Глава восьмая

Когда Эдна и Молли вернулись в приют, там было пустынно и тихо. Мисс Гадкинс еще не вернулась из города, а дети – с прогулки. Петулька отправилась побегать по саду.

Молли, очень довольная, поднялась к себе на чердак. Она села на кровать и задумалась. Какая необычайная удача! Загипнотизировать Эдну – это казалось радостным сном. Молли размышляла о своих новых возможностях. Откуда-то снизу доносилась тихая убаюкивающая музыка, и у девочки начали слипаться глаза. Когда она гипнотизировала Эдну, произошло что-то странное. Тогда они как будто светились изнутри, а сейчас стали тусклыми и тяжелыми.

Молли перелистала книгу – не написано ли там что-нибудь о светящихся или усталых глазах? В главе «Как загипнотизировать толпу» нашелся раздел под названием «Все дело – в глазах».

«Чтобы загипнотизировать толпу, нужно полагаться только на свои глаза. Это занятие очень утомительно. Рекомендуем следующие упражнения».

Дальше шли схематические рисунки. Взгляд влево. Взгляд вправо. Взгляд, устремленный на далекие и близкие предметы. Потом ей попался заголовок «Упражнение с зеркалом»: «Встаньте перед зеркалом и смотрите прямо в глаза своему отражению. Старайтесь не моргать. Вскоре ваше лицо изменит форму. Не пугайтесь. Вы почувствуете, будто ваши глаза светятся изнутри, именно этого свечения вы и должны добиться, гипнотизируя людей с помощью глаз. Только так можно загипнотизировать толпу».

Вот, значит, как она загипнотизировала Эдну!

А девочка была уверена, что больше всего ей помогли ложка, послужившая маятником, и голос.

Молли подошла к зеркалу и всмотрелась в лицо. Оно, как всегда, было розовое, пятнистое, нос картошкой. Она вгляделась в зеленые, близко посаженные глаза. Отражение встретило ее напряженным взглядом. Десять секунд, двадцать, тридцать… Глаза задрожали и вдруг начали расти. Они становились все больше и больше. Музыка снизу стихала – как будто уплывала куда-то.

Молли сосредоточенно смотрела в свои глаза в зеркале, стараясь не моргать. Она пыталась вновь вызвать то странное, незнакомое чувство – как будто глаза светятся изнутри. И вдруг случилась удивительная вещь. Словно по мановению волшебной палочки, лицо Молли растворилось, и на его месте в зеркале возникла совершенно незнакомая физиономия. Волосы стали оранжевыми и торчали в разные стороны, словно колючки. Ноздрю продырявила большая английская булавка, а веки покрылись яркой сине-белой косметикой. Молли предстала перед собой в облике панка. По телу девочки поползли мурашки. Глаза будто бы вспухли и засияли. Они пульсировали, то включаясь, то снова выключаясь, словно луч маяка. Именно такими, как утверждала книга, должны стать глаза гипнотизера, желающего загипнотизировать толпу. Молли лихорадочно заморгала и через минуту с радостью обнаружила в зеркале свое прежнее лицо.

Ощущение было странным. Неужели она загипнотизировала саму себя с помощью отражения?! Может быть, книга объяснит, что произошло?!

Девочка пролистала раздел под названием «Упражнение с зеркалом». И действительно, там нашелся параграф «Загипнотизируйте себя».

«Представьте себя в том облике, какой вы хотели бы иметь, – советовала книга. – Например, если вам хочется стать добрее или смелее, вообразите себя таким, и тогда в зеркале вы увидите свое измененное отражение».

Молли озадаченно оторвалась от страницы. Она никогда не воображала себя панком, однако в зеркале предстала именно такой! Как будто она подсознательно хотела стать такой и с помощью гипноза увидела свою истинную сущность.

Кто такие панки? Она всегда считала их людьми непокорными, бунтовщиками. А Молли очень хотелось взбунтоваться. Видимо, подсознание шло на один шаг впереди и теперь продемонстрировало, кем она в глубине души хотела бы стать.

Молли спрятала книгу под матрац, села и задумалась. Какие еще скрытые черты своего характера она могла бы извлечь на белый свет с помощью гипноза? Потом, продолжая размышлять, взяла карандаш и принялась ковырять дырку в куске мыла. Выдернула шнурок из бахромы на покрывале и просунула его в дырку. Получился самодельный маятник. Правда, не очень хороший, но на первое время сойдет. Хоть Молли и устала, соблазн испробовать маятник на Эдне, пока остальные не вернулись, был слишком велик. Молли накинула халат и спустилась.

По дороге она прошла мимо Петульки, и та весело затрусила за девочкой. Миновав крутую лестницу, Молли очутилась на шахматных каменных плитках вестибюля. Тут девочка опять услышала музыку – она доносилась из телевизионной. К ее удивлению, оттуда же слышался хриплый голос Гизелы. Та пела. Наверное, ей удалось каким-то образом увильнуть от субботней прогулки.

Молли на цыпочках прошла по коридору и тихонько заглянула в гостиную. Гизела облачилась в кошачий костюм, приготовленный специально к конкурсу талантов: белый свитер, белые колготки, белые чечеточные туфли и белые пушистые ушки на ленте. В руке она держала белый хвост и, помахивая им, танцевала и пела:

Гизела отплясывала чечетку, широко распахнув глаза и хлопая ресницами. Выглядела она невероятно глупо. Молли смотрела на нее и ужасно жалела, что у нее нет фотоаппарата. Потом ей пришла в голову другая мысль. Когда Гизела отвешивала поклон воображаемой публике, Молли вздохнула поглубже и вошла.

– А, Бубнила, это ты… И с тобой эта вонючая псина. Надеюсь, тебе не стало лучше? – пробурчала Гизела.

Петулька зарычала на нее.

– Да, мне лучше, спасибо, – ответила Молли и достала из кармана самодельный маятник.

Она села перед Гизелой и принялась покачивать маятником, как будто играла с ним от нечего делать.

– Это еще че такое? – поморщилась Гизела. – Тебе че, приходится повсюду таскать с собой мыло, потому что руки воняют?

Молли молча подняла маятник к лицу и принялась ритмично покачивать им из стороны в сторону.

– Ты че делаешь?

– Ничего, просто рас-слаб-ляюсь.

– Не ври, – огрызнулась Гизела. – Ты хочешь меня загипнотизировать. Такие дуры, как ты, всегда считают, что гипноз бывает по-настоящему.

Молли перестала раскачивать мыло.

– Ничего подобного, – быстро возразила она.

– Ты же круглая дура, – осклабилась Гизела.

Молли поняла, что с ней нельзя действовать столь прямолинейно. Предыдущий успех вселил в нее излишнюю самоуверенность. Теперь Гизела начеку, и загипнотизировать ее будет гораздо труднее.

– Я и не думала тебя гипнотизировать. Это не маятник, а… а просто мыло на веревочке, чтобы не потерять его в ванне.

– Надеюсь, ты не собираешься принимать ванну, – язвительно проговорила Гизела, перематывая кассету. – Гадкинс будет недовольна, узнав, что ты нарушаешь ее приказ. Даже если с головы до ног испачкалась в рвоте, такой и оставайся. Тебе запрещено принимать ванну еще четыре недели.

– Да, я знаю, – подтвердила Молли. – Просто я готовлюсь заранее.

Гизела с отвращением взглянула на нее.

– Редкостная дура, – произнесла она. Потом, глядя, как Молли выходит из комнаты, бросила ей вслед: – Кстати, слышала новость?

– Какую?

– Рокки нашел себе семью.

Молли показалось, будто ее окатили холодной водой.

– К… когда? – пролепетала она, еле шевеля губами.

Гизела злобно ухмыльнулась.

– Эти американцы, что приезжали вчера. Как ни странно, он им понравился. Чокнутые придурки. В общем, вчера вечером он уехал. Что, даже попрощаться к тебе не зашел? А знаешь почему? Он сказал мне, что сыт тобой по горло и хочет от тебя сбежать. Просил передать, что черкнет пару строк.

– Ты шутишь… выдумываешь… – выдавила Молли.

– Ничуть я не шучу, хотя и нахожу это очень забавным, – холодно отрезала Гизела.

Молли впилась глазами в ее злое лицо.

– Врунья, – крикнула она и выскочила из комнаты. В душе у нее бушевала буря…

Рокки уехал?! Сама мысль об этом вселяла ужас. Молли не могла в это поверить. Потерять Рокки – это все равно что потерять руку, или ногу, или даже всю семью сразу. Рокки и был единственной семьей, какую она знала. Гизела, должно быть, врет. Рокки ни за что бы так не поступил, не посоветовавшись с Молли. И вообще, он бы не уехал, если бы ее не усыновили вместе с ним. Таков был их давний уговор. Если они уедут, то только вместе! Гизела просто придумала новый жестокий способ ее изводить.

В душе девочки клубилось страшное подозрение – а вдруг Гизела не врет? Выбегая из комнаты и мчась вверх по лестнице, Молли не чуяла под собой ног от леденящего страха. Ладони покрылись липким потом, хотя ее всю трясло от холода.

На площадке второго этажа из двери мальчишечьей спальни лился желтоватый свет, теплый и знакомый. Вот сейчас войдет в спальню, а все вещи Рокки окажутся на своих местах, радостно ее приветствуя. Она будет упрекать себя за то, что поверила в россказни Гизелы. Но с каждым шагом идти становилось все труднее. А потом в глаза ей ударила ужасающая правда.

Кровать Рокки стояла голая, без простыней, три одеяла лежали свернутыми в аккуратные треугольнички, подушка была без наволочки. На тумбочке не валялось ни одного комикса. Распахнутый гардероб зиял пустыми полками.

Молли едва дышала. Незримый ужас стиснул ей горло, парализовал легкие. Девочка не могла вдохнуть. Она привалилась к дверному косяку, глядя на осиротевшую кровать.

– Как ты мог? – прошептала Молли.

На подгибающихся ногах она прошла через комнату и села на пустой матрац. Постепенно восстановив дыхание, она начала мыслить логически. Она была уверена, что без веской, очень веской причины Рокки ни за что бы не уехал, не попрощавшись с ней.

Да, они поссорились, но размолвка не была такой уж серьезной! И, хотя Рокки в последнее время часто куда-то пропадал, Молли все равно не верила, что он от нее устал. Уж это зловредная Гизела точно навыдумывала!

Но как же объяснить его внезапное исчезновение? Он всегда был бродягой, на которого трудно положиться, но в глазах Молли это не было таким уж страшным недостатком. Не мог Рокки просто так взять и забыть рассказать ей обо всем и попрощаться! Они же как брат и сестра. Почему он бросил ее? Странно…

С исчезновением Рокки у Молли не осталось ни единой близкой души. Если не считать Петульки. Ну, еще были, конечно, малыши, но настоящего друга они не заменят. Страшно подумать, каково будет жить здесь без Рокки! Надо немедленно разузнать, где он, и поговорить с ним.

Еле волоча ноги, Молли, грустная и потерянная, побрела к себе на чердак. Будто в тумане, повернула кран в ванной и подставила лицо под струю холодной воды. Ей казалось, что весь мир окутан белесой пеленой и она никак не найдет в нем себя.

Молли глянула в зеркало. Вот они, близко посаженные зеленые глаза, полные жгучих слез. Она внимательно всмотрелась в свое отражение, вспомнив о том, что случилось в прошлый раз во время упражнения с зеркалом. Может быть, если она представит, что чувствует себя хорошо, ей и вправду станет лучше. Как бы повинуясь пристальному взгляду, черты ее лица начали смазываться. Снизу по-прежнему доносилась мяукающая музыка Гизелы.

Молли представила, что ей уже не так плохо. В тот же миг ее лицо в зеркале изменилось. Щеки округлились и порозовели, волосы стали мягче, светлее, волнистее. В них появились ленты. Она превратилась в красавицу! Как маленькая кинозвезда. Невероятно! По телу Молли снова разлилось щекочущее чувство слияния. Подавленность свалилась с нее, точно засохшая корка грязи, и ее место занял всепоглощающий оптимизм. Подсознание опять показало Молли, какой она хочет и, главное, может стать.

Пока Молли взирала на свое незнакомое блистательное отражение, ее осенила идея. Грандиозная, потрясающая идея.

Фокус с глазами она, можно считать, освоила. А ведь именно этот прием используется для того, чтобы загипнотизировать толпу. Через несколько дней на городском конкурсе талантов соберется целое море публики, и все будут смотреть на сцену. У конкурса обязательно должен быть победитель – тот, кто получит огромный денежный приз. Почему бы ей, Молли, не стать этим победителем?

Девочка моргнула и снова стала самой собой.

В душе у нее поселилась надежда. Пусть даже Рокки уехал, она все равно отказывалась верить, что он ее возненавидел.

Она приняла решение в ту же секунду. Надо выяснить, куда увезли Рокки, придумать способ выбраться из Хардвикского приюта и отправиться к нему. Это будет нелегко, но Молли пообещала себе пустить в ход всю свою энергию и талант. Она найдет Рокки. Не успокоится, пока они снова не будут вместе.

Глава девятая

Проснулась Молли в прекрасном настроении. Она чувствовала себя гораздо лучше, чем накануне. И очень скучала по Рокки. На вечерней молитве, когда дети увлеченно перешептывались о том, как его усыновили, Молли было страшно одиноко.

Ей недоставало его голоса. Как же хотелось увидеть его снова! Взъерошить черные волосы, закрученные тугими кудряшками, потрогать гладкую темную кожу, заглянуть в блестящие, такие добрые глаза! Ей не хватало его вылинявших джинсов, на которых каждую неделю появлялась новая дыра, и рук, вечно испещренных крапинками от шариковой ручки.

Больше всего она скучала по его ободряющей улыбке. Пустота и горечь царили в душе. Машинально проговаривая слова гимна, Молли постаралась взять себя в руки. От грустных мыслей ее отвлек соблазнительный аромат, долетевший из столовой. Слушая вполуха вечерние объявления мисс Гадкинс, Молли почувствовала, что рот ее наполняется слюной.

– Во-первых, Джемма и Джерри, на следующей неделе вы будете каждый день мыть окна, потому что перешептывались на вечерней молитве. Может быть, отъезд Рокки Скарлета – интересное событие для вас, но никак не для меня. На вечерней молитве всегда должно быть тихо. – Мисс Гадкинс фыркнула.

Джемма и Джерри мрачно переглянулись.

А мисс Гадкинс на всех парах мчалась дальше:

– Второе объявление. Завтра состоится брайерсвилльский конкурс «Мы ищем таланты». Полагаю, некоторые из вас захотят в нем участвовать. Конкурс начнется в час дня. Вы строем пойдете из школы в парадный зал городской ратуши. Приз составляет, как вы знаете, нелепо большую сумму – три тысячи фунтов стерлингов, и, если кто-нибудь из вас выиграет, горячо надеюсь, что он внесет эти деньги в фонд добровольных пожертвований на нужды приюта. Понятно?

– Да, мисс Гадкинс.

– После ужина устроим краткий предварительный смотр. – Мисс Гадкинс глянула на Молли и улыбнулась всеми своими вставными зубами. Затем улыбка слетела с ее лица. – Молли Мун, вижу, ты уже выздоровела. Во время ужина будешь сидеть за отдельным столиком. Я не хочу, чтобы другие дети подцепили ту же гадость, которой болела ты.

– Хорошо, мисс Гадкинс.

Молли прошла вслед за остальными в столовую. Никто с ней не заговаривал, да ее это, впрочем, и не заботило. Столовая заметно изменилась. Все столы, и большие и маленькие, были застелены салфетками, на них горели свечи. Эдна с победоносным видом стояла возле огромной кастрюли, полной горячих спагетти с горохом и зеленью. От кастрюли исходил весьма аппетитный запах.

– Спагетти примавера, – торжественно объявила Эдна. – Точь-в-точь как моя матушка готовила. – И, высоко подняв промасленный хлеб с оливками, гордо провозгласила: – И домашний хлеб чиабатта по моему собственному рецепту.

В буханку, как и во все остальные продукты, был воткнут маленький красно-бело-зеленый итальянский флажок. За спиной поварихи на стене висела карта Италии.

– Эдна, ты что, с ума сошла? – оторопело поинтересовалась мисс Гадкинс.

– Нет. Просто любовь к Италии живет в самой глубине моего сердца и время от времени вырывается наружу.

– Что-то раньше она никак не проявлялась.

– Это перед вами она никак не проявлялась, – возразила Эдна. – Но все когда-нибудь случается в первый раз…

– Ну что ж, надеюсь, хотя бы для меня ты приготовила нормальную еду. Не нужна мне эта итальянская дрянь.