Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Проделки близнецов

ModernLib.Net / Босуэлл Барбара / Проделки близнецов - Чтение (Весь текст)
Автор: Босуэлл Барбара
Жанр:

 

 


Барбара Босуэлл
Проделки близнецов

       OCR: Alenairina; Spellcheck: Alenairina, Аваричка
       Барбара Босуэлл «Проделки близнецов»: А/О Издательство «Радуга», Москва, 1996
       Оригинальное название: Barbara Boswell «Double Trouble», 1992
       ISBN 0-373-05749-0, 5-05-004445-6
       Перевод: Л. Мартыновой

Аннотация

 

Пролог

      – Ну, пожалуйста, Кейла! Все, что от тебя требуется, – это пойти сегодня вечером на обед и на несколько часов притвориться, что ты – это я. Совершенно исключено, что кто-либо что-то заподозрит. Никто из тех, кто там будет, и понятия не имеет, что у меня есть сестра-близнец. Кейла, если ты эта сделаешь для меня, обещаю никогда больше ни о чем тебя не просить.
      Кейла Макклур изумленно смотрела на раскрасневшееся лицо своей сестры. Смотреть на Кристину было все равно что смотреться в зеркало. У них одинаковые черты лица: большие карие глаза, обрамленные темными ресницами, слегка вздернутый носик и большой рот. Даже прически у них одинаковые: длинные густые вьющиеся волосы, свободно падающие на плечи. Сейчас у Кристины было хорошо знакомое Кейле выражение лица: рот упрямо сжат, глаза полны решимости.
      Кейла вздохнула. Отправляясь из Вашингтона (федеральный округ Колумбия), где она жила, на уик-энд к своей сестре в Харрисберг, в штате Пенсильвания, она думала, что просто навестит сестру. У Кристины, похоже, были другие планы.
      – Кристина, ты всегда можешь обращаться ко мне за помощью, когда это необходимо, но не с просьбами, подобными сегодняшней: изображать тебя, – об этом забудь. Подменять друг друга в начальных классах было остроумно, и это было забавно, когда мы были подростками, но те несколько попыток, которые мы предпринимали позднее, оборачивались полной катастрофой. Я поклялась никогда больше этого не делать. Нам двадцать восемь, Кристина, а не восемь, – с упреком добавила Кейла.
      – Кейла, позволь я объясню, почему мне так необходима эта услуга. – Кристина принялась грызть ноготь на большом пальце – нервная привычка, с которой она тщетно боролась с детства. – Вчера мне позвонил Бойд Сойер. Он в Филадельфии – делал доклад на заседании медиков, – и он хочет встретиться со мной сегодня вечером. Завтра днем он улетает в Атланту, так что если я не встречусь с ним сегодня вечером… – Голос Кристины замер, и она потупилась.
      Когда она подняла голову, Кейла увидела, что глаза сестры полны слез.
      – Я так запутала наши отношения с Бондом, Кейла, – прошептала Кристина. – Только я повинна в нашем разрыве. Я раскаивалась в этом, и эти два года мне так его не хватало.
      Хотя Кристина никогда не посвящала ее в подробности своего разрыва с Бондом Сойером, Кейла знала, как сильно ее сестра была влюблена в красивого и трудолюбивого врача, занимающегося исследовательской работой. Кристина была на грани истерики в тот вечер, когда она позвонила Кейле, чтобы сообщить о конце романа. Бойд поступал на новую работу и переезжал в Атланту. «Это я во всем виновата», – сказала тогда Кристина. То же самое она продолжала утверждать и сейчас, два года спустя.
      – Я должна увидеться с Бондом, Кейла, – произнесла Кристина хриплым от волнения голосом. – Я должна сделать это! Но, к несчастью, мне поручено присутствовать сегодня вечером на этом дурацком обеде, который устраивается для сбора средств. Если бы от нашего профсоюза мог пойти кто-нибудь другой, я бы это организовала, но никого нет под рукой. Я должна явиться.
      – Другими словами, сегодня вечером ты должна быть в двух, местах одновременно.
      – С твоей помощью это возможно, Кейла, – горячо заверила ее Кристина. – Если я буду в Филадельфии с Бойдом, а ты вместо меня на обеде здесь, в Харрисберге, я действительно смогу одновременно находиться в двух местах!
      Кейла почувствовала, как ее решимость ослабевает. А что, если она выступит в роли Кристины только на этот раз? Разве это будет так уж плохо? Кейла сделала гримасу. Она, разумеется, знала ответы на все эти вопросы. Но в данном случае здравый смысл был неуместен.
      – В чью пользу проводится сбор средств? – покорно спросила она.
      – В. пользу сенатора из округа Джонстаун. Его зовут Мэт Минтир, – сообщила ей Кристина. – Он был единогласно избран своей партией на смену престарелому члену конгресса, который наконец-то покидает палату представителей. В этом округе штата одобрение партии равнозначно избранию. Сегодня вечером Минтир открывает кампанию обедом для сбора средств, и там будут все видные представители этой партии – наряду с большим количеством лоббистов, разумеется.
      – Разумеется, – повторила Кейла, которую это невольно позабавило. Она прекрасно знала, что ни одно собрание политиков не обходилось без лоббистов. А Кристина была лоббистом. – Итак, сегодня вечером я – лоббист, – с иронией промолвила Кейла. Если от того, что она заменит сестру на этом политическом мероприятии, зависит ее счастливое будущее, то игра стоит свеч. Разве не так? Кейла в очередной раз решительно отогнала одолевавшие ее мелочные сомнения.
      – Ты идешь! – радостно завопила Кристина и заключила Кейлу в медвежьи объятия. – О, спасибо тебе, Кейла! Спасибо!

Глава первая

      Ликование, с каким Кристина благодарила Кейлу, побудило ее проигнорировать надоедливый голосок, который непрерывно повторял одну из любимых аксиом их мачехи Пенни: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Подъезжая незадолго до семи к отелю «Хилтон» в центре города, она пыталась придумать другой, более подходящий афоризм. Что-нибудь вроде того, что добрые поступки сами по себе награда.
      В танцевальном зале уже собралась приличная толпа. К счастью, согласно этикету, полагалось иметь бирку со своим именем, и Кейла прикрепила на свой пиджак цвета устриц бирку, которая сообщала, что она, Кристина Макклур, представляет организацию ПИТА, то есть Независимую телефонную ассоциацию Пенсильвании.
      К ней подходили побеседовать. Кейла читала имя на бирке и делала вид, что знает их: В переполненной комнате, среди шума и толкотни для поддержания беседы было достаточно общих фраз и замечаний, и Кейла справлялась с этим без труда: Она была уверена: никто не заподозрит, что среди них есть самозванец.
      Прошел официант, который принимал заказы на спиртные напитки из бара. Когда Кейла отказалась, он предложил принести ей вместо этого стакан фруктового пунша. Она с благодарностью согласилась и продолжала беседовать с Доном Экснером, лысеющим лоббистом среднего возраста, который весело болтал с ней, без сомнения принимая ее за Кристину.
      А потом Экснер воскликнул:
      – А вот и Мэт! Мэт! – крикнул он.
      Кейла подавила стон. Ей не повезло, что она стояла с Доном Экснером, когда появился Мэг Минтир. Но Кристина уверяла ее, что встречалась с сенатором Минтиром лишь дважды, и всегда в компании, так что притворяться будет не так уж сложно.
      Казалось, – толпа расступается, давая дорогу высокому крепкому мужчине. Кейла стояла как вкопанная и смотрела. Этот высокий мужчина, направляющийся к ним, казался живым воплощением харизмы. Он прямо-таки излучал ее, это неосязаемое качество, неоценимое для политика. И для мужчины.
      Кейла сделала большой глоток. Мэг Минтир был также одарен массой других мужских достоинств. Он, был очень высок, около шести футов и трех дюймов, и его стройное мускулистое тело было просто воплощением мужественности, которая подчеркивалась превосходно сидящим костюмом темно-синего цвета. Густая копна черных волос и темно-синие глаза, в мерцании которых отражался живой ум. Его непринужденная, открытая улыбка обнажала превосходные белые зубы, а твердые, чувственные губы обещали дружелюбие и. необычайную искренность – крайне важные качества для политика – кандидата в конгресс.
      В этот момент Мэг Минтир присоединился к ней и Дону Экснеру. Лоббист схватил его руку и с энтузиазмом принялся ее трясти.
      – Рад тебя видеть, Мэт! Великолепное собрание сегодня. Тебе воздали должное.
      – Рад, что вам это удалось, Дон, – ответил Мэт, Его взгляд скользнул поверх головы лоббиста и встретился со взглядом Кейлы. Горячая волна смущения охватила ее.
      – Привет, Кристина, – произнес Мэт Минтир низким звучным голосом, который сразу взволновал ее и привел в замешательство.
      Кейла машинально приняла большую сильную ладонь, которую он протянул ей для пожатия. Его сильное и теплое рукопожатие вызвало у нее головокружение. Она лихорадочно пыталась заставить свой бедный рассудок придумать какую-нибудь умную фразу. Увы, напрасно.
      – Приятно встретиться с вами, сенатор Минтир.
      – И это все, что ей удалось выдавить из себя. Если бы она намеренно решила быть скучной и чопорной, то вряд ли добилась бы большего успеха. Кейла поморщилась.
      Поглощенная собой, она не замечала, что Мэт Минтир тоже явно испытывает некоторую неловкость.
      Он оторвал взгляд от ее притягательных карих глаз, чтобы посмотреть имя на бирке. Кристина Макклур, ПИТА, гласила она. Именно то, что он и так знал. Ему не требовалась бирка, чтобы вспомнить ее имя. Обладая феноменальной памятью на имена и лица, он узнавал каждого, с кем когда-либо встречался. Это было бесценным природным даром для политика, никакие упражнения по тренировке памяти не могут дать таких результатов.
      Он помнил, что встречал Кристину Макклур раньше, Но не испытывал при этом таких яростных приступов желания, как те, что пронизывали его сейчас. Он определенно никогда не ощущал такого ошеломляющего и совершенно неуместного жара в чреслах до того, как взял ее руку в свою.
      Нетерпеливое сопение Дона Экснера разрушило странную интимную связь, которая возникла у этой пары. Экснер был обижен тем, что сенатор слишком много времени и внимания уделяет другому лоббисту. Внезапно оба, Кейла и Мэт, осознали, что все еще держатся за руки. Они быстро разъединили руки с видом пары школьников, которых директор застал на месте преступления.
      В это время появился один из услужливых официантов, и Мэт был рад поводу отвлечься.
      – Сэр, принести вам что-нибудь выпить?
      – Мне пиво, – рассеянно сказал он.
      – Хорошо, сэр. – Официант поспешил прочь.
      – Пиво? – повторила Кейла, не подумав. Она привыкла к утонченной и изысканной атмосфере в среде политиков федерального округа Колумбия, где выбор напитков определял положение политика. Пиво было не тем, что стремились заказать Искушенные, на взлете, политиканы.
      – Ну, Мэт, на собрании такого высокого уровня, как это, тебе полагалось бы заказать что-нибудь изысканное. Что-нибудь вроде холодного фруктового дайкири, – весело пошутил Дон Экснер. – В «Таверне Минтиров», я думаю, можно заказать какой-то из подобных коктейлей?
      – В «Таверне Минтиров» – свой выбор напитков, – сухо ответил Мэт. – Пиво, или порция виски, или виски-пиво. Заказывать что-то другое не рекомендуется, потому что, если бармен не выгонит вас, это сделают посетители.
      Он повернулся к Кейле:
      – Я не знаю, бывали ли вы когда-либо в Джонстауне, Кристина, но «Таверна Минтиров» там – местная достопримечательность. Она так же знаменита, как Потоп в Джонстауне, как любит шутить мой дедушка. Местная молва гласит, что первую «Таверну Минтиров» унесло течением во время Потопа в 1889 году, но посетители продолжали пить, а бармен их обслуживать до тех пор, пока их не вынесло на берега реки Огайо в Питтсбурге, в семидесяти пяти милях к западу.
      Это была явная небылица, которую к тому же часто пересказывали. Кейла не знала, почему она показалась ей сейчас такой смешной, но она неожиданно для себя расхохоталась и просто не могла остановиться.
      Мэт тоже смеялся. Вид Кристины Макклур сегодня вечером вывел его из равновесия, а ее смешливость его просто сразила. Он был уверен, что это не притворство. Только опытная актриса могла бы изобразить такое.
      Она находила его забавным. Он рассмешил ее. Мэт был счастлив. В семье Минтиров прекрасным рассказчиком считался его младший брат Джон, который, обладая комедийным талантом, умел, удачно выбрав момент, заставить всех смеяться от души. Мэта считали слишком серьезным и собранным для того, чтобы быть забавным. И хотя он действительно пытался оживить свои речи небольшими шутливыми отступлениями, они в конечном счете все равно звучали требовательно и серьезно, вызывая интерес, а не веселость. В лучшем случае подобные усилия могли вызвать улыбку или вежливое хихиканье.
      Именно те звуки, которые издавал Дон Экснер, слушая его историю о таверне во время потопа. Озадаченная усмешка, с которой пожилой лоббист наблюдал за бурным весельем этой пары, скоро сменилась раздраженной гримасой. Наконец, пробормотав вежливые извинения, он удалился.
      Кейла и Мэт посмотрели друг на друга в замешательстве.
      – Боже мой! – Кейла героически пыталась взять себя в руки. – Я вовсе не хотела, чтобы он ушел, но эта смешная история просто уморила меня.
      «Уморила». Мэт вновь с дрожью ощутил жаркую волну внутри себя. Именно то слово. Уморить Кристину Макклур. Он ощутил непреодолимую потребность физического контакта с ней.
      Что происходит? – лихорадочно вопрошал он себя. Это же лоббист! Он никогда не вступал ни в какие контакты с лоббистами, кроме профессиональных, и в очень корректной форме. Сегодня же вечером, с Кристиной Макклур, все было иначе.
      – Я… э-э-э… я рад, что вам понравилось, – пробормотал он. Надо уйти от нее прямо сейчас. Уделяя ей столько времени, он рисковал проявить пренебрежение по отношению к другим лоббистам, которым вряд ли понравится, что кто-то имеет преимущественный доступ к нему. А кроме того, она представляла другую, более опасную угрозу: это сокрушительной силы сексуальное воздействие, которое она оказывала на него, было чрезвычайно несвоевременно.
      Но он не мог заставить себя уйти. Вместо этого он лихорадочно подыскивал фразу для поддержания разговора.
      – Ну, и что нового в ПИТА? – услышал он свой голос и с трудом подавил желание застонать вслух. Воспользовавшись способом, принятым у политиков для завязывания беседы, он осознал, что слишком долго чуждался светской жизни.
      Кейла замерла. Он не мог бы задать более опасного вопроса. Все, что она знала о ПИТА, могло бы уместиться на почтовой марке.
      – Ну, мы все еще независимые телефонные компании, – промолвила она, стараясь при помощи юмора скрыть свое незнание фактов. – Мы по-прежнему не относимся к АТТ.
      Она испытала облегчение, когда Мэт понимающе рассмеялся.
      – Я это запомню. – Вести деловой разговор он явно не собирался.
      А потом вернулся официант и протянул Мэту пиво с высокой шапкой пены, а Кейле – еще стакан фруктового пунша. Они поблагодарили его и начали потягивать свои напитки. И в очередной раз возникла необходимость или разговаривать, или разойтись. На этот раз инициативу в беседе проявила Кейла:
      – Вы ждете: перемещения сферы вашей деятельности из Харрисберга в Вашингтон?
      – Округ, который меня избрал, всегда будет для меня приоритетным, – туг же ответил Мэт. – Независимо от того, буду ли я служить в сенате Пенсильвании или в Конгрессе США, вся моя деятельность в первую очередь будет сосредоточена на моих избирателях.
      – О, это прекрасно! – с восхищением воскликнула Кейла. – Великолепно. И вы как раз не промахнулись. Ничто не импонирует избирателям больше, чем убеждение, что это их кандидат и что он готов им служить.
      Улыбка Мэта растаяла.
      – Вы рассуждаете как одна из тех противных специалистов по политической рекламе, которые зарабатывают, на жизнь, создавая образ политикам, баллотирующимся на какие-либо посты.
      У-у-ух… Кейла напряглась.
      – Вы не одобряете привлечение консультантов по использованию средств массовой информации и специалистов по политической– рекламе? Но они могут быть достаточно эффективны и полезны как кандидатам, так и выборным должностным лицам, – добавила она нервно.
      Ей-то известно, она как раз одна из таких, хотя и надеется, что ее не считают «противной». И людей она не переделывает. Свою работу Кейла себе представляла таким образом: она помогает достойным кандидатам проявить свои положительные природные качества и лучше изложить свои взгляды перед избирателями. И с тех пор, как два года назад она открыла свое собственное агентство, она упорно отказывалась работать с теми, за кого сама не стала бы голосовать, независимо от вознаграждения.
      – Имиджмейкеры занимаются тем, что зарабатывают массу денег, обучая политиков, как одурачивать народ, – презрительно возразил Мэт. – Я считаю, что именно армия хитрых имиджмейкеров и всевозможных консультантов в значительной степени несет ответственность за беспорядок, царящий нынче в политике. Избиратели не доверяют должностным лицам, которых они избрали, и неудивительно, если эти стяжатели и шарлатаны сумели пустышек и мошенников сделать депутатами. Одна форма, а под ней ничтожество.
      – По некоторым пунктам я готова с вами согласиться, – спокойно отозвалась Кейла. Она оставила известную своими поразительными способностями ассоциацию консультантов «Диллон и Уорд», которые разочаровали ее и внушили ей отвращение отсутствием этики. В своем бюро она могла предоставить честное обслуживание.
      – Вы согласитесь со мной по всем пунктам, если столкнетесь с этими хитрыми стервятниками. – Мэт не собирался оставлять тему. Подобно всем Минтирам, он получал удовольствие от хорошей дискуссии и лишь начал воодушевляться. – Давайте проанализируем то, что я сказал ранее. Если, как вы отметили, я не промахнулся, то не потому, что репетировал красивые речи, написанные для меня ловким дельцом с дипломом по маркетингу и чутьем в рекламном деле. А потому, что у меня есть свое мнение и я его высказываю. И помимо этого у меня есть свои приоритеты, которые таковыми и являются – приоритетами, – а не идеями, провозглашаемыми в угоду толпе.
      – Если бы политиков, подобных вам, встречалось больше, так называемые имиджмейкеры прекратили бы свое существование, – с иронией заметила Кейла.
      – И какое бы это было благо!
      – И опять же, политикам, слишком приверженным к откровенности, часто в конце концов оказываются «нужны консультанты по использованию средств массовой информации более, чем кому-либо другому, – не смогла удержаться от замечания Кейла. – В наше время никто в обществе не может позволить себе чрезмерной открытости. Вы находились в относительно благоприятном политическом климате – коренной житель, популярный представитель партии, доминирующей как в местной, так и в государственной политике. На государственном уровне все обстоит иначе. Совершенно по-иному.
      – Милочка, даже если бы я баллотировался на пост президента, все равно бы не стал нанимать эксперта по использованию средств массовой информации. 'Глаза Кейлы расширились от ужаса.
      – Никогда, никогда не называйте женщину «милочка». Это практически мгновенная политическая смерть.
      – Я не хотел выглядеть бабником. – Мэт нахмурился. – Это ирония.
      – Вы слишком прямолинейны для ироничных замечаний. Иронию вообще не так легко выразить. В печатном виде она часто не срабатывает и в радиопередаче может быть неверно воспринята.
      – Значит, если бы вы были имиджмейкером, вы бы удерживали своих клиентов от иронии и откровенности? – Мэт покачал головой. – Может, вам лучше оставаться лоббистом от ПИТА, Кристина? Ваши советы по имиджу и СМИ не слишком удачны.
      Кейла подумала о клиентах, которые ей платят, если бы они разделяли мнение Мэта Минтира, ее бизнес и впрямь оказался бы не слишком удачным. Что было совсем не так: она прилично зарабатывала, занимаясь делом, которым была увлечена: И как ни странно, ей очень хотелось поделиться этим с Мэтом Минтиром, незнакомцем, осуждающим ее профессию.
      – Прежде чем списывать со счета всех подряд консультантов, взвесьте следующее, – сказала она серьезно. Новичкам в политике может понадобиться совет, как выйти из тупиковой ситуации, и консультант поможет им сделать это достойно. Иногда новичкам необходимо всерьез заняться основами грамматики и ораторского искусства, а также тонкостями этикета, и хороший инструктор по СМИ может оказать…
      – Инструктор по СМИ! – рявкнул Мэт. – Инструкторы нужны футбольной, баскетбольной или хоккейной команде.
      – Но принцип тот же, – возразила Кейла. – Они руководят и обучают точно так же, как инструкторы в спортивных командах. Не у каждого есть врожденное чутье, как себя вести, как одеваться и говорить перед камерой.
      Мэт пожал плечами.
      – Все, что требуется, – это быть самим собой, перед камерой и без нее, – отрезал он. – Что в этом сложного?
      Кейла смотрела на него со смешанным чувством раздражения и благоговения. Он родился, чтобы быть политиком, а его честность и уверенность в себе исключали необходимость в «инструктаже». Как объяснить, что встречаются другие, с хорошими устремлениями, но менее уверенные, вдохновленные, но не вдохновляющие, которым действительно нужна дополнительная помощь? Это казалось бесполезным, поэтому она попыталась пойти по другому пути. По причинам, над которыми она не задумывалась, ей было совершенно необходимо убедить его, что она не противная, не хитрая и не жадная.
      – Хороший, независимый во взглядах консультант может также помешать политикам, занимающим посты, стать слишком самовлюбленными и отдалиться от своих избирателей. Иногда консультант – единственный, кто осмеливается говорить правду политику, который окружен подхалимами, поддакивающими ему во всем.
      – Политики не всегда окружены заискивающими подхалимами, – запротестовал Мэт. – Я не потерплю в своем штате тех, у кого не хватает мужества или мозгов не соглашаться со мной.
      – В таком случае вы исключение. Честно говоря, мое мнение о большинстве политиков является зеркальным отражением вашего об имиджмейкерах. Но в отличие от вас я, по крайней мере признаю, что существуют исключения.
      Мэт поднял свои темные брови.
      – Вы очень откровенны. Я привык, что лоббисты, вкрадчиво улыбаясь, переливают из пустого в порожнее, а не ведут откровенные разговоры. Кейла неловко поежилась.
      – Так вы не одобряете ни политических консультантов, ни лоббистов?
      Мэт нахмурился, почувствовав в ее голосе обиду, и укорил себя за это. Разве нельзя было просто поговорить с привлекательной женщиной, не вступая в спор? В голове у него внезапно эхом отозвался голос младшей сестры Анны Мари: «Будь помягче, Мэт. Не мог бы ты во время светской беседы обойтись без лекции на тему добра и зла из евангелия от Мэтью Минтира?»
      Он окинул взглядом Кристину Макклур. Ее прекрасная обаятельная улыбка поблекла. Не слишком ли поздно исправлять положение? Он решил все же попытаться и улыбнулся ей знаменитой минтировской улыбкой которая легко завоевывала и сердца, и голоса избирателей.
      – Давайте зароем топор войны и перейдем к чему-нибудь другому, к чему-то, в чём могут сойтись непохожий на других политик и очень откровенный лоббист.
      – Мы не на Диком Западе, – сухо отозвалась Кейла. – Странный выбор метафоры для политика из Пенсильвании.
      – Вы полагаете, что мне бы следовало ограничиться чем-то связанным с железом и коксом, углем и сталью? – Он был доволен, что она опять улыбается. И хотя он сознавал, что их диалог был на грани флирта – флирта! на политическом мероприятии! он не мог удержаться от следующего логического шага.
      – Как насчет десерта? Это уже не метафора, а серьезно, – быстро добавил он. – Давайте улизнем с десерта, который здесь будут подавать сегодня вечером – безвкусный, похожий на резину пудинг, который ложно именуется шоколадным муссом, – чем наносится оскорбление как всем любителям шоколада, так и всем любителям муссов. Пойдемте в ресторан Рилло и угостимся их домашним мороженым. Как вы к этому относитесь, Кристина?
      Он ее приглашает! Кейла не, колебалась ни минуты.
      – С удовольствием.
      Позже она, наверное, будет ругать себя за то, что так неосмотрительно отправилась в ресторан с политиком, выступая в роли Кристины. И не просто с политиком, а с человеком, осуждающим средства, которыми она зарабатывает себе на жизнь. Но сейчас она действовала импульсивно – что было редкостью для нее, – и ей это нравилось.
      – Как только закончатся выступления, подойдите к главному столу, – сказал Мэт. Его темно-синие глаза сияли. – И мы незаметно ускользнем.
      У Кейлы закружилась голова. В его устах это прозвучало так таинственно и возбуждающе, словно они собирались на тайное романтическое свидание, а не просто сходить поесть мороженого.
      – Хорошо, – хрипло ответила она.
      Затаив дыхание, они долго смотрели в глаза друг другу, пока уходящий в отставку член конгресса не подошел к Мэту с предложением занимать места за главным столом.
      Мэт оглянулся, пока они с конгрессменом пробирались сквозь толпу. Он увидел, что она все еще смотрит на него и вид у нее такой же ошеломленный и пораженный, как и у него. Мэт почувствовал огромную радость оттого, что влечение их было взаимным. Он улыбнулся, и, даже несмотря на то, что их разделяло расстояние почти в ползала, она тоже ему улыбнулась. Интимной ответной улыбкой, которая соединяла их и обещала так много.
      Кейла почувствовала, как внутри у нее разгорается пламя. Она была сейчас беззаботной, чувственной и свободной и в такой мере далекой от своего обычного «я», что настоящая Кейла – деловая женщина, политический инструктор и консультант, – отнеслась бы с недоверием к такому внезапному и странному превращению.
      Но сегодня вечером она была другим человеком: счастливой Кейлой и легкомысленной, которая не могла думать ни о чем, кроме Мэта Минтира. Да ведь я же влюблена, решила Кейла, потягивая белое вино, которое официант только что налил в её стакан. Хотя она_ полагала, что это случается лишь в песнях, фильмах и книгах, это произошло с ней. Она влюбилась с первого взгляда.
      А из-за волнующих взглядов, которые Мэт продолжал украдкой посылать в ее направлении, она пребывала в восхитительной уверенности, что и он тоже влюбился в нее.

Глава вторая

      – Никогда так приятно не проводила время на политическом мероприятии по сбору средств, – воскликнула Кейла, обращаясь к своим девяти соседям по круглому столу. Хотя многие не были знакомы между собой, когда садились за стол в начале обеда, – только с двумя из них Кристина здоровалась при встрече, – к тому времени, как подали дрянной десерт, Кейле уже казалось, будто все они давние друзья.
      Во время обеда они обменивались шутками и остротами, охотно откликаясь даже на самые слабые попытки сострить взрывами одобрительного смеха. И их стол был не единственным, за которым периодически, на протяжении всего вечера, возникало бурное веселье. Все, казалось, замечательно проводили время. Смех и веселье наполняли танцевальный зал, отметая запреты и погружая всех в состояние эйфории.
      Когда за одним из столов начали петь, несмотря на отсутствие оркестра, это показалось совершенно естественным. Кто нуждался в музыкальном сопровождении в подобную ночь? Спустя немного времени пели уже все, включая и сильных мира сего за главным столом. Если кто-то не знал слов, это никого не смущало. Их просто сочиняли на ходу. Стол Кейлы влился в общий хор, и она, конечно же, вместе со всеми энергично распевала пьяное попурри из популярных мелодий.
      Когда официант подал десерт, клейкую бурду, отдаленно напоминающую какой-либо шоколадный мусс из тех, что ей приходилось видеть, она широко улыбнулась, вспомнив описание Мэта. И его приглашение.
      – На этом я ухожу, – заявила она, отодвигая в сторону тарелку. – Меня пригласили на десерт попозже в… в… – Она не могла точно вспомнить куда. – В одно место, где подают домашнее мороженое.
      Компания за столом громко захохотала. К этому моменту, кто бы и что бы ни сказал, мгновенной реакцией были взрывы смеха.
      – Пойти поесть мороженого? Хм… Мне кажется, это больше похоже на любовное свидание, – сказал подвыпивший, лет сорока, член палаты представителей штата из центральной Пенсильвании. – Кто счастливчик, Кристина?
      – Любовное свидание с мороженым? – хихикнула Кейла, найдя его слова забавными. Все они стали такими хорошими приятелями; даже если они и называли Кейлу именем ее сестры, она не видела причины утаить имя «счастливчика». Она шутливо кивнула в сторону главного стола.
      – Он вон там, – сообщила она своим новым друзьям.
      – Поскольку все мужчины, кроме одного, из сидящих за тем столом явно женаты, – сказала молодая женщина приблизительно ее возраста, тоже лоббист, – стало быть, это Мэт?
      – Минтир? – изумился мужчина, сидящий напротив Кейлы за столом. – Сам Мэт?
      – Сам Мэт, – подтвердила Кейла, и все почему-то снова засмеялись.
      – Я не верю вам, – поддразнил один из членов палаты представителей штата. – Минтир не назначает свидания женщинам-лоббистам. Если он на самом деле назначил вам свидание, докажите это. Подойдите к нему и сядьте ему на колени. – В компании за столом немедленно завязался громкий спор. Одна половина поверила Кейле, другая настаивала на том, что она должна подтвердить свое заявление. Кейла пребывала в таком прекрасном расположении духа, что решила доставить им удовольствие.
      – Я подойду к его столу и окликну его, но садиться на колени не стану, – сказала она, вставая. Странно, комната как будто накренилась, и она, покачнувшись, вцепилась в край стола, чтобы удержаться. – Что такое, я будто пьяная, – пробормотала она, покачав головой. – Но этого не может быть. Я выпила лишь один бокал вина.
      – Но вы выпили по крайней мере два или три стакана воды, – заметил сидящий рядом с ней. – С этим надо быть поосторожнее.
      Новый взрыв смеха, и Кейла ушла, сопровождаемая улыбками и одобрительными возгласами. Она не испытывала ни робости, ни боязни оказаться нет прошеной гостьей за главным столом. Все в этом зале были так дружелюбны, что Кейла чувствовала себя совершенно естественно.
      За главным столом ей был оказан радушный прием.
      – Привет, прекрасная леди, – весело пропел председатель партии штата. – Не хотите ли присоединиться к нам?
      Мэт встал, когда к нему приблизилась Кейла. У него сильно билось сердце, и он испытывал такое же нетерпение и напряжение, какое ощущает юноша в предвкушении прогулки с девушкой своей мечты. Ему показалось совершенно естественным взять обе ее руки в свои.
      – Привет еще раз, – мягко сказал он.
      Она широко улыбнулась, в ее глазах отражались все ее чувства.
      – Привет. – Они неотрывно и восторженно глядели друг на друга. Опять раздалось пение, и Кейла хихикнула. – Вы знаете, обычно эти политические мероприятия нагоняют смертельную скуку, сегодня же было приятно, как никогда.
      – Ну, мы здесь, в Пенсильвании, умеем повеселиться, – похвастал вице-губернатор штата, и остальные сидящие за столом одобрительными возгласами выразили свое согласие.
      – Мне, пожалуй, лучше вернуться к своему столу, – сказала Кейла Мэту. – Некоторые из моих друзей не поверили, что сегодня вечером мы с вами пойдем есть мороженое в ресторан, и попросили меня подойти к вам и поговорить, чтобы доказать это. Они хотят более конкретного подтверждения.
      И она легкомысленно поведала ему, какой ей был брошен вызов. Сесть на колени Мэту Минтиру.
      Не колеблясь, Мэт принял вызов. Он сел на стул и рывком усадил Кейлу к себе на колени. От стола Кейлы донесся одобрительный рев, который, прокатился по всему залу. Мэт легонько обнял ее за талию.
      – Теперь все здесь знают, что вы моя девушка, – сказал он с видом собственника, при этом его синие глаза потемнели.
      – Женщина, – автоматически исправила она. – Называть девушками лиц женского пола старше восемнадцати политически неграмотно. – Политик-мужчина из-за подобного промаха может пострадать; об этом она с самого начала говорила своим новым клиентам и постоянно напоминала тем из них, кто пользовался ее услугами более длительное время.
      – Что? – прорычал Мэт. В данный момент он был неспособен по достоинству оценить ее наставления и извлечь из них пользу. Он был слишком занят тем, что оценивал ее – теплую, мягкую и женственную – у себя на коленях.
      Медленно перевел он одну руку вверх, задержав ее да грудной клетке, прямо под грудью. Кончиками своих ловких пальцев он почувствовал соблазнительную женскую выпуклость. Если бы Кейла хоть чуть-чуть подвинулась, ее грудь полностью оказалась бы в его руке – мягкая и тяжелая. Желание преодолеть эту крохотную дистанцию между ними – накрыть ладонью и ласкать ее грудь, закрыть ее мягкий, сочный рот поцелуем, который был бы таким же напряженным и голодным, как его тело, – томило его.
      Мэт смутно сознавал, что ведет себя в совершенно несвойственной ему манере. На людях, в присутствии женщин, его поведение было безупречно приличным.
      – Ты слишком чопорный, почему бы тебе не расслабиться? – постоянно неодобрительно повторяла Дебра Уиллер, его бывшая почти невеста.
      Дебра была склонна к внезапным публичным и демонстративным проявлениям любви, в то время как его собственная крайняя природная сдержанность, вкупе с нежеланием привлечь к себе и своей партнерше внимание, не позволяла подобного поведения при свидетелях.
      Мэту пришла на ум ошеломившая его мысль, что, если бы Дебра могла сейчас увидеть, как он держит на коленях Кристину Макклур на политическом мероприятии с участием звёзд, она бы подумала, что его околдовали. Или что он пьян. Но он знал, что этого не может быть. Он выпил лишь стакан пива и стакан вина, а этого ему недостаточно даже для легкого опьянения. Он, конечно же, был не настолько глуп, чтобы напиться в подобную ночь.
      Не то чтобы он когда-либо по-настоящему напивался. Каждому члену семьи была известна необычайная способность их двоюродного дядюшки Арчи поглощать невероятные количества спиртного, а также его подробно задокументированные визиты в госпиталь для получения неотложной помощи при травмах после падений со стула в барах, в драках и в бесчисленном количестве других несчастных случаев. Среди молодого поколения Минтиров, помнящего о дядюшке, запойных пьяниц не было.
      Итак, если он не был пьян, значило ли это, что его околдовали?
      – Я думаю, что ты каким-то образом околдовала меня. – Мэт высказал свои мысли вслух, глядя в прозрачные карие глаза Кейлы.
      Слегка повернувшись, она положила руки ему на грудь и ощутила силу его мускулов. Обостренно, до боли, она чувствовала пульсирование его органа, той жизненной силы, которая превращала теплый сироп, текущий в ее венах, в горячий мед.
      – Я то же самое подумала о тебе – мягко сказала она. – Я никогда не испытывала ничего подобного. Ни к кому. И я… еще я обычно не так откровенна, была вынуждена признаться она. – Раскрываться, как правило, слишком рискованно, но с тобой, мне кажется, я могу говорить о чем угодно и не задумываться о стратегии женско-мужских игр.
      С Мэтом Минтиром любовь определенно не представляла риска, казалось ей.
      Мэт тяжело вздохнул. Ее милая откровенность положила конец его сдержанности. Это было слишком, он больше не мог бороться с собственными инстинктами. Железное самообладание, бывшее для него и благом и проклятием одновременно, покинуло его. Он не мог вспомнить ни одну женщину, включая и Дебру, которую он хотел бы больше, чем Кейлу. Он хотел целовать ее, обладать ею, показать, что она принадлежит ему. Поразительно, что присутствие сотен людей не сдерживало его.
      Мэт наклонил к ней голову, Кейла смотрела на него, в ее глазах был голод, который она и не пыталась скрыть. Он вот-вот поцелует ее, и ей хотелось этого, отчаянно. И какое значение имело то, что они находились за главным столом в танцевальном зале отеля и свидетелями их поведения была верхушка крупнейшей политической партии, свора лоббистов и представители прессы? Они с Мэтом любили друг друга, а, как поется в старинной песне, «влюбленного любят все». К тому же кто-то уже пытался сегодня затянуть эту песню.
      – Сенатор Минтир! – пронзительно прозвучал резкий гнусавый голос официанта, нарушивший интимную напряженность момента и приведший обоих – Кейлу и Мэта – в замешательство. – Сэр, а вы причастны к разрушению планеты Земля?
      Мэт изумленно взглянул на него, ошеломленный несвоевременным вторжением, и смог лишь невнятно пробормотать:
      – Что?
      Кейла же была слишком потрясена, чтобы произнести хоть слово.
      – Есть способ снабжать энергией нашу родную планету естественным путем, не загрязняя ее… – продолжал официант. Его голос, казалось, то появлялся, то исчезал. Но он определенно говорил о…
      – Ветряные мельницы? – недоверчиво повторила Кейла. Комната опять поплыла у нее перед глазами. А может быть, это она описывала круги, проносясь мимо огней и столов, за которыми громко смеялись люди? – Мне… мне начинает казаться, будто я вращаюсь на ветряке круг за кругом. – Она смущенно посмотрела на Мэта.
      – Все в порядке, любимая, – успокоил он, вставая и беря ее за руку. – Здесь становится слишком жарко, чересчур много людей и не хватает воздуха. Давай уйдем отсюда.
      Когда они с Мэтом, взявшись за руки, вышли из зала и направились к вестибюлю, к ним подошел коридорный.
      – Идите за мной, пожалуйста, – сказал он. Кейла и Мэт с видом заговорщиков обменялись улыбками, довольные тем, что проницательный молодой человек помогает им скрыться. Они следовали за ним по тихому, устланному коврами коридору, приостанавливаясь по пути, чтобы украдкой обменяться быстрыми и страстными поцелуями. Коридорный терпеливо дожидался, жестами указывая дорогу и вежливо повторяя:
      – Сюда, пожалуйста.
      Они шли за ним следом и вместе с ним остановились перед дверью.
      – Вот комната, – промолвил коридорный и открыл дверь.
      – О, комната, – повторила Кейла, входя внутрь. Было очень темно. Она услышала тихое «Спокойной ночи», и затем дверь за ней закрылась, заслоняя свет из холла. Теперь была кромешная тьма. – Я абсолютно ничего не вижу, – проговорила Кейла. – Я держу руку прямо перед лицом и даже ее не вижу. – Она услышала, как кто-то хихикнул, и с изумлением поняла, что это была она сама. Этот звук смутил не меньше, чем абсолютная темнота. Господи, она никогда не хихикала! – Где мы? – спросила она, делая шаг в черную пустоту. Она слегка оступилась. – Мне бы сюда собаку-поводыря, – пробормотала она. – Нельзя ли включить свет?
      – Нет. – Это был голос Мэта – низкий, хриплый и непринужденный от выпитого виски. Кейла почувствовала, что он стоит у нее за спиной. – Если это сон, то самый лучший из тех, что я когда-либо видел в своей жизни, и я не хочу просыпаться. Иди сюда, любимая.
      Он потянулся к ней и, обнаружив ее в нескольких шагах впереди себя, положил ладони ей на плечи. Прикасаясь к ней, ощущая ее мягкую плоть, ее запах, он пьянел, как от стоградусного виски. Голова у него шла кругом, тело, напряженное от возбуждения, еще более напряглось, доставив ему острое наслаждение, граничащее с болью.
      Он не был уверен, сам ли он развернул ее, или это сделала она. Сейчас тем не менее она стояла лицом к нему, прижимаясь всем телом; он чувствовал давление ее теплой груди на своей, ее бедра касались его. Он не видел, но осязал ее тело, вдыхал его аромат, знойный запах, который сильно возбуждал его. Он слышал ее легкое частое дыхание и понимал, что она так же возбуждена, как и он.
      – Ты девушка моей мечты, – прошептал Мэг. Он коснулся губам ее волос Они были шелковисты и гладки на ощупь и чудесно пахли. – Я хочу сказать, женщина моей мечты, – поправился Мэт с легким смешком.
      – Очень хорошо, что ты вспомнил, – сказала Кейла, как-то по-особенному, мягко и коротко, рассмеявшись. Она теснее прильнула к нему, это было очень естественно, легко и закономерно. Она чувствовала, что они так эмоционально созвучны, что физическая близость – необходимое и естественное продолжение мистического слияния их душ: – Но я не сон, – мягко добавила она. – Я так же реальна, как и ты. – Так же реальна, как дрожь в конечностях и сильный, подобный лаве, жар глубоко внутри, в самой интимной части ее тела. Потребности и эмоции, которые она долгое время сдерживала внутри себя, вырвались наружу.
      Как будто сами по себе, ее руки обвили его шею, и она еще теснее прижалась к нему. Казалось невозможным оставаться спокойной в его объятиях, и она трепетала и извивалась. Мэт застонал и сжал ее ягодицы, приподнимая и прижимая ее плотнее к себе.
      Она льнула к нему, испытывая головокружение от бессвязных слов любви и страстных, волнующих признаний, которые он шептал ей на ухо. Чарующая близость в темноте вызывала острейшие ощущения, тем не менее ее опять охватило то странное чувство нереальности происходящего, которое она испытала ранее.
      – Возможно, это сон, – в задумчивом недоумении пробормотала Кейла. – Но как нам обоим может сниться один и тот же сон? Или это все же снится нам? Это снится мне или тебе? – В этом невозможно было разобраться. – Должно быть, это ты мне снишься, потому что, если бы это я снилась тебе, я…
      – Я только знаю, что страшно хочу тебя, – прервал ее Мэт, прошептав это ласково и тихо, но настойчиво, прямо ей в ухо. Он был неспособен участвовать в таких сложных обсуждениях. И для того, чтобы думать, и для того, чтобы говорить, была необходима способность сосредоточиться, которой у него сейчас не было. Плоть одерживала верх, он страстно желал ее, и эта сильная страсть отметала все прочее. – Не имеет значения, настоящая ты или сон, – выдохнул он. – Позволь мне любить тебя, дорогая.
      Кейла почувствовала его губы на нежной мочке уха, почувствовала острый легкий укус его зубов: Его тело было тесно прижато к ней, и его все возрастающее желание не вызывало сомнения. Она обняла его, изгибаясь и прижимаясь к нему.
      – Да, любимый, – услышала она свой, но такой непохожий на ее обычный, голос, страстный и волнующий. Она никогда раньше не называла мужчину любимым, но сегодня вечером это получилось естественно. Мэт был ее любимым, мужчиной, которого она ждала все эти годы. Она поняла это, как только заглянула в его ярко-синие глаза, и все, что происходило с ними сейчас, подтвердило, что изначальный инстинкт ее не подвел.
      Мэт захватил ее рот глубоким, страстным поцелуем, который постепенно становился все более глубоким и страстным. Его язык проник в сладкую и влажную глубину ее рта, требовательно исследуя и лаская его и властно демонстрируя чисто мужское превосходство. Кейла пылко отвечала, и ее реакция становилась требовательней по мере того, как зарождалась и разрасталась страсть внутри ее.
      Не в силах сдержаться, Мэт просунул руку под ее жакет и накрыл ладонью грудь. Даже сквозь шелковую ткань блузки и белья он чувствовал твердый напряжённый сосок. Пальцы Мэта, очертив контуры соска, чувственно и легонько ущипнули его.
      Кейлу словно обожгло пламя, вспыхнувшее внутри ее. Из горла у нее вырвался легкий, как выдох, стон. Дрожащими руками она сорвала с себя жакет, затем машинально потянулась за его пиджаком. В комнате было так темно, что это придавало элемент сюрреализма тому, что, казалось, было сочетанием игры – воображения и призрачною исполнения предначертаний судьбы.
      Они срывали и стаскивали с себя и друг с друга одежду, лихорадочно отбрасывая ее, прерываясь для страстных поцелуев и ласк, которые с каждым разом становились все более дерзкими и требовательными.
      А потом они легли. Каким-то образом, несмотря на отсутствие света и незнание комнаты, они инстинктивно нашли постель. Кейла смутно сознавала, что она голая и что Мэт тоже голый. Грубая ткань постельного покрывала, раздражая ее обнаженную кожу, еще более, усиливала ее и без того возбужденное состояние.
      – Я хочу посмотреть на тебя, я хочу видеть тебя, – резко выдохнул Мэт со стоном, но он, хоть убей, не мог оторваться от нее, чтобы найти выключатель, который наверняка должен был быть где-то рядом. – В другой раз, – пообещал он, вновь шевеля губами над ее приоткрытым ртом.
      «В другой раз». Да, еще будет много, много раз, в смятении думала Кейла. Было так темно, что не понять, открыты или закрыты у нее глаза, но это в любом случае не имело значения. Она была слишком поглощена восхитительными ощущениями, которые испытывала, проваливаясь в матрац под тяжестью его крупного тела и чувствуя себя маленькой, мягкой и женственной.
      Его большие руки безошибочно нашли ее грудь – теплую, полную и необыкновенно мягкую. Он нежно ласкал и массировал ее, на ощупь определяя размер и форму.
      – Скажи мне, что тебе нравится, – прошептал Мэт.
      Он хотел доставить ей удовольствие; ему было приятно слышать ее стоны и вздохи, когда он прикасался к ней губами и пальцами. Она так чутко откликалась на его ласки, так возбуждала его своей раскованностью; и он так же упивался ее откровенной и искренней сексуальностью, как и она наслаждалась его бурной, ничем не сдерживаемой страстью.
      – Мне так приятно, – тихо выдохнула Кейла, – все, что ты со мной делаешь, Мэт. Когда ты целуешь меня, когда прикасаешься ко мне. – Она затрепетала, почувствовав, как ее пронзают молнии сексуального напряжения и возбуждения.
      Они снова и снова сливались в обжигающих, изощренных поцелуях, которые были репетицией и одновременно имитацией того, что неотвратимо должно было произойти; обуревавшая в равной мере их обоих страсть целиком захватила их.
      Жесткие густые волосы на его груди щекотали грудь Кейлы, сделав ее такой сверхчувствительной, что она вскрикнула, когда его рот, горячий и влажный, захватил бусинку соска. Обхватив голову Мэта руками, она билась головой о матрац, повторяя его имя.
      Мэт ласкал ртом ее грудь, а его руки скользили по, мягкому глянцу ее кожи. Он болезненно остро ощущал ее всю, не упуская ни единой детали, слыша короткие, прерывистые восклицания, чувствуя прикосновение мягкого живота к своей шероховатой от покрывающих ее волос коже, прикосновение маленьких рук, блуждающих по нему, обнимающих, ласкающих его.
      Кейла изнемогала от желания, когда ее тело раскрывалось навстречу его соблазнительному жаркому мужскому телу, подобно влажным лепесткам распускающегося на солнце цветка. Все ее тело трепетало, когда его рука ласкала ее бедра, вверх и вниз, взад и вперед, пока наконец не приблизилась к их нежной и уязвимой внутренней поверхности. Кейла задыхалась от интимных ласк его пальцев, которые были провоцирующими и дерзкими, но при этом очень нежными и искушенными.
      Почувствовав толчок его твердого и горячего мужского органа, она мучительно осознала бездонную пустоту внутри себя и жажду, которую, она знала это, только он – наполненный, пульсирующий, заключающий в себе мужскую силу – мог по-настоящему удовлетворить.
      – Ну же, Мэт! – умоляла она. – Люби меня сейчас.
      – Да, малыш, – прошептал он невнятным от страсти голосом. Он вошел в нее; Кейла ждала этого с нетерпением, приподняв бедра, чтобы принять его.
      Задыхаясь и эхом отзываясь на стоны Мэта, Кейла обхватила его, притягивая все глубже и глубже, и, тесно прижав к себе, начала двигаться.
      Сочетание возбуждающей женской агрессивности с пылкой отзывчивостью на его ласки до крайности распалило Мэта. Он не мог сдерживаться больше ни минуты и начал двигаться, погружаясь в нее, в неистовом чувственном ритме, который она приняла и поддержала. Он был быстрым, напряженным и горячим и доставлял немыслимое наслаждение.
      Затем внезапно накал и напряжение страстей, достигнув высшей точки, прорвались, потрясая Кейлу, взрыв чувств захлестнул ее волнами восторга и наслаждения. Мэт всем телом ощутил охвативший ее экстаз и с ликованием освободился, – изливая в нее свою жизненную силу.
      И так повторялось снова и снова в течение длинной, темной, волшебной ночи. Они заканчивали вместе в безумии возбуждения или в сладком оцепенении, охваченные волной нежности. Пресыщенные до изнеможения, они на время засыпали, затем просыпались с чувством голода и желания, которое требовало удовлетворения.
      Они не могли насытиться друг другом. На протяжении всей ночи в их собственной, недоступной для всех вселенной они были только вдвоем, сливаясь снова и снова, разлучаясь и опять соединяясь на очередном витке бесконечной спирали вожделения и удовлетворения.
 
      Кейла приоткрыла глаза. Она чувствовала сильный грохот в голове, словно там, внутри, находился безжалостный злодей, который неумолимо колотил по черепу острым молотком. И свет… он был ослепительно ярким. Она вновь осторожно закрыла глаза, чувствуя боль даже в веках. Во рту сухость, язык, полевке, распух. Когда она попыталась пошевелиться, мышцы, которых она раньше не чувствовала, казалось, со скрежетом стали оживать, вызвав у нее стон от неприятного ощущения.
      Услышав глухой стон, Мэт повернул голову на подушке. Он проснулся несколько мгновений назад с самой жуткой в своей жизни головной болью и с таким ощущением, словно спал с комком ваты во рту. Сглотнув, он передернулся от отвращения, почувствовав сильный приступ тошноты. Симптомы его насторожили. Не подхватил ли он стремительно распространяющийся заразный грипп?
      Тихий звук повторился, и сквозь прищуренные глаза он увидел разметавшуюся по подушке рядом с ним длинную светло-каштановую гриву вьющихся волос. Лицо женщины было очень хорошеньким, но чересчур бледным. Ей тоже нехорошо? Он подумал о возможности пищевого отравления и попытался вспомнить, не показался ли ему странным на вкус цыпленок на вчерашнем обеде, потом понял, что вообще не в состоянии вспомнить, ел ли он что-нибудь.
      Но он совершенно определенно помнил, что занимался любовью с красивой и сексапильной женщиной. Чтобы успокоиться, Мэт попытался глубоко вздохнуть. Значит, это не сон, это было наяву. Так же как и красивая сексуальная женщина, лежащая рядом с ним, была настоящей, а не фантазией, которую создало воспаленное воображение под влиянием тела, изнывающего без секса. Сейчас он не чувствовал себя сексуально обделенным, только не после этой ночи…
      У него в голове мелькали воспоминания, слишком живые и чересчур насыщенные для его теперешнего ослабленного состояния. Он мысленно отогнал их на задний план; сейчас ему было чем заняться. Например, что сказать женщине, которая лежит рядом с ним.
      Что говорят в подобной ситуации? Мэт понял, что совершенно не готов к этому и что содрогается при одной мысли о разговоре. Он откашлялся, что было явной ошибкой. Именно это незначительное движение вызвало у него тошноту.
      Звук ошеломил женщину. Задохнувшись от изумления, она резко села, вцепившись в простыню, которой была укрыта.
      – Боже мой! – Это было больше похоже на отчаянную мольбу, чем на восклицание. – Я думала, мне все приснилось.
      Мэт на мгновение прикрыл глаза. Он был прав, страшась момента, который грозил превратиться в сцену с выяснением отношений, а это не для него. Все подобные сцены с Деброй подтверждали это. По мере того как истерика женщины усиливалась, он становился молчаливым, замкнутым и отчужденным. Он ничего не мог с собой поделать, мелодрама почему-то побуждала его к проявлению твердости.
      Но сейчас я не с Деброй, напомнил себе Мэт. Возможно, сегодня все будет по-другому. Полный решимости, он повернулся на бок лицом к любовнице, с которой провел прошлую ночь. Матрац, казалось, испытывал бортовую и килевую качку, подобно кораблю на море во время шторма. По крайней мере именно такое неприятное ощущение тошноты было у него в желудке.
      – Я только хочу, чтобы вы знали, что я не всегда так веду себя, – твердо сказал он. Каждое слово отзывалось у него в голове подобно ружейному выстрелу. – А вернее, я никогда этого не делал раньше. Я имею в виду, что я никогда не отправлялся прямо в постель с женщиной, которую только что встретил.
      – О! – Кейла была поражена. – На что вы намекаете? Что я какая-то дешевая проститутка, которая только этим и занимается? Вы обвиняете меня в том, что я вас спровоцировала? Или совратила против вашей воли? Хотите сказать, что это все по моей вине?
      – Нет, нет! – Мэт сел. – Я вовсе не это имел в виду. – Испарина проступила у него на лице. Он не мог припомнить случая, когда бы чувствовал себя хуже и физически, и морально. – Карен, ах, Кристина. – Он умолк, чтобы сглотнуть! Как неудачно, что его хваленая память на имена подвела его в такой момент!
      – Зовите меня просто Кейла, – мрачно сказала она. Это действительно был самый худший момент в ее жизни, решила Кейла, чувствуя, что от стыда краснеет с головы до ног. Проснуться голой в постели с незнакомым мужчиной, который даже не помнит ее имени…
      – Ваша колкость неуместна, – огрызнулся Мэт вспылив. – Это была просто оговорка. Я прекрасно знаю, что вас зовут Кристина.
      Кристина! Кейла едва не вскрикнула от испуга. Конечно, он думает, что она – Кристина, это все вчерашний фарс. Этот кошмар просто не желает кончаться. Она не только прыгнула в постель к незнакомцу, но еще и выступала в роли своей сестры. В столице каждого штата, и в столице всей страны тоже, всегда ходили сплетни о женщинах-лоббистах, которые расширяли сферу своей деятельности, не щадя усилий и в спальнях. Теперь сенатор Минтир будет причислять к ним Кристину!
      Кейла украдкой бросила быстрый взгляд на Мэта. Его подбородок, так тщательно выбритый вчера вечером, был покрыт темной щетиной. Он выглядел по-мужски привлекательным, надежным и чувственным, и Кейла пришла в смятение оттого, что чары, под влиянием которых она находилась вчера вечером, продолжали действовать на нее и утром. Она по-прежнему хотела его! Даже если бы он сделал лишь попытку протянуть к ней руку, она бы схватилась за нее двумя руками…
      Мэт не протянул руки. Он быстро вскочил с постели и направился в ванную; по-видимому, его не беспокоило, что он голый. Кейла знала, что ей следует отвести глаза, но они оставались прикованными к его великолепной мужской фигуре до тех пор, пока он не скрылся в ванной комнате. Прошлой ночью было слишком темно, чтобы она могла рассмотреть его, но утренний свет показал, что он был таким же мужественным и хорошо сложенным, каким в темноте его узнали руки Кейлы.
      Кейла задрожала. Он-то не проявил ни подобного интереса при виде ее, ни даже малейшего любопытства. Он и не взглянул на нее, а просто прошествовал в ванную комнату. Она слышала, как льется вода из кранов.
      Бесчувственный дикарь! Неандертальский болван!
      От унижения глаза у нее наполнились слезами. Он явно дал понять, что считал ее не кем иным, как девицей легкого поведения, с которой можно провести одну ночь и от которой ему уже не терпелось избавится. Повернув голову, Кейла заметила одежду, набросанную кучками, которые вели к постели. Там валялись ее пиджак цвета устриц, юбка к нему, ее бледно-розовая блузка вместе с его рубашкой и костюмом. Она увидела свою и его обувь, дамское вперемешку с мужским белье там, где все это сбрасывалось вчера вечером в сладострастном неистовстве.
      Кейлу бросило в жар, потом в холод. Что на нее нашло вчера вечером? Даже сидя здесь, с обнаженным телом, которое носило на себе признаки вчерашних страстных ласк, она по-прежнему с трудом верила в то, что это правда. Она потеряла голову из-за Мэта Минтира, отбросив прочь жизненные принципы, отправившись в постель с мужчиной, которого знала всего несколько часов. Они провели ночь, занимаясь любовью с таким пылом и жаром, какого она никогда раньше не испытывала и не думала, что способна на подобное. Неужели она может в такой мере возбудить мужчину? Но это произошло вчера вечером с Мэтом.
      Мэт сказал, что он никогда раньше так не поступал… Ну что ж, и она тоже никогда! Прошлая ночь была абсолютным исключением из правил. Обычно она так осмотрительна, осторожна и умеет владеть собой. И никогда не совершала глупых поступков – по крайней мере пока не пересеклись их с Мэтом Минтиром пути.
      А сейчас она осталась одна пожинать плоды своего легкомыслия. Подавив рыдания, Кейла вскочила с постели и быстро подобрала с пола свою одежду. Кое-как натянула ее, прислушиваясь к сильному шуму воды, льющейся в ванной комнате. Хотя ей страшно хотелось принять душ, это удовольствие приходилось отложить до возвращения в квартиру Кристины. Ей нужно было удрать отсюда до того, как Мэт выйдет из ванной комнаты! Кейла была просто не в силах вынести холодное неприятие, которое, как она думала, увидит у него в глазах.
      Вода по-прежнему лилась, когда она выскользнула из комнаты. Кейла миновала лифты, выбежала к лестнице и понеслась вниз, прыгая через ступеньку. Вчерашняя фантазия о волнующей вечной любви превратилась в иллюзию, от которой бросало в дрожь. В безжалостном свете дня Кейла заставила себя признать неприятную истину: вчерашняя идиллия была вовсе не любовью, а просто похотью. Что это там говорила Пенни, ее мачеха? Что-то вроде того, что любовь не гарантия, а риск. В очередной раз оказался справедливым здравый пессимизм Пенни, который Кейла всегда осуждала. Сердце ее разрывалось на части.
 
      Мэт вышел из ванной. Никогда в жизни еще не было ему так скверно… Кожа какого-то отвратительно зеленого оттенка, и весь он холодный, липкий… Тьфу! Пришлось открыть оба крана – в душе и в раковине, – чтобы заглушить постыдные звуки рвоты. Жаль, конечно, что он обидел бедняжку Кристину, но у него, ей Богу, не было такого намерения. Для нее же лучше не знать, как ему плохо. Нет, не годится он для таких вещей. Не его стиль, со стоном признал Мэт. Несомненно, другие парни, проснувшись в постели с женщиной, с которой знакомы несколько часов, вежливо заказывают по телефону завтрак на двоих. Но его-то никак не отнесешь к их числу. Завтрак! Одной мысли было достаточно, чтобы заставить его бежать назад в ванную комнату.
      Нет, он не был создан убежденным холостяком. Он хотел жениться на славной, любящей женщине, которая бы разделила с ним его образ жизни, вместе прошла жизненный путь и растила с ним детей.
      Разве хотеть этого слишком много? – временами спрашивал он самого себя. Такой была его мать для отца. Но Дебра Уиллер отвергла это, и те несколько любовных связей, которые у него были, тоже оказались неудачными.
      Что привело его к сегодняшней ситуации и к тому; что он проснулся в постели с Кристиной Маклур после удивительной ночи с самым захватывающим сексуальным опытом в его жизни. Нет, поправился он. То, что было у них с Кристиной, было больше, чем секс. Сила и глубина чувств, охватывавших их во время актов любви, полная и совершенная кульминация – это определенно было чем-то гораздо более серьезным, чем случайное развлечение.
      – Кристина, – мягко позвал он, намереваясь поговорить с ней, чтобы преодолеть неловкость, которая омрачила их пробуждение. Он повернулся к постели.
      И увидел, что она пуста. Кристины в постели не было. Быстрый взгляд вокруг подтвердил, что и в комнате ее не было. Как и ее одежды. Только его одежда валялась на полу.
      Все было слишком очевидно. Она оделась и ускользнула, пока его рвало в ванной! Мэт опустился на кровать, борясь со сменяющими друг друга приступами ярости и уныния. Она ушла. Разве могла она более ясно дать понять, что считала вчерашний эпизод именно эпизодом? И очень мимолетным. Постельным романом на одну ночь, который уже закончился. Она не подождала даже, чтобы сказать «до свидания». Она просто ушла.
      Как раз когда он подумал, что хуже уже не может быть, раздался стук в дверь, стук такой громкий, что он прикрыл уши – у него кровь стучала в висках, – чтобы приглушить грохот, эхом отдающийся в голове.
      – Мэт, открой, я знаю, что ты там, внутри! – раздался за дверью властный голос его брата Люка.
      Мэт нахмурился. Каким отвратительным и неудачным оказывался этот день. Кристина убежала, а теперь его разыскал младший брат, настоящий образец убежденного холостяка, который к тому же всегда во всем прав. Если бы Люк Минтир, проснувшись, обнаружил, что с ним в постели обнаженная знойная красавица, там, без сомнения, был бы абсолютно иной исход, чем в злополучной сцене, которая только что была разыграна.
      Мэт застонал. Нет, действительно, хуже некуда.

Глава третья

      По-прежнему чувствуя тошноту, Мэт подобрал одежду и большую часть натянул на себя, прежде чем открыть брату дверь. Люк Минтир ворвался в комнату. Ему было тридцать лет, у него были темные волосы и синие глаза, как у всех Минтиров, но ростом он пошел в родственников матери, Хайландов. В нем было пять футов и десять дюймов. Самый малорослый из четырех братьев – обстоятельство, которое он обычно воспринимал с юмором.
      Шесть лет назад, когда Мэт впервые получил место в сенате штата, он сделал Люка своим главным помощником по административным вопросам. И намеревался сделать то же самое, когда пройдет в Конгресс США в округе Колумбия.
      – Ты в порядке? – Люк озабоченно нахмурился, рассматривая старшего брата.
      – Нет. – Мэт вернулся к постели и сел на ее край. – Не в порядке.
      Люк пересек комнату, чтобы сесть рядом с ним.
      – Мэт, мне жаль, что я не был здесь вчера вечером: Возможно, если бы я был, я бы смог что-то предпринять, чтобы прекратить это. Черт возьми, мне безумно жаль!
      Мэт застыл. Брат явно обнаружил, что он лег в постель с Кристиной Макклур. Он вздохнул. Менее всего ему нужна была нотация от младшего брата.
      Так как, несмотря на то что Люк, имевший диплом юриста, показал себя неоценимым юрисконсультом, он все же был на четыре года моложе, что делало его младшим братишкой в определенных ситуациях. Таких, например, как эта.
      – Послушай, воздержись от лекции, Люк. Я знаю, это не похоже на меня, но мы оба совершеннолетние и…
      – Совершеннолетние? Что? О чем ты говоришь? – перебил Люк, пристально глядя на него.
      – Обо мне и Кристине, разумеется, – огрызнулся Мэг.
      – Кристине? – Глаза Люка расширились, когда его осенило. – Ты привел сюда женщину? – Он обвел взглядом комнату. – Где же она? Кто она?
      – Сейчас ее здесь нет, – заявил Мэт, утверждая очевидное. – Ее звали – зовут – Кристина Макклур. – Он сообщил эти сведения неохотно, но покорно. Когда дело доходило до выуживания сведений, Люк был похож на него самого. Ни тот, ни другой не оставят в покое, пока не выведают все полностью. – Она лоббист от ПИТА, – добавил он.
      Люк, как и следовало ожидать, сразу ухватил главное.
      – Ты отправился в постель с женщиной-лоббистом? – Он вскочил и начал ходить взад и вперед по комнате, громко выражая свое неодобрение.
      – Сядь, Люк, – потребовал. Мэт. – Твое мельтешение усиливает мою головную боль.
      – Этим утром у всех партийных лидеров головная боль, – мрачно сообщил Люк. – Соберись с духом, Мэт. У меня для тебя потрясающая история. Ты когда-либо слышал о группе ВМБДШ? «Ветряные мельницы для ближних и дальних штатов»?
      – ВМБДШ? – Мэт в раздумье нахмурился. Это не та группа безумцев, которые привержены идее, что ветряные мельницы обеспечат потребности страны в энергии? Они хотят начать строительство в западной Пенсильвании и запланировали построить первые фермы с ветряными мельницами в районе Джонстауна.
      Мэт улыбнулся, впервые за это утро.
      – Они приходили ко мне в офис несколько месяцев назад, я рассмотрел их предложение и вежливо отправил. Их идея глубоко ошибочна! Фермы с ветряными мельницами в западной Пенсильвании! Местность абсолютно неподходящая, гористая, сплошь крутые холмы и долины, и ветры, дующие там, полностью задерживаются деревьями – десятками тысяч деревьев! Но ВМБДШ не обременяла себя статистическими данными. Они же решили, что, поскольку ветряные мельницы работают в таких местах, как Нидерланды и юго-западные районы, они могут работать где угодно, к черту рельеф местности, деревья и все прочее. Весь замысел был чистейшим безумием.
      – Да, и это по-прежнему верно, – согласился Люк. – Никто в Харрисберге не принял эту организацию всерьез. Их вышвырнули отовсюду, начиная с губернатора и до низших инстанций. Он сделал паузу и откашлялся. – Поэтому они решили взять дело в свои руки. Мэт, все официанты, работавшие в зале вчера вечером, были членами ВМБДШ. Администратор нанял их, ничего не зная об их… э-э-э… принадлежности к этой организации. Они явились под видом нанятых специально для ужина официантов, и только.
      У Мэта возникло дурное предчувствие.
      – Но на самом деле они не были официантами? Люк покачал головой.
      – Это психи из ВМБДШ, которые решили, что сборщик средств, каковым являешься ты, уроженец района, выбранного ими для осуществления своих планов, был их единственным шансом, дающим возможность четко и убедительно изложить их идеи партийному руководству. Всеми правдами и неправдами.
      – Что именно они сделали? – хрипло спросил Мэт.
      Люк с отвращением покачал головой.
      – В качестве официантов и барменов эти сумасшедшие имели доступ ко всем блюдам и напиткам в зале.
      Они воспользовались этим, чтобы добавить во все стодвенадцатиградусной водки. Я имею в виду – во все, Мэт, даже в воду. Они были уверены, что законодатели под… э-э-э… влиянием алкоголя более благосклонно отнесутся к их проекту с ветряными мельницами. Да, нужно быть или пьяным, или помешанным, возможно, тем и другим, чтобы принимать их всерьез.
      – Пьяным! – Мэт открыл рот от изумления. – Я был пьян? – О, он должен был догадаться! Теперь он узнал все симптомы. Но как он мог предположить что пьян, если он выпил так мало? Точнее, он так думал. Он с трудом сглотнул. – Значит, Кристина была тоже пьяна?
      – Все были пьяны, – растягивая слова, угрюмо ответил Люк. Слава Богу, что один из этих подонков сообразил, насколько все были одурманены, и запаниковал при мысли, что эти люди сядут за руль и поедут домой. Он сознался во всем администратору отеля, дежурившему вечером, который тут же отдал распоряжение, чтобы всем гостям были предоставлены здесь, в отеле, комнаты на ночь, разумеется бесплатно. К счастью, здание громадное. Никому из присутствовавших на ужине не позволили уехать и каждого персонально проводили в комнату, ну, чтобы проспался.
      После мучительных раздумий Мэт стал смутно припоминать их путь вслед за посыльным по коридорам вчера вечером – в эту комнату! Сейчас Мэт не мог представить себе, что ни он, ни Кристина не потрудились поинтересоваться, почему их ведут в эту именно комнату. Все казалось абсолютно логичным; во сне или в волшебной сказке не сомневаются в колдовстве. А прошлая ночь содержала элементы и того, и другого.
      – Слава Всевышнему, что ни у кого не было ничего более серьезного, чем то, от чего ты сейчас страдаешь – тяжелого похмелья, – продолжал Люк. – Этот инцидент страшно смущает всех присутствовавших там вчера вечером, и они просто хотели бы забыть о том, что это вообще имело место.
      – Забыть? – с недоверием переспросил Мэт. Он почувствовал, что закипает. – Ни в коем случае. Мы разыщем этих слабоумных маньяков и в назидание другим накажем их.
      – Мэт, поверь мне, сейчас не время думать о мщении и возмездии, – прервал Люк. Все, что касается ВМБДШ, начиная с их безрассудного плана с ветряными мельницами и кончая диверсией на ужине по сбору средств, уж слишком глупо, чтобы в это поверить. Никто: ни политики, ни лоббисту, ни даже представители прессы, которые там были, – не хочет, чтобы эта история стала известна, потому что они в ней тоже выглядят идиотами.
      – Люк, но мы, черт возьми, не можем простить негодяям и отпустить их на все четыре стороны. Что, если они опять предпримут что-либо подобное?
      – Не предпримут. Я уже припугнул их иском от имени всех участников обеда по сбору средств, в котором будет предъявлено обвинение в причинении огромного личного вреда, – заявил Люк, сохраняя спокойствие, в то время как Мэт был разгорячен. – Я пригрозил и тем, что ими займутся ФБР и ФДА. Если они соглашаются тихо и немедленно покинуть штат и впредь отказываются от планирования каких-либо инцидентов с добавлением спиртного в напитки или пищу, мы не будем их преследовать. Они уже собрались уезжать. Они понимают, что натворили дел, и до смерти напуганы.
      Мэт в сильном возбуждении, ругаясь, начал ходить взад и вперед по комнате.
      – Это неправильно, Люк. Они должны заплатить за то, что натворили.
      – А как насчет той женщины, лоббиста, с которой ты провел прошлую ночь? – настойчиво спросил Люк. Ты думаешь, она захочет, чтобы… э-э-э… случившееся стало достоянием гласности? Именно это и произойдет, если ты попытаешься преследовать молодчиков из ВМБДШ.
      Лицо Мэта исказила гримаса. Бегство Кристины свидетельствовало о ее нежелании продолжить с ним интимные отношения, не говоря уже о том, чтобы предать это гласности.
      – Я уверен, что она не захочет, – признал он. Как ни терзало его сознание несправедливости ситуации, Мэт начинал понимать, к чему клонит Люк. Он должен был притворяться, что прошлой ночи вовсе не было, и делать это убедительно. Забыть, что это вообще случилось. Забыть ее.
      Люк с любопытством рассматривал брата.
      – Так как же? – спросил он. – Ты собираешься с ней снова видеться?
      – С кем видеться? – мрачно парировал Мэт. – Прошлой ночи не было, не забыл?
 
      Кейла держалась, пока, благополучно добравшись, не оказалась в квартире Кристины, и только тут дала волю накопившимся слезам. Она долго плакала, охваченная смятением, обидой и раскаянием. Наконец от изнеможения слезы иссякли, но подавленность и боль остались.
      Так или иначе, она обманывала себя, воображая, что влюбилась с первого взгляда, а потом дала волю животной страсти, полагая, что Мэт Минтир разделяет ее чувства. Но он не разделял. Его поведение этим утром явственно обнаружило его чувства или же их отсутствие.
      Ну как, как я могла себе это позволить? Кейла терялась в поисках причины, и тут ей на ум пришло потрясающее объяснение. Оказывается, вчера была третья годовщина свадьбы Скотта и Виктории Сарес. Пятое февраля, дата, которую Кейла будет помнить всегда, потому что это было именно то число, которое она выбрала для своей собственной свадьбы – со Скоттом Саресом. То, что он женился на другой женщине в этот самый день, внезапно бросив Кейлу, показало со всей очевидностью, каким жестоким и бесчувственным человеком был Скотт. Все говорили, что ей просто повезло и она, несомненно, избежала жестокого разочарования.
      Но Кейла все-таки страдала от жестокого разочарования и находила слова, сказанные из лучших побуждений, слабым утешением. Теперь, три года спустя, она считала, что наконец-то покончила со Скоттом, что все уже позади, но вчерашние события заставили ее усомниться в том, что она действительно исцелилась. Не было ли это некой бессознательной, реакцией на годовщину их разрыва? Не это ли заставило ее искать успокоения в объятиях другого мужчины?
      Если не считать того, что это оказалось вовсе не успокоением, а, наоборот, страстным, неистовым и волнующим приключением и она совершенно не вспоминала о Скотте. Кейла полностью утратила контроль над собой. Она вся пылала. Надо бежать отсюда! Стремление оставить этот город, забыть о достойной сожаления утрате здравого смысла побудило Кейлу действовать. Она пошвыряла свою одежду в небольшой чемодан, написала коротенькую записку Кристине и прямо-таки понеслась к своей машине.
      К несчастью, убежать от своих мыслей было не так легко, как покинуть город. На протяжении всей поездки назад в Вашингтон ей не давали покоя мысли о возможных последствиях. Что, если она забеременела от него прошлой ночью? Сердце Кейлы сжалось. Быть беременной от мужчины, который даже не знает ее имени… О, размышлять над этим было слишком ужасно! Поэтому она переключилась на другие волнующие ее проблемы.
      А что, если Мэт Минтир позабавит ребят из партии, рассказав им о приключении в номере гостиницы прошлой ночью? Это было бы равнозначно объявлению на стене мужского туалета, с именем и номером телефона ее сестры, с примечанием: «Желаете хорошо провести время, звоните Кристине». Кристина Макклур была бы помечена клеймом женщины-лоббиста, которая пробивала себе дорогу в столице штата, проводя ночи в чужих постелях!
      Что бы она на это могла сказать своей сестре? Как бы она когда-нибудь смогла это объяснить?
      Позднее, уже находясь в своей малогабаритной квартире в одном из беспорядочно растущих жилых комплексов, состоящих из нескольких многоквартирных домов, которые окружают Вашингтон, Кейла беспокойно ходила взад и вперед по комнате, стараясь найти верные слова и способ рассказать своей сестре о том, что случилось.
      Но когда Кристина позвонила ей в воскресенье вечером, Кейла не воспользовалась ни одной из своих заранее отрепетированных речей. У нее не было возможности.
      – Кейла, я просто хотела поблагодарить тебя, – торопливо затараторила Кристина, даже не утруждая себя приветствием. – Мы с Бондом были вместе весь уик-энд, и это было самое замечательное время, которое мы когда-либо проводили вместе. Мы смогли сказать друг другу все, о чем не говорили раньше, я… – она прервала разговор, хихикая, – …подожди, он пытается отнять у меня трубку. Он сам хочет поблагодарить тебя.
      – Бонд сейчас там с тобой? – спросила Кейла.
      – Я здесь, – ответил сам Бойд. – Я изменил свой график, чтобы задержаться еще на несколько дней. Я улетаю в Атланту в среду.
      Они поболтали еще несколько минут, прежде чем Бойд поблагодарил ее за то, что она подменила Кристину в пятницу вечером и они смогли встретиться. Он шутливо добавил:
      – Мы перед тобой в долгу, Кейла. В большом, долгу.
      Что она могла сказать на это? – сурово вопрошала Кейла самое себя. Кристина и Бойд определенно были на седьмом небе от радости, по крайней мере сейчас. Зачем же портить им настроение?
      Кристина опять взяла трубку.
      – Кейла, нам нужно запланировать совместный уик-энд в ближайшее время, – сказала она весело. – Возможно, я недолго останусь в Харрисберге.
      – Ты собираешься переезжать в Атланту, чтобы быть рядом с Бондом? – догадалась Кейла. – Я думаю, Кристина, что с точки зрения карьеры этот переезд был бы очень разумным шагом. – Осмелится ли она признаться, что при обстоятельствах, которые она непреднамеренно создала, это совершенно определенно был великолепный в отношении карьеры шаг?
      – Конечно же, нет, – сухо сказала Кристина. – С точки зрения карьеры глупо уезжать, когда я наконец знаю все ходы и выходы, установила массу контактов и завоевала определенную репутацию благодаря своим деловым качествам. Но на сей раз, Кейла, я ставлю личную жизнь на первый план.
      Кристина глубоко вздохнула и энергично продолжала:
      – Я знаю, Пенни советовала нам всегда полагаться на себя и ни в коем случае на мужчин, но именно эта позиция в прошлый раз разрушила наши с Бойдом отношения; на этот раз я собираюсь попытать счастья в любви, Кейла.
      Кейла прикрыла глаза, ее охватили мириады противоречивых чувств. Облегчение, потому что, если Кристина покинет Харрисберг, ей не придется сталкиваться с неприятностями, которые на нее навлекла Кейла. Счастье, оттого что Кристине и Бонду, похоже все-таки удастся разрешить свои проблемы. И одновременно тревога и опасение из-за того, что ее сестра очень рисковала, отказываясь от карьеры, которая давала ей уверенность в будущем, ради любви, не гарантировавшей такой уверенности.
      Потому что любовь совершенно определенно не вселяет уверенности. В жизни Кейлы любовь заканчивалась или смертью – ее матери, когда ей было семь, а тремя годами позже смертью ее отца, – или, как было у ее мачехи Пенни с ее двумя неудачными замужествами после смерти отца близнецов (то есть Кейлы и Кристины) и у самой Кейлы со Скоттом Саресом, – изменой и уходом. А после катастрофы с Мэтом Минтиром Кейла и вовсе не стремилась вновь рисковать подобным образом. Слишком дорого это обходится, и слишком болезненно.
      Но она хранила свои мысли и сомнения при себе и горячо желала всего самого наилучшего своей сестре. Слишком часто Пенни разрушала романтические мечты близнецов несколькими циничными замечаниями, которые всегда высказывались из лучших побуждений, но тем не менее все равно обескураживали, внося в душу разлад и сумятицу. Кейла не хотела омрачать счастье Кристины. Возможно, глубоко внутри у нее все еще мерцала, то вспыхивая, то угасая, мечта о том, что настоящая любовь, несмотря ни на что, существует и что бывают романтические истории со счастливым концом.
      Она хотела верить, что это возможно и, может быть, когда-нибудь… когда-нибудь это случится с ней. Но этого не произошло со Скотом Саресом и не произойдет с Мэтом Минтиром. Невольно ее мысли перенеслись в прошлое, к тому моменту в зале, когда ее взгляд встретился с потрясающими синими глазами Мэта. У нее участилось сердцебиение точно так, как это было в тот момент, в тот вечер. Она опять едва не расплакалась, но ей удалось сдержать слезы.
      Даст Бог, она забудет об этой ночи, как будто ее и не было. И что бы ни было – ну даже если окажется, что она беременна и у нее будет пять близнецов! – она никогда больше не увидится и не заговорит с Мэтом Минтиром. Она дала себе такое обещание.
 
      У Мэта был обычный суматошный понедельник, начавшийся с рабочего завтрака с одним из акционерных избирателей, за которым последовал предвыборный митинг перед совещанием. К половине первого он был в своем офисе, чтобы поговорить с Люком, своим заведующим кадрами. Затем встретился с юристом Бюро по законодательным вопросам. После этой встречи он беседовал с несколькими избирателями, которые заходили к нему в офис для обсуждения насущных проблем округа.
      Но к концу дня по плану у него ничего не оставалось – все его встречи и дела на этот день были завершены: Поскольку не осталось ничего, что бы занимало его мысли, он был вынужден задуматься над тем, о чем сознательно избегал думать. Забудь о том, что эта ночь в пятницу вообще была, посоветовал Люк. Но Мэт просто не мог избавиться от непрошеных мыслей.
      В конце концов он трезво оценил ситуацию. Не в его характере было заниматься любовью с женщиной, а потом никогда больше не встречаться с ней. Он был слишком разборчив для того, чтобы позволить себе случайные связи на одну ночь. Неважно, насколько старомодными были его взгляды, но он не занимался сексом с женщиной, к которой ничего не испытывал. Уже тот факт, что он лег в постель с Кристиной Макклур, не беря в расчет действий ВМБДШ, означал, что он что-то испытывал к ней. Он не задумывался над тем, насколько сильны и глубоки были его чувства, он просто понимал, что не может не встретиться с ней вновь.
      Не имея четкого представления о том, что он собирается делать и говорить, Мэт прибыл в штаб-квартиру ПИТА и был препровожден в офис Кристины Макклур приятно улыбающейся секретаршей, ведущей прием посетителей. Он попросил молодую женщину не называть его, давая понять, что ему рады в любое время. С застывшей улыбкой секретарша удовлетворила его просьбу, и Мэт большими шагами прошел к двери и тихо отворил ее.
      Внутри кабинета стояла пара, слившаяся в жарких объятиях. Звуки тяжелого дыхания мужчины и женских всхлипов с придыханием пронзали тишину и отдавались в ушах Мэта. Он остановился как вкопанный, челюсть у него комично отвисла. Но он не находил ничего смешного в том, что так несвоевременно прервал их.
      Хотя ее длинные светло-каштановые волосы были собраны в тугой французский пучок, вместо того чтобы мягко и свободно падать на спину, хотя ее лицо полностью заслонял другой мужчина, Мэт без малейшего колебания узнал в молодой женщине, заключенной в крепкие объятия, свою былую любовницу, с которой провел ночь в пятницу. Кристина Маклур.
      Отчаянно не желая быть увиденным, он попятился яз кабинета. Но опоздал на одно мгновение. Каким-то образом пара, должно быть, почувствовала его присутствие, или, возможно, им нужно было выпрямиться, чтобы набрать воздуха, – но, каковы бы ни причины, они внезапно разъединились.
      И повернулись к нему.
      Мэт подавил в себе желание выругаться вслух. Но ему не удалось так же легко справиться с яростной волной злобы, с дикой силой захлестнувшей его. Надо было быть глупцом, чтобы явиться сюда, злился Мэт на самого себя. Более всего ранило, подобно удару ножом в спину, сознание того, что его предали. Как могла она отдаваться ему всецело в пятницу, а уже в следующий понедельник оказаться в объятиях другого мужчины!
      – О, – Кристина выглядела потрясенной, увидев его.
      Держу пари, она удивлена, злобно думал Мэт. Она поймана с поличным. Ему стало интересно, был ли ее теперешний любовник еще одним законодателем, готовым стать жертвой прелестей этой женщины-паука. Ничего себе методы лоббирования у этой Кристины Макклур! Подумать только, и он еще волновался, что ее расстроит дурная слава. Ха! Она, возможно, упивалась ею, считая, что это благоприятствует ее карьере.
      Сейчас она залилась краской смущения, и Мэт поразился, как хорошо она изображала деланно застенчивую, приведенную в замешательство, непорочную девушку, которая то робко улыбается попеременно Мэту, а затем мужчине, в чьих объятиях она уютно устроилась и не торопится их покидать, то опускает глазки.
      – Сенатор Минтир? – спросила она тихим и удивленным голосом, как будто была не уверена, что это он. – Простите. У нас была назначена встреча?
      Мэт не поддался искушению сбить ее с ног. Он ни разу в жизни не ударил женщину и не собирался позволить этой ничтожной проститутке спровоцировать себя применить физическую силу.
      – Нет, у нас не было назначено встречи, миз Макклур, – сухо ответил он голосом, полным сарказма. – Я подумал, что мне следует заскочить и убедиться, что вы благополучно добрались до офиса.
      У нее был озадаченный вид. На Мэта невольно произвело впечатление, как правдоподобно она сумели изобразить замешательство, как будто представления не имела, зачем сенатору Минтиру понадобилось заезжать к ней, как будто его завуалированное упоминание о ночи в пятницу совершенно ускользнуло от ее внимания: Что касается притворства, то эта девица могла бы заткнуть за пояс Джулию Робертс.
      – Разве была какая-либо причина, из-за которой она могла бы не добраться сюда благополучно? – спросил мужчина, испытующе глядя на Мэта.
      Мэт обратил внимание, как по-хозяйски этот парень удерживал ее возле себя и что в его голосе прозвучал легкий вызов. Его тон и его поза, казалось говорили: «Это моя женщина». О, да тебя обводят вокруг пальца, приятель, подумал Мэт, на мгновение почувствовав прилив жалости к нему.
      Кристина откашлялась, затем улыбнулась.
      – Сенатор Минтир, позвольте представить вас Бойду Сойеру. Он врач, работает в Медицинском исследовательском центре в Атланте. Бойд, это член сената штата Мэтью Минтир, который только что объявил о своем намерении баллотироваться на место в Конгрессе. Мы все уверены, что он победит и в январе будет в Вашингтоне.
      Мэт был ошеломлен. Как хладнокровно, как гладко, как невинно она с этим справилась! Представляя одного любовника другому. Неужели теперь предполагается обмен любезностями? Возможно, ему следует спросить Бойда Сойера о его последней партии в гольф?
      Мэт едва не фыркнул от возмущения. Чем скорее он ускользнет от этой барракуды, тем лучше.
      – Я желаю вам успешно провести вашу выборную кампанию, – сказал Бойд Сойер с подкупающей искренностью.
      Несчастный простофиля явно не подозревает, что был обманут в этот уик-энд. Мэт почувствовал нараставшую враждебность, причем исключительно по отношению к Кристине.
      – Успехов вам в ваших медицинских исследованиях, – сказал он Сойеру. – Надеюсь, вы найдете… э-э-э… что бы вы там ни искали. – Нет никакого смысла на него сердиться. Бойд Сойер был просто невинным свидетелем.
      Мэт шагнул за дверь. Но он не смог удержаться и обернулся, чтобы нанести прощальный удар коварной Кристине.
      – Вы рассказали Бонду о ночи в пятницу и о безобразии, учиненном молодчикам» из ВМБДШ? – спросил он, от души рассмеявшись, но при этом несколько переиграв. Так, что это прозвучало неестественно даже, для его собственных ушей. Он определенно не обладал такими актерскими способностями, как Кристина. Тем не менее он упорно продолжал свой спектакль.
      – Что за шайка с их идиотскими шутками… гм?.. Я понимаю, что всем нам полагается хранить молчание о той ночи, но к чему секреты и притворство между такими старыми друзьями, как мы с вами. Правильно, Кристина?
      Он испытал удовлетворение, заметив, как с явной тревогой расширились у нее глаза, в этом невозможно было ошибиться. Ему было интересно, что за ложь она придумала, чтобы объяснить Сойеру, где провела ночь в прошлую пятницу. Возможно, сочинила небылицу о больной бабушке или что-то в этом роде. Он испытывал по отношению к Бонду Сойеру нечто вроде чувства мужской солидарности и надеялся, что он так же легко избавится от ее коварных чар, как это удалось ему.
      Потому что при свете морозного февральского дня Мэт вдруг понял, что так сильно действовавшее на него обаяние Кристины Макклур утратило над ним свою власть. Он свободен. Возможно, это было следствием шока от того, что он увидел ее в объятиях другого мужчины, возможно, это произошло из-за лживого представления, так мастерски сыгранного ею. Как бы то ни было, он понял, что сегодня, глядя в ее медово-карие глаза, он не испытывал такого трепета, как в пятницу. Он смотрел на ее нежный рот, и его не тянуло непременно поцеловать ее.
      Какое бы непостижимое очарование и чувственность ни притягивали его в ней, сейчас они исчезли. Он смотрел на нее, не сгорая от томительного желания. Как это ни странно, но ему казалось, что в ту страстную ночь в пятницу он был с кем-то совершенно другим.
      А может быть, он и был с кем-то другим. Губы Мэта скривились в циничной усмешке. Он был с плодом своего воображения, своего пьяного воображения. Он видел в Кристине Макклур то, что хотел увидеть; он превратил ее в свою реально воплотившуюся мечту.
      Сейчас, при свете дня, Мэт трезво взглянул правде в лицо. Девушка его мечты – женщина его мечты – именно этим и была. Мечтой. Мечтой, которая умерла.

Глава четвертая

      – Кейла, вам звонит ваша сестра, – сообщила по внутренней оперативной связи Джолин Фуллер, прежде чем соединить ее. Она была секретаршей Кейлы, в обязанности которой, кроме ведения приема посетителей, входило выполнение всевозможных поручений, то есть эдакой «поди-подай».
      Чувство тревоги пронзило Кейлу. Кристина редко звонила ей в офис, и они разговаривали совсем недавно, в воскресенье вечером. Сегодня же была лишь среда. Неужели роман Кристины с Бондом Сойером так быстро потерпел крушение? Или, может, просочилась информация о неблагоразумном поведении Кейлы в ту ночь в пятницу, поставив Кристину перед необходимостью выпутываться из этого неприятного клубка сплетен? У Кейлы екнуло сердце, когда она, предчувствуя недоброе, взялась за трубку. Кейла знала, что ей следовало поговорить обо всем этом с Крис, но до сих пор у нее не хватало духу.
      К ее удивлению, Кристина весело и оживленно болтала о Бонде, который немногим раньше, этим же утром, улетел назад в Атланту, о своем намерении навестить его, о чрезмерно теплой для этой поры погоде, стоящей сейчас в Харрисберге.
      Кейла начала расслабляться. Кажется, все-таки Кристина позвонила просто поболтать о том о сем. У них с Бондом дела определенно шли хорошо, и она даже не упомянула о ночи в пятницу. До тех пор пока…
      – Ты знаешь, я так много говорила о нас с Бойдом, что никак не подойду к вопросу о том обеде по сбору средств в пятницу, – сказала Кристина. – Еще раз спасибо, Кейла. Тебе довелось встретиться с Мэтом Минтиром?
      Кейла стремительно выпрямилась и сжала трубку, от волнения у нее звенело в ушах. Она напряженно пыталась разобраться в нюансах интонации сестры, но или они отсутствовали, или она была слишком взволнованна, чтобы что-либо заметить.
      – Я встречалась с ним, – сказала она осторожно.
      – Он потрясный парень, правда? – прощебетала Кристина.
      Кейла ничего не ответила, абсолютно ничего. Она боялась заговорить, чтобы не выдать свое волнение.
      – Ну, и как все прошло? – спросила Кристина, которую, казалось, нисколько не обескуражило то, что ее сестра не ответила.
      – Прошло? – эхом повторила Кейла. О, что же ответить на это? Перед ее мысленным взором промелькнула картина: они с Мэтом в темноте, на постели, их тела сплетены, ласкающие друг друга, стонущие, испытывающие оргазм, и все это так явственно, что она едва не вскрикнула.
      К счастью, Кристина опять заговорила бодрым, как и прежде, голосом:
      – Здесь говорят, что это был самый обычный обед, устроенный для сбора средств. Я надеюсь, ты не слишком там скучала, Кейла.
      Кейла попыталась сглотнуть и не смогла.
      – Это все, что ты слышала? – осмелилась она спросить.
      Она отчетливо помнила, как сидела на коленях у Мэта за главным столом, на виду у всей толпы. И по этому поводу не было пересудов? Или было? Вряд ли такое поведение в обычае на обеде по сбору средств. Возможно, ей следует пересмотреть свои представления о политической жизни партии на уровне штата.
      – Ммм… – В голосе Кристины ощущалась скука, словно ей уже надоела эта тема. Она тут же перескочила на другую: – Кейла, у меня действительно есть причина для этого звонка. Я хотела бы воспользоваться твоей компетенцией как консультанта по имиджу и средствам массовой информации для моей подруги Элены Тесловик. Она медсестра из государственной системы здравоохранения и много и бескорыстно занималась лоббированием в интересах бедных и престарелых. Она пришла к заключению, что может сделать больше, будучи избранной на официальный пост, и поэтому намерена баллотироваться на место в палате представителей, оспаривая его у крайне одиозного должностного лица. Она не заинтересует тебя в качестве клиента? Прежде чем ты примешь то или иное решение, давай я немного расскажу тебе о ней.
      Кейле потребовалось несколько минут, чтобы спало напряжение. Взяв себя в руки, она смогла полностью сосредоточиться на том, что говорила ее сестра о кандидате. Судя по этому сделанному в крайне сжатой форме сообщению, она была оптимистичной, талантливой и безупречно честной, с горячим желанием добросовестно нести службу на посту, а не использовать его в своих интересах.
      – Элена новичок в политике, но, что важно, Кейла, она полна решимости и обладает потрясающим природным чутьем, – пылко заключила Кристина. – Нам нужны люди, подобные Элене, на государственных постах. Скажи, что ты приедешь и по крайней мере встретишься с ней. Ей определенно пригодились бы твои знания. Ты, конечно, остановишься у меня.
      Кейла задумалась. Поездки были составной частью работы политического консультанта, и всегда требовалось принимать в расчет дополнительные расходы на жизнь, которые приходится нести, находясь в другом городе. Проживание у Кристины, безусловно, сократит их, что совсем неплохо для бюджета Кейлы, пока она будет встречаться и оценивать потенциального клиента. У нее были все основания принять предложение, и при обычных обстоятельствах Кейла немедленно так бы и поступила.
      На этот раз, однако, она колебалась. Возвратившись назад в Харрисберг, она рисковала столкнуться с Мэтом Минтиром. На нее с оглушительной силой накатили чувства унижения и стыда при воспоминании о той несвойственной ей страстной развязности, которую она позволила себе с ним. Нет, встретиться лицом к лицу с Мэтом Минтиром было выше ее сил.
      – Кристина, я…
      – Ты знаешь, сегодня утром я попала в автомобильную пробку, и мне потребовалось в два раза больше времени, чем обычно, чтобы добраться до офиса, – беззаботно прервала ее Кристина. – Харрисберг стремительно растет. Это уже не такой маленький городок, каким был прежде. Ведь иногда я месяцами не сталкиваюсь с людьми, которых знаю.
      Кейла была потрясена. Невероятно, Кристина словно пыталась рассеять ее тревогу, деликатно заверяя, что приезд Кейлы в город не связан с риском, что их с Мэтом пути, может, и не пересекутся. Но это, разумеется, было невозможно, ведь Кристина явно дала понять, что не имеет представления о том, что произошло между ее сестрой-близнецом и неотразимым сенатором.
      Успокоившись, Кейла подошла к вопросу с практической точки зрения.
      – Я думаю, что смогла бы приехать в Харрисберг и встретиться с твоим кандидатом. Это явно перспективная кандидатура.
      – Великолепно, Кейла! – воскликнула Кристина. – Я организую вашу встречу. Только скажи когда. Я знаю, что Элена сумеет подстроиться под твой график.
      Кейла заглянула в свой дневник.
      – Как насчет понедельника?
      – Замечательно. Не хочешь подъехать в пятницу и провести по-семейному спокойный уик-энд, вдвоем, ведь в прошлый раз у нас этого не получилось?
      – С удовольствием. – Кейла почувствовала, что улыбается. Она всегда черпала силу и находила успокоение в общении с сестрой. Кристина была единственным человеком, который всегда присутствовал в жизни Кейлы, когда все остальные покидали ее. Да ведь они были вместе даже до рождения. Да, уик-энд вдвоем, с сестрой, во время которого можно расслабиться, был именно тем тонизирующим средством, которое ей необходимо, чтобы восстановить свой жизненный тонус и войти в колею после оскорбительного и разрушительного поражения с Мэтом Минтиром на прошлой неделе.
 
      – Сегодня вечером я угощаю, Кейла, – категорически заявила Кристина, припарковывая машину на площадке, примыкающей к ресторану, ранним вечером в пятницу. – Ресторан Рилло – один из самых популярных ресторанов в городе, и вполне заслуженно. Еда замечательная, а порции – невероятного размера! Но ты обязательно должна оставить место для десерта. У них здесь самое восхитительное домашнее мороженое!
      Кейла почувствовала, как в голове у нее звякнул колокольчик, предупреждая об опасности. Не то ли это место, о котором упоминал Мэт, предлагая улизнуть с приема, когда подадут резиновый пудинг? Но куда они так и не попали. Вместо этого они оказались в постели…
      Она быстро прогнала прочь предательскую мысль, но потребовалось время, чтобы унять нервную дрожь. В ресторане было тихо и немноголюдно, а еда оказалась действительно вкусной, как и обещала Кристина. Сестры обедали не спеша и даже разорились на десерт. Кейла намеренно не заказала геральдическое мороженое, выбрав вместо этого кусок высокого сдобного морковного кекса с глазурью из сливочного сыра.
      Группа из шести мужчин, все в костюмах серого цвета разных оттенков, вошла в ресторан, когда Кейла с Кристиной уходили. Мэт Минтир, погруженный в беседу со своим братом Люком, шел за остальными, следовавшими за служащей, которая вела их к столику. Он почти не обратил внимания на двух молодых женщин, проходивших мимо группы, идущей цепочкой по узкому проходу. Но поднял голову как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с Кейлой.
      Оба, словно окаменев, застыли на месте.
      Кейла была в ужасе. Она провела в Харрисберге менее трех часов – и уже оказалась лицом к лицу с Мэтом Минтиром, мужчиной, с которым поклялась больше не видеться. Все ее чувства немедленно отозвались при виде него, такого высокого, сильного, темноволосого и красивого. Чувственные воспоминания мелькали у нее в голове, и она опять мысленно перенеслась в ту роковую ночь в пятницу, только неделю назад…
      То, как он улыбался ей, его полные страсти глаза с тяжелыми веками, эротичные, волнующие слова, которые он шептал ей на ухо, когда овладел ею в ночи. То, как его горячая плоть глубоко вошла в нее, а она раскрылась и окутала его своим жаждущим нежным и мягким телом.
      Всю ее охватил жар. Она поняла, что не дышит, и с трудом сделала слабый выдох, наблюдая, как Мэт переводит свои пронзительные синие глаза с нее на Кристину и затем опять на ее лицо.
      – Что за черт? – только и смог пробормотать он, прежде чем полностью оказался во власти сильнейшего шока и смятения, мгновенно лишивших его дара" речи. Не галлюцинации ли у него? Перед ним стояли две Кристины Макклур. Две! Не подстроено ли это опять психами из ВМБДШ? Может быть, они как-то ухитрились добавить снадобье, влияющее на психику, в плитку шоколада, которую он съел перед ленчем?
      Долгая пауза, в течение которой продолжалось это бесцеремонное разглядывание, не прошла незамеченной для остальных членов его компании. Люк, стоявший прямо перед братом, на мгновение задержался, попеременно разглядывая Кристину и Кейлу, прежде чем прошел вперед, осторожно, но настойчиво подталкивая остальных четырех выказывавших откровенное любопытство мужчин к их столу.
      Уход Люка, казалось, побудил Кристину действовать.
      – Привет, Мэт, – сказала она бодро и с апломбом. – Я думаю, ты уже знаком с моей сестрой Микаэлой Макклур, которую обычно называют Кейлой.
      Мэт окинул взглядом обеих женщин. Нет, его глаза ему не изменяли, и рассудок, к счастью, не пострадал ни от каких препаратов. Он видел перед собой пару однояйцовых близнецов. Однояйцовые близнецы! И он мгновенно понял, без малейшей тени сомнения, с которой из близнецов он разделил постель ночью в прошлую пятницу.
      – Микаэла Макклур, известная как Кейла, – проскрежетал он, наконец-то обретая голос. Нет, он в своем уме, наоборот, он в реальной жизни обманным путем оказался в ситуации, представлявшей вариант мыльной оперы. – Но она также известна как Кристина, не правда ли?
      Кристина опустила глаза.
      – Ну… э-э-э… пожалуй, она была ею в прошлую пятницу, – сказала она довольно сконфуженно.
      Своими сверкающими глазами Мэт пристально посмотрел в глаза Кейлы. Сильное физическое влечение к ней, которое он испытал в прошлую пятницу вечером, когда они впервые встретились, опять полностью завладело им. Одновременно с этим дурманящим чувством, почти одерживая над них верх, его охватил дикий гнев. Как это было возможно? – яростно вопрошал он сам себя. Когда он смотрел на Кристину Макклур, он видел привлекательную, элегантную молодую женщину, которая совсем не возбуждала его. Тем не менее, когда он смотрел на ее сестру-близнеца – ее однояйцового близнеца, – он видел… он чувствовал…
      – Вы вдвоем, должно быть, хорошо посмеялись надо всем этим? – Он попытался одарить их улыбкой с видом искушенного человека, которого забавляет подобная ситуация, но в результате получилось нечто более похожее на неприязненный оскал зубов. – И часто вы это проделываете? А после обмениваетесь впечатлениями?
      Кейлу затрясло. Было ясно, что обман близнецов вывел его из себя. Он был похож на волка, готового к смертельному прыжку. Внешне сохраняя подчеркнутую невозмутимость, она вдруг вспомнила, как он бесцеремонно бросил ее одну, в постели и важно удалился принимать душ без единого нежного слова или проявления какого-либо интереса к ней, всю ответственность за их действия возложив на нее! Это было самым неприятным воспоминанием.
      Ее негодование достигло предела. Не только у мистера Минтира было основание сердиться. И что за шуточку он отпустил насчет того, что мы «часто это проделываем, а после обмениваемся впечатлениями»? Это было оскорблением по отношению к ним обеим – к ней и к Кристине, явным намеком на их моральную неустойчивость. Кейла понимала, что не может это так оставить!
      – Что вы имеете в виду под словами «И часто вы это проделываете?» – запальчиво потребовала она ответа. Как будто была необходимость спрашивать! Вопрос был чисто риторическим.
      Мэт тем не менее предпочел буквальный ответ!
      – Я считаю, что эти слова не требуют разъяснений. – Он изо всех сил старался сохранить спокойствие. И это было нелегко. После злополучной поездки в офис Кристины Макклур он считал, что излечился от временного безумия, которое нашло на него в ту единственную безрассудную и страстную ночь. Но сейчас, в присутствии Кейлы Макклур – как странно называть ее этим именем, – он почувствовал опасность рецидива.
      «И часто вы это проделываете? Его слова снова и снова эхом звучали в голове Кейлы. Ведь на самом деле он имел в виду следующее: Вы часто знакомитесь с мужчинами, чтобы провести с ними ночь? Он уже бросил ей это обвинение в то утро, когда они проснулись в одной постели, хотя и предпринял неуклюжую попытку оправдаться. Она не купилась на это ни тогда, ни сейчас. Ее собственное чувство вины не позволило ей; ее совесть требовала, чтобы она была наказана, чтобы он считал ее проституткой.
      Кейла сердито смотрела на него, внутри у нее все кипело. Это усугублялось щемящей болью, которую она испытывала оттого, что ее предали. Как ни парадоксально, принимая во внимание ее собственное мнение о своем поведении, но сознание того, что он считал ее не кем иным, как дешевой шлюхой на одну ночь, легкой добычей, причиняло страшную боль.
      Но она никогда не позволит ему узнать об этом. Защищаясь, она предпочла боли гнев.
      – Эти слова не требуют разъяснений, – язвительно передразнила Кейла, точно передавая все оттенки его интонации. – Да, все ваши оскорбления не требуют разъяснений, не так ли? Среди политиков вы само воплощение откровенности и никогда не говорите того, чего не думаете, и всегда думаете то, что говорите. По крайней мере так вы утверждаете.
      – Оскорбления? – Мэт был не настолько смущен, чтобы допустить оскорбление с ее стороны. – О чем вы говорите?
      – Надо еще объяснять? – огрызнулась Кейла и попыталась быстро пройти мимо него. К несчастью, ее уходу помешало то, что он и не подумал посторониться. Он не двигался с места, твердый как скала, загораживая ей путь. – Уйдите с дороги! – услышала она собственный голос. Ее гнев возрастал с каждой секундой, проведенной в его присутствии. Она сама поразилась, с какой нескрываемой яростью прозвучали ее слова. Она никогда не позволяла себе открыто проявлять враждебность, неважно, насколько веским был повод. В ее профессии важно было сохранять имидж: оставаться невозмутимой и вежливой, невзирая ни на что. И она всегда оставалась такой, до этого момента…
      – Нет, вы никуда не уйдете, Микаэла. Пока вы не извинитесь за ваши необоснованные обвинения и не дадите объяснений относительно вашей лживой проделки в прошлую пятницу. – По тону голос Мэта был под стать ее, не уступая ни на йоту.
      Кейла посмотрела на него с изумлением и недоверием одновременно.
      – Если кто-либо и заслуживает извинений и объяснений, так это я, вы бесчувственный и эгоистичный подлец! И если вы сию же секунду не уберетесь с дороги, я…
      – Эй, люди уже смотрят, – быстро вмешалась Кристина. – Почему бы вам не продолжить этот разговор где-нибудь в другом месте, и лучше наедине? – Она покопалась в своей сумке и вынула связку ключей. – Вы можете воспользоваться моей квартирой, пока я отправлюсь прогуляться. Мне нужно сделать массу покупок, так что я буду еще в пути, в то время как вы…
      – Не торопитесь! – Услышав повелительный окрик Мэта, Кристина остановилась как вкопанная. – Вы так же виновны, как и ваша сестра, Кристина. Может быть, даже больше. Вы ведь нарушили некоторые наиболее важные правила, как вам известно, подставив вместо себя на обеде по сбору средств свою сестру-близнеца. Это входит в круг ваших служебных обязанностей, и послать туда сестру вместо себя было вопиющим обманом. В Ассоциации знают, что их лоббист отправляет вместо себя на официальное мероприятие двойника, когда у нее есть другие дела? И что еще оскорбительнее, вы послали двойника, не способного блюсти их интересы из-за своей некомпетентности!
      Было видно, что Кристину это отрезвило.
      – Я' согласна со всем сказанным вами, сенатор Минтир. Я действительно собираюсь подать заявление об отставке. – Она повернулась к Кейле с глазами, полными слез. – Я чувствую себя ужасно, Кейла. Я действительно свалила на тебя всю ответственность и не виню тебя за то, что ты на меня злишься. Я… я не стала бы винить тебя, если бы ты никогда больше не захотела видеть меня!
      Кейла вспыхнула.
      – О, ради Бога, Кристина. Если бы я получала по десятицентовику всякий раз, когда ты говоришь, что не будешь меня винить за то, что я не захочу тебя больше видеть, моему образу жизни было бы уделено особое внимание в разделе «Образ жизни богатых и знаменитых». Ты говоришь это каждый раз, когда делаешь то, что выводит меня из себя.
      – Но на этот раз я в самом деле так думаю! – воскликнула Кристина. – В самом деле, Кейла!
      – Вы можете выяснить свои отношения попозже, – сказал Мэт, проявляя нетерпение оттого, что его прервали. Одной рукой он взял ключи, которыми Кристина все еще позвякивала, а другой цепко схватил Кейлу за запястье. – Идемте со мной, – приказал он Кейле и сделал шаг по направлению к выходу.
      Кейла не сдвинулась с места.
      – Уберите руки! – Ей было крайне неприятно, что ее слова прозвучали сдавленным шепотом и что пульс участился; ей была крайне неприятна ноющая боль в низу живота. Но больше всего она ненавидела Мэта Минтира за то, что он так действовал на нее. – Если вы думаете, что я поеду с вами на квартиру Кристины, то вы…
      – Если вы предпочитаете вместо этого поехать ко мне на квартиру, то меня это устраивает, – решительно перебил Мэт повелительным и крайне самоуверенным голосом. – Нам многое надо обсудить, и совершенно очевидно, что мы не сможем поговорить здесь.
      – Нам не о чем говорить. Мне абсолютно нечего вам сказать. – Она говорила, захлебываясь словами.
      – Мы поедем ко мне, Микаэла, – решительно сказал Мэт, так, как будто она вовсе не говорила. Он вернул Кристине ключи.
      – Я никуда с вами не поеду! – Кейла попыталась выдернуть руку. И не смогла. Хватка у Мэта была железная.
      – Отчего же нет? Вы не колеблясь пошли со мной в тот номер в гостинице на прошлой неделе, а сейчас мы знаем друг друга намного лучше, чем тогда.
      Кейла подняла свободную руку, чтобы ударить его. Мэт поймал ее на лету и опустил. Сейчас обе ее руки были словно в оковах, он крепко держал их, пристально и страстно глядя на нее сверху вниз и приводя в замешательство своими пронзительными синими глазами.
      Вся дрожа, Кейла ответила ему таким же взглядом. Взгляд у него был мрачный и угрожающий. Неотразимый и крайне волнующий. У нее перехватило дыхание.
      – Что здесь, происходит? – несколько взволнованно спросил подошедший к ним Люк Минтир, понизив голос. – Ради Бога, похоже, вы собрались подраться прямо здесь, посредине ресторана Рилло, на глазах у главы администрации губернатора, секретаря по вопросам торговли штата и их помощников. – Он бросил быстрый взгляд в сторону столика, откуда за ними жадно наблюдали поверх своих меню четверо в серых костюмах.
      – Подраться? – сухо повторила Кристина. – Не остроумно. Придумайте что-либо другое, мистер Минтир.
      Люк сердито посмотрел на нее.
      – Ну, что бы там ни было, сейчас не время и не место для этого.
      – Согласна, – сказала Кристина. – Вот поэтому я считаю, что им следует уехать и… э-э-э… выяснить свои отношения где-нибудь в другом месте.
      – Уехать? – каким-то образом Люк умудрился издать протестующий возглас шепотом. – Мэт, ты не можешь уехать! Ты должен обедать вон с теми очень важными людьми вон за тем столиком и обсудить финансирование работ по реконструкции старого прокатного цеха в Джонстауне в новый сталеплавильный цех. Представь только, какое это будет иметь значение для округа, Мэт. Ты не можешь просто так взять и уйти отсюда, не подумав об экономическом развитии района, особенно после того, как мы вложили в это столько труда. Слишком много людей рассчитывает на тебя!
      Взволнованные слова брата подействовали на Мэта подобно ушату ледяной воды. Впервые с тех пор, как он увидел Кейлу сегодня вечером, он вспомнил о деловом обеде, почему он здесь и с кем пришел. Медленно, почти бессознательно, Мэт отпустил руки Кейлы. Он пришел в ужас от самого себя, от того, что потерял над собой контроль, от ситуации в целом. Как он мог забыть, что глава администрации губернатора, секретарь по вопросам торговли штата и их главные помощники ждали его за столом, чтобы услышать его доводы, почему их округ должен получить часть ассигнований из фонда штата на экономическое развитие.
      Под влиянием какого-то непреодолимого влечения его взгляд обратился к Кейле, и вновь, оказавшись во власти неведомых чар, как и в прошлую пятницу, его охватила безудержная страсть. Тогда ему на ум пришла фантастическая идея, что он был околдован ею, не понимая, что находится под влиянием алкоголя из-за козней ВМБДШ. Но как же теперь? Он не был пьян, тем не менее она точно так же волновала его и он вел себя точно так же глупо. Он был потрясен. И безмерно, отчаянно заинтригован.
      Во второй раз в жизни Мэт Минтир хотел отбросить в сторону долг, сдержанность и здравый смысл и пойти на поводу собственных эмоций. Но он не мог, он просто не мог. Его ждала большая группа видных политических боссов, которых он должен был убедить в необходимости выделить эту дотацию для их округа. Существовала жесткая конкуренция среди претендентов на финансирование, и ему было известно, что он должен привести убедительные аргументы для его получения. Его экономически отсталому округу был необходим этот сталеплавильный цех, и он мог добиться его строительства. Его собственные нужды и желания должны были подождать. Напрягая всю свою силу воли, которая всегда выводила из себя его бывшую почти невесту Дебру Уиллер, Мэт Минтир принял решение.
      – Мы поговорим позже, – сказал он бесцветным голосом и, повернувшись, последовал за быстро возвращавшимся к их столу Люком.
      – Нет, никогда! – вслед ему прошептала Кейла. – Я никогда больше не хочу разговаривать с вами. Я никогда больше не хочу видеть вас!
      Кристина осторожно обняла сестру за талию.
      – Пойдем, Кейла.
      Кейла выскользнула и зашагала впереди нее.
      – Это не было случайной встречей. Ты спланировала это, не так ли? – обвиняла она сестру, когда они шли к стоянке. – Ты пригласила меня на уик-энд, а потом предложила пойти сюда, отлично зная, что он планировал быть здесь! О, Кристина, как ты могла так поступить со мной?
      – Я чувствовала, что обязана это сделать для тебя, – печально сказала Кристина. – Кейла, я не знаю, что произошло у тебя с Мэтом в прошлый уик-энд, гм… то есть я довольно хорошо представляю, что произошло, но…
      – Я не хочу больше когда-либо говорить ни об этом, ни о нем, Кристина!
      Кристина промолчала целых тридцать секунд. А потом она сказала:
      – Кейла, я слышала всевозможные непонятные слухи и сплетни о том обеде по сбору средств, и не один человек бросал более чем прозрачные намеки о моих методах лоббирования.
      Сестры сели в машину. Кейла закрыла лицо руками и застонала.
      – О, Кристина. Мне так жаль! Я знаю, мне следовало рассказать тебе, что произошло в ту ночь в пятницу, но я была так унижена и смущена, что просто не знала, что сказать и как объяснить. Всю неделю меня терзали мысли о том, что могут говорить о вас с Мэтом Минтиром. Меньше всего я хотела подорвать твою репутацию.
      – А я менее всего хотела навлечь на нас обеих неприятности, но я тем не менее сделала это, устроив при этом захватывающий спектакль, – угрюмо сказала Кристина.
      Кейла вздохнула.
      – Мы обе были не правы, и в сложившейся ситуации мы квиты. В этом, как ни странно, есть своя справедливость. Кристина, давай прямо сейчас дадим обещание больше никогда не меняться ролями.
      – Обещаю! – с жаром сказала Кристина. – Но как бы неправы мы ни были, из этого вышло кое-что хорошее. Ты сделала мне громадное одолжение тем, что пошла на тот обед, и благодаря тебе мы с Бондом опять вместе. Я никогда не смогу тебе отплатить за это. Но я хотела попытаться. Вот почему я думала, что должна помочь тебе уладить дела с Мэтом Минтиром.
      Кейла резко вздернула голову.
      – Давай решим раз и навсегда, Кристина. Я не хочу улаживать дела с Мэтом Минтиром. Я не хочу иметь с ним ничего общего. Мне… мне он не нужен!
      – Несколько минут назад на это было не похоже, – лукаво сказала Кристина. – На самом деле это выглядело так, словно ты была на грани того, чтобы уйти с ним. Если бы его несносный брат не вмешался, держу пари, что вы бы сейчас ехали на квартиру к Мэту.
      Лицо Кейлы зарделось, и она яростно затрясла головой.
      – Нет.
      – Если бы только Мэт сказал: «К черту избирателей, голосующих за нашу партию, и финансирование, у меня есть личные дела, и они стоят на первом плане!» – сетовала Кристина.
      Кейла презрительно рассмеялась.
      – Ты знаешь так же хорошо, как и я, что политика вытесняет все и вся в личной жизни политического деятеля. Хотя мне безразлично, что делает Мэт Минтир. Я испытываю антипатию к этому человеку, Кристина. Я все не могу понять, что меня заставило, – она помолчала, краснея и прерывисто дыша, – провести с ним ту ночь, но…
      – Ты была пьяна, – решительно прервав, без обиняков заявила Кристина. – Как и он. Как и все там. То, что происходило на том обеде по сбору средств, стало секретом полишинеля, об этом знают все в Харрисберге.
      Пока они ехали назад на квартиру Кристины, она сообщила обо всем, что слышала о том, как члены ВМБДШ добавили спиртного в напитки и еду. Кейла была шокирована, оскорблена. Какой ужас!
      – Я хочу предъявить официальные обвинения в преступлении. Я хочу возбудить дело! – Кейла рвала и метала. – Меня накачали спиртным, мои конституционные права были нарушены и…
      – И преступники давно скрылись, – сказала Кристина без всякого выражения. – Насколько я слышала, к утру в понедельник все они покинули штат и не оставили адреса, по которому пересылать письма. Власть имущие единодушно решили, что следует просто притворяться, будто вообще ничего не произошло. По официальной версии партии, обед по сбору средств Мэта Минтира прошел по плану, без сучка и задоринки; хотя я отметила большое количество косых и оценивающих взглядов, бросаемых в мою сторону, и значительно большее, чем обычно, количество предложений.
      – О, Кристина, это так несправедливо. Ты все это время была с Бондом, а я… я – Кейла, содрогаясь, заставила себя произнести слова, – вела себя как потаскушка.
      – Я в это не верю, и Мэт тоже, – твердо сказала Кристина.
      – О, он верит! Он, он…
      – Мэт приходил ко мне в офис в понедельник днем, Кейла, – прервала Кристина. – И у меня появилось первое, слабое подозрение: что-то из ряда вон выходящее произошло на обеде по сбору средств, К сожалению, он застал нас с Бондом в тот момент, когда мы страстно целовались.
      – И? – не удержавшись, поторопила ее Кейла, которой было любопытно узнать реакцию Мэта. – Что он сказал? Что он сделал?
      – Не забывай, он думал, что я – это ты. Он был уверен, что женщина, с которой он… э-э-э… был в пятницу, сейчас, в понедельник, оказалась в страстных объятиях другого мужчины.
      – Он повел себя так, словно ты была городской проституткой! – запальчиво предположила Кейла. – Он не потрудился скрыть свое презрение.
      – Но, прежде чем он надел маску, скрывающую его чувства, я видела его лицо, Кейла. Я видела выражение его ярко-синих глаз. Он выглядел… подавленным. Я понимала, что должна дать ему понять, что ты – это не я и что я совершенно другой человек. – Кристина судорожно вздохнула. – О, это звучит странно, но ты понимаешь, что я имею в виду.
      Кейла сделала гримасу.
      – Я понимаю, что ты хотела сделать как лучше, Кристина. Но я просто хочу все это забыть. Возможно, притвориться, что ничего не случилось, и есть, в конце концов, самый лучший способ для решения этой проблемы. Теперь скажи мне, в действительности существует какая-либо Элена Тесловик или ты придумала ее только для того, чтобы заставить меня приехать в Харрисберг на этот уик-энд?
      Лицо Кристины прояснилось.
      – Элена Тесловик в самом деле существует, и у тебя действительно назначена встреча с ней в понедельник. Если ты возьмешь ее к себе в качестве клиента, это вполне оправдает затраченные тобой время и усилия.
      – У меня действительно есть время, чтобы взять нового клиента, – с иронией сказала Кейла. – Мой список клиентов и правда не растет стремительными темпами. Для меня главное – содержание, а не манеры, но слишком многие кандидаты предпочитают обратное и, соответственно, обращаются в агентства вроде Ассоциации консультантов Диллона и Уорда. Это похоже на то, что всегда говорит Пенни…
      – Кейла, пожалуйста, не цитируй мне нашу мачеху. Это не тот человек, который может дать дельный совет.
      – Но она действительно хороший советчик, Кристина. Для пессимистов и циников. Если она когда-либо решит оставить дело по торговле недвижимостью, она сможет писать книги с советами для неисправимых пессимистов, как отстаивать свою точку зрения.
      – У меня есть прекрасное название для первой, – сказала Кристина, увлекаясь игрой. – Например, такое: «Как добиться успеха и, несмотря на это, вести совершенно жалкий образ жизни?»
      – Книгу можно было бы разделить на четыре части, – предложила Кейла. – Четыре буквы «D» четыре качества, состояния, которые определяют жизнь Пенни: Недоверие, Сомнение, Неудовлетворенность, Отсутствие иллюзий.
      – Мы переняли от нее это настроение и тоже жили, руководствуясь этими четырьмя «D», Кейла, – сказала Кристина, внезапно посерьезнев. – И слишком долго. Мы ждем, что наши планы не сбудутся, и мы ждем, что люди нас подведут. Это может быть пророчеством, которое сбывается, потому что в него верят.
      – В профессиональном плане у нас все складывается успешно, – напомнила ей Кейла, но она понимала, что для возражения у нее мало оснований. Не отсутствие успехов по работе создавало проблемы для нее и Кристины. А также для Пенни. Именно в их личной жизни безраздельно властвовали четыре «D».
      Некоторое время близнецы молчали, погруженные в собственные мысли, в то время как Кристина вела машину по автомагистрали. А потом она повернулась к Кейле и весело сказала:
      – Мы опять позволяем фаталистической философии Пенни захватить нас. Сейчас пятница, вечер и мы вместе. Давай придумаем что-нибудь интересное. Хочешь немного познакомиться с ночной жизнью Харрисберга?
      – А она есть? – шутливо спросила Кейла.
      – Сказано типичным для столичных жителей покровительственным тоном! – Кристина притворилась возмущенной. – Я докажу тебе, что и после наступления темноты в Харрисберге существует жизнь. Я отвезу тебя в «Бутлегерз». Это клуб у реки, на набережной, в котором играет великолепный оркестр, исполняющий регги. Ты не прочь?
      Кейла пожала плечами. Несмотря на старания Кристины соблазнить ее, Кейлу не очень привлекала идея ночного Харрисберга. Она чувствовала себя усталой после долгого дня и эмоционально опустошенной после стычки с Мэтом Минтиром. Неожиданное открытие, что она была пьяна, когда спала с ним, оказалось для нее настоящим шоком. Она ни разу в жизни не напивалась, и совершить такое в этом возрасте, тем более оказаться в постели с незнакомцем…
      Впрочем, это открытие должно было бы облегчить ее совесть. В конце концов, теперь ее поведение было полностью оправдано: «Я не соображала, что делаю». Если не считать того, что это не в ее духе. Никакое количество спиртного не могло склонить ее сделать что-то, чего она не хочет, она это знала. Следовательно, она хотела лечь в постель с Мэтом Минтиром! И так она и сделала, с легкостью отбросив все внутренние запреты.
      Кейла с трудом сглотнула. Надо прекратить думать о той ночи, прекратить думать о нем!
      – Конечно, поехали, – сказала она бодро и решительно.

Глава пятая

      В «Бутлегерз», клубе на берегу реки Саскуэханна, были стеклянные окна во всю стену, выходившие на темные воды и пирс, что позволяло лодкам останавливаться прямо у клуба. Внутри широкого зала, расписанного в кричащих оттенках кораллового, желтого и бирюзового цвета, секстет, известный под названием «Чил Фактор», наигрывал регги для оживленной компании.
      Перед афро-карибским ритмом невозможно было устоять. Пока Кристина присаживалась то за один, то за другой столик – она, казалось, знала три четверти из находившихся в зале, – Кейла сидела, наслаждаясь музыкой. Она подняла ей настроение. В то время как барабаны стучали, а певец исполнял веселую мелодию в стиле калипсо, Кейла почувствовала, что начинает расслабляться. Это положило конец ее сомнениям: она была рада, что послушалась Кристину и пришла сюда.
 
      – Люк, я выдохся. Все, что мне нужно, – это пойти домой и завалиться спать. – Мэт хмурился, но Люк тащил его за собой, не обращая внимания на протесты брата.
      – Идем, Мэт. Самое время немного развлечься, – бросил Люк через плечо. – Ты просто отвоевал эту дотацию для округа. Подумай только, сколько рабочих мест даст новый сталеплавильный цех, не говоря уже о том, как это скажется на всей экономике города с точки зрения теории «просачивания благ сверху вниз».
      – Праздновать преждевременно, – напомнил ему всегда осторожный Мэт.
      – Дело в шляпе. Ты уломал их сегодня, – сказал Люк с нахальной улыбкой. – Сейчас надо немного развеяться. Тебе понравится в «Бутлегёрз». Саксофонист и бас, когда разойдутся, сведут тебя с ума, а ударник разгорячит твою кровь. Не могу поверить, что ты никогда там не был. Это одно из самых популярных мест…
      – Чтобы подцепить девушку, я полагаю, – неодобрительно прервал Мэт. – Я слышал обо всех твоих похождениях, братишка. Ты знаешь тысячу способов, как это делается, и не упускаешь случая сразу же после знакомства отправиться с нею в постель. С тех пор как Стив Сарасени женился и стал важным мужем и отцом, к тебе по праву перешло звание самого ловкого обольстителя в Харрисберге.
      – Я знаю, что ты хотел меня пожурить на правах старшего брата, но я воспринимаю это как комплимент, – весело отозвался Люк, ничуть не смутившись. – И это женщины, Мэтью. Женщины. Девушек раздражает, когда их называют девушками, если только им не меньше восемнадцати или не больше семидесяти. А «Бутлегерз» действительно отличное место для знакомства с женщинами, хотя я и музыку здесь охотно слушаю.
      Мэт внезапно ощутил острое чувство «дежа вю».
      – Теперь все здесь знают, что вы моя девушка, – сказал он, держа Кейлу на коленях, на том обеде по сбору средств в прошлую пятницу вечером.
      – Женщина, – поправила она.
      Он слышал ее, но его гораздо больше интересовали ощущения, которые он испытывал, соприкасаясь с ней, теплой, мягкой, женственной у него на коленях. Он вспомнил, каким непреодолимым искушением была она для него, как отчаянно он хотел передвинуть руку вверх, на те несколько заманчивых дюймов, и обхватить ее грудь своей ладонью, овладеть ее нежным, сочным ртом в поцелуе, таком же жадном и зовущем, как и его. Позже, в темном уединении номера в отеле, он делал все это и многое другое…
      Эти мгновенные видения из прошлого разбудили в нем примитивные инстинкты. Его тело напряглось, стремительно и болезненно остро, и он вынужден был замедлить шаг и судорожно вздохнуть. Не глядя по сторонам и ничего не видя вокруг, он следом за Люком прошел внутрь клуба, а потом к столу в комнате, заполненной музыкой, примитивной, сладострастной и волнующей.
      Барабанный бой, казалось, сотрясал его изнутри. Мэт опустился на стул, игнорируя попытку Люка завязать беседу. Кейла Макклур. Мысленно он снова и снова повторял это имя, слыша его, а не слова исполняемой песни. Ее полное имя было Микаэла, но она предпочитала его короткий вариант – Кейла. Он пришел к мнению, что ему нравятся оба имени и что любое из этих двух подходит ей больше, чем Кристина.
      И его поразило, что в настоящий момент ее имя было одним из того немногого, что он знал о ней. Когда он убеждал главу администрации губернатора и секретаря по вопросам торговли штата инвестировать средства в их округ, он успешно отгонял мысли о головоломке Кейла—Кристина, но сейчас ничто не мешало ему вновь пережить абсолютный шок при виде сестер Макклур бок о бок. И понять, даже без чьей-либо подсказки, которая из женщин взбудоражила его чувства и унесла его к таким высотам, о существовании каких он и не подозревал.
      А она ненавидела его. Сегодня вечером она дала ему это понять совершенно определенно – тем, как она на него смотрела, тем, что она ему говорила. Я никогда больше не хочу разговаривать с вами. Я никогда больше не хочу видеть вас! – эти фразы едва ли допускали иное толкование.
      – …и Дейв Уилсон хочет, чтобы ты провел за него агитацию в его избирательном округе, – голос Люка прервал беспокойные грезы Мэта. Это было желанное вмешательство: он терпеть не мог подобных размышлений и, кажется, многовато времени посвящал им последнюю неделю. Даже слишком много. Он заставил себя полностью сосредоточить свое внимание на словах брата.
      – Похоже, Дейв начинает опасаться за исход перевыборов, – продолжал Люк. – Все в законодательном собрании знают, какой Уилсон подлый, лицемерный и наглый сукин сын, но избиратели его округа об этом не знали… до настоящего времени. Здесь есть одна несговорчивая медсестра, которая будоражит избирателей, рассказывая им, как и почему избранный ими представитель в Харрисберге работает не на них, а против. Народ прислушивается к ней, и Уилсон начинает бояться. Я сказал ему, что ты выступишь несколько раз в его пользу и…
      – Но я не выношу этого парня, Люк, – перебил Мэт, хмурясь. – Все в Харрисберге терпеть его не могут. Он двуличный, злой и не внушает доверия. Он умудрился каждому, начиная с губернатора и ниже, хоть раз нанести удар ножом в спину. Я не виню избирателей за то, что они хотят отказать ему в доверии. Он в такой мере настроил всех против себя, что ни один проект, выдвигаемый им, не находит поддержки. Оставаясь на этом месте, он наносит округу вред.
      Люк пожал плечами.
      – Но он в партии, Мэт, и его округ граничит с нашим. Это делает его нашим соседом и союзником. Он поддержал твою кандидатуру, когда ты впервые баллотировался в сенат штата, и он поддерживает тебя на выборах в Конгресс. Ты ведь знаешь, что он мог бы выступить против выдвижения твоей кандидатуры и сам баллотироваться на это место. Но он посторонился, уступая дорогу тебе.
      – Не думаю, Люк, что отойти в сторону и предоставить мне свободу действий его побудили лояльность или альтруизм. Уилсон понимает, что мне легко его победить.
      Люк передернул плечами.
      – Мотивировка не имеет значения. Партийная лояльность определяет игру, Мэт, ты знаешь это так же, как и я. В любом случае мы не хотим, чтобы какая-то медицинская сестра, ренегатка, которая является абсолютным новичком в политике, заняла… У-у-ух!
      Мэт насторожился.
      – В чем дело? – Он повернулся на стуле, чтобы проследить за взглядом Люка, и увидел одну из сестер Макклур, сидящую за седьмым столиком от них.
      – Я не знаю, которая это из них, но советую тебе держаться от нее подальше, от обеих, – стиснув зубы, прошипел Люк. – Ты явно не в себе, когда любая из них рядом с тобой, и что нам меньше всего нужно, так это еще один небольшой скандал, подобный тому, что уже произошёл сегодня вечером.
      Мэт не слушал. Он-то знал, которая это из близнецов, и был уже на ногах и направлялся к столу Кейлы, Она не видела, как он подошел; она была погружена в музыку, покачиваясь в такт и восхищаясь мастерством музыкантов, успевающих одновременно играть и танцевать.
      – Вы не против, если я присоединюсь к вам?
      Кейла, не оборачиваясь, узнала, кому принадлежит этот низкий мужской голос. Она бы всюду узнала его. Последнюю неделю он эхом звучал у нее в голове каждую ночь и слишком часто и в дневное время тоже. Она ощутила стеснение в груди, что-то горячее заклокотало внутри. Это ярость, решила Кейла. Определенно не возбуждение и не желание.
      – А я как раз против, – сказала она, скрывая под ледяным тоном жар, неистовствовавший у нее внутри. Она высоко и прямо держала голову, отказываясь повернуться и посмотреть на него.
      – Очень жаль. – Мэт вытащил стул напротив нее и сел. У него был суровый вид без тени улыбки, его сверкающие темно-синие глаза были полны пугающей решимости.
      Столик был маленький, и чрезмерно длинные ноги Мэта неизбежно должны были столкнуться с ногами Кейлы. Кейла шарахнулась назад словно ошпаренная. Она так быстро вскочила, что едва не перевернула стол.
      – Поскольку вы, похоже, захватили этот столик, можете полностью располагать им.
      Она понеслась прочь, пробираясь сквозь толпу, туда, где светилась неоновая надпись «Выход». Через несколько мгновений она уже стояла снаружи на деревянной палубе, выступающей над скалистым берегом, глядя сверху на пришвартованные вдали лодки.
      Она застонала, осознав, что они с Кристиной входили не здесь. Чтобы попасть к парадному входу, ей опять придется идти через весь зал, а там сидит Мэт Минтир за столиком, который он оккупировал. И он будет наблюдать и поджидать ее.
      Сердце у нее прыгало. Не глядя по сторонам, она пересекла палубу и вцепилась в толстые деревянные перила, окружавшие ее. Я должна успокоиться, убеждала она себя. Еще несколько минут подышу свежим вечерним воздухом, несколько глубоких вдохов, и я возьму себя в руки и решусь на эту рискованную попытку выбраться отсюда.
      Но тут она услышала у себя за спиной шаги и ощутила нервный трепет перед неизбежным. В смятении она обернулась и увидела Мэта, который уверенно и неумолимо приближался к ней. У нее перехватило дыхание. Она с ужасом чувствовала, что словно приросла к месту. Дрожащими пальцами она зябко одернула свой толстый вязаный свитер свободного покроя.
      – Вам холодно? – спросил Мэт, неправильно истолковав это нервное движение. Палуба была тускло освещена, но ему не составило труда различить ее фигуру, которая одновременно скрывалась и подчеркивалась длинным свитером цвета креветок, который обтягивал ее бедра, и угольно-серыми леггинсами, облегающими ее стройные ноги.
      – Нет. – Она прижалась спиной к деревянным перилам, а глаза ее безумно метались в поисках пути к спасению.
      Но было уже слишком поздно. Прежде чем она смогла сделать хоть одно движение, Мэт оказался прямо перед ней, так близко, как это только было возможно, чтобы при этом их тела не соприкасались. Стоило ему наклониться вперед всего на один-два дюйма, и расстояние между ними было бы преодолено.
      – Даже не помышляйте убежать, – сказал он звенящим голосом. – Вы никуда не уйдете, пока мы…
      – Вам не удастся запугать меня, – резко оборвала его она, демонстрируя большую смелость, чем на самом деле испытывала. Она заставила себя поднять голову и взглянуть ему прямо в глаза.
      Мэт пристально смотрел на нее. Господи, она даже более сногсшибательна, чем ему помнилось, вынужден был он признаться самому себе. По общепринятым меркам она была очень привлекательна, это правда, но было в ней что-то еще, какое-то непостижимое обаяние, перед которым он не мог устоять, которое пробуждало в нем чувства, ранее ему неизвестные. Это кружило голову. Более того, это просто путало. Каким же образом эта женщина возымела над ним такую власть?
      – И не думайте, что сможете припугнуть меня стоим грозным взглядом! – высоким голосом выкрикнула Кейла. Его пристальный взгляд и в самом деле не пугал ее. Он ее притягивал, возбуждал – вот что действительно ее пугало. Она вовсе не хотела, чтобы кто-то обладал такой властью над ее чувствами.
      – Испугать вас, запугать вас… Ну и мнение же у вас обо мне. – Мэт невесело рассмеялся. – Я не хотел ни того, ни другого. Я просто хочу поговорить с вами, а вы чертовски затрудняете мне это из-за своей склонности исчезать. Это ваш обычный стиль поведения или я единственный, кто вдохновляет вас на такие поступки?
      Кейла мгновенно заняла оборонительную позицию.
      – Я не убегала от вас. Мне нужно было побыть на воздухе, и я вышла, чтобы подышать.
      Он поднял брови.
      – А сейчас?
      – Сейчас, когда я немного подышала, я возвращаюсь. Вас это никак не касается.
      – Угу. А как насчет прошлой недели? Утра в субботу, если быть точным. Вы исчезли без единого слова в тот момент, когда я…
      – С важным видом удалились в ванную комнату, после того как беспечно сообщили мне, что все произошедшее ночью было полностью моих рук делом, – с горечью перебила его Кейла. – Вы не собирались нести за это ответственность. Я, разумеется, ушла как можно быстрее. Вы ясно дали понять, что я свою миссию выполнила и вам не терпится выпроводить меня.
      Мэт озадаченно уставился на нее.
      – Мы говорим об одном и том же дне? Леди, я был там, и сцена, которую вы только что описали, вовсе не то, что я тогда пережил. Во-первых, в то утро я не «удалялся с важным видом». Я…
      – В таком случае как вы назовете ту самодовольную, энергичную походку, какой вы проследовали в ванную? Вы оставили меня в постели без единого слова или взгляда, или… – Кейла повысила было голос, но тут же осеклась.
      – Поэтому я и ушла, как поступила бы всякая уважающая себя женщина. И я не хочу больше это обсуждать, – тихо и сердито прошептала она. – Теперь уйдите с дороги и позвольте мне пройти.
      Мэт не сдвинулся с места.
      – Так вы говорите, что я «самодовольной и энергичной походкой проследовал в ванную комнату». На самом же деле я у вас на глазах как безумный помчался в туалет, где меня вывернуло наизнанку по вине тех кретинов из ВМБДШ, которые споили всех на моем обеде по сбору средств. Я не рискнул задержаться и поговорить или просто взглянуть на вас, иначе я бы осрамился, испачкав всю комнату.
      Кейла уставилась на Мэта, мгновенно придя в замешательство.
      – У вас была рвота?
      – А у вас разве нет? – ответил он вопросом на вопрос. – Эти маньяки сдобрили все, включая воду, стодвенадаатиградусной водкой. Меня мутило до конца уик-энда.
      – Меня не тошнило.
      – Невероятно, – насупившись, посмотрел на нее Мэт. – У вас закаленный организм привычного к водке казака, а меня выворачивает сильнее, чем незрелого первокурсника университета после первой студенческой попойки с пивом.
      Кейла едва сдержала улыбку, но быстро спохватилась. Она не собиралась делиться воспоминаниями об утреннем похмелье после выпивки, ведь она разговаривала с Мэтом Минтиром. Мэтом Минтиром, который позволил себе фразу: И часто вы это проделываете? А после обмениваетесь впечатлениями?
      – Так вот почему вы ушли не попрощавшись? – озабоченно сказал Мэт. – Вы решили, что я эгоистичный, бесчувственный подонок, у которого не нашлось для вас времени?
      – Примерно так, – сказала Кейла. – Возможно, меня не тошнило в буквальном смысле, но меня тошнило от раскаяния. Я знаю, вам, вероятно, трудно поверить в это, но ночь в прошлую пятницу совершенно не в моем духе. Мы с сестрой не спим с кем попало.
      – И почему же мне так трудно в это поверить?
      Она уже было собралась оттолкнуть его и уйти, но не смогла удержаться и бросила ему в лицо его собственное обвинение. Пусть его же собственные слова сотрут у него с лица это фальшивое недоумевающее выражение.
      Стёрли. Но на смену ему пришло выражение негодования.
      – Я не имел в виду секс! Я спросил, часто ли вы с сестрой меняетесь ролями. То есть подменяете друг друга и получаете удовольствие, обманывая людей. Вы должны признать, что при подобных обстоятельствах это уместный вопрос.
      – Я ничего не обязана признавать. – На этот раз она попыталась пройти, но Мэт схватил ее за руку и крепко держал.
      – Вы должны признать это. – Сильным рывком он опять притянул ее к себе. Он обхватил ее руками и пристально, посмотрел в ее широко раскрытые удивленные глаза. – Нам было хорошо вместе. Чертовски хорошо!
      Кейла начала вырываться.
      – Мы оба были пьяны! В первый и последний раз у меня был постельный роман на одну ночь, когда я была пьяна; и я хочу забыть, что это когда-либо случилось со мной. Вот и все.
      Ощущение ее тела, мягкого и стройного, прижатого к нему, соблазнительный запах ее духов так же сильно действовали на него, как и на прошлой неделе. Он прижал ее к себе еще теснее, чувствуя, как переходит в него исходящее от нее тепло. /Движения Кейлы при попытке освободиться побудили его держать ее еще крепче, в то время как туман головокружительных воспоминаний затмил его рассудок.
      – Не так это было просто, – раздраженно сказал он, – и вы, как и я, не можете этого забыть.
      Он наклонился и прильнул к изгибу ее шеи, лаская своими крупными руками и теснее прижимая ее к своему крепкому телу. Он ощущал, что чувства переполняют его. Никогда и ничто не казалось ему так необходимо, так уместно.
      Кейла сделала резкий вдох. Сила и жар, исходящие от него, вызвали у нее головокружение. Она ощутила твердую мощь его возбужденной плоти, крепко прижатой к ее телу, ощутила его руки, по-хозяйски блуждающие по ней, и почувствовала слабость в коленях. Его губы покусывали ее шею, в то время как его нога раздвинула ее бедра. Чувство острого наслаждения пронзило ее. Как легко было бы закрыть глаза и поддаться чувствам, которые она испытывала. Раствориться в этом моменте.
      И все же, даже в то время, когда ее тело откликалось на его натиск, ее разум сопротивлялся этому. Она не давала ему права вот так обнимать ее и задерживать здесь против ее воли, напомнила себе Кейла. Но он сам дал себе это право и явно рассчитывал на большее. Но раз уж она несколько раз неверно его поняла, то, возможно, он и не был таким эгоистичным, подлым авантюристом, как ей показалось.
      Однако он все же был политик. И не делал секрета из того, что он презирает политических консультантов и то, чем они занимаются. Секрет заключался в том, что она была одним из них.
      Кейле удалось просунуть руки к нему на плечи и оттолкнуть его.
      – Отпустите меня, Мэт, – потребовала она и сама смутилась от того, как хрипло и прерывисто прозвучал ее голос. – Из, этого просто ничего не получится. Не может получиться. Вы не знаете…
      – Я. знаю, что хочу тебя и что ты точно так же хочешь меня, – перебил Мэт. – Перестань бороться со мной, Кейла. Перестань бороться сама с собой.
      Она была очарована, услышав свое имя в его устах. Воспользовавшись ее минутным замешательством, он прильнул к ее губам.
      – Я думал, что сойду с ума за эту неделю, – шептал Мэт, легко касаясь ее губ ртом. Даже помня, что в субботу утром ты бросила меня не попрощавшись, я все равно хотел тебя. Я хотел тебя, когда видел твою сестру с ее другом и думал, что это ты. – Губами она почувствовала, что он улыбается. – И, конечно, я хочу тебя сейчас. У тебя не может быть в этом ни малейшего сомнения. – Он медленно и искушенно прижался к ней так, чтобы она ощутила реальное подтверждение его возрастающей страсти.
      – Ты даже не знаешь, кто я, – сказала Кейла, тихонько постанывая. Им восхитительно мешало разговаривать то, что их рты соприкасались, и когда они произносили слова, то чувствовали движение губ друг друга. И ее рассудок быстро проигрывал сражение, уступая желаниям тела.
      – Ты Кейла, – тихо сказал он. – Это все, что я сейчас должен знать.
      Он жадно захватил ее рот, его язык проник внутрь, двигаясь и лаская его глубины, мучительно и сладострастно симулируя высшее наслаждение. Пальцы Кейлы разжались, чтобы вцепиться в него, в то время как ее подхватила горячая волна наслаждения, обрушившаяся на нее. Она изогнулась, прильнув к нему отяжелевшей и чувствительной грудью с затвердевшими почти до боли сосками. Она помнила, что испытывала, когда он ласкал их своими длинными ловкими пальцами, когда прикасался к ней там своим теплым и влажным ртом, пробуя ее…
      Она снова хотела этого. Ее разум отключился, переполненный наэлектризованным сладострастием, возникшим между ними. Кто на самом деле смог бы думать, кто вообще смог бы думать, будучи подхваченным бурным вихрем? Кейла капитулировала полностью и безоговорочно. Все ее доводы и решимость растаяли в огне сладострастия, поглотившем их.
      К чему вообще сопротивляться? – промелькнуло в ее затуманенном сознании. Она так сильно его хотела, она нуждалась в нем.
      Мэт ощутил произошедшую в ней перемену: от нервной капитуляции перед его натиском до крайнего возбуждения, не уступавшего его собственному. Они целовались и целовались, охваченные неистовой страстью. Его рот стал грубым, а руки – решительными и настойчивыми; она отвечала, как и он, требовательно и жадно. Он вспомнил ощущения, которые испытывал, когда в постели ее тело извивалось под ним, уступая и принимая его в свое мягкое и жаркое женское лоно. Он хотел испытать это вновь, все это и всю ее. Сейчас, сегодня вечером.
      – Давай уйдем отсюда, – проговорил он резким и хриплым от желания голосом.
      Кейла затрепетала и вцепилась в него дрожащими пальцами.
      – Мы можем поехать к тебе или ко мне, куда ты захочешь. – Его рот опять завладел ртом Кейлы, целуя ее долго и жадно. Затем, одной рукой крепко обнимая за талию, он повел ее к двери клуба.
      Сильный порыв ветра с реки с завываниями пронесся среди деревьев, раскачивая их. То ли от внезапного и сильного порыва холодного ветра, или от того, что она двигалась, или в результате сочетания того и другого чувственный туман, застилавший сознание Кейлы, начал спадать.
      – У меня нет здесь собственной квартиры, – начала она. – Я…
      – Значит, это будет моя квартира, – Мэт широко улыбнулся. – Однокомнатная квартира с кухонной нишей, хотя мои сестры считают ее чуланом, при котором есть кухня и ванная. – Он быстро поцеловал Кейлу в макушку, на ходу крепче прижимая её к себе. – Но там все-таки есть кровать королевских размеров, один-единственный приличный предмет из мебели в моей квартире.
      Кровать. Сейчас впервые с тех пор, как губы Мэта прикоснулись к губам Кейлы, в ее мыслях появилась ясность. Он был полон решимости уложить ее в постель, а она, помоги ей Господи, уже была совсем готова идти с ним… Она словно протрезвела.
      – Я не пойду и не лягу с тобой в постель, Мэт. – Кейла остановилась и вырвалась из его объятий. – Ничего не изменилось с…
      – Слишком поздно для подобных игр, Кейла. – Он издал усталый, разочарованный вздох. – Не знаю, почему ты противишься. Ты жаждешь снова заняться любовью не меньше, чем я, и ты никогда не убедишь меня в обратном. После того, как… – Ему потребовалось усилие, чтобы сдержать дрожь в голосе. – После того, как ты только что отзывалась на мои ласки.
      Порывы ветра не прекращались, и Кейла принялась растирать руки равномерными движениями вверх и вниз, чтобы согреться.
      – Я не играю в эти игры.
      Мэт разразился оглушительным, полным сарказма смехом.
      – И это говорит женщина, которая ловко пользуется своим сходством с сестрой и вполне способна, выступая в чужой роли, одурачить полгорода! Я бы сказал, что вы, леди, превосходный игрок.
      – Вот и видно, как много ты обо мне знаешь, – резко парировала она. – Вернее, не знаешь, начиная с того, где я живу. Поскольку тебе чертовски хотелось затащить меня в постель, ты даже не услышал того, что я сказала: «У меня нет здесь, в Харрисберге, собственной квартиры».
      – Велика важность! Ты ведь живешь со своей сестрой, – с раздражением возразил Мэт.
      – Вовсе нет! Я не живу с Кристиной, а навещаю ее. Я живу в Вашингтоне, округ Колумбия, а не в Харрисберге. Но тебя это абсолютно не интересует, не так ли? Все, чего ты от меня хочешь, – это как можно быстрее еще раз затащить в постель!
      – О, черт! – Мэт провел рукой по волосам, взъерошивая их. – Только не надо затасканного обвинения в том, что мужчине от женщины нужен только секс.
      Это был воинственный вопль его бывшей почти невесты Дебры Уиллер, с которым она набрасывалась на любого мужчину, несогласного с ней. Так как у них с Мэтом часто бывали разногласия, особенно к концу их связи, он не раз слышал это обвинение.
      Что Кейла мгновенно уловила.
      – Похоже, тебе порядком надоело это слушать. И благодаря моему собственному опыту общения с тобой я могу понять почему. Ты знакомишься с женщиной и тут же тащишь ее в постель, а потом удивляешься, почему она оскорблена, когда ты…
      – Это стиль моего брата Люка! – прервал ее Мэт.
      – Значит, это у вас семейное, – заключила она. – Вот ужас!
      – Я собирался добавить, что это не мой стиль, – возразил Мэт. Он в отчаянии вскинул руки. – Зачем тебе это надо? Почему ты на меня нападаешь? Ради Бога, Кейла, я не хочу ссориться с тобой.
      – Мы оба знаем, чего ты от меня хочешь. – Кейла свирепо посмотрела на него. – Во всяком случае, не узнать меня получше или попытаться понять, почему я противлюсь твоему желанию.
      Мэт застонал.
      – Начинается. Классический вариант: «Все вы, мужчины, одинаковы, бесчувственные сексуальные маньяки, которыми управляет тестостерон. Сколько раз Дебора использовала против него этот феминистский лозунг? Слишком много раз. И неизбежный ответ: «А вами, женщинами, конечно, движет лишь чистое и бескорыстное гуманное чувство».
      Кейла скрестила руки на груди в классическом жесте защиты.
      – Хватит обобщений. Это приводит к обратным результатам, не говоря уже о том, что это раздражает. К тому же ты никогда не одержишь верх в споре и никогда не добьешься реальной победы, пытаясь перевести обсуждаемый вопрос…
      – Ты словно читаешь лекцию по использованию средств массовой информации, – скривился Мэт.
      – Как ни странно, но я достаточно компетентна в этом вопросе. – Кейла сделала глубокий вдох. – Вот и еще один факт, которого вы не знаете обо мне, сенатор Минтир. Я одна из тех экспертов по использованию СМИ, одна из тех безнравственных специалистов по черной магии в политике, которые создают неискренние рекламные коммерческие передачи, профессиональный жаргон, способный произвести впечатление на непосвященных, и пишут рекламные выступления, которые развратили американскую политическую жизнь. По-твоему, я и мои коллеги несем личную ответственность за все зло нынешнего времени. Да что там! В упадке всей западной цивилизации повинны тоже мы – политические консультанты, имиджмейкеры и эксперты по использованию СМИ.
      Ошарашив тирадой, прозвучавшей подобно взрыву бомбы, Кейла убежала, унося в своем сознании образ ошеломленного Мэта. При входе в шумную прокуренную комнату она налетела в буквальном смысле – на Люка Минтира. От удара при столкновении их обоих слегка занесло. Мгновение они стояли, пристально глядя друг на друга, как бы оценивая, – Кейла нервно и нетерпеливо, Люк невозмутимо, но явно раздраженно.
      – Мэт там, на улице? – коротко осведомился Люк.
      Кейла резко кивнула.
      Люк пристально смотрел на нее сузившимися глазами. Она ему не нравилась, в этом Кейла была уверена. Он опасается, что она подпортила его брату имидж из-за сцены в ресторане Рилло? А также потому, что он знал о свидании на прошлой неделе? Лицо Кейлы горело.
      – Здесь присутствует несколько человек, которые хотят поговорить с Мэтом, если вы закончили, – сказал Люк.
      – О, мы полностью закончили. – Кейла вздернула подбородок и заставила себя посмотреть Люку Минтиру прямо в глаза. – И вам не стоит волноваться за брата. Я спасла его от самого себя. – Она надеялась, что ее улыбка вышла самодовольной и надменной, надеялась, что ее том и слова выражали искушенность и безразличие.

Глава шестая

      Кейла основательно подготовилась перед встречей с Эленой Тесловик в понедельник утром; изучая сообщения и информацию, присланные ей добровольными сотрудниками Элены. Она встретилась с Эленой и тремя ее ближайшими сторонниками в квартире Кристины ровно в десять часов.
      – Вы согласны взять меня в качестве клиента? – спросила Элена сразу же после того, как все были представлены друг другу. Высокого роста, темноволосая, она выглядела лет на сорок пять, и ее прямо-таки переполняли энергия и энтузиазм. – Я могу оплатить ваши услуги, но должна вас предупредить, что мои сундуки со средствами на предвыборную кампанию не слишком полны.
      – Но недостаток долларов мы с лихвой восполним за счет энтузиазма, преданности и готовности работать, – пылко вставил молодой помощник.
      – Если вы решите нанять меня, мы выработаем какую-то схему оплаты, – заверила их Кейла. – Я изучила все, что вы мне прислали об этом должностном лице, Дэвиде Уилсоне. – Она покачала головой. – Это жуткий тип, один из худших среди тех, с кем я сталкивалась за шесть лет работы в сфере политики.
      Элена просияла.
      – Дорогая, мы понимаем друг друга с полуслова. Вы наняты! – Она схватила руку Кейлы и от души пожала ее.
      – Ну что ж, тогда перейдем к делу. – Улыбка Кейлы немного поблекла. Сейчас, несомненно, наступил момент, когда она, как считают нападающие на консультантов политики вроде Мэта Минтира, должна была бы вытащить комплект кукол и начать втыкать в них булавки. Вместо этого она извлекла из своего портфеля, несколько папок с бумагами. Что тоже не было бы одобрено Мэтом. Он заявил и о своем пренебрежении к изучению маркетинга и принципов бизнеса выборной кампании.
      А это был бизнес. Кейла решительно отогнала прочь мысли о Мэте. Она не собиралась тратить больше ни секунды на мужчину, которого не видела и о котором не слышала с вечера в пятницу, когда она оставила его на палубе в «Бутлегерз». Он явно решил, что она сумасшедшая, и поэтому не преследовал, несмотря на свои настойчивые, горячие и волнующие утверждения, что им было «чертовски хорошо вместе» и что он «не мог забыть» ее.
      Его слова звучали так убедительно! Кейла сжала губы. Не была ли такая подчеркнутая искренность, или по крайней мере ее видимость, знаком преуспевающего политика? Мэт Минтир мог позволить себе относиться с пренебрежением к консультантам и психоаналитикам, которые делали карьеру, помогая менее талантливым политикам оттачивать свое мастерство. Они ему были не нужны так же, как и она.
      Но даже более, чем его явное неприятие, выводило из себя то, что это причиняло ей острую боль!
      – У вас дух бойца, Кейла. – Одобрительный голос Элены Тесловик вывел Кейлу из задумчивости. – Я читаю это у вас на лице. Вы готовы стереть противника в порошок.
      – Это плохо, – быстро откликнулась Кейла. – Никогда открыто не проявляйте своих чувств. И даже когда проявление чувств необходимо, постарайтесь держать их под контролем. – Она сделала резкий вдох. – Возможно, вы сочтете меня трусливой овцой, которой можно манипулировать, но…
      – Вовсе нет, – с жаром перебила ее Элена. – Кому нужен представитель, который не умеет владеть собой? Поверьте мне, дорогая, за годы работы медсестрой в государственной системе здравоохранения я усвоила одно правило: не давать воли своему характеру – и своим слезам.
      Кейла улыбнулась. Ей импонировали откровенность этой женщины и ее явная принадлежность к работникам типа «будет сделано». Засучив рукава своего свободного свитера цвета спелой сливы, она перешла к делу:
      – Первая ваша задача – расширить и лучше организовать то, что вы уже делаете. Вы должны быть уверены, что электорат Уилсона знает, что он собой представляет. Нужно довести до сведения каждого избирателя, что Уилсон враждует практически со всеми членами руководства здесь, в Харрисберге, исключая таким образом возможность успешно представлять свой округ…
 
      – Эй, Мэт, спустись на землю. – Люк Минтир помахал рукой перед лицом своего старшего брата. – Ты меня слышишь?
      Мэт подался назад и оттолкнул Люка.
      – Отвяжись, Люк. Я думаю.
      – Ты был в другом мире, – резко сказал Люк. – Несомненно, в том же, где находился и весь уик-энд.
      – Я был в том же мире, что и ты в этот уик-энд, братишка, – огрызнулся Мэт. – В Джонстауне на шестидесятой годовщине свадьбы бабушки и дедушки. У нас несколько миль видеопленки, подтверждающей это. На наших семейных сборищах больше видеокамер, чем на Национально-демократическом съезде.
      – Там присутствовало только твое тело, твои мысли определенно были где-то в другом месте, – настаивал Люк. – Ты с успехом обвел вокруг пальца большую часть семьи, но я, так же как мама и Анна Мари, понимал, что ты работал на автопилоте. Я отмахнулся от их расспросов типа «Что с Мэтом?», сказав им, что ты поглощен новым законопроектом, который собираешься внести на этой неделе, но я-то знаю, что это не так. Ты потерял голову из-за сексуальной малышки, работающей политическим консультантом, и, если откровенно, я…
      – Ты заблуждаешься на этот счет, – перебил Мэт, нахмурясь.
      – Разве? В Таком случае тебе неинтересно будет услышать о моей встрече с Кристиной Макклур сегодня утром? Я ловко подстроил случайную встречу, заскочил в штаб-квартиру ПИТА и прямо столкнулся с ней. А она красотка. – Люк хищно улыбнулся. – Разумеется, как и ее сестра-близнец, восхитительная Кейла. Эй, возможно, мы с тобой смогли бы организовать двойное свидание? Ты и Кейла, я и Кристина.
      – Хватит фантазий. – Мэт встал. – И исчезни отсюда. – Он направился к двери офиса. – Я иду на ленч.
      – Я знаю. Со Стивом Сарасени. Ассоциация производителей молока наняла его, чтобы обрабатывать законодателей в пользу поддержания цен. Ради Бога, Мэт, встряхнись, иначе Сарасени погубит тебя. Он акула, и, если ты прыгнешь в воду, потеряв голову, он съест тебя живьем.
      – Хорошая метафора, Люк. Оригинальная. – На лице у Мэта промелькнула саркастическая улыбка. Выходя, он остановился, держась за ручку двери. Он не мог выдержать больше ни минуты. С напускным безразличием он небрежно спросил: – Что же все-таки Кристине Макклур нужно было сказать тебе?
      Люк широко улыбнулся.
      – Я ловко расспрашивал ее о сестре, а она порциями выдавала ту информацию, которую хотела мне сообщить, как и подобает такой опытной малышке-лоббистке, как она. Хочешь что-то из этого услышать?
      Мэт сжал губы.
      – Только одно. Она – Кейла – действительно политический консультант?
      – Конечно, это так. Когда кандидат нанимает ее, он получает полный комплекс услуг. У нее сейчас свое собственное маленькое агентство, но начинала она в Ассоциации консультантов «Диллон и Уорд».
      – Родоначальница всех имиджмейкеров, не имеющих совести. – Темно-синие глаза Мэта сверкнули. – За должную плату в «Диллон и Уорд» создали бы из серийного убийцы святого Франциска Ассизского.
      – Да, ну так вот, похоже, близнецы Макклур такого же низкого мнения о Диллоне и Уорде, как и ты. По словам Кристины, Кейла слишком мягкая, благородная и возвышенная натура, чтобы плавать вместе с этими акулами, извини, что злоупотребляю такими метафорами. Через несколько лет она уволилась и открыла свое собственное консультационное агентство.
      – Иными словами, это значит, что, приобретя необходимые навыки в надувательстве, она решила, что будет выгоднее полностью самой воспользоваться его плодами, – решительно заключил Мэт.
      – Ока действительно забрала с собой несколько клиентов Диллона и Уорда, – сказал Люк. – Только благородных и честных, конечно. По словам Кристины, Кейла Макклур использует только честные приемы для обеспечения победы и берет только тех клиентов, которые соответствуют ее личным высоким этическим нормам.
      – Да, конечно. – Мэт издал восклицание, выражающее одновременно насмешку и недоверие. – Разве не о подобной линии поведения заявляют все политические консультационные агентства? Я думаю, что они вряд ли смогли бы говорить иначе. Кто свяжется с агентством, которое обещает сфабриковать какую угодно ложь для победы на выборах? Это бы плохо сказалось на имидже. И это то, чем заняты все специалисты по политической рекламе, – имидж за деньги.
      – Ну и циник! – Похохатывая, Люк полез в карман и извлек маленькую белую визитную карточку. – Микаэла Макклур, «Политические консультации Инк.», – прочел он. – Мне дала ее Кристина. Она, видимо, вместе со своими носит несколько визитных карточек Кейлы. По-сестрински заботливо с ее стороны, а? Никогда не знаешь, когда подвернется возможность немножко поспособствовать бизнесу.
      Он пересек комнату, чтобы сунуть карточку в руку Мэта.
      – Хочешь нанять себе консультанта, Мэт? Кристина говорит, что Кейла хороший специалист. Так как насчет консультанта? Уверен, она чрезвычайно талантлива… В смысле консультаций!
      Мэт смерил его злобным взглядом, закипая.
      – Знаешь, когда ты был еще совсем сопляком и чересчур много болтал, я обычно хватал тебя и кружил до тех пор, пока сил хватало, а потом отпускал так, что ты летел и врезался во что-нибудь и с воплями бежал к маме. Это все же на некоторое время заставляло тебя заткнуться. Мы с Марком обычно называли это вправлением мозгов. Я по-прежнему больше тебя, малыш. И я по-прежнему могу послать тебя в полет – и пошлю, если ты не заткнешься.
      – Угрожаешь физической расправой, да? – Люк рассмеялся, совершенно не испугавшись. – Здорово тебя задело, большой брат. Почему бы тебе не доставить себе удовольствие, не поехать повидаться с девушкой? Она…
      – Политически правильнее употребить слово женщина, Люк, – важно сказал Мэт. – А сейчас извини, но у меня назначена встреча за ленчем с некой Большой белой акулой, которая маскируется под свободного лоббиста.
 
      – Ты уверена, что не хочешь пойти со мной пообедать? – спросила Кристина Кейлу в четвертый раз за этот вечер. – Это не рабочий обед, просто я и несколько моих друзей собираемся вместе, и мы были бы рады, если бы и ты к нам присоединилась.
      – С твоей стороны очень мило пригласить меня, но я не могу, – в четвертый раз ответила Кейла. – Сегодня вечером я должна вернуться в округ Колумбия. Завтра у меня целый день встречи, начиная с девяти часов с сенатором Декаприо.
      – Я надеялась, ты сможешь побыть подольше. Мне приятно, когда ты здесь, Кейла. Так тоскливо жить одной. Я, конечно, очень занята, но все же… – Ее голос замер, и она пожала плечами.
      – Я понимаю. – Кейла быстро и крепко обняла ее. – Ты недолго будешь жить одна, Кристина. Скоро ты будешь с Бондом.
      – Но я буду в Атланте, – с унылым видом протянула Кристина. – Ты представляешь себе, как это далеко от округа Колумбия, Кейла? Нам было довольно трудно привыкнуть жить в разных городах, но Вашингтон и Харрисберг по крайней мере менее чем в двух часах езды друг от друга.
      – Самолетом до Атланты из округа Колумбия совсем недолго, – утешила ее Кейла. – И мы будем часто звонить друг другу. Наши телефонные счета будут больше, но ты сейчас работаешь для Независимых телефонных компаний, ты помнишь? Возможно, ты получишь пожизненную профессиональную скидку. – Она улыбнулась, стараясь подбодрить сестру. Кристина всегда тяжело переживала разлуку со своей сестрой-близнецом; быть сильной и во всем находить хорошую сторону было участью Кейлы. – Как бы то ни было, я опять буду здесь с воскресенья до вторника включительно, чтобы встретиться с Эленой Тесловик и ее людьми. Я тебе еще надоем!
      – Никогда. – Кристина замотала головой. – Почему бы тебе не приехать в пятницу и не провести здесь уик-энд? Я обещаю на этот раз не подстраивать так, чтобы ты столкнулась с Мэтом Минтиром.
      – А если бы ты и сделала так, это не имело бы значения. Мэт Минтир подожмет хвост и убежит при виде меня. Я для него воплощение зла.
      Кристина нахмурилась.
      – В таком случае он ничтожество. Как и его брат Люк. Вчера во время так называемой случайной встречи, которую, я знаю, он специально организовал, он продолжал ухаживать за мной, хотя я ясно дала ему понять, что у меня серьезные отношения с кем-то другим. Люк Минтир считает, что он – подарок для любой женщины. Мэт, по крайней мере, не такой.
      – Нет, Люк Минтир относится к другому типу людей, страдающих манией самовозвеличения. Он – Последний Честный Политик.
      Кристина закатила глаза.
      – Вспомни нашу заповедь, Кейла. Работайте с политиками, работайте для них, даже относитесь к ним по-братски, когда необходимо, но не влюбляйтесь в политика.
      – Не волнуйся, не буду.
      – Ну а я волнуюсь. Я помню, как этот подлец Скотт Сарес разбил твое сердце, а он политик.
      Кейла сделала гримасу.
      – Один из величайших успехов Диллона и Уорда. Не волнуйся, Кристина. Я извлекла из этого хороший урок.
      – Тебя влечет к Мэту Минтиру, – настаивала Кристина. – Я вижу это, Кейла. Поверь мне.
      – Твои непогрешимые инстинкты на сей раз тебя подвели. Мне нравится Мэт Минтир почти так же, как я ему, иначе говоря, совершенно не нравится.
      – Я не говорила, что он тебе нравится, я сказала, что тебя влечет к нему, физически. Это две абсолютно разные вещи, Кейла.
      – Теперь ты говоришь как Пенни. А я обойдусь без лекции Пенни о мужчинах. Бог свидетель, мы достаточно этого наслушались, пока росли. Неудивительно, что мы так теряемся, когда дело касается мужчин.
      – Я больше не теряюсь, – сказала Кристина, ее карие глаза сияли. – Я уверена в Бонде и его любви ко мне. В один прекрасный день это случится и с тобой, Кейла, вот увидишь.
      – Теперь моя очередь пропеть несколько строчек из песенки «В один прекрасный день появится мой принц»? – Кейла легонько подтолкнула сестру. – Иди, а то опоздаешь. Я быстро съем сэндвич и отправлюсь в путь. – Сестры обнялись.
      – До пятницы! – крикнули они обе, когда Кристина выходила из квартиры.
      Не успела Кейла откусить от горячего сэндвича с сыром, как в дверь позвонили. Она не знала, как ей быть: проигнорировать звонок и доесть сэндвич, пока он теплый, или пойти открывать дверь, а он остынет и станет жестким и несъедобным. Если бы она была дома, она бы определенно предпочла проигнорировать звонок, но, поскольку это была квартира Кристины, Кейла покорно, хотя и неохотно, направилась к двери. Она не имела права проигнорировать посетителя сестры. Могло оказаться, что принесли важный документ или бесценную информацию от коллеги или…
      Мэт Минтир! Кейла посмотрела в глазок. Ее сердце застучало глухо и часто. Она не помнила, чтобы так волновалась с давних пор, с седьмого класса, когда Дании Брайан, любимец класса, прислал ей любовное послание. Внезапно в ее памяти всплыла ясная и отчетливая картина из прошлого. Возьми себя в руки! – убеждала она себя. Дан Брайан в тот год отправил любовные послания еще по крайней мере десяти другим девочкам из их класса. Да и ранимый двенадцатилетний возраст определенно остался далеко в прошлом.
      – Кейла, я знаю, ты тут! – крикнул Мэт. – Я разговаривал с Кристиной на стоянке, и она мне сказала, что ты дома, – Он опять постучал в дверь. – Я хочу поговорить с тобой и не уйду, пока ты не откроешь.
      Кейла попыталась взять себя в руки. Впадать в панику не было причины: уж она-то знала, как выпутаться из трудной ситуации. В конце концов, она сделала карьеру, обучая этому других.
      Она медленно отворила дверь. На нем был синий костюм в тонкую полоску, который, по ее собственным наблюдениям, являлся предметом мужской штатской одежды, символизирующей власть. Она сама советовала кандидатам такой костюм, когда солидный внешний вид мог помочь во время дискуссий с оппозицией. Кейла набрала воздуха. Ее, однако, не пугал ни его костюм, олицетворявший власть, ни сам мужчина.
      – Дверь открыта, – холодно сказала Кейла. – Говори. У тебя, – она выразительно посмотрела на свои часы, – пять минут.
      Мэт внимательно осмотрел ее. На ней была короткая клетчатая юбка, черные колготки, замшевые ботинки по щиколотку и черная английская блузка, поверх которой был длинный красный блейзер. Ее длинные густые вьющиеся волосы были высоко собраны в конский хвост.
      – Ты больше похожа на студентку, чем на ловкого колдуна-эксперта по СМИ, – выпалил он.
      – Ловкого колдуна-эксперта по СМИ, – повторила она звенящим голосом. – Именно так. Ты зря потратил свои пять минут. – Она хотела захлопнуть дверь, но он оказался проворнее и, ухватившись за дверь обеими руками, не дал ей такой возможности.
      – Нам нужно поговорить, – твердо сказал он.
      – Зачем? Я уже слышала твое мнение о политических консультантах. Так зачем же тебе тратить попусту драгоценное время, разговаривая со мной?
      Мэт нахмурился.
      – Послушай, разреши мне войти. Мне начинает надоедать спорить с тобой, стоя на лестнице.
      – Так ты хочешь спорить со мной в комнате? Лучше не надо, спасибо, я обедаю.
      Мэт решил не дожидаться приглашения, и Кейле ничего не оставалось, кроме как отойти в сторону и позволить ему войти, ведь не преграждать же ему путь своим телом. Она опасалась каких бы то ни было физических контактов с ним. Нахмурившись, она вернулась к маленькому кухонному столику, где на тарелке лежал ее неаппетитный сэндвич.
      Мэт прошел за ней.
      – Это твой обед? – Он сделал гримасу. – А ты не ахти какой кулинар, а?
      – Я способна разморозить и разогреть продукты в микроволновой печи не хуже всякого другого, – парировала Кейла.
      – Ну что ж, похоже, этот сэндвич как раз из микроволновой печи. Не хочешь ли заказать что-нибудь с доставкой на дом из китайского ресторана? Я угощаю.
      Кейла взяла свой сэндвич. Он был жесткий и холодный. Она положила его назад на тарелку.
      – Не могу. Я сегодня вечером уезжаю в Вашингтон. Как можно скорее. – Она бросила на него испепеляющий взгляд, – Надеюсь, ты извинишь меня, я должна еще собрать свои вещи.
      Это определенно был намек на то, что ему пора уходить. Кейла направилась из кухни, ожидая, что он последует за ней и она сможет проводить его к двери. Вместо этого он сел на один из кухонных стульев Кристины.
      Кейла обернулась и посмотрела на него.
      – Изволь немедленно уйти, Мэтью Минтир.
      – Вначале ответь мне на один вопрос, Кейла. Это то, что меня беспокоит, и мне нужен ответ.
      Кейла вздохнула.
      – Возможно, я буду сожалеть об этом, но ладно, спрашивай.
      Он подался вперед, напряженно глядя на нее.
      – Почему ты работаешь именно в этой сфере, в которой сейчас занята? Что заставило тебя работать в такой..
      – Некоторые маленькие девочки мечтают вырасти и стать балеринами, медсестрами или учительницами, – прервала Кейла. – Я же мечтала стать специалистом по политической рекламе. Еще в детском саду я воображала, как разрабатываю стратегию проведения выборной кампании, мастерски создаю интересные и важные сообщения для шестичасовых новостей.
      – Превращая американскую политику в безнравственную игру, в которой замешаны большие деньги, – резко вставил Мэт.
      – О, ну и это тоже, – сказала она дерзко. – Все это часть мечты.
      – Ты можешь шутить, но это не смешно, Кейла. – Мэт встал, сжимая ладони в кулаки. – Разве ты не видишь, что происходит? Сегодня в политике имеет значение уже не то, что скажет кандидат, а сколько миллионов он может собрать с особо заинтересованных групп и как эти миллионы растрачиваются хищниками, которые создают хитрые пропагандистские штуковины. Простой избиратель чувствует себя бессильным и забытым, каковым он и является на самом деле из-за обманщиков вроде Диллона и Уорда и… и…
      – Меня, – сказала Кейла без всякого выражения.
      – Да. Тебя. – Он направился к ней. – Кейла, я думал об этом. Черт, я ни о чем другом не мог думать с пятницы, когда ты мне сказала, чем занимаешься, кто ты. – Мэт остановился в нескольких дюймах от нее. Он часто и тяжело дышал. – Я твердо убежден в том, что человек представляет собой то, чем он или она занимается, Кейла.
      – Ты убежден, что род занятий непосредственно связан с характером человека или его отсутствием? – Она иронически рассмеялась. – Как ты все упрощаешь! А как же насчет безнравственных полицейских и медсестер, которые убивают своих подопечных? И как же вписываются в твою идеальную схему телевизионные проповедники, которые обманывают верующих?
      – Я не думаю, что род занятий и поступки человека однозначно определяют его характер. И, конечно, для каждого правила есть исключения, но…
      – В таком случае ты должен согласиться, не так ли, с тем, что и в сфере общественных отношений и политической рекламы можно быть честным и нравственным человеком, не склонным любой ценой одурачивать избирателей?
      – Мне бы очень не хотелось дискутировать с тобой перед аудиторией, – хмурясь, сказал Мэт. – Ты очень компетентно отстаиваешь свою позицию.
      – Дело не в том; что я слишком компетентна, а в том, что твоя позиция просто чертовски нелепа и пошатнуть ее не составляет труда.
      Он еще сильнее нахмурился.
      – И тебе каким-то образом удается заставить меня обороняться при том, что я уверен в своей правоте. Ты очень умна, Кейла.
      Кейла тяжело вздохнула.
      – Очевидно, я все же недостаточно умна, чтобы заставить упрямого, пристрастного болвана вроде тебя задуматься и изменить свое мнение. Ты пришел сюда специально, чтобы сообщить мне, что я представляю собой то, чем я занимаюсь?
      Мэт откашлялся.
      – Я пришел, чтобы сказать тебе, что я… я не могу больше с тобой встречаться, Кейла.
      Она приучила себя быть готовой к неожиданностям. В сфере ее деятельности могло произойти что угодно, и часто происходило. Но случалось, ее заставали врасплох. Первый раз – ночью, на обеде Мэта по сбору средств. Сейчас был второй.
      – Давай разберемся, – холодно сказала она, ее карие глаза сверкали. – Ты проделал весь этот путь, явившись без приглашения в квартиру моей сестры, чтобы сказать мне, что ты не можешь больше со мной встречаться? В то время как, во-первых, мы и не встречаемся? В то время как у меня в любом случае не было намерения когда-либо снова увидеть тебя?
      Вот так. Мэт чувствовал себя идиотом. Его лицо медленно заливалось краской от шеи к щекам.
      – Я пытался совершить правильный поступок. Мне казалось, я обязан был объясниться с тобой, – растерянно пробормотал он.
      – Ты ничем мне не обязан! Убирайся отсюда – Она сильно толкнула его. Когда еще она приходила в такую ярость, разве что в тот вечер, на пирсе.
      – Я просто не мог перестать встречаться с тобой, не сказав ни слова, – запротестовал Мэт. – Я не из тех парней, которые могут переспать со случайной женщиной – и до свидания.
      – Поэтому ты решил оглоушить меня, встретившись лицом к лицу! Как благородно!
      – Я пытался поступить благородно, – в отчаянии сказал Мэт.
      Он хмуро признал, что сам все испортил. И неудивительно. Его раздирали противоречия с того момента, как Кейла объявила, что она одна из тех отвратительных имиджмейкеров, которых он так презирал. Разумеется, он должен был презирать ее. Но нет, он не мог дурачить себя на этот счет. Всю неделю он сходил с ума, пытаясь примирить непримиримое.
      В конце концов его спокойное, невозмутимое и сдержанное «я» одержало верх. Будучи джентльменом и благородным человеком, он, вместо того чтобы просто и без хлопот больше не видеться с ней, хотел поступить честно, как и полагается джентльмену, и представить ей объяснение. Все-таки они провели вместе ночь, и потом на прошлой неделе в «Бутлегерз»… Она заслуживала объяснения.
      По крайней мере он так считал. Но ее гневная реакция свидетельствовала, что он допустил серьезную ошибку, придя сюда. Кончилось тем, что он поссорился с ней и непреднамеренно оскорбил ее. А сейчас она в ярости – он никогда и никого не видел в таком бешенстве!
      – Кейла, мне жаль, – сказал он, смущенный и расстроенный тем, что его неправильно поняли.
      Его извинения не были приняты благосклонно.
      – Ах, тебе жаль, да? Чего именно тебе жаль, Мэт? Тебе жаль, что я недостаточно хороша для тебя? Жаль, что я не соответствую твоим недостижимым стандартам? – Она положила обе руки ему на грудь и изо всех сил толкнула его; он же, пытаясь увернуться, шагнул в сторону.
      Ни один из них не заметил деревянного стеллажа для журналов на его пути. Зацепившись ногой за стойку стеллажа, он потерял равновесие. Падая назад, он вытянул руки, в надежде ухватиться за что-нибудь, чтобы удержаться. Однако единственным предметом, до которого он дотянулся, была Кейла.
      Когда он поймал ее руки, она инстинктивно вцепилась в него и тоже потеряла точку опоры. Оба рухнули на пол в нескольких дюймах от стеклянного кофейного столика Кристины.
      Оглушенные, они минуты две лежали молча. Кейла первая пришла в себя. Все-таки, падая, она оказалась сверху.
      – Ты олух! – закричала она. – Мы едва не врезались в стеклянный столик. Нас могло искромсать на куски!
      Мэт осторожно сделал вдох. Он ударился спиной и головой о деревянный пол, и в обоих местах чувствовалась пульсирующая боль.
      – Это ты меня сбила. – Унизительное признание: она настолько меньше его, а он свалился, как кегля.
      – А ты потащил меня за собой! – обвинила она его с негодованием.
      – Нет, ты сама набросилась на меня. Ой. – Он высвободил свою руку у нее из-под бедра, чтобы потереть ушиб на голове. – Проклятие, как больно.
      Машинально она потрогала место, которое он тер. Его волосы на ощупь были густыми… Их пальцы соприкоснулись.
      – Здесь, похоже, растет очень маленькая шишка, – неуверенно сказала она.
      – Маленькая? Она так быстро увеличивается, что скоро будет размером с теннисный мяч. – Он с трудом сглотнул. На самом деле боль очень быстро успокаивалась. Прикосновение ее руки, массирующей ему голову, было подобно целительному бальзаму. Их пальцы вновь соприкоснулись. Возможно, шишка на его голове и увеличивалась, но Мэта терзало сознание того, что нечто другое в иной части его тела определенно увеличивалось. Учитывая интимность позы, в которой они лежали, она тоже должна была это почувствовать.
      Их взгляды встретились и замерли. Оба остро ощущали тяжесть ее мягкой груди, прижатой к его мускулистому и широкому торсу. Они лежали вместе, она сверху, живот к животу, бедро к бедру… И ни один из них не двигался. Они не осмеливались.
      – Кейла. – Он прошептал ее имя сиплым, с хрипотцой голосом, который прозвучал для нее так волнующе, что глубоко внутри ее все напряглось от острой и жгучей боли. Его темно-синие глаза сверкали голодным блеском.
      Его взгляд возбудил ее. Она легко, едва касаясь, пробежала дрожащими пальцами по его широким скулам вдоль остро очерченной линии подбородка. Она до боли остро ощущала, как набухает его возбужденная мужская плоть, а в ответ на это внутри нее самой медленно, подобно сиропу, распространяется тепло. Она почувствовала, что его руки обнимают ее, и их прикосновение казалось таким естественным, таким правильным, что она не ставила под сомнение даже его право на это, не говоря уже о том, что не пыталась остановить его.
      – Безумие какое-то, – проворчал он. У него голова шла кругом, так сильны были охватившие его нетерпение и вожделение, так неистово он реагировал на нее. Зачем, зачем ему нужно было так сильно желать ее? Он никогда не был рабом сексуальных потребностей; многие годы он направлял все свои силы и энергию на дело. Никогда ни одна женщина не была близка к тому, чтобы пробить брешь в стене его сдержанности, ни одна женщина до Кейлы Макклур, в которой сошлось все, чего он хотел, и все, что он презирал. Мучительный парадокс. – Я сошел с ума с той ночи, когда встретил тебя, – вздохнул он.
      Кейла попыталась быстро придумать остроумную реплику, язвительное или смешное замечание, чтобы смягчить напряженность. Но в голове была пустота. Она была способна лишь смотреть в его темно-синие глаза, зная, что в ее собственных отражается такой же голод.
      Это было неизбежно. Их уста соединились, словно повинуясь внутреннему порыву. Ее тубы раскрылись под натиском его дерзкого и настойчивого языка, позволяя ему проникнуть к ней в рот. Их поцелуи, повторявшиеся снова и снова, были глубокими, горячими и собственническими. Кейла льнула к нему, впившись ногтями в его спину, ее горячий и нежный рот был во власти его настойчивых губ. Время и место утратили всякий смысл под влиянием пьянящей страсти. Так же как были забыты война, которую вели они с Мэтом, их взаимные клятвы держаться в стороне друг от друга и положить конец тому, что было между ними, если там что-нибудь и было на самом деле.
      Но оно там уже было, как тлеющий огонь, вспыхивающий отдельными искрами, тихо и незаметно, пока вдруг не разгорится жарким пламенем, превращаясь в пожар, слишком сильный и слишком неистовый, чтобы его можно было погасить.

Глава седьмая

      Позже в тот же вечер, когда она вела машину домой, в Вашингтон, во время сильного ливня с ураганом, Кейла задавалась вопросом: что бы произошло, если бы, поглощенные одним из этих пылких, затяжных поцелуев, они не услышали голоса прямо за дверью, а затем звук вставляемого в замок ключа? Если бы их с Мэтом не прервали, чем бы логически завершились эти голодные поцелуи?
      Хоть и стыдно было это признать, Кейла понимала, что не стала бы противиться. Она просто не смогла бы остановить Мэта. Слишком далеко она зашла, ее здравый смысл и самообладание были подавлены неистовой страстью, которую без всяких усилий пробудил в ней Мэт. А он? Разве смог бы он остановиться? Таким образом, дело совершенно определенно закончилось бы в постели.
      На мгновение Кейлу обдало жаром. И она неловко заерзала на сиденье, крепко вцепившись в руль. Она с трудом прогнала прочь волнующие фантазии и стала вспоминать то, что в действительности произошло, когда они с Мэтом, охваченные страстью и, забыв обо всем, лежали на твердом деревянном полу.
      Сквозь дверь донеслись веселые женские голоса и смех, и Кейла мгновенно узнала один из них – голос своей сестры. Она оторвалась от Мэта и вскочила на ноги, дрожа от неудовлетворенного желания.
      – Это Кристина! – хрипло воскликнула она. Мэт застонал и медленно сел, как раз в тот момент, когда открылась парадная дверь.
      Вошла Кристина и еще две женщины. Кейла стояла перед ними взъерошенная и дрожащая, ее рот распух от пылких поцелуев Мэта, а он, ошеломленный, сидел на полу со стеклянными глазами.
      – О, дорогая! – в смятении воскликнула Кристина. – Я не хотела, я никак не думала, что… – Она сделала выдох и опять затараторила: – Понимаешь, уже в ресторане я обнаружила, что забыла бумажник. Разве не глупо с моей стороны? Сегодня вечером, меняя сумки, я забыла положить его, и поэтому мы с Лоррейн и Дианой решили…
      – Кристина, к чему этот лепет, – мягко перебила Кейла.
      – Ну разве я виновата? Я ужасно расстроена! Кейла, Мэт, мне ужасно жаль, что я вот так ворвалась к вам.
      Мэт медленно поднялся на ноги. Прекрасно отдавая себе отчет в происходящем, Кейла понимала, что Мэта вовсе не радует, что три лоббиста застали его – ну, не совсем на месте преступления, но что-то вроде того. Она чувствовала себя обязанной дать ему возможность сохранить лицо, сгладить ситуацию и устранить всеобщую неловкость.
      – Ты ничему не помешала, Кристина. Мэт упал, споткнувшись, и едва не разбил голову о твой стеклянный кофейный столик. К счастью, он не пострадал, но ему… э-э-э… потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя.
      Слишком поздно Кейла заметила холодное неодобрение в его глазах и сардоническую усмешку, искривившую его губы. Она почти читала его мысли: вот вам имиджмейкер в действии, искажающий правду, чтобы помешать людям разобраться в ситуации; прирожденная лгунья, не имеющая понятия об искренности, которая даже с собственной сестрой-близнецом не может быть честной! Это не так! – хотелось ей возразить. Я не такая!
      Но Мэт уже спешил к двери, словно ему не терпелось убежать отсюда – и от нее? Он обернулся, задержавшись ровно настолько, чтобы вежливо попрощаться с Кристиной и ее подругами. В сторону Кейлы он не удосужился даже взглянуть.
      Кейла пробормотала что-то насчет того, что ей нужно собрать свои вещи, и заторопилась из гостиной, отклоняя приглашения трех женщин присоединиться к ним и пообедать вместе. Она покинула квартиру Кристины и спешно отправилась домой, в округ Колумбия.
      И вот теперь она здесь, за рулем, в дождь, на темной автомагистрали между штатами, по радио тихо звучит грустная песня об утраченной любви. Нахмурившись, Кейла выключила его и поставила кассету с записью жуткой, леденящей душу детективной историй с убийством. Это явно больше соответствовало ее настроению, чем песня о любви. Любовь была тайной, которой ей следовало остерегаться, а секс – опасностью, которой она не хотела себя подвергать. Что касается Мэта Минтира…
      Кейла сглотнула. В нем, казалось, воплотилось все это: любовь и секс, тайна и опасность. Она уже давала клятву раньше, но опять решительно и горячо повторила ее. Больше она его не увидит, а если по какому-то неудачному стечению обстоятельств их пути все-таки пересекутся, она не заговорит с ним. Она, конечно, и близко к нему не подойдет и не позволит себе остаться с ним наедине. Она не смеет так рисковать.
      До чего же это унизительно. Да еще когда речь идет о мужчине, который открыто ее не выносит. Но Кейла смело посмотрела правде в лицо. Как она часто говорила своим клиентам: слабости – следует выявить и признать, прежде чем их можно будет сгладить или (что предпочтительнее) искоренить. По злой иронии судьбы, ее слабостью оказался Мэт Минтир. Ну что ж, она это выявила, она это признала. Сейчас она вычеркнет его из своего сознания и из своей жизни.
 
      Март месяц начался с неистовой снежной бури, вдохновляющей метеорологов повсюду пользоваться избитой фразой «ворвался как лев». По устоявшейся традиции, они предсказывали, что месяц «уйдет тихо, как овечка», с теплой и приятной погодой. Но это обещание было слабым утешением для жителей, переживающих буран, который навалил снежные сугробы в три фута высотой вдоль большей части Восточного побережья. Вашингтон, округ Колумбия, не был обойден.
      Вооружившись лопатой и еще несколькими необходимыми инструментами, Кейла, изнемогая от усталости, трудилась, откапывая свою машину на стоянке… и во время работы упала в глубокий обморок. Когда она очнулась спустя несколько минут, все еще испытывая головокружение и слабость, то обнаружила, что сидит в снегу, куда упала, потеряв сознание, а рядом с ней валяется скребок для льда.
      Она подтянула колени к подбородку и положила на них голову. Нет причины волноваться, успокаивала она себя. Она усердно поработала, убирая снег почти двадцать минут на голодный желудок. Она торопилась разделаться с этой работой и утром не стала тратить время на еду.
      И все же ей на ум внезапно пришла мысль, что возможна и другая причина ее обморока. Опасный вирус, поражающий в течение двадцати четырех часов, который свирепствовал в городе. Ее помощница Джолин подхватила его тремя днями раньше и, выйдя на работу, напугала ее рассказами о головокружении и тошноте. Повеселев, Кейла решила, что она могла заразиться от Джолин, поскольку у нее определенно кружилась голова, и хотя ее и не стошнило, но несколько мутило.
      Конечно, одно из двух: перенапряжение или вирус. Только поэтому она впервые в жизни потеряла сознание. Именно так! И это никак не связано с тем, что у нее на неделю задерживаются месячные – впервые в жизни. Ее охватила безудержная паника. Не может быть, чтобы она забеременела!
      Перед ее мысленным взором возник образ, ясный и отчетливый: Кейла увидела себя сидящей в своей квартире после той ночи, когда они с Мэтом Минтиром предавались любви с неистовым безумством, не думая о последствиях. Она забудет об этой ночи, как будто ее и не было, дала она тогда себе клятву.
      И что же? Она не забыла. С тех пор она думает о Мэте каждый день, хотя он и не пытался связаться с ней со времени своего поспешного бегства из квартиры Кристины однажды вечером несколько недель тому назад. Но если ее разум не хочет забыть, то, возможно, этого не желает Всевышний? Возможно, Господь Бог решил – замыслил! – оставить ей постоянное напоминание о той ночи? Маленький агукающий и барахтающийся комочек, появления которого можно ждать через девять месяцев после той страстной ночи.
      Кейла громко застонала. Ребенок! Что же ей делать, если она беременна? Она поклялась никогда больше не разговаривать с Мэтом Минтиром. А он, безусловно, способствовал тому, чтобы она сдержала клятву.
      За последний месяц она несколько раз побывала в Харрисберге и не делала секрета из своего пребывания в городе. Они с Кристиной дважды видели Люка Минтира и обменивались небрежными приветствиями, но со стороны Мэта не было попыток встретиться или навестить ее. Все правильно, он же не хочет иметь с ней ничего общего; он даже предпринял специальный визит на квартиру Кристины, чтобы сообщить это Кейле, – тот самый визит, который завершился страстными объятиями и поцелуями на полу!
      Кейла быстро отогнала прочь мысли об этой сцене. В течение дня ей удавалось не думать о Мзте. А вот ночью, когда ее система обороны ослабевала, его образ незаметно подкрадывался, заставляя ее метаться в постели и наполняя страстным стремлением к чему-то, к кому-то…
      Она пыталась оградить себя от этих ночных острых приступов тоски и одиночества; если бы только ей это удавалось – длинными холодными ночами.
 
      К третьей неделе марта Кейла заметила и другие признаки, которые нельзя было оправдать физическими упражнениями натощак или вирусом с подходящими симптомами. С замирающим сердцем она незаметно сунула в корзину комплект тестов для определения беременности, прикрыв сверху какими-то необязательными покупками. Вернувшись из магазина домой, она убедилась, что у нее не хватает духа даже вскрыть роковую коробку.
      С грустью вспомнила Кейла, что, когда они с Кристиной росли, все отмечали ее независимость. Она и впрямь была более храброй и сильной, чем сестра. Но вот теперь независимая, храбрая и сильная Кейла растерялась. Она чувствовала, что ей необходим кто-то, кому бы она могла доверять и на кого могла бы положиться, опереться.
      Телефонный звонок к Кристине воскресным непогожим утром с мрачным небом, затянутым облаками, свел близнецов вместе в тот же день. Присутствие Кристины ободрило Кейлу, и она рискнула воспользоваться тестом.
      – О, Кейла! – Кристина изумленно смотрела на результаты, ее глаза выражали волнение и озабоченность. Она перечитала инструкцию, вновь посмотрела на результаты и вновь несколько раз воскликнула «О, Кейла!». Так или иначе, ее неподдельная тревога помогла Кейле. Она уже почувствовала себя менее одинокой, более сильной и храброй. Более самой собой. – Ты его оставишь? – тихо спросила Кристина, беря Кейлу за руку.
      – Да. – Кейла постаралась сдержать слезы, которыми мгновенно наполнились ее глаза. – Даже несмотря на то, что какая-то часть моего существа напугана до смерти, другая моя часть, большая, радуется и хочет иметь ребенка. Моего собственного ребенка! Это будет внук или внучка наших мамы и папы, их частичка, продолжающая жить и после их ухода.
      – Ты всегда любила детей, – задумчиво сказала Кристина. – Я вспоминаю, как подростком ты устраивалась присматривать за детьми. Я считала эту работу ужасной пыткой, а ты никогда не упускала случая заняться этим.
      – Я знаю, что смогу быть хорошей матерью, Кристина. Я знаю, что смогу позаботиться об умственном, духовном и физическом развитии ребенка… Что меня беспокоит, так это финансовая сторона. Доходы моего агентства с трудом покрывают зарплату Джолин и мою, плюс накладные расходы. Ничего не остается даже на рекламу, которая бы содействовала привлечению новых клиентов, так что я не питаю особых надежд относительно расширения моего бизнеса в ближайшем будущем.
      – Помнишь, о чем всегда говорила Пенни? – Кристина уставилась в пустое пространство. – «Беременная женщина – зависимая женщина, а ни одной женщине не следует рассчитывать на поддержку своенравных и непостоянных мужчин».
      Кейла сделала гримасу.
      – Что ж, мне и не нужен мужчина, который бы содержал меня и моего ребенка. Я сделаю это сама. Я справлюсь, Кристина.
      – Будь спокойна, Кейла. Ты всегда можешь рассчитывать на меня – и на Бойда тоже. Переезжай в следующем месяце вместе со мной в Атланту. После нашей свадьбы ты сможешь жить с нами, родить ребенка, и мы будем одной счастливой семьей.
      – Очень мило с твоей стороны, но Бойд не захочет, чтобы с ним и его молодой женой жила беременная свояченица. Молодоженам нужно пожить одним. Брак и без того достаточно рискованное предприятие, чтобы с самого начала обременять его дополнительной ответственностью! Как бы то ни было, у меня здесь агентство, которым я должна руководить.
      – Пожалуйста, подумай об этом, Кейла. Ты знаешь, что я всегда буду рада принять тебя.
      – Независимо от того, как к этому отнесется Бойд?
      – Если он не захочет помочь моей сестре, значит, он не тот человек, за которого я его принимаю, и, естественно, не подходит мне.
      Вот, уже начинается, мрачно подумала Кейла. Я как клин, вбиваемый между Кристиной и Бойдом. Это несправедливо! Она не позволит, чтобы ее собственное легкомыслие лишило сестру шанса на счастье.
      – Я не изменю своего мнения. Мне будет хорошо и здесь, в Вашингтоне, и мы сможем навещать друг друга. – Поскольку ее сестра выглядела крайне обеспокоенной, Кейла обняла ее и сумела изобразить широкую уверенную улыбку. – Все будет в порядке, Кристина. Если я нарисовала слишком удручающую картину, то это только потому, что я… Ну, я пока еще не совсем привыкла к этой мысли. Но я привыкну. Я не первая женщина, с которой это случилось, и не последняя. Мы с ребенком справимся. Мы даже будем счастливы, я обещаю. И я хочу быть уверена в том, что и вы с Бойдом тоже будете счастливы.
      Кристина внимательно наблюдала за ней.
      – А как насчет Мэта Минтира?
      – А что насчет него? – едва слышно спросила Кейла.
      – Кейла, он отец ребенка. Самое малое, что он тебе должен, – это алименты на ребенка в течение ближайших восемнадцати лет. А он к тому же производит впечатление человека, который не откажется платить.
      – О да, он чрезвычайно благороден, – язвительно заметила Кейла. – Я могу это подтвердить.
      Кристина не поддержала ее сарказма.
      – Я тоже так думаю. У него репутация честного человека, что является большой редкостью в нынешней политике. – Она изобразила улыбку. – Твое финансовое положение будет не таким мрачным, как ты себе представляешь, если тебе будет помогать Мэт.
      – Кристина, я скажу Мэту Минтиру о ребенке только в тот день, когда Атлантида поднимется из океана. Это мой ребенок. Что касается меня, то я считаю, что у него нет ни прав, ни обязанностей в отношении его. В любом случае они ему ни к чему, – сурово добавила она. – Мэт Минтир посчитает ребенка, родившегося у политического имиджмейкера, чем-то вроде дурного предзнаменования. Не говоря уже о том, что незаконнорожденный ребенок мог бы погубить его карьеру.
      – Ммм… не говоря уже о том… – Вид у Кристины был очень глубокомысленный. – А что, если ты не права, Кейла? – настаивала она. – Предположим, что на первое место он поставит ребенка, а не свою репутацию политика, и признает ответственность за него? Что тогда? Разве справедливо лишать твоего ребенка отца? Мы росли без отца, и нам его ужасно не хватало, помнишь?
      – Это потому, что мы знали и любили его до десятилетнего возраста, Кристина. А мой ребенок совершенно не будет знать своего отца, и невозможно скучать по тому, чего у тебя никогда не было. Ты должна обещать мне, что не расскажешь ему, Кристина. Ты должна обещать!
      – Не волнуйся так, это тебе вредно. Я… я обещаю.
      – Поклянись! Поклянись, что не расскажешь Мэту Минтиру о ребенке!
      – Клянусь, что не расскажу Мэту Минтиру о ребенке, – без всякого выражения повторила Кристина.
      Позже в тот же вечер Кристина вернулась в Харрисберг после бесчисленных заверений со стороны Кейлы, что она прекрасно себя чувствует, ничуть не страдает от одиночества и что тут же позвонит, если захочет, чтобы сестра была рядом.
 
      Неделя тянулась медленно, без особых дел. Большая часть работы Кейлы была связана с выборами, но никто из ее клиентов, за исключением Элены, не баллотировался на майских и июньских предварительных выборах. Хотя обычно она избегала присутствия на различных официальных мероприятиях, связанных со своей работой, – все эти обеды и легкая светская болтовня были коньком Кристины, а не ее, – Кейла все-таки побывала вечером в четверг на банкете, посвященном радио и телевидению. Она хотела послушать прославленного диктора, автора легендарных политических речей, и он не разочаровал публику, почти целый час развлекая ее историями и шутками.
      Она вернулась домой вскоре после десяти и припарковывала машину на ближайшей стоянке, когда столкнулась с Арлин Галлахер, которая жила в квартире на втором этаже. Они вместе вошли в здание.
      – Кейла, я купила такой кофе, какой ты мне дала на прошлой неделе, – сказала Арлин. – Я сейчас тебе его занесу.
      – Когда сможешь, Арлин. Это не к спеху, – заверила ее Кейла. Она прочла где-то, что беременным женщинам кофеин вреден.
      – Я только возьму банку и сразу же поднимусь, – пообещала Арлин. Они пошутили над тем, как их жизнь отличается от рекламных роликов, где одалживание кофе непременно приводит к любовному роману. Только не в их доме, где было лишь трое неженатых мужчин; двое из них были гомосексуалистами и жили вместе, третьим был семидесятивосьмилетний вдовец, который водил дружбу с овдовевшей леди.
      Поджидая Арлин, Кейла перелистывала журнал. Когда раздался стук, она поспешила открыть дверь. Арлин с обещанным кофе там не было.
      – Ты?! – Кейла в изумлении уставилась на Мэта Минтира, который стоял, небрежно прислонясь к дверному косяку. На нем были джинсы и темно-синий хлопчатобумажный спортивный свитер. Темно-синий цвет придавал его глазам еще более глубокий и темный оттенок синего.
      Кейла почувствовала слабость в коленях, но не сделала движения, чтобы посторониться и впустить его.
      – Да, это я. – Мэт не дожидался приглашения, зная, что его не последует. Он вошел без Приглашения, заставив ее отскочить в сторону с возгласом возмущения. – Я… э-э-э… приехал, чтобы осмотреться в Вашингтоне. Я подумал, что мне следует освоиться в городе, поскольку я буду здесь жить, когда в январе начнется срок моих полномочий в конгрессе.
      Кейла была в замешательстве.
      – Но это несколько преждевременно. Сейчас только март, еще не состоялись предварительные выборы, и ты даже не добился выдвижения своей кандидатуры, не говоря уже о самих выборах. – Она наблюдала за ним с суровым видом. – Я знаю, что есть люди, которым присуща самоуверенность, я даже постоянно подчеркиваю ее важность для победы в кампании, но твое поведение нелепо!
      Мэт пожал плечами.
      – Я оптимист. И раз уж я собираюсь сюда переезжать, то решил заранее подыскать место для жилья.
      – Уж не собираешься ли ты снять квартиру в этом доме? – Кейла пришла в ужас от такой мысли, но, быстро спохватившись, сумела скрыть свою реакцию. Не надо спешить. Время для паники не настало – пока. – Тебе здесь не понравится, – заверила она его. – Все здание сверху донизу заселено представителями организаций по связям с общественностью: на каждом этаже консультанты по СМИ, специалисты по политической рекламе, политические консультанты и прочее. – Это было небольшим преувеличением – ну хорошо, значительным преувеличением, – но при сложившихся обстоятельствах вполне оправданным.
      Он поднял свои темные брови.
      – Похоже, ты пытаешься отговорить меня поселиться здесь.
      Что за игру он ведет? У Кейлы неприятно заныло под ложечкой, а ладони стали влажными от напряжения. Успокойся, ругала себя Кейла. Он не знает, не может знать. В город его привели какие-то политические мотивы, но, поскольку она являлась такой подходящей мишенью для его презрительных выпадов, он, под влиянием минутного настроения, заскочил к ней, чтобы осыпать ее новыми оскорблениями. Что ж, она предоставит ему эту возможность, а затем он отправится своей дорогой, а она останется со своей тайной.
      – Что тебе нужно, Мэт?
      Мэт засунул большие пальцы рук за пояс джинсов и посмотрел на нее.
      – А что, если я скажу, что пришел сюда, потому что мне нужен твой совет эксперта-имиджмейкера?
      Да, он определенно намерен оскорблять ее и ее профессию, этим все и объясняется. Испытав безмерное облегчение, Кейла не смогла удержаться, чтобы слегка не подначить его:
      – Это тебе не повредило бы. Я, кажется, говорила тебе, что положение дел в государственной политике, той, в которую ты войдешь, когда станешь членом конгресса на Капитолийском холме, отличается от политики отдельного штата.
      – Да, ты действительно говорила мне об этом, В ночь, когда мы встретились, когда ты прикидывалась лоббистом. – Он не отводил от нее глаз, и пронзительная настойчивость его взгляда пугала.
      На миг Кейла почувствовала, как почва заколебалась у нее под ногами, но тут же взяла себя в руки и приготовилась защищаться. Это был ее час и ее территория, и она не собиралась покорно позволить ему терроризировать ее.
      – Послушай, тебе не надоело оскорблять меня? Мне уже хорошо известно твое невысокое мнение обо мне. Ты уверен, что я иду по стопам Дракулы.
      Мэт так плотно сжал губы, что они образовали прямую линию.
      – Я пришел сюда не для того, чтобы оскорблять тебя, Кейла.
      – Это так же очевидно, как и то, что ты на самом деле пришел ко мне за советом, – язвительно парировала она.
      В дверь постучали.
      – Кейла? Вот твой кофе, – крикнула через дверь Арлин Галлахер.
      Кейла пошла, чтобы взять его. Ирония судьбы, хмуро решила она. Никогда и никому она не открывала дверь, предварительно не спросив, кто там. Но сегодня у нее не было ни малейшего сомнения, что это Арлин. А это оказался Мэт Минтир. Не Пенни ли говорила: «Никогда не верь очевидному»?
      Она была так права.
      Кейла забрала у соседки банку и, закрыв дверь, повернулась к Мэту.
      – Я ждала Арлин, как видишь, – ехидно сказала она. – Если б я знала, что это ты, я бы ни за что не открыла. Мэт вздохнул.
      – Послушай, не объявить ли нам временное перемирие?
      – Зачем? – подозрительно спросила Кейла.
      – Можно присесть? – Не дожидаясь ответа, он плюхнулся на ее любимый стул с сиденьем в синюю и серую полоску. – Кейла, я подумал, что ты, возможно, права относительно того, что государственная политика отличается от политики отдельного штата, – медленно проговорил он, словно тщательно подбирал каждое слово. Он наблюдал за ней, не отрывая взгляда своих темно-синих глаз.
      Он заставляет меня нервничать, признала Кейла. Даже очень.
      – Что же ты все-таки хочешь сказать, Мэт? – раздраженно спросила она.
      – Тем не менее есть одна вещь, которая остается неизменной на всех уровнях политики, – продолжал Мэт, не обращая внимания на ее нетерпеливый выпад. – И это морально-этические нормы поведения, которыми необходимо руководствоваться выборному должностному лицу. Они должны быть безупречны.
      – Или по крайней мере выглядеть такими, – ядовито подхватила Кейла. – Разве это не то, для чего нанимают нас, отвратительных имиджмейкеров? Замаскировывать грехи всех тех далеко не безупречных политиков, которые намерены одурачивать доверчивый народ?
      Мэт встал.
      – С тобой не просто, Кейла, – сказал он, скрипнув зубами.
      – О, мне так жаль! – ответила она с преувеличенно извиняющимся видом. – Если ты мне объяснишь, к чему весь этот идиотизм, я постараюсь быть сговорчивее, то есть настолько, насколько мне это позволит моя неискренняя, нечестная натура, разумеется.
      Мэт сделал глубокий вдох, потом выдох.
      – Я знаю, что ты беременна, Кейла.
      Кейла уставилась на него, парализованная охватившим ее ужасом. Разоблачение было как гром среди ясного неба. У нее голова пошла кругом, и она схватилась рукой за стену, чтобы не упасть.
      – К… как… – начала было она, а затем сама с трудом выдохнула ответ на свой вопрос: – Кристина! Она единственная, кто знал.
      – Она сказала моему брату Люку. Пригласила его сегодня на ленч, а потом, когда они ели салат, сообщила ему эту новость. Он, конечно, сразу же сообщил мне. Я и примчался сюда, как только смог.
      Кейла почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица.
      – И совершенно зря.
      Он криво улыбнулся.
      – Будь справедлива, Кейла. Не мог же я сидеть перед телевизором и смотреть матч по бейсболу после того, как услышал эту новость.
      – Кристина не должна была делать этого! Она обещала, что не расскажет тебе. Она мне поклялась.
      – Она и не рассказывала мне – во всяком случае, непосредственно. Она рассказала моему брату. – Мэт покачал головой. – Люк уверен, что его ничем не проймешь, но был потрясен, это уж точно.
      – Это был мой секрет! Кристина, должно быть, думала, что помогает мне, но она не имела права снова вмешиваться в мою жизнь!
      – Ты хочешь сказать, что не собиралась сообщить мне? – Мэт повысил голос. – Никогда?
      – Именно, – сказала Кейла звенящим голосом.
      – Ради Бога, почему? Это же мой ребенок – и мой тоже!
      – Нет, не твой. Я проявила легкомыслие, и я полностью отвечаю за себя и за последствия своих действий.
      – Это мой ребенок, – резко поправил ее Мэт. – И ты была не единственной, кто проявил легкомыслие. Черт, мы оба были хороши. Впрочем, если кого-то и следует винить, так это тех маньяков из ВМБДШ, за то, что они добавили водки во все, что мы ели и пили в ту ночь. Но чтобы позволить тебе нести полную ответственность – об этом забудь. Я намерен позаботиться о тебе и ребенке. Я не соглашусь ни на что другое. Мы поженимся, Кейла. Немедленно.
      – Ты с ума сошел? – Кейла пристально смотрела на него, не веря своим ушам. – Это самая бредовая вещь, которую я когда-либо слышала! Мы даже не сможем сделать вид, что знаем друг друга и что друг другу симпатизируем! Мы провели вместе одну ночь, и ни один из нас в то время не был в состоянии полностью отвечать за себя!
      – Мы были вместе не только тогда, – настаивал Мэт.
      – О, конечно. Еще у нас была двухминутная стычка в ресторане Рилло и пятнадцатиминутная позднее, в тот же вечер, в «Бутлегерз». Эта столкновения, конечно, укрепили нашу дружбу, не так ли? И не забудь о тех содержательных мгновениях, разделенных нами, когда ты появился без приглашения в квартире Кристины, чтобы сообщить мне, что не желаешь больше меня видеть, потому что моя работа делает меня недостойной высшего общества, и что мне не пристало находиться рядом с такой сановной персоной.
      Шея Мэта побагровела, и Кейла на мгновение испытала торжество. Этим ударом она добилась прямого попадания.
      – Я вовсе не хотел, чтобы мои слова прозвучали так напыщенно и самодовольно той ночью, – мирно произнес он. – То, что я сказал… причины, по которым я там был… – Он помолчал. – Позднее я понял, что просто искал предлог, чтобы увидеть тебя, вот я и придумал этот визит.
      – Ты хотел меня видеть и придумал для этого очень удачный предлог – сообщить мне, что ты больше не хочешь меня видеть? – Кейла расхохоталась. – То, что ты делаешь, среди моих коллег принято называть так: «Состряпать приличную историю, которая бы послужила оправданием имевшему место ранее неблаговидному инциденту». Как жаль, что ты осуждаешь политических консультантов. У тебя определенно талант, чтобы стать таковым.
      Мэт плотно сжал губы.
      – Я пытаюсь внушить тебе, что сожалею о том, что высказал в тот вечер, и мне… жаль, что я обидел тебя, Кейла.
      – Не обидел, – поспешила возразить она. – Ты бы меня обидел, если бы твое мнение что-то для меня значило. Но это не так. С твоей стороны слишком самонадеянно полагать, что ты вообще способен меня обидеть! Ты ушел из моей жизни в тот вечер и с тех пор не потрудился повидаться или связаться со мной, и мне это совершенно безразлично. Я рада, что ты этого не сделал. Я ничего не хочу о тебе знать, я никогда о тебе даже не думаю… – Ее голос замер. Добрая старая поговорка насчет «чересчур бурно выражаемого протеста» всплыла в памяти.
      – А я думая о тебе, Кейла, – тихо сказал он. – Каждый; день.
      – О, избавь меня от традиционных сантиментов, если ты это имел в виду. Ты чувствуешь себя виноватым из-за ребенка и считаешь необходимым придумать для меня волшебную сказку о том, как ты тосковал о своей потерянной возлюбленной. Ты мне ничего не должен, так что, пожалуйста, прибереги свой драматический талант для избирателей.
      – До чего же ты несговорчива! – вздохнул он. Кейле показалось, что в его тоне прозвучало сдержанное восхищение. Нет, решила она, это просто разыгралось мое глупое воображение, подстегнутое его идиотским заявлением о том, что он тайно и безмолвно тосковал обо мне все это время. Она пришла в ужас оттого, что, пусть даже на мгновение, на нее подействовала его коварная стратегия.
      Она свирепо посмотрела на Мэта.
      – Да, я несговорчива, и мне не нужны твои лживые сладкие речи.
      – Ты права, тебе не нужна моя ложь. Но тебе нужны моя поддержка, понимание и преданность. Ну и обручальное кольцо, разумеется.
      Ее захлестнула волна отчаяния и бессилия перед его напористостью. Ну почему он не откажется от своей затеи и не уйдет прочь?
      – В нашем случае и грешно, и глупо даже упоминать слово супружество, – сказала она устало. – Нам не на чем строить совместное будущее.
      – Мы ждем ребенка, Кейла. Это главный краеугольный камень для строительства, на мой взгляд.
      – Ты боишься, что твоя безупречная репутация будет запятнана, если пройдет слух, что у тебя внебрачный ребенок! – Горячие злые слезы жгли глаза Кейлы. – Какой же ты лицемер! Ты порицаешь так называемых имиджмейкеров за то, что они делают, но сам точно также печешься о том, чтобы сохранить свой имидж незапятнанным, и дошел до того, что делаешь предложение женщине, которую презираешь.
      Прежде чем она поняла, что он собирается сделать, его руки легли ей на плечи.
      – Речь сейчас не об имиджах, Кейла, ни о моем или твоем, ни вообще о чьем-либо. Речь идет о ребенке. Нашем ребенке. О том, кого мы зачали в ту ночь в отеле. О том, кого ты сейчас носишь в себе.
      Его сильное тело дрожало от напряжения, и он притянул ее в свои объятия. Прижатая к нему, Кейла ощутила напряжение и мощь его возбуждения и подняла на него взгляд своих широко распахнутых карих глаз. Он едва прикоснулся к ней, и сразу…
      – Тебя это не должно удивлять, – пробормотал он севшим голосом, словно читая ее мысли. – Даже вспоминая о тебе, я весь горю. И каждый раз, когда я рядом с тобой…
      – Нет, прекрати это! – Кейла попыталась отстраниться. Его слова, его интонация лишали ее решимости сопротивляться. – Отпусти меня! Это ничего не меняет!
      – Я не согласен. Это доказывает, что мы совместимы по крайней мере в одном, в главном. Ты забыла отметить, вспоминая о наших предыдущих столкновениях, что они неизбежно заканчивались подобно этому.
      Его рот раскрылся, захватывая ее губы, поглощая готовые сорваться с них слова протеста. Его обольстительный язык глубоко проник к ней в рот, а его руки смело прижимали ее к своему твердому мужскому телу.
      Кейла оставалась безучастной в кольце его рук столько времени, насколько хватило ее силы воли, что, к ее стыду, длилось совсем не долго. А затем, с нечленораздельным возгласом, она сдалась, ощущая, как все ее тело опоясывают узкие огненные ленты. Медленным жестом, выражающим женскую покорность, она обняла его за шею и теснее притянула к себе. Ее рот, захваченный его губами, приоткрылся, и ее язык уступил под натиском его, горячего и требовательного.
      Дыхание Мэта становилось таким же частым и поверхностным, как и ее. Его руки двигались по всему ее телу смело и по-хозяйски: его пальцы исследовали ее округлые ягодицы и бедра, затем изгиб ее тонкой талии, прежде чем проскользнуть вверх и накрыть ее мягкую и тяжелую грудь. Он гладил ее сквозь желтый шелк платья, пока эта искусная ласка не исторгла стон из ее груди. Когда его большой палец безошибочно нашел самую чувствительную точку – кончик набухшего и упругого соска, – она вскрикнула.
      – Мэт! – прошептала она его имя, и, запустив пальцы в его темные упругие и густые волосы, взъерошивала их. Его прикосновения обжигали ее сквозь ткань платья, и она была одержима неистовым чувственным желанием ощутить его пальцы на своей обнаженной коже, прикоснуться к теплой наготе его жесткого тела, лечь с ним… – Это такой риск, – лихорадочно пробормотала она. – Такой риск.
      – Ты уже рискнула, – попытался успокоить ее Мэт. – Мы оба рискнули. Ведь ребенок уже реальность.
      Он подумал, что она говорит о занятии любовью, но это было не так. Она имела в виду, что любовь вообще риск. Хватит ли у нее смелости на этот риск? Но времени на раздумья уже не оставалось. Они целовались и целовались, пока она не перестала тревожиться из-за всех тех причин, по которым это не должно было происходить, и не позволила своим чувствам завладеть собой, точно так, как это было в ту первую ночь, которую они с Мэтом провели вместе. Это казалось таким неизбежным, словно судьба и провидение объединили усилия, чтобы устранить все возведенные ими препятствия.
      Мэт тихо пробормотал что-то нечленораздельное, а потом подхватил ее на руки. Кейла жадно глотнула воздух и инстинктивно прильнула к его груди.

Глава восьмая

      Быстро, в несколько шагов, он оказался в спальне. В маленьком ночнике светилась колба розового цвета, отбрасывая по комнате мягкие тени. Мэт опустил Кейлу на толстое покрывало в цветочек и устроился рядом, вновь привлекая ее в свои объятия.
      Оба старались как можно быстрее избавиться от одежды, которая казалась невыносимым препятствием. Мэт трудился над обтянутыми тканью пуговицами, которые протянулись от высокого ворота до талии. Когда наконец они были расстегнуты, он сорвал платье с ее плеч и быстро расправился с ее желтым кружевным бюстгальтером.
      – Ты так прекрасна, так прекрасна, – шептал он, и откровенное вожделение, звучавшее в его словах, заставило ее почувствовать себя волнующей, чувственной и совершенно неотразимой. Именно такое состояние всегда вызывает в ней Мэт своим мгновенно возникающим и ненасытным вожделением, ошеломленно подумала Кейла. Он был первым и единственным мужчиной, который давал ей почувствовать себя подобным образом, словно она на самом деле была единственной в мире женщиной, способной дать ему то, в чем он нуждался. – Такая бело-розовая и мягкая. – Его губы сомкнулись на ее соске, сладострастно всасывая его в рот. Его влажный язык ласкал упругий бутон соска круговыми движениями, словно омывая его, и ее захлестнул мощный поток наслаждения, подобный необузданной стихии бушующей в непогоду реки.
      Жаркая, нежная, как бархат, темнота укутала ее, перечеркивая все: здравый смысл, ребенка, их прежнюю вражду, – все, что она использовала, чтобы держаться от него на расстоянии, и, закружив, умчала в царство исключительно плотских наслаждений, где все казалось ненужным, кроме сжигавшей их страсти.
      Ее руки проскользнули под его свитер, наслаждаясь теплом его гладкого и плоского живота и темными завитками волос на груди. Она обожала прикасаться к нему, обожала ощущение мужественности и силы, исходящее от его плотного тела. Причесывая пальцами темную курчавую поросль волос на груди, Кейла проследила, как, опускаясь все ниже, она исчезает под поясом джинсов. Полуприкрытыми глазами она видела, как его набухающая плоть все больше натягивает ткань возле металлических пуговиц джинсов. Дерзким движением она сомкнула пальцы, обхватывая его плоть.
      Мэт сделал резкий вдох и задрожал от ее интимного прикосновения.
      – Полегче, дорогая, – произнес он отрывисто.
      Он неохотно отнял ее руку и поднес ее ко рту, прижимаясь губами к центру ладони. – Если ты сейчас же не прекратишь, все завершится раньше времени.
      Кейла неуверенно рассмеялась.
      – Мне лестно слышать это от тебя, но вряд ли я отношусь к типу женщин, вызывающих оргазм простым прикосновением. Давай по крайней мере будем честными друг с другом хотя бы в этом.
      – Я честен. И ты определенно принадлежишь к этому типу. Я дам тебе возможность убедиться в этом, но я не хочу так быстро…
      – Мой бывший жених сделал предложение другой женщине, будучи обручен со мной, – выпалила Кейла. – Подобный опыт не позволяет мне отрываться от действительности.
      – Парень чокнутый, раз он бросил тебя, – проворчал Мэт. – Он-то как раз и оторвался от действительности. Но пора закончить разговор о нем. Я не хочу никого другого с нами в постели, Кейла. Здесь только мы с тобой. Никаких привидений, никаких призраков из прошлого. Только мы двое.
      – Сейчас нас здесь трое, – прошептала Кейла, поймав его руку и положив ее себе на живот. Провокационное действие, если по-честному, и она почувствовала себя виноватой, будто использовала ребенка, чтобы сильнее привязать Мэта к себе.
      Почему она это сделала, если раньше проявляла непреклонность, не желая, чтобы он даже узнал об их ребенке? Если бы она когда-либо нашла ответ на это, она смогла бы поразмыслить над более трудным вопросом: почему она страстно занималась любовью с мужчиной, которого, как сама утверждала, никогда больше не хотела видеть?
      – О Боже, Кейла! Я не знал, что можно хотеть тебя больше, чем раньше, но это так. – У него был охрипший от страсти голос. – Я никого и никогда не хотел больше, чем хочу тебя сейчас.
      Он быстро и ловко спустил ее платье, освободив сначала верхнюю, затем нижнюю часть бедер, и одним движением ловко сдернул его. На ней оставались желтые трусики, составлявшие комплект с лифчиком, и желтые чулки, которые заканчивались высоко на бедрах.
      Щеки Кейлы горели, когда Мэт с восхищением оценивающе рассматривал ее.
      – Прямо модель в каталоге дамского белья. – Он быстро провел пальцем по верхнему кружевному краю ее правого чулка. – Каким же образом они держатся, не сползая?
      Она объяснила, что кружевной верх собран на резинку, и он просунул пальцы под кружево, чтобы удостовериться. Когда они, сбившись с пути, прикоснулись к нежной коже внутренней части бедра, Кейлу словно пронзило электрическим током. Она с трудом перевела дух.
      – Откуда все же у тебя такие познания о каталогах дамского белья?
      – Я видел один у моей сестры, – немного застенчиво признался Мэт. – Я просматривал его, и – вот здорово! – он оказался не менее эротическим, чем «Плейбой». И я задавался вопросом, как бы мое имя выглядело на бланке, если бы я решил подписаться на него?
      Кейла шаловливо ущипнула его.
      – Ты часом не один из тех маньяков, которые пускают слюни над скабрезными картинками и фотографиями?
      – Нет. – Он перекатился и оказался на ней, давая ей в полной мере ощутить теплую тяжесть своего тела. – Самый обыкновенный, полнокровный мужчина, который может отличить стоящую вещь, когда видит ее. – Он зарылся губами в ложбинку на ее шее, пробуя на вкус ее кожу. Вдыхая, он ощущал ее волнующий женский запах.
      Он мог распознать стоящую вещь, и она ею была, думал Мэт, чувствуя головокружение. Он определенно был во власти ее чар, но это почему-то не пугало его. Он понимал, что это должно было пугать его, уж слишком невероятной и огромной властью обладала она над его чувствами. И все же в этот момент он даже не был способен вспомнить, почему намеревался держаться от нее на расстоянии.
      Мэт поцеловал ее в шею, затем в подбородок и наконец в рот. Он жадно захватил его, целуя необузданно и искушенно.
      Кейла лежала под ним, каждой клеточкой своего существа отзываясь на его поцелуи. В тумане чувственности она смутно припоминала свою решительную клятву больше не уступать таинственной силе, влекущей их друг к другу. В свое время она считала это правильным и была полна решимости держаться от него подальше.
      Казалось, столько клятв и такая решимость! Где же ее хваленый ум, когда он ей так необходим? Ее разум был в таком же тумане, как и в ту первую ночь, проведенную вместе, но сейчас у нее не было оправдания, как тогда – алкогольного отравления, как впрочем, и никакого иного, за исключением того, что она хотела Мэта Минтира с пылким безрассудством, которое невозможно было отрицать.
      Они слились в глубоком поцелуе, когда он, засунув согнутые большие пальцы под резинку трусиков, снял их с нее. За ними последовали чулки; он спустил их вниз мягкими поглаживающими движениями вдоль всей длины ее стройных, с шелковистой кожей ног. Кейла слегка дрожала, лежа обнаженной под его пристальным и страстным взглядом, но не от холода, а от жара его голодных темно-синих глаз.
      – Сейчас я впервые по-настоящему вижу тебя, – восхищался он. – В прошлый раз в той комнате отеля было так темно… – Он с наслаждением ласкал ее гладкую и нежную кожу, а его глаза любовались ее пышными формами. – Не представляю, как я сумел так долго держаться вдали от тебя, Кейла.
      – Легко держаться вдали от того, кого ненавидишь, – хрипло сказала Кейла, протягивая руку, чтобы ласково обвести соблазнительные и чувственные линии его рта.
      – Я не могу ненавидеть тебя, Кейла.
      – Во всяком случае, не сейчас, – пробормотала Кейла. Ей не хотелось ни спорить, ни настаивать. Не в данный момент. Сейчас ей необходимо было верить, что он в самом деле не питает к ней ненависти, что, произнося обольстительные слова, он действительно подразумевал все то, что в них заключалось.
      Он осторожно просунул руку между ее бедрами, подбираясь к сокровенной части ее тела – горячей и пульсирующей. Его длинные искушенные пальцы ласкали ее, вызывая спиралевидные волны дивных и сладостных ощущений. Кейла едва не всхлипывала от переполнявшего ее наслаждения. Остатки ее самообладания испарились, и она прильнула к нему, выкрикивая его имя.
      Мэту казалось, что дикая страсть, рвущаяся наружу, может разорвать его на части. Потребовалась вся остававшаяся у него сила воли, чтобы оторваться от нее на время, необходимое для того, чтобы сбросить с себя одежду, но он не мог выдержать без нее ни секунды дольше. Он должен был быть в ней! Одним мощным и точным толчком он вошел в нее. Сомкнутые воедино, они несколько секунд лежали замерев, без единого звука или движения, во власти ощущений.
      Он двигался медленно, глубоко погружаясь в нее и овладевая ею страстно и неистово, и Кейла в полной мере отзывалась на это. Она двигалась вместе с ним и для него в эротическом тандеме, пока оба не запыхались и не стали задыхаться, а их кожа не залоснилась от пота. Кейла всецело отдавалась ему; они принадлежали друг другу безоговорочно, беспредельно и безоглядно. Но, даже отнимая, они отдавали себя друг другу, и их капитуляция была столь же обоюдна, как и чувственные притязания.
      И как ни старались они продлить это, безудержное и жгучее наслаждение в конце концов вспыхнуло, достигнув высшей точки, и их одновременно полностью поглотило бурное пламя сладострастия…
      Потом они лежали в объятиях друг друга, молчаливые и пресыщенные, полные приятной истомы. Веки Кейлы отяжелели, и ей стоило усилий не закрывать глаза. Она повернулась на левый бок – ее любимая поза для сна. Мэт потянулся, выключил лампу, затем привлек ее к себе, и они улеглись в позе ложек, упакованных в коробке. Не выключенный в гостиной свет тускло освещал комнату. Мэт хотел было встать и выключить его, потом передумал.
      – Ты что, засыпаешь? – спросил он, легонько поглаживая ее волосы.
      – Кажется, да, – сонно пробормотала она. Ей не хотелось ни говорить, ни думать. Ей просто хотелось уплыть на этом сладком облаке, обволакивающем ее.
      – Значит, сейчас, вероятно, подходящий момент, чтобы спросить, не могу ли я провести здесь ночь.
      – Вероятно, да, потому что я слишком устала, чтобы сказать «нет» и выслушать доводы, которые ты приведешь, если я это сделаю.
      – Я оставил в машине сумку с необходимыми вещами. Но я заберу ее позже. – Мэт притянул ее поближе и с удовлетворением вздохнул. – Вот здорово, правда? Не нужно заботиться о противозачаточных мерах предохранении и прочем. Я всегда терпеть не мог презервативы и…
      – Не искушай судьбу, Мэтью, – резко оборвала она. – Я сказала, что ты можешь остаться здесь сегодня на ночь, но я не хочу анализировать то, что в будущем, без сомнения, окажется с моей стороны огромной ошибкой.
      – Это не ошибка, но анализировать не будем. Он поцеловал ее в висок. – Видишь, как легко со мной ладить?
      Ей пришлось рассмеяться.
      – О, ты, я уверена, воплощенная любезность.
      Это был самый длинный разговор, который у них состоялся без яростной ссоры со временем их первой ночи, размышляла Кейла. Значит ли это что-либо помимо того, что им хорошо в постели? Существует немало супружеских пар, у которых потрясающие сексуальные отношения, но они абсолютно несовместимы за пределами постели.
      Ей тут же вспомнилась Пенни. Ведь у Пенни подобным образом складывались отношения в каждом ее браке, включая и брак с отцом близнецов. Пенни предупреждала своих падчериц, чтобы они были осторожны и не переоценивали значения удачно складывающихся интимных отношений: «Это просто дымовая завеса, а не решение ваших проблем. В жизни как раз это и может стать вашей главной проблемой».
      Кейла так отчетливо слышала эти роковые предостережения своей мачехи, словно та находилась в этой же комнате. Она постаралась выбросить из головы тревожащие ее мысли. Ей хотелось уснуть и забыть обо всем, хотя бы ненадолго. Ее отяжелевшие веки сомкнулись.
      Спустя мгновение рука Мэта прошлась по изгибу ее бедра, затем соскользнула к треугольнику темной поросли между бедрами. Кейла распахнула глаза. Она тут же совершенно очнулась ото сна. И несмотря на расслабленность и удовлетворенность после их недавней близости, она почувствовала, как в ответ там, глубоко внутри ее, все сжалось и заныло, почувствовала, как там накапливается влага…
      – Скажи, что ты выйдешь за меня, – мягко проговорил Мэт. Медленно и осторожно, не выпуская ее из своих объятий, он повернул ее лицом к себе.
      Их глаза встретились. Несмотря на тусклое освещение комнаты, благодаря тому, что они лежали очень близко, она могла рассмотреть каждую его черточку: напряженный блеск в его темно-синих глазах, решимость его непоколебимо сжатого рта. Она сглотнула. Инстинкт подсказывал, что ей следует проявить некоторую долю легкости и непринужденности.
      – Ты что, используешь секс, чтобы добиться своего? – спросила она, надеясь, что ее вопрос звучит с небрежной игривостью.
      – Я сделаю все, что для этого потребуется, Кейла.
      – Женщин всегда обвиняют в том, что они используют секс, чтобы влиять на мужчин. И подобные манипуляции принято считать нечестным приемом, а сейчас ты пытаешься сделать это со мной.
      На лице у Мэта заиграла улыбка завзятого распутника, его синие глаза сияли.
      – Я уже делал это с тобой, дорогая. Но буду безмерно счастлив повторить.
      – Весьма глупая двусмысленность, – слабо оборонялась она.
      – Это обещание, Кейла. А теперь скажи мне то, что я хочу услышать.
      – Что ты хочешь услышать, – повторила она, закрывая глаза. – Без сомнения, то, что я все-таки не беременна. Или что отец не ты. Или что я собираюсь сделать аборт. Выбирай, что тебе больше подходит: а, б или в.
      – А если ни то, ни другое, ни третье? Выходи за меня, Кейла.
      Она открыла глаза. Он оперся на локоть и наклонился над ней с напряженным выражением лица.
      – Зачем тебе это, Мэт? – шепнула она, глядя на него с неподдельной растерянностью. – Почему ты не стал отрицать свое отцовство? Почему не обвинил меня в том, что я пытаюсь заставить тебя расплачиваться за ошибку другого мужчины? Наконец, почему ты не предложил оплатить стоимость аборта?
      Мэт положил руку ей на живот.
      – Боже, Кейла, что, по-твоему, я за человек? Я был с тобой в ту ночь, ты помнишь? Я знаю, что это мой ребенок, и мы поженимся и вырастим его и еще несколько таких же. – Он улыбнулся. – Я люблю детей и всегда хотел их иметь. В душе я семьянин, Кейла. Я так долго оставался холостяком скорее случайно, чем по доброй воле.
      Кейла была в замешательстве. Все складывалось слишком уж легко, слишком хорошо, чтобы этому поверить. Она же знала, что одинокие женщины редко получают предложение выйти замуж, объявив о своей беременности. Изучая результаты статистических исследований различных кампаний по опросу населения, она знала о существовании многих и многих матерей-одиночек и мужчин, не желающих признавать свое отцовство и нести ответственность за детей.
      Сколько женщин, забеременев – случайно или умышленно, – пытались заставить своего не стремящегося к браку дружка решиться на этот шаг – и оказывались брошенными и одинокими перед лицом неопределенного будущего? Слишком много!
      – Мужчина не делает предложение женщине, которая от него нечаянно забеременела, – посчитала нужным подчеркнуть Кейла. – Такое случается лишь в волшебных сказках – или в любовных романах.
      Мэт пожал плечами.
      – Я здесь и делаю тебе предложение, и я никогда не представлял себя прекрасным принцем или героем любовного романа. Скажи «да», Кейла.
      – А что, если я скажу? – осторожно спросила она.
      – Тогда мы, конечно, поженимся и будем жить долго и счастливо.
      – Прямо как в сказке. – Кейла нахмурилась. Ей казалось, что она и впрямь попала в какую-то невероятную волшебную сказку. Мужчины и женщины так быстро свои проблемы не решают. Чаще всего они их вообще не решают. Она видела это на примере Пенни и ее мужей и своего собственного печального опыта со Скоттом Саресом.
      Она резко села.
      – Моя мачеха забеременела от Дона Фелтона, мужчины, за которого она вышла после моего отца. Сначала Дон заявил, что это не его ребенок, потом предложил ей пять тысяч долларов, чтобы от него избавиться.
      Мэт тихо выругался.
      – И что же она сделала?
      – Она взяла деньги и часть их использовала на то, чтобы стать агентом по продаже недвижимости, а остальные положила в банк. Дон подал на развод, успокоившись, что с него не будут требовать денег на ребенка. Она много работала и в конце концов добилась успеха. Сейчас у нее собственное агентство в южной Калифорнии, где она продает звездам громадные замки.
      – Узнав об этом случае из твоего прошлого, я начинаю понимать, почему ты опасалась сообщить мне о ребенке. – Несколько долгих минут Мэт хранил молчание. – Я понял, что ничего о тебе не знаю, кроме того факта, что у тебя есть сестра-близнец, которая является лоббистом и…
      – …профессия, которую ты считаешь одиозной, – закончила она за него. – Это именно то, что я пытаюсь тебе втолковать, Мэт. Мы не можем пожениться. Мы – незнакомцы, которые…
      – …намерены хорошенько узнать друг друга.
      Только мы сделаем это не до, а после женитьбы, как водилось в старину. У нас это получится, Кейла. Мы справимся.
      – Ты почти заставил меня поверить тебе, – насмешливо сказала Кейла. – С таким даром убеждения я предсказываю тебе долгую политическую карьеру.
      – Я останусь в политике до тех пор, пока смогу успешно отстаивать интересы своих избирателей, и я пришел в нее не ради того, чтобы, имея постоянную работу, быть уверенным в своем будущем. Если я когда-либо почувствую, что вынужден поступиться своими принципами и убеждениями, я уйду в отставку.
      – Мне кажется, я слушаю рекламное выступление, которое написала я сама. – Кейла отодвинулась от него и встала с кровати. Ее шелковый халат в цветочек висел на спинке ближайшего стула, и она быстро надела его.
      – Рекламное выступление, – безо всякого выражения повторил Мэт.
      – Да, одно из тех лаконичных и актуальных, записанных на пленку высказываний, которые достаточно лаконичны и достаточно актуальны, чтобы поместиться в интервале в двадцать секунд во время радио– или теленовостей.
      – Я прекрасно знаю, что такое рекламное выступление, и еще я знаю, что ты…
      – У тебя прекрасная манера исполнения, и тебе полагаются дополнительные баллы за искренность, с которой звучит твой голос, – холодно прервала она.
      – Прекрасная попытка, малыш, но ничего не выйдет.
      Она взглянула на него.
      – Что не выйдет?
      – Я вижу, что ты стараешься взбесить меня своим показным цинизмом. Ты сейчас ведешь себя как самый отвратительный из специалистов по политической рекламе. Но со мной этот номер не пройдет, Кейла. Я знаю, как сильно ты хочешь меня: сегодня в постели ты открыла мне все, что я хотел бы знать.
      – О, разве?
      Он кивнул.
      – Сейчас тебя пугает глубина твоих чувств ко мне, поэтому ты ломаешь комедию, прикидываясь эдаким прожженным, видавшим виды консультантом, и пытаешься прогнать меня. Но я никуда не уйду, малыш.
      На нее накатил приступ холодной ярости. Дрожащими пальцами она вцепилась в лацканы своего халата.
      – Что ж, хорошо. Можешь оставаться здесь. А я уйду. Спокойной ночи.
      И она удалилась из комнаты. Цепко, словно кот, настигший добычу, Мэт поймал ее за талию в тот момент, когда она направлялась в прихожую.
      – Эй, я что-нибудь не так сказал? – Смеясь, он подхватил ее на руки и потащил назад в комнату.
      Несмотря на ее сопротивление, он легко справился с ней и опять водрузил ее на прежнее место рядом с собой.
      – Хватит, расслабься, Кейла, – шептал он ей в ухо. – Никуда ты не уйдешь. Твое место здесь, и именно здесь ты и хочешь быть.
      – Это неправда, ты тщеславный, самодовольный тип!
      – Какой-то негодяй заплатил твоей матери, чтобы она сделала аборт, а потом бросил ее, поэтому ты думаешь, что все мужчины такие же эгоисты? Спешу тебя обрадовать, дорогая. Не все. И не я.
      – Это была не мама, это была моя мачеха! – поджав губы, процедила Кейла. Она понимала, что ее усилия напрасны, он сильнее ее, но не сдавалась. – Все равно ты ничего обо мне не знаешь, и нечего притворяться, что знаешь.
      – Я хочу узнать тебя, я хочу понять тебя. Расскажи мне…?
      – Нет!
      – Жаль. Кое-что я, правда, уже усек: твои родители развелись и повторно вступили в брак. – Тон у него был самоуверенный и Кейла взвилась:
      – Ничего подобного! Мои родители жили очень счастливо, они и не думали разводиться. Моя мама умерла от пневмонии, когда мне было семь лет. Через полтора года папа женился на Пенни, своей секретарше. Этот брак был форменной катастрофой. Они могли вместе работать, но не жить вместе. Их брак продлился менее двух лет, а потом Пенни подала на развод.
      Она перевела дыхание, ее ярость внезапно потухла.
      – Впрочем, развод не состоялся. Мой отец погиб.
      – Погиб? – словно эхо повторил потрясенный Мэт. – Как? – Он повернул ее лицом к себе.
      – Автомобильная катастрофа. Это произошло поздним вечером, он был один, машину занесло, и она врезалась в дерево. Полиция полагала, что он, возможно, уснул за рулем. Однако Пенни не была в этом уверена. Она часто задавалась вопросом, не разбился ли он намеренно, просто чтобы избавиться от нее и не платить алименты.
      – Она тебе это сказала? – выдохнул Мэт. – Это ужасно, сказать такое ребенку!
      Рассказ на какое-то время отвлек его, и Кейла подумала, что могла бы убежать. Она могла бы добежать до квартиры Арлин. Отзывчивая соседка приютила бы ее на одну ночь.
      – Боже, бедный ребенок. – Голос Мэта звучал с неподдельным волнением. – А что с тобой и Кристиной было потом? Кто вас вырастил?
      И интерес, прозвучавший у него в голосе, был тоже неподдельным. Кейла к этому не привыкла. У нее на работе все ее клиенты интересовались исключительно самими собой и своей карьерой, а еще их интересовало, чем она может быть им полезна. Они никогда не задавали ей личных вопросов; из ее жизни их интересовал только ее опыт по маркетингу и средствам массовой информации.
      Перед участием Мэта невозможно было устоять. Она непроизвольно придвинулась к нему поближе, но смотрела в пространство, избегая изучающего взгляда его синих глаз.
      – Мы с Кристиной остались с Пенни. Хотя, в общем-то, мы ей были не нужны. Она была всего на восемнадцать лет старше нас и никогда не стремилась иметь детей. Но не нашлось никого другого, кто бы нас забрал.
      – Никого? – с недоверием спросил Мэт. – Ни бабушек с дедушками, ни теть, ни дядей?
      – Был отец нашей мамы и папины родители, но они сказали, что с них хватит, растить и воспитывать детей они больше не в силах и не могут взять нас к себе. У папиного брата было трое своих детей, и он не имел возможности взять еще и нас. Мы с Кристиной были благодарны Пенни за то, что она согласилась остаться с нами. Иначе нас бы передали на воспитание в чужую семью.
      – И ваши ближайшие родственники, ваша родная плоть и кровь, допустили бы такое? Позор! Я никогда не слышал о более бессердечном и эгоистичном поступке, чем этот, – отвернуться от детей из своей собственной семьи!
      Кейла пожала плечами.
      – Жить с Пенни было не так уж плохо. Она не была мелочной и никогда не придиралась по пустякам. Хотя с деньгами долгое время было очень и очень туго. Пенни тоже было трудно содержать нас, но она это все же сделала. Мы вместе с ней прошли через два ее неудачных замужества: одно с Доном Фелтоном, а затем другое, с Антони Абраксизом. Ни одно из них не затянулось. Правда, Пенни на это и не рассчитывала. Между тем она продолжала много работать, и к тому времени, когда мы с Кристиной окончили среднюю школу, дела у нее шли уже очень хорошо. Она настояла на том, чтобы оплатить наше университетское обучение с пансионом, чего она, разумеется, вовсе не обязана была делать. Мы были ей очень благодарны; по существу, мы, пожалуй, всем обязаны ей.
      – Возможно, это и так, но она определенно внушила вам превратные представления о мужчинах, – сказал Мэт. – Придется, видно, мне этим заняться…
      Кейла покачала головой.
      – Нет, правда, ты мне ничего не должен, Мэт. Если ты настаиваешь на материальной помощи на содержание ребенка, я, конечно, приму все, что ты посчитаешь нужным дать, но…
      – Я считаю нужным содержать моего ребенка, жить с ним и быть ему настоящим отцом, Кейла. Это включает в себя и брак с его матерью, и обеспечение стабильной семейной жизни.
      У нее в горле застрял ком.
      – Но я не хочу навязываться тому, кто меня не хочет. Больше такого не будет, да еще в двадцать восемь лет, – выкрикнула она.
      – Я хочу тебя. – Пальцы Мэта запутались в ее длинных густых волосах. – У тебя не может быть никаких сомнений на этот счет. – Он привлек ее к своему поджарому телу, позволяя ей почувствовать его явное возбуждение – быстро растущее и пульсирующее. – Я тебе снова это докажу. Прямо сейчас, если ты готова к этому.
      – Это просто секс. Ты ведь понимаешь, что мы не можем все время проводить в постели.
      – Не нужно недооценивать значение секса, Кейла. Он создает крепкие узы, и мы используем его, чтобы выковать прочные и постоянные отношения.
      – Твоя речь напоминает пустую болтовню психоаналитика о преимуществах семейной жизни. Потом ты спросишь, какой у меня знак зодиака, и заверишь меня, что он совместим с твоим. – Она обеими руками оттолкнула его, и, к ее удивлению, он ее отпустил.
      – Просто чтобы внести ясность, хочу сказать, что я никогда ни у кого не интересовался его знаком зодиака. И я этим даже горжусь. – Он перекатился на живот и закрыл глаза. – Ты устала, и мы достаточно поработали на сегодня. Спи, Кейла. Утром поговорим.
      – Утром, – пробормотала она, уже засыпая.
 
      Утро наступило с поразительной быстротой. Кейлу разбудил ласковый голос Мэта:
      – Пора вставать. Через полчаса я хочу быть уже в пути. Позавтракаем где-нибудь по дороге.
      Кейла посмотрела на него полузакрытыми глазами.
      – По дороге куда? – хрипло спросила она. Она была в состоянии ступора и полной прострации.
      – Домой, – бодро ответил Мэт. – Давай упаковывай сумку. Мы останемся там на уик-энд.
      На улице было еще темно, а красные цифры, светящиеся на циферблате часов, показывали фантастическое время – пять часов утра! И она должна встать?
      – Не может быть, чтобы ты говорил это серьезно, – заявила Кейла. Отвернувшись, она опять поглубже зарылась под одеяло, устраиваясь поуютнее. Поскольку она ничего не поняла, то не стала больше слушать.
      – Ладно, я сам соберу твои вещи. Пока я буду этим заниматься, ты можешь досматривать последние сны. А вот и твой чемодан.
      Она слышала, как он выдвигал ящики и рылся в них, как он неслышным шагом сновал туда-сюда, в чулан и обратно. Медленно, словно в полусне, она поднялась, наблюдая, как он бросает одежду – ее одежду – в чемоданчик, который она обычно брала с собой на уик-энды и который сейчас стоял открытым на стуле.
      – Что это ты делаешь? – ворчливо поинтересовалась она.
      – Упаковываю вещи, необходимые тебе в поездке.
      Кейла была слишком измотанной после бурной ночи, и ее затуманенные мозги не в состоянии были воспринимать несколько вещей сразу. Слою «поездка», проскользнув незамеченным, не вызвало никакого отклика в ее усталом сознании, но вот то, что он упаковывает ее вещи, она уловила.
      – Мужчина не может упаковать вещи для женщины, – сонно пробормотала она. – Бог знает чего он туда навалит. Все не то, что нужно, это уж точно.
      – А-а, еще один великолепный образчик житейской премудрости бесценной Пенни. Похоже, она считает, что мужчина ничего не способен сделать правильно. – Мэт бросил в чемодан черный лифчик. – Я знавал родственную ей душу по имени Дебра Уиллер. – Он сделал гримасу, затем бросил туда же белую футболку. – Она также придерживалась мнения, что все мужчины или идиоты, или носители зла, или то и другое вместе.
      Кейла прищурилась.
      – Ты только что положил в чемодан мой черный лифчик и белую футболку, что невозможно носить вместе. И вообще – белая футболка в марте, когда еще не было ни одного дня с температурой выше пятидесяти градусов.
      – Положить тебе свитер? – заботливо спросил он.
      – Я сама сложу свои вещи, большое спасибо. – Она с трудом поднялась с постели, вывалила из чемодана все, что он туда сложил, и начала сначала.
      Он уже нес упакованный чемодан к машине, оставив ее на некоторое время одну в квартире, когда она наконец-то пришла в себя и, насторожившись, спросила: – А что за поездка? Мы не договаривались ни о каких поездках.
      – Мы едем в Джонстаун, чтобы познакомиться с моей семьей, – сказал Мэт. – Послушай, давай одевайся. – Он подобрал кое-что из той одежды, которую она, не посчитав нужной, выбросила из чемодана. Вылинявший розовый свитер, от которого она собиралась избавиться вот уже несколько месяцев, и пару старых хлопчатобумажных шортов цвета морской волны, которым предстояло стать пыльной тряпкой. Он попытался снова всучить их ей.
      Кейла вздрогнула и попятилась.
      – Я бы не надела этот наряд, даже сидя одна в темноте в своей собственной спальне, не говоря уже о том, чтобы носить на людях. Кроме того, на улице холодно.
      Мэт тяжело вздохнул, начиная раздражаться.
      – Видимо, я ничего не смыслю в женской одежде. Давай одевайся сама.
      – Не волнуйся, я и одеваюсь.
      – И поторопись.
      Не в силах сопротивляться, она выхватила из стенного шкафа леггинсы цвета металлической зелени, как у чирка на крыльях, и в тон им очень просторную удлиненную хлопчатобумажную вязаную рубашку и буквально вскочила в них. Мэт вытолкнул ее за дверь, едва она успела обуться.
      И, только когда они, сидя в машине Мэта, уже выезжали со стоянки, до нее наконец дошло.
      – Стой, ты же обманул меня! – с негодованием воскликнула она. – Я никуда не собиралась с тобой ехать.
      Мэт включил радио и продолжал вести машину.
      – Это нечестно! Ты разбудил меня ни свет ни заря и воспользовавшись тем, что я не до конца проснулась, ловко вытащил меня в эту поездку. Лишение сна, знаешь ли, используется для «промывки мозгов» людям. А беременные женщины нуждаются в дополнительном отдыхе. Я не соображала, что делала, а теперь вот…
      Мэт рассмеялся.
      – Я просто сэкономил нам массу времени и энергии и избавил нас от ненужных споров. В любом случае кончилось бы тем, что ты поехала бы со мной.
      – Я хочу выйти. Разверни машину и немедленно отвези меня домой.
      – Прости, ангел. Ты поедешь в Джонстаун познакомиться с Минтирами.

Глава девятая

      – Расслабься. – Мэт наклонился и взял ее руку в свою. – Нервничать не из-за чего. Ты понравишься моей семье, а они понравятся тебе. Они вовсе не великаны-людоеды, какими ты их себе представляешь.
      – У меня нет предвзятого мнения о них. – Кейла выдернула руку. Его рука осталась у нее на колене, и она, взяв ее за запястье, подняла и положила на руль таким образом, чтобы пальцы Мэта твердо сжимали его. – И я не нервничаю.
      – Разве?
      – Совершенно.
      – Последние сто миль ты без конца завязывала и развязывала узелки на ремешке своей сумки, – сухо сказал Мэт. – Такое упражнение, да?
      Кейла быстро уронила ремешок, который она все еще бессознательно теребила пальцами.
      – Я не хотела ехать с тобой, я не хочу знакомиться с твоей семьей, и я не собираюсь за тебя замуж. Ты вряд ли можешь винить меня за то, что я чувствую себя… неуютно, оказавшись с тобой в этой вынужденной поездке.
      – Ты была когда-либо раньше в Джонстауне? – небрежно спросил Мэт, совершенно не обращая внимания на то, что она только что разоблачила его.
      Кейла нахмурилась. Как ни хотелось ей выказать ему свое пренебрежение, она чувствовала себя обязанной ответить на такой простой и прямой вопрос.
      – Нет, – холодно сказала она.
      – Это хороший, по-настоящему рабочий городок. Он здорово пострадал в результате упадка стальной промышленности в начале восьмидесятых, но по– прежнему остается более оживленным, чем большинство других городов в западной Пенсильвании. Я думаю, что самым значительным событием в истории Джонстауна является Великий потоп 1889 года. Это было одним из легендарных бедствий девятнадцатого века, во время которого погибло и пропало без вести более 2200 человек. В городе о нем по-прежнему помнят. В каждой семье коренных жителей Джонстауна есть свои истории о Потопе, которые передаются из поколения в поколение.
      – А в вашей есть? – спросила она. – Помимо небылицы о том, как таверну Минтиров снесло вниз по реке в Питтсбург?
      – Ты вспомнила! – улыбнулся Мэт. – Я помню, как я был рад, что ты смеялась, слушая мой рассказ в тот вечер. У большинства людей мои шутки не вызывают смеха. Меня, в сущности, не считают хорошим рассказчиком, умеющим рассмешить публику.
      – Нет, ты не такой рассказчик. Я смеялась просто из вежливости.
      – Нет, я тебе в самом деле нравился, это было видно! Тебя так же влекло ко мне, как меня к тебе. И это было еще до того, как наши мозги пострадали от проделки парней из ВМБДШ, Кейла.
      Она закатила глаза.
      – У тебя особый дар, воссоздавая события, выставлять себя в выгодном свете. Ты уверен, что не хочешь поработать у «Диллона и Уорда»? Они, знаешь ли, именно такого рода работу выполняют для своих клиентов.
      – Ах, Кейла, я знаю, чего ты добиваешься. Ты хочешь вывести меня из себя, используя все эти профессиональные жаргонные выражения и приемы. Но это не сработает, малыш. Я не собираюсь, взбеленившись, отменять нашу… э-э-э… помолвку.
      Кейла поморщилась.
      – Однажды я была помолвлена, и это обернулось несчастьем. Помолвка – это такое напряжение. Все эти неотложные дела, эти несбыточные надежны Выбор кольца, журналы для новобрачных, вся эта показная чувствительность и пошлые шуточки. О я никогда не решусь пройти через это снова!
      – Я тебя понимаю. Однажды я был почти обручен. – Он скривился. – Я увидел, насколько мы не подходим друг другу, лишь когда мы с Деброй всерьез заговорили о браке. Более несовместимой пары не найти, даже если специально этим заняться.
      – Что ж, ты явно извлек урок из своей ошибки. На этот раз ты решил жениться на незнакомке, забеременевшей от тебя после одной ночи, которую ты провел с ней в пьяном виде. Вот это подходящая для тебя пара.
      – Мы составим замечательную пару, – настаивал Мэт. – Чем больше я узнаю о тебе, тем больше уверен, что мы созданы друг для друга.
      Его непоколебимый оптимизм поразил ее. С детства она усвоила необходимость быть осторожной и осмотрительной и всегда готовой к разочарованиям и ошибкам.
      – Ты сумасшедший, – выдохнула она.
      Он покачал головой.
      – Подумай хорошенько, Кейла. У нас одинаковые представления о ценностях: ты предана своей семье – сестре и этой свихнутой мачехе Ты их любишь и ценишь. У меня с моей семьей то же самое. Еще важнее то, что ты хочешь иметь детей и я тоже. Ты готова на жертвы ради своего ребенка. Ты доказала это, решив оставить нашего ребенка и вырастить и воспитать его, несмотря на трудности и неудобства, с которыми сталкивается мать-одиночка.
      Кейла покраснела.
      – Ты делаешь из меня эдакую богоматерь.
      – Я восхищаюсь тобой и уважаю тебя за то, что на первом месте у тебя ребенок, а не ты сама, – с чувством сказал он. – Наше общество вступило в ту стадию, когда на первое место оно ставит нужды и права отдельной личности, а не интересы семьи. Людей других культур учат гордиться тем, что они жертвуют собой ради тех, кого любят, но у нас сейчас дело обстоит иначе.
      У нее не было слов. Его утверждение о том, что она воплощает в себе эти традиционные, достойные восхищения добродетели, заставило ее почувствовать себя уверенной, гордой и сильной. Как можно спорить с тем, кто заставляет тебя ощутить такое? – спрашивала она себя, и голова у нее кружилась. И вообще, зачем это нужно?
      – У нас будет хороший брак, – продолжал Мэт все тем же голосом, который словно гипнотизировал ее, приковывая к себе все ее внимание. – Возможно, мы не так хорошо знаем друг друга, как некоторые пары, когда они женятся, но глубокое доверие, близость и преданность не просто вручаются молодоженам в день свадьбы, Кейла. Их нужно создавать, и мы будем трудиться над этим каждый день.
      Он снова дотянулся до ее руки, взял ее и опустил себе на бедро; их пальцы переплелись. На этот раз Кейла не вырывалась. Он и озадачил, и смутил ее. Весь ее жизненный опыт подсказывал, что их отношения обречены на провал, что ей не следует полагаться на него. Но внутри у нее теплилась искорка надежды, такая слабая, что она с трудом улавливала ее.
      Они ехали по гористой сельской местности Пенсильвании, ее рука по-прежнему покоилась в его. Кейла следила за дорожными знаками, видела сколько миль они проехали. И по мере того, как они приближались к Джонстауну, ее беспокойство все росло.
      – Джонстаун расположен в долине глубинного ущелья, на месте слияния двух рек. Ты видишь какой легкой добычей является город для рек во время разлива, – сказал Мэт, когда они спускались по крутой горной дороге, ведущей к расположенному внизу городу. – Две речушки сбегают с гор, Литл-Конмоф с востока и Стоуни-Крик с юга, и встречаются у их подножия в Джонстауне. Во время проливных дождей они обе превращаются в бурлящие потоки, несущиеся с гор, особенно весной. Сигнальная служба – как бы предшественник Национальной метеорологической службы – назвала грозу, вызвавшую Великий потоп, «самыми продолжительными атмосферными осадками века».
      – Мне мало что известно о Потопе, но я, кажется, припоминаю что-то о прорыве дамбы.
      Мэт мрачно кивнул.
      – У рыболовно-охотничьего клуба Саут-Форка было искусственное озеро, созданное для развлечения его членов, угольных и стальных королей из Питтсбурга. Озеро было расположено в четырнадцати милях выше Джонстауна, и было известно, что в дамбе, сдерживающей озеро, есть строительные дефекты. После того продолжительного дождя дамба не выдержала, и вода хлынула с горы с силой Ниагарского водопада. В наши дни Парковая служба США заведует Национальным мемориалом, посвященным Потопу, находящимся на месте клуба. Музей, посвященный Потопу, расположен в центре Джонстауна. В нем находятся памятные предметы, уцелевшие во время Потопа, и ежедневно демонстрируется документальный фильм о нем, выигравший приз Академии. Как-нибудь в ближайшее время мы побываем в обоих местах.
      Они спускались с горы. Утро было ясное и солнечное. Кейла попыталась представить его хмурым и ненастным, с угрожающе темным небом, не предвещающим ничего хорошего, с которого льются нескончаемые потоки дождя, мысленно нарисовала прорыв дамбы и целое озеро воды, хлынувшее вниз на ничего не подозревающий город. Она содрогнулась.
      – Расскажи мне вашу семейную историю о Потопе, – сказала она. – «Таверну Минтиров» на самом деле унесло течением?
      – Она была раздавлена так, что от нее ничего не осталось. Мой прадедушка, Мартин Минтир, в год Потопа был всего лишь девятилетним ребенком, но до самой смерти его память сохранила весь ужас пережитого до мельчайших подробностей. Он рассказал об этом своему сыну, моему дедушке, а тот передал историю нам. Мартин так хорошо это описывал, что казалось, мы сами это видим: стена воды, с грохотом летящая с гор, несущая с собой куски домов, железнодорожные шпалы, трупы животных и всевозможный мусор, низвергающаяся подобно исполинской приливной волне и все сметающая на своем пути.
      – Представляю, как он был напуган! – воскликнула Кейла.
      Мэт серьезно кивнул.
      – Он говорил, что грохот походил на раскаты грома в грозу, хотя другие утверждали, что это больше напоминало шум приближающегося поезда. Мартин со своими родителями и двумя маленькими сестренками, с папиным братом и тремя кузенами бежали вверх на гору, когда их настигла вода. Уцелели только Мартин, его отец и четырнадцатилетний кузен. Остальные погибли… Их унесло, и они утонули.
      – О, это ужасно! – воскликнула Кейла. И даже несмотря на то, что трагедия произошла более ста лет назад и с родственниками, которых Мэт никогда не знал, она сочувственно добавила: – Мне так жаль.
      – Отец Мартина, мой прапрадедушка Патрик, был стреляный воробей и умел добиваться своего, – сказал Мэт с гордой улыбкой. – Он олицетворял дух города Джонстауна. Он был полон решимости добиться успеха в жизни, и он сделал это. Меньше чем через год таверна опять начала работать, обслуживая рабочих «Кембрия Айрон компани». В те времена салун был местом, куда рабочий мог забежать по дороге домой в конце длинного рабочего дня, чтобы выпить и пообщаться с друзьями. Его здесь всегда ждал радушный прием, даже если он был покрыт угольной пылью или потом после работы у жарких сталеплавильных печей. Это был его клуб, и в субботние вечера случалось, что страсти слегка накалялись. Иногда и сейчас такое случается, хотя в наши дни эти волнения обычно связаны с футбольными матчами, разыгрываемыми на больших телевизионных экранах.
      – «Таверна МИНТИРОВ» существует там и по сей день, – с восхищением сказала Кейла. Как интересно! Семейное наследие, преемственность, которой всегда недоставало в ее жизни. В жизни ее ребенка будет иначе: ее ребенок разделит с Минтирами их семейную историю.
      Кейла затаила дыхание. Неужели она и в самом деле собирается выйти замуж за Мэта? Впервые она призналась себе, что Мэт Минтир имеет отношение к ее ребенку, признала его роль в будущем их обоих.
      Мэт, не подозревая о том, что в ней творилось, продолжал свое непринужденное повествование о «Таверне Минтиров»:
      – Там сейчас не так шумно и не так буянят, как в былые времена. Иногда туда приходят семьями, чтобы пообедать, но после восьми это, скорее, мужской клуб, где спорт и политика всегда являются предметом обсуждений, перерастающих в жаркие баталии. Мой брат Марк помогает моим папе и маме управляться в таверне. Мой брат Джон владеет местным оптовым складом по продаже пива и газированных напитков. Я работал в таверне летом и во время школьных каникул, пока не закончил университет, и я все еще иногда присоединяюсь к ним и работаю в баре. Сколько себя помню, таверна всегда была местом встреч, где обсуждались все местные новости и сталкивались различные мнения.
      – И естественным политическим трамплином, – подхватила Кейла. – Ты знаешь, до меня только что дошло: тебя и твоих братьев зовут Матфей, Марк, Лука и Иоанн.
      – В детстве над нами частенько подшучивали, потому что мы вовсе не были такими святыми, как наши тезки. У нас в семье братья идут друг за другом с разницей в два года, я – самый старший. Через два года после Джона появилась Анна Мари, а через два года после нее – Мэри Кэтрин. Затем, после пятилетнего перерыва, родилась Тиффани.
      – Тиффани? Все эти библейские имена, а потом Тиффани? Что-то модерновое?
      Мэт усмехнулся.
      – Мама заявила, что женщине, принимавшей ее седьмого ребенка, следует предоставить право выбрать ему имя, которое ей нравится. И она предложила Тиффани. Сейчас Тиф девятнадцать, она учится в университете Джонстауна штата Пенсильвания.
      – Полагаю, я с ней скоро познакомлюсь. – Кейла облизнула пересохшие губы. – До чего же много вас, Минтиров.
      – Скоро ты познакомишься с ними со всеми, – с энтузиазмом заверил ее Мэт.
      Кейла не ответила. Она внезапно оробела от мысли, что ей придется познакомиться со множеством Минтиров в роли… кого? В каком, собственно, качестве Мэт собирается ее представить им всем?
      – Ты… ты ведь не собираешься сообщать своей семье о ребенке, а, Мэт? – Она хотела произнести это тоном, не терпящим возражений; а получилось, к ее большому ужасу, почти умоляюще.
      – Нет, если не хочешь, – ласково сказал Мэт. – Мы можем сказать им позже.
      – А как же Люк? Ты не думаешь, что он уже им рассказал?
      Мэт нахмурился.
      – Исключено.
      Проехав по улицам города, они оказались в квартале Минтиров, где вдоль улиц выстроились большие старые кирпичные дома.
      – Вот и наш родной дом, – с нежностью проговорил Мэт, подъехав к краю тротуара у трехэтажного дома из красного кирпича. – Мы все выросли в этом доме, но только мама, папа и Тиффани живут здесь и сейчас. Все остальные замужем или женаты и живут неподалеку со своими семьями, кроме меня и Люка, разумеется. Мы живем в Харрисберге, но мы тоже владеем двухэтажным домом на две семьи в нескольких кварталах отсюда. У каждого из нас своя половина, так оно надежнее. – Он удрученно улыбнулся. – Никогда не знаешь, чего ждать от Люка… и в какое время. Он, в общем-то, ночная птица.
      Мэт подал ей руку, помогая выбраться из машины. Кейла испытывала огромное желание остаться там, где была. Медленно, с широко раскрытыми глазами, с неприятным ощущением в животе, шла она к парадной двери большого старого дома. Рука Мэта сжимала ее талию, словно тиски. Сторонним наблюдателям могло бы показаться, что он нежно и заботливо обнимает ее. Но Кейла знала, что он держит ее так, чтобы она не смогла вырваться и убежать.
      К ее удивлению, Минтиры (бесчисленное количество мужчин, женщин и детей всех возрастов) собрались в доме и явно ожидали ее.
      – Мэт позвонил вчера из Харрисберга, чтобы сообщить нам о вашем приезде, – сказала Розмари Минтир, мать Мэта. – У нас было очень мало времени, но здесь собрались все, от бабушки и дедушки до самого последнего маленького Эшли. – Она ласково улыбнулась своему самому маленькому внуку, трехмесячному Эшли Минтиру. – Мы так взволнованы тем, что наконец познакомимся с тобой, Кейла. – И она импульсивно и горячо обняла Кейлу.
      – Наконец? – повторила Анна Мари, самая старшая из сестер, подняв брови. Она жонглировала двухлетним ребенком, который егозил и извивался у нее на бедре. – До вчерашнего дня мы не знали о ее существовании, мама. – Анна Мари повернулась к Мэту, строго глядя на него. – Мэтью, я не могу поверить, что ты тайно назначал Кейле свидания и до сих пор не потрудился привезти ее домой. – Свободной рукой она по-сестрински стукнула его кулачком по руке. – Кейла, должно быть, удивлялась, почему ты давным-давно не представил ее своей семье? Так не годится.
      – Ну, я хотел удивить тебя, Анни. Ты всегда говоришь, что я слишком сдержанный, а теперь вот жалуешься, что я непредсказуем.
      Нисколько не смущаясь, Мэт с улыбкой обнял Кейлу за плечи и вывел из битком набитой прихожей в переполненную гостиную.
      – У Анны Мари на все есть собственное мнение, и она не стесняется его выражать.
      Кейлу не волновала его прямолинейная сестра, у нее все еще голова шла кругом от слов, сказанных его матерью.
      – Ты позвонил вчера из Харрисберга, чтобы сказать им, что мы приезжаем? – Поднявшись на цыпочки, она шептала ему в ухо тихо, но свирепым тоном, которого никто, кроме него, не мог услышать.
      Для любопытных и излишне доверчивых наблюдателей они выглядели секретничающими влюбленными. – Вчера, до того, как ты приехал ко мне в округ Колумбия? – Ее трясло. – Где ты сначала соблазнил меня, а затем силой и хитростью заставил поехать с тобой!
      В свою очередь Мэт наклонился и прошептал ей на ухо:
      – Я признаю себя виновным в том, что силой и хитростью заставил тебя поехать со мной, но остальное, несомненно, было взаимным.
      – Мэт, Кейла, улыбнитесь! – крикнул кто-то с видеокамерой.
      – Повернитесь сюда, – позвал другой с еще одной видеокамерой.
      – Я хочу посмотреть кольцо, – настойчиво попросил кто-то еще.
      – Кольца нет, – весело ответил Мэт. – Мы оба терпеть не можем помолвки и все с ними связанное, поэтому мы все это пропускаем и переходим сразу к церемонии бракосочетания.
      – Все улажено, Мэтти, мой мальчик! – Мужчина постарше похлопал Мэта по плечу. – Все, что вам нужно сделать, – это поехать в госпиталь и сделать анализ крови. Судья Маккларен сотворил маленькое чудо и получил для вас разрешение. – Он полез в карман своего пиджака. – Вот оно.
      Мэт широко улыбнулся.
      – Спасибо, дядя Майк.
      Кейла мельком увидела лист бумаги, явно похожий на документ от нотариуса. Слова расплывались у нее перед глазами. Это, вне всякого сомнения, было разрешением на брак.
      – Служба в церкви заказана, и деверь Мэри Кэтрин, отец Эрон, совершит обряд бракосочетания, – сказал Джек Минтир, отец Мэта.
      – Я надеюсь, ты не против, Кейла, – сказала Мэри Кэтрин. – Старший брат моего мужа Эда – священник, и он совершает все обряды в нашей семье. Кажется, мы не догадались спросить: может быть, у тебя есть кто-то другой и ты бы хотела, чтобы он провел церемонию?
      Кейла откашлялась. Нужно было что-то сказать, но все происходило слишком быстро, она не успевала сориентироваться. Разрешение на брак, упоминание о церкви, о священнике… Что-то явно затевается. Но бракосочетание? Этого просто не может быть! Предчувствуя недоброе, она, подняв голову, вопросительно взглянула на Мэта своими карими глазами.
      – Отец Эрон прекрасно подходит, сестренка, – сказал он, не отпуская взгляда Кейлы. – На какое время назначено бракосочетание?
      – Сегодня в четыре, – сказала Анна Мари. – Ты ведь очень поздно сообщил нам, Мэт. Мне едва хватило времени, чтобы пробежаться по магазинам в Алтуне и купить новое платье и туфли себе и обновки детям.
      – Но она с этим справилась. Анна Мари всегда успевает сделать покупки, даже в самые сжатые сроки, – весело вмешался в разговор ее муж.
      У Кейлы едва не подкосились ноги. Если бы Мэт не держал ее крепко за талию, она бы, наверное, рухнула на пол.
      – Но… но… – начала она дрожащим от потрясения голосом. Минтиры подготовили все, чтобы сегодня в четыре часа состоялось их с Мэтом бракосочетание? Она обвела все вокруг безумным взглядом. Здесь, в этом доме, казалось, собрались сотни Минтиров, они загородили все выходы, мешая ей убежать.
      – Ты беспокоишься, что Кристина может не успеть к этому времени? – спросил Мэт совершенно естественным голосом, так, будто они обсуждали все это раньше, будто появление Кристины было единственным, что могло ее волновать. На минуту Кейле показалось, что она теряет рассудок. – Кейла с Кристиной однояйцовые близнецы, – пояснил Мэт родственникам, которые слушали, обступив их с Кейлой плотной толпой. – Держу пари, вам будет непросто их различать. Мне это известно, у меня самого были такие моменты, – сухо добавил он. – Не волнуйся, дорогая, – сказал он, поворачиваясь к Кейле с трогательной улыбкой. – Кристина приедет сегодня из Харрисберга. И, конечно, привезет тебе платье. Она, видимо, будет здесь к часу.
      Так Кристина тоже замешана в этом? Ее собственная сестра вошла в сговор с Минтирами, чтобы сегодня выдать ее замуж за Мэта? Потрясенная, Кейла утратила дар речи. Все происходящее казалось ей дурным сном. Действие развивалось с головокружительной быстротой, а она была бессильна что-нибудь предпринять. Она ощущала смутную связь с несчастными жертвами Потопа, сметенными в ту роковую ночь всепоглощающей стихией.
      – Вот те на, посмотрите, кто здесь! Люк, ты успел! – воскликнул Марк, приветствуя брата с характерным для Минтиров избытком чувств.
      – Конечно, успел. Я бы не пропустил бракосочетания Мэта ни из-за чего – и ни из-за кого, как бы велик ни был соблазн, – добавил Люк с намеком.
      Братья рассмеялись.
      Люк посмотрел прямо на Кейлу, и, хотя он улыбался, она почувствовала исходившую от него враждебность. Она знала, что не ошибается, и, когда немного спустя он застал ее одну на кухне, холод, сквозивший в его голубых глазах, подтвердил его неприязнь к ней. Сейчас он не притворялся, что улыбается.
      – Что ж, ты добилась своего, – тихо прорычал он так, чтобы не услышали дети, собравшиеся возле холодильника и шумно требовавшие пить. – Тебе удалось заманить моего брата. Ты чертовски хорошо знала, что он никогда не позволит, чтобы его ребенок был незаконнорожденным.
      – Я – заманила?! – Кейла с недоверием смотрела на него. – Ты намекаешь, что я сделала это умышленно, чтобы заставить Мэта жениться на мне?
      – Это самый избитый трюк. Ты знала, что мой брат совершенно потерял голову из-за тебя, и ловко воспользовалась этим. Ты соблазнила его, весьма кстати забыв о противозачаточных средствах. Бах – и у тебя кольцо на пальце. Ты подцепила восходящую политическую звезду с неограниченными возможностями в будущем и…
      – Ты очень ошибаешься! – резко перебила Кейла. Люк представлял своего брата невинной жертвой ее коварных козней? Если бы он только знал, что это ее заманила на это бракосочетание его собственная семья! – Ты не забыл, что это именно ты рассказал Мэту о ребенке, после того как Кристина рассказала тебе? – сердито прошептала она. – Почему ты не утаил информацию? Мэт бы никогда не узнал и…
      – Не пытайся оправдываться! Тебе очень хорошо известно, что твоя сестра предъявила мне ультиматум. Она сказала, что, если я немедленно не расскажу об этом Мэту, она сделает это сама. А еще она расскажет ему, что я пытался скрыть от него эту новость. Вы обе знали, что Мэт никогда мне этого не простит. Итак, вы победили – пока победили, крошка. Но я не спущу с тебя глаз, и если ты осмелишься…
      – Вот вы где! – Розмари Минтир присоединилась к ним, помешав Люку закончить угрозу. – Люк, теперь, когда Мэт женится, я надеюсь, и ты тоже почувствуешь необходимость остепениться. Ты достаточно потерял времени, бегая по свиданиям и развлекаясь.
      – Да, мам. Если бы только мне удалось найти такую же милую девушку, как Кейла, возможно, я бы и женился, – сказал Люк с подкупающей искренностью. Они с Кейлой пристально посмотрели друг на друга, но Розмари не заметила напряженности.
      В этот момент к ним присоединился Мэт, попеременно переводя взгляд с бледного лица Кейлы на раскрасневшегося Люка. Он нахмурился и обнял Кейлу за талию.
      Розмари Минтир взволнованно заключила их обоих – Мэта и Кейлу – в объятия.
      – Я так взбудоражена этой свадьбой. Так счастлива за вас обоих!
      Что же мне делать, лихорадочно соображала Кейла. Здесь так много Минтиров, и все они, казалось, разговаривают одновременно. Их радостное возбуждение почти так же нервировало ее, как и враждебность Люка. Может быть, ей пронзительно завизжать? Может быть, это привлечет их внимание к ней на достаточно долгое время, чтобы они ее выслушали. Она бы сказала им, что не выйдет замуж за Мэта.
      Даже мысленно представив эту сцену, она содрогнулась. Что бы они сделали? Кто знает, на что они способны? Люк уже косвенно угрожал ей. Что ей вообще известно об этих людях?
      – Мэт, я принес ваши чемоданы из машины. – Его брат Джон появился с двумя чемоданами, ее и Мэта. – Хочешь, я отнесу их наверх?
      – Да, поставь их в мою прежнюю комнату, – распорядился Мэт. – Кейла хочет подняться наверх и освежиться перед тем, как ехать в госпиталь на анализ крови, не так ли, дорогая?
      Она молча кивнула и позволила ему отвести ее наверх (два лестничных марша) в маленькую спальню в конце длинного коридора. Пока Мэт и Джон болтали, она подошла и выглянула из окна. До земли было по крайней мере 30 футов, а ближайшее дерево росло недостаточно близко, чтобы она могла до него дотянуться и по нему спуститься вниз. Итак, этот отчасти театральный способ сбежать отпадает.
      – Я оставляю вас одних, но помните, что внизу полно родственников, которые начнут строить догадки, чем это вы там занимаетесь, если вы задержитесь здесь наверху слишком долго. – Джон подмигнул Кейле. – Всем известно, что мы, Минтиры, любим совать нос в дела друг друга.
      Кейла не смогла подмигнуть ему в ответ. Она была слишком потрясена.
      Мэт дружески похлопал брата по плечу и отправил его. Как только они наконец-то остались одни, Кейла, словно разъяренная мегера, набросилась на него:
      – Бракосочетание? Сегодня днем? Ты с ума сошел? Как ты мог? Как ты посмел? Ты… ты практически похитил меня, а сейчас намереваешься… жениться на мне против моей воли?
      Мэт закрыл дверь спальни и стал, загораживая ее, неумолимый и непреклонный.
      – Я понимаю, что это… э-э-э… некоторое потрясение для тебя, но мы с Кристиной решили, что так будет лучше, Кейла.
      – Вы с Кристиной решили? – эхом повторила она. Ее сестра была в этом замешана серьезнее, чем она даже подозревала. По сути, она является зачинщиком всего этого вместе с Мэтом. Она сникла, чувствуя себя одинокой и покинутой.
      – Кристина страшно беспокоится за тебя, Кейла. Она была ужасно напугана тем, что ты могла бы настоять на своем, скрыть от меня свою беременность и одна, без моей поддержки, пройти через все это. И…
      – Она не имела права вступать с тобой в сговор против меня! – крикнула Кейла. – Я должна принять решение, я должна сделать выбор. И если я предпочитаю пройти через это одна, то…
      – Если б это касалось одной тебя, я бы мог согласиться, – не церемонясь, перебил Мэт. – Но нужно принимать во внимание ребенка, Кейла. И ребенок имеет право на обоих родителей. Мне нужен мой ребенок, Кейла, и я намерен быть женатым на его матери к тому времени, когда он родится.
      – Это я его рожу! Он мой!
      – И мой тоже. Ладно, я признаю, что, подготовив со своей семьей этот сюрприз с бракосочетанием, я допустил некоторый произвол…
      – Некоторый? Вернее сказать, чудовищный произвол! Какая отвратительная самонадеянность! Какая бессовестная наглость!
      Мэт вздохнул.
      – Можешь не продолжать. Но давай смотреть фактам в лицо; Кейла, ты все равно рано или поздно выйдешь за меня замуж, мы оба это знаем. Наверное, я смог бы делать вид, что ухаживаю за тобой, но это было бы чертовски неудобно при том, что ты живешь в Вашингтоне, а я в Харрисберге и ты с каждым днем округляешься, ожидая ребенка. И ты, конечно, достаточно упряма, чтобы тянуть, пока тебя не вкатят в родильную палату, прежде чем ты наконец-то примешь мое предложение. Я не гожусь для подобных мелодрам, Кейла. Я бы с этим не справился.
      – Кто сказал, что рано или поздно я все равно вышла бы за тебя замуж? – Кейла устало опустилась на узкую односпальную кровать у окна. – С чего ты это взял? – Взрыв негодования оставил после себя ощущение усталости и опустошенности. Ей нужно было какое-то время побыть одной, чтобы набраться сил для следующего раунда.
      Мэт ей его не дал.
      – Ты можешь списать это на мою поразительную самоуверенность, – не задумываясь, ответил он.
      Или на мою отвратительную самонадеянность. А может быть, на мою бессовестную наглость. Это на твое усмотрение. – Он взглянул на часы. – Пора ехать в госпиталь. Ты не хочешь… э-э-э… сначала воспользоваться удобствами?
      Он показал ей, где находится ванная комната, и Кейла заперлась внутри. Быстрая проверка из окна (такой же невероятный спуск и дерево на недосягаемом расстоянии) исключила возможность побега и этим путем. В отчаянии Кейла мерила шагами комнату; в голове у нее царил хаос.
      Спустя десять минут Мэт постучал в дверь.
      – Ты готова, Кейла?
      – Я остаюсь здесь, – объявила она.
      За дверью раздалось женское хихиканье.
      – Я не виню тебя за это, Кейла, – прозвучал незнакомый женский голос. – Я тоже, бывало, закрывалась в ванной комнате, спасаясь от своих родственников.
      – Здесь Тиффани, – объяснил Мэт через дверь. – Выйди и познакомься с ней, Кейла. Она поедет с нами в госпиталь.
      – Притащил ее, чтобы подстраховаться? – рявкнула Кейла. – Это не поможет, Мэт. Все, что мне нужно тебе сказать, я с радостью выскажу при твоей сестричке.
      – Можете назвать меня экстрасенсом, но мне кажется, я чувствую какую-то натянутость между вами, – сказала Тиффани. – Вы поссорились, да? Предсвадебная лихорадка или что-то в этом роде?
      – Что-то в этом роде, – отозвался Мэт. – Кейла, я выбью дверь, если ты не откроешь. Хочешь?
      Нет, этого Кейла не хотела. Ей живо представилась огромная толпа Минтиров, сгрудившихся вокруг него и старающихся его утешить, пока она отсиживается в ванной. Она распахнула дверь. Мэт с праздным видом стоял у стены. С ним рядом, раскачиваясь на каблуках, стояла худощавая молодая женщина с длинными руками и ногами, почти шести футов ростом, в джинсах и водолазке.
      Мэт улыбнулся Кейле.
      – Я рад, что ты решила проявить благоразумие, дорогая. Познакомься с Тиффани, моей маленькой сестричкой. Тиф, это Кейла.
      – Привет, Кейла. Добро пожаловать в нашу семью, – с готовностью откликнулась Тиффани. – Я вызвалась отвезти вас обоих в госпиталь на анализ крови, чтобы вы, сидя на заднем сиденье, смогли пообниматься по пути.
      Прежде чем Кейла успела ответить, Мэт одной рукой обнял за плечи ее, а другой – Тиффани.
      – Давайте улизнем через черный ход и избежим всей этой кутерьмы.
      Кейла была так рада убежать от толпы на первом этаже, что не стала возражать.
      Неудивительно, что Мэт и Кейла не обнимались по пути в госпиталь. Но и не спорили. Вместо этого они сидели на заднем сиденье, сохраняя вежливую сдержанность, в то время как Тиффани говорила и говорила на всевозможные темы. Ее словоохотливость вызвала у Кейлы даже какой-то благоговейный ужас. Она работала с политиками, которые относились к категории людей, не отличающихся сдержанностью, и тем не менее она никогда не слышала, чтобы кто-то говорил так же, не смолкая ни на минуту, как это делала Тиффани Минтир.
      – Все в семье были потрясены, когда ты вчера позвонил и попросил подготовить бракосочетание, – продолжала Тиффани, пока они трое брели в лабораторию госпиталя, – Они не могли представить, что именно с Мэтом мог приключиться такой, подобный урагану, роман, но лично я верю в любовь с первого взгляда. Мне кажется, что это каким-то образом связано с нашей прошлой жизнью.
      – Опять! – тяжко вздохнул Мэт. – Тиффани считает, что мы все живем на свете не в первый раз. Она твердо уверена, что мы жили в Джонстауне в 1889 году и нас унесло во время Потопа.
      – Это правда, я действительно в это верю. – серьезно сказала Тиффани. – Я никогда не любила плавать. А помнишь, маленькой я терпеть не могла, когда меня умывали? Ведь даже шампунь травмировал меня как напоминание о моей трагической кончине в прошлой жизни.
      – Это, конечно, не могло быть вызвано тем, что тебе в глаза попало мыло, а, Тиф? – спросил Мэт, посмеиваясь.
      Тиффани не сдавалась.
      – Ну а как насчет мгновенно возникшей между тобой и Кейлой связи? – настаивала она. – Ты сказал маме, что, едва встретив ее, ты тут же понял, что хочешь на ней жениться, и как можно скорее. Для меня очевидно, что вы вашу прошлую жизнь прожили вместе. Возможно, вы были возлюбленными, которые утонули во время Потопа, вцепившись друг в друга, когда их смыло волной.
      Мэт вздохнул.
      – Ты слишком часто смотрела эти фильмы о Потопе, Тиф.
      Кейла молчала. Теория Тиффани о перевоплощении показалась ей не более эксцентричной, чем все остальное в этот странный день.
      Она безучастно наблюдала, как лаборант наполнил пробирку ее кровью, хотя анализ был скорее формальностью, чем необходимостью, поскольку разрешение на брак было получено в порядке особой любезности со стороны судьи. Какая-то часть ее существа удивлялась собственной странной пассивности. Не собиралась ли она просто позволить Минтирам заставить себя пойти к алтарю? Время истекало, до четырех оставалось всего несколько часов.
      Кристина уже прибыла в дом Минтиров, когда Мэт, Кейла и Тиффани вернулись из госпиталя. Едва Кейла взглянула на сестру, сидящую в столовой с горой еды на тарелке, как внезапно вышла из состояния оцепенения и инертности.
      – Кристина, можно поговорить с тобой наедине? – спросила она очень милым тоном. – Может быть, наверху?
      – Собираетесь обсудить стратегию? – Тон Люка был таким же сладеньким, как и ее. – Вы хорошие сестры, работаете, как слаженная команда. И у вас явно полоса везения.
      – Всегда есть победители и побежденные, – с улыбкой сказала Кристина, глядя на него в упор. – К какой группе относишься ты, Люк?
      Мэт, которого похитила одна из его тетушек, был на кухне, поэтому наверх близнецов проводил его брат Джон. Все трое пришли в спальню для гостей на третьем этаже, где был оставлен багаж Кристины. Женский костюм цвета слоновой кости, в пакете из химчистки, висел на наружной стороне дверцы стенного шкафа; на полу, в открытой обувной коробке, была пара туфель-лодочёк на высоких каблуках, в тон костюму.
      – Кристина говорит, что ты наденешь это на церемонию бракосочетания, – любезно сказал Джон, кивая в сторону костюма. – Он действительно прелестный, Кейла.
      – Я не знала, какого цвета блузку ты захочешь с ним надеть, поэтому привезла пять на выбор, Кейла, – нервно сказала Кристина, открывая дверцу стенного шкафа. – Здесь ярко-розовая, ярко-синяя, ярко-желтая, цвета тыквы и оливковая.
      Джон удалился, оставив сестер наедине.
      – Ну, так какой же цвет ты выбираешь? – спросила Кристина. Она все возилась с блузками, продолжая нервно болтать и избегая взгляда Кейлы. – А что ты скажешь о Минтирах? Мне все они нравятся, кроме его брата Люка. О, не правда ли, он противный? С тех пор, как я приехала, он постоянно отпускает шпильки в мой адрес.
      – Я не хочу обсуждать Люка. Меня волнуешь ты. Кристина! Как ты могла?..
      – Пожалуйста, не сердись, Кейла, – быстро перебила Кристина. – Хотя бы не слишком сердись. Ты понимаешь, что я сделала это только ради тебя… И ради ребенка тоже, конечно. Ведь это будет мой самый первый племенник или племянница.
      – Я не хочу слышать никаких оправданий, Кристина! Ты рассказала Мэту о ребенке, несмотря на то что я просила тебя этого не делать. И не пытайся провести меня при помощи этой уловки с Люком – ты знала, что он все расскажет брату! Ты позаботилась об этом. А сейчас ты вступила в сговор, чтобы устроить мне западню с бракосочетанием с мужчиной, которого я…
      – Если не хочешь выходить за него, не выходи, – резко перебила ее Кристина.
      Кейла в изумлении уставилась на сестру. Вот уж чего она никак от нее не ожидала.
      – Никто не собирается заставлять тебя выходить замуж под дулом пистолета, Кейла, – продолжала Кристина. – Если ты не хочешь, давай спустимся вниз и скажем всем, что бракосочетание отменяется.
      Кейла была потрясена. Она представила, как, спустившись вниз, стоит среди всех этих улыбающихся лиц и сообщает им…
      – Я… я не смогу сделать это, Кристина, – выпалила она.
      – Конечно же, сможешь. Я пойду с тобой, если ты хочешь. Просто скажи, что ты передумала, и мы уедем. Моя машина стоит прямо перед домом, и я отвезу тебя назад в Вашингтон. Никто не будет держать тебя здесь против твоей воли, Кейла. Никто не собирается тащить тебя в церковь и заставлять говорить: «Да, я согласна».
      Конечно, Кристина права. Сделав для себя это открытие, Кейла совсем растерялась. Это, конечно, нелегко, но она может уйти отсюда в любое время и не выходить замуж за Мэта.
      Кейла вдруг ощутила сильную сухость во рту. Она с трудом проглотила комок в горле.
      – Но… но Мэт… – Она замолчала, облизывая губы кончиком языка. – Для него было бы унизительно таким образом, публично, получить отставку. Его семья ждет, что мы поженимся, они все распланировали для бракосочетания, и они…
      – Какое тебе дело до того, что Мэт будет унижен или что члены его семьи будут расстроены? – прервала ее Кристина.
      – Ну, я… я знаю, каково быть отвергнутым. Помнишь, как Скотт Сарес порвал со мной и сразу же обручился с этой его тайной пособницей Викторией Диллон? Представь, что бы почувствовал Мэт, если бы я бросила его на глазах у всей его семьи, уверенной, что мы любим друг друга и что он женится на мне! Я… я просто не могу так оскорбить его.
      – Значит, ты собираешься выйти за Мэта только потому, что тебе его жаль? – Кристина недоверчиво рассмеялась.
      – Конечно, нет! Я бы никогда не вышла замуж из жалости!
      – Я тебя не понимаю, Кейла. Ты намерена выйти за него или нет?
      Кейла уставилась на нее.
      – О, Кристина, я… я думаю, я намерена.
      – Но ты хочешь этого? Ты действительно этого хочешь? Ты не просто сдаешься под давлением, устав сопротивляться?
      – Я хочу этого, – сказала Кейла, и на этот раз ее не поразило собственное признание. – Кристина, я бы хотела немного побыть одна… одеться… и подумать.
      – Я спущусь вниз и закончу ланч. Эти Минтиры мастера готовить! – Кристина быстро обняла ее. – Ты приняла правильное решение, Кейла.
      Да, она приняла решение. Оставшись в комнате одна, Кейла наконец почувствовала, что полностью уверена в себе. И как зрелая, мыслящая женщина, она поняла, что выйти замуж за Мэта Минтира было во всех отношениях самым лучшим решением.
      Только бы пережить церемонию бракосочетания.

Глава десятая

      Минтиры всех возрастов с бурным ликованием поздравляли себя с тем, что наспех подготовленное бракосочетание «прошло без сучка, без задоринки». Почти все принимали участие в подготовке мероприятия и поисках таких неотъемлемых атрибутов свадебной церемонии, как органист, цветы для алтаря, букет невесты для Кейлы и даже многоярусный торт, – и все это всего за двадцать четыре часа. После церемонии бракосочетания, состоялся праздничный прием в «Таверне Минтиров», которая должна была быть временно закрыта для публики, до тех пор, пока не уедут молодожены.
      Кейла, в кремовом костюме и ярко-синей блузке Кристины, была очень довольна энтузиазмом Минтиров, поскольку это освобождало ее от необходимости что-либо делать, кроме как улыбаться и кивать во время шумного празднования. Кто-то снабдил ее тарелкой со снедью со стола, накрытого «а-ля фуршет», на котором предлагались традиционные в западной Пенсильвании блюда для свадебного пира, представляющие разнообразие национальных кухонь: пайероги, ригатони, куриные ножки, наструганный окорок, груды картофельного салата и бесчисленные блюда с домашней выпечкой. Кейла делала вид, что ест, бесцельно тыча вилкой в тарелку. Подобно многим невестам в день своей свадьбы, она слишком волновалась, чтобы есть.
      Однако, в отличие от большинства невест, она выходила замуж за мужчину, с которым у нее не было ни одного свидания. Они пропустили такие традиционные элементы из ритуала ухаживания, как первый телефонный звонок и первое свидание, и перешли прямо к бракосочетанию и приближающимся родительским обязанностям.
      Большую часть празднества Мэт оставался рядом с ней, и время от времени Кейла пристально смотрена него, ослепительно мужественного в своем темно-синем костюме и белой рубашке, пытаясь свыкнуться с фактом, что он ее муж. Это казалось нереальным, хотя простое золотое обручальное колечко на среднем пальце левой руки свидетельствовало о ее новом статусе замужней женщины. Да, Минтиры даже предложили ей и Мэту одинаковые обручальные кольца.
      К девяти часам семейные пары с маленькими детьми начали расходиться, и отец Мэта и его брат Марк шутливо объявили, что прием закончен и что сейчас откроют вход для посетителей.
      Группа постоянных клиентов устремилась в бар, и им тут же было предложено выпить по случаю праздника за счет заведения. Пока завсегдатаи, каждого из которых Мэт знал по имени, сердечно поздравляли его, Кейла ускользнула в дамскую комнату. Кристина вместе с ней протиснулась в крохотную, размером со стенной шкаф, комнатку, прежде чем Кейла успела запереть дверь.
      – У тебя усталый вид, – напрямик заявила Кристина, в то время как Кейла вяло пыталась стереть отпечатки губной помады, разукрасившие ее щеки, – следы многочисленных поцелуев многочисленных родственников.
      – Чувствую себя контуженной. – Кейла бросила взгляд на свое новехонькое, сияющее обручальное колечко, вспоминая тот момент, когда Мэт надел его ей на палец. Легкая дрожь пробежала у нее вдоль позвоночника, когда она вспомнила его напряженный горящий взгляд. – Похоже, я все же вышла замуж за политика, несмотря на нашу заповедь никогда не связываться ни с одним из них.
      – Это была глупая, оторванная от жизни заповедь, – сказала Кристина. – Такая же глупая и оторванная от жизни, как уверенность Мэта, что все политические консультанты – подлые, низкие обманщики. Вы два единственных в своем роде человека, которые не соответствуют шаблону.
      – Сказано с присущим лоббистам тактом и точностью.
      – Кейла, пожалуйста, постарайся понять. – Кристина взяла обе руки Кейлы в свои и крепко держала их. – Я не хотела, чтобы ты совершила ту же ошибку, которую совершили мы с Бондом два года назад. Я боялась настолько доверять ему и себе, чтобы связать себя обязательствами, и я прогнала его. Я чувствовала, что ты собираешься так же поступить с Мэтом, и поэтому я вмешалась. Я провела два самых отвратительных года в своей жизни, раскаиваясь в том, что порвала с Бойдом, прежде чем, в конце концов признала свою ошибку. Но, раз должен родиться ребенок, ты не можешь позволить себе ждать годы. Я должна была действовать. Мы должны были действовать!
      Кейла возобновила попытки подправить свой макияж. Она пыталась сердиться на Кристину, но не могла. Она сама несет ответственность за свои поступки, и перекладывать вину на сестру нечестно.
      Глаза близнецов встретились в зеркале, и Кейла криво улыбнулась.
      – Раз уж ты помогала организовать бракосочетание, я предоставляю тебе право позвонить Пенни и все ей рассказать. Я не в состоянии слушать ее стоны по поводу того, что не добилась подписания брачного контракта с жесткими условиями до церемонии бракосочетания.
      Глаза Кристины весело заискрились.
      – Я скажу ей, что она будет бабушкой. Я прямо слышу, как она поправляет меня: «Приемной бабушкой». И обычный припев: «Я всего на несколько лет старше вас, девочки. Этого явно недостаточно, чтобы читать вам материнские нравоучения».
      – И, конечно, недостаточно, чтобы быть бабушкой. – Кейла невольно улыбнулась. – Пенни вообще не стареет. Скоро она будет моложе нас.
      – Да, на мать Мэта она совсем не похожа, – заметила Кристина. – И на других женщин с которыми я сегодня познакомилась здесь. Все Минтиры не похожи на наших родственников, Кейла. Если бы в этой семье какие-то дети осиротели, здесь нашлась бы уйма людей, готовых взять их. – Ее глаза встретились с глазами Кейлы в зеркале. – Твой ребенок, Кейла, будет защищен. Это то, чего у нас никогда не было.
      – Я знаю, – тихо сказала Кейла. – Наверное этим частично объясняется, почему я… согласилась пройти через это.
      – А частично тем, что ты считаешь Мэта парнем что надо, неотразимым и сексуально очень привлекательным, и влюбилась в него, даже если ты этого еще и не осознала, – прямо сказала Кристина.
      Кейла изогнула брови.
      – Когда это ты сделалась неисправимым романтиком?
      – В тот вечер, когда я прибыла в Филадельфию и Бойд обнял меня и сказал, что мы никогда больше не расстанемся. В тот же вечер, когда ты встретила Мэта Минтира. Это была волшебная ночь для нас обеих, Кейла.
      – Все, что произошло с тех пор, было результатом той единственной ночи, – шутливо пробормотала Кейла. Пожалуй, эта ночь определила всю ее жизнь.
 
      А сегодня была другая, ее первая брачная ночь. Кейла испытывала нечто большее, чем легкая тревога, когда они с Мэтом покидали таверну, осыпаемые пригоршнями риса под доброжелательные возгласы провожающих. Она сидела рядом с ним на переднем сиденье его машины, испытывая неловкость и робость.
      Было значительно легче разговаривать с ним, когда она злилась на него. Тогда ей не нужно было думать над тем, что сказать ему! Когда она перестала чувствовать эту всепоглощающую ярость и возмущение? – спрашивала она себя. Возможно, когда осознала, что сама сделала свой выбор, приняв решение выйти за него замуж. Она перестала считать себя жертвой манипуляций. Для нее было важно чувствовать, что она сама вершит свою судьбу; она могла бы справиться с чем угодно, пока верила в это. Кейла сдержанно улыбнулась от этого внезапного озарения.
      Мэт украдкой бросил на нее взгляд. Он наблюдал за ней весь день, оценивая ее реакцию и поведение, начиная с тех самых первых минут абсолютного шока, когда она осознала, что сегодняшний день должен стать днем их свадьбы, и до настоящего момента, когда они наконец-то были одни, а церемония и его семья остались позади.
      У них ни разу не было возможности поговорить наедине после того эпизода в бывшей его комнате, когда она в бешенстве накинулась на него. Он признался себе, что специально позаботился об этом.
      Но вот сейчас они уже женаты, а он, как ни странно, не знает, что сказать своей собственной жене. Он откашлялся.
      – Почему ты улыбаешься? – не слишком удачно спросил он, чересчур неудачно, и едва не застонал из-за собственной неловкости. Делая новую попытку, он приклеил себе на лицо, как он надеялся, дружелюбную, располагающую улыбку и спросил: – Не хочешь поделиться, что за шутка тебя рассмешила?
      – Как утверждает твой брат Люк, это над тобой сыграли шутку, выставив тебя дураком. Он обвинил меня в том, что я умышленно решила забеременеть, чтобы вынудить тебя жениться на мне. Он представляет тебя жертвой моего гнусного замысла.
      – Ну, мы оба знаем, что Люк ошибается. Мне жаль, если его слова расстроили тебя. Я, как только смогу, расставлю все по своим местам, чтобы у него не оставалось на этот счет никаких заблуждений.
      Кейла пожала плечами.
      – Нет необходимости. В любом случае это не его дело.
      – Но я не хочу, чтобы он думал, что…
      – Видно, это несколько уязвляет твое самолюбие, – сухо заметила Кейла.
      – Просто я не хочу, чтобы Люк считан мою жену гнусной интриганкой, – возразил Мэт. – Я знаю, что ты привыкла учить людей, что им следует говорить – этим ты зарабатываешь на жизнь, – но, будь добра, позволь мне самому говорить за себя.
      – О да, сэр! – Она шутливо отсалютовала ему.
      Он бросил на нее быстрый, пытливый взгляд.
      – Ты не против, если я кое о чем спрошу тебя?
      – Можешь спрашивать, но я могу не ответить. Или, если я и отвечу, ответ необязательно тебе понравится, – невозмутимо пояснила она.
      – Ладно. Ты все еще злишься на меня? И если злишься, то очень ли сильно?
      Ее невозмутимость мгновенно улетучилась.
      – Ты полагаешь, что я могу измерить свою злость, да? Подобно тому как измеряется сила землетрясений по шкале Рихтера?
      – Я просто пытаюсь определить, как обстоят наши дела, Кейла. Это наша первая брачная ночь и…
      – О, понятно. Ты пытаешься выяснить, есть ли у тебя шансы одержать победу этой ночью?
      – Одержать победу? Я не мыслю подобными категориями со студенческих лет. Нельзя же так, Кейла.
      Мы все-таки муж и жена. Муж не может одерживать победу над своей собственной женой.
      – В твоем случае это, конечно, будет именно так.
      – Ты хочешь сказать, что не будешь спать со мной этой ночью? Да?
      – Правильно. У нас будут не только отдельные постели, но, кроме того, я намерена спать в отдельной комнате. – Она вдруг спохватилась и повернулась к нему. – А куда мы, собственно, едем?
      Он не говорил, куда они едут, а она до этого не спрашивала. Они ехали по темной дороге, ведущей в горы, далеко позади мерцали огни города. Других машин не было видно.
      – Это сюрприз.
      Его улыбка показалась ей явно угрожающей. Кейла содрогнулась, но, как всегда, решила не падать духом.
      – Не вздумай отвезти меня в какой-нибудь кемпинг в лесу, где придется ночевать в палатке без малейших удобств, – предупредила она. – Потому что я категорически отказываюсь ночевать в палатке.
      – В самом деле?
      – Да!
      Он озорно рассмеялся.
      – В таком случае вас действительно ждет сюрприз, миссис Минтир. – Он повернул машину на дорогу с двумя полосами движения, еще выше поднимающуюся в горы, еще глубже убегающую в леса. Сейчас в зеркале заднего обзора не отражалось даже слабого мерцания городских огней.
      Он и в самом деле задумал что-то подобное? – лихорадочно соображала Кейла. Свою первую брачную ночь он решил провести в палатке. В этих холодных горах, в середине марта!
      – Сейчас же отвези меня назад, в Джонстаун, – потребовала она.
      Мэт, ухмыляясь, продолжал ехать вперед и не потрудился ответить. Он не развернул машину и не поехал назад в Джонстаун.
      – Сейчас слишком холодно для того, чтобы ночевать в палатке, расположенной посреди леса в горах. Более того, если я заболею, это скажется на ребенке, – справедливо добавила она.
      – Кто говорит о палатке? Палатки для хлюпиков. Мне больше по вкусу, разложить добрые старые спальные мешки на куче листьев и спать прямо под звездами. – Он быстро искоса взглянул на нее. – И я надеюсь, ты не собираешься последующие восемь месяцев использовать ребенка как аргумент, чтобы настаивать на своем.
      – Чурбан ты бесчувственный! – разбушевалась Кейла. – Нет такой силы на земле, которая бы заставила меня спать на куче листьев! Я проведу ночь в машине. И… – Она резко замолчала.
      Мэт выехал на ярко освещенную дорогу, которая возникла словно из-под земли. В центре широкой подъездной аллеи стоял летний коттедж. На столбе висела вывеска, на которой литерами для ручного набора было написано: «Гостиница "Кистон"».
      – Ты, помнится говорила, что проведешь ночь в машине? – напомнил Мэт. Притормозив, он остановился перед домом. – Лично я пойду в гостиницу. У меня там забронирован номер. – Он открыл дверь машины.
      – Ты… ты, – захлебывалась она. – Ты нарочно морочил мне голову…
      – Признаю себя виновным в предъявленном обвинении. – Мэт хохотал. – Ты была такой настырной, такой возмущенной, такой разгневанной. Я вынужден был так поступить, я просто не смог удержаться.
      Губы Кейлы дрогнули. Через минуту она тоже хохотала.
      – Я и сейчас разгневана, подлец ты эдакий! Ты знаешь, как я испугалась? Спать на куче листьев, под открытым небом, при тридцати пяти градусах?
      Перспектива, которая несколькими минутами раньше возмутила ее, сейчас казалась такой нелепой, что она еще сильнее расхохоталась.
      – Ты изверг! – Она сделала движение, чтобы стукнуть его. Он быстро отодвинулся на безопасное расстояние.
      – Позволь мне успокоить тебя, Кейла. – Он все еще смеялся. – Я ненавижу жизнь в палатке, видимо, еще больше, чем ты. Я бы не пошел на это, даже если бы мне заплатили. Все эти деревья и лесная флора на нашей планете ассоциируются у меня с сильными головными болями. У меня аллергия на такие вещи, – объяснил он. – Она у всех Минтиров. Не исключено, что и у ребенка она тоже будет. Мы станем проводить отпуск на пляже, вдали от деревьев, травы и зелени:
      Мэт вышел из машины. Кейла открыла дверцу, он подошел, чтобы помочь ей. Они стояли возле машины, лицом друг к другу. Оба все еще посмеивались над его удачной шуткой.
      Их глаза встретились. И смех замер. Кейла пристально вглядывалась в его темно-синие глаза с густыми ресницами и вдруг почувствовала, что слабеет и задыхается, приходя в какое-то невероятное волнение от всего, что ее окружает: от прохладного свежего запаха горного воздуха, от потрескивания веток на деревьях при дуновении легкого ветерка, от тепла, исходящего от высокого сильного тела Мэта, которое было так близко.
      – Прощаешь меня? – тихо спросил Мэт. Его мерцающие в темноте глаза опустились к ее губам. Ее губы были полными и красиво очерченными. Он вспомнил их нежность, их вкус, и его пронзила сладкая и острая боль возбуждения. – Я дразнил тебя. Я виноват.
      Кейла покачнулась в сторону Мэта.
      – Я это заслужила. Я и в самом деле была до безобразия… э-э-э… деспотичной.
      Его руки легли ей на талию.
      – Такой же деспотичной и излишне самоуверенной, каким выгляжу я в твоих обвинениях. – Он наклонил голову и коснулся губами ее рта, поцелуем, который был слишком недолгим, чтобы доставить удовлетворение. – Я говорил тебе, что мы подходим друг другу. Мне нужен кто-то достаточно сильный, чтобы «показать зубы», когда меня чересчур заносит.
      А тебе нужен кто-то, на ком бы ты не смогла ездить верхом.
      – Это больше похоже на схватку титанов, чем на брак. – Она поднялась на цыпочки и обняла его за шею. В эту минуту она поняла, как сильно ей хотелось, чтобы он был прав, как сильно ей хотелось верить, что их вынужденный брак в самом деле мог оказаться состоятельным.
      Мэт мгновенно откликнулся на ее немой призыв. Его руки крепко обняли ее, и он поднял ее, прижимая к своему крепкому телу, а его рот властно и по-хозяйски овладел ее губами в глубоком и жадном поцелуе.
      Быстро, слишком быстро, как показалось им обоим, он отпустил ее. Ноги Кейлы снова твердо стояли на земле, но мысленно она парила в облаках. Мэт взял ее за руку, и они вошли в гостиницу в молчании, обремененном приятным ожиданием и возбуждением.
      Вдоль всей стены тянулась конторка из красного дерева, а другую стену целиком занимал большой кирпичный камин, в котором за решеткой с экраном весело потрескивал огонь. Комплект из удобных диванчиков, кресел и стульев был умело размещен так, что в центре внимания оказывался камин, придававший вестибюлю уютный и привлекательный вид.
      – Здесь очаровательно, – воскликнула Кейла.
      Мэт улыбнулся.
      – Мы находимся рядом с несколькими лыжными курортами, но эта гостиница привлекает тех клиентов, которые предпочитают покой и уединение вдали от склонов. Обычно номера здесь заказываются очень заблаговременно, но, так как в эту зиму снега было немного, мы смогли сделать заказ в последнюю минуту.
      Она могла бы спросить его, когда был сделан заказ – без сомнения, до того, как он потрудился сообщить ей о своем намерении жениться на ней, – но Кейле не хотелось затевать очередной спор. По правде говоря, спорить ей хотелось меньше всего.
      Когда они с Мэтом вошли в свой номер – прелестно оборудованный люкс, предметами гордости которого являлись кровать с пологом и невероятных размеров старинная ванна на ножках в виде львиных лап, – все стало романтичным, волнующим и будоражащим. И ее чрезвычайно тронуло то, что Мэт организовал их первую брачную ночь в таком особенном, романтическом месте.
      – Посмотри, что у нас здесь есть. – Мэт снял целлофан с широкой корзины, наполненной свежими фруктами, сырами, маленькими жестянками с крекерами и печенье. Сверху лежала глянцевая золотая коробка шоколадных конфет. – Ты голодна?
      – После всей этой еды на приеме?
      Мэт улыбнулся.
      – Там было много еды, но что-то я не видел, чтобы ты много ела. Ты должна быть голодна. В конце концов, ты ведь ешь за двоих, ты помнишь?
      Кейла тяжело вздохнула, услышав избитую фразу, но еда в корзине выглядела уж очень аппетитной.
      – Как ни странно, я вроде бы голодна. Впервые за весь день у меня нет спазмов в желудке.
      Она сама себе удивлялась. Ей было легко с Мэтом. Она не испытывала обычного напряжения и раздражения.
      – А вот бутылка шампанского, – сказал Мэт, открывая маленький холодильник в углу комнаты. – Хотя в твоем положении это не рекомендуется. Я позвоню вниз и попрошу их прислать лимонада.
      – Спасибо. Ты очень внимателен. И ты молодец, что заказал этот номер на сегодняшнюю ночь. Я хочу сказать, что, конечно, было бы практичнее и проще для нас провести ночь в твоей двухэтажной квартире в Джонстауне, но…
      – Ты моя невеста, Кейла, и это наша первая брачная ночь. Я не хотел поступать так, как было бы практичнее и проще.
      Она нежно улыбнулась.
      – А ты в какой-то мере романтик. – Сознание этого согрело ее.
      – Если это так, то ты единственная, кто это обнаружил, – с иронией сказал Мэт. У него мелькнула мысль о Дебре, которая считала, что он олицетворяет собой практичность, умение упрощать и сдержанность. С появлением Кейлы в нем обнаружились такие черты характера, о которых он и не подозревал. И вместо того, чтобы насторожить его, это доставило ему удовольствие.
      Когда, поев и попив, они почувствовали, что «сыты по горло», он опять проявил романтичность, подхватил ее на руки и понес в спальню. Он бережно положил ее на кровать и опустился рядом, заключая в свои объятия и целуя жадно и требовательно. Она была его невестой, а теперь уже женой, матерью его не родившегося пока ребенка. Его захлестнула волна нежности и острого желания защитить ее, слившаяся воедино со страстью, которую она неизменно пробуждала в нем.
      – Ты заставляешь меня испытать такие чувства, которые до тебя не пробуждала во мне ни одна женщина, – хрипло признался он, крепко прижимая ее к своему длинному твердому телу. Все благоразумие и рассудительность поспешно отступили под настойчивым и стремительным натиском страсти и возбуждения.
      Кейла пристально смотрела на него широко раскрытыми ясными глазами. Она чувствовала себя слабой, мягкой, горячей и очень податливой в его руках.
      Наслаждение, которое он так искусно доставлял ей, лишало ее способности думать, и она просто растворилась в сладострастных поцелуях и ласках.
      Они быстро освободились от одежды, помогая друг другу там, где это было необходимо, с взаимной интимностью, которая казалась чарующе знакомой, без какой-либо неловкости и ограничений. Они были абсолютно созвучны друг другу, сливаясь в эротическом ритме, одновременно извечном и неповторимом, свойственном только им.
      – О, Мэт, сейчас, пожалуйста, сейчас! – чужим грудным голосом попросила она. Ее страстная мольба являлась и признанием капитуляции, и повелением одновременно, и Мэт страстно откликнулся на оба призыва.
      – Да, малыш. Да, моя милая. – Его тело тяжело опустилось на нее, и их взгляды, напряженные и откровенные, встретились.
      Они не отрываясь смотрели в глаза друг другу, когда Мэт властно вошел в нее, и Кейла приняла его глубоко внутрь себя, выковывая узы, соединявшие их до полного соития их физических и чувственных потребностей и страстей.
      Вместе они наслаждались каждым мгновением, каждым нюансом, каждым ощущением, пока их страсть, достигнув апогея, не завершилась оглушительной силы взрывом, одновременно вознесшим их на вершины экстаза. Они задержались там, охваченные непреходящим ослепительным блаженством, прежде чем медленно окунуться в согревающие волны удовлетворенного сладострастия.
 
      – Хотелось бы подольше побыть в той гостинице, – с сожалением сказал Мэт, вставляя ключ в дверь своей квартиры. Было без малого два пополудни; они выехали из гостиницы сегодня поздним утром, направляясь в Харрисберг. – К сожалению, завтра заседает законодательное собрание, и мы должны проголосовать по закону, который проталкивает губернатор со времени своего избрания.
      Он открыл дверь и ввел ее в квартиру.
      – Вот, пожалуйста. Это моя официальная резиденция в Харрисберге.
      Кейла увидела комнату, являющуюся гостиной и столовой одновременно, с крохотной кухонькой, примостившейся в углу. В комнате из мебели были огромный пуф, явно сохранившаяся с чьих-то студенческих лет реликвия, телевизор и складные столик и стул перед ним. Прямо отсюда, стоя у входной двери, можно было заглянуть в маленькую спальню и ванную комнату.
      – Ты и правда живешь здесь? – спросила она с недоверием.
      – Мне… э-э-э… кажется, она немного простовата, – признал он, взглянув на квартиру ее глазами. – Но так как законодательное собрание заседает только с понедельника по среду включительно, все обычно на оставшиеся дни возвращаются в свои родные округа. У меня двухэтажная квартира в Джонстауне, и мне не хотелось тратить целое состояние на жилье здесь.
      – Ну, если она тебе подходит… – голос Кейлы замер. Она не понимала, как такое возможно. Даже три дня в неделю в такой дыре было чересчур.
      – У меня совершенно новый матрац на кровати, – сделал попытку Мэт. – Это самый лучший предмет мебели, который у меня есть.
      – Мне кажется, я припоминаю, что ты уже однажды говорил об этом. – Она быстро и нервно взглянула на свои часы. – Мэт, мне действительно пора возвращаться в Вашингтон. У меня есть дела, которые я бы хотела завершить до утра в понедельник.
      – Возвращаться в Вашингтон? – перебил Мэт, хмурясь. – Но мы же вчера поженились! Или мне следует напомнить тебе, что по существующей традиции мужья и жены живут вместе?
      – Живут где? – Кейла почувствовала, как усиливается дрожь от охватившего ее беспокойства. – Ты мотаешься между Харрисбергом и Джонстауном. Мой дом и офис в Вашингтоне. – Она сглотнула. – Это то, что нам следовало бы обсудить и уладить задолго до свадьбы.
      – Времени не было. В любом случае это не проблема. Ты моя жена, и ты будешь жить со мной. Кейла. Ты вполне можешь отказаться от своей квартиры. После выборов мы должны будем жить в округе Колумбия, но нам потребуется квартира побольше, учитывая ребенка и все такое прочее.
      Она в изумлении смотрела на него.
      – Давай-ка разберемся, правильно ли я тебя поняла. По-твоему, мне нужно просто закрыть мое агентство, съехать с моей квартиры и въехать в эту… эту дыру?
      – Мы как можно скорее подыщем квартиру побольше, получше, – быстро прервал он. – Начнем завтра же, если хочешь. А в следующий уик-энд мы можем нанять трейлер и перевезти сюда твою мебель. У тебя мебель гораздо симпатичнее, чем у меня, – признал он.
      – Это единственное из всего высказанного тобой, с чем я согласна. – Она с презрительным видом обвела взглядом комнату. Зеленое велюровое кресло такое огромное, что в нем свободно могут поместиться трое. Но даже эта оскорбительная для глаза картина бледнела по сравнению с его отвратительным предложением, только что прозвучавшим словно гром среди ясного неба. – Мэт, я не могу просто взять и прикрыть свой бизнес. У меня клиенты, которые меня наняли, я не могу просто так их бросить.
      Она собралась с духом, приготовившись к взрыву, который, она была в этом уверена, определенно должен был последовать. Вероятность очередной ссоры с ним привела ее в удрученное и подавленное состояние. У них не было ни единой размолвки со времени их приезда в гостиницу «Кистон». Наоборот, они прекрасно уживались и были во всех отношениях очень близки, вплоть до того самого момента, когда вошли в эту «дыру в стене», которая служила ему квартирой. Она не хотела, чтобы все это кончалось: ни близость, ни привязанность, ни интимные отношения. В глазах щипало от слез.
      Мэт вздохнул.
      – Ты права. Ты не можешь хладнокровно оставить их.
      Она вскинула голову и пристально посмотрела на него, испытывая невероятное облегчение оттого, что ссоры, которой она страшилась, видимо, не будет.
      – О, Мэт, я…
      – Я знаю, что ты должна как-то предупредить их. – Он схватил ее за руку и притянул к себе, обнимая. – Но, черт возьми, Кейла, мне невыносима мысль, что тебя может не быть рядом. Я хочу, чтобы ты была со мной. Все время, – добавил он хриплым и взволнованным голосом.
      Разве это не подходящий момент (как утверждают Пенни и авторы множества философских трактатов) для того, чтобы пуститься в рассуждения о своих правах и обязанностях в отношении собственной карьеры? Кейла понимала, что так оно и есть, но слова не шли. То, что он нуждался в ней, она находила очаровательным, а его страстное желание, чтобы она была рядом, – неотразимым.
      Было ли когда-либо в ее жизни время, чтобы кто-то, кроме ее сестры-близнеца, хотел быть с ней рядом или нуждался в ней? Возможно, ее мать, пока она еще была жива, но это было двадцать один год назад. Их отец впал в панику при мысли, что ему одному придется растить и воспитывать дочерей, быстро женился вторично, а потом предпочел умереть, чтобы отделаться от них всех, и Пенни заняла его место рядом с ними. Разумеется, Скотту Саресу, ее первому и единственному возлюбленному, мысль сохранить постоянство по отношению к некой Макклур не показалась привлекательной; вместо нее он предпочел Викторию, дочь пресловутого консультанта по использованию средств массовой информации Диллона.
      А Мэт женился на ней, и, кажется, не только номинально. Он хотел настоящего брака и жену, которая бы разделила с ним его судьбу. Он хотел, чтобы это была она, Кейла Макклур… Минтир.
      – Я тоже хочу быть с тобой, Мэт, – отважилась признаться Кейла. Она немного подалась назад, пристально вглядываясь в него своими сияющими серьезными глазами. – Я понимаю, что если наши отношения сложатся, то будут необходимы перемены.
      Кейлу поразила собственная готовность осуществлять эти перемены.
      – Я скажу своим клиентам, что я замужем и жду ребенка и какое-то время не буду жить в Вашингтоне. Но если некоторые из них предпочтут не расставаться со мной, то я бы хотела продолжать работать консультантом.
      – Я не хочу, чтобы ты металась, разрываясь на части, ради своих клиентов. Я не хочу, чтобы ты слишком много времени тратила на них. Я хочу, чтобы твои приоритеты отдавались нашей семье и нашему ребенку.
      – Я же тебе только что сказала, что это так и есть, – нетерпеливо промолвила она. – Давай будем реалистами: ты думаешь, многие политики будут держаться за консультанта, который ставит их на последнее место – после мужа и его карьеры и семьи?
      Ты политик. И ты знаешь, что было бы предпочтительнее, чтобы любой работающий на политика был готов оставить всех и вся далеко позади политической карьеры своего босса.
      Синие глаза Мэта пронзали ее насквозь.
      – Ты будешь так поступать? Ставить на первое место мужа, семью и мою карьеру, а не клиентов?
      – Одного не будет определенно, я не буду типичной женой политика, – с горячностью парировала она. – Я, знаешь ли, вблизи наблюдала, в каком они положении. Я видела, как штатные сотрудники политика отмахиваются от своей жены, как от назойливой мухи, которая мешает работать и представляет соблазн для босса. С сожалением должна признать, что даже я сама этому способствовала.
      – Я не допущу подобного положения! – поспешил заверить ее Мэт.
      – Я и сама не позволю, чтобы со мной так обращались, – в тон ему ответила Кёйла. – Я намерена так же серьезно относиться к твоей карьере, как относилась к карьере любого клиента. Я намерена стать для тебя настоящей спутницей жизни, а не твоим придатком. И если для этого потребуется дать тебе совет или вступить в спор с твоим персоналом, так тому и быть. Мне известно, что твой брат Люк – твой самый близкий советчик, но ему не удастся вывести меня из игры, чтобы я ничего не значила ни в твоей карьере, ни в твоей жизни.
      – Хотел бы я на это посмотреть, – сухо сказал Мэт. Не отпуская ее взгляда, он протянул руку и взял ее за запястье. – Но давай раз и навсегда установим: ты моя жена, а не мой политический консультант.
      В его голосе прозвучало отвращение к самому термину. Он притянул ее к себе, взгляд его неотразимых темно-синих глаз сковывал ее, как и его рука, сжимавшая ее запястье, подобно стальным наручникам.
      – Ты примешь совет жены, но не совет профессионала, ты это хочешь сказать? – Она ощущала в нем сдерживаемую страсть, и это притягивало ее словно магнит! Ей хотелось помочь этой страсти вырваться наружу, заставить его потерять свою стальную выдержку и невозмутимость. А у меня это очень неплохо получается, с радостью и удовлетворением подумала она. Обольстительно улыбаясь, она сделала шаг к нему, потом другой.
      – Говорю тебе, что я… – Голос Мэта дрогнул, когда ее руки проскользнули ему под свитер.
      – Продолжай, – поощрительно промурлыкала она, прильнув к нему, в то время как ее пальцы нежно ласкали теплую кожу на его груди, рисуя чувственный узор.
      Мэт развел бедра и зажал ее между ними, положив ладони на ее упругие, округлые ягодицы. Он знал, что было на ней под джинсами – маленькое бикини цвета морской волны, в тон кружевному лифчику. Он наблюдал, как она его надевала этим утром, после того как он вытер ее пушистым белым полотенцем, находившимся в номере.
      Его опалило жаром от одного воспоминания об этой интимной сцене. Он представил, как еще раньше этим же утром они вдвоем находились в той невероятных размеров ванне, с чем были связаны еще более испепеляющие воспоминания.
      – Ты говорил… – напомнила Кейла, мягко уткнувшись носом в его шею. Она задрожала, почувствовав, как внутри ее спиралью, покалывая, струится жар.
      – Не помню, – пробормотал он. – И черт с ним. – Он взял ее лицо в ладони и целовал ее страстно и ненасытно. – Останься со мной, Кейла. Не покидай меня.
      – Я никуда не уйду, – пообещала Кейла, подымая лицо для поцелуя. В это мгновение она поняла, что любит его. Те четыре «D» – Недоверие, Сомнение, Неудовлетворенность и Отсутствие иллюзий, – которые Пенни вдолбила ей, те запреты, которые определяли ее жизнь, были оттеснены лавиной нахлынувших чувств и одним великим прозрением.
      Ее любовь – определенно тот риск, на который стоит пойти.

Глава одиннадцатая

      – Кейла! Какой сюрприз! – приветствовала Кейлу Элена Тесловик утром в понедельник, когда она вошла в арендованное помещение на первом этаже, окнами выходящее на улицу, в центре Харрисберга, где сторонники Тесловик собрались для работы над предстоящей кампанией своего кандидата. – Я не знала, что вы планировали быть сегодня в городе.
      – Как выяснилось, теперь я большую часть своего времени буду проводить в Харрисберге, по крайней мере пока не пройдут ноябрьские выборы, – сказала Кейла с мягкой улыбкой. – Видите ли, во время уик-энда я…
      – Я так рада, что вы здесь, и я могу сообщить новость вам лично, – возбужденно перебила Элена. – Сегодня, немного раньше, мне был очень странный телефонный звонок, и я узнала совершенно поразительную новость. Мы провели пол-утра, пытаясь выяснить, откуда исходит эта информация, чтобы понять, правда ли это. И это оказалось правдой!
      – Что же это, Элена? – спросила Кейла. Она нисколько не была обескуражена тем, что Элена не проявила интереса к ее рассказу об уик-энде; она хорошо изучила манеру поведения кандидатов. Их очень мало интересует то, что не связано с развертыванием их собственной кампании.
      – Дейв Уилсон не намерен баллотироваться для повторного избрания. Он даже не хочет, чтобы его имя вносили в список для первичного голосования. Он уступает поле деятельности мне! – воскликнула Элена. – На сегодняшний день нет никого, кто собирался бы выдвинуть свою кандидатуру против моей.
      У Кейлы отпала челюсть.
      – В чем же дело? Я даже не рискую делать предположения. Никогда бы не подумала, что он может так просто отказаться от борьбы.
      – В тебе, Кейла! – с воодушевлением воскликнула Элена. – Я уверена, что ты являешься причиной, по которой он прекращает борьбу. Пошли слухи, что я наняла консультанта из Вашингтона, и Уилсон просто запаниковал. Видимо, он сообразил, что его репутация не выдержит той приправленной клеветой атаки на него в средствах массовой информации, которую, как ему известно, способны организовать Диллон и Уорд. И он сошел с дистанции!
      – Но я больше не работаю в этом агентстве, – возразила Кейла.
      – Конечно, мы-то в курсе, но ты знаешь, что такое сплетни и как быстро они распространяются. Очевидно, того факта, что ты там некогда работала, оказалось достаточно. – Элена ликовала. – Неудивительно, что Уилсон прекратил борьбу. Диллон и Уорд учинили бы над ним настоящую расправу, не стесняясь в средствах и не гнушаясь клеветой, подтасовкой фактов и прочими нечистоплотными приемами. Откуда ему было знать, что мы намерены идти честным путем, просто позволив ужасным фактам его биографии говорить самим за себя.
      – Мы бы разоблачили его, – преданно добавил помощник.
      – Итак, теперь я, наверное, больше не буду твоим клиентом, Кейла, – с сожалением сказала Элена. – Я была бы рада продолжать с тобой сотрудничать, но ты знаешь, как мы стеснены в средствах.
      – Я знаю. И я желаю тебе всяческой удачи в проведении кампании и успешной карьеры, Элена, – тепло сказала Кейла, протягивая руку для пожатия. – Хотя ты теперь и не мой клиент, я надеюсь, мы останемся друзьями.
      – На это ты можешь рассчитывать, – экспансивно пообещала Элена. – О, Кейла, а еще ты можешь взять вот это. – Она вручила ей пухлую папку, битком набитую бумагами. – Возможно, когда-нибудь тебе пригодится кое-что из этих материалов.
      – Элена, вас ждут три телефонных звонка, – сказал штатный сотрудник, и Кейла поняла, что пора ей уходить. В штабе по подготовке кампании нет места посторонним, а она больше не занималась разработкой политического курса Элены.
 
      Час спустя она, как было договорено, встретилась за ланчем в ресторане Рилло с Кристиной. Ее сестра уже сидела за столиком, когда Кейла явилась с невероятной новостью о решении Уилсона выйти из игры.
      Кристина посмеялась, узнав, какую угрозу для судьбы политика представляет ее сестра, которая в состоянии уничтожить оппозицию еще до выборов.
      – На прошлой неделе я подала заявление об уходе из ПИТА. – Карие глаза Кристины неожиданно затуманились. – Я работаю до конца этой недели, потом упаковываюсь и переезжаю в Атланту. Мы с Бойдом хотим, чтобы у нас была традиционная июньская свадьба с соблюдением всех условностей – по крайней мере основных из них, – поэтому у меня будет несколько месяцев, чтобы все распланировать для этого и подыскать там себе работу.
      – Атланта, – медленно повторила Кейла. – Это так далеко.
      – Эй, это мои слова. – Кристина широко улыбнулась. – Ты должна была сказать, как это близко, если вспомнить о самолетах и телефоне. И это правда, Кейла. Ты знаешь, что мы часто будем разговаривать по телефону и летать друг к другу.
      – Я знаю. Но какая ирония судьбы: я буду в Харрисберге по крайней мере до тех пор, пока Мэт не победит на выборах – если победит – и не приступит к исполнению служебных обязанностей в округе Колумбия, а тебя здесь не будет.
      – Ты собираешься жить здесь, с Мэтом? Я была уверена, что ты настоишь на том, чтобы остаться одной в своей квартире в округе Колумбия, и точно так же я знала, что ему это не понравится.
      – Я позвонила сегодня Джолин и велела ей перенести все встречи на четверг и пятницу. У Мэта закончится рабочая неделя, и он сможет поехать со мной в Вашингтон. Я не знаю, что будет с агентством в будущем… Знаю только, что на первом месте у меня будет семья.
      Кристина вздохнула с облегчением.
      – В таком случае мне, наверное, не придется произносить речь, которую я готовила. О необходимости идти на компромиссы и жертвы и ни перед чем не останавливаться ради любви.
      – Мне кажется, вчера я сама произнесла себе эту самую речь, – сказала Кейла и слегка улыбнулась, вспоминая, как это было. Ее глаза расширились, ей в голову неожиданно пришла мысль: – Кристина, раз ты в конце недели уезжаешь из города, может, передашь свою квартиру нам с Мэтом в субаренду?
      Один из наших компромиссов заключается в том, чтобы найти другую квартиру в Харрисберге на то время, что мы будем жить здесь. Если бы ты видела теперешнюю квартиру Мэта, ты бы поняла, почему это необходимо.
      Кристина быстро согласилась, и сестры обсуждали вопрос о мебели, когда на стол упала тень. Они одновременно посмотрели вверх и увидели Люка Минтира, возвышавшегося над ними.
      – «Увертки, уловки, труды и заботы, огонь горит, котел бурлит», – процитировал он без всякого выражения. – Что это вы, колдуньи, замышляете? – Отсутствовали игривая улыбка и дразнящий блеск в глазах, благодаря которым его слова могли бы прозвучать как шутка, а не оскорбление.
      Кейла поморщилась. Люк объявил ей войну в день ее свадьбы, но она не ожидала, что он и впредь будет проявлять открытую враждебность. Она решила попытаться тактично заставить его сменить тон.
      – Если это шутка, то она мне не нравится, Люк. – Но ее сверкающие глаза не соответствовали ее легкому тону.
      – А мне не нравится то, что ты губишь карьеру моего брата, – нанес ей ответный удар Люк.
      – О чем ты говоришь? – холодно спросила Кристина. – Ничего такого она не делает.
      Люк схватил свободный стул, придвинул и сел за их столик.
      – Сегодня утром Дейв Уилсон объявил, что он не будет добиваться переизбрания на место в палате представителей штата. Он напуган слухами, что его конкурент наняла жестокого, нечистоплотного политического консультанта, и поэтому он решил признать себя побежденным и снять свою кандидатуру.
      Отгадайте, кого он имел в виду?
      – Я знаю, – ровным голосом ответила Кейла. – Меня. И он приписывает мне жестокость и нечистоплотность, создавая репутацию, которой я не заслужила. – Она с любопытством разглядывала Люка. – Ты расстроен тем, что Уилсон снял свою кандидатуру в пользу Элены? Это человек подлый и трусливый и всячески достоин порицания, он из тех, кто бросает тень на всех политиков. Это благо, что он уходит с должности.
      – Он уходит с должности в штате, – исправил Люк. – И это не благо, потому что он решил баллотироваться на федеральный пост. Уилсон разослал сообщение, что он намерен баллотироваться на то же место в палате представителей США, на которое претендует Мэт.
      – Это невозможно! – возмутилась Кристина.
      – К сожалению, возможно, – огрызнулся Люк. – Его округ и округ Мэта вместе составляют территорию, имеющую одно место в Конгрессе, так что он имеет право выдвинуть свою кандидатуру. Уилсон сумел провести нас в своей обычной манере, нанеся неожиданный удар в спину, объявив, что он отказывается от своего прежнего заявления о поддержке Мэта на том основании, что сам он лучше подготовлен для того, чтобы, как он выразился, «справиться с большей ответственностью на федеральном посту».
      – Он выдвигает свою кандидатуру против кандидатуры Мэта? – повторила Кейла, ошарашенная новостью. – Он рехнулся и к тому же поступает безнравственно. Ничего у него не выйдет.
      – Вполне может выйти, – холодно возразил Люк. – Персонал Уилсона – это высокоэффективный пропагандистский механизм. Как, по-вашему, ему удавалось удержаться на своем нынешнем посту в течение такого долгого времени? Все в правительстве знают, какой это лживый и мерзкий тип, но он сумел втереться в доверие к избирателям. А потом есть еще вот это! – Он бросил на стол большой конверт из оберточной бумаги. – Посмотри, Кейла.
      Внутри обломки карьеры Мэта.
      Молча, дрожащими пальцами Кейла раскрыла конверт и достала несколько фотографий, глянцевые снимки размером 8х10, на которых она сидит на коленях у Мэта на обеде по сбору средств в ту роковую ночь, когда они встретились. На взгляд постороннего, просто подвыпивший бабник и одна из вездесущих проституток в очередном заходе.
      И уж никак не портрет будущего конгрессмена США и его жены.
      Кристина заглянула через ее плечо.
      – О черт! – выдохнула она.
      – Я точно того же мнения, – колко заметил Люк. – Славный замысел, который вы вдвоем состряпали, чтобы подцепить мужа, сработал по закону бумеранга, не так ли? Твое будущее, Кейла, в качестве миссис Минтир неразрывно связано с успешной карьерой Мэта, которую ты сама же и разрушила.
      – Как у тебя язык поворачивается говорить такие омерзительные вещи! – яростно воскликнула Кристина. – Это же неправда.
      Люк ее не слушал. Его внимание было сконцентрировано на Кейле, его голубые глаза сверкали.
      – Я узнал из достоверных источников, что. Если Мэт не снимет свою кандидатуру, Уилсон сделает достоянием гласности то, что произошло на обеде по сбору средств. Он планирует передать эти фото для опубликования в газету в своем родном городе, анонимно конечно. Кроме того, согласно его версии, официантам были даны указания добавить алкоголя в напитки и пищу, чтобы сделать гостей, если можно так выразиться, более щедрыми и увеличить пожертвования на проведение кампании.
      – Но это же наглая ложь! – воскликнула Кейла.
      – Поблизости не осталось никого из ВМБДШ, чтобы опровергнуть его версию, – возразил Люк, не потрудившись добавить, что это его заботами они убрались из штата в неизвестном направлении. – Поэтому все, что мы имеем, – это необоснованные утверждения Уилсона о скандальном происшествии с пьянкой и фотографии кандидата, обнимающего сексуальную красотку, сидящую у него на коленях на виду у всех. Поверь мне, сведения об избранных должностных лицах, принимающих участие в оргиях и резвящихся с распутными девицами, могут быть проигнорированы избирателями в некоторых других штатах, но не здесь, в западной Пенсильвании.
      – Моя сестра не распутная красотка, – пробормотала Кристина, но в ее голосе уже не слышалось пыла. – О, Кейла, это ужасно!
      Ужасно – это слишком мягко сказано, мрачно подумала Кейла.
      – Мэт знает? – с тревогой спросила она Люка.
      Люк нахмурился.
      – Конечно, знает. Я сказал ему, как только услышал. Он не обрадовался, могу вас заверить.
      Кейла вскочила.
      – Где он? В своем офисе? Я хочу его видеть.
      – У него встреча за ланчем, а потом дневная сессия в законодательном собрании, – сообщил Люк. – И я советую тебе держаться подальше от его офиса. Тебе вряд ли окажут теплый прием, если ты туда заявишься.
      Кейла почувствовала, как ее пронзила острая, почти физически ощутимая боль. Ей было хорошо известно мнение Мэта о политических консультантах, и вот присутствие одного такого – ее присутствие! – невольно вызвало пертурбацию, которая может иметь катастрофические последствия для его будущего.
      – Если только ты не одержима манией лишить Мэта тех шансов, которые у него еще остались, тебе следует испариться до тех-пор, пока нам не удастся оценить наши возможности и разработать стратегию, – напрямик заявил Люк. – Возвращайся в Вашингтон и там упражняйся в искусстве надувательства. Здесь ты нам не нужна.
      Это прозвучало слишком похоже на то, что мог бы сказать сам Мэт. А может, уже сказал? Кейла попыталась проглотить комок, стоявший у нее в горле. Она молча смотрела, как Люк схватил фотографии и с едва скрываемым бешенством стал заталкивать их назад в конверт. Он удалился, ничего больше не сказав, оставив потрясенных близнецов за столом в состоянии полной прострации.
      – Он не имел права разговаривать с тобой подобным образом, – посетовала Кристина. – А утверждать, что ты тем или иным образом виновата во всей этой заварухе, так же отвратительно и преступно, как и все то, что когда-либо мог сказать этот негодяй Дейв Уилсон.
      – Ты думаешь, Люк говорил от имени Мэта? – шепотом спросила Кейла. – Передал то, что ему поручил Мэт?
      Эта мысль приходила в голову и Кристине. Кейла видела это по ее глазам.
      – Я… я не хочу этому верить, Кейла, – печально сказала Кристина. – Через два дня после вашей свадьбы!
      – Нашей свадьбы, – эхом откликнулась Кейла. – Несмотря на все эти традиционные причиндалы, присутствие всех Минтиров и их добрые пожелания, это все же было вынужденное мероприятие Кристина. Упреждающая ущерб мера, как принято говорить в нашей профессии.
      Да, несмотря на то что Мэт настойчиво утверждал обратное, их бракосочетание, как мера, предотвращая ущерб политической карьере Мэта, а не как результат настоящей любви, не предвещало долгого, основанного на любви брака. Сестры не отрываясь смотрели друг на друга, в то время как их захлестывали мощные волны недоверия, сомнения, неудовлетворенности и крушения надежд.
      – Нельзя сказать, что Пенни не подготовила нас к подобным провалам, – угрюмо сказала Кристина. – Она всегда внушала нам мысль о необходимости быть готовыми к возможным страданиям и невзгодам. Между прочим, я позвонила ей вчера и рассказала о твоей свадьбе.
      – Давай я угадаю. Она сказала, что наш брак долго не продлится, – нараспев протянула Кейла, подкрепясь глотком ледяной воды. – Но все разваливается со скоростью, которая удивила бы даже Пенни.
      – Она пришлет тебе свадебную открытку с чеком, адресованным лично тебе, – со вздохом сказала Кристина. – Она говорит, что тебе понадобится каждый цент, чтобы содержать себя и ребенка. Мэт, конечно, не упоминался, так как она не верит, что он долго будет рядом.
      Направляясь в крохотную квартирку Мэта, чтобы забрать свои вещи, Кейла грустно признала, что разделяет мрачный взгляд Пенни. Она тоже не верила, что Мэт долго будет рядом, особенно после того, о чем сообщил Люк.
      Она стойко пыталась удержать слезы. Плакать бесполезно, главное – выдержка. Ей следовало об этом помнить.
      Кейла задумчиво бросала в чемодан свою одежду. Что-то слишком уж часто ей приходится упаковывать свои вещи в последние дни. Ей вспомнилось, как быстро она с этим справилась в субботу утром, едва успев открыть глаза. В тот день она представления не имела о планах Мэта, – планах, связанных с их свадьбой!
      У нее было совершенно другое расположение духа вчера, когда она опять упаковывалась в гостинице «Кистон» после их первой брачной ночи. Ей стало жарко от внезапно вспыхнувшего румянца, когда перед ее мысленным взором возник калейдоскоп быстро сменяющих друг друга воспоминаний: волнующие сцены, когда они с Мэтом страстно занимаются любовью, а потом лежат в объятиях друг друга, тихо разговаривая и даже посмеиваясь, как это бывает у близких друзей. Она была так счастлива, уверенная в своем будущем более чем когда-либо в жизни.
      В счастье и в несчастье, в радости и в горе. Неожиданно у нее в ушах прозвучали слова обета, который она давала в церкви. Кейла подавила рыдание. Вчерашний день был «в счастье и в радости». Кто бы мог подумать, что «в несчастье и в горе» случится так невыносимо скоро?
      Но так случилось. Кейла со стуком захлопнула чемодан. И вот она уезжает. Фактически удирает из города. Она нахмурилась, взяла чемодан и направилась к выходу. Остановилась, держа руку на ручке двери.
      После двух дней замужества она оставляет своего мужа? Ведь даже оба замужества Пенни длились дольше, чем это! Глубоко внутри у нее как будто что-то щелкнуло.
      «Всегда есть два пути, по которым вы можете пойти, выбор за вами». С этого утверждения она обычно начинала беседу со своими клиентами. «Один ведет к победе, другой – к поражению». Она всегда убеждала их выбирать путь к победе, несмотря на то что это неизменно означало препятствия, которые приходится преодолевать. По иронии судьбы, для себя она выбрала путь поражения, сдалась, даже не попытавшись добиться победы.
      Кейла опустила чемодан.
      – Я не уйду, – сказала она вслух.
      Даже звук собственного голоса укрепил ее решимость. Разве она не сказала себе, что будет трудиться, чтобы сделать свое замужество удачным? А она знает, что такое трудиться: надо быть выносливым и стойким, не жалеть усилий, всегда быть готовым принять вызов, искать новые подходы, пока не добьешься успеха.
      Она успешно трудилась ради своей карьеры, но никогда не употребляла всю свою энергию, интуицию и другие положительные качества в своей личной жизни. Она постоянно боролась, защищая интересы своих клиентов, но никогда – ради себя самой. Она уступила Скотта Сареса Виктории Диллон без единого слова протеста. Не оттого ли, что недостаточно дорожила им, чтобы бороться за него?
      Кейла нахмурилась, задумавшись. Что бы там ни было в прошлом и чем бы это ни было вызвано, сейчас, когда дело коснулось Мэта, все изменилось коренным образом. Она любит его. И она готова бороться ради него, трудиться ради него, спасти его карьеру и сохранить семью.
      Она погрузилась в невероятных размеров кресло и открыла папку, которую ей вернула Элена. Сидеть, утопая в мягком, словно подушки, кресле, было удивительно комфортно. Может быть, она и не стала бы настаивать на продаже этого чудовищного кресла, если бы они не переезжали на квартиру Кристины. Если бы они…
      Кейла решительно прогнала прочь неподходящую мысль, сняла колпачок с ручки, достала стопку документов и принялась за работу.
      Час спустя она была так глубоко увлечена своим делом, что не слышала, как открылась дверь, и не увидела Мэта, стоящего на пороге.
      – Ты еще здесь? – Его глухой, низкий и настойчивый голос эхом прокатился по комнате.
      Кейла тихонько охнула и выронила ручку.
      – Мэт! – Она быстро вскочила, и документы разлетелись по полу. – Я… не ждала тебя, – сказала она прерывающимся голосом. – Я собиралась попозже пойти к тебе в офис, после объявления перерыва в сегодняшнем заседании сессии. Наверное, я потеряла счет времени.
      Она пристально смотрела на стоящего перед ней Мэта, который в своем темном костюме выглядел таким полным жизни и огня и откровенно мужественным. Ее пульс пустился вскачь. Его синие глаза сверкали, а выражение его лица было таким же серьезным и напряженным, как обычно. Но она, хоть убей, не могла определить, был ли он рад, что она все еще здесь… или нет.
      Сердце у нее замерло, когда она сделала нерешительный шаг к нему.
      – Мэт, я сегодня разговаривала с Люком и…
      – Я знаю, – перебил Мэт, крупными шагами приближаясь к ней. – Я только что сам разговаривал с ним. После заседания в сенате я пошел прямо в свой офис, и мой слабоумный брат рассказал мне, что утром виделся с тобой.
      Слабоумный брат? Это вселяло надежду, но не будем спешить.
      – Мэт, мне жаль, что Дейв Уилсон провел тебя, и я понимаю, как ты, должно быть, потрясен, но…
      – Дейв Уилсон непревзойденный мастер наносить удары в спину и отпетый мошенник, которому в Харрисберге нет равных. И меня не удивляет, когда он ведет себя соответственно. – Мэт остановился и стал прямо перед ней. – Но меня в самом деле потрясло то, что мой родной брат всю вину за поступки Уилсона возложил на тебя. Что он велел тебе убираться. Я мог только догадываться, как ты могла бы на это отреагировать! – Его пальцы сжали ее предплечья. – Я помчался домой, думая, что уже не застану тебя здесь.
      Ее губы искривились в легкой, нервной улыбке.
      – Ну, я все еще здесь. Ты сердишься или, – она сглотнула, – рад?
      – Ах, Кейла, и как ты только можешь спрашивать? – Он порывисто притянул ее в свои объятия.
      Кейла испытала дикое желание разреветься и громко расхохотаться – и то, и другое одновременно.
      – Как я могла не спросить? – хрипло прошептала она. – Люк прав в одном: ничего бы этого, начиная с отказа Уилсона продолжать конкурентную борьбу против Элены до его угроз использовать те фото с нашими изображениями, не произошло, если бы меня не было.
      Он легко коснулся ртом ее уха.
      – Я чертовски рад, что ты есть, Кейла. И что мы нашли друг друга, и не имеет значения, насколько необычной была наша встреча. Я даже рад, что мы проскочили все эти дурацкие условности с чередой свиданий и сразу стали мужем и женой. Свидания – игра, притворство, а брак – настоящая жизнь, а я всегда предпочитал реальность выдумке.
      Она прижалась к нему, неотрывно глядя на него глазами, в которых, словно бриллианты, блестели слезы, и всем сердцем желая поверить ему.
      – Но что же насчет выборной кампании? – вынуждена была спросить она.
      Он нетерпеливо пожал плечами.
      – А что? Я буду баллотироваться и добьюсь победы. Не знаю, почему Люк так сгущает краски. Давай забудем о политике и обо всех, связанных с ней, и подумаем о себе.
      Одну руку он положил ей на затылок, а другую пониже талии, крепко прижимая к себе, одновременно властно и страстно накрывая ее рот своим.
      Они так и не дошли до спальни. Поспешно освободившись от одежды, которую они нетерпеливо срывали с себя и друг с друга, Кейла и Мэт опустились в огромное, соблазнительно окутывающее со всех сторон уютное кресло.
      Сгорая от нетерпения, они слились, раскачиваясь в неистовом, сладострастном ритме, поглотившем их обоих. Наслаждение было таким острым, что они старались продлить его, желая, чтобы оно длилось и длилось, но пламя бушующей стихии неотвратимо накалялось, пока не достигло своей высшей точки и не освободилось, сверкая и ликуя.
      Они долго лежали вместе в блаженной истоме, удовлетворенные и погруженные в приятные воспоминания. Гигантское кресло приняло очертания их тел. Кейла, легко касаясь, провела рукой по темной велюровой обивке.
      – Когда я впервые увидела это кресло, оно показалось мне самым ужасным хламом, который мне когда-либо встречался.
      – Кажется, это обычная реакция, – пробормотал Мэт, легонько поглаживая атласную кожу ее живота.
      – Но я изменила свое мнение. Теперь я думаю, нам придется взять его с собой, где бы мы ни жили.
      – Ты знаешь, где мы собираемся жить, малыш. После моей победы на выборах в ноябре часть времени мы будем жить в Вашингтоне, а часть – в Джонстауне.
      – Ты совсем не обеспокоен тем, что Дейв Уилсон выдвигает свою кандидатуру против твоей на предварительных выборах? Мэт, у него те наши фотографии. И Люк сказал, что Уилсон собирался солгать относительно того, что действительно произошло на обеде по сбору средств.
      – Я видел фотографии. Велика важность. Мы выглядим как пара влюбленных, которые обожают друг друга. То, что мы поженились шесть недель спустя, подтверждает это.
      – Пара влюбленных? – тихо сказала Кейла. Она смотрела на эти фотографии с позиции политического консультанта, и они выглядели компрометирующими; Мэт видел их в абсолютно ином свете.
      – Каковыми мы и были, – твердо добавил он. Только мы этого еще не осознавали. И каковыми мы теперь являемся. То есть влюбленными. Я это знаю, даже если ты пока нет.
      Она замерла.
      – Ты меня любишь? – прошептала она.
      – Я тебя люблю. – В этом откровенном объяснении в любви был весь Мэт.
      – О, Мэт, я тоже люблю тебя! – воскликнула она, изо всех сил обнимая его. Ее глаза сияли. – И я так боялась, что все кончится, не начавшись, потому что Уилсон…
      – День, когда я позволю кретину вроде Уилсона разрушить наш брак, будет днем… – Он помолчал, подыскивая подходящее сравнение. И отказался от этой попытки. – Ну, это просто никогда не произойдет, Кейла. Мы вместе навсегда. Не забывай об этом.
      – Не забуду, – ответила она, обвивая его шею руками, чтобы в поцелуе выразить всю свою любовь и страсть.
      Очень не скоро возобновили они политическую дискуссию, только когда уже были одеты и уплетали заказанные на дом блюда мексиканской кухни, сидя в кресле и используя складной столик перед телевизором вместо стола.
      – Я думаю, что тебе не следует так легко сбрасывать со счетов Уилсона, Мэт, – серьезно сказала Кейла, тонкой струйкой выдавливая пикантный соус на куриное тако. – Это подлый тип, и ради победы он пойдет на что угодно, не заботясь о моральной стороне дела. Я знаю о нем все, у меня на него много материалов, собранных помощниками Элены Тесловик.
      – Я не опущусь до его уровня и не буду устраивать клеветническую кампанию, Кейла, – предупредил Мэт.
      – Тебе и не придется. – Она взяла лист, на котором писала, когда пришел Мэт. – Я составила план. Вот он. Мы процитируем самого Уилсона и наряду с этим используем высказывания о нем других лиц, сопоставив все это с твоими высказываниями и тем, что говорят о тебе другие. Мы прокомментируем его прошлое, отраженное в официальной справке, и сравним его с твоим. – Она улыбнулась. – Твое, я полагаю, такое безукоризненно честное, каких больше и не встретишь.
      Мэт рассмеялся.
      – В этом можешь не сомневаться.
      – Я набросала несколько рекламных объявлений для радио и телевидения, а также пару для прессы. Мы проведем стремительное наступление на территории твоего избирательного округа в течение двух полных недель перед предварительными выборами. А еще, я думаю, нам следует акцентировать внимание на истории семьи Минтиров, которые живут здесь из поколения в поколение, скажем, что твоя семья воплощает дух Джонстауна, пострадавшего от Великого потопа, но не сдавшегося, не сломленного, неустрашимого. История твоего прадедушки может рассказываться и пересказываться в печати, по радио и телевидению. Все почувствуют симпатию к уроженцу этих мест с крепкими корнями, патриоту родного края. Дейв Уилсон не такой. Он переехал сюда двенадцать лет назад, после того как проиграл на выборах в Огайо.
      – А, избитый прием: «политический авантюрист», «пришлый кандидат». Кейла, тебе известно мое отношение к подобным манипуляциям.
      – Я отлично знаю о твоем отношении, – парировала она. – Еще бы мне не знать! Но как ты относишься к тому, чтобы избавить избирателей от депутатов, подобных Дейву Уилсону? Как ты относишься к тому, чтобы сделать достоянием гласности правду о тебе и твоем прошлом и правду о нем?
      – Ну, конечно, я не хочу, чтобы Уилсон победил. Он алчный мошенник-виртуоз, который подрывает веру народа в правительство.
      – И мы позаботимся о том, чтобы все в этом избирательном округе по выборам в конгресс знали об этом. Единственное, что меня беспокоит, – его угроза обратиться к прессе со своей версией проделки молодчиков из ВМБДШ на обеде по сбору средств.
      – Об этом не беспокойся. – Мэт пренебрежительно передернул плечами, явно проявляя больший интерес к буррито, которое он разворачивал, чем к угрозам Дейва Уилсона. – О том вечере Уилсон не скажет ни слова. Отважный фотограф, который щелкнул нас, сделал также несколько снимков старины Дейва в тот вечер. С очень молодой и очень сексуальной женщиной, которая совершенно определенно не является его многострадальной женой. Если Дейв хочет устроить дуэль на фотографиях, он проиграет. Но если он не коснется событий той ночи, я тоже промолчу.
      – Это более чем справедливо, – сказала Кейла. – Потому что ты мог бы сегодня передать тот снимок для публикации, и к завтрашнему дню его бы ждала политическая смерть.
      – Я предпочитаю проводить кампанию, используя достойные приемы, и добиться победы честным путем, а не при помощи шантажа и сплетен, чтобы убрать оппонента.
      – Какое дивное рекламное высказывание! – восхищенно выдохнула Кейла. – Нет, я в самом деле жажду работать с тобой, чтобы победить на этих выборах, Мэт. Ты даже мысли не допускаешь, что я могла бы помочь тебе?
      – Что ж, мне очень понравилась твоя идея о том, чтобы отразить историю семьи Минтиров в ходе кампании. Мне бы хотелось таким образом воздать должное своей семье.
      Кейла широко улыбнулась.
      – Я тут же начинаю над этим работать.
      Мэт нарочно подвигался в кресле, чтобы она скатилась к нему поближе. Он поймал ее и держал, прижав руками и ногами, с улыбкой глядя ей в глаза.
      – Сдаюсь. У меня теперь свой собственный личный специалист по политической рекламе. Не правда ли, тут какая-то ирония судьбы?
      – И может быть – всего лишь может быть, – ты готов признать, что не каждого в этой сфере можно назвать негодяем с чрезмерным честолюбием? – Она шутливо ущипнула его за подбородок.
      Он рассмеялся и поймал ее руку.
      – С леди непросто договориться. Но если ты признаешь, что не все политики пекутся только о собственных интересах и крайне нечистоплотны, как Дейв Уилсон, тогда я признаю, что не все политические консультанты одного поля ягода с Диллоном и Уордом.
      – Считай, договорились! – Она положила ногу между его ногами. – Искусство компромисса определенно одно из твоих достоинств, Мэтью Минтир.
      Он уткнулся носом в ее шею, прижимая ее к себе своими большими, сильными руками.
      – А искусство любви – еще одно. Продемонстрировать тебе его, Микаэла?
      – Да, пожалуйста, – шепнула она, удерживая его, любя его навсегда.

Эпилог

      Восемь месяцев спустя конгрессмен США Мэтью Минтир, который сумел победить на выборах с огромным перевесом голосов, приехал в больничную палату к жене с дюжиной роз в одной руке и огромным розовым мишкой – в другой. Он гордо улыбался, широким шагом направляясь в палату, и без того до отказа набитую цветами, воздушными шарами и свертками в яркой бумаге, перевязанными розовыми лентами.
      Маленькая Мора Кэтлин Минтир лежала на руках у мамы и дремала, ни на что вокруг не обращая внимания. Кейла, наклонив голову, смотрела на свою крохотную дочурку широко раскрытыми изумленными глазами. Когда она подняла глаза, то увидела наблюдающего за ними Мэта; взгляд его темно-синих глаз был собственнически горд и лишь чуть-чуть затуманен слезами. Она протянула к нему руку, и он быстро положил розы и мишку и пересек комнату, чтобы взять ее и поцеловать кончики пальцев.
      – Это самая прекрасная картина, какую я когда-либо видел, – хрипло сказал он. – Моя жена держит нашего ребенка. Я хочу запечатлеть это в своей памяти и сохранить там навсегда.
      – А чтобы не забыть, у тебя есть те три пленки, которые ты отснял со вчерашнего дня, – сухо сказала Кейла. Но ее сердце оттаяло, когда Мэт поднял крохотную Мору и прижал ее к груди.
      Младенец открыл свои огромные синие глаза и не отрываясь серьезно смотрел вверх на своего отца. Затем девочка издала тихий звук, возможно чихнула.
      Мэт и Кейла рассмеялись.
      – Врач сказал, что вы с Морой завтра можете ехать домой, – сообщил Мэт, опускаясь на край кровати. Он положил руку Кейле на плечи, так, чтобы обнимать сразу обеих – и жену, и дочь. – Я не могу ждать. Без вас дома одиноко.
      Шесть месяцев назад они купили таунхауз в одном из микрорайонов Вашингтона, заселенном молодыми семьями. Детская, пестрящая всеми цветами радуги, ждала своего только что появившегося на свет маленького жильца.
      Кейла прильнула к Мэту.
      – Я не могу дождаться, когда вернусь домой. Я скучаю по тебе.
      – Очень скоро у нас будут гости. Кристина хочет приехать навестить тебя, как только ты покинешь больницу. Ей безумно хочется увидеть свою недавно родившуюся маленькую племянницу.
      Кейла широко улыбнулась.
      – Она хочет, чтобы я дала ей ускоренный курс по уходу за младенцами с Морой в качестве манекена. К счастью, до того, как должен появиться ее ребенок, осталось еще восемь месяцев, так что у них с Бойдом полно времени для практики.
      – Вот Пенни обрадуется, что скоро она снова станет бабушкой! – Мэт хихикнул. Он имел удовольствие однажды встретиться со своей приемной тещей. Впечатления от этой встречи у него сохранятся надолго. – Извини, приемной бабушкой, чьим падчерицам, которых она растила, слишком много лет, чтобы они могли быть ее родными дочерьми.
      – Она очень настаивает, чтобы ребенок тоже называл ее Пенни, – с сожалением сказала Кейла.
      – Это неважно, зато моей маме очень нравится, когда ее называют бабушкой. – Мэт прикоснулся губами к шелковистым волосам Кейлы. – Я закончил обзванивать всех членов семьи. Всех невероятно взволновало сообщение о Море, и каждый счел своим долгом сказать, как мне с тобой повезло. И как мы подходим друг другу.
      – Все, кроме Люка, – предположила Кейла.
      – Люк тоже. Он сказал, что наша счастливая семья вдохновила его самого жениться и остепениться. В один прекрасный день.
      – Приблизительно лет через десять. – Кейла рассмеялась.
      – Он говорит, скорее через пятнадцать, – поправил ее Мэт.
      – Ну, как мы оба знаем, эти вещи нельзя спланировать. Судьба имеет обыкновение вмешиваться и все делать по-своему, как это было у нас.
      – Я так рад, что она вмешалась, – с жаром сказал Мэт. Он нежно поцеловал ее. – Так невероятно рад.
      Кейла тихо вздохнула. Она была счастлива.
      – О, Мэт, и я тоже.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12