстро сгустились сумерки, и тончайшая пыль наполнила воздух, глаза, легкие. К счастью, облака вулканического пепла проплыли в стороне от нас, словно стая темных птиц. Чтобы хоть как-то защитить легкие от грязи, я закурил сигарету.
      В тот преждевременный вечер океан был светел. Казалось, сам потревоженный Кракен лижет днище нашего корабля. Сияние в пучине не угасало; в нем смутно угадывался контур.