С тех пор как я впервые написал о БРИК, многие люди предлагали мне изменить аббревиатуру – некоторые в шутку, но многие всерьез. Например, мне предлагали заменить BRIC на CRIB[3], поскольку экономики этих стран все еще пребывали в экономическом младенчестве. Или исключить одну из букв, в частности R или B, которые «не заслуживают» членства в группе. Включение Индии и Китая почти всегда было вне сомнений, правда, в периоды серьезных экономических потрясений меня порой одолевали сомнения, станет ли когда-нибудь мое видение реальностью. Иногда я даже опасался, что в одно прекрасное утро меня разбудит звонок из Комиссии США по ценным бумагам и биржам (SEC) с претензией по поводу моего прогноза, что Китай станет самой крупной экономикой в мире. Но такова реальность больших и долгосрочных прогнозов. Возникновение препятствий просто неизбежно на этом длинном пути.

Разработанные нами модели учитывают различия в темпах роста отдельных стран БРИК, поскольку все они находятся на разных стадиях развития. Уровень ВВП является, как ни крути, поверхностной цифрой, которая может скрывать многие аспекты экономического роста, в частности его качество. Многие сравнивают Китай 2011 года с Японией начала 1990-х, и на первый взгляд действительно проглядывается некоторое сходство.

В то время многие люди были убеждены, что это просто вопрос времени – когда Япония обгонит Америку и станет крупнейшей экономикой в мире. Вместо этого японский финансовый пузырь лопнул. Цены на недвижимость резко упали. Низкая рождаемость в сочетании с жесткой иммиграционной политикой привела к стагнации численности населения. Возможности для дальнейшего роста оказались исчерпаны.

Сегодня, когда мы наблюдаем рост стоимости китайских активов, слышны разговоры о том, что Китай скоро опередит США и станет крупнейшей экономикой мира. Но в отличие от Японии 1990-х годов Китаю предстоит проделать еще очень многое. Урбанизация завершена в лучшем случае лишь наполовину. Сотни миллионов людей все еще не затронуты экономическими преобразованиями и не пополнили ряды обеспеченных потребителей. Для более корректного сравнения Китай надо сопоставлять с Японией 1960-х или 1970-х годов, когда у последней был большой потенциал для повышения производительности. Поверхностное сравнение может привести некоторых наблюдателей к аналогии между Японией 1990 года и Китаем 2011 года, но если копнуть глубже, то обнаружатся существенные различия.

Китаю и остальным странам БРИК еще предстоит пройти длинный путь, прежде чем они придут к зрелым и неторопливым темпам роста западных стран – около 2,5 % в год. Согласно нашим моделям, средний темп роста Китая в период до 2050 года составит 5,5 %, причем в последнем десятилетии он снизится до 3,5 %. Мы знаем, что по мере развития стран и стабилизации численности их населения темпы роста естественным образом замедляются. Страны БРИК не станут исключением, но это произойдет только спустя много лет.

Совокупные показатели роста – это всего лишь одна обобщенная характеристика. Чтобы получить полное представление о том, что же происходит в странах БРИК, необходимо рассмотреть каждую страну в отдельности, что я и собираюсь сделать далее в этой главе.

Бразилия

Первый раз я посетил Бразилию в 2003 году, чтобы выступить с речью о странах БРИК. Перед началом выступления человек, пригласивший меня, шепнул мне на ухо: «Признайтесь, вы включили в список Бразилию только для того, чтобы получить благозвучную аббревиатуру». Даже сами бразильцы в то время не могли поверить, что их давняя экономическая мечта сможет когда-нибудь стать реальностью.

Поскольку оценка будущего этой страны показалась мне заниженной, вернувшись из этой поездки, я решил купить некоторое количество бразильских реалов. Я продал их примерно через три месяца, но это было ошибкой, потому что за последующие шесть лет реал стал невероятно сильной валютой. Если бы я сказал валютным трейдерам, с которыми я работал в 1980-х, что бразильский реал через пару десятилетий станет одной из самых сильных валют, они бы подняли меня на смех. Но в итоге произошло именно это.

Бразилия сегодня – самая привлекательная страна БРИК для прямых иностранных инвестиций. Меня постоянно приглашают выступать на конференциях в Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Различные инвесторы, от глобальных фондов прямых инвестиций до хедж-фондов, сражаются за приобретение бразильских активов. Во время моих поездок в Токио в последние годы представители розничных банков постоянно рассказывают, что консервативные японские домохозяйки весьма взволнованы перспективами инвестиций в реал. И эта ситуация сохраняется уже в течение нескольких лет. Некоторое время назад я встречался с главой одного из банков ЮАР, который сказал мне, что он рассматривает возможность инвестирования в один из бразильских банков. Весь мир с интересом наблюдает за экономическими преобразованиями в Бразилии, прошедшей путь от страны с поистине безумными темпами инфляции до общепризнанной потенциальной латиноамериканской супердержавы XXI века.

Подобно тому как Китай доказал свою зрелость во время азиатского кризиса 1997 года, Бразилия показала свой характер в период кризиса 2008 года. Если бы Бразилия попала в подобный шторм в прошлом, то почти наверняка она обнаружила бы себя в самом его эпицентре и ее валюта, процентные ставки и уровень инфляции дали бы сильнейший крен. Но на этот раз страна не поддалась кризису. Вместо этого бразильцы уменьшили процентные ставки, удержались на плаву, а затем быстро и легко восстановились. Стабильная политика, проводимая в течение предыдущего десятилетия, позволила лидерам страны успешно реализовать программы по стимулированию экономического роста, в то время как другие страны оказались загнанными в угол. Это просто немыслимый результат для крупной развивающейся экономики и уж тем более для Бразилии. Экономический бум в Бразилии в 2008–2009 годах, когда практически весь мир переживал не лучшие времена, удивил многих, добавив пылу и страсти в «романтические отношения» рынков с этой страной.

Однако за популярность приходится платить. Сегодня я серьезно опасаюсь того, что Бразилия может подхватить так называемую «голландскую болезнь». Из-за сырьевого богатства страны и высоких процентных ставок валюта могла укрепиться слишком быстро, что в итоге негативно скажется на производственном секторе экономики. Многие бразильские инвесторы, которые посещают мой офис в Лондоне, говорят мне, что Лондон достаточно дешев. Такое услышишь нечасто, однако это отражает ситуацию с быстрым укреплением реала. К середине 2011 года бразильская валюта стала самой переоцененной из стран БРИК. В долгосрочной перспективе я по-прежнему крайне оптимистичен в отношении Бразилии, и последние успехи страны после десятилетий экономической несостоятельности дают основания для больших надежд. Но в краткосрочной перспективе укрепление реала может создать проблемы.

Как я уже говорил, решение о включении Бразилии в группу стран БРИК было далеко не само собой разумеющимся. Я не искал именно латиноамериканского компаньона для трех других стран, но Бразилия, с населением более 180 миллионов человек и с запуском политики по таргетированию инфляции, действительно выделялась на фоне других. Многие были настроены скептически, в том числе сами бразильцы, а некоторые даже просили меня не включать страну в список. В нашей статье 2003 года, в которой мы делаем долгосрочный прогноз по странам БРИК, Бразилии посвящен большой раздел с обоснованием причин, по которым эта страна рассматривается отдельно от России, Индии и Китая.

Бразильский экономист Goldman Sachs Пауло Леме разделяет обеспокоенность многих. И у него есть довольно веские исторические причины для этого. Бразилия и раньше считалась страной «светлого будущего», но оно почему-то все не наступало. Ее обширная территория, богатая природными ресурсами, предполагала незаурядный экономический потенциал. На протяжении большей части ХХ века она была одной из самых быстрорастущих стран в мире, привлекая миллионы иммигрантов. В 1950-е годы иностранные инвестиции начали литься в страну рекой, и многие транснациональные корпорации открыли здесь свои представительства. В 1960-е годы казалось, что в скором времени Бразилия и Аргентина станут крупнейшими экономиками мира. Инфляция и неэффективное, крайне централизованное управление убили эту мечту. Бразилия погрязла в перманентном экономическом и политическом кризисе, чередуя периоды демократии и военной диктатуры. За мощным экономическим ростом следовали резкие спады. Сменяющие друг друга правительства хвастались высоким уровнем иностранных инвестиций и успехами футбольной сборной, часто говоря о своей стране в превосходной степени. В Бразилии самый длинный мост и самая большая ГЭС в мире. Но это хвастовство не могло скрыть тот факт, что стране так и не удается достичь стабильности, столь важной для обеспечения экономического прогресса. Рост Бразилии был непостоянным и распределялся неравномерно. Условия жизни в сельской местности и в бедных городских районах были пятном на репутации страны. Бразильские города погрязли в насилии. Своего рода дно было достигнуто в Сан-Паулу в 1997-м, когда за год произошло 8092 убийства, или в среднем около одного убийства в час. На моей памяти в Бразилии функционировали четыре разные валюты, что является отражением экономического хаоса, царившего в стране. Проблемы коррупции и неэффективности управления носили системный характер. Гиперинфляция превратила повседневные покупки в настоящий кошмар, а сбережения были просто бессмысленны.

С 1950 года средние темпы экономического роста Бразилии составляли 5,3 % в год, но в период с 1995 по 2005 год произошло замедление до 2,9 %. Это было следствием болезненных экономических преобразований, которые изменили судьбу Бразилии. Только в течение 1990-х годов Бразилия пережила три финансовых кризиса. Но группа ключевых политиков и экономистов, в частности президент Фернандо Энрике Кардозо, вступивший в должность в середине 1990-х, определили гиперинфляцию как проклятие Бразилии и стали решительно с ней бороться. После десятилетий зависимости от внешнего финансирования Бразилия, наконец, начала принимать серьезные меры по стабилизации собственной валюты. Жесткая политика правительства по сокращению расходов привела к снижению инвестиций в инфраструктуру и уменьшила основные фонды страны. В итоге инфляция была взята под контроль. Но результаты макроэкономической стабилизации в виде более высокого роста проявились не сразу. В 2003 году мы отмечали, что Бразилии все еще необходимо совершить множество важных реформ: сделать более открытой торговлю, сократить отношение долга к ВВП, открыть рынки ссудного капитала для частного сектора, а также повысить нормы инвестиций и сбережений. Мы опасались, что без этих мер страна будет по-прежнему отставать от остальных членов БРИК. Как мы писали в 2003 году, наши надежды в отношении Бразилии «могут оказаться слишком оптимистичными без серьезных структурных реформ».

Все остальное в Бразилии чрезвычайно привлекательно: ее культура, ресурсы, спортивные достижения. Она всегда оставалась страной, в которую легко влюбиться. Как только экономика заработала в полную силу, мир заключил ее в свои объятия. Рост экономической мощи Бразилии оказался гораздо более стремительным, чем мы изначально предполагали в 2001 и 2003 годах, по крайней мере в долларовом выражении. Несмотря на то что это произошло во многом благодаря значительному укреплению реала по отношению к доллару и другим валютам, нельзя не признать, что ускорение темпов роста экономики также сыграло свою роль. К концу 2010 года размер экономики Бразилии достиг $2,1 трлн. Это произошло гораздо раньше, чем мы ожидали. В своих прогнозах на период до 2050 года мы заложили некоторое укрепление валют стран БРИК, но не до такой степени. В 2011 году реал продолжает оставаться переоцененным, и эта ситуация чревата определенными рисками, в частности, увеличением стоимости экспорта, столь важного для экономики любой страны, а также резким и непредсказуемым снижением курса реала. Для сохранения устойчивости роста Бразилии тенденцию к укреплению в ближайшие годы, вероятно, надо будет развернуть в другую сторону.

Снова возвращаясь к ситуации на макроуровне, следует заметить, что основные экономические показатели Бразилии являются впечатляющими. Страна имеет пятое по численности население в мире, причем оно достаточно молодое и продолжает расти. Как показал опыт США, растущее молодое население является залогом процветания и быстрого экономического роста. Как показывают наши прогнозы на период до 2050 года, экономика Бразилии имеет все шансы приблизиться к уровню $10 трлн, что примерно в пять раз больше, чем сейчас. В относительном масштабе Бразилия может догнать Германию и Японию, хотя и маловероятно, что она когда-либо сравняется с США или Китаем. Сегодня Бразилия – вторая по величине экономика БРИК, но вполне вероятно, что в ближайшие 10 лет она уступит это место Индии по той простой причине, что индийцев значительно больше. Если Бразилия сможет продолжить движение по пути, начатому 10–15 лет назад, то у нее есть все шансы показать подлинный рост ВВП и в полной мере реализовать свой экономический потенциал.

Трансформация политической культуры стала еще одним важным аспектом изменений, происходящих в Бразилии. Многие люди были обеспокоены тем, что Луис Игнасио Лула да Силва, глава Трудовой партии, ставший президентом в 2003 году, может повернуть вспять экономическую политику своих предшественников. Многим он казался фанатиком с крайне левыми взглядами, который популистскими мерами, ожидаемыми от него его сторонниками, разрушит экономические достижения президента Кардозо. В какой-то степени я разделял эти опасения, но президент Лула да Силва сделал две вещи, которые меня успокоили. Он пообещал продолжить политику таргетирования инфляции, а потом воплотил свое обещание в виде новой Программы ускорения роста. И, несмотря на то что инициатора реализации этой политики Арминио Фрагу на посту главы Бразильского центрального банка заменил Энрике Мейреллес, этих шагов было достаточно, чтобы развеять мои опасения. Оглядываясь назад, можно сказать, что президент Лула да Силва является одним из лучших политиков стран G20 первого десятилетия XXI века. Ему удалось убедить низшие слои населения Бразилии, что западная политика будет полезна для них. Какие бы сложности ни несла в себе политика таргетирования инфляции с точки зрения финансовой дисциплины, это лучше, чем не знать цены денег, лежащих в твоем кармане. Лула да Силва вырос в бедной семье, поэтому он понимал, насколько разрушительными могут быть гиперинфляция и отсутствие финансовой стабильности. Он стал убежденным сторонником мер, необходимых для обеспечения роста развивающейся экономики.

В сентябре 2010 года еженедельник Financial Times в рубрике «Завтрак с FT» опубликовал интервью с бывшим президентом Фернандо Энрике Кардозо, взятое в ресторане в Сан-Паулу{7}. Меня попросили написать небольшой комментарий к интервью, в котором я собирался провести параллели между политическим наследием Кардозо и деятельностью президента Лулы да Силвы. Я написал, что мало что может доставить мне большее удовольствие, чем следующие две вещи: лежать на пляже в Ипанеме, потягивая кайпиринью, и слушать споры между двумя президентами. Хотя они очень разные люди, Лулу да Силву можно назвать последователем Кардозо. Кардозо обеспечил ему платформу для успеха, и Лула оказался достаточно сметлив для того, чтобы сохранить бульшую часть того, что он унаследовал от своего предшественника, предоставив при этом многим бразильцам возможность воспользоваться преимуществами стабильности и подняться вверх по лестнице экономического благосостояния. Его подход помог бразильским политикам завоевать доверие, столь необходимое для продолжения стабилизационной политики. Как сказал Кардозо в своем интервью: «Я запустил реформы, а Лула поймал эту волну».

В 2010 году политическая мантия Лулы перешла к Дилме Руссеф. Ее основной задачей является создание условий для повышения потенциала экономического роста страны. В 2011 году индекс GES (оценка условий роста) Бразилии был самым высоким среди стран БРИК. Однако существует опасность того, что экономический успех страны может, словами Кардозо, «анестезировать» Бразилию настолько, что она забудет о необходимости активного продолжения реформ. В Бразилии сейчас расположены штаб-квартиры гигантских корпораций, например, Petrobras, которая в сентябре 2010 года объявила о крупнейшем в мире размещении акций на $67 млрд для финансирования разработки одного из самых крупных в мире месторождений нефти. И в то же время в 2010 году Бразилия заняла только 127-е место из 183 стран в ежегодном рейтинге Всемирного банка под названием Doing Business, оценивающем инвестиционный и бизнес-климат. Страна все еще нуждается в проведении реформ в различных сферах, от налогообложения до инфраструктуры. Бразилии потребуются новые крупномасштабные программы по улучшению качества медицинского обеспечения и образования, а также по расширению использования современной техники и технологий. Несмотря на все успехи, индекс GES Бразилии все еще на два балла ниже, чем у Южной Кореи, что, пожалуй, является знаком того, сколько еще предстоит сделать Бразилии, чтобы стать поистине развитой экономикой.

Рано или поздно Бразилия столкнется с необходимостью ограничить расходы, выросшие в ходе противостояния финансовому кризису, повысить свою роль в международной торговле и расширить инвестиции в частный сектор. Несмотря на впечатляющий рост прямых иностранных инвестиций, Бразилия все еще остается недостаточно открытой для мировой торговли. Правительство должно стимулировать бразильские компании к активному налаживанию международных связей. Стимулирование инвестиций частного сектора будет трудной задачей, поскольку уровни процентных ставок остаются чрезвычайно высокими, несмотря на продолжительную и успешную борьбу с инфляцией. Может быть, жители Бразилии все еще сомневаются в долгосрочности низкой инфляции, а может, виной всему высокие государственные расходы, «вытесняющие» собой частные инвестиции. Вопрос о причинах остается открытым, но в любом случае уменьшение посткризисных государственных расходов приведет к снижению процентных ставок и замедлит укрепление реала.

Как я уже отмечал, сила бразильской валюты – это еще одна серьезная проблема. Я полагаю, что основная причина ее укрепления – относительно высокий уровень процентных ставок, особенно в условиях отсутствия интересных возможностей для инвестирования в доходные ценные бумаги на большинстве других крупных рынков. Если даже консервативные японские домохозяйки покупают реалы, что говорить о других инвесторах. Но могут существовать и иные причины укрепления бразильской валюты. Возможно, сильный реал – это отражение стремления деловых людей во всем мире инвестировать в страну, которую в прошлом они просто игнорировали. Единственный способ проверить, так ли это, – снижение процентных ставок. Вполне возможно, что в Бразилии они находятся на должном уровне, в то время как в других странах они слишком низкие. Согласно этой теории, ставки по всему миру в итоге вырастут, что нивелирует разницу между Бразилией и остальными странами. В любом случае высокие процентные ставки не смогли остановить экономический взлет Бразилии в последние годы и не должны рассматриваться в качестве непреодолимого препятствия на пути дальнейшего роста.