- Конечно, открылись бы! - грубо прервал его Скандер. - Они открылись, когда Варнетт и я подобрали математический ключ к мозгу. И они были еще открыты, когда вы с вашей шайкой провалились в них.
      Бразил медленно покачал головой.
      - Нет, Скандер. Ворота открылись только потому, что оба вы захотели, чтобы они открылись. Это и есть ключ. Даже если бы вы не знали, что Ворота ведут сюда, а не к далгонийскому мозгу, вы понимали, что какие-то Ворота существовать должны, и страстно желали обнаружить их. Убить Бевиниера и остальных вы решили еще до того, как нашли их. Варнетт это понял. Он надеялся отыскать Ворота, но боялся, что, сделав это, умрет. Вот что их открыло, а вовсе не ваши математические находки. Они не открывались со времен марковиан и не открылись бы никогда, если бы не возникли соответствующие условия.
      - Тогда почему же вы провалились в них? - прошипел Скандер. - Почему они открылись для вас?
      - Они и не открылись, - спокойно ответил Бразил. - Хотя мне следовало бы знать, что они там существуют.
      - Но они открылись для нас, Бразил, - вмешался Хаин.
      - Не для вас, Хаин, и не для меня, и не для Вардии, - сказал Бразил. - Но в составе нашей группы был еще один человек. Потерявший всякую надежду, мечтающий о смерти, желающий избежать того, что было предначертано ему судьбой. Мозг, чувствительный к подобным вещам, засек это и заманил нас на Далгонию, подав ложный сигнал бедствия. Мы прилетели туда, и, когда By Чжули ступила на перекрестие, Ворота открылись, пропустив всех нас.
      - Я вспомнил! - воскликнул Скандер. - Вардия рассказывала мне о вас, когда мы сидели в плену в Стране! Она рассказала, как исчезли флаеры. Тогда я решил, что все это подстроили вы и что вы - марковианин. Все факты сходились. Кроме того, это объясняло, почему в отличие от остальных вы бесконтрольно действовали в Мире Колодца.
      - То обстоятельство, что Ворота открыла девушка, а не Бразил, нисколько не обесценивает ваши умозаключения, профессор, - раздался у них за спиной спокойный хриплый голос.
      Все обернулись, и перед ними во всей своей красе предстал Серж Ортега пять метров змеиного хвоста и два метра массивного шестирукого тела.
      - Серж, мне бы следовало знать тебя лучше, - с юмором сказал Бразил.
      Улик пожал своими шестью плечами, - Это было шикарное дельце, Нат. Проворачивая его, я наслаждался. В большинстве посольств обеих Зон я установил подслушивающие устройства, все разговоры записывались. Мне было известно, что происходит, кто чем занимается и имеется ли что-нибудь, представляющее интерес для меня и моего народа.
      Бразил кивнул. Он бы улыбнулся, если бы олень умел это делать.
      - Значит, ты встретил нас не случайно? Ты уже знал, что я появился?
      - Конечно, - ответил Ортега. - Маленькие камеры, расставленные в двух-трех точках возле Колодца, фиксируют любого, проходящего через Ворота. Если это оказывается человек, то первым прихожу я. Никого это особенно не волнует, поскольку Ворота Зоны рассылают их по гексам наугад.
      - Меня вы не встречали, - заметил Скандер. Ортега пожал плечами.
      - Не мог же я жить в этом проклятом кабинете. Впрочем, это была ошибка - я потерял вас из виду. Но умиау так погано соблюдают секретность, что я раскрыл ваше убежище примерно через месяц.
      - Ты следил за мной, начиная с Чилла, Серж? - спросил Бразил. - Как тебе это удалось?
      - Запросто, - ответил улик. - Чилл обладает высокой технологией, но там нет природных ресурсов и поэтому существуют проблемы с металлами. Мы, как и многие другие гексы, поставляем им отдельные компоненты для машин и приборов, так вот эти компоненты имеют небольшие модификации. Например, в резонатор автоматического переводчика встроен дополнительный контур для трансляции. Радиус его действия невелик, но я знал, где ты находишься, и в большинстве случаев - вообще все, что мне было нужно. Думаю, Нат, ты понимаешь, что тебе придется играть в мою игру.
      - Или ты убьешь остальных? Человек-змея состроил оскорбленную физиономию, но явно переиграл.
      - Что ты, дружище! - воскликнул он. - Разве я говорил тебе нечто подобное? Ведь у меня есть Скандер, а если он потерпит неудачу, то Варнетт. Но я предпочитаю тебя, Нат. Вряд ли ты отличаешься от того Натана Бразила, которого я знал десятки лет. И ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было, и тебе известно, как я поступаю в каждом конкретном случае. Поэтому я спрашиваю тебя: ты возглавишь эту группу?
      Бразил коротко взглянул на своего старого знакомого.
      - Зачем нам нужны другие, Серж? Почему не просто ты и я? - спросил он.
      - Спасибо, Нат! Но лучше уж я вместе с остальными буду осуществлять экспертный контроль над твоими действиями и сообщениями. Этот контроль в какой-то степени послужит страховкой для всех членов игры. Северянин работает для группы лиц, настолько отличающихся от любого из нас, что я ничего не могу о них сказать. Тем не менее он, подобно Хаину и растению, действует и в своих собственных интересах. Таковы, в сущности, и твои спутники. Никто из них не позволит другому занять главенствующее положение. Все вы даже будете вооружены пистолетами, с помощью которых сможете убить любого, кроме меня. Кстати, я сделал прививку против жала Хаина, так что и с этой стороны мне ничего не угрожает.
      Бразил вздохнул.
      - Как всегда, ловчишь, Серж? Между прочим, скажи, пожалуйста, если с самого начала это была твоя игра, почему нам пришлось сражаться и так далеко идти? Почему нельзя было просто всех собрать и отвести в нужное место?
      - У меня не было ни малейшего представления, куда ты идешь, - честно ответил Ортега. - Скандер занимался исследованиями, Варнетт все бросил, остальные ничего не знали. Поэтому я просто следил за вашими группами. Когда стало ясно, куда направляются обе экспедиции, я постарался замедлить их продвижение, чтобы прибыть сюда раньше. Это оказалось легче, чем вы думаете: через Ворота Зоны в гекс Улик. Вот и все. Черт возьми, приятель, сотни раз я собирался отправиться в экваториальную зону. Никто еще не нашел дороги туда, а ведь сколько народу в течение многих лет пыталось это сделать!
      - Но мы знаем, что вход расположен в конце Проспекта, - внезапно сказал Опора. - И со слов Скандера я понял, что войти туда следует в полночь.
      - Верно по обоим пунктам, - подтвердил Бразил. - Но в данном случае этих сведений недостаточно. В первую очередь вам необходимо иметь страстное желание достичь центра Колодца; кроме того, нужно знать базовое уравнение, чтобы сообщить Колодцу: "Я отдаю себе отчет в своих действиях".
      - Уравнение Варнетта, - пробормотал Скандер. - Уравнение, полученное в результате изучения клеток марковианского мозга. Это оно, не так ли?
      - Разумеется, - согласился Бразил. - А самое главное, нельзя исключать того, что потребуется присутствие какого-нибудь марковианина. Состояние этого мира таково, что данное уравнение просто не поддается расшифровке. Был один шанс на миллион, что вам обоим удастся его открыть, и почти один на бесконечность, что вы сумеете попасть туда, где окажетесь в состоянии его использовать. Вы никогда не смогли бы применить его на Далгонии, так как для завершения оно требует некоего добавления. Это что-то вроде ответа на вопрос "Чего желаете?", причем вы должны изложить свое желание в математически корректной форме. Впрочем, в данном случае, если вы зададите мозгу такой вопрос, он выдаст простое заключение - "неудача".
      - Но если это марковианин, то почему он не мог напрямую вступить в контакт с мозгом и сам решить все свои проблемы? - спросил слелкронианин.
      Бразил повернулся к живому растению, и в его голосе отразилось замешательство.
      - Я думал, что вы - Вардия, но ваш голос звучит совсем по-другому.
      - Вардия слилась с слелкронианином, - объяснил Опора. Он рассказал о мыслящих цветах и об их необычном образе жизни. - Ей досталось немало мудрости и чрезвычайно эффективная сила мысли, но она - такая малая часть целого, что чиллианин по существу умер, - завершил свой рассказ Опора.
      - Понимаю, - задумчиво сказал Бразил. - Значит, Вардий оказалось многовато. Наша, первоначальная, опять стала человеком.
      Он снова повернулся к Ортеге.
      - То же самое произошло с Вучжу и Варнеттом, - добавил он.
      - Варнетт? - Скандер вскочил, расплескивая воду. - Варнетт с вами?
      - Да, но никаких фокусов, Скандер, - предупредил Ортега, - Если вы попытаетесь что-нибудь сделать с Варнеттом, я уж о вас позабочусь. - Он повернулся к Бразилу:
      - Это касается и тебя, Нат.
      - Тут проблем не будет, - устало ответил Бразил. - Я приведу вас в Колодец, покажу то, чего вы так желаете, и даже отвечу на любой вопрос, который вы захотите мне задать, проясню любую неопределенность.
      - Это нас устраивает, - заметил Опора, но в голосе его прозвучало предостережение.
      ПРОСПЕКТ - ОКОЛО ЭКВАТОРА
      Путешествие по Проспекту протекало без приключений, и никто не решался проверить физические способности Ортеги. Все шли туда, куда хотели попасть, и, как сказал улик, у каждого в глубине души был спрятан свой, эгоистический интерес. В продолжение всего пути Бразила грызла печаль, и это чувствовалось, хотя он пытался шутить. Четверо членов его группы держались вместе. Хаин странно поглядывал на Вучжу, но молчал, а Скандер, казалось, примирился с присутствием Варнетта.
      И вот, освещенные лучами вечернего солнца, они остановились около Экваториального барьера, невероятно внушительного и казавшегося непреодолимым.
      Барьер напоминал полупрозрачную стену, поднимавшуюся так высоко, что она сливалась с темно-синим безоблачным небом. На ощупь он был зеркально гладким, несмотря на то что противостоял попыткам многих рас сделать на нем хотя бы отметину, и тянулся от горизонта до горизонта.
      Бразил подошел к стене и обернулся:
      - Мы не сможем войти до полуночи, так что устраивайтесь поудобнее.
      - Вы имеете в виду двадцать четыре ноль-ноль? - спросила подлинная Вардия.
      - Конечно, нет, - усмехнулся Бразил. - Сутки в Мире Колодца составляют примерно двадцать восемь стандартных часов, так что выражение "двадцать четыре ноль-ноль" звучит здесь по крайней мере нелепо. Слово "полночь" в данном случае надо понимать буквально - это половина ночи. Поскольку сутки длятся двадцать восемь часов и триста тридцать четыре тысячных часа и поскольку ось планеты абсолютно вертикальна, световой день составляет четырнадцать целых и сто шестьдесят семь тысячных часа, ночь - ровно столько же. Таким образом, полночь наступает через семь целых и восемьсот тридцать пять десятитысячных часа после захода солнца. Эти цифры были определены расчетным путем, когда сооружался барьер. Марковианские часы значительно отличались от наших, и время могло быть определено с идеальной точностью, - Прекрасно, но как это сумеем определить мы? - поинтересовался Опора. - У нас имеется пара хронометров, но они не могут обеспечить такую точность.
      - Не беспокойтесь, - ответил Бразил. - Хаин, поднимитесь повыше по поверхности барьера и наблюдайте за солнцем. Как только оно исчезнет на западе, сообщите нам. Будьте точны - лучше даже ошибиться и продлить светлое время. От этого момента мы отсчитаем по нашим хронометрам семь часов, а затем просто подождем, пока стена не раскроется. В нашем распоряжении будет около двух минут, поэтому все должны действовать быстро. Кто не успеет, останется снаружи.
      - А какая внутри атмосфера? - спросил Скандер. - У нас с собой только два герметических скафандра.
      - Об этом тоже не беспокойтесь, - ответил Бразил. - Все мы дышим кислородно-азотно-углеродной смесью; в тех или иных пропорциях она принята по обе стороны барьера. Будет определен компромиссный состав, и, если эта смесь временно вызовет у кого-нибудь легкое головокружение, никаких проблем это не создаст. Единственная трудность, да и то незначительная, с которой мы можем столкнуться, заключается в том, что время от времени в Колодце возникают отдельные гравитационные импульсы, соответствующие выходящим оттуда силовым линиям. Это может причинить лишь некоторое неудобство.
      Его объяснение удовлетворило всех членов экспедиции, и они уселись на гладкую мостовую в ожидании нужного часа.
      ***
      - Ты и в самом деле - я? - робко спросила Вардия у слелкронианина, который бодрствовал только благодаря маленькому, похожему на лампочку, прибору, укрепленному на макушке. Слелкронианин тщательно обдумал ее слова и ответил:
      - Мы - это ты, и мы - больше, чем ты. Все твои воспоминания и опыт здесь, вместе с миллионами слелкрониан. Ты - часть нас, а мы - часть тебя. С помощью регистратора ты превращаешься в часть всеобщего синтеза, переставая быть изолированным обломком, запертым в этом теле.
      - На что это похоже? - спросила Вардия.
      - Это - конечная стадия, к которой должен стремиться любой, - сказал слелкронианин. - Нет индивидуальности, нет личности, которую можно было бы испортить. Нет ревности, алчности, злобы, зависти и других свойств, вызывающих страдания. Все похожи, все идентичны, все тесно связаны. Поскольку мы растения, нам требуются лишь вода и солнечный свет, а для дыхания - углекислый газ. Когда приходит время размножения, мы формируем семя и спариваем его с регистратором; оно прорастает, затем раскрывается цветок, который становится точно таким же, как мы. Регистраторы не мыслят и получают пищу из наших тел.
      - Но чем вы занимаетесь? - спросила она с любопытством. - Какова цель вашей жизни?
      - Всеобщее счастье в стабильном мире, - без запинки ответил слелкронианин. - Мы долго не могли распространить наш синтез. Теперь благодаря этому телу и твоему опыту мы сможем проникнуть в Чилл и размножиться. Мы применим чиллианские приборы для создания синтеза животных и растений. В конце концов мы распространимся на весь Мир Колодца, а с помощью Колодца - на все уголки Вселенной. Вселенная станет единой, и все будут наслаждаться совершенным равенством и счастьем.
      Вардия на минуту задумалась.
      - А если вам не удастся проделать это с животными?
      - Удастся, - уверенно ответил слелкронианин. - Но в непредвиденном случае высший уничтожит низшего в соответствии с законами природы, действующими с незапамятных времен.
      "Нет, - подумала Вардия. - Это существо не может быть мною. Или.., или может? Ведь мое общество ставит перед собой ту же цель. Именно потому нас клонируют, не потому ли генную инженерию используют для того, чтобы сделать всех людей идентичными, бесполыми, готовыми на все?" В голову ей пришла неожиданная мысль, и она спросила:
      - Но что же вы будете делать, когда добьетесь этого всеохватывающего синтеза? Что тогда?
      - Тогда воцарятся совершенство, гармония и счастье, - ответил слелкронианин, словно читая литанию. - Настанет райская жизнь, и так будет вечно. Но почему ты об этом спрашиваешь? Разве мы - не ты? Или ты фактически не согласна с предлагаемым синтезом?
      Вопрос смутил ее, так как ответа она не знала.
      Что произошло? Отчего за последние несколько недель пути двух Вардий так далеко разошлись?
      Она обернулась и посмотрела на By Чжули и Натана Бразила. "У них возникло что-то вроде симбиоза, - подумала она. - И не имеет значения, какой вид обрел каждый из них. Он явно мог избежать колдовских чар в Ивроме, но рисковал жизнью, чтобы освободить ее".
      Вардия села на жесткое выстуженное ночным холодом покрытие Проспекта, и ей почудилось, будто она уселась голым задом на кусок льда.
      Что видела она такого, чего не видела ее сестра? Душевное волнение? Любовь? Иной вид взаимоотношений? Доброту? Что?
      А что видела ее сестра? Страну огромных жуков, стремящихся обмануть друг друга. Хаина. Скандера. Таинственное существо с Севера. Мыслящих роботов. Все они резко отличались от Натана Бразила, Вучжу и Варнетта, обвиненного в гибели семи человек, которых ему, по-видимому, просто не удалось спасти. Его считали виновным, несмотря на то что он поступал правильно и своевременно. Невозможно! И она вспомнила, как он явился ранним утром, неся искалеченное тело Бразила. Измученный, без сил, чуть не надорвавшийся под тяжестью своей ноши и все же не желавший отправиться спать или есть до тех пор, пока Бразилом не займутся врачи. Он стоял, полуживой, у этого тела и плакал.
      Почему?
      Она снова вернулась мыслью к слелкронианину и его грезам. Совершенное общество. Рай. Навеки.
      У марковиан все это было. Их мечты полностью воплотились в жизнь. Но они намеренно разрушили свою космическую, империю, принеся в бесчисленные миры смерть, муки, боль и борьбу.
      Чем же обернулось совершенство? Чего не хватало марковианам, если они объявили свою великую мечту ложью?
      Бразил однажды сказал, что они забыли, как нужно любить. Но что такое любовь?
      Неужели мы тоже забыли?
      Эта мысль ужасно огорчила Вардию, но объяснить - почему она не могла. Впервые в жизни она почувствовала себя чужой, одинокой, жалкой, покинутой.
      Обманутой.
      Впервые в своей жизни и, может быть, впервые в жизни любого существа в Мире Колодца она поняла, на что это похоже - быть марковианином.
      Не это ли ощущал Натан Бразил? Не потому ли он чувствовал, что проклят? Может быть, все эти тысячи лет он жил, разыскивая этот упущенный фактор в марковианской мечте и надеясь, что если не он, то кто-нибудь другой обнаружит его?
      "Нет, - решила Вардия. - Он знал, что это такое, и пытался это объяснить".
      Девушка вздрогнула. Никогда прежде она об этом не думала, никогда не размышляла, никогда не сталкивалась лицом к лицу с реальностью.
      "О несуществующие, беззаботные Боги! - думала она с горечью. - Можно ли вообразить более ужасное проклятие! Или только Натан Бразил владел, глубоко внутри, тем, что было упущено, и никто другой?"
      - Эй, Вардия, - раздалось позади нее. Обернувшись, она увидела Вучжу. - Ты уже очень давно сидишь с отсутствующим видом.
      Вардия слабо улыбнулась, но промолчала.
      - Сейчас все настроены мрачно и серьезно, - заметила Вучжу, присаживаясь рядом с ней. - Даже я.
      - Это и есть наша миссия - завершение миссии, - откликнулась Вардия. Там, в Колодце, имеется все, что ни пожелаешь. Только захоти. И все мы туда войдем. Не знаю, как другие, но я сейчас поняла, что не знаю, чего пожелать.
      - А мне просто страшно, - мрачно сказала Вучжу. - Если бы у меня было желание, то оно заключалось бы в том, чтобы это никогда не кончалось. Я имею в виду путешествие, Натана, всех вас. Это было самое счастливое время в моей жизни. Боюсь, после того как мы туда войдем, хорошего не будет. Ничего.
      Вардия сочувственно погладила ее по руке.
      - Я знаю только одно, - тихо сказала она. - Я должна измениться. Я уже в чем-то изменилась. Теперь я должна понять - как и почему.
      - Не нравится мне все это, - ответила Вучжу, и в ее голосе опять прозвучало дурное предчувствие. - Мне неприятна сама мысль об изменении по чьей-то прихоти. Никто не должен обладать такой властью. Я сказала об этом Натану, но он лишь покачал головой и отошел. И к тому же я ничего не понимаю. Я могу смело встретить смерть и зло. Но не могу выдержать страха перед неизвестностью, перед тем, что ждет меня внутри Колодца. Особенно находясь в одиночестве.
      - Ты не одинока, - нежно сказала Вардия. Взглянув на Бразила, уставившегося на стену, недвижного и одинокого, Вучжу задрожала.
      - Ты не одинока, - повторила Вардия, крепче сжимая ее руку.
      ***
      Элкинос Скандер с интересом наблюдал за женщинами. Он отметил, что жители комм-миров сохранили немного человечности. Но эта человечность была погребена в них так глубоко, что понадобился Мир Колодца, чтобы извлечь ее на поверхность.
      Правда, какой в этом смысл?
      Пока все шло так, как он и планировал, за исключением слелкронианина и, возможно, северянина.
      Но они наверняка не будут возражать против его просьб, обращенных к Колодцу.
      Скандер посмотрел на Хаина, неподвижно стоявшего в темноте.
      - Хаин? Вы спите? - тихо спросил он.
      - Какой сейчас может быть сон? - ответил гигантский жук.
      - Скажите мне, Хаин, что вы рассчитываете получить? Чего вы хотите от Колодца? Несколько минут Хаин молчал.
      - Власти, - сказал он наконец. - Я бы хотел сделать барона Азкфру императором Мира Колодца, этой галактики, а может быть, и Вселенной. Но в присутствии этой шайки я ограничусь тем, что сделаю его императором Аккафиана. Остальное отложу до будущих времен. Барон, мой господин, может все, за исключением борьбы с этим механизмом.
      Скандер удивленно поднял тонкие русалочьи брови.
      - А вы-то что получите от этого?
      - Я стану королевой Азкфру, - возбужденно ответил Хаин. - Я воссяду рядом с ним на престоле, рожу от него детей, которые станут править вечно! Работники и даже знать будут беспрекословно повиноваться мне, выполнять все мои желания, завидовать и неустанно восхвалять меня.
      Хаин помолчал, погрузившись в картины прошлого.
      - Родился я в жалкой лачуге в дыре под названием Горинд на Афродите, продолжал он. - Я был нежеланным, слабым ребенком. Мать била меня и в конце концов, убедившись, что я никогда не стану шахтером, выгнала на улицу. Я отправился в город. Питался отбросами, воровал, чтобы как-то существовать, спал в подворотнях. Я рос в грязи, наблюдая за жизнью владельцев шахт и транспортных контор. Однажды, когда мне было лет пятнадцать, я изнасиловал девушку и убил ее. Она сопротивлялась, пыталась царапаться - прямо как моя мать. Меня схватили и уже приговорили к перестройке психики, когда ко мне в камеру вошел один человек. Он сказал, что такие люди, как я, ему нужны, и, если я соглашусь служить ему и его хозяевам, он вытащит меня отсюда.
      - И вы, конечно, согласились, - сказал Скандер.
      - О да, и попал в совершенно новый для меня мир. Я обнаружил, что богачи, которым я завидовал, мечтают о еще большем богатстве и что их могущество проистекает из умения ускользнуть от ответственности. Я преуспел в этой организации. Я стал хорошо питаться, толстеть, приказывать другим, приобрел поместье на планете, принадлежащей моим хозяевам. У меня было вдоволь молодых женщин, цеплявшихся за меня из-за губки. Многие из них были моими рабынями, остальных я превратил в животных. Они бродили обнаженные по лесу в моем поместье, жили на деревьях и ели помои, которые готовили для них, словно для скотины.
      Скандер почувствовал тошноту, но рассказ Хаина таил в себе какое-то патологическое очарование.
      - Но теперь все это кончилось, - произнес он спокойно.
      - Нет, не кончилось, - возбужденно ответил Хаин. - Теперь я хочу детей.
      На это Скандеру возразить было нечего. Единственное, что он мог, - это пожалеть о том, что Хаин вообще существует.
      - А что хотите получить вы, Скандер? - неожиданно спросил Хаин. - Ради чего все эти трудности, все эти усилия? Что вы хотите добиться?
      - Я хочу возвратить человечество в его естественное состояние, - горячо ответил Скандер. - Я хочу избавиться от генных инженеров и философов из комм-миров, проповедующих политическое единство. Я хочу снова сделать людей людьми, и, чтобы спасти человечество, я, если это понадобится, готов даже уничтожить цивилизацию. Мы становимся расой роботов, Хаин, и либо мы будем бороться, либо откажемся от Вселенной в пользу других рас. Марковиане погибли из-за стагнации, и то же самое случится с нами, если мы не остановим этот процесс!
      Хаин никогда не любил фанатиков, спасителей и прорицателей, но сейчас ему ничего не оставалось, как продолжить разговор.
      - Скажите, Скандер, вы хотите вернуться обратно? Предположим, ваше желание исполнилось, что тогда?
      - Я останусь здесь, - честно ответил Скандер. - Мне нравится это место его разнообразие, необходимость всегда быть готовым к неожиданностям. У меня еще не было времени насладиться пребыванием в образе умиау. Однако мне хотелось бы увидеть, что случится с нашей малочисленной расой, если мой план осуществится. Не знаю, Хаин. А вы-то вернетесь?
      - Только в качестве королевы - матери аккафиан, - без колебаний ответил Хаин. - Бок о бок с моим обожаемым лордом Азкфру. Я вернусь лишь для того, чтобы править, Скандер. На меньшее я не соглашусь.
      Неожиданно перед ними возник Ортега. В руках он держал маленькие пистолеты. Один из них он положил перед Скандером, другой - перед Хаином.
      - Прошу вас, - сказал он небрежно. - Эти прелестные вещицы стреляют энергетическими импульсами. В Колодце они сработают, как в любом высокотехнологическом гексе, и воздействовать будут на всех, кроме меня; этому воспрепятствует чудесный маленький контур.
      Скандер поднял пистолет и посмотрел прямо в глаза Ортеги.
      - Вы рассчитываете, что мы перебьем Друг друга? - сказал он мягко. - Вы надеетесь, что, когда мы попадем в Колодец и узнаем, как он действует, разразится нечто ужасное. И тогда вы прикончите победителя.
      Ортега улыбнулся.
      - Все будет зависеть от вас, - спокойно ответил он. - Вы можете договориться со мной или с кем-нибудь другим или сделать так, как сейчас сказали, и начать стрелять. Но в любом случае я буду там, чтобы получить награду.
      Тихо посмеиваясь, он заскользил дальше.
      - Вот ублюдок! - выпалил Хаин. - Он не видел, что вытворяют Провидец и Опора. Любопытно узнать, какой способ защиты он приберег на этот случай.
      - Вы за него не беспокойтесь, - заметил Скандер. - Он хитрый старый пират и рассчитывает, что мы сами позаботимся о северянине. И будь прокляты его глаза, мы должны это сделать! Мы должны, или этот маленький мерцающий сукин сын первым нападет на нас.
      - Значит, будьте благодарны за то, что эта змея попала в Мир Колодца, увещевающе сказал Хаин. - В противном случае он бы уже управлял галактикой.
      ***
      Варнетт подошел к Бразилу, который все еще стоял перед Экваториальным барьером.
      - Бразил! - тихо сказал он. - Вы не спите? Натан Бразил медленно повернулся.
      - Нет, не сплю, - ответил он, - Просто думаю. Знаете, я наслаждался этим приключением. Наслаждался от всей души. Теперь оно закончено, как все остальные эпизоды моей жизни. Так что мне нужно восстанавливать силы и начинать все сначала.
      Варнетт пришел в замешательство.
      - Я вас не понимаю, Бразил. Вы ведь как бы сидите в пилотском кресле. Одному вам известно, что находится там, внутри, - ведь вам это известно, не правда ли? У вас имеется девушка, которая вас любит, и у вас есть будущее. В чем же дело?
      Бразил покачал головой.
      - У меня нет будущего, Варнетт, - ответил он. - Я уже знаю конец, и он мне не нравится. Я пойман в капкан. Проклят. Это развлечение вернуло мне слишком много боли и чересчур затянулось. Что же касается Вучжу, то она меня не любит. У нее глубокая потребность быть любимой. Она любит символ, нечто такое, что Натан Бразил сделал для нее, любит за то, что он как мужчина определенным образом отреагировал на нее. Но она хочет получить от меня то, что я не в силах ей дать. Она хочет осуществления своих грез о нормальности. - Он подвинулся и вытянул передние ноги. - Я не нормален, Варнетт. Я могу дать ей все, что она желает, в чем нуждается, чего заслуживает. Я могу сделать это для всех. Но я не могу участвовать, понимаете? Вот в чем заключается проклятие.
      - Звучит как грандиозное проявление жалости к самому себе, - насмешливо сказал Варнетт. - Почему бы не получить то, что вам хочется, если вы все это можете сделать?
      Бразил вздохнул.
      - Скоро вы все поймете. Я лишь прошу вас запомнить одно, Варнетт. Запомнить и держать в голове в продолжение всего, что произойдет. По своей внутренней сущности я ничем не отличаюсь от всех вас.
      - Чего же вы хотите, если можете иметь буквально все? - недоумевал Варнетт, по-прежнему сбитый с толку.
      Бразил внимательно посмотрел на своего собеседника. В его взгляде отражалась мука, терзавшая его душу.
      - Я хочу умереть, мальчик. Я хочу умереть - и не могу. Я не умру никогда. А я так жажду смерти. Варнетт непонимающе покачал головой.
      - Я не могу вас раскусить, Бразил. Я просто не могу понять вас.
      - А чего хотите вы, Варнетт? - резко спросил Бразил, изменив тон. - Что бы вы желали для себя лично?
      - Я много размышлял над этим, - ответил Варнетт. - Мне ведь только пятнадцать лет, Бразил.
      Всего лишь пятнадцать! Мой мир населен обесчеловеченными людьми и холодными математиками. Думаю, мне понравилось бы наслаждаться жизнью, человеческой жизнью, и одновременно вносить посильный вклад в дело прогресса. Мне хочется остановить безудержное, стремительное сползание человечества в марковианский ад и попытаться создать общество, которое могло бы развиваться на базе десятков тысяч культур и народов. Я был бы рад закончить построение уравнения, которое не далось представителям сверхрасы.
      - Того же хотел бы и я, мальчик, - искренне сказал Бразил. - Потому что только тогда я смог бы умереть.
      - Семь часов! - нарушил тишину дрожащий от возбуждения голос Ортеги.
      Бразил обернулся. Все толкались, стараясь оказаться поближе к барьеру.
      - Не волнуйтесь, - успокоил он их. - И смотрите внимательнее - в стене должен появиться свет. Когда этот свет приблизится, проходите внутрь. Не бойтесь. Ничего особенного не произойдет. Изменюсь только я, но будьте к этому готовы. Колодец придаст мне совершенно другую форму. Не тревожтесь из-за этого и не перестреляйте друг друга. Когда мы все окажемся внутри, я поведу вас вниз, к Колодцу Душ" и по дороге все объясню. Не совершайте никаких опрометчивых поступков, так как только я могу с полной уверенностью доставить вас на место, а я не прощу никаких нарушений. Ясно?
      - Хвастаешься, Нат? - самоуверенно произнес Ортега, но в его голосе отчетливо прозвучала тревожная нотка. - Впрочем, мы пойдем, если пойдешь ты.
      - Я дал тебе слово, Серж, - сказал Бразил. - Я сдержу ею.
      - Смотрите! - крикнул слелкронианин. - Появился свет!
      Участок стены, в который как бы вливался Проспект, осветился изнутри.
      - Пошли, - спокойно произнес Бразил и вступил в барьер. Остальные, волнуясь, последовали за ним. И тут неожиданно раздался голос Скандера.
      - Я был прав! Я все время был прав! - закричал он, указывая вперед. Все посмотрели туда и затаили дыхание.