Задвигались, запульсировали тени, и над озером на картинке наступил вечер. Я провел над Картой рукой, и изображение замерло. Снова озеро, трава, свет солнца.
      Очень далеко, в том месте, поток времени двигался быстрее моей нынешней позиции. Это было весьма любопытно.
      Я нашарил старую трубку, которой иногда забавлялся, набил ее, раскурил и надолго задумался, попыхивая дымком. Карты функционировали, все было в норме, это была не просто искусная имитация, хотя я пока не понимал их назначения. Но в данный момент меня заботило не это.
      Сегодня было тридцатое апреля, и я в очередной раз встретился со смертью. Кто-то снова хотел поиграть моей жизнью. И на этот раз воспользовался заместителем. Но сегодня все было необычно. Я уничтожил не простого пса. И эти Карты... Где взяла их Джулия и почему хотела передать мне? Карты и собака — это указывало на силы, которые не были подвластны простому человеку. До сих пор я считал, что стал объектом преследования со стороны какого-то психа, с которым смогу разделаться на досуге, но события сегодняшнего утра бросали на всю эту историю совершенно новый свет. Я имел дело с чертовски сильным противником...
      Я зябко передернул плечами. Если бы можно было снова поговорить с Люком, попросить его поподробнее воспроизвести события прошлого вечера вдруг Джулия что-то такое сказала, что могло бы дать мне нить. Я не прочь бы вернуться и более тщательно осмотреть ее квартиру, но об этом теперь не может быть и речи. Когда я уезжал оттуда, у парадного въезда уже была полиция. Некоторое время туда нельзя будет возвращаться.
      Оставался еще Рик Кински, парень, с которым стала встречаться Джулия после того, как мы с ней расстались. Я знал его — худой, с усами, интеллектуального типа, с толстыми стеклами очков и так далее. Он работал в книжном магазине, куда я заходил пару раз. Может быть, ему что-нибудь известно о Картах или о том, как Джулия попала в ситуацию, результатом которой стала ее ужасная гибель.
      Я еще какое-то время предавался этим малоприятным размышлением, потом спрятал Карты. Я пока не собирался баловаться с ними. Сначала я намеревался собрать всю возможную информацию.
      Я направился к машине.
      По дороге я напомнил себе, что тридцатое апреля еще не кончилось. Возможно. И не считает, что сегодняшняя утренняя попытка была направлена именно против меня. Тогда у него остается еще достаточно времени, чтобы попытаться еще раз. К тому же у меня возникло такое чувство, что, если я начну подбираться поближе к П, он может забыть о регулярных датах и воспользоваться любой возможностью, чтобы вцепиться мне в глотку. Поэтому я решил, что начиная с данного момента и впредь мне следует держаться настороже, так сказать перейти на осадное положение до тех пор, пока я не разберусь с этой историей. И все мои силы теперь будут направлены на то, чтобы в ней разобраться. Мне надо уничтожить врага, и как можно скорее. Это вопрос жизни или смерти.
      Должен ли я искать совета?
      Я не был уверен в этом. И, собственно, даже если и так, то у кого? Я еще ужасно много чего не знал ни о своем происхождении, ни о наследстве.
      Я решил, что с этим не стоит торопиться. Нужно приложить максимум усилий, чтобы самостоятельно разобраться с этим делом. Кроме того, это будет как бы возможностью потренироваться. Там, откуда родом, необходимо уметь разбираться с неприятными историями.
      Я вел машину, отыскивая взглядом будку таксофона, стараясь не думать о Джулии, такой, какой я ее видел в последний раз.
      С запада наползало несколько облачков.
      Рядом с невидимым Фракиром тикали на запястье часы. По радио передавали нерадостные международные новости.
      Я остановился у аптеки, попытавшись через телефон связаться с мотелем Люка, но его не оказалось в номере. Я съел в кафе аптеки бутерброд с майонезом, помидорами и ветчиной, запив молочным коктейлем и снова попытал счастья с телефоном.
      Его снова не было.
      Ладно. Поймаю его попозже.
      Я направился в город. Насколько я помнил, Рик работал в книжном магазине под названием «Всякая всячина».
      Подъехав, я обнаружил, что магазин работает.
      Припарковав машину за пару кварталов от этого места, я вернулся к магазину пешком. Всю дорогу я напряженно следил за обстановкой вокруг, но никаких признаков опасности или слежки обнаружить не удалось.
      Пока я шагал к магазину, моего лица коснулся прохладный ветерок, намекая на возможность дождя. Сквозь окна магазина я увидел Рика, который что-то читал, сидя за высоким прилавком. Больше в магазине я через окно никого не заметил.
      Когда я вошел, над дверью прозвенел колокольчик, и он поднял голову. Он выпрямился и его глаза расширились, когда я подошел.
      — Привет, — кивнул я.
      Я помолчал немного, давая ему время успокоиться.
      — Рик, ты, наверное, меня не помнишь?
      — Мерль Кори, — негромко произнес он.
      — Правильно.
      Я облокотился о прилавок, и он подался назад.
      — Я хотел попросить тебя об одной услуге. Ты не мог бы сообщить мне кое-какие сведения?
      — Какого рода?
      — Это касается Джулии, — сказал я.
      — Послушай, — он удивленно взглянул на меня, — я ведь к ней не подходил, пока вы не расстались.
      — Да нет, — махнул я рукой, — ты не понял. Дело не в этом. Это меня не интересует. Но на прошлой неделе она пыталась связаться со мной и...
      Он покачал головой.
      — Я не виделся с ней уже месяца два.
      — Вот как?
      — Да. Мы с ней больше не встречаемся. Разные интересы, понимаешь?
      — А когда вы еще виделись, она была здорова, все было в порядке?
      — Думаю, да.
      Я посмотрел ему прямо в глаза, и он поспешно отвел глаза. Мне очень не понравилось это его «думаю».
      Я понял, что он меня боится, и решил разобраться, почему.
      — Что ты имеешь в виду, говоря «разные интересы»? — осведомился я.
      — Ну, она стала немного со странностями, понимаешь? — уклончиво ответил он.
      — Не понимаю. Расскажи.
      Он провел языком по губам и посмотрел в сторону.
      — Я не хочу неприятностей, — заявил он.
      — Я тоже, — я удивленно посмотрел на него. — Так в чем же дело?
      — Ну... понимаешь... — промямлил он, — она испугалась.
      — Испугалась? Чего?
      — Тебя.
      — Меня?! Глупости! Я никогда и ничего такого не делал, чтобы напугать ее. А что она говорила?
      — Открыто она никогда и ничего не говорила, но я замечал, что с ней происходит, когда только упоминалось твое имя. А потом появились эти ее увлечения...
      — Ты меня запутал, — сказал я устало. — Совершенно. Она стала себя странно вести? Увлечения? Какого рода? Что, собственно, происходило? Поверь мне, я в самом деле ничего не понимаю, но я хотел бы разобраться.
      Он поднялся и направился в глубину магазина, бросив взгляд на меня через плечо, тем самым словно приглашая следовать за ним.
      Я пошел.
      Он прошел полки с книгами по народной медицине, военному искусству, по воспитанию... Наконец мы добрались до дальней секции, где располагались книги по оккультизму.
      — Вот, — сказал он. — Она взяла почитать кое-что из этого, потом принесла назад и взяла еще.
      Я пожал плечами.
      — И это все? Ну и что? Что в этом странного?
      — Но она в самом деле начала этим заниматься.
      — Да? Что ж, этим занимаются тысячи людей.
      — Извини, — прервал он меня, — я хочу закончить. Она начала с теософии, даже посещала собрания местной общины. Но с этим она довольно быстро порвала, однако там успел познакомиться с другими людьми. Очень скоро она уже водилась с суфисом, гарджефианами... У нее даже был знакомый шаман.
      — Интересно, — заметил я. — А как с йогой?
      — Нет, она ею не занималась. Когда я задал ей такой вопрос, она ответила, что ее интересует сила, а не самадхи. Во всяком случае, она продолжала заводить все более странные знакомства. Атмосфера для меня сделалась слишком уж разряженной, тогда я и сказал ей: «Прощай».
      — Любопытно... — протянул я задумчиво.
      — Вот, — внезапно сказал он, — взгляните на это.
      И он бросил мне книгу в черном переплете, сделав при этом шаг назад. Я едва успел поймать ее. Это была Библия. Я полистал ее, раскрыл на странице с данными издательства и недоуменно взглянул на Рика.
      — Какое-то особенное издание?
      Он вздохнул.
      — Нет. Прошу прощения.
      Он забрал у меня книгу и поставил ее на полку.
      — Одну минуту, — сказал он.
      Он вернулся к прилавку и вынул откуда-то картонный плакатик, на котором значилось: «Только что вышел. Магазин откроется в...» Здесь же был нарисованный циферблат часов с подвижными стрелками. Он поставил время на них на полчаса от настоящего момента, повесил плакат на витрину, потом закрыл дверь и жестом пригласил меня пройти вглубь магазина.
      Мы пришли в комнату, в которой стоял письменный стол, пара стульев, а на полу картонные коробки с книгами. Он сел за стол и кивнул на другой стул. Я сел.
      Он включил автосекретаря, отвечающего по телефону, убрал со стола кипу бланков и писем, потом открыл ящик и достал оттуда бутылку «Кьянти».
      — Как насчет того, чтобы пропустить по стаканчику? — спросил он.
      — Конечно. Благодарю.
      Он поднялся и скрылся в маленькой туалетной комнате, где сполоснул под краном пару взятых с полки стаканов. Вернувшись в комнату, он наполнил оба стакана и подвинул один ко мне. Оба были из «Шератона».
      — Извини, что я бросил в тебя Библию, — сказал он, смущенно взглянув на меня.
      — Я ничего не понял... У тебя был такой вид, словно ты ждал, что я исчезну в облаке дыма.
      Он кивнул.
      — Знаешь, я думаю, что она искала власть над сверхъестественными силами, и что это каким-то образом связано с тобой. Ты занимаешься каким-нибудь видом оккультизма?
      — Нет.
      — Иногда она такое говорила... словно ты на самом деле мог быть сверхъестественным существом.
      Я расхохотался вместо ответа, он через несколько мгновений последовал моему примеру.
      — Ну, не знаю... — сказал он. — В мире много странного. Конечно, все они не могут быть правы, но...
      Я пожал плечами.
      — Кто знает? «Есть многое на свете, друг Горацио...» Так, значит ты думаешь, она искала какую-то систему, которая дала бы ей силу защититься от меня?
      — По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.
      Я отпил вина.
      — Но это же чепуха, — сказал я.
      Однако уже произнеся эти слова, я чувствовал, что они не так уж далеки от правды.
      Если это я толкнул ее на тропу, которая привела ее к гибели, тогда на мне лежала ответственность за ее смерть.
      Теперь к боли присоединилась и вина.
      — Рассказывай уж все до конца, — сказал я устало.
      — Да я уже вроде все сказал, — вздохнул Рик. — Мне надоело находиться среди людей, с упоением ночи на пролет обсуждавших всякую астральную чепуху, и я решил, что мне лучше уйти.
      — И это все? Но она нашла нужную систему, нужного гуру? Что же случилось в конце?
      Он сделал глоток вина и долго молча смотрел на меня.
      — Я в самом деле был к ней очень привязан, — сказал он.
      — Я и не сомневался в этом.
      — Таро, Каббала, Золотой Рассвет, Кроулы, Форчун — вот чем она занималась в конце.
      — И застряла на этом?
      — Точно сказать не могу, но думаю, что да. Я ведь не очень вникал во все это.
      — Так... Следовательно ритуальная магия.
      — Вероятно.
      — Кто же этим занимается?
      — Множество народу.
      — Я имею в виду, кого нашла Джулия. Ты слышал имя?
      — Кажется, Виктор Мелман.
      Он вопросительно посмотрел на меня, но я покачал головой.
      — Извини, но я впервые слышу это имя. Я не лгу.
      — Это странный человек, — задумчиво проговорил Рик.
      Он сделал еще глоток и откинулся на спинку стула, сцепив пальцы за шеей, выставив локти наружу и вперед. Взгляд его устремился куда-то вдаль.
      — Знаешь, я слышал, что о нем многие так отзывались, среди них многие, заслуживающие полного доверия, говорили, что в нем в самом деле имелось нечто... что он чем-то таким владеет... каким-то озарением, обладает особой силой... что он может стать великим учителем... Но у него масса проблем — комплексы, неуравновешенность, знаешь, все такое, что сопутствует обычно особым способностям, и это скользкая сторона. Поговаривали, что на него заведено криминальное досье, что он живет под чужим именем и что он гораздо лучше знаком с полицией, чем с магией... Впрочем, все это лишь по разговорам, понимаешь? Не знаю. А официально он художник, и довольно хороший. Во всяком случае, его полотна неплохо раскупаются.
      — Ты был с ним знаком?
      Последовала пауза.
      — Да.
      — И каковы твои личные впечатления?
      — Не знаю... Боюсь, что я лицо предвзятое. Я не хотел бы...
      Я покрутил стакан в руке.
      — Все же...
      — Ну, я однажды хотел у него заниматься, но он меня выгнал.
      — Значит, и ты с этим связан?
      Я думал...
      — Я ни с чем не связан, — резко ответил он. — Я хочу сказать, что я все попробовал в свое время. У каждого бывают какие-то периоды увлечений, не так ли? Мне нужно было развиваться, двигаться дальше, как всем и каждому. Но я не нашел своего пути.
      Он жадно отхлебнул вина.
      — Иногда мне казалось, что в самом деле существует какая-то сила, какая-то скрытая реальность, к которой я уже могу почти прикоснуться. Почти... Но потом все исчезало, а оставалась куча дерьма, обыкновенный самообман. Да, иногда мне казалось, что я чего-то достиг. Но проходило несколько дней, и я сознавал, что лгал сам себе.
      — Но все это было до того, как ты познакомился с Джулией?
      Он кивнул.
      — Да. Может быть, нас это какое-то время и связывало. Мне до сих пор интересно поболтать о всякой чепухе, хотя я больше в нее не верю. Потом... потом она стала относиться к этому слишком серьезно, а мне по старой дорожке катиться уже не хотелось.
      — Понимаю.
      Он осушил стакан и снова наполнил его.
      — В этом ничего нет, — продолжал он. — Существует бесконечное число путей самообмана или иррационального превращения вещей в то, чем на самом деле они являются. Наверное мне хотелось волшебства, но настоящего волшебства в мире не существует.
      — Зачем же ты тогда бросил в меня Библию?
      Он фыркнул.
      — С таким же успехом это мог быть Коран или Веды. Было бы забавно посмотреть, как ты исчезаешь в огненной вспышке. Но, увы! Я напрасно старался...
      Я улыбнулся.
      — Как мне найти Мелмана?
      — Минуточку... где-то здесь у меня... — он открыл ящик стола и достал небольшую записную книжку, полистал ее, потом записал для меня адрес на библиографическую карточку и протянул ее мне. Потом он отпил еще глоток вина.
      — Благодарю.
      — Это адрес его мастерской, но он там не живет, — пояснил Рик.
      Я кивнул и поставил на стол свой стакан.
      — Я тебе очень благодарен.
      Он приподнял бутылку.
      — Еще немного?
      — Нет, спасибо.
      Он пожал плечами и налил себе.
      Я поднялся.
      — Ты понимаешь, — медленно проговорил он, — это так грустно...
      — Что именно?
      — Что в мире нет волшебства, никогда не было, наверное, никогда и не будет.
      — Это скверно, — согласился я.
      — Ведь тогда мир был бы гораздо более интересным.
      — Да.
      Я повернулся, намереваясь уходить.
      — Сделай мне одолжение, — попросил он.
      — Какое?
      — Когда будешь уходить, поставь указатель в витрине на три часа и захлопни за собой дверь.
      — Конечно.
      Я оставил его за столом в кабинете и сделал так, как он просил. Небо стало заметно темнее, а ветер еще холоднее. Я еще раз попробовал позвонить Люку из таксофона на углу, но и на этот раз мне никто не ответил.
      Мы были тогда счастливы... Даже странно, как все удачно складывалось. Погода — само совершенство, и все, что мы задумали, получалось не хуже. Вечером мы пошли в гости, там было так весело... Потом мы ужинали в прелестном местечке, которое обнаружили совершенно случайно. Мы долго сидели за бокалами с вином, не желая, чтобы день кончался, потом решили продолжить эту полосу удач и поехали на пустынный берег, где сидели, плавали, смотрели на луну, а ветер легонько шевелил наши волосы. А потом... потом я сделал одну вещь, которую не должен был ни в коем случае делать. Но разве Фауст не считал, что прекрасное мгновение стоит души?
      — Пойдем, — сказал я.
      Я метко отправил пустую банку из-под пива в контейнер для мусора и поймал Джулию за руку.
      — Отправимся на прогулку.
      — Куда же? — спросила она.
      Я помог ей подняться.
      — В волшебную страну, — сказал я, — в далекий сказочный предел, в Эдем. Идем же!
      Она рассмеялась и позволила мне вести ее.
      Мы пошли вдоль кромки берега к тому месту, где полоса песка сужалась.
      Луна висела в небе роскошная и желтая, а море словно пело мою любимую песню.
      Мы шагали рука об руку, пока неожиданный поворот тропинки не увел нас в сторону от полосы песка. Я стал искать глазами пещеру, которая должна была вот-вот появиться, высокая, узкая пещера.
      — Пещера, — объявил я минуту спустя. — Давай войдем?
      — Там темно...
      — Вот и прекрасно.
      И мы вошли в пасть пещеры.
      Шагов шесть нам еще светила заглянувшая в пещеру луна, и за это время я успел заметить поворот налево.
      — Сюда, — уверенно произнес я.
      — Но здесь так темно!
      — Естественно. Держись за мою руку покрепче. Все будет в порядке.
      Еще пятнадцать или двадцать шагов — и справа что-то неясно засветилось.
      Я повел Джулию к повороту, и по мере нашего продвижения вперед, свет становился все ярче.
      — Мы можем заблудиться, — негромко проговорила она.
      — Я никогда не заблужусь, — успокоил ее я.
      Свет становился все ярче. Еще поворот, короткий коридор, и мы оказались у подножия горы. Ниже виделся лес, и солнце прошло уже половину утреннего пути над деревьями этого леса.
      Джулия замерла, широко раскрыв голубые глаза.
      — День! — изумленно воскликнула она.
      — Темпус фугит, — ответил я. — Идем.
      Некоторое время мы шли через лес, слушая песни птиц и ветра в ветвях, темноволосая Джулия и я. Немного спустя я провел ее через каньон цветных трав и камней, по дну которого протекал хрустальный ручей, впадавший в реку.
      Мы шли вдоль реки, пока не оказались у обрыва, уходящего вдаль, полного радуг от падающей воды и туманов.
      Стоя на гребне водопада, глядя на обширную долину у наших ног, мы увидели шпили и купола города, золотые и сверкающие, как бриллианты, смутно проступающие сквозь утренний туман.
      — Где мы? — шепотом спросила Джулия.
      — Прямо за поворотом, — ответил я. — Идем.
      И я повел ее влево по тропинке, которая вела нас обратно вдоль обрыва, пока мы не миновали водопад. Тени и алмазные брызги, мощный рев, а потом еще большая мощь тишины...
      Наконец мы вошли в туннель, поначалу влажный, потом высохший по мере того, как мы поднимались выше.
      Туннель вывел нас в галерею, открытую с левой стороны, глядевшую в ночь, где ярко сияли звезды...
      Зрелище было грандиозное. Сияние незнакомых созвездий было настолько мощным и ослепительным, что наши фигуры отбрасывали тени на стену позади нас.
      Она облокотилась на низкий парапет, ее кожа словно светилась изнутри, как редкий сорт мрамора, она смотрела вниз.
      — Они и там, внизу, — прошептала она, — и по обе стороны! Внизу тоже ничего нет, кроме звезд! И по сторонам...
      — Да. Красиво, правда?
      Мы долго стояли там, любуясь этим необыкновенным зрелищем, пока мне, наконец, не удалось убедить Джулию пройти дальше по туннелю. Теперь он сразу же вывел нас на поверхность, и мы оказались перед руинами древнего амфитеатра. Под небом позднего полудня мраморные скамьи, все в трещинах, и рухнувшие колонны оплел вьющийся плющ. Тут и там лежали разбитые статуи, словно низвергнутые землетрясением.
      Выглядело это чертовски живописно. Я думал, что ей это должно понравиться, и не ошибся. Мы по очереди усаживали друг друга на почетное место и произносили со сцены речь.
      Акустика здесь была превосходная.
      Потом мы шли дальше, рука в руке, по мириаду троп под разноцветными небесами пока не оказались наконец на берегу тихого озера. Над дальним берегом висело заходящее оранжевое солнце. Справа неярко блестели какие-то скалы. Мы нашли удобное местечко, где мох и папоротники образовали естественную подушку. Я обнял ее, и мы долго стояли, и ветер в ветвях деревьев играл на лютне, а ему контрапунктировали невидимые птицы.
      Потом, немого позже, я расстегнул ее блузу.
      — Прямо здесь? — спросила она.
      — Мне здесь нравится. А тебе — нет?
      — Здесь очень красиво. Ладно. Подожди минутку...
      Мы опустились на подушку из мхов и любили друг друга, пока нас не укрыли тени. А потом она заснула, как я и хотел.
      Я наложил на нее заговор, чтобы она не проснулась, потому что начал сомневаться в собственном благоразумии и в том, следовало ли предпринимать это путешествие. Потом я оделся сам и одел Джулию, и поднял ее на руки, чтобы отнести ее обратно на наш берег. На этот раз я выбрал самый короткий путь.
      На берегу, на том месте, где мы вышли, я положил ее на песок и сам растянулся рядом.
      Скоро я уснул.
      Мы проснулись только когда взошло солнце и нас разбудили голоса пришедших на пляж людей.
      Джулия села и посмотрела на меня.
      — Эта ночь... — сказала она, — она не могла быть только сном, но и явью тоже быть не могла, правда?
      — Думаю, что так, — улыбнулся я в ответ.
      Она нахмурилась.
      — С чем именно ты согласен? — спросила она.
      — Конечно с тем, что нам просто необходимо позавтракать, — ответил я. — Пойдем поедим чего-нибудь, а?
      — Погоди минутку. Она положила мне руку на плечо.
      — Этой ночью... случилось что-то необыкновенное. Что это было?
      — Зачем же убивать волшебство словами? Пойдем лучше завтракать.
      Потом она не раз пыталась расспросить меня об этой ночи, но я был тверд и отказывался вести разговор на эту тему. Во всем был, конечно, виноват я сам. Не следовало мне вообще отправляться с ней на эту прогулку. И в нашей последней соре-споре, после которой мы расстались, этот факт сыграл свою роль...
      Теперь размышляя обо всем этом, я осознал вдруг, что дело не только в этой моей древней глупости. Я осознал, что я любил Джулию и, что еще хуже, до сих пор ее люблю. И если бы я не придумал этой прогулки или хотя бы признал справедливость ее обвинений в том, что я был волшебником, она не встала бы на эту тропу, по которой пошла, не стала бы искать пути к собственной власти, вероятно, для защиты. И она сейчас была бы жива...
      Я закусил губу и заплакал. Потом обошел тормозившую передо мной машину и промчался на красный свет. Если я убил свою любовь, то я не был уверен, что не случится обратное.

Глава 3