Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Чёрный Триллиум

ModernLib.Net / Нортон Андрэ / Чёрный Триллиум - Чтение (стр. 18)
Автор: Нортон Андрэ
Жанр:

 

 


      Имму, разложившая на банке скудный завтрак, между тем все говорила:
      — Нечего голову ломать. Как ни крути, а выбор небогат. Ну-ка, садись, перекуси… — Руки ее проворно резали хлеб, ломали корешки, делали бутерброды. — Дождемся ночки, затем доберемся до восточного берега и обогнем справа эти дьявольские Зубы. По восточному краю проходит лесовозная дорога, до нее не больше полулиги. Там отыщем пешеходную тропу, ведущую к старой рувендианской лесопилке по ту сторону порога. Стащим какую-нибудь лодчонку — и были таковы.
      — А как же риморики? — спросила Анигель.
      — А что риморики? Не вечно же держать их в узде! Они не домашние животные. Придется их отпустить, пусть возвращаются в родные края. Ты думаешь, что навечно их запрягла?
      Анигель покачала головой.
      — Совсем я так не думаю…
      Имму хлопнула ее по плечу.
      — Не беспокойся о них. Мы же с тобой соорудим плот и поплывем. Если доберемся до Тассалейского леса, нам уже никакие лаборнокцы будут не страшны. Кто нас там разыщет? Тем более, если удача нам улыбнется и мы наткнемся на вайвило. Черный Триллиум и для них цветок священный. Как и для уйзгу…
      Анигель с сомнением посмотрела на разложенные на ломтиках хлеба корешки, потом понаблюдала за Имму, которая с видимым удовольствием поедала их.
      — Ешь, не стесняйся, — скороговоркой вдохновила ее воспитательница. — Вкусно — слов нет! Так и таят во рту.
      Анигель с прежним сомнением на лице положила кусочек сухого корешка в рот и пожевала. До того чтобы таять во рту, этой пище было далеко. Но делать было нечего, и она взяла еще один кусочек.
      — Ты действительно веришь, что эти вайвило дружелюбно встретят нас? Я слышала, что они недолюбливают людей и, так же, как уйзгу, прячутся от нас.
      — Конечно, они не относятся к тем, кого можно пригласить на бал в Цитадель, — кивнула Имму — Наши старики ниссомы поговаривают, что невесть сколько лет назад скритеки утащили наших женщин и заставили их вступить в брак с ними. И вот от этого союза якобы и произошли вайвило и их куда более дикие соседи глисмаки.
      — На кого же они похожи? — спросила Анигель.
      — Я их никогда не видела, не доводилось, — опять затараторила Имму, — но, как утверждают, это что-то среднее между скритеками и ниссомами или уйзгу.
      — Вот это да! — воскликнула принцесса.
      — В любом случае, — добавила Имму, — вайвило тоже почитают Белую Даму и Священный Цветок, и можно надеяться, что встретят нас приветливо.
      — А эти глисмаки? Они тоже не любят людей?
      — Какое там — не любят! Они точь-в-точь, как скритеки. Глисмаки ненавидят всех, кроме себя. Молись своему амулету, чтобы нам не довелось…
      — Смотри, смотри! — вскрикнула Анигель. — Целая флотилия лодок выплыла из-за острова. Боже, на передней — флаг Лаборнока!
      Имму приставила ладонь ко лбу и вгляделась.
      — Ты уверена? — засомневалась она.
      — Конечно. Мигов усиливает все ощущения. — Ужас отразился на лице принцессы. — Это отряд, который ищет нас. Смотри, они направляются к нашему берегу.
      — Клянусь Цветком! — воскликнула Имму. — Этак они обнаружат нас! Пора убираться отсюда.
      — Я не имею права попасть к ним в руки! Неужели нет другого пути?
      Имму быстро задышала, задвигала ушками.
      — Откуда ему взяться? Есть только этот путь.
      Внезапно лицо ее застыло — было видно, как какая-то подспудная мысль пробивает себе дорогу… Внезапно золотистые глаза Имму расширились, когтистой лапкой она схватила девушку за плечо.
      — Я не знаю, но они, — она ткнула кривым пальцем в воду, — могут знать!
      — Риморики! — прошептала Анигель.
      — Да! Спроси у них!
      Принцесса перегнулась через борт, подергала за вожжи. Кожаные ремни почти вертикально уходили в воду — видно, животные, спасаясь от жары, паслись у самого дна.
      Прошло несколько мгновений. Неожиданно из воды, отфыркиваясь и пуская пузыри, показалась усатая морда. Рядом другая…
      Друзья! Я должна порасспросить вас о чем-то очень важном.
      Риморики обнажили свои ужасные клыки. Раньше Анигель без содрогания видеть их не могла, но теперь она знала, что звери улыбаются.
      Человек, ты наш друг. Спрашивай.
      Вы знаете, где мы находимся?
      Конечно. На краю большой грохочущей воды. У тебя есть еще вопросы?
      Этот путь ведет в Великий Мутар?
      Да. Это дорога от широкой ровной воды к потоку, который вливается в море. Туда ведет несколько путей…
      — Имму! — позвала Анигель. — Я точно не поняла, но они говорят, что есть какой-то другой проход в Великий Мутар.
      — Спроси, они могут указать его?
      Можете вы указать нам другой путь?
      Если вы пожелаете.
      Желаем, желаем. Скверные люди на лодках, огибающих острова, стремятся сюда. Способны ли вы чем-нибудь помочь нам, чтобы они нас не схватили?
      Конечно. Мы отправимся прямо сейчас. Но перед этим должны отведать митон.
      — Они согласны! — радостно воскликнула Анигель. — Это замечательно!
      Имму взглянула на нее. Боже, старая няня помнила то время — совсем недавно! — когда Анигель была наивной, нежной, хрупкой девчушкой, в глазах которой сменялись попеременно страх и любопытство. Кожа ее была нежнее крыла ночной бабочки, волосы — золотисты и послушны гребешку. Теперь перед ней стояла другая девица, под стать своей средней сестричке. Спутанные волосы напоминали клок соломы, кожа загорела и обветрилась, в глазах застыли решимость и ожидание.
      Анигель сняла с пояса тыквенную бутылочку. Глотнула первая, затем угостила римориков.
      — Мы готовы. Займи свое место, Имму.
      Она разобрала вожжи, встала поудобнее и мысленно приказала: Друзья, вперед!
      Два могучих зверя тут же нырнули, развернулись в глубине, и длинная узкая лодка, внезапно сорвавшись с места, выскочила из-под нависших ветвей и помчалась по открытой воде. Крутые волны побежали по обе стороны от кормы. Риморики взяли курс, проходящий южнее Зубов Минджуно. Более того, к изумлению Анигель, лодка понеслась прямо к водопаду…
      Опершись о каменный парапет, принц Антар наблюдал, как рыцари и солдаты сгружали и ставили на воду плоскодонки. Гребцы тут же отгоняли их в сторону, чтобы освободить место для следующей. Стояли они — принц и сопровождавшие его Синий Голос и лорд Пенапат — на крыше маяка, самого высокого здания в Тассе, расположенного на восточной оконечности острова.
      Жара — даже здесь, на высоте, у воды — стояла удушающая, поэтому принц и благородный рыцарь были одеты в легкие туники, перепоясанные в талии, на ногах — высокие ботинки со шнуровкой. Не в пример им, Синий Голос по-прежнему кутался в свой черный плащ. Даже капюшон не скинул… С помощью ясновидения он следил за разгрузкой.
      — Я бы не смог здесь жить, — сказал Пенапат.
      — Почему бы и нет, Пени? — Антар внимательно разглядывал крыши домов. Только кое-где над трубами вился дымок. Лорд Зонтил объяснил, что на время сезона дождей население, кроме немногочисленных рабочих, обслуживающих склады и запани, покидает Тасс. Война лишь ускорила отъезд.
      — Здесь слишком шумно, — ответил Пенапат. — От этого водопада… у меня от него зубы ноют.
      — Зубы?!
      — Разве вы ничего не ощущаете? Какой-то ритмичный гул… Словно скалы гудят. Пощупайте парапет, чувствуете, как он дрожит?
      Антар расхохотался, затем вдруг неожиданно смолк, перегнулся через каменные перила и уставился вдаль.
      — Боже мой! — воскликнул он. — Пени, взгляни туда. Скорее! Ты ничего не замечаешь?
      — Какая-то лодчонка, — растягивая слова, произнес рыцарь. — Она, должна быть, выскочила из-за тех скал. Купец предупреждал, что там сильное течение. Если в него попадешь, то может утянуть в бездну.
      — Голос! — неожиданно заорал принц. — Иди сюда! Быстрее!!
      Синий Голос поднялся с очевидной неохотой, только чтобы соблюсти приличия. Он приблизился к принцу Антару, который лихорадочно принялся тыкать в сторону Зубов Минджуно.
      — Видишь лодку? Постарайся рассмотреть, кто в ней.
      Синий Голос поджал губы.
      — Ваше высочество, вы оторвали меня от телепатического сеанса. Так поступать нельзя, это очень опасно…
      Антар нетерпеливо схватил помощника колдуна за плечо и потряс так, что тот сразу пришел в себя.
      — Кто в лодке? Ты, червь ползучий! Ну-ка, быстро посмотри.
      Глазницы долговязого Голоса неожиданно почернели — глаза как бы растворились в глубокой, заполнившей впадины тьме. Его тонкие губы задрожали.
      — Господин! Я.. Я не могу сказать, кто находится в лодке…
      — Это Анигель! — закричал принц. — Это принцесса!
      Двигавшаяся со все более увеличивающейся скоростью лодчонка теперь была хорошо различима на искрящейся поверхности озера. В ней находились два человека, один — на носу, другой — на корме. Легкий ветерок отогнал белесое облако, висевшее над водопадом, и теперь вся картина была отчетливо видна с крыши маяка: почти прямой гребень, с вершины которого воды озера рушились вниз, оттянувшееся к югу облако водяных паров, далее извилистая полоса обрывистого скального берега, над ним буйно зеленеющий полог джунглей. Выше — прозрачный купол неба…
      Антар остолбенел от неожиданности: набравшая ход лодка скользнула к двум выступающим из воды камням. На мгновение она как бы воспарила в воздух, затем суденышко резко нырнуло вниз и скрылось из виду.

ГЛАВА 25

      Взлетев с высокой крыши городского зала, огромный ламмергейер кругами начал подниматься все выше и выше. Полет был бесшумен, птица редко взмахивала крыльями, и спустя час самые высокие пики Охоганского хребта обозначились внизу частыми холмиками. Перемещались они так медленно, что Харамис, в первые минуты и часы с интересом вглядывавшаяся в проскальзывающие внизу пейзажи, скоро стала зевать. Ее неодолимо потянуло в сон, тем более, почему бы действительно не поспать, решила она, полет предстоит долгий, вон пик Ротоло еще виден, а желанная цель, гора Джидрис, вершина которой напоминала полуразрушенную башню, ни чуточки не придвинулась. Уютная ямка на спине у волшебной птицы, полная мягкого и теплого пуха, так и манила к себе.
      Харамис, позевывая, укуталась в длиннополый меховой плащ и зарылась поглубже в пух.
      Проснулась она в поздних сумерках. Землю еще было видно отчетливо, даже вершину Джидриса, но выше, в зените, от горизонта до горизонта уже царила ночь… Стада звезд разбрелись по небесным пастбищам, еще немного, и Три Луны — три легендарных пастуха появятся в вышине.
      Было хорошо, радостно на душе. Пусть этот полет продлится подольше… Кстати, Харамис только теперь обратила внимание — орел, кажется, снижается? А что, если спросить его об этом? Ну-ка, вспомни, чему тебя учила Магира. Прежде всего необходимо мысленно, во всех подробностях, вообразить голову чудесной птицы: два хохолка — на голове черный, маленький, а под клювом целая борода, лохматая и белая. Вот она, голова, во всех подробностях… Теперь можно телепатически окликнуть орла.
      Хилуро!
      Слушаю, Харамис.
      Его ответ раздался в той части сознания, которая спала до того часа, пока Магира специальными упражнениями не разбудила его. Сначала принцессе казалось странным, как можно разговаривать без слов. Что за причуда такая! Тем более, что ее первые попытки мысленно общаться на расстоянии ни к чему не привели. Только после многих безуспешных тренировок почти случайно ей удалось вызвать Магиру. С того момента дело пошло на лад. Харамис с детства отличалась необыкновенной разумностью и практичностью, она сразу оценила выгоды подобного способа общения и занималась настойчиво, целеустремленно. Сам процесс, если перевести его на уровень бессознательного, оказался очень прост, все получалось автоматически. Любой мог очень просто активизировать этот участок сознания, сделать его «открытым», особенно с помощью человека, к которому он испытывал доверие. После того как принцесса удовлетворительно овладела ментальной речью, Магира познакомила ее с ламмергейером, который на этом этапе путешествия должен был стать не только ее носильщиком, но и товарищем.
      Это удивительное существо сразу поразило принцессу. В первый раз, во время бегства из Цитадели, Харамис была настолько напугана, что ей было не до изучения таинственной птицы. Теперь же она не хотела упустить момент. По просьбе Харамис Хилуро расправил крылья, и принцесса даже ойкнула: размах их был под стать городской площади. Своими когтями ламмергейер мог без особого труда схватить взрослого мужчину в полном вооружении. При всех его устрашающих пропорциях, при наличии таких когтей и не менее впечатляющего клюва, Хилуро оказался очень любезным собеседником.
      Я открою тебе, сказала Магира, поглаживая низко склоненную голову гигантской птицы, самую великую тайну нашего горного народа. Ты уже знаешь, что мы были сотворены, чтобы заселить бесплодные скалистые края, со всех сторон окруженные льдами и снегами. Так лее получилось и с этими созданиями. Тебе уже известно, что наш народ был первым, кого Исчезнувшие изготовили из той первичной материи, чья отвратительная плоть лежит в основе нашего мира. Запасы ее неисчислимы… Место, уготованное нам для поселения, очень быстро покрывалось льдом, и, чтобы дать нам время приспособиться и выжить, Исчезнувшие решили побыстрее перебросить нас в эти горы. Поэтому из какой-то более древней породы совсем небольших птиц были изготовлены эти гиганты. Таким образом, мы рождены в одно и то же время. Наши города расположены очень далеко друг от друга, так что без помощи ламмергейеров мы бы потеряли всякую связь с сородичами.
      …Огромная птица тем временем легко совершила посадку. Густо падал снег, и Харамис было трудно понять, где они находятся. Склон был ровен и чуть покат. Хилуро вразвалочку подошел к выступающей из сумерек ледяной глыбе, клюнул ее. Глыба раскололась, и в трещине открылся темный глаз.
      — Здесь спрятан Трехкрылый Диск? — спросила Харамис.
      Нет. Здесь мы переночуем. Надо отдохнуть, подкрепиться… Пока я буду охотиться, полезай в эту пещеру, здесь ты будешь в безопасности. Я скоро вернусь.
      Харамис кивнула, помахала ламмергейеру рукой и вытащила священный амулет. Он тут же вспыхнул в ее руке, словно фонарик. Девушка поднесла его к пробитому отверстию, заглянула внутрь, помедлила немного и влезла в пещеру. Сзади послышался хлопок. Это взлетела ввысь огромная птица.
      Пещера представляла собой высокий сводчатый зал, сотворенный природой в толще гранитной скалы. На полу валялись большие, с острыми режущими кромками, камни. К удивлению Харамис, здесь было сухо, хотя время от времени ветер задувал сюда снежинки и осколки льда. В свете волшебного амулета на изломистых гранях посверкивали кварцевые жилы, щедро попадались целые друзы и ячейки, где искрились скопления каких-то драгоценных камней. Кое-где жилы отливали светло-янтарным цветом. Принцесса догадалась, что здесь укрыто богатое месторождение золота.
      Харамис отложила в сторону спальный мешок, принялась осматривать пещеру и сразу едва не наступила на массивный золотой самородок.
      Но самое интересное открытие она сделала в дальней от входа части пещеры. Внутри угловатой ниши что-то угольно блеснуло. Харамис затаила дыхание, подняла талисман повыше и обнаружила на странно ровной, чуть наклоненной вправо стене непонятное образование. Что-то похожее на наледь, широкую, гладкую, аспидно-черную… Такого льда она никогда не видела. Поверхность его была чиста до такой степени, что принцесса совершенно отчетливо увидела себя, свой пылающий амулет. Как в зеркале…
      Зеркало из черного льда?
      Не может быть.
      Неужели это то самое магическое устройство Орогастуса, о котором ходило столько слухов? С помощью которого он творит чудеса?
      Этот вопрос она задала своему отражению — высокой молодой женщине. Лицо ее было бледно, черные волосы струились до плеч. Да, я очень красива, подумала Харамис.
      Она отпустила амулет, и янтарная капля повисла у нее на груди. Свет его отражался в ледяном зеркале каким-то необычным образом — он исходил откуда-то из глубины пространства и неумолимо привораживал взгляд. С силой этой нельзя было справиться — как бы девушка ни отворачивалась, ее неотвратимо тянуло взглянуть на блещущий огонек.
      Чем дольше она всматривалась в это светлое пятнышко, тем отчетливее осознавала, что фигура молодой женщины начала загадочно изменяться: лицо теряло схожие черты, на их месте проявлялось что-то чуждое, непонятное. Странно, это «что-то» обретало форму мужчины, одетого в какую-то странную, свободную одежду. На голове у него сверкал причудливой формы шлем. Он протянул руку, улыбнулся и мысленно пригласил Харамис следовать за ним, обещая познакомить со своей тайной, поделиться колдовским искусством, магическим знанием…
      Харамис!
      Орогастус, прошептала принцесса. Да, это был он, великий маг и кудесник… Как ему удалось добраться до нее через толщу черного льда?
      Харамис!
      В ментальном призыве слышалась мольба…
      Харамис!
      На этот раз сигнал был лишен всякой человеческой интонации.
      Харамис, немедленно возвращайся!
      В зеркале вновь возникло ее собственное лицо. Дрожа от страха, она повернулась и, не разбирая дороги, прыгая по камням, бросилась к выходу, откуда ее звал вернувшийся Хилуро. Его зов, могучий, настойчивый, подавил все другие мысли…

ГЛАВА 26

      Джеган даже попыток не делал развести огонь — стоял, опустив руки, словно напрочь забыл о своей спутнице, словно его впервые поразила мысль — зачем ему-то надо было забираться в такие жуткие дебри? Что он здесь ищет? Смерть? С королевской дочерью все понятно — она исполняет свой долг, и ей ни за что не сбросить эту ношу с плеч, но он-то зачем мучается? Ради чего хлопочет?..
      Принцесса с тревогой взглянул на его задумчивое, слегка ошарашенное лицо. Таким она его никогда раньше не видела. Она уже совсем было собралась спросить, в чем дело, как вдруг охотник быстро повернулся и, цепляясь когтистыми лапками за сухой дерн, начал взбираться к краю гигантской каменной чаши. Вопрос застрял у Кадии в горле — она мгновенно приняла боевую стойку, намереваясь прикрыть спину Джегана. Пригибаясь, весь обратившись в слух, ниссом бесшумно пошел по окружности, всматриваясь, внюхиваясь в долетающие запахи. Быстро и сноровисто обежав круг, он спустился назад на дно.
      — Что случилось? — спросила, наконец, Кадия.
      — Острый Глаз, в этих местах все для нас в новинку — значит, все таит опасность. Это необычная земля, ни я, ни ты здесь никогда не бывали. А теперь я вижу, что опасностей тут куда больше, чем я мог предположить.
      Джеган вытащил охотничий нож, который был длиннее боевого кинжала — единственного оружия Кадии, и которым он владел так, что его и с мечом трудно было одолеть.
      — Тебя что-то напутало? — настаивала принцесса.
      — Не знаю, — ответил он и сунул нож в подвешенные к поясу ножны. Потом досадливо поморщился, словно только что допустил нелепую, непростительную оплошность.
      Не обращая больше внимания на принцессу, Джеган схватил свой вещевой мешок, развязал кожаный шнурок и принялся торопливо копаться в нем. Вытащил свертки с едой, несколько сухих булочек, испеченных из муки, которую мололи из корней лилий, две сырые маленькие рыбки… Кадия пожалела, что они не стали разводить огонь, однако задать вопрос не решилась. Хотя ночи в этих краях были влажными, сегодня она даже дрожи не чувствовала. По всей видимости, каменная чаша на самом деле долго сохраняла дневное тепло.
      Кадия чувствовала, как против воли расслабляется. Мысль о том, что ни на мгновение нельзя терять бдительность, что ларвае и прочая пакость того и гляди полезут через край этого странного сооружения, не покидала ее, однако с течением времени становилась все менее навязчивой. По телу, словно тепло, разливалось благостное ощущение безопасности — она испытала его сразу, как только переступила черту, отделявшую это уютное местечко от страшных джунглей. С каждой минутой ей было все труднее совладать с наваливающейся дремой и слабостью.
      Спит она или бодрствует? Кадия теперь не решилась бы дать однозначный ответ на этот вопрос. Глупости все это, в раздражении подумала она, мнительность, и все тут. Как же без отдыха — так они совсем выбьются из сил. Взгляни — ночь тиха, редкие клочья белесого тумана не спеша проплывают над головой. Все спокойно… Вдруг Кадия неожиданно для самой себя прилегла, свернулась калачиком. Волшебный жезл в ее руке тоже не знал покоя — слегка подрагивал и время от времени тыкался концом в землю. Другой конец, на котором появлялось сияние, указывающее им направление пути, теперь совсем погас. Через несколько мгновений Кадия поняла, что она ошиблась, решив, будто место здесь мирное, безопасное. Принцесса первой заметила, что мрак, спустившийся на джунгли, как-то странно отсвечивает. Если не вглядываться в густую угольную мглу, а сосредоточить взгляд, например, на тростинке или опустить голову вниз, то где-то на периферии зрения можно уловить слабое быстрое мерцание. Стоило вскинуть голову, взглянуть прямо перед собой, и это ощущение пропадало. Только краем глаза выхватывались неясные, тускло светящиеся тени, которые окружили их на дне таинственной каменной чаши.
      Ошибиться было невозможно — Кадия, уже стоя на ногах, несколько раз проделала тот же опыт. Более того, переливающиеся предметы теперь въявь предстали перед глазами. Напоминали они свиные из посверкивающих жгутов колонны, находившиеся в непрерывном движении, — словно хоровод водили вокруг попавших в ловушку людей. Подобная мысль мелькнула у принцессы, но не напугала ее. Она была уверена, что это не ловушка… Скорее, грустная встреча привидений, светящихся духов. Или представление, в течение тысячелетия свершающееся здесь, в глухом, страшном месте, но всегда без зрителей. Они оказались первыми, и, будто в согласии с ходом ее размышлений, уже вполне оформившиеся светоносные колонны начали расплываться, образуя слой разноцветного, слабо фосфоресцирующего тумана.
      …Принцесса невольно вскрикнула, Джеган тут же, словно поддергивая, схватил ее за плечо. Потом хватка внезапно ослабла — охотник в свою очередь как-то неестественно хрюкнул, застыл на месте. Туман оформился в видение какого-то необычного древнего города. Того самого, который Кадия видела во сне. Те же стены, та же тишина, только на этот раз в ней чувствовалась некая обреченность и мольба о пришествии. То же безлюдье… Кадия боялась вздохнуть — не смела потревожить печаль, которая, по-видимому, висела над этим мертвым городом уже много тысяч лет. Ей вдруг стало ясно, что это и есть цель их похода; в пределах этих могучих, возведенных в незапамятные времена стен находится то, за чем послала ее Великая Волшебница Бина, и древним постройкам уже невмоготу дожидаться прихода человека, которому суждено вырвать у них тайну и дать, наконец, отдых духам и камням. Позволить им, сохранившим легендарный талисман, уйти в небытие, обернуться развалинами.
      Видение, волшебный мираж рождали музыку — напевную, необычную, совсем не похожую на те звенящие ноты, которые рувендианские барды извлекали из своих арф. Это было пение голосисто-тревожное, торжественное, исполняемое под сурдинку. Долетела до девушки и оддлинга и невероятная смесь благоуханий. Всем одарило их видение, только вот дорогу к забытому городу не указало, но на этот случай у них был волшебный жезл, который резко затрепетал в руке Кадии. Принцесса невольно выпустила его — тростинка взлетела вверх, пронзила таявший на глазах цветастый полог тумана и замерла над выступом. В серебристом полумраке ясно и зовуще засиял ее указывающий конец.
      Они сразу засуетились, бросились собирать вещи, даже не подумав о еде. Джеган, запихивая свертки, булочки, рыбешек в мешок, осмелился подать голос.
      — Мы идем, идем… — сказал он тростинке.
      Кадия и охотник принялись карабкаться вверх по вогнутому склону. Достигнув края чаши, они, не раздумывая, нырнули в на удивление светлую ночную мглу, которая опустилась на джунгли. По сравнению с мраком, царившим в каменной чаше, здесь, казалось, еще стыли сумерки. Только чернели стволы изуродованных местной почвой деревьев, а вот мертвенно-бледные жгуты лиан и жуткие ядовито-желтые наросты были видны отчетливо.
      Петляя и обходя эти, грозящие смертельной опасностью, шары, Джеган и Кадия направились вглубь дремучего леса.
      Вскоре они вступили на открытое, густо заполненное желтовато-серой пеной пространство. Место было безлесное, ровное, как стол, на поверхности выделялись непонятные, чуть склоненные к югу холмики, напоминавшие башни. Казалось, теперь идти будет полегче, однако Кадия уже привыкла, что в Тернистом Аду не следует верить первым впечатлениям. Они могли жестоко обмануть. Один-единственный неверный шаг, благодушие, расчет на «авось» наказывались здесь смертью.
      Сделав несколько шагов по пенящейся зыби, Джеган торопливо скинул рюкзак и достал оттуда нечто, напоминающее четыре столовых овальных блюда. Отстегнул застежки, снял чехол с одного из них, и в то же мгновение эта странная оладья начала разбухать, утолщаться, края ее во влажном пахучем ночном воздухе стали загибаться внутрь… Ну и ну — это же «скользяшки», по крайней мере, так их называл Джеган. Кадии уже приходилось пользоваться ими, правда, всего несколько раз и только в присутствии охотника. Она взяла два листа, которые протянул ей Джеган, устроилась на выходе скальной породы и надела их на ноги. Губки «скользяшек» мигом прихватили края ее сандалий, для большей надежности Кадия обмотала ремешками икры почти до колен.
      «Скользяшки» утолщались сами по себе — наконец, их рост остановился. Кадия осторожно встала на ноги, потопталась, чтобы проверить, как эти приспособления для ходьбы по болоту сидят на ногах, сделала несколько шагов. Потом осторожно двинулась вслед за Джеганом. Живые подошвы пружинисто отзывались на каждый шаг, при этом чуть проскальзывали и покачивались. Но это только с непривычки. Принцесса быстро наловчилась ступать более мелкими и как бы шаркающими шагами. Теперь, когда можно было не бояться, что предательская почва уйдет из-под ног, охотник и Кадия пошли быстрее. По-прежнему у них на пути попадались бугорчатые, склоненные к югу холмики, торчащие из болота, словно дьявольские пальцы, но были ли они опасны и в какой мере, Джеган ни словом не обмолвился. По-видимому, сам не знал.
      Она обернулась назад. Туман наползал так быстро, что ей только на миг удалось уловить неяркое свечение в том месте, где лежала каменная чаша. Еще бросились в глаза свитые из слабо светящихся полос колонны. Принцесса перевела взгляд вперед по ходу движения и, к своему удивлению, заметила в той стороне тоже нечто поблескивающее, вытянутое, переливающееся в темноте мертвенно-бледным, голубоватым светом. Эти светящиеся образования как бы шествовали с запада на восток, пересекая путь, которым следовали девушка и оддлинг. Это было тревожащее обстоятельство, страх начал заползать в сердце, и Кадия, почти вплотную приблизившись к Джегану, теперь ступала след в след с ним.
      Так они шли несколько минут, и страх неожиданно растаял. Мысли просветлели, стало легче дышать, двигаться, оглядываться по сторонам.
      Вообще это была чудная земля. Кроме всех пакостей, которые Тернистый Ад готовил непрошеным гостям, здешняя местность странным образом действовала на психику. Она как бы вламывалась в самые потаенные уголки сознания, то навлекая на чужака припадки жуткого страха, то вызывая неприятно бурные, разухабистые, безалаберные мысли, то — вот как сейчас — награждая умиротворяющим покоем, то пробуждая неуемное рвение, страстное желание достичь цели. Какая субстанция в этом проклятом Богом краю была наделена телепатической силой, принцесса не могла понять, но это было. Тернистый Ад как бы играл в кошки-мышки со своими жертвами. А может?..
      Тут впереди опять что-то засветилось. Что-то неподвижное…
      Кадия вновь погрузилась в размышления. Пусть даже ее уверенность навевается чарами местных болот, но, приобщившись к этой тайне, она, возможно, найдет кончик нити, которая выведет ее к цели. Что, если ментальные, проникающие в душу человека эмоции — свидетельство приближающейся опасности, нечто вроде предупреждения? Может быть, окружающая местность — воздух, почва, растительность — излучает телепатические волны, к которым просто надо внимательно прислушиваться?
      Вновь впереди блеснуло что-то странное. Нет сомнения — это реальный предмет. Скорее, фигура… Человеческая фигура!.. Определенно не чудище
      Статуя!!
      Они приблизились, обошли изваяние вокруг. Нет, это не оддлинг… Пропорции тела вполне человеческие. Изображен был мужчина. Воин… Он был обнажен, только на голове — искусно сделанный шлем, а на груди — крест-накрест, ремешки, нечто вроде портупеи. Они закреплялись на широком поясе, расположенном на талии и покрытом чем-то, похожим на рыбьи чешуйки. Материал, из которого была вырезана статуя, напоминал кость. Поверхность отполирована до блеска, чешуйки на поясе металлические, по всей видимости, из какого-то благородного металла, и покрыты золотистой, голубой, палевой — от светлой до самой темной — эмалью.
      Кадия на мгновение замерла, завороженная предметом, который воин сжимал в вытянутых вперед руках.
      Это была голова. Не оддлинга, не скритека… Человека! Несмотря на шишковатый череп и полное отсутствие волос — это была голова человека!
      Принцесса столько всего навидалась за эти дни, что глупо было пугаться холодного неподвижного изображения, тем не менее мороз пробежал у нее по коже. Она отошла чуть в сторону, желая взглянуть на лицо воина, сжимавшего в вытянутых руках такой странный предмет. Неужели отрезанная голова даже в такой седой древности вызывала у людей те же чувства, которые испытывали лаборноки в тронном зале Цитадели во время расправы над пленными?
      К ее удивлению, воин смотрел вдаль спокойно и безмятежно, словно в руках у него был бездушный кусок камня, некий указатель направления. Может, так и есть, и эта статуя — всего лишь дорожный знак или сигнал, предупреждающий об опасности. Вероятно, скульптура поставлена здесь в честь какой-то победы, однако чем больше принцесса вглядывалась в черты лица, тем яснее становилось ей, что это изображение является символом правосудия, примером кары за зло, которое не имеет срока давности.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37