Первые шаги

Довольно длительное время после распада СССР американские политики не осознавали самостоятельной значимости Центральной Азии как таковой. В 1990-х гг. Вашингтон каждую пару лет находил новый фокус политики, которая в результате прошла через несколько этапов. Американская политика была скорее продуктом событий в регионе и вокруг него, чем реализацией четкой стратегии, направляемой ясным видением интересов США в этой части мира. Менялись события, менялась и политика Соединенных Штатов.

Бесхозное ядерное оружие

Сразу после распада Советского Союза внимание США оказалось приковано к значительным арсеналам ядерного оружия и компонентам оружия массового поражения (ОМП), оставшимся на территории Центральной Азии. Учитывая высокий риск его бесконтрольного распространения, близость Центральной Азии к Южной Азии и Среднему Востоку и потенциально огромный рынок для такого рода товаров (на Среднем Востоке, в Северной Корее, да и где угодно), главной задачей стало обеспечение сохранности этих арсеналов, их вывоз или уничтожение.

Американская озабоченность ядерным оружием, которое необходимо было взять под контроль и вывезти в Россию, признанную единственным наследником ядерного арсенала СССР, привлекла внимание к Казахстану, на территории которого находились значительные и недостаточно надежно охраняемые ракеты с ядерными боеголовками и производственные мощности ядерного комплекса. Хотя и у других центральноазиатских стран были различные компоненты ОМП и соответствующие технические и научные мощности, только на территории Казахстана (так же как в России, на Украине и в Белоруссии) имелся существенный ядерный арсенал, а именно: 104 межконтинентальные баллистические ракеты SS-18 (МБР) с 1400 ядерными боеголовками¹³. Помимо этого запаса МБР, который, по крайней мере на бумаге, превращал страну в ядерную сверхдержаву, Казахстан унаследовал тяжелые бомбардировщики, ракетные пусковые установки, центры управления ракетами и шахтные пусковые установки (test silos), и все это подлежало охране, вывозу или уничтожению¹⁴.

Хотя никто, пожалуй, всерьез не предполагал, что Казахстан останется собственником этого ядерного арсенала, тем не менее потребовались серьезные дипломатические усилия, чтобы обеспечить его сохранность и добиться от казахского руководства обязательства присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве страны, не имеющей ядерного оружия. Казахстан подписал этот договор в 1994 г., и все ядерное оружие было вывезено с его территории к маю 1995 г.¹⁵

Кроме этого, в 1994 г. США помогли России вывезти 600 кг высокообогащенного оружейного урана с плохо охранявшегося завода в Ульбе, Казахстан. Операция, известная как проект «Сапфир», считалась одним из лучших достижений в усилиях Америки по предотвращению распространения ядерного оружия в Центральной Азии и за ее пределами¹⁶.

Вашингтонская ядерная дипломатия в Центральной Азии достигла апогея в середине 1990-х гг. В регионе и поныне осуществляется ряд американских программ, нацеленных на уничтожение или, как минимум, существенное уменьшение угрозы различных видов ОМП – химического, биологического, радиологического и, разумеется, ядерного. Однако после решения проблемы «бесхозного ядерного оружия» – плохо охраняемых арсеналов ядерного оружия, которое могло попасть не в те руки, – ядерная дипломатия отошла на задний план, освободив первое место для других направлений американской политики в Центральной Азии.

Планы реформ

Одновременно с ядерной дипломатией Соединенные Штаты предприняли амбициозные усилия, нацеленные на помощь пяти центральноазиатским государствам в проведении политических и экономических реформ. Это был логичный шаг в отношениях с Центральной Азией, завязавшихся после признания Вашингтоном суверенности и независимости пяти государств. Американские политики сочли, что Вашингтон не может бросить эти новые страны на произвол судьбы, а должен позаботиться об их выживании.

Центром реформ, о проведении которых хлопотали Соединенные Штаты, были рыночные институты и демократическое правление. Они были порождением двух факторов: сформулированных Джеймсом Бейкером пяти принципов признания обретших независимость бывших советских республик (включая принцип верности демократическим целям); и, одновременно, широко распространенной во внешнеполитических кругах США веры в провозглашенный Фрэнсисом Фукуямой тезис о «конце истории»¹⁷.

Упор на развитие рыночной экономики и приватизации отражал распространенную веру в так называемый вашингтонский консенсус, в набор либеральных экономических принципов, включающий свободу торговли, беспрепятственное движение капитала, финансовую дисциплину и политику устанавливаемых рынком ставок процента, – считалось, что все это необходимо любому государству для выживания в бурных водах глобализации. Рецепты, предлагавшиеся американскими советниками среднеазиатским правительствам, по сути, сводились к необходимости соблюдения этих принципов соблюдения этих принципов.

Политические реформы, продвигавшиеся американскими советниками, были задуманы по сходному шаблону. Они включали политику поддержки развития неправительственных организаций (НПО), независимых средств информации, политических партий и свободных выборов¹⁸.

Результаты американской политики поощрения экономических и политических реформ в Центральной Азии оказались разными в зависимости от местной специфики в каждой стране¹⁹. Казахстан и Киргизия взялись за проведение далекоидущих программ политических и экономических реформ; в Туркмении и Узбекистане реформы пошли медленно, а в Таджикистане началась гражданская война. При этом основной подход Вашингтона к политическим реформам был практически одинаковым во всех странах, насколько это позволяли местные условия.

Но эта программа реформ была мало связана с целями американской политики в Центральной Азии. Была ли это реформа ради реформы? Может быть, Соединенные Штаты занялись модернизацией Центральной Азии, чтобы, в качестве жеста доброй воли и акта просвещенного эгоизма, расширить зону демократии и процветания исходя из предположения, что, когда эти пять стран Центральной Азии станут демократичными, они не начнут войны между собой, против соседей или Соединенных Штатов (поскольку давно принято, что демократии не воюют между собой)? Или, наоборот, Вашингтон действовал под влиянием скрытых мотивов – с помощью экономических реформ и развития Центральной Азии готовил будущие рынки для американского экспорта?

Ни одно из этих двух объяснений не казалось правдоподобным скептикам, которые искали конкретные, ощутимые мотивы действий Америки в Центральной Азии. Ни одно из этих объяснений не указывало на убедительные – стратегические – причины долгосрочной вовлеченности США в дела этого региона. Необходимость разобраться с «бесхозным ядерным оружием», несомненно, казалась убедительным мотивом политики США, проведение экономических и политических реформ в качестве жеста доброй воли – нет.

Программа безопасности

В дополнение к политической и экономической реформе Соединенные Штаты приняли еще новый внешнеполитический подход к этому региону. И этот подход – примерно так же, как программа политической и экономической реформы, – отражал свойственную американцам склонность работать со знакомыми структурами и принципами. В этом случае Вашингтон подтолкнул Центральную Азию к установлению и развитию отношений с евро-атлантическими институтами безопасности – с Организацией Североатлантического договора (НАТО) и с Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Обе организации, созданные в период холодной войны, буквально и фигурально адаптировались к новым временам и новым рубежам, и обе были рады взяться за решение новых задач, которые открывались в Центральной Азии, далеко за пределами привычных им границ²⁰.

Хотя пять среднеазиатских государств прямого отношения к Европе и не имели, их включили в ОБСЕ как государства, входившие в Советский Союз. НАТО предоставило им членство в Совете евро-атлантического партнерства (Euro-Atlantic Partnership Council, EAPC) – в форуме, специально созданном для проведения диалога между НАТО и партнерами в Восточной Европе и Азии. Пяти среднеазиатским странам было также предложено – и принято – членство в программе «Партнерство ради мира».

Эта программа помощи в обеспечении безопасности, продвигаемая Вашингтоном (через евро-атлантические институты и на двусторонней основе), следует модели сотрудничества, используемой в Восточной Европе. Целью является обеспечение общей совместимости с НАТО, даже если за этим не последует приглашения среднеазиатским государствам в члены союза. При этом предполагалось реформирование сектора безопасности, принятие новой модели отношений между военными и обществом, чтобы обеспечить гражданский контроль над вооруженными силами и их подотчетность, а также развитие так называемых нишевых возможностей (дать партнерским государствам, не имеющим средств для содержания больших вооруженных сил, возможность «встраиваться» в воинские формирования коалиции, состоящей из союзных и партнерских государств).

Перспективы большой или даже малой войны, напрямую затрагивающей кого-либо из стран – членов НАТО, считались весьма отдаленными. Североатлантический союз был озабочен так называемыми «внешними» неблагоприятными событиями, особенно на Балканах, которые являются частью Европы, но при этом войны на Балканах не затрагивали непосредственно ни одну из стран – членов НАТО. Но только не в Центральной Азии, которая уж слишком далека от Европы. В соответствии с этим усилия Соединенных Штатов и НАТО по предоставлению помощи в обеспечении безопасности сосредоточились на развитии миротворческого потенциала, оказании помощи при стихийных бедствиях и обеспечении функциональной совместимости региональных сил и сил НАТО. В 1990-х гг. американцев чем дальше, тем больше тревожила незаконная торговля наркотиками, оружием и людьми, что и стало мотивом помощи Вашингтона среднеазиатским государствам в улучшении охраны границ.