— Хонебб, твоя очередь, — сказала Носсак. — Что говорят ниссомы?
— Прорицательница Фролоту, — заявил мужчина уйзгу, — посоветовавшись со своим племенем, доводит до вашего сведения, что народ ниссомов будет и дальше придерживаться мирных отношений с людьми.
Лицо Кадии окаменело. Она повернулась к Носсак.
— А что скажут уйзгу? Что скажет народ, который первым поддержал меня в войне с захватчиками из Ла-борнока? Ведь это вы назвали меня Большеглазой Дамой, несущей свет надежды?
— Должна быть откровенной с тобой. — Носсак говорила добродушно, но твердо. — Мы знаем, что глисмаки поссорились с людьми и что время от времени люди несправедливо обращались кое с кем из ниссомов. Нам известно, что вайвило предпочли бы продавать драгоценную лесную продукцию людям из южного Вара, которые обещают более высокие цены, а не Двум Тронам, как вынуждены делать сейчас. Но все это можно исправить мирным путем, поэтому мы не хотим войны. У уйзгу нет никаких претензий к людям. Наши жилища расположены в самой отдаленной части Туманных болот, и единственные наши враги — это отвратительные скритеки, но даже эти чудовища редко беспокоят нас в последнее время.
Остальные уйзгу закивали головами и одобрительно заворчали.
Но ведь придут злые люди! — крикнула Кадия. — Два Трона неминуемо падут перед армиями Рэктама и Тузамена. В Лаборноке будет новый король — тот самый Осоркон, который некогда жег ваши деревни и убивал ваших детей. Он превратит в рабов всех, кто живет в Рувенде, — если вы не последуете за мной, не сразитесь с людьми и не превратите эту землю в страну народа. Колдун Орогастус торжественно поклялся, что оставит нас в покое…
Мы не верим Орогастусу, — мягко сказала Нос-сак. — Мы и тебе не верим, когда ты говоришь, что единственный выход для нас — в войне.
— Ничего лучше придумать нельзя! — отчаянно воскликнула Кадия. — Я никогда не обманывала вас! Я посвятила вам всю свою жизнь! Я люблю вас…
Носсак подошла к ней поближе и взглянула на нее с сожалением.
— Я не думаю, что ты намеренно говоришь нам неправду. И мы всегда будем любить тебя. Но мы больше не можем допустить, чтобы ты руководила нами. Пусть цветок сделает тебя мудрее! — Она указала на амулет Кадии. — Я говорю не об этом кровавом цветке, а о другом, о том, что был у тебя раньше!
Она развернулась и, сопровождаемая остальными уйзгу, вышла в бурную ночь.
Кадия безумными глазами оглядела тех, кто остался.
— А ты, Ламмому-Ко?
Высокий вождь вайвило приблизился к ней и преклонил чешуйчатое колено.
— Госпожа, Три Луны трижды худели и толстели — и все это время мы доверчиво следовали за тобой. Но теперь мы просим освободить нас от службы. Другие народы приняли решение, и мы подчиняемся ему.
— Я… я… — Слова застревали в горле Кадии. Но она не станет плакать, не потеряет контроль над собой — Идите, — наконец удалось ей проговорить, и Ламмому-Ко поднялся, поклонился и увел своих воинов.
Все еще не веря в то, что произошло, Кадия смотрела им вслед. Потом покачала головой, опустилась на один из плетеных стульчиков и снова стала подбрасывать папоротник в огонь.
— А ты, Джеган? Ты тоже покинешь меня? — спросила она тусклым голосом.
Маленький старый охотник-ниссом вышел из тени, где он стоял, наблюдая за происходящей сценой, и вскарабкался на стульчик, стоящий рядом с ней. Он открыл свой поясной мешочек и стал копаться в нем. Кадия ждала, что он ответит.
— Из еды не осталось ничего, кроме сухих корешков, — пожаловался он. — Ну и денек! — Он отрезал ножом несколько кусочков и протянул их Кадии.
Она взяла и машинально стала жевать.
— Когда я была маленькой девочкой и ты впервые взял меня на болото, ты научил меня есть такие вещи. Помнишь, как часто мы сидели на сухом пайке, когда сражались с солдатами Волтрика?
Джеган кивнул.
— Мы долгие годы были друзьями, Пророчица. Как я могу покинуть тебя?
Он улыбнулся и протянул ей еще кусочек корешка. Кадия взяла и отвернулась — теперь она не смогла сдержать слез.
— Спасибо тебе, Джеган.
Некоторое время они молча ели. Джеган поделился с ней водой из фляжки.
Наконец она проговорила:
— Харамис считает, что я не права. Неужели это так? Скажи мне правду, старина!
Джеган подумал немного, а потом ответил:
— Да. Ты была не права. Эта война, придуманная тобой, — плохая идея. Если ты заглянешь в глубины своей души, ты увидишь, что тобою руководили черные мотивы. Но ты не хотела признаться в этом даже себе самой.
— О чем ты говоришь? Что же это за мотивы, скажи без обиняков!
— Не могу, Пророчица. Ты поверишь мне только тогда, когда сама все поймешь, но я думаю, что всему виной потеря талисмана.
Она кивнула, соглашаясь.
— Да. Без него я уже не была вождем.
— Чепуха! — резко ответил ниссом.
Кадия изумленно заморгала. Он никогда не осмеливался говорить с ней столь неуважительно.
— Но ведь ты сам сказал, что всему виной — потеря талисмана!
— Ты не так поняла. В твоем талисмане была заключена великая сила — волшебная сила! Но она не была частью тебя! В талисмане не были заключены ни твоя собственная сила, ни твоя жизнь, ни то, что наполняет жизнь смыслом. Дорок Шики пытался объяснить тебе это, я говорю то же самое.
— Вы оба ошибаетесь!
Он покачал головой, отрезая еще кусочек корня и отправляя его в рот. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил;
— Немногим из нас Триединый дарит такую вещь, как власть. Сама по себе власть ни хороша, ни дурна, но она может действовать и во зло, и во благо: все зависит от того, как ею распорядиться. Кто-то может отказаться от нее из добрых побуждений и при этом остаться самим собой. Потеря власти огорчительна, а порой и невыносима, но это не позор.
— То, что Анигель отдала свой талисман колдуну, было непростительной трусостью с ее стороны!
— Нет, — сказал старый охотник. — Она сделала это ради любви, а более благородного мотива не существует. Самоотверженность королевы не опозорила и не унизила ее.
— Зато я и опозорена и унижена! И доказательство тому — отказ народа от моего лидерства! — Она подняла злополучный амулет. — Вот оно, доказательство!
— Нет, это не так. Я думаю, ты ничего не потеряла, просто отчаянно боролась с чем-то, что омрачало твою душу. Талисман не был частью твоей души, пока ты сама этого не захотела.
— Не понимаю, что ты хочешь сказать. Мне ясно только одно — я лишилась дела своей жизни, теперь я — жалкое, никчемное существо. Мне кажется, сердце мое разорвется от боли. Что делать, Джеган? Я не знаю, что теперь будет со мной…
— Королева Анигель очень нуждается в твоей помощи, — сказал старый охотник. — Ей угрожает восстание внутри страны и вторжение захватчиков извне, и ее собственный Триллиум тоже стал кровавым, потому что ее любовь к тебе превратилась в ненависть. Ты сможешь позабыть о вашей ссоре и постоять за сестру?
— Но разве Ани примет от меня помощь после того, как я наговорила ей столько ужасных вещей? Сомневаюсь… Но ты прав, Джеган. Я судила сестру слишком строго — может быть, потому, что я ничего не знаю о любви мужчины и женщины. Она искренне верила в то, что, выкупив Ангара и успокоив свою смятенную душу, принесет пользу своей стране в тяжкую минуту испытания. Она просто не понимала, что три талисмана гораздо в ценнее для безопасности всего мира, чем ее собственная с шия и даже ее страна. Это решение было глупо и сентиментально, но я напрасно обрушила на нее свою ярость. Джеган кивнул.
— А война, в которую ты хотела ввязать народ? Разве ты не понимаешь, насколько неверна твоя идея?
Она посмотрела на него и после длительной паузы заговорила неуверенным и в то же время полным негодования голосом:
— Неужели… неужели я хотела этой войны только для того, чтобы вернуть утраченную власть? Ох, Джеган! Неужели я могла быть такой эгоистичной?
— Ты можешь обвинять себя в этом, только если действовала сознательно.
— Нет! — В ее крике слышалось отчаяние. — Клянусь сердцем, у меня не было такой цели… — Она отвела взгляд, на лице ее отразился ужас. — Но ведь мы не всегда осознаем, что таится в глубинах души. И возможно, — о Боже! — возможно, меня захлестнули эмоции. Ты знаешь, какой нетерпеливой я всегда была! Достаточно было искры, и я вспыхивала подобно сухой былинке! Владыки воздуха, сжальтесь надо мной! Я вижу теперь… но что же мне делать?
Джеган сказал:
— Ты можешь все исправить, если забудешь об оскорбленной гордости и будешь любить. Любить народ, отвернувшийся от тебя! Любить своих сестер!
— Но ведь я люблю народ всеми силами души! Ты знаешь это. — Кадия была вне себя от горя. — И, конечно, я очень хочу отправиться сейчас же к Анигель и помочь ей чем могу, вернуть ее любовь. Но я не смогу добраться до нее. Чтобы попасть в Дероргуилу, в такую ужасную погоду потребуется не меньше двадцати дней.
— Нет, это не так, — сказала внезапно появившаяся из ниоткуда Великая Волшебница.
— Ари! Ты говорила, что будешь все слушать… — Кадия разрывалась между старой обидой и новыми чувствами раскаяния. — Тогда ты все знаешь. Скажи: я правильно оценила саму себя?
— Ты сама можешь ответить на этот вопрос, сестричка. Кадия сжала рукой амулет.
— Я была не права по отношению к Анигель, к народу. И к тебе тоже. Я очень сожалею об этом, и, если Триединый позволит, я бы хотела искупить свою вину перед вами.
Когда она разжала руку, вид у нее был успокоившийся.
— Пророчица! — Вскрикнул Джеган. — Посмотри! Кадия опустила глаза и потеряла дар речи. Внутри
поблескивающего золотом амулета крошечный цветок с тремя лепестками был черен как ночь.
Харамис приподняла полы плаща и, подозвав Кадию и Джегана, накрыла их.
— Теперь Два Лепестка Живого Триллиума соединились, — сказала Великая Волшебница. — Пришло время найти третий.
Она приказала талисману перенести их в Дероргуилу, и окружающий мир стал прозрачным, как хрусталь.
ГЛАВА 24
С пепельно-серым лицом Черный Голос вышел из транса. Как только Великая Волшебница во второй раз появилась в Дезарисе, он потерял Кадию из виду, но уже многое увидел и услышал.
Он осторожно снял Трехголовое Чудовище с головы, спрятал диадему во внутренний карман и покинул каюту. Нужно немедленно сообщить Хозяину о том, что его надежды на вовлечение Большеглазой Дамы и оддлингов в войну с Рувендой рухнули.
Орогастус находился в огромном салоне рэктамского флагмана. Он играл с маленьким принцем Толиваром в новую игру под названием «Вторжение». Они сидели за большим столом, подвешенным к потолку в центре салона, чтобы поверхность стола не накренялась, когда корабль бросало из стороны в сторону, вверх-вниз из-за ужасного штормового ветра, который мчал пиратскую галеру к югу. Какой бы пируэт ни выделывал корабль, Орогастус с Толо парили в воздухе, оставаясь все время на уровне стола. Как только Черный Голос появился в дверях, принеся с собой порыв свежего ветра, колдун прочитал его мысли и удержал от рассказа о плохих новостях при мальчике.
— Я знаю, что произошло, — сказал Орогастус, принимая у старшего из Голосов талисман. — Это поражение, но вовсе не роковое. Ничего не сообщай нашим благородным союзникам. Иди освободи Желтый Голос от наблюдений за портом и возьми у него Трехвекий Горящий Глаз. Веди наблюдения сам. Особое внимание обрати на новых лиц, появившихся на сцене, — если ты их увидишь. Смотри, чтобы никто не отобрал у тебя талисман. Пусть Желтый Голос присоединится к Фиолетовому, который обучает наших людей работе с волшебными машинами.
— Слушаюсь, Хозяин.
Тщедушный Черный Голос поклонился и вышел.
Орогастус положил талисман на стол рядом с картой, и принц Толивар с нескрываемым любопытством посмотрел на серебряную диадему.
— Моя мама никогда не разрешала никому прикасаться к этой вещи, когда она принадлежала ей. Она предупреждала нас, что талисман связан только с ней и если кто-то дотронется до него, то тут же погибнет.
— Я разрешил своим Голосам пользоваться талисманом, чтобы наблюдать за всем, что происходит в мире, и все слушать. У меня мало времени, и вовсе не хочется тратить его на подглядывание и подслушивание.
Мальчик протянул к талисману дрожащую маленькую ручонку.
— А мне вы когда-нибудь дадите такое разрешение, Хозяин? Это будет великая честь для меня!
— Может, когда-нибудь дам. — Орогастус отодвинул талисманы от ребенка. — Но не сейчас. Не вздумай даже пальцем прикоснуться к талисманам, малыш. Они очень могущественны и опасны. Твоя мать, королева, и не представляла, как они опасны! Даже не до конца осознанное владельцем желание может привести к ужасным последствиям! Если дать неверную команду, талисман может обратить свою магию против загадавшего желание человека!
— Значит, нельзя просто приказать сделать что-то волшебное?
— Нет. Приказ нужно отдавать очень четко, любое отклонение от установленной формы может повлечь за собой беду. Я позволил Голосам пользоваться талисманом только для наблюдений, а это их самая примитивная функция. Голоса прекрасно знают, что моему приказу нельзя не подчиниться.
— Но они не всегда в точности следуют вашим приказам, — сказал мальчик как бы вскользь. — Черный Голос, например, читал ту маленькую красную книжечку, которую вы запретили открывать.
Орогастус нахмурился.
— Правда?
— Он берет ее, когда вы спите. Я не раз видел, как он делал это уже на корабле. Он относит ее в каюту, где он живет с Фиолетовым Голосом. Может, они читают ее вместе.
— Они зря это делают, — неожиданно весело проговорил Орогастус. — Возможно, мне следует заколдовать эту книжечку, чтобы она скрыла свои секреты. Я говорил тебе, что это особая книга.
Лицо принца просияло, изображая преданность.
— Я бы никогда не стал читать ее без вашего разрешения, Хозяин.
— Хорошо. — Колдун указал на разложенную перед ними карту. — Давай закончим игру. Скоро мне придется заняться другими делами.
Принц Толивар приблизился к столу на своем невидимом стульчике, высыпал пригоршню костей и прочитал сложившуюся из них надпись. Потом передвинул помеченный красным флажок, обозначавший его боевой корабль, на одну позицию ближе к Лакане — большому портовому городу Лаборнока, который находился ближе других к Дероргуиле.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — с улыбкой сказал Орогастус. — Ты хочешь заняться Лаканой, чтобы из этого порта не пошло подкрепление в столицу. — Да. В Лакане есть быстроходные суда. Если там узнают, что Дероргуилу осаждают мои боевые корабли, они пошлют подмогу.
Орогастус медленно кивнул.
— Вижу. Это хороший тактический ход, но никудышная стратегия. Ты знаешь разницу между этими двумя понятиями?
— Нет, Хозяин.
— Тактика — это маневры, которые ты предпринимаешь, чтобы выиграть сражение. Она преследует краткосрочные цели. Стратегия же предусматривает достижение дальних планов…
— Вы хотите сказать, победу в войне?
— Точно! А сейчас я должен предостеречь тебя: твои переменчивые союзники из Лабровенды не являются искренними друзьями. Если пираты атакуют Лакану, некоторые, а может быть даже все, опять перейдут на другую сторону, потому что у многих в Лакане живут семьи.
— Но ведь это не наверняка! — Глаза Толо упрямо вспыхнули.
Орогастус перемешал кости и бросил их на стол.
— Давай посмотрим. Я тоже контролирую мятежников, как и ты… ага! Смотри!
Все повстанческие войска Толо повернули от Дероргуилы на защиту Лаканы. Еще пять ходов, и Толо обнаружил, что рэкгамцы потерпели поражение. Защищаемая Орогастусом столица была спасена.
— Ничего, в следующий раз, когда настанет моя очередь защищать Дероргуилу, выиграю я! — заявил Толо. — Это мой дом в конце концов. То есть Дероргуила была моим домом, пока я не переехал в Тузамен.
Орогастус рассмеялся.
— И когда ты будешь защищать свой дом, ты постараешься. Ну ладно. Исход войны не всегда можно предсказать. Иногда все решают мужество и боевой дух войска. Даже малочисленная и плохо вооруженная армия может одержать победу, если ее воины обладают сердцами более храбрыми, чем сердца противника.
Толо испытующе взглянул на колдуна.
— А если больше всего на свете хочешь победить, как этого добиться?
— На твой вопрос не так-то легко ответить, малыш. Я не генерал. Но, по моему мнению, самым ценным оружием в войне является неожиданность. Если мне нужно во что бы то ни стало выиграть войну, я должен сделать то, чего никто не ожидает.
— Вы хотите сказать, обмануть? — смущенно спросил Толо.
— Вот именно. В настоящей войне нет таких жестких правил, как в игре. А иногда вообще нет никаких правил. — Орогастус собрал кости, голубые и красные фишки и кинул их в резную шкатулку. Карта, служившая игровым полем, осталась на столе. — А теперь ты должен оставить меня. Иди пока в кормовой отсек, почитай одну из книг, которые я дал тебе. Мне нужно заняться серьезными делами. Наше плавание почти закончилось, и скоро ты станешь свидетелем той самой неожиданности, о которой я говорил.
— О, пожалуйста, скажите, куда мы направляемся? — взмолился принц. — Никто, кроме штурмана, не знает, где мы находимся, а он ни за что не скажет. Мы едем в тузаменский замок Тенеброза? Это было бы прекрасно! Мне так хочется взглянуть на чудеса! Или мы опять плывем к Виндлорским островам, чтобы наказать злых туземцев и забрать у них сокровища?
— Терпение! Скоро ты все узнаешь. А теперь мы должны расстаться.
Мальчик спрыгнул на покрытый ковром пол и послушно направился к выходу из каюты, на время плавания превращенной в библиотеку и рабочий кабинет колдуна.
Щелчком пальцев Орогастус запер дверь и некоторое время сидел, погрузившись в мысли. Потом надел на голову Трехголовое Чудовище.
— Покажи мне Великую Волшебницу Харамис, — прошептал он.
В его сознании вспыхнул яркий свет, замелькали беспорядочные радуги, и окружавшие его предметы салона растаяли. Как всегда, он сосредоточил свою мысленную энергию, повелевая Великой Волшебнице явиться ему и наконец оказаться с ним с глазу на глаз. Но когда талисман заговорил, колдун услышал все ту же пугающую формулировку:
— Великая Волшебница Харамис не позволит тебе наблюдать за ней и не станет разговаривать с тобой.
— Тогда ты заставь ее поговорить со мной! — потребовал колдун. — Скажи ей, что пришло время предотвратить страшное кровопролитие, которое начнется послезавтра в Дероргуиле. Она сможет остановить его, если выслушает то, что я скажу ей…
— Она знает, что ты скажешь ей, и заранее отказывается от любого сговора с тобой.
— Черт бы побрал эту женщину!.. Она не умеет читать мои мысли! У меня есть новое предложение! Талисман, заставь ее хотя бы выслушать меня! И если она захочет отказаться от моего предложения, пусть сделает это сама!
— Великая Волшебница не позволит тебе наблюдать за ней, не станет разговаривать с тобой и не встретится с тобой лицом к лицу, пока сама этого не пожелает.
Орогастус застонал и выругался, срывая талисман с головы. Цветная радуга исчезла, и он опять увидел позолоченные и разрисованные панели салона рэктамского флагмана. Он вздохнул.
Портрет королевы-регентши, который висел на почетном месте в самой большой каюте корабля, был заменен простеньким морским пейзажем. Король Ледавардис не хотел, чтобы в общественных местах висели изображения его малопривлекательного лица. Вспомнив о том, что юный король отказался доверить командование пиратами тузаменскому военачальнику Зокумонусу, Орогастус нахмурился. Король решил сам командовать восемью своими армиями.
Во время нападения на Дероргуилу надо будет не спускать глаз с Ледавардиса — и не только для того, чтобы не допустить слабости или вероломства. Если он погибнет или получит тяжелое ранение, рэктамцы могут выйти из-под контроля. Между дикими пиратами и надменными перебежчиками может вспыхнуть конфликт. Орогастус знал, что еще не обладает достаточной властью над своими талисманами. Он мог использовать их для защиты армии и наблюдения за передвижениями противника, но их наступательный потенциал по-прежнему был для него загадкой. С помощью Трехголового Чудовища и Трехвекого Горящего Глаза войну не выиграть.
И тем не менее колдун не сомневался в благополучном исходе. Защитников было очень мало, и он располагал волшебным оружием Исчезнувших, в то время как у Двух Тронов была одна лишь Харамис.
Черт бы ее побрал! Почему он раз и навсегда не выбросит ее из головы? В его великих мыслях нет места для нее. И сам он в ней не нуждается!
— Если она откажется присоединиться ко мне, пусть тогда погибает вместе со всеми! — заговорил он вслух.
На несколько мгновений он задумался… Потом попросил диадему показать ему расположение рувендских войск, которые отправились на помощь Вару, чтобы дать отпор зинорцам и их союзникам-пиратам. Этот конфликт был уже ликвидирован, и победоносные воины Рувенды возвращались домой.
На карте, лежащей перед ним, вспыхнули светящиеся точки, обозначающие границы между Рувендой и Варом вдоль реки Мутар и Тассалейского леса.
«Неплохо. Вряд ли они успеют вовремя подойти к Дероргуиле».
Потом он посмотрел на лорда Осоркона и его мятежников. Они спрятались в лесах в шестнадцати лигах от столицы Лаборнока. Пока их присутствие удалось сохранить в тайне, убив бедных угольщиков, живших в этих краях, да нескольких случайных путников, которые, на свою беду, путешествовали по лесу, но долго скрывать продвижение этой небольшой армии не удастся. Если Харамис еще не обнаружила ее, это всего лишь вопрос времени, да и король Антар скоро заинтересуется, почему среди отрядов вооруженных людей, прибывающих в Дероргуилу для обороны, нет лорда Осоркона и его рыцарей.
Ну да ладно. В основном события развиваются так, как и было задумано. Рэктамцы должны быть готовы к нападению с тыла: могут подойти из Лаканы преданные Двум Тронам суда. Но с этим легко будет справиться. Орогастус засмеялся. Выход невольно подсказал невинный принц Толивар! Из мальчика удалось вытянуть немало сведений об укреплениях вокруг дворца. Харамис, несомненно, попытается защитить свою сестру с помощью волшебства, но в конце концов и королева Анигель, и наследный принц Никалон, и принцесса Джениль будут захвачены в плен, как и Кадия, если она встанет на сторону сестры.
Когда все они будут казнены, Ангар погибнет в сражении, а клятвопреступник Осоркон получит по заслугам (ведь никто не собирается оставлять в живых перебежчиков), маленький принц Толивар останется единственным наследником лабровендской короны. И Лабровенда превратится в послушного вассала Рэктама… пока Орогастусу не надоест ублажать короля-карлика.
Все должно быть просто чудесно. И выглядеть вполне законно, так, чтобы комар носа не подточил.
Орогастус удовлетворенно кивнул своим мыслям. Никогда еще завоевание мира не казалось ему настолько беспроигрышным делом. В Рэктаме и Зиноре правят мальчишки, скоро то же самое будет и в Лабровенде. На островах Энджи — дряхлые монархи, на троне Вара пожилая чета. Республиками Имлит и Окамис управляют безмозглые купчики, Галанаром — престарелая матрона, у которой только несколько глупых наследниц-дочерей. Чтобы покорить Саборнию с ее длинноносыми варварами, потребуются некоторые усилия, но со временем она тоже падет — и весь мир будет у его ног.
К тому времени он овладеет магией в совершенстве! Даже если третий талисман не попадет к нему в руки сразу, он подождет. И наконец, через двенадцать тысячелетий ожидания, миром будет править Звездная Гильдия.
Звезда…
Новые члены Гильдии будут безраздельно преданы своему Хозяину.
Орогастус опять нахмурился: он вспомнил слова То-ло о том, будто бы Черный Голос пытался читать красную книжечку. Хотя колдун не очень-то доверял маленькому принцу, даже намек на подобное непослушание со стороны главного из его помощников беспокоил колдуна. Черный, несмотря на свое хрупкое телосложение, был самым способным из Голосов, он больше других годился для вступления в Звездную Гильдию. Но всей ли душой предан он Хозяину? И сохранят ли верность ему Желтый и Фиолетовый Голоса?
Поколебавшись, Орогастус принял твердое решение.
Больше нельзя откладывать то, что задумано. Пока не началась военная сумятица, нужно раз и навсегда определить, является ли преданность Голосов истинной или недовольство и зависть отравили их послушание.
Он надел на голову диадему и вызвал своих помощников.
Все трое быстрыми шагами вошли в салон. Ветер стих, и огромный корабль плыл спокойно. Черный Голос, который с помощью Трехвекого Горящего Глаза следил за Ледавардисом и Дероргуилой, рассказал Хозяину, что уйзгу страшно удивились таинственному исчезновению Кадии и Джегана.
— Некоторые из них очень напуганы, они считают, что это вы, Хозяин, похитили их, — сказал Черный. — Но ведь это невозможно. Остается думать, что Великая Волшебница каким-то образом забрала их оттуда.
Орогастус поднялся из-за стола и принялся расхаживать взад-вперед, размышляя над подобной возможностью. Неужели Харамис научилась проделывать такие немыслимые трюки? Последние двенадцать лет он ничего не слышал о ней. Но если она умеет волшебным способом переносить людей, почему же она не спасла короля Антара и его детей? Почему не перенесла солдат Рувенды в Дероргуилу? Орогастус знал, что задавать подобные вопросы талисманам бессмысленно. Они хранили упорное молчание во всех вопросах, касающихся Харамис и ее поступков.
Черный Голос продолжал докладывать:
— Я не обнаружил следов пребывания Кадии в Дероргуиле. Правда, если сама Великая Волшебница взяла ее под свою защиту, она, как и Белая Дама, стала невидимой для обзора. Хозяин, эта история беспокоит меня. Если Великая Волшебница способна переносить людей, она сможет во время атаки вывести из опасного места королеву и двух старших детей. Тогда ваш план разрушится, и маленький принц Толивар не сможет стать наследником Двух Тронов — ведь королевская семья не погибнет!
— Думаю, это не так, — немного поразмыслив, ответил колдун. — Даже если Анигель удастся избежать смерти, она не сможет помешать нашей победе. Она не воительница, не то что ее сестра Кадия. Мы всегда можем пустить слушок, что и она, и ее дети погибли, и Лабровенда капитулирует еще до того, как Анигель опровергнет это и соберет новую армию.
— Вы, несомненно, правы, Хозяин, — сказал Фиолетовый Голос. — Даже Великая Волшебница не справится с тринадцатью тысячами мужчин.
— Если бы она могла это сделать, — с улыбкой сказал колдун, — она бы давно это сделала. Через час наш флот подплывет к берегам Лаборнока. Люди лорда Осоркона уже готовы нанести удар. Нам нужно только высадить на берег тузаменских воинов, чтобы они смогли воспользоваться волшебным оружием Исчезнувших. Мы будем придерживаться первоначального плана и атакуем Дероргуилу послезавтра… Именно поэтому я и призвал вас, дорогие Голоса.
Он протянул руку за Трехвеким Горящим Глазом, и Черный Голос с почтительным поклоном отдал ему талисман. Три помощника встали в ряд, ожидая продолжения. Орогастус взялся за тупое лезвие декоративного меча, так что рукоятка с тремя веками оказалась сверху. На голове колдуна покоилось Трехголовое Чудовище.
— Голоса мои, в последнее время я узнал странные вещи: будто кто-то из вас стал завидовать принцу Толивару, кто-то испугался, что я не буду нуждаться в вас теперь, когда в моем распоряжении оказались два могущественных талисмана, кто-то нарушил мой запрет, касающийся маленькой красной книжечки под названием «История войны»… Но было кое-что и похуже: два раза я искал Звездный Сундук и не мог найти его, не прибегнув к помощи талисманов, а потом обнаруживал в самом неподходящем месте, где его держали явно для того, чтобы проникнуть в его секреты.
Голоса зашумели, стали все отрицать и уверять Хозяина в безграничной преданности.
Орогастус жестом заставил их замолчать. — Нет нужды в долгих речах. С помощью этого талисмана, — он поднял вверх тупой меч, — я спокойно установлю истину.
Три помощника в ужасе уставились на трехвекую рукоятку меча. Со лбов и бритых черепов Фиолетового и Желтого Голосов потекли струйки пота. Черный Голос в своей траурной одежде стал похож на труп.
— Ну что ж, грехи бывают разные, некоторые из них можно простить, — продолжал Орогастус. — Невинное любопытство, обидчивость и раздражительность, беззлобное ворчание, которые не разъедают душу до сердцевины, — не такие уж тяжкие прегрешения. Но существуют и другие — они убивают душу, их смывают только кровью. Может быть, такие грехи простят небеса, но не я! Это черная зависть, которая может причинить вред тому, кому завидуют, это измена своему Хозяину, жажда власти.
Орогастус протянул талисман Фиолетовому Голосу.
— Положи руку на рукоятку и поклянись, что в твоей душе не нашлось места тем смертным грехам, которые я только что перечислил.
Глаза Голоса от страха наполнились слезами, губы затряслись. Он дрожащей рукой коснулся трех век.
— Я… я клянусь, — прошептал он.
Три века открылись, и три глаза кинули взгляд на Фиолетовый Голос.
Потом они закрылись. Казалось, человечек вот-вот лопнет, как воздушный шарик.
— Они не убили меня! — дико закричал он и разразился рыданиями.
Орогастус сочувственно произнес:
— Возьми себя в руки, мой Фиолетовый Голос! Ты прошел испытание. Наступит день, и ты станешь полноправным членом могущественной Звездной Гильдии.
Фиолетовый Голос вздрогнул, и рыдания тут же смолкли.
— Теперь ты, мой Желтый Голос, — сказал Орогастус. Приземистый человечек в шафрановых одеждах был смелее и решительнее своего брата. Когда он дотронулся до трех век, рука его не дрогнула. Глаза народа, человечества и Исчезнувших широко распахнулись, внимательно оглядели его и закрылись. Желтый Голос тяжело вздохнул.
— И ты оправдал мои надежды, — сказал Орогастус. — А теперь последнее испытание.
