16

– Все готово, – доложил Лейн, натянувший впопыхах брюки и свитер прямо поверх ночной пижамы. Его руки дрожали, пока он разливал кофе, а взгляд беспомощно метался по комнате.

Джекоб Уэйт повернулся к одному из полицейских:

– Вы его уже допрашивали?

– Да, он ничего сказал. Но вот служанка Мэгги...

Уэйт нетерпеливо кивнул.

– Ну, так вот, от нее мы узнали кое-что любопытное.

– Что же именно?

– Хотите послушать, – кивнул тот на диктофон, – или мне самому рассказать?

– Сами, и не торопясь.

– Так вот, эта самая служанка Мэгги, ну, вначале она ничего не говорила, но мы... кое-что из нее выжали...

– Что именно?

– Про молоток.

– Про... – Уэйт запнулся, посмотрел на полицейского и продолжил: – Про какой молоток?

– Молоток в кухонной сушке. – Брэйди явно наслаждался своей осведомленностью. – Мэгги нашла его вчера утром. Обычно инструмент хранится в погребе. Она нашла его в шкафу и отнесла на место.

– Но если она отнесла его туда...

– Это еще не все. Отнести-то она отнесла, но когда после обеда опять полезла в шкаф, он снова оказался там. На том же месте, что и прежде.

– И вам известно, кто положил его туда?

– Нет. Она просто отнесла его назад.

– Вы уверены, что она говорит правду?

– Да. То есть, она не хочет говорить. Так что следует взяться за нее по-настоящему.

– Достаточно, Брэйди. Я сам с ней поговорю.

Уэйт кивком указал на дверь, и Брэйди удалился. Детектив повернулся к человеку в штатском:

– Проследите, чтобы как можно скорее доставили результаты экспертизы отпечатков на щипцах.

Затем он кивком подозвал Лейна:

– Налейте еще кофе. Благодарю. А вы что знаете про молоток, Лейн?

– Ничего.

– Но ведь Арчи убили щипцами. При чем тогда тут молоток?

– Хитро задумано, – протянул Уэйт и занялся своим кофе, но сказанное им словно повисло в воздухе.

Впрочем, кофе несколько поднял всем настроение.

Джонни взболтал остаток кофе в чашке, потом прервал молчание:

– Мистер Уэйт, вы что-то говорили про садовый домик... Вроде бы, Бена убили именно там?

– Да, – кивнул детектив, снова подливая себе кофе.

– Но почему вы так в этом уверены? Это кажется странным...

Неожиданно в разговор вмешалась Амелия:

– Если Арчи с Роули стояли у дверей, когда слышали выстрел, они должны были заметить, что прозвучал он именно оттуда.

– Мы их тоже об этом спросили, – кивнул Уэйт. – И что вы, мистер Шор, нам можете сказать? Не желаете изменить свои прежние показания?

Роули уставился в свою чашку и буркнул:

– Нет.

– Но вы же слышали выстрел?

– Да. Я вам уже отвечал.

– Но вам не показалось, что он раздался в садовом домике?

– Нет.

– И вы не пошли туда, чтобы проверить?

Роули покосился на детектива и гневно спросил:

– Чего вы добиваетесь? Я же вам сказал, что не ходил. Я и вправду ничего сделал. По крайне мере, я его не убивал. И у меня есть алиби. То есть, было. Именно на тот момент, когда раздался выстрел.

– Понимаете, чтобы перетащить труп из домика, нужны хотя бы двое. Я пока не знаю, зачем это сделали, но так было сделано. Один убийца бы не справился. Я же знаю, как и за что вы лично и все ваше семейство ненавидели Брюера. Знаю про вашу многолетнюю с ним вражду. И про то, что вы готовы были на все, лишь бы окончательно устранить его из компании.

– Мы его не убивали, – пронзительно закричала Гертруда, – наша нелюбовь к нему была оправданной, ведь он вел компанию к гибели. Еще год под его руководством – и компания бы обанкротилась. Можете спросить кого угодно, каждый подтвердит. Мой отец всю жизнь трудился, а этот тип едва все не пстил насмарку. Он был заносчив, нерасчетлив, да и вообще...

– Вы можете все это подтвердить, миссис Шор?

Гертруда сразу осеклась, но глаза ее сверкали яростным огнем, когда она ответила:

– Конечно. Да и другие тоже подтвердят. Мы часто думали, что он...

– Гертруда, – мягко остановила сестру Амелия. Та умолкла. А Амелия самым любезным тоном продолжала: – Моя сестра больше всего на свете любила нашего отца, мистер Уэйт. И ей казалось, что через компанию Брюер угрожал существованию всего нашего семейства. Но это чувство было не настолько сильным, чтобы... В общем, могу вас заверить, что для устранения мистера Брюера были и иные способы.

– Например, объявить его умалишенным? – холодно спросил Уэйт.

Глаза Амелии сверкнули, но она промолчала. И поскольку пауза затянулась, снова заговорил Уэйт:

– Вы уже несколько месяцев пытались это сделать. Не трудитесь отрицать, нам все известно. Даже его помолвка с вашей племянницей вас не остановила. Есть составленный вами же список – мы нашли его – с перечнем его собственности на случай объявления его недееспособным. Вы собирались представить его акционерам в надежде, что они поддержат обращение в медицинскую комиссию. Что, кстати, показывает, что вы не слишком хорошо осведомлены о нашей деятельности. Мы все узнали от вашего домашнего врача, с которым вы советовались. Зато от своего адвоката Брюер точно знал, что вы затеяли. И от акционеров тоже: они ведь сообщили ему о письме, направленном им вами и вашей сестрой. О коротеньком таком письме, в котором ставилось под сомнение его душевное здоровье. И, следовательно, его способность управлять предприятием. Еще мы знаем, что...

– Что еще за письмо? – удивилась Амелия и повернулась к Гертруде. – Я не подписывала никакого письма. Воображаю, что ты там написала.

– Должна же я была хоть что-то сделать, – вся багровея от возбуждения, вспылила Гертруда. – Ничего другого не оставалось. Ты же разговаривала с акционерами, с врачами. Я тебя давно предупреждала, что Бен про это знал. И говорила, что он только ждет момента, чтобы отомстить. Он же...

Глаза Амелии гневно сверкнули:

– Слушай, Гертруда! Если ты пытаешься внушить, что я боялась Бена Брюера, то ошибаешься, меня выводил из себя тот вред, который он нанес компании. Но лично против него я ничего не имела.

– Я не это имела в виду... не это хотела сказать... вообще не об этом шла речь... я же вовсе не думала, что его убила ты. В самом деле, я...

– Успокойся и не болтай лишнего. – Амелия повернулась к Уэйту. – Разумеется, я делала попытки удалить Бена Брюера с фирмы. А то, что он собрался жениться на моей племяннице, тут вовсе не при чем.

– Но вы содействовали этой свадьбе – или наоборот?

– Ни то, ни другое. Вы меня об этом уже спрашивали. О свадьбе было объявлено. Моя племянница – особа совершеннолетняя. У меня есть перед ней определенные обязанности. Но никакого давления я на нее не оказывала. Не так ли, Дафна?

Но только Дафна собиралась ответить, как сыщик поспешил задать вопрос Амелии:

– Вы полагали, что через племянницу сможете хоть как-то на него влиять?

– Нет.

– Ну, на худой конец, он, как минимум, попадал в вашу семью и становился супругом вашей племянницы, о которой вы проявляете такую заботу, и которая вам за это обязана. Думаю, таков был ваш план, мисс Хэвиленд. Но зачем девушке выходить замуж за нелюбимого? Тем более если он тоже не был к тому расположен?

– Это она не была расположена выходить за него, – фыркнула Амелия. – Спросите ее, ее отца, или еще кого угодно.

– Но вот в ночь перед свадьбой что-то случилось. Нам уже многое известно. Мы знаем, например, как вы были одеты. Знаем, когда Бен Брюер покинул свою комнату, как долго он оставался в своем кабинете и кто его там навещал. Знаем, когда он пришел сюда. Знаем, когда появился в доме Деннис Хэвиленд. Когда, кто и по какой цене купил цветы на свадьбу. И еще знаем, что Бен Брюер заявил будущей жене, что глупо даже пытаться влиять на него.

– Вы это узнали от меня, – возмутилась Дафна. – Вы принудили меня к этому признанию.

– Стало быть, – не глядя на нее, продолжал Уэйт, – вам нет смысла нас обманывать, мисс Хэвиленд. Мы...

– Я вижу, – спокойно кивнула Амелия. – Но знаете ли вы, кто убил Бена?

Уэйту приходилось признать тщетность своих усилий. Тем не менее, он невозмутимо заявил:

– Нет, мы только начинаем это понимать.

Дафна сразу подумала, что он имеет в виду Денниса. И эта небольшая пикировка с Амелией смысла для Уэйта не имела. Ему просто нужно всех разговорить. Он знает и про садовый домик, и про то, что там были двое. Знает, кто был в доме. И с самого начала знает, что никакой кражи не было. Он знает, что мы делали с Деннисом, хотя и не знает, что это был Деннис. Еще он не знает, что Деннис ни при чем. И Арчи он тоже не убивал. Потому что он никого не мог убить.

Но оставался револьвер Денниса. И обручальное кольцо.

А стоит проявить малейшую неосторожность – и можно все выболтать. И Бог весть что может за этим последовать и чем это грозит. Ведь материал, над сбором которых так неутомимо трудится полиция, может в конце концов привести ее и к мотивам, и к доказательствам.

И, наконец, Амелия. Дафна знала, что Амелия не стала бы давать согласие на женитьбу Бена только из желания выиграть время.

Но тут Уэйт обратился к одному из полицейских:

– Принесите молоток, о котором говорила Мэгги, и пусть с него снимут отпечатки пальцев. Допросите ее еще раз, но сюда не приглашайте.

– А за что вы заплатили Шору? – неожиданно повернулся он к Амелии. – Что бедняга знал?

Та посмотрела на Джонни.

– Он нам не поверил.

Она ничего не знает, – заявил Джонни. – Мы все так ничего и не узнали.

– Но зачем вы дали ему деньги?

– Да ничего мы ему не давали, – буркнул Джонни. – Хотя имели это в виду. Он вполне мог доставить нам неприятности. Отказывался сообщать что бы то ни было, только твердил, что знает мотивы убийства Бена. Так что теперь мы вообще не знаем, знал он хоть что-то или просто шантажировал.

– Тогда продолжим разбирательство. Кто обнаружил его труп сегодня ночью? Прошу по очереди. Начнем с вас, мисс Хэвиленд. Когда вы узнали о смерти Шора?

Все слышали шум. Никто не спал. Но точно понять, кто что заметил, было невозможно.

– Ну, труп нашел Деннис, – сообщила Гертруда. – Мы стояли в дверях, когда он перевернул его и сказал, что Арчи мертв.

Все это подтвердили.

Дафна сказала только то, что должна была сказать: как в темном коридоре на мгновение испытала ужас, потом пережила его еще раз. Она медлила с ответами, не будучи уверенной, что ей не почудился взгляд из темноты, причем, похоже, человек прошел мимо нее. Но, может быть, тот человек вовсе не имел отношения к делу?

– Кто же все-таки мимо вас прошел?

– Не знаю.

– Зачем вы вышли в коридор?

Но это просто как холодный душ. Лишь тут она заметила ловушку, в которую попалась.

– Я шла в салон.

– Зачем?

– Зачем?

Тут Деннис пришел ей на выручку.

– Я просил Дафну о встрече. Мне нужно было с ней поговорить.

Детектив повернулся к Деннису:

– Итак, опять вы?

17

– Да, я был в своей комнате и собирался идти в салон, когда услыхал шум и выскочил в коридор.

– Вы, стало быть, не подождали, не произойдет ли чего нового?

– Нет. Я поступил, как обычно.

– И что же вы сделали?

– Я побежал по коридору и услышал, как где-то захлопнулась дверь. Постучал к тете Амелии и спросил: "Дафна, ты здесь?" Она помедлила, потом что-то ответила, не помню, что. Послышались голоса, распахивались двери, включили свет. Я направился к салону и...

– Зачем?

– Даже не знаю. Просто пошел туда – и все. Он же был рядом. Я вошел, включил свет, а он там уже лежал. Вот и все.

– И в дальнем конце коридора вы никого не заметили?

– Никого.

Уэйт вновь и вновь с особой педантичностью задавал вопросы о самых незначительных деталях. Снова и снова одно и то же. Кто в последний раз разговаривал с Арчи? Им оказался Лейн, принесший Арчи сигареты.

Он был очень благодарен. Случилось это около десяти.

– Мисс Хэвиленд, ваша комната находится рядом с той, которую занимал Шор. Вы ничего не заметили и не слышали?

– Ничего.

Последовали новые вопросы.

Порой Уэйт возвращался к ночи, когда убили Бена. И Роули снова пришлось пункт за пунктом повторить всю историю, которая с ним приключилась.

– Я шел к себе в комнату, когда услышал выстрел. И когда наутро я спустился вниз, мне сказали про убийство. Труп нашла Мэгги в библиотеке.

Это был великий час для детектива, о чем Дафна и не подозревала. Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Прошло немало ужасных часов, когда сопротивление наконец ослабевает, и истина проступает наружу.

Порою детектив прикидывался простаком. Например, у нее он спросил про расстояние, которое пришлось пройти от ее комнаты по коридору, и сразу вышел, очевидно, проверять ответ. И еще пример: он ушел в комнату Арчи и оставался там довольно долго, пока ее расспрашивал про Арчи другой полицейский, маленький толстячок с узкими глазками – его звали Тилли.

Зато Гертруда со страдальческим лицом, но ненавистью в голосе, ответила:

– В последние годы я ничего о нем не слышала, во всяком случае, ничего хорошего, это уж точно.

Роули надулся и попытался осадить мать по-латыни:

– О мертвых... – но был грубо прерван:

– Ах, перестань. Сейчас не время для французских цитат. И для уловок тоже. Только правда.

И сказал это не полицейский – ложным пафосом блеснула Гертруда.

– Это не французский, Гертруда, – заметила Амелия. – Пожалуйста, возьми себя в руки.

– Да, мама, пойдем, лучше пойдем отсюда, – пробормотал Роули.

И даже Джонни решил вмешаться:

– Это... это все ее мигрень, мистер... э... мистер Тилли... мигрень.

– Тиллинхауз, – поправил его детектив.

– Тиллинхауз, – повторил Джонни, машинально приглаживая рукой волосы. – Можно больше не тревожить мою сестру? Она нездорова.

– Ее допросит Уэйт, – пожал плечами Тиллинхауз.

– Все могут разойтись, – долетел от двери голос Уэйта. – Но дом не покидать.

Было уже около пяти вечера.

Все поспешно удалились. Дафна ощутила рукой прикосновение Денниса.

Перед уходом она слышала, как Тиллинхауз говорил другому полицейскому:

– Давно пора произвести арест.

Тот согласно кивнул.

Оба смотрели куда-то мимо, и когда Дафна оглянулась, она увидела Денниса, беседовавшего с Амелией.

Кого они имели в виду – Денниса? Или, может, Амелию?

Однако с каждым разом вопросы становились все абсурднее.

Она, конечно, знала, что люди постоянно меняются. Но знала также, что Амелия давно играла роль главы семейства.

Вернувшись в свою комнату, она поспешила извлечь из шкафа желтое платье. Как могла она так долго продержать при себе эту убийственную улику! Давна долго возилась со спичками (камин давно погас), но ткань горела плохо. Орудуя маленькой каминной кочергой, она ворошила его, давая доступ воздуху к голубоватым язычкам огня.

Она страшно устала. Руки дрожали. По-прежнему в голове роились разные вопросы. Кто убил Бена? И Арчи? Она была так уверена, что Бена убил он!

Роули не поднял бы руку на отца. Нет, он не мог!

Она пошевелила платье, и пламя вспыхнуло сильнее. Тут неожиданно ей пришло в голову, что тетушки Амелия и Гертруда, собственно, тоже ничего не смогли бы.

Деннис как-то сказал, что подозревает Гертруду.

Но Амелия по части силы и воли казалась значительнее.

И еще Амелия была куда умнее.

Был ли в самом деле хоть один след, который вел к убийце? И о котором Деннис ничего не знал?

Дафна сидела у камина, когда к ней постучался Джонни. Сначала она думала, что это Деннис, и хотела пойти открыть. Но потом вспомнила про молоток – находку Мэгги – и не решилась.

Лишь узнав негромкий голос Джонни, она шагнула к двери.

– Боже, как здесь холодно, – поежился тот. – Растопи камин. Слушай, Дафна, полагаю, я должен тебе сказать... ты же понимаешь... Я бы признался. Про убийства. То есть, про обоих.

Он смотрел на нее, мигал и говорил все быстрее:

– Ну-ну, Дафна. Подойди, присядь. Не смотри так на меня. Боже, я ведь должен был это сделать!

И пока она не успела ни о чем спросить, поспешно продолжил:

– Тут ничего не поделаешь. Смотри, Даф... Ну – ну, дорогая, если ты так воспринимаешь, я ничего не говорил. То есть, конечно, уже сказал, но...

Он опустился в шезлонг, сунув руки в карманы. Глаза смотрели полусонно, лицо прорезала тонкая сеть морщинок.

– Слушай, Дафна, ты любишь Денниса?

– Да.

– Гм, – Джонни пристально посмотрел ей в глаза. – Ты ведь что-то сожгла? Тянет паленым.

– Одно платье. Отец, о чем ты? Я ничего не понимаю. Не могу и помыслить, что...

– Я сказал, что я бы сознался. – Отсутствующим взором он окинул валявшиеся на шезлонге обрывки меховой отделки. – Долго так не может продолжаться. И притом, ведь нет другого выхода.

– Да ты что... – Она пыталась понять, чего он добивается. – Ты же с ума сошел. Тебя арестуют. Обвинят в убийстве.

– Нет, – покачал он головой и даже слегка улыбнулся, – я бы сам себя обвинил. Что это было за платье, Дафна? Эти маленькие обрывки мне что-то напоминают. Это платье, в котором ты была, когда...

– Когда убили Бена.

Отец украдкой покосился на нее и отвернулся к камину.

– Понятно, – протянул он, не глядя на дочь. Потом со вздохом добавил: – Теперь мне совершенно ясно, что нужно это сделать.

– Да ты пойми, – в сердцах вскричала Дафна, – что это я должна пойти на жертву...

– Нет, детка, нет. Я жертвую собой не для тебя. И не ради кого-то еще. Послушай, здесь все очень просто. Ты знаешь, какие у меня сестры. У обоих своего рода мания величия. Частично в этом виноват и я. Я всегда лишь следовать за ними. Но сейчас их положение вовсе не завидное. Обе твердо желали удалить Бена из компании. И я не знаю, как далеко они зашли.

Джонни вздохнул.

– Пойми меня правильно, Дафна. Только не плачь, держи себя в руках. Я хотел бы признаться, просто признаться и не давать никаких пояснений. Вот и все. А мой адвокат найдет наилучшие объяснения.

– Это не пройдет, – всхлипнула Дафна, и Джонни подал ей свой носовой платок.

– Ну, если хочешь, можно сначала переговорить с адвокатом. Но все дело вот в чем. Прежде чем мы узнаем, как все произошло на самом деле, кто-нибудь из вас окажется в тюрьме. Я имею в виду Амелию, Гертруду и... и тебя. Но и это еще не все. Хэвиленды – не только семья, но и компания.

– И что же будет с компанией?

– Не знаю, но что-то же будет. Да, кто там?

При виде Джонни Деннис просветлел.

– Слушай, Дафна, – попросил он, – выйди на минутку. Кстати, ты могла бы лечь спать на диване в комнате Амелии. Но что произошло?

Она все рассказала, но, к ее ужасу, Деннис вдруг всерьез задумался над этой идеей. Но в конце концов решил:

– Все же это выглядело бы непорядочно. Мы можем решить эту проблему вместе – ты, Роули и я. Каждый станет причастен к убийству. Адвокат так поведет дело, чтобы...

– Да нет же, это невозможно, нет, нет...

– Успокойся, Дафна, мысль не настолько глупа...

– Но зачем все это?

– Дело в том, – Деннис говорил очень серьезно, – что мы уверены, все это проделала Амелия. Но нельзя же допустить, чтобы Амелия последние годы жизни провела в тюрьме. А так все кончится благополучно.

Помолчав, Деннис добавил:

– Впрочем, вероятно, меня рано или поздно все равно арестуют. Мне вообще непонятно, почему они столько тянут. И лучше, если я признаюсь. Тогда у меня появится больше шансов.

– А щепка? – внезапно припомнила Дафна. – Да вы оба сошли с ума. Уходите, уходите!

Она громко беспомощно всхлипывала. Ей дали воды и нюхательной соли. Последняя подействовала так, что Дафна даже рассмеялась. Затем спокойно села, откинув волосы с лица.

– Полагаю, – беспомощно развел руками Деннис, – тебе нужно дать время успокоиться.

– Да-да, – добавил Джонни, – мы ничего не станем делать, не переговорив с тобой. Обещаю.

– Хорошо, – кивнула Дафна, – но я все же права. Это ужасно.

– Верно, – согласился Деннис. – Видит Бог, не очень-то хочется мне влезать в это дело. – Он склонился над Дафной. – Послушай, дорогая, ты очень устала. Тебе обязательно надо отдохнуть.

Он на ходу поцеловал ее, сходил в ванную и принес оттуда бутылку с теплой водой, которую пристроил ей в ноги. Затем укрыл ее и снова поцеловал, на этот раз нежнее.

Затем он удалился. Джонни, зевая, дожидался, пока он уйдет.

Но когда Деннис ушел, Дафна вспомнила, что не сказала про Арчи, под которым скрипела лестница. Впрочем, теперь это казалось уже не столь важным.

Она решила, что теперь ни за что не уснет, и тут же заснула.

Так прошел этот странный холодный день. День суеты полиции и репортеров. Прибывали и уезжали машины. По холлам и комнатам шастали люди, заполняя помещения голосами и табачным дымом.

По реке на коньках каталась молодежь, согреваясь у костров. Они-то и наткнулись на остатки старого костра с несгоревшими дотла вещами. Вещи притащили в дом.

Назавтра Дафна проснулась лишь в полдень от стука в дверь. То была Мэгги:

– Мисс Гертруда желает вас видеть. Сожалею, мне пришлось стучать. Я принесла вам чай и бутерброды. Не торопитесь к мисс Гертруде, у нее свои причуды.

Но то были не причуды.

Хотя Дафна после чая приняла горячий душ, ей казалось, что она весь месяц не переодевалась. Она находилась в отдаленной части дома и не слышала, что происходило в других местах. Она надела голубое платье, повязала вокруг шеи красный шарф. Из кармана тоже выглядывал красный платочек.

Когда она постучала в дверь к Гертруде, изнутри ответил голос Роули:

– Войдите.

Гертруда лежала в постели в неглиже, но тщательно причесанная и накрашенная. Из-за задернутых штор в комнате стоял полумрак. В камине горел огонь, в кресле сидел Роули и курил.

Хорошо, что ты здесь, Дафна, – произнесла Гертруда. – Роули, проверь, закрыта ли дверь. Итак, Дафна, все в порядке.

Она победно усмехнулась, ее глаза сверкнули. Она продолжила:

Он подойдет сию минуту. Пока об этом никто ничего не знает. Мы сохраним все в тайне. Сам он наверняка согласится. Если нет, поищем другого, но я уверена, он это сделает. Обязательно сделает.

Дафна ничего не поняла:

– Кто это? О чем вы?

– О его преподобии пасторе Лонергане. Все по закону. Он зарегистрирует ваш брак. Я имею в виду твой с Роули.

18

"Надо попытаться удержать себя в руках", – подумала Дафна и спокойно ответила:

– Тетя Гертруда, ты, наверно, не поверишь, но мы с Роули уже обо всем договорились.

– Конечно, верю. Дорогая Дафна, ты ведь в таком положении, когда не отказываются. Теперь уже нет. Я читала и слышала, что это вполне законно. При этом вовсе не нужно совместное проживание, тому много примеров. И тогда при любых обстоятельствах вы можете оформить отношения. Мне это представляется так: преподобный Лонерган приедет меня навестить. Он уже в пути. Я позвонила ему, и он пообещал прибыть немедленно. Что он только и ждал, чтобы я позвонила, и готов нам помочь. Итак, – закончила Гертруда с самодовольной улыбкой, – мы дадим ему удобный случай, которым он рад будет воспользоваться.

– Вряд ли, – покачала Дафна головой. – Он...

– Придет, придет, Дафна. Мы не помогали нашей церкви почти сорок лет.

– Мама, ну не будь ты так вульгарна, – неожиданно вмешался Роули.

– Вульгарна? – переспросила Дафна. – И это все, что ты можешь сказать?

Роули встал и подошел к ней.

– Это ведь неплохой план, Дафна. Если подумать, ты сделаешь доброе дело.

– Это отличный план, – снова вмешалась Гертруда. – Преподобный Лонерган сделает все нужное. Я точно знаю, как это происходит. Свидетелем буду я, еще можно пригласить и Мэгги. Так что свидетелей будет двое. И вас с Роули обвенчают. А затем...

– Ага, я поняла, – вздохнула Дафна. – Ты хочешь...

– Мама хочет, – пояснил Роули, – чтобы все прошло как можно лучше, и не осталось никаких недоразумений относительно нашей... нашего соглашения. Понимаешь, ей кажется, что если все получится как надо, ты сможешь забыть про свое обещание и...

– Я никому ничего не обещала.

– Послушай, дорогая, ведь бегство есть бегство... – начала было Гертруда, но Роули ее прервал:

– Лучше тебе держаться нас с мамой. Данное пастору обещание нас соединит. Ей кажется...

– Он освятит ваш брак, – перебила Гертруда, – и тогда все кончится. Мне не нравятся твои отношения с Деннисом, Дафна. Я знаю про ваше свидание в библиотеке той ночью, когда убили Бена. Знаю, что вы собирались бежать вместе, если Бен...

– Подожди, мама, дай я скажу. Для волнений нет причин. Мы ведь связаны тайной, но, как сказала мама, будет лучше, если будем связаны еще и узами брака. Наверно, тебе стоит знать, что полиция близка к разгадке. Сегодня нашли рубашку и жилет Бена...

– Которые ты так и не сжег.

– Это неважно. Они знают уже очень много. На жилете Бена найден тот же пепел, который уронил Деннис на пол в садовом домике. Я скажу тебе, что мог бы им сказать. Я могу сказать, что мы нашли труп Бена в садовом домике, или что мы вместе с Деннисом внесли его в дом. Решение в моих руках.

– Замуж за тебя я не выйду.

– Ну что же, ладно. Только что ты будешь делать, если откажусь подтвердить ваши с Деннисом показания?

– Будет наше слово против твоего.

– Ах, так? Даже если мама говорит, что все про вас знает?

– Слушай, Роули, ты же знаешь, какова бывает тетя Гертруда, когда она...

– Что такое? – возмутилась Гертруда и села в постели. – Что ты имеешь в виду? Никогда я лучше, чем сейчас, не знала, чего хочу. Преподобный Лонерган будет здесь с минуты на минуту. Роули, ты должен заставить ее образумиться.

– Полагаю, вы оба заблуждаетесь. Неужели ты и самом деле полагаешь, что я тут останусь, чтобы ты на мне женился? Да я все расскажу Лонергану, я буду кричать, я... я...

– Кричи, если хочешь. Деннису это дорого обойдется. Придется рассказать тебе кое-что еще. Это была не моя идея, но звучала она разумно. Теперь же я призадумался: пожалуй, лучше заплатить наличными.

– Я ни о чем таком не договаривалась. И в этом идиотском плане не участвую. Ты, похоже, не видишь...

– А, так ты называешь это идиотством? – воскликнул Роули. – Ну, это мы еще посмотрим. Думаю, теперь мы сможем отыскать и обручальное кольцо. Разумеется, у Денниса, где ж еще?

– У Денниса? – вскричала Дафна. И тут же буквально прозрела. Да об этом надо срочно сказать следователю. Это какое же мощное оружие получила она в руки! – Значит, это ты подбросил Деннису кольцо! Бен дал его тебе как будущему шаферу. Уж теперь-то я обязательно скажу полиции, что ты – убийца. То-то ты так рвешься все замять. Но как ты умудрился втянуть в дело собственную мать?

– Замолчи немедленно! – раздался крик Гертруды.

Роули подскочил к Дафне и зажал ей рот рукой. Задыхаясь, она все-таки пыталась защищаться. Откуда-то издалека долетел голос Гертруды:

– Да заткни ты ей рот!

Роули был гораздо сильнее, но Дафна так вертелась в кресле, что ничего не получалось. И тогда он ударил ее по лицу.

Гертруда все это видела.

– Это как раз то, чего тебе недоставало, моя красавица. Образумься, наконец. Потом еще благодарить нас будешь. Мы тебе спасаем жизнь. Верно, сынок?

Глаза Роули пылали гневом. Продолжая возвышаться над Дафной, он выдавил сквозь стиснутые зубы:

– Сожалею, Даф. Мне пришлось это сделать, чтобы ты не сбежала и не разнесла на весь свет свои глупости.