Глава 1

Марину так мучили ночные кошмары, что, просыпаясь, она чувствовала себя разбитой. Что происходит? Ведь причины для беспокойства вроде бы нет. Сережа не «гуляет», много времени проводит с детьми, хорошо зарабатывает, а месяца через три у нее родится сын. Что еще нужно для счастья?…

Это утро началось как всегда и, как две капли воды, походило на предыдущие. Вставать решительно не хотелось, потому что делать все равно нечего. Марина нежилась в постели и не чувствовала, что совсем скоро ее жизнь превратится в ад.

Тишину прорезал телефонный звонок. Сбросив остатки дремы, Марина, пытаясь привести в порядок мысли, спустила ноги с кровати и подняла трубку.

– Алло!

– Это ты, Марина?

– Настя? Что ты так рано?

– Как это рано? Десять часов уже. В отличие от тебя, барыня, я вкалываю уже два часа, а ты говоришь – рано. Конечно, хорошо тебе, дома сидишь, а я вынуждена за три копейки вкалывать.

Марина поморщилась. Никакие это не копейки, а приличные две тысячи долларов, столько же получает папа. На эти деньги даже в дорогой Москве можно жить припеваючи. Марина это хорошо знала, так как сама все покупала для своей семьи.

Последнее время отношения с Настей и отцом испортились. Как только отец женился на Насте, он вообще перестал замечать Марину. Нет, она не обижалась: у нее своя жизнь, у него своя. Кроме Марины и Алисы, у отца с Настей было еще двое детей.

Настя прервала ее размышления вопросом:

– Чего молчишь?

– Жду, когда сообщишь, что ты хочешь.

– Твой отец болен.

Марина вздохнула.

– Я знаю, Настя. Дед лечит его шалетом. Это самое лучшее лекарство, оно всем помогает.

– Да туфта это все, не помогает оно. Сегодня у него опять был сердечный приступ.

– Понимаешь, если папа не захочет измениться, ему никакой шалет не поможет. Все болезни ментальные, по-другому не бывает. Настя, послушай, может, ему обратиться к бабе Алле?

– Не хочет он. Боится ее, ведьму проклятую.

Марина знала, что Настя ненавидит бабу Аллу из-за своей дочки Алисы, которая любит бабку больше родной матери. Но все равно, обижать бабу Аллу несправедливо. Марина возмущенно заметила:

– Настя, я же просила: не оскорбляй бабу Аллу. Она, между прочим, папе моему жизнь спасла.

– Ладно, ладно, не буду. Но ты дочь и должна заботиться об отце. Нам нужны деньги на лечение.

– Хорошо. Сегодня завезу. Пока. – Марина быстро положила трубку, тяжело вздохнула.

«Господи, как же она достала! Вот уж «повезло» папочке, – подумала она и выглянула в окно. – Когда же появится солнце?».

Марина опять вздохнула. Декабрь в Москве выдался отвратительный: ни снега, ни дождя, ни солнца. Над городом – темно-серая дымка тоскливой безысходности.

Она погладила себя по животу, и ребенок тут же откликнулся слабым движением.

– Ну что ты, маленький? – Марина нежно улыбнулась. – Не волнуйся, все будет хорошо. До нашей встречи осталось всего три месяца. Никто нам не сможет испортить настроение! Правда? – Она встала с кровати, накинула халатик и, босая, прошлепала на кухню и заварила себе зеленый чай.

Домработница Ирочка уже трудилась – в прихожей гудел пылесос.

Опять зазвонил телефон. На этот раз она знала, кто это. В их Центре начался прием пациентов, и Матрена каждый раз начинала его со звонка Марине. Скорее всего, случай тяжелый и требует особого внимания. Матрена специально записывала все такие случаи на утро, чтобы в течение дня больше не тревожить Марину.

– Марина, привет, узнала?

– Здравствуй, Матрена. Ну, что случилось?

– У меня тут девушка на приеме, поговори с ней.

– Послушай, Матрена, нельзя же по телефону! А если ошибусь? Может, все-таки лучше приехать?

– Марина, ты же знаешь, что тебе нельзя приезжать, – испуганно отозвалась Матрена. – Забыла?

Так обычно начинались все их разговоры, и Марина уже знала, что уступит. А Матрена продолжала уговаривать:

– Ты еще ни разу не ошиблась. А случай действительно тяжелый. Посмотри, нет ли порчи на смерть?

Марина тяжело вздохнула:

– Дай девушке трубку.

Она услышала тяжелое дыхание. И в ту же секунду Сила дала точную оценку происходящего. Девушка больна и очень тяжело. У Марины засосало под ложечкой от жалости. Так было каждый раз, когда она обнаруживала у человека тяжелую болезнь.

В висках застучало: «Нельзя жалеть. Жалость сродни пожеланию смерти, баба Алла так объясняет».

Марина быстро взяла себя в руки:

– Передайте, пожалуйста, трубочку Маргарите. – Маргарита – это было второе имя Матрены.

Матрена схватила трубку.

– Марин, ну ты что?!

– Я прошу тебя, выйди в соседнюю комнату, – твердо произнесла Марина.

Матрена поняла: спорить бесполезно. Извинилась перед девушкой и вышла из кабинета.

Марина закричала в трубку:

– Матрен, как тебе не стыдно! Девушка умирает, она уже близко подошла к смерти, я не в силах помочь!

– Я знаю, Марин, но может, попробуешь? Мы с нее денег не возьмем. А вдруг получится? Так жалко бедняжку! А тут еще ее отец в коридоре плачет. Что делать?

– Матрена, как я ей помогу?!

– А шалет? – с надеждой прошептала Матрена.

– Ты же знаешь, его почти не осталось, – отозвалась Марина и почувствовала, как горят щеки от ее лжи, – шалет еще есть, но он весь уходит на отца.

– Значит, отказать? – упавшим голосом спросила Матрена.

– Нет, постой, дай трубку деду.

Марина слышала, как Матрена прошла по коридору к Матвеичу в небольшую комнатку в дальнем конце коридора, где он колдовал над травами. Эта комната называлась у них аптекой.

Взяв трубку, дед проговорил:

– Прявет, доченька, я тябя слухаю. Ну, чаго ты хочешь?

– Дедуля, нам нужен шалет. – Помолчав немного, добавила: – Вопрос жизни и смерти.

– Марина, так нету яго. Вярнее, нямного есть, батьке твому осталось, да и усе.

– Дедуля, подумай: папке он помогает ровно на месяц. Все равно скоро лекарство кончится, папку просто надо уговорить к бабе Алле поехать. Другого выхода нет, хоть бы ты поговорил с ним.

Дед тяжело вздохнул.

– Марин, так я ж с им кажный день беседу имею. Усе бестолку, не слухает он. Никода маня не слухал.

– Ладно, дедулечка, дай немножко шалету Маргарите, прошу тебя.

– Ладно, – сдался Матвеич. – Сделаю для табя. Но учти, девка, в последний раз, больша у маня не проси.

– Вот и хорошо. А теперь передай трубку Марго.

– Матрен, ты все слышала, больше шалета нет. И уповать на него нельзя, баба Алла без него всех лечит.

– А может, правда, бесполезно, Марин? – У Матрены дрогнул голос. – Твоя сила что говорит? Девушка умрет?

– Пойми, Матрена, шанс всегда есть, даже у самого неизлечимого больного. Попробуем помочь ей, давай мне девушку.

Услышав в трубке ее дыхание, Марина спросила:

– Как тебя зовут?

– Нигора, – голос у нее дрожал от волнения.

Марина задумалась. От этого разговора зависит решение девушки жить дальше или уйти из тела. Как объяснить ей, что наше общество много лет жило не теми ценностями и это очень сильно повлияло на сознание людей? Они верили только врачам и таблеткам. Но Марина знала другой путь избавления от тяжелых болезней. К таким болезням она относила рак. Рак – это невыраженные обиды и гнев. И сейчас ее задача объяснить все больной девочке, хотя называть ее больной нельзя.

Баба Алла объясняла: «Нет больных людей, есть состояние, к которому человек приводит себя сам. Начни обижаться – получишь в теле кучу болячек. Озлобишься – результат тот же, не бывает по-другому. Только «хорошие» люди умирают рано. Они кипят внутри, не доставляя никому хлопот. На вид они очень добрые, милые, но внутри…»

Марина проверила это на практике. Как только человек начинает выражать свою внутреннюю сущность, ему сразу становится легче. Общаясь с бабой Аллой, Марина видела, как та спокойно решает такие проблемы. Рак исчезал, как только человек осознавал, отчего он заболел.

Нигора переполнена гневом и обидами, причем не только своими, но и мамиными. Поймет ли она все? Ведь существует порог, заходить за который нельзя. Эта девушка так страдала, что подошла к этому порогу вплотную. Шалет лишь немного поможет, но все-таки все зависит от нее самой.

Тяжело вздохнув, Марина спросила:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один год.

«Как моей Бенну», – машинально отметила Марина.

– Нигора, скажи, ты знаешь, чем больна?

– Да, знаю, у меня рак матки четвертой степени с метастазами в печень и почки. У меня сильные кровотечения, надежды никакой. Врачи говорят, скоро наступят невыносимые боли, мне начнут колоть обезболивающие, – девушка заплакала. – Я очень боюсь и не хочу умирать.

Марина знала: просто так человек не уходит из жизни. Только если сам дает на это согласие, так как живет в ситуации, которую не может пережить. Если девушку жалеть, это только ускорит ее уход из тела.

– Нигора, почему ты не хочешь жить?

– Я?! Неправда! Я хочу! – девушка зарыдала в голос.

– Нигора, послушай, сейчас не время плакать. Я хочу тебе помочь, но требую откровенности, это важно. Что происходит в твоей жизни, с чем ты никак не можешь справиться? Ведь я знаю точно: кровотечение – это утрата радости в жизни.

Девушка спросила удивленно:

– Разве то, что со мной происходит, имеет отношение к моей болезни?

– Понимаешь, сначала страдает твой разум, а уж потом начинает страдать твое тело. Если будешь молчать, заговорит тело, так сейчас и происходит. Когда молча страдаешь от чего-то или злишься на кого-то, тело скажет тебе об этом. Ты попала в ситуацию, которую никак не можешь разрешить. Тебе лучше покинуть тело, чем перенести ситуацию, в которой ты находишься. Но я уверяю: тебе ее не избежать. Ты вернешься, пусть не в это тело, и опять будешь переживать тот же эпизод в жизни. И, как правило, он будет еще более тяжким. Ты этого хочешь?

Девушка молчала. Слышалось только ее тяжелое дыхание.

Марина попросила:

– Расскажи, почему ты страдала в детстве и что не можешь пережить сейчас? И я попробую помочь. Рак – не окончательный приговор, он может исчезнуть бесследно.

Нигора не ожидала такого поворота. Она пришла в Центр от безысходности и без надежды. Ее папа ходит с ней по медицинским центрам и надеется на чудо. Сейчас он ждет в коридоре. В ее сердце нет к нему чувств. Раньше она его хоть ненавидела, а сейчас и это чувство исчезло. Неужели она заболела из-за этого?

Тщательно подбирая слова, девушка начала свой рассказ:

– Мы узбеки, женщина должна во всем слушаться мужчину. Сначала это отец, потом брат, если он есть. Я полюбила русского мальчика еще в пятнадцать лет, но мой папа нашел мне богатого жениха. Он старый и гадкий, но я не могла ничего поделать…

– Поэтому для тебя лучше умереть, чем выйти за него замуж?

– Да. Я должна была послушаться папу, но то, что он хотел… это ужасно. А сейчас меня никто не хочет брать в жены. Жених испарился, как только узнал о моей болезни, ведь он брал меня в жены, чтобы я рожала ему детей. С моим парнем мне не дают видеться. Папа привез меня в онкологический центр, но там сказали, что уже поздно, мне нельзя делать операцию!

– Ты в полном отчаянии и не хочешь жить?

– Мне кажется, я хочу жить. Ведь я так боюсь умирать! Но не хочу жить как моя мама. Она не любила папу никогда, прожила свою жизнь как в аду. Я все видела. Как она страдала, бедняжка! Это ужасно!

– А что с мамой?

– Умерла год назад. Тоже от рака матки. Она сильно страдала! Были дикие боли, я этого очень боюсь.

– Нигора, ты все свое детство осуждала папу?

– Осуждала? Нет, скорее ненавидела. Он – настоящее животное. Если бы вы только знали, как он мучил ее! Я ненавидела его всю жизнь! Но сейчас в моей ненависти уже нет смысла.

– Это была не только твоя ненависть, но еще и мамина. Ненависть и произвела изменения в твоем теле. Чтобы вылечиться, надо избавиться от ненависти к папе. И простить его. Он не ведал, что творил. Понимаешь, он просто не мог жить по-другому. Знаешь, мы все живем по программам, которые заложили в нас наши предки. Нам никто никогда не объяснял этого, и мы не знали, что нам не обязательно повторять ошибки родителей и их несчастную судьбу. Ты можешь жить по-другому, и это зависит только от тебя.

Девушка горько рассмеялась:

– Вы не понимаете, от меня не зависит ничего. У нас правят мужчины, у женщин нет прав.

– Нигора, поверь, это не так. Самую тяжелую ситуацию можно разрешить. Ты не обязана быть бесправной, как мама. Но для начала тебе надо простить папу. Ты должна остаться наедине с собой и высказать все обиды папе. Но не в глаза, а так, в пространство, представив его рядом. Сделай это очень эмоционально, как только сможешь. Необходимо удалить из себя гнев. На это уйдет не один день. Хотя мы разной с тобой веры, но Бог – он един для всех. В Библии сказано, что в старые мехи не наливают молодое вино. Поэтому тебе необходимо очистить мозг от старого понимания, от гнева. Вино – это понимание. Болезнь пройдет вместе с этим выраженным гневом. Возможно, на это понадобится меньше месяца. Поскольку твоя болезнь зашла очень далеко, мы дадим тебе лекарство. Принимай его и высказывайся, как я объясняла. Скоро от болезни и следа не останется. Врачи будут говорить тебе, что диагноз был поставлен ошибочно.

– Если я сейчас расскажу об этом папе, он сочтет, что я сошла с ума.

– Нигора, не важно, что подумает папа. У нас в Центре оборудована комната для таких пациентов, как ты. Там никто не услышит тебя. Все, что ты не можешь сказать папе в глаза, скажешь там, просто представив, что он стоит перед тобою. А папе пока не говори об этом. Просто скажи, что тебе назначили процедуры, и каждый день приходи к нам. Это можно сделать и дома, но когда будешь одна. Поверь, кто проделывал это, все получили положительный результат. А когда избавишься от рака, мы поможем тебе уйти из семьи и соединиться с любимым. Больше не считай себя больной, не позволяй никому жалеть себя и сама никого не жалей. Жалеть другого – это все равно что сказать: «Бог, ты несправедливо поступаешь с этим человеком». А все неприятности, болезни и нищету Бог не создает. Это люди творят в своей жизни сами.

– Но ведь это глупо – орать в пространство!

– Понимаешь, наш мозг – своеобразный компьютер. Подсознание – файлы, на которые записывается информация, особенно в детстве. Наши файлы переполнены отрицательными эмоциями, именно они самые сильные. Одна женщина объяснила мне, что, только высказав вслух все свои обиды, мы можем удалить эти файлы и на их место записать новые. У тебя подсознание переполнено не только твоими эмоциями, но еще и мамиными. Когда наши родители покидают тело, их переживания не исчезают, они продолжают жить вместе с нами.

Марина сердцем ощутила изменения в девушке – надежду. Дальше все будет зависеть только от самой Нигоры.

Марина попрощалась, положила трубку и задумалась. Представила счастливую и здоровую Нигору, а рядом с ней ее любимого.

«Только бы она все сделала правильно! Сколько болезней на свете от невыраженного гнева! Вот и папа болеет. Что-то сильно мучает его. Но что?»

Как ни пыталась Марина добиться от него ответа – бесполезно. Права баба Алла насчет шалета. У папы уже второй инфаркт, язва желудка и куча всяких болезней. В свои пятьдесят два года он выглядит стариком. Дед лечит его шалетом. Болезни бесследно уходят, но вскоре возвращаются, еще более тяжелые. Полгода идет борьба за его здоровье. Но, похоже, борются все, кроме него самого. Папа никого не хочет слушать и с Настей плохо живет. А как замечательно начиналась их совместная жизнь…

Ребенок внутри ее сильным толчком напомнил о себе. Марина с тоской посмотрела на свой огромный живот. Как медленно ползет время! Ожидание родов было очень тяжелым. Физически чувствовала она себя прекрасно, но… за ней охотились. Похоже, в этом причина ее тревоги. Кто-то во что бы то ни стало хочет уничтожить ее ребенка. А она во что бы то ни стало должна его сохранить.

«Но что с моей-то Силой тревожиться? Я могу все», – успокаивала она себя. Но подобные рассуждения мало помогали.

Избыток страха вызывал в ней бурю чувств. Человеческое сердце не в силах долго выдержать их остроту. А она в последнее время так много боялась, что сейчас от пережитого в ней осталось только чувство щемящей боли. Нет, она не перестала бояться за ребенка, но смертельно устала от этого страха. Твердила себе: «Все хорошо!» Но разве можно себя обмануть?

Мечта о счастливой обычной жизни рассыпалась в прах. Причина не в муже, с Сережей все в порядке. Таких замечательных отношений, как сейчас, у них раньше не было. Причина в необъяснимом страхе. Марине так хотелось забыть о своей магической Силе, о своем прошлом, о колдовстве… Она ощущала, как постепенно отходят в прошлое странные образы, долго преследовавшие ее. Мерзкие призраки, ведьмы, шабаш, полеты постепенно стирались из памяти.

Ей хотелось стать обыкновенной женщиной, родить здорового ребенка, вкусить все радости женского счастья. Сейчас у нее прекрасная семья: муж, который души в ней не чает, счастливые дети, которые больше не убегают из дома, и, наконец, сам дом. Ведь это чудо!

Полгода она обустраивала новое жилище. И сделала все для удобства и уюта. Теперь у каждого своя отдельная комната. В доме есть бассейн, тренажерный зал, комната для гостей и предмет ее гордости – зимний сад. Она сама придумала здесь все и посадила цветы. Не зря зимний сад стал любимым местом всех домочадцев.

Вспомнился первый день в новом доме. Марина встала рано, прошлась в тишине по дому. Сердце билось часто-часто. Она проходила из комнаты в комнату, и ей казалось, что все это – сон, прекрасный сон.

Как она любила этот дом! Он стал частью ее. Не дворец, конечно, как у ее дочери Бенну, но… В этом доме было нечто особенное. Сейчас она понимала, что это – ее дети. Дом сделан именно для них, в каждой комнате ощущалось детское присутствие. На диване валяется кукла, это Машка вчера играла. Вот ноты Настеньки, а это – Дашина машинка. Теперь она понимала грусть Бенну, когда та говорила о пустоте своего прекрасного дворца. Дети еще спят, а дом уже ждет их пробуждения, без них здесь все потеряет смысл.

Большую часть жизни Марина жила в нищете. Первые большие деньги увели мужа в другую жизнь, но, слава богу, Сережа покинул этот путь. Многое пришлось пережить!.. Сейчас у нее одна мечта: чтобы прошлое оставило ее в покое, причем навсегда.

«Не буду больше никого трогать. Зачем мне дали эту дурацкую Силу? Что в ней проку? Ну да, я испытала прелесть полета, увидела много необычного. С меня хватит. Все, что я имею сейчас, не сравнить ни с какими полетами. Вот оно счастье: проникает в каждую клеточку тела, заставляет замирать от восторга. Это ли не жизнь?! Хочу думать только о себе, о муже, о детях». Каждый человек должен отвечать за себя. Баба Алла говорит, человек сам строит свое счастье. Надо продержаться еще три долгих месяца. Для нее долгих. «Вот родится мой мальчик, тогда они не посмеют его убить, ведь он уже будет человеком. Или посмеют?»

Она задала себе этот вопрос, и Сила послушно дала ответ: убить трудно, но возможно. Вот так, значит, все дело в сыне. Да, этот необъяснимый страх связан с ребенком. Попробуй побыть счастливой в такой ситуации. Теперь, когда она торопит время, оно словно остановилось.

Марина чувствовала за собой постоянную слежку. Условия были жесткие: хотели убить ее ребенка – Виктора, пока он еще не родился и не обрел Силу. Полгода назад, когда баба Алла предупреждала, она просто не придала этому значения. Разве можно с ней что-то сделать? В ней живет такая невероятная волшебная Сила. Марина знала, что всегда сумеет постоять за себя. Но оказалось, бороться очень трудно, когда страх связан с ребенком. Последнее время Виктор вел себя беспокойно, не давал ей расслабиться. Что тревожило малыша? Он почти не спал, все время двигался так активно, что даже болел живот.

Вернувшись из деревни, она сразу решила выйти на работу. Но баба Алла связалась с Матреной по телефону и предупредила об опасности. В первый же день по приезде Марина попала в тяжелейшую автокатастрофу. Чудом осталась жива. И не получила ни одной царапины.

До сих пор перед глазами огромный грузовик, неотвратимо надвигающийся на нее. Удар был очень сильный, открылась подушка безопасности, и Марину буквально вдавило в сиденье. Ее новая «ниссан-альмера» была разбита вдребезги.

С того дня и Сергей, и Матрена стали категорически возражать против ее работы. Марина практически оказалась под домашним арестом. На улицу выходила редко, продукты закупали в выходные вместе с Сережей. Муж очень сильно беспокоился о ней и о ребенке. Умолял не выходить из дома самостоятельно. И она невольно оказалась вне общества, вне жизни. Но что-то подсказывало: домашний арест – не выход. В дом тоже могут пробраться.

Бенну прислала калитку и уже два раза навещала ее. Марина часто думала о Бенну. Понимает ли дочка, с кем живет? Или от любви к мужу дочь не видит, что происходит вокруг? Бенну жаловалась, что Минос охладел к ней в последнее время. Особенно разозлился, узнав, что Марина вписала Бенну в контракт. Он представить не мог такого поворота событий. Марина переживала за дочку, ведь за счет Бенну она стала счастливой.

Ее девочка, которую она проклинала за то, что та вообще появилась на свет, спасла ей жизнь. Бенну разрывалась между матерью и мужем – она любила обоих. Марину это всегда удивляло: как Бенну может любить ее? У дочери не было ни капли обиды, она боготворила Марину только за то, что та родила ее.

Марина возвращалась мыслями к своей матери. Сейчас, как никогда, мама нужна! Всю жизнь она не могла простить ей свое угробленное детство. Кто знает, как сложилась бы судьба, если бы…

– Вот черт, – прервала свои размышления Марина, – я опять сожалею. А как говорит баба Алла, сожаление превращает жизнь в соль.

Да и мысли о маме болью отзывались в ее сердце.

Бенну в свое последнее посещение все время твердила об опасности. Может, чего-то не договаривает? Марина старалась об этом не думать.

Баба Алла предупреждала: Бенну может быть опасна. Но разве это правда? Марина получала столько любви и заботы от дочери! И сама очень привязалась к ней. Теперь очень жалела, что не подарила дочери ни одного поцелуя, когда та жила с ней до трех лет. В чем виноват этот ребенок? Марина испытывала невероятный стыд за свое поведение. Бенну, как всегда, нашла для нее утешение.

Обняв, она шептала:

– Мамочка, вспомни, сколько тебе было лет? Ведь ты сама была ребенком!

Сейчас любовь к дочери вдруг проснулась в ней с огромным чувством вины. Марина с нетерпением ждала, когда же Бенну снова навестит ее. Хотелось одарить дочку любовью, которую не дала ей в детстве, которую и сама не получила от матери. Вот бы сейчас появилась Бенну, они бы поболтали…

Бенну очень осторожна. Если муж узнает об их дружбе, это может закончиться очень плохо, поэтому она редко навещает мать. А о Маринином посещении Бенну вообще не могло быть речи. У обеих волосы на голове вставали дыбом при мысли: вдруг Минос догадается об их дружбе и сговоре.

В свое первое посещение дочка настояла, чтобы Марина начала осваивать калитки. Это оказалось очень сложно. Перейти в другое место не составляло труда, но вернуться порой было очень трудно. Марине понадобился помощник. Сенах – слуга Бенну стал учить ее этой премудрости.

Теперь она стала узнавать калитки, освоила до шестидесяти переходов. Ей нравилось, когда калитка выглядела как зеркало. Но большинство калиток были где угодно: в стене, в дереве, даже на открытом пространстве. Она научилась определять их по легким вибрациям. Узнала, что калитки бывают переносные и стационарные. С переносными сложнее: человек, который понятия не имеет о калитках, может перетащить зеркало-калитку в другое место, думая, что это простое зеркало. Так вот, ты идешь в определенное место, а можешь очутиться где угодно. Через месяц Марина уже самостоятельно совершала переходы. Однажды решила перейти в Англию. Можно было бы слетать на самолете, но любопытство взяло верх. По карте размещения калиток она узнала, что там, в подвале одного из домов, лежит калитка в форме старинного зеркала. Откуда ж ей было знать, что хозяева дома нашли его и принесли к себе в спальню.

Марина ожидала увидеть подвал, но увидела широкую кровать и спящих мужчину и женщину. И вдруг женщина открыла глаза и уставилась с изумлением на Марину. Пришлось быстро вернуться назад. Теперь та женщина наверняка будет думать, что в доме завелось привидение. Представить страшно, что бы случилось, если бы ее схватили. Поэтому переход всегда связан с риском для жизни.

Марина узнала от Селены, что темные силы сами не смогут убить ее, будут действовать только при помощи людей. А простому человеку не пройти через калитку. Или все-таки пройдет?

Вот Сенах, он же не ведьмак, а ходит через калитки спокойно. Значит, любой человек может развить в себе эту способность. Или в жилах Сенаха тоже течет «ведьмина» кровь? Ведь никто не знает, откуда он появился.

Однажды калитка спасла ей жизнь. Рано утром водитель, как обычно, забрал Настю в школу, а Машу и Дашу – в детский сад. Марина осталась одна. Уборщица должна прийти к десяти, и Марина решила еще немного поспать. Но Рекс, ее старый кот, стал вести себя странно. Заметался по комнате, тревожно замяукал.

Марина и сама почувствовала опасность. Быстро оделась и едва успела добежать до комнаты, где находилась ее калитка. Она слышала шум в своем доме, топот ног. Не искушая судьбу, быстро переместилась в свою деревню, успев прихватить сотовый телефон. Оттуда позвонила Сереже. Меньше чем через час дом окружила милиция, но бандиты уже скрылись. Они не взяли ничего, хотя в доме было много ценных вещей и денег. Все осталось на месте. Потому теперь Марина не чувствовала себя в безопасности даже дома.

Марина вдруг вспомнила, что сегодня встречается со свекровью. Настроение окончательно испортилось. Узнав, что Марина опять беременна, свекровь настояла сделать УЗИ. Марина и так знала, что у нее мальчик, но Лариса Федоровна была непреклонна. Сережа, чтобы успокоить мать, упросил Марину сделать это обследование. Она поддалась уговорам. Свекровь нашла хороший медицинский центр, договорилась с профессором.

С тех пор как свекровь узнала о будущем наследнике, ее отношение к невестке резко изменилось к лучшему. Однако Марина все равно чувствовала ее неприязнь.

Эта женщина была просто маниакальна в своем желании увековечить фамилию мужа. Она перестала оскорблять невестку, терпела ее, как могла. Ждала от Марины внука, продолжателя их рода. Поэтому для нее УЗИ было так важно. Сережа уверял, что будет мальчик, но ей надо было убедиться самой. Вот сегодня сделают УЗИ.

Глава 2

Через час Марина вошла в медицинский центр. Там ее уже поджидала Лариса Федоровна.

– Ты чего опаздываешь, доктор заждался!

Взглянув на часы, Марина поморщилась: да, действительно, опоздала на целый час. Если честно, вообще забыла про УЗИ. Чтобы остановить поток неприятных слов, Марина бросила:

– Пробки, еле доехала.

– Ладно, профессор обещал подождать, – смилостивилась свекровь.

Ничто не предвещало неприятностей. В воздухе, пропитанным запахом лекарств, ощущалось спокойствие. Странное дело, здесь Марина вообще забыла про свой страх. На людях она чувствовала себя лучше. Надо что-то менять в жизни, а то, если и дальше сидеть дома, к концу беременности надо будет лечиться у психиатра.

Марину уложили на жесткую кушетку, помазали живот чем-то липким, и старенький профессор вместе со свекровью стали внимательно всматриваться в экран аппарата. Профессор молча водил какой-то штукой по животу, морщил лоб, поправлял очки и одновременно делал какие-то пометки на бумажке. Свекровь нетерпеливо дергала его за рукав.

– Ну что, доктор, мальчик?

Старенькому профессору это быстро надоело:

– Если вы, мамаша, будете мешать, вам придется покинуть помещение.

И подмигнул Марине. Она сразу прониклась симпатией к доктору. Но через несколько минут его лицо изменилось.

– Все нормально. Это, бесспорно, мальчик, но, вас, мамаша, я попрошу выйти и подождать в коридоре.

Свекровь с неохотой покинула их. А профессор, взяв Марину за руку, произнес:

– У вашего ребенка есть изменения, не совместимые с жизнью. Если не избавитесь от него сейчас, просто потеряете время. Ребенок все равно умрет, как только родится. Скажите, это ваша мама?

Слова доктора проникали ей в мозг, капали на сердце раскаленным металлом. Их смысл доходил до нее медленно и тягуче. С ужасом глядя на доктора, она прошептала:

– Нет, это свекровь.

Через несколько секунд страшный смысл слов наконец дошел окончательно. Ей показалось, что время застыло. Бледное лицо старого доктора стало похоже на маску. Весь мир вдруг изменился – пришла в движение комната, закружилась мебель, и стало очень светло, а потом темно.

Она очнулась от резкого запаха нашатыря. Доктор легонько бил ее по щекам:

– Ну что ты, доченька, разве можно так реагировать? Это же не единственный ваш ребенок! – Старичок опустился на стул и вытер белым платком лысину, ставшую багровой. – Уф, как вы меня напугали! Вам лучше?

Марина начала медленно вставать.

– Нет, нет, полежите немного.

Ей хотелось быстрее убежать отсюда, как будто доктор виноват в том, что ее ребенок умирает. Собравшись с силами, она выдохнула:

– Мне кажется, вы ошибаетесь. Я знаю, с ребенком все в порядке.

Старый профессор тяжело вздохнул и развел руками:

– УЗИ не обманешь. Сейчас очень хорошо видно сердце ребенка, уж поверьте мне. Тяжелейший порок сердца, такой даже оперировать нельзя. Он умрет сразу, как родится. Зачем вам мучиться еще двенадцать недель? Вы не старая, можете еще родить. Сейчас модно рожать и в сорок. Отдохнете немного, и у вас все получится, если, конечно, захотите. Только не знаю, зачем вам. В семье уже есть две девочки. По нашим временам это уже много…

– Доктор, – перебила его Марина, – а вы не ошибаетесь? Этот ребенок не может умереть!

– Успокойтесь, милая, сейчас такое сплошь и рядом. Посмотрите, какая экология. Когда я был помоложе, такого не было. А сейчас у каждой третьей беременной выявляется патология. Жаль, вы не пришли на обследование пораньше. Много времени потеряли…

Марина вскочила с кушетки, рывком натянула юбку. Эта новость никак не укладывалась в ее голове. Посмотрев внимательно в глаза доктору, она, растягивая слова, произнесла:

– Но я не каждая третья, доктор. Мой сын Виктор должен жить.

Доктор даже вскочил со стула. Он по опыту знал: беременная женщина после такого сообщения может быть непредсказуема. Сейчас надо любыми способами успокоить ее. Он засуетился, подбежал к чайнику, в спешке опрокинув стул. Сейчас главное – проявить побольше участия.

Наливая Марине воду, он покачал головой:

– Вы даже имя дали. Раньше так не делали, считалось плохой приметой. Думаю, это было правильно, ведь он не рожденное дитя, это эмбрион.

Марину била дрожь. Трясущимися руками она схватила стакан и, глотая воду вместе со слезами, пробормотала:

– Вы не понимаете, доктор. Этот ребенок для моего мужа так важен! У нас не две, а три дочки, а он хотел сына. – Она вдруг вспомнила про свекровь. – Умоляю, не говорите ничего свекрови.

– Об этом не беспокойтесь. Я дам вам направление в больницу, вам вызовут искусственные роды. Все будет хорошо. В нашей больнице делают полное обезболивание. А свекрови скажете, что случился выкидыш. С кем не бывает?

Марина все еще не верила. Не понимала, почему так случилось. Порок сердца? Больное сердце – это «страх». Это ее страх отразился на ребенке.

«Боже, что говорить Сереже? Этого просто не может быть. Бог не должен допустить такое. Ведь Виктор – это Заратустра. Решено, что он родится. Баба Алла об этом тоже говорила, даже про его будущее поведала».

Марина была как во сне. Не попрощавшись с доктором, она вышла в коридор. Свекровь, увидев ее, испугалась.

– Что с тобой? Что сказал тебе этот противный врач? У тебя опять дочка?!

– Успокойтесь, Лариса Федоровна, просто меня очень тошнит, мне плохо.

– Ну, это хорошо, – заулыбалась свекровь. – Меня всю беременность тошнило. Значит, в нашу породу пошел. Хотя… – она с тревогой посмотрела на Марину, – я давно хотела спросить: это, правда, от Сереженьки ребенок? А то чьи бы петушки ни были, а цыплятки-то все наши, – добавила она ехидно.

Сколько раз Марина себя сдерживала, чтобы не поругаться с этой женщиной! Но стерпеть такое не смогла, слова сами собой слетели с губ:

– Вы просто дура, Лариса Федоровна, – отрубила Марина и зашагала прочь.

«Вот и со свекровью поругалась. Что теперь будет? Бедный Сережа, он так мечтал о сыне! И еще эта глупая ссора со свекровью… Странно, ведь Аллочка никогда не ошибается. Что же случилось? Почему изменилась моя судьба? Правильно говорят: беда не приходит одна»…

Еще одна мысль беспокоила Марину. Конечно, по сравнению с тем, что случилось сейчас, это не проблема, но все же…

Больше всего внимания в их семье требовала к себе Дашенька. Марина очень переживала за нее. Видела, как та страдает. Психиатр, который регулярно ее навещал, практически ничего не мог сделать. Девочка часто уходила в себя, подолгу молчала, а на лице при этом было написано такое страдание, что у Марины сердце обливалось кровью. А Машка постоянно ревновала Дашу.

Раньше Марина старалась не выделять никого из детей, поэтому они всегда жили мирно. Но сейчас Дашеньке требовалось повышенное внимание. Марина и Сережа старались окружить девочку любовью, и в семье начались ссоры между детьми.

Несмотря на то что теперь они жили в большом просторном доме и у каждой девочки была своя комната, дети постоянно выясняли отношения. Настя в этом не участвовала и просила Марину не обращать на девчонок внимания. Но Марине казалось, что Маша сильнее Даши, поэтому ей приходилось постоянно вставать на сторону слабого. Она слышала, как Машка орала:

– Это моя мама, это мой дом! Ты вообще здесь никто, чтоб ты сдохла, как твоя мама!

Марину очень расстраивали слова дочери. Она понимала, что Машка еще маленькая, но все равно ужасно огорчалась, когда слышала такое. Тем более психиатр советовал не упоминать при Даше о прошлом, чтобы девочка не чувствовала себя у них чужой. Марина пробовала говорить с дочерью, но та заявила:

– Я хочу, чтобы Дашки не было, она не наша. Зачем ты притащила ее? Пусть уходит к своему папе, вызови его из командировки.

Марина стала раздражаться на дочь и однажды даже отшлепала, хотя понимала, что это не выход. Она пригрозила, мол, если Маша будет обижать Дашу, то уедет жить в деревню к тете Клаве.

Видя непреклонность матери, Маша затаилась и стала ждать удобного момента, чтобы хоть как-то задеть Дашу. Даша чувствовала это и часто плакала.

Она общалась только с Мариной и Сережей. Настя тоже не одобряла появления в семье Даши, но, как взрослая, могла понять, что так надо.

Подливала масла в огонь Лариса Федоровна. Она подолгу разговаривала с Машкой по телефону и обсуждала с ней «неправильный» поступок ее матери. Марине так хотелось найти выход из этой ситуации!.. Сережа, как мог, утешал, говорил с матерью и дочерью, но от этого становилось только хуже. Машка еще могла делить мать с Дашей, но вот отца…

Сережа тоже хотел помочь девочке освоиться в их семье и поэтому часто брал ее на руки, жалел. Машка при этом всегда устраивала истерики. Если так пойдет дальше, то и Машке понадобится психиатр.

Глава 3

До дома Марина добралась быстро. Прошла в спальню, упала на кровать и залилась слезами. Плакала, пока силы не оставили ее, и незаметно для себя уснула, успев подумать: «Надо посоветоваться с Аллочкой. Сегодня же сделаю переход к ней в деревню».

Ей снился странный сон… Девочка бежала по лесу. Марина догоняла ее, но никак не могла догнать. Лес был мрачный, незнакомый, чужой. Ей надо было во что бы то ни стало остановить ребенка. Она догадалась: это Машенька.

Девочка бежала по чуть заметной тропинке, две косички качались в такт. Марина сосредоточилась на этих косичках и не спускала с них глаз. Ребенок бежал очень быстро, почти не касаясь ногами земли. Марине мешал живот, она задыхалась. Чувство опасности резко возросло, превращаясь в животный страх.

Вдалеке показалось огромное темное пятно, к которому неудержимо приближалась дочка. От ужаса Марина закричала. Девочка обернулась, и она с удивлением обнаружила, что это Даша. И… проснулась.

Телефон звенел, тревожно разрывая тишину. Дрожащей рукой она схватила трубку:

– Да, слушаю вас.

Высокий женский голос заставил ее поморщиться.

– Марина Васильевна, я воспитательница ваших девочек. Звонила вашему мужу, но его телефон недоступен. У меня плохая новость: Машенька пропала. Вы только не волнуйтесь, мы заявили в милицию, ее уже ищут.

Марине показалось, сердце сейчас выскочит из груди, так бешено оно колотилось. Она попыталась успокоиться. Стиснув трубку посильнее, взяла себя в руки и охрипшим от волнения голосом спросила:

– Как это случилось?

Всхлипывая, воспитательница рассказала:

– Понимаете, Маша и Даша играли в игру. Они играли в нее уже два дня. Поменялись именами, попросили меня тоже называть их так. Дети в группе поддержали забаву. Мне казалось, что таким образом девочки могут сблизиться. Игра нравилась и Машеньке, и детям. Даже Даша оживилась. Мы все стали называть Машеньку Дашей. Мне казалось, они начинают дружить. Я знала, что у вас с этим проблема, ведь Маша не принимает Дашу. Вы слышите меня?

– Да, да, рассказывайте быстрее.

– Так вот, сегодня мы вышли на прогулку. Я отошла от детей минут на пять, в туалет. Вы же знаете, у нас огороженная территория, я и раньше так делала. Мне потом дети рассказывали, что подъехала машина, вышел мужчина и позвал Дашу. Он назвал ее по имени и по фамилии, а фамилию назвал вашу. Маша так привыкла, что ее Дашей называют. Подошла к калитке. Мужчина взял ее на руки, потом посадил в машину и уехал. Я сразу вызвала милицию. Наверное, вам лучше приехать. – Она зарыдала в голос.

– Да, сейчас буду.

Марина набрала телефон водителя и попросила его приехать. Сегодня он весь день возил ее, а сейчас находился в городе, чтобы забрать Настеньку из школы, а младших детей – из сада.

Ребенок внутри нее непрерывно шевелился, очевидно, состояние матери передалось и ему.

«Теперь это не Виктор, больше не буду его так называть. Надо привыкнуть к смерти мальчика. Все, больше не боюсь за него». Она вроде бы освободилась от этого страха, но появился другой. Кому понадобилось красть Машу? Видимо, похитителям нужен был другой ребенок – Даша. У Даши иная фамилия, но это на бумаге. Девочка знала только фамилию их семьи.

Когда они взяли Дашу к себе, появилась проблема с удочерением. Смогли оформить только опекунство, и то на время, пока детский отдел не найдет близких родственников Даши. Сережа дал взятку чиновнице, чтобы родственников не искали. Покойная мать девочки хотела, чтобы Даша жила с ними, и Марина выполнила последнюю просьбу подруги. «Почему к машине подошла Машенька? Неужели так увлеклась нелепой игрой?!»

Опять зазвонил телефон. Приятный мужской голос произнес:

– Марина Васильевна?

– Да.

– Я из милиции. Нам надо встретиться.

– Да, да, сейчас приеду, – быстро отозвалась Марина.

– Ни в коем случае. Похитители могут вам позвонить в любую минуту, будьте дома. Я сам к вам приеду.

– А как же Дашенька? Надо ее забрать.

– Мне сказали, девочек забирает водитель. Сейчас очень важно не отходить от телефона. Если вам позвонят, постарайтесь затянуть разговор, чтобы мы смогли определить, откуда звонок. А будут звонить обязательно. Скорее всего, им нужны деньги, а не ребенок. Чужой ребенок кому нужен? Сейчас и своих на улицу выбрасывают, вы же телевизор смотрите, знаете, что творится. Я скоро буду.

Марина позвонила водителю, отменила вызов и набрала телефон Сережи. И в этот раз он был недоступен. Она машинально посмотрела на часы – четыре часа. У него сейчас совещание, Сергей обычно выключает в это время телефон.

Марина бесцельно бродила по дому. Время от времени набирала телефон Сережи. Потом позвонила Фиме, но и его телефон был выключен. Она все время спрашивала себя: «Почему снова так изменилась моя жизнь? Наконец стала счастливой, и вдруг такое. Неужели я создана для страдания?»

Входная дверь стукнула, приехали Настя и Даша. Марина бросилась расспрашивать девочку. Но ничего не добилась. Даша была в стрессовом состоянии и все время плакала. Даже Настя не выдержала:

– Мам, оставь ее в покое, пусть в себя придет. К ней все пристают с расспросами. А что она знает? То же, что и воспитательница.

«Как странно, – подумала Марина. – Даше пять лет. Обычно в этом возрасте дети быстро забывают огорчения, привыкают к новой обстановке. А Дашенька никак не может у нас освоиться. Часто плачет. Почему у нее такая неустойчивая психика? Впрочем, моя подруга тоже была очень нервной. Постоянно пила успокоительное. Похоже, Даша в нее…»

Ее размышление прервал оперативник. Он приехал очень быстро.

– Я буду заниматься вашим делом, – мужчина протянул Марине удостоверение.

Марина внимательно прочитала «корочки», ведь мужчина был не в форме, а в джинсах и свитере. Она тщательно сличила фотографию в удостоверении с оригиналом. Вроде похож. Густые русые волосы, широкий лоб, проницательные серые глаза, смотрит участливо, с состраданием. Прямой правильный нос и ямочка на подбородке… «Надо же, – подумала она, – с такой внешностью ему бы артистом быть, а не в милиции работать».

На всякий случай просмотрела его сущность: та переливалась теплым зеленым светом, зла в нем не было. Обычно такие люди приятны в общении.

Мужчина, видно, привык к такой реакции на него. Он дал Марине время составить о нем какое-то мнение, а потом заговорил:

– Меня зовут Юрий Иванович. Я задам вам несколько вопросов. Понимаю ваше состояние, но мне, чтобы найти ребенка, необходимо с вами поговорить.

Марина пригласила гостя на кухню. Обычно все важные разговоры в их доме велись здесь. Они сели за стол, Марина предложила милиционеру чаю, тот согласился.

– Юрий Иванович, вы за меня не волнуйтесь, я в порядке. Сейчас важно вернуть Машеньку.

– Скажите, вы кого-то подозреваете?

– Думаю, хотели украсть Дашу. Вы слышали, что девочки поменялись именами?

– Да, я разговаривал с воспитательницей. Похитители знали имя и фамилию ребенка, но, похоже, не имели представления, как выглядит девочка. Вообще-то им разумнее было бы украсть Машу. Как вы думаете, почему они выбрали Дашу? Возможно, не знали вашей истории? Просто выбрали семью, у которой есть деньги, и украли ребенка. Последнее время вы не чувствовали за собой слежку?

Марина, конечно, чувствовала слежку, но какой смысл рассказывать?

– Недавно на вас нападали, – гнул свое милиционер. – Вы смогли спрятаться и вызвать милицию?

– Да, я спряталась, позвонила мужу, и он вызвал.

– Но эти люди ничего не взяли? Как думаете, зачем они на вас напали? Есть мысли на этот счет?

Марина пожала плечами. Она прекрасно знала, зачем они напали, но вслух произнесла:

– Может, их кто-то спугнул?

– Марина Васильевна, насколько я знаю, у вас на журнальном столике лежали деньги и золотые украшения. Их нельзя было не заметить. Но их не взяли.

«Как я не люблю врать! Но не рассказывать же ему правду!»

Марина тяжело вздохнула:

– Не знаю, что и думать. Может, бандиты хотели взять меня, чтобы получить выкуп? Это не вышло, и они решили украсть ребенка?

Оперативник в сомнении покачал головой:

– Сомнительно. Так у вас вообще нет подозрений?

И вдруг ее словно током прошибло.

– Знаете, у Даши есть бабушка и дедушка, но мне кажется, они о внучке ничего не знают.

– Почему вы так думаете? Вдруг они узнали о рождении внучки и захотели забрать ее? Но почему не пришли к вам? Зачем устроили нападение?

– Юрий Иванович, сейчас мне кажется, нападение на меня и кража ребенка не связаны между собой. Я и Дашина мама были подругами. Она рассказывала, что родители ее мужа состоят в какой-то странной секте. Папа Даши, их сын, сбежал от них, когда закончил школу. Мне кажется, они способны украсть Машу. Они могли перепутать девочек.

Мужчина в волнении подался вперед.

– Секта? Вот это уже интересно! Мы постараемся найти их. Эту версию стоит проверить. Вот возьмите мою визитку, если что-то вспомните – звоните. Главное, чтобы ребенка не вывезли из Москвы. Не сводите глаз с Даши. Когда обнаружат, что к ним попала не та девочка, попытаются украсть нужную. Вот тогда можно будет всерьез опасаться за Машу. Еще не факт, что они просто так возьмут и вернут ее. И еще. Ваша семья состоятельная, я бы на вашем месте нанял охрану. Если кто-то сделал попытку напасть на вас, то, уж поверьте моему опыту, они повторят ее.

Милиционер встал. Он так и не притронулся к чаю. Марина испугалась, что он сейчас уйдет и оставит одну в отчаянии.

– Юрий Иванович, но что же нам делать?! – воскликнула она.

– Ждать и молиться. Понимаю, трудно, у меня тоже дочка. Будем делать все, что в наших силах. И еще, по закону, если это действительно бабушка и дедушка Даши, вам придется отдать им девочку.

Марина проводила его до двери. Даша успокоилась: она тихо сидела на диване, сжавшись в комочек, и смотрела в окно. Марине стало очень жалко девочку, ей и так досталось в жизни, а еще это происшествие.

– Как ты, Дашенька?

Девочка вздрогнула, перевела взгляд на Марину. Ее глаза наполнились слезами, голосок дрожал:

– Мама, а когда приедет Даша?

– Ты хочешь сказать Маша?

– Нет, мы поменялись именами. Теперь я твоя дочка Маша.

Марина обняла девочку, прижала к себе.

– Это была игра, малыш. И она закончилась. Ты моя доченька, но зовут тебя Даша.

– А мне Даша говорила, что я не родная тебе. А я хочу быть родной, как она. Мама, а ты не отдашь меня никому?

Сердце у Марины болезненно сжалось.

– Ты самая родная, поверь мне. Я очень люблю тебя. Мы не расстанемся. – Марина взяла девочку на руки и поцеловала. – Скоро придет папа, Машенька найдется, и мы опять будем все вместе. Давай позвоним нашему папе.

Наконец телефон Сережи заработал. Он ехал домой. Только что звонили из милиции и сообщили о случившемся. Сергей беспокоился, Марина чувствовала по голосу. При этом он еще старался успокоить Марину:

– А я собрался тебе позвонить, любимая, ты только не волнуйся. Тебе нельзя волноваться, мы вернем Машеньку. Как там Виктор? Все буянит или успокоился?

Слова мужа больно резанули по сердцу, заставили вспомнить об УЗИ.

– Сережа, давай не будем об этом. Я не могу думать о беременности, когда тут такое… Приезжай быстрее. – Она положила трубку.

Вспомнился сегодняшний сон. Да, сердце матери всегда чувствует беду. Где сейчас Машенька? Вдруг ее не кормят? Как с ней обращаются?

Тихо подошла Настя, обняла.

– Мамочка, на тебе лица нет. Ты же у нас сильная. Тебе нельзя волноваться. Сейчас папа приедет, все будет хорошо.

– Как ты выросла, дочка! Я так мало уделяю тебе времени…

– Мам, да все у меня хорошо, не переживай. Может, нам баба Алла поможет, давай ей позвоним?

– Ты права, Настенька. Я сейчас Алисе позвоню, пусть она все бабе Алле расскажет. Может, она свяжется со мной? Ты же знаешь, Аллочка теперь ни с кем не общается. Вдруг для нас сделает исключение?

Марина набрала телефон бабы Аллы. После долгих гудков трубку наконец взяла Алиса. Она сразу согласилась помочь. Марине осталось сделать переход и во что бы то ни стало поговорить с бабой Аллой. Это последняя надежда.

Глава 4

Похитители так и не позвонили.

Когда семья разошлась по спальням, Марина прошла в комнату с калиткой и закрыла за собой дверь на ключ. В доме никто не знал про калитку. Марина боялась, вдруг дети случайно обнаружат ее, и тогда беда. Сережа привык, что супруга часто закрывается в своем кабинете, и не беспокоил ее.

Марина сделала переход. Из-за разницы во времени в деревне уже была глубокая ночь. Марина прошла по старой усадьбе. На лестнице увидела белую фигурку с ребенком на руках. Скоро прокричат петухи, и фигурка исчезнет. Марина привыкла к ней и не боялась. Она знала: стоит подойти ближе, и та улетит.

Но сегодня фигурка почему-то не улетала. Марине стало не по себе. Молодая женщина пристально смотрела на нее и не двигалась. Марина остановилась и на всякий случай спросила:

– Ты хочешь что-то сказать?

Девушка пошевелилась: она крепче прижала ребенка к себе, но не произнесла ни слова. И с места не сдвинулась.

Не может говорить? Марине показалось, девушка что-то хочет сообщить. Она не решалась идти дальше. Вернуться домой? Но обязательно надо поговорить с бабой Аллой! Скорей бы прокричали петухи!

В отчаянии Марина попросила:

– Ты слышишь меня?! Если да, просто кивни.

Девушка кивнула.

– Ты не можешь говорить? – спросила Марина.

Девушка опять кивнула.

Что же она пытается сообщить? Вдруг девушка махнула рукой, приглашая следовать за ней. Марина, преодолевая страх, пошла за привидением к лестнице.

Девушка постоянно оглядывалась, проверяя, идет ли за ней Марина. Вскоре они вышли в сад и направились к озеру. Ночь была светлая: огромная луна освещала печальный водоем. На полянке сидела молоденькая девушка, причем абсолютно живая.

Заметив привидение, она вскочила.

– Спасибо, тебе, – обратилась Марина к Аните-привидению.

Привидение кивнуло и исчезло.

Девушка приветливо улыбнулась Марине.

– Идите сюда, не бойтесь, я жду именно вас.

– Кто ты? – Марина уже так привыкла к чудесам, что совсем не удивилась этой встрече.

– Хотите знать мое имя? Но оно ни о чем вам не скажет. Лучше посмотрите на мою сущность, ведь вы так всегда делаете? Это скажет вам больше, чем имя.

Марина взглянула на девушку своим особым взглядом и обнаружила, что сущность у девушки светлая, почти белая, что говорило о доброте. Но присмотревшись внимательнее, Марина заметила в глубине этой сущности небольшое черное пятно. Существо девушки было отравлено ненавистью. Видно было, как девушка волновалась, видимо, для нее очень важен этот разговор.

– Видите, я не враг. Я хочу помочь Бенну. Я ее родная сестра по п-папе, – на этом слове она запнулась, но, собравшись с силами, продолжила: – Меня зовут Халли. Бенну много рассказывала о вас, но в отличие от нее я знаю, кто мой настоящий отец. Эта наивная дурочка спит с ним. Правда, меня он тоже лишил невинности, но ни одна из его дочерей не может избежать этого. За это я ненавижу его больше всего. Бенну сразу умрет, если узнает, что он ее отец.

Заметив тревогу в глазах Марины, она поспешила ее успокоить.

– Не бойтесь, я не расскажу ей. Я знаю Бенну с детства. С тех пор, как ее нашли возле калитки. Я тоже могу ими пользоваться. Я родом из Кемета, а моя мама была няней Бенну. Она и выучила ее письму и чтению по-русски. Моя мама была русской княгиней. Когда ей было семнадцать, ее захватили в плен и продали Миносу. Он овладел ею, и так родилась я. Но моя мать не желала смириться с пленом, постоянно устраивала Миносу скандалы. Ему это надоело. Сначала он хотел ее убить, но потом почему-то раздумал и продал приемному отцу Бенну – Сененмуту. Ребенка, то есть меня, оставил себе. Мне было три года. Приемный отец Бенну очень хотел детей, поэтому и взял мою маму, даже не посмотрел на то, что она испорчена. Она так и не забеременела от него. Я тайком бегала к маме. Никто об этом даже не догадывался. Мама о многом знала, но рассказывала обо всем только мне. И еще… У Миноса живет очень старая женщина Изольда. С ней он постоянно общается. Она такая страшная, настоящая ведьма.

Девушка замолчала, грустно посмотрела на Марину. А та не знала, что сказать. Слова девушки вызвали в ней воспоминания. «Уж не та ли Изольда живет у него? Она когда-то готовила меня к посвящению. Селена говорила, что та исчезала из деревни надолго. Может, Изольда тоже умеет пользоваться калитками?»

– А знаешь, – прервала Халли ее размышления, – Минос не стареет. Стареют только его многочисленные жены. Изольде он доверяет многое. Обычно, когда женщина становится старой, она исчезает бесследно. Куда он их девает, не знаю. Моя мама подслушивала разговоры Изольды и Миноса. Так она узнала, что Бенну – его дочь. Он страшный человек. Или не человек?

Марина, вполуха слушая Халли, размышляла об Изольде. Это очень опасная и злобная ведьма, и ее дочка находится рядом с ней. Она отогнала прочь тревожные мысли, но все же спросила:

– Когда-то я встречалась с одной Изольдой. Кто знает, может быть, это одна и та же женщина? Но что ты хочешь от меня? Чем я могу тебе помочь?

– Я слышала, вы обладаете невероятной Силой. Надо убить его! Он же хочет уничтожить вас и вашего ребенка. Теперь я тоже подслушиваю, как мама. Но он боится вас и особенно вашего ребенка. А скоро Минос завладеет какой-то Книгой, и тогда будет поздно. Его никто не сможет уничтожить, он станет неуязвим.

При этих словах Марина напряглась, речь явно шла о Книге Судеб.

– Что он говорил о Книге?

– Что у него есть план, как ею завладеть. Минос ждет смерти какой-то старухи и хочет уничтожить и тебя, и твоего ребенка.

«Господи, – ужаснулась Марина. – Что же я могу? Кем они считают меня? Да, я легко могу убить человека, но разве буду убивать? Я сама нуждаюсь в помощи: ребенок внутри меня гибнет, дочь украдена, а меня призывают бороться. Но разве можно бороться с Ним? Эта девочка не понимает, с кем хочет бороться».

– Чего ты хочешь от меня?

– Как чего?! Вы же мать! Неужели вам все равно, с кем живет ваша дочь?! Ведь это грех! Если он боится именно вас, это не просто так. Я знаю его очень хорошо!

– Как ты себе это представляешь? Я приду к нему и убью? А что скажет Бенну? Она любит его больше жизни! Если ты ее подруга, должна знать об этом. Такое впечатление, будто мы с тобой говорим на разных языках. Я же тебе объясняю – мне самой нужна помощь.

Но Халли словно не слушала Марину.

– Моя сестра – просто дурочка. Не понимает, что, когда он будет мертв, она найдет свое счастье. Сейчас он держит ее под контролем. Я это испытала на себе.

«Я тоже», – с грустью подумала Марина.

Может быть, он и эту встречу подстроил? Ведь Бенну не рассказывала о подруге. Нет, не похоже, слишком уж девушка откровенна.

– А сейчас ты не под контролем? – поинтересовалась Марина.

– Нет, что вы! Кто я для него? У него таких десятки. Я живу у него во дворце и жду минуты для мести. А Минос на меня вообще не обращает внимания, как будто я – пустое место.

Марина старалась быстрей закончить разговор. Надо срочно встретиться с бабой Аллой, необходимо решить свои проблемы.

Она торопливо спросила:

– У тебя есть план? И, кстати, откуда ты узнала, что я приду сегодня?

– Я часто бываю здесь, возле озера. Тайком наблюдала за вами не один раз. Я научилась общаться с Анитой, даже подружилась с ней, ты видела, она – привидение. Анита привела вас ко мне. К сожалению, у меня нет плана. Но я могу быть полезна. Хотите, буду встречаться с вами и рассказывать обо всем, что узнаю? – В голосе девушки слышались горькие нотки.

– Ты хочешь, чтобы я боялась и за тебя? – грустно спросила Марина. – Как думаешь, что с тобой сделают, если все откроется? Давай не будем рисковать твоей жизнью.

– Значит, вам наплевать? Конечно, вы заняты своей беременностью, что вам Бенну? Мне она сестра, и я думаю о ней больше, чем вы. Мне кажется, он может убить Бенну, ее любовь стала ему в тягость. Сколько это продержится? Знаете, сколько женщин погибло? Они появляются десятками, потом исчезают. Все – его рабыни. Он их пытает. В его дворце проходят оргии. Женщин заставляют делать отвратительные вещи. Приемный отец Бенну очень болен. Скоро он отойдет в поля мертвых, Бенну останется без защиты, и тогда…

– Давно ты видела Бенну?

– На днях встречалась. Она рассказывает о вас с такой любовью, словно вы воспитали ее. Я пробовала говорить с ней о ее господине, но она похожа на глупую кошку. Просто с ума сходит по нему. Это наваждение. Разве можно любить его?

– Да, ты права, моя дочь слишком увлечена своим мужем, она создана для любви. Не видит ничего вокруг, кроме своего господина. Прощает ему все, что бы он ни сделал. И я действительно боюсь за нее. Но у меня еще трое детей. Они маленькие, и я должна думать и о них. Я в детстве потеряла мать. Не хочу, чтобы мои дети остались без мамы, как я.

– Значит, вы не будете ничего делать?! – воскликнула Халли.

– Пока не знаю. – Марина пожала плечами. – Когда у человека есть дети, он становится уязвимым, несмотря на Силу.

– Ладно, я поняла. Но если передумаете, найдите меня через Бенну. Я знаю, что вы общаетесь. Скажите ей, что хотите увидеться со мной, и я приду сюда ночью, как сегодня. И вообще, имейте в виду, я здесь часто бываю. Была бы моя воля, я бы насовсем перешла в этот мир. Теперь прощайте. – Халли грустно улыбнулась и устало побрела к усадьбе.

Тяжело вздохнув, Марина отправилась к бабе Алле. Разговор с Халли усилил тревогу в душе.

Светало. Несмотря на ранний час, Алиса и баба Алла уже были на ногах. При виде старушки сердце Марины сжалось: как сильно постарела баба Алла! И словно уменьшилась размера на два.

– Вот полюбуйся, – проворчала Алиса, – во что она превратилась. Все смотрит в Книгу, поесть забывает, на улицу не выходит.

Алиса считала себя дочкой бабы Аллы. Еще с трех лет она стала ходить за нею по пятам, вызывая у Насти, родной своей матери, приступы ревности. Но как ни старалась Настя, девочка не принимала ее, убегала к бабе Алле. В конце концов, Насте пришлось смириться с этим. Девочку оставили в покое, и она ушла жить к бабе Алле.

Баба Алла словно и не заметила ворчания Алисы:

– Да не волнуйся ты, дочка, скоро эту одежду сброшу, что ж ее жалеть? – Она поспешила навстречу Марине: – Проходи, проходи, доченька, давненько не виделись.

Марина с любовью смотрела на старушку. Сколько раз эта мудрая и добрейшая женщина меняла ее жизнь коренным образом! Неужели наступит время, когда им придется расстаться? Кто поможет ей? Баба Алла заменила Марине мать. К кому, как не к матери, обращаться, когда плохо?

– Баба Алла, столько всего произошло! Виктор умирает, Машку украли, я в ужасе! Помоги мне, объясни, почему умирает Виктор? Почему изменилась моя судьба?

– Судьбу ты изменила сама, – хладнокровно ответила баба Алла и, заметив изумление Марины, спросила более мягко: – С тех пор как мы расстались, что ты делала?

Слова бабы Аллы, как всегда, застали врасплох.

– Я… просто жила… как все. Устала от колдовства. – На глазах у Марины выступили слезы.

Но баба Алла не обратила внимания на слезы.

– Ты не только жила, но еще и боялась. Не поняла, что ты не совсем обычный человек? Ведь твоя Сила не каждому дана. Все, что происходит с нами, делаем мы сами, ты знаешь. Но не учитываешь, что у тебя это проявляется сильнее, чем у обычного человека.

Марина в отчаянии обхватила голову руками.

– Опять я сама! Баба Алла, разве я сама захотела, чтобы умер мой Виктор?!

Баба Алла немного смягчилась:

– Он пока не умер, хотя, может быть, принял решение не жить. Этого я знать не могу. – Она горестно вздохнула. – Возможно, он пытается защитить тебя и других людей, которых ты убиваешь?

– Я убиваю?!

– Да, убиваешь. Помнишь тех бандитов, что пришли к тебе в дом?

«Еще бы забыть такое! Но при чем тут убийство? И разве это имеет отношение к Виктору?»

– Да, баба Алла, конечно, помню. Я спасала Виктора, ушла через калитку, фактически Бенну спасла мне жизнь, мне и Виктору.

Баба Алла подошла к окну, выглянула на улицу и с удивлением воскликнула:

– Смотри-ка, Марина, зима уже! Красиво-то как!

Марина с тревогой подумала: «Что это с ней? Уже ведь два месяца как зима. Неужели она ни разу в окно не смотрела?» Видя ее замешательство, баба Алла махнула рукой:

– Не удивляйся так, занята я была очень. А теперь закрой глаза и посмотри, что было бы, если бы ты не убегала от бандитов, а осталась дома.

Марина послушно закрыла глаза. Перед ее мысленным взором возникла спальня. Шум доносился из прихожей, топот ног. Она смело вышла навстречу бандитам и приказала им остановиться. Главарь упал как подкошенный. Позже врачи констатируют смерть от сердечного приступа. Остальные тоже повалились на пол. У них на время отнялись руки и ноги. Марина спокойно вызвала милицию. И их забрали. Странно, такое ощущение, что это действительно происходило с ней, до того реальны были образы.

– Баба Алла, но я опять должна была убить человека. А разве я имею на это право? Ведь ты сама говорила, самое дорогое – человеческая жизнь. Выходит, я поступила правильно, потому что спасла от смерти главаря банды.

Баба Алла терпеливо объяснила:

– Этого бандита не ты убила бы, он умер сам. Он совершил столько зла, убил многих людей. Встреча с тобой принесла ему то, чего он заслуживал. А теперь смотри дальше. Смотри, что было на самом деле после того, как ты убежала.

Марина опять закрыла глаза и увидела жилой дом. Эти же мужчины таскали мешки. Потом был взрыв. Она смотрела, как огромные плиты падают на людей. Она видела смерть. Огромный жилой дом сложился как карточный домик. Лилась кровь, гибли люди, раздавались крики о помощи. Марина заплакала.

– Неужели я могла спасти их?

– Многих – да, могла бы спасти. Понимаешь, Марина, общество болеет, а ты доктор, ты можешь помочь людям изменить сознание. В нашем мире главенствует сознание жертвы. Объясняя людям, что они сами находят своего палача, ты в силах помочь очень многим. Ты могла бы уберечь их от несчастья, объясняя причину его возникновения. Могла бы дать шанс выжить. Не буду показывать тебе остальные преступления этих выродков, этого достаточно. Фактически Бенну помогла тебе спастись, но видишь, к чему это привело? В тебе Сила, но ты выбрала другой путь. Мне очень жаль, но нельзя заставить человека бороться со злом и помогать людям, если он сам этого не хочет. А теперь посмотри свою аварию, она могла бы закончиться по-другому.

Марина опять закрыла глаза. На нее надвигался грузовик. Она приказала ему остановиться, и он застыл как вкопанный. Ее машина цела, водитель грузовика сумел затормозить. Он остался жив, а в жизни он погиб.

Марина вздохнула и тихо пробормотала:

– Как мне теперь все это исправить?

– Ты же знаешь, прошлое не исправить.

– Я поняла: мой малыш больше не хочет смертей, поэтому выбрал свою смерть. Но как мне вернуть Виктора? Или уже поздно?

– Поздно? Нет, в жизни нет ничего невозможного. Ладно, иди к Книге. Открой ее и прочитай то, что бросится в глаза.

Марина осторожно открыла Книгу. Вверху страницы она увидела: «… Богу же все возможно» (Мт. 19:26).

– И что? Баба Алла, я теперь молиться должна?

– Какая нетерпеливая! Читай дальше объяснение цитаты из Библии, читай вслух.

Водя пальцем по строчкам, Марина прочла:

– Бог в каждом человеке. И ему возможно все. Просто прими решение, что можешь, и жизнь подскажет тебе, как этого добиться. – Лицо Марины озарилось надеждой: – Баба Алла, миленькая, пожалуйста, подскажи, как мне вернуть к жизни Виктора? Как найти Машеньку?

Баба Алла огорченно всплеснула руками:

– Ну вот, не будет меня, что станешь делать? Тебе уже Книга говорит, что сама ты можешь все. Ты сильнее меня, моложе, у тебя Сила. Надо не бороться со злом, а с ним справляться. Ладно, пошли чай пить. Вон смотри, Алиса стол накрыла.

– Как, как справляться? – не унималась Марина. – Что делать? Я с ума схожу дома. И все время боюсь, боюсь… Вот ты позвонила Матрене, и она теперь не хочет, чтобы я работала. Говорит, опасно мне из дома выходить.

Разливая чай по кружкам, старушка грустно произнесла:

– А я не звонила. Матрену, видно, обманули. Похоже, кто-то подделал мой голос. Подумай, кому это выгодно? Охо-хо, что творят! Что творят! Ладно, это уже произошло, разобрались. А теперь скажи: тебе что, Машенька мешать стала?

– Да, – призналась Марина, пригубив душистый чай. – Она действительно стала меня раздражать. Никак не могла примириться с Дашей.

– А с кем ты никак не можешь примириться?

Марина задумалась и с удивлением вскрикнула:

– Неужели со свекровью?! – И тут же ей стало стыдно.

«Никак не могу наладить с ней отношения, – подумала она. – Неужели дети ругались по этой причине?» Баба Алла словно прочла ее мысли:

– Да, Машенька и Даша отражают взрослых. Любой ребенок до тринадцати лет отражает своих родителей, воспитателей, бабушек и дедушек. В общем, всех, кто его окружает. У Машеньки внутри кипело и твое раздражение, и бабушкино. Даша тоже чувствовала себя жертвой. Взрослые часто считают, что дети жестокие, но это неправда. Дети просто демонстрируют то, что взрослые прячут. Любая злоба разрушает.

– Теперь понятно, почему Машенька не принимала Дашу. Я жалела Дашу и делала из нее еще большую жертву.

– А что ты думала о сыне?

– О господи, а ведь ты права! Я не радовалась ему, торопила время, чтобы он побыстрее родился!

– Вот именно. Фактически ты давала команды своей жизни вытащить из тебя ребенка побыстрее.

– Хочешь сказать, если кто-то мне мешает, например, дети, жизнь может их убрать?!

– Я сталкиваюсь с этим очень часто, Марина. Ребенок отнимает много времени, с ним надо заниматься, а мама или папа чувствует, что это тяжело, почти невыполнимо, потому что надо много работать и так далее. В этом случае ребенок будет болеть и даже может умереть. Если спросить маму, у которой умер ребенок, хотела ли она этого, женщина очень удивится. Порой она и не помнит, как жаловалась подружкам, что с ребенком очень тяжело, что он плачет по ночам, спать не дает, как хочется быстрее выйти на работу и т. д. Ребенок маленький, он любит маму и хочет ей угодить. Взрослые даже не подозревают, что ребенок реагирует на любую мысль родителей. И вот он просто уходит из тела, освобождая взрослых. Если бы женщины были внимательнее, они бы заметили эту связь. Просто так маленький человечек не заболевает. Они все сваливают на то, что, мол, простудили, плохо одели, а это ложь. Все дело в родителях или в воспитателях. Не бывает случайных болезней, все болезни ментальные.

– Знаешь, баба Алла, я всегда думаю: вот заболевает ребенок… разве он согрешил? Ты считаешь, все болезни от ментальных нарушений?

– Нет. Ребенок не успел еще «нагрешить», но иначе как людям глаза открыть? Как остановить ненависть, зло? В этом мире нет несправедливости. Люди придумывают ее, чтобы оправдать себя и обвинить кого-то. Еще раз повторюсь, все, что происходит с нами и с нашими детьми, делаем мы сами.

– Знаешь, баба Алла, а я свекровь дурой назвала, не сдержалась.

– Это ты не ее назвала, а себя. Это обязательно в твоей жизни и проявится.

– А я уже и чувствую себя дурой, сколько дров наломала!

– Ладно, Марина, дело в прошлом. Себя ругать не надо. Зачем сожалеть о том, что прошло? Просто выводы делай.

– Баба Алла, а как мне быть с Виктором?

– Не понимаю, о чем ты?

– Мне направление выписали на аборт, что делать?

– Думаю, делать это не нужно. Твой Виктор будет здоров. Только от тебя теперь все зависит. Самая сильная эмоция в нашей жизни – страх. Но если понимаешь, как работают вселенские законы, бояться ничего не будешь.

– Как же трудно это сделать!

– На первый взгляд трудно. Но скажи себе, что легко, просто прими решение о том, что это легко. Так и будет!

– Баба Алла, ты самая великая оптимистка! – Марина засмеялась.

– Да, это правда. Я просто знаю, как устроена жизнь. В моей жизни все зависит только от меня, а в твоей – от тебя. Если бы каждый человек знал об этом! В основном люди считают, что от них ничего не зависит. Каждый человек способен установить мир хотя бы внутри себя, в своей семье. И тогда может измениться государство. – Баба Алла подошла к Марине, обняла. – Ладно, дочка, приходи, когда справишься со своей бедой. Будем с тобой на уровни ходить, поможем людям. Прощай теперь.

Но Марина не хотела расстаться:

– Баба Алла, а нельзя с помощью твоей Книги посмотреть, что с Машенькой? Я с ума схожу, где моя девочка?…

– Где она, узнать не сможем, но посмотреть, что с ней, ты и сама без Книги сумеешь. Это тебе доступно. Но запомни: использовать это умение можешь только по отношению к своим детям и то до тринадцати лет. Потом делать этого нельзя, иначе душа твоя в тело не вернется. Сегодня дома одна будешь, закройся, чтобы никто не мешал, и ляг на кровать. Обратись к своей душе, попроси ее выйти на время и лети к Машеньке. Только помочь ей не удастся. Не знаю, как там с ней обходятся. Может, этого лучше и не знать…

– Что ты, баба Алла! Как можно?! Лучше уж знать, что с ней. А вдруг я пойму, где ее держат? Так ее и найдем. Ладно, баба Алла, спасибо тебе. Ты опять, как всегда, помогла. Я не хочу, чтобы ты умирала.

– Доченька, да если бы не я, ты уже давно бы своей Силой пользовалась. Ведешь себя как ребенок, все ответственность на себя взять не можешь. Вот и выходит, что мне лучше уйти, иногда это полезнее, чем остаться. Про смерть больше не говори, это ложь, ты знаешь.

Они помолчали. Недолгое молчание первой нарушила баба Алла:

– Ты сейчас о Викторе задумалась?

– Да. Как жить с ним, он ведь такой разумный, уже решения какие-то принимает!

– А ты думаешь, только твой ребенок такой? Все дети, пока в утробе, знают все и понимают. Еще знают о своей прошлой жизни, о том, кем они были. Виктор родится и обо всем забудет. В том числе и о том, как у тебя в животе сидел. Иначе нельзя, ведь тогда человек не сможет жить в настоящем, он будет думать только о своей прошлой жизни. И, в конце концов, его жизнь превратится в соль. В Библии есть притча про жену Лота, которая превратилась в соляной столб, лишь только оглянулась назад. Библия показывает, что прошлым жить нельзя.

– Баба Алла, а сейчас жизнь Виктора зависит от меня или от него самого?

– Любой ребенок, даже еще не родившийся, может принять решение: жить ему или нет, потому что это его решение. Если кто-то в семье не хочет ребенка, он может и не родиться.

– Почему?

– Просто чтобы угодить близким. Ребенок знает, что жизнь бесконечна и смерти нет.

– Если он думает, что своим рождением помешает маме или папе, то может не родиться?

– В общем, да. Вот твоя свекровь очень хочет мальчика, ждет его, этим она помогает ему выжить. А подумай, если бы она не хотела этого ребенка? Тогда у тебя прибавилось бы трудностей. Возможно, он бы и не выжил после рождения. Люди, когда не хотят детей, запускают программы на их уничтожение.

– Баба Алла, что значит не хотят? Ведь может и так быть: один хочет, а другой – нет.

– Да, вариантов тысячи. Кроме желания родителей, есть еще и унаследованные программы. Здесь все зависит от ситуации. Любовь мамы может быть настолько сильной, что полное безразличие папы не повлияет на ребенка, и он будет здоров и счастлив. Любовь мамы покроет все.

– А когда ребенок рождается в благополучной семье, по обоюдному согласию обоих родителей?

– Когда он желанный, это самое лучшее. А бывает, что ребенок зачат, а папа не хочет, чтобы он родился. Или хочет, но боится. Ведь ребенок – большая ответственность. Или его родственники не принимают невестку, все ждут, пока сынок разведется. В этом случае ребенок болеть будет, если вообще выживет. Тут многое от мамы зависит. Насколько она этого ребенка хочет. Тем самым мама поможет ему выжить.

– Вот если бы люди об этом знали, – с жаром воскликнула Марина. – Страшно подумать, что бы в мире произошло! Тысячи людей осуществили бы свои желания! Столько бы семей разрушилось! Ведь стоит человеку только начать концентрироваться на уничтожении другого, как это начинает воплощаться в жизнь!

– Ты здесь не права. Пойми одно: когда человек кому-то желает смерти, он больше разрушает себя. Такие люди не бывают счастливы. Они ругаются в семье, у них конфликты на работе или проблемы со здоровьем. А если человек не перестает злобиться, то его уничтожают как раковую клетку. Ведь Вселенная – это единый организм. А человек в ней – маленькая клеточка. Если эта клетка постоянно законы нарушает, то она непременно будет уничтожена.

Баба Алла с тревогой посмотрела в сторону комнаты, где лежала Книга Судеб. В приоткрытую дверь Марина увидела слабое голубое сияние.

– Не могу я больше, дочка, с тобой говорить. Прощай. – И, махнув рукой на прощание, баба Алла засеменила к своей Книге.

Марина взглянула на часы. «Ничего себе! Уже девять утра по Москве. Настя должна быть в школе, Дашенька – в саду. Вдруг Сережа меня ищет? Хотя он вроде привык, что я могу проводить в своем кабинете всю ночь, если что, позвонил бы. Может, похитители объявились?»

Словно в ответ на ее мысли зазвенел сотовый. Приятный мужской голос произнес:

– Марина Васильевна?

– Да, это я.

– Из больницы беспокоят. Ваши роды назначены на завтра, на девять часов утра. С собой принесите халат и тапочки.

– Спасибо, но я не приду. Передайте профессору, я буду делать аборт в другой клинике. – Марина нажала на отбой и обернулась к Алисе: – Ну все, мне пора.

Девушка укоризненно покачала головой:

– Марина, следи за словами. Что ты говоришь?

– Да я же просто так, чтобы отвязались!

– Ложь, она и есть ложь, подумай об этом. И еще. Поговори со своим папой о прошлом. Мне кажется, там есть такое, о чем тебе не рассказывают. Может, мама ушла из жизни не из-за Мишеньки? В тебе есть какая-то программа, не могу понять, какая. Пообщайся с папой, узнай больше о прошлом.

– Алиса, ты что, забыла? Это наш общий папа. Ты тоже можешь поговорить с ним, тем более я пыталась сделать это не раз, и все безуспешно.

– Марина, ты забываешь, кто я. Меня нельзя обмануть. У нас с тобой разные папы. Хоть я и не стала еще полноправной Хранительницей, но годы, прожитые с бабой Аллой, не прошли даром. И прошу тебя, не произноси слово «отец». Отец у нас один, это Господь Бог, так в Библии написано. А папу всегда называй только папой.

Марина замерла в удивлении:

– Вот так номер! Ты знаешь, кто твой папа?

– Нет. Похоже, знает мама, но ни за что мне не скажет. Разве тебе неизвестно, что обмануть Хранительницу невозможно?

– Не обижайся, я хотела как лучше. А папа, правда, что-то скрывает. Но он даже слушать меня не хочет. Мне кажется, он просто старается забыть прошлое.

– Не понимаю, что за проблема? – Алиса пожала плечами. – Пусть приедет ко мне, и мы поговорим. Ничего не изменится у него со здоровьем, пока тайное не станет явным.

– Алиса, это невозможно, он слушать ничего не желает!

– Заблуждаешься. Попробуй уговорить его приехать ко мне, если тебе не удается с ним поговорить.

«Возможно, Алиса права, – подумала Марина, – надо постараться уговорить папу. Два инфаркта – это не шутка».

– Ладно, спасибо тебе, Алиса. Ты становишься похожа на Хранительницу.

– Хранительницы все похожи. Береги себя, прощай.

Марина поцеловала девушку и поспешила к усадьбе. Как хорошо, что баба Алла жила рядом с ней! Ей не хотелось встречать никого из местных, вопросов много будет. Больше всего боялась, вдруг кто-нибудь проследит за ней и обнаружит калитку. Пока бог миловал.

Марина быстро сделала переход.

Глава 5

В доме было тихо, только с кухни доносились странные звуки. Оказывается, Ира, домработница, сидела за столом и плакала.

– Господи, Ира, кто тебя обидел?!

– Марина Васильевна, я как узнала… Не могу успокоиться. За что это вам? Машенька так и стоит перед глазами. Сергей Федорович попросил меня пораньше прийти, я здесь с семи. Детей проводила, вас велел не беспокоить, а телефон так и не звонил. Хоть бы эти уроды сообщили, что им надо. Ой, Марина Васильевна, на вас лица нет, вы не спали?

– Да, Ира, не могу уснуть. От Сережи ушла в другую комнату, чтобы не беспокоить.

– И хорошо, что ушли. Ваша свекровь приезжала утром. Такой скандал закатила! Хочет, чтобы ваш муж выступил по телевизору и рассказал, что Машеньку перепутали с Дашей, пусть вернут девочку. Они так сильно ругались! Неужели вы не слышали?

– Ты же знаешь, Ира, комната моя самая дальняя, дверь звуконепроницаемая, специально так сделали. Ну и что решил Сергей?

– Сказал, как в милиции решат, так и будем делать.

– Вот и правильно.

Ирочка с недоумением уставилась на Марину:

– Кто знает, может, и права ваша свекровь! Ведь свой ребенок всегда ближе.

– Ну что ты, Ира, говоришь такое? Мы же не знаем, чего они хотят. Как можно им отдать девочку? Родная, не родная, какая разница? Мне она как дочь. Я так же и по ней с ума сходить буду. Ты, Ира, сегодня последи за телефоном, а я пойду посплю, если смогу. Когда позвонят, затяни разговор, скажи, что меня надо позвать. Наш номер прослушивается.

– Конечно, не переживайте, все сделаю.

Марина прошла в свою комнату. Сюда она гостей не приглашала и не оставляла даже на одну ночь. Вдруг кто-нибудь нечаянно воспользуется калиткой? Марина подошла к зеркалу-калитке. Ну и видок! Волнения не прошли даром. Под глазами темные круги, лицо осунулось. Она тяжело вздохнула и легла на кровать.

«Надо попытаться увидеть Машеньку, – размышляла Марина. – Жива ли она? Где ее держат? Только так я смогу помочь дочери вернуться».

Марина сосредоточилась на дочери. Вскоре перед глазами возникла незнакомая комната с низким, красиво расписанным потолком. В комнате стояли две кровати, одна, широкая, была плотно придвинута изголовьем к стене и занимала чуть ли не треть помещения. На этой кровати лежала Машенька, она спала. У нее как раз сейчас дневной сон. Слава богу, жива!

Окна были закрыты плотными шторами. С потолка посреди комнаты на позолоченной цепи свисала шестирожковая люстра из позолоченного серебра. Рожки были в форме свечей. Справа у постели она увидела старинный канделябр с шестью зажженными церковными свечками.

«Господи, – подумала Марина, – какая неосторожность: оставить зажженными свечи рядом с ребенком!» Она старалась осмотреть всю комнату. Надеялась найти хоть маленькую щелочку в шторах. Но напрасно. Тогда она подлетела к двери, оттуда в комнату проникал свет. Что это – дом или квартира? Этого она понять не могла. Зато услышала чей-то разговор. Голоса принадлежали мужчине и женщине. Они о чем-то спорили, но старались говорить тихо.

Вдруг дверь резко распахнулась, и огромный черный пес влетел в комнату. Он настороженно заворчал, шерсть на загривке встала дыбом. Очевидно, почувствовал Марину. Вслед за ним в комнату вошла женщина, плотно прикрыла за собой дверь.

– Тихо, Каннибал, – сердито одернула она пса.

Тот, судя по всему, панически боялся женщины. Поджав хвост, он одним прыжком вскочил на соседнюю узкую кровать, потоптался на ней и улегся, тяжело вздохнув. Женщина подошла к кровати, на которой лежала Машенька, и уставилась на спящую девочку. Теперь Марина могла рассмотреть женщину. На вид лет шестьдесят. Одета в серое льняное платье до пят, похожее на ночную рубашку. На голове серый платок, из-под которого выбивается прядь седых волос. Не красавица – толстый нос, глубоко посаженные глаза, тонкие поджатые губы, но при взгляде на нее Марина почувствовала силу человека, привыкшего повелевать.

Вскоре в комнату просочился тщедушный мужичок неопределенного возраста, одетый в такое же льняное серое платье, что и женщина, только на голове никакого платка не было. На цыпочках подойдя к женщине, он прошептал:

– Она недурна, правда, Маима?

– Да, девчонка хороша, из нее выйдет прекрасная Мать. Главное, она такая сбитая. Ненавижу худышек, у них проблемы со здоровьем.

Мужчина потирал руки и заискивающе поглядывал на женщину.

«Он боится ее, как пес. Видно, эта баба всем здесь заправляет», – подумала Марина.

Женщина резко повернулась к мужчине и зло прошипела:

– Ты раньше времени слюни-то не распускай! Лет десять должно пройти, пока она созреет. Я займусь ее воспитанием. Подумай лучше, она даст жизнь новому народу, который будет почитать Мать. Это наше с тобой обеспеченное будущее, Вима, помни об этом.

– Маима, девочку все равно придется рано посвящать, я хочу подготовить ее.

– Вима, ты испытываешь мое терпение! Повторяю: это не простая девчонка, она – будущая Мать. И с психикой у нее должно быть все в норме. Ее воспитанием пока буду заниматься только я. Ты лучше подумай, как нам сохранить девчонку. Столько врагов кругом, столько завистников!

Пес опять зарычал. Женщина повернулась к нему:

– Я сказала тебе, заткнись! Каннибал, хочешь остаться без еды?

Угроза подействовала. Пес укоризненно взглянул на женщину и, положив голову на лапы, прикрыл глаза.

– Все, Вима, пошли. Собака ее посторожит.

Мужчина послушно поплелся к двери, а Маима, задув свечи, быстро вышла вслед за ним.

«Сейчас я ничего не узнаю, – с отчаянием подумала Марина. – Надо прийти сюда позже, когда Машенька проснется. Где она? Что это за люди? Им нужна девочка, выкуп им явно не нужен. Это плохо. Как же мы найдем ее? Опять одни вопросы». Усилием воли она заставила себя вернуться в свою комнату. И в тот же миг услышала громкий стук в дверь.

– Марина Васильевна, проснитесь, к вам пришли!

Марина все никак не могла прийти в себя. Посещение Машеньки отняло много сил. Она сползла с кровати и, пошатываясь, побрела к двери. На пороге стояла встревоженная Ирочка.

– Ой, Марина Васильевна, слава богу, с вами все в порядке, я уже хотела дверь ломать!

– Ира, что ты так кричишь? Что случилось?

– Пришли от какого-то профессора. Говорят, вы знаете, о чем речь. Просили передать, произошла ошибка, у вас все в порядке, это аппарат был неисправен. Там мужчина приехал, ждет вас.

«Значит, с Виктором все хорошо, – промелькнула радостная мысль. – Господи, неужели правда?! Хоть одна приятная новость за последнее время!» Марина торопливо выбежала на улицу. Ее действительно ждал молодой красивый мужчина.

– Марина Васильевна! Ох, слава богу, успел вовремя! Вы же нам сказали, что аборт будете делать в другом месте. Вам профессор просил передать, аппарат у нас забарахлил, всем беременным после вас тот же диагноз ставить начал. Профессор очень просил вас приехать. Он вас еще раз посмотрит, вот, машину дал. Уже с четырех женщин этот диагноз сняли. Скорей всего, и у вас все в порядке, но лучше перестраховаться, вы меня понимаете?

– Да, хорошо, сейчас переоденусь.

– Нет, нет, не надо. Можно и в халате, так даже лучше. Я вас назад привезу, мы и так вам должны компенсировать моральный ущерб. Представляю, что вы пережили! У меня жена беременная, так мне плохо становится – а вдруг ей бы такое сказали? Вы, наверное, места себе не находили?!

Марина улыбнулась.

– Да, это правда. Чуть с ума не сошла! Через минуту я буду готова. Вот только шубу накину. Ира! Иди сюда, принеси мне шубу и сапоги.

Иру долго ждать не пришлось. Девушка крутилась рядом, чтобы подслушать и понять, что же происходит.

Торопливо натягивая сапоги, Марина бросила:

– Звони, если что, а я отъеду ненадолго.

– Хорошо, Марина Васильевна. Если Сергей Федорович спросит, что ему сказать?

– Я скоро вернусь. Думаю, раньше, чем он придет. Главное, не пропусти звонок, ты знаешь, о чем я.

Выйдя за ворота, она увидела «скорую»: «Видно, испугался профессор, пытается свою ошибку загладить». Мужчина открыл заднюю дверцу и пропустил Марину вперед:

– Вам лучше на заднее сиденье. Видите, какое здесь удобное кресло, как раз для беременных.

Марина осторожно ступила на подножку и чуть замешкалась. Мужчина бережно подхватил ее под локоть и легонько подтолкнул к креслу. Марина с благодарностью взглянула на него. Она пригляделась к большому креслу, гадая, с какой стороны лучше к нему подобраться, и вдруг почувствовала, как что-то больно ужалило в плечо. Мужчина обхватил ее, и краем глаза она увидела в его руке шприц.

– Что вы делаете?! Отпустите меня сейчас же! Что за дрянь вы мне вкололи?!

– Не волнуйтесь, Марина Васильевна! Мне приказали сделать вам укол для вашей пользы. Вот здесь кушеточка, прилягте.

Она чувствовала, как немеют ноги. Попыталась применить Силу, но… Сила пропала! Что они вкололи?! Марина с ужасом глядела на мужчину. Тот укладывал ее на кушетку и пристегивал ремнями.

– Сами понимаете, это чтобы вы не упали. Да не смотрите на меня так. Ничего плохого вам не сделают. Телефончик ваш заберу, он вам больше не понадобится. Лежите смирно, а я пойду с Ирочкой поговорю.

Марина почувствовала, что отнялись не только ноги, но и руки. Попыталась закричать, но горло онемело. «Господи, вот тебе и Сила! Как, оказывается, легко со мной справиться! Один укольчик, и все! Как я могла довериться этому мужчине? Как могла потерять бдительность? Я даже на сущность его не взглянула!» Между тем она слышала, как тот разговаривает с Ирой по домофону:

– Передайте, пожалуйста, Сергею Федоровичу, у нее в любую минуту могут начаться схватки. Она должна быть под наблюдением врачей. Вчера Марина Васильевна была у нас в клинике, ей предложили лечь на сохранение. Но вы же знаете, какие события произошли. Марина Васильевна отказалась от госпитализации, сейчас нужна интенсивная терапия, чтобы сохранить ребенка. Скажите Сергею Федоровичу, чтобы никто ее не беспокоил хотя бы дня три. Когда ему разрешат посещение, пусть скажет, что дочка вернулась. Вы же понимаете, ей нельзя волноваться. Сотовый телефон будет у профессора, он сам ответит Сергею Федоровичу. Мы должны исключить любые волнения. Все передадите? Не перепутаете?

Марина услышала тревожный голос Ирочки:

– Нет, не перепутаю. Все передам, я поняла. Спасибо вам, доктор. Я чувствовала, что-то она вчера от доктора пришла очень расстроенная. Помогите ей, ее муж так ждет этого ребеночка! Нельзя его потерять.

– Да, да, понимаю и рад, что вы все поняли. Но теперь до свидания, мы должны спешить, чтобы спасти ребенка.

«Ирочка тоже поверила ему. Что теперь будет? А с Машенькой и с Виктором? Как страшно! Куда меня везут? Если к профессору, это хорошо. Лариса Федоровна знает, где этот центр. Не будет же он ее убивать? Ему что, жить надоело? А если не к профессору? Если это те, кто охотится за мной? О, Господи, как страшно!»

Глава 6

Ехали очень долго, и с каждой минутой таяла надежда, что везут ее к профессору. Стекла в машине тонированы, не видно ничего. Холодно. Хорошо, успела накинуть шубу и обуть сапоги. Дорога стала плохой. Тревожные мысли не покидали. «Куда меня везут? Что мне вкололи? Как это отразится на моем мальчике? А профессор? Ведь только он знал, что у моего ребенка изменения в сердце. Он что, с ними заодно? И кто они, эти похитители? Столько вопросов»…

Наконец машина остановилась. Открылись дверцы, и двое мужчин переложили ее на каталку. Марина хотела посмотреть, где она, но ее накрыли простыней и покатили по длинному коридору.

Ее подвезли к лифту, она слышала это по звуку: открылась дверь, каталку втолкнули в лифт, потом опять длинный коридор, и, наконец, тележка остановилась. Простыню с нее сдернули, сняли сапоги и шубу и прямо в халате положили на кровать.

Марина увидела комнату с неизвестными приборами. Прямо кадр из американского фильма. Значит, больница? К ней подошли двое, в одном она узнала старенького профессора. Сердце болезненно сжалось: он с ними заодно.

– Вадим, сколько кубиков ты вколол?

– Петр Иванович, как положено – десять. Мужики от этой дозы сразу отключаются, а эта даже сознание не потеряла.

– Я же говорил, она очень опасна. Сделай еще укольчик, мне надо ее вырубить. Тут и передержать нельзя, роды состоятся через три-четыре дня. Сам сделаю ей стимуляцию. К сожалению, она должна остаться в живых, так мне приказали. Вадим, сейчас я должен уехать. Мне нужно время. Я думал провести роды сегодня, но надо, чтобы она могла двигаться, иначе умрет. У меня все оформлено, паспорт, документы, но надо еще решить с квартирой. Жалко ее бросать просто так. У тебя никого нет на примете? Отдам дешево.

– Петр Иванович, я помогу. У меня как раз друг квартиру ищет, сейчас позвоню. А что делать мне?

– Тебе? А что тебя волнует? Не ты здесь главный. Твое дело – сторона. Кому ты нужен? Они тебя даже искать не будут. Эта, – он кивнул на Марину, – тебя не знает. Сила к ней вернется, но только через неделю после родов, так что времени у нас много. С ее памятью мы поработаем. А теперь ставь укол, а то мы и так тут при ней разболтались. – Профессор широко улыбнулся и обратился к Марине: – Ну что, милочка, доигралась? Хочешь знать, здоров ли твой мальчик? Конечно, здоров. Но сейчас это не имеет значения. Я против тебя и твоего ребенка ничего не имею. Но мне приказали его убить, а приказ моего господина для меня закон. – Он повернулся к Вадиму. – Вадим, ты посмотри, какая красивая! Даже не жалею, что останется в живых. Ведь это произведение искусств. Смотри. – Он распахнул ей халат. – Видишь, Вадим, какие ножки, грудь, волосы, про глаза вообще молчу. Беременность так идет ей. Ох, будь я помоложе!.. Разрешаю развлечься с ней, а я посмотрю, молодость вспомню.

Марина с ненавистью смотрела на мужчин.

– Ну что глядишь? Вы, бабы, для этого и созданы. Сейчас, милочка, будешь баиньки. – Потирая руки, он противно хихикнул. – Я тебя уверяю, Вадим, ты получишь массу удовольствия.

Вадим набрал шприц, сделал укол, и сознание наконец Марину покинуло. И это было спасение, если бы этот гад залез на нее, она бы умерла от омерзения.

Глава 7

Марине опять снился тот странный сон, но теперь черный ужас захватывал ее своими лапами. Это было знакомое ощущение, такое она испытывала, когда ходила с бабой Аллой на красный уровень и чуть не погибла там. Только сейчас чернота засасывала ее. Она видела рядом Машу, как могла, отпихивала девочку от чудовища, но сама не могла справиться с ним. Ужас овладевал, залезал в душу. Он пил жизнь, но противостоять этому Марина не могла, силы покидали ее. Она сделала последнее усилие, чтобы спасти девочку, и… проснулась. И сразу вспомнила, что произошло.

Кто-то ходил по палате. Марина постаралась, чтобы не заметили, что она пришла в себя. Сквозь веки чувствовала, что сейчас день. «Интересно, сколько я лежала без сознания?»

Она все еще не ощущала своего тела, но язык уже стал шевелиться. Низ живота болел. С нее сняли все, она лежала абсолютно голая. Дверь в палату кто-то открыл, и она услышала женский голос:

– Это опять ты, Вадим? Может, хватит? Уважай хотя бы меня. Неужели это может доставлять удовольствие? Ведь женщина без сознания. А Петр Иванович разрешил это делать?

– Господи, Аля, конечно, разрешил. Я всю жизнь мечтал о такой девочке. А она не совсем без сознания, ребенок шевелится, это такой кайф.

– Вадим, я больше не дам тебе это делать! Ты вообще не должен быть здесь. Мне приказали никого сюда не пускать.

– Алечка, я не кто-то. Я – правая рука Петра Ивановича. Все равно возьму ее еще раз. Ты же меня знаешь.

– Вадим, а я сейчас позвоню Петру Ивановичу и расскажу все. Ей рожать через три дня. А что будет, если роды начнутся сейчас? Она же еще без сознания! А ты ходишь к ней каждый час вот уже целые сутки. Не понимаешь, что она беременна?

– Алька, разреши еще разок, заплачу «зелеными».

– Я же сказала: только если разрешит Петр Иванович. Но он не разрешит. У нее могут начаться роды после твоих художеств.

– Ладно, ладно, не надо звонить, – забормотал он.

Марина чувствовала, что мужчина колеблется: уйти или исполнить свою прихоть? Но девушка стояла на своем:

– Вадим, прошу тебя, уйди, ты не справишься с собой. Ну что ты в ней нашел, вон сколько баб вокруг. Только свистни, рады будут тебе услужить, а эта лежит как пень. Тебе что, это нравится?

– Аля, ты не понимаешь, она даже без сознания кончает! Вот это баба!

– Вадим, все, мне надоело это обсуждать. Фу, гадость! Я иду звонить Петру Ивановичу.

Марина в ужасе ждала, чем закончится перепалка. Если подонок дотронется до нее, она не сможет скрыть, что пришла в себя.

– Ладно, Аля, расслабься, – медленно произнес Вадим. И, помолчав, добавил: – Но ты об этом пожалеешь. – В его голосе послышалась угроза. – Скоро я здесь стану хозяином. Сейчас я домой поеду, у меня завтра дежурство, надо отдохнуть. А может, с тобой побалуемся?

Она услышала, что девушка отбежала от сексуально озабоченного парня.

– Ну что ты, что ты, – забормотал Вадим, – пошутил я. Ты ведь классная девчонка! Чего ты такая злючка? Мне здесь никто не отказывает.

– Вадим, еще слово, и я за себя не отвечаю. – Голос у девушки дрожал.

Марина чувствовала, что та очень боится Вадима.

Наступила гнетущая тишина. Молчание нарушил Вадик:

– Ладно, понял, не дурак.

Он наклонился к Марине и приник к ее губам. Ей показалось, что она задохнется от омерзения. Наконец он оставил ее в покое. Ощущая на губах его слюни, она еле сдерживала тошноту. Ребенок внутри нее вел себя очень беспокойно.

«Что же это за лекарство? Ребенка оно не отключило. А вот Сила пропала».

Она услышала, как из помещения вышел Вадим, а потом женщина.

Марина открыла глаза. В окно светило солнышко. Для этого времени года – редкость. Декабрь в Москве почти всегда самый темный месяц. Солнечные зайчики выплясывали узорчатый танец на стенах палаты. Комната была набита медицинским оборудованием, рядом с ней стоял аппарат УЗИ. Марина увидела две двери: одна вела в коридор, другая – в соседнюю комнату. Наверное, в этой палате она будет рожать через два дня или через три… Увидела, что к ее руке прилажена капельница, Марина возмутилась: «Опять в меня вливают какую-то дрянь». Марина попыталась пошевелить рукой, но руки не слушались.

«Говорить я, кажется, могу, но сейчас лучше не пробовать. Куда же вышла Аля? Может, она в соседней комнате?» Вдруг она услышала шаги: кто-то подходил к двери. Марина прикрыла глаза.

– Аля, ты здесь? – Голос принадлежал мужчине. – Аля, ты спишь, что ли?

– А, Стасик, проходи. Я действительно уснула. Веришь, уже вторые сутки пошли, как не сплю. Мне тут Вадим устроил кошмар. Бабу эту трахал. Говорит, Петр Иванович разрешил. Ты веришь?

– Знаешь, Аля, может, и правда разрешил, он же его любимчик. И потом, их какие-то дела связывают. Ты правильно сделала, нам лучше помалкивать.

– Стас, а ты можешь посмотреть ее? Видишь, тут все мокро. Боюсь я, вдруг уже выкидыш начинается. Тогда надо Петру Ивановичу звонить.

– Ладно, посмотрю. Готовь ее, я аппарат настрою.

Девушка намазала Марине живот, Стас включил прибор. Марина почувствовала, как холодный датчик начал ползать по животу. «Ко мне возвращается чувствительность», – радостно подумала она.

– Аля, смотри, у нее мальчик. Слушай, ничего не понимаю: он же совсем здоровый. Что написано в ее медкарте?

– У ребенка порок сердца, не совместимый с жизнью.

– Бред какой-то. Аля, здесь явная ошибка! У ребенка все в норме, смотри, как бьется сердечко. Он хорошо развит, уже есть волосики. Может, это мистика, но он улыбается, видишь?

– Стас, думаешь, Петр Иванович ошибся? – спросила тревожно Аля. – Неужели такое возможно? У него пятьдесят лет стажа, он не может ошибиться. Ты ведь ходил на его лекции… А как он проводит операции, видел? Сам Игнатьев ошибся? Ты что, Стас, он же светило!

– Аля, я тоже не первый год работаю, могу сказать точно: ребенок абсолютно здоров. Послушай, а почему она без сознания?

– Ей сделали специальный укол, ну ты знаешь, тот, последнего поколения, который стоит десять штук «зелеными». Она как узнала, что с ребенком плохо, так у нее стала крыша съезжать. Этот укол позволяет полностью восстановить нервную систему, иначе неизвестно, что бы с ней стало. Петр Иванович сказал, эта женщина очень опасна, она сумасшедшая. Меня даже не сменяют, он никому не хочет доверять ее. Как только в себя придет, так я сразу должна сообщить ему.

– Да? А я как раз зашел спросить, не собираешься ли ты домой? Я бы тебя подвез.

– Нет, Стас, нет. Буду здесь и помогу Петру Ивановичу делать аборт. Он обещал мне премию за это дать.

– Аля, мне кажется, здесь нечисто.

– Чисто, не чисто, какая разница? Будто здесь это в первый раз. «Заказали» ее, видно. Да и вообще, ты забыл, сколько нам платят? Что, из-за этой богатой дамочки работы лишаться? Мы нигде не заработаем столько. Если Петр Иванович сказал, надо делать, значит, так и есть. Может, это ее мужу надо, а? Может, он заплатил за аборт? Ты же знаешь, какие у нас непростые пациенты. Сколько везде это стоит? В среднем тысяча пятьсот рублей, а здесь три тысячи долларов, и заметь, всегда очередь. Люди сейчас о здоровье пекутся, любые деньги заплатить готовы. А день пребывания здесь стоит пятьсот долларов.

– Аль, я все это знаю, но не пойму, к чему ты клонишь?

– А к тому. Такие, как она, платят не задумываясь. Не жалко мне их, Стас, совсем не жалко. Наворовали денег и бесятся с жиру. Скажу честно, даже все равно было, когда этот козел Вадик ее трахал, так ей и надо. Видишь, какая гладкая, холеная лежит. Смотри, по карточке ей за тридцать, а больше двадцати пяти не дашь, небось, из косметологии не вылезает. Видишь, написано: домашняя хозяйка. А тут вкалываешь, как проклятая, они же нам копейки платят! Знаешь, сколько за границей медсестра получает?

– Алька, ты сама себе противоречишь: то тебе много платят, и надо молчать, то мало.

– Конечно, по сравнению с заграницей мало – три тысячи долларов. Но в России это много. А сколько они сами гребут?

Мужчина, похоже, начал терять терпение:

– Аля, что с тобой? Чего ты сегодня такая злая?

– Чего? А из-за таких, как она! Для них – все прелести жизни, а я – в полном дерьме! Думаешь, мои деньги на меня уходят? Дудки! Я старшая в семье, моего отца такая вот дамочка на машине сбила насмерть. Ее даже не посадили. У меня семеро младших братьев и сестер, мать с ума сошла, в психушке лежит, а дети на мне. Ненавижу я таких, как она, Стас, ох как ненавижу! Та баба тоже такая же холеная была, как и эта.

– Ну, Алька, ты загнула! Она совсем другой человек, ты же не знаешь ее.

– Все вы, мужики, одинаковые! Увидел ее голую и тоже слюни распустил, мозги у вас в другом месте.

– Аля, я не знал, что ты такая, – произнес обиженно мужчина.

– А какая я? Какая? – Алька чуть не плакала. – Устала я, Стас, очень. Впереди пустота, так жизнь и пройдет. Пришлось институт бросить, а ведь отличницей была! Кому я нужна с этим выводком? А бросить их не могу, вот такая я дура.

Девушка отвернулась и заплакала, всхлипывая. Стас стал неловко утешать ее, гладя по плечу.

– Алечка, Аля, не плачь. Пошли, я тебя уложу, тебе поспать надо. Я давно сказать тебе хотел: ты мне нравишься очень.

Но Алька странно отреагировала на его слова, она вскочила, сбросила его руку со своего плеча и закричала:

– Посмотри на меня: разве я могу нравиться? Мне кажется, я стала похожа на свиноматку, которая кормит выводок. Перестала заботиться о себе, да и зачем? С моим «приданым» мужа не найти. Я не могу их бросить, Стас. Другая бы давно их по детским домам распихала, а я не могу. Старшему одиннадцать, а младшему два. – Вдруг девушка замолчала, но через минуту спросила с удивлением: – Стас, ты серьезно? Неужели я еще могу нравиться?

– Конечно, серьезно, дурочка. Неужели не замечаешь? Ты красавица, Алька!

– Стас, у меня никогда никого не было. А сейчас я даже и думать об этом не могу.

– Не говори глупости. Алька, а с кем сейчас дети?

– С няней. Я плачу ей полторы тысячи долларов, остальные деньги уходят на оплату квартиры, питание и одежду. Еле концы с концами сводим, – девушка горько вздохнула.

– Послушай, ты сейчас поспи, а я посижу здесь. Если что – разбужу. Я ведь все равно сменился. Спать не хочу, смена была легкая, всю ночь спал.

– Стас, спасибо тебе. – Девушка с благодарностью взглянула на него. – Ей надо капельницу снять, когда закончится.

– Ладно, Алечка, все сделаю в лучшем виде.

Марина слышала, как Стас повел Алю в соседнюю комнату.

«Этот Стас добрый, – размышляла она. – Вдруг поможет выбраться отсюда? Девушка тоже хорошая, но на ее помощь рассчитывать не приходится. Надо дождаться, чтобы Аля уснула, и попытаться поговорить с ним».

Стас отвел Алю и закрыл дверь. Марина услышала, как он возится с инструментами, ходит по комнате. Она стала ждать. Надо выбрать удобный момент, и пусть Алька уснет покрепче, чтобы не помешала. Время тянулось медленно. Стас убрал капельницу и вышел в коридор, но через несколько минут вернулся с книгой в руках. Он не смотрел в ее сторону, поэтому Марина могла разглядеть его. Молодой красивый мужчина, высокий, на вид лет тридцать, густые черные волосы, зеленые глаза, как у нее, такое же странное сочетание. Она знала, что это редко встречается. Жалко, что нет возможности рассмотреть его сущность, но он ей и так показался добрым. Стас присел у небольшого столика и начал увлеченно читать. Порой он смеялся в голос, то и дело откидывал прядку волос, упрямо падающую на глаза.

Давно, когда у Марины еще не было Силы, баба Алла научила: «Если хочешь расположить к себе кого-то, скажи про себя: “Мира, добра и любви”. Но скажи от чистого сердца, с любовью. Тогда человек сразу расположится к тебе. Помни, это обращение к душе человека». Сейчас в отчаянии Марина твердила эту фразу, ведь без посторонней помощи отсюда не выбраться. «Мой мальчик здоров, я обязательно должна спасти его».

Словно в ответ на ее мысли малыш зашевелился и выставил ножку, обозначив на животе маленький бугорок. Разве есть на свете что-то радостнее чувств, которые пробуждаются в сердце матери при виде этого маленького бугорка? На секунду она забыла про все на свете, ей даже показалось, что она видит своего мальчика – беззащитное крохотное создание. Но теперь, когда ее ребенка силой хотят вырвать из ее живота и убить, вид этой ножки вызвал в ней бурю страха за него, ее сердце бешено заколотилось. Очевидно, мужчина почувствовал что-то и с удивлением глянул на Марину.

– Вы проснулись?! – воскликнул он.

Она умоляюще посмотрела на него и чуть слышно прошептала:

– Пожалуйста, тише.

Он взял стул и сел рядом.

– Вы можете говорить? – Он перешел на шепот.

– Помогите мне выбраться отсюда. Я вижу, вы очень хороший человек. Меня захватили силой, моего ребенка хотят убить. Но он здоров, мне не нужен аборт. Я хочу спасти его. Позвоните моему мужу, пожалуйста, вы узнаете, что это правда, умоляю.

– Вы просто не понимаете, куда попали. Беда в том, что я не могу никому звонить. Вернее, могу, но только в присутствии охраны. Они прослушивают все разговоры.

– Но здесь есть пациенты, у них сотовые телефоны, попросите позвонить.

– Я вам еще раз говорю: вы не понимаете, где находитесь. Здесь у каждого пациента круглосуточная охрана, они даже на УЗИ ко мне приходят не одни: с ними обычно врач и охранник у двери. Дверь держат всегда приоткрытой.

– Но вы же поедете сегодня домой?

– Да, я езжу на своей машине, но только по территории центра. Нас отпускают домой раз в месяц, дня на два. Мы живем здесь все, кроме Вадима, который вас сюда привез. Я пришел сюда за Алей, чтобы отвезти ее в общежитие, до него полчаса ходьбы. Мы уже называем общежитие домом. Вы, наверное, все слышали?

– Да, Стас. Я все слышала. Но что же мне делать, неужели нет никакой надежды?

– Знаете, просто чудо, что вы в сознании! Я уже раньше наблюдал действие этого укола.

– Стас, миленький, ну помогите мне, – крупные слезы покатились у нее по щекам.

Парень засуетился, начал искать по карманам носовой платок.

– Марина, не плачьте, а то я совсем перестану соображать. Я очень хочу помочь вам, но я, правда, не знаю как. Альку подставлять нельзя, ей голову оторвут, если с вами что-то произойдет. Мы оба лишимся работы. Петр Иванович очень скор на расправу. Как вы себе представляете нашу помощь? Где вас спрятать? А потом как вывезти? Я домой поеду только через десять дней, но мой автомобиль на выезде обыщут, вы это понимаете?

– Стас, Петр Иванович уезжает за границу, у него уже и паспорт есть, и билет, скоро здесь будет новый хозяин.

– Неужели Вадик? – встревожился Стас.

– Может быть, и Вадик. Понимаете, они почему-то хотят убить моего ребенка, но меня оставляют жить. Не знаю, почему они так делают, но я слышала, что меня не убьют. А вы же понимаете, то, что они делают, преступление. Все равно эту «лавочку» или прикроют, или здесь будет новый хозяин. Стас, я не могу потерять этого ребенка. У меня четыре дочери, и вот Бог дарит мне сына. В чем провинилось мое дитя? Почему так? Стас, мне надо спрятаться. А потом, когда приду в себя, сама выберусь.

– Марина, я очень хочу помочь вам, но как? То, что вы говорите, – утопия. Вы не сможете выбраться отсюда, вас просто сразу схватят. А где вас спрятать? Вы же не иголка, в конце концов.

Вдруг послышался шум, а вслед за ним крик:

– Стас, ты обезумел?! Зачем ты слушаешь ее?! – В комнату ворвалась разъяренная Аля. – Я не хочу терять работу из-за этой твари, слышишь?! Ты знаешь, сколько получает медсестра в Москве даже в самом лучшем центре? Сказать? А что будет с моими братьями и сестрами? Мне что, из-за нее в проститутки идти?

Теперь мужчина заметался между двумя женщинами:

– Алечка, успокойся, давай все спокойно обсудим. Слышишь? Как мы с тобой будем жить, если ее ребенка убьют?

– Стас, подумай, какое нам дело до ее ребенка? Я здесь каждый день ассистирую аборты, их делают десятками. Почему никто никогда не думает обо мне? Что будет со мной и моими братьями и сестрами? Как мы ей поможем, это же нереально!

Стас обнял Алю, прижал к себе, пытаясь успокоить:

– Аля, я тоже не знаю, как это сделать. Вот нас трое, давайте подумаем вместе. Садись, Алька, к ней поближе, я сейчас стул принесу.

Пока Стас бегал за стулом, Марина попробовала поговорить с девушкой:

– Аля, милая, обещаю, мы с моим мужем не бросим вас. Мы богаты, он вас хорошо отблагодарит. Для него этот ребенок очень важен, он ждал его семнадцать лет. Понимаете, он просто бредил мальчиком, у меня еще четыре дочки есть. У меня свой медицинский центр, будете там работать. И в зарплате не потеряете.

Алька недоверчиво смотрела на Марину:

– Что? Четверо? Разве вы, богатые, рожаете? Вроде бы дети – удел тех, кто беден.

– Аля, но у меня на самом деле четыре дочери. Одна из них приемная. Подруга перед смертью попросила меня взять ее дочку к себе. А три дня назад из садика украли мою дочь, а потом меня привезли сюда. Вадим приехал ко мне, сказал, что от профессора, а сам силой сделал мне этот проклятый укол и привез сюда. Я в таком отчаянии, кому нужно убивать моего сына?

– Значит, богатые тоже плачут? – ехидно спросила Аля. – Ты вот сейчас на жалость мою давишь, а как выйдешь отсюда, так и отвернешься сразу. Я знаю вас, имею печальный опыт. Та дамочка, что отца моего убила, сначала тоже плакала, просила заявление забрать из милиции. А потом нашла лазейку, купила всех с потрохами. Это было дешевле, чем нам алименты платить, да и какие у домохозяйки алименты?…

– Алька, – прервал ее вернувшийся Стас, – чего ты опять всех под одну гребенку стрижешь? Не все люди плохие. – Он сел рядом с Алей. – Вы, Марина, на нее не обижайтесь, она очень хорошая. Алечка просто устала, ведь она совсем еще ребенок, ей недавно двадцать один год исполнился.

– Моей старшей дочери столько же, – грустно произнесла Марина.

– Видишь, Стас, она врет! – воскликнула Алька.

– Нет, Аля, это правда, я ее в пятнадцать родила. Сейчас она замужем, живет отдельно от нас. Я ее родила не от мужа.

– Нагуляла, значит?

– Да, Аля, нагуляла, мне ее силой сделали.

– Конечно, ты очень красивая. Я таких только в кино видела.

Марина наблюдала, как Стас умоляюще глядит на Алю. Ему было неловко за нее. И Аля немного смягчилась.

– Знаешь, Марина, ты прости меня за Вадика. Ну, ты понимаешь, о чем я… Боюсь я его. Фактически он здесь хозяин. Петр Иванович очень занят, а Вадик здесь бог и царь.

– Аля, ты здесь ни при чем. Понимаешь, это зависело только от меня.

– Но ты же была без сознания, – удивилась девушка.

– А сознания здесь и не надо. Я всю жизнь играю роль жертвы, а жертва всегда найдет своего палача. Это я еще от мамы унаследовала, никак с этим справиться не могу. – Марина заметила, что Аля не понимает, и взмолилась: – Аля, милая, Стас, помогите мне! Без вашей помощи мне не выбраться.

Стас взял ее за руку.

– Марина, успокойся, бог даст, будет Алька у твоего сына крестной мамой, да Аль? – не дождавшись ответа, он вздохнул. – Ладно, девочки, давайте думать, что делать. Знаете, Марина, если бы вы не были парализованы, было бы легче.

– Стас, – торопливо произнесла Марина, – я уже начинаю чувствовать свое тело, ощущаю прикосновение. Может быть, скоро приду в себя?

– Марина, вам ввели очень много лекарства. Чудо, что вы уже пришли в себя и разговариваете. Я много здесь всего повидал, но такое впервые. У вас какой-то особенный организм. Знаете, обычно этот укол делают, чтобы привезти человека сюда без проблем. Потом дожидаются, когда женщина придет в себя, делают аборт, а потом еще укол – и память стерта.

– Значит, такое здесь уже проделывали? Но кому это нужно – убивать детей? Ведь аборты не запрещены, делай, если надо.

– Иногда мужчина не хочет ребенка, – подала голос Аля, – в силу каких-либо обстоятельств, а женщина, наоборот, хочет. Она думает, что, родив, сможет этим привязать мужчину. Петр Иванович это сразу вычисляет. Обычно женщины доверяют врачу, рассказывают ему обо всем. Он обещает помочь, берет телефон мужа, звонит ему и предлагает свои услуги за плату, конечно. Вадик привозит женщину сюда, остальное вы знаете. Скажите, может быть, вас тоже «заказал» муж?

– Мой Сережа? Да вы что, Аля! Он бредит этим ребенком, мы очень любим друг друга. Сережа каждый день покупает разные милые вещицы для мальчика, детскую оборудовал рядом с нашей спальней. Представляете, кабинетом пожертвовал! Я, конечно, его ругала, зачем, мол, заранее готовишься? Но он слушать не хотел. Вот я беду и накликала…

– Девчонки, – вмешался в ее душевные излияния Стас, – думаете, у нас куча времени? Давайте пораскинем мозгами, что делать.

– У нас еще два дня, – тут же отозвалась Аля, – надо подождать, возможно, Марина придет в себя. Нам будет легче. Сейчас я прокапаю ей витамины, это должно ускорить реабилитацию. Сейчас тебе надо уйти, ты и так здесь долго был, это может вызвать подозрение. Вечером я позвоню Петру Ивановичу и скажу, что из-за Вадика надо женщину посмотреть на УЗИ, чтобы я могла вызвать тебя. Уверена, он разрешит.

– Да, да, – заговорила торопливо Марина, – я слышала, самому Петру Ивановичу некогда: он квартиру продает, вещи собирает, времени у него в обрез.

– Да, это очень плохо, – Аля тяжело вздохнула. – Неужели здесь и правда останется Вадик? Работать станет невозможно. Его Петр Иванович сдерживал, а что будет без него?

– Вы не волнуйтесь, я же сказала, пойдете работать ко мне.

Но Алька, казалось, не слушала:

– Зачем им это? Ведь они могут просто стереть тебе память, и все?

– Не знаю. Видно, боятся, что моя память восстановится. Видишь, даже лекарство меня не берет. Самое надежное – просто убить, но «заказчик» запретил. Может, не хочет, чтобы и память стирали? И потом, разве можно стереть ее только у меня. Тогда придется это сделать всем, кто меня знает, а про мою беременность знают все мои родные и знакомые…

– Постойте, Марина, – перебил Стас. – Не будем гадать. Ведь правда все равно откроется, рано или поздно. А сейчас, девочки, я побежал. До завтра придумаю какой-нибудь план, обещаю.

Оставшись вдвоем с Алей, Марина попыталась наладить контакт:

– Аля, а как твое полное имя?

– Алевтина, – нехотя ответила девушка.

– Старинное имя…

– Да, сейчас никто так детей не называет. Папина причуда. Он любил меня очень. До десяти лет я была одна у родителей – мама отчего-то не беременела больше. А потом дети посыпались, как из рога изобилия. После меня она родила двух мальчиков-близнецов, потом появились две девочки-погодки, за ними опять мальчик, потом еще две девочки. Младшей два года.

– Аля, а маму разве нельзя вылечить?

– Наверное, можно, но она не хочет жить без папы. Мама очень любила его. Все время боялась, что он уйдет к другой женщине. А он просто погиб. Если бы только маме этот укол сделать, что тебе вкололи, но он стоит очень дорого.

– Аля, у меня есть знакомая, она эти вещи без укола лечит. Мне кажется, она поможет твоей маме. Ведь мама еще не старая?

– Да, ей только сорок три. Но уже и таблетки пила, и вены резала. Оставлять ее нельзя одну, поэтому и держат в психбольнице.

– Вам баба Алла точно поможет. У меня один бомж знакомый был. Он был уже не человек. А сейчас семья у него, трое детей, любимая жена. А валялся на помойке, алкаш был законченный. Баба Алла может лечить душу. – Марина вздохнула. – Но, к моему несчастью, я ее не слушаю. Откуда только во мне такая окаянность сидит? Она мне всю жизнь правильные советы давала, а я всегда все делала по-своему. А потом убеждалась, что она права. Законы она вселенские знает. Если человек по ним начнет жить, обязательно станет счастливым.

Но Аля уже не слушала, погрузилась в свои думы. При этом она деловито сновала по палате, собирая какие-то, одной только ей известные, баночки, что-то бормотала себе под нос.

«Как же расположить к себе эту девушку? – размышляла Марина. – Она должна сама захотеть помочь мне, иначе ничего не получится. А пока Аля испытывает ко мне неприязнь. Видимо, очень сильна обида на жизнь. Для нее я все равно что та богатая женщина, которая убила ее отца».

Алька начала ставить Марине новую капельницу.

– Что это? – встревожилась Марина.

– Это для твоей реабилитации. Здесь нет ничего, что может повредить тебе или ребенку. Хотя, если честно, я считаю все это бесполезной тратой времени. Ты должна понимать: я делаю это только по просьбе Стаса, потому что он попросил.

Марина промолчала. Лучше выждать, пусть девушка хотя бы начнет слушать. Ведь говорить в пустое пространство – бесполезная трата времени.

День никак не сдавался вечеру. Время тянулось медленно. Марина прислушивалась к своему телу. На что похоже это ощущение?

Она вспомнила, как иногда в детстве просыпалась ночью оттого, что неловко подвернула руку, и она повисала, как плеть. Тогда ее переполнял страх, она не чувствовала руки. Но через некоторое время в руку врезались тысячи маленьких иголочек, и вскоре она оживала. Так было и сейчас, только не с рукой, а со всем телом, оно возвращалось к жизни, но очень медленно. Марина изучающе рассматривала палату. Светло здесь, уютно. Даже в углу фикус растет в большой кадке. Растение как растение, но на нем прикреплен какой-то приборчик и куча проводов. «Цветы они здесь изучают, что ли?» – подумала она. Потом мысли переключились на семью. Как там дома? Где Машенька, что с ней? Кто эти люди с такими странными именами? Как вырваться отсюда? «Нет, прочь эти размышления, я не имею права быть слабой».

Стиснув зубы, Марина ждала. А что еще оставалось делать в ее положении?

Глава 8

Бенну лежала в шикарной ванне. Серебристая пена весело переливалась на солнце. «Что будет со мной, когда отец умрет? Как все у меня плохо. Вот уже два месяца господин не приходит ко мне. Он пока еще боится моего отца, а что потом?»

Девушка вышла из ванны и рыбкой нырнула в бассейн. Прохладная вода обожгла тело. Она плавала, пока не замерзла. Бенну выскочила из воды, накинула пушистый халат и легла на скамейку.

Ее взгляд был устремлен на реку. Она так любила декабрь! Ей нравился освежающий ветерок. В это время река уже не была красной. Изнуряющая жара закончилась, солнышко светило ласково. Скоро начнется период дождей. Природа ждет его с нетерпением.

Поблизости бродили ее животные, но не подходили – остро чувствовали настроение хозяйки. Только ее любимчик Менту назойливо лез к ней поиграть, но Бенну прикрикнула, он затих, шумно вздохнул и стал укоризненно поглядывать на хозяйку.

Неслышно подошел Сенах, в руках поднос с фруктами. Только ему разрешалось вот так подходить к ней.

– Я принес вам фрукты. Госпожа, вы ничего не едите, так вы можете заболеть. Сененмут волнуется, ему докладывают о каждом вашем шаге. Пожалейте отца, он и так плох.

– Спасибо, Сенах. Я поем. – Она с благодарностью взглянула на раба. – Если ко мне кто-нибудь придет, скажи, что меня нет. Не хочу никого видеть. Нет, постой, если придет Халли, пропусти ее.

Она посмотрела вслед Сенаху. Они выросли вместе, он был ей как брат. Когда-то отец спас ему жизнь. Он купил его, забитого до полусмерти, у какого-то араба. Мальчишке было года три. Сененмут нанял лучших лекарей, они месяц выхаживали мальчика. Сенах стал жить в семье Сененмута как сын, играл с Бенну, еще с той первой Бенну, когда та была жива. Когда Бенну утонула, мальчик находился в доме и до сих пор винит себя в ее смерти.

С тех пор как Бенну (новую Бенну) нашли у калитки, Сенах ни на шаг не отходил от нее. Он хорошо говорил на многих языках, Сененмут позаботился о его образовании. Слуга очень предан хозяину, а теперь и ей. Когда она вышла замуж, отец отдал ей в услужение Сенаха. Он с легкостью менял внешность, был очень умным, знал калитки и помогал во всем. Бенну много раз предлагала ему свободу, но Сенах твердил, что скорей умрет, чем покинет ее.

Он также очень любил Сененмута и сейчас переживал за обоих. Бенну видела, как он ненавидит Миноса. Слава богу, Минос не замечал этого. Он вообще не считал рабов за людей, а то бы давно стер его в порошок.

Бенну посвящала Сенаха во все свои планы. Она знала, что кто-то из слуг следит за ней и докладывает отцу обо всем, что с ней происходит. Понимала, отец очень сильно волнуется за нее.

«Не напрасно он волнуется, – призналась себе Бенну. – Все чаще я подумываю о сведении счетов с жизнью. Останавливает глубокая вера в Амона».

Девушка чувствовала: если печаль продолжится, жизнь ее угаснет. Бенну очень сильно любила отца. И сейчас, чтобы не волновать его, стала есть фрукты, изображая аппетит. Здесь, на виду у всех, она не должна грустить. Много пар глаз наблюдают за ней, надо сделать над собой усилие, чтобы отец ничего не узнал. Пусть думает, будто она счастлива. «Сегодня буду горячо молиться Амону, он должен помочь. Я совершила ошибку!»

С ужасом Бенну вспоминала ту страшную ночь. Оказывается, подписать контракт – мало, его надо скрепить кровью. В ту ночь господин дал ей кинжал, она должна была вонзить его в сердце девушки-невольницы, которая в чем-то провинилась перед ним. Но Бенну, увидев глаза девушки, потеряла сознание. Нет, она не может убить человека даже ради своего господина. Неделю Бенну провела в горячке. С тех пор прошло два месяца. Господин потерял к ней интерес.

Халли, подруга, рассказывала о новых многочисленных женах и наложницах, которые без конца появлялись в его доме.

Бенну не ревновала, но тоска съедала ее. Ей ничего не надо, просто пусть приходит хоть иногда.

Отец привил ей мысль о замужестве, об особом отношении к супругу. Так воспитывали всех женщин Кемета. В детстве она мечтала стать женой своего бога Амона. Отец посмеивался: «Вот приведу тебе мужа, и забудешь о своем золотом женихе. Нарожаешь мне внуков, будет в доме радость». Но отец ошибся: любовь к богу осталась, а детей так и нет. В одном он только оказался прав: муж занял в ее жизни главное место. «Люди говорят, любовь слепа. Но разве это правда? Ведь это люди слепы. Где были мои глаза, когда влюбилась в него?»

Он был не таким, как мужчины Кемета, он не заботился о душевном состоянии своих жен. По закону он обязан посещать ее, но что ему закон? Бенну приняла его сразу, как только ее привели к нему в спальню. После этого она увидела много странных вещей, узнала про калитки и поняла, что ее муж – непростой человек. Он владеет колдовством, но она никому не расскажет об этом. В Кемете за это казнят, а она не сможет жить без него.

Еще год назад он не смог бы так с ней поступать – побаивался отца. Сейчас отец отошел от дел: сидит у себя во дворце, с утра до вечера грустно смотрит на реку. Так же, как воды этой реки, уплыла его надежда на продолжение рода. Для мужчины Кемета это огромный позор. У него есть племянник, наверное, он и завладеет всем его имуществом, когда папа отправится на поля Иалу в царство мертвых. А Бенну лишится своего дворца: ее господин давно хочет прибрать его к рукам, и станет она жить в его дворце со всеми его многочисленными женами и наложницами. А если учесть зависть и ненависть всех этих женщин к ней, подумать страшно, что с нею будет. Ведь сейчас только она одна из жен в таком привилегированном положении.

Слезы заструились из ее глаз. Бенну отбросила спелый персик, еда не лезла в горло. Грустные мысли мучили и жгли сердце. «Я каждый день молюсь Амону, но он не дает мне знаков! Неужели тоже не знает, что делать. Но разве такое возможно? Бог может все. Я, наверное, плохо молилась ему». Девушка порывисто вскочила на ноги, ее фенек даже взвизгнул от неожиданности и страха. Ей стало жаль его.

– Менту, милый, иди ко мне. – Она взяла его на руки. – Ты не виноват, малыш.

Лисенок смешно фыркнул, сразу прощая ей все. Она грустно улыбнулась.

– Я так похожа на тебя. Вот если бы мой господин так же приласкал меня, на свете не было бы никого счастливей.

Она опустила зверька на землю. Менту стал носиться вокруг нее, показывая радость. «Считается, у животных нет души, но разве это правда? Разве можно любить без души? Менту любит как человек, он так предан мне. А мой господин? Кто же он? Говорил, что знает тайну бессмертия. Разве не об этом мечтают многие люди, и никогда это никому не удавалось? А полеты? Как тело теряет вес и взмывает вверх? Что за сила управляет им?» Она спрашивала об этом у господина, но он только смеялся: его забавляла наивность Бенну. А ей так много хотелось знать.

В детстве няня, мать Халли, рассказывала ей сказки, как старая Баба Яга летала по небу на метле. Но это была сказка. А потом это оказалось правдой. Видимо, ее муж действительно колдун. Иначе как все объяснить? На шабаше бывает очень страшно: столько там необычных существ, все они тоже колдуны. Здесь, в этом мире, таких нет. Все-таки какое счастье жить в Кемете! Здесь таких чудищ не встретишь! Как изменился мир за много сотен лет!

«Все-таки мне очень повезло, что в детстве я как-то сделала этот переход через калитку», – размышляла Бенну. Конечно, она делает переходы в другое время, чтобы учить языки, но всегда стремится побыстрее вернуться в Кемет. Сенах всегда сопровождает ее. Муж научил Сенаха пользоваться калитками. Слуга оказался талантливым учеником, освоил их сразу, а вот Бенну – с трудом. Она практически не знает, как живут люди в том времени. Ее общение ограничивается только учителями, а они все – люди ее господина. Правда, она иногда делает переходы в лес, в домик, где живет ее дед. Но никогда не общалась с ним.

Однажды Бенну побывала дома у своей родной матери. Но там дальше комнаты, где стояла калитка, не выходила. Тогда она спросила у мамы:

– Как вы здесь живете? Ведь это страшно!

Мама только рассмеялась:

– Тут, дочка, лучше, чем у вас. Здесь женщины не бесправны, свободны.

«А зачем мне права и свобода, – горестно размышляла Банну, – если я несчастна? Вот то, что у мамы один муж, мне нравится. Но ведь он все равно «гулял» раньше. Конечно, родная мать для меня не совсем мать, скорее, старшая сестра. Ведь я никогда не знала ее, но могу с ней говорить обо всем, мама очень умная, понимает меня. Мужчине нужно много женщин, так мне всегда говорили, а женщине нужен только один. А вдруг это не так?»

Бенну не заметила, как ноги принесли ее к комнате, где ждал золотой Бог. Она взглянула на него с обожанием. Глаза статуи радостно блеснули, приветствуя девушку.

– Ты всегда рад мне! – Она приникла к его холодной руке и заплакала. – Пожалуйста, помоги! Ты – последняя моя надежда.

Бенну бросила в курительницу благовония. Серый дымок пополз по комнате, обвиваясь вокруг Бенну. Это Амон таким образом ласкал ее, радуясь ей. Сегодня девушка не танцевала, она просто молилась. Вся ее короткая жизнь мелькала перед глазами. Сегодня Бог ответит, не может не ответить. Иначе Бенну просто сойдет с ума.

Она запела свою молитву. Ее Бог смотрел на нее с грустью. Ей даже показалось, что по щеке его потекла слеза.

«Нет, ничего не выходит. Мой Бог молчит».

– Я знаю, Амон, ты хочешь, чтобы я сама решила, что делать, – произнесла Бенну грустно.

Она отстранилась от статуи, но, странное дело, после молитвы ей стало намного легче. Девушка опять приникла к статуе. Почувствовала, что Бог жалеет ее. Разве может он помочь? Такова ее судьба. Так говорили его глаза. Бенну – маленькая птичка с сердцем, в котором живет только любовь.

Неожиданно решение все-таки пришло. «Надо обратиться к Изольде. Она поможет, даже если придется ползать перед ней на коленях».

Бенну выбежала из комнаты, быстро прошла по длинному коридору туда, где хранились ее сокровища: они лежали в огромном сундуке в самом дальнем уголке ее дворца. Двое крепких слуг охраняли сундук. Она так любила рассматривать веселые цветные камушки, различные забавные вещицы, но сейчас только одна вещь могла помочь – изумрудное ожерелье. Его подарил ей на свадьбу ее господин. Она ни за что бы не рассталась с ним. Пять лет назад, когда ее наряжали к свадьбе, она видела глаза Изольды, видела, как дрожали ее руки, когда та брала ожерелье, как рассматривала его и, вздыхая, надевала на Бенну.

За дверями послышался шум. Бенну быстро спрятала ожерелье в кармашек и выскочила из комнаты. В коридоре она увидела, как Халли борется с огромным охранником. Тот не пропускал ее, а она смело вступила с ним в схватку.

– Халли, я так рада тебя видеть! – Бенну дала знак охраннику, и тот отступил.

Халли, целуя сестру, приговаривала:

– Ох, Бенну, еле пробилась. Тебя охраняют как царицу.

– Это все папа. Кому я нужна?

– Наверное, чувствует опасность. Он так тебя любит!

Девушки прошли к бассейнам.

– Халли, здесь нас никто не услышит. Как твои дела?

– О чем ты, Бенну? – Девушка тряхнула волосами. – Я самая несчастная на свете: ни любви, ни семьи, ни детей. Зачем я живу на этом свете?

– Халли, все это я могла бы сказать и о себе. Мы с тобой как две сестры, и судьбы наши похожи. Видимо, я больше не нужна своему господину… Ладно, не будем об этом. Я так ждала тебя, где ты пропадала?

– Караулила твою мамочку, надо было с ней поговорить. Понимаешь, я просто не знаю, что делать!

– Халли, маме и так непросто сейчас. И о чем ты с ней говорила?

– Да, так… о разном.

– Халли, не темни.

– Ну хорошо, мы говорили о тебе.

– И что?

– А то. Посмотри в зеркало: на кого ты стала похожа?

– Опять ты за свое. Я же просила: не вмешивайся. Я люблю своего мужа и буду любить его до самой смерти, пусть он даже больше не смотрит на меня.

– Бенну, если так пойдет дальше, твоя смерть не за горами. Тебе мало, что два месяца назад тебя еле откачали? Хорошо Сенах достал лекарства, а то бы мы тебя уже проводили на поля Иалу.

– Ладно, Халли, не кипятись. Неужели пришла ругаться? Расскажи лучше, как там мама?

– Кажется, плохо. Что-то с беременностью не в порядке, да и дочку украли. Но сказать честно, я ее практически не слушала.

Бенну хлопнула в ладоши, и тут же из-за деревьев появился слуга.

– Зураб, позови мне Сенаха.

Вскоре Сенах предстал перед ней.

– Сенах, у меня к тебе просьба: узнай, что с мамой.

Мужчина умоляюще смотрел на нее:

– Госпожа, прошу вас, не удаляйте меня от себя.

Бенну топнула ногой:

– И ты туда же! За меня не беспокойся. Моя хандра закончилась. Вели накрыть нам обед. Если тебя это успокоит, я поем с аппетитом. Я приняла решение: сама пойду к господину. Раз уж он на мне женился, то пусть исполняет свои обязанности.

– Тогда я тем более от вас не уйду, – заявил Сенах.

Бенну знала, что Сенаху нельзя приказать, его надо только уговорить. Она взяла его за руку и заглянула ему в глаза. Мужчина смутился и отвел взгляд.

– Сенах, чего ты боишься? Ты же знаешь: пока жив отец, мне не сделают ничего плохого. Это моя просьба, пожалуйста.

– Хорошо. Только обещайте, что будете осторожны. Лучше жить без вашего господина, он сплошное несчастье.

Бенну нахмурилась.

– Сенах, прошу, не обсуждай моего мужа.

– Простите, госпожа, – Сенах покраснел.

– Все, ступай быстрее, может быть, маме нужна твоя помощь. Сенах откланялся и удалился. Халли мечтательно посмотрела ему вслед.

– Какой красивый парень. Он без ума от тебя. Такой умеет любить, не то что наш господин. За что нам такая доля?

– Халли, а может, ты уйдешь туда, в мир моей мамы? Ведь здесь тебе не светит быть счастливой. По-моему, никто даже и не заметит твоего отсутствия.

– Знаешь, Бенну, я открыла, что не могу находиться там долго. Быстро теряю силы. Видимо, людям из прошлого нельзя жить в будущем.

– Постой, а как же Сенах? Он может жить там месяцами, и ничего.

– Я думала о нем. Неизвестно, откуда он взялся. Ведь отец твой купил его у араба и не спросил, где тот взял Сенаха. Одно имя чего стоит. В Кемете так вообще людей не называют. Мне кажется, он из вашего мира.

– Да, Халли, наверно, ты права, но я никогда не думала об этом.

Девушки замолчали. Первой молчание нарушила Бенну.

– Сегодня я встречусь с Изольдой. Насколько я знаю, там всем правит она. Халли, послушай, а давай я попрошу, чтобы она отпустила тебя ко мне. Будешь жить со мной?

– Бенну, я была бы счастлива, но тогда некому будет подслушивать.

– Халли, ты неисправима! Зачем тебе это?

– Да затем, чтобы спасти тебя, дурочку. Как мы узнаем о том, что замышляют Минос и Изольда? И что будет с тобой завтра? Вдруг твой папа уйдет в мир иной? Там, в доме нашего господина, много недовольных и практически все завидуют тебе. Лучше я побуду пока там.

– Да, Халли, ты права. Мне страшно за мое будущее. Вот если бы у меня был ребенок… Знаешь, очень я завидую маме: она может беременеть, рожать, и она – одна женщина у своего господина. Конечно, у нее постоянно проблемы из-за ее дара, зато она счастлива. Может, мы тоже когда-нибудь будем счастливы? Да, Халли? Я бы сейчас с радостью отдала все, что у меня есть, за беременность.

– Ну а мне и отдавать нечего. Ты хоть любишь. А я не знаю, что это. Бог не дал мне красоты, не дал отца, который любил меня так, как твой. А этот дворец… Если бы у меня был такой, разве я стала бы грустить? Почему Минос столько вложил сюда?

– Знаешь, это давняя история. Когда мы только поженились, он решил показать мне мир и взял меня в Лас-Вегас. Это такой удивительный город в Америке. Я глазам своим не верила. Это чудо построили обыкновенные люди. Мой муж обожает этот город. Мы остановились с ним в самом лучшем отеле – «Беладжио». Номер у нас был шикарный. Даже в моем дворце нет такой роскоши. Господин начал играть в карты – там все играют, а я смотрела. У него удивительные руки. Представляешь, они как птицы летали над зеленым сукном, я не могла оторвать от них взгляд. Господин все время выигрывал. Так продолжалось дня три. Он дал мне много денег и отпустил гулять по городу – делать покупки. Я должна была купить что-нибудь родителям, да и себе. Со мной был Сенах. Ты знаешь, он всегда со мной. Такое условие поставил мой отец, и господин согласился. Сенах таскал мои покупки. Я была так счастлива! В одном магазине я увидела платье… золотое! Оно сияло как солнце. Я купила это платье, а вечером надела. На шее у меня было изумрудное ожерелье, а еще я в тон вставила зеленые линзы, которые так нравились моему господину. Нарядившись, я вышла в зал, где играл господин. Ты не представляешь, что там было! Мужчины перестали играть, они восторженно смотрели на меня. Но я видела только своего любимого. Он тоже увидел меня и закричал в изумлении: «Мария, как ты попала сюда? Я так счастлив тебя видеть!». А я сказала: «Что ты, любимый, разве не узнаешь свою Бенну? Почему ты называешь меня чужим именем?». Мой господин смутился: «Я тут заигрался. Пойдем в город. Я должен всем показать мою королеву». В тот вечер я была счастлива! Весь город любовался мною. Мужчины замирали, провожая меня взглядом, женщины завистливо смотрели вслед. На улицах показывали удивительные представления, там их называют шоу. А поздно вечером господин необыкновенно любил меня. А когда мы вернулись, он перестроил весь дворец моего отца. Одно меня смущало. Он часто просил надевать то платье и ожерелье. И тогда он любил меня, но казалось, что представляет другую.

– Бенну, неужели ты не поняла?

– Что я должна понять?

– Он представлял себе твою мать! Ведь зовут ее Марина, и ты похожа на нее как две капли воды. Помнишь, твоя мать рассказывала, что отказала нашему господину, потому что полюбила другого?

– Да, Халли, да, но моя мама, когда встретила нашего господина, уже была беременна. Она рассказывала мне, что ее изнасиловали.

– Ну и что, Бенну? Разве живот отрастает сразу? Она же говорила, что никто не замечал ее беременности.

– Ах, Халли, если бы только мама согласилась выйти замуж за нашего господина! Представляешь, мы бы с ней не расстались.

– Ты, Бенну, все-таки счастливей меня, потому что добрее. Тебя совсем это не задевает?

– Халли, ты хочешь, чтобы я приревновала своего господина к маме? Ведь женился он на мне. А сейчас вообще не знаю, что делать. Как вернуть мужа? Сегодня к вечеру приду к вам. Надо встретиться с Изольдой, вдруг она поможет. Скажи ей, что я приду.

Халли пожала плечами и в недоумении покачала головой.

– Не знаю, что и сказать. Думаю, пустая затея.

Глава 9

Халли вернулась во дворец. Надо предупредить Изольду о визите Бенну. Она прошла на половину дворца, где проживала старуха. Но слуги объяснили, что Изольда встречается в северной части дворца с Миносом. Халли знала, где они проводят беседы, поэтому со всех ног бросилась туда. Надо услышать, о чем они секретничают.

Изольда по всему дворцу настроила комнат-подслушек. Ими и пользовалась Халли. Изольда думает, что только она одна знает об этих помещениях. Но разве можно что-нибудь утаить от Халли? Она без труда нашла потайную дверь, надавила на невидимый рычажок. Часть стены отодвинулась, и девушка очутилась в темной комнате, где тут же приникла к глазку в стене.

Минос и Изольда сидели в креслах за накрытым столом. Горели свечи, в бокалах искрилось вино. Они не спеша беседовали. Изольда явно гордилась вниманием господина, ее единственный глаз радостно сиял из-под кустистой брови. По случаю встречи старуха принарядилась – новая зеленая юбка была расшита каменьями, белая шелковая кофта не скрывала большого горба. Ее когтистые руки лежали поверх юбки, и Халли заметила два чудесных перстня с великолепными изумрудами. Такие украшения она видела у последней жены Миноса, которая потом бесследно исчезла. Первые же слова Изольды заставили напрячь внимание Халли.

– Господин, что ты решил делать с Бенну?

Слова прозвучали так отчетливо, как будто говорили прямо в ухо. Как же старухе удалось сделать такое? Этот вопрос Халли всегда задавала себе, когда подслушивала чужие разговоры. Поговаривали, что все мастера, которые строили эти комнаты, бесследно исчезли, и только старуха знает все эти комнаты. Но их знает и Халли. Часами, подвергая жизнь смертельной опасности, Халли подглядывала за ней, открывая для себя одну потайную комнату за другой.

Изольда была правой рукой Миноса. Она управляла огромным дворцом, решала судьбу многочисленных жен и наложниц, без ее подготовки ни одна женщина не могла быть допущена к господину. Она знала все про всех, но только не про Халли. Старуха и представить не могла, что затравленная испуганная девчонка способна на такое.

Минос взял со стола бутылку и подлил Изольде вина. От счастья старуха закатила свой единственный глаз и шумно вздохнула. Минос взял бокал, долго смотрел на него, потом произнес:

– Спрашиваешь, что делать с Бенну? Не знаю, Изольда. Это должна решить ты, впрочем, как всегда. Меня она уже мало интересует. Но этот дурацкий контракт… Я хотел получить ее мать, но видишь, как вышло. Девчонка просто дура. Вот мать – да… Ты не представляешь, как она горела подо мной, – произнес он с грустью.

– О, господин, чтобы развеять твою тоску, сегодня я подготовила для тебя одну ханаанеянку. Ее доставили к нам караваном месяц назад. Сегодня она в твоем распоряжении. Представляешь, тоненькая талия, волосы как грива твоего арабского жеребца…

Минос плотоядно потер руки:

– Так хороша?

– Да, господин. Огромные зеленые глаза, в которых можно утонуть от страсти. Совсем девочка, у нее только прошли первые регулы, но уже все знает. Месяц я работала с ней. Ах, какая она сладкая! Ждет не дождется тебя, каждый день просит ускорить вашу встречу. С ней ты забудешь обо всем на свете, господин.

Минос мечтательно закрыл глаза, на лице застыла улыбка. Старуха подалась вперед, словно решилась на что-то:

– Я хочу попросить, господин, новое тело для меня. Не могу уже находиться в этом. Уродство меня доконало.

Господин нахмурился:

– Изольда, сколько раз мы уже делали это? Как только тебе исполняется сорок, твое тело начинает отражать твои дела, повторяется одно и то же. Ты для меня – красавица. Делаешь для меня больше, чем кто-то еще. Я очень ценю это. Пойми, сейчас не время. Пока будет идти пора твоего детства, пока ты поумнеешь, я не могу ждать. Ты понадобишься в ближайшие два года. Но знай: когда мы получим Книгу, я смогу дать тебе любое тело.

Миносу нужна Изольда, Халли видела это. Ему нужно, чтобы старуха без оглядки служила ему.

– Ты сейчас думаешь о Книге, господин? – Изольда пригубила вино.

– Это мой последний шанс. Я должен добыть ее. Еще никогда я не был так близок к цели. Представляешь, Хранительница – моя дочь. Думаю, она будет такой же сладкой, как и все мои дочери.

Старуха в сомнении покачала головой:

– Господин, почему ты думаешь, что она поможет тебе?

– Мне помогут гены, Изольда, мои гены. В ее жилах моя кровь. Я жду только смерти старухи – вот она может помешать мне.

– Ты разве не берешь в расчет Марину?

– Эту глупую курицу я обезоружу. Через три дня у этой змеи вырвут жало из ее чрева, и она умоется кровавыми слезами. Сейчас даже оставлю ее в живых, пока не подберу подходящую кандидатуру для ее Силы, эта Сила должна работать на меня. В общем, мне повезло, что Сила досталась ей: она думает только о своей семье, глупая курица. Ей безразлично человечество. Хорошо бы заделать ей сына, я должен проработать и этот вариант. Поэтому так важно оставить ее в живых. Ты знаешь, как опасна эта Сила?

– Ты уничтожишь Заратустру? – спросила в тревоге старуха.

– А почему это тебя волнует?

Изольда побледнела. Она боялась сказать правду и смотрела изучающе на своего господина. Но, кажется, он пребывал в хорошем настроении, поэтому она рискнула спросить:

– Ты думаешь, они не защитят своего верного воина? И разве это простится тебе?

Лицо Миноса исказила странная гримаса. Изольда озвучила то, о чем он думал последнее время. Он знал, что заходит слишком далеко, но жгучая обида требовала мести. Злоба разрывала его, она была сильней страха. Ведь Минос никогда никому не прощал обиду, не простит и сейчас. Сотни лет он мечтает отомстить. Он сжал кулаки в бессильной злобе:

– Хватит каркать, Изольда. Скажи лучше, скоро ли Сененмут отправится в царство мертвых?

– Очень скоро. Уже на ладан дышит. Наш надежный слуга исправно подсыпает ему порошок в вино. – Она стукнула когтистой рукой по столу и улыбнулась: – Вот сильный, черт! До сих пор нет-нет да и ходит к наложницам.

– Смотри, Изольда, я не могу потерять мой дворец. Да и наследство его – тоже лакомый кусок. Если у Сененмута появится наследник, не видать нам этих дворцов как своих ушей.

– Что ты, господин, не появится! Даже если Сененмут и уезжает, он берет с собой своего слугу Гриоса. А тот хорошо знает свое дело. Но скажи, может, лучше насыпать ему в вино не траву, которая делает его бесплодным, а отраву, чтобы побыстрее помер, и дело с концом? Зачем рисковать?

– О, Изольда, ты забыла, где мы живем? Верховный жрец сразу заподозрит неладное – он сам потрошит трупы, готовя их к погребению, и отраву обнаружит вмиг. Он – лучший друг Сененмута, а тот, насколько мне известно, заболел модной болезнью не этого времени – депрессией. Здесь лечить ее еще не научились, а эта болезнь сведет его в могилу быстрее, чем отрава, о которой ты говоришь. Вовремя мы утопили его дочку и подсунули ему Бенну.

Халли чуть не выдала себя. Она в ужасе прикрыла рот рукой, чтобы не закричать в изумлении. Значит, Сененмут не бесплоден! Его просто травят! Дочь его утопили, а все думали, что утонула она сама! Вот это новость! Надо бежать к верховному жрецу, ведь он – лучший друг Сененмута. «Бедная моя мама, она так хотела родить наследника Сененмуту!» – горестно вздохнула Халли.

Мысли девушки прервали слова старухи:

– Да, господин, твоя мудрость безгранична! Гриос говорит, Сененмут стал безразличен к жизни. Целыми днями смотрит на реку и порой даже плачет.

– Плачет? Ха-ха-ха, это забавно: мой тесть плачет! Вот уж проблема – нет наследника. Радовался бы! Здесь, в этом времени, хорошо, Изольда, но иногда их нравы меня удивляют, хотя сейчас это нам на руку. Скоро он сдохнет, и я получу и дворец Бенну, и все, что принадлежит ему.

– Да, господин, если только… – старуха прикрыла свой единственный безобразный глаз, чтобы не видеть реакции Миноса. – Если только он не завещает дворец и земли племяннику или, того хуже, храму Амона.

Реакция, как она и ожидала, была страшной: его лицо на глазах стало превращаться в звериную морду. Чтобы не видеть этого ужаса и не закричать, Халли зажмурилась. Почти рыча, он произнес:

– Изольда, ты не должна допустить этого!

– Хорошо, господин, хорошо. Я буду думать, как устроить все это.

– Думай быстрей, иначе поплатишься жизнью! Я не могу потерять дворец, он нужен мне. Там очень много ценных калиток, и все они не подлежат переносу. Я должен получить их. Это сейчас особенно важно, когда я так близко подобрался к Книге.

Минос порывисто встал, давая понять, что разговор окончен.

Глава 10

Халли пулей вылетела из тайной комнаты и помчалась в покои Изольды. Она знала, что старуха сейчас придет, надо получить у нее разрешение на посещение храма Амона. Без ее ведома никто не мог выйти из дворца. К тому же ей нужны слуги, ведь в Кемете женщина не может бродить одна. Только Бенну она могла навещать без разрешения, пользуясь подземным ходом, соединяющим оба дворца, о котором знали она, Бенну, Минос и Изольда.

Халли уже стояла под дверями покоев Изольды, когда старуха появилась. Изольда грозно сдвинула брови:

– Халли? Что ты здесь делаешь, негодница?

Девушка пала на колени и губами приникла к ногам противной старухи, целуя туфли. Она знала, как растопить ее сердце.

– О, госпожа, простите меня, недостойную! Я нарушаю ваш драгоценный покой! Я так долго ждала вас здесь.

Старуха смягчилась:

– Ладно, вставай, говори, чего хочешь.

– О, госпожа, наш господин только один раз был у меня. А я так люблю его!

– Об этом и не мысли. Ты в зеркало хоть иногда смотришься?

– Нет, госпожа, нет, я не об этом, – Халли испуганно замахала руками. – Разве я, недостойная, могу даже думать об этом? Я знаю свое место, спасибо господину, что сделал меня женщиной. Но разве можно мне запретить любить и заботиться о нем?

– Так чего же ты хочешь? – совсем растаяла Изольда.

– О, госпожа, я только хочу сходить в храм Амона и помолиться за здоровье нашего господина. Пусть Амон дарует ему удачу.

Старуха задумалась: «А что? Очень даже неплохо. Верховный жрец уже давно «точит зуб» на господина, а тут придет одна из его жен… Да, неплохо».

– Хорошо, Халли, это очень даже похвально. Вот, держи, – Изольда выудила из складок одежды кошелек и подала Халли. – Это ты пожертвуешь верховному жрецу на храм Амона. Бери слуг и ступай.

Халли опять приникла к ногам старухи. Та, наслаждаясь, притворно проворчала:

– Ладно, ладно, ступай…

Халли, прижимая к себе кошелек, низко кланяясь и пряча торжествующую улыбку, удалилась.

– Неплохая девчонка. Да и умна. Надо приблизить ее к себе. И господину предана как собака.

Изольда вошла в свои покои и тут же переоделась в привычную оборванную юбку и видавшую виды кофту. Новые вещи раздражали ее. Разговор с господином отнял много сил. Но не успела она прийти в себя, как слуга доложил о приходе Бенну. «Что надо этой дуре?», – подумала она и, удобно устроившись в кресле, велела слуге:

– Зови.

Бенну в нерешительности застыла у порога. Она ждала приглашения приблизиться, но старуха намеренно тянула паузу, нагло разглядывая девушку.

– Что с тобой, Бенну? Ты стала похожа на драную кошку.

Бенну опустила голову. Надо терпеть любые оскорбления, от старухи зависит ее дальнейшая судьба. А та продолжала издеваться:

– А помнишь, как ты смотрела на меня и кривилась? Я тебе тогда казалась очень уродливой, ведь так?

Лицо девушки залила краска стыда:

– Да, так… Изольда, прости меня.

– Изольда? Так может называть меня только господин, а для тебя я госпожа Изольда. Видишь, я так уродлива, а он приглашает меня на обед, ухаживает за мной, наливает мне вино. А как давно он был у тебя? Так что? Разве главное красота? Чего молчишь, Бенну?

– Прости меня, госпожа. Я пришла не ругаться, а просить о помощи. У меня для тебя подарок.

– Подарок? Ну-ка иди сюда и покажи мне его.

Бенну достала изумрудное ожерелье и протянула старухе.

– Это я принесла для вас, госпожа Изольда.

Старуха не могла скрыть радости: она так давно мечтала об этом украшении! Как только Бенну приблизилась к ней, Изольда схватила своей когтистой лапой ожерелье. Ее единственный глаз сверкал от жадности.

Камешки были слабостью Изольды. Она могла часами смотреть на драгоценные камни, это была для нее, пожалуй, единственная радость. Правда, такую же радость ей доставляло делать подлости, служа своему господину, за которого она отдала бы жизнь, не задумываясь. Изольда долго любовалась ожерельем и словно забыла о Бенну. Но через некоторое время она заставила себя оторваться от украшения:

– Так чего же ты хочешь от меня за него?

– Да, госпожа, не стану притворяться. Я пришла за помощью, потому что только ты можешь помочь мне. Сегодня даже великий Амон отказался сделать это.

– О, ты ставишь меня наравне со своим Богом! Это мне нравится. Ты наконец поумнела. Поняла, кто в доме хозяин?

– Да, госпожа, поняла. Еще раз, прости меня.

– Так чего же ты хочешь?

– Вернуть мужа. Пусть хоть иногда, хоть редко, но приходит ко мне. Иначе я умру.

Старуха задумалась. Если господин потерял интерес, вернуть его невозможно. Что делать? Ожерелье так заманчиво сверкало, ей так хотелось получить драгоценность. Она понимала, что просто так девчонка не отдаст ей его. Но как выполнить то, о чем она просит?

И тут ей в голову пришла блестящая мысль. Ее глубоко запавший глаз принял выражение такой проницательности и прозорливости, что Бенну показалось, будто этот взгляд перерыл ее душу до самого дна. Старуха подалась вперед.

– Скажи, Бенну, а что может заменить тебе господина? Ведь ты знаешь, мужчина не может любить долго, и рано или поздно это происходит в жизни любой женщины.

– О, госпожа, я все понимаю, со мной и так господин был дольше, чем с любой из своих жен. Но наша любовь оказалась бесплодной. Мое чрево пусто. Из-за этого я теряю отца. Он умирает от тоски, а ведь отец выбрал Миноса в зятья только потому, что у того многочисленное потомство. Почему же боги отвернулись от меня? Дай мне лекарство от моего бесплодия! Я слышала, ты умеешь лечить такое. Отец умрет, мой господин заберет меня сюда… И тогда никто не спасет меня от смерти, его жены не простят мне того, как я жила.

«Верно рассуждает девчонка, – отметила про себя Изольда, – здесь у нее не будет жизни. Но тело ее не сможет зачать, и тут я бессильна».

– Да, ты права, наши женщины настроены решительно против тебя, – произнесла она вслух.

– Вот видишь, госпожа, я не напрасно волнуюсь…

Изольду вдруг осенило:

– Я, кажется, знаю, как помочь тебе! Только учти: все, о чем мы здесь с тобой будем говорить, останется втайне. Иначе пострадаешь, прежде всего, ты.

Бенну умоляюще сложила руки:

– Обещаю: все, что вы здесь скажете, умрет вместе со мной.

– Тебе придется много обманывать, в том числе близких. Ты готова?

– Чтобы изменить свою жизнь, я готова на все, госпожа.

Старуха заулыбалась.

– Со временем я сделаю из тебя блестящую помощницу господину, и тогда он больше не отвернется от тебя. Ты получишь долгую молодость, длинную жизнь, и господин будет регулярно спать с тобой.

Лицо Бенну омрачилось:

– Ты предлагаешь убивать людей? Сразу говорю: я не смогу сделать это. До сих пор та наложница стоит у меня перед глазами…

Старуха прервала ее:

– Не зарекайся, Бенну. Я не предлагаю тебе убивать сейчас. Но ты еще не понимаешь, что ложь мало чем отличается от убийства.

– Но она же может быть и во благо?

– Ложь во благо? Это придумали люди. Для Амона есть только ложь или только правда, другого нет.

– Прости, госпожа, я не очень верю в это. Сейчас стараюсь обманывать папу, что мне хорошо, он мне верит и не волнуется. Что в этом плохого?

– Хорошо, Бенну, не будем спорить. Но я должна была предупредить тебя. Сейчас ты делаешь первый шаг к своему счастью. Твой обман укрепляет силы твоего господина, любая ложь делает его сильней.

Девушка не понимала Изольду, она с нетерпением ждала, что она предложит. А та жестом пригласила Бенну сесть рядом.

– Сама ты родить не сможешь, поверь мне. Я в таких вещах хорошо разбираюсь. Предлагаю инсценировать беременность и роды. Ты получишь ребенка, Сененмут получит наследника, все будут счастливы и довольны.

– Но где я возьму ребенка? – удивилась Бенну.

– Об этом не тревожься, я достану его для тебя.

– Ты убьешь его мать?! – в ужасе вскрикнула Бенну.

– Что ты, дурочка, я ведь тоже знаю про калитки. Я возьму тебе ребенка в доме малютки. Я знаю время, где женщины только и делают, что бросают детей. И скажу тебе по секрету – так иногда делают женщины, которые забеременели от твоего мужа во время шабаша. Он потом собирает детей по детским домам, когда те подрастут. Из них вырастают самые надежные слуги. Ты ведь часто наблюдала, что в доме у господина появляются новые люди?

Глаза у Бенну чуть не полезли на лоб.

– Но это в основном молоденькие девушки! Значит, он спит со своими детьми?!

Старуха поняла, что сболтнула лишнее, и попыталась выкрутиться:

– Бенну, как ты могла так подумать о нашем господине?! – изобразила она негодование. – Ведь он собирает еще и чужих детей. Поэтому их появляется в доме так много. Ладно, Бенну, хватит обсуждать господина. Лучше я тебе подберу ребенка от него. Ему будет приятно. А сегодня ты объявишь Сененмуту, что беременна. Твоей беременности почти четыре месяца, с этого времени, как правило, начинает расти живот. Скажешь, что я нашла у тебя беременность, а ты даже не подозревала об этом, потому что была приговорена на бесплодие. Ты спасешь Сененмута, вернешь ему радость и желание жить. Тебе придется искусственно увеличить живот, я думаю, это не проблема. Только учти, больше ты не разденешься ни перед кем. Про бассейны забудь, а то, что ты не ела последнее время, так это хорошо – тебя якобы тошнило. И выглядишь ты плохо, это всегда бывает при беременности. Рожать будешь здесь, у меня, все его жены рожают здесь.

Бенну начинал нравиться план Изольды. Когда-то мама предлагала ей сделать это, но она даже и думать не могла об обмане. Свой первый обман Бенну сделала ради мамы – начала обманывать своего господина. Потом обманывала папу, и теперь это стало привычкой. «Я буду обманывать всех ради своего счастья. Я не буду одинокой, через пять месяцев у меня появится сын. Мама говорила, что не играет роли, рожу я его или нет, для меня он будет как родной»…

– Ну, чего молчишь? – Старуха дергала ее за рукав.

– А как же господин? Он согласится?

– За это не тревожься, это я беру на себя. Он сделает так, как я скажу.

А сама подумала: «Скоро твой обман приведет тебя и к убийству, потому что раньше, когда ты любила и не обманывала, ты разрушала его, сейчас, когда твоя жизнь будет пропитана ложью, ты начнешь служить ему, и все пойдет как по маслу. Надо немедленно обсудить все с господином. А план-то не плох, очень даже не плох!»

Старуха от удовольствия потирала руки. Радовалась и Бенну, она уже чувствовала себя беременной. Вот так Изольда! Амон не помог, а та, от кого не ожидала ничего хорошего, придумала такое. Это решит все проблемы. Бенну встала и поклонилась старухе. Она без сожаления отдала свое ожерелье, ведь это цена за счастье.

Изольда проводила Бенну до двери и сразу бросилась к господину. Надо успеть, пока он не занялся ханаанеянкой. С этой евреечкой он точно исчезнет надолго, уж больно она хороша. Поэтому сейчас надо решить вопрос о беременности Бенну, нужно показать господину, как это будет выгодно для него. Она пулей влетела на половину господина и без доклада ворвалась в его покои. Только она могла себе позволить это. Еще с порога старуха закричала:

– Господин, у меня важный разговор!

Минос возлежал на пышных подушках и курил кальян. Он с удивлением взглянул на Изольду и поморщился:

– Изольда, что за вид?

Старуха вспомнила, что не успела переодеться. Господин не любил, когда она приходила к нему в лохмотьях.

– Я спешила, господин. Ты застрянешь надолго с этой девчонкой, хорошо, что ее еще нет здесь.

– Изольда, а она, правда, так хороша? Я в нетерпении.

– Да, господин, ты же знаешь, я могу подобрать тебе то, что ты хочешь. Скоро ее приведут, и ты сам убедишься в этом. Но мое дело не требует отлагательств. Это касается Сененмута. Послушай, у меня есть план. Надо подкинуть ему наследника, сделав Бенну беременной…

– Ты же знаешь, это невозможно, – раздраженно прервал ее Минос.

Изольда не призналась, что уже поговорила с Бенну и все решила, поэтому проявила настойчивость:

– Постой, Минос, не перебивай. У тебя так много детей, что ты потерял им счет. Ведь необязательно Бенну рожать. Можно просто объявить ее беременной. Она с удовольствием походит с подушкой на животе. Я расскажу ей о брошенных сиротах, о том, что Сененмуту нужен наследник, иначе он умрет. Наследником будет твой сын. Я подберу кого-нибудь из твоих жен, у нас сейчас полно беременных. Хочешь, с царской кровью? Настоящую мамашу мы отправим в поля Иалу, а ребенка отдадим Бенну. Этой курице ничего больше и не надо. Более того, я начну готовить ее к служению тебе. Ее ложь придаст тебе силы. Ты ведь подписал с ней контракт, вскоре она сможет убивать. Сененмут получит наследника и с радостью завещает все дворцы и земли своему внуку, то есть тебе. Мы будем и дальше подсыпать ему зелье, и он отдаст дворец твоему сыну еще при жизни.

Минос радостно посмотрел на Изольду:

– Да, я никогда не ошибался в тебе, Изольда. Это все мне нравится. Только знаешь, ребенка возьми не из этого времени. Лучше у какой-нибудь ведьмочки, последнее время было много посвящений. Так будет надежней. Может, он пригодится мне в дальнейшем.

Такого поворота Изольда не ожидала.

– А как же я смогу убить ведьму?

– Придумай что-нибудь. Необязательно убивать, можно просто украсть ребенка. Они все равно расстаются с детьми через пять лет, ты знаешь наш закон.

Изольда боялась связываться с ведьмами, поэтому она гнула свое:

– Но по закону ты должен оставить ребенка у матери до пяти лет.

– Не смеши, Изольда. Свое обязательство всегда можно нарушить. – Было видно, что разговор ему наскучил. – А теперь ступай, прикажи привести девчонку. Надеюсь, она готова.

Изольда низко поклонилась и, пятясь, вышла из комнаты. «Черт подери, – размышляла она, – это будет нелегко – обдурить ведьму. Миноса подставлять нельзя, в случае неудачи мне не поздоровится. Ладно, что-нибудь придумаю. Впереди еще пять месяцев. А все-таки я – голова! Опять угодила господину!»

Изольда с отвращением взглянула на себя в зеркало, что находилось перед входом в апартаменты господина. Его здесь специально поставили, чтобы жены и наложницы, перед тем как войти, могли привести себя в порядок. Из зеркала на нее смотрела отвратительная морда с единственным глазом и страшным желтым клыком. «Ничего, вот скоро достанем Книгу, тогда господин даст мне новое тело, желательно Алискино, вот хороша она, так хороша! Да к тому же бесплодна. Не надо будет рожать».

Старуха почмокала губами в предвкушении будущих побед и побрела проверить, как подготовили ханаанеянку. Везде нужен ее личный контроль.

Глава 11

Бенну просто летала по комнате, ее радости не было предела. В сундуке она нашла бандаж, который купила еще в Лас-Вегасе во время свадебного путешествия. Тогда она не подозревала о бесплодии. Сейчас бандаж как нельзя кстати. Она нацепила его, выудила из сундука шерстяной шарфик и засунула его в бандаж, подбежала к зеркалу и залюбовалась собой. Животик слегка наметился, ровно настолько, чтобы быть чуть заметным.

«Вот так я теперь буду ходить. И даже спать буду в бандаже».

Впервые за последнее время она запела. Испуганный раб вскочил в комнату и замер в изумлении. Такой он еще не видел хозяйку. На радостях Бенну даже простила ему этот вольный поступок – ведь без вызова никто не смеет заходить в ее комнату. Сейчас она почувствовала себя явно беременной: у нее вдруг проснулся волчий аппетит.

– Сид, впредь не врывайся ко мне без приглашения. Сейчас я прощаю тебя. У меня хорошая новость: я была у Изольды, она обследовала меня и сказала, что я беременна. – Бенну увидела, что глаза раба радостно блеснули. – Принеси папирус, я напишу папе письмо. Ты отнесешь ему. И вели накрыть стол. Я должна теперь есть за двоих!

Сид поспешил исполнить приказ. Весь дом мгновенно узнал об удивительной новости.

«Ну вот, – радостно подумала Бенну, – осталось потерпеть каких-то четыре-пять месяцев, и у меня появится сын. Он будет сыном моего возлюбленного, а значит, и моим. Я буду любить обоих. Дворец наконец оживет. А потом, на все воля Амона, выпрошу у Изольды сестричку моему сыну. Только нелегко будет обмануть папу, ведь он обязательно захочет послушать, как в животе двигается его внук. Придется на это время куда-нибудь уехать. Но как это объяснить отцу?»

Она отогнала от себя эти мысли, решив: «Придет срок, тогда и буду думать».

В дверь резко постучали. Ее сердце тревожно забилось. Обычно так громко никто не смел стучаться к ней в комнату. Что-то случилось? Она сама подбежала к двери и распахнула ее. На пороге стоял Сенах.

– Сенах?! Как ты напугал меня! Разве не знаешь, мне нельзя нервничать.

– Простите госпожа, не хотел вас пугать. Я только что вернулся. – Его голос задрожал: – Вы заболели?

– Нет, Сенах, нет, – Бенну счастливо рассмеялась. – У меня хорошие новости! Я – беременна!

Сенах в изумлении уставился на нее:

– Но еще сегодня утром я видел вас у бассейна, и все было в порядке.

– Что значит в порядке? О чем ты говоришь?

– Простите, госпожа, – спохватился Сенах, – я хотел сказать, живота у вас еще не было.

Бенну понимала, что обмануть Сенаха будет труднее всего, но с отчаянием она принялась защищать то, во что уже сама поверила.

– Сенах, неужели у беременных сразу виден живот? И вообще, все зависит от строения таза. Понимаешь, я думала, что заболела, совсем не было аппетита. Пошла к Изольде, она обнаружила беременность. Уверена в этом на сто процентов. И вообще, Сенах, я не понимаю, ты не рад?

– Простите, госпожа, это так неожиданно, – смутился Сенах.

– Ой, ты же от мамы! Я совсем забыла. Ну, скорее рассказывай.

– Теперь не знаю, что и сказать, ведь вам нельзя нервничать.

– Говори, Сенах, что там?

– Она пропала. Вернее, ее домашние думают, что она в больнице на сохранении, но я проверил, ее там нет. Подозреваю, дело плохо.

– Как?! Разве может пропасть человек, тем более мама! Ведь она обладает такой силой!

– Ее увезли на «скорой помощи» в неизвестном направлении. Я попробовал отыскать, но безрезультатно.

– Откуда ты все узнал?

– От Ирочки, – Сенах покраснел.

Бенну не заметила его смущения.

– Ирочка – это ее прислуга? Ты говорил с ней? А как объяснил, кто ты?

– Пришлось за ней поухаживать, – он опустил голову.

– Сенах, почему ты смущаешься? Разве это плохо? Ведь ты свободный мужчина и вправе ухаживать за девушками.

Сенах еще больше засмущался:

– Мне это не понравилось. У меня было ощущение как у той мухи…

Бенну проследила за направлением его взгляда и увидела паутину на окне. Легкомысленная муха залетела в паучьи сети и застряла в ней. Почувствовав сотрясение паутины, большой паук подскочил к ней и стал усердно обматывать муху нитями, позволяя ей запутываться все больше и больше.

– Ой, бедная мушка! Откуда взялся здесь этот отвратительный паук?

Не слыша ее слов, Сенах продолжал:

– Я чувствовал себя как эта муха. Что за женщины в том времени? Сразу пытаются затащить тебя в постель.

Бенну, представив себе эту ситуацию, захохотала:

– А у тебя никогда не было девушки?

Сенах готов был провалиться сквозь землю. От стыда на его глазах выступили слезы. Бенну почувствовала, что зашла слишком далеко.

– Прости, я не должна была затрагивать эту тему. Но что теперь делать? Как помочь маме? Ты должен вернуться и попробовать что-нибудь предпринять.

Он с благодарностью взглянул на хозяйку:

– Да, мне придется вернуться. Нужно, чтобы родственники заподозрили неладное и начали ее искать. Мне очень неприятна Ира. Но ради вас, госпожа, я пойду на это, – он еще сильнее покраснел.

Бенну с тревогой посмотрела на Сенаха.

«Неужели он влюблен в меня? Бедный! Это самое худшее, что с ним может случиться. Ведь муж, если узнает, убьет его. Вот если бы отец выдал меня за Сенаха. Могла бы я его так любить, как Миноса? Наверное, нет. Я так тоскую по мужу! Сейчас он развлекается с очередной наложницей. Она такая красивая. Видела, как ее готовили к встрече с ним».

Сенах неотрывно смотрел на Бенну и, заметив, что госпожа задумалась и больше не замечает его, тихонько вышел, не смея больше тревожить ее своим присутствием. Его сердце пронзила тревога. Беременность Бенну не принесла ему радости. Ведь у него была мечта: он спасает Бенну от ее мужа. Ведь тот не любит ее, а потому вскоре захочет избавиться. Но теперь, с этой беременностью, надежды рухнули.

Сенах, будучи уже взрослым мужчиной, до сих пор не знал женщины. Они казались ему отвратительными из-за откровенных взглядов, бесстыдных движений, попыток привлечь его внимание. Но Бенну другая. Она вся настоящая, никогда не притворяется. А как любит своего мужа! Сенах тайком наблюдал за ними, обгрызая ногти в кровь от зависти. За один такой ее взгляд, брошенный на Миноса, он готов отдать жизнь. На что может надеяться раб, когда Бенну так любит своего господина?

Мысль о любви к Бенну казалась ему то безумной, то правильной, проникала в сердце, дразнила. Сенах знал одно: он всегда будет любить эту маленькую женщину-девочку, всегда будет рядом с ней, и, может быть, когда-нибудь ему повезет и он отдаст за нее жизнь. Что еще может сделать мужчина без рода и племени? Он – только раб, и теперь ему больше не нужна свобода. Раньше он ждал, что, возможно, его родители найдутся, но прошло столько лет, и надежда испарилась.

Глава 12

Марина все-таки решилась на разговор с Алей. Она видела, как сильно нервничает девушка. Необходимо ее успокоить. Сейчас от нее зависит жизнь ребенка. Алька сидела на маленькой скамеечке и тщательно протирала фикус мокрой тряпочкой.

– Аля, давай поговорим.

– И так все понятно, чего говорить. Тебе нужен ребенок, а кому-то он не нужен, скорее всего, твоему мужу. Больше никто жен не «заказывает». Любовницы обычно на это не идут, так как денег таких у них не бывает.

– А если это не муж?

– Знаешь, я здесь уже три года работаю, и по-другому не было. Это обычно или муж, или любовник. У тебя есть любовник?

– Нет и не будет. Но я, кажется, знаю, кто это сделал.

– Да? И кто же?

– Один мой поклонник. Я ему отказала, и он теперь мстит.

– И давно он у тебя завелся?

– Кто?

– Кто? Да поклонник.

– Недавно. Хотел сделать меня своей любовницей, но не вышло.

– Потому что ты замужем или потому, что беременна?

– И потому и по-другому. Но главное, я люблю мужа.

Алька с отвращением посмотрела на Марину. Отвернувшись к фикусу, произнесла:

– Спасибо тебе, Фил. – Алькино лицо запылало от гнева. – Ты лживая и подлая женщина! Ты врешь, Фил сказал мне об этом.

– Но я, правда, люблю своего мужа!

– Знаешь, дорогуша, только это в твоем рассказе и есть правда. А больше ни слова.

Марина в ужасе поняла, что Фил – это фикус, который распознает, когда человек говорит правду, а когда врет. Она видела, что девушка собралась идти звонить старому доктору.

– Алечка, миленькая, прости меня. Я боялась говорить тебе правду, потому что ты все равно не поверила бы. Обещаю, больше не обману. Да, я знаю, кто заказал меня, и я все расскажу. Пожалуйста…

– Хорошо, даю тебе еще один, последний шанс. Фил точнее любого детектора лжи. Детектор лжи можно обмануть, а Фила нельзя. Это тоже последняя научная разработка нашего центра. Да ты наверняка слышала, что растения умеют распознавать ложь. А здесь создали прибор, который подключают к цветку. В каждой палате есть такой цветок. Фил, кстати, мой друг. Почти все люди – лживые и подлые твари, которые только и делают, что врут. Столько народа лежало в этой палате, я проверяла каждого, и все врали.

– Аля, я не хотела обидеть тебя. Просто иногда не все можно говорить обыкновенному человеку.

– А ты необыкновенная?

– Да, я – маг, очень сильный маг. Но лекарство на время отключило мою Силу.

Алька взглянула на Фила, и глаза у нее округлились:

– Ну ты даешь! Настоящий маг?! И Фил это подтверждает! Боже, вот это да! Неужели такое бывает? И ты умеешь делать чудеса?