58

Они выскользнули из окрестностей театра, не замеченные никем. Зеленый свет Трумба заливал всю долину, но красная Эльтиана и синяя Иш добавляли теням странный оттенок. Здесь водятся Жнецы… За прошлую неделю Эдвард почти забыл об их существовании, да и теперь его слишком терзали мысли об Элиэль, чтобы думать о них. Миссис — или мисс — Мезон, похоже, хорошо знала, куда направляется. Она пошла не к городским воротам, а свернула на старую заросшую дорогу, ведущую к реке. Он слепо плелся между ней и юнцом. Еще полмили, и они увидели отсветы лун на блестящем куполе храма.

Элиэль была славная девочка. Ее ужасное любопытство казалось скорее забавным, чем раздражающим. Она была смелой и преданной. Он обязан ей жизнью, а теперь он бежит, бросая ее. Она могла получить то, чего хотела больше всего в мире, а он оставил ее без этого. Его предательство может разбить ей всю жизнь.

Мистер Гудфеллоу исцелил сломанные кости, которые рано или поздно срослись бы и так. Случай Элиэль — куда тяжелее.

— Скажите, мэм, может ли Тион лечить искалеченную ногу?

— Зовите меня Оникой. Конечно, может, легко. Разве Крейтон не объяснял вам? Тион тоже пришелец здесь, а пришельцы обладают харизмой. Мы поглощаем ману. Это делает нас бессмертными — ну, почти бессмертными, и в большой концентрации дает нам сверхъестественные способности. — Она замолчала, стараясь не порвать рубаху о колючие кусты.

Эдвард осторожно проскользнул за ней. Юнец прошел не глядя, словно это была просто высокая трава.

Да, Эдвард додумался до этого и раньше. Он даже видел подтверждение этому в самом себе, когда изображал божьего человека на том привале в роще. Очевидно, эффект пропадает, как только пришелец возвращается в свой родной мир. Крейтон утверждал, что лишен «полномочий» на Земле, но сразу по возвращении в Соседство смог поразить Жнеца молнией. Мистер Гудфеллоу был пришельцем на Земле, иммигрантом из Руатвиля.

— Мне кажется, я набрал немного сегодня вечером — такое покалывание? Я что, могу творить чудеса?

Она покачала головой:

— Только в узле можно набрать достаточно маны для того, чтобы производить физическое воздействие.

Привал, на котором он столкнулся с Седобородым, был узлом, и он набрал там настоящей маны. Теперь понятно, почему он смог снять с Дольма чувство вины и так быстро выучил язык. И потом он не мог нащупать языком ни одной дырки в зубах. Что уж тогда говорить о мелких царапинах? Отец прожил в этом мире три десятка лет, не постарев ни на день.

Кстати, харизма таила в себе опасность. Эдвард Экзетер мог при желании стать величайшим актером в мире. Он мог собирать женщин, как цветы. Он мог бы заняться политикой и почти сразу же заделаться диктатором. Он мог бы покорить мир. Теперь Эдвард понимал, почему Крейтон искал рекрутов постарше — им проще справляться с этой силой, не попадая под ее власть. Как долго он сможет противостоять соблазнам? Сколько времени пройдет, пока его моральные устои не обрушатся, как песочные замки? Он наконец понял, почему отец так хотел порвать цепь и не дать ему сделаться Освободителем.

Но Элиэль!.. Ну и подлец же он, что бросает ее так!

Они миновали кусты, и он зашагал рядом с Оникой.

— Как они получают ману? Через поклонение? Кровь? Деградацию? Публичную проституцию?

Оника шагала, не глядя на него.

— Иногда. Не все они заходят так далеко. Главное, что жертвоприношение должно доставлять боль, не обязательно физическую. Верующий должен добровольно сделать что-то, чего он делать не хочет: отдать деньги или совершить неприятное действо. Чем сильнее боль, тем больше урожай маны. Восхищение тоже дает ее. По этой части Тион преуспел более других. Он одаривает своих почитателей розами. Возможно, Тион собирает больше маны от одного певческого состязания на своем узле, чем Зэц от всех многочисленных, но удаленных от него убийств.

— Значит, человеческое жертвоприношение — самый сильный источник?

— С одним исключением… Осторожно, здесь кротовые норы.

Они были уже почти рядом с храмом. Город остался далеко позади. Прощай, Сусс! О, Элиэль!

— А что делает бог отваги? — жалким голосом спросил он.

— Само собой, дает своим почитателям отвагу. Не так уж трудно заставить молодых людей вести себя, как безумцев. — В голосе Оники явственно слышались гнусавые нотки ланкаширского акцента. — То, что они до сих пор славят его в узле, пустующем вот уже двести лет, показывает, до какой степени они принимают желаемое за действительное. И насколько я помню ритуалы Джинуу, они делают это совершенно искренне. Молящийся жертвует кровь, и ему даруется отвага, но с одним условием. Тотчас, как он овладевает женщиной, сделка расторгается. В результате процесс приходится повторять более или менее часто. Оживленный бизнес.

Он вспомнил то, что Пиол рассказывал ему о монастыре в Тогвалби.

— Бог силы тоже действует подобным образом, да?

— Гарвард? — Женщина усмехнулась. — Да, это большая жертва! Все эти парни, что качают мускулы на его узле, не могут даже вспоминать про свои мужские достоинства. Каждую ночь он, должно быть, просто упивается маной. Бессонница во имя бога! Запомни, они занимаются этим уже сотни лет, так что напридумывали извращений на любой манер. А что? Надеюсь, ты не серьезно…

Оника замерла, прислушиваясь:

— Черт! За нами идут!

— Откуда вы знаете? — Он не слышал ничего.

— Давай! — Она побежала вниз по склону. Он устремился за ней, спотыкаясь раза в два чаще, чем она. Оба запросто могли сломать ногу. Юнец резво бежал перед ним. Глядя на его голые ноги, Эдвард и себя чувствовал босым. Однако, судя по всему, ноги у него не уступали твердостью копытам.

— Кто за нами? — задыхаясь, спросил Эдвард. — Тион? Или Зэц?

— Зэц. Жнецы. Я чую их запах. Послушайте, Экзетер, решайте быстрее! Хотите ли вы отправиться со мною в Олимп или нет? Если вам не жалко своей шеи или еще каких-нибудь частей тела, можете ступать в этот чертов храм.

— Тион действительно сделает меня богом отваги?

— Он может. Это предсказано. Пришельцы — редкий товар, а ему нужно вернуть почитателей.

Элиэль! Все дело в Элиэль. Тион из благодарности исцелит ее ногу, или Эдвард сам сделает это, когда накопит побольше маны. Ведь не может бог быть злым? Он должен творить добро. Несколько лет в Соседстве, как его отец…

Но с отцом все было по-другому. Идет война. У Эдварда есть еще долг перед королем и Отечеством. Даже долг перед Элиэль уступает этому. Он не может доверять Тиону.

А Службе он доверять может? Он чуть не упал, споткнувшись.

— Не ваше дело, чего я хочу. Что нужно Службе от меня?

— Спасти вас от Зэца. Как сына Камерона.

Сколько бы там ни было у нее маны, а задыхалась она сильнее, чем он. Сколько еще бежать?

— Допустим, вам это удалось. Что потом? Крейтон говорил, у вас разногласия насчет «Завета»?

— Еще бы. Ох, черт!

Странный рокочущий звук разорвал ночную тишину. Эдвард застыл как вкопанный — из темноты на него смотрели два огромных зеленых глаза.

— Черт, это что еще?

Оника подбежала к чудищу и обняла его тяжелую голову, отчего оно разразилось еще одной серией рыгающих звуков.

— Это Милашка. Дракон. Быстро! Они догоняют.

Она вскарабкалась в седло.

— Сюда, ко мне за спину. Цепляйтесь. Зомф, Милашка! — Она протянула ему руку.

Стоило Онике втянуть Эдварда в седло, как седло подкинуло его вверх — огромная зверюга поднялась на ноги, и он с трудом удержался, цепляясь только за руку Оники и костяную пластину. Две черные тени мелькнули в ночи. Он вскрикнул от внезапной боли. Казалось, ногу пронзил электрический разряд. Эдвард начал заваливаться на бок, но приступ миновал, и он снова мог держаться. Жжение и покалывание в ноге быстро слабели. Ветер в лицо — значит, они несутся над землей. Бег дракона не уступал в плавности «роллсу» Боджли.

— Порядок? — крикнула женщина.

— Нормально. Жнецы?

— За пределами летальной угрозы, слава Богу! — Ветер подхватывал ее слова и швырял их мимо его ушей. — Они нас уже не догонят. Отдыхайте.

Он только что находился на волосок от смерти, а ему предлагают отдыхать?

— Попробую! — крикнул Эдвард и попытался заставить себя расслабиться. Это оказалось не так просто: он сидел на жесткой луке седла, а в спину ему впивалась костяная пластина.

Дракон? Он-то думал, это слово относится к чему-то вроде лошади — ну да, Т'лин Торговец Лошадьми? Эта тварь напоминала стегозавра из «Затерянного мира», а размером была больше взрослого носорога. Вдоль спины шел гребень высоких костяных пластин, одна из которых была спилена, чтобы дать место седоку. Да, название «дракон» очень подходило этому зверю — у него даже имелись длинные, похожие на крылья кожаные выросты у плеч.

Чудище неслось по плоской, лишенной деревьев террасе. Мимо мелькали холмы и утесы, залитые разноцветным лунным светом. Впереди виднелся овраг. Волосы Оники, развеваясь на ветру, лезли ему в лицо, так что говорить было невозможно. Милашка одним махом скользнула вниз по склону оврага и выбралась на противоположный гребень с такой скоростью, что дух захватывало. Они держали путь на восток, огибая храм снизу.

— Держитесь! — крикнула Оника еще через три или четыре оврага. — Вилт!

Дракон взял резко влево и устремился вверх по пятидесятиградусному склону, Эдвард откинулся назад, прижимаясь спиной к костяной пластине. Он чувствовал себя на редкость неуютно. Онике было гораздо удобнее сидеть в седле и со стременами.

Когда они снова оказались на равнине, она скомандовала «Варч!», и Милашка сбавила ход. Никаких поводьев или вожжей — Оника управляла драконом исключительно голосом. Значит, тот должен быть умен, как собака.

— Заппан! Восок! — скомандовала Оника еще через несколько минут. Милашка остановилась и опустилась на землю. — Слезаем!

До Эдварда с трудом дошло, что последнее слово относится к нему, и он сполз на землю. Она скользнула следом. Они находились на дне еще одного оврага, поменьше. Здесь было сухо и темно.

— Пошли! — Оника зашагала вверх по склону.

Он пошел рядом с ней — его длинные ноги давали ему преимущество.

Юнец тоже не отставал. Эдвард повернулся к нему и встретил ту же непроницаемую улыбку, что прежде. Он забыл, о чем собирался спросить.

— Ну? — произнесла женщина. — Что выбираете, Экзетер? Храм или Олимп? Если храм — то вот он.

Эдвард видел храм в полумиле от места, где они стояли, а за ним ночной город.

— Я хочу домой. В Англию. Мы же воюем с Германией.

— Я слышала об этом. Ну что ж, мы проследим, чтобы вы попали домой. Да, у нас разногласия по поводу Освободителя, но раз ваш выбор таков, я уверена. Комитет пойдет вам навстречу.

Они поднялись еще выше и пошли по ровному полю. Оника направлялась к группе похожих на пальмы деревьев.

— Вы не объясните, что мы собираемся делать? — вежливо поинтересовался он.

— Я все думала, когда же вы начнете спрашивать. Я собираюсь на запад, в Ламеби. Надеюсь, что наш противник сбит с толку и откажется от погони. Отсюда мы сможем наблюдать за дорогой.

Роща пересекалась невысокой каменной стеной. Женщина уселась на нее и вытерла лицо, переводя дух.

— Возможно, нам придется ждать долго. Им придется возвращаться в город и искать себе скакунов.

— Каких скакунов? — Усаживаясь рядом с ней, он попытался представить себе скачки на драконах.

— Моа.

— А мне казалось, моа привыкают только к одному всаднику.

— В общем-то да, но я подозреваю, что Жнецы могут это как-то обойти. Или просто у них есть собственные моа.

Они сидели в тени, и теперь он мог разглядеть пыльную дорогу — основной тракт, пролегающий через Сусс. Дорога лежала всего в нескольких сотнях ярдов от них. В этот ночной час она была совершенно пуста. Сельский Суссленд мирно спал под тремя лунами, дававшими гораздо больше света, чем привычная Луна. Всего неделю назад он проходил по этой дороге вместе с Дольмом и Элиэль.

Он вновь повернулся сказать что-то юноше, сидевшему рядом с ним, но снова эта загадочная улыбка сбила его с толку.

— Скажите мне, что произошло после того, как Т'лин убежал от Жнецов?

— Я прибыл… — Эдвард поведал то, что смутно помнил сам, и то, что позже рассказала ему Элиэль.

— Хррмф! — произнесла она, когда он закончил. — Мы предполагали нечто похожее. Я отправилась на разведку, Приехала сюда вчера вечером, а тут все кишмя кишит Жнецами. Это навело меня на мысль, что вы, возможно, еще живы.

— Как вы меня нашли?

— Чистая случайность. Я увидела афишу, увидела Д'варда в списке актеров. Хорошо еще, что я сопоставила все факты раньше, чем ублюдки Зэца, идиот вы чертов.

Пора менять тему.

— Расскажите мне про Олимп.

— Это небольшое ответвление каньона. Их там сотни, конечно, но это место очень красиво. Мы стараемся сохранять его форпостом цивилизации — на самом деле это немного напоминает Ньягату.

— Вы были в Ньягате?

— Заглядывала туда с Джулианом в девятьсот втором. Видела тебя — серьезный такой мальчуган, загорелый, как каштан. Вполне можно было принять тебя за местного, если бы не твои голубые глаза. Ты будешь в Олимпе как дома. «Юнион Джек» мы на флагштоке не поднимаем, но переодеваемся к обеду.

Гм! На слух эта Служба чем-то похожа на миссионерское общество «Светоч» святоши Роли — тоже несет свет язычникам. Впрочем, отец поддерживал ее, значит, есть в ней что-то хорошее.

Он задал вопрос про драконов и получил в ответ целую лекцию об их привычках и достоинствах. Мезон оказалась просто тронутой на драконах. Если ей верить, то лучше верховых животных не найти во всей Вселенной. Элиэль тоже любила поговорить о драконах, хотя так ни разу и не удосужилась описать, на что они похожи. Когда Эдвард узнал про этих больших ящериц все, что хотел, он задал еще один, более актуальный вопрос:

— А что Джинуу? Почему сейчас нет бога отваги?

— Что вам известно о Большой Игре?

Конечно, он мог ответить: «Это означает борьбу Англии с Россией за контроль над Афганистаном и северо-западной границей, которая тянется уже больше ста лет», — и показаться полнейшим тупицей. В Вейлах происходило нечто похожее — противостояние между Джоалией и Таргией, которых он сравнивал про себя с античными Афинами и Спартой. А расположенный к северу от обоих Ниолленд отдаленно напоминал Коринф. Впрочем, Оника явно не это имела в виду.

— Ничего, — сказал он.

Оника фыркнула:

— Бессмертие несет с собой скуку. Пришельцы соревнуются друг с другом. На Земле пять основных сил, верно? Англия, Франция, Россия, Германия и Австрия. То же самое и в Вейлах, только здесь эти силы называются Висек, Карзон, Эльтиана, Астина и Тион.

Значит, команды все-таки носят разноцветную форму!

— Правда?

— Предлагаемая жрецами доктрина Пентатеона весьма приблизительна — Прародитель, Муж, Владычица, Дева и Юноша. Таковы роли, но актеры время от времени меняются. У каждого имеется группа поддержки — так называемые аватары. Они все пришельцы вроде нас — с Земли или из других миров. Внутри этих команд не прекращается закулисная игра, но по большей части Игра разыгрывается пятеркой. Они то и дело меняют союзников.

— Напоминает феодальную систему.

— Очень напоминает, — одобрительно кивнула Оника. — Особенно учитывая то, что все ложится на плечи крестьян, чье поклонение дает им ману. Так вот, два века назад Джинуу сменил покровителя. Он объявил, что теперь является аватарой Девы, а не Юноши — Джинуу Астина, не Джинуу Тион. Он повелел своим жрецам переодеться из желтого в синее, ну и так далее. Тион не собирался терять такой существенный урожай маны, поэтому воспротивился всеми силами. Обыкновенно Игра ведется по джентльменским правилам: туземцы являются дичью для всех, но пришелец, как правило, не нападает на другого пришельца Напрямую. Очень уж много маны теряется при этом. К тому же это может оказаться опасным, если неприятель обладает большей силой, чем вы ожидали. В сложившейся ситуации Тион повел себя недостойно, очень недостойно.

Эдвард покосился на юнца, с досадой пожавшего плечами. Тот не произнес еще ни слова, но, судя по реакции, понимал по-английски.

— Pour encourager les autres? note 4 Оника усмехнулась:

— Вот именно! С тех пор принадлежавший Джинуу узел остается незанятым. Для того чтобы найти предателю замену, Тион должен посетить другой мир. А он вряд ли пойдет на такой риск.

Крейтон говорил что-то про сложности с вербовкой.

— Он может послать помощника из своих аватар.

— Это делалось, но в таком случае у новых ребят могут возникнуть проблемы с лояльностью. Не так ли?

— Но когда сейчас люди молятся Джинуу, куда идет мана?

— По большей части пропадает зря. Если же они молятся Джинуу Тиону, часть ее достается Тиону. Если молятся Джинуу Астине — Деве.

— Это ведь грубая игра, верно? Как раз перед моим прибытием монахи Гарварда сожгли рощу Иилах в Филоби.

— Выглядит довольно типично — грубая работа руками местных. Сама Иилах осталась невредимой. Если при этом изнасиловали и убили множество монахинь… ну что ж, это всего лишь туземцы. Понимаете? Гарвард дурак. Он заплатит за это, я уверена.

— Кому заплатит?

— Своему господину Карзону, конечно. Посмотрим-ка… Таргианцы готовы развязать войну. Воины будут искать знамений Астины, их покровительницы. Знамения будут крайне неблагоприятными. Карзону придется извиняться перед Астиной. Она потребует расплаты за Филоби, поскольку Иилах входит в ее команду. Карзон спустит шкуру с Гарварда, чтобы ублажить Астину. Возможна даже смена обитателя узла в Тогвалби. Вполне типичная ситуация.

Гадость какая! То, что отец выступал за Службу, начинало казаться ему все более естественным.

Эдвард нахмурился. Стена была ненамного удобнее той части седла, на которой ему пришлось ехать. Как этому парню удается сидеть не ерзая — это с голой-то задницей? При этом он, похоже, проявлял живой интерес к разговору.

Что-то, напоминающее миниатюрный духовой орган, запело в ветвях над их головами.

— Это еще что такое?

— Мы называем их соловьями. Правда, на деле они больше похожи на белок.

Ничего себе! Ну почему этот мир такой интересный?

— Насколько я понимаю, «Филобийский Завет» — дело рук Иилах?

Оника подавила зевок.

— Совершенно очевидно — нет. Даже главные игроки редко связываются с предсказаниями. Ясновидение включает в себя создание некоего зеркала в памяти, чтобы с его помощью заглянуть в будущее. Это слишком опасно. Так можно забыть, кто ты и что собираешься делать. Забыть навсегда! И на это тратится уйма маны. А никто из них не любит ее терять. Я же говорила, что Гарвард — идиот. Суть в том, что он соблазнил сестру Ашилин — он вечно вьется вокруг тамошних монахинь — и зачем-то дал ей в награду дар предвидения. Да и ритуал он провел кое-как. В первый же раз, как сестра попыталась использовать этот дар, она сошла с ума. Это изрядно истощило и самого Гарварда — что ж, так ему и надо. Она же сошла с ума и умерла. Он чудом остался жив. Будущее их вовсе не интересует, — добавила Оника, помолчав. — Почти все они прожили уже несколько столетий. Ничто не может уязвить их. Единственное, чего они боятся, — это скуки. Скука их всех и убьет рано или поздно. Вот почему они затеяли Большую Игру… Смотрите!

По дороге со стороны города неслись две темные фигуры — неслись быстрее, чем может бежать человек или даже лошадь. Длинные ноги моа мерили дорогу десятифутовыми прыжками. Всадники в капюшонах съежились у них на спинах. В темноте они почти сливались с животными и все же даже на расстоянии источали какую-то угрозу. Они бесшумно исчезли в направлении Ротби.

Эдвард с трудом справился с дрожью. Он бросил взгляд на второго, молчаливого спутника — юнец сердито хмурился. Потом, встретившись взглядом с Эдвардом, опять улыбнулся.

— Похоже, заглотили наживку, — облегченно вздохнула Оника. — Дадим им еще несколько минут для уверенности. Потом отправимся на запад.

— Там ведь мост… в Ламеби? А оттуда куда?

— Дорога ведет к перевалу Рутпасс, а дальше в Нагвейл. — Она замялась.

— Вы решительно настроены возвращаться домой? Вы точно не хотите остаться в Соседстве и исполнить пророчество?

— Нет, мэм. Я решительно настроен вернуться домой.

Она с интересом посмотрела на него:

— Странная вы рыба! Мальчишке в ваши годы… Предложи ему совершенно новый мир да в придачу шанс прославиться… Так вы отказываетесь?

Его раздражало, что она назвала его мальчишкой, но вполне возможно, Моника Мезон была гораздо старше, чем казалась на первый взгляд.

— Я был бы рад остаться, — признался Эдвард. — Я был бы рад повидать все вейлы, встретиться с людьми, знавшими моего отца. В любое другое время я ни за что бы не отказался от этого. Но теперь идет война! Я должен вернуться домой и исполнить свой долг.

— Что делает вам честь, — пробормотала она. — Впрочем, у вас еще будет время передумать, поскольку я не могу отвезти вас прямо в Олимп. Милашка может перебираться через горы, но не с двумя седоками. Я не ожидала застать вас живым, мистер Экзетер, и не захватила запасного дракона. Я не взяла теплых одежд на двоих. Вы отморозите там задницу. — Она махнула в сторону сияющих снежных вершин Суссвейла.

Разговор определенно принимал не самый приятный оборот.

— Вы можете перебраться через это?

— Драконы могут. Они не любят жары внизу, а в Нагленде еще жарче. Так что, — добавила она, — разъезжать на драконе по Нагленду — все равно что проехаться на нем по Уайтхоллу.

— Подозрительно?

— Вот именно. Рутпасский перевал считается несложным. По меркам Вейлов это означает, что вы можете одолеть его пешком, если у вас ноги горного козла. Так вот, я довезу вас до вершины и там брошу. Я пробираюсь горами в Олимп и докладываю там обо всем. Вы спускаетесь в Нагвейл. Первая деревня, к которой вы выйдете, называется Соналби. Спросите там Калмака Плотника. Он один из наших, из отдела религий. Пароль: «Что получится, если скрестить кенгуру с ягуаром?»

— И какой ответ?

— Ребенок ответил бы на это: «Меховое пальто с карманами». Если вы получите такой ответ, значит, вы обратились не к тому, кто вам нужен. Если отзыв будет: «Восход над пятью вершинами» — значит, вы на месте.

Ну прямо как в «Киме»!

— И что мне делать с Калмаком Плотником, когда я найду его?

— В основном держать рот на замке. Он местный — не знает многого, что известно вам, но ему можно доверять. Хороший человек. Оставайтесь у него, пока мы не пришлем кого-нибудь за вами.

— Сколько? — спросил он, стараясь не выдать своих сомнений.

— Недели две. Путешествия здесь нескорые. Но через месяц я доставлю вас домой, Экзетер, обещаю вам. — Она скривила рот в осторожной улыбке.

Ну что скажешь на это?

— Замечательно…

Она удивленно покосилась на него.

Он пожал плечами.

— Все говорят, что война закончится к Рождеству.

— Так не терпится убивать? Сколько до Рождества?

Эдвард испытал настоящий шок. Он совершенно забыл, как далеко отсюда Англия!

59

— Ладно, они точно не почуяли нас, — сказала Мезон. — Пошли.

Эдвард с облегчением спрыгнул со стены.

— Что будет, если они вернутся и пойдут по нашему следу?

— На равнине они легко догонят нас. Это страна моа. Но пересеченной местности им не одолеть. Значит, надо попробовать добраться до холмов. — Несколько минут она шла молча. — Но нам это не удастся.

— Знаете, вы прямо кладезь ободряющей информации.

Оника усмехнулась:

— Если их только двое, я с ними управлюсь.

Интересно, каким образом члены Службы собирают свою ману? Должно быть, это бестактный вопрос.

Так, в молчании, они втроем вернулись к дракону. Эдвард снова оказался зажатым между спиной Мезон и костяной пластиной. По удобству это напоминало езду по перилам.

Впрочем, выбравшись на дорогу, Милашка побежала необычно плавно. Они пронеслись мимо храма, обогнули город стороной и устремились в ночь, на запад.

Эдвард пытался следить за дорогой сзади. Этот бесконечный день изрядно вымотал его. Несколько часов сна — и он будет свеж как огурчик и готов ко всему. Говорить было слишком трудно, поэтому он сидел молча, мечтая об одном — поскорее слезть с этого неудобного сиденья. Нет, неправда. Он мечтал еще о том, чтобы не быть таким бессердечным негодяем — не бросать Элиэль как раз тогда, когда ей так нужна его помощь.

Через час с небольшим Оника направила дракона к группе деревьев. Всадники спешились. За деревьями они оставались невидимыми, но сами могли наблюдать за пересечением дорог — их черные полосы хорошо просматривались на поле, сверкающем в серебристо-зеленом лунном свете. Они увидят Жнецов, если те появятся.

— Короткий привал, — объявила она. — Голодны?

— Если вы будете есть, я тоже не откажусь.

— Как насчет жареной говядины?

— В собственном соку и с картофелем-фри, пожалуйста.

Оника порылась в сумке и достала оттуда маленький тряпичный сверток. Усевшись, она развернула его — там оказалось несколько ломтей черствого на вид хлеба. Эдвард был счастлив уже тому, что может наконец рухнуть на траву и вытянуть ноги. А заодно найти несколько новых точек, на которые можно перенести вес. Он впился зубами в горбушку. Она оказалась неожиданно вкусной и мягкой, с экзотическим пряным ароматом.

Золотоволосый юнец нагнулся и тоже взял себе кусок.

— Какого черта?.. — не выдержал Эдвард.

Юнец, довольно жуя, улыбнулся ему.

— Что? — спросила Оника.

— Ничего. Забыл, что хотел сказать. Расскажите мне лучше про Зэца.

Она поморщилась:

— Что вы хотите узнать про него?

— Ну, мне не нравится иметь врага, который пытается убить меня за то, чего я не делал и не собираюсь делать. Допустим, я напишу ему…

— Он ни за что вам не поверит! Зэц хуже их всех. Я ведь говорила вам, что местная теология лишь отдаленно отображает истинную ситуацию. Муж всегда был божеством и созидания, и разрушения одновременно. Это символизирует его молот. Зэц — один из его сатрапов, бог смерти, на роль которого никто раньше не претендовал, — да и кому такого захочется? Примерно… да, лет сто назад кто-то попытался. Не знаю, просил ли он Карзона об этом теплом местечке, или это была идея самого Карзона. Впрочем, все равно. Зэц изобрел Жнецов. Возможно, позаимствовал идею у индийской секты душителей.

— Убийства дают ему ману?

— Еще какую. Человеческие жертвоприношения давно уже не практикуются в Соседстве — как и на Земле, — но они дают огромное количество маны. Благодаря этому он фантастически силен, хотя технология очень расточительна — убийства происходят не в узлах и, как правило, на большом расстоянии от самого Зэца. Поэтому и требуется такое их количество. Согласно теологической доктрине, он всего только аватара Карзона. На деле же он давно уже сильнее его. Пятерка сильно обеспокоена этим: не решится ли он претендовать на полноправное членство в Пентатеоне?

— А они не могут сообща выступить против него?

Оника невесело усмехнулась:

— Эти-то жулики? Кто из них посмеет? Мана — это власть, а власть всегда найдет себе союзников.

Он посмотрел на юнца — тот ухмыльнулся, пожал плечами и продолжал жевать.

Мезон тоже замолчала. Похоже, она обдумывала что-то, поэтому Эдвард не стал нарушать молчания. Он решил, что Оника Мезон знает, что делает. Она казалась такой уверенной… кем бы она ни была.

Милашка щипала траву, не вставая. Длинная, гибкая шея позволяла ей дотягиваться довольно далеко. Трумб садился за остроконечные вершины. Зато появился желтый Кирб'л. Эдвард подумал, не спросить ли ему о причинах столь причудливого движения этой игривой луны, но потом решил, что слишком устал для лекций по астрономии.

Оника потянулась за тряпицей.

— Хватит пока? Нам пора трогаться.

— Да. Спасибо, мэм. — Он встал и оглянулся на дорогу. Ни намека на Жнецов. Подойдя к дракону, он наконец решился. — Вы знали моего отца?