№ 8
      Записка* В. Семичастного в ЦК КПСС от 25 июля 1962 года Совершенно секретно
        

СССР

        

КОМИТЕТ

        

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

        

ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

        

      25 июля 1962 г[ода] № 1900с г. Москва
        

ЦК КПСС

        

      Докладываю, что за последнее время значительно возросло количество враждебных проявлений, связанных с распро-странением антисоветских анонимных документов. В первом полугодии текущего года на территории страны было распространено 7705 антисоветских листовок и анонимных писем, изготовленных 2522 авторами, что в два раза больше, чем за тот же период 1961 года.
      Наибольшее число антисоветских документов обнаружено на Украине, в Азербайджане, Грузии, Латвии, Ставропольском и Красноярском краях, Ростовской, Ленинградской и Московской областях.
      В листовках и анонимных письмах содержатся призывы к активной борьбе против существующего в СССР строя, злобные клеветнические измышления в отношении отдельных руководителей Советского государства, националистические настроения, неверие в построение коммунистического общества в нашей стране, клевета на советскую демократию. В ряде анонимных документов высказываются ненависть к КПСС и коммунистам, угрозы по адресу местного партийного и советского актива.
      После длительного перерыва вновь начали рассылаться анонимные документы с восхвалением участников антипартийной группы. Значительно больше стало поступать писем, содержащих террористические намерения в отношении руководителей коммунистической партии и правительства.
      После опубликования решения ЦК КПСС и Совета Министров СССР о повышении цен на продукты животноводства увеличился поток анонимных писем. Только за июнь месяц т.г. зарегистрировано 83 случая распространения антисоветских листовок и надписей. За это же время из партийных и советских учреждений, из редакций газет и журналов в органы КГБ поступило свыше 360 антисоветских анонимных писем, в которых выражается недовольство жизненным уровнем населения нашей страны, содержатся призывы к организации массовых выступлений, забастовок, демонстраций, митингов, бойкотов с требованиями снижения цен на продукты питания и увеличения заработной платы. Распространение таких документов отмечено главным образом в промышленных центрах страны.
      Под влиянием передач зарубежных радиостанций «Свободная Россия» и «Свобода» участились случаи изготовления советскими гражданами анонимных документов враждебного содержания от имени так называемого «Народно-трудового союза» (НТС). Такие проявления имели место во многих населенных пунктах европейской части Советского Союза.
      Отмечается рост числа анонимных писем, посылаемых в адреса зарубежных антисоветских радиостанций и органам буржуазной печати, в которых авторы этих писем наряду с изложением клеветнических измышлений о советской действительности предлагают услуги в проведении враждебной деятельности.
      В результате принятых органами госбезопасности мер за первое полугодие установлено 1039 авторов, распространивших 6726 антисоветских документов (5032 листовки, 1694 письма). В числе распространителей анонимных документов оказались 364 рабочих, 192 служащих, 210 студентов и учащихся школ, 108 лиц без определенных занятий, 105 пенсионеров и 60 колхозников. 424 автора, то есть более 40%, имеют среднее и высшее образование, более 47% вскрытых анонимов в возрасте до 30 лет.
      Среди установленных авторов антисоветских анонимных документов 89 членов и кандидатов в члены КПСС, 116 комсомольцев.
      Отмечены случаи, когда изготовлением и распространением антисоветских документов занимались лица из числа работников партийных и советских органов или старые члены партии. Так, например, разоблачены как анонимы ФРОЛОВ А.И., 1923 года рождения, с высшим образованием, работавший заместителем заведующего оргинструкторского отдела Камышинского горкома КПСС, Волгоградской области; АНДРЕЕВ П.А., 1924 года рождения, член КПСС, подполковник запаса Советской Армии, член Союза советских журналистов, внештатный корреспондент украинской газеты «Ленинское знамя», проживавший в Киеве; ЖУКОВ И.С., 1891 года рождения, член КПСС с 1919 года, персональный пенсионер, работник Главмосстроя; КАРПЕНКО А.К., 1903 года рождения, член КПСС с 1928 года, житель Курской области.
      Как выяснилось в ходе проверки, некоторые из установленных авторов ранее судились и отбывали наказание за различные преступления, в том числе и за антисоветскую деятельность.
      Анализ материалов показывает также, что наряду с общим увеличением количества распространяемых анонимных документов значительно возросло число попыток проведения организованной антисоветской деятельности. В результате агентурно-розыскных мероприятий в первом полугодии 1962 года вскрыто 60 локальных антисоветских групп, в которые входило 215 участ-ников, преимущественно из числа молодежи, в то время как за весь 1961 год было вскрыто 47 групп с 186 участниками.
      Для изготовления враждебных документов чаще стали применяться множительные средства (типографские шрифты, пишущие машинки, самодельные клише и штампы).
      Например, в городе Москве ликвидирована антисоветская группа из числа студентов и молодых рабочих, именовавшаяся «Союзом свободы разума». Участники этой группы составили текст антисоветской листовки, а для распространения размножили ее в [количестве] 400 экземпляров в типографии Воениздата.
      Управлением КГБ по Запорожской области пресечена враждебная деятельность антисоветской группы в городе Мелитополь, состоящей из 13 человек, которая в 1960-1961 годах семь раз распространяла антисоветские листовки, изготовленные при помощи самодельных клише.
      В городе Черкассы выявлена антисоветская группа из трех человек, распространивших в феврале-марте с.г. свыше 900 листовок, отпечатанных самодельным штампом и подписанных от имени НТС.
      На территории Крымской области установлена антисоветская группа под названием «Свободная Таврия», состоящая из 10 учащихся 8-9 классов, изготовившая и распространившая свыше 100 антисоветских листовок.
      За истекшие полгода разыскано 38 авторов анонимных документов с террористическими угрозами в адрес руководителей партии и советского правительства. Среди этих авторов оказались: ХОДОС В.С., 1913 года рождения, член КПСС с 1940 года, полковник Советской Армии в отставке, житель города Курска; ЛОСКУТОВ Б.И., 1917 года рождения, член КПСС с 1945 года, начальник отдела Киевского витаминного завода, являлся членом пленума Макаровского райкома партии Киевской области; МАМИЙ И.Е., 1921 года рождения, член КПСС с 1946 года, в 1952 году окончил Казанское военно-политическое училище МВД, старший лейтенант внутренней службы, начальник отряда Микуньского лагерного отделения УМЗ МВД Коми АССР, и другие.
      В первой половине 1962 года органами госбезопасности за изготовление и распространение антисоветских анонимных документов привлечено к уголовной ответственности 105 человек (против 92 в первом полугодии 1961 года), взято в проверку 366 и профилактировано 568 человек.
      Комитет госбезопасности принимает меры к быстрейшему розыску и разоблачению этих преступников.
      Председатель Комитета госбезопасности
        

        

      ЦХСД, ф. 89, оп. 51, д. 1, лл. 1-6 (копия). *В записке В. Семичастный сообщал о возрастании враждебных проявлений, связанных с распространением антисоветских анонимных документов. В конце записки в ЦК КПСС подчеркивал: «КГБ принимает меры к быстрейшему розыску и разоблачению этих преступников». №9 Записка В. Семичастного в ЦК КПСС от 11 сентября 1964 года Секретно
        

СССР

        

КОМИТЕТ

        

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

        

ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

        

      11 сентября 1964 г[ода] № 2155-с г. Москва Товарищу ХРУЩЕВУ Н.С.
      В связи с муссирующимися разговорами о том, что в смерти бывшего вице-президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина ВАВИЛОВА Н.И. повинен академик ЛЫСЕНКО Т.Д., Комитет госбезопасности считает необходимым доложить Вам следующее.
      Академик ВАВИЛОВ Н.И. был арестован НКВД СССР в августе 1940 года, а в июле 1941 года военной коллегией Верховного Суда СССР осужден к высшей мере наказания. Впоследствии мера наказания ВАВИЛОВУ Н.И. была снижена до 20 лет лишения свободы. Отбывая наказание, он в январе 1943 года умер.
      Из материалов архивно-следственного дела видно, что ВАВИЛОВ Н.И. обвинялся в том, что, являясь с 1925 года активным участником антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия», проводил вредительскую деятельности, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя, используя при этом свое служебное положение президента Всесоюзной сельскохозяйственной академии и директора институтов растениеводства и генетики.
      В 1955 году Главная военная прокуратура Союза ССР установила, что ВАВИЛОВ Н.И. осужден необоснованно, предварительное следствие по его делу было проведено с грубым нарушением норм уголовно-процессуального кодекса.
      В процессе проверки обоснованности осуждения ВАВИЛОВА Н.И. Главной военной прокуратурой допрошен ряд лиц, знавших его продолжительное время по совместной работе, которые характеризовали ВАВИЛОВА Н.И. как крупного советского ученого, имеющего мировую известность, отрицали проведение им какой-либо вредительской или иной враждебной деятельности.
      По представлению Прокуратуры военной коллегией Верховного Суда СССР приговор в отношении ВАВИЛОВА Н.И. в 1955году отменен с прекращением дела за отсутствием состава преступления.
      В архивных материалах КГБ и архивно-следственном деле ВАВИЛОВА Н.И. имеются данные, свидетельствующие о теоретической борьбе в области биологической науки по вопросам генетики, селекции и семеноводства, имевшей место в 30-40 годы между двумя группами академиков и профессоров Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, а также о серьезных разногласиях между ВАВИЛОВЫМ Н.И. и ЛЫСЕНКО Т.Д., которые по вопросам биологической науки стояли на противоположных позициях.
      В архивно-следственном деле находится отзыв ЛЫСЕНКО Т.Д. о ВАВИЛОВЕ Н.И., данный в 1955 году в период пересмотра следственного дела, в котором ВАВИЛОВ характеризуется [как] крупны[й] советски[й] учены[й], а имевшие между ними в прошлом теоретические споры, по заявлению ЛЫСЕНКО Т.Д., были направлены на выяснение истины в биологической науке.
      Председатель Комитета Госбезопасности
        

        

      ЦХСД, ф. 89, оп. 53, д. 9, лл. 1-2 (копия).
      На документе помета: 1. тов. Хрущев Н.С. и тов. Микоян А.И. читали 11сентября 1964 года. 2. тов. Брежневу Л.И. доложено 20.Х-64 г. №10 Записка Банникова в Отдел культуры ЦК КПСС от 2 сентября 1967 года Секретно
        

СССР

        

КОМИТЕТ

        

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

        

ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

        

      21 сентября 1967 г[ода] № 2454/Б г. Москва
        

ЦК КПСС

        

      Отдел культуры ЦК КПСС Комитет госбезопасности направляет письмо члена Союза писателей КОСТЕРИНА* ШОЛОХОВУ М.А., поступившее в редакцию журнала «Дон». По имеющимся данным, аналогичное письмо получено Союзом писателей РСФСР.
      О КОСТЕРИНЕ А.Е., 1896 года рождения, известно, что в 1918-1920 годах принимал участие в гражданской войне. Позднее, получив неполное высшее образование, сотрудничал в газетах «Известия» и «Гудок». Начиная с 1922 года он примыкал к различным троцкистским группировкам. В мае 1938 года был арестован, находился в заключении и ссылке до 1955 года, впо-следствии приговор был отменен и дело производством прекращено.
      КОСТЕРИН неоднократно исключался из партии: в 1922 году за бытовое разложение, в 1938 году за сокрытие порочащих родственников сведений и в 1958 году за антипартийное поведение, выразившееся в изготовлении и распространении клеветнического письма, которое нанесло политический ущерб восстановлению Чечено-Ингушской АССР. С июня 1959 года КОСТЕРИН является членом КПСС.
      В прилагаемом письме КОСТЕРИН, разделяя клеветнические измышления о цензурных ограничениях в литературе, ссылается (без указания названия) на одну из своих книг. Речь, по-видимому, идет о его повести «Эд-Бер», посвященной деятельности Э.П.БЕРЗИНА**, по поводу которой Комитет госбезопасности консультировал автора и направлял рекомендации издательству «Советский писатель».
      Заместитель председателя Комитета госбезопасности
        

        

      ЦХСД, ф. 89, оп. 67, д. 14, л. 1 (копия). *Костерин Алексей Евграфович (1896-1968), русский писатель, с 1939 по 1956 год находился в сталинских лагерях и ссылке, старый член партии, друг генерала П.Г. Григоренко. Вместе с П. Григоренко А. Костерин активно занимался правозащитной деятельностью. После депортации кавказских народов и крымских татар он положил много сил, помогая представителям этих народов. Перед смертью А.Е. Костерин отослал в ЦК партии свой партбилет в знак протеста против беззакония, творимого в СССР. **Берзин Эдуард Петрович (1894-1938) в гражданскую войну командовал дивизией латышских стрелков, участвовал в раскрытии заговора Локкарта (1918). Заведовал секретариатом ЧК, а когда Дзержинский умер - ушел на новую работу, возглавлял строительство Вишерского химического завода; в ноябре 1931 года направлен на Колыму; с 3 декабря - директор Дальстроя; 19ноября 1937 года арестован, 1 августа 1938 года - расстрелян. №11 Письмо А.Е. Костерина М.А. Шолохову Михаил Александрович!
      Долго не мог решить - есть ли смысл писать вам? Сомнение такого рода вполне понятно.
      После вашего выступления на XXIII Съезде КПСС к вам с умным и мужественным письмом обратилась Л. Чуковская. Это письмо, полагаю, имело целью не только разоблачить человеконенавистнический характер вашего выступления, но и помочь вам осознать опасность для вас как писателя того пути, на который вы встали.
      Вы с высоты своего «величия» не изволили «заметить» это письмо. Сделать это было тем более удобно, что те, кто блюдет «чистоту» нашей печати, закрыли для письма все пути на страницы нашей печати. Поэтому я вправе думать, что вы, как литературная «звезда» сверхмощной яркости, в лучах славы и в гуле колокольного трезвона вокруг вашей персоны, не увидите и не услышите моего голоса.
      Ведь я - простой солдат революции, рядовой армии большевиков. Я отдал свое перо на службу революции с 1914 года, а в начале 1915 года уже получил первый «гонорар» - полгода тюрьмы и ссылку под надзор полиции. После огневых лет революции я сменил винтовку на перо, всегда был, как литератор, на передовых позициях… и получил в общей сложности 20 лет тюрьмы, лагеря и ссылки (включая и царские подарки).
      Как видите, мои «награды» несколько отличаются от ваших. Но это так, к слову, - одна деталь той позиции, которая нас разъединяет. Нас многое что разъединяет, но - увы! - ничто не соединяет.
      Под воздействием последних событий в литературной жизни я как бы прошел весь страдный путь, который выпал на долю советских писателей и журналистов. Солженицын в своем мужественном письме Съезду писателей указал ничтожно малую дозу тех бедствий, которые обрушились и продолжают валиться на наши головы.
        

        

      Только от одного этого факта даже меня, старого каторжанина, жуть берет, тем более что среди погибших - немало моих друзей. А сколько вышло физически и морально искалеченных, сколько таких, которые уже не имели сил встать в ряды пишущих? А чувствовать себя неспособным восстановить, воскресить силы для писателя - не менее ужасно, чем смерть. Если же эти факты оживить - осветить по именам и национальному составу, то пережитое нашей литературой предстанет еще более кошмарным.
      Только один пример.
      У марийского народа, согретого лучами Октябрьской революции, к середине 30-х годов стала создаваться своя письменная литература, появились свои поэты и писатели. А во времена сталинского лихолетья марийскую литературу скомкали, затоптали в болото, многих [ее] зачинателей уничтожили, а имена их стерли. Только после XX Съезда партии в партийной литературе наметилось оживление.
      А что было в таких ведущих литературах, как русская и украинская, ведомых именами с мировой известностью?
      Ведомых другими, но не вами, хотя вы - тоже мировая известность. Но это - конъюнктурная ошибка. История ее исправит.
      Коротенько скажу, почему я вас считаю «конъюнктурной ошибкой».
      Искусство долговечно только в силу той правды, которую оно несет народам. А ваши произведения лживы. Русский рабочий класс и крестьянство, интеллигенция и национальности, входившие в Российскую империю, хорошо знают, что такое казачье сословие, как оно держало монархию и как питало контр-революцию. В Баку и Саратовской губернии я узнал, как лихо работают казачья нагайка, шашка и пуля при расправе с без-оружными рабочими и крестьянами.
      «Казачья Вандея» страшной и грозной тенью висела над молодой Советской республикой все три года гражданской войны.
      А вы в вашем «Тихом Доне» пытаетесь реабилитировать казачье сословие и описываете его, как обычное крестьянство. В этом - большая принципиально - важная ложь.
      Еще большая ложь в вашей «Поднятой целине». Коллективизация по-сталински, грубейшим образом нарушив ленинский кооперативный план, шла совершенно не так, совсем по-иному воспринималась и переживалась всем народом и казачеством в том числе. И ваш герой Давыдов не бандитами убит, а погиб в тюрьме или лагере. Я это знаю потому, что своими глазами видел, что творилось в деревне и в казачьих станицах, а потом свои наблюдения проверил на Колыме.
      Вот так, поразмыслив над тем, какой страдный путь прошла советская литература, сколько жертв принесла на алтарь бюрократизма, я, солдат революции призыва 1914 года, решил: я не должен, не имею права молчать, потому что «не тиран нам ненавистен, а ненавистна наша немота». До сих пор меня волнуют слова Миши Светлова, который, встретив меня после реабилитации, обнял и сказал:
      – Алеша, не говори, не рассказывай: я знаю все… и поверь, мне было хуже - я чувствовал себя подлецом.
      Только потому, что он не был в лагере и вынужден был молчать, А. Фадеев по иным причинам, если верить слухам, почувствовал себя подлецом и пулей в сердце оправдался перед современниками.
      Кроме тех, погибших в тюрьмах и лагерях, погибли для литературы сотни других «нищих духом», которые шли по вашему пути, по пути приспособленчества «во имя злата и славы». История развенчает и их конъюнктурную славу.
      А теперь перейду к основной теме своего письма - о цензуре над нашей литературой. Правильно Солженицын пишет в своем письме, что многие чувствуют беспощадность прокрустова ложа цензуры.
      И у меня есть произведения, которые возвращали мне из редакций нескольких журналов:
      – Неплохо, но - увы! - не пройдет.
      И у меня есть книжка, которую дважды посылали «на консультацию» (как тяжело больного к профессору-специалисту)… в Комитет госбезопасности! Потеряв в результате «консультации» целые главы и многие абзацы и даже реплики, книга стала рахитичной, бесцветной, просто жалкой «безноженькой» (по Вертинскому).
      И я непрерывно чувствую и чувствовал за все время после реабилитации, как «некто в сером» держит мою руку с пером, давит на мозг и сердце, толкает на асфальтированный путь к славе, к признанию.
      Знаю по себе и по ряду других писателей, как из произведений вырезают правду дня и правду истории, заставляют молчать о явлениях, в корне искажающих марксистско-ленинское учение.
      Вот вы, например, - один из тех, кто - по неразумению или намеренно - искажает Ленина.
      Вы взяли выдержку из письма Ленина, в котором он разъясняет, почему в 1921 году, когда еще не окончилась гражданская война, а страну потрясали голод, разруха, бандитизм, - почему нельзя было допустить свободы печати «от монархистов до анархистов». Взяв эту цитату, вы «забыли» некоторые «мелочи». Например, то, что сейчас не 1921 год, когда анархисты и монархисты вели кровавую борьбу с молодой Советской властью. Сейчас даже вопрос о свободе печати не должен был бы стоять. Речь идет о том, кто и по какому праву лишил советских граждан (не монархистов и анархистов, от которых и следа не осталось, а честных советских трудящихся!) их конституционного права.
      Вместо того чтобы ответить на этот очень простой и ясный вопрос, вы уводите разговор в сторону. Козырнув цитатой Ленина, вы демагогически спекулируете на войне во Вьетнаме, на ЦРУ, американских сенаторах, российских анархистах и монархистах, и требуете от писателей отказаться от своего конституционного права.
      Вы выступили против свободы печати, против свободы творчества и, таким образом, скатились в лагерь мракобесов, в лагерь душителей свободной мысли, без чего не может быть прогресса, т.е. дальнейшего пути к коммунизму.
      Вас можно поблагодарить лишь за одно. Вы не последовали примеру тех не в меру старательных сталинцев, которые утвер-ждают, что у нас в стране - «самая полная в мире свобода печати». Александр Солженицын в своем письме очень убедительно доказал, что такой свободы у нас нет и в помине, показал, как измываются над правами писателей, какое пренебрежительное отношение бытует у нас к людям творческого труда. Вы молча согласились с его доводами и тут же призываете анафему наголовы поборников свободного творчества.
      Факты, приведенные Солженицыным, можно было бы дополнить десятками и сотнями других. Но Солженицын ошибается, думая, что стоит лишь отменить Главлит и вмешательство КГБ в дела литературы, - и наступит царство «свободной печати». Нет, для достижения этого необходимо еще обеспечить использование бумаги и типографий в интересах трудящихся, т.е. использовать ее так, как предлагал Ленин.
      А писал он по этому поводу вот что:
      «Капиталисты (а за ними, по неразумению или по косности, многие эсеры и меньшевики) называют "свободой печати" такое положение дела, когда цензура отменена и все партии свободно издают любые газеты.
      На самом деле это - не свобода печати, а свобода обмана угнетенных и эксплуатируемых масс народа…
      Свобода печати означает: все мнения всех граждан свободно можно оглашать».
      Но Ленин на этом не останавливается. Из области отвлеченной, так сказать, теории, он переносит вопрос в область практической реализации, указывает конкретные пути достижения такой подлинной свободы печати. Он пишет далее (статья «Как обеспечить успех Учредительному собранию»):
      «Государственная власть, в виде Советов, берет все типо-графии, всю бумагу и распределяет ее справедливо; на первом месте - государство, в интересах большинства народа…
      На втором месте - крупные партии и затем - ЛЮБАЯ ГРУППА ГРАЖДАН, ДОСТИГШАЯ ОПРЕДЕЛЕННОГО ЧИСЛА ЧЛЕНОВ ИЛИ СОБРАВШАЯ СТОЛЬКО-ТО ПОДПИСЕЙ…» (выделено мною, разрядка Ленина. - А.К.).
      Вот как высказывался Владимир Ильич о свободе печати до Октября. Ну, а какой была его точка зрения на этот вопрос после захвата власти большевиками?
      Обратимся к его выступлению на Первом конгрессе Коминтерна:
      «Действительной свободой и равенством будет такой порядок, который строят коммунисты и в котором не будет возможности обогащаться за чужой счет, не будет объективной возможности ни прямо, ни косвенно подчинять прессу власти денег, не будетпомех тому, чтобы всякий трудящийся (или группа трудящихся любой численности) имел и осуществлял равное право на пользование общественными типографиями и общественной бумагой».
      Вот так, Михаил Александрович, следует понимать свободу печати по-ленински. Эти указания Ленина в 20-х годах были проведены в жизнь. Мы имели «Московское товарищество писателей», свободное от назначенных редакторов и цензуры (за исключением военной); мы имели право даже на «авторское издание». В журналах и газетах шли дискуссии не только на литературные темы, но и по вопросам большой принципиальной важности. Для журналов и газет также не было цензуры, кроме военной.
      Так было, учтите, у нас в классовом обществе, в условиях острой борьбы с недобитками буржуазии, с идеологами эсерства (особенно в кооперации), с кулачеством, с церковниками. И это было правильно, необходимо, ибо те теории, науки, учения, которые не знают дискуссий, идут в могилу.
      Сейчас же не только «всякий трудящийся (или группа трудящихся любой численности)», но и рядовой член партии лишены возможности свободно оглашать свое мнение в печати. Дело дошло до того, что невозможно даже опубликовать протест по поводу извращенной истории или классиков марксизма, что нередко наблюдается в нашей прессе.
      И это происходит в стране, в которой накануне 50-летия декларируется:
      «Победа социализма создала экономические, социальные, политические и духовные предпосылки для перехода к строительству коммунистического общества» (см. «Тезисы ЦК»).
      Это происходит в стране, народ которой общим участием в борьбе с фашизмом доказал верность идеям Маркса - Энгельса - Ленина. А вы, Михаил Александрович, боитесь мнений и суждений этого народа? Вы хотите этот народ лишить его конституционного права на свободу печати?
      Требуя свободы печати, Солженицын вместе с тем ждал от Съезда писателей защиты от произвола, творимого над ним лично. Вы, конечно, письмо Солженицына читали. И как вы откликнулись на этот крик о помощи? Чем помогли собрату по перу, как, скажем, русская общественность некогда шла на помощь Максиму Горькому?
      Нет, вы пошли другим - закономерным для вас - путем. Вы фактически ответили на письмо Солженицына с трибуны Съезда, заведомо зная, что автору письма не будет предоставлена трибуна ни на Съезде, ни в печати. Вы присоединили свой голос к тем, кто систематически травит талантливого писателя. Название такому поступку дайте сами, так как мне в этом случае трудно отрешиться от некоторых определений «колымского стиля».
      В своей безмерно раздутой себявлюбленности вы не считаете для себя обязательным говорить с делегатами Съезда уважительно и серьезно. Вы полагаете, что с ними достаточно играть роль деда Щукаря, которому дозволительны и пошлое балагурство, и заезжательство, и пренебрежение к товарищам по литературному цеху, которые возмущаются нестерпимыми цензурными тисками.
      Трудно без возмущения читать вот эти слова, достойные черносотенца:
      «Мир охвачен тревогой и беспокойством. А кое-кому хочется "свободы печати" для всех - "от монархистов до анархистов".
      Что это - святая наивность или откровенная наглость?
      Эти алчущие "свободы" пытаются вести свою тлетворную работу среди наших молодых. Нет, господа, ничего не выйдет у вас!»
      Так мы, требующие восстановления ленинских указаний о печати, правды - даже самой жестокой и беспощадной - в искусстве и в истории, борьбы с бюрократией по-ленински, мы для вас - «господа», «тлетворно» влияющие на молодых?!
      Это - не единственная гнусность в вашем балагурстве на Съезде.
      Что-ж, каждое время имеет своих Булгариных!
      Советую вам, господин Шолохов, прочитать дневник Никитенко, бывшего цензора времен Николая Первого. Он, этот чиновник тирана, всеевропейского жандарма, был, по своим мыслям и делам, культурней и благородней вас.