– Энн слишком хороший агент, чтобы варить супы.
– Ты прав. Но даже самый хороший агент обязан повиноваться приказам! Впрочем, можешь дать ей задание, если хочешь, раз ты наш начальник и повелитель.
– Скажи ей, что она может взять отгул и пойти на фестиваль. Джо ухмыльнулся и отправился выполнять поручение. Вернувшись, он картинно воздел руки:
– О женщины! Она говорит: «Нет, спасибо, я уже слышала эту музыку». Сказать ей, что это приказ?
– Не стоит. А ты сам пойдешь?
– Леблан приказал не оставлять тебя одного ни при каких обстоятельствах.
С наступлением темноты Форзон стал напряженно ждать известий, но все было тихо. После полуночи вернувшиеся с фестиваля сообщили, что Торовы трубачи сорвали запланированное шоу: они выступали первыми, и публика буквально вынудила их играть беспрерывно до самого конца.
– В городе только и говорят, что о духовой музыке! - с энтузиазмом воскликнул Леблан. - Никогда не видел, чтобы куррианцы были настолько возбуждены. Самое время для активных действий, не так ли? Мне только что доложили, что у северных ворот не было ни единого солдата: весь караул отправился в самовольную отлучку, чтобы послушать музыку. Итак, что вы намерены предпринять, инспектор?
– Ничего. Как я уже сказал, моя идея не сработала. Назначаю совещание на завтра.
Форзон отправился в постель и спал долго и сладко. Он вздремнул бы еще, но около полудня в комнату ворвался Поль Леблан. В одно мгновение Форзон вскочил на ноги и кинулся в сторону потайной панели, но Леблан задержал его, ухватив за подол.
– Ты чародей! - выдохнул он, глядя на Форзона с восторженным обожанием.
– О господи, что еще случилось?..
– Король только что разразился эдиктом! Никаких труб. Никакой духовой музыки. Никаких одноруких музыкантов, все они должны вернуться в свои деревни. Тяжкое наказание каждому, кто осмелится играть на трубе публично, и всем, каковые начнут его слушать. Ты ведь этого хотел, правда?
Форзон медленно кивнул.
– Да, но какого дьявола?.. Почему король, который еще вчера приветствовал трубачей… Нет, хоть убей меня, не понимаю.
Леблан озадаченно развел руками:
– И что теперь надо делать?
– Прежде всего - послать гонца к Тору. Пусть скажет: тот, кто подарил ему трубу, приветствует всех трубачей и просит их пройти маршем до королевской резиденции и подать петицию королю.
Из окна, выходящего на дворцовую площадь, замок был виден как на ладони. Форзон разглядывал его с большим интересом: когда он пребывал внутри, ему не представилось особой возможности для изучения куррианской замковой архитектуры. Теперь было заметно, что на самом деле замок-дворец состоит из нескольких больших зданий, соединенных переходами, и пока Форзон мысленно вычерчивал общий план постройки, он понял вдруг, что же подспудно беспокоило его с самого начала пребывания на Курре.
Застывшее искусство.
Местная архитектура эволюционировала от изогнутых деревьев до выгнутых наружу стен деревянных домов - и далее до выгнутых наружу стен из камня, где и остановилась. Но если в замках столь сложная кладка стен служила целям защиты, то в обычных домах она принципиально бесполезна, и все же…
Политическая ситуация на Курре в течение многих веков сохраняла удивительную стабильность. Структура населения и уклад жизни стабильны. Технология застыла на уровне Средневековья, но искусство и добросовестность куррианских работников достигли таких высот, что возведенные много веков назад дома простоят еще много веков. А в результате новые здания строятся крайне редко, и строители рабски копируют старые образцы, украшая их все более и более изысканными деталями. Проблема куррианской архитектуры состоит в том, что на Курре не существует архитекторов: здесь для них просто нет работы…
– Что ты там увидел? Что-нибудь полезное для твоего плана? - взволнованно спросил Леблан.
– Да нет, - сказал Форзон, не отрывая глаз от замка. - Но я только что сделал любопытное открытие по части местной архитектуры… На Курре, оказывается, нет архитекторов! Только строители.
Обернувшись, он обнаружил, что все присутствующие смотрят на него с непередаваемым выражением.
– Не понимаю, как можно в такой момент думать об архитектуре, - пробормотал раздраженный Леблан.
– Как можно смотреть на здание и не видеть его, - парировал Форзон.
На дворцовой площади собралась уже целая толпа, и не менее четвертой ее части составляли женщины, что было само по себе удивительно. С утра по городу ходили упорные слухи, что на вчерашнем фестивале было немало женщин, переодетых в мужское платье… Столь радикального воздействия духовой музыки на куррианское общество Форзон, по правде говоря, совсем не ожидал.
Почти во всех окнах, выходящих на площадь, виднелись любопытные мордашки детей, а те, что постарше, расселись на крышах, которые в Курре негласно почитались детским царством. Какое счастье, подумал Форзон, что на площади нет ребятишек: когда неразрушимый объект встречает неодолимую силу, без жертв не обходится.
Сперва по городу разнеслась весть, что король объявил трубачей вне закона, и горожане разбежались по домам. Затем - не без помощи агентов Команды Б - вихрем пронеслась весть о том, что трубачи устроили марш-протест, дабы подать петицию королю. Тогда горожане вышли на улицу и побежали к королевскому дворцу. Единственная причина, помешавшая всему населению Курры собраться на дворцовой площади, заключалась в том, что площадь эта была недостаточно велика. Все окрестные улицы, насколько Форзон мог видеть сверху из окна, были плотно забиты толпами, пытавшимися хотя бы на несколько десятков шагов приблизиться к дворцу.
И все эти люди хранили странное, неестественное молчание.
Глядя на них, Форзон почувствовал себя любознательным химиком-недоучкой, который намешал в колбе что ни попалось под руку и только что поджег фитиль… Взорвется или погаснет с тяжким чадом? Он слишком мало знал об этих людях, хотя надеялся, что понимает их. Команда Б, напротив, знала о куррианцах практически все, но абсолютно не понимала.
– Раз в жизни я видел нечто подобное, - задумчиво произнес Леблан. - В другом мире, когда хоронили народного героя. Эти люди действительно скорбят о кончине духовой музыки?
– Любопытство, - отрезала Энн. - Кто и когда на Курре в последний раз подавал петицию королю?
– Нет, не так, - сказал Форзон. - Они просто не в силах поверить… Как я надеюсь.
– Что кто-то осмелится подать петицию королю?
– Что король навсегда запретил трубачей. Народ не желает в это верить.
– Ты так считаешь, - сухо заметила Энн. Форзон упрямо кивнул.
Наконец издалека донеслись приветственные крики: к площади приближались трубачи. Медленно. Невыносимо медленно. Людская масса с трудом расступалась, образуя узенький проход для колонны в алых плащах, и моментально смыкалась за нею. Музыканты, гордо выпрямившись, шли по двое в ряд, прижав к груди сияющие медью трубы. Когда они вступили на площадь, запрудившая ее толпа, взревев от восторга, начала раздвигаться, однако Торовы трубачи шагали все медленней. Они остановились перед фасадом дворца (на таком расстоянии Форзон различал лишь алую полоску в многоцветном волнующемся море), и снова настала неестественная тишина.
– Я вижу короля, - вполголоса пробормотал Леблан, вооружившийся биноклем. - В центральном окне, откуда Ровва обычно следит за празднествами.
Они не услышали ни слова из петиции Тора, но когда тот закончил говорить, в толпе прокатился одобрительный ропот. Король, по-видимому, ответил краткой фразой. Музыканты повернулись и начали прокладывать обратный путь через толпу.
Фитиль догорел - и ничего не случилось.
– Пустышка, - печально вздохнул Форзон.
– Пустышка? - взорвался Леблан. - Да ты хотя бы понимаешь, что мы впервые за четыреста лет вывели здешний народ на демонстрацию?! А что же будет дальше?
– Не знаю, - сказал Форзон. - А впрочем… - Он высунулся из окна по пояс и крикнул что было мочи:
– Музыку!
– МУЗЫКУ! - грянул над его ухом Леблан с такой акустической мощью, что Форзон чуть было не вывалился из окна.
– Му-зы-ку, му-зы-ку! - завопили они дуэтом, и кто-то в толпе подхватил этот ритм. Через несколько секунд вся дворцовая площадь и все окрестные улицы грозно громыхали:
– МУ-ЗЫ-КУ! МУ-ЗЫ-КУ!
Музыканты остановились, по-прежнему прижимая свои трубы к груди. Ну давай, давай же, Тор, мысленно заклинал Форзон, неужто ты не осмелишься?.. И вдруг ворота замка отворились, и на площадь повалили королевские стражники: размахивая копьями и обнаженными мечами, они врезались в толпу.
Горожане ахнули и на миг подались, но тут же, взревев, штормовой волной накрыли стражу. Трофейные копья полетели в окна замка, створки главных ворот, не выдержав напора, разошлись; огромное людское море ворвалось в королевскую резиденцию, стремительно обтекая неподвижный алый островок в центре площади. Внезапно Торовы трубачи синхронным жестом вскинули инструменты… И над ревущей толпой вознесся к небу победный трубный глас!
Форзон обнаружил, что остался один. Команда Б, которая четыреста лет дожидалась этого момента, не могла его упустить. Поль Леблан уже был на площади, энергично проталкиваясь вперед, чтобы возглавить толпу. Внизу под окном Джо Сорнел отчаянно кричал, размахивая руками, но Форзон не мог разобрать ни слова: в невероятном шуме и реве не слышно было даже труб. Он увидел, что музыканты перестали играть, но по-прежнему стоят в центре площади, изумленно наблюдая за происходящим. Разгневанный авангард, ворвавшийся во двор замка, тем временем пытался с помощью подручных средств взломать мощные внутренние врата. Вряд ли удастся, решил Форзон, но это уже забота Леблана.
Почувствовав, что рядом кто-то есть, он обернулся и увидел Энн: губы девушки зашевелились, но Форзон ничего не услышал и покачал головой. Они постояли немного, радостно улыбаясь и глядя друг на друга, а потом стремительно обнялись. Краем глаза счастливый Форзон заметил скользнувшую по площади тень…
И настала оглушительная тишина.
Форзон отпустил Энн, и они увидели на площади тысячи поднятых к небу бледных лиц. Тень вернулась: почти над головами людей в абсолютном молчании скользнул бесшумный гравиплан, предназначенный для контактов базы БМО с Курром. Машина сделала круг, забирая выше на подлете к замку и, обогнув его, снова нырнула.
Огромная человеческая масса, которая накапливалась часами, растворилась за считанные минуты. Люди, штурмовавшие внутренние врата, были слишком заняты, чтобы смотреть в небо, но дрогнули при внезапной тишине и были вытеснены стражниками на площадь. Планер опять нырнул, до смерти перепугав и преследователей, и преследуемых; первые в панике кинулись назад, вторые со всех ног помчались к ближайшему туннелю.
На площади не осталось ни души, если не считать нескольких десятков неподвижных тел, затоптанных в минуты всеобщего бегства. Планер продолжал кружить и нырять, кружить и нырять, постепенно расширяя круги и снижаясь при виде любого скопления куррианцев. Когда улицы города совершенно опустели, машина набрала высоту, качнула крыльями и улетела в сторону моря.
В комнату ворвался Леблан - в изорванном платье и с огромным кровоподтеком на скуле.
– Уилер! Или он в замке, или у него там свой человек. Этот мерзавец…
– Где трубачи? - перебил его Форзон. - С ними все в порядке?
– Наверное. - Леблан пожал плечами. - Кто бы мог подумать, что Уилер…
– И это ваша забота о народе? - вскипел Форзон. - Фишки в игре, да? Отыграли - и выбросим вон!
– Не надо так, - неожиданно спокойно сказал Леблан. - Конечно, нам не все равно. Я уже послал человека выяснить, что и как. Но Уилер… - голос его дрогнул.
Постепенно собрались остальные - Джо Сорнел, Ханс Ультман, Сев Роумер, все в синяках и царапинах, с ошеломленным видом людей, только что переживших конец света.
Собственно говоря, это был крах мира БМО: после четырех сотен лет тайной, глубоко законспирированной работы один из офицеров Бюро не только предательски «взорвал» планету, но сделал это при свете дня, в государственной столице и на глазах всего ее населения.
Глава 16
Ночь упала на мертвый город.
Ханс Ультман, отправленный на разведку, не встретил не единого человека и не увидел ни одного горящего факела над таверной. Все городские ворота остались без охраны.
Во всем городе светились лишь окна верхних этажей королевского дворца.
Старшие агенты Команды Б, собравшись в полуподвальной квартире, незамедлительно приступили к сравнению наблюдений и составлению письменных рапортов, но это похвальное занятие не могло скрыть глубокого шока, в котором все они пребывали.
– Как трубачи? - снова спросил Форзон.
– Живы, - ответил Леблан. - Немного синяков, немного помятых инструментов, словом, ничего серьезного. Хочешь что-нибудь передать Тору?
– Пусть продолжают играть.
– Гм. Ровва не дурак, теперь он не станет вмешиваться.
– Ты прав, разумеется.
– Черт побери, никогда не слышал о восстании, провалившемся за пять минут! Правда, я никогда не слышал и об офицерах Бюро, совершивших подобное. Знаешь, Джеф, если у тебя в рукаве есть еще что-нибудь…
На лицах агентов немедленно расцвела надежда. Форзон печально покачал головой и повторил:
– Скажите Тору, пусть продолжают играть.
Крестьяне, которые с рассветом прибыли в Курру со свежими продуктами, были весьма удивлены, обнаружив городские ворота незапертыми и без охраны. Они удивились еще больше, не обнаружив горожан на улицах и рынках Курры. Ближе к полудню, убедившись в отсутствии Птицы Зла с ужасной черной тенью, люди осмелились выйти из домов, чтобы обсудить между собой вчерашние события и купить что-нибудь, не торгуясь, у изумленных крестьян, блуждающих со своими тележками по вымершему городу.
В полдень трубачи вышли на пустые рынки и стали играть. Играли они неважно, то устремляя глаза на небо, то озираясь по сторонам в поисках стражников. Слушать музыку почти никто не пришел.
– Что мы еще можем сделать? - в десятый раз вопросил Леблан.
– Включи коммуникационную сеть, - устало сказал Форзон.
– Но наши переговоры может подслушать Уилер!
– Почему бы и нам не подслушать его переговоры? Вчерашняя птичка прилетела удивительно вовремя.
Леблан хлопнул себя по лбу, вполголоса выругался и убежал.
Форзон отправился к окну, выходящему на рынок, и обнаружил там Джо Сорнела, который спокойно пил вино и разглядывал музыкантов (полевые агенты умеют расслабляться, отметил Форзон для себя).
– Я чуть не забыл о Раштадте… Как он там?
– В бреду, - ответил Джо. - Все время кричит о каком-то черном ящике. Пришлось установить звукоизоляцию.
– Мне надо поговорить с Раштадтом, как только он придет в себя.
– Я скажу Энн, она за ним присматривает, - пообещал Джо. Едва лишь Джо успел уйти, как в комнату ворвался Леблан.
– Хочешь сюрприз?
– Не особенно. Честно говоря, я от них уже устал.
– Уилер желает с тобой поговорить.
– По радио?
– Во плоти! Мы поймали автоматическую передачу, призывающую инспектора Форзона связаться с координатором Уилером по первому каналу. Я перешел на первый канал, и оператор тут же соединил меня с Уилером. Этот гаденыш потребовал встречи с тобой с глазу на глаз.
– Неужели?
– Ну, я заговаривал ему зубы достаточно долго, чтобы взять пеленг… Он во дворце, как и следовало ожидать. Я сказал, что сейчас тебя нет на месте, но я все тебе передам. Тогда он заявил, что встреча должна состояться не позднее сегодняшней ночи. По-моему, это напоминает ультиматум.
– Похоже… Мне, конечно, хотелось бы знать, что ему надо, но не настолько, чтобы добровольно сунуть руки в черный ящик.
– И что ты предлагаешь?
– Передай Уилеру: мы гарантируем ЕГО безопасность. Скажи, что ему придется положиться на нашу честь, поскольку на Курре не найдется достаточно мелкой монеты, чтобы оценить его собственную.
Леблан скептически поднял бровь и ушел. Когда он вернулся, на лице его играла довольная улыбка.
– Должно быть, ты ему действительно нужен позарез! Он желает встречи сегодня ночью. Мы приведем его в дом на дворцовой площади. И я сказал поганцу, что при появлении хотя бы одного стражника он может считать себя покойником.
– По-моему, ты перестарался.
– Ты так думаешь? Он согласился быстрее, чем я успел моргнуть. Либо в этом деле заинтересован сам король Ровва, либо… Возможно, Уилер обладает гораздо большим влиянием, чем мы могли предположить. Ладно, если это ловушка, я позабочусь, чтобы она захлопнулась так, как нам удобно.
Стоя у окна на верхнем этаже, Форзон наблюдал за Уилером, пересекающим дворцовую площадь: в куррианском костюме ассистент координатора выглядел еще более нелепо, чем обычно. Уилер дошел до боковой улицы, и сразу же откуда-то вынырнул Ханс Ультман и пристроился к нему сбоку. Вместе они дошагали до первого перекрестка, свернули за угол и пропали из виду.
– Кажется, все нормально, - сказал Леблан, опуская бинокль. - Но мы все равно прогоним его по полной программе. Когда стемнеет, ему завяжут глаза и как следует прогуляют по городу, а потом приведут сюда.
До полуночи оставалось совсем немного, когда наконец появился Уилер в сопровождении ухмыляющегося Ханса и Джо Сорнела. Форзон заподозрил, что эта парочка выгуливала гостя гораздо дольше, чем рассчитывал Леблан.
– Разве это настолько необходимо? - раздраженно спросил Уилер, сдирая повязку с лица; он был весь в поту и тяжело дышал.
– На Курре нынче стало опасно, - весело ответил Джо.
Уилер холодно кивнул Леблану и заспешил вперед, протягивая руку:
– Форзон! Как я рад вас видеть!
– Вы хотели поговорить со мной? - спокойно спросил Форзон, не замечая приветственного жеста.
– Наедине.
– Ладно, мы удовлетворим вашу просьбу, Уилер, - согласился Леблан. - Но я не могу доверить вам инспектора и поэтому предлагаю использовать большой зал внизу. Вы будете в одном конце, мы в другом. Мы ничего не услышим, но сможем наблюдать.
– Не слишком-то лестно для вас, инспектор, - с усмешкой заметил Уилер.
– Как и для вас, ассистент координатора.
– А вы мне нравитесь, Форзон. Вы понравились мне с первого взгляда.
– По-видимому, теперь я должен быть польщен?
Они сели в кресла у дальней стены зала; Уилер подозрительно огляделся.
– Откуда мне знать, что Леблан не поставил тут жучка?
– К чему такие хлопоты? Как только вы уйдете, я все ему расскажу.
– Все ли? Этот вопрос наверняка беспокоит Леблана. Здесь может быть жучок.
– Эй, Поль! - крикнул Форзон через весь зал: Леблан, Сорнел и Ультман сидели у самой двери. - Уилер подозревает, что это место прослушивается!
Леблан прокричал сердитое отрицание.
– О, я беспокоился только ради вашего блага, инспектор. Возможно, вам не захочется рассказывать им все.
– Послушайте, Уилер, - мрачно сказал Форзон. - Король Ровва превосходно обучил меня великому искусству терпения, однако в вашем обществе оно истощается с каждой секундой. Если у вас есть что сказать, говорите.
– У меня деловое предложение, - Уилер улыбнулся скорбной улыбкой белого клоуна. - Я предлагаю вам обменять Курр на базу БМО.
Форзон воззрился на него с неподдельным изумлением.
– Как только вы уберете отсюда Команду Б, я перевезу сюда персонал базы… тех, кто захочет. Если кто-нибудь из ваших агентов пожелает ко мне присоединиться, я буду только рад. Когда все, кто хочет покинуть Гурнил, соберутся на базе, а те, кто захочет остаться, окажутся на Курре, вы можете известить Верховную штаб-квартиру о том, что планета «взорвана», и потребовать эвакуации.
– И оставить вас на Курре? Не смешите меня, Уилер. Вы хоть представляете, что с вами сделает Бюро?
– Ничего оно не сделает. Когда прилетит корабль, я уже буду куррианским королем. А согласно уставу Бюро, прямое вмешательство в жизнь правящего монарха категорически запрещено.
– И вы думаете, что вам удастся занять место Роввы?
– Не думаю, а знаю! Я работал над этим много лет. Мне очень жаль, инспектор, что вам пришлось пережить кое-какие неприятности, но вы прибыли в критический момент… и я не мог рисковать. В конце концов, получилось так, что вы мне даже помогли!
– Каким же образом?
– О, вы так напугали короля своим восстанием, что теперь он не делает ничего, не посоветовавшись со мной. Кстати, как вам это удалось?
– У ДКИ есть свои секреты.
– Я почти готов поверить. Интересно было бы посмотреть, как все это кончится, но свержение королевской власти не в моих интересах. Пришлось положить конец заварушке.
– Значит, вы собираетесь стать королем и полагаете, что Верховная штаб-квартира…
– Послушайте, инспектор, - серьезно сказал Уилер. - Вы уже достаточно знакомы с драгоценными принципами Бюро, чтобы понять, что нарушение одного из них разрушит сам базис существования БМО. Если туземцы хотя бы заподозрят неладное, Бюро обязано уйти. Если Бюро плюнет на собственный принцип и вздумает преследовать меня и моих людей, все выльется в вооруженное столкновение, и об этой войне туземцы, скорее всего, никогда не забудут. Гурнил может быть потерян навечно, а такой риск Бюро на себя не возьмет. Поэтому они эвакуируют вас и оставят в покое меня.
– Какова ваша истинная цель, Уилер? - резко спросил Форзон.
– Неужели не ясно? - Глаза Уилера вспыхнули. - Всю жизнь я рыл землю для кретинов, присваивающих мои труды… Но теперь я стану хозяином целой планеты. Сперва наведу порядок на Курре, потом приберу к рукам Ларнор. Я мог бы завоевать этот материк, у меня достаточно оружия, но зачем? Воспользуюсь методами Бюро, только без их идиотских ограничений. А когда весь Гурнил станет моим, я научу своих подданных выслеживать инопланетных шпионов… Вы же знаете, Форзон, я хороший учитель. Все, что я делаю, я делаю хорошо, и уж позабочусь, чтобы мои потомки сидели на троне спокойно.
– Ваши… потомки? Уилер ухмыльнулся.
– На базе полно красоток, мечтающих о венце королевы. И для вас тоже найдется местечко, Форзон. Мне нужны способные администраторы для обоих континентов. Соглашайтесь - и я сделаю вас генерал-губернатором Курра!
– Нет.
– Нет? Ладно, как насчет обмена Курра на базу?
– Нет. Команда Б останется здесь и завершит свою миссию.
– У вас не хватит времени.
– А много и не понадобится. Вы даже не представляете, Уилер, насколько быстро можно разжечь бунт, когда известно, что надо делать. Если вы успеете разделаться с королем, я с такой же легкостью подниму народ против вас, притом с гораздо большим удовольствием. В конце концов, король Ровва в своем роде жертва обстоятельств, а вы сами напросились.
– Я не так наивен, как вы думаете, - раздраженно сказал Уилер.
– Это ваши дурацкие трубачи. Я не знаю, что они сделали и как, но именно они спровоцировали восстание.
– Верно. И я открою вам секрет, поскольку ни вы, ни кто-нибудь другой не сможет ничего изменить. Куррианцы чрезвычайно чувствительны к музыке, а звуки трубы возбуждают в них воинственные инстинкты.
– Не страшно, я найду какой-нибудь способ.
– Вы ничего не можете сделать с врожденными способностями народа. Куррианцы чувствительны к любой красоте и питают инстинктивное отвращение к уродству и безобразию. Здесь вам ничего не светит, Уилер, даже если вы сядете на трон короля.
– Но почему?
– Потому что вы некрасивы, - терпеливо объяснил Форзон. - Эй, Поль! Я утомился смотреть на это лицо. Как генеральный координатор Гурнила приказываю занести в файлы Команды Б: ассистент координатора Блэгдон Уилер разжалован в самый низкий чин, который только есть в БМО, обвинен в неподчинении старшему по званию, предательстве и прочих нарушениях устава БМО и отправлен под домашний арест в свои апартаменты на базе БМО.
Уилер весело расхохотался.
– Уберите его отсюда, - устало сказал Форзон.
Когда Ханс и Джо увели визитера, Леблан пересек комнату и уселся рядом с Форзоном.
– Черт побери, БМО придется разгребать невероятную кучу дерьма.
– Я слышал каждое слово, - меланхолически сообщил Леблан.
– Ты соврал!
– Конечно, нет. Просто в этом зале специфическая акустика, да и вы не шептались. А насчет дерьма ты совершенно прав… Ничего подобного не случалось за всю историю Бюро. - Леблан задумался. - Уилер командовал от имени Раштадта несколько лет. Когда его личные агенты, которых он к нам засылал, провалились, Уилера взяли вместе с ними. Мы думали, что он сбежал и освободил остальных благодаря своим выдающимся способностям, но на самом деле он снюхался с королем. Стал его информатором. И наверняка сообщал Ровве только то, что было выгодно Блэгдону Уилеру.
– Он превосходный актер, - заметил Форзон.
– Мы все хорошие актеры, - сухо сказал Леблан. - Уилер также умен и чертовски изобретателен. Когда ты явился на Гурнил без приказов, он сразу сообразил, как одним махом избавиться от тебя и усилить свое влияние на короля.
– А наше восстание он использовал, чтобы полностью подчинить короля.
– Вот именно.
– По крайней мере, теперь мы знаем, что Уилер не отправил никакого рапорта. Итак, у нас еще есть время! Вопрос лишь в том, что нам следует делать.
– Через пару минут нам следует убраться отсюда навсегда, - посоветовал Леблан. - Что до всего прочего… Ты старший офицер на Гурниле. Не ты заварил эту кашу, но расхлебывать все равно придется тебе.
Когда они вернулись кружным путем в дом у южного рынка, было уже светло. Их встретила встревоженная Энн.
– Координатор!
– Что с ним?
– Он пропал, - вымолвила Энн и разрыдалась.
Глава 17
Леблан объявил тревогу, и все свободные агенты устремились на улицы. Форзон был перехвачен в дверях.
– Эта работа не для тебя! - рявкнул Леблан, ужом проскользнул мимо и затерялся в рыночной толпе.
Форзон нашел Энн у окна с биноклем в руках.
– Я думала, что он успокоился, и пошла спать, - сказала она надломленным голосом.
– Ты не виновата, - утешил ее Форзон. - Если кто и виноват, так это мы с Лебланом. Надо было приставить к Раштадту постоянную сиделку, а не вынуждать занятых людей присматривать за ним в свободное время. По-моему, Леблан совершил вторую ошибку, разослав агентов по всему городу. В таком поиске мало толку. Как ты думаешь, куда он мог пойти?
Энн печально покачала головой.
– Язык он немного знает, - задумчиво сказал Форзон. - Во всяком случае, в замке Раштадт общался с часовыми. К тому же он ветеран БМО и умеет ориентироваться в незнакомой ситуации. Нет, координатор совсем не такой беспомощный, как можно подумать… Как он был одет?
– Только в нижнее белье.
– Безрукий в нижнем белье. Невиданное зрелище в Курре. Не так уж трудно найти, если стража не подоспеет первой.
– В Курре и однорукий - невиданное зрелище. Конечно, если не считать…
Они посмотрели друг на друга, и Форзон выпалил:
– Трубачи!
– Его могли принять за однорукого музыканта, который заболел, - взволнованно сказала Энн.
– И отвели к другим трубачам! Ты знаешь, где они квартируют? Тогда пошли.
Она вернулась в обличье пожилой куррианки и вручила ему длинный плащ с капюшоном.
На второй день после кошмарного визита Птицы Зла жизнь в столице практически вернулась к норме. На улицах было полно пешеходов, повозок и фургонов. Они пересекли магистраль, по которой транспортный поток стремился к рынку, и Энн повела Форзона зигзагообразным путем по лабиринту узких боковых улочек. Наконец они вышли на другую магистраль, и девушка издалека указала на здание, где остановились трубачи.
Они начали переходить дорогу, лавируя среди повозок и бросая косые взгляды в сторону злополучного здания. Рядом с ним был припаркован фургон; запряженный в него эск нетерпеливо фыркал и топал ногой. Когда они достигли противоположной стороны магистрали, из дома вышли четверо с длинным матерчатым тюком и забросили его в фургон. Следом появилась пара с таким же тюком. Тюк был тяжелый: двое тащили его с большим трудом, пока первая четверка не подбежала помочь.
Энн с Форзоном прошли немного вперед, остановились и поглядели друг на друга.
– Что это?
– Не знаю, - сказала Энн.
– Ох, не нравятся мне эти тюки… Ты думаешь о том же?
– Да. Они увозят трубачей.
Форзон схватил ее за руку и потащил обратно.
– Постой, - запротестовала Энн, - вдвоем мы ничего не сможем сделать. Надо сказать Леблану…
– Мы даже не знаем, где он. Пошли!
Вернувшись на угол, они заколебались: к первому фургону подъехал второй, и шпики вытащили из дома еще один тюк. Форзону показалось, что он уловил в нем движение, но прохожие не обращали на поклажу никакого внимания: в Курре почти на каждом углу что-нибудь нагружают и выгружают.
Форзон в отчаянии ухватил за плечо какого-то паренька и закричал, указывая на фургоны:
– Они увозят трубачей!
Юнец непонимающе вытаращил глаза. Шпики забросили в первый фургон очередной тюк, и эск сдвинулся с места. Форзон остановил второго прохожего:
– Они увозят трубачей! Вон там, в том фургоне! Там трубачи!
– Трубачи! - взвизгнул юнец.
– Трубачи! - гаркнул Форзон.
– Трубачи! - завопил второй прохожий. - Они увозят трубачей! Вон там, в том фургоне! Там трубачи!
Это было волшебное слово, столь же чуждое для Курра, как и сам инструмент: в деревне одноруких Форзону как-то не пришло в голову найти для трубы и трубачей местные наименования.
Это было волшебное слово, и каждый, кто услышал его, немедленно остановился: ТРУБАЧИ? ГДЕ ТРУБАЧИ? Кое-какие повозки стали разворачиваться и устроили на магистрали кавардак, все новые и новые пешеходы при слове ТРУБАЧИ резко тормозили и начинали оглядываться по сторонам. Когда эск с фургоном дотрюхал до перекрестка, там уже стояла плотная толпа. Волшебное слово пронеслось по магистрали вдоль и поперек, и все движение внезапно прекратилось.
