Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Колдунья - Колдунья-беглянка

ModernLib.Net / Фэнтези / Бушков Александр Александрович / Колдунья-беглянка - Чтение (стр. 17)
Автор: Бушков Александр Александрович
Жанр: Фэнтези
Серия: Колдунья

 

 


Он подошел к калитке и, озираясь, тихонько постучал. Живо выскочивший во двор Тулупов, держа руку на эфесе сабли, чуть приоткрыл калитку, сторожко выглянул – и тут же распахнул ее во всю ширь. Обменявшись с прибывшим нескольким словами, он забрал у него пистолетные ящики и корзинку. Ольга улыбнулась: Василий Денисыч, истый гусар, вместе с оружием прислал часовым и полдюжины бутылок, чтобы веселее было коротать ночь. Вообще-то уставу караульной службы это решительно противоречит (Ольга, прежде чем выступить в облике корнета, многое прочитала, чтобы не выглядеть невеждой и не дать повода для подозрений), ну да для двух бравых гусар, привыкших не только бороться с зеленым змием, но и побеждать, такая винная порция – что слону дробина…
      Отойдя от окна, Ольга уже раздумала издеваться над мохнатым собеседником – простила на радостях. Села в кресло и с живейшим интересом спросила:
      – А что ты имел в виду, употребляя это выражение? «Опять загорелась»?
      – Как была неучем, так им и осталась, – досадливо поморщился Нимми-Нот. – Что ж тут непонятного? У тебя определенно сдуло пламя, тут и голову ломать нечего.
      – Как это?
      – Ох… Зажги свечу.
      – Спичкой или…
      – Да все равно!
      Ольга выбросила указательный палец, и одна из свечей в тяжелом медном подсвечнике загорелась.
      – Свеча горит, есть пламя… А теперь погаси. Все равно как.
      Ольга погасила чистое пламя одним движением пальца.
      – Ну, уразумела? Свеча осталась прежней… просто-напросто задуло пламя, и без него она – холодный кусок воска. Пламя, разумеется, можно зажечь вновь, но для этого необходимо приложенное извне усилие…
      – Постой! – воскликнула Ольга. – Я, кажется, начинаю понимать… Дар все это время оставался при мне, он никуда не делся, он просто погас, и его следовало заново зажечь…
      – Должен тебе сказать, что для человеческого существа ты не на шутку сообразительна, – с издевательской вежливостью сообщил Нимми-Нот. – Именно так. Видишь ли, такого никогда не случается с тем, кто обладает Даром изначально. А у того, кто свой дар получил, его запросто может задуть.
      – Почему?
      – Откуда я знаю? Почему дождь идет не вбок, а прямо? Почем облака не падают? Так заведено, а я слишком мелкое существо, чтобы знать, кем, когда, зачем и почему. Так заведено.
      – А повториться это может?
      – Не знаю. Может быть… наверняка. Или оттого, что кто-то сможет это устроить, или потому, что так сложится. И снова зажечь придется уже как-то иначе, на другой манер. Вот тебе и весь сказ.
      – Хорошенькие дела, – сказала Ольга, ничуть не обрадованная подобными перспективами. – Выходит, в любой момент…
      – Ну почему – в любой момент? Вовсе не обязательно, чтобы это каждый день случалось. Это как с болотом, соображаешь? Можно по нему пройти невредимым, а можно десять раз утонуть… а если держаться подальше от болот, то и не ухнешь в трясину с головой. Вот все, что знаю. Я ведь не светоч мудрости, я просто создание, обитающее на своем клочке земли, и не более того… И умения, и знаний – с ноготок. Самомнением не пыжусь… в отличие от некоторых. Ты, главное, запомни, что на Той Стороне все, как у простецов: есть свои болота, топкие места, зыбучие пески, и молнии бьют, и грозы мочат. И нужно накопить богатый опыт, чтобы научиться хотя бы предвидеть часть опасностей… Тут, кстати, можно развить тему и припомнить некоторые примеры…
      – Как-нибудь в другой раз, – твердо сказала Ольга, подозревая, что ничего полезного уже не услышит. – У меня нет времени, коли уж все вернулось, предстоит немало дел…
      Она встала и принялась раздеваться, нимало не стесняясь уставившегося на нее Нимми-Нота – не человек, в конце-то концов. Побросала всю одежду на кресла, достала мундир гусарского корнета, уже привычно натянула чикчиры.
      Дел и в самом деле было невпроворот. В особняке Вязинских лежала в лихорадке Татьяна – и были сильнейшие подозрения, что болезнь нагрянула не сама по себе, а значит, следует посмотреть, что можно сделать. Следовало также, несмотря на поздний час, навестить господина по имени Модест – и загадочное зеркальце имеет смысл у него безжалостно отобрать, и следует жестко поговорить о некоторых недавних событиях…
      Она без труда взмыла в воздух, приподнялась аршина на два над полом, потом так же плавно опустилась назад – и тихонько засмеялась от радости, что все вернулось, что все удается. Теперь гусарский мундир необходим – мало ли какие возможны встречи, военный, как уже неоднократно подчеркивалось, вызывает гораздо больше почтения и уважения, нежели статский…
      Ольга сноровисто застегнула доломан.
      – Что-то неладно снаружи, – внезапно сказал Нимми-Нот. – Очень непонятно… и неладно.
      Теперь и Ольга то же самое ощутила – но никак не могла понять, с чем столкнулась. Ни на что знакомое это не походило: такое ощущение, словно прикасаешься к чему-то омерзительному липко-холодному, наподобие лягушки или змеи…
      – Тулупов, во двор! – послышался внизу отчаянный крик Тучкова, и тут же хлопнула входная дверь.
      Ольга одним прыжком оказалась у окна, свесилась через подоконник наружу. У ворот толклись какие-то фигуры, числом не менее полудюжины, что-то странное было в их дергающихся, ломаных движениях…
      Отчаянно затрещала калитка – на нее напирали, да как напирали! Словно не человек ломился, а налег всей тяжестью тела огромный зверь наподобие гиппопотама…
      Скрежет, грохот… Калитка треснула пополам, по всей длине, ее половинки распались, одна рухнула наземь, другая закачалась на петлях – и в образовавшийся проем шагнула высокая широкоплечая фигура, а следом за ней, переступая тяжко, повалили другие…
      – Назад! – послышался ничуть не испуганный, злой голос Тучкова. – Кому говорю, корявый? Застрелю!
      И тут же ударил выстрел, взметнулся клуб порохового дыма. Ольга прекрасно видела, что пуля ударила прямехонько в грудь вторгшемуся верзиле, но он, хоть и явственно дернулся, как от простого удара кулаком, зашагал к крыльцу как ни в чем не бывало, а следом валили его сотоварищи – тесное скопище дергунчиков, марионеток, бессмысленных…
      Ольга кинулась к лестнице. Тем временем внизу грянули еще три выстрела, один за другим, послышался отчаянный крик:
      – Бесполезно, Тулупов, в дом!
      Ольга сбежала на первый этаж как раз вовремя – оба поручика, влетев внутрь, захлопывали входную дверь и торопливо закладывали засов. Засов был уже в скобах, но Тулупов долго еще колотил по нему ладонью. Вид у обоих был ошарашенный донельзя.
      В дверь что-то гулко ударило.
      – Ольга Ивановна! – оглянулся Тучков. – Н-на них пули не производят ни м-малейшего действия… Они… Это не…
      – Успокойся, чтоб тебя! – прикрикнул на него Тулупов.
      Он был так же бледен и растрепан, зубы выстукивали дробь – но поручик тем не менее хватко вытянул саблю из ножен, отступил на три шага, встал лицом к двери, решительно оскалясь… Глядя на него, и Тучков приободрился, тоже выхватил саблю.
      В прихожей было светло, как днем, хотя не горели ни свечи, ни лампа – Ольга только сейчас сообразила, что это она, не рассуждая, пустила свет, а офицеры были так растеряны, что и не обратили внимания на этакую странность, как будто так и надо…
      В дверь колотили, словно бревном. Она содрогалась в массивных кованых петлях, правая нижняя филенка левой половинки вдруг отлетела, упала на пол, раздался треск, в образовавшемся проеме показалась чья-то нога в простом мужицком сапоге, оказавшая на доски воздействие не хуже, чем кувалда…
      – Назад! – скомандовала Ольга. – На лестницу!
      Дверь уже начала подаваться. Оба поручика, словно сомнамбулы, выполняя Ольгин приказ, отступили на ступеньки.
      Ольга выпрямилась, сосредоточилась и ударила сквозь начинавшую рассыпаться дверь по толпившимся на крыльце. Ничего не помогло – на дверь все так же сыпались могучие удары, вот уже отлетели все филенки, отлетели державшие засов скобы, и дверь распахнулась, шумно ударившись о стену…
      Ольга ударила иначе – и снова без малейшего результата. Темные рослые фигуры, толкаясь, хлынули в прихожую. Все бесполезно – там нет живых, а потому ни одно заклятье не действует – не усыпить, не напугать, не сбить с ног…
      Ольга вскрикнула в неподдельном ужасе. Первым той же нелепой, ломаной походочкой вошел Анатоль: грудная клетка вмята, словно у проломленной ударами сапога куклы из папье-маше, лицо зеленоватого цвета, застывшее, неподвижное, зубы оскалены, глаза тусклые, похожие на мутные стеклянные шарики. А следом за ним – великан Кудеяр (буйная черная борода особенно четко выделялась на фоне воскового лица) и еще кто-то, смутно знакомый по той подвальной ресторации… а вот и сам хозяин оной, Фома…
      Вот только головы у Фомы не было на плечах. Голову он держал в руке, крепко зажав широкой лапищей волосы. И эта голова, уставясь на оцепеневших людей, вдруг явственно повела глазами-стекляшками, рот покривился, открылся, и голова как ни в чем не бывало, словно так и полагалось в ее положении, произнесла вполне разборчиво:
      – Барышня, пожалте в гости, хозяева заждались…
      И вся толпа двинулась к лестнице.
      Поручик Тучков бросился вперед, спрыгнул с последней ступеньки, замахнулся со всего плеча, блеснула начищенная сталь изогнутой, широкой гусарской сабли…
      Наверное, это был мастерский удар, способный в бою с настоящим, живым противником снести голову с плеч. Но сейчас, когда клинок обрушился на плечо Анатолю, послышался лишь звук, похожий на удар топора по толстенному сучковатому полену. С неожиданным проворством Анатоль вскинул руку (невзирая на то, что плечо у него все же было наполовину разрублено), сграбастал саблю прямо за клинок и одним движением вырвал из руки Тучкова. Отбросил в сторону, искривил губы в подобии сардонической усмешки:
      – Тут вам, мон шер, не плац-парад…
      – Нишкни, барин, – грозно сказал Кудеяр, надвигаясь плечо в плечо с ужасными сотоварищами. – Забейся вон в уголок, и живой останешься. Нам только девка нужна, возьмем и уйдем…
      Оба бравых гусара пятились вверх по лестнице, острие сабли в руке Тулупова скребло по каменным ступенькам. Ольга видела уже, что оба поручика парализованы страхом и совершенно не годятся более в качестве бойцов – а впрочем, что они могли бы сделать, оставайся при ясном сознании?
      Мертвечиной, тухлецой несло все сильнее, ожившие покойник надвигались. Ольга, вцепившись в перила, стояла как вкопанная, не представляя, что тут еще можно сделать. Их не заставишь заснуть, не обездвижишь (это тоже только на живых действует), не разгонишь, наслав приступ панического ужаса, даже с ног не сшибешь – не поддаются, как она ни пытается, лишь отшатнутся и вновь прут вперед…
      Огонь!
      Она выбросила руки с растопыренными пальцами, пылающие струйки ударили вниз, в прихожую… и шагающие в первых рядах мертвецы превратились в шевелящиеся сгустки ярого желтого пламени, тут же перекинувшегося на остальных. Вот это против них действовало, да еще как! Прихожая моментально наполнилась скопищем бессмысленно тыкавшихся в разные стороны пылающих фигур, они сталкивались друг с другом, падали, ползали, хаотично перемещались, налетая на стены… Вот пламя взметнулось вверх по кисейным занавескам, вот загорелись другие, огонь охватил обивку мебели, с треском взлетел вверх сотней ручейков по обоям из тисненой бумаги…
      Жар ударил в лицо. Прихожая уже вся была объята огнем, в котором продолжали метаться пылающие фигуры, распространявшие омерзительный запах горелого протухшего мяса, от которого чуть не наизнанку выворачивало…
      Ольга отступала вверх по лестнице, волоча за собой обоих гусар, более похожих на безвольные тряпичные фигуры, мягкие детские куклы в полный человеческий рост. Дым щипал глаза, тошнотворные запахи залепили ноздри, из почти неразличимого уже скопища догоравших фигур вырвалась одна, рухнула на ступеньки ничком и поползла наверх, дергаясь конвульсивными движениями, все медленнее и медленнее.
      И речи не было о том, чтобы спасаться через входную дверь, – они бы там изжарились заживо все трое. Оказавшись на втором этаже – и тамошние помещения уже начинало заволакивать едким дымом, – Ольга взглядом распахнула окно. Откуда-то из глубины комнаты метнулся тихо поскуливавший мохнатый клубок.
      – Уноси ноги! – крикнула Ольга Нимми-Ноту.
      Не заставив себя просить дважды, тот взлетел на подоконник и одним отчаянным прыжком канул в ночную темноту за окном. Ольга напрягла все силы, не зная, удастся ли, – но другого выхода не было, и она, ухватив под локти гусар, прямо-таки вывалилась из окна.
      Она не взлетела, но и не упала камнем, а медленно опустилась на землю. Затравленно огляделась. Вокруг никого не было, ни живых, ни мертвых, ни чудищ, ни призраков, яркие отблески разгоравшегося пожара освещали изрядное пространство вокруг. Не раздумывая, она кинулась в переулок, чуточку подхлестнув спутников и заставив их перебирать ногами самостоятельно. Пустырь, еще переулок, снова пустырь… скоро начнутся линии…
      – Ольга Ивановна, – слабым голосом произнес бежавший рядом Тучков. – Что за чертовщина? Я ж не сплю, это все наяву… Верно, Тулупов?
      – Да воскреснет бог и расточатся врази его… – еле выговори Тулупов.
      – Живее! – прикрикнула Ольга. – He останавливайтесь!
      Они бежали так, словно по пятам гналась сама Смерть, а может, именно так и было… Показалось, что где-то поблизости воздух рассекают сильные крылья, рядом слышится нечто вроде змеиного шипенья и карканья.
      Ольга не поверила своим глазам: впереди, на углу, виднелся самый настоящий извозчик, дремавший на облучке, – должно быть, привез сюда за хорошую плату припозднившегося седока и по упрямому оптимизму остался дожидаться фортуны, чтобы не возвращаться в город порожним…
      Она прямо-таки затолкнула в старенький экипаж обоих поручиков, тычком в бок разбудила дремавшего «ваньку» и, сунув ему в руку пару золотых, распорядилась:
      – Гони на Невский, а там тебе господа скажут поточнее! Ну, пошел!
      Оторопело на нее уставясь, извозчик встряхнул ладонью – денежки звякнули реально, убедительно, неподдельно. Проснувшись окончательно, мужичок сунул золотые за пазуху, сделал зверское лицо и, размахнувшись кнутом, заорал:
      – Пошла-пошла-пошла, анчутка! Грабют!
      Звонкий удар по крупу – и лошаденка рванулась вперед, как призовой рысак. Тучков, малость опамятовавшийся, крикнул что-то, глядя назад, на Ольгу, но она уже не слушала. Оттолкнулась от земли и взмыла в воздух, ветер туго ударил в лицо, моментально отодвинулись, пропали показавшиеся было над крышами черные разлапистые силуэты, более всего схожие с летучими мышами…
      Дальнейшее спуталось в голове, как клубок ниток, с которым взялся баловать шаловливый котенок. Черные тени метнулись ей наперерез с верхушки самой обыкновенной крыши, и Ольга прорвалась сквозь их скопише, разбросав нападавших неведомо как. В горячке бегства она едва не врезалась в стену дома, еле успела подняться выше – навстречу с пронзительным писком кинулась стая чего-то вовсе уж крохотного, наподобие пчелиного роя, сквозь него удалось пробиться, но осталась боль, будто от множества укусов… Видимые порывы какого-то черного ветра, пытались ее закружить и уволочь… Темная вода Невы взметнулась навстречу наподобие рыбацкой сети – Ольга ее прорвала всей силой, всей тяжестью тела, помчалась дальше, мокрая, в ореоле гнилого болотного запаха…
      Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем кончилась эта фантасмагория и Ольга обнаружила себя стоявшей на набережной, у прочного каменного парапета. На той стороне реки блеснул золотом шпиль Петропавловской крепости, наступил рассвет, крыши в первых солнечных лучах выглядели новехонькими и чистыми, на воде лежали узенькие золотистые дорожки, утро было свежим и ясным, и над головой была только чистая небесная лазурь, незамутненная облаками. Показались даже первые редкие прохожие.
      Ольга поняла, что и на этот раз уцелела: пусть даже совершенно непонятно пока, куда идти и с чего начать…
      – Ба! – послышалось сзади. – Вот так сюрприз! Что ж это ты, братец, неведомо куда запропастился?
      Она резко обернулась. В двух шагах от нее стоял, прочно утвердив на земле ноги в безупречных сапогах, государь император Николай Павлович, в Преображенском мундире со звездой, и на его холодном, величавом лице играла лукавая усмешка. Вокруг никого не было – его величество, как было известно всему Петербургу, совершал здесь утренние прогулки в одиночестве, без назойливых провожатых.
      – Нехорошо, корнет, – сказал император, покачивая головой. – Совершил бравый поступок – и в кусты, даже «спасибо» не дождался. А еще гусар… – Его глаза налились холодком. – Кстати, что за вид? Изволили бурно развлекаться? Не рано ли, юноша?
      Ольга оглядела себя – мундир насквозь промок, местами грязный, покрытый черной копотью, хорошо еще, кивер с головы не свалился и девичьи волосы надежно укрыты. Но вид и впрямь предосудительнейший – словно она исползала на брюхе все окрестные канавы…
      Император смотрел с неудовольствием.
      – Простите, ваше величество, – сказала Ольга. – Я… Случилось несчастье, ночью сгорел дом, где я квартировал, вот и пришлось… Теперь ни крыши над головой, ничего… Пожар был изрядный, как жив остался, сам не пойму…
      Ледяной взгляд императора заметно смягчился:
      – Ну, это другое дело, братец, а то я уж подумал худое, зная нравы современной молодежи… Действительно, погорелец… – и в глазах у него вдруг вновь мелькнула лукавая усмешка. – А знаешь что? Коли уж речь идет о крыше над головой, этому горю помочь нетрудно. У меня в этом городе есть какой-никакой домишко. Не Версаль, прямо скажем, однако ж найдется квартирка для юноши, которому я весьма обязан… Прошу!
      Он повернулся и указал на длинное, украшенное статуями здание Зимнего дворца. Повинуясь его жесту, стал быстрыми шагами приближаться остававшийся до того на почтительном расстоянии офицер с аксельбантом флигель-адъютанта.
      Кажется, дела обстояли не так уж скверно.
 
       Красноярск, июнь 2007

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17