– Михась, откуда вы звоните? – Саша превосходно помнил, что ни в комнате, ни в коридоре той страшно запущенной квартиры он телефона не видел.
      – Они оставили, – обречено сказал Михась. – Номера.
      – А сотовый?
      – Нет, не сотовый. Номера. Какой сотовый? – казалось, Михась мучительно пытается сообразить, о чем спросил его собеседник.
      – Мобильный. Трубку, – настойчиво спросил Саша. – У вас в комнате есть телефонный аппарат?
      – Нет у меня телефона.
      – Так откуда вы звоните?
      – У меня есть такая штучка… – Михась судорожно вздохнул. – В стиральной машине. Вообще все, что у меня есть – в стиральной машине. Они про это не знали, – Михась хихикнул. – Никто про это не знал.
      – В баке? – по наитию спросил Саша.
      – Я что – совсем дурак? – неожиданно обиделся Михась. – Не в баке. Только это мое, я никому это не отдам.
      – Почему? – поинтересовался Саша.
      – Нельзя, – отрезал Михась. – И вам больше тоже этим заниматься нельзя.
      – А иначе что?
      – А иначе все станет плохо. Ладно, я предупредил, – Михась кашлянул, помолчал секунду, а потом тихо спросил: – Саша, а зачем?…
      – Сам не знаю, – так же тихо ответил Саша.
      – Тогда удачи.
      Коротких гудков почему-то не было. Из трубки послышалось шипение, тихие щелчки, потрескивание. Саша осторожно положил трубку на аппарат, затем зажег настольную лампу и посмотрел на определитель. Нули и черточки. Что ж, в этом можно было и не сомневаться.
      Саша зевнул, потянулся. Сна не было ни в одном глазу.
      – Хамство какое, – задумчиво сказал сам себе Саша. – Да еще ко всему идиотство.
      Он натянул майку, спортивные штаны, и вышел в кухню. С минуту соображал, какой чай ему больше импонирует в данный момент, потом решительно стащил с полки «землянику со сливками» и поставил чайник.
      Снова зазвонил телефон.
      – Ну это уж слишком! – с чувством произнес Саша, обращаясь к чайнику. – Если бы не модем, я бы выдрал эту пакость из гнезда до утра.
      Тут Сашу снова осенило. Ничего себе! У него же с половины двенадцатого работала станция! Каким, интересно, образом ему столь непринужденно дозваниваются?
      – Алле! – Саша схватил трубку. – Что вам еще нужно, Михась?
      – Это не Михась, – в голосе звонившего послышалось изумление. – Какой Михась?… Вас беспокоят из института Склифосовского. Вы знаете человека по имени Мельников Павел Никифорович?
      – Встречал один единственный раз в жизни, – ответил Саша. – А в чем дело?
      – Он очень просил нас срочно связаться с вами, и передать, чтобы вы ни в коем случае не ходили за откровением. Это дословно.
      – Простите, а с кем я говорю? – спросил Саша. Его начало трясти.
      – Я дежурный врач неврологического отделения, Никоненко. Ваш знакомый поступил к нам с инсультом, говорит он очень плохо, но на этом звонке он настоял.
      – Вы сейчас далеко от него? – спросил Саша. Вскипевший чайник щелкнул, но Саша не обратил на него внимания. Черт с ним, с чайником.
      – Не очень. Но если вы собрались просить меня о разговоре с ним, то и думать забудьте.
      – А что… – начал было Саша, но врач перебил его:
      – Я же сказал – инсульт! Хотите – попробуйте приехать утром, посещения с одиннадцати. Есть вероятность, что вы его застанете.
      – Его выпишут?
      – На тот свет, – ответил врач. – Ему больше девяноста, столько и здоровые не живут. Я и так все правила ради этого звонка нарушил.
      – Спасибо. Тогда передайте ему… что мы постараемся.
 

* * *

      Чай Саша пить не стал. Его с успехом заменила водка. Утром он первым делом позвонил Игорю Юрьевичу и через полчаса после этого разговора они уже ехали в Склифосовского. Как и предполагал Саша, Мельников умер ночью.
      – Хорошенькое дело, – задумчиво сказал следователь, когда они вышли из приемного на улицу. – Интересно, что он имел в виду?…
      – То же, что Михась, – ответил Саша. – Чтобы мы сидели молча, тихо, и не высовываясь. Только не ясно, кому это нужно.
      – Кому-то нужно. Давай съездим к Михасю в гости, – предложил следователь. – Может, он как-то дополнит это свое ночное сообщение.
      …Михася дома не оказалось. Комната его была открыта, все было на своих местах – и калека-диван, и табурет о трех ногах, и газета на окне. Утренний свет нехотя просачивался в комнату, рассеивался в полумраке коридора. В комнате все было так же, как и вчера. Не было только хозяина.
      – Не знаю, куда девался, – ответила им сидевшая во дворе на лавочке старуха. – Вы подождите, подойдет наверное скоро.
      – А вы не видели, куда он ушел? – спросил Саша.
      – Нет. Да он ведь никому не докладывает. Ушел-пришел… сумасшедший, одно слово. Даром, что тихий.
      – Мы тогда у него подождем, – предложил Игорь Юрьевич.
      – Подождите, – согласилась старуха. – Брать-то у него все одно нечего.
 

* * *

      Михась не вернулся, хотя ждали его Игорь Юрьевич с Сашей не меньше двух часов. Потом они уехали.
      Только в одном старуха оказалась не права. С собой Игорь Юрьевич и Саша увезли кипу старой пожелтевшей бумаги и несколько толстых тетрадей, которые они достали из-под мотора стиральной машины ЗВИ. Михась не соврал – кое-что у него действительно было. Но ни Саша, ни Игорь Юрьевич не представляли себе, что они найдут. Это было больше, чем подарок. Михась вел дневник, преимущественно он писал о себе, но кроме того он подробно описывал места, в которых ему приходилось по роду работы бывать. Единственное, о чем он в своих записях не упоминал – так это о самой работе.
 

* * *

      Несколько дней ушло на расшифровку отвратительного подчерка Михася, еще один день Саша провел в библиотеке, рассматривая и ксерокопируя старые карты Москвы и московской области. Следователь в это время снова отправился в архив ЗИЦ, выяснять некоторые обстоятельства, связанные с людьми, упомянутыми в дневнике Михася.
      Еще через несколько дней в отделение милиции Очакова поступил вызов. Ремонтная бригада обнаружила в коллекторе труп мужчины средних лет с проломленной головой. Вскрытие показало, что Михась был убит в туже ночь, когда разговаривал с Сашей.
 

* * *

      Выехали они с утра, еще не было семи. Саша поначалу возмутился – для чего это в такую рань, но Игорь Юрьевич справедливо заметил, что работы им предстоит – о-го-го. Позже Саша понял, что следователь был прав. Им нужно было досконально осмотреть примерно пять километров шоссе, причем с двух сторон – у них не было точных сведений о том, с какой стороны от дороги находилось искомое место. Саша предположил, что придется, скорее всего «ломиться, как пьяные лоси, через кусты», Игорь Юрьевич с ним согласился – да, придется. Если и была какая-то просека, что она основательно заросла подлеском. Все, что им светит найти – это еле заметный просвет между деревьями.
      – Интересно, что про нас подумают?… – в пространство поинтересовался Саша, когда они, одетые в болотные сапоги и старые куртки, садились в машину.
      – А кому какое дело? – отмахнулся Игорь Юрьевич. – Грибы собираем. Подумаешь, тоже мне…
      Пасмурный день, преддверие осени… Утро, поток машин, светофоры, повороты… кто мы здесь? Странники? Нет, не верно. Романтики, искатели? Уже точнее. Сколько же людей шло той же дорогой, шло незримо рядом все это время, шло, имея своей целью не наживу, не желание славы, стремясь лишь к истине, без малейшего желания поиметь какую-то выгоду для себя? Много. Саша понимал, что таких как он и Игорь Юрьевич, действительно много… но все же меньше, чем хотелось бы. «Для чего я делаю все это? – думал он. – Память об отце? Нет, не только. Я хочу что-то узнать. Причем совершенно бесцельно, на первый взгляд. Слон в темной комнате… похоже, у слона был не только хвостик. У него четыре ноги, как колонны, и он, даже спящий, может запросто расплющить в лепешку. Аналогии… Две бумажки, какие-то умершие много лет назад люди – и ночные звонки, угрозы, два свежих покойника, наша непонятная одержимость… Женщины смеются. Света с Марьяной последнее время сдружились, не разлей вода, вместе попрекают невнимательностью… может, правы. Но когда мужчиной овладевает идея, когда он становится таким вот романтиком… с большой дороги… его же бесполезно останавливать».
      Дорога и впрямь была большой. По счастью, их маленькая экспедиция была намечена на будний день, поэтому машины шли преимущественно в сторону города, а их половина дороги была почти незагружена. Игорь Юрьевич справедливо рассудил, что, скорее всего, нужное место будет расположено именно с этой стороны. И не ошибся.
      – Да, без карты тут делать нечего, – констатировал Игорь Юрьевич, когда они, после всех перипетий наконец добрались.
      Пасмурное небо стало словно еще ближе к земле, низкие облака тенями скользили над ними, потихонечку стал подниматься ветер, но лес не давал ему развернуться во всю силу и ветер лишь тихонько гладил листья осин, они отзывались печальным негромким шелестом. Что-то странное было в этом месте, странное и настораживающее. Во-первых, Саше показалось, что оно словно пряталось от них – уж больно долго они без толку кружили по каким-то проселкам, потом умудрились забуксовать в глубокой луже на почти не езженой дороге. Во-вторых, едва поняв, что они находятся где-то поблизости от искомого, они едва не угодили в покосившийся столб, на котором явственно просматривался обрывок колючей проволоки.
      Потом дело пошло на лад. Игорь Юрьевич обнаружил дорогу, основательно заброшенную, но все же дорогу. И дорога эта минут через пятнадцать вывела их к тому, что Михась в своих записях называл «предприятие N3».
      – Странно как-то, – протянул Саша, – что-то уж очень сильно все разрушено. Словно ураган прошелся…
      – Действительно, если проект на самом деле закрыли в восемьдесят шестом году, а не на пару десятков лет раньше, – согласился Игорь Юрьевич. – За шестнадцать лет – и такое…
      – Словно кто-то специально тут постарался все разломать, – заметил Саша.
      – Или Михась напутал что-то с датами, – неуверенно сказал следователь.
      – Это вряд ли. Косвенных подтверждений полно. Записка того же Лукича, к примеру, – возразил Саша. – Нет, с датами мы ничего не напутали, это точно…
      Они замолчали, прислушиваясь невесть к чему. Только ветер и шорох листьев, ничего больше. Тишина, пустота, и…
      – Саша, пойдем отсюда, а? – вдруг предложил следователь изменившимся голосом. – Я, наверное, что-то не то говорю, но мне сейчас очень хочется уйти.
      Саша отрицательно покачал головой. Они прошлись, осторожно заглянули в здание через окна, но темнота не позволяла ничего толком рассмотреть. Игорь Юрьевич углядел обломки мебели, груду мусора в углу одной из комнат… сквозь полуразрушенный потолок в помещение смотрело все то же низкое тревожное небо. Въезд, он же основной вход в здание (план Михася оказался на удивление точным) закрывали железные ворота, которые, к вящему удивлению Саши и Игоря Юрьевича, оказались не заперты. Не сговариваясь, следователь и программист ухватились за створки и стали открывать. Ржавое железо сопротивлялось, потом вдруг раздался длинный скрежет, и Сашина створка стала стремительно перекашиваться. Саша попытался ее удержать, но воротина оказалась неподъемной и, слетев с верхней петли, стала проваливаться внутрь здания. Саша едва не последовал за ней, но вовремя сообразил отпустить. Лист железа, подняв тучу брызг, со всего размаха ухнул в воду.
      – А вот и вход, – подытожил Игорь Юрьевич, вытирая перепачканы ржавчиной руки о траву. – Правильно мы с тобой решили тогда, помнишь? Лавочку-то действительно затопили.
      – Интересно, там глубоко? – Саша подошел поближе, заглянул в воду.
      – Навряд ли, – предположил следователь. – Видишь, это же пандус. Он полого уходит под воду, спуск постепенный… скорее всего, дальше будут двери, которые описывает Михась.
      – Вон тот угол, – Саша поднял маленький обломок асфальта и швырнул в темноту. Раздался всплеск. – Э-э-э… вы уверены, Игорь Юрьевич, что это правильная мысль – исследовать руины?
      – Уверен, – без колебания ответил следователь. – Кстати, глубина должна быть не такая уж и большая. Тут, на входе, будет около двух метров, а там, внизу… дай-ка посчитать…
      – Максимум тридцать, – сказал, секунду подумав, Саша. – Скорее всего, и того меньше. Странное место. Очень странное. Боюсь, что мы тут ничего толком не найдем. Раз уж даже котельную вывезли… – он безнадежно махнул рукой.
      – Это не показатель, – отмахнулся следователь. – По косвенным признакам тоже можно очень многое понять.
      – А если мы тут ничего не отыщем? – поддел Саша.
      – Значит, будем продолжать искать дальше, – пожал плечами следователь. – И потом, кто из твоих знакомых может похвастаться тем, что исследовал настоящие катакомбы?
      – Никто. Только это не катакомбы. Это просто… – Саша замялся, подыскивая нужное слово, – это…
      – Пустота, верно?
      – Может, я просто что-то не понимаю? – пробормотал Саша. – Вы ведь тоже чувствуете беспокойство, Игорь Юрьевич? Почему?
      – Это место, наверное, на меня так действует, – следователь облокотился о капот машины. – Кстати, Саша, а ты умеешь плавать с аквалангом?
      – Я? Нет, конечно… а что?
      – Помнишь тот план, который мы нашли у Михася? – спросил следователь.
      – Естественно, помню. У него там были коридоры, верно? Потом то, что он называет «залами», и какие-то «тимы». Кстати, это отчасти объясняет его фразу о том, что «налево нельзя». Помещения, которые он называет «тимы» расположены только слева.
      – Все так. Еще Михась упоминал о каких-то люках, к которым оно боялся подходить… Что-то мне подсказывает, что это важно, понимаешь? И вам нужно будет это «что-то» найти.
      – Нам? – удивился Саша. – Кого вы имеете в виду?
      – Тебя и Стаса, вероятно. Я уже стар, чтобы примерять акваланг.
      – А вы представляете себе, сколько он может стоить? – спросил Саша ехидно.
      – Не представляю, – честно ответил следователь. – Наверное, много. Но ведь должен же существовать какой-то вариант, верно? Прокат, к примеру…
      – Насколько я помню, курсы дайвинга стоят, по меньшей мере, двести долларов, а сам акваланг с гидрокостюмом тянет на пару тысяч, – заметил Саша.
      – Долларов? – изумился следователь.
      – Долларов. Сами курсы идут две недели, – Саша присел на обломок асфальта, закурил.
      – Наш пострел везде поспел, – восхитился следователь. – Когда ты об этом узнал?
      – Как только мы нашли план. Собственно, я просто сходил в интернет, полюбопытствовал… тихо выпал в осадок, потом выяснил еще кое-что. Прокат есть, но без подготовки лезть в такое место равносильно самоубийству. Две недели – это минимум.
      – Научитесь. Две недели – это начало сентября, нормально. Погода в тим летом была, мягко говоря, не холодная… разберемся. Саш, у тебя сейчас записки Лукича с собой? – вдруг спросил следователь.
      – Копии с собой, – Саша вытащил с заднего сиденья свою сумку. – А что вы такое вспомнили?
      – Ну-ка дай мне их сюда, – попросил следователь. – Вот это место: «Теперь – о том, что было дальше. Их всех через год перевели на третье, и началось то, о чём ты осведомлена не хуже, чем я. Прошло четыре года. Ноор и Дени решили бежать. Дени был убит при попытке к бегству, его просто расстреляли около машины, прямо на стоянке. В тот же день Ноор повесился в камере на…» Саша, я только что подумал, не та ли это стоянка?
      Саша огляделся. Действительно. Машина следователя сейчас находилась на заасфальтированной площадке, прилегающей к зданию. Асфальт потрескался, порос травой, но все же, если приглядеться, можно было заметить, что простирается этот асфальтовый двор почти до остовов вышек. Скорее всего, машины оставляли где-то неподалеку от рассыпавшихся ворот…
      – Возможно, – кивнул Саша. – Если бы еще какие-нибудь ориентиры…
      – Сомневаешься? – спросил следователь.
      – Есть немного, – признался Саша. – Или просто побаиваюсь.
      – Чего? Все вроде бы давным-давно быльем поросло.
      – Быльем? – со странной улыбкой спросил Саша. – Хорошее былье… Михась убит, Мельников мертв, звонки эти странные… Не очень это все похоже на былье. Я предлагаю следующее. Выждем пару недель, затаимся… мы со Стасом за это время как раз поучимся плавать с аквалангом и провентилируем вопрос о том, где такую технику можно достать на короткий срок. Идет?
      – Идет, – одобрил следователь. – Саша, мне сейчас стало казаться, что все это, – он обвел рукой окружающие их развалины, – не мертво, как нам это сначала показалось. И что все поросло максимум травой. И что лезем мы… мягко говоря, на рожон.
      – Вполне возможно, – согласился Саша. – Но это правильно.
      Из облаков вырвался на волю яркий солнечный луч, и миру вдруг вернулись все краски. Серебром сверкнули литья осин, неожиданно ярко вспыхнули блики на воде, даже ржавые остовы сторожевых вышек оделись светом, и ржавчина стала выглядеть едва ли не благородно – темно-коричневая, с красноватым отливом. Асфальт и трава, молодые деревца и лес, заброшенная дорога и разрушенные стены – все это словно пробудилось на миг, встрепенулось, и замерло в ожидании – что будет?…

Тени и время