Пока мисс Эшмид отрезала кусочки ленточки, Халли внесла второе блюдо. Там лежали пряничные человечки в белых сахарных куртках, в красных штанах, со смородиновыми глазками и шоколадными волосами. А пряничные дамы были в белых блузках с красными пуговичками и полосатых красно-белых юбочках. И ещё лошади с сахарной гривой и полдюжины кошек с сахарными усами и глазками из засахаренной зелёной вишни.
– Ну, Халли, это лучшее, что ты до сих пор делала! – мисс Эшмид отложила тесьму в сторону и наклонилась вперёд.
– Я подумала, мисс Шарлотта, что надо постараться, особенно если…
– Верно, Халли, верно. Я думаю, что эти мы вешать не будем, Лорри. Мы просто посадим их на ветках.
– Я сейчас принесу конфеты, – Халли снова исчезла. Лорри заворожено рассматривала пряничный народец.
– В жизни такого не видела. Просто чудо!
– Да, весьма привлекательные молодые люди, – отозвалась мисс Эшмид. – Хороши, хороши. Правда, эти леди кажутся мне несколько легкомысленными. Зато элегантны, весьма элегантны. Кажется, все они ужасные модницы.
– А вот и конфетки, – Халли поставила на стол третье блюдо, ещё больше, чем первые два. Лорри подвинула в сторону рулончик ткани, чтобы освободить для него место.
Конфеты тоже оказались произведением искусства – как и мышки и пряничная компания. Крошечные сахарные цветочки, шоколадные шарики, их было так много, что у Лорри просто глаза разбежались. Мисс Эшмид подвинула к себе маленькие корзиночки.
– Их нужно класть сюда, Лорри. Дай-ка вспомню, мы всегда клали мятные леденцы в зелёные корзинки, шоколадки в белые, сахарные цветы в красные и…
– И цукаты в гвоздичные, – добавила Халли. – Только сперва вы пообедаете, мисс Шарлотта, а уж потом будете всё это раскладывать.
К вечеру ёлка была наряжена. Лорри присела на свой стул. Она приятно устала – вытягиваться на цыпочках, привязывать игрушки, сто раз обойти ёлку кругом, чтобы найти нужное место для корзиночки, пряничного человечка или клюквенной гирлянды.
Елочка была совсем не похожа на те ёлки, которые стояли в окнах вдоль по Эш Стрит. На ней не горели огоньки, не блестел ни дождик, ни стеклянные гирлянды. Но Лорри она показалась самой чудесной ёлкой, которую только можно себе представить. Так она и сказала мисс Эшмид.
– И мне тоже так кажется, дорогая. Но она принадлежит другому миру и ей нет места за стенами этого дома… – мисс Эшмид сложила руки на коленях, разглядывая ёлочку. Сабина уселась на подол хозяйки, с сожалением поглядывая круглыми глазищами на клюквенно-кукурузные гирлянды, на покачивающиеся игрушки, которые оказались слишком высоко – не допрыгнуть.
Лорри услышала бой каминных часов, и с неохотой поднялась. Затем перевела взгляд с ёлки на мисс Эшмид.
– Спасибо вам, огромное спасибо! – Она благодарила не только за удовольствие наряжать ёлочку, но и за весь этот чудесный, такой бесконечный, такой великолепный день. Лорри ещё не могла разобраться в своих чувствах, но она знала, что будет помнить всё, и эти воспоминания останутся одними из самых дорогих.
– Это тебе спасибо, Лорри. Да, – мисс Эшмид словно прочитала спутанные мысли Лорри, – такие воспоминания многого стоят. Они, как огонь, согревающий сердце. И не забудь, Лорри, – приближается Рождество.
– Приближается Рождество, – повторила Лорри. Почему мисс Эшмид сказала это? Ведь до Рождества осталось только три дня, это каждый знал. Но мисс Эшмид сказала эти слова так, что они прозвучали обещанием.
Лорри пожелала ей доброй ночи и принялась натягивать на себя лыжный костюм, висевший в прихожей. Халли завернула мышку в маленький кулёчек и выпустила Лорри в пустой, облетевший сад, где несчастный дракон уставил свой нос в тёмное небо.
Когда Лорри проходила мимо окон комнаты мисс Эшмид, она остановилась, чтобы ещё раз взглянуть на ёлочку. В окно было видно несколько веток. На одной уселась пряничная леди, выгнув ручку крендельком. На ручку была намотана клюквенная низка, чтобы леди не свалилась с веточки, потому что прямо у неё под носом раскачивалась белая сахарная мышка.
Лорри прищёлкнула языком. Пряничная леди удивлённо глядела на неё. Халли вывела над глазками-смородинками высоко вздёрнутые глазурные брови. Может быть, она собиралась сбежать подальше от этой страшной мыши, спрыгнув на гирлянду? Интересно, что бы подумали мисс Эшмид и Халли, если бы пряничная леди вдруг завизжала и выбежала из комнаты?
Холодный ветер чувствительно пробрал Лорри, и она вернулась на кирпичную дорожку. У чугунного оленя перед парадной дверью на спине вырос холмик снега. Но это, кажется, его не беспокоило, он был всё таким же гордым и важным, как всегда. Лорри помахала ему рукой и аккуратно прикрыла за собой ворота. В окнах вдоль улицы светились рождественские ёлочки. Если Лорри поторопится, то донесёт тёте Маргарет сахарную мышку в целости и сохранности! И Лорри торопливо побежала домой.
Коул и Нэкки
– Конечно, по всем правилам ёлку нужно было бы украсить свечами, – негромко рассказывала мисс Эшмид, – но такие свечи нынче очень трудно найти. И ещё труднее уберечься от пожара. В своё время мы просто ставили рядом с ёлкой ведро с водой – на всякий случай.
Огонь в камине приятно согревал, множество свечей в бархатной комнате наполняли её мягким дрожащим светом. Рабочий столик мисс Эшмид и пяльцы всё так же стояли у стены. Теперь всё в комнате вращалось вокруг ее кресла – и ёлочки.
Она снова сменила своё обычное зелёное платье – на этот раз на платье из тёмно-красного бархата. Широкая юбка мягкими складками падала с колен на кресло, стелилась по полу. Чёрный фартук куда-то пропал. На плечах снова лежал кружевной платок с гранатовой брошью. И волосы были собраны в высокую причёску с гранатовыми заколками, такие же гранаты поблескивали на пальцах. Она выглядела точь-в-точь, как настоящая волшебница, подумала Лорри.
– Да она и так – само совершенство! – тётя Маргарет присела на скамеечку для ног, наводя объектив на ёлку. – Только бы фотографии получились. Эти пряничные фигурки, а гирлянды – только бы у меня получился хороший кадр!
Лорри жевала цукаты. Она глядела, как Сабина маленькой чёрной тенью скользнула под ёлку, где лежали подарки, и потянула один свёрточек лапкой.
– Нельзя! – тётя Маргарет попробовала отогнать кошечку. Сабина на секунду подняла на тётю круглые немигающие глаза, а потом вернулась к своим делам. Она зажала свёрток в зубах, отнесла его на коврик у камина и принялась сдирать обёртку. В сторону полетели рваные полоски папиросной бумаги. Мисс Эшмид засмеялась.
– Она знает, что делает. И потом, она права – наступило время дарить подарки. Я привыкла к тому, что подарки дарили на Новый Год. На Рождество ходили в церковь, собирались всей семьёй, а уж на Новый Год приходили друзья, и вот тогда-то и наступало время подарков. И как же некоторые гости ухитрялись замерзать по пути! Обычно по гостям ходили джентльмены, леди оставались дома и сами принимали гостей. А потом молодые леди пересчитывали открытки и хвастались, кто подучил больше всех или самую красивую – картинку, с шёлковыми каемочками…
Мисс Эшмид глядела на ёлку, но Лорри казалось; что сейчас она далеко, там, рядом со своими воспоминаниями.
– А что это были за подарки? – спросила она после небольшой паузы.
– Подарки? Ну, когда совсем маленькая, то скакалка с деревянными ручками. Или грифельная доска. Куклы или браслет. В один прекрасный день коробка для рукоделия, такая, как у тебя сейчас, Лорри, со всеми принадлежностями, с ножницами, серебряным напёрстком, игольницей, перочинным ножичком, нитками… Или музыкальная шкатулка. И всегда сладости, коврижки, леденцы на палочке, пряничные человечки. Затем, когда ты подрастала, и подарки становились другими… – но мисс Эшмид не стала перечислять, какие именно. Вместо этого она протянула свою палочку и аккуратно поддела один из подарков под ёлочкой, продев ручку в бантик. Без труда вынув оттуда свёрток, она протянула его тёте Маргарет.
– Видите, каким трюкам учит старость? Я горжусь такой ловкостью рук, – с этими словами мисс Эшмид аккуратненько стряхнула подарок прямо на колени тёте Маргарет.
– Посмотрим, получится ли у меня и дальше так хорошо.
Она выудила из-под ёлочки и второй подарок, который немедленно проследовал в руки Лорри.
Подарки мисс Эшмид были завёрнуты в белую папиросную бумагу и перевязаны красной ленточкой. Лорри осторожно положила свой подарок на пол и нагнулась к ёлочке, чтобы достать свои подарки, которые принесли они с тётей. Два пакетика она потянула мисс Эшмид, а другие два – Халли, которая сидела в кресле у камина.
– Ах, – мисс Эшмид стала разворачивать подарок, завёрнутый в бумагу, украшенную петушиными перьями. – Эта новая обёрточная бумага – тоже своего рода произведение искусства. Петушиные перья – тебе это ничего не напоминает, Халли?
– Циновки Нэкки, мисс Шарлотта. Их нетрудно запомнить. Они были для Нэкки всё, и луна и солнце, и, может, он был прав.
Сабина неожиданно зарычала. Она наконец содрала с маленькой мышки из кошачьей мяты совершенно ненужные, на её взгляд, обёртки, и сейчас подбрасывала её в воздух, чтобы поймав, как следует встряхнуть.
– Сабина! Сабина, не забывай, что в этой комнате ты должна вести себя, как леди!
Но кошечка не обращала внимания на увещевания мисс Эшмид.
– Увы. Разве кому-нибудь хоть раз удалось подчинить кошачий характер? – рассмеялась она. – Нам остаётся только не замечать её плохие манеры.
Спустя секунду Лорри с изумлением смотрела на подарок, который сделала ей мисс Эшмид. Миранда? Нет! Туловище Миранды, и платье Миранды. Но голова… Миранда была всего лишь куклой, несмотря на свой почтенный возраст и любовь нескольких поколений маленьких девочек. Всего лишь куклой с немигающими голубыми глазами, твёрдыми завитками фарфоровых кудрей и лицом, на котором вряд ли хоть что-то отражалось. Лорри коснулась щеки этой новой Миранды. На ощупь она была такая же гладкая, как старая фарфоровая, но больше похожа цветом на кожу Лорри. И волосы на крошечной головке, причёсанные и уложенные почти так же, как у старой Миранды, на ощупь были настоящие – не отличишь. И лицо было настоящим. Теперь она была похожа на обитателей кукольного домика – немного, как Феба. Лорри казалось, что она сейчас оживёт, вырвется из рук, задвигается и заговорит сама. Лорри протяжно вздохнула и подняла взгляд на мисс Эшмид.
– Нет, это не Миранда, – покачала та головой. – Миранда прожила свою жизнь, состарилась и устала. Мне кажется, она заслужила отдых, не так ли? А это кто-то другой. Ты сама решишь, кто это – придёт время, и ты поймёшь, кто это.
– Но… – это тётя Маргарет развернула картину-вышивку в раме, – вы не можете дарить это! Это слишком большое сокровище!
– Сокровище – это то, что берегут, чем любуются и гордятся, что хранят, как зеницу ока, и бережно лелеют, – ответила мисс Эшмид, так посмотрев на тётю, словно не нуждалась в благодарностях, и даже более того, сочла бы их неуместными.
Тётя Маргарет встретилась с ней взглядом:
– И оно будет бережно храниться, – кивнула она.
– Вы считаете, что я нуждалась в таком заверении? – улыбнулась мисс Эшмид.
– Ах, – тут она сама развязала аккуратный узел ленточки и медленными спокойными движениями пальцев развернула бумагу с перьями. Затем вынула из коробочки платок. Кружева и большая буква "Э" были фабричные. Но узор вокруг инициала – заметны ли неровные стежки? Лорри затаила дыхание.
– Спасибо тебе, Лорри, – мисс Эшмид заправила платочек за пояс, расправила кружевную кайму, и Лорри спокойно вздохнула.
Халли любовалась подставкой для кастрюли, с выстроившимися в ряд маленькими фигурками, тащившими в руках кто котёл, кто нож, кто вилку или ложку. Она провела по ним пальцем:
– Ого, да тут целая армия поварят! Мне такая подмога на кухне пригодится.
Когда Лорри с тётей пришли в Дом-Восьмистенок, было пасмурно. Но сейчас на острых клинках сосулек за окнами заблистало солнце. Тётя Маргарет снова взяла в руки камеру и навела её на мисс Эшмид.
– Вы позволите? На лице мисс Эшмид снова заиграла улыбка.
– Если хотите.
Сабина потёрлась о ногу Лорри, от неожиданности та вздрогнула. Завладев вниманием девочки, кошка направилась к двери в прихожую и поскреблась в неё, оглянувшись на Лорри, недвусмысленно дав понять, чего она хочет. Лорри подошла к двери и приоткрыла её. Сабина шмыгнула через прихожую к кухонной двери и теперь потрогала лапкой её. Лорри ещё раз подчинилась немой просьбе.
Но и на кухне кошечка не успокоилась. Теперь Сабина хотела открыть ту дверь, которая не открывалась перед Лорри во время её визитов в "то" время.
На этот раз дверь открылась, и Лорри с Сабиной попали в небольшой коридор, из которого на второй этаж и чердак поднималась спиральная лестница. Но Сабина побежала не к лестнице, а ко второй двери из коридора.
Неожиданно они оказались в зелёной спальне, и Лорри сообразила, что только что обогнула вторую половину дома. Целью Сабины была дверь комнаты с кукольным домиком, и Лорри заторопилась за ней.
Странно, эту комнату не согревал камин, но всё равно здесь было тепло, несмотря на огромную сосульку, наполовину закрывшую окно. И здесь было светло, хотя не горели ни лампы, ни свечи, а комната находилась с теневой стороны дома.
Лорри огляделась. В прошлые визиты всё её внимание привлекали конь и домик. Теперь она пыталась представить себе, как выглядела эта комната, когда Лотта привела сюда Финеаса и Фебу. Кресла сейчас не было, но на стенах всё ещё висели книжные полки. Однако полки были совершенно пустые: ни книг, ни скляночек, ни связок сухой травы на стенах. Она посмотрела на пол. Домик занимал почти всю комнату, да ещё конь. И всё равно она разглядела слабые очертания рисунка, линии которого в кукольном домике были куда яснее.
Слабый звон отвлёк внимание Лорри. Сабина снова хватала лапкой цепочку ключа, торчавшего в одном из ящиков. Теперь Лорри, не раздумывая, нагнулась к домику, как будто сама мисс Эшмид сказала ей сделать так. Она опустилась на колени и повернула ключ, затем выдвинула ящик. Это был другой, не тот, в котором лежали куклы Финеаса и Фебы, а следующий. И Лорри вовсе не удивилась, увидев там ещё две маленькие фигурки.
Одна была чуть больше, чем и Финеас, и Феба, вторая – гораздо меньше. Сначала она достала большую. Кожа на лице и руках куклы была светло-коричневого цвета, а волосы, немного выбивавшиеся из-под чепца с оборочками, такого, как у Халли, были чёрными и курчавыми. Платье было тоже похоже на платье Халли. Только цвет другой – это было бледно-жёлтого цвета с белыми цветочками величиной с булавочную головку. И поверх платья был одет точно такой же фартук, длиной почти до самого подола широкой юбки.
Вторая кукла, поменьше, была мальчиком, гораздо младше, чем Финеас, одетым в рубашку в мелкую-мелкую красно-белую клеточку и голубые штаны, а вокруг шеи был повязан красный шейный платок. Его кожа имела такой же светло-коричневый оттенок, что и у большой куклы, и точно так же голова была покрыта мелкими чёрными, как смоль, кудряшками.
Лорри положила куклу-женщину на колени, и взяла в руки мальчика. Её в который раз изумила тонко сшитая одежда. Как же можно шить столь крохотные вещи с такой точностью? Она услышала тихий скрип…
И подняла глаза. Стенка домика снова медленно приоткрылась, причём в этот раз Сабина не имела к этому никакого отношения. Перед Лорри вновь появились кухня, зелёная спальня и маленькая комната с рисунком на полу, двойник той, в которой она сейчас сидела.
В кухне вместо стряпни пирога полным ходом шла подготовка к обеду. Казалось, обед уже был в самом разгаре, и на стол должны были подавать очередное блюдо. На кухонных столах поджидали глубокие и мелкие тарелки, а вся плита была уставлена кастрюльками и горшками.
Лорри поставила куклу-женщину рядом с кухонным столом и попробовала поставить мальчика рядом с плитой. Только он почему-то не хотел – или не мог – стоять. Наконец она усадила его на стул.
А потом между Лорри и домом снова пронёсся снежный вихрь. И когда он рассеялся, Лорри обнаружила, что сидит не в седле, как ей поначалу показалось, а в санях. Белый меховой полог укрывал её до самых плеч, а голова была упрятана под капюшон, отороченный мехом. Лорри сразу почувствовала, что сидит в санях не одна, и тут же оглянулась, чтобы глянуть на попутчика.
Попутчица тоже была в меховом капюшоне. Уже вечерело, и в красноватом свете опушка капюшона сияла белым. Лотта правила санями умелой тренированной рукой. Это были небольшие сани в виде лебедя, с гордо изогнутой шеей и высоко поднятой головой. Лошадь, тянувшая сани, тоже была белой, зато упряжь – красной, как и сам капюшон Лотты. Серебряные колокольцы позвякивали в такт лёгкому бегу. Лежавшие у них на коленях сосновые ветки пахли смолой. Рождественский запах.
– С Рождеством, Лорри! – голос Лотты прозвучал вполне отчётливо, несмотря на звон колокольчиков. Это была уже не девочка-подросток, а молодая девушка, но она оставалась всё той же Лоттой. Лорри улыбнулась в ответ:
– С Рождеством!
Это было так здорово, скакать по заснеженной дороге, со звоном бубенцов, с запахом сосны, со всем остальным… Но впереди, вопреки ожиданиям, Лорри не увидела красных кирпичных стен. Если они и ехали к Дому-Восьмистенку, то он был ещё далеко.
– Веткой падуба украсим! – пропела Лотта. – Падуба у нас нет, зато есть сосновые ветки. Это славный праздник, Лорри.
– Да!
Снег летел из-под копыт коня, ударяя в выгнутые крылья лебедя, защищавшие ездоков. Было очень холодно, и у Лорри даже замёрз кончик носа, но ей всё равно было очень тепло. Она чуть пошевелила руками и обнаружила, что под пологом они не только одеты в рукавички, но ещё и упрятаны в муфту.
– А куда мы едем? – отважилась спросить Лорри. Дом-Восьмистенок всё ещё не показывался, хотя они уже проехали два поворота и теперь перед ними открылась гладкая равнина, по которой бежала укатанная колея дороги.
Лорри тряхнула вожжами, словно подгоняя коня.
– Я… – начала было она, он слова заглушил долгий печальный вой. Конь заржал. К ним бежало двое собак, а за ними скакали всадники. Лота натянула вожжи, и колокольчики протестующе звякнули. Конь перешёл на шаги остановился.
Лорри пробрала дрожь. Такого она раньше не чувствовала. В этих псах, во всадниках, скакавших позади, было что-то страшное… Она ещё не поняла, почему испуганно дрожит, когда услышала тихий голос Лотты:
– Ты чувствуешь их мысли, Лорри. Они несутся над снегом, как чёрная тень, омрачая всё вокруг. Это их чёрные дела и чёрные замыслы несутся впереди них, и мы слышим их запах.
Ветер дунул им в лицо, и Лорри действительно почувствовала застоявшийся зловонный запах. А Лотта продолжала:
– Ты слышишь запах страха, Лорри. И никогда не забывай, что у страха есть побег, и побег этот – жестокость. Охотники и жертвы, те, кто бежит, и те, кто догоняет.
Одна из собак добежала до саней, задрала морду и залаяла. Лота тоненько и пронзительно свистнула – всего раз или два, но пёс заскулил и бросился обратно.
– Ваш покорный слуга, мэм, – Лорри так внимательно следила за собаками, что не заметила, как первый всадник галопом подскакал к саням со стороны Лотты. Человек в седле нагнулся к ним, чтобы получше рассмотреть.
Широкополая шляпа у него на голове была обвязана длинным шарфом, который шёл через верхушку шляпы и вниз под подбородок, закрывая уши, а потом ещё пару раз был обмотан вокруг шеи. Воротник его толстой куртки был поднят, а на руках – тёплые перчатки.
– Что вы хотите, сэр? – Лотта даже не поздоровалась с ним.
– Что угодно, лишь бы не сердить двух столь очаровательных леди, мэм.
Кончики его усов так жёстко загибались кверху, что Лорри подумала: он, наверное, брызгается лаком для волос. Когда он говорил, маленькая острая бородка дёргалась вверх-вниз над клетчатым шарфом.
– Вы никого не встречали по дороге?
– А почему вы спрашиваете? – ответила Лотта вопросом на вопрос.
– Мисс Эшмид, мэм, – к ним подскакал второй всадник. Его круглое лицо покраснело от долгой езды на морозе. Пряди светлых волос неряшливо выбивались из-под старой лоснящейся меховой шапки с осыпающимся мехом.
– Констебль Уилкинс, – кивнула Лотта.
– Мы ищем беглецов, мэм. Это стража с той стороны реки. Двое сбежали, мэм, женщина и мальчик. Долг и обязанность всех законопослушных граждан выдать их, мэм.
Лорри показалось, что пока Лотта смотрела на него спокойным взглядом, мистеру Уилкинсу становилось всё больше и больше не по себе. Точно так же она когда-то смотрела на Финеаса, когда тот засомневался в искренности её помощи.
– Нам неоднократно напоминали об этом законе, констебль Уилкинс. Женщина и мальчик, говорите… Неподходящая погода для побега. – Их никто не неволил, мэм, – вмешался второй всадник, – никто не неволил. Но вы их, конечно же, не видели.
Лорри подумала, что это был даже не вопрос, всадник словно ждал, что Лотта скажет "нет", и заранее сомневался в правдивости ответа.
– Мы никого не видели. Уже темнеет, и ветер всё холодней. Если позволите, джентльмены, – Лотта стегнула коня и тот налёг плечами на хомут. Лорри показалось, что всадник хотел спросить что-то ещё, но сани уже покатились прочь. Девочка вопросительно посмотрела на Лотту и увидела, что счастливая улыбка пропала с её губ.
– Горе шастает по миру даже в этот вечер, Лорри. И мы призваны, чтобы протянуть руку помощи. Так что… – она щёлкнула языком и подхлестнула белого коня.
Лорри оглянулась. Она всё ещё могла видеть всадников – чёрные точки на белом снегу, слышала собачий вой. Сани подъехали к опушке леса. Когда они скрылись в тени деревьев, Лотта перевела коня на шаг.
– Ищи дерево, разбитое грозой, Лорри. Это наша засечка.
Вскоре Лорри увидела его справа от дороги и потянула Лотту за руку. Они свернули с наезженной дороги на целину, по мягкому нетронутому снегу. Но кое-где здесь имелись какие-то пометки, потому что Лота уверенно правила вперёд.
– Мы срежем угол, Лорри. Не думаю, что они пойдут за нами следом, но если всё же пойдут, то у нас будет причина, почему мы свернули.
Тут Лотта неожиданно запела. Эта мелодия – Лорри уже где-то её слышала, хотя слов так и не понимала. И через некоторое время обнаружила, что сама подпевает. Мелодия текла то выше, то ниже, а они всё ехали и ехали. Вот сани выехали из лесу, скатились вниз по склону и попали на другую накатанную дорогу. Теперь они повернули направо и поехали в том же направлении, откуда приехали.
А Лотта всё пела, иногда так тихо, что её голос был не громче шёпота, лишь иногда заглушая звон колокольчиков под дугой. А потом сани неожиданно остановились.
Она прислушивается, подумала Лорри, словно ожидая ответа от деревьев и кустов вдоль дороги.
Очень далеко слышался лай собак. На лице Лотты вновь заиграла улыбка, но она всё так же не отрывала взгляда от дороги. Они въехали на холм и остановились на минуту на верху. Конь храпел, качая головой вверх-вниз, выдыхая белые облачка пара.
Дорога перед ними спускалась вниз с холма, к мосту и – да, слева Лорри разглядела знакомые красные кирпичные стены Дома-Восьмистенка. И стоило ей заметить Дом, как тот крошечный осколок страха, кусавший её с тех пор, как они встретили всадников, тут же растаял.
– Полегче, Бевис! – окликнула Лотта.
Конь заржал и затряс головой, словно понял, что она сказала. Сани покатились под гору гораздо медленнее. И Лотта всё ещё прислушивалась, старалась услышать что-то ещё, кроме стука копыт по утоптанному снегу. – Бевис! – голос Лотты прозвенел вновь, когда они подъехали к самому мосту. Лотта откинула полог саней и выскочила на снег. Хотя она не звала за собой Лорри, та тоже вылезла из-под меха.
Длинная юбка Лорри тащилась по снегу, и хотя девочка старалась подбирать подол, но всё равно двигалась она куда медленней и далеко не так ловко, как Лотта. А та всматривалась в тени под мостом, как в ту, другую ночь, когда там искали убежище Финеас и Феба.
На этот раз Лорри не услышала плач. Но здесь было что-то ещё. Точно так же, как она слышала тот скверный запах всадников, которые остановили их сани, так и сейчас она почувствовала страх. Но не свой страх, а страх, поднимавшийся к ней от тёмной воды. Она остановилась, оробев.
– Они далеко, – раздался голос Лотты. – Их собаки пустились по ложному следу. Выходите, пока есть время.
Ответа не последовало. Лорри показалось, что волна страха усилилась. Неожиданно страх ударил её с такой силой, что она не могла даже пошевелиться. Но Лотта всё протягивала руки к тёмным теням.
– Не бойтесь нас. Выходите, пока ещё есть время. Я обещаю вам безопасное убежище. Но я не могу обещать много времени.
И снова тишина. Потом Лорри заметила в тени еле заметное движение. Оттуда на четвереньках, увязая в снегу, выползла скорченная фигура. Она тащила за собой что-то вроде кучки тряпок, завёрнутых в шаль.
– Ничего не поделаешь, – прозвучало как стон боли. – Мне только вам поверить и осталось, мисс.
Лотта бросилась вперёд, её руки опустились на плечи ползущей.
– Лорри! – позвала она, и девочка стала пробиваться к ним сквозь сугробы.
Вместе они подняли на ноги тощую, одни кости, женщину, которая тряслась так, что всё её худое тело дёргалось.
– Нэкки! Нэкки! – она попыталась нагнуться за свёртком и чуть не упала, если бы не Лотта.
– Идите! Идите же! – подгоняла их Лотта. – У нас мало времени! Лорри, подбери младенца!
Младенца? Лорри посмотрела на на свёрток, который не шевелился, не пищал. Младенец? Ещё не веря в это, девочка лихорадочно нагнулась и подхватила свёрток, замотанный в промокшую от снега шаль. Она действительно держала в руках маленькое тельце. Путаясь в юбке, она влезла обратно в сани и почувствовала, как что-то шевельнулось у неё на груди.
Кое-как они втиснулись в сани и Лотта ударила вожжами. Бевис повёз их вперёд, через мост, по дорожке к Дому, и свернул мимо ворот в конюшню. Кто-то бежал по снегу навстречу им.
– Мисс Лотта?
– Будь внимателен, Финеас. У нас могут быть незваные гости.
Парень кивнул.
– Если они придут, я найду что сказать. Помочь не надо?
– Потом. Лучше сторожи снаружи. Лорри шла по расчищенной дорожке следом за Лоттой и найденной женщиной, всё ещё прижимая к груди ребёнка. Они подошли к чёрному ходу. В окнах горел свет. Войдя в прихожую, Лори услышала лёгкий шум множества голосов. Они сразу свернули на кухню. От плиты к ним обернулась девушка. Когда она увидела женщину, которую поддерживала Лотта, её глаза мгновенно расширились, но она тут же совладала с собой и, не проронив ни слова, бросилась ко второму выходу из кухни. Они быстро провели женщину через зелёную спальню в комнату с полками и рисунком на полу. Лотта опустила женщину в кресло. На мгновение та обмякла, и Лорри показалось, что она сейчас свалится на пол. Затем, с видимым усилием, женщина выпрямилась и протянула к ним руки:
– Нэкки! Дайте мне моего Нэкки! – она отчаянно посмотрела на Лорри и та торопливо положила младенца ей на колени.
Когда женщина развернула изодранные тряпки, Лорри увидела, что это был вовсе не младенец. Это был уже подросший малыш, с большими глазами на сморщенном личике. Он поднял ручки, погладил лицо склонившейся над ним женщины и издал странный звук, пыхтящий негромкий вскрик, непохожий ни на человеческую речь, ни на крики обычных детей.
– Нэкки! – женщина покачивала его, прижав к груди. Лотта шагнула к двери. Там уже появилась девушка с кухни – это была Феба – с подносом, на котором стояли миска и кружка.
Лотта поднесла их женщине.
– Пейте. Это горячее и придаст вам сил. А они вам понадобятся.
Женщина глянула на Лотту, взяла с подноса кружку и сделала глоток. Потом она протянула кружку ребёнку, который жадно припал к ней. Женщина снова подняла глаза на Лотту.
– Мы беглые, из-за реки.
– Я знаю. Но здесь вы в безопасности.
Женщина словно не слышала её слов.
– Нэкки! Они хотели продать меня без Нэкки. Он никому не нужен. Не умеет ни ходить, ни говорить. Если бы не его мама, Нэкки бы давно помер. Но всё равно, он не мусор, который можно выбросить. Он кое-что умеет своими маленькими ручонками. Вот посмотрите, мисс, вы только посмотрите… Нэкки сделал все это сам!
Женщина вынула у мальчика из рук кружку и, поставив её на поднос, который всё ещё держала Лотта, принялась копаться в своём бесформенном тряпье. Вытащив оттуда маленький квадратик плетёной циновки, она протянула его Лотте. В свете лампы он неожиданно заблестел яркими цветами. Перья, поняла Лорри. Петушиные перья.
– Нэкки – он сам сделал это. Сделал всё сам для его мамы, которая его так любит! И с головой у него всё в порядке, что бы там старая миссис не говорила. Я не отдам моего Нэкки. Я услышала, как они говорили, что хотят продать Коул, – это я, мисс. Тогда я просто подхватила Нэкки и бросилась бежать, что было духу. И куда глаза глядят.
– Больше вам не придётся убегать, – успокоила её Лотта. – А теперь поешьте. В миске славный суп, Коул. И не волнуйтесь; здесь вы в безопасности.
– А так бывает? Разве есть где-нибудь безопасное место для меня и Нэкки?
– Это место здесь, – голос Лотты стал твёрдым и уверенным. – Лорри, отнеси это, пожалуйста, Фебе.
И она протянула ей поднос с пустой кружкой и миской.
Лорри вышла обратно в коридор. Здесь не было ни лампы, ни свечей, очень темно. Девочка даже слегка испугалась этой темноты – ей показалось, что она как-то движется вокруг неё. И темнота тут же пропала, а вместе с нею и коридор – Лорри снова сидела перед кукольным домиком.
Тучи сгущаются
– Тётя Маргарет! – Лорри держала на коленях один из тётиных альбомов по истории моды. – Как ты думаешь, сколько лет мисс Эшмид?
Тётя оторвала взгляд от своих эскизов.
– Не имею ни малейшего понятия, Лорри. Но если судить по тому, что она рассказывала… – тут тётя Маргарет задумалась.
