5

Было уже довольно позднее утро, а Шарлиз все еще наслаждалась сном. И тут Жиль разбудил ее, чтобы позвать к телефону.

Должно быть, это Робер – больше она никого в Париже не знала. Шарлиз подняла трубку со странным и неожиданно нахлынувшим чувством неприязни.

В трубке звенел разъяренный женский голос. Без лишних вступлений незнакомка заявила:

– Думаете, это сойдет вам с рук?! Я добьюсь, чтобы этот брак аннулировали! Мы обе прекрасно понимаем, что вы вышли за деньги Робера, но я позабочусь, чтобы вам не досталось ни единого су!

– Мадам Овернуа, я полагаю? – сухо поинтересовалась Шарлиз. – Нет, я не рассчитывала на поздравления, но ваши слова адресованы не тому человеку, Рекомендую обратиться к вашему сыну. Исключительно Робер настаивал на этом браке.

– Наглая ложь! Вы его заарканили, так же, как ваша сестрица в свое время заарканила моего Мориса. Вы обе – бессовестные хищницы. О, я слыхала о таком типе женщин. Соблазняют и дразнят мужчину до тех пор, пока он не начнет платить за них по всем счетам.

Глаза Шарлиз опасно прищурились.

– Можете называть меня как угодно, но не вздумайте впредь отзываться в таком тоне о моей сестре. За то недолгое время, что они прожили вместе, она подарила Морису больше любви и счастья, чем он знал за всю жизнь до того! Если бы вы действительно его любили, то должны были благодарить Белинду, а не проклинать.

– Как вы смеете так говорить со мной?

– Кому-то следовало сказать вам это давным-давно.

– а что вы можете знать о материнской любви?! Ваша сестра отняла у меня Мориса, а теперь вы хотите отнять Робера и внука. – Голос пожилой женщины в трубке дрожал от горечи и боли.

Эта избалованная и капризная старуха не заслуживала сочувствия, однако в душе Шарлиз шевельнулась жалость.

– Я вовсе не собираюсь становиться между вами и вашим сыном. – Теперь она говорила мягче. – Вам незачем беспокоиться об этом.

– Если вы действительно так думаете, то вам лучше поскорее убраться туда, откуда вы приехали, и оставить нас в покое. Я вам заплачу! – нетерпеливо воскликнула Жозефина Овернуа. – Обещайте держаться подальше от моих деток – и можете сами назначить сумму.

– Послушайте, вы действительно думаете, что я способна продать сына своей сестры? – В голосе Шарлиз звучало отвращение. – Мне кажется, что вы не совсем здоровы.

– Не глупите! Останетесь ни с чем. Когда вы наскучите Роберу, он вышвырнет вас, не оставив ни су.

– Ну так поберегите свои деньги. Все, что от вас требуется, это немного подождать, когда все произойдет само собой, – скептически протянула Шарлиз.

– Сейчас вы уверены в себе, но время на моей стороне, – яростно прошипела Жозефина. – Я буду наблюдать за вами и выжидать. Я дождусь, когда вы совершите ошибку. Алчные женщины вроде вас всегда ошибаются. А когда я поймаю вас с поличным, вы пожалеете, что услышали фамилию Овернуа…

– Я уже об этом жалею, Всего доброго, мадам Овернуа, – твердым голосом прервала ее Шарлиз.

Ей удавалось сдерживаться во время разговора, но теперь ее трясло от ярости. Никто и никогда не испытывал к Шарлиз ненависти и не был с ней столь груб я бесцеремонен. Первым ее желанием было потребовать от Робера, чтобы он укротил свою мамашу, однако, немного успокоившись, она задумалась.

Робер оказался между двух огней и ничего не может изменить. Он прекрасно знает свою мать, знает и то, что словами ее не унять. Жалобы Шарлиз могут привести к серьезной размолвке в семействе Овернуа, а это печально. Робер – единственное, что осталось у старой женщины. Да, она весьма неприятная особа, но и у неприятных особ есть чувства. Шарлиз вздохнула.

Утренний разговор не стал в этот день ее единственной проблемой. Нужно было развлекать Дэнни. Робер купил ему обещанную машину и уехал на работу. Вначале мальчик был в восторге от новой игрушки и возился с ней все утро, но вскоре она ему наскучила, и он снова начал ходить хвостиком за Шарлиз, жалуясь, что ему нечего делать. В результате она ни минуты не потратила на себя.

Когда Робер вернулся вечером домой и взглянул в ее усталое и расстроенное лицо, он вздохнул:

– Прошу прощения за сегодняшний мамин звонок. Я понял, что она была неоправданно груба и несправедлива к вам. У нас был длинный разговор, так что я все знаю. Она больше не потревожит вас.

– Мне жаль, что она вам все рассказала. Надеюсь, вы не наговорили ей ничего такого, о чем можете пожалеть впоследствии.

Он озадаченно уставился на нее.

– Поведение моей матери было непростительным. Я сказал, что она не права, она была недовольна. Но почему вас так волнует, не поссорились ли мы?

– Никакие слова не заставят ее изменить мнение обо мне. Мы никогда не станем с ней друзьями и даже не сможем испытывать симпатию друг к другу. Однако я представляю, как ужасно для нее было потерять одного сына. А теперь ей приходится волноваться и за оставшегося.

Несколько мгновений Робер внимательно смотрел на Шарлиз. Когда он заговорил, голос его немного охрип.

– Какое понимание и всепрощение! Только, боюсь, Овернуа никогда не отвечали вам тем же.

– Еще не поздно, – откликнулась она, стремясь скрыть за шуткой охватившее ее удовольствие. Шарлиз не ожидала, что Робер так твердо встанет на ее сторону.

– Просто скажите, что я могу сделать для вас.

– Для меня – ничего, но надо что-то придумать для Дэнни. Все его друзья остались в Лос-Анджелесе. Ему не с кем поиграть и нечем заняться. Для мальчика это нехорошо.

– Я думал об этом. Полагаю, городская квартира – вообще не лучшее место для воспитания мальчишки. Ему нужны поля, где можно бегать, всякие котята и щенки, которые будут путаться у него под ногами и о которых он сможет заботиться.

– Это было бы идеально. И что это за место?

– Мой шато в деревне. Упакуем вещи и отправимся туда. Там есть лошади и собаки, а я вожу дружбу с мальчишками из соседних поместий. Для ребенка там настоящий рай.

Шарлиз было немного жаль покидать Париж. Она успела лишь мельком взглянуть на прекрасный город. Однако Дэнни важнее.

– Звучит как твердое решение, но как насчет вашей работы? Будете приезжать к нам на выходные?

– Думаете, я смогу продержаться без вас целую неделю?

Шарлиз вновь почувствовала прилив радости, а Робер продолжал:

– И что подумают люди? Мы же новобрачные. Я буду работать не в офисе, а на виноградниках.

– Замечательно. Когда мы сможем тронуться в путь?

– Сразу после приема. Боже! Еще две недели!

– И что я буду здесь делать с Дэнни так долго?! – в отчаянии воскликнула Шарлиз. – Я и один-то день его занять не могу.

– Предоставьте это мне, – видя ее растерянность, продолжил Робер. – Занимайтесь собой, развлекайтесь и отдыхайте. Вы уже достаточно отдали Дэниэлу.

– Я никогда не считала, что приношу себя в жертву.

– Я знаю. Этим вы и отличаетесь от многих других… – Его голос вновь стал хриплым.

Шарлиз была удивлена – и испугана – тем удовольствием, которое принес ей этот комплимент Робера. Ведь Робер просто выразил свое уважение к ней, ничего больше, убеждала она сама себя. Под обаятельной и привлекательной оболочкой скрывался все тот же несгибаемый и холодный человек, которого она увидела в день их знакомства. Об этом нельзя забывать.

Робер положил руки ей на плечи.

– Позвольте мне разделить вашу ношу, chere. Вы больше не одиноки.

Ей не на кого было опереться очень давно – с тех самых пор, как много лет назад умерли ее родители. И ощущение надежного плеча рядом было удивительно приятным. Она смотрела в его глаза, желая, чтобы он обнял ее еще крепче и прижал к себе.

Робер прерывисто вздохнул, не отрывая глаз от ее полуоткрытых губ. Затем он начал медленно склоняться к ней, и у Шарлиз не было сил отстраниться.

Однако в последний момент он вздрогнул, быстро убрал руки и отступил назад, пробормотав:

– Извините…

Она почувствовала себя так, словно ее окатили холодной водой – как раз то, что тебе и нужно, сердито подумала она. Какими еще способами этот человек может показать ей свое пренебрежение?

Робер быстро сгладил возникшую неловкость:

– Я подыщу Дэниэлу отличный детский сад. Жиль может возить его туда и забирать после занятий. Дэниэл будет счастлив, а у вас наконец появится время.

– Я бы хотела взять на прокат швейную машинку и пройтись по магазинам – за тканью. Нужно сшить платье для приема, а времени осталось не так уж и много.

Робер обладал удивительной способностью делать все легко и непринужденно, казалось, не затрачивая никаких усилий. Он созвонился с несколькими своими приятелями, у которых были дети, и нашел детский сад, заслуживший горячее одобрение Дэнни.

На следующий день Робер купил и вручил Шарлиз новенькую швейную машинку, а заодно распорядился переделать спальню на втором этаже в швейную комнату.

Шарлиз уже несколько дней возилась с платьем, когда Робер неожиданно вернулся с работы пораньше, чтобы пригласить ее на ланч и предложить проехаться по магазинам.

– Я купила ткань, и мне больше ничего не нужно, – она показала ему кусок шелка цвета шампанского. – Вот такое будет платье. Вам нравится?

– Да, замечательно. Но наверняка понадобится что-то еще. Мы должны выбрать обручальные кольца.

– Зачем, Робер? По-моему, это ненужная роскошь.

– Это часть ритуала. Мои друзья не заметили в тот вечер, что у вас нет кольца, потому что были слишком изумлены самим фактом моей женитьбы. Но на приеме это будет бросаться в глаза.

Шарлиз порядком устала от мысли, что для Робера она всего лишь часть интерьера. Не то, чтобы ей хотелось, чтобы их брак стал настоящим, но Робер мог бы обращаться с ней более тактично.

– Мне не обязательно ехать с вами. Меня устроит все, что вы сочтете нужным купить.

Встревоженный ее тоном, Робер бросил на нее озадаченный взгляд.

– Выбор обручальных колец – это то, чем мужчина и женщина должны заниматься вместе, – его голос прозвучал сладко, словно мед.

– Вы имеете в виду нормальные пары. Наши отношения не имеют с этим ничего общего.

– А вы хотите, чтобы было иначе, Шарлиз? – мягко спросил он.

– Разумеется, нет! Так же, как и вы. – Она повернулась к нему спиной и принялась втыкать булавки в тонкую ткань.

Ее тело трепетало, чувствуя его близость, но Шарлиз не обернулась. И не видела выражения лица Робера, когда он поднял руку, чтобы коснуться ее волос. Через мгновение рука вернулась на место, и он произнес своим обычным голосом:

– Увидимся вечером, если вы уверены, что не хотите поехать со мной.

Платье получилось таким, каким она и хотела его видеть – простым, но элегантным. Длинный шлейф был скроен по косой, так что ткань легко струилась вдоль тела. Тоненькие бретельки оставляли плечи открытыми, а декольте было смелым, но не вызывающим.

В этот вечер она долго занималась макияжем, нанося румяна и помаду столь искусно, что цвет лица и губ выглядел абсолютно натуральным. Прическа была простой, но изысканной. Она расчесала свои золотистые волосы, и они легли на плечи шелковой волной.

Закончив приготовления, Шарлиз с удовлетворением заметила, что выглядит действительно как жена богатого человека.

Несмотря ни на что, Шарлиз побаивалась встречи с друзьями Робера. Поверят ли они в их скоропалительный брак? В то, что они полюбили друг друга с первого взгляда? Свою роль она должна сыграть на «отлично».

Реакция Робера ее порадовала:

– Вы выглядите потрясающе!

Вспышка желания в его глазах подтвердила, что эти слова – не просто дань вежливости.

– Не могу поверить, что вы сотворили этот наряд своими руками.

– Я же вам говорила, что это мое призвание.

– А вы думали, я вас опозорю сегодня вечером? – она удовлетворенно улыбнулась.

Робер взял ее руку и поднес к губам:

– Вы сокровище, chere, и неважно, что на вас надето.

Пряча радость, она шутливо заметила:

– Репетируете роль влюбленного жениха?

– Не все мои слова – расчет. Мне бы хотелось, чтобы вы мне доверяли хоть иногда.

– Мне бы тоже хотелось вам доверять, хоть мы и не супруги.

– Если я когда-нибудь об этом забуду, вы мне всегда напомните, – суховато заметал он. – Однако, гости уже должны подъехать, так что наденьте вот это.

И он протянул ей коробочку синего бархата.

Внутри лежало обручальное кольцо с изумрудом. Настолько прекрасное, что она застыла в изумлении, Сияющий зеленый камень был окружен бриллиантами, подчеркивавшими его величину и красоту.

– Робер, это потрясающе, но вы не должны были… Это же целое состояние!

Его губы искривила сардоническая усмешка:

– Я должен быть уверен, что моя любимая выглядит соответственно своему положению.

Что за странное напряжение существовало между ними? Шарлиз лихорадочно думала об этом. Восхищение Робера казалось вполне искренним, а уже через несколько секунд между ними возникла явная враждебность. Чего он хочет от нее?

Гости уже съезжались, а Шарлиз была все еще слишком занята своими мыслями. У Робера оказалось так много друзей и знакомых, что она, в конце концов, отказалась от попыток запомнить их по именам.

Как и ожидалось, друзья рассматривали ее придирчиво, пытаясь разглядеть, что же в ней привлекло самого желанного и недоступного жениха из их университетской компании. Они задавали бесконечные вопросы, не только о том, как они познакомились, но и об их дальнейших планах.

– Где вы собираетесь провести медовый месяц? – спросила Кларисс Леруа, приехавшая со своим мужем Марком. Именно их Шарлиз и Робер встретили две недели назад в «Амбассадоре».

Шарлиз решила: пусть выкручивается Робер, тем более что об этом они не подумали. Он обнял жену за талию и ответил:

– Мы пока не решили. Были заняты – нужно было узнать друг друга поближе.

– Ничего лучше медового месяца я не помню. Ури был так романтичен. Мы отправились на Гаити… – женщина по имени Сандрин вздохнула, счастливо улыбаясь воспоминаниям.

– Нам с Шарлиз не нужно никуда ехать в поисках романтики. – Робер приподнял ее подбородок и нежно заглянул ей в глаза.

Тело девушки затрепетало, несмотря на ее безуспешные попытки расслабиться и успокоиться. Шарлиз была необычайно взбудоражена нежным прикосновением его пальцев к ее коже, его мускулистых бедер, прильнувших к ее телу. Робер был прекрасным актером. Она вполне могла бы поверить – как и все присутствующие, – что их ночи полны страсти.

– Как поэтично. – Кларисс повернулась к своему мужу. – Почему ты никогда не говоришь мне таких прекрасных слов?

– Они же молодожены, – усмехнулся тот. – Подожди несколько лет, и они будут такими же, как и большинство из нас.

– Ты не прав, Марк, – мягко заметил Робер. – Волшебное чувство, связавшее нас, будет только расти с годами, не так ли, мой ангел?

– Да… – прошептала Шарлиз, загипнотизированная его хрипловатым голосом и огнем желания в его глазах. Они смотрели друг на друга, словно забыв об окружающих. Паузу нарушил один из приятелей Робера:

– Ты здорово усложнил нам жизнь, Робер.

– Возможно, я даю вам шанс вернуть романтику и в вашу семейную жизнь, – улыбнулся Робер, увлекая Шарлиз к следующей группе гостей.

– Неплохо я вывернулся, не так ли?

– Лучше некуда, – холодно ответствовала она, незаметно отдергивая руку. – Вы были похожи на влюбленного по уши школьника.

– Любовь всех делает такими. Но я имел в виду вопрос Кларисс о нашем медовом месяце. Вы же не станете отрицать, что здесь я был великолепен.

– Полагаю, я играю свою роль не хуже, – едко заметила она. – Я тоже заслуживаю похвалы, нет?

– Вам следовало бы стать актрисой. Вы провели даже меня, – насмешливо бросил он, вновь беря ее за руку.

Они присоединились к остальным гостям. Робер был очарователен со всеми, однако лицо его просияло при виде последней гостьи, – невысокой рыжеволосой красавицы. Она была одета в зеленое шелковое платье, на шее у нее сверкало ожерелье из изумрудов и бриллиантов. Беатрис Паскаль собственной персоной.

– Вот и Беатрис. Идем, я познакомлю вас, – Робер увлек Шарлиз за собой.

После того, как женщины познакомились, он обратился к рыжей гостье, словно только ее и ждал весь вечер:

– Ты опоздала до неприличия. Я уже боялся, что ты вовсе не явишься.

Она расцеловала его в обе щеки.

– Разве я могла упустить шанс посмотреть на женщину, которая смогла заарканить такого дикого жеребца, cher.

– Не слишком ли сильно сказано, chere?

– Кто же знает тебя лучше, чем я? – Она задорно рассмеялась. Обернувшись к Шарлиз, она дружелюбно заметила:

– Полагаю, вы уже поняли, что все страшно вами заинтригованы?

– Да, и я уже подумываю, не разослать ли всем свое резюме. – Шарлиз старалась, чтобы ее голос звучал как можно легкомысленнее. Появление этой женщины вносило полную ясность в их отношения с Робером. Дружелюбие Беатрис говорило о том, что она прекрасно осведомлена о подоплеке дела.

Я вела себя неосторожно, ну и пусть, убеждала себя Шарлиз. Со временем мы оба научимся быть сдержаннее.

– Вы – американка, как вы думаете, вам понравится жить в Париже?

– Мне больше по душе Лос-Анджелес, но Робер настоял… – Шарлиз бросила на Робера взгляд, который тот попросту проигнорировал.

– Я сказал Шарлиз, что ты поможешь ей с тем, в чем я не разбираюсь, – обратился он к Беатрис. – Скажем, с парикмахером и тому подобными штучками.

– С удовольствием. Кстати, я отведу ее в один маленький магазинчик, там совершенно потрясающие платья. Все наши кутюрье слишком помпезны.

Шарлиз была поражена, услышав ответ Робера:

– А вот это ей как раз ни к чему. У Шарлиз золотые руки. Это платье она сшила сама.

– Он шутит? – Беатрис с изумлением глядела на нее. – Оно потрясающее! Я просто не могу поверить, что ты сделала это сама.

Несколько женщин услыхали возгласы Беатрис и присоединились к ней. В их голосах звучали восхищение и недоверие.

– Держу пари, вы сказали Роберу, что сшили его сами, чтобы он не узнал, сколько вы за него заплатили, – рассмеялась одна из гостий, Симона.

Робер обвил рукой талию Шарлиз:

– У нас нет секретов друг от друга. Наш брак основан на взаимной искренности, не так ли, chere?

– И на полной откровенности, – иронично добавила она.

Беатрис глядела на нее, прищурившись, но все остальные были заняты разглядыванием платья. Спрашивали, где она научилась так божественно шить, сама ли придумала фасон и тому подобное, между тем Робер и Беатрис незаметно удалились.

Шарлиз отвечала на вопросы, внимательно следя за этой парой. Они не покидали гостиную, по их увлеченность друг другом была явной и неоспоримой – Беатрис что-то серьезно говорила Роберу, а он, как показалось Шарлиз, в чем-то ее разуверял. В чем же? Что его женитьба никак не скажется на их отношениях? Шарлиз переполняла холодная ярость. Ей плевать на Робера, но он должен был вести себя соответственно, хотя бы в день приема по случаю их свадьбы!

Привлекательный молодой человек присоединился к группе вокруг Шарлиз, громко выражая свое восхищение. Его звали Анри Леблан, и он был старинным другом Робера.

Через несколько секунд он уже увлек Шарлиз прочь, подведя к высоким французским окнам, где они могли побыть одни.

– Мы все были страшно удивлены женитьбой Робера, но, видя вас, я его прекрасно понимаю, – галантно заметил Анри. – Жаль, что я не встретил вас раньше.

– Думаю, Беатрис тоже об этом жалеет, – усмехнулась Шарлиз. – Мне кажется, у них с Робером трудный разговор.

– Они всегда были… э-э-э… дружны, и не думаю, что его брак должен что-то изменить.

Шарлиз улыбнулась:

– Похоже, мне многое предстоит узнать о Франции.

Его интонации мгновенно изменились.

– Я буду счастлив научить вас всему, чему вы пожелаете учиться, – прошептал он.

Робер неожиданно возник у нее за плечом. Он улыбался, но в глазах его был холод:

– Что бы тебе ни говорил Анри, не верь ему.

– Я только старался, чтобы твоя прелестная невеста не чувствовала себя одинокой, – ответил Анри.

– И я высоко ценю это, – тепло откликнулась Шарлиз, с удовольствием наблюдая, как хмурится ее супруг.

– Надеюсь, ты извинишь нас. Мне нужно поговорить с моей женой, – произнес он, твердо взяв ее под локоть. Когда они отошли подальше от чужих ушей, Робер заявил довольно суровым голосом:

– Сегодня не самый подходящий день для флирта с Анри. Мы – счастливая молодая пара, не забывайте.

– А вы сами помнили об этом, забиваясь в укромный угол с той девицей?

– Это не одно и то же. Я уже говорил вам, Беатрис – мой старый друг.

– В таком случае, Анри – мой новый друг.

Робер грозно выпятил подбородок, и было видно, что он вот-вот даст волю гневу, но тут появился Жиль и деликатно откашлялся. Дворецкий пришел сообщить, что ужин уже накрыт. У Шарлю и Робера не было возможности поговорить до конца приема. Когда же гости разъехались, Робер уже позабыл об их размолвке.

– Мне кажется, вечер удался. Мы были весьма убедительны, правда?

– Полагаю, да.

– Я сделал все, что было в моих силах.

– Не считая одной ошибки.

Улыбка Робера поблекла:

– Я надеялся, что вы с Беатрис подружитесь.

– Мне плевать на ваши отношения, но требовать, чтобы я с ней подружилась – это уже слишком!

– О, кажется, вы начинаете входить в роль жены.

– Могу прекратить это в любой момент, как только вы пожелаете.

Глядя в ее сердитые голубые глаза, Робер заметил примиряющим тоном:

– Вы устали, chere. Столько незнакомых людей сразу – это серьезное испытание. Но теперь все пойдет по-другому, я обещаю. – Он поднес ее руку к губам. – Спокойной ночи, Шарлиз.

Шарлиз страшно устала, но заснуть не могла. Что его связывает с Беатрис? Не может быть, чтобы дружба такого мужчины с такой женщиной была абсолютно целомудренной. Впрочем, какая ей разница, с кем он спит!

Однако разница, несомненно, была. То, что чувствовала Шарлиз при взгляде на Робера и Беатрис, было самой обычной ревностью. Но ведь она не влюблена в него!

Шарлиз вздохнула и взбила подушку: собака на сене я, вот что, подумала она. Не позволяю Роберу прикоснуться к себе, но ревную ко всем остальным. Такое объяснение должно было бы удовлетворить ее, однако ничего подобного не случилось. Шарлиз забылась беспокойным сном.

6

Первое впечатление от шато Робера было ошеломляющим. Больше всего дом напоминал средневековый замок, стоящий в зеленой долине и окруженный лесом.

Едва шофер Макс остановил лимузин прямо перед высокими дверями из резного дуба, из-за угла дома вылетели две громадные собаки, бешено виляющие хвостами от счастья при виде хозяина. Дэнни был в восторге.

– Это твои собаки? Они здесь живут?

– Теперь они и твои тоже.

Дэнни метнул на Робера обожающий взгляд – и начал выкарабкиваться из машины.

Тем временем к ним подошел высокий степенный мужчина. Рядом с ним топал маленький мальчик, должно быть, ровесник Дэнни. Это были управляющий Жан и его сын Огюст.

Пока Жан рассыпался в поздравлениях, Огюст молча стоял и с любопытством смотрел на Дэнни, который ответил ему таким же прямым и спокойным взглядом. Должно быть, мальчишки понравились друг другу, так как вскоре последовало предложение вместе посмотреть щенков, недавно родившихся и живущих в саду.

– Я могу пойти с ним, тетя Шарлиз? Пожалуйста, мне очень хочется.

Шарлиз разрешила, и малыши вприпрыжку умчались вместе с собаками, прыгающими вокруг детей с радостным лаем.

– Я еще никогда не видел его таким счастливым, – заметил Робер, когда они шли к дому.

– Он всегда был таким. Просто теперь у него снова есть, с кем поиграть.

Когда они вошли в дом, все слуги высыпали в огромный холл, чтобы приветствовать хозяина и молодую хозяйку. Поскольку шато был размером с настоящий отель, на его содержание требовалась небольшая армия. Кроме Жиля и Марлен, приехавших в следующей машине, здесь прислуживало бессчетное число горничных, а также молодых людей, чьи обязанности были для Шарлиз полнейшей загадкой.

Робер рассмеялся, увидев растерянность и легкое отчаяние на ее лице.

– Не волнуйтесь, со временем запомните, как кого зовут.

– Надеюсь, но у меня мало опыта в общении с прислугой. Видите ли, у себя дома прислугой была я сама.

– Теперь ваш дом здесь, и вы можете вообще ничего не делать, даже пальцем не шевелить.

Его довольная улыбка задела Шарлиз. Он может себе позволить все, что угодно. Не думает ли он, что и ее он купил?

Мрачные мысли выветрились мгновенно, когда Робер привел ее в «хозяйские покои». Громадная кровать казалась не очень-то и большой по сравнению с размерами самой комнаты. Кроме того, здесь была небольшая удобная кушетка и несколько уютных кресел и стульев, стоящих вокруг большого камина.

Эта комната, несомненно, принадлежала мужчине. Покрывало на кровати и тяжелые шторы на высоких, во всю стену, окнах были синего цвета, на столе и комоде не нашлось места ни единой безделушке, повсюду только книги да несколько фотографий в серебряных рамочках.

На одном из фото – Робер, на другом – Беатрис. С неожиданной обидой Шарлиз подумала, что он мог бы убрать эту фотографию, ведь теперь он – женатый человек.

– Прекрасная комната. Сразу видно, что здесь живет мужчина.

– Немного мрачновато, наверно? Если хотите, можете все переделать по своему усмотрению, – слова Робера звучали вполне невинно, однако в его глазах плясали огоньки.

– Зачем? Здесь все замечательно, кроме того, я не собираюсь делить эту комнату с вами.

– Ну, как известно, женщины часто меняют свое мнение.

Шарлиз проигнорировала это замечание и нахмурилась.

– У нас и без того есть проблемы. Что подумают слуги, видя, что мы не спим вместе?

– Не думаю, что они нас об этом спросят. В случае чего скажу, что один из нас храпит.

– Естественно, это буду я! Где моя комната?

Робер не стал реагировать на эту ядовитую реплику и молча распахнул дверь в соседнюю комнату, столь же большую и элегантную. Впрочем, Шарлиз больше занимало отсутствие замка. Робер заметил это.

– Всему есть свой предел. Многие семейные пары по разным причинам спят в разных спальнях, однако, никто из них не запирается на замок. Могу вас заверить, что не собираюсь тайно пробираться к вам в постель под покровом ночи. Я – не насильник. Женщина, которая меня не хочет, меня не привлекает.

Шарлиз почувствовала себя глупо. Робер действительно не похож на человека, способного взять женщину грубой силой или принуждением. Она еле выдавила:

– Я об этом и не думала! Здесь чудесно.

Что ж, это, по крайней мере, правда. Вторая спальня казалась куда менее тяжеловесной, больше наполненной светом и воздухом. Мебель и обои были выдержаны в пастельных тонах. На окнах вместо тяжелых штор висели кружевные занавески, нежно колышущиеся от ветра, а окна открывались на балкон, выходящий в прелестный цветущий сад.