Около тридцати человек, растянувшись в линию, пытались взять меня в полукольцо. Если бы не отсутствие лошадей, я принял бы их за монголов, настолько схожую тактику они применяли. Когда незнакомцы подошли поближе, я сумел получше рассмотреть их. Все они были светлокожими, рыжеволосыми людьми, одетыми почти так же, как и я. Их сопровождало несколько грязных, тощих собак, один вид которых вызывал сочувствие. Обнажив свои клыки, они уставились на меня, сверкая злобными глазами, не пытаясь, впрочем, подойти поближе. Несколько мгновений туземцы молча пялились на меня, разглядывая с выражением недоумения, смешанного со страхом.
      Рыжебородый предводитель держал в руках длинный шест, на который была насажена голова дикой козы. За спинами взрослых маячили фигуры женщин и детей. Жалкий вид дикарей вызывал бы лишь сострадание, если бы все они не были вооружены длинными деревянными пиками с заостренными наконечниками. Даже в руках детей мелькали каменные ножи или дубинки. Да и стая сопровождавших их собак не внушала особенного доверия.
      Каменный век. Палеолит или скорее неолит. Впрочем, это не имело никакого значения. Сейчас многое зависело исключительно от того, удастся ли мне наладить контакт с примитивными детьми природы.
      Молодая девушка вышла из задних рядов и остановилась рядом с рыжебородым вождем. Она была рыжеволосой, как и все ее соплеменники, и выглядела настоящей дикаркой. Но даже на таком расстоянии я безошибочно узнал в ней Арету - Аглу. Ее губы зашевелились, но я не смог разобрать ее слов.
      Прикрикнув на собак, вождь отдал распоряжение двум молодым воинам. По его сигналу они начали осторожно приближаться ко мне, держа наготове свои длинные пики. Остальные туземцы сгрудились вокруг своего вождя, готовые в зависимости от развития событий наброситься на меня или обратиться в бегство.
      Безбородым рыжеволосым подросткам, которые двигались в моем направлении, было лет по четырнадцать. Чувствовалось, что они до смерти боялись меня, и только страх перед неизбежным наказанием заставлял их исполнять волю своего предводителя.
      Когда они подошли на достаточно близкое расстояние, я вытянул руки ладонями вперед, давая им понять, что не питаю враждебных намерений. Даже если они и не поняли моего жеста, то по крайней мере не могли не заметить, что в руках у меня нет оружия. Подростки остановились ярдах в десяти от меня, продолжая держать пики на изготовку.
      - Кто ты такой? - спросил один из них ломающимся юношеским голосом.
      Меня нисколько не удивило, что я понимал их язык. Я уже успел привыкнуть к методам своего создателя.
      - Я путешественник, пришедший издалека, - сообщил я.
      - Что ты делаешь на нашей земле? - спросил второй, угрожающе подымая пику. Его голос оказался чуть погуще, чем у первого, но тем не менее не позволял усомниться в том, что говорит юноша.
      Мне не составило бы большого труда разделаться с обоими дерзкими юнцами. Но противостоять одновременно целой орде оказалось бы сложно даже для меня.
      - Я пришел издалека, - повторил я, повышая голос, чтобы меня могли услышать и остальные. - Я никого не знаю в вашей стране и прошу помощи и защиты.
      - Ты пришел один? - подозрительно переспросил один из юнцов. - Совсем один?
      - Да.
      - Ты лжешь, - воскликнул он. - Никто не может путешествовать в одиночку. Духи или дикие животные убили бы тебя. Человек не отправляется в дорогу без поддержки своего племени.
      - Я говорю правду, - настаивал я. - Я прошел большое расстояние, прежде чем оказался в вашей стране.
      - К какому племени ты принадлежишь? - задал вопрос второй.
      Похоже, и здесь шла война. Очевидно, весы истории снова заколебались, и мне предстояло стать песчинкой, способной перетянуть их в нужную сторону. Одновременно мне стало очень грустно. Даже в первозданном раю люди не находили ничего лучшего, чем убивать друг друга. Я посмотрел на нагую девушку, стоявшую рядом с вождем. Наши взгляды встретились. Как хорошо я знал эти бездонные серые глаза! Но и в них я не увидел понимания. Она была женщиной каменного века, такой же дикой и свирепой, как и ее соплеменники.
      - Я один, - устало повторил я. - У меня нет своего племени. Вот почему я хотел бы присоединиться к вашему племени.
      Они вопросительно оглянулись на своего вождя, но тот, по-видимому, и сам пребывал в нерешительности.
      - Ты не можешь принадлежать к племени Козы, - неуверенно заметил обладатель более низкого голоса. - Кто твои мать и отец?
      Не надо было знать психологию, чтобы разгадать ход их несложных мыслей. Либо ты - их соплеменник, либо чужак, а следовательно, враг. Возможно, иногда человек каменного века и мог взять себе жену из чужого племени, но судя по моим новым знакомым, они предпочитали своих невест. Очевидно, они еще не достигли того уровня, когда женщины стали товаром, предметом обмена и залогом мира.
      - Вы правы, я не принадлежу к вашему племени, - согласился я. - Но человек не может жить один. Вот почему я хочу присоединиться к вам.
      Юнцы снова оглянулись на своего вождя. Он все еще пребывал в нерешительности, задумчиво теребя свою рыжую бороду. Проблемы подобного рода, очевидно, в каменном веке приходилось решать не часто.
      - Я буду полезен вам, - продолжал убеждать я. - Я хороший охотник. Мое имя Орион.
      Очевидно, что-то в моих словах поразило их. Они уставились на меня, широко открыв рты. Не только юнцы, говорившие со мной, но и их вождь, и вся его шайка. Даже собаки и те встали в стойку.
      - Да, - повторил я. - Орион означает "охотник". А каковы ваши имена. Что означают они?
      Что тут началось! Двое парнишек с копьями наперевес издали воинственный клич, не рискуя, однако, отважиться на атаку. Все остальные люди племени, не дожидаясь знака своего вождя, ринулись вниз по склону, угрожающе размахивая своими копьями. Дальнейшее промедление могло стоить мне жизни. Забыв о гордости, я развернулся и побежал в противоположном направлении. У меня не было ни малейшего желания сражаться. Тем более я не находил повода кого-то убивать. Они попытались остановить меня своими копьями, но делали это на редкость неумело. Воины из них были никудышные. При желании я мог бы без особых проблем свернуть шею парочке-другой наиболее настойчивых преследователей, но мне не хотелось без крайней нужды осложнять свою жизнь бессмысленным кровопролитием. Поэтому я бежал. Они попытались продолжить свое преследование. Но у них не было ни малейшего шанса догнать меня. В жизни я не встречал более неуклюжих людей. Я легко опередил их и, добежав до реки, бросился в воду.
      Переправившись на противоположный берег, я отряхнулся и бросил взгляд на своих преследователей. Они стояли у кромки воды, размахивая копьями и выкрикивая проклятия, но не решаясь войти в воду. После короткого совещания они круто развернулись и двинулись вверх по склону холма, а я растянулся на траве, подставив свое тело горячим лучам утреннего солнца.
      23
      К исходу дня я, кажется, нашел причину столь странного поведения туземцев.
      _Мое имя!_
      Надо полагать, люди каменного века придавали именам особое значение. Да и что говорить о них, если даже монголы, стоявшие на куда более высокой стадии развития, не решались произносить вслух имени Чингисхана. Для дикаря сообщить свое имя первому встречному было столь же нелепо, сколь для современного гаитянина добровольно вручить обрезки своих ногтей или прядь волос жрецу вуду. Я по незнанию нарушил это простое правило, чем, вероятно, до смерти перепугал их.
      Когда солнце опустилось за горизонт, окрасив небеса в багряные и пурпурные тона, я вскарабкался на высокое дерево и с грехом пополам устроился на развилке двух толстых веток. Отдаленное рычание льва делало такую меру предосторожности далеко не лишней.
      Я уснул с мыслями об Агле. Но не она, а Ормузд явился ко мне во сне. Собственно, это даже трудно было назвать сном, настолько отчетливым и реальным было мое видение. Бог Света выглядел недовольным и обеспокоенным.
      - Ты должен найти это племя, Орион, - объявил он, переходя сразу к делу.
      - Я уже нашел его, - отозвался я, - но, очевидно, мое поведение испугало дикарей.
      - Тебе придется завоевать их доверие. Это необходимо.
      - Чего ради? Что у меня общего с ордой грязных туземцев?
      Ормузд старался сохранить невозмутимость, но было очевидно, что мои вопросы раздражали его.
      - Владыка Тьмы собирается уничтожить этих... грязных туземцев, как ты изволил выразиться, Орион. Твоя обязанность помешать ему.
      Я собирался резко отказаться, заявить, что не пошевелю и пальцем, пока он не вернет мне женщину, которую я люблю, но вместо этого только неуверенно прошептал:
      - Какая нужда Ариману истреблять маленькое племя, живущее в каменном веке. Каким образом судьба горстки жалких дикарей может повлиять на историю человечества?
      - Какая тебе разница? - возразил Ормузд, бросая на меня недовольный взгляд. - Твое предназначение убить Аримана. Ты уже дважды потерпел неудачу, хотя и сумел расстроить его планы. Сейчас он собирается погубить этих людей, следовательно, твоя прямая обязанность помешать Ариману и сокрушить его. Неужели не ясно?
      - Но почему вы выбрали меня? - настаивал я. - По какому праву вы втянули меня в эту игру? Вам прекрасно известно, что мне не хватит сил убить Аримана. Почему бы вам самому не заняться охотой на своего врага? Почему я должен умереть, когда даже не понимаю...
      - Тебе не обязательно что-либо понимать. - Голос Ормузда прогремел словно раскат грома. - Ты избран для спасения человечества. Не задавай бессмысленных вопросов и делай, что тебе говорят.
      - Я имею право знать, кто я такой и почему был создан для осуществления этой цели, - настаивал я, прикрывая глаза рукой, чтобы защититься от немыслимого сияния, испускаемого лицом разгневанного бога.
      Глаза Ормузда сверкнули ярче, чем лучи лазеров, которым было суждено убить меня в далеком будущем.
      - Ты осмеливаешься сомневаться в моих словах?
      - Я доверяю вам. Но понимание - это совсем другое дело. Я имею право на жизнь. И если я должен умереть...
      - Ты умрешь и возродишься столько раз, сколько потребуется.
      - Нет!
      - Да! Ты должен умереть, чтобы возродиться вновь. Для смертных нет иного пути, чтобы путешествовать во времени.
      - Но эта женщина, Агла... Арета. Что произойдет с ней?
      Несколько мгновений Ормузд молчал.
      - Владыка Тьмы угрожает и ей, - произнес он более мягким голосом. Собирается уничтожить ее, меня, континуум. Если ты хочешь спасти ее, тебе не остается ничего другого, как убить Аримана.
      - Это правда, что вы и вам подобные, - спросил я нерешительно, некогда уничтожили весь народ Аримана, кроме его самого?
      - Он так сказал?
      - Да.
      - Тогда он еще и Князь Лжи.
      Разумеется, заявление Ормузда могло быть пустой отговоркой. Но я понимал, что другого ответа не получу.
      - Когда произошла та Война? - задал я новый вопрос. - Кто воевал и с кем? Чем она закончилась?
      - А это тебе предстоит выяснить самому, - заметил Ормузд. Его изображение померкло, словно растворилось в ночном воздухе. - Выяснить и рассказать мне, - добавил он неожиданно.
      - Подождите, - вскричал я. - Вы хотите сказать, что сами не знаете, что случилось? Не знаете, чем закончилась Война? Что произошло между вами и народом Аримана?
      - Почему ты так уверен, что мы принадлежим к разным народам, Орион? Тебе никогда не приходило в голову, что я могу быть твоим отцом?
      Ормузд исчез. Я обнаружил, что сижу на своем насесте, напряженно всматриваясь в черное ночное небо. Тысячи звезд изливали на меня свой свет из глубин космоса.
      Я попытался отыскать среди них созвездие, имя которого носил, но его не было видно. Так я и просидел до самого утра, тщетно пытаясь разгадать тайный смысл, скрытый в последних словах Золотого бога.
      24
      День за днем я следовал по пятам за племенем Козы, не оставляя надежды рано или поздно завоевать доверие дикарей. На мою беду, эти невежественные люди питали патологическую неприязнь ко всем незнакомцам, что существенно затрудняло выполнение моей задачи. Но приказ Ормузда не оставлял мне выбора. Мне предстояло расстроить планы Аримана, какими бы они ни были. Племя представляло собой естественную приманку для Владыки Тьмы, на которую я и собирался поймать его.
      Была еще и сероглазая красавица, остававшаяся по-прежнему желанной для меня, несмотря на грязь, покрывавшую ее тело, и мрак невежества, окутывавший ее душу. Пусть она и не узнавала меня, но я не сомневался, что именно ее я знал в далеком будущем как Арету и Аглу. Почему, воссоздавая ее рядом со мной, Ормузд неизменно стирал в ее сознании все воспоминания о наших предыдущих встречах? Впрочем, кое-какие соображения на этот счет у меня все же были. Как и в случае с Аглой, ей предстояло сыграть роль моей путеводной звезды в чужом для меня мире. Любовь Аглы открывала мне доступ к сердцам ее диких сородичей. Стоит ли говорить, с каким нетерпением ждал я новой встречи с прекрасной дикаркой? Но до поры до времени мне следовало соблюдать осторожность. Страх перед всем неизвестным мог побудить дикарей на отчаянные действия, поэтому я предпочитал держаться в стороне, ожидая подходящего случая.
      Большую часть времени люди племени проводили в поисках пищи. Молодые девушки и женщины ежедневно обшаривали заросли, не пренебрегая ничем, что попадалось им под руку. Взрослые мужчины проводили все время на охоте, которая редко оказывалась удачной. Старики оставались в лагере для присмотра за детьми. С наступлением сумерек все племя собиралось у костра ради скудной вечерней трапезы.
      Экологи двадцатого века любят ставить в пример своим пресытившимся современникам примитивные племена, жившие, по их словам, в полной гармонии с природой. Понаблюдав за дикарями каменного века, могу с полной ответственностью заявить, что ничего похожего не было и в помине. Люди племени Козы влачили жалкое существование, постоянно балансируя на грани голода. Брошенные ими стоянки напоминали грязные помойки. Если какое-то равновесие и существовало, то только потому, что дикарей было слишком мало. Дым их жалких костров не мог загрязнить воздуха, а кучи мусора девственной почвы, вырубка леса еще не оказывала губительного влияния на колебания уровня грунтовых вод, а массовое истребление диких животных - на общую численность их популяций. Но то, что сходило с рук кучке первобытных людей, обернулось серьезной проблемой для человечества, когда его численность перешагнула за несколько миллиардов. Впрочем, я никогда не принимал всерьез нелепые потуги "зеленых" идеализировать жизнь первобытных людей.
      После нескольких дней скрытого наблюдения я разработал план, который, по моему мнению, должен был привести меня к достижению желанной цели. Как вы, возможно, помните при моей первой и пока единственной встрече с людьми племени Козы я заявил о своем искусстве охотника. Если строго придерживаться фактов, заявление мое было чистейшей воды бахвальством. Если не считать массового истребления животных в монгольской степи, в котором я принимал чисто номинальное участие, мой опыт в этой области практически равнялся нулю. Но моя реакция и физическое развитие давали мне заметное преимущество перед людьми каменного века.
      Наблюдая за их методами охоты, я пришел к выводу, что сумею добиться успеха там, где они постоянно терпели неудачи. Счастье сопутствовало мне, и отныне я почти каждую ночь пробирался в их стойбище и оставлял у костра убитых мною животных. Туземцы спали на открытом воздухе, нисколько не думая об охране. Огонь надежно защищал их от ночных хищников, а их соседи кочевали слишком далеко от места их постоянного обитания, чтобы представлять собой сколько-нибудь серьезную опасность. После нескольких неудачных попыток мне удалось изготовить примитивный лук, что позволило окончательно решить продовольственную проблему. С этого дня я мог охотиться не только на кроликов, но и на более крупных животных, что позволило мне окончательно уверовать в успех моего плана.
      Реакция самих дикарей на таинственное появление моих подарков оказалась вполне характерной для людей с их уровнем умственного развития. Но хотя вначале они откровенно испугались, никому и в голову не пришло отказаться от лишней порции мяса. Правда, теперь по ночам они стали выставлять охрану. Хотя и эта мера предосторожности была чисто условной; обмануть бдительность полусонных часовых не составляло для меня особого труда.
      Несколько раз в дневное время я позволял им увидеть меня с добычей на плечах, которую ближайшей же ночью доставлял в лагерь, но сам никогда не пытался подойти поближе. Очень скоро я превратился в живую легенду. Из разговоров, подслушанных мною у костра на стоянке, я узнал о себе множество интересных подробностей. По словам очевидцев, головой я достигал вершины деревьев, перепрыгивал реки и взглядом убивал диких животных. Сила моя была настолько велика, что я мог свободно унести на плечах целого мастодонта.
      Эти разговоры о мастодонтах особенно заинтересовали меня. Очевидно, подобные животные еще водились в здешних краях, а возможно даже, и становились объектом охоты, когда несколько племен собирались вместе.
      Постепенно я узнал имена некоторых из дикарей. Рыжебородого вождя звали Дал, а подростка с ломающимся голосом - Крало. Наконец, девушка, которая интересовала меня больше всего, носила имя Ава и была женщиной Дала. Это известие настолько расстроило меня, что в течение нескольких дней я не появлялся в местах обитания племени.
      "Что же еще ты мог ожидать? - уговаривал я себя. - Для этих дикарей было чрезмерной роскошью позволить взрослой девушке оставаться незамужней. Неужели ты серьезно рассчитывал, что она стала бы ждать твоего прибытия? Она даже не подозревала о твоем существовании всего несколько недель тому назад. Даже сейчас она принимала тебя за бога или демона, а вовсе не за мужчину, любящего и желающего ее".
      Тем не менее я чувствовал себя обманутым и испытывал острую неприязнь к Ормузду, не пожелавшему считаться с моими чувствами.
      По истечении трех дней я, однако, пришел к выводу, что такое поведение никому не принесет пользы, и уж во всяком случае не делает мне особой чести. Я решил вернуться к исполнению своего плана. Собственно, ничего другого мне и не оставалось. Я был всего лишь пешкой в игре Ормузда, а кого интересуют чувства какой-то пешки? Тем же вечером я снова пробрался в стойбище людей Козы. Разговоры велись в основном обо мне. Туземцы недоумевали, почему могучий Орион внезапно покинул их. Чем они вызвали гнев великого охотника? Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы удержаться от смеха. Как быстро люди привыкают к чудесному и начинают принимать его как нечто само собой разумеющееся. Мои подношения, в свое время столь испугавшие их, рассматривались теперь как вполне заурядное явление. Напротив, именно отсутствие этих даров теперь более всего беспокоило дикарей. Я решил вознаградить их за пережитые по моей вине временные трудности. Люди Козы были кочевниками и редко оставались на одном месте более одного-двух дней. Прикинув их вероятный маршрут, я определил для себя предполагаемое место следующей стоянки. Мой расчет оказался верным. Прибыв на место, я обнаружил следы старого стойбища пепел кострищ, груды обглоданных костей и сломанных каменных инструментов. Конец этого и большую часть следующего дня я провел на охоте. Удача сопутствовала мне. С помощью лука я настрелял целую груду дичи - кроликов, куропаток, пару оленей и даже небольшого кабана. Я перенес свою добычу на место старого лагеря, приняв все меры, чтобы уберечь ее от обитателей леса.
      Больше всего меня беспокоили дикие собаки, весьма немногим отличавшиеся от волков. Они охотились стаями и были достаточно отважны и сообразительны, чтобы добраться до моих запасов. Мне пришлось подстрелить несколько этих тварей, прежде чем их сородичи оставили меня в покое. Тем не менее я охранял свой склад ночь и большую часть следующего дня, пока уже ближе к вечеру не увидел авангард приближающегося племени. Это были двое подростков, которых предусмотрительный Дал выслал вперед для устройства стоянки. Я оставил свой пост и спрятался в кустах на другой стороне поляны.
      Подростки сразу же заметили мой склад и, издав восторженный вопль, кинулись навстречу своим соплеменникам, дабы известить тех о новых подарках Ориона. Экстаз орды невозможно было описать. Никогда до этого им не приходилось одновременно видеть столько свежего мяса. Из своего укрытия я мог слышать благодарственные слова Дала.
      - Только Орион мог сделать нам столь щедрый подарок.
      - Неужели это все для нас? - спросила Ава, все еще не смея верить такому счастью.
      - Мы его люди, - напомнил серьезно Дал. - Это место было нашим лагерем еще во времена старого Макара. Орион принес дар своему народу. Он больше не гневается и вновь берет нас под свое покровительство.
      Дав им возможность соорудить огромный костер и начать приготовление к ночному празднику, я неслышно покинул свое убежище и направился к реке. У небольшой заводи я заметил огромного оленя, явившегося на вечерний водопой. Сняв с плеча свой лук, я стал осторожно подкрадываться к нему. Он заметил меня, но, по-видимому, не придал особого значения моему появлению. Я свалил его с первого выстрела и довершил дело, перерезав ему горло каменным ножом. Против воли я испытывал легкие угрызения совести, лишив жизни столь великолепное творение природы, но в каменном веке не было места для подобных сантиментов. Исполнение моего плана вступало в решающую фазу. Взвалив тушу на плечи, я медленно зашагал в сторону лагеря. Праздник был в самом разгаре. Не колеблясь, я вышел на середину освещенного пространства и сбросил тушу оленя к ногам краснобородого вождя.
      Разом наступила мертвая тишина. В течение пары минут никто не издал ни звука. Было так тихо, что я слышал, как шипели капли жира, падавшие в пламя костра.
      - Это я, Орион, - произнес я наконец. - Я принес вам новый подарок.
      Дикари оказались жертвами собственных фантазий. Они так часто рассказывали друг другу истории о моей силе и подвигах, что мое неожиданное появление повергло их в ужас. Страх буквально парализовал их. Вероятно, они опасались, что я могу испепелить их ударом молнии или совершить какой-нибудь другой, не менее драматический поступок.
      Первой пришла в себя Ава. Медленно поднявшись на ноги, она благоговейно протянула ко мне руки.
      - Мы благодарим тебя, могучий Орион. Что мы должны сделать, чтобы доказать тебе нашу признательность?
      Выглядела она ужасно: лицо и руки в крови, на бедрах грязная, отвратительно пахнущая шкура. Справедливости ради следует сказать, что и мой внешний вид оставлял желать лучшего. Но когда я увидел холодные серые глаза, которые так хорошо знал и любил, мне понадобилось все мое самообладание, чтобы тут же на месте не заключить ее в объятия. С трудом переведя дыхание, я торжественно заговорил глухим голосом, подобающим могучему герою.
      - Мне надоело одиночество. Я хочу некоторое время пожить среди вас.
      Мои слова помогли им немного прийти в себя. Дал поднялся на ноги и, подойдя поближе, остановился чуть позади Авы.
      - Я научу вас охотиться, - продолжал я. - У вас будет столько мяса, сколько вы сможете съесть. Вам уже никогда не придется голодать.
      Сидевшие на земле люди встревоженно зашептались. По выражению их лиц можно было догадаться о борьбе, происходившей в их примитивном сознании. Они по-прежнему боялись меня, но отказаться от столь заманчивого предложения было явно выше их сил. Что могло победить в этой борьбе: страх или зов их желудков?
      Ава сделала шаг вперед и вопросительно заглянула мне в глаза.
      - Ты дух или человек? - спросила она.
      Она была все такой же прекрасной, какой я запомнил ее во время наших предыдущих встреч. Стройная, высокая, намного выше большинства своих соплеменников. Даже грязные шкуры не могли скрыть красоты ее сильного, гибкого тела, а грязь и многочисленные царапины - прекрасной формы ее обнаженных рук. Растрепанные волосы отливали медью. Это была все та же Арета - Агла, прекрасная, умная и отважная женщина, которую я любил. Я заставил себя улыбнуться.
      - Всего лишь человек, - сказал я. - Обыкновенный человек.
      Дал последовал примеру Авы и тоже подошел поближе. Он не взял оружия, но относительно его намерений сомневаться не приходилось. Он готов был броситься защищать свою жену при первом угрожающем движении с моей стороны.
      - Ты похож на человека, - согласился он. - И все же...
      - Я и есть человек, - повторил я.
      - Но ты умеешь делать вещи, недоступные обыкновенному человеку.
      - Я научу вас всему, что умею сам.
      - Где находится твое племя, Орион? - спросила Ава.
      - Очень далеко отсюда, - объяснил я.
      - И все мужчины твоего племени умеют охотиться так же, как и ты?
      - Есть и лучшие охотники, чем я.
      В первый раз на ее губах промелькнула слабая улыбка.
      - Тогда они должны быть очень толстыми, твои соплеменники.
      - Есть среди них и такие, - согласился я.
      - Почему ты пришел один? - подозрительно спросил Дал. - Что тебе надо от нас?
      - Мои сородичи мудрые и благородные люди, - ответил я осторожно, - они послали меня показать вам, как надо охотиться и защищаться от врагов. Я не видел их очень давно, больше дней, чем вы сможете сосчитать. Я устал от одиночества и хочу немного пожить среди вас.
      Неожиданно я понял, сколько правды заключалось в моих словах. Я был одинок почти всю мою жизнь, за исключением нескольких счастливых месяцев, проведенных вместе с Аглой.
      - Мужчина не должен оставаться один, - произнесла Ава с неожиданной теплотой. - Даже величайший охотник нуждается в сородичах и семье.
      Подобно большинству людей, поставленных перед сложной проблемой, люди племени Козы в конце концов нашли компромисс. Дал переговорил с двумя старейшинами, а затем со всеми без исключения взрослыми мужчинами и женщинами. В итоге они согласились принять меня в свое общество и дать мне возможность научить их приемам охоты. Однако они поставили условие, чтобы я спал отдельно от них, в стороне от костра. Часть из них все еще продолжала считать меня сверхъестественным существом, от которого лучше держаться подальше. Я, не раздумывая, согласился. Никому из присутствовавших не пришло в голову задать вопрос, как следует поступить со мной после завершения периода обучения. Эти бедные люди не часто думали о будущем, подобно диким животным, они жили лишь настоящим.
      И все же я имел право гордиться собой. Я выполнил приказание Ормузда. Кроме того, теперь я мог находиться рядом с Авой.
      25
      Дал и Ава оставались со мной все время, пока племя продолжало свой неторопливый поход через зеленую, цветущую равнину. Рыжебородый был прирожденным лидером и серьезно относился к своим обязанностям. Почти такой же высокий, как я, он уступал мне в ширине плеч, но имел хорошо развитую мускулатуру. В течение всего похода он непрерывно наблюдал за мной живыми, внимательными глазами. В отличие от большинства своих соплеменников, он не считал меня сверхъестественным существом, способным принести несчастье его сородичам. Его опасения носили чисто практический характер. Я мог оказаться шпионом враждебного племени, вынашивавшим коварный план завести его соплеменников в засаду.
      Первые дни я даже не догадывался об этом. Но постоянно чувствуя на себе его пристальный, подозрительный взгляд, я постепенно начал понимать, что к чему. В вечернее время, когда все племя собиралось у костра и старейшины принимались рассказывать свои бесконечные истории, мне довелось услышать немало песен о кровавых битвах и, к сожалению, открыть для себя, что даже в этом райском уголке, где население столь малочисленно, соседние племена редко вступали в непосредственный контакт. Война и убийство были самым заурядным событием. Если миграционные пути отдельных племен пересекались между собой, нередко возникали стычки за право обладания наиболее богатыми охотничьими угодьями. Хотя дичи было много, чтобы обеспечить нужды даже самого небольшого племени, требовалась территория площадью во много квадратных миль. Поэтому подобные конфликты практически никогда не угасали. Благосостояние кочевников зависело от охоты, и она, как я уже говорил, редко бывала удачной.
      Как я понял со слов Дала и его сородичей, несколько племен, связанных между собой родственными узами, проводили летний период в уединенной долине, лежавшей среди холмов на склоне большого вулкана. В данный момент мы как раз и направлялись туда, где собирались оставаться в течение всего лета. Летние месяцы были для кочевников временем совместной охоты и веселых праздников и, наконец, заключения новых браков. Ближе к осени они снова расходились в разные стороны и различными маршрутами двигались на юг, чтобы провести там зиму.
      У Авы тоже имелись свои подозрения на мой счет, так же как у ее мужа, связанные с родом ее занятий. Ава была шаманом своего племени, выполняя одновременно обязанности врача, жрицы и главного советника своего мужа. Это открытие немного позабавило меня, поскольку я никогда не предполагал, что совмещение подобных профессий восходило к самым истокам человеческой истории.
      Ава обычно шагала неподалеку от меня, но, к сожалению, ее интерес ко мне имел чисто профессиональный характер. Она задавала мне бесчисленные вопросы о моем племени и стране, откуда я родом. Я не имел ничего против, мне нравилось находиться рядом с ней, хотя я знал, что каждую ночь, когда я ухожу от костра, она делит свое ложе с Далом.
      До встречи с Авой я полагал, что шаманками или колдуньями становятся исключительно старые женщины, которые либо пережили своего мужа, либо вообще никогда не имели такового. Поэтому я был искренне удивлен, что такая молодая и красивая женщина, как Ава, занимается подобным ремеслом, оставаясь к тому же женой вождя племени. Мне понадобилось время, чтобы обратить внимание на то обстоятельство, что в племени Козы вообще не имелось старых женщин. Самой старшей из них было никак не более тридцати лет. Двоим старейшинам-мужчинам едва перевалило за сорок, хотя их бороды успели подернуться сединой. Из восьми детей только трое были девочками, из которых одна настолько маленькой, что почти не покидала спины своей матери.