Глава 25

Украсть телефон оказалось проще, чем отнять леденец у малыша, но постоянное наблюдение может свести с ума кого угодно. Тебе нужно дождаться наступления темноты. Ты собираешься действовать в последний час дежурства полицейского. Потому что полицейский все же глупее агента Бюро, и последний час дежурства лучше первого часа новой смены. Внимание притупляется. Подкатывается скука. Взгляд стекленеет, полицейский начинает думать только о кружке пива вместе с приятелями или вечере перед телевизором со своей женой. Или еще о том, черт побери, чем он убивает свободное время.

Поэтому твой промежуток ограничивается сорока минутами, скажем, от семи до семи сорока вечера. Твой план состоит из двух частей. Сначала дом, затем прилегающая территория. Ты возвращаешься из аэропорта по главной улице. Перекресток в трех улицах от дома Симеки проезжаешь прямо. Останавливаешься на площадке для туристов в двухстах ярдах дальше на север. Оттуда на восток вверх по склону Маунт-Худ ведет широкая грунтовая тропа. Ты выходишь из машины, поворачиваешься спиной к тропе и пробираешься на северо-запад по редколесью. И в конце концов оказываешься приблизительно на одном уровне с предыдущей позицией, но только на противоположном склоне, не перед домом, а за ним.

Рельеф обуславливает то, что дворики вокруг домов крохотные. Узкая полоска обработанной земли за домом, затем ограда, и дальше крутой склон, заросший диким кустарником. Ты пробираешься к самой ограде двора Симеки. Замираешь в темноте и внимательно смотришь по сторонам. Шторы опущены. Все тихо. Слышны тихие звуки рояля. Дом стоит на склоне, боком к улице. Так что этот бок и является фасадом. Вдоль всей стены проходит крыльцо. Напротив тебя стена, утыканная окнами. Дверей нет. Ты пробираешься вдоль ограды и заглядываешь за угол. Это, по сути дела, задняя часть дома. Дверей там тоже нет. То есть, единственные пути в дом – входная дверь на крыльце и ворота гаража, выходящие на улицу. Не идеально, но в твоем плане было предусмотрено и это. В твоем плане предусмотрено все. Любое непредвиденное препятствие.

– Отлично, полковник Крюгер, – торжествующе воскликнул Лейтон, – ты у нас в руках!

Они вернулись в кабинет дежурного, промокшие под дождем, но опьяненные восторгом, раскрасневшиеся от прохладного воздуха и удачи. Рукопожатия, дружеские тычки в плечо; Харпер, рассмеявшись, стиснула Ричера в объятиях. Усевшись за компьютер, Лейтон ожесточенно застучал по клавиатуре, а Ричер и Харпер уселись рядышком на стулья с прямыми спинками напротив письменного стола, пытаясь успокоить дыхание. С лица Харпер не сходила торжествующая улыбка.

– Мне жутко понравилась эта штука с табуретом, – сказала молодая женщина. – Мы наблюдали за всем по видеомонитору.

Ричер пожал плечами.

– Я сжульничал. Выбрал нужный табурет, только и всего. Я прикинул, что во время свиданий дежурный сержант сидит на том, что у двери. Ерзает, томясь от скуки. При его весе все соединения должны быть разболтаны. Табурет буквально рассыпался у меня в руках.

– Все равно, со стороны это выглядело превосходно.

– На то все и было рассчитано. Главное, чтобы со стороны все выглядело превосходно.

– Так, есть! – воскликнул Лейтон. – Ласалль Крюгер, полковник.

Он постучал по экрану ногтем. Тот же самый звонкий стук. Словно бутылка.

– У него были какие-то неприятности? – спросил Ричер.

– Пока что не могу сказать. А что, вы полагаете, в военной полиции на него должно быть досье?

– Что-то произошло, – уверенно заявил Ричер. – Сами подумайте, во время войны в Персидском заливе он служил в спецназе, а сейчас торчит в снабжении? Чем еще это можно объяснить?

Лейтон кивнул.

– Да, вероятно, он совершил какой-то дисциплинарный проступок. -Поводив мышкой, он щелкнул клавишей, переходя в другое меню. – Возможно, на это уйдет вся ночь.

Ричер усмехнулся.

– Вы хотите сказать, что не намерены показывать нам ничего лишнего.

Лейтон улыбнулся.

– В самую точку, дружище. Можете сколько угодно дубасить заключенных, но в компьютер вам заглядывать нельзя. Вы знаете, как у нас все строго.

– Можете не объяснять.

– Вы говорили про запасные колеса к «Виллисам», – вдруг спросила Харпер. – А нельзя ли установить, откуда была похищена защитная зеленая краска?

– Думаю, теоретически это возможно, – сказал Лейтон.

– В списке убийцы одиннадцать женщин, – продолжала Харпер. – Ищите примерно триста галлонов. Если вам удастся привязать Крюгера к краске, нам этого будет достаточно.

Лейтон кивнул.

– И даты, – добавила Харпер. – Убедитесь, что в те дни, когда были совершены убийства, этот Крюгер не находился на дежурстве. И еще, полагаю, нужно будет проверить, что хищения совершались именно там, где служили эти женщины. Тогда станет ясно, что они что-то видели.

Лейтон посмотрел на нее.

– Мое начальство за это меня просто расцелует, да? Крюгер – наш человек, но мне придется торчать всю ночь за компьютером, чтобы мы смогли передать его Бюро.

– Извините, но приоритеты юрисдикции, кажется, уже расставлены, разве не так? Убийство серьезнее хищений.

Лейтон кивнул, внезапно помрачнев.

– Да, подобно тому, как ножницы побеждают бумагу.

Ну, кажется, хватит любоваться домом. Стоя в темноте, уставившись на него под звуки чертого рояля, ты все равно ничего не добьешься. Поэтому ты отходишь от ограды, ныряешь в кусты и идешь на юго-восток, обратно к машине. Добираешься до нее, смахиваешь с одежды грязь, садишься за руль, заводишь двигатель и возвращаешься к перекрестку. Впереди вторая часть плана, и у тебя на нее около двадцати минут. Ты едешь вперед. В двух милях от перекрестка стоит небольшой торговый центр, слева от дороги. Старое одноэтажное здание в виде буквы П. В центре супермаркет, по обе стороны от него небольшие магазинчики. Некоторые из них заколочены и пустуют. Ты сворачиваешь на стоянку в дальнем конце центра и смотришь по сторонам. Находишь именно то, что нужно, третий магазинчик от супермаркета. У тебя не было никаких сомнений в том, что ты это найдешь, и все же ты торжествующе ударяешь кулаком по рулю и улыбаешься.

Затем ты разворачиваешься и медленно едешь по стоянке, и твоя улыбка умирает. Тебе это не нравится. Совсем не нравится. Здесь все просматривается насквозь. Прекрасный вид из витрин всех магазинчиков. Сейчас на стоянке царит полумрак, но ты думаешь о светлом времени суток. Поэтому ты объезжаешь вокруг ноги буквы П и улыбка возвращается на место. Здесь дополнительная полоса автостоянки, которая тянется вдоль глухой стены со служебными дверями. Ни одного окна. Ты останавливаешься и оглядываешься по сторонам. Ждешь десять минут, и наконец мимо проезжает «Бьюик» Бюро, не быстро и не медленно. Агент направляется на дежурство.

– Желаю приятно провести ночь, – шепчешь ты.

Затем заводишь двигатель, разворачиваешься и уезжаешь в противоположном направлении.

Лейтон посоветовал остановиться в мотеле в миле по автостраде номер один в сторону Трентона. По его словам, именно там останавливаются те, кто навещает заключенных; там дешево, чисто, другой гостиницы все равно нет на много миль вокруг, и он знает, как туда позвонить. Харпер села за руль, и они довольно быстро отыскали мотель. Снаружи он производил благоприятное впечатление; свободных мест в нем было достаточно.

– Могу предложить номер двенадцать, очень милый двухместный номер, – сказал администратор.

Харпер кивнула.

– Хорошо, берем.

– Берем? – удивился Ричер. – Двухместный номер?

– Поговорим об этом позже.

Она заплатила наличными, и дежурный протянул ключ.

– Номер двенадцать, – повторил он. – Это чуть дальше по этой стороне.

Ричер пошел под дождем пешком, а Харпер отогнала машину. Когда она ставила ее перед домиком, Ричер уже стоял у двери.

– Что такого? – сказала Харпер. – Все равно спать мы не ляжем, так? Будем ждать звонка Лейтона. Уж лучше ждать его в номере, чем в машине.

Пожав плечами, Ричер подождал, пока молодая женщина отопрет дверь. Она вошла в домик, он последовал за ней.

– К тому же, я все равно слишком возбуждена и не смогу заснуть.

Это был обычный номер в мотеле, уютный и чем-то знакомый. Внутри было жарко натоплено; дождь громко барабанил по крыше. В противоположном конце у окна стояли стол и два стула. Ричер прошел и сел на правый. Облокотился на стол и положил голову на руки. Застыл неподвижно. Харпер принялась беспокойно расхаживать по комнате.

– Мы его нашли, ты это понимаешь? – сказала она.

Ричер ничего не ответил.

– Надо позвонить Блейку, сообщить ему хорошую новость.

Ричер покачал головой.

– Подожди.

– Почему?

– Дай Лейтону закончить. Как только вмешается Квантико, его сразу же отстранят от дела. Он лишь капитан. Для этой цели привлекут какого-нибудь двухзвездочного осла, и тот лишь все испортит. Предоставь Лейтону довести дело до конца, и пусть пожинает заслуженную славу.

Харпер зашла в ванную и принялась разглядывать вешалку с полотенцами, бутылочки шампуня и упаковки мыла. Вернувшись, она сняла пиджак. Ричер отвел взгляд.

– Ничего не бойся, – сказала Харпер. – Я в лифчике.

Ричер промолчал.

– В чем дело? – настаивала она. – Тебя что-то тревожит?

– С чего ты решила?

– Вижу. Я женщина, у меня хорошо развита интуиция.

Ричер посмотрел ей в лицо.

– Сказать по правде, мне не очень-то по душе остаться наедине с тобой в комнате, где есть постель.

Счастливая, Харпер хитро улыбнулась.

– Соблазн?

– Я лишь человек.

– И я тоже. Но если я могу держать себя в руках, не сомневаюсь, ты тоже сможешь.

Ричер ничего не ответил.

– Я иду в душ, – объявила Харпер.

– Господи, – пробормотал он.

Это обыкновенный номер в мотеле, подобный тысячам других, которые тебе пришлось повидать по всей стране от одного побережья до другого. Дверь, справа ванная с туалетом, слева встроенный шкафчик для одежды, двуспальная кровать, тумбочка, стол и два стула. Старенький телевизор, ведерко со льдом, жуткие картины на стенах. Твой плащ висит в шкафчике, но перчатки остаются на руках. Незачем оставлять повсюду отпечатки пальцев. Разумеется, никто и никогда не станет осматривать этот номер, но вся твоя жизнь построена на безукоризненной аккуратности. Ты снимаешь перчатки, только когда моешься, а ванная в мотеле не представляет никакой опасности. Ты выпишешься в одиннадцать часов дня, а к двенадцати горничная уже протрет все поверхности влажной тряпкой с чистящим средством. Никто и никогда не находил в ванной мотеля никаких содержательных отпечатков пальцев.

Ты проходишь в комнату и садишься на левый стул. Откидываешься на спинку, закрываешь глаза и начинаешь думать. Завтра. Все должно произойти завтра. Ты просчитываешь время, двигаясь в обратную сторону. Тебе нужно, чтобы к тому моменту, как ты будешь выходить из дома, уже стемнело. Это основополагающее требование. Оно определяет все остальное. Ты хочешь, чтобы Симеку обнаружил полицейский, который дежурит днем. Разумеется, это чистая прихоть, но если не скрашивать жизнь маленькими прихотями, что это будет за жизнь? Итак, тебе нужно будет выйти из дома тогда, когда уже стемнеет, но до того, как полицейский в последний раз за свое дежурство наведается в туалет. То есть, временной интервал строго ограничен, где-то между шестью и половиной седьмого вечера. Итак, без двадцати шесть, чтобы был запас. Нет, даже половина шестого, потому что ты хочешь успеть вернуться на свой наблюдательный пост и увидеть лицо полицейского.

Отлично, половина шестого. Если точно, это будут еще сумерки, не полная темнота, и все же это приемлемо. За все предыдущие разы тебе пришлось провести на месте максимум двадцать две минуты. И сейчас нет никаких оснований полагать, что ты задержишься дольше, однако ты отводишь целых полчаса. То есть, к пяти часам тебе нужно уже оказаться в доме и начать действовать. Теперь ты смотришь на все с точки зрения Симеки и понимаешь, что звонить по телефону надо будет около двух часов дня.

Итак, в одиннадцать ты выписываешься из этой дыры, к двенадцати приезжаешь на место, ждешь и наблюдаешь, а в два делаешь звонок. Все решено. Ты открываешь глаза и встаешь. Раздеваешься и заходишь в ванную. Возвращаешься в комнату и забираешься в постель, без одежды, но в перчатках.

Харпер вышла из ванной, полностью обнаженная, завернувшись в полотенце. Лицо ее раскраснелось от пара, волосы были влажные. Отягощенные весом воды, они свисали до талии. Без косметики лицо Харпер казалось каким-то беззащитным. Васильково-голубые глаза, белые зубы, выступающие скулы, кожа. На вид ей можно было дать лет четырнадцать, вот только в ней было больше шести футов роста. И при таком росте стандартного полотенца, которые выдают в мотелях, ей явно не хватало.

– Полагаю, мне все же следует позвонить Блейку, – сказала Харпер. – Надо держать его в курсе.

– Ничего ему не говори, – строго произнес Ричер. – Уверяю, сразу же начнется черт знает что.

Она кивнула.

– Я просто скажу, что мы вышли на след.

Ричер покачал головой.

– Выразись еще более туманно, ладно? Просто скажи, что завтра мы встречаемся с одним человеком, который, возможно, нам поможет.

– Я постараюсь быть очень осторожной, – заверила его Харпер.

Она уселась перед зеркалом и начала расчесывать волосы. Полотенце задралось.

– Будь добр, принеси мне из сумочки телефон.

Пройдя к кровати, Ричер сунул руку в сумочку Харпер. Вещи, которые находились внутри, испустили приятный аромат. Отыскав телефон, Ричер достал его и отнес молодой женщине.

– Не говори ничего определенного, хорошо?

Кивнув, она открыла аппарат.

– Не беспокойся.

– Думаю, мне тоже следует сходить в душ.

Харпер улыбнулась.

– Насладись им в полной мере. Обещаю, я не войду.

Ричер вошел в ванную и закрыл за собой дверь. Одежда Харпер висела на крючке. Вся. Белое кружевное нижнее белье. У Ричера мелькнула было мысль постоять под ледяным душем, но в конце концов он решил положиться лишь на силу воли. Поэтому он включил горячую воду и разделся. Свалил одежду в кучу на полу. Достал из кармана пиджака складную зубную щетку и почистил зубы одной водой, без пасты. Затем встал под душ и вымылся теми же мылом и шампунем, что и Харпер до него. Ричер долго стоял под водой, тщетно пытаясь расслабиться. Затем сдался и переключил душ на холодную воду. Остался стоять под ледяными струями. Одну минуту. Две. Наконец он выключил душ и схватил полотенце.

В этот момент Харпер постучала в дверь.

– Ты уже закончил? Мне нужна моя одежда.

Развернув полотенце, Ричер обмотал его вокруг талии.

– Заходи.

– Ты просто высунь в дверь.

Он снял ее одежду с крючка. Приоткрыл дверь и высунул руку в щель. Харпер забрала свою одежду и ушла. Вытершись досуха, Ричер неловко оделся в тесной ванной. Пригладил волосы ладонью. Постоял. Затем распахнул дверь и вышел. Харпер стояла у кровати, надев часть одежды. Остальное висело на спинке стула. Она расчесала волосы. Закрытый сотовый телефон лежал рядом с ведерком со льдом.

– Что ты сказала Блейку? – спросил Ричер.

– Только то, что ты хотел. То, что завтра мы встречаемся с одним человеком, и больше ничего определенного.

На ней была надета рубашка, но галстук висел на стуле. Как и лифчик. И брюки от костюма.

– А у него нет никакой информации? – спросил Ричер.

– Пултон в Спокане. Агентство проката машин ничего не дало – какая-то женщина разъезжала по делам. А вот в службе доставки проверяют бумаги. Сегодня вечером обещали получить результаты, но там поясное время на три часа позже нашего, так что мы узнаем все только завтра утром. Однако по тому бейсбольному матчу установили точную дату, так что теперь Ю-пи-эс осталось только порыться в своих архивах.

– Имя Ласалля Крюгера все равно нигде не засветится.

– Вероятно, но теперь это уже не имеет никакого значения, так? Мы ведь его нашли.

Харпер села на край кровати спиной к Ричеру.

– Благодаря тебе, – продолжала она. – Ты оказался совершенно прав: необычайно умный человек, простой мотив.

Не в силах сидеть на месте, она вскочила и принялась расхаживать по тесному пространству между кроватью и столом. Между полами рубашки Ричер разглядел на ней трусики. У нее были замечательные ягодицы. Длинные, стройные ноги. Для ее роста маленькие и изящные ступни.