Герман Чижевский
      В мареве атолла
      Содержание
      Необъяснимое в рейсе
      Необъяснимое на атолле
      НЕОБЪЯСНИМОЕ В РЕЙСЕ
      Прежде чем рассказать о событиях, участником которых я стал, мне придется заявить, что я лицо незаинтересованное.
      Моя фамилия МакТроу, Гарольд Мак-Гроу. Профессия - эксперт по пластинчато-жаберным и, стало быть, биолог. Мои коллеги отнюдь не придут в восторг, узнав, что без их согласия кто-то вытащил этот инцидент на атолле на суд читателей...
      Может быть, они сочтут это неэтичным, но тут я беру всю ответственность на себя...
      Кузеном Бенедиктом назвал его гидробиолог, сын директора океанографического института Марби Кэйл. Это прозвище прочно утвердилось за новым обитателем океанариума, построенного на коралловом атолле к западу от рифов Роули.
      Острова, к которым принадлежал и наш атолл, имеют трудно произносимое местное название, в переводе оно означает "низменные, обдуваемые ветрами", но сотрудники морской станции обычно называли атолл просто океанариумом.
      События нагрянули неожиданно.
      Марби Кэйл и двое его коллег отправились на отлов одного редкого вида ядовитых морских змей, но вернулись с экспонатом, которого не искали.
      Они погрузили садки для змей на парусно-моторную шхуну "Аргонавт", и шкипер Холт, ходивший на этой шхуне еще с отцом Марби Кэйл а Сарджентом Кэйлом, почти не вдумываясь в стереотипные слова команды, развернул судно кормою к острову. Впереди расстилался бескрайний простор лениво плещущегося Индийского океана, о котором он как-то сказал, что чувствует себя в нем как муха на обеденном столе, знающая, где тарелка.
      Конечно, Холт знал, где "тарелка". Он безошибочно провел шхуну среди рифов, мелей и скал к островам Тукангбеси.
      Когда глубина под килем сравнялась с тридцатью футами, "Аргонавт" отдал якорь.
      Эта история началась часом позже, когда Арчибальд Уэнделл и Лесли Лэрой убедили Кэйла высадиться у одиноко торчавших скал, чтобы поискать у их подножий, в зарослях морской травы, яйца скатов. С кормы шхуны спустили шлюпку. В ней разместились трое научных сотрудников океанариума и пятеро моряков с "Аргонавта" - низкорослые загорелые люди неопределенной национальности. Степень их знакомства с английским языком была различной, но они хорошо понимали слова команды, и можно было не опасаться, что, когда один начнет гребок, другой станет сушить весла.
      День выдался ветреный, и высокая тощая фигура Марби Кэйла в белом издали напоминала большой обломок грот-мачты, по недоразумению поставленной на шлюпку.
      Это живое белое изваяние раскачивалось в такт движениям шлюпки, а его спутники - люди более пропорционально сложенные, сидевшие на банке позади него, выглядели двумя непомерно большими медными кнехтами, снятыми с лайнера.
      Длинные пологие ряды волн то закрывали дощатую скорлупу мутно-зелеными холмами от наблюдателей на "Аргонавте", то подбрасывали ее на сверкающий под солнцем гребень.
      - С началом отлива вернутся. Кому хочется застрять в рифах? проговорил шкипер Холт, опуская бинокль и обращаясь, по-видимому, главным образом к самому себе.-Они недурно гребут, хотя этот простофиля Клюни, как всегда, норовит нет-нет да и сцепиться веслом с Рюпи.
      Холт непринужденно сплюнул за борт и выбросил окурок, меланхолично проследив за его полетом. Он стоял у правого борта в шортах, босиком, его яйцеобразную вспотевшую лысину прикрывала соломенного цвета панама.
      - Когда, черт побери, он научится управляться с веслами? - сонно размышлял шкипер.
      - А по-моему,- ехидно заметил кок, человек добродушный, с юмором и всегда несколько навеселе,- по-моему, они не столько гребут, сколько дурачатся. Смотрите, смотрите! И вправду побросали весла... Вот потеха...
      - Кому потеха, а кому и нет,- рассудил шкипер и критически смерил кока взглядом: - Вот вы, к примеру, мистер Грегори, чему возрадовались?.. Дисциплина. хромает, а вы довольны! Конечно, это не пассажирское судно и не военное, а так что-то непонятное. Как говорится, черт те что!.. Потому дисциплина и хромает. Уяснили для себя, мистер кок? - Потом, повернувшись к борту и поднимая бинокль, добавил: - Что такое с ними? И это в присутствии мистера Кэйла! Они впрямь посходили с ума...
      Свободные от вахты матросы собрались на палубе, а четверо взобрались на ванты, чтобы лучше видеть. Оттуда они громогласно комментировали происходящее на шлюпке.
      - Если мистер Кэйл их не образумит, не миновать беды! - мрачно предрекал грузный седеющий Моряк с замысловатой татуировкой, протянувшейся от кисти одной руки через грудь до кисти другой. Колоритные сцены из Жизни темнокожих островитян вызывали у разношерстной команды молчаливое восхищение.
      - И впрямь, малость у них не ладится! - прохрипел рыжий верзила с лицом, усеянным синими точками от проникших под кожу порошинок. Он примостился на вантах немного выше собеседника, и тень от его руки наискось рассекала голову татуированного моряка.
      - Всякому ясно: хлебнули лишнего. К волне поставили шлюпку бортом? Да они спятили! Ведь потопят посудину!..
      - Гляди, глйди! - почти выкрикнул человек с синим лицом.- Шлюпку уже захлестывает... Вот дурачье!..
      Моряк смачно выразил свое возмущение.
      Находившиеся в шлюпке в самом деле словно лишились разума. Они побросали весла, шлюпка начала разворачиваться бортом к волне, а люди беззаботно продолжали сидеть как истуканы, будто находились не в море, а на тихом пруду.
      - Когда эти ублюдки успели налакаться?..- и раздумье промолвил Холт и обратился к вертевшемуся поблизости повару: - Мистер Грегори! Как вы посмели выдать им спирт?! Что вам было приказано?..
      - Прошу прощения, сэр! Но... здесь какое-то досадное недоразумение, сэр. От меня они не получали ни капли!
      - Что такое... Что за вздор вы Несете, Грегори! Они же вдрызг напились! Провалиться мне! Эй! Боцман! Поднять сигнал о немедленном возвращений! - И вполголоса добавил: - Свиное отродье!
      - Слушаю, сэр!
      Состояние, сходное с опьянением, длилось у людей на шлюпке Недолго. Минут через пять на шхуне с облегчением заметили, что снова все восемь человек разом обрели здравый смысл. Матросы схватились за весла и снова принялись энергично грести. Трое исследователей казались испуганными и вступили в яростный спор. Вскоре они заметили флажный сигнал на шхуне, медленно повернули, и спустя полчаса шлюпка качалась на волнах у борта "Аргонавта".
      Я был все это время на шхуне и видел происходящее.
      - Ну! - рявкнул Холт, ожидая прибывших у трапа, подозрительно оглядывая растерянные физиономии "мореплавателей".- Удачна ли поездка? Хороша ли рыбья яичница?!
      Шкипера так и распирало от гнева.
      И когда пять молчаливых фигур матросов шаркающей походкой прошествовали мимо него, он прорычал им вслед, багровея:
      - Посажу под замок! Дьявол вас сожри... Уж натру вам холки!
      Моряки проходили молча. Они знали, что "благие" намерения шкипера лишь для острастки.
      Потом, все еще красный от прилива крови к мясистому лицу, он повернулся к Кэйлу:
      - Мистер Кэйл, будьте снисходительны. Простите на сей раз эту честную братию... Мне за них совестно... Уж я им воздам по заслугам!
      - Совершенно излишне, сэр. Никто ни в чем не виновен. Мы стали жертвой какого-то наваждения... Я и сейчас не разберу, в чем дело...
      Слова Марби Кэйла удивили, но не убедили Холта. Он мельком с неудовольствием окинул взглядом самоуверенную фигуру Кэйла. На шее у него болтался крупный зачехленный фотоаппарат. Отведя в сторону боцмана, Холт приказал ему вполголоса:
      - Пришлите-ка ко мне этих шалопаев! Уж я сам как-нибудь разберусь, кто прав, кто виноват...- И зашлепал по доскам палубы в свою каюту. Пятеро моряков последовали за ним. В каюте они дохнули на шкипера из мощных глоток и ушли, оставив его совершенно обескураженным: винным перегаром от них не пахло.
      - Мы оставались нормальными людьми, пока не удалились от корабля на полмили,- рассказывал за обедом Марби Кэйл,- затем началось нечто странное! - Он медленно выбрал банку с крабовыми консервами и взял вилку. Опустив ее, задумался. Все ждали.- Понимаете,- начал он снова,- иной раз бывает, что, одеваясь утром, протягиваешь руку за галстуком и вдруг ловишь себя на том, что забыл, не знаешь, что делать дальше. Обнаруживаешь словно провал в логической цепи поступков. Конечно, это быстро проходит.
      Кэйл придвинул к себе тарелку и снова поднял вилку.
      - Нечто сходное случилось и на этот раз. Удивительно лишь, что сразу со всеми... Если мне память не изменяет, мы вели разговор с мистером Уэнделлом и мистером Лэроем о токсичности пеламид. Мистер Уэнделл, помнится, выражал сомнение в схожести их яда с ядом азиатских кобр.
      - Я всего лишь отрицал идентичность ядов,- поправил Уэнделл.
      - Возможно,- досадливо поморщился Кэйл.- Вы в самом деле, по своему обыкновению, что-то отрицали,- продолжал он.- А мистер Лэрой, как обычно, по большей части отмалчивался. Как раз в это время Клюни сказал, что следует несколько изменить курс, потому что с правого борта набегают волны и могут опрокинуть нашу посудину. Именно тогда все и началось! Я неожиданно отдал себе отчет, что начисто потерял нить мыслей, что мне решительно нечего сказать и что я не в состоянии продолжать разговор...
      - Я сомневаюсь, Марби, что вам удалось "отдать отчет", - вмешался Уэнделл.- По правде говоря, я лично не отдавал отчета ни в чем. Извините, Марби, что перебил вас. Мне помнится, как стало вдруг удивительно легко, пусто и свободно в голове и на сердце, совсем как у младенца. Что чувствовали другие, не берусь судить, но полагаю, что их состояние было схожим.
      - Допустим,- нехотя согласился Кэйл,- ну а что вы отметили потом? - Он что-то сосредоточенно обдумывал.
      - Мне кажется,- делая над собой усилие, заговорил Уэнделл,- я видел набегавшие на шлюпку волны и слышал их плеск. Но чувства опасности словно не существовало, не было даже тени страха. Сколько минут так длилось, не знаю. Ощущение времени отсутствовало. Как вел себя, не представляю. Как вели себя другие, просто не помню. Небывалый случай! Сейчас склонен думать, что подобное испытали мы все впервые.
      - Все с вами согласны, мистер Лэрой,- не удержался Холт,- что же было потом?
      - Способность воспринимать действительность вернулась совершенно внезапно,- заговорил Марби Кэйл.- Мысли будто прорвались через невидимую преграду и понеслись в-голове почти с жужжанием, как заводные автомобильчики. Мы все пребывали во власти сомнений, безмерного изумления и старались помочь нашему бедному сознанию соткать что-либо из обрывков воспоминаний. Но беда в том, что помнили мы немногое. Странность случившегося не давала нам покоя. Мы наперебой говорили друг другу глупости и старались поверить в них. Что это было: коллективный бред или галлюцинация? Кто знает. Я лично полагаю, ни то ни другое.
      - Могу только прибавить,- решился Лэрой,- такое необычайное состояние я переживал впервые! Диковиннее и нелепее трудно вообразить!..
      Шкипер Холт, который все еще сомневался в трезвости и гребцов и рассказчиков, подошел к делу несколько иначе.
      Взгляд его больших серых, слегка навыкате глаз красноречиво говорил об откровенном недоверии к рассказу. Некоторое время он незаметно наблюдал за окружающими, катая по столу хлебный шарик. Когда шарик оказался на полу, шкипер неожиданно заговорил:
      - Все это в самом деле странно и запутанно и, как вы сами изволили заметить, ни с кем из вас не случалось. И вы никак не можете разобраться, что было! Ну а если попробовать вызвать это, как вы его называете, "состояние" вновь?.. Попробовать повторить, чтобы разобраться в этой чертовщине. Вам не пришла в голову такая мысль?..
      Все, кто был за столом, уставились на Холта как на человека, сказавшего явную несуразность. Марби Кэйл нашелся первым.
      - Совершенная чепуха! - возмутился он.- Такое не повторяется.
      - Отчего же нет? Отчего бы ему не повториться? В ваших руках окажется больше наблюдений,- не унимался Холт.
      - Не верю в возможность повторения,- признался Арчибальд Уэнделл и повернулся на стуле к Холту, чтобы проверить, насколько серьезно его предложение.
      - Хорошо,- примирительно начал Лэрой.- Но как вы хотите повторить?
      - Да проще простого,- рассмеялся в душе Холт.- Еще раз пройти на шлюпке по тому же самому месту совсем несложно,- ухмыляясь, пояснил он.
      - Так вы считаете это совсем несложным? - удивился Уэнделл.- Пройти по тому же месту вполне достаточно?!
      - А стоит ли повторять? - Сухая улыбка неожиданно тронула тонкие губы Кэйла.
      - Ну, разумеется,- не сдавался шкипер. "Надо вынудить их повторить тот же путь,- подумал он,- не прояснит ли это для меня странности их поведения?.."
      - А отчего, джентльмены, и в самом деле не попробовать? - осмелел Лэрой.- Может быть...
      - ...есть что-нибудь в воде,- закончил за него Кэйл,- или, может, против этого места дырка в небе, через которую проникают таинственные лучи? Кто знает?..
      - Мою посудину к этому месту я не поведу,- заявил Холт,- могут встретиться рифы, а вот в шлюпке вы ничем особенно не рискуете. На вашем месте я не стал бы уклоняться от проверки всей этой чертовщины!
      - Я нахожу, что мистер Холт прав,- воодушевился Лэрой,- в конце концов ни с кем из нас ничего плохого не произощло, только легкая мимолетная психическая аберрация вроде коллективного вполне благопристойного помешательства, прошедшего, кстати, без заметных последствий. Следовало бы еще раз проверить новую психическую аномалию.
      И Лэрой вопросительно покосился на Марби Кэйла.
      Тот сидел, слегка склонив узкую голову, непринужденно вытянув и скрестив ноги и всем своим видом давая понять, что он годов согласиться на что угодно, даже на заведомый абсурд, лишь бы это исходило от кого-то другого, но только не от него.
      Взгляд его серых выразительных глаз был направлен в открытый иллюминатор к волокнистой дымке у горизонта.
      Решительно поднявшись с кресла, Марби Кэйл принялся шагать по каюте. Разговор смолк.
      - Меня убедили,- объявил он,- видит бог, не я предложил это! Но пусть будет так, как вы хотите. Даже если наша попытка вызвать вновь пережитое состояние нелепа, все равно попробуем повторить... и повторим сегодня же!..
      Теперь, когда глава экспедиции согласился на эксперимент, перспектива заново, прочувствовать странный процесс отчуждения своего "я" уже никому не казалась особенно привлекательной.
      К вечеру, за час до прилива, они в том же составе сели в шлюпку. Разница, может быть, заключалась только в том, что теперь в качестве неофициального судьи к ним присоединился судовой кок. История с "оглуплением" воспринималась им не менее скептически, чем шкипером. Он усматривал в этом какую-то непонятную игру образованных, но все еще ребячливых зеленых юнцов из тропического океанариума. И конечно, хотел разоблачить обман. Мистер Грегори никого не посвятил в свои соображения, но по тому, как блестели его глаза на бледг ном, рыхлом лице и с какой решительностью он спрыгнул в шлюпку, было ясно, что он не собирается дать себя одурачить собирателям разной морской нечисти вроде морских змей или усатых яиц скатов. Несмотря на свою простоватую внешность, он, мистер Грегори, не промах! Уж он вволю посмеется над хитроумными "взбалтывателями" рыбьей яичницы.
      Чтобы беспристрастнее судить о "проделках" научных сотрудников, мистер Грегори счел не лишним подкрепить свой дух веселящей жидкостью и, только когда увидел донышко бутылки, почувствовал себя способным "глядеть в оба" и не быть "разиней". Мистер Холт, к которому на минуту зашел кок, звучно посопел, когда на него повеяло крепким "божественным" ароматом, но сдержал рвавшееся наружу крепкое словцо и, помрачнев, проводил его свирепым взглядом. "Экая каналья! Разит, как от винной бочки, а делает вид, что трезв. Не иначе как с его помощью совершаются чудеса!" На этот раз шлюпка недалеко ушла от корабля: в двух кабельтовых гребцы вновь побросали весла, и все в течение двух минут в самых непринужденных позах уснули крепчайшим сном.
      Шкипер Холт, рассматривавший эту сцену в бинокль, покачал головой и подумал, что из такого глубочайшего сна их не выведет даже пушка... Ноги мистера Кэйла покоились на спине одного из гребцов. На одно краткое мгновение шкиперу показалось, что мистер Кэйл чуть позже занял наиболее удобную для сна позицию, не посчитавшись с неудобствами других... Но конечно, решил тотчас же Холт, такого быть не могло. Мистер Уэнделл упал навзничь, и грудь его мерно поднималась и опускалась, а голова и правая рука свешивались за борт. Мистер Лэрой с его привычкой сидеть наклонившись вперед съехал головой под банку. Позы матросов, застигнутых непреодолимым сном, были тоже разнообразны и несколько неожиданны. Столп "трезвой критики" кок Грегори, несмотря на весь скептицизм к будто бы неодолимым чарам Морфея, последовал, как и мистер Корда, под скамью и остался там недвижим.
      - Так,- коротко бросил Холт, наблюдавший за сценой на шлюпке с капитанского мостика, и ничем более не выразил своих чувств.
      Начавшийся прилив сносил шлюпку в северо-западном направлении к одиноко торчавшим из воды черным скалам.
      Шкипер задумчиво глядел в огромный морской бинокль. Он выпятил нижнюю губу, и на его висках шнурами вздулись вены. Пришедшие на память бесчисленные предания Южных морей смущали его душу.
      - С ними повторилось то же самое,- каким-то равнодушным голосом сказал подошедший боцман. Лица обоих посерели. Шкипер думал о Грегори. Шхуна раскачивалась, и якорный канат по временам звучал почти как контрабас.
      - Сэр! - начал боцман и вопросительно уставился в лицо Холта.
      - Ну?! - так же равнодушно отозвался Холт. Он знал,что было на уме у боцмана, и боялся его предложения. "Хорошая сигара,- подумал он,- но, странное дело, совсем не чувствую вкуса дыма". Боцман продолжал топтаться рядом, вместо того чтобы уйти и заняться делом. Он словно ждал ответа на невысказанный вопрос. Шкипер Холт плюнул с досады на доски палубы, что было верхом кощунства на судне, и мельком бросил взгляд на зарифленный фок. Ветер усиливался.
      Вторую шлюпку шкипер не хотел спускать, ибо очень боялся, что и ее постигнет та же участь. А тут еще стоял боцман как немой укор бездеятельности своего шкипера. И Холт должен был решиться. Наконец он обрел способность командовать и отдал распоряжение осторожно подвести шхуну к шлюпке.
      - Есть запустить мотор! - как эхо откликнулся боцман и, может быть, впервые за всю службу на "Аргонавте" с большой поспешностью кинулся в машинное отделение по трапу, чтобы лично проверить, насколько быстро исполняются приказания шкипера. Другие бросились к якорной лебедке.
      Между тем на судне ничего необычного не происходило, никто не выражал желания уснуть, и шкипер несколько осмелел.
      Он приказал спустить на воду шлюпку. Закат уже догорал, когда вторая шлюпка с четырьмя гребцами почти приблизилась к медленно дрейфовавшей первой. В этот момент от необъяснимого сна пробудился кок. Он обеими руками протер глаза и в крайнем изумлении огляделся: перед ним вырос знакомый белый парусник. Заметив подходившую к ним шлюпку, он предостерегающе замахал руками и закричал, чтобы они поворачивали назад. В это время под рукой кока что-то зашевелилось, и громкий протяжный зевок на несколько секунд отвлек внимание Грегори. Марби Кэйл спустил свои длинные затекшие члены со спины соседа и, приняв сидячее положение, в свою очередь внимательно осмотрелся.
      - Что нового, мистер Грегори? - спросил он как ни в чем не бывало.
      - Об этом вы узнали бы у нашего шкипера,- нелюбезно отозвался рыцарь камбузного котла. Он только что сообразил,что проспал момент, когда засыпали другие и теперь почти одновременно с ним как бы возникали из небытия. Громко обсуждая события и решительно отказавшись от буксирного троса, они своими силами добрались до шхуны...
      "Эксперимент удался как нельзя лучше".- Холт потирал руки от удовольствия, посматривая на Марби Кэйла. Даже удивительная способность людей с его шхуны внезапно предаваться сну в самых неподходящих случаях была бессильна омрачить чувство торжества. Его догадка о том, что они каким-то образом попали во власть загадочных "темных сил", блистательно подтвердилась. Он оказался, как ему представилось, проницательнее "ученых мужей" с их тяжеловесным, неповоротливым, реалистически приземленным скептицизмом.
      Но радость шкипера длилась недолго.
      Оставить шхуну на ночь в этих опасных местах было бы безумием. При мелкой воде и обилии коралловых рифов предстоящая ночь могла стать роковой. Холт воспользовался приливом и, несмотря на густевшие сумерки, сделал поворот и начал отводить судно к более глубоким местам. Украшенный шедевром татуировки, моряк стоял у левого борта на выступавших деревянных брусьях и измерял дно дедовским способом. Он беспрестанно забрасывал лот и монотонно называл глубину в футах. С убранными парусами, на малых оборотах винта "Аргонавт" медленно выходил из опасного района. Стоя на капитанском мостике, шкипер Холт размышлял о том, что станется с судном, если сонное царство Морфея внезапно завладеет шхуной.
      Притихшие, утратившие желание спорить, они с тревожным чувством ждали приближения ночи. Все раздумывали об одном: как объяснить этот загадочный, непостижимый, гипнотический сон?
      Шхуна стала на якорь в двух милях от места происшествия. Свободные от вахты и занятий люди не стали на этот раз собираться вместе. Разойдясь по каютам и по укромным уголкам, они каждый в одиночку осмысливали свою порцию впечатлений. Убежденные в невозможности противостоять странному оцепенению и не менее странному сну, все, начиная с Холта и сотрудников океанариума и кончая мотористом, со страхом ждали приближения естественного сна. Они склонны были принять и его за "дьявольское наваждение". Только Кэйл, казалось, не утратил хладнокровия.
      Почувствовав, к своему ужасу, легкую ломоту в спине и решительно подавив рвавшийся наружу зевок, Грегори, который стал к этому времени ярым сторонником необъяснимости происшедшего, с большой поспешностью выбежал из каюты и бросился искать Холта. По пути у трапа ему попался Мак-Гинити, судовой врач, который, слегка позевывая, направлялся с маленьким саквояжем к боцману, чтобы не столько убеждением, сколько шприцем, вернуть тому утраченное с наступлением сумерек чувство собственной безопасности, а заодно и веру в неуязвимость шхуны для "козней дьявола".
      - Как, и у вас тоже?! - воскликнул ошеломленный кок, невольно заглядывая в рот врачу и борясь с желанием зевнуть. Он доверчиво схватил Мак-Гинити за рукав.- Ну, кажется, началось! - пролепетал он.- Где мистер Холт?..
      - Что "началось"? - удивленно спросил в свою очередь судовой врач.Видимо, у боцмана ни с того ни с сего начали пошаливать нервы. Впрочем, не у него одного... Эта история с "усыплением" немного расстроила его воображение.
      - Помилуйте, сэр! - в сильном волнении забормотал кок.- Ведь вы опять зевнули!..
      - А вы что же, голубчик, хотите, чтобы перед сном нас непременно тянуло на хоровое пение?
      "Доктор только усыпляет нашу бдительность",- тотчас же решил Грегори и кинулся отыскивать шкипера. Он застал его на полубаке, когда тот подносил к своему лицу неплотно сжатый кулак, а нижняя челюсть его при этом заметно опускалась. Кок в отчаянии выбросил вперед руку, точно желая удержать шкипера от непоправимого рокового шага.
      - Сэр! - взволнованно начал он, голос его дрогнул, будто надломился, и следующую часть своего сообщения он произнес уже фальцетом.- Сэр!.. Не поддавайтесь этому! Мы все уснем...- Холт сонно повернул в его сторону голову и глянул на него остекленевшими рыбьими глазами.
      - Что за вздор вы несете, мистер Грегори! Или я ослышался? Вы словно бы сказали: "Не поддавайтесь?" Вы снова пьяны?!
      - Нет, сэр! Но нас усыпляют. Никто не знает зачем! И суждено ли нам пробудиться? А если нет?
      Холт поразмыслил немного.
      - В самом деле,- оживился он, стряхивая сон,- а я только собрался было подремать у себя в каюте...
      Сначала коку показалось, что шкипер не принял его слова всерьез, и он хотел продолжить объяснения, но, когда не на шутку встревоженный Холт торопливо засеменил по палубе, чтобы лично проверить, не задремал ли вахтенный, у кока отлегло от сердца. Шкипер, по его мнению, показал себя умным человеком. Оставалось неясным лишь, что предпринять дальше.
      "Я обязан был предупредить мистера Холта,- размышлял он, подавляя подкравшийся очередной зевок, раздиравший сжатые челюсти,- а остальное он сделает сам. Он уж, конечно, знает, что предпринять в таких обстоятельствах".
      Глубокая и искренняя вера Грегори в неограниченные возможности шкипера в общем нравилась Холту, хотя случалось, особенно перед воскресной молитвой, он задумывался над степенью преданности кока, но так никогда и не мог решить, следует ли считать его наивным чудаком или ловким нахалом.
      Иногда он глубоко презирал его, иногда, когда бывал в духе, испытывал потребность поболтать с ним как со старым другом.
      Поставив в известность шкипера о зловещих симптомах сонливости, Грегори, значительно успокоенный, направился в свою каюту. У трапа он снова столкнулся с Мак-Гинити. В руках тот держал небольшой белый саквояж.
      - Мистер Грегори! - обратился к нему доктор, попыхивая коричневой индийской сигаретой и опуская саквояж на палубу.- Вы не находите, что и у вас пошаливают нервы? Может, мне заглянуть и к вам?
      - Не нахожу,- обиженно буркнул кок, стараясь проскользнуть между доктором и световым люком к трапу.
      Доктор был моложав, но его темя уже отражало свет лампы, как зеркало. Взявшись за медный поручень, Грегори вдруг круто повернулся.
      - Сэр,- сказал он, стараясь придать голосу оттенок безразличия и независимости,- сэр, мне предстоит эту ночь работать, а меня здорово клонит ко сну... Вот если бы вы...
      "Этот док просто дурень,- заключил Грегори мгновение спустя,- он мог бы и не свистеть, когда ему говорят дело!" Раздосадованный, поминутно прикрывая рукой зевок, кок ворвался в свою каюту и, проклиная мысленно доктора, разлегся в чем был на неприбранной койке.
      В половине одиннадцатого вечера Марби Кэйл стряхнул наконец оцепенение, в котором пребывал последние часы, и заглянул сначала к Уэнделлу, затем к Лэрою. Он застал их погруженными в глубокую задумчивость и готовыми к любым неожиданностям: оба облачились в пробковые пояса. Это несколько развеселило Кэйла. И все же они просидели около часа В молчании, не зажигая огня. Только сигареты, как тлеющие УГЛИ, розовыми отсветами освещали сосредоточенные лица, улкие шлепки волн, разбивавшихся о борт шхуны, воспринигались ими в эти безмолвные минуты почти как единственное, Что осталось от многообразного мира.
      - Или мы выйдем на свежий воздух, или один за другим Рснем,- сонно пробормотал наконец Лэрой.
      Огонек его сигареты вдруг осветил зияющую пустоту его рта. Раздался негромкий зевок. Багровый уголек описал в воздухе замысловатую кривую и повис над полом на уровне сиденья стула.
      - И вправду мы что-то засиделись,- поддержал его Марби Кэйл, и кресло мелодично пропело, когда он высвободил из его недр свое тощее тело.
      - Включите свет,- сказал Уэнделл, ощупью направляясь, к двери.
      - Стоит ли включать на полминуты? - возразил почему-то Лэрой и повернул к Уэнделлу блестевшее лицо, которое казалось бледным при сероватом свете, едва сочившемся в круглый глаз иллюминатора.
      Они замешкались у выхода, потому что Лэрой захотел в темноте непременно найти свой путевой дневник и захватить его на прогулку по палубе. Кэйл назвал эту затею неумной, но Лэрой упрямо искал переплетенный в крокодилью кожу блокнот. В конце концов блокнот оказался в его руках. Это его успокоило.
      Когда они начали подниматься по трапу, Марби Кэйл, шедший впереди, вдруг смолк, остановился и жестом приказал замолчать остальным. Он увидел у верхнего края люка какую-то неопределенную массу. Похоже было, что она пыталась странными, неуклюжими движениями взобраться на медный пору чень трапа, но Кэйл впоследствии не настаивал на точности своих предположений. Мгновение трое людей растерянно всматривались в ритмично колыхавшийся, поблескивавший предмет, потом долговязый Кэйл решительно шагнул навстречу ему сразу через две ступеньки и с некоторой опаской наклoнился, чтобы получше рассмотреть таинственного пришельца Вслед за тем он что-то невнятно пробормотал, и его коллеги сочли это за приглашение. Спотыкаясь в потемках о крутыe ступеньки, они бросились наверх.
      Пока его коллеги поднимались по трапу, Кэйл пристальнo смотрел на кальмара. Намек на неясные еще возможности внeзапно забрезжил в его мозгу. Кэйл еще не вполне осознал, чт это за возможности, но несколькими минутами позже он испытал такое облегчение, какое можно было сравнить с чувством быстро найденного решения в ответственной задаче. Он ни кем не поделился своим состоянием глубокого торжества.
      - Осторожно! - почти крикнул Марби Кэйл, когда ног Лэроя уже опускалась на палубу.- Осторожно,- уже спокойно повторил он,- не раздавите любознательного гостя.- Уэделлу он сделал такое же предостережение.
      Они наклонились, и Лэрой, порывшись в кармане, извлек маленькую газовую зажигалку. Заметался длинный язычок пламени в голубом ореоле, и все присели на корточки.
      Вокруг них непроницаемой стеной сгустился мрак, наполненный пением снастей и другими, менее понятными звуками. Со стороны они были бы приняты двести лет назад за пиратов, уточняющих при свете огарка сальной свечи курс своего брига.
      - Весьма обычное посещение,- заговорил мистер Кэйл, - весьма обычное в тропиках. Особенно часто избытком любопытства отличаются осьминоги, но, как видите, в данном случае перед нами обыкновенный кальмар. Помнится, мистер Уэнделл, ваш кузен - специалист по головоногим?
      - Да, мистер Кэйл,-отозвался Уэнделл, выпрямляясь и поправляя сбившиеся очки с толстыми квадратными стеклами,- мой кузен Бенедикт.
      - Много их у него?
      - Ему доставляют этих "кожаных фурий" со всего света. Нервные дамы и пожилые джентльмены среди его живых и заспиртованных экспонатов чувствуют себя словно в преддверии ада. Им нельзя не посочувствовать... Они отказываются переступить порог следующего зала, где он хранит свою, кажется уникальную, коллекцию, и с вымученной улыбкой, ссылаясь на занятость, просят проводить их до двери.