Повеселевшие ребята стали устраиваться на ночлег.
      - Вот это да-а!.. Слышь, Пашка, никогда в жизни, поверишь, я не видел такой роскоши! - счастливо засмеялся Щербаков, ложась на сено. - Эх, братва, ну и храпанем же назло врагам!
      - А где же тебе можно было увидеть эту роскошь? В своей жизни ты, наверное, дальше Сокольников и не путешествовал. Верно? - спросил Маркин.
      Но Щербаков уже не слышал его, он спал.
      - Эй, Коля, видал, какую я тебе царскую спальню устроил? - говорил Рыжову Андреев. - Поспишь на ней ночку, так сразу легче станет. Это же бальзам, а не сено!
      Обмытый и перевязанный свежими холстинными бинтами, Николай благодарно улыбался. Хозяин, ухмыляясь в бороду, светил "летучей мышью". Только Галушкину стало не по себе. Когда старик ушел, он, прикрыв ворота, сказал:
      - Довольно резвиться. Укладывайтесь. Завтра подъем до солнца! Послушай, Паша, бородач этот... Что-то в нем есть такое, понимаешь? Глаза мне его не понравились. Смотрит он как-то... Будто из-за угла за тобой подсматривает.
      - Ты так думаешь? - насторожился Маркин.
      - Может, я и не прав, но какое-то предчувствие гложет.
      - Да-а. Возможно, ты прав. И добрый он не в меру по нонешним временам. Живет богато. Не у многих здесь увидишь свежее сало. - Маркин помолчал. Лаврентьич, а давай-ка мы его, черта старого, за бороду тряхнем как следует?
      Галушкин задумался. Потом махнул рукой:
      - Да ну его к дьяволу! Провозишься с ним. А вдруг ошибка. Напрасно обидим человека. Отдохнем и уйдем пораньше, а там ищи нас.
      - Вот это правильно.
      Галушкин включил карманный фонарь, внимательно осмотрел сарай. В углу, где шумно вздыхала корова, он увидел люк с дверцей. Галушкин присел, окликнул Андреева, самого рослого из всех.
      - А ну-ка, Леха, полезай! - сказал Галушкин, освещая квадрат дверцы.
      Андреев удивленно посмотрел на командира.
      - Вопросы после, а сейчас лезь, ну?!
      Андреев пожал плечами, но полез в люк. Через некоторое время Андреев вошел в сарай.
      - Ну, Леха, ход, как я и думал!
      Андреев удивленно сообщил:
      - Прямо в огород выходит, а за ним недалеко - лес.
      - Вот и ладно. А теперь спать!
      Головенков уже сладко похрапывал. Уснул и Николай. Галушкин постоял над ним. Он был доволен, что Николай как следует отдохнет. Да и им не мешает хорошенько выспаться. Только сутулая фигура старого хозяина с прищуренным взглядом продолжала вызывать беспокойство. Он поправил на раненом сползший полушубок. Маркину спать не разрешил. Тот вопросительно глянул на командира, вздохнул, но согласно кивнул.
      В сарае наступила тишина. Слышно было только позвякивание цепи за перегородкой, где стояла лошадь, редкие стонущие вздохи коровы, а за стеной сарая шумела листвой береза, с крыши срывались капли и звонко капали в лужи...
      Рассветало. На околице деревни показался конный отряд немцев. Офицер, ехавший впереди, поднял руку. Колонна рассыпалась, всадники оцепили деревню. Часть их спешилась у двора старика. Каратели установили пулемет, нацелив его на сарай, в котором спали партизаны.
      - Партизан есть шесть? - спросил офицер.
      - Так точно, ваше благородие. И седьмой раненый, - услужливо зашептал старик.
      Немецкий офицер довольно улыбнулся.
      - Эй, рус, гутен морген! - крикнул он и спрятался за угол избы.
      Сарай молчал. Гитлеровец еще раз крикнул. Но из сарая никто не отзывался.
      - Почему молчат?
      - Они, ваше благородие, больно измаялись за дорогу. Видать, крепко заснули, - подобострастно сказал предатель.
      Офицер что-то крикнул. Человек десять солдат подбежали к нему. Он взял из рук одного из них гранату, швырнул. От взрыва ворота сарая разлетелись в щепки.
      Солдаты вскинули автоматы. Ринулись в сарай. Через несколько секунд сильный взрыв потряс воздух. Из широких ворот вместе с клубами черного дыма выбежал солдат без каски. Он схватился за голову, постоял, пошатываясь, и рухнул лицом в лужу. Сарай загорелся.
      Старик бросился со страху к дому и увидел белый квадрат бумаги на двери избы: "Приказ Народного Комиссара обороны..." Сзади подскочил офицер.
      Лицо старика покрылось пепельной бледностью. "Как он мог допустить их до сарая, где люк? Оставить бы в избе. Эх-х, старый осел!.."
      Офицер схватил старика за сивую бороду, дернул и сильным ударом сбил с ног.
      Предатель скатился по ступенькам крыльца.
      К избе подвели двух огромных овчарок. Псы жадно обнюхали крыльцо. И, заскулив и теряя слюну, стали рваться со двора.
      - Форвертс! - крикнул офицер.
      Происки врага
      Моргунов и Широков возвращались перед рассветом в лагерь. Только что они наблюдали, как взлетел от их заряда на воздух однопролетный мост с эшелоном противника. Вдруг невдалеке прогрохотал взрыв. Минеры упали на землю и следом за взрывом услышали:
      - Помогите-е-е!
      - Что это? Как ты думаешь, Василь? - спросил тихо Моргунов. - Не мина ли?
      - Похоже. А чья? Наших в этом районе нет.
      - Фрицы на всех тропинках понатыкали их, сволочи! - со злостью сказал Моргунов. - Кто-то, видать, напоролся.
      - Пошли посмотрим...
      Осторожно двинулись в сторону взрыва. И скоро там, где еле заметная тропа вливалась в полянку, увидели двоих: парня в ватнике и девушку в парусиновом плаще... Парень лежал на спине, в руке зажат наган. Девушка уткнулась лицом в землю.
      Послышался отдаленный топот бегущих. Моргунов и Широков юркнули в ближайшие заросли, затаились. А на поляне появились Голохматов и Секачев. Они зорко оглядывались по сторонам, держа оружие наготове. Моргунов условно свистнул. Голохматов вскинул автомат.
      - Выходи!.. Это вы? - радостно крикнул Николай.
      Моргунов кивнул на убитых.
      - Завернули на звук взрыва.
      - А как мост? - спросил Голохматов.
      - Приказал долго жить!
      - Молодцы!..
      Они подошли к месту трагедии.
      Во внутреннем кармане ватника у парня нашли советский паспорт на имя Фоменко. В том же кармане обнаружили две автобиографии, написанные неровно и со многими поправками. Скорее всего эти документы писались на ходу, в самолете или машине. При парне нашли и карту-пятикилометровку. На ней кружками были обведены места расположения партизанских баз. К этому времени мы уже переселились на новое место, о чем информировали Москву и передали координаты нашей новой дислокации. На карте же отмечена кружком наша недавно покинутая стоянка. Отряд Озмителя и местные партизаны находились точно на местах, очерченных на карте.
      Оккупанты явно пытались внедрить в ряды партизан своих агентов.
      В мае 1942 года немцы хотели сформировать из местного населения карательные части для борьбы с партизанами. Отказывающихся идти к ним на службу оккупанты расстреливали, отправляли в Германию на каторжные работы. Стараясь избежать мобилизации, немало молодежи уходило к местным партизанам...
      И к омсбоновцам, бывавшим в деревнях, не раз обращались парни и девушки с просьбой принять их в отряд. Руководство местного партизанского отряда решило: пусть ребята идут в полицию, а получив оружие, приходят в лес. Оружия не хватало.
      Оккупанты мало доверяли мобилизованным. Поэтому во вновь сформированные полицейские подразделения включали своих людей. Но бывали и такие случаи, когда агенты врага выступали как бы инициаторами ухода к партизанам, чтобы таким путем проникнуть в их ряды. В июне 1942 года, например, двадцать пять человек полицейских связались с местным отрядом и пришли в лес. Внимание партизан обратили трое из них. Они были старше всех в группе. Перед уходом в лес эта тройка "картинно", на глазах у всех избила старосту. В беседе с командиром отряда Талерко и комиссаром Мельниковым эти трое уж очень старались ругать оккупантов и предателей. Все это выглядело как плохо организованный спектакль. Талерко спросил:
      - Послушайте, ребята, если вы действительно так сильно ненавидите оккупантов и их ставленников, то почему не приходили к нам раньше, а служили им?
      Вперед выступил высокий парень лет тридцати, с большим носом на темном нездоровом лице.
      - Так тогда ж, товарищ командир, мы еще ничего не знали об их истинных целях и подлых намерениях, а подсказать нам было некому.
      - Точно! Все так, - в один голос подтвердили слова носатого двое его приятелей.
      Во время разговора подошел молодой парень. Он недавно появился в партизанском отряде, бежав из эшелона, следовавшего в Германию. Увидев парня, носатый насторожился, старался не смотреть на него. А тот зло глянул на него и, повернувшись к Мельникову, тихо сказал:
      - Товарищ комиссар, а вы попросите его рассказать, как он старательно помогал фрицам отправлять в Германию наших девушек и ребят из райцентра Каспли? Как издевался над ними?..
      Мельников посмотрел на носатого. Тот нагло заявил:
      - А что? Верно! Было такое дело. Я не скрываю. Тогда ж я служил у них и выполнял их приказы, а теперь пришел в лес, к вам, чтоб, значит, искупить вину...
      После допроса носатый и его напарники, припертые к стене неопровержимыми доказательствами их преступлений, признались, что к партизанам они пришли не по своей воле, а по приказу немцев...
      Погоня
      Было совсем светло, но группа Галушкина все шла, не останавливаясь на дневку, стараясь подальше уйти от деревни. Остановились только перед большим болотом. Маркин и Правдин с длинными шестами сразу пошли на разведку дороги. Прыгая с кочки на кочку, прощупывали дно и отмечали тропу вехами. Андреев готовился перевязать Николая. Сергея Щербакова Галушкин послал в дозор. Головенков нарезал еловые ветки, чтобы сделать настил для постели Николая. Решили немного отдохнуть перед болотом. Галушкин проверял оставшуюся "артиллерию".
      Уходя из отряда, партизаны захватили с собой несколько противопехотных мин, усиленных добавочными зарядами тола. При необходимости эти мины можно было успешно использовать, что они уже и сделали, покидая сарай предателя.
      Скоро с болота возвратились Маркин и Правдин. Сказали, что только метров около ста можно пройти по твердым кочкам, а дальше придется брести по "чистому" болоту. Андреев закончил перевязку, переложили Николая снова на носилки...
      Всю дорогу от деревни до болота Николай молчал. Закусив до крови губы, терпел боль и не издал ни единого стона.
      - Ну, Коля, как дела? - подошел к нему Галушкин. - Скоро придем, потерпи еще чуток.
      Рыжов улыбнулся через силу.
      - Я вам обуза, ребята... Оставьте меня где-нибудь в деревне.
      - Это ты брось, - строго сказал Галушкин. - Все должны пройти. Оставить его! Что говоришь - понимаешь?
      Николай промолчал, только благодарно посмотрел на Бориса.
      Галушкин отошел от него. Сил не хватало смотреть на его бледное, измученное лицо с искусанными в кровь губами.
      - Ребята, фрицы! - неожиданно появляясь перед костром, сказал Щербаков.
      - Много? - быстро спросил Галушкин.
      - Группа конных! До взвода! Идут по нашему следу!
      Разобрали оружие, снаряжение, приготовились к бою.
      - Маркин и Щербаков со мной! Остальные с носилками - на болото, быстро! - приказал Галушкин. - Сергей, как далеко отряд?
      - Метрах в шестистах... Две колонны, - четко ответил Щербаков, чуть замялся. - Борис... Они овчарок ведут...
      - Вот сволочи! - гневно сказал Борис, понимая, что это самое худшее. Болото, бой - все привычно, а собаки... Найдут, догонят, выследят. Галушкин оглянулся. По болоту удалялись товарищи. Андреев и Головенков медленно и осторожно несли носилки. Правдин шел замыкающим.
      Вот Андреев неловко ступил на кочку, носилки резко накренились. Над болотом пролетел короткий, словно крик подстреленной птицы, стон раненого. Галушкин, сжав зубы, резко отвернулся. "Только бы успели уйти!" Взял бинокль, ловко взобрался на сосну. Вот они, немцы... Остановились. Сгрудились. О чем-то совещаются, указывая руками в сторону молодого леса, в котором притаились партизаны.
      - Борис, давай-ка я чесану их с дерева, а? - попросил снизу Маркин.
      Щербаков щелкнул затвором, молча соглашаясь с Павлом.
      - Отставить. На стрельбу они пойдут быстрее, - отрубил Галушкин.
      Всадники тем временем рассыпались по лесу.
      - Да-а. Неплохо придумали, сволочи, - пробурчал Борис. Снова оглянулся.
      По болоту медленно брели ребята, они уже достигли границы, где кочки кончились. Парни остановились, стали поднимать Николая с носилок, Андреев подставил спину, качнулся...
      - Черт! - вырвалось у Галушкина, он понимал, что иначе не пройдешь с носилками.,. Но смогут ли двое, Головенков и Андреев, дотащить по болоту Николая? Надо им помочь.
      - Пашка, Сергей, давайте к ребятам. Маркин не двигался.
      - Борис, я останусь с тобой.
      - Приказываю идти на поддержку Алексею и другим, понятно? - Галушкин гневно глянул на Маркина, что случалось с ним очень редко. - Я один здесь сманеврирую. Марш!
      Он почти скатился с сосны, взял пакет с миной, подсунул ее под еловую подстилку, запустил часовой механизм... А сам рванулся к болоту.
      Борис прыгал с кочки на кочку, на ходу выдергивая вехи, указывающие безопасный путь через трясину. Не раз он срывался с кочек, падал, с трудом выбирался из болотной жижи и снова мчался. Омсбоновец хорошо знал, что теперь его жизнь зависит от того, как далеко он отбежит от стоянки, на которой вот-вот должны были появиться каратели. Не хватало воздуха, грудь разрывалась на части. Тучи комаров назойливо липли к мокрому лицу, слепили глаза, попадали в рот, нос, мешали дышать. Стена темного леса впереди, казалось, не приближалась, а, наоборот, удалялась. Стиснув зубы, выдернул последнюю веху. И побрел уже по колено в болоте.
      Наконец выбрался на берег. Там его ждал Маркин. Остальные ушли вперед.
      - Успел? Молодец! - Павел широко улыбнулся.
      Они залегли за огромными корнями старой ели. Ждать пришлось недолго. Каратели осторожно выходили к болоту. Впереди шел проводник с собаками. Псы повертелись на одном месте и настойчиво потянули к болоту. Появился офицер на коне. За ним второй всадник, третий... Офицер что-то крикнул. Двое соскочили с коней. Двинулись к болоту. И ступили на подстилку. Грохнул взрыв. Оба спешившихся и фриц, державший собак, исчезли, словно растаяли. Лошадь под офицером взвилась, понесла. Один кавалерист рухнул на землю вместе с лошадью.
      Взрыв мины разметал карателей. Но на поляну выскочило еще несколько всадников.
      - Пашка, огонь!
      Дружный треск омсбоновских автоматов внес растерянность в ряды врагов. Они спешились, залегли, не сразу открыли огонь.
      А освободившиеся от проводников овчарки рванули в болото. Зло рыча и повизгивая, псы неслись по кочкам.
      - Глянь-ка, Паша, как звери чешут! - показал рукой Галушкин.
      - А почему они рядом?
      - Да они ж спаренные. Немец не успел снять с них ремни.
      - Смотри, точно по нашему следу идут! - удивился Маркин.
      Галушкин глянул на друга.
      - Надо не выпустить их из болота.
      Прыгнув с последней кочки, овчарки поплыли. Но скоро потеряли след, заскулили, завертелись на месте. Одна стала отставать. Видно было, как ремень, спаривавший псов, натянулся. Задняя овчарка еле-еле держалась на поверхности воды. Вот она окунулась с головой, а вскоре вовсе перестала подавать признаки жизни и потащилась на буксире. Наверно, ее задело взрывом, и она двигалась еще несколько минут в горячке. Второй пес, почуяв опасность, сильными прыжками рвался к берегу. Но ему мешала мертвая собака. Рывки становились все слабее и слабее. Выбившись из сил, и вторая овчарка замерла. Вскоре обе собаки исчезли в болоте. Галушкин и Маркин облегченно вздохнули. У покинутой стоянки никого не было, каратели оттянулись назад, в лес. Надо было срочно уходить.
      Ночной курьер
      Знакомый железнодорожник со станции Красное сообщил местным партизанам, что между Смоленском и Оршей курсируют мотоциклисты-связные, которые развозят по германским гарнизонам секретные материалы и оперативные карты. В ночь на 11 июня на Смоленск должен проследовать очередной такой курьер. Мы заинтересовались.
      Командир отряда вызвал Моргунова, Келишева, Мокропуло, Широкова, Назарова, Ерофеева, Хохлова, Дубенского и своего адъютанта Рогожина.
      Разработали план операции, быстро собрались и покинули лагерь.
      К шоссе Смоленск - Орша подошли под покровом ночи. Осмотрелись. Выбрали изгиб автомагистрали, на котором курьер невольно должен сбавить скорость. Бажанов приказал Хохлову поразить мотоциклиста противотанковой гранатой (она взрывается мгновенно при соприкосновении с преградой), поскольку обыкновенная ручная граната для этой цели не подходила. Подстраховывал Моргунов. Мокропуло, Келишев и Широков стали метрах в ста ста двадцати ниже гранатометчиков.
      Ночь была теплая, но пасмурная, ветреная. Выбрав небольшой бугорок на обочине шоссе, улеглись за ним. Стали думать, когда и как лучше бросать гранату, если мотоциклист будет мчаться со скоростью 60-70 километров в час (решили, что на изгибе шоссе ночью большей скорости не разовьешь). И сколько метров пролетит граната за секунду-полторы. Пока рассчитывали, издали донесся треск мотоцикла.
      - Он?! - выдохнул Хохлов.
      - Наверно. Спокойно, Валя. Приготовься!
      Мотоцикл с притушенной фарой, казалось, мчался прямо на них. Сжав зубы, Хохлов выдернул предохранительную чеку, выпрямился и швырнул гранату в пролетавший мимо ревущий мотоцикл. В памяти Хохлова запечатлелся низко, к самому рулю, склонившийся мотоциклист, блеснули большие очки-консервы. Яркая вспышка ослепила гранатометчика, громом ударил взрыв. Не успев спрятаться за бугорок, Хохлов почувствовал удар в грудь взрывной волны и свалился в кювет. И сразу все звуки куда-то пропали, навалилось безмолвие. "Не попал? Промахнулся?!" - мелькнула тревожная мысль. Моргунов помог встать на ноги, сунул в руки винтовку, что-то одобрительно говорил, хлопал по плечу. Хохлов ничего не слышал. Он пожал плечами, коснулся пальцем уха, громко сказал: "Командир, я же не слышу! Я ничего не слышу!" Моргунов кивнул - понимаю, мол! Махнул рукой в сторону шоссе.
      Неудержимая сила инерции волокла мотоцикл еще метров сто, пока он не завалился на бок.
      Хохлов по-прежнему ничего не слышал. Подошли к мотоциклу. Вокруг убитого немца суетились ребята. Забрали планшет с документами и оружие, труп унесли в кусты, подальше от шоссе. Машиной занялись Келишев и Мокропуло. Они искусно заминировали ее. Истратили шесть килограммов тола и противопехотную мину с инерционным взрывателем. На заряд набросили кожаную куртку, снятую с убитого, будто бы водитель на минуту отошел.
      - Как там у вас?.. Готово?!
      - Да, товарищ капитан. Все в порядке!
      - Отходим!..
      Днем вернувшаяся в отряд смена наблюдателей Алексей Кощеев и Иван Ерофеев, доложила, что рано утром у заминированного мотоцикла остановилась легковая автомашина. Из нее вышли офицер и два солдата. Немцы обошли подбитую машину, осмотрели обочины, кювет, видимо, искали мотоциклиста. Потом офицер махнул рукой. Наверное, приказал убрать мотоцикл с проезжей части шоссе. Солдаты повиновались.
      ...Сильный взрыв смел с шоссе и немцев, и их "опель-капитан".
      Переправа
      В сумерках группа Галушкина вышла к Березине: от весенних вод река выплеснулась из берегов, залила часть луга и шумела в кустарнике. Березина стала в два-три раза шире, чем была в марте, когда переправлялись через нее всем отрядом.
      Стали сооружать плот. Обстругали четыре длинных шеста, связали квадратом. Натянули плащ-палатку, на углах плота укрепили узлы из плащ-палаток со снаряжением - своеобразные понтоны. Плот получился легкий и устойчивый. Погрузили на него носилки.
      Пока работали, совсем стемнело. Разделись. Первым в воду вошел Маркин. За ним двинулся Щербаков. Река оказалась не такой спокойной, как виделось с берега... Маркин вдруг вскрикнул и скрылся под водой. Щербаков схватил его за волосы.
      - Ты куда?.. Не торопись пузыри пускать.
      - Тут обрыв!
      - А ты плыви.
      - Что за шум? - послышался с берега строгий голос Галушкина.
      Через десять минут Маркин и Щербаков подали условный сигнал: все в порядке.
      - Приготовиться к переправе! - тихо скомандовал Галушкин.
      Партизаны взяли плот с укрепленными на нем носилками. Осторожно вошли в реку. Плот легко держался на воде.
      - Порядок. Вперед!
      Подталкиваемый сильными руками, плот двинулся поперек реки. Но скоро его подхватило и понесло. Пловцы упорно боролись с течением, однако без успеха. Плот скрылся за поворотом, в тени высокого крутояра. Борис шагнул к воде, намереваясь пуститься вплавь. Но два длинных луча вдруг пронзили темноту, осветили верхушки деревьев, потом спустились ниже... и ударили Галушкину в глаза. Раздался приглушенный гул моторов.
      Крытый грузовик, перевалив через бугор, шел по лугу к реке. За ним показался второй. С завывающим гулом о"и приближались к Березине. Галушкин развязал узел, достал запасные диски к автомату. "Еще чуть-чуть, - думал он, - и они обнаружат ребят".
      Борис прицелился. Треск его автомата разорвал тишину. Нить трассирующих пуль зависла дугой. Звякнуло разбитое стекло. Передняя машина рванула, словно подстегнутый плетью конь. В следующее мгновение грузовик с грохотом исчез с глаз долой, зашумела вода. Галушкин дал еще очередь, отбежал вверх по реке, затаился. Второй грузовик остановился недалеко от берега. Из кузова попрыгали солдаты. Залегли, стали стрелять. Пули засвистели над головой.
      Борис отходил против течения, увлекая немцев за собой. Метрах в двухстах от переправы он прекратил огонь. Враги за ним не пошли. Стрельба стихала. Загудел мотор. Не включая света, грузовик развернулся и пошел прочь от Березины.
      Галушкин вернулся к месту переправы, свистнул. С того берега ответили. "Живы!" Он вошел в воду и поплыл, толкая перед собой узел.
      Добравшись до берега, Галушкин увидел под кручей пять белых фигур.
      Ребята радостно загомонили.
      - Ой, Лаврентьич, такое было, плот понесло, еле выбрались... И стрельба! - кинулся ему навстречу Правдин.
      - А чего это вы голяком мерзнете?
      - Мерзнем? Что ты, Лаврентьич, нам так жарко было, что до сих пор пот льет ручьем! - сказал Виктор. - Лаврентьич, чего это они так свободно разгуливают? Даже свет не маскируют, газуют, как дома! - не унимался Правдин.
      - Да, Витька, ситуация действительно была, черт бы ее побрал. А шляются, наверно, потому, что тут партизан мало. А может, заблудились. Ну ладно. Надо уходить, ребята, а то еще надумают возвратиться. - Галушкин склонился над носилками. - Коля, жив?
      - Жив, Лаврентьич.
      Руки раненого .белели на плащ-палатке. Борис увидел пистолет.
      - Николай? Ты что, не сражаться ли приготовился?
      - Думал, что и мне придется, - голос раненого дрогнул.
      - Прячь оружие, Коля, - командир положил руку на горячий лоб Рыжова. Все будет хорошо. Мы с тобой, Коля, еще на ринге после войны не раз встретимся.
      Галушкин легонько похлопал его по плечу. Николай глубоко вздохнул.
      Ребята быстро разобрали плот, оделись и зашагали на восток, торопясь за остаток ночи пересечь широкую полосу безлесья.
      Партизанская баня
      Немецкие подразделения и полицейские отряды, с конца апреля стоявшие в ряде ближайших к нам населенных пунктов, неожиданно исчезли.
      Частые передвижения по большакам и проселкам, не менее частые обстрелы леса ничего не дали противнику, кроме бесполезной траты боеприпасов и потери людей, ежедневно подрывавшихся на наших минах. Мы, конечно, понимали, что большую роль в неудачных действиях карателей сыграли еще и огромные размеры лесного массива, по которому партизаны могли свободно маневрировать, уклоняясь от открытых встреч с врагом. Чтобы успешно прочесать такую обширную территорию леса, оккупантам надо было иметь не сотни, а тысячи солдат и офицеров.
      После ухода вражеских гарнизонов мы вздохнули свободно.
      Давно наступило лето, а мы все еще ходили в ватных брюках и полушубках. Куртки и гимнастерки сильно порвались. Нательное белье износилось. Мы, конечно, как могли, латали остатки одежды, каждый день купались в лесных ручьях и озерцах, в общем, поддерживали "внешний вид". Но так хотелось помыться в настоящей бане!
      И вот такая возможность появилась. На околице небольшой деревни Шарино стояла небольшая рубленая банька. С раннего утра ее затопил дед Захар, наш старый друг и связной. Накануне он собрал по деревне кое-какое бельишко, одежонку. Отдал нам и тряпки, оставшиеся от умершей бабки, сказав при этом: "Берите, сынки. На бинты али еще на что пригодится. Ей теперь, сердешной, ничего не потребуется".
      Два отделения с командиром отряда парились первыми. Время перевалило за полдень.
      Часть ребят мылась, остальные несли охрану.
      Дед Захар кочегарил, не жалея дров. Подливал воды в котел. Давал советы:
      - Баньтесь, ребятки, на здоровье. Это дело даже очень полезное. Сам страсть как обожаю похлестаться березовым веничком. Чуть заломит иде, вялость стариковская али хворь какая навалится, тут тебе банька - первое дело. Как рукой все сымает. В мирное время, бывалыча, каждую пятницу. Да-а. Непременно. А как же!
      Настроение у ребят было веселое и праздничное. Ведь за три долгих месяца пребывания в тылу врага впервые мылись в настоящей бане! Особенно в хорошем настроении находился Николай Голохматов, главный организатор этого санитарно-банного мероприятия.
      Те, что вымылись и оделись, отдыхали в тени деревьев. Подошел Голохматов. Проверив наличие людей, он нахмурился, спросил:
      - А где же фельдшер и Мокропуло?
      - Моются.
      - Сколько же можно? Сандуны им тут, что ли? - сказал и, хитро подмигнув ребятам, скрылся за баней.
      Через минуту оттуда вылетел Иван Мокропуло с ППД в руках. Длинные мокрые волосы торчали во все стороны. На густой бороде и усах белели клочья мыльной пены. Глаза навыкате. Женская холщовая рубаха, еле натянутая на мощный торс лыжника, трещала по всем швам. Узкая в подоле рубаха мешала ему нормально шагать. Мелко перебирая босыми ногами, Мокропуло настороженно оглядывался по сторонам.
      - Где? Где немцы?! - орал он, взмахивая автоматом и глядя на ребят, которые зашлись от смеха.
      Следом из бани выбежал Вергун. Он был голый, маленького роста, но широк в плечах, кривоногий. Реденькие светлые волосы локонами липли к широкому лбу. На плече лекаря висела медицинская сумка. В правой руке чернел пистолет ТТ, а левой он стыдливо прикрывался какой-то женской одежонкой. (Мужское чистое белье разобрали другие.)
      Увидев их в таком виде и догадываясь, в чем дело, ребята хохотали так, что в деревне всполошились и залаяли собаки. Из ближайших изб стали выбегать люди.
      Поняв, что их разыграли, Иван и Вергун не знали, что делать. Обижаться - глупо, смеяться не очень хотелось...
      Мокропуло и Вергун быстро скрылись в предбаннике. А из-за бани показался Голохматов, обливаясь слезами от смеха.
      Подобные незлобивые шутки и розыгрыши, кончавшиеся общим весельем, как-то здорово помогали снять физическую и нервную напряженность, разрядиться.
      Майор Коровин
      Двенадцатого июня 1942 года мы получили из Центра радиограмму, в которой говорилось:
      "Для Коровина. Ответьте на наши позывные. Срочно подготовьте площадку для сброски отрядам грузов и посадочную для "Дугласа-3Р-5", с командиром Ивановым. Сообщите координаты площадок, условия новых сигналов для самолетов, день вылета сообщим".
      Получив эту радиограмму, мы задумались.
      Кто такой Коровин, мы хорошо знали. Майор Петр Алексеевич Коровин командовал 3-м батальоном 1-го полка ОМСБОН. Коровина назначили командиром группы из четырех отрядов. До линии фронта все мы следовали одной автоколонной. В тыл ушли порознь. И с тех пор мы ничего не знали о судьбе тех четырех отрядов.
      Из полученной нами радиограммы стало ясно, что майор Коровин связи с Москвой не имеет и находится где-то недалеко от района расположения нашего отряда. Но где?
      В то время у нас было всего тринадцать боеспособных человек, включая командира отряда, фельдшера, радиста и меня. Поэтому в Москву мы сообщили, что распоряжение Центра майору Коровину немедленно передать не можем, поскольку связи с ним нет.
      Спустя много лет командир группы из отряда старшего лейтенанта Матросова Масляков Виталий Алексеевич рассказал, что отряды майора Коровина в то время находились в районе города Дорогобужа, что в ста сорока - ста пятидесяти километрах от места нашей тогдашней дислокации. От Маслякова мы узнали и страшную трагедию, которую пережили омсбоновцы.
      В первых числах июля 1942 года они, выполнив задание Центра, объединились вблизи крупного поселка Миллерово и двинулись под командованием майора Коровина к линии фронта с целью пересечь ее и выйти на Большую землю. (Отряд капитана Артамонова в тот момент находился в другом районе. Он перешел линию фронта самостоятельно...)
      Однако место перехода фронта вблизи Варшавского шоссе было выбрано неудачно. Там находилась глубокоэшелонированная линия фронта противника...
      Следуя по новому маршруту, омсбоновцы неожиданно оказались в тылу карателей. И двинулись в сторону фронта, стараясь оторваться от противника. Все населенные пункты, лежавшие на пути, были заняты немцами. Омсбоновцы пробивались лесами и болотами, не имея продовольствия. Питались лишь тем, что находили в лесу.
      Недалеко от Варшавского шоссе, в районе Юхнова, близ деревни Савинки, отряды Коровина были вынуждены войти в оборону немцев. Рядом была линия фронта. Решили переходить ее отдельными группами.
      Вечером двинулись к передовой. Но до рассвета не успели достичь цели. Задневали в густом кустарнике, заняв круговую оборону.
      На рассвете немецкая разведка обнаружила омсбоновцев, и начался бой, который длился весь день. Каратели имели колоссальное преимущество в численности и в боевой технике; использовали крупнокалиберные и обычные пулеметы с разрывными пулями, минометы и орудия...
      Несмотря на огромное превосходство сил противника, бойцы и командиры наших отрядов вели бои до последнего патрона, бились до последней капли крови, смело вступали в рукопашные схватки.
      В этом неравном жестоком бою погиб почти весь личный состав трех отрядов. Тяжелораненых каратели захватили в плен. В том числе и командира омсбоновских отрядов майора Коровина. Очнулся он в кузове вражеского грузовика. Долгие дни в лагерном госпитале были настоящим кошмаром. Только забота и помощь товарищей по плену помогли Коровину стать на ноги и бежать на волю...