Глава 4

В туалете над писсуаром Гэри обнаружил небольшую золотую табличку: «Старший пилот Джокан Бунн испытал здесь большое облегчение в октябре 4, 13, 435».

Над каждым писсуаром располагалась похожая табличка. В боковой комнате стояла стиральная машина, над которой красовался большой плакат: «Весь сорок третий пилотский корпус облегчился здесь в марте 18, 13, 675».

Пилотский юмор. Что ж, вполне предсказуемо. Гэри чувствовал себя не в своей тарелке перед первым тренировочным полетом.

Пилоты никогда не строят планов на будущее и не просчитывают маршрутов, словно от этого страшный и непредсказуемый дикий тоннель может стать более безопасным и закрыться не сразу. Они предпочитают вести корабль напрямик через ледяное пространство тоннеля, где гравитация скачет, а время и пространство слегка искривлены. Под пилотским сиденьем находится маленькая, но мощная катапульта, которая в случае чего выстреливает пилотскую кабину вперед, к выходу из смертельной дыры.

Никаких других технических средств безопасности встроить в крошечную кабину все равно не получилось бы. К тому же тоннели жили своей электромагнитной жизнью: внезапные вспышки молний, голубые разряды, красные магнитные бури, проносящиеся по тоннелю, словно гибельные смерчи. Электроприборы обычно отказывали, если в тоннеле бушевала очередная буря Управление по большей части было ручным. Безнадежно устаревшее, но поделать тут было ничего нельзя.

Поэтому Гэри и Дорс засели за обучающие программы. Вскоре стало ясно, что, прежде чем включать двигатель, нужно проверить, где подголовник кресла. А когда корабль начинает вращаться, зевать нельзя, иначе колени врежутся в подбородок, что явно нежелательно. Притом это недобрый признак, потому что неуправляемое вращение может привести к тому, что корабль врежется в стену тоннеля. Чтобы скорректировать вращение, ты должен установить средний режим. А если не получится, то очень быстро — а в понимании пилота это значит полсекунды — нажать две голубые кнопки. Когда вращение приостановлено, убедись, что атомный двигатель продолжает работать, — посмотри на две желтые панели. В то же время сиди прямо, зажав руки между коленями, чтобы избежать…

…и так целых три часа. Все были уверены, что раз ты великий математик, то тебе одного взгляда достаточно, чтобы запомнить все обширное меню управления и в нужный момент восстановить его по памяти.

После первых десяти минут Гэри понял, что рассеять подобное заблуждение невозможно, а потому просто слушал, кивал и делал вид, что полностью вникает во все и внимательно следит за ходом объяснений. А он пока практиковался в решении дифференциальных уравнений.

— Уверена, что с вами все будет в порядке, — покровительственно заявила Бута Фирникс, когда они сидели в комнате для отдыха.

Гэри был вынужден признать, что эта женщина помогла им больше, чем он ожидал. Она освободила им дорогу и обманула имперских полицейских. Вероятно, она рассчитывала на ответную благодарность Гэри, когда он станет премьер-министром. Чудесно! За спасение жизни он готов был отдать все, что угодно.

— Надеюсь, что мы сумеем справиться с кораблем, — заметил Гэри.

— Надеюсь, — добавила Дорс.

— У нас самые лучшие тренировочные программы, — жизнерадостно ответила Фирникс. — Новое Возрождение способствует такому взлету индивидуальных разработок…

— Да, это просто поразительно, — перебила ее Дорс. — Может, вы объясните мне некоторые детали вашей программы Созидательного Творения? Я так много слышала о ней…

Гэри наградил Дорс быстрым благодарным взглядом за то, что она остановила Фирникс. Он ненавидел самонадеянность и напыщенность, с которыми саркиане бахвалились своими достижениями. Этот мир прямиком катился к катастрофе, Гэри даже не сомневался. Вот добраться бы до тренторианских архивов и воспроизвести будущее Сарка. Прежние работы следует пересмотреть. Он тайно собрал здесь новые сведения, и ему не терпелось использовать их.

— Думаю, что вам не следует беспокоиться по поводу пространственного тоннеля. Профессор, вы готовы? — сведя брови, осведомилась Фирникс.

— Он такой узкий, — неуверенно сказал Гэри.

Им предстояло буквально пролезть сквозь игольное ушко. Дорс выступала в качестве второго пилота. Распределение обязанностей — это единственная возможность справиться с непривычным заданием и как-то скомпенсировать недостаток профессионализма.

— Как это замечательно, вы такие храбрые!

— У нас нет выбора, — пояснила Дорс. И это было очень слабо сказано. Еще день, и командующий сектором доберется до них и посадит под арест.

— Прокатиться на маленьком кораблике. Всего-то дела!

— Гм, нам пора, — сказал Гэри, натянуто улыбаясь. Она снова принялась за свое!

— Я полностью согласна с Императором: любая технология, непохожая на магию, просто недостаточно разработана.

Значит, высказывание Императора дошло уже и сюда. Высказывания редко передаются так быстро, даже если их произнес сам Император.

И все же у Гэри похолодело под ложечкой.

— Мы готовы.

Через четыре часа, приближаясь на огромной скорости к входу в тоннель, он обратился к Дорс по внутренней связи:

— Во время учебы, на одном предмете — кажется, нелинейной философии — профессор сказал фразу, которую я никогда не забуду: «Идеи о бытии меркнут перед самим фактом бытия». И это святая правда.

— Держись курса ноль-шесть-девять-пять, — холодно ответила жена. — И трепись поменьше.

— Ничего меньшего, чем дикий пространственно-временной тоннель, нам все равно не светит.

Дикий тоннель дал знать о себе усилением вибрации. Он находился у жерла главного пространственного тоннеля, который ярко светился в отдалении.

Имперские корабли патрулировали вход в главный тоннель, не замечая дикий отросток. Платили им паршиво, и они ревностно тормозили все торговые суда, стремящиеся проскочить по главному тоннелю.

Гэри случалось проходить через тоннели и прежде на больших туристических кораблях, по цилиндрам длиной в несколько десятков метров. Каждый такой проход был оживлен, и движение по нему тщательно регулировалось. Он видел стены главного тоннеля и извивистые коридоры в его брюхе, мерцающие далеко в стороне.

Их дикий тоннель, почти переставший вращаться, мог схлопнуться в любую минуту. И слабое дрожание указывало на близкую кончину. «И, может быть, мы…» — подумалось Гэри.

— Вектор отклонения несущественный, — доложил он.

— Точка схождения двоится, проверь, — отозвалась Дорс. Прямо как в задачах, которые они недавно решали.

Но им навстречу двигалась кружащаяся желтая сфера, пурпурная по краям. Пространственно-временной проход. Узкий, темный по центру…

Гэри охватило страстное желание смыться, повернуть обратно — сделать что угодно, только не прыгать в эту страшную узкую пасть.

Дорс затребовала расчеты. Компьютеры услужливо предоставили цифры. Началась тряска.

Не помогло и то, что он, в принципе, знал, что происходит в тоннеле по законам физики. Пространственные тоннели удерживаются открытыми под воздействием отрицательной энергии, силой антидавления, появившегося еще во время возникновения Вселенной. Отрицательной энергии в тоннеле хватило бы для создания черной дыры такого же радиуса.

Итак, они приближались к пространству с невообразимой плотностью. Но опасность грозила лишь на входе, где давление может раздробить их на атомы.

С виду этот круглый вход, похожий на бычий глаз, казался вполне безопасным. Но одна лишь ошибка и…

Нагрузка возрастала толчками. Дикий тоннель теперь превратился в черную сферу, окруженную непереносимым сиянием.

Погружение!

Внезапно Гэри ощутил беспомощные судороги их кораблика. Всего два метра в поперечнике, энергии не хватает, защита держится на честном слове… За спиной Дорс, бормоча, диктовала числа, Гэри проверял их по приборам… а внутренний голос орал, надрываясь, о сокрушительной безнадежности и скорой и неотвратимой гибели.

Снова закружилась голова, к горлу подступила тошнота, как на улицах Сарконии. Не клаустрофобия, а что-то более жуткое и темное: животный ужас смерти. Он весь задеревенел, горло перехватило.

— Векторы приближаются к ноль-семь-три, — продолжала Дорс.

Ее голос был такой спокойный, ровный, живой. Он весь отдался очарованию ее голоса, словно песне сирены, и сумел справиться с охватившей его паникой.

Дрожь последней коррекции курса судорогой отдалась в его позвоночнике. Увеличение скорости…

Над ними разорвалась огромная голубая с золотом молния…

…гудение. И они выскочили по другую сторону тоннеля, в пятнадцати тысячах световых лет от Сарка.

— Этот старик профессор… был чертовски прав, — выдавил Гэри.

Дорс вздохнула, лишь так выдав потрясение.

— Идеи о бытии меркнут… перед самим фактом бытия. Да, любимый мой. Жизнь — много больше, чем разговоры о ней.

Глава 5

Их встретило желто-зеленое солнце. А также имперский сторожевой катер.

Они увернулись. Быстрый разворот — и они вписались в свободный промежуток в длинной веренице шаттлов, которые вливались в большой пространственный тоннель. Их корабельные компьютеры, не пискнув, проигнорировали настойчивые запросы имперской службы. Гэри уже освоился. Дорс лишь изредка поправляла его, когда он допускал незначительные ошибки.

Второй гиперпространственный скачок занял около трех минут. Они вынырнули довольно далеко от местной звезды мутного красного карлика. Снова сторожевой катер. К четвертому скачку они втянулись.

Пребывать в бегах — значит пользоваться первыми попавшимися тоннелями. Поскольку люди Ламерка следуют за ними по пятам.

Движение по пространственно-временному тоннелю может осуществляться лишь в одну сторону за раз. Скоростные корабли ныряют в проходы, чье горлышко варьируются от ширины ладони до диаметра звезды.

Гэри знал, конечно, что в Галактике существует несколько миллиардов пространственных тоннелей. Зона, которую контролирует Империя, имеет в радиусе около пятидесяти световых лет. Один прыжок может выбросить вас далеко от обжитых миров.

Психоистория учитывала и это. Некоторые плодородные планеты представляли собой настоящие крепости, уединенные и хорошо защищенные. Здесь Империя была не более чем сказкой, далеким сном, источником экзотических товаров и странных идей. Гиперпространственные корабли проскальзывали сквозь тоннели за считанные секунды, а потом расходовали до дна энергию двигателей, тщетно стараясь пристроить свой товар, никому здесь особо не нужный.

Сеть тоннелей охватывала все населенные миры, но было много выходов и к неизученным, ненаселенным солнечным системам. Около богатых планет Империя концентрировала множество мелких тоннелей. Но одни разверстые пасти тоннелей на орбитах были перегружены, а другие оставались пустыми и заброшенными.

Может, так произошло случайно, а может, эти тоннели не что иное, как остатки давно исчезнувшей цивилизации? Конечно, сами тоннели появились в результате Великого Взрыва, когда и время, и пространство только начинались. Они соединяли далекие миры, которые когда-то, в давние-давние времена, когда Вселенная была молода и не так велика, находились рядом.

— Беглецы вошли в ритм. Проскочить через тоннель, наладить связь и пристроиться в очередь для дальнейшего прыжка. Имперские ищейки не станут выталкивать никого из высокопоставленных тренторианцев из очереди на прыжок. Значит, главная опасность подстерегает их на открытых пространствах.

Дорс уже набила руку. Она ввела в главный корабельный компьютер все сведения, и — раз! — они легли на новый курс, готовые к следующему прыжку.

Пространства, протянувшиеся на тысячи световых лет, свернутые в кольцо Галактики, нуждались в прекрасно налаженной сети пространственно-временных тоннелей, по которой мчались мириады кораблей с грузами и пассажирами.

Загвоздка состояла в том, что через тоннель за раз можно было проскочить всего лишь в одном направлении. Немногочисленные попытки установить двухполосное движение окончились плачевно. Как бы гениально ни высчитывали инженеры пути двух кораблей, летящих навстречу друг другу, но колебания тоннеля резко менялись, и корабли разносило на молекулы. Вход тоннеля каким-то образом «сообщал» выходу о том, что он только что проглотил какой-то корабль.

Это ограничение невозможно было обойти: в тоннель должен входить только один корабль за переход. И к этому непреложному закону квантовой гравитации прицепилась целая гирлянда страховых компаний, налоговых служб, регулировщиков и других прихлебателей — огромный бюрократический аппарат, который выжимал из законов физики (а заодно пилотов и пассажиров) все соки, до последней капли.

Гэри заглушал страх, разглядывая виды за экраном. Солнца и планеты проплывали на темном фоне космоса во всей своей красе.

За этим великолепием, как он знал, скрывалась гармония Вселенной.

Движение по тоннелям регулировалось уже законами экономики. От мира А к миру Б можно было добраться за полдюжины скачков, космическая сеть межзвездных переходов охватывала всю Галактику, но — прямых путей было не так уж и много. И каждый тоннель нужно было охранять и проверять, что требовало постоянных расходов.

С другой стороны, контроль над пространственными тоннелями приносил фантастические прибыли. И борьба за тоннели не прекращалась ни на минуту, зачастую перерастая в кровопролитные схватки.

Многие сгинули, поскольку установили неограниченную власть. Казалось бы, так просто и естественно установить оптимальный налог на каждый вход и добиться бесперебойного движения транспорта по всем тоннелям. Но не получалось.

Чрезмерный контроль неизбежно приводит к сбоям. И на семнадцатом прыжке беглецы на собственном опыте выяснили, как проявляется этот парадокс.

Глава 6

— Вектор поиска, — запросил автомат с имперского катера. Выбора не было. Огромный имперский корабль нагнал их за считанные секунды, как только они вынырнули из небольшого тоннеля.

— Налог за переход, — заявила система-автомат. — Планета Обеджион ввела специальную доплату…

— Давай заплатим, — предложил Гэри.

— А если нас засекут ребята Ламерка? — засомневалась Дорс по внутренней связи.

— У нас деньги есть?

— Я могу заплатить со своего счета.

— Пространственный переход? Да ты останешься без единой монетки!

— Так безопасней.

Пока они висели под брюхом имперского катера, подхваченные силовым полем, Гэри трясся от страха. Вход в тоннель находился на орбите большой индустриальной планеты. Серые цепочки городов опоясывали континенты и громоздились на морской поверхности, образуя гигантские шестиугольники.

Империя располагала двумя ходовыми моделями миров: сельской и городской. Геликон был сельским миром, социально стабильным из-за размеренного образа жизни и устойчивой экономики. Такие буколические миры прекрасно сохранялись.

Совсем другое дело Обеджион. Видимо, он олицетворял собой извечное стремление человека лезть вверх по чужим головам и драть с окружающих три шкуры. Идеальной моделью города был Трентор.

Гэри всегда считал странным, что человечество так легко разделилось на две части, на два образа жизни. Теперь, побывав в шкуре сатира, он мог объяснить и это разделение.

Любовь сатиров к открытому пространству и природе воплотилась в сельских мирах. Существует множество вариантов, но в пространстве психоистории у каждого из них сохранятся все отличительные особенности пасторального мира.

Другой полюс — клаустрофобические, хотя и более стабильные общества. Вечное стремление искать блох друг на друге преобразовалось у людей в сплетни, приемы и вечеринки. Звериная иерархия породила различные феодальные группы, от общественных деятелей до попечителей. Даже странные поклонники смерти, выходцы из Падших Миров, и те вписывались в общую хему. Они поклонялись Фараонам, которые обещали жизнь после смерти и ввели строгую иерархию, распространяющуюся от них до самого низа социальной лестницы.

Теперь все категории Гэри увязал между собой. Раньше он упускал этот важный этап. После обдумывания он мог включить любой пример и любой нюанс в психоисторическую схему, отражавшую накопленный опыт. Куда более продуктивно, нежели перебирать сухие абстрактные категории, которые завели его уже бог знает куда.

— Я заплатила, — сообщила Дорс по внутренней связи. — Обдираловка какая-то!

— Гм, да, это ужасно.

— Он, что, становится циником?

Ему хотелось повернуться и поговорить с ней, но их кораблик не был приспособлен для разговоров лицом к лицу.

— Полетели.

— Куда?

— На… — Он сообразил, что не представляет себе, куда можно отправиться.

— Кажется, мы ускользнули от погони. — Голос Дорс звучал сдавленно и глухо. Гэри уже научился распознавать признаки, выдающие ее сосредоточенность и напряжение.

— Хорошо бы снова побывать на Геликоне.

— Они только этого и ждут.

Гэри охватили разочарование и горечь. Никогда еще он так остро не ощущал, как дороги его сердцу ранние годы молодости. Может, Трентор подавлял его эмоции?

— Тогда куда?

— Я воспользуюсь передышкой, чтобы связаться с одним другом по пространственной сети. Может, нам уже можно вернуться на Трентор, хотя наверняка какими-нибудь окольными путями.

— Трентор! Ламерк…

— Едва ли он ожидает такой наглости.

— Один-ноль в пользу наглости.

Глава 7

Голова шла кругом — они висели в открытом космосе, заключенные в маленький ящик, похожий на сигару.

Они прыгнули, увернулись и прыгнули снова. Через несколько скачков Дорс снова «подмазала шестеренки». Другими словами, выложила деньги на бочку. Она молча опустошила свои личные счета, выпотрошила тайные сбережения и все, до чего смогла дотянуться, включая имперские ассигнования.

— Какая дороговизна! — возмущался Гэри. — Мы никогда не расплатимся…

— Мертвым долги не нужны, — отрезала Дорс.

— Ты всегда найдешь ободряющее словцо.

— Сейчас не до деликатности.

Они вылетели из очередного тоннеля, который находился на орбите угасающей звезды. За их кораблем протянулся светящийся след.

— Сколько еще протянет этот тоннель? — задумчиво произнес Гэри.

— Я уверена, что недолго. Представь себе, что тут будет, когда на звезду обрушится облако горячей плазмы.

Гэри знал, что система пространственных тоннелей, хотя и открытая еще до возникновения Империи, никогда не использовалась целиком. После того как была раскрыта механика действия пространственно-временных тоннелей, появилась возможность строить корабли, которые путешествовали бы по Галактике, воспроизводя вокруг себя такие же поля, как и в тоннеле. Можно было отправлять исследовательские экспедиции, не привязанные к пространственным тоннелям, но такие машины перемещались гораздо медленней, чем пространственные корабли, которые просто ныряли в тоннель и выскакивали с другой стороны.

А если Империя падет? Если потеряет сеть пространственных тоннелей? Заменят ли тяжелые и неповоротливые крейсеры легкие и быстрые пространственные корабли?

После следующего прыжка они вынырнули в черной пустоте; вдалеке светился слабый отблеск красных карликов. Над головой развернулась великолепная картина Галактики. Гэри припомнил, что у него есть монетка, и подумал, что мельчайшая крупинка на ней едва ли соответствует размерам Империи по отношению к остальной Галактике. Здесь любые людские категории представлялись неуместными. Галактика была воплощенной бесконечностью, и ни человеческие представления, ни мировоззрение сатира не могли охватить ее.

— Здорово! — выдохнула Дорс.

— Видишь Андромеду? Кажется, она совсем рядом. Двойная спираль висела прямо над ними. Облака туманной пыли обрамляли красные, белые и янтарные звезды.

— Нам вон туда, — предупредил Гэри.

У тоннеля оказалось пять разветвлений. Три черные сферы плавали совсем рядом, сияя огненными ободками. И два квадратных входа маячили чуть дальше. Гэри знал, что изредка встречаются и квадратные проходы, но никогда прежде их не видел. Эти два, возможно, появились на границе двух Галактик — слишком сильное впечатление для его потрясенного разума.

— Мы нырнем… туда. — Дорс указала лазерным лучиком на один из кубиков и повела корабль вперед.

Они направились к входу в тоннель. Охрана была здесь автоматической, и никто не набросился на них, требуя денег.

— Какой узкий, — выдохнул Гэри.

— В пять пальцев шириной.

Он решил, что она шутит, а затем сообразил, что она даже преувеличила размеры тоннеля. В таких редко используемых проходах главное — не спешить. Где выигрывает физика, там проигрывает экономика.

Гэри еще раз посмотрел на Андромеду, чтобы отвлечься Узкие пространственные тоннели в других галактиках не встречались из-за каких-то непонятных капризов квантовой гравитации. Зато попадались исключительно узкие: при сжатии тесной горловины прохода корабль могло разорвать. Редко кто отваживался нырять в такие тоннели, и то лишь — по причине крайней необходимости или срочности.

Если не считать, конечно, полета Стеффно, легендарной лихой экспедиции, зарегистрированной в галактических каталогах под номером М-87. Стеффно умудрился заснять свой проход через центр черной дыры в секторе М-87, которая имела вид удивительной спирали. Одинокий пилот вынырнул из тоннеля всего за секунду до того, как он схлопнулся в вихре радиоактивных частиц.

Никто так и не узнал почему. Но подобные выверты пространственных тоннелей расхолаживали отчаянные головы, рыскающие в поисках приключений.

Квадратный тоннель быстро вывел их корабль к очередному перекрестку. По внешнему виду близкой планеты Гэри опознал мир с причудливой, но гибнущей биосферой. Как и на Сатиру-копии, на ней имелась высокоразвитая животная жизнь. Почти на каждой обитаемой планете ранние первооткрыватели и исследователи находили образцы жизни, которые достигли определенного уровня развития и остановились.

— И почему нигде нет достойных братьев по разуму? — пробормотал Гэри, когда Дорс беседовала с местными блюстителями порядка.

Тут Дорс напомнила ему, что она, собственно, историк.

— Эволюция от одноклеточных созданий к многоклеточным занимает несколько миллиардов лет, так гласит наука. Мы просто вышли из быстрой, более плотной биосферы, вот и все.

— А еще у нашего мира была одна луна.

— Почему? — удивилась она.

— Мы живем по графику, разделенному на двадцать восемь дней. Или взять менструальный цикл у женщин — у сатиров по-другому. Нас сформировала биология. Это заложено в нас, а не в той биосфере, в которой мы живем теперь. Наша планета могла просто погибнуть. Существует масса способов уничтожить мир. Когда планета сходит с орбиты, начинается ледниковый период. Астероидный дождь — «бум-бум!» — он похлопал ладонью по стенке корабля. — Химический состав атмосферы нарушается. И мир превращается в горячую пустыню или мертвый кусок льда.

— Ясно.

— Люди сильнее — или выносливей, — чем кто бы то ни было. Мы выживем там, где не выживут остальные.

— Кто это сказал?

— Это распространенное мнение. Еще социолог Кампфбел…

— Наверное, ты прав, — быстро согласилась она.

Что-то в голосе Дорс насторожило его. Гэри нравилось со вкусом поспорить, но как раз в это время они проскочили сквозь узкое горло кубического цилиндра. Его края светились лимонным огнем. И выскользнули прямо над черной дырой.

Он увидел огромные диски, втягивающие энергию, они сияли алым и пурпурным светом. Вокруг черной дыры Империя разместила огромные магнитные переходники, засасывающие облака звездной пыли.

Каждый темный смерч упирался узким концом в сияющий диск, окаймляющий дыру. Волны радиации улавливались энергосборником и усиливались отражателями. Таким образом, сгустки фотонной энергии направлялись прямо в пасть пространственного тоннеля. Там их принимали специальные аппараты и использовали для освещения, терраформирования, благоустройства недавно заселенных планет и дробления спутников-лун.

Но, даже оглядывая окрестности, Гэри не мог забыть интонации Дорс. Она знала что-то такое, что ему самому было неведомо. Что бы это могло быть…

Природа, как считали некоторые философы, оставалась истинной, пока человечество не приложило к ней свою руку. Мы никогда не были частью Природы, но осознали это, лишь когда начали изменять природные условия. Достаточно было одного нашего появления, чтобы Природа стала чем-то другим, воплощенным компромиссом между первичным, естественным, и искусственным, сотворенным.

Идея эта нашла неожиданное подтверждение. На одной планете, Аркадии, поселилась очень маленькая колония — отчасти потому, что до Аркадии довольно трудно добраться. Все население планеты составляли экологи, которые должны были заботиться о мире. Ближайший пространственный тоннель находился приблизительно на расстоянии половины светового года. Тогдашний Император — его или ее имя в истории не сохранилось — распорядился, чтобы леса и равнины этой планеты остались в первозданном виде, образовав, так сказать, «уголок нетронутой природы». И что же — через десять тысяч лет, когда поступили очередные отчеты, оказалось, что леса хиреют и чахнут, а равнины поросли колючим кустарником.

Исследования показали, что экологи перестарались, проявив Даже чрезмерную заботу о мире. Они тушили пожары, возникшие из-за молний, они мешали растительности видоизменяться. Они даже отрегулировали стабильные погодные условия, рассчитав, сколько солнечного света отражают ледяные шапки полюсов обратно в атмосферу.

Экологи попытались удержать Аркадию в равновесии, и получилось, что леса превратились в творение человека. Люди не придали значения цикличности. Гэри задумался, как этот случай можно применить в психоистории…

Отвлекшись на мгновение от теорий, он вспомнил, где находится. Факт остается фактом: в доимперские времена Галактика была пустой и совершенно необитаемой. Но как могло случиться, что при таком количестве плодородных и богатых планет только человечество достигло стадии разума?

И глядя на сияющий звездный покров… Гэри не мог в это поверить.

Но разве существуют доказательства обратного?

Глава 8

Двадцать пять миллионов миров Империи служили пристанищем лишь четырем миллиардам человек на каждую планету. На Тренторе жило сорок миллиардов. Он находился всего в тысяче световых лет от центра Галактики, и на его орбите имелось семнадцать пространственных тоннелей — больше, чем где бы то ни было. Сперва у Трентора было всего два тоннеля, но современные технологии межзвездных перелетов позволили притянуть сюда остальные и расположить кольцом.