– Интересно… – протянул охотник. – Вы видели это?

– Нет, меня не было. Необходимость в моем присутствии оказалась важнее болезни, поехал в столицу. Здесь был Юргест, но он спал. Грохот, пыль – вот и все, что видели ночные дежурные. Все разом божатся, что галерея развалилась в один миг. Им оставалось только достучаться до травницы, однако та не открывала. Выломали дверь, поднялись, а той и след простыл.

– Кровь, следы драки или убийства?

– Немного крови было, только в самой галерее, на этой стороне. Еле заметила девка-поломойка, когда очищала паркет от пыли. У меня там положен паркет… был положен, вернее. Дорогой, наборный, с рисунком из палисандра и дуба.

– Интересно… – еще раз протянул охотник. – Хочется посмотреть

– Ишь ты, хочется ему… – Эксеншиерна встал, заметив возвращающегося слугу. – А вот и плащи с фонарем. Пойдемте, мастер Освальд, раз это так необходимо. Юргест, будь добр, поднимись в свои покои, я зайду к тебе перед сном.

– Но, отец… – Тот порывисто встал, покрывшись пятнами.

– Мне повторить, юноша? – Хозяин замка не поднял голос. Наверное, подумалось Освальду, поднимал он его очень редко. Да и то во время боя, чтобы докричаться до подчиненных, не чаще. Хватало и того, что слышалось при спокойном тоне. Голос отдавал хорошей боевой сталью, не придворной, украшенной насечками и усыпанной камнями, нет. Той самой убийственной сталью, которая украшается лишь узором переплетенных полос металла при ковке да замысловатым плетением гарды, или гравировкой девиза владельца по клинку или эфесу. Сын, или все-таки воспитанник, покорно опустил голову, метнув в сторону охотника злобный взгляд. Причин такой нелюбви юнца к нему Освальд так и не понял.

Снаружи вовсю разгулялась осенняя непогода. Ветер старался сбить с ног, пробирался через одежду, заставляя зябко ежиться. Оступившись с мокрого камня дорожки, ведущей к темной громадине впереди, лакей запрыгал на одной ноге. Быстро счистил с подошвы добротных башмаков липкую грязь и пошел дальше, опасливо покосившись на невозмутимо ждущего хозяина. Освальд только покачал головой, плотнее запахнув полы плаща из рыбьей кожи. Двинулся за качающимся фонарем и бешено мечущимся кругом света от него.

Башня приближалась, становясь не такой уж и высокой, как показалось сперва в темноте. Сложенное из светлых больших камней, плотно подогнанных друг к другу, сооружение стояло внутри большой стены, явно относясь к старому замку. Его следы, практически стертые временем, проглядывали, стоило внимательнее присмотреться. К примеру, площадка, через которую они сейчас прошли, явно была обеденной залой, и полы в ней были каменными, вытертыми сотнями, если не тысячами, подошв. Рядом с темной башней светлели пятна строительных лесов. Галерею уже ремонтировали, не откладывая дела в долгий ящик. Судя по разнице светлых и темных полос, сразу же и штукатурили, приводя в должный вид и состояние.

– Вот здесь она и жила… – Эксеншиерна остановился, дожидаясь слугу, открывавшего замок с большой дужкой, соединяющей обмотанную вокруг дверной ручки и щеколды цепь. Замок скрипел, но не хотел впускать никого внутрь. – Это старая башня, последняя оставшаяся от замка моего прапрадеда. А почему наверху нет света?

Освальд посмотрел наверх. В темных проемах небольших окон не было заметно бликов на стеклах или напрямую падающих в темноту отсветов. Согласно кивнул, посмотрел на слугу и спросил:

– Зачем такой серьезный замок на двери?

– Да черт с ним, с замком. – Эксеншиерна посмотрел в спину лакея. – Почему не зажег свет?!

Спина лакея, закрытая не менее добротной, чем его башмаки, накидкой, дрогнула. Стало ясно, что охотник был прав сразу в нескольких предположениях. Во-первых, в том, что Эксеншиерна был действительно богатым человеком, раз его слуги одевались и носили такие недешевые вещи. Во-вторых, что было что-то еще, кроме непонятного побега и чего в замке явно боялись. И это «что-то» наверняка оказалось связано с пропавшей то ли травницей, то ли все-таки ведьмой. И третье предположение, сразу бывшее ясным и простым, слуга трусил. А еще он подслушивал, старался не хрустеть замком особенно сильно. И возможно, подслушивал из-за какого-то личного интереса. И наверх точно не поднимался, если ключ до сих пор не хотел проворачиваться.

Наконец замок душераздирающе заскрежетал и обвис на дужке, не желая выходить из петли.

– Герре Гайер, я забыл… Плащи захватил, а про свечи совсем забыл… – голос слуги дрожал. – Простите…

– Открывай дверь, недотепа! – рявкнул хозяин. – Ну!!!

Слуга дернул замок, чуть не выдрав с мясом гвозди щеколды, на которых та держалась. Ругнулся, положил его в карман и медленно взялся за ручку. Герре Эксеншиерна прикрикнул на него и между делом убрал руку под плащ. Освальд мысленно хмыкнул и похвалил самого себя, умницу и молодца, решившего не снимать с пояса дагу. Мало ли, вдруг и пригодится.

Пожалел о том, что так и не заехал в Ниросту, к Броккенгаузу и его компаньону, дварагу Эпрону. Два этих умельца давно обещали сделать для него что-то вроде уменьшенной копии арбалета. И такой же самозарядной, которая наверняка бы пригодилась сейчас. Что, интересно, находится под плащом хозяина? Тот явно не чурался прогресса, на одной из паноплий Освальд заметил аркебузьер. Так что громоздкий и ненадежный пистолет точно мог оказаться у Гайера за поясом. Слуга, наконец, потянул за массивную ручку дверь, сколоченную из толстенных, окованных полосами железа досок, на себя. Открылась она легко, ничуть не скрипя на недавно замененных и хорошо смазанных петлях.

Мягкий желтый свет фонаря осветил темный проем, ступени лестницы, винтом уходящей наверх, лавку, уже покрытую пылью.

– Чего встал? – Эксеншиерна выругался, глядя на медлящего слугу. – Дай сюда фонарь, трус, встань сзади. Будешь наказан!

– Да, герре Гайер. – Голос лакея дрожал и казался радостным. Что же здесь такого происходило? Освальд шагнул вперед, помешав хозяину забрать фонарь. Сам взялся за толстое кольцо, не обратив никакого внимания на благодарный взгляд слуги. Шагнул вперед, вытянул дагу, надежной тяжестью потянувшей вниз левую руку. Охотник мог одинаково хорошо работать обеими руками, учителя в свое время попались хорошие. Эксеншиерна нахмурился, но времени на возмущения Освальд ему не дал, начав подниматься по лестнице. Остановился, оглянулся, подозвал слугу:

– Знаешь, где мои вещи? Хорошо, слушай внимательно. Принеси ту сумку, у которой латунные застежки, понял? Не ту, у которой медные замки, обязательно с латунными. Давай живее. И свечи не забудь на этот раз.

Проследил взглядом торопливо удаляющуюся спину. Темное пятно бежало по дорожке, оскальзываясь и двигаясь в сторону двери, из которой они только что вышли. Двигался слуга на удивление быстро, ни разу не исполнив те забавные пируэты, наблюдавшиеся во время ходьбы к башне. Освальду становилось все интереснее и интереснее. Он повернулся к Эксеншиерне, молча ждущему от него объяснений.

– В сумке есть кое-что нужное. Да и зачем он нам здесь, герре Гайер? Шумит, трусит, один вред. Конечно, мы могли осмотреть комнату и днем, но ночью все-таки есть шанс увидеть и найти то, что при солнечном свете даже и не заметим. А чего может так бояться ваш слуга?

– Дикие необразованные люди они у меня, что с такого взять? – хозяин замка пожал плечами. – Суеверия и прочее. Мэрай считали сильной колдуньей.

– Мэрай? – Имя легло на язык мягко, перекатилось неожиданной остротой своей третьей буквы и снова замерло на окончании.

– Да, так ее зовут. Или звали… кто его знает. Хочется надеяться, что она все-таки не цацкалась с врагом рода человеческого и что сбежала из какой-то своей бабской дурной прихоти.

– Вы держали ее здесь насильно? – Охотник приподнял бровь, вопросительно посмотрев на хозяина.

– Ее не удержишь, Освальд. Поверь мне на слово, сделай я такую глупость, все равно не вышло бы ничего хорошего. – Разозлившись, Эксеншиерна вновь перешел на простое обращение, как было и тогда, на берегу. Кавалер Золотого льва явно нервничал, а причины этого так и остались неясными. – Если Мэрай решила быть здесь и у меня, то я ее не неволил. Она могла уйти в любой момент и не встретила бы никаких препятствий.

Охотник не ответил. Говорит барон, что не держал, так посмотрим, время все покажет. Шагнул вперед, подняв и отведя в сторону руку с фонарем.

Ступени, сделанные из крашеных досок, чуть поскрипывали. В башне ощущались пыль и самый чуток плесень с землей. И еще откуда-то пахло странным букетом травяных и цветочных ароматов, а острыми нотами чего-то аптечного напоминало лавку тех самых компаньонов из Нироста. Только они любили побаловаться химическими опытами, к примеру, сочиняя состав чего-то чересчур горючего и взрывающегося. Но что такой запах мог делать в башне, чьей жиличкой была сельская знахарка? Ступени чуть поскрипывали под их ногами, изредка выстреливая легкие облачка пыли. Паутины было не так уж и много, лишь пару раз пришлось убирать с лица липкие нити, невесомые и тонкие. Времени с пропажи травницы действительно прошло совсем ничего.

Площадка перед дверью, распахнутой настежь, оказалась небольшой, еле-еле двоим развернуться. Слева она переходила в ту самую галерею, сейчас закрытую снаружи лесами. Освальд посветил фонарем, уткнулся в ощерившиеся разломами и трещинами доски уже через пару-тройку шагов. Идти туда не решился, да и незачем. Галерея обвалилась чуть ли не перед самым входом в жилой этаж под крышей. Сама башня роли в замке уже никакой не играла, да и ранее явно была лишь дозорной, пусть и с просторным помещением на самом верху. Освальд присел, провел пальцами по шершавым, полным заноз толстым пластинам пола. Тем самым, что остались от хваленого паркета из палисандра и чего-то там еще. Посветил фонарем, стараясь отыскать хоть что-то, что сможет помочь, но так ничего и не разглядел. Снизу раздались торопливые шаги и пыхтение. Лакей вернулся быстрее, чем предположил Освальд. Страх страхом, но строгий хозяин вот он, здесь.

– Увидел что-нибудь? – голос Гайера дрогнул. Интересно, чего он ожидал от него, охотника? Что, оказавшись в башне, Освальд ткнет пальцем в любую из сторон света и скажет, где находится Мэрай? Ну-ну, а то как же.

– Нет. Пойдемте в ее комнату, мне надо посмотреть, что там творится. Если есть что смотреть. Эй, как тебя там… Как?!! Кутас? Эм-м, м-да уж. Ну и имечко! Давай сумку сюда… Кутас.

Дверь в комнату была солидной, никак не тоньше нижней, ведущей в башню. Освальд поднес фонарь к дверным петлям, присмотрелся и похвалил самого себя. Молча, не показывая и виду. Петли, так же как дверь, были новыми, недавно установленными. А еще дверь открывалась не внутрь, а наружу. Потянул ее за ручку, отворяя, и заметил еще и угол для засова, толстый, из железа. Про себя отметил это и вошел.

Комната и верно оказалась просторной, хотя тяжело было ожидать такой роскоши от башни, выстроенной более ста лет назад. И в ней никого не обнаружилось, совершенно никого. Кого бы там ни опасался слуга, сейчас трясущийся в дверном проеме, никого в ней не было и в помине. Освальд зашел, двинулся к окну, у которого заметил стол, накрытый темной тканью. Поставил фонарь и махнул рукой слуге, бочком протиснувшемуся мимо стоявшего у самого входа Эксеншиерны. Пока Кутас стучал тяжелыми шандалами и огнивом, стараясь быстрее зажечь свечи, сел на стул с высокой резной спинкой и оглянулся.

Ничего необычного в глаза не бросалось. В том смысле, что не было на полу таинственных идеограмм или прочих непонятных, написанных кровью или мелом рисунков с надписями. Не виднелись на гладких досках темные кровавые потеки или следы от свечного воска, как после ритуала Вызова. Аккуратная небольшая комната напоминала один из тех редких кабинетов ученых, что порою попадались Освальду на жизненном пути. Ну да, так и есть.

Вон там, на длинной, идущей вдоль всей стены низкой полке, стоит тигель, как две капли воды схожий со многими встреченными ранее в лабораториях алхимиков и аптекарей. Большие фарфоровые банки с плотно притертыми крышками для веществ, используемых в опытах. Соли, щелочи, металлы, взвешиваемые до малейших частиц драхмы на тех вон весах. Пятна от последствий самих экспериментов, выделяющиеся на поверхности подоконника, видны даже отсюда несмотря на темноту. Все верно, неизвестная пока девушка, а может, и женщина Мэрай, лучше смешивать несмешиваемое рядом с окном, пусть даже и вытяжка в комнате имеется.

Прямо над тиглем пристроена жадно раскрытая жестяная воронка, уходящая трубой в крышу. То-то, подъезжая к замку, он не заметил ни одной птицы на крыше именно этой башни. Да и прочнейшую красноватую черепицу из обожженной глины, положенную умельцем мастером на века, наверняка уже начало разъедать. Тяжело оставаться целой рядом с изысканиями настойчивых натур, желающих познать неизведанное и сотворить чудо прямо в колбе. Что еще необычного и одновременно знакомого тут есть?

Густой запах лекарственных трав, тяжелый и приторный, шел со стороны плетенного из лозы рундука, стоявшего в углу. Все верно, сбор и просушка всего необходимого и растущего прямо здесь, на побережье и в горах, давно закончены. Там же, над рундуком, стоял небольшой открытый шкафчик с высокими полками. На них, отблескивая от все более увеличивающихся язычков зажигаемых свечей, выстроились стеклянные бутыли с бутылочками поменьше. Насколько охотник был знаком с фармациусами, сейчас в них, плавая в ядреном спирте, настаивались лечебные корешки и прочая спасительная дрянь. Мэрай и впрямь была травницей, да еще и талантливой. И аккуратной, это Освальд тоже заметил сразу. Частенько доводилось ему общаться со всякими медиками и знахарями, у которых все было завалено черт-те чем. Не говоря про грязь и пыль на полу. Как выходило такое у тех, кто просто должен соблюдать чистоту из-за собственного ремесла, он не понимал, но ведь выходило же. В жилище то ли лекарки, то ли ведьмы Мэрай все было по-другому. Только от этого ему легче не становилось. Если женщина настолько аккуратна, то шансы найти волосы или ногти становились мизерными. Как ее искать без помощи компаса ведьм, он не знал.

Кутас наконец-таки справился со всеми тремя принесенными шандалами, и стало достаточно светло. Освальд встал, прошелся от стены к стене, присматриваясь и думая: откуда начинать поиски? В комнате, неравномерном пятиугольнике, кроме полок и стола с двумя стульями, была только кровать, явно из старых хозяйских, и сундук. Вот он-то впечатлял размерами, массивный и высокий, занимающий половину дальней стены.

– Платье где она его хранила? – охотник повернулся к лакею. – В нем?

– Ну, так-то оно да… – слуга почесал в затылке. – Только, герре, я же точно не знаю. И никто не знает, никто же здесь у нее и не был. Прибиралась сама, воду разве что поднимали, дрова…

– Она всегда в одном и том же ходила?

– Чего?

Освальд вздохнул и откинул крышку сундука. Присвистнул, глядя на абсолютно голые доски, обклеенные изнутри вытертой материей в синюю и красную полоски. Не то северная, горская шерсть, не то еще из того, что подешевле. Добротный такой крестьянский сундук, сделанный на века, с металлическими углами и небольшими поперечинами по дну, чтобы ставить удобнее. И совершенно, абсолютно до невозможности, чистый и вылизанный.

Дела… Охотник покачал головой, поразившись увиденному в комнатке башни. Понял, что никуда не деться от ползания на коленках, и решил начать как можно быстрее. Без чего-то из имущества девушки, того, что хотя бы пахло ею, поиски начинать не стоило. Результата можно достигнуть, конечно, даже просто расспрашивая слуг и местных жителей, но это долго и слишком жестоко. Вряд ли Эксеншиерна одобрил бы подобные методы. Так что придется искать и находить хотя бы что-то, что вложится в металлическое переплетение яйца «искателя». Стоп… А это что такое?!!

Не веря глазам, осторожно, как будто замеченное «что-то» смогло сбежать, охотник наклонился к кровати. Опустил фонарь, тихо звякнувший, коснувшись досок пола. Освальд улыбнулся, невольно обрадовавшись решению всех проблем. Загадок меньше не стало, но кое-что прояснилось. Мэрай, то ли травница, то ли ведьма, убегала в спешке. Иначе не бросила бы так резной костяной гребень с затейливо украшенной спинкой. Протянул к нему руку, взял в пальцы, бережно и аккуратно поднес к глазам. Есть… Длинные темные волосы, запутавшиеся вокруг частых зубцов, то, что надо. Охотник повернулся к Эксеншиерне, молча смотревшему на него, и спросил, уже зная ответ:

– Брюнетка?

Гайер кивнул. Освальд улыбнулся еще шире, прикоснулся гребнем к кончику носа. Втянул в себя запах, едва сохранившийся, но достаточный для него, вдохнул глубже. Пряный, острый и сладкий одновременно, запах той, что теперь никуда не денется. Прикрыл глаза, пытаясь представить, увидеть хотя бы какой-то образ…

Высокая? Да, скорее всего, крючки для одежды висят высоко. Волосы не красит, нет, цвет свой. Запах… сложная смесь дорогих духов и простых народных средств, применяемых любой умной женщиной вместо непонятных составов из аптек, чуть менее дорогих, чем лавки парфюмеров. Ухоженная, раз уж позволяет себе бывать у вторых. И нить, ярко-красная, почти алая нить на одном из зубчиков. Длинная, прочная, не расходящаяся на тонкие паутинки волокон. Бархат? Шелк? Атлас? Да, такой тяжеловато спрятаться в глуши, следовательно, и поиск упрощается, хотя… Травниками не становятся в городах, а значит, все не так просто.

Освальд встал с колена, отряхнул штанину. Повернулся к хозяину замка, так и молчавшему:

– Я нашел все, что необходимо. Завтра утром выезжаю.

Эксеншиерна кивнул и направился в сторону лестницы.