– Ты ошибся. Вчера я заплатил местным мальчишкам, и те до ночи следили за Пандионом. Так вот, этот тип и близко не подходил к Цезареуму! Часа два он проторчал в Серапейоне, наведался в порт и Некрополь, а заночевал в храме Сераписа, в странноприимном доме.
      – Это еще ничего не доказывает! – воспротивился Искандер. – Может, он встречался с посланцем префекта в порту? Или в храме, или в Городе мертвых…
      – Тиндарид! – насмешливо протянул Сергий. – Да у тебя мания величия! Что ты сравниваешь себя и префекта Египта? Это несоразмерные величины. Квинт Марциал – подобие российского вице-премьера. Что ему какой-то спецназовец?
      – Тогда предложи свою гипотезу, умник!
      – Гипотез не измышляю….
      Искандер презрительно фыркнул, но не выдержал паузы, рассмеялся.
      – Ну тебя в баню! – махнул он рукой. – Давай, зайдем в Библиотеку? Все равно уже никого нет, светила укладываются рано…
      – Пошли уж… – проворчал Сергий. – Невтерпеж ему… Думаешь, что-нибудь новое узнаешь?
      – А вдруг?
      – А толку? То, что ты откроешь для себя, здешним известно давно. В двадцать первый век отправишь? Как?.. Да и кто тебе поверит – ТАМ?
      – Знаешь, сколько здесь скрыто знаний? – возмутился Искандер. – Семьсот тысяч свитков! Никем из нас не читанные поэмы Гомера, труды Платона, секреты древних жрецов, описания Атлантиды, Америки, даже Антарктиды!
      – И что? – сказал Сергий. – Библиотеку сожгут христиане, и очень скоро… м-м… лет через триста. А то, что не сгорит, побросают в огонь арабы халифа Омара… Такова правда истории! Правда нашей поганой и пошлой жизни. Читай, Искандер, читай… Но помни, что сокровища здешние – только для личного пользования, по наследству их не передашь.
      Искандер вздохнул, и поднялся по ступеням ко входу в Библиотеку. В скриптории уже скрипели перьями и тростинками переписчики. Широкие застекленные окна пропускали много света днем, но солнце закатывалось, и на огромных бронзовых паникадилах, свисавших с потолка, уже горели лампионы… Библиофилакс – хранитель библиотеки, маленький хромой иудей – еще не покидал своего рабочего места, и проводил Тиндарида к армариям – стеллажам, на которых были разложены свитки, снабженные этикетками.
 
      «Ну, это надолго!» – усмехнулся Сергий, и неторопливо покинул читальню. Не лежала у него душа к древним легендам и мифам, многословным описаниям Золотого века, где все счастливы и у каждого по три раба… Ему бы ха-ароший томик фантастики! Хотя бы Лема перечитать, или Стругацких. Но в этой Библиотеке свитков с текстами «Соляриса» или «Страны Багровых Туч» не хранят… Вздохнув, Лобанов вышел во двор и неторопливо пошагал по Перипатос, обсаженной деревьями аллее, месту для прогулок и размышлений. Она вела к алтарю Муз и к обсерватории – такое вот сочетание. За деревьями виднелись экседры, в которых проживали приезжие интеллектуалы, обремененные знаниями. Экседры открывались во дворики с колоннадами, где обычно шли диспуты и велось преподавание. Ближе к Библиотеке располагалось одноэтажное приземистое здание – общая столовая для ученых.
      Мимо Сергия прошли, щелкая сандалиями, двое философов, споря о природе первичного Хаоса. Один, уже в возрасте, с седой окладистой бородой, настаивал на том, что Хаос был холоден и напоминал туман, а его оппонент, который был помоложе, с курчавой черной бородкой, вежливо громил любомудра-консерватора, утверждая, будто Хаос представлял из себя пылающую бездну.
      Раскланявшись с обоими перипатетиками, Лобанов свернул в боковую аллею, и замер, заметив впереди себя знакомую сутулую фигуру. Пандион!
      Эллин оглянулся вокруг, дабы убедиться, что он один, и шмыгнул в кусты, за которыми начинался ботанический сад Мусейона. Сергий, крадучись, двинулся следом. В душе его разгорался азарт – неужто вышли на след?! Метнувшись за фиговое дерево, Лобанов осторожно выглянул. Пандион, не оборачиваясь, подошел к замшелой статуе фавна, и сунул руку под его каменную свирель. Вытащил кусок пергамена, прочел написанное и хищно улыбнулся. Оглянувшись, Пандион, не торопясь и храня слабую улыбку, покинул маленькую полянку. Едва он скрылся за деревьями, Сергий подскакал к фавну и пошарил под его музыкальным инструментом. Пальцы нащупали пергамен. Торопливо развернув кусочек телячьей кожи, Роксолан впился глазами в четкие строчки, писанные по-латыни: «Приходи на обычное место. Зухос».
      – Ага! – прошептал Сергий, и кинулся прочь. Не упустить бы Пандиона…
      Когда он выбежал на Перипатос, белая сутулая фигура маячила у самых ворот. Сергий ринулся следом – предупреждать Искандера было просто некогда, так можно и след потерять…
 
      …Сын Тиндара медленно выплывал из четкой ряби строк «Эфиопиды» – не дошедшего до грядущих времен продолжения «Илиады». Перед глазами продолжали цвести яркие образы древних героев в шлемах с коновласыми гребнями, сжимавшими то бронзовые мечи-ксифосы, то рукояти весел. «Да, были люди в наше время…» – усмехнулся Искандер.
      Родившись и проведя детство в первом веке, он вырос в двадцатом. Два времени, две поры, две эры теснились в нем, уживаясь в одной душе. Но все же… Все же тот год, что ныне на дворе, ему ближе, роднее. Да и кому в двадцать первом веке нужно его умение биться на мечах? Разве что на первенстве России по фехтованию. А здесь его навык незаменим! Хотя иногда приходит грусть, наваливается ностальгия – хочется пройтись по шумным проспектам Москвы, заглядывая в книжные магазины. Или вернуться домой с работы, бухнуться на диван и включить «телик». Здесь нет этих радостей жизни, и нет того беспечного спокойствия, которое не покидало его ТАМ, в будущем. Его далекие потомки просто не понимают, насколько сложно и опасно жить во втором веке от Рождества Христова.
      Сергию, наверное, тоже нелегко. Потерять возлюбленную – это так больно… Но весь этот мир для Роксолана – как комната с сокровищами, где повсюду – на полу, на стенах, на странной мебели – разложены и развешаны удивительные предметы: чучела невиданных птиц, древние мечи, глобусы и астролябии, ветхие книги-инкунабулы, сундучки и ларцы, карты, идолы, маски, шкуры, барабаны, картины, дощечки с вырезанными заклинаниями, кораллы, раковины, модели кораблей…
      – Искандер! – послышался негромкий голос. Он обернулся, увидел очень серьезное и очень усталое лицо Кадмара, и быстро поднялся из-за стола. Галл сделал знак: выйдем!
      Он молча вывел Тиндарида в прохладный вестибул, где, прислонясь к колонне, стоял Уахенеб. Лицо египтянина было бледно, а голову обтягивала рваная холщовая лента, сквозь которую проступала кровь.
      – Что?.. – начал Искандер, но Фиванец перебил его.
      – Где Сергий? – спросил он.
      – Да тут был… – растерялся Тиндарид. – Да говори ты толком, что стряслось?!
      – Потом! Надо найти Сергия! Его хотят убить!
      Все трое бросились во двор. По ступеням как раз поднимались Селевк и Филопатр, философы с острова Крит.
      – Вы Сергия не видали? – спросил их, пробегая, Искандер.
      – Видели, – кивнул Селевк.
      – Да он только что пробежал, – добавил Филопатр.
      – Куда?! – хором спросила троица.
      – На улицу! Сначала этот пронесся… как его… ну, мы с ним еще вчера дискуссию развели про атомы!
      – Пандион? – подсказал Селевк.
      – Он, он! – обрадовался Филопатр. – А за ним Сергий…
      – Понятно! – сказал Уахенеб: – Хайре!
      Он быстро пошагал к воротам, придерживая левой рукой правую, висевшую плетью. Кадмар с Искандером догнали его. Уахенеб, не дожидаясь вопросов, заговорил сам:
      – Пандион – шпион Зухоса! Я сам слышал, как он кому-то докладывал в подвалах Серапейона! Да как быне самому Зухосу. Там меня и шваркнули… Яв шоке! Спасибо Кадмару, подколол того гада, а то бы он меня добил вторым ударом…
      – Пандион, как услыхал шум, сразу люкнос погасил и смотался… – вяло проговорил Кадмар. – А я Уахенеба поволок…
      – Пандион выполняет приказ – убрать Сергия! Он его специально заманивает.
      – Орк меня возьми! – выругался Искандер. – Зачитался! И где его теперь искать? Никаких шансов!
      – На маяке! – решительно заявил Уахенеб.
      – Ты-то хоть здоров? – спросил Тиндарид Кадмара. – Видок у тебя…
      – Притомился страшно… – признался тот. – И в голове муть…
      – Какие люди! – заорал знакомый голос. – И без охраны!
      Из кабачка на углу Канопской и Портовой выбрался Эдик, за ним поспешал Гефестай. Увидав встревоженные и хмурые лица, Чанба пригасил веселье.
      – Пошли с нами! – бросил на ходу Искандер. – Сергия заказали! Никаких шансов!
      – Кто?! – охнул Эдик, кругля глаза.
      – Лучший друг Чебурашки, – сказал Искандер, дабы не называть вражье имя всуе. – Смекаешь?
      – Мы с вами, – прогудел Гефестай.
      – Вперед! – решительно заявил Эдик и тут же дал задний ход: – А куда?
      – На маяк! – повторил Уахенеб.
 

3. Александрия, остров Фарос

 
      Пандион шел шагом быстрым, но в толпе не терялся. Не проверялся по дороге, не оглядывался, шел себе и шел. Сергий не отставал.
      Не доходя до форума, Пандион вышел на край тротуара и вскинул руку извечным жестом ловящего попутку. Сергий моментально отвернулся, заинтересованно разглядывая мраморного льва у подъезда богатого дома. К бровке подкатили три повозки с откидным верхом, извозчики принялись громко нахваливать своих коней, ветер и молния для коих – предметы стоячие. Пандион уселся в первую повозку, и махнул рукой. Извозчик свистнул, белый конь бодро зацокал по мостовой, удаляясь к Тимониуму – небольшой круглой башне на мысу, где некогда останавливался Марк Антоний.
      Сергий бросился к коляске, возница которой разочарованно щелкнул кнутом, погоняя гнедую двойку, и запрыгнул на сиденье.
      – За той повозкой! – скомандовал он обрадованному извозчику. – Не приближаться и не отставать!
      Подкрепляя свою просьбу, Сергий сунул вознице серебряный динарий. Воодушевленный возница радостно вскричал:
      – Но-о!
      Повозка, нанятая Пандионом, проследовала по аллее к набережной и свернула к плотине Гептастадион, согласно названию длившейся ровно семь стадий – почти полтора километра. Полагая, что эллин следует в порт, Лобанов удивился, заметив, что белый конь, понукаемый возницей, выворачивает на мост. Гнедая пара порысила туда же, сокращая дистанцию, но Сергий был «согласен» с конями – быстро темнело, и очертания предметов начинали расплываться и таять в сумерках. Так и проглядеть можно!
 
      Одолев еще один мост, повозки выехали на каменистую землю Фароса. Куда теперь? К храму Посейдона на мысу?.. К святилищу Изиды Фаросской?.. Пандион повернул туда, но храм Изиды миновал, выезжая на короткую дамбочку, ведущую к маленькому островку, скалы которого попирал Маяк. «Так вот куда ты намылился! – похолодел Сергий. – Ясненько…»
      Повозка, запряженная белым конем, остановилась у невысокой крепостной стены, которая окружала чудо света и примыкала к башенке прежнего маяка. Белея химатионом, Пандион соскочил с сиденья и шмыгнул в ворота.
      – Стой! – затормозил повозку Сергий, и спрыгнул. – Если подождешь недолго, заплачу еще динарий! – пообещал он.
      – Обожду! – бодро кивнул извозчик. Лобанов миновал ворота и бросил взгляд вверх.
      Вблизи Фаросский маяк был просто колоссален, его громада нависала рукотворной горой, грозя упасть и погрести. «Ничего, – успокоил себя Сергий, – тебе еще пятьсот лет стоять. Успею!»
      Он миновал широкий проход в громадной стене, и попал в полутемный зал с подъемником под аркой. Рабы вовсю крутили ступальное колесо.
      – Мне нужно наверх! – резко сказал Сергий. – Срочно!
      – Сейчас, сейчас, – заюлил старший «лифтер», и заторопил крутильщиков: – Живее! Шевелитесь!
      – Все! – выдохнул курчавый раб, мокрый от пота.
      Колесо завертелось в обратную сторону, и сверху опустилась клеть подъемника.
      – Держи! – сказал Роксолан, влезая на платформу, и сунул «лифтеру» горстку оболов.
      – Держу! – повеселел тот.
      Клеть плавно пошла вверх, поднимаясь по гулкой шахте на уровень верхней площадки кубической основы маяка. Сергий покинул клеть внутри второго, восьмигранного яруса, посвященного восьми ветрам. Ярус был облицован мрамором, а на его углах стояли скульптуры – одна из них отбивала часы суток, другая подавала сигналы при появлении вражеских кораблей, третья вращалась, всегда указывая рукой на солнце. Лобанов подбежал ко второму ступальному колесу. Первая клеть, только что освобожденная Пандионом, уже спускалась из отверстия в сводчатом потолке.
      – Плачу за скорость! – сказал Сергий, выгребая последнюю мелочь из кошеля.
      Следующая остановка была на вершине восьмигранника, откуда вверх уходила исполинская колонна верхней части. Третий подъемник вознес Сергея на самый верх, на круглую площадку, огороженную каменными перилами. Посередине площадки торчали железные столбы, удерживающие широкую огневую чашу. Из-под нее выглядывали блоки подъемника, а на краю высилась огромная, в два человеческих роста бронзовая статуя Посейдона с лицом Александра. Божество глядело на северо-восток, отвернувшись от города, а у его вызолоченных ног-тумб стоял и ухмылялся Пандион.
      – Ну, здравствуй, охотничек! – глумливо сказал он. – Что, купился на писульку?
      Лобанов молча выхватил нож. Пандион ощерился, и крикнул:
      – Убейте его!
      И тут же сверху, из-за бортиков чаши светильника, спрыгнули трое в поношенных эксомидах – один с ножом, двое с дубинками.
      Сергий с ходу метнул нож, поражая в шею того, кто сам был вооружен кинжалом или стилетом, в сумерках не разобрать. Нападавший захрипел, падая на колени, и повалился набок, суча ногой.
      – Бейте, бейте его! – надсаживался Пандион, брызгая слюной.
      Роксолан уклонился от удара дубинкой слева, и приложил того, кто замахивался, головой о столб. Столб гулко загудел. Сергий тут же развернул потерявшего сознание бойца, прикрываясь им, как щитом, и дубинка зверски съездила по голове подельника. Второй замах пропал даром – Лобанов отбросил свой полуживой «щит», и напал сам, словно не замечая рушившейся на него палице с бронзовыми шипами. Ему хватило доли секунды, чтобы ударом левого кулака сломать вражине локтевой сустав, а правым сплющить дыхательное горло. Боец страшно захрипел, и рухнул, закатывая глаза.
      – Твоя очередь! – сообщил Сергий, разворачиваясь к Пандиону.
      Эллин стоял, прижавшись к статуе, и дикими, полубезумными глазами осматривал маленькое круглое поле сражения. Все его «войско» полегло, а он толком и не разглядел, как причинялась смерть!
      Пандион выхватил кривой кинжал, и замахал им, кроя воздух и щеря зубы.
      – Не подходи! – заверещал он. – Порежу!
      – Брось нож, – лениво молвил Сергий.
      – Не подходи!
      Лобанов метнулся навстречу стальному мельканию, перехватил руку с кинжалом, и сломал ее в запястье. Клиночек зазвякал по плитам пола, а Сергий, крепко ухватясь за здоровую руку Пандиона, поднатужился и перевалил эллина за перила.
      – А-а-а! – заорал Пандион, изгибаясь и корчась от ужаса. До твердой земли отсюда было двести пятьдесят локтей…
      – Продолжим наш разговор, – удовлетворенно сказал Сергий, свободной рукою держась за Посейдона. – Только ты отвечай побыстрее, а то рука устанет, и ты отправишься в полет. А лететь тут – ой, да ну!
      – Не-е-ет! – завыл Пандион. – Я дам тебе любые деньги!
      – Обойдусь. Где Зухос?
      – Это нельзя! – захрипел Пандион, обращая кверху белое лицо.
      Сергий тряхнул Пандиона, и повторил вопрос:
      – Где?
      – Он… Он… – проговорил эллин, задыхаясь. – Он где-то на Ниле… Зухос плывет в Мемфис, потом – в Фивы!
      – Зачем?
      – За оружием!
      – Когда назначена сделка?
      – Через… – всхлипнул эллин. – Через два месяца!
      – Кто продавец?
      Пандион неожиданно зарычал, подтянулся на одной руке, цепляясь сломанной, упираясь в камень ногою, готовясь вцепиться в Сергеево предплечье зубами.
      – Счастливого полета! – хладнокровно пожелал Лобанов, и разжал пальцы.
      – А-а-а-у-у! – исторг эллин вопль, и канул во тьму.
      Северный ветер подхватил падающее тело мощным порывом, отнес в сторону, к берегу моря. Душераздирающий вой заглох, но звук падения не донесся до верхней площадки, слишком высоко она была.
      Сергий устало обошел место боя, убедился, что все его противники мертвы, и приблизился к перилам на южной стороне. Вся Александрия лежала перед ним. Кварталы и здания выделялись черными многоугольниками, подсвеченными светильнями и фонарями. Квадратом светилась военная гавань Кибот, забитая триремами. Над городом не мерцало зарево, схожее с московским или нью-йоркским, и ни один огонек не колол глаз. Свет от Александрии исходил мерцающий, красный, оранжевый и желтый, но очерчивая даже малые переулки. За южными стенами мерцало озеро Мареотис, и серебряной дугой гнулся Нильский канал, а дальше залегла черная, непроглядная тьма – ни огонечка, ни отсвета. Там пластался Египет, узкая долина жизни, зажатая меж двух пустынь, туда им всем лежит дорога…
      Визгливо заскрипел блок подъемника. Сергий подобрал пару ножей, свой и заемный, и стал ждать продолжения.
      Из проема выдвинулась клеть, и на площадку выпрыгнули Искандер, Эдик, Гефестай и незнакомый старикан с факелом в руке.
      – Живой! – воскликнул Эдик.
      – Да что ему сделается! – ухмыльнулся Гефестай.
      – Так это не ты летел? – нервно спросил Искандер.
      – Да спорхнула тут одна птичка-невеличка… – усмехнулся Сергий.
      Друзья заговорили разом, перебивая друг друга, делясь впечатлениями и отводя душу. Старикан с факелом громко кашлянул.
      – Спускались бы вы, что ли? – проворчал он, оглядывая трупы. – Намусорят вечно, намусорят…
      – А ты кто такой? – задиристо спросил Эдик.
      – Я – тутошний смотритель, – строго сказал старик.
      – Мы уже уходим, – миролюбиво сказал Сергий.
      Поворчав для порядку, смотритель поднялся по лесенке к чаше, уложил дрова и щедро залил маслом.
      – Факел подай! – сказал он.
      Сергий подал. Огонь в чаше вспыхнул и загудел, набирая силу, а старикан принялся вертеть рукоятку, придвигая бронзовое зеркало.
      – Вам на какой? – спросил Эдик, дурачась.
      – А вам? – прогудел Гефестам.
      – Мне на цокольный!
      Сергий засмеялся и ступил на платформу.
      – Жми кнопку «Ц»! – крикнул он.
      Клеть дрогнула и пошла вниз. Сверху ударил свет, кладя резкие тени на стены шахты.
      – Заработал маяк! – сказал Искандер и тут же сменил тему: – Что интересного рассказал тебе наш друг Пандион?
      – Зухос следует в Мемфис, – сказал Сергий. – Месяца через два он собирается покупать оружие. Вопрос в том, чем он займется до того?
      – Могу сказать, – ответил Искандер. – Станет искать золото! Это мне Уахенеб передал…
      – Понятно. Короче, наш тур по Египту продолжается. Следующая остановка – Мемфис!
 
      Четверо друзей, весело переговариваясь, спустились до самого низа, и вышли за пределы Фаросского маяка.
      – И повозки наши на месте! – раскатился голос Эдика. – Нормально… Как говорил мой дед Могамчери: «Иногда давай роздых ногам, а таксистам – заработок!»
      – Садись, давай… Фольклорист!
      – Занимайте места согласно купленным билетам!
      Зацокали копыта, заскрипели камешки под обода-ми, и все стихло. Темная фигура, закутанная в плащ, вышла из тени и посмотрела вслед отъезжающим. Отблеск маяка не проникал под надвинутый куколь, высветив лишь усмехавшийся рот и черное пятно на бледной шее – родинку, напоминавшую звезду с косыми лучами.

Глава 3