Она благословила и поцеловала нас. Тебе она посылает яблоко (пожалуйста, съешь его). Она сказала, что война скоро кончится – «Скажи ему, что мы сыты». Мне она сказала: «А ты, красавица – тяжелый крест – не страшись». – (Она повторила это несколько раз.) – «За то, что ты к нам приехала, будут в России две церкви строить (она повторила это дважды) – не забывай нас, приезжай опять». Бэби[11] она послала просфору…

В декабре 1916 года ее величество, чтобы отдохнуть душою, поехала на день в Новгород с двумя великими княжнами и маленькой свитой, где посетила лазареты, монастыри и слушала обедню в Софийском соборе. До отъезда Государыня посетила Юрьевский и Десятинный монастыри. В последнем она зашла к старице Марии Михайловне, в ее крошечную келью, где в тяжелых веригах на железной кровати лежала много лет старушка. Когда Государыня вошла, старица протянула к ней свои высохшие руки и произнесла: «Вот идет мученица – Царица Александра!» Обняла ее и благословила. Через несколько дней старица почила.

…я расспрашивал ее о грядущих судьбах России, о войне…

«Когда благословит Господь кончиться войне?» – спросил я старицу. «Скоро, скоро!» – живо ответила старица, а затем, пристально посмотрев на меня чистыми бирюзовыми глазами, как-то невыразимо грустно сказала: «А реки еще наполнятся кровью, еще долго ждать, пока наполнятся, и еще дольше, пока выступят из берегов и зальют собою землю».

«Неужели же и конца войне не видно?» – спросил я, содрогнувшись от ее слов.

«Войне конец будет скоро, скоро, – еще раз подтвердила старица, – а мира долго не будет».

Через несколько дней старица скончалась, правду она прорекла: «Война давно кончилась, а мира и до сего времени нет» [9].

…необходима коренная перестройка всего административного механизма России; дни царской власти сочтены и революция неизбежна, но она будет гибельна потому, что от буржуазной революции мы тотчас перейдем к революции рабочей, а немного спустя к революции крестьянской. Тогда начнется ужасная анархия, бесконечная анархия… анархия на десятки лет… Мы увидим вновь времена Пугачева, а может быть и еще худшие… [21, с. 172–173].

Поводом для революции послужит военная неудача, голод или стачка в Петрограде, мятеж в Москве или дворцовый скандал. Революция будет исключительно разрушительной ввиду того, что образованный класс в России являет собой незначительное меньшинство населения. Он лишен организации и политического опыта, а главное, не сумел создать надежных связей с народом.

Режим настолько зависит от бюрократии, что в тот день, когда ослабнет власть чиновников, распадется русское государство. Парадокс заключается в том, что сигнал к революции дадут буржуазные слои, интеллигенты, кадеты, – думая, что спасают Россию. Но от буржуазной революции Россия тотчас перейдет к революции рабочей, а немного позже – к крестьянской. Начнется ужасающая анархия длительностью в десятки лет [36].

Династия ставит на карту самое свое существование не разрушительными силами извне… Ужасною разрушительной работой изнутри она сокращает возможность своего существования на доброе столетие… Ужас грядущей революции… это будет не политическая революция, которая могла бы протекать равномерно, а революция гнева и мести темных низов, которая не может не быть стихийной, судорожной, хаотичной! [26].

Когда Иисус Христос въезжал в Иерусалим в вербное воскресенье, за пять дней до Распятия Его на кресте, – в то воскресенье ученики славили Его велегласно, и некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: «Учитель! Запрети ученикам Твоим!» Но Он сказал им в ответ: «Сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют». И, когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем и сказал: «О, если бы и ты хотя бы в сей твой день узнал…, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих…»

Мы – группа русских авиаторов – базировались на временном аэродроме примерно в 25 милях к северо-западу от горы Арарат. День стоял сухой и ужасно жаркий… Даже ящерицы спрятались в тени скал, открыв рот и высунув язык, как будто их дыхание вот-вот должно прерваться. Лишь изредка легкое движение воздуха колыхало скудную растительность и вздымало облачко пыли. Выше по склону горы виднелись грозовые тучи, а еще выше сияла белоснежная вершина горы Арарат, снег на которой никогда не таял. Сейчас мы жаждали хотя бы кусочка этого снега.

Вошел командир и сказал, что самолет номер семь переоборудован и готов к высотным испытаниям, а провести эти испытания предлагается мне и моему напарнику. Наконец-то мы сможем избежать жары! <…> Не нужно тратить времени на разогрев двигателя: солнце уже раскалило его едва ли не докрасна.

Мы сделали несколько кругов, пока не достигли высоты в 14 000 футов, на несколько минут прекратили подъем, чтобы привыкнуть к высоте. Я посмотрел вправо, на прекрасный снежный пик, который был теперь лишь немного выше нас, и почему-то (не могу объяснить почему) повернул и повел самолет прямо к нему. Напарник вопросительно взглянул на меня, но было слишком шумно, чтобы задавать вопросы. Да и вообще при скорости сто миль в час двадцать миль мало что значат.

Я взглянул вниз на гигантские каменные крепости, окружающие подножие горы, и вспомнил о том, что слышал о ней. Говорили, что в последний раз на эту гору поднимались веков за семь до Рождества Христова. Несколько странников взошли туда, чтобы соскрести смолу с обломков старого корабля – для изготовления талисманов. Легенда утверждает, что рядом с людьми ударила молния, и они в панике покинули это место, но вниз не вернулись…

…Пара кругов вокруг снежного купола, длинный плавный спуск к южному склону, – и мы внезапно увидели озеро, подобное маленькому драгоценному камню, изумрудного цвета, но еще покрытое льдом с теневой стороны.

Мы сделали еще круг и вернулись еще раз взглянуть на него. Внезапно мой напарник что-то закричал, возбужденно показывая туда, где озеро переливалось через край. Я взглянул и чуть не упал в обморок. Подводная лодка? Нет, мы видели короткие толстые мачты, но верхняя часть была округлена, и только плоский выступ в пять дюймов высотой проходил вдоль корпуса. Странная конструкция! Как будто проектировщик ожидал, что через верхнюю палубу будут почти все время перекатываться волны, и сделал свое судно так, чтобы оно бултыхалось в море, как бревно, а короткие мачты с парусами лишь помогали держать его против волны.

Мы снизились насколько возможно и сделали несколько кругов над озером. Когда мы приблизились, нас удивили размеры судна: длиной оно было с городской квартал, и его можно было, пожалуй, сравнить с современными боевыми кораблями. Оно лежало на берегу озера, а его кормовая часть (примерно на четверть общей длины) уходила в воду, причем самый край на три четверти в нее погружен. Судно было частично разобрано спереди (и с кормы) и имело огромный дверной проем – около двадцати квадратных футов, – но дверь отсутствовала. Проем казался непропорциональным – ведь даже сейчас корабли редко имеют дверь даже в половину такой. Осмотрев все, что можно было увидеть с воздуха, мы побили все рекорды скорости, возвращаясь на аэродром» [28].

Это странное судно – Ноев ковчег. Он находится там около пяти тысяч лет. Девять или десять месяцев в году он вморожен в лед и не может истлеть, поскольку как бы находится в холодильнике все это время. Вы совершили самое изумительное открытие века!

Были выполнены подробные измерения, чертежи, а также множество фотографий. Оказалось, что внутри ковчега – сотни маленьких помещений и несколько очень больших, с высокими потолками.

…Все было густо расписано похожими на воск красками (наподобие шеллака), уровень мастерства свидетельствовал о высокой цивилизации. Использовалась древесина олеандра, который принадлежит к семейству кипарисов и не гниет, это объясняет (наряду с тем, что она была выкрашена и большую часть времени заморожена) ее прекрасную сохранность.

На горе выше корабля экспедиция обнаружила полусгоревшие остатки бревен, которые выпали из одного борта. Было похоже, что эти бревна подняли на вершину, чтобы построить из них небольшое помещение для жилья. В нем находился очаг из необработанных камней, несколько похожий на алтарь, которые использовались древними евреями для жертвоприношений. Возможно, некогда постройка загорелась от огня на алтаре или от молнии: бревна были сильно обуглены, а кровля полностью уничтожена.

…Через несколько дней после того, как экспедиция отправила отчет Царю, правительство было свергнуто, и восторжествовал большевизм. Так что эти материалы никогда не были опубликованы – а может быть, были и уничтожены…

Передо мной статья «Искатели ковчега». Читаю заключительные строчки: «Не представляется возможным подтвердить или опровергнуть ее подлинность» (о статье Владимира Росковицкого) и в душе громко кричу – я подтверждаю! Это правда!!! Это было именно так!

Дело в том, что одним из участников российской экспедиции на Арарат был мой дедушка – Батов Федор Фролович, 1895 года рождения. У меня сохранился его военный билет, где записано, что он был призван на армейскую службу в 1915 году из Усть-Медведицы (ныне город Серафимович Волгоградской области) в 15-й Туркестанский полк, 4-ю Туркестанскую дивизию. Может быть, это поможет поиску архивных данных?