Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Огненные цветы

ModernLib.Net / Блэйк Стефани / Огненные цветы - Чтение (стр. 3)
Автор: Блэйк Стефани
Жанр:

 

 


      – Здесь святому Патрику явилось видение чистилища.
      – Как, прямо в лодке?
      – Сейчас увидишь.
      Он пристал к острову и помог Равене выйти на берег. Не отнимая у него руки, она послушно двинулась за Брайеном вглубь, где на вырубке стояла небольшая каменная часовня. Брайен показал на пушечку, казалось, врезанную прямо в склон холма.
      – Тут была пещера. Да и сейчас, по-моему, есть, прямо за пушкой. Здесь святому Патрику было видение, и он сказал, что всякий, кто войдет в пещеру, проследует в чистилище. Как-то в былые времена несколько отважных рыцарей заглянули внутрь, и больше их никто уж не видел. Узнав об этом, папа Александр Шестой велел заделать вход в пещеру святого Патрика.
      – Ни единому слову не верю, – хмыкнула Равена, – ты все выдумываешь.
      Брайен прижал руку к сердцу:
      – Богом клянусь, все чистая правда.
      Они отдали должное кулинарному искусству миссис Дивер и с удовольствием глотнули эля прямо из глиняного кувшина.
      – Никогда не любила алкоголя, – призналась Равена, – но это – просто нектар.
      – Понятное дело, ведь мы на воздухе, а к тому же проголодались и пить хочется. Тяжелый труд и спортивные упражнения обостряют все чувства.
      Покончив с обедом, они тронулись назад и попрощались с миссис Дивер.
      – Скажи Роберту, что я приеду в следующую субботу потолковать о том дельце.
      Равена перехватила взгляд, которым Брайен обменялся с хозяйкой. Что-то показалось ей странным.
      На обратном пути она небрежно заметила:
      – Вы с ней прямо-таки заговорщики.
      Выстрел достиг цели. Брайен явно насторожился:
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Что за дела могут быть у Брайена О’Нила с хозяином постоялого двора и его женой?
      – Ты угадала, любовь моя. – Брайен пристально посмотрел на Равену. – Мы и впрямь заговорщики.
      Равена откинула голову и расхохоталась.
      – Никогда бы не подумала. А где ты научился гэльскому?
      – Мальчишкой я постоянно болтался рядом с Квигли – это наш сторож, – и мне легче было понимать его гэльский, чем английский. Тогда я и пристрастился к этому языку.
      Через некоторое время Брайен спросил:
      – Ну как, все еще считаешь, что твой чалый может побить моего Рыжего?
      – Ни минуты не сомневаюсь.
      – Ну так докажи.
      – Ты что, рехнулся? Тебе же сказано: я не так одета.
      – Разве панталоны хуже брюк? А юбку можешь скинуть.
      – Не смей так говорить со мной, это неприлично! – На щеках у Равены выступили два красных пятна, но что-то в ней готово было откликнуться на вызов.
      Натянутая как струна, нетерпеливая, отчаянная…
       …будь осторожна…
      – Извини, если так прозвучало, не хотел. Но что тут, собственно, неприличного? Ты думаешь, мне не приходилось видеть дамских панталон?
      – Не сомневаюсь, что приходилось, только эти дамы не были настоящими дамами.
      Брайен расхохотался. Зубы у него оказались белее, чем у Роджера, особенно на фоне загорелого лица.
      – Кто это только что говорил о приличиях? Ну ладно, Равена, кончай дурака валять. Когда ты появляешься в купальне, на тебе не только панталон нет, но и кое-чего еще.
      Она нервно огляделась:
      – А если кто-нибудь увидит?
      – Здесь неподалеку есть укромное местечко, никто туда не заходит. Там же, рядом, начинается ровная, примерно в милю длиной, проселочная дорога. Ну, решайся. Или боишься, что мой парень сделает твоего Апача?
      – Ты еще поперхнешься этими словами, Брайен О’Нил. – Равена потрепала чалого по шее. – Зададим им жару, Апач.
      – Узнаю О’Коннелов, – хмыкнул Брайен.
      Окруженная с обеих сторон деревьями тропа полого поднималась вверх, обрываясь у огромного луга. Куда ни кинь взгляд, колышется зеленое поле. А вот и дорога, о которой говорил Брайен, – действительно ровная и широкая. Брайен соскочил с лошади и протянул Равене руку.
      – Лучше отвернись. И дай слово, что не будешь подглядывать.
      Брайен торжественно прижал руку к сердцу:
      – Клянусь честью ирландского дворянина.
      Он отвернулся, а Равена дрожащими пальцами принялась расстегивать юбки. Оставшись в присутствии молодого человека в одном лишь нижнем белье, она вся так и задрожала от возбуждения. Кое-как справившись с юбками, Равена положила их на землю у ближайшего куста и ловко, как мужчина, вспрыгнула в седло.
      Щеки ее горели.
      – Ну все, можешь поворачиваться. – Не отваживаясь даже посмотреть на Брайена, Ровена вперилась взглядом вперед. Но она чувствовала, что он не сводит с нее глаз. – Ладно, довольно пялиться. Начинаем.
      Уголком глаз Равена уловила какое-то движение – Брайен взлетел в седло.
      Она легонько хлопнула Апача ладонью по холке и отпустила вожжи.
      – Ну, Апач, вперед, быстрее!
      Жеребец резво взял с места. Вдавливая колени ему в бока, Равена низко пригнулась к шее чалого.
      Проскакав четверть мили – здесь рос большой дуб, – Рыжий остался на три корпуса позади, однако же Брайен все еще уверенно улыбался. Впрочем, он не мог не признать, что наездница Равена – что надо.
      На половине дистанции черный жеребец начал сокращать разрыв, а на гребне невысокого холма почти поравнялся с Апачем.
      – Живее, милый, наддай! – Равена склонилась еще ниже.
      Неподалеку от лесной опушки Рыжий вырвался вперед. Не обращая внимания на деревья, Равена погоняла лошадь. Голову она подняла совершенно не вовремя. Это был лишь беглый взгляд на низко нависающий над тропинкой сук. Равена попыталась, разом оценив опасность, поднырнуть под него, но было уже поздно: оглушительный удар пришелся справа, чуть выше виска.
      Перед глазами все поплыло, и Равена успела лишь смутно расслышать отчаянный крик Брайена:
      – Равена! О Боже, только не это! Ну, Равена, милая, скажи хоть что-нибудь!
      Его лицо, низко склонившееся над нею, расплывалось в бледное пятно. Вот руки Брайена она ощущала отчетливо. Он поглаживал ее голову, лицо.
      Руки сильные, мускулистые. Приятное ощущение. Вот так же она младенцем чувствовала себя на руках у отца. Теплота. Защищенность. Любовь.
      Любовь? Вот нелепость-то. Любовь – это нечто противоположное тому чувству, что вызывает у нее Брайен О’Нил. Беда в том, что они так похожи. Брайен и Роджер. Совсем Равена запуталась. Ведь если она кого из них и любит, так это Роджера. Если?
      – Слава Богу, жива. – Он крепко прижал ее к себе. – Ну как ты?
      – Все плывет перед глазами, – слабо выговорила Равена и снова закрыла глаза.
      – Спящая красавица. – В голосе Брайена появилась какая-то хрипотца, словно ему было трудно выговаривать слова.
      Равена ощущала его горячее дыхание. И запах эля. Ладони его скользят по ее рукам. Пальцы лихорадочно расстегивают жакет и пояс. Равена неподвижно лежит в его объятиях, мягко покачиваясь где-то на границе между явью и забытьем. Она отдает себе отчет в том, что происходит, ошибки тут быть не может.
       …будь осторожна…
       Осторожна, как бы не так!Всю ее наполняет какое-то восторженное ощущение полной свободы.
      Почувствовав его руки у себя на груди, Равена судорожно вздохнула. У себя на обнаженной груди. Такого она прежде не испытывала. Зарождаясь в отвердевших сосках, это ощущение постепенно спускается вниз, охватывая все тело. Он прижимается ртом к ее губам. Язык проталкивается сквозь безвольные губы. Равену кружит в вихре, и она не в силах противостоять упорному течению, несущему ее в сторону запретной гавани.
      Неужели это происходит с ней? Нет-нет, не может быть! Это не она, это героиня какой-то романтической повести. А она, Равена Уайлдинг, просто наблюдает за происходящим со стороны.
      Его ладонь скользнула под пояс панталон и поползла вниз по вздрагивающему животу. Пальцы запутались в девственном лесу.
      Теперь наслаждение, испытанное, когда он гладил ее грудь, было вытеснено иным чувством – всепоглощающим экстазом. Равена была потрясена собственным открытием. Это вожделение.
      Брайен мягко взял ее за руку и направил в нужное место. Ее пальцы сомкнулись на этом.Равена застонала. Глаза у нее открылись в изумлении, ресницы так и затрепетали.
      – О Боже! Что это с тобой?
      – Ну-ну, девчонка, не надо притворяться, – ухмыльнулся Брайен. – В твоем возрасте девушки, по-моему, должны знать, что у мальчиков есть свои особенности.
      – Можно подумать, мне это неизвестно. В конце концов у меня два брата. Но такое! А может, ты калека? И как это ты с такой штукой разгуливаешь? Не мешает?
      Брайен от души расхохотался.
      – Ах ты, маленькая шалунья. – Он стиснул ее так, что дыхание перехватило. – Да нет, глупышка, он у меня чаще всего не такой. Только когда ты рядом.
      – Только я? Ты хочешь сказать, я – единственная девушка в мире, вызывающая такое странное явление?
      – У, хитрюга. Знаешь, Равена, ты хитроумнее иного законника.
      В общем-то прикасаться к немубыло приятно.
      – Ладно, как бы то ни было, положение угрожающее. Как его успокоить?
      – Есть только один путь. – Брайен потянул вниз ее панталоны. Сдвинув колени, Равена ловко выскользнула из них. Они откинулись на мягкую траву. Сверху – голубое, без единого облачка небо. Вокруг – изумрудные холмы. За свои шестнадцать лет Равена никогда еще не испытывала такой свободы и такого подъема всех чувств.
      То обстоятельство, что она вот-вот потеряет невинность, ничуть ее не беспокоило. Когда Брайен раздвинул ей колени и любовно, бережно овладел ею, все показалось таким естественным, таким неизбежным.
      Поначалу возникло легкое жжение и даже боль, но все быстро прошло, растворившись в накатывающих на нее волнах. Равена захлебнулась от восторга.
      Она стонала, извиваясь под ним всем телом, откликаясь на его ласки со страстью, не уступавшей его собственной. Восторг все нарастал и нарастал. Волны набегали одна на другую. И вот уж больше некуда. Сердце колотится с такой силой, что, кажется, вот-вот выскочит из груди. Легкие работают, как паровые мехи. Все подчинено жадной плоти.
       – О Боже!
      По телу пробежала крупная дрожь, и Равена заскользила куда-то вниз, подобно листу, который подхватывает ручей, сбегающий по склону холма прямо в море.
      Потом она в изнеможении лежала в его объятиях, с наслаждением ощущая, как лучи солнца ласкают обнаженное тело. А над головой – прозрачное небо. А вокруг – сладкий запах травы. И его запах. И ее собственный.
      – Ты пахнешь морем. И я тоже.
      Он растрепал ей волосы.
      – Так и должно быть. Все люди вышли из моря. А мы, ирландцы, в особенности. Мы как море – темные и задумчивые.
      – Вовсе я не темная и не задумчивая.
      – Ну, сейчас и я тоже.
      – Тебе должно быть стыдно, Брайен О’Нил. Воспользовался тем, что я расшиблась и едва сознание не потеряла.
      – Да? – ухмыльнулся он. – А по-моему, ты только что работала куда энергичнее, чем когда подгоняла Апача. В какой-то момент мне даже показалось, что ты меня вот-вот сбросишь с седла.
      – Фу, противный.
      – Точно, и еще неотесанный, беспутный, несносный.
      – И это еще слабо сказано. – Неожиданно глаза у Равены сузились, как у кошки, и она бросила на него загадочный взгляд. – Ну что, получил ответ на свой вопрос?
      – Что еще за вопрос? – Брайен недоуменно воззрился на Равену.
      – Ну как же, тот вопрос, что ты задал тем летом, когда мне исполнилось одиннадцать. В тот день, когда вы с Роджером поцапались.
      Брайен помотал головой:
      – Твоя взяла, малышка. Сдаюсь. Не припоминаю… – Он оборвал себя на полуслове – видно, в памяти его что-то зашевелилось. Лицо Брайена медленно расползлось в широкой улыбке. – Ах вот оно что! Теперь вспомнил.
      – Ну и каков будет ответ?
      – Равена, милая… – Голос у него сделался мягким, как воск. – Ты превзошла самые смелые мои ожидания. – Брайен взял ее за руку и принялся целовать пальцы, один за другим. Потом – ладонь.
      Никогда еще Равене не приходилось видеть его таким серьезным.
      – Что-нибудь случилось, Брайен?
      Вопрос, казалось, удивил его.
      – По-моему, я умом слегка тронулся, – сказал он, обращаясь больше к себе, чем к Равене.
      Но уже в следующий момент он превратился в знакомого ей Брайена. Высокомерного, хвастливого, наглого.
      – Да, Равена Уайлдинг, тут уж ничего не скажешь, сластолюбия у тебя на десяток девчонок хватит, и я бы еще с удовольствием с тобой покувыркался, да поздно уже, и боюсь, как бы твой отец с ружьишком в лес не вышел.
      – Ты сейчас говоришь прямо как Мэри Дивер, – рассмеялась Равена.
      – А что, в свое время она тоже была девчушкой что надо.
      – Эта туша? Знаешь, Брайен, если бы у меня была плетка, я бы с удовольствием тебя отхлестала.
      Не успела Равена опомниться, как Брайен перевернул ее на живот и звонко шлепнул по голым ягодицам.
      – Знаешь, малышка, тебе бы самой не худо кое-где немного мясца нарастить. А теперь надевай штаны да поехали.

Глава 3

      В тот самый день Брайен О’Нил дал себе торжественную клятву: на Равене женится он, а не этот молокосос Роджер.
      Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.
      Вот уже больше года как Брайен принимал активное участие в революционном подполье. В партию «Молодая Ирландия» его привел один собутыльник, некто Джон Блейк Диллон. Юные боевики, в большинстве своем крестьянского происхождения, не сразу приняли в свой круг отпрыска родовитого англичанина. Из десяти претендентов на вступление в партию четверым отказали – из соображений безопасности. Когда мужчина не может выдержать вида своих голодающих детей, только от самых сильных можно ожидать, что честь и любовь к родине они поставят выше вполне человеческой жажды жизни. Родной брат может оказаться потенциальным предателем.
      Группа, в которую входил Брайен, еженедельно встречалась на постоялом дворе Диверов, чтобы выработать план действий на ближайшие дни и подвести итог сделанному на минувшей неделе.
      Во всех «бандах», как презрительно именовали их англичане, существовала строгая военная дисциплина.
      Никого не называли собственными именами, подменяя их более или менее подходящими кличками. Диллон звался лейтенант Длинный Нос; Джон Бейтс – капитан Косматая Обезьяна; Брайен – капрал Гнедая Лошадь, по ассоциации с его жеребцом; Дивер, командир группы, – майор Эль: его гигантское брюхо свидетельствовало о ненасытной любви к этому напитку.
      Минувшая неделя явно выдалась удачной.
      – Мы раздобыли талоны на еду для малышей вдовы Джо Келли. И у Фитцпатриков с Оуэнсами дети, судя по всему, живы. Во всяком случае, к нам они не обращались.
      Бросив взгляд на горку монет и банкноты, разбросанные по столу, стоявшему посреди подвала – их тайного места сборищ, – майор Эль расплылся в довольной улыбке:
      – Добрая добыча, ничего не скажешь. Пара агентов по найму кое-чего не досчитаются. А рядовые О’Брайен и Митчелл ловко поработали в англиканской церкви Корка. Пока священник наставлял О’Брайена, Митчелл снял церковную кассу. Молодцы, ребята. – Он перевел взгляд на Брайена. – А капрал Гнедая Лошадь раздобыл два пистолета и английскую винтовку.
      Все словно по сигналу повернулись к Брайену, и он в смущении передернул плечами. Дивер откашлялся.
      – Да, капрал, раз уж заговорили про вас, есть еще одно дельце. Это касается той юной леди, что была тут с вами в прошлый понедельник…
      – Ее зовут Равена Уайлдинг. Они с Мэри сразу понравились друг другу.
      – Вот как? – Пыхнув трубкой, сделанной из кукурузного початка, Дивер насмешливо посмотрел на Брайена. – А ведь она, как выяснилось, дочь герцога Ольстерского.
      Это замечание задело Брайена, и он сказал то, чего говорить бы не следовало:
      – Герцог – хороший человек. Я доверяю ему ничуть не меньше, чем собственному отцу.
      Раздался общий хохот, и Брайен насупился.
      – Вот в этом-то все и дело, паренек. Видишь ли, никто из нас, коли на то пошло, не доверяет твоему отцу графу Тайрону.
      Взорваться Брайен не взорвался, но неудовольствие свое выразил явно:
      – Это несправедливо, майор. Мой отец беззаветно предан делу Ирландии. И герцог Ольстерский тоже.
      Дивер поднял брови.
      – Правда? Так почему же они не отдадут тысячи акров ирландской земли своим арендаторам, которым она принадлежит по праву?
      – Все не так просто, майор, и вам это известно не хуже, чем мне.
      – Ладно, оставим это. Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать достоинства – или их отсутствие – вашего отца и герцога. Вы, капрал, один из нас, и убедительно доказали, что вам-то доверять можно. Тем не менее возраст позволяет мне гораздо лучше, чем вам, судить о том, как, бывает, складываются отношения между мужчиной и девушкой. Поэтому я вынужден просить вас больше не приводить ее сюда. И вообще предпочел бы, чтобы вы перестали встречаться. Она представляет опасность. Не говоря уж о том, что в ее объятиях так легко забыться.
      Брайен вспыхнул и вскочил на ноги, сжимая кулаки.
      – Я сам знаю, с кем мне встречаться, а с кем не встречаться. Ведь это то же самое насилие в английском духе, против которого мы восстали.
      – Эх, малыш… Иногда в бою приходится пользоваться оружием противника.
      – Не надо кормить меня всякими банальностями. Я люблю Равену Уайлдинг, и давайте покончим с этим!
      Брайен почувствовал, что в комнате сгущается враждебная атмосфера. Все происходящее изрядно его нервировало, ирландский акцент, с которым иногда говорил Дивер, был совершенно не похож на естественный выговор его жены. Он прибегал к нему в критические моменты, например когда надо было призвать к порядку тех, кто нарушал неписаные законы организации; рассчитанный прием, направленный на то, чтобы не доводить дело до крайности.
      В водянистых глазах майора, таких простодушных на вид, Брайен уловил железную решимость, которую не поколеблет ничто.
      – Капрал Гнедая Лошадь, вы вполне отдаете себе отчет в том, что из нашей армии никто по доброй воле не уходит?
      – Да, сэр. – Брайен облизнул внезапно пересохшие губы.
      – Было бы весьма огорчительно, если нам… – Он не закончил фразы, но в том и нужды не было. Брайен и без того почувствовал, как на шее у него захлестывается грубая пеньковая веревка.
      Он опустил голову и уставился на грязный пол. Ничего не поделаешь, приходилось подчиниться требованию командира.
      – Я с ней больше не увижусь, – спокойно сказал Брайен. – По крайней мере наедине. Ведь вполне может случиться, что у меня не будет выбора. Наши родители – близкие друзья, так что в обществе нам приходится встречаться довольно часто.
      – Это понятно и приемлемо. – Акцент у Дивера куда-то исчез.
      В последние месяцы Равена ломала себе голову и никак не находила ответа на вопрос, отчего Брайен так изменился к ней после того дня. Она-то сама будет дорожить памятью о нем не меньше, чем драгоценностями, которые ей подарила мать в тот вечер, когда вице-король давал бал в своей резиденции и когда она познакомилась с близнецами.
      Всякий раз при мысли о том, чем они тогда занимались и как много значили друг для друга, у Равены начинало щипать в глазах. Разумеется, плакать она себе не позволяла – слишком много чести для этого типа.
       Черт бы тебя побрал, Брайен О’Нил! Катись-ка ты куда подальше!
      В конце концов проклятия сделали свое дело. Этого задаваку, этого подлеца она будет ненавидеть до смертного часа. И уж найдет способ как-нибудь отомстить ему. Получается, что она оказалась для него просто очередной девицей, с которой можно поваляться в стоге сена. Равене хотелось чувствовать себя униженной, оплеванной из-за того, что связалась с такой продувной бестией, как Брайен О’Нил, но сердце не обманешь. Того дня ей ни за что не забыть, такое случается раз в жизни.
      Тут Равене пришла в голову мысль: разве нельзя пережить такой же восторг еще раз? Ведь Роджер, если не считать цвета волос, внешне совершенно не отличается от брата – ни лицом, ни фигурой. Близнецы они и есть близнецы. При мысли о том, что ее обнаженное тело прижимается к обнаженному телу мужчины, Равена так и затрепетала. Она – женщина, женщина из плоти и крови, страстная женщина. И Брайен не единственный в Ирландии мужчина, который способен удовлетворить ее желания. Наверное, и в постели братья ведут себя одинаково, подумала она.
      Как это Кевин сказал однажды Шину, когда они толковали – а Равена случайно услышала их разговор – об одной потаскушке из города?
       Ночью все кошкисеры.
      Банда майора Эля придерживалась довольно умеренных позиций в борьбе, во всяком случае, ее члены не увлекались насилием ради самого насилия. Случалось, конечно, они задавали добрую взбучку какому-нибудь агенту по найму, или сборщику налогов, или зазевавшемуся драгуну, или полицейскому, но крови на их руках не было.
      В марте 1853 года летучий отряд проник в поместье сэра Роберта Диллона ради похищения драгоценностей леди Диллон. Ее камеристка Бриджет была помолвлена с неким Бобби О’Мэлли, известным также под именем сержанта Большого Дика – определение точное и стоившее ему постоянных насмешек друзей.
      По словам Бриджет, милорд с миледи каждую пятницу играли в вист в соседском особняке, у лорда и леди Джордж. А сторож тем временем забавлялся с кухаркой; лакей же швырял дротики в местной забегаловке.
      – Словом, Бриджет уверяет, что с восьми вечера и до полуночи в доме все тихо. Драгоценности в сейфе, встроенном в стену кабинета, но старикан-хозяин жалуется, что сейф ненадежный. Короче, мы запросто вытянем оттуда все что надо и смоемся. Никаких проблем.
      Но проблема таки была: в засаде их ждал целый взвод полицейских, которым все выболтала лучшая подруга Бриджет. Когда-то она сама гуляла с Бобби О’Мэлли и теперь зубами скрежетала от ревности.
      В кабинете шестерых налетчиков встретили десять полицейских.
      – Руки вверх! Вы арестованы, – отрывисто бросил капитан.
      К подобному повороту событий они всегда были готовы. Арест означал веревку палача либо медленную смерть в тюремном подвале, кишащем крысами.
      – Лучше уж лечь под пулями, – пробормотал майор Эль, и ему никто не возразил.
      И, не обращая внимания на направленные на них пистолеты, налетчики бросились на полицейских. Том Квик получил пулю в лицо и умер мгновенно. Другой выстрел задел голову майора Эля и опрокинул его на пол. Но Брайен, О’Мэлли, О’Тул и Митчелл успели схватиться с полицейскими, и, чтобы не задеть своих, остальным пришлось прекратить огонь.
      Возникла настоящая куча мала. Нападающие и защитники катались по полу, кусая друг друга, молотя кулаками и изрыгая проклятия. Десять против четверых, но налетчики держались.
      Брайен уложил двоих полицейских – одного мощным ударом кулака, другого кочергой, вытащенной из камина.
      Майор Эль вскочил на ноги и вышвырнул одного полицейского через застекленную дверь. Но не успел обернуться, как получил удар массивным стулом по черепу и рухнул, словно раненый бык.
      А когда на полу оказался и О’Тул, трое оставшихся решили, что осторожность – лучшая часть мужества. В организации существовало четкое правило: если налетчики попадают в переделку, главное – уберечься самому. Раненых не уносили. Живые, здоровые, функционирующие люди представляли слишком большую ценность для движения. Воспользовавшись дырой, образовавшейся в застекленной двери в результате действий майора Эля, Брайен, О’Мэлли и Митчелл скрылись.
      Блюстители закона, похоже, были удовлетворены результатами и почти не преследовали их.
      – Достанем, никуда не денутся. – Капитан указал на Дивера и О’Тула, распростертых без сознания на полу: – Сейчас приведем в чувство этих, допросим их и все разузнаем.
      Пытки – если нужно, до смерти – вошли в обыкновение в борьбе против вооруженного противника. Милости не знала ни та ни другая сторона.
      Однажды Молли Мэгваэры, наиболее жестокая из повстанческих групп, обнаружив в своей среде английского шпиона, буквально расчленили его на части: отрезали один за другим пальцы на руках и на ногах, потом сами руки и ноги, выжгли глаза раскаленной кочергой и оторвали гениталии.
      Повсюду правил звериный закон.
      Майора Эля отвезли домой. Его жену и двоих детей вытащили из кровати и заперли в сарае, по сторонам которого встали четверо полицейских с зажженными факелами.
      – Ну что, Дивер, тебе решать, – отрывисто бросил капитан. – Либо ты называешь имена сообщников, либо мы поджариваем твоих, как цыплят.
      Толстяк вынес бы любую пытку, даже смертную, не промолвив ни слова. Но угрозы родным людям он не выдержал – сказал все, что от него требовали, и той же ночью повесился в камере, не в силах пережить собственного предательства.
      На следующее утро начальник полиции в сопровождении взвода драгун отправился в замок графа Тайрона. В алых мундирах, с развевающимися плюмажами и длинными саблями на поясе, драгуны выглядели внушительно и устрашающе.
      Командир отряда расставил своих людей вокруг замка.
      – Смотрите в оба. Он может попытаться убежать.
      С этими словами он вслед за капитаном вошел через парадный вход в замок. Дворецкий в ливрее проводил их в гостиную, где граф с женой пили утренний чай.
      Офицеры склонились в глубоком поклоне.
      – Милорд… Леди О’Нил, – заговорил капитан. – Прошу извинить за вторжение.
      Граф поднялся.
      – Ничего страшного, капитан Эванс. Напротив, для нас всегда честь приветствовать у себя дома офицеров Короны. Присаживайтесь.
      Встретившись с вопросительным взглядом графа, капитан отвел глаза.
      – Нет, благодарю вас, милорд. Видите ли, мы с лейтенантом Моногэном по делу. – Он немного помолчал. – И должен признаться, дело это весьма неприятное.
      Ее светлость явно встревожилась:
      – Неужели опять Леки? Это наш грум. Ведь он же обещал мне не ввязываться больше во всякие пьяные драки.
      – Увы, мадам, хорошо, если бы так. – Капитан нервно разгладил усы. – Весьма сожалею… но речь идет о вашем сыне.
      И он рассказал о попытке ограбления, предпринятой прошлой ночью в доме сэра Роберта Диллона.
      – Трое бандитов скрылись с места преступления. Двоих мы поймали еще ночью, а с третьим – из уважения к вашему титулу – решили подождать до утра. Мне очень жаль, но мы здесь для того, чтобы взять под стражу вашего сына. – Капитан вытащил из кармана ордер на арест. – Брайена Хью О’Нила.
      – Что за бред! – взорвался граф. – Чтобы мой сын связался с шайкой воров? Вы, должно быть, с ума сошли, капитан. Это чудовищная ложь, придуманная для того, чтобы опорочить меня и бросить тень на сына. Черт знает что такое!
      Леди О’Нил поникла в кресле, не в силах вымолвить ни слова.
      – Да нет, милорд, боюсь, у нас имеются неопровержимые доказательства. Четыре скрепленных подписями признания. Ваш сын – бунтовщик. Он здесь?
      – Ну разумеется, а где же еще? – Граф дернул за шнур, вызывая звонком дворецкого. – Татум, поднимитесь наверх и разбудите мистера Брайена. Скажите ему, чтобы немедленно спустился, мне нужно срочно его видеть. Сейчас все прояснится. – Граф повернулся к Эвансу и Моногэну. – Произошла явная ошибка, господа. Мой сын – бунтовщик! Немыслимо!
      Ее светлость закрыла лицо руками. Она-то знала правду, ей даже не нужно было слушать, что говорит Татум:
      – Мистера Брайена у себя нет, сэр. И сегодня он, судя по всему, не ложился.
      – О Господи! – Граф сел рядом с женой и взял ее за руку. Рука была холодна как лед.
      Капитан Эванс переглянулся с лейтенантом Моногэном.
      – Он нас сильно опередил.
      – Благодаря вам, капитан, – холодно заметил командир драгун.
      – Признаю, я поступил безответственно, и о моем проступке будет своевременно доложено префекту. И все же я считаю, что в сложившихся обстоятельствах мои действия имели оправдание.
      – В армии таких оправданий не существует. – Лейтенант повернулся к графу: – Сожалею, милорд, но мне придется попросить вас дать подробное описание вашего сына Брайена.
      – В этом нет необходимости, лейтенант. – На пороге, осклабившись по-волчьи и похлопывая по бриджам стеком, стоял Роджер. – Итак, мой дорогойбратец в конце концов оскоромился. Прекрасно, прекрасно. Разумеется, моя матушка может нарисовать его портрет в мельчайших деталях, но лучше посмотрите как следует на меня. Мы близнецы и выглядим совершенно одинаково, только у Брайена черные волосы.
      – Роджер! – отчаянно вскрикнула графиня.
      – Извини, мама, но ведь ни для кого не секрет, что мы с Брайеном презираем друг друга. – Выказывая уважение драгунскому офицеру, Роджер вытянулся в струнку. – На будущий год я кончаю Сэндхерст и собираюсь подать прошение о зачислении в драгунский полк.
      – Примите мои поздравления, сэр, – поклонился лейтенант. – Сочтем за честь служить вместе.
      – Благодарю, лейтенант. – Роджер еще шире расплылся в улыбке. – А сейчас – удачной охоты.
      – Здесь, капитан, я вас оставлю, – сказал Моногэн, когда они выехали из ворот графского замка. – Надо предупредить посты на юге и востоке. Следует взять под контроль все морские порты – вдруг ему вздумается убежать из страны.
      Капитан полиции, мужчина с угрюмым, нездорового цвета лицом и пронизывающим взглядом, задумчиво посмотрел на драгуна – рослого голубоглазого самоуверенного блондина. Тяжелая челюсть превратит его с годами в точную копию английского бульдога. Служака с головы до пят. Вопросов не задает. Просто выполняет приказы, проявляя при этом чисто бульдожью хватку. О последствиях не задумывается. По сторонам не оглядывается.
      – Что за суета всего из-за одного человека, лейтенант? Ведь у вас в розыске сотни и тысячи беглецов, не так ли?
      – Да, капитан, но этот – особый. Брайен О’Нил – это вам не какой-нибудь крестьянин или каменщик. Он принадлежит к правящему классу. Королевского, можно сказать, рода. У его семьи – власть, репутация. Подумайте, что будет, если человеку его положения позволить свободно разгуливать и произносить изменнические речи перед толпой невежественных и возбужденных крестьян?
      – Ну что ж, возразить на это трудно. Глядишь, еще подумают, что наступило второе пришествие Великого Освободителя – Рыжего Хью О’Нила. Вокруг него действительно может сформироваться настоящее революционное воинство. Символ как-никак.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29