Как Маролан получил подарок от Богини Демонов и был неуверен, явлется ли он чисто декоративным или его можно как-то использовать

      Маролан более чем удивился, когда, вернувшись в Черный Замок, обнаружил, что был только час пополудни. Он позвал стражника и попросил его как следует позаботиться о своем жеребце, так как уже успел полюбить это замечательное животное, и вошел в двойного размера главную дверь своего замка. Он слегка улыбнулся, когда дверь сама открылась перед ним, в точности так, как он видел на Горе Дзур.
      Проходя через дверь, он все еще пытался придумать объяснение странному поведению Топки, которая, насколько он мог судить, находилась в небе над Затемнением намного выше, чем должна была быть.
      Едва он сделал несколько шагов внутрь, как повстречал Леди Телдру, которая приветствовала его, поклонилась и, поздравив с возвращением, выразила надежду, что он хорошо себя чувствует.
      — Ну, я себя чувствую замечательно, хотя, должен признаться, несколько смущен.
      — Смущен? Ну, если существует способ, благодаря которому я в состоянии помочь вам понять какой-либо вопрос, вам надо только спросить, так как, по-моему, от смущения надо быстро избавляться — и чем самое быстрее, тем лучше.
      — Хорошо, давйте попробуем.
      — Итак, что вызвало ваше смущение?
      — Вот: я только что был в Черной Часовне.
      — Как, вы там были?
      — Да, и вернулся несколько минут назад. И там…
      — Да, милорд?
      — Там поздний полдень. И я спрошиваю себя, не получилось ли так, что я каким-то образом прыгнул назад в прошлое, хотя Сетра Лавоуд и считает, что это невозможно, так как мы всегда движемся в потоке времени со скоростью шестьдесят секунд в минуту. Или, если я не путешествовал обратно по времени, тогда, каким-то образом, прошел день, а я об этом не знаю.
      — И тем не менее, милорд, я убеждена, что ничто из этого не произошло.
      — Ничто? Но тогда что же произошло?
      — Милорд, сегодня тот самый день, когда, по рассчетам Главнокомандующей, должна была произойти Битва при Адриланке. И, судя по некоторым странным предзнаменовениям, я считаю, что так и было.
      — Как, она произошла?
      — Даю вам слово, милорд.
      — И все таки, как так может быть, что в Черной Часовне уже поздний полдень, а здесь полдень только-только наступил?
      — Ну, милорд, вы должны вспомнить, что Черная Часовня находится на востоке от нас — и очень далеко на востоке. Вы не могли забыть, сколько лиг на запад понадобилось нам проехать во время нашего путешествия сюда, и добавьте еще несколько лиг на юг.
      — Итак, если она на востоке…
      — Тогда рассвет происходит там раньше, чем здесь.
      — Клянусь Богами! Неужели настолько раньше?
      — Конечно.
      — А вы не могли ошибиться?
      — Милорд, этот факт хорошо известен среди Орков — то есть среди тех Орков, которые плавают на кораблях. Когда они плывут на восток, день начинается и заканчивается значительно раньше; когда же они плывут на запад, если ветер и течение разрешают, день длится дольше, после того, как начинается позже.
      Маролан потряс головой. — И какова причина этого странного явления?
      — Есть множество теорий, милорд, объясняющих его, но, насколько я знаю, ни одна из них не доказана.
      — Очень хорошо, похоже я должен принять это. И, я полагаю, должен привыкнуть. А есть ли какие-нибудь формулы, которые позволяют узнать, на сколько часов день начнется раньше, если мы проедем какое-то количество лиг на восток?
      — Да, конечно, милорд, но имейте в виду, что путешествие на юг или на север тоже влияет на это, хотя и меньше.
      — Как, влияет?
      — Определенно.
      — Я не в состоянии понять, почему.
      — Милорд, прошу вас, поверьте мне. Это феномен обсуждается уже много тысяч лет.
      — На север и на юг, сказали вы?
      — Да, милорд. И я даже повторяю это. Я сама слышала, как те Орки, которые предпринимают длинные путешествия на юг, вроде торговых экспедиций в Лэндсайт, рассказывали, что уехать очень далеко на юг примерно то же самое, что уехать очень далеко на север, хотя, конечно, я не поклянусь, что это чистая правда.
      Маролан какое-то время напрягал голову, пытаясь что-нибудь понять, но в конце концов сдался, — Боюсь, что вы совсем сбили меня с толку, Телдра; я не в в состоянии понять это.
      — Я найду карты и таблицы, которые объясняют дело, милорд, и оставлю их в библиотеке, так что в свободное время вы сможете взглянуть на них.
      — Это было бы хорошо. Возможно я так и сделаю, в будущем. Но сейчас я хочу сказать вам, что волшебство намного менее запутано.
      — О, что до этого, милорд, не мне судить.
      — Да, и я настаиваю на этом.
      Телдра поклонилась.
      Маролан какое-то время размышлял. — Леди Телдра? — сказал он.
      — Милорд?
      — Как так получается, что когда бы я не появился, днем или ночью, вы всегда оказываетесь здесь?
      — О, что до этого, я считаю, что простая случайность.
      — Вы так думаете?
      — Ну, может быть инстинкт, о котором я не знаю сама. Но ведь кто-нибудь должен присмотреть за тем, чтобы вас встретили, подали вам завтрак, и чтобы любые сообщения и письма попали к вам.
      — Моя дорогая Телдра, вы стали кем-то, который находится на пол-дороге между женой и служанкой! Не думаю, что вы должны присматривать за всеми этими делами.
      — И, тем не менее, кто-то должен ими заниматься.
      — Да, верно. Мне требуется больше слуг.
      — О, что до этого, я полность согласна с Вашим Лордством. На самом деле я уже говорила вам об этом, два или три раза.
      — Неужели? Тогда прошу прощения; я должен был обратить на это внимание. Ну, вы меня убедили, и я, конечно, обдумаю это дело как можно быстрее.
      Телдра поклонилась.
      Маролан отправился в малую столовую, где для него был приготовлен завтрак из сосисок, клявы, клубники в сливочном креме, дыни, а также пирог с мясом и грибами. Перед самым концом трапезы ему сообщили о прибытие гонца, которого он приказал немедленно доставить к себе Оказалось, что это посланец от Главнокомандующей, который коротко сообщил Маролану, что враги разбиты и, более того, Ее Величество хочет видеть его тогда, когда ему будет удобно.
      — Хорошо, — сказал себе Маролан, когда гонец ушел. — Слова «будет удобно», которые, я думаю, можно понимать буквально, безусловно намекают, что я еще не готов. В любом случае для того, чтобы предстать перед Ее Величеством, мне необходимо одеться соответствующим образом.
      Получив неожиданную отсрочку, Маролан, однако, решил использовать ее для того, чтобы выпить еще один большой стакан клявы. Пока он наслаждался ею, ему сообщили, что еще кое-кто хочет увидеть его, и это ни кто иная, как его высшая жрица, Арра.
      Когда она вошла, Маролан встал и, поклонившись, сказал, — Моя дорогая, подходите и разделите со мной эту замечательную кляву.
      — Я не хотела бы ничего лучшего, милорд.
      Когда Арра уселась за стол и приготовила кляву по собственному рецепту, то есть добавила в нее не только сливочный крем и мед, но и несколько капель экстракта ванильных бобов, Маролан сказал, — Я думаю, что вам будет приятно узнать, что проблема с варварами благополучно разрешилась.
      Арра нахмурилась. — Я не думаю, что поняла то, что Ваше Лордство имело честь мне сказать.
      — Прошлой ночью и сегодня утром я побывал в нескольких жалких деревушках, в которых живут те, кто напал на Черную Часовню два года назад.
      — Как, один?
      — Нет, со мной был Черный Посох, — сказал он, касаясь рукоятки своего оружия.
      — А, понимаю. Ну, и чем закончился ваш визит?
      — Ну, какое-то время они не будут нападать ни на кого. Ни на Черную Часовню, ни на кого-нибудь другого.
      — Как, а бог, который помогает им?
      — В нашем мире он больше не появится.
      Маролан сказал это спокойно, как бы между делом, потягивая кляву; но Арра посмотрела на него с молчаливым изумлением. Она хотела спросить его, что он имеет в виду, или попросить объясниться, но, на самом деле, его слова были достаточно ясны и никакие дополнительные объяснения не требовались.
      — Ну, — сказала она, — возможно мне не нужно этому удивляться.
      — О, — сказал Маролан, — не то, чтобы я хотел чересчур хвалить сам себя, но, как мне кажется, некоторое удивление не помешало бы.
      — И, тем не менее, я должна была ожидать этого — или, во всяком случае, чего-нибудь очень похожего.
      — Но как вы узнали?
      — Мой сон.
      — А, а! Вы видели сон. И, тем не менее, разве вы не говорили, что последние несколько месяцев вы не в состоянии что-нибудь Увидеть?
      — Несколько недель.
      — Арра, вы должны помнить, что мы находимся на территории Империи, и здесь месяц длится только семнадцать дней.
      — Ах, вы правы, я опять забыла об этом. Хорошо, тогда несколько месяцев. И да, верно; кто-то лишил меня способности Видеть; но, тем не менее, сегодня ночью, перед рассветом, я видела сон, очень приятный.
      — Не исключено, что именно Три'нагор лишил вас этой замечательной и полезной способности. И теперь, когда он исчез…
      — Да, милорд, я уверена, что вы правы! Но он действительно исчез?
      — Да, — не без самодовольства сказал Маролан.
      — Это поразительно!
      — А что с вашим сном?
      — Вы помните башню, которую вы построили, чтобы поклоняться в ней Богине Демонов?
      — Помню? Вы понимаете, Арра, что это не то, что я могу забыть.
      — Отлично. Ну вот, во сне я стояла в этой башне, потом прошла через окно и оказалась в каком-то месте, где все было белым, где были колонны и большие арки, и где была сама Богиня Демонов. Я поклонилась ей, а она улыбнулась мне, после чего я проснулась.
      — И вы почувствовали, что это было Видение?
      — Да, действительно.
      — Да, это совершенно замечательный сон, вот только…
      — Да?
      — Если вы помните, я построил башню вообще без окон, чтобы ничто не могло помешать мне сосредоточиться и мысленно общаться с Богиней Демонов.
      — Да, верно. Вот только…
      — Да?
      — Я хотела бы взглянуть.
      — Вы хотите подняться в башню?
      — Да, я очень хочу. Видите ли, сон был настолько живой и яркий…
      — Моя дорогая Арра, вы очень хорошо знаете, что можете входить в башню, когда пожелаете; вам не нужно никакое рарешение.
      — Я не сомневаюсь в вашей доброте, милорд, вот только…
      — Да?
      — Не хотите ли вы пойти вместе со мной?
      — Как, вы хотите, чтобы мы побывали там вместе?
      — Если вы, милорд, сможете найти немного времени, то да, я бы очень хотела этого.
      — Ну хорошо, моя дорогая. Дайте мне только допить эту великолепную кляву, закончите свою, и я ваш.
      — Вы очень добры, милорд.
      — Тогда вперед. Вот, вы видите, я кончил.
      — Как и я.
      — Итак, в башню. Ваша рука?
      — Вот она.
      Чтобы достичь башни надо было как следует прогуляться; а сейчас еще требовалось огибать строительные конструкции, которые построили для того, чтобы заделать маленькую дыру в крыше, которую Маролан проделал, когда его меч испустил из себя что-то вроде заклинания. Наконец они добрались до места, где прочная спиральная лестница, сделанная из металла, оканчивалась деревянным люком. Маролан, который шел первым, открыл люк, высунул голову наружу и внезапно застыл, вскрикнув, — Великие Боги! … а его голос эхом отразился от башни.
      — Что случилось? — сказала Арра.
      — Ну, — уже спокойнее сказал Маролан, — я должен был бы сказать, Великая Богиня.
      — Но что там?
      — Вы должны это увидеть.
      — Милорд, я не в состоянии; видите ли, вы застыли и не двигаетесь, и вы — вы заняли единственный вход.
      — О, прошу прощения, Арра. Вот, я уже снаружи. А вот моя рука. Хватайтесь за нее и понимайтесь наверх.
      — Благодарю вас, милорд, но — Великие Боги!
      — Скорее Богиня.
      — Да, как вы и сказали.
      — Ваш сон был настоящим Видением. Вот окно в мою башню.
      — Окно? Прошу прощения, милорд, много окон.
      — Как, много? Я вижу только одно, хотя, на самом деле, из него открывается совершенно удивительный вид.
      — Одно? Вы видите только одно окно? И, тем не менее, я ясно вижу несколько, расположенных по кругу. Их… Нет, я не могу их сосчитать. Похоже они движутся. Очень странно. Двадцать? Нет, меньше.
      — Успокойтесь, Арра. Даю вам слово, что здесь только одно; и я стою прямо перед ним. Великолепное, огромное окно, хотя, когда я гляжу в него, чувствую, как схожу с ума; вид через него изменяется, а вот, сейчас я вижу то, что должно быть далеко внизу — да, это рассвет в Саутмуре, маленький ручей, мост, а вот это часть стены Черного Замка.
      Арра тряхнула головой. — Я не понимаю этого, милорд, но даю вам слово, что, со своей стороны, вижу много окон, и вид из каждого из них совершенно другой. Вот из этого я вижу место, которое находится под водой — под зеленойводой, клянусь вам — и полно странных рыб и остатков корабля, или это часть затонувшего корабля, лежащего на дне. А вот из этого я вижу дорогу, и сотни странных животных мчатся по ней. А, вот, это место, как кажется, в точности то, где я была с Богиней Демонов: чистая белая прихожая, колонны, арки, хотя что-то вроде тумана плавает над землей, а в моем сне не было никакого тумана.
      — Да…хотел бы я увидеть все это через то единственное, которое у меня. Но, неважно, подумайте: Это дар богини. Мы не в состоянии понять, как такое возможно, и тем не менее мы видим совершенно разные вещи.
      — Да, да, вы конечно правы, милорд. Но я думаю, что не дар, а скорее…
      — Да?
      — Награда.
      — Награда?
      — Точно.
      — Но, награда за что?
      — О, но что вы сделали сегодня утром, милорд?
      — А, а!
      — Я думаю, что богиня осталась очень довольна изгнанием этого бога; Афлатус пишет, что она никогда не любила его.
      — Вы читали Афлатуса?
      — Он есть в вашей библиотеке, милорд.
      — Я не знал. Я сам должен прочитать его, когда-нибудь. Но, в любом случае, если то, что вы сказали, правда, тем лучше. И я осмеливаюсь надеяться, что Главнокомандующая тоже не будет недовольна, так как этот бог, возможно, заключил союз с нашими врагами в материальном мире.
      — Я ничего не знаю об этом, милорд, за исключением того, что вы сделали нечто совершенно замечательное, и это делает вам честь в моих глазах.
      — Вы слишком добры.
      — Ни в малейшей степени. Но умоляю вас, расскажите, как вам это удалось?
      — О, что до этого, вы сами кое-что знаете об этом, посколько помогли мне.
      — Да, припоминаю, но я не знаю ничего о том, с кем и как вы сражались.
      — Ну, после того, как я получил неоценимую помощь от Круга, я вонзил свой меч в его тело, после чего он умер, вот и все.
      — Я думаю, что это был весьма хороший удар.
      Маролан поклонился и какое-то время смотрел из своего окна, после чего сказал, — Это действительно огромная награда. Хотя…
      — Да?
      — Я бы хотел, чтобы это было немного по другому.
      — И каким образом?
      — Ну, я бы хотел получать удовольствие, показывая его множеству своих гостей, а не тому единственному, который может находиться здесь вместе со мной. Хотел бы я знать, не может ли это окно переместиться в другое место.
      — Мне кажется, что это невозможно.
      — Скорее всего вы правы.
      — Милорд?
      — Ну?
      — Да, вид из этих окон очень интересен…
      — Конечно.
      — Но я спрашиваю себя…
      — Да?
      — Как вы думаете, можно ли этот вид как-то использовать?
      Маролан задумался. — Использовать? Не хотите ли вы сказать, что я могу увидеть из него какое-нибудь место, интересное и важное для меня?
      — Да, что-то в этом роде.
      — Я не подумал о такой возможности. Мне показалось, да, что это в чистом виде украшение, что-то декоративное.
      — Могу ли я предложить подумать над этим, милорд?
      — Великолепное предложение, Арра, и я обязательно ему последую.
      — Я убеждена, что у вас возникнут замечательные идеи, милорд.
      — Ну, да. Но это окно нужно как следует исследовать, или вообще оставить в покое до какого-то времени, а сейчас у меня нет времени на это исследование, так как мне передали, что Ее Величество хочет видеть меня.
      — Да, милорд.
      — И все-таки…
      — Да?
      — Есть кое-что, что я хотел бы попробовать.
      — Очень хорошо.
      — Вот. Ага, это сработало. Действительно, очень просто. Вы заметили изменение?
      — Нет, милорд.
      — Как странно.
      — А что вы сделали?
      — Ну, вы описали мне белую прихожую, которая, как вы считаете, может быть домом Верры…
      — Да, милорд?
      — И я захотел, чтобы окно показало мне ее, и, как только я четко сформулировал свое желание, оно исполнилось.
      — Но я вижу много окон, и, естественно, я не вижу никаких изменений.
      — О, естественно. Ба! Во всем, что касается нашей богини, нет ничего естественного!
      — Так как вы считаете так, я обязана, волей-неволей, согласиться с вами, милорд.
      — Быть может она может показать мне и другие вещи, как и другие места. Нет никаких сомнений, что то, что я вижу сейчас, другой мир. В высшей степени замечательно.
      — Действительно, милорд.
      — Я должен показать его Некромантке. Я убежден, что она увидит из него много интересного и полезного.
      — Мне кажется, милорд, что вы совершенно правы.
      — Вы знаете, Арра, а мне кажется, что если я выйду через окно, то, да, окажусь там, где бы это ни было. Возможно в доме Богини.
      — Милорд, меня это не удивляет. Вы хотите попробовать сейчас?
      — Да, хочу.
      — Хорошо, а Императрица?
      — Да, да. Вы правы. И, как мы уверены в том, что время течет по другому на Дорогах Мертвых, так, я думаю, то же самое происходит в Доме Богини Демонов.
      — Действительно, милорд, я верю, что этого следует ожидать.
      — Так что, возможно, если я сейчас войду туда, для исследования, то вернусь буквально через мгновение.
      — Возможно.
      — Но, с другой стороны, я могу сделать шаг туда, потом шаг обратно, и окажется, что прошли годы или даже столетия, и в результате я пропущу встречу и оскорблю Ее Величество.
      — И это возможно.
      — А, может быть, я смогу войти внутрь, но не смогу вернуться.
      — Нет, я так не думаю.
      — Почему?
      — Это невозможно.
      — Вы знаете, вот теперь я уверен, что должен показать это окно Некромантке.
      — Вы полны мудрости, милорд.
      — Но, увы, сейчас я должен подождать, пока не побываю у Императрицы; я уверен, что короли и императоры не любят ждать, даже если они используют фразы вроде «когда будет удобно».
      — Я бы не удивилась, если бы это оказалось правдой, милорд.
      — Поэтому я должен переодеться и отправиться в Замок Уайткрест.
      Так что ему пришлось оторвать себя от пленительного подарка Верры. Попрощавшись с Аррой, он вернулся в свои комнаты и оделся в традиционный костюм воина-Дракона: черный с серебром.
      Потом он опять вышел на середину двора замка и очень тщательно (он все еще был достаточно усталым, несмотря на кляву, и чувствовал, что ему надо быть очень остожным, используя потенциально опасное волшебство) произнес заклинание, которое должно было перенести его в Адриланку, в то единственное место, находившееся за воротами Особняка Уайткрест, которое он достаточно хорошо знал. И без затруднений добился своей цели.
      Он немедленно пошел внутрь и предстал перед Императрицей, от которой получил искренние поздравления за свой последний подвиг, о котором она оказалась на удивление хорошо осведомлена.
      — Ваше Величество слишком добры, — сказал Маролан.
      — Ни в малейшей степени. На самом деле я даже не начала быть доброй, но только потому, что у меня не было такой возможности. Но я надеюсь вскоре исправиться, поэтому я настаиваю, чтобы вы вернулись сюда через неделю.
      — Через неделю, Ваше Величество? Я не премину быть здесь.
      — Очень хорошо, мой дорогой Граф, — сказала Зарика, и отпустила его, добавив еще тысячу комплиментов.
      На обратном пути он воспользовался возможностью и постарался узнать все о событиях этого дня, что, заодно, дало ему возможность получить добавочную порцию поздравлений от некоторых других, включая Сетру Младшую. Он узнал о попытке захвата Орба, о смерти Айрича и Тазендры, которых он глубоко уважал. Находясь в комнате Ее Величества, он обменялся приветствиями с Пэлом, но нигде не видел Кааврена, поэтому он спросил Сетру Младшую, куда отправился Тиаса.
      — Он арестовывает Претендента, — ответил она.
      — А, он? И сколько людей он взял с собой?
      — Никого, он пошел один.
      — Один? Вы не думаете, что ему нужна какая-нибудь помощь?
      Сетра Младшая на мгновение задумалась, а потом сказала, — Нет, не думаю.

Как Кааврен арестовал Кану и сообщил Ее Величеству о результатах своей миссии

      Кааврен, переговорив с Сетрой Младшей, опять сел на лошадь и достаточно быстро поскакал по Нижней Дороге Кейрона. Вначале он проехал мимо Императорских полков, которые преследовали остатки армии Каны; потом, через милю или две, он нагнал тех, корых преследовали. Никто, однако, не пытался напасть на него, или, даже не думал нападать на него, так что несколько испуганных взглядов — вот и все, что он получил от когда-то гордой собой армии Претендента, ныне разбитой и деморализованной, которая разделилась на две части: одни бежали так быстро, как только могли; а другие, слишком усталые и подавленные, для того чтобы бежать, без сил лежали по краям дороги, ожидая плена или любого другого, что судьба приготовила для них.
      Те немногие, кто сумел сохранить лошадей, оказались счастливее своих товарищей, за исключением тех кавалеристов, которых стащили с лошадей охваченные паникой пехотинцы, которые затем сражались между собой за возможность использовать коня для бегства до тех пор, пока или сам конь не сбегал, или кому-нибудь удавалось вскочить на него, проехать милю или две, после чего его, в свою очередь, стаскивали с седла и процесс повторялся. Кааврена, однако, не трогали, и те, кто видел его обнаженный меч, сверкающие глаза и мрачное лицо мгновенно освобождали ему дорогу, так что он быстро ехал по дороге, заваленной брошенными мечами, копьями, щитами, мундирами, шлемами и знаками ранга.
      Мы должны добавить, что как бы быстро ни ехал Кааврен, каким бы усталым он не был после дня, наполненного сражениями, смертью и сердечной болью, тем не менее его острые глаза не пропускали ничего; если бы кто-нибудь спросил его, он мог бы дать полный отчет о том, что видел.
      Таким образом Кааврен очень скоро оказался на том самом месте, где, недалеко от дороги, лежало на земле знамя — то самое знамя, в котором он узнал стяг армии Герцога Каны. Он натянул поводья, остановился и задумался. Поглядев вокруг, он мгновенно понял, что именно здесь был полевой штаб Претендента. Он слез с лошади, привязал ее и какое-то время тщательно изучал землю, начиная от флага и двигаясь по медленно расширяющейся спирали, в то время как его острый взгляд не упускал ни одного дюйма поверхности в круге примерно в сорок ярдом диаметром. Закончив это, он опять сел в седло и поскакал по дороге даже быстрее, чем раньше.
      Примерно через час он повернул на более узкую дорогу, ведущую на север, и поехал по ней, опередив остатки бегущей армии почти на три часа. Когда наступила ночь, он заметил маленькую гостиницу, выстроенную из дерева и выкрашенную в белый цвет. Он привязал свою лошадь к перилам перед фасадом здания, и отправился в конюшню, где нашел мальчика-конюшего, чистившего и мывшего гордого черного мерина, пока другая лошадь, серая, терпеливо ждала своей очереди.
      Он протянул мальчику серебряный орб, сказав, — Оседлай этих двух лошадей, и чтобы через десять минут они стояли перед домом.
      — Но милорд, — сказал мальчик, — они только что…
      — Делай, что тебе сказано, — прервал его Кааврен.
      — Да, милорд.
      Когда мальчик по-военному подчинился приказу, Кааврен вернулся ко входу и вошел в дом, где хозяин, сморщенный маленький человек, немедленно узнал золотой плащ, надетый на Тиасу, подбежал к нему и подобострастно поклонился, однако взглянув на него со страхом, смешанным с недовольством. Кааврен, без колебаний, вынул меч и приставил его к горлу хозяина.
      — Какая комната? — спросил он.
      — Милорд, я не понимаю…
      Кааврен слегка надавил, так что конец меча едва не прорвал кожу.
      — Какая комната? — холодно повторил он.
      Хозяин сглотнул и, спустя мгновение, в течении которого в его голове, наверное, пролетело множество мыслей, сказал, — В задней части дома, направо.
      — Куда идти?
      — Через занавес.
      — Оставайся здесь, замри и без звука.
      — Да, милорд.
      Кааврен повернулся спиной к хозяину и, пройдя через занавес, пошел вперед, пока не дошел до задней стены дома, и встал напротив последней двери направо. Какое-то время он стоял, слушая, пока не убедился, что слышит только тихое дыхание тех, кто внутри. Потом, отойдя назад, с такой силой ударил по двери ногой, что вышиб ее вместе с задвижкой.
      Внутри оказалось двое: женщина, лежавшая на кровати и казавшаяся спящей, и мужчина, сидевший на стуле, скрестив ноги перед собой, и тоже казавшийся спящим — во всяком случае он спал, пока не был грубо разбужен дверью, упавшей на него.
      Кааврен, который держал меч перед собой со спокойной уверенностью человека, знающего его длину, сказал с убийственным спокойствием, — Ваша Светлость Герцог Кана и миледи Маркиза Хабил, я имею честь арестовать вас от имени Императрицы.
      Какое-то мгновение никто не шевелился. Потом Кана бросил быстрый взгляд на меч, который был недалеко, но не в руке, и казалось, задумался. Кааврен не сказал ничего, давая возможность Герцогу самому принять решение. Наконец Кана вздохнул и сказал, — Очень хорошо. Сэр, я ваш пленник.
      — Я не одета, — сказала Хабил. — Могу ли я попросить вас на несколько секунд выйти из комнаты? Даю вам слово.
      — Конечно, мадам. Его Светлость и я подождем вас снаружи.
      Через две минуты Хабил присоединилась к ним. — Ваши лошади снаружи, они уже оседланы.
      — Кто вы такой? — спросил Кана.
      — Солдат.
      — Не простой, я думаю. Кто предал нас?
      — Никто.
      — Ба. Тогда как вы нашли нас?
      — Это не имеет значения, Ваша Светлость. Не будете ли вы так добры и пойдете вместе со мной?
      Кана вздохнул, кивнул и в сопровождении Кааврена отправился в главный зал гостицы. — Солдат, вы сказали?
      — Я имею такую честь.
      — Императорской Гвардии?
      — Да, Ваша Светлость.
      — Капитан?
      — Да, я капитан гвардейцев.
      — Не могли бы вы оказать мне честь и сообщить свое имя?
      — Кааврен из Кастл Рока.
      — Кааврен?
      — Да, так меня зовут.
      — Я думал, что вы подали в отставку!
      — Да, я так и сделал, но потом эта ошибка была исправлена.
      — Вижу.
      — Я должен объяснить, что если вы попытаетесь сбежать, я убью первого, до которого доберусь, а потом поймаю другого.
      — Я поняла.
      — Как и я.
      — Тогда мы можем идти.
      Он провел их мимо хозяина, который, строго подчиняясь приказу, за это время не пошевелился и не издал ни единого звука. Потом они вышли в ночь, сели на лошадей, и ровным шагом, не говоря ни единого слова, отправились обратно в Адриланку.