Глава 6

– У меня предчувствие, – заявил Клод Рэйн. – Плохое и мрачное предчувствие.

– Нет, – произнесла Гортензия. – Это просто приготовления к Рождеству. Необходимо украсить зеленью бальную залу, гостиную и столовую. – И холл, – добавила Селия.

– Произойдет что-то более серьезное, – настаивал

Клод. – У меня предчувствие.

– Лучше бы не произошло то, о чем ты думаешь, Клод, – сказал Алекс, – иначе, клянусь, я совершу убийство.

– Изабелла приглашена, чтобы дать представление, – заметила Энн, ее голос звучал спокойно и уверенно. – Мне кажется, мы можем расслабиться.

– Вчера вечером бабушка упоминала о музыкальном вечере, – сказал Джек, поморщившись.

Клод стоял посреди комнаты, в которой они собирались по утрам. Покачав головой, он окинул всех взором провидца. У него было предчувствие, а обычный музыкальный вечер не являлся достаточно важным событием, чтобы вызвать такое ощущение.

Перед ужином родственников пригласили к герцогине. Мрачно ворча, все покорно подчинились.

Герцогиня хлопнула в ладоши.

– Мои дорогие, у меня кое-что припасено для вас, – сообщила она.

Неблагодарные родственники издали дружный стон.

– Бабушка, это исключено, – упрямо сказал Джек. – Я отказываюсь участвовать в ваших предприятиях – меня пригласили сюда с другой целью. Наверняка однажды вы обвините меня в том, что я слишком ленив, чтобы прогуливаться вместе с собственной тенью, и будете правы.

Герцогиня терпеливо ожидала окончания тирады.

– Дорогой мой мальчик, – мягко произнесла она. – Когда тебе было четырнадцать лет и всех твоих кузенов отвели на конюшни помогать грумам готовить лошадей для свадьбы Стэнли и Селии, ты заснул в сене.

– Мы осудили его за нанесенную обиду, бабушка, – проговорил Алекс. – И сложили сено вместе с Джеком в стог. Помните?

Фредди захохотал.

– Проклятие, мы действительно это сделали, Алекс, – сказал он. – И получили нагоняй от дедушки.

– В мире еще существует правосудие, – заметил Джек.

Герцогиня вновь хлопнула в ладоши, призывая к тишине.

– Некоторым из вас, – сказала она, – к несчастью, не всем, будет оказана чрезвычайная честь играть вместе с графиней де Вашерон.

Она устремила на них доброжелательный взгляд. Мало кто проявил заинтересованность. Большинство застонало. Джек похолодел.

– Не рассчитывай на меня, бабушка, – произнес он. – Мое время расписано, ты прекрасно осведомлена об этом.

– Присядь, Джек, – ласково ответила герцогиня, так как он вскочил на ноги после ее слов. – Ты – один из наших лучших актеров и первейший красавец. Кроме того, вернейший путь завоевать леди – выступить перед ней в романтической роли.

– Все мы помним, Джек, – сказал Стэнли, – как дамы теряли туфли и веера и выпадали из вечерних платьев, глядя на твою игру в нашей последней постановке. Ты знаешь, что я не преувеличиваю, – сухо заметил он.

– Бабушка, – произнес Джек, снова поднимаясь на ноги. – Я не согласен играть с графиней де Вашерон. Есть одно препятствие, из-за которого ей не следовало приезжать.

– Ты хочешь, чтобы наша почетная гостья почувствовала разочарование? – спросила герцогиня.

– Она твоя почетная гостья, бабушка, – заметил он. – Мне наплевать на ее чувства. И вообще, она всего лишь…

Герцогиня смотрела на него, подняв брови. Остальные тоже повернулись в его сторону.

– …актриса, – произнес наконец Джек.

– Но великая актриса, дорогой, – прибавила герцогиня, – и к тому же французская графиня. Я не потерплю неуважения к ней в моем доме. И дедушка тоже. Он пригласил к нам графиню и будет настаивать на почтительном отношении к ней.

Ее пригласил дедушка! Дьявол!

– Так ты проявишь к ней уважение, дорогой? – ласково спросила бабушка.

Джек вновь сел.

– Хорошо, бабушка, – ответил он, как кроткий школьник.

Джек отметил, что его мать обмахивалась кружевным платком.

Герцогиня улыбнулась ему.

– Разумеется, милая графиня исполнит главную роль в каждой постановке, – продолжила она. – Но Изабелла не сможет играть одна. Я заверила ее, что члены моей семьи готовы помочь ей с остальными ролями в выбранных ею сценах. Все они взяты из пьес Шекспира.

Приглушенный дружный стон всех мужчин, раздавшийся в следующее мгновение, напоминал скорее вздох.

Фредди вздохнул громче остальных.

– Я взял бы роль, бабушка, – проговорил он, – но не обладаю хорошей памятью. Я не могу запомнить, когда следует отвечать. Все, что я делал последний раз, выглядело смешно.

– Ты все делал замечательно, Фредди, – заверила его бабушка. – На этот раз ты попробуешь исполнить роль Граччиано из «Венецианского купца». Он всего лишь издает приветственный крик, заметив Шейлока, взявшего во время испытания верх над Порцией. Графиня сыграет Порцию.

– Проклятие! – произнес Фредди, не в силах промолчать. – Вот проклятие!

Мартин стал Антонио, венецианским купцом; Стэнли – Базанио, мужем Порции и другом Антонио; Перегрин – семейная звезда – получил роль Шейлока.

– Я доволен, – сообщил Перри, потирая руки. – Всегда мечтал о роли Шейлока. Он такой тонкий и изворотливый дьявол.

– Прекрасно. Вот ты и получил ее, мой дорогой, – нежно сказала герцогиня. – Алекс должен быть Петруччио в двух коротких сценах из «Укрощения строптивой», – объявила она.

– Мой Бог, – отозвался он. – Что я заявлял по поводу убийства?

– Нет, милый, – продолжала бабушка. – Ты не убиваешь ее, хотя вначале она ведет себя ужасно вульгарно. Ты женишься на ней, а затем укрощаешь.

– Хм, – произнес Алекс.

– В той пьесе найдется еще несколько небольших ролей, – продолжала герцогиня. – Я помню о Пруденс, Констанс и Гортензии, а также об Антонио, Зебедиа и Сэмюэле.

Зеб что-то пробормотал.

– Я не буду участвовать, бабушка, – заявила Гортензия. – У меня есть уважительная причина. Даже две. – Она взглянула на мужа и покраснела.

– Может быть, Энн… – с надеждой проговорил Алекс.

Однако герцогиня подняла руку,

– Энн нужна мне на роль Эмилии в «Отелло», – произнесла она.

– Но, бабушка, – вступила в разговор Энн, я не актриса.

– Твоя ошибка заключается в том, – сказал Клод, – что в последний раз ты чересчур тщательно заучила роль, добросовестно репетировала и играла столь убедительно, что после этого была занесена в список звезд тети Джеммы. Теперь не жалуйся.

С холодным равнодушием Джек ожидал своей очереди.

– А ты, дорогой Джек, – напоследок сказала бабушка, бросив на него твердый взгляд, – ты сыграешь Отелло в сцене смерти Дездемоны. Кто лучше тебя сумеет исполнить роль страстного любовника, сбитого с толку?

Черт! Черт побери!

– О! – Пруденс вздохнула, а потом усмехнулась. – Как повезло графине де Вашерон, пусть даже ты убьешь ее в той сцене. Я была твоей возлюбленной в последней пьесе. Помнишь?

– Джек, когда мисс Бекфорд увидит тебя в роли Отелло, она упадет в обморок от ужаса и жалости, – заметил Перегрин. – Поцелуи в галерее ничто по сравнению с этим.

– Поцелуи в галерее? – хмуро переспросил Алекс. – Кто воровал поцелуи в галерее? Ведь не ты же прошлым вечером, Джек? Я думал, ты ходил показывать мисс Бекфорд портреты.

– Кто-то уже целовался украдкой в галерее? – тихо взвизгнув, поинтересовалась Гортензия. – Неужели мой брат Джек? Это сильный удар по моей женской чувствительности, а также остальной тонкой конституции. – Она прекрасно изобразила обморок, упав на руки Перегрина.

Джек встал и нарочито медленно направился к двери. Повернув ручку, он оглядел пораженных родственников.

– Идите к черту, – сказал он и вышел из комнаты. За закрывшейся дверью воцарилась зловещая тишина. Гортензия опять взвизгнула.

– Кто-то только что закапризничал? – поинтересовалась она и еще раз упала на руки Перри.

– Гортензия, – мягко пожурила ее Энн, – он не шутит. Джек сказал это не шутя.

Гортензия уселась с неожиданно посерьезневшим лицом.

– Бабушка, – произнес Алекс, – думаю, ухаживания вывели его из себя.

– Это лишь дело времени, – самодовольно проговорила герцогиня. – Годами Джек не предпринимал ничего ответственного. Клод! Ты должен, как обычно, стать нашим театральным директором. Разумеется, в руководителе нуждается вовсе не графиня. Даже мысль об этом может оскорбить ее. Но за остальным требуется присмотр. Ты займешься этим? – В ее голосе не прозвучало вопросительной нотки.

– Как скажете, тетя, – покорно согласился. Клод.

Руби решила прогуляться к дому приходского священника, чтобы навестить родителей. С собой она взяла Роберта. Куда бы ни направлялись его любимые Руби и Бобби, Фредди всегда присоединялся к ним. Ни у кого на коней дня не было запланировано ничего особенного, зато стало очевидно, что последующие дни будут заполнены делами до предела. Все догадывались, а Мартин вслух заметил Мод, что вскоре герцогиня начнет контролировать их каждую минуту, поэтому засвидетельствовать свое почтение Фитцджеральдам отправилась большая компания. Все захватили своих отпрысков, чтобы похвастаться ими.

Джек не присоединился к остальным. Он стыдился своей утренней вспышки. Ведь они могли подумать, что он, первый насмешник в семье, не вынес подшучиваний родных и не выдержал конкуренции.

Джек решил, что вернулся бы в Лондон без дальнейших раздумий и последовал за Регги и его куртизанками в деревню, если бы не Джулиана Бекфорд. Он не мог пренебречь девушкой и унизить ее в глазах их семей Кроме того, стоило ему покинуть Портленд-Хаус после утренней выходки, и он никогда не посмел бы встретиться с родными вновь.

Он нашел Джулиану в одном из салонов в обществе ее матери и группы пожилых леди и вымолил разрешение на оремя забрать ее из их компании. Позволение было милостиво ему даровано. Джек увел Джулиану в оранжерею.

Он взял ее руки в свои, когда они уселись среди папоротников, и рассмотрел изящные смуглые пальчики с короткими блестящими ногтями. Она выглядела чрезвычайно привлекательно в бледно-голубом платье без украшений, подчеркивавшем ее стройную фигуру. Ему захотелось заключить ее в объятия и до конца жизни защищать от всех неприятностей. Джек был бы рад влюбиться в нее.

– Вы будете играть с графиней, – произнесла Джулиана. – Должно быть, вы в восторге. Говард говорит, она величайшая актриса. Светское общество присутствует на каждом ее спектакле в Лондоне.

«В восторге». Какое странное выражение. Джек не верил, что его что-то могло привести в восторг. Он улыбнулся.

– Так говорят, – ответил он.

– Вы никогда не видели ее игры? – удивленно спросила Джулиана.

– Уже много лет не видел.

Он немного негодовал из-за того, что у Изабеллы открылся талант. О нет, не немного, а очень сильно. Его сердило, когда в приятном возбуждении Изабелла падала ему на руки после особенно успешных выступлений. Он ненавидел ее надежды и мечты. Джек желал, чтобы она полностью принадлежала ему, и боялся ее независимости и того, что слава вскружит ей голову. – Ваша мать и тетушки уверены, что вы прекрасно сыграете вместе с ней, – с улыбкой заметила Джулиана. – Согласна с их мнением.

– Правда? – Джек улыбнулся в ответ.

– У вас внешность романтического героя.

– Неужели? – Она причисляет Отелло к романтическим героям?! Джек поднес руку Джулианы к губам и поцеловал тыльную сторону ее ладони, а затем каждый пальчик в отдельности. Покраснев она смотрела на него.

– Да, – произнесла Джулиана.

– Вы никогда не были в городе? – спросил он. – Или в театре? – Без сомнения, до недавнего времени она не ходила никуда, кроме классной комнаты. Возможно, даже до прошлой недели.

Джулиана покачала головой и сглотнула, когда он отпустил ее руку, поцеловав ладонь.

– Вы ожидаете вступления в брак, – сказал он, – до того как начнете выезжать и будете участвовать на балах сезона. Но ведь в результате вы лишитесь возможности принимать знаки внимания поклонников. Вас это не возмущает?

– Нет, – ответила она. – Я никогда не мечтала о – сезоне.

– А еще вы потрясающе красивы. Разве честно, что у меня нет соперников? Мне дают шанс выиграть так легко? – Однажды Джек участвовал в великом турнире и проиграл. Но в тот момент он искал расположения актрисы, а не руки благовоспитанной юной леди. – Чего вы хотите? – спросил он ее. – Что вы надеетесь получить от жизни?

Джулиана посмотрела на его ладони, которые он прижал к ее пальцам. Контраст в величине был почти смешным. На фоне ее нежной кожи его отливала бронзой.

– Хочу иметь спокойный и надежный дом, – ответила она, – и доброго, дружелюбного мужа. Надеюсь, что смогу дарить ему радость и обеспечить уют в семье. Мечтаю иметь детей.

О Боже! Джек вдруг ужаснулся. Ее мечты столь скромны! Но тот ли он мужчина, который поможет ей воплотить мечты в жизнь? Спокойный дом? Дружелюбный муж? Позволить ей создать для него семейный уют? Он представил, как она направляется к нему с домашними туфлями в руках. А вот она кладет ему под спину диванную подушку и придвигает скамеечку под ноги. Она станет милой и великолепной женой для кого-то… для него.

Джулиана смотрела на него с легким беспокойством, и Джек погладил ее пальцы и нежно сжал руки.

– А вы? – поинтересовалась она. – Чего вы ждете от жизни?

Что-то отгоняло летаргию и скуку, что-то заставляло оживать вновь. Что-то делало его жизнь вполне сносной, но в чем заключалось это «что-то»? В женщинах? В застольях? В игре? В посещении балов и вечеров? Он перепробовал все, но с каждым годом его жизнь становилась все более бесцельной. Возможно, пришло время испытать что-нибудь новое?

Джек наклонил голову и коснулся губами ее губ – едва ощутимо и очень медленно. Он не стал разжимать ее губы и ласкать языком, хотя ему хотелось сделать и то и другое. Однако он боялся напугать ее.

– Мне нужны вы, – ответил он, откидываясь назад и заглядывая ей в глаза. – Я хочу сделать вас счастливой, Джулиана.

В ее глазах на мгновение промелькнул испуг, ведь слова Джека были такими пылкими. Он отодвинулся и улыбнулся ей.

– Думаю, мне пора вернуться, – заметила Джулиана.

– Верно. – Продолжая улыбаться, Джек поднялся. – Я не должен уединяться с вами надолго – это может нанести вред вашей репутации.

Он поразился тому, что, стоя перед ним, Джулиана выглядела как дорогая кукла, изображающая миниатюрную красавицу, которую нужно любить очень нежно. Необыкновенно нежно, чтобы не напугать ее и не внушить ей отвращения. Ему необходимо убедить себя в этом перед брачной ночью и продолжать вести себя таким образом всю оставшуюся жизнь. Возможно, именно этого ему не хватало в жизни во время его бесконечных поисков удовольствия – или того, что он однажды имел, а потом потерял.

Его отношения с Красоткой тоже начинались нежно. Он часто видел ее прогуливающейся в одиночестве по парку. Она была одета в аккуратное платье и так прекрасна, что захватывало дух. В надежде хотя бы мельком увидеть ее он принялся ходить в парк каждый день. В конце концов Джек нашел ее на скамейке возле Серпантина – она любовалась лебедями. Он сел рядом, и пять минут или около того пролетели в молчании. Затем они разговорились. В течение двух недель почти каждый день они встречались и разговаривали. Изабелла рассказала ему, что работает. Она выглядела благородно и респектабельно. Джек не прикасался к ней на протяжении двух недель, только любуясь ею и с юношеским пылом мечтая о ней по ночам. Он любил ее до того момента, пока в один из вечеров не увидел на сцене в маленькой роли, наградой за которую был оскорбительный свист и откровенные насмешки с райка.

Сначала он был поражен, а потом разгневан. Она обманула его. Каждый знал, что все актрисы – девки. Она превратила его в посмешище. На следующий день, в полдень, перед тем как идти в парк, Джек снял комнату в захудалой гостинице. Он привел Изабеллу туда – как он и ожидал, она не выказала никакого сопротивления – и, ведя себя неловко и смущенно, лишился с ней девственности, не услышав от нее жалоб или насмешек.

Поднявшись с кровати и застегивая одежду, повернувшись лицом к окну, пока она надевала платье и застилала постель, Джек предложил ей переехать в собственные апартаменты, и она согласилась. Он все еще был влюблен в нее и хотел бросить к ее ногам свою нежность, предупредительность и преданность. Он мечтал обеспечить ее и спасти от необходимости продавать свое тело огромному числу желающих. Несчастный глупый ребенок! В течение года он был счастлив, как никогда прежде, но постоянно надеялся, что она оставит сцену. На сей раз все будет иначе. Теперь его выбор пал на леди, а не на актрису.

Когда Джек и Джулиана, возвратившись, спустились в холл, дом выглядел так, словно произошло нападение. Двойные входные двери были распахнуты, холл заполнен людьми. Семья вернулась после посещения дома священника.

Руби требовала, чтобы Фредди спустил Роберта с рук, так как тот в состоянии сам подняться по лестнице, но ребенок намертво вцепился отцу в волосы, и Фредди громко возвестил об этом. Конни низким голосом говорила, что они с Сэмом были не так воспитаны, чтобы целоваться украдкой, а Сэм самодовольно провозгласил, что им больше нет нужды целоваться тайком. Лиса жаловалась, что прогулка утомила ее сверх всякой меры. Но когда Перри предложил отнести ее на руках в комнату, она громко протестующе взвизгнула и приказала ему вести себя прилично. Алекс смеялся, опустив на пол Кэтрин и усаживая на плечо Элис, дочь Прю. А Прю бранила свою дочь и объясняла ей, что дядя Алекс уже держит на плече Кеннета и этого достаточно. Зеб приказал близнецам перестать толкаться, пригрозив отшлепать обоих. Эта сцена была обычной для Портленд-Хауса. Джек извиняющимся взглядом посмотрел на Джулиану.

– Это уж точно не спокойный дом из твоих мечтаний, верно? – спросил он.

В этот момент на него набросился смутно знакомый молодой мужчина, который хлопнул его по плечу и схватил за руки.

– Джек, – произнес он, – как поживаешь, приятель? Вижу, все так же красив, отдыхая от нас, простых смертных, мечтающих забиться в свои дыры. Почему ты не пришел вместе со всеми, хотя тебя звали? Несмотря на толкотню – а дом раздулся во все четыре стороны, – мама заметила твое отсутствие, ведь у нее всегда была слабость на красивые лица.

– Фитц! – Джек в свою очередь с улыбкой пожал гостю руку.

Бертран Фитцджеральд, сын священника, всегда носился вместе с ними, когда они приезжали погостить в Портленд-Хаус, так же как и его сестры – Руби, Эдди и Роуз. Он всегда был сообщником мальчиков в шалостях.

– Мы не встречались, должно быть… четыре года?

– Последний раз мы виделись на свадьбе Руби, – ответил Бертран, – я был застенчивым другом невесты. Представишь меня, Джек? – Он с нескрываемым интересом смотрел на Джулиану.

Джек вспомнил о хороших манерах и представил их друг другу. Она сделала реверанс, а Бертран элегантно поклонился.

– Одно из предсказуемых замечаний касательно Джека, – с улыбкой сказал он, улыбаясь Джулиане, – он всегда будет находиться рядом с хорошенькой девушкой.

Джулиана залилась румянцем и поправила шарфик.

– Джек, смотри, кто пришел! – воскликнула Гортензия, выплывая из шумной массы и ведя на буксире молодую леди. – Дома не было только Эдди. Она проводит Рождество с семьей мужа.

– Роуз! – Джек заключил в объятия младшую дочь священника. – Только посмотрите! Скажи-ка мне, кто тот счастливчик, который повел тебя к алтарю, и на заре я буду с ним стреляться.

Он припомнил довольно скандальный флирт с семнадцатилетней Роуз во время своего прошлого визита в Портленд-Хаус. Сейчас она похорошела еще больше и перестала краснеть по любому поводу.

– Никого нет, Джек, – ответила она.

Бертран в это время рассказывал Джулиане об их детстве и расспрашивал ее о путешествии.

– Как это? – спросил Джек. – Все мужчины сошли с ума? Значит, ты до сих пор живешь с родителями?

– Я – гувернантка, – сказала она, – в том же доме, где Берти служит управляющим. Семья уехала на праздники, и мы получили двухнедельный отпуск.

Роуз. Кроткая, застенчивая Роуз стала гувернанткой! Женившись на Руби, Фредди постарался найти мужей для своих своячениц. Он добился успеха с довольно миловидной Эдди. Что же случилось с прелестной Роуз?

Кто-то напомнил про чай, и все направились к лестнице, ведущей в гостиную.

– Пойдем, – сказал он, беря Роуз за руку. – Давай спустимся вниз и выпьем по чашке чая. Ты обязана поведать мне, почему такая хорошенькая девушка прячется в классной комнате.

Устремившись вдогонку за остальными, он вспомнил о Джулиане. Джек с облегчением увидел, что она спускается, опираясь на руку Фитца. По другую сторону от нее шла Хорти. Он решил, что сконцентрировать все мысли и внимание на одной леди очень затруднительно, особенно имея природную склонность флиртовать с любой хорошенькой женщиной.

«Менять свои взгляды на жизнь всегда нелегко», – подумал он, мысленно вздохнув.

Глава 7

Бертрана и Рруз уговаривали остаться на ужин, но в этом случае мать напрасно прождала бы их дома, и оба сначала отказались. Однако в конце концов их убедил остаться замечание герцогини о том, что герцог будет очень раздражен, если они не поужинают с ними. А раздражение повредит его подагре.

Позднее Джек прогулялся вместе с ними до их дома, радуясь свежему воздуху и тишине, засвидетельствовал свое почтение священнику и миссис Фитцджеральд и попробовал кусочек пирога. Затем вновь вышел на улицу. На следующий день должны были начаться репетиции театрального представления. Похоже, несмотря на протесты и ребяческую выходку в гостиной, за ним утвердили роль Отелло, подумал Джек. Он гадал, имеет ли какое-то отношение к этому выбору Красотка, и решил, что нет. Утром она предельно ясно дала ему понять, что будет на протяжении всей недели избегать его компании – так же, как и он ее.

Сейчас она была уважаемой дамой и даже более, чем просто уважаемой. Джек полагал, что ее нежелание вспоминать о том времени, когда она нуждалась в его покровительстве и торговала своим телом, вполне естественно. Джек не желал думать о Красотке. И уж совсем ему не хотелось идти в гостиную, где она была в центре внимания. Когда он принял решение прогуляться вместе с Бертраном и Роуз, то, по сути, это было бегством из гостиной.

Усталый Джек с облегчением остановился возле музыкальной комнаты, услышав долетавшие оттуда звуки музыки. Должно быть, это Джулиана играла на фортепиано. Не исключено, что ему повезло и она находилась там одна – он может продолжить ухаживать за ней. Но даже если это была не она, не похоже, чтобы Красотка покинула своих слушателей. Он прекрасно проведет здесь остаток вечера.

Когда Джек приблизился к приоткрытой двери в музыкальную комнату и толкнул ее, он понял, что играли не на фортепиано, а на одной из скрипок. Значит, там расположились Перри или Мартин. Отлично. Он сумеет расслабиться в приятной мужской компании.

Но это были не они. Джек тихо закрыл за собой дверь и медленно пересек комнату, остановившись у рояля, освещенного единственной свечой. Возле инструмента стояла тоненькая черноволосая девочка, прижав к щеке слишком большую для нее скрипку и водя по, струнам смычком, казавшимся больше ее самой. Ее глаза были прикрыты, а движения доказывали, что она полностью погружена в мелодию, которую исполняла. Она играла Бетховена с необычной для ребенка техникой и чувством.

Джек стоял, сложив руки на груди, пока девочка не окончила исполнение. Она не открыла глаза, словно прислушиваясь к эху музыки.

– Великолепно, – мягко произнес он.

Темные глаза, чересчур огромные для тонкого личика, открылись, и скрипка выскользнула из-под ее щеки – девочка попятилась.

– Нет, нет, – сказал он не двигаясь. – Я не собираюсь обижать тебя. Кто ты?

Она быстро и шумно дышала.

– Жаклин, ответила она. – Жаклин Желле. Я не сделала ничего плохого. Просто я знала, что не смогу уснуть. Мне всегда трудно уснуть.

Она – дочь Красотки, носит французское имя, как и мальчик Марсель. В этот момент Джек почувствовал тяжесть на сердце.

– Мучительное ощущение, правда? – спросил он. – Оно называется бессонницей. Иногда я тоже страдаю от нее. Ты талантлива. Наверное, брала уроки?

– Нет, – покачала она головой.

– Кто научил тебя особенной манере игры? – поинтересовался Джек.

Жаклин пожала тоненькими плечами.

– Так играл папа. – Она говорила с мягким французским акцентом.

Джек приподнял брови:

– А другие мелодии ты слышала? Ты умеешь играть что-нибудь еще или эта пьеса единственная?

– Я слышала и другие мелодии, – ответила девочка.

– Тогда сыграй мне что-нибудь, – попросил Джек, подойдя к роялю и облокотившись на него одним локтем.

Целую минуту она стояла, глядя на висящий перед ней ковер, потом поднесла скрипку к щеке и подняла смычок. Она начала играть, не глядя на Джека. Через несколько мгновений Жаклин вновь закрыла глаза, и он понял, что она забыла о его присутствии. Девочка играла Моцарта чуть быстрее, чуть агрессивнее, чем следовало, но в ее исполнении было больше чувства, чем во всех прежде слышанных им.

– Дитя, – тихо сказал он, когда Жаклин закончила играть, открыла глаза и заметила его, – тебе следует брать уроки.

Незаметно для обоих в другом конце комнаты открылась дверь, и кто-то вошел.

– Жаклин! – прозвучал гневный голос. – Что ты здесь делаешь?

В полдень Изабелла вышла на прогулку – на этот раз с детьми. Ей сказали, что неподалеку через болотистые озера был перекинут внушительный трехарочный мост. Его построили по приказу нынешнего герцога сразу после его женитьбы. С центральной арки моста открывался необыкновенный вид на дом.

Изабелла чувствовала вину за свой приезд. Возможно, ей не следовало принимать приглашение герцогини провести Рождество вместе с детьми в деревне, в дружеской компании. В глубине души она понимала, почему согласилась приехать, хотя до настоящего момента отрицала причину, по которой приняла приглашение.

Воспоминания о Джеке заставили ее вернуться в Англию, призналась она себе. Однако он не позвал ее, как она ожидала, и не появился в театре ни на одном из ее представлений. Между тем Изабелла знала, что он в Лондоне.

Ей следовало оставаться одной. Гордость не позволяла ей приблизиться к нему. Изабелла понимала, что, несмотря на уважение и фантастический успех, для Джека она оставалась всего лишь женщиной, которую он нанял на год на роль своей любовницы.

Сначала, по наивности, она думала, что между ними возник чудесный роман. Даже после того как Джек привел ее в полдень в отель, причинил ей боль и разочарование, так как ничего, кроме потрясения, она не почувствовала, она все равно продолжала верить, что любовь существовала. Изабелла была уверена, что Джек взял ее под свое покровительство, потому что ощутил, как тяжело ей пробиваться в жизни и добывать себе пропитание, и решил заботиться о ней. Она никак не связывала между собой их любовную связь и его покровительство. И даже когда он оплатил квартиру, нанял служанку и давал ей деньги на жизнь и даже на роскошные вещи, она не считала себя только его любовницей.

Изабелла думала, что он любит ее так же, как она его. Она думала так в то время:.. Какой невинной, невероятно наивной глупышкой она была!

Почему ей никак не удавалось выбросить из памяти тот год? Вопреки холодности и даже жестокости, с которыми Джек дал ей понять о разрыве, и вопреки осознанию истинной сути их отношений, даже по прошествии нескольких лет жизни с Морисом, обожания и доброты мужа, она никак не могла избавиться от воспоминаний.

Ей вообще не следовало приезжать. Ей не нужно было привозить сюда детей.

Они получали удовольствие от поездки. Спокойный и счастливый Марсель, независимо от того, где они путешествовали, прыгал рядом с ней на протяжении всей прогулки, рассказывая ей о своем новом друге – четырнадцатилетнем Дэви, должно быть, сыне Стэнли и Селии Стюарт. Тот сказал Марселю, что им придется собрать зеленые ветки, чтобы украсить дом.

– Я понесу остролист, мама, – произнес он нетерпеливо. – Дэви должен показать мне, как не уколоться обламывая его.

Пятилетний Марсель считал любого человека возрастом от одного до восьмидесяти одного года, замечающим его присутствие, своим другом.

– Мой друг Кеннет поделился со мной молоком за завтраком, – добавил он. – А позднее я читал ему рассказы. Ему всего один год. Мама, я могу читать. Я смотрю на картинки и вспоминаю истории, которые ты нам рассказывала. И я знаю несколько слов.

Изабелла подумала, что Морис, должно быть, выглядел как Марсель, когда был в его возрасте. Она полагала, что в сорок он будет копией своего отца. Но она надеялась, что он проживет дольше. Бедный Морис. Она скорбела о нем.

– А ты, дорогая? – Изабелла улыбнулась дочери и почувствовала знакомую боль. Жаклин молча шла рядом, держась за ее руку. – Тебе весело?

– Да, мама, – ответила она. – Сегодня утром я помогла няне одеть маленькую девочку. И я расчесывала волосы Кэтрин Стюарт, пока они не наэлектризовались. Ей понравилось. Она сказала, что мама всегда расчесывает ей их перед сном, но у няни не было времени утром заняться этим, Ее мама улыбнулась мне и поблагодарила, когда пришла поздороваться с Кэтрин и Кеннетом. Она разрешила мне звать ее тетя Энн.

Какой странный серьезный ребенок! Изабелла никогда не знала наверняка, счастлива она или нет.

Так же как никогда не могла предугадать, когда Жаклин выкажет свое беспокойство. Вечером Изабелла зашла в детскую уложить сына и дочь в постель и поцеловать их на ночь. В гостиной она, как и прошлым вечером, извинилась и поднялась посмотреть на своих детей. Конечно, там находились все няни, но ей хотелось проверить все самой.

Марсель спал с приоткрытым ртом, положив щеку на сжатый кулачок. Кровать Жаклин была пуста, и девочки не было в детской, где сидели три няни и, уютно расположившись, пили чай. Они не заметили, как ребенок вышел из комнаты, и вес разом вскочили, узнав, что девочка пропала.

Изабелла знала, что Жаклин не покидала дом. Однако, сильно волнуясь, она осмотрела все уголки, где могла находиться ее дочь. Наступила ночь, и вокруг было темно. Что будет, если ребенка не найдут? Что она будет делать? Изабелла почувствовала панику. Ей придется пойти в гостиную и попросить помощи.