«Ряженые» вели себя довольно беспечно. Закинув за спину «валы», они прогуливались по двору, не обращая внимания ни на дом, ни на ворота, ни на забор. Подобное поведение меня не удивляло. Нападения лже-охранники не опасались (оно уже состоялось!), а до приезда Рябова оставалось не менее трех часов. Тем более что начальник Управления должен был сообщить по рации о своем приближении… Внешне подменыши и впрямь сильно смахивали на лежащих в подвале бедолаг. Вернее, почти не отличались от них! (Подобрали похожих, хорошенько загримировали…) Теперь не оставалось сомнений – враги располагают исчерпывающей информацией о намеченных жертвах и, как пить дать, имеют мощную поддержку в Конторе. Или… сами работают в ней! По крайней мере, их руководство. Более вероятен второй вариант. За минувшие четыре года мы здорово потрепали «противоположный полюс» в ФСБ: выбили много ключевых фигур, вынудили оставшихся уйти в подполье. А вот теперь он восстал, как феникс из пепла, и начал активно действовать… Странно!!! Нам ведь удалось предотвратить попытку государственного переворота в начале 2008 года, не допустить к рулю управления страной западных марионеток . По идее, наш полюс на самом верху, пользуясь победой, должен был провести большую зачистку масонских ставленников на всех уровнях (в первую очередь в спецслужбах). Но «чистить» начали почему-то нас! Либо это последняя агония издыхающего монстра, либо…
      Т-р-р… – стрекотнуло за спиной.
      Обернувшись, я увидел, как Логачев подхватывает тело усатого мужика в камуфляже с «валом» через плечо. То ли «усатый» собирался проверить подменышей, то ли просто захотел подышать свежим воздухом. Так или иначе он без опаски спустился вниз и моментально получил три пули в грудь.
      – Не канителься, Дмитрий! Время поджимает! – прошипел Васильич, передавая труп одному из головорезов, дежурившему на верхушке подвальной лестницы. Ничего не ответив, я вновь припал к оптическому прицелу «вала» и… вздрогнул от радости. Во дворе произошло следующее.
      «Ряженые», вероятно со скуки, сошлись вместе у того самого сарая, на крыше которого примостился упоминавшийся ранее стрелок… (Кстати, его тела там уже не было. Не иначе, Лопата расстарался. – Д.К.)…И перебрасывались гнусными, богохульными анекдотами. Ветер дул в мою сторону, я отлично их слышал, но цитировать не буду. Язык не поворачивается! Зато встали они о-очень удачно: небольшой тесной кучкой. И роста оказались примерно одинакового. В общем – лучше не придумаешь!
      Т-р-р-р-р-р… – прицельной очередью я снес черепа «великолепной четверке», отошел от окна и шепнул Логачеву:
      – Подменыши по нулям. Лежат компактно возле сарая.
      Поблагодарив меня кивком головы, седой богатырь что-то прошелестел в подвал, и мимо нас промелькнули три тени. (Корень, Лысый, Протас – отправились выполнять свою часть задания.)
      – Наши действия? – тронул я за плечо Васильича.
      – Спускаемся в подвал, ждем начала спектакля.
      – А давай в той комнатушке? – указал я на дверь в стене. – Оттуда можно контролировать и дом, и вестибюль. К тому же не стоит сосредотачиваться всем в одном месте. Мало ли…
      – Ты прав, – согласился Логачев. – Только закрой окно, из которого стрелял. Враги наверху могут почуять новый сквознячок и… сам понимаешь!
      – Понимаю, – я подошел к окну и… обалдел. Мертвецы у сарая исчезли. Правда, не совсем бесследно. Там, где они недавно лежали, осталась большая лужа крови, с плавающими в ней ошметками мозгового вещества. А в упомянутых ранее местах торчали из земли головы боевого охранения «№ 1»: с бледными, перекошенными физиономиями, с остекленевшими глазами, с запекшейся на губах кровавой пеной…
      «Отлично натаскал подчиненных Васильич. Молниеносно сработали! – уважительно подумал я. – Хотя… по-иному и быть не могло! Методика его обучения не оставляет выбора. Или станешь мастером своего дела, или загоняет до смерти. На собственной шкуре испытал» . Аккуратно прикрыв оконные створки, я прошел в комнату отдыха охраны, где уже устроился Логачев. Она представляла собой просторное помещение, чем-то напоминающее казарму. Двенадцать армейских коек с тумбочками в изголовье. Стол, портативный цветной телевизор с DVD-плеером. Чистенькие занавесочки на окнах… На столе рядом с телевизором стояла злополучная посылка (нераспечатанная). На упаковке красовался фиолетовый штемпель – «в/ч 11303».
      – Этот «конец» обрублен наглухо, – перехватив мой взгляд, проворчал Петр Васильевич.
      Оставив дверь распахнутой настежь, он открыл форточку, издал протяжный волчий вой и тут же взял на прицел вестибюль. А я прильнул к одному из окон, желая полюбоваться обещанным «спектаклем».
      – Холодно!.. Тесно!.. Вытащите из могилы! – гнусаво, страшно, не по-человечьи заорала голова на клумбе… (Как я узнал позже, приборы логачевцев, посылавшие звук в ретрансляторы, специально искажали голоса. – Д.К.)
      – Помоги-и-ите!.. Черти за ноги тянут!!! – вторила ей башка у проходной.
      А третья из кучи грязи разразилась истеричными рыданиями, причитая в перерывах:
      – В говне утопаю!.. Не хочу в одиночку!!! Давайте вместе со мной!!!
      В следующий миг в кармане у Васильича пискнул прибор связи.
      – Абзац, – выслушав короткое сообщение, повторил седой богатырь. – Осталось разделаться с ними, – он указал на потолок.
      В доме между тем поднялась паника. Наверху послышались крики, беготня, шум роняемой мебели. Несколько человек высунулись из окон и тут же пали жертвами бесшумных выстрелов логачевских головорезов. Паника усилилась. Кто-то пронзительно, по-бабьи, завизжал, но почти сразу перешел на длинный хрип. Очевидно, по горлу получил.
      – Как тебе психологическое давление? – улыбнулся Логачев. В ответ я лишь развел руками и восхищенно цокнул языком.
      Если проанализировать ситуацию, то фокус с «говорящими» останками по эффективности даже превосходил ерохинское «чучело». Судите сами: типы, захватившие дачу Рябова, чувствовали себя хозяевами положения. Они (по их мнению) опережали нас на несколько ходов. Всех кругом перехитрили, обманули и приготовили отменную ловушку для начальника «…» Управления. Во дворе охрана, как две капли воды похожая на настоящую. Снаружи – группы боевого охранения. Дом и окрестности под полным контролем. О любом подозрительном перемещении вблизи усадьбы будет тот час же доложено. В общем, можно расслабиться и посмеиваясь ждать – когда генерал сунет шею в петлю. И вдруг ситуация резко меняется! Каким-то непонятным, мистическим образом… «Ряженые», спокойно гулявшие по территории, внезапно пропадают. Вместо них – здоровенная лужа крови. Стрелка на сарае тоже нет. Они вызывают посты боевого охранения, но те молчат… кроме одного. Но лучше бы его вовсе не было! Торчащие из земли, орущие дурными голосами головы мертвецов – зрелище, согласитесь, еще то. Те, кто сунулся посмотреть на «крикунов», мгновенно умерли. И, главное, полная неясность, абсурдность происходящего. Где враг?!! Откуда он взялся?!! С кем воевать?!! Вот отсюда и паника…
      Т-р-р… т-р-р… т-р-р… – Логачев срезал короткими очередями трех выскочивших в вестибюль мужиков: перепуганных, растрепанных, с ошалевшими глазами.
      Шум наверху стих. Видимо, наши противники успели оправиться от первоначального шока. Из мансарды «заработал» снайпер. Первыми двумя выстрелами он разнес головы на клумбе и у проходной. А третьего сделать не успел, схлопотав пулю (как позже выяснилось, в лоб) от кого-то из логачевцев. Башка в грязи перестала рыдать и принялась скрипуче обличать былых соратников:
      – Своих мочите, суки рваные?!. Давайте!!! Смелее!!! Те, кто нас убил, вам не по зубам!!! Невозможно сражаться с потусторонними сущностями!!!
      – Жути нагнали достаточно. Идем, – тронул меня за рукав Петр Васильевич. Вслед за ним я выскочил в вестибюль. Одновременно с нами там появились трое головорезов, прятавшихся в подвале.
      Лестница поднималась на второй этаж прямо, без поворотов и выходила сразу в коридор.
      – Давай, Химик, – скомандовал Логачев.
      Один из бойцов широко размахнулся и метнул наверх светошумовую гранату. В коридоре мощно громыхнуло. Не дожидаясь дальнейших приказов, головорезы рванули туда, перепрыгивая через ступеньки. Я оказался оттесненным в конец и, заслышав скупые строчки «валов», запоздало простонал:
      – Пле-е-е-енные-е!!!
      Однако мой призыв остался без внимания. Чего с них взять? Чистильщики!!! Впрочем… я сам не многим лучше! Прошлое не перечеркнешь . Влетев последним в злополучный коридор, я увидел четыре вооруженных трупа в живописных позах. Логачева с подчиненными там уже не было. А об их присутствии на втором этаже красноречиво свидетельствовали стоны и крики умирающих, доносившиеся из некоторых комнат. Судя по всему, зачистка близилась к завершению.
      «Финита ля комедия. И ни одного "языка". Вот так всегда!» – тоскливо вздохнул я, без опаски зашел в гостиную (пить захотелось) и, лишь благодаря выработанному годами рефлексу, сумел заблокировать молниеносный тычок ножом в живот. И тут же (опять рефлекторно) ответил хлестким кен-гери в пах. Противник ловко защитился согнутым коленом и полоснул меня по глазам. Низко присев, я пропустил остро заточенное лезвие над макушкой. Выпрямляясь, саданул его основанием ладони в грудную клетку, поймал атакующую конечность и нажатием на болевую точку заставил выронить нож.
      – Твою мать! – ругнулся он, нанося с другой руки боковой в челюсть. Погасив удар накладной ладони на бицепс, я попробовал скрутить его болевым приемом, однако потенциальный «язык» по-змеиному вывернулся (отлично подготовлен, собака! – Д.К.), отскочил назад и сунул ладонь за пазуху. Во избежание неприятного «сюрприза» я метнулся ему в ноги, повалил на пол и… чуть не попался на удушающий захват. Сукин сын владел боевым самбо не хуже меня самого, в том числе и секретным разделом…
      Если в этом виде единоборств силы равны, то в реальном бою лучше не рисковать. «Двухсотым» станешь. Однозначно! Жаль, что Логачева рядом не было. Он-то «спеленал» бы засранца без особых проблем. Но я не Логачев. Куда там! А счет шел на доли секунды. Поэтому взять противника живым не представлялось возможным. Пришлось работать на уничтожение…
      Жилистая рука рванулась к особой точке на моем туловище с намерением остановить сердце. Я перехватил ее в районе локтя, дернул на себя (одновременно закручивая в сторону) и нанес колющий удар кончиками пальцев в открывшееся на миг горло. Послышался легкий треск разодранной тряпки. Противник прекратил сопротивление, попытался судорожно вздохнуть: раз… другой… третий… Обмяк и задрыгался в агонии. На губах у него выступила пена. «Поломаны горловые хрящи. "Двухсотый"» – мысленно отметил я, поднимаясь на ноги и осматривая поврежденного врага.
      Мужчина лет сорока, с ничем не примечательным лицом, одетый в хорошо пошитый, гражданский костюм. Не иначе кто-то из начальства!
      – Блин горелый! – досадливо поморщился я и сварливо обратился к мертвецу: – Угораздило ж тебя, гада, пойти со мной в рукопашную! Лучше б ты напал на Васильича! Тогда б пожил немного дольше. По крайней мере, до завершения наркодопроса!
      Выплеснув таким образом эмоции, я тщательно обыскал труп. Ни документов, ни нательного жетона при нем не оказалось. Только пистолет в застегнутой плечевой кобуре да кубическая табакерка во внутреннем кармане пиджака. Размером три на три сантиметра, с золотым вензелем на крышке. Осторожно открыв ее, я проверил содержимое. Ага! Вон он, тот «сюрприз»! Так называемая «индийская смесь».
      Опасная штуковина!.. Интересно, почему он не воспользовался огнестрельным оружием? Хотел покромсать меня ножом, отвести душу напоследок?! Или… Впрочем, гадать – занятие пустое, а у покойника не спросишь…
      Механически положив табакерку в карман, я горестно вздохнул, покинул гостиную и в коридоре столкнулся с Петром Васильевичем. Седой богатырь лоснился от сдержанного самодовольства. Как кот, передушивший всех мышей в доме.
      – Минус семь, – сообщил он. – А у тебя?
      – Минус один. Причем кто-то из начальства: в костюмчике, без «вала»…
      – Зачем же убил? – возмутился Логачев. – Это ж… Это ж ни в какие ворота не лезет!!! – он запыхтел, словно закипающий самовар.
      – Остынь, – устало посоветовал я. – Ты не правильно понял. Видит бог, я хотел его просто скрутить. Но… не получилось. Он был одного со мной уровня подготовки.
      – Ты уверен?!!
      – Да, – тут я подробно описал недавнюю схватку.
      – Действительно, выбора у тебя не оставалось, – согласился Васильич. – Но не расстраивайся, Дмитрий, есть и на нашей улице праздник!
      – ??!
      – Химик умудрился поймать одно из этих животных. За минуту до встречи с тобой доложил мне по прибору!
      – И где оно?! – встрепенулся я.
      Ответить Логачев не успел. Из двери в дальнем конце коридора высунулся сияющий Химик и призывно махнул рукой. Мы с Васильичем заспешили к нему.
      «Вместе с тремя постами боевого охранения… э-э-э-э… тридцать пять "двухсотых", – быстро подсчитал в уме я. – Плюс один "теплый". Для профессиональных чистильщиков совсем не плохо. Можно даже сказать, хорошо!!!»…

      Моя радость оказалась преждевременной. Химик действительно взял живым последнего из врагов (рядового, в «комке», с «валом»), но… как бы помягче выразиться… перестарался при задержании! Лежащий на полу человек выглядел ужасно, и назвать его «теплым» можно было лишь с большой натяжкой. Скомканное тело, с поломанными руками. Закаченные под лоб глаза. Редкое, прерывистое дыхание. Струйки крови в уголках рта…
      – Да оно же сдохнет с минуты на минуту! – в сердцах воскликнул я.
      – Ты-ы-ы!!! Иди-от!!! – зарычал Петр Васильевич, грозно надвигаясь на подчиненного. – ЧТО?!! ЭТО?!! ТАКОЕ?!. Если скажешь «язык»… – Логачев замолчал, тяжело дыша. Глаза седого богатыря напоминали кусочки расплавленного свинца.
      – Оно… не желало… сдаваться! – втянув голову в плечи, залепетал Химик. Грубое лицо головореза покраснело, покрылось испариной. – «Вал» на меня направило… Увернулся в последний момент… Отнял автомат…
      – А потом?! – голос Васильича не предвещал ничего хорошего.
      – Дал ему… немного… Но по голове и в смертельные точки не бил!!!
      – Не бил, значит. Ага, – морозно повторил Логачев.
      – Мы теряем время, – вмешался я. – Чем прессовать Химика, лучше осмотри ЭТО. Вдруг сумеешь реанимировать?! Хотя бы ненадолго…
      – Сомневаюсь. Уж слишком оно того! – покачал головой седой богатырь, однако совета послушался: присел на корточки рядом со «взятым живым», боевым ножом разрезал на нем одежду и быстро пропальпировал тело.
      – Сломаны ребра с обеих сторон, проломлена грудная клетка, разорвана селезенка, повреждена печень и другие внутренние органы, кроме сердца. С такими травмами долго не живут, – вынес неутешительный вердикт он.
      – А нам не надо долго! – снова встрял я, доставая шприцтюбик с пентоналом натрия . – Голова-то цела. Постарайся, Петя! Помнишь иуду Федорова, пораженного «отравленной рукой»? Ты ведь даже его ухитрился временно привести в чувство!
      – Ладно, попробую. – Логачев вынул из кармана маленькое шило и принялся поочередно колоть в некоторые точки на туловище. Спустя несколько секунд пленник задышал ровнее. Закаченные под лоб глаза вернулись на место, обрели осмысленное выражение.
      – Чудненько – мурлыкнул я, делая ему укол в вену, но… вопреки ожиданиям, пентонал не подействовал. И в ответ на первый вопрос – «имя, фамилия, звание, место службы!» – «язык» презрительно промолчал, окинув нас злобным взглядом.
      – Совсем забыл! «Х-18-БИ» нейтрализует психотропку! – хлопнув себя по лбу, шепнул Васильич. – Допросить, как Канюковского, не успеем. В нашем распоряжении – максимум пять минут!.. Эх, елки зеленые!!! Шкуру спустить с болвана Химика!!! – последние две фразы он произнес достаточно громко. Проштрафившийся боец затрепетал как осиновый лист и съежился еще больше. Лицо из красного стало смертельно бледным. Мускулистые плечи обреченно обвисли.
      – Погоди, не кипятись. Попробуем по-иному, – придержал я за руку разгневанного полковника и вкрадчиво обратился к пленному: – Перед началом операции тебе ввели особый препарат, повышающий реакцию, увеличивающий силы, нейтрализующий «сыворотку правды» и так далее. Правильно?
      – Догадливый, падла! – окровавленные губы скривились в надменной усмешке.
      – Но тебе не сообщили главного, – игнорируя оскорбление, продолжал я. – Сей чудодейственный эликсир называется «Х-18-БИ» и обладает скверными побочными эффектами, а именно: спустя сутки уколотые им люди сперва превращаются в полных шизиков (на два часа), потом в «растения» (на пять дней) и, наконец, умирают в страшных судорогах. Твоим хозяевам не нужны свидетели. А на исполнителей им плевать… И после этого ты хранишь им верность? Изображаешь из себя Зою Космодемьянскую? Опомнись, мужик! Тебя изначально записали в «одноразовые». Как презерватив! Используют, да на помойку. На даче генерала Нелюбина мы видели таких, как ты. Жалкое, доложу я тебе, зрелище!!!
      Мои слова произвели должное впечатление. Во взгляде пленника последовательно промелькнули: удивление, ужас, ненависть…
      – Курдяев… Андрей… Кирилл… лыч, – натужно простонал «одноразовый». – Обма-нули… с-с-суки! Будь они… прокляты!!!
      – Не отвлекайся, – мягко произнес я. – Давай-ка звание, место службы…
      – Курсант… спец… подраз… деления… К…Кр-х-кх-х-х-х, – его голос сменился свистящим хрипом, глаза покрылись мутной пленкой, ступни мелко задергались.
      В отчаянной попытке опередить Смерть, Логачев принялся вновь орудовать шилом, неустанно вопрошая:
      – Кто твой непосредственный начальник?.. Кто руководил операцией?!! Говори же, говори!!! Ему «Х-18-БИ» не вкалывали… Отомсти козлу!!! Кто он… КТО?!
      – По…ну…жаев, – выдавил умирающий и испустил дух.
      – Итак, Курдяев Андрей Кириллович, курсант некоего спецподразделения… (Странное сочетание. – Д.К.)…Командир оного, возможно, носит фамилию Понужаев, – резюмировал я.
      – Почему «возможно»?! – вскинулся Петр Васильевич. – Он же ясно сказал!!!
      – Нет, не ясно, – возразил я. – Ты в спешке задал сразу два вопроса: о непосредственном начальнике и о руководителе операции. На какой-то из них наш «друг» ответил. Но на какой?!
      – Действительно, – поскучнел Логачев. – Облажался я конкретно! Вижу – до смерти секунда остается, вот и…
      – Не оправдывайся, дружище! – хлопнул я по плечу расстроенного богатыря. – Ты сделал все от тебя зависящее. Фамилия Понужаев – тоже результат. А большего из него было не вытянуть… Не беда! Как говорится: «С паршивой овцы хоть шерсти клок»…
 

* * *

 
      Опасаясь очередной утечки из Конторы, мы до появления Рябова не стали вызывать ни труповозки, ни экспертов и ни с кем из коллег не связывались. Только по шифрованной частоте передали Нелюбину два слова – «Ольха… цветет». Первое на кодовом языке означало – «Зачистка полностью завершена», второе – «С нашей стороны потерь нет»… Получив от Логачева соответствующие указания, головорезы развили бурную деятельность. Химик, Миша (он же Енот) и Филин – старательно наводили порядок в доме. Остальные обыскивали трупы врагов и складывали их штабелем во дворе. (Три туловища, уцелевшую голову и давешнего типа в гражданке положили немного на особицу.)
      Мы с Васильичем, на правах старших по званию, в грязных работах участия не принимали. А расположились в пластиковых креслах возле крыльца и попивали кофе из термоса. В кармане у меня торчала рация старшего охраны, изъятая у ликвидированного «подменыша»…
      Время постепенно клонилось к позднему вечеру. Солнце спустилось за горизонт. В потемневшем небе сгустились тучи. Подул прохладный ветерок. Особняки на противоположном краю пустыря весело засияли разноцветными огнями. Откуда-то оттуда потянуло шашлычным дымком. Не дожидаясь команды шефа, Енот включил прожектора, залившие двор ярким светом…
      – А ведь не исключено, организаторы где-то там, – Петр Васильевич указал в сторону огней.
      – Ежу понятно! – фыркнул я. – Они всегда где-то там. В смысле – непосредственные. А основные заказчики – «за бугром».
      – Аж руки чешутся! – сквозь зубы процедил Логачев.
      – Спалить Гривенку напалмом? – усмехнулся я.
      Седой богатырь угрюмо кивнул.
      – Технически это возможно. Но тогда, «выдергивая сорняки, повыдергиваешь пшеницу», – слегка перефразировал я известную цитату из Священного Писания и добавил: – Не забывай, дружище, бок о бок с врагами и предателями живут наши союзники, единомышленники. В современной России все так сложно, запутанно, непонятно. Как будто…
      Мою речь прервала ожившая рация.
      – Дом, ответь Первому, – донесся из нее голос Рябова.
      – Дом на приеме. Добро пожаловать, – отозвался я.
      – Дмитрий?!. Ты?!. А где мои… – генерал осекся на полуслове.
      – Ваши телохранители убиты. Все четверо, – вздохнул я. – Мы не успели их спасти. Они… Впрочем, сами увидите!
      – Хорошо. Буду через пять минут. – Владимир Анатольевич дал отбой.
      Логачев окликнул ближайшего из подчиненных. Им оказался злосчастный Химик, выплескивавший во дворе два ведра грязной воды.
      – Уборку закончили? – сухо осведомился полковник.
      – Так точно! – пряча глаза, пролаял головорез.
      – Передай остальным: к воротам подъезжает начальник «…» Управления. Встречайте как обычно.
      – Слушаюсь! – рявкнул Химик и умчался выполнять приказ.
      – Что значит «как обычно»? – спросил я.
      – С мерами предосторожности! Вдруг голос подменен и это вовсе не Рябов?!
      – Не думаю!!!
      – Я тоже. Тем не менее порядок есть порядок…
      Голос оказался подлинным. Вскоре ворота раздвинулись, и на территорию вкатили три бронированных автомобиля. Из переднего вышел Рябов. Из двух других восемь телохранителей с «валами». Генерал осмотрел двор, задержался взглядом на штабеле трупов и широким шагом направился к нам.
      Телохранители остались возле штабеля, с интересом наблюдая за завершением укладки мертвецов.
      – Мои тоже там? – начальник «…» Управления казался сильно расстроенным.
      – Разумеется, нет! За кого вы нас принимаете? – обиделся я. – Ваши люди в подвале. Правда, умерли они лютой смертью… и выглядят соответственно!
      – Их пытали?
      – Нет… но… – тут я вкратце разъяснил ситуацию.
      – Зверье! – процедил Владимир Анатольевич. – Но вы, как я вижу, в долгу не остались, – генерал покосился на штабель и на три обезглавленных туловища.
      – Все они умерли очень быстро. А головы резали у мертвых: не ради жестокости, а для дальнейшего использования в операции в качестве фактора психологического воздействия, – холодно пояснил Васильич.
      – Извините, неправильно выразился! – смутился генерал. – Просто денек выдался тяжкий, нервы на взводе и… и… – пошатнувшись, Рябов оперся рукой о мое плечо.
      – Еще один стул. Второй термос с кофе. Живо! – бросил Логачев проходившему мимо Еноту.
      Мишу как ветром сдуло. А я, потянув за руку, почти силком усадил начальника «…» Управления на свое место. Спустя несколько секунд вернулся Енот с затребованными вещами, передал их Петру Васильевичу, отошел подальше и замер там в ожидании новых приказаний.
      – Страшно устал, – откинувшись на спинку кресла, пожаловался Владимир Анатольевич.
      – У меня с собой настойка лимонника. Добавить немного в кофе? – предложил седой богатырь.
      – Будьте любезны!..
      Жадно осушив пластиковую чашку, генерал заметно посвежел, закурил сигарету и вкратце поведал нам о «тяжелом деньке»…
      С раннего утра в Конторе творилось черт-те что. По дороге на работу погиб в автокатастрофе начальник Управления кадров генерал-майор Валуевский. Выехавший на место преступления главный судмедэксперт Кораблев констатировал смерть от естественных (в подобной ситуации) причин и во всеуслышание озвучил версию о несчастном случае. Даже не дожидаясь выводов следственной бригады!.. Затем поступили рапорты от майоров Филимонова и Горошко о попытках подстроить «несчастные случаи» им самим и тоже по дороге на работу. Офицеры выжили лишь по чистой случайности… (Подробности рассказывать слишком долго. – Д.К.)…Обеспокоенный Рябов незамедлительно эвакуировал семьи обоих в Т-ский пансионат ФСБ. А кроме того, приказал начать агентурную разработку профессора Кораблева Юрия Ивановича. Слишком уж много «несчастных случаев» за последнее время, а заключения судмедэкспертизы – всегда одинаковые! Когда же на Лукьянке появился Нелюбин и тет-а-тет поведал начальнику «…» Управления о ночном происшествии у себя на даче, а также о подробностях покушения на мою скромную особу – подозрения Рябова переросли в уверенность. Отменив прежний приказ, он послал двух оперативников арестовать Кораблева прямо в лаборатории. Генерал не сомневался в успехе. Хилый очкарик с кривой шеей, с астмой и с хромой ногой не мог оказать при задержании сколько-нибудь серьезного сопротивления. И на допросах не стал бы упрямиться (Юрий Иванович издавна слыл отъявленным трусом). Через него начальник «…» Управления рассчитывал выйти на организаторов развязанной в Конторе бойни. Однако произошло непредвиденное! Когда на Кораблева надели «браслеты», он весь затрясся, обильно нагадил в штаны и… скончался от разрыва сердца. Спешно прибывший из Т-ского пансионата Андрей Акинфиев произвел вскрытие, проделал всевозможные анализы и доложил – никаких препаратов в крови покойного не обнаружено. Причина смерти – элементарный страх. Если только к Кораблеву не применили «отравленную руку» или нигерийский яд , что, впрочем, маловероятно. (Андрей Васильевич подробно объяснил почему и тотчас же отправился в наш ведомственный морг на Брюсовской улице.)
      Пока он обследовал там привезенные из усадьбы Нелюбина тела, Борис Иванович тайно эвакуировал из города семьи Логачева, Ерохина и ряда других доверенных сотрудников. А на квартирах у них устроил засады. Рябов же безуспешно пытался нащупать хоть какую-нибудь ниточку к вышеозначенным организаторам. Ближе к вечеру Нелюбин сообщил Владимиру Анатольевичу об успешном завершении зачистки на его даче, что явилось единственной хорошей новостью за целый день.
      Рябов приободрился и до двадцати одного часа продолжал искать «ниточки». Полностью вымотавшись и ничего не добившись, он поехал домой. Нелюбин же остался в Конторе, решая какие-то неотложные вопросы.
      – Такие вот дела, – закончил рассказ Рябов и налил себе вторую чашку кофе. На сей раз без настойки лимонника.
      – У нас тоже «дубль пусто», – уныло сознался я, – народу завалили прорву, а серьезных зацепок нет. Только фамилия одного из предполагаемых организаторов, а может, просто командира отряда. И еще это, – я достал из кармана табакерку.
      Рябов завороженно уставился на золотой вензель, изображающий небольшую змейку, обвившую боевой нож.
      – Где… взял?!! – по прошествии минуты хрипло спросил он.
      – Один тип, похоже начальник, ввязался со мной в рукопашную. До сих пор не пойму зачем. И в процессе хотел «припудрить» мне глаза «индийской смесью». Она нам, внутри, – простодушно пояснил я.
      – Убил?!!
      – Пришлось.
      – Обоснуй!!!