Лоренсо почесал за ухом.

— Ну, я постараюсь сделать все, что сумею.

— Если только тебе удастся заступить на караул у ворот, я буду совершенно спокоен.

— Хорошо, я поменяюсь с Арбуесом, чтобы оказать услугу господину графу Теба.

— Могу я положиться на тебя, Лоренсо?

— Если потребуется, господин граф возьмет меня с собой, иначе не стану подвергаться такой опасности!

— Тс! Тс! Я слышу шаги! Вернись на свой пост, Лоренсо! Значит, между полночью и третьим часом утра.

— Можете не сомневаться.

Лоренсо быстрыми шагами поспешил к воротам крепости.

Из караульной вышел лейтенант Лерма, который отправился проверить стражу. Он застал Лоренсо на посту; Рамиро уже отошел от окна. Энрика, которая слышала весь разговор, с радостью ухватилась за новую надежду, Лоренсо показался ей честным и надежным союзником.

С восходом солнца явился лейтенант Ориго, чтобы отвести графа Теба к коменданту.

— Какие сложности, — сказал Рамиро, — если бы я знал, что встречусь с такими препятствиями на острове Тенерифе, то непременно отказался бы от поручения испанского посольства в Париже.

Ориго жестом попросил графа следовать за ним.

— Отец Генрикуес, — обратился Рамиро к монаху, — иди, пожалуйста, со мной, я вовсе не намерен отказываться от своих привычек, которые мне позволяла сама королева.

Ориго поверил словам Рамиро, так как и здесь знали, как любила Изабелла окружать себя монахами.

«Очевидно, те, кто хотят продвигаться быстро по службе, пытаются подражать королеве. Вероятно, и мне после возвращения в Испанию придется держать возле себя такого патера», — подумал лейтенант.

Энрика и Рамиро вышли из караульной и последовали за лейтенантом в город Санта Крус, довольно приятный на первый взгляд. Его площади украшали кокосовые пальмы и миртовые деревья, почти под каждым балконом был разбит цветник.

Недалеко от гавани Ориго повернул в сторону и подошел к красивому дому, перед которым также стоял пост.

Войдя в дом коменданта, лейтенант попросил графа и монаха немного подождать, пока о них доложат дону Фиерто.

Рамиро и монах успели обменяться несколькими словами, затем их ввели в покои коменданта.

Дон Фиерто, зять Примульто, был еще довольно молодым человеком из числа тех избранников судьбы, которые имели какого-нибудь доброго родственника при мадридском дворе. Такой брат или зять обычно заботился о том, чтобы все его близкие получили доходные места, и дон Фиерто в этом смысле не являлся исключением—должность коменданта острова Тенерифы он получил явно не благодаря своим заслугам и чину.

Рамиро и монах не без душевной тревоги вступили в приемный зал. Здесь не следовало упоминать о письме, иначе они пропали бы — дон Фиерто был строгим ревнителем приказов, касающихся ссыльных.

Комендант стоял к ним спиной у большого круглого стола, заваленного картами.

За другим столом сидело несколько адъютантов и секретарей.

— Кто вы такой? — спросил Фиерто, не поднимая глаз.

— Капитан ее величества королевы Испании, граф Теба.

— Теба… Теба, — проговорил комендант небрежно, — это, вероятно, новое дворянство. Что привело вас на Тенерифу?

Рамиро закусил губу, он охотно ответил бы наглому выскочке так, как надо, но не сделал этого из соображений осторожности, ради Энрики, надеясь скорее отделаться коротким объяснением.

— У меня есть важное письмо к господину генерал-губернатору, — сказал он серьезно.

— Где оно и от кого?

— Я, кажется, не обязан подробно объяснять это, — ответил Рамиро, задетый дерзостью Фиерто.

Комендант поднял глаза на офицера и увидел его провожатого.

— Что нужно этому монаху? — спросил он коротко.

— Это мой духовник, отец Генрикуес, который всюду сопровождает меня.

Фиерто иронически усмехнулся.

— Задержать на три дня корабль, на котором эти господа приехали сюда! — приказал он, снова поворачиваясь к столу, как бы показывая графу, что тот может уходить.

— Я не могу согласиться с такой задержкой, господин комендант, мое поручение не терпит отлагательства, поэтому предпочитаю вернуться назад в Испанию, чтобы сообщить там, что на острове Тенерифе мне нарочно ставили всякие смехотворные препятствия.

— Вы, кажется, забываете, господин капитан, что находитесь в крепости. Чтобы доказать, что я вовсе не намерен делать для вас исключение и не вступать в дальнейшие объяснения, я подвергну вас и вашего духовника небольшому обыску. После этого можете отправляться к генерал-губернатору.

Фиерто позвонил.

Рамиро опешил, лихорадочно обдумывая свои действия, Энрику била дрожь.

— Подвергнуть господина графа Теба и его духовника обыску, — приказал комендант вошедшему лейтенанту Ориго.

Рамиро понял, что не следует противиться этому, к тому же ему нечего было бояться, но требовалось срочно спасать Энрику.

В комнате, предназначенной для обысков, они застали нескольких чиновников, которым Ориго сообщил распоряжение дона Фиерто.

— После выполнения этих формальностей я отведу вас к господину генерал-губернатору, и тогда вы беспрепятственно сможете посетить крепость, — сказал лейтенант и вышел.

«Черт возьми, — подумал Рамиро, — вот проклятая история».

— Нет ли у господ какой-нибудь контрабанды? — спросил один из чиновников.

— Все, что я привез с собой, это мой кошелек и вот это письмо к дону Алонсо Канге.

— А этот патер?

— Он мой духовник, за которого я ручаюсь.

— Не были ли вы или ваш провожатый больны? — спросил врач, подходя к Рамиро и пристально глядя на него.

— Мой духовник и я совершенно здоровы, могу уверить вас в этом честным словом, как капитан ее величества королевы Испании и как граф Теба.

— Значит, нам ничего не остается более делать, — проговорил военный врач, обращаясь к чиновникам.

— Что скажет про себя монах? — спросил один из них.

— Отец Генрикуес мой постоянный провожатый, могу поручиться за него, — быстро вмешался Рамиро.

— В таком случае для посещения острова нет никаких препятствий, — ответил врач, поклонившись.

У Рамиро и Энрики гора спала с плеч.

Они вышли из дома коменданта, чтобы в сопровождении лейтенанта Ориго отправиться во дворец генерал-губернатора, к которому было адресовано письмо Олоцаги. Податель этого письма не знал его содержания, осторожный Салюстиан сказал лишь, что письмо разрешит все проблемы.

После продолжительной ходьбы по улицам Санта Круса они достигли, наконец, богатого, расположенного в живописном месте дворца дона Алонсо Канги.

В то время, когда четверо дворян королевской гвардии начинали свою блестящую карьеру, дон Алонсо Канга часто участвовал с ними в сражениях и особенно подружился с Олоцагой. Затем он отличился на Кубе в экспедиции под командованием генерала Конхи и получил место генерал-губернатора острова Тенерифы, которое, кроме приятной, спокойной жизни, доставляло ему и значительные доходы. Он являлся здесь правителем, воля его беспрекословно исполнялась, высшая власть находилась в его руках. Он был маленьким королем, который окружил себя и свое семейство княжеской роскошью.

Известие о ссылке дорогого ему Серано и других генералов на пустынный остров очень огорчило доброго старика. Хотя он часто тайком проливал слезы, ему приходилось выполнять все, предписанное службой. Герцог де ла Торре был обязан ему тем, что во всех крепостях имел отдельный дом с прислугой и достаточным комфортом.

Ориго ввел графа Теба и монаха во дворец генерал-губернатора и удалился, чтобы вернуться к портовой страже.

Рамиро объяснил адъютантам, что привез важное письмо дону Алонсо Канге.

— Которое вы лично желаете вручить господину губернатору? — очень вежливо спросил адъютант.

— Да, я бы этого очень хотел.

— В таком случае попрошу следовать за мной в крепость Фернандо, господин губернатор в эту минуту находится там.

— Я готов идти за вами. Отец Генрикуес отправится вместе с нами, так как письмо, которое я имею честь вручить дону Алонсо Канге, касается и его.

— Сделайте одолжение, господин граф. До Фернандо недалеко.

— Наконец-то мы у цели, — прошептал Рамиро, обращаясь к Энрике, и пошел за адъютантом через подъемный мост, мимо окон, к воротам крепости Фернандо.

Сердце Энрики дрогнуло при виде крепости, где находился ее супруг, не подозревавший, что она так близко от него.

«Что скажет он, — невольно подумала она, — если я вдруг предстану перед ним? Какое блаженство упасть к нему на грудь после такой долгой разлуки!»

Энрика прибавила шагу.

Они подошли к крепости Фернандо. Днем ее ворота не закрывались, их охраняли караульные посты, так как в крепости находились и дома служащих. Рядом с огромным каменным зданием, где располагались казематы арестантов, стояло несколько красивых домов для ссыльных, в одном из них размещались гауптвахта и присутственные комнаты. Сюда и направился сопровождаемый Рамиро и монаха адъютант.

— Господин губернатор обычно работает наверху, поэтому потрудитесь войти сюда, господин граф.

Офицер остановился у двери, чтобы пропустить Рамиро и монаха, и затем доложил о них генерал-губернатору.

Рамиро вошел в кабинет, Энрика осталась в передней.

— Вы приехали из Испании, господин граф? Что привело вас сюда? — спросил дон Алонсо Канга — высокий мужчина с гордой осанкой и приветливым лицом.

— Мне поручено передать вам, господин губернатор, письмо от дона Салюстиана де Олоцаги, — отвечал Рамиро, передавая письмо пораженному гранду.

— От моего дорогого Олоцаги! Приветствую вас, господин граф. Давно уж я не имел никаких известий о нем. И осторожный дон Салюстиан предпочел просить вас лично передать его мне?

— Да, господин губернатор, вероятно, этого требовала важность письма.

Канга сломал печать и раскрыл конверт.

— От моего дорогого друга! Вот радость-то! Как? — внезапно вскрикнул он, взглянув на Рамиро с просиявшим лицом. — Вы сын дона Салюстиана, господин граф? Позвольте же мне приветствовать и обнять в вас моего старого бесценного друга! Он пишет, чтобы я принял вас так, как его самого. От всей души готов это сделать! — сказал Канга, прижав тронутого этим ласковым приемом молодого графа к груди. — Вот приятный сюрприз! Но посмотрим, что пишет дон Салюстиан.

Рамиро внимательно следил за выражением его лица, стараясь прочитать на нем впечатление, произведенное письмом.

Губернатор немного побледнев, несколько раз изумленно поднимал глаза на Рамиро, затем продолжал читать дальше.

— Знакомо ли вам содержание письма? — спросил, наконец, Канга.

— Мне известен лишь его смысл.

— Ну, мой юный друг, этим письмом дон Олоцага доказал мне, что он во всем полагается на своего сына. Передавая вам письмо, он был убежден, что вы скорее броситесь в море, чем отдадите его в чужие руки. Благодарю небо, что вы так счастливо добрались до меня! — проговорил Канга и пожал Рамиро руку.

— Монах, о котором говорится в письме…

— Монах Генрикуес будет по моему приказанию отведен к маршалу Серано. Вас же, господин граф, я завтра же представлю офицерам гарнизона.

Рамиро с изумлением посмотрел на губернатора.

— Завтра, — пробормотал он, — мне бы хотелось…

— В таком случае отправляйтесь сейчас. Офицерам гарнизона будет приятно, если уже сегодня вы зададите им пир. «Лигера» может пристать к берегу именно в том месте, где молы прилегают к караульным помещениям. Если вы желаете увидеть маршала Серано и других сосланных генералов, я позабочусь о том, чтобы вы могли сделать это сегодня вечером. Ведь у вас же есть с собой деньги?

— О, достаточно, господин губернатор, я, кажется, понял вас. Гарнизон, с вашего позволения, сегодня вечером будет праздновать наше знакомство.

— Как обычно делается — это старый обычай, и почему бы мне не доставить беднякам такого редкого развлечения! Не жалейте денег, господин граф!

— Все ли ссыльные в крепости Фернандо?

— Да, в тех больших домах, которые вы видите отсюда из окна.

— А это здание тянется до самой гавани?

— Совершенно верно. У вас хорошие глаза, господин граф, — сказал губернатор и подошел к нему ближе, — вижу, вы поняли меня. Будьте осторожны и действуйте обдуманно, молодой друг. Хотя я и товарищ вашего отца и прочих гвардейцев королевы, но все-таки не могу ничего больше сделать. Вы, вероятно, заметили, что в гарнизоне есть люди, которые донесут о малейшем колебании с моей стороны в Мадрид, а тогда наше дело не только осложнится, но и может привести к кровопролитию. Пойдемте, молодой друг, будьте моим гостем.

Выходя с доном Кангой из зала, Рамиро встретил в передней Энрику, которую представил губернатору как монаха Генрикуеса.

Алонсо Канга приказал одному из адъютантов отвести патера к маршалу Серано.

Рамиро еще имел случай шепнуть монаху:

— Все готово. К вечеру я встречусь с вами у герцога де ла Торре, чтобы поговорить о бегстве. Будьте осторожны, сегодня "же ночью все должно решиться — губернатор на нашей стороне.

В то время как дон Алонсо Канга, дружески беседуя с графом Теба, вышел с ним из присутственного зала, чтобы вернуться к обеду во дворец, Энрика последовала за адъютантом.

Миновав несколько караульных постов, адъютант постучался в дверь одной из комнат.

Громкий голос ответил:

— Войдите.

— Патер Генрикуес, господин маршал Серано здесь, — сказал адъютант и добавил, обратившись к монаху: — Он уже знает о вашем прибытии, можете заходить без доклада.

Адъютант удалился, а монах тихо отворил дверь.

Энрика думала, что войдет в арестантскую, где, кроме Франциско, будет еще охрана, и очень удивилась, увидев уютную, с комфортом обставленную комнату.

Серано сидел за письменным столом и, по-видимому, писал какие-то письма. Услышав скрип двери, он поднял глаза.

— Что это значит? — сказал он холодно.

Энрика хотела броситься в объятия мужа, но вспомнила совет Рамиро быть осторожной. С трепетом она остановилась у двери.

— Что вам нужно? — спросил Серано тем же неприветливым голосом.

— Тебя, тебя, мой Франциско! — прошептала Энрика со слезами на глазах, откинув капюшон.

— Что это, сон? — вскрикнул Серано, быстро вскочив на ноги. — Энрика! Моя Энрика, ты ли это? Я не смел надеяться увидеть тебя здесь! О, я счастливейший из смертных! — Франциско в восторге прижал к груди свою отважную жену. — О, ты, любящее сердце! — говорил он, покрывая ее поцелуями.

— Я должна была видеть тебя, я должна спасти тебя, Франциско, жизнь без тебя мне невыносима. Мария…

— Знаю все, Энрика. О, не растравляй моих сердечных ран. Будем благодарить Пресвятую Деву за то, что она сохранила жизнь тебе. Мы много выстрадали, теперь настанут иные времена. Ты уже знаешь о заговоре. Прим едет сюда, чтобы освободить меня и других генералов.

— Прим ждет тебя в гавани на корабле «Лигера». Рамиро привел меня сюда, мы должны бежать сегодня же ночью.

— Я это предчувствовал.

— Рамиро придет сюда вечером, чтобы договориться обо всем. Топете ждет тебя в Кадисе. Сегодня же ночью ты будешь свободен и вместе со мной вернешься в Испанию.

— Наконец-то прекратится время произвола! Но теперь позволь мне насладиться счастьем любоваться тобой, дорогая. В этом монашеском облачении ты совершила весь путь, и все для того, чтобы увидеть меня. Да, достоин зависти тот человек, которому принадлежит такое сердце.

К вечеру, когда солнце скрылось за океаном, в комнату вошел Рамиро и крепко обнял Серано.

— Генералы извещены обо всем, в первом часу ночи они выйдут из своих домов и встретятся с нами в условленном месте, — быстро проговорил Рамиро.

— А стража?

— Все устроено, господин маршал, никто не помешает ни вам, ни остальным генералам. Но извините, я опять удалюсь, и вы, донна Энрика, прощайтесь с маршалом. С наступлением ночи все должно быть готово к бегству. Потрудитесь, донна Энрика, вернуться на корабль.

— Рамиро прав, надо заранее подготовить все, чтобы в последнюю минуту было как можно меньше неожиданностей. Через несколько часов мы опять встретимся. Да сохранит тебя Пресвятая Дева!

— До свидания, Франциско.

Серано поцеловал жену, которая опять надвинула на лоб капюшон своего плаща.

— К полуночи приготовьтесь, — прошептал Рамиро, — после того как пробьет двенадцать часов, подождите еще полчаса, а затем выходите из дома и отправляйтесь вон к тому зданию, там вы найдете генералов и меня.

— Есть ли у тебя оружие на всякий случай?

— Я обо всем позаботился.

Энрика и Рамиро вышли из дома. Серано остался в своей комнате, он подошел к окну и стал следить за удалявшимся монахом. Дойдя до ворот, Энрика обернулась и еще раз взглянула на окно Серано, затем скрылась за домами, чтобы вернуться в город, а оттуда на корабль.

Рамиро при содействии губернатора распорядился, чтобы в гавань и во все крепости принесли корзины лучшей мальвазии для офицеров и целые чаны вина для солдат, и с удовлетворением наблюдал, с каким нетерпением солдаты ждали наступления вечера.

Ориго и Лерма, лейтенанты портовой стражи, предвкушали хорошую попойку, и Лерма неоднократно выражал сожаление, что так неласково обошелся с графом Теба.

— Но кто же мог предполагать? — сказал он, обращаясь к Ориго. — Если бы я знал, с какой целью господин граф приехал сюда, я бы встретил его как лучшего друга.

С наступлением вечера в Санта Крусе закипело шумное веселье. Во все казармы принесли чаны с вином, солдаты громко пели, играли в карты и кости. На верхнем этаже помещения для караула в крепости Фернандо праздновали офицеры. Никто не мог пропустить случая насладиться восхитительной мальвазией, и, когда в десятом часу вечера в кругу офицеров появился Рамиро, тостам и разным излияниям дружбы не было конца.

— Сюда, господин граф, — кричали за одним столом, — за ваше здоровье и за здоровье избранницы вашего сердца!

— И нас не забудьте, — сказал хриплым голосом один из офицеров за другим столом, протягивая стакан Рамиро и не замечая, как вино выливается на мундир товарища. — Вспомните и нас, граф Теба, вы должны выпить полный стакан, чтобы доказать свою дружбу! Пейте, господин граф, если хотите дружить с офицерами Санта Круса!

— Пейте, пейте, — повторило множество громких голосов, — сюда, господин граф! За ваше здоровье! Виват!

Рамиро, довольно улыбаясь, перебегал от одного стола к другому. Внизу вино уже начало действовать: солдаты оставили посты перед караульной и воротами, забыв все инструкции, вошли в комнату, побросали оружие и с большой жадностью принялись за бутылки. Серано увидел из окна, как удалились караульные перед домами ссыльных. Они знали, что в этот вечер им простят нарушение правил, так как сами лейтенанты принимают участие в пирушке, их назвали бы дураками, если бы они не разделили общего веселья.

Последнее шифрованное письмо Топете, которое привело в отчаяние королеву, было очень важным для Серано — в нем говорилось о каком-то готовящемся смелом перевороте и о скором освобождении ссыльных генералов, которое должно стать сигналом ко всеобщему восстанию. Серано во время прогулки сообщил об этом своим товарищам, но никто из них не думал, что желанный час так близок. Серано взглянул сквозь темноту на берег, у которого стояла «Лигера». Энрика и Прим, горя нетерпением, ждали часа ночи, когда их друг сможет обрести свободу.

— Нет прощения, нет пощады, — мрачно пробормотал герцог де ла Торре, — Испания погибнет, если не разразится гроза, если не освободится от толпы кровопийц и лицемеров. Долой их, долой королеву, если мы не уничтожим ее, она уничтожит нас! Борьба, которая начнется сегодня ночью, пойдет не на жизнь, а на смерть, это будет борьба за существование. Мы не раз предлагали свою помощь королеве, теперь это время прошло!

После жаркого дня на горизонте образовалась полоса пара какого-то красноватого цвета. С балкона губернаторского дома можно было видеть, как с закатом солнца он принял желтоватый оттенок и стал подниматься все выше и выше, затем рассеялся туманом, и небо стало постепенно покрываться черными, тяжелыми тучами, которые закрыли луну. Наступившая ночь была темной и душной.

Серано счел это хорошим признаком, накинул серый плащ и остановился у окна, готовый каждую минуту нырнуть в темноту.

Наконец, раздался глухой бой часов. Пробило полночь. Из караульной все еще доносился шум пировавших офицеров. Ворота крепости были заперты и отворялись, как и всегда, только на минуту, чтобы впустить запоздалых жителей. Глубокий мрак опустился на узкие улицы и площади, свечи в низких окнах казематов давно потухли, и арестанты, с которыми не один солдат поделился глотком вина, уже спали на своих жестких постелях.

Вдруг Серано встрепенулся, заметив несколько тихо крадущихся к дому фигур: желанный час настал. Однако что если это измена? Серано плотнее закутался в плащ и осторожно отворил дверь комнаты — в коридорах не оказалось ни одного солдата, но выход на улицу был заперт.

— Дураки, — пробормотал Франциско, — дорога через окно тоже удобна. Пируйте, бейте стаканы и напивайтесь вином Рамиро, завтра вы найдете одни пустые дома. Однако то, что начато здесь, вскоре донесется до вас из Испании.

Серано взобрался на окно и стал спускаться по стене на землю, прислушиваясь к посторонним звукам.

— Еще минута, и мы не будем больше безоружными, тогда не придется прокрадываться, как воры! Проклятие тем, кто послал нас сюда!

Неслышными шагами подошел Серано к крепости. Стояла такая кромешная тьма, что его не мог заметить даже караульный. Через несколько минут он увидел на некотором расстоянии от себя несколько фигур в темных плащах.

— Маршал Серано, — узнал он голос Рамиро, — мы все здесь, торопитесь!

Франциско поздоровался с друзьями. Конха стал торопить в дорогу. Олано передал ему заряженный пистолет и шпагу, Милан, Орибе, Орензе и Мессина пошли вперед.

— Есть ли у тебя ключ от ворот? — спросил Серано взволнованного Рамиро.

— Все в порядке. Мы пройдем мимо портовой стражи.

— Отлично! — прошептал Серано, пересекая с друзьями открытое, поросшее травой место, которое казалось им кратчайшим путем.

Рамиро боялся, что Лоренсо, который пообещал занять пост у ворот, загулявшись, забыл об этом, тогда все было бы потеряно: если им и удастся достать ключи от ворот, они все равно не смогут попасть в гавань, так как их отделяли от города еще одни ворота.

Рамиро, понизив голос, крикнул в замочную скважину:

— Лоренсо!

Ответа не последовало, но Рамиро услышал шаги.

— Лоренсо, — повторил он немного громче, — ты здесь?

— Лоренсо здесь, кто его зовет?

— Вот осторожный малый, — радостно прошептал Рамиро, — он сдержал слово. — Граф Теба зовет тебя, дорогой Лоренсо, граф Теба и его друзья.

— Я сейчас принесу ключи, — ответил солдат, отходя от ворот.

— Будьте очень внимательны, господа, — сказал Конха, — возьмите оружие в руки. Когда мы оставим за собой это проклятое место, нас уже ничто не задержит.

Серано, считая минуты, подошел к Рамиро.

— Он идет, — успокоил тот, — слава Пресвятой Деве!

Ключ медленно повернулся в большом замке, ворота отворились, и Серано с Рамиро увидели темную гавань и караульную, где вовсю гуляли солдаты.

— Они все готовы, — прошептал Лоренсо, смеясь, — лежат на полу и ревут, как дикие звери, я легко достал ключ. Но что это такое? — Лоренсо стал считать. — Кроме господина графа, еще семь офицеров, — продолжал он, — о Пречистая Дева Мария, ведь это маршал Серано, а это…

— Тише, Лоренсо, ты пойдешь вместе с нами на «Лигеру».

— Дезертировать! О Пресвятая Дева, я пропал!

— Не дурачься, Лоренсо, и оставь проклятый ключ в замке, а то скрип, пожалуй, выдаст нас, — сказал Рамиро и схватил солдата за руку.

— О, мой конец, мой последний час настал! — стонал Лоренсо, не зная, что делать.

— Если ты не пойдешь за нами, вот тогда ты пропал. Быстрее! Ты станешь капралом, как только ступишь с нами на испанскую землю.

— Господину графу хорошо обещать…

— Ты под нашей защитой, — прошептал Серано.

Рамиро пошел впереди, но вдруг остановился — он услышал голоса. Неужели хватились ключа? Он сжал кулаки.

— Ради всех святых, — крикнул он освобожденным генералам, — ложитесь на землю, спрячьтесь в траве и не выдавайте себя ни одним звуком! Ты, Лоренсо, ходи, как ни в чем не бывало, взад-вперед.

— О, конец мне! Пресвятая Дева! Виселица мне, — причитал солдат. Генералы упали на землю.

Рамиро беспечным шагом приблизился к караульной, мимо которой, шатаясь и насвистывая песенку, шел лейтенант Лерма.

— Эй, — проговорил тот, — что это такое? Если я не ошибаюсь, здесь кто-то идет. Это, верно, один из наших вышел подышать свежим воздухом. Эй! Валеро, Ранкуес, Ориго, кто из вас?

— Ни один из названных вами, дорогой лейтенант Лерма, — отвечал Рамиро, подходя к офицеру и посылая его в душе ко всем чертям.

— Так кто же это тогда?

— Вы шутите, капитан, неужели вы не узнали своего старого товарища? Держу пари, что вы только что пили за мое здоровье.

— Черт меня возьми!

— И чем скорее, тем лучше, — пробормотал Рамиро.

— Неужели это вы, граф Теба? — вскрикнул обрадованный лейтенант, едва держась на ногах и протягивая руки, чтобы обнять капитана. — Вот так счастье! Но как вы попали сюда? Лучше вернемся в офицерскую комнату и выпьем за ваше здоровье!

— Завтра, дорогой лейтенант.

— Завтра? Сегодня мы в прекрасном настроении, а это бывает не всякий день. Пользуйтесь минутой — таков наш девиз! Разве я не прав, граф Теба? — говорил Лерма, как все пьяные, пытаясь поцеловать своего нового друга.

— Я немного пьян, дорогой лейтенант, и потому немедленно хочу…

— Да, да, это видно. Мне даже кажется, что вы чуть-чуть шатаетесь. Однако еще одна бутылка вам не повредит. Пойдемте по этой дороге.

— Нет, дорогой лейтенант, я уж вернусь на «Лигеру» и лягу спать.

— Спать! Разве можно спать после такого пира? Ей Богу, вы нам доставили сегодня огромное удовольствие!

Рамиро нервничал, видя, что не скоро отвяжется от него.

— Я не хочу мешать вам, дорогой лейтенант.

— Ей Богу, вы не держитесь на ногах.

— Поэтому отпустите меня.

— В таком случае я проведу вас до корабля, чтобы с вами не случилось по дороге несчастья.

Рамиро засмеялся.

— Вы отличный товарищ, граф Теба, но сегодня под хмельком, ха-ха-ха! — не отставал Лерма, пока Рамиро шел с ним к кораблю, темный силуэт которого уже вырисовывался перед ними. Из трубы «Лигеры» валил такой красный дым, что Рамиро боялся, чтобы он не привлек внимания Лермы.

— Ваша «Лигера» уже тонет, — вдруг вскрикнул Лерма, — а вы хотите сегодня ночевать на ней.

— Она отчалит не раньше, чем завтра в полдень.

— Ваш машинист, верно, пьян, что уже теперь подкидывает в топку. Не упадите с трапа, граф, ради Бога, будьте осторожнее.

— Желаю повеселиться, — облегченно вздохнул Рамиро, когда Лерма, наконец, готов был повернуть назад.

— Увидимся завтра. Спокойной ночи!

Рамиро прошептал несколько слов на прощанье, и лейтенант, насвистывая, вернулся в караульную.

Едва он скрылся в темноте, Рамиро подал генералам знак, те быстро побежали за ним. Лоренсо, который все еще боялся быть накрытым портовой стражей, трусил за ними.

На церковных башнях Сайта Круса пробило два часа.

Никто из береговой охраны не обратил внимания на суматоху вокруг «Лигеры», а если кто-то и заметил валивший из трубы дым, то не придал этому значения, так как судно стояло рядом с караульной.

Приблизившись к берегу, Рамиро отступил в сторону, пропустив первым маршала Серано, за ним других генералов, а после этого потащил за собой Лоренсо. Убедившись, что все были на борту, он велел матросам убрать трап. Капитан «Лигеры» приказал отчаливать.

Вода зашумела, корабль двинулся, и Энрика, сбросив с себя сутану, упала на колени, чтобы благодарить Бога за спасение и освобождение.

«Лигера» плыла между молами, черные волны, освещенные красными огнями маяков, бились о ее борта.

— Вперед! Вперед! — раздавались команды капитана.

Гавань Санта Круса постепенно исчезала в темноте — перед изгнанниками открывалась свобода.