Глава 8

Стоя на пороге комнаты, Макшейн горел желанием так хлопнуть дверью, чтобы со стен полетела штукатурка. Но он сдержался, и Энн не заметила его появления.

Йен кипел от гнева. Похоже, она забыла, что вышла за него замуж. Не успел он отлучиться, а жена уже флиртует с Джои Уэзерли.

Впрочем, идея жениться на ней принадлежала ему, Макшейну, так что…

Энн лежала в ванне, прислонившись головой к деревянному краю и закрыв глаза. Из воды выглядывали только колени. Пахло лавандовым мылом.

Йен чувствовал, как стучит его сердце и дрожит от желания тело.

Он был опытным мужчиной, умел, когда требуется, контролировать свои желания. Прошлой ночью он тоже хотел ее и все-таки преодолел себя. Но теперь Энн – его жена. И хотя она не придает этому значения, он больше не намерен проводить ночь в кресле. Макшейн с такой яростью захлопнул дверь, что Энн испуганно подскочила и, взметнув брызги, погрузилась обратно в воду.

– Я думала, вы… уехали, – дрожащим голосом сказала она.

– Вы так думали?

Не спуская с нее глаз, он вошел в комнату, бросил плащ на стул, расстегнул пояс с висящей на нем кобурой и положил его на ночной столик около кровати.

– Вы… куда-то исчезли.

– Главное, я вернулся.

Энн поглубже опустилась в ванну, единственное место, куда она сейчас могла от него спрятаться.

Макшейн стоял неподвижно, глядя на эти золотистые волосы, стянутые на затылке узлом, маленькие груди, чуть выступающие из воды. От устремленного на нее тяжелого взгляда Энн окончательно растерялась.

– Я вернулся, – повторил он.

– Давно? – В ее голосе слышались одновременно гнев и беспокойство.

– Достаточно давно.

– Достаточно для чего? – осторожно спросила она.

– Чтобы застать вас с Джои.

Энн с облегчением вздохнула.

– Конечно, вы же уехали.

– Но вернулся.

Значит, ему не известно, что она тоже отсутствовала. Радость, однако, была недолгой. Как она могла забыть обо всем и столько времени нежиться в ванне! Теперь она совершенно беспомощна, а Макшейн не спускает с нее своих загадочных глаз, и этот взгляд лишает ее остатка сил.

Этот человек – ее муж. И она согласилась на брак безо всяких условий и требований с ее стороны. Но теперь ей хотелось только одного: чтобы он перестал смотреть на нее.

– Где же вы были? – начала она.

– Не слишком далеко, миссис Макшейн. И успел вернуться, чтобы провести ночь с женой.

Он подошел к ванне. Энн думает отделаться от него на том основании, что он куда-то уезжал и бросил ее одну. Не выйдет.

Завороженная его взглядом, Энн лихорадочно шарила рукой около ванны, стараясь найти полотенце, которое лежало на стуле.

Макшейн не понял, какое чувство вдруг захлестнуло его. Может, ревность к мальчишке Уэзерли или ярость и усталость сегодняшнего дня. Но, скорее всего, причина в другом. Энн совсем близко, такая доступная, желанная, беззащитная. Его жена. Она принадлежит только ему и больше никогда не будет проводить время ни с Джои Уэзерли, ни с кем-то другим, пока он живет на этом свете.

Он разорвет на куски любого, кто захочет увести ее – за плату или даром, – потому что он не какой-нибудь дохлый старик, позволяющий жене флиртовать с кем попало, лишь бы она улыбалась ему раз в месяц. Чем скорее она узнает, что такое быть женой, тем скорее он утолит терзающее его желание и наступит конец его мучениям.

Макшейн наклонился над ванной и, несмотря на сопротивление Энн, поднял ее из воды.

– Отпустите! Я еще не вытерлась!

– Я люблю мокрых женщин. Энн покраснела от гнева и стыда.

– Но я не закончила мыться, – возмущенно сказала она. – Вы позволяете себе исчезнуть…

– А вы, моя жена, чем занимались в это время с молодым Уэзерли?

– Я… я разговаривала…

– Хорошо. Теперь можете поговорить со мной. И если я еще раз увижу, как вы флиртуете с постояльцами, я задам вам трепку.

– Как вы смеете…

– Как вы смеете!

Не помня себя, Макшейн бросил ее на кровать и прижал всем телом. Энн отчаянно сопротивлялась, а он вдыхал ее нежный аромат, ощущая прохладу кожи и упругость груди, касался губами твердых сосков. Ему хотелось бесконечно ласкать ее напряженное тело. От его неистового поцелуя она застонала.

Макшейн отпустил ее, чтобы раздеться. Энн с выражением затравленного животного глядела ему в лицо, золотые волосы разметались по подушке.

– Подождите…

– Чего? Шлюхи не привыкли спать с законными мужьями?

– Ублюдок! – с отвращением выкрикнула она. – Ну, так давай! Не церемонься! Делай то, за чем пришел!

Она в упор смотрела на него сверкающими, как драгоценные камни, глазами, на шее лихорадочно билась жилка. Он уже не мог сдерживаться и овладел ею. Но за острым наслаждением последовал шок: Энн была невинной.

Потрясенный, глупо бормоча извинения, Макшейн отодвинулся на край постели. Черт ее возьми! Почему она ничего не сказала?

Придерживая брюки, он встал и перешел на другой край, подальше от нее. И вдруг залился краской, представив свой нелепый вид.

Энн лежала спиной к нему, подняв колени к груди, и казалась очень юной и беззащитной.

Лучше бы она кричала на него, ругала бы последними словами. Какой же он дурак! Глядя на ее вздрагивающую спину, он чувствовал себя негодяем, ему хотелось что-то сказать ей, попросить прощения.

– Энн, во имя всего святого, откуда же я мог знать?

– О чем?

– Ты считаешь меня идиотом?

– А кем тебя можно считать?

– Но ведь ты была замужем за Эдди, и я думал…

– Кто тебе сказал, что я была замужем за Эдди? Ральф?

– Нет, он ничего не говорил. Тебя зовут Энн Маккестл, поэтому я думал…

– Ты думал, что я вышла замуж из-за денег или для того, чтобы завладеть салуном…

– Но ты ничего мне не объяснила.

– И ты пришел к собственным выводам!

– Я не делал никаких выводов. Но, думаю, настало время сказать правду. В чем дело?

– Эдди приютил меня, когда я в этом нуждалась. Он был моим приемным отцом! – выкрикнула она.

Макшейн в изумлении вскочил с кровати.

– Отцом?

– Отцом! И никем иным!

– Да, тогда все ясно, – огорченно сказал он.

Энн не смотрела на него. Макшейн сел рядом и погладил ее по голове. Она отодвинулась, плотнее завернувшись в одеяло.

– Я думал, ты была его женой. Ты знала это, и могла… должна была сказать мне правду!

– Ты чертовски уверен в себе, поэтому не думаю, что мои слова поколебали бы твою самоуверенность.

– Если бы ты сама этого не хотела… ты бы рассказала мне о себе, – произнес он сердито.

– Ты явился сюда с готовым мнением. К тому же я не обязана ничего объяснять.

– Но мое мнение было логичным!

– И возможно, ты не стал бы меня слушать, – холодно заметила она.

– Ты не дала мне даже шанса.

– Ты не дал шанса мне! У тебя уже было логичное мнение.

– Хорошо, прости меня» Но ты – хозяйка борделя, публичною дома!

Казалось, Энн покоробил не факт, а произнесенное им слово. Глаза вспыхнули синим пламенем. Она замахнулась для удара, но Йен успел перехватить ее руку.

– Теперь я поняла и не позволю бедным девушкам заниматься этим ради заработка.

– Им неплохо платят.

– Никакие деньги не могут компенсировать то, что мы сейчас делали.

– Спасибо, – мрачно ответил он. – Такова, значит, оценка моих сексуальных способностей.

– Никогда не думала, что им приходится испытывать такое!

– Это не так уж плохо!

– Плохо? Нет, это ужасно, это мучительно, это…

– Так быть не должно, – упрямо сказал он.

– Но…

Когда Йен нагнулся к ней, она его не оттолкнула. Он коснулся губами ее рта, стал целовать лицо, чувствуя соленый вкус слез.

Теперь он просто обязан доказать, как она ошибается, считая близость мучением. Он был огорчен, что причинил ей боль. Энн покорила его с первого взгляда, и он женился на ней, уверенный, что берет в жены девицу легкого поведения. Но она была как бы частью купленного им салуна, и он руководствовался не чувствами, а рассудком, иначе бы никогда не женился на шлюхе. Теперь же…

Макшейн был счастлив, ведь до него ни один мужчина не дотрагивался до Энн. И как чудесно сознавать, что любимая принадлежит лишь тебе.

Он хотел немедленно заняться с ней любовью, хотел пробудить в ней женщину.

– Это не поможет, – прошептала Энн, когда Макшейн оторвался от ее губ.

Она больше не сопротивлялась. Вероятно, решила, что может бороться с ним и даже победить, но только не в постели.

– Давай попробуем еще раз.

– Но ведь я уже… – заволновалась она.

– Нет.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты думаешь, что уже все испытала, но это не так.

– Не так? – начала она и тут же умолкла. Макшейн уже целовал ее лицо, шею, грудь, его руки ласкали совершенное тело, нежно касались гладкой кожи, медленно спускаясь к бедрам. Энн вздрагивала от его прикосновений.

– Это мучительно? – прошептал он.

– Мучительно? Нет, но ты не должен…

– Лежи тихо, любовь моя, – посоветовал он и с радостью увидел, что она не нуждается в его советах.

Йен перешел к более интимным ласкам, и ее пальцы неожиданно ухватили его волосы, тело напряглось, как натянутая струна. «Никакой пощады, никакого снисхождения, – приказал он себе, – не останавливайся, ласкай, гладь, впивай ее сладостный аромат, доведи до экстаза любимое тело».

Он приподнялся. Глаза Энн закрыты, грудь вздымается частыми толчками. Он заключил жену в объятия. Она повернулась к нему, а затем крепко прижалась, когда он осторожно вошел в нее, стараясь не причинять боли.

Мир, казалось, перестал существовать: никаких звуков, кроме их дыхания, никакого движения, кроме движения его бедер, никаких ощущений, кроме влажной теплоты ее лона.

Затем он почувствовал, что тело Энн чуть покачивается, следуя заданному ритму, а сердце готово выскочить у нее из груди. В следующий момент комната вдруг куда-то рухнула и наступила кратковременная смерть.

Иен прижался губами к влажной шее жены, приподнявшись на локтях.

– Энн.

– Что?

– Открой глаза.

– Неужели ты…

– Энн, обещаю не трогать тебя, и ты сможешь поспать. Только сначала посмотри на меня.

Веки дрогнули, и она открыла глаза.

– Ну что, было получше? – спросил он.

– Да, значительно лучше. Во всяком случае, я не думала, что сейчас умру мучительной смертью.

Ее губы слегка дрожали, сапфировые глаза странно затуманились, и он чувствовал, как бешено колотится ее сердце.

Йен осторожно лег рядом.

– Я очень рад, – прошептал он, – я никогда не хотел пугать тебя. Говорят, с каждым разом это становится все более приятным. Может, к концу недели ты даже решишь, что я вполне сносен.

Энн что-то нежно пробормотала, отодвинулась от него и накрылась одеялом.

Макшейн был счастлив и немного сердит, потому что она лгала. Все было не так ужасно, ведь он чувствовал ее возбуждение.

А если она еще не испытала величайшего наслаждения, тогда… она уже близка к этому. У них еще все впереди. Главное – она рядом.

Его жена. Он улыбнулся.

Энн уже почти заснула. Йен обнял ее, прижал к себе, и его душу наполнила нежность.

Она так боролась! С ним, с собой. Такая мягкая, сильная, решительная. Она может вести битву на многих фронтах!

Только он не знает, на каких именно и сколько их.

Энн заснула, положив голову ему на грудь.

Йен был уверен, что она находится в опасности. И не только из-за ее собственного безрассудства, у нее есть враги. Ничего, он сможет ее защитить.

Он уснул, держа Энн в своих объятиях. Йена больше не мучили кошмары, во сне он грезил о нежном женском теле с бархатистой коже, о волнах золотистых волос, соблазнительно падающих на его плечи и грудь.

Он проснулся от голода и сразу посмотрел на Энн. Она спала в его объятиях, прижавшись к нему спиной.

Йен погладил ее по бедру. Затем его пальцы скользнули внутрь. Поняв, что Энн уже не спит, он стал целовать ее шею, плечи, спину.

Любовная игра вызвала эрекцию. Сердце молотом стучало в груди, он тяжело дышал, его переполняли желание и нежность.

Он не успокоился до тех пор, пока не услышал, как Энн издала полувздох-полустон, и не почувствовал, как содрогнулось ее тело, потом снова… и снова.

Йен улыбнулся. А она ему отказывала! Она больше никогда этого не сделает.

Но он промолчал и ласково погладил ее по бедру, снова ощутив теплоту ее тела.

Энн открыла глаза и сняла с груди его руку.

– Мы должны… вставать.

– Мы же – новобрачные и будем спать долго. Зевнув, она положила голову ему на плечо, и Йен сразу погрузился в дремоту.

Он очнулся, когда почувствовал, что Энн зашевелилась и нежно коснулась пальцами его живота.

– Йен, – сказала она, не поднимая головы.

– Да.

– Ты был вполне сносен.

– Я… что?

– Вполне сносен.

– Всего лишь сносен?

– Да, всего лишь.

Он улыбнулся, глядя в потолок.

– Благодарю. Вероятно, ты боишься, как бы я не стал еще более самонадеянным.

– Думаю, ты исправишься, – пробормотала она.

Макшейн ничего не ответил, продолжая улыбаться. Он чувствовал непривычное умиротворение и ласково перебирал золотистые растрепанные волосы, упавшие ему на грудь.

Потом улыбка исчезла. К запаху лавандового мыла примешивался чуждый, почти неуловимый запах. Ее волосы пахли дымом.

Глава 9

Выйдя в коридор, она огляделась по сторонам и увидела Далси.

– Энни!

– Что? – нервно спросила та, бросив взгляд на комнату.

Только бы он не проснулся. Кажется, ей удалось выйти незаметно. Перед уходом она посмотрела на Йена. Он улыбался во сне.

– Что? – переспросила Далей. – И ты еще спрашиваешь! Что вчера произошло?

– Вчера? От тебя не было никакой пользы, ты напилась.

– Я пыталась напоить его, как ты велела…

– И случайно напилась сама. Далси кивнула и вдруг засмеялась.

– Джои Уэзерли в моей комнате.

– Джои? – притворно удивилась Энн.

– Дай припомнить… да, вроде бы это Джои. Энн. Ты должна рассказать, что случилось. Ты исчезла, Макшейн тоже куда-то делся, и все одновременно.

– Одновременно? Послушай, я не хочу разговаривать в коридоре. Идем к тебе.

– Но ведь там Джои!

– Тогда идем к Коко, – сказала Энн, подталкивая Далей вперед, и постучала в одну из дверей.

– Войдите, – отозвался томный голос. Коко сидела на кровати нагишом, но отсутствие одежды, кажется, ничуть ее не смущало.

– Вы могли бы дать мне поспать, ведь защита форта легла вчера исключительно на меня. Все помощники куда-то разбежались.

Коко встала с ленивой грацией и взяла с кресла халат.

– Защита форта? – Энн вскинула брови.

– Ты уехала спасать мир, Далси до бесчувствия напилась, – доложила Коко, набрасывая кроваво-красный шелковый халат, такой же вызывающий, как она сама.

– Далси, как ты могла? – спросила Энн.

– Случайно!

– Макшейн куда-то уехал, занимался неизвестно чем, а ни одна из вас ничего не знает!

– За твоего мужа, Энни, вчера отвечала Далси.

– Но он уехал до того, как я спустилась в зал, – обиженно сказала та.

– К тому же он вернулся, – примиряюще добавила Коко.

– Ну? – спросила Далси.

– Что ну? – пробормотала Энн.

– Ну, Энни, расскажи нам о нем, – торопила Коко.

– Нечего рассказывать…

– Как нечего! – возмутилась Далей.

–Подумай, Далси, – усмехнулась Коко, – неужели этот полуиндеец похож на человека, который, женившись, как он считает, на шлюхе, проведет брачную ночь один в своей постели?

– Он только на четверть сиу, – пробормотала Энн.

– Далси, по-моему, наша любимая хозяйка, наша маленькая снежная королева вступила в права собственности.

– Энни! – взмолилась Далей. – Ну, скажи, он хорош?

– Пожалуйста… – запротестовала Энн.

– Похоже, она даже не знает, что приобрела, – с отвращением сказала Далси, обращаясь к Коко.

– Ах, напрасная трата железных мускулов и пыла, – со вздохом согласилась та.

– Если вы обе не возражаете…

– Возражаем. Мы хотим знать детали, – настаивала Далси.

– И что вы собираетесь с ними делать? – раздался насмешливый голос. – Картины рисовать?

Макшейн!

Энн испуганно оглянулась. Он стоял, небрежно облокотясь о дверной косяк. Покраснев до слез, она собралась уйти, но Йен взял ее за руку и притянул к себе.

Она уперлась ему в грудь, а он, не обращая внимания на девушек, легко поднял ее и начал целовать. Энн задохнулась, сердце у нее громко стучало.

Наконец он опустил ее на пол, продолжая обнимать за талию. Темные глаза вопросительно смотрели на нее, как бы стараясь проникнуть в ее душу.

– Макшейн, – начала она, пытаясь освободиться от его объятий. Гнев вернул ее к действительности. – Давайте…

Но он уже повернулся к девушкам.

– Она была великолепна. Просто великолепна! – сказал он и подмигнул. – А что касается деталей, то у нас будет время для совершенствования.

Оттолкнув его, Энн сбежала по лестнице, влетела в кухню и потребовала у Анри кофе.

– Сейчас, сейчас, таcheire, куда торопиться? Кофе был, как всегда, превосходен. Наслаждаясь ароматным напитком, Энн вдруг заметила любопытный взгляд француза, и ей показалось, что вся прислуга тоже не спускает с нее глаз. Любопытство Далси и Коко она еще могла перенести, но как смеют остальные…

– Доброе утро, Анри.

Макшейн придвинул стул к массивному деревянному столу, на котором повар обычно готовил свои блюда, и улыбнулся жене.

Вероятно, он успел помыться. Влажные волосы зачесаны назад, свежая рубашка оттеняет бронзовую кожу.

– Любовь моя, как насчет кофе? – беззаботно осведомился он.

– С удовольствием обслужу тебя.

Ее тон испугал Анри. Возможно, он решил, что благородный напиток сейчас окажется у Макшейна за шиворотом или на брюках, поэтому засуетился, стараясь избежать кофейного кризиса.

– Энн, пожалуйста, садись. Я уже приготовил свадебный завтрак. Нежнейшая ветчина, воздушный омлет, окорок и мои знаменитые круассаны.

Взяв Энн за плечи, он усадил ее рядом с Йеном, который продолжал улыбаться. Ей захотелось хорошенько стукнуть мужа, чтобы изменить выражение его лица, но она молча пила дымящийся кофе.

– Круассаны! – Анри поставил на стол тарелку, однако на Йена они не произвели особого впечатления.

«Настоящий хозяин не должен проявлять эмоций», – без обиды подумал француз.

Словно прочитав его мысли, Макшейн взял золотистый хлебец, попробовал и одобрительно взглянул на повара.

– Месье, вы можете открывать ресторан в любой части света!

Тот с достоинством наклонил голову.

– Мерси, но я вполне счастлив здесь, работая для мадмуазель Энн… мадам Энн.

– А кто еще работает на мадам Энн?

– Люди приходят и уходят… – начала та.

– А кто работает сейчас?

– Коко, Далси и Джинджер. У нее прекрасный голос, а Далси и Коко…

– Я уже знаю об их талантах. Кто еще?

– Эрон играет на пианино.

– Смазливый парень, с которым ты шепталась. Дальше.

– Бармен Гарольд, его помощник Марк Энгл, на кухне – Анри, Бетти и Лэлла, Сэмми-Джейн убирается наверху, а близнецы Игеры следят, чтобы игра была честной.

– Ясно.

– Еще у нас есть два профессиональных игрока. Майкл Тайлер и Трет Вильямсон. Сегодня суббота, и ты можешь увидеть их игру.

– А чем занимаешься ты? – небрежно спросил Макшейн.

– Я слежу, чтобы все было в порядке.

– Очень удобная работа.

– Что ты имеешь в виду?

– Можно найти время и куда-нибудь исчезнуть.

– У меня много дел, – пожала плечами Энн.

– Не сомневаюсь. Хотелось бы узнать, что это за дела.

– Напитки, игра… отдых клиентов. – Она отвернулась, чтобы муж не заметил ее волнения.

Сможет ли она теперь заниматься делами? Он, кажется, намерен следить за ней.

– Энн, налей мне еще кофе. Но Анри ее опередил.

– Мадам, разрешите мне.

И тут же объявил, что завтрак готов, прервав неприятную ей беседу.

Энн думала, что не сможет есть, однако при виде деликатесов Анри не устояла и слишком поздно заметила насмешливый взгляд Макшейна.

– Сегодня утром у вас превосходный аппетит, любовь моя.

– О! – простонала она, вскочив с места. – Прошу меня извинить, но я вынуждена закончить семейную трапезу. Меня ждут дела.

И она ушла в салун.

Эрон играл на пианино. Когда Энн остановилась рядом, он поднял глаза и вопросительно посмотрел на нее.

– Твой благоверный заметил, что тебя не было?

– Мой благоверный сам куда-то уезжал. Но мне нужно спрятать мужскую одежду и оружие. Он собирается осмотреть все заведение. Вдруг он найдет потайную лестницу?

– Тогда одну прелестную птичку запрут в клетке, кузина. – Эрон пристально глядел на нее, потом улыбнулся. – Я никогда не одобрял жизнь, которую ты ведешь.

– Эрон, ты знаешь…

– Я знаю, что ни твоя смерть, ни арест или виселица прошлого не изменят. Энни, если ты научишься жить в настоящем, это и будет твоей самой большой победой.

– Если бы я могла, – прошептала она. Эрон снова взглянул на нее и предупредил:

– Он здесь, разговаривает с Гарольдом. Хочешь что-нибудь спеть? Кстати, он знает, что мы родственники, или мне нужно опасаться за свою жизнь, если он решит, что ты со мной кокетничаешь?

– Тебе не нужно опасаться за свою жизнь.

– Он не знает, что мы родственники.

– Сыграй «Лорену», – попросила она и ее нежелание отвечать уже было ответом.

Эрон проиграл вступление, и Энн запела старинную балладу.

«Он – настоящий талант, – думала она, – любая песня звучит у него одухотворенно, берет за душу. Анри готовит лучшие на свете деликатесы. А девушки…»

Каждый из них – ее друг, каждый с нею и за нее. Но в самые опасные дела посвящен только Эрон.

Уже наступил полдень, и до Энн доносились привычные шумы: звон стаканов, хлопанье карт по столу, разговоры, смех. Обычный субботний день.

Внезапно двери салуна распахнулись, и яркий дневной свет на мгновение ослепил Энн. Но когда она разглядела вошедшего, холодок пробежал у нее по спине.

Шериф Бикфорд исподлобья оглядел присутствующих и направился к бару.

– Добрый день, Энни, вернее, миссис Макшейн. Прими мои поздравления.

– Спасибо, шериф.

Это был рослый человек крепкого телосложения, с седыми волосами, длинным лицом со скорбным, как у охотничьей собаки, выражением и темными проницательными глазами. Он принадлежал к тому типу людей, которые с особым уважением относятся к закону. На свою работу он смотрел просто и при каждом удобном случае цитировал Конституцию. Бикфорд не писал законов, с некоторыми даже не соглашался, но твердо верил, что преступником можно считать человека лишь тогда, когда его вина будет доказана судом присяжных.

Энн шериф нравился. Несмотря на медлительность, а временами даже наивность, Бикфорд был отнюдь не глуп, и с ним приходилось держать ухо востро.

– Гарольд, подай шерифу большую кружку пива.

– Благодарю, Энни.

Она молча кивнула, дожидаясь, когда шериср перейдет к цели своего визита.