Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тигровая лилия (Ремингтон - 2)

ModernLib.Net / Любовь и эротика / Эллиот Элизабет / Тигровая лилия (Ремингтон - 2) - Чтение (Весь текст)
Автор: Эллиот Элизабет
Жанр: Любовь и эротика

 

 


Эллиот Элизабет
Тигровая лилия (Ремингтон - 2)

      Элизабет Эллиот
      Тигровая лилия
      Ремингтон - 2
      Аннотация
      Лили Уолтерс не обращала внимания на восхищенные взгляды мужчин. Ее интересовал лишь один человек - красивый и недоступный герцог Ремингтон. Но и ему она не могла открыть свою тайну. Приняв участие в судьбе юной красавицы, герцог подвергается смертельнойопасности - он не знает, что, спасая Лили, рискует проститься навек со своей свободой, а может быть, и с жизнью.
      1
      - Ну вы подумайте! Какое бесстыдство! Как она посмела!
      Лили Уолтерс старалась не замечать оскорбительный шепот за своей спиной. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, и она размеренным шагом, с гордо откинутой головой направилась в дальний конец огромного бального зала. На бал к лорду и леди Эшланд съехалось более пятисот гостей. Отовсюду неслись смех и громкие голоса, заглушавшие прекрасную музыку, - сегодня здесь играли лучшие музыканты Лондона. По левую руку от Лили располагались столы, уставленные всевозможными яствами, другая же половина зала была предназначена для танцев. Что ж, успокаивала себя Лили, ей следовало ожидать подобных разговоров, особенно от молодых сплетниц, вроде тех четверых, что шептались сейчас возле столов с угощением. Ну и пусть шушукаются, ее ничуть не заботит, какие шпильки они пускают в ее адрес, прикрывшись своими роскошными веерами. Однако Маргарет Грэнджер, высокая красивая блондинка, специально повысила голос:
      - Бедный Осгуд! Всего три месяца прошло со дня похорон, да упокоит Господь его душу... А она уже примчалась на бал! Как ни в чем не бывало! Просто неслыханно!
      Лили почувствовала, что краснеет. Она бы предпочла, чтобы Маргарет и ее подруги сплетничали, соблюдая приличия, как все остальные светские кумушки. Хотя в зале было очень шумно, реплики этой четверки доносились до Лили очень явственно.
      - Бедный обманутый Осгуд, - скорбным голосом продолжала Маргарет, погиб из-за нее на дуэли, а у нее даже не хватило терпения выдержать положенный срок траура. Хотя бы для виду!
      - На дуэли? - переспросила одна из ее подруг. - Но я слышала, его убили разбойники.
      - На рассвете, в Риджент-парке? - фыркнула Маргарет. - Мне кажется, здесь все достаточно очевидно! Я, конечно, и у жениха своего спросила, что он об этом думает. Так вот, он не сомневается, что Осгуд погиб на дуэли.
      - У жениха? Ах, Маргарет, так ты, оказывается, помолвлена?
      Девушки опять перешли на шепот, умоляя им все рассказать, но Маргарет только отмахнулась.
      - Нет, - твердо заявила она. - Я пока не могу ничего вам сказать. Герцог Ремингтон просил не обсуждать ни с кем нашу помолвку. Пока.
      Лили все-таки сбилась с шага и едва не споткнулась. Тут же взяв себя в руки, она, не поворачивая головы, глянула из-под полуопущенных ресниц в сторону четверки. Однако белокурая Маргарет, откровенно за ней наблюдавшая, заметила ее взгляд и победно улыбнулась, радуясь ее смущению. Затем, откинув за спину густые локоны, Маргарет что-то прошептала своей соседке. Лили перевела дух и с уверенным видом пошла дальше, будто ничего не произошло. Эта сцена длилась всего несколько мгновений, однако Лили не могла не признать, что отвратительная стрела Маргарет на сей раз попала в цель.
      Вскоре голоса Маргарет и ее подруг уже не были различимы в общем гуле, но Лили еще долго не могла оправиться от удара. Странная боль сдавила ей сердце, к горлу подступил комок - она едва могла дышать. Прохладный ветерок шевелил листья пальм, стоящих возле застекленной створчатой, так называемой французской двери, ведущей на веранду, однако до середины зала не долетал. Удушливый, влажный воздух был переполнен резкими ароматами духов и запахом тел. Лили спешно раскрыла веер и принялась обмахиваться, но не почувствовала желанной свежести.
      О, что это там у пальм такое яркое? Лили свернула в сторону веранды. Ну, конечно. Только Софи Стэнхоуп могла надеть это вызывающее, цвета фуксий, платье. Оно буквально пламенело на фоне зелени. У всех остальных дам наряды были пастельных нежных оттенков. Тут Лили заметила боковым зрением, что вдалеке мелькает еще одно неприлично яркое пятно. Оно стало стремительно к ней приближаться. Лили ускорила шаг.
      - Леди Лилиан!
      Лили чуть не застонала от досады, но, изобразив на лице вежливую улыбку, повернулась к лорду Аллену. Еще секунду назад он с унылым видом стоял возле колонны, а теперь разве что не бежал, пытаясь ее нагнать...
      - Честное слово, никак не ожидал увидеть здесь вас, леди Лилиан.
      Ответить ему тем же Лили никак не могла. Куда бы она ни отправлялась, их пути непременно пересекались. Он был вполне приятным молодым человеком, но порою слишком назойливым. Лили старалась не замечать, что взгляд его зеленых, чуть навыкате глаз чересчур уж дерзок, а волосы выглядят сальными, даже когда они совершенно чистые. Терпимо относящаяся к суждениям других, сама она никогда не судила о человеке только по его внешнему виду. И все же сейчас это немыслимое сочетание ярко-синего и темно-пурпурного... У нее рябило в глазах. Аллен носил дорогие костюмы, однако в его одежде всегда имелся какой-нибудь изъян. Вот и сегодня на пурпурном жилете не хватало нижней пуговицы и из образовавшейся прорехи предательски торчала белоснежная сорочка, что сводило на нет все его старания выглядеть безупречным денди.
      - Вы непременно должны обещать мне первый танец! - заявил лорд Аллен. Его взгляд быстро окинул весь ее наряд цвета морской волны и замер на лифе, украшенном драгоценными камнями.
      - Ах, как это мило с вашей стороны, лорд Аллен, но боюсь, что уже обещала первый танец лорду Артонсвеллу. Или, может быть, это был лорд Уильямс? - Она взмахнула веером и, прикрыв дрогнувший в улыбке рот, посмотрела на лорда Аллена невинным взором. - Я куда-то задевала свою карточку для танцев и теперь никак не могу запомнитьих порядок.
      - Тогда пообещайте мне один из не расписанных еще танцев.
      - По-моему, у меня всего один и остался - сразу после первого вальса. Опустив веер. Лили одарила лорда Аллена чарующей улыбкой, прекрасно зная, что ждать первого вальса тому придется очень долго. Всем было известно, что придерживающиеся строгих пуританских взглядов Эшланды никогда не допустят, чтобы в их доме звучал сей неприличный танец.
      Лорд Аллен нахмурился.
      - Вы непременно должны позволить мне сопровождать вас на прогулке. В саду необыкновенно красивые фонтаны, я уверен, что вы не захотите пропустить такое восхитительное зрелище.
      - Какая чудесная идея! - воскликнула девушка, пытаясь изобразить смущение и живой интерес. Однако улыбка Лили против ее воли превратилась в недовольную гримасу. Машинально наматывая на палец золотисто-каштановый локон, она придумывала, как ей избавиться о лорда Аллена. Она пришла на этот бал вовсе не для того, чтобы любезничать и танцевать со светскими щеголями. И чем скорее она положит конец этому фарсу, тем лучше. - Только вот отец запретил мне выходить без разрешения из дома. Не поискать ли нам его? Он, наверное, играет в карты с лордом Хаулэндом и его друзьями. Hо возможно, все эти джентльмены с удовольствием прогуляются по саду.
      - О, нет, не думаю, что ради этого стоит тревожить вашего уважаемого отца и его друзей, - поспешно сказал лорд Аллен. - Я уверен, граф бы не стал...
      - О, да, конечно, вы совершенно правы. Папа ни за что бы не одобрил, если бы я его ослушалась. - Она легонько хлопнула по его руке сложенным веером и одарила восхищенной улыбкой. - Как вы очаровательно строги в этих вопросах, лорд Аллен! Рада, что вы поддержали меня. Я с нетерпением буду ждать танца со столь достойным джентльменом!
      - Ну, что вы... я так вам благодарен. - Он широко ей улыбнулся и одернул жилет, пытаясь придать ему должный вид. В результате сорочка еще больше выбилась наружу.
      - Увидимся после вальса, лорд Аллен. - Лили на прощание грациозно взмахнула рукой и поспешила прочь, пока он не придумал, что еще они непременно должны сделать.
      Когда она наконец добралась до облюбованных ею пальм, то с изумлением обнаружила, что Софи не одна: она разговаривала со своей тетей Кларой и с лордом Паундстоуном.
      Леди Байнбридж и ее племянница внешне очень походили друг на друга. У обеих были волнистые каштановые волосы и зеленые глаза, однакоих вкусы в отношении одежды совершенно не совпадали. Яркое пурпурно-малиновое платье Софи выглядело еще более кричащим рядом с бледно-голубым платьем леди Байнбридж.
      Лорд Паундстоун, представительный, полный джентльмен средних лет, любил побеседовать с Софи о египетских древностях, это была их общая страсть. В любое другое время Лили не имела бы ничего против его общества, но сегодня вечером присутствие лорда Паундстоуна послужило лишним напоминанием о том, насколько все было непросто. Она, спохватившись, улыбнулась и обратилась ко всем троим с бодрым приветствием:
      - Добрый вечер!
      - Леди Лилиан! - Паундстоун широко развел руки, словно хотел обнять ее. Его и без того красное лицо сделалось багровым, когда он склонился к ее руке. - Безмерно счастлив видеть вас снова. Нам очень вас не хватало на последних заседаниях "Общества любителей древностей".
      Его неловкий, несколько затрудненный поклон и странный скрип навели ее на подозрение, что лорд Паундстоун носит тугой корсет, пытаясь уменьшить свои постоянно увеличивающиеся габариты. Он чуть заметно поморщился - Лили стало его жаль.
      - Обещаю, что на следующем заседании непременно буду, - сказала она, делая реверанс. - Я тоже очень скучала без вашего изысканного "Общества", сэр. Ваши восхитительные дискуссии так возвышают и обогащают. Благодаря вам и вашим коллегам я каждый раз узнавала столько интересного. - Сделав эффектную паузу, она решила добавить к комплименту печальный вздох - в качестве завершающего штриха. За долгие месяцы, проведенные в затворничестве. Лили уже несколько отвыкла от роли очаровательной дурочки, которая была очень удобна. - К сожалению, в отличие от мисс Стэнхоуп, я не могу с такой легкостью усваивать названия всех этих иппогрифов и совершенно не в силах запомнить все эти трудные имена египетских царей и династий. Но я хорошо помню, что на заседаниях "Общества" - у лорда Алфреда - всегда подают восхитительный чай, а угощение - просто выше всяких похвал.
      - Это называется иероглифы, леди Лилиан, - снисходительным тоном поправил ее Паундстоун.
      - Ах, да, конечно, - пробормотала Лили, - Я ошиблась. Мне придется несколько раз написать это слово. Так я лучше запоминаю разные сложные слова вроде этих хироглифов.
      - У вас новый веер, Лили? - спросила леди Байнбридж, предупреждая намерение лорда Паундстоуна поправить девушку во второй раз. - Какое чудо! Позвольте - я бы хотела получше рассмотреть работу.
      Лили протянула веер леди Байнбридж и затараторила:
      - Ax, друзья мои, мне не терпится кое-что вам рассказать. В магазин мадам Жюстин привезли чудные шелка. Только умоляю вас, милорд, никому не говорите, хорошо? Иначе завтра же утром все туда помчатся, и нам не из чего будет потом выбрать. - Она прикрыла ладонью рот и добавила торжественным шепотом, словно сообщая важный секрет: - Этот товар прибыл из Франции, милорд! Вы представляете? Скоро мы с Софи будем носить платья из контрабандного шелка! От этой мысли у меня просто кружится голова!
      - Ну еще бы, - заметил лорд Паундстоун. Он склонил голову набок, стараясь разглядеть кого-то в противоположном конце зала. - Я бы с превеликим удовольствием обсудил с вами эту потрясающую новость, леди Лилиан, но я условился с лордом Грейвелом о партии в бридж. Он будет страшно разочарован, если я сейчас же не подойду к нему.
      И, выразив в самых учтивых и торжественных выражениях свои сожаления, Паундстоун поспешил откланяться, предоставив дамам одним обсуждать свежий контрабандный товар. Как только он удалился, все трое вздохнули с облегчением.
      - Слава Богу, наконец-то ушел, - сказала Софи. Леди Байнбридж обернулась к Лили, но так, чтобы видеть краешком глаза зал.
      - Я знаю, что вы ожидали встретить сегодня вечером только Софи, сказала она, удостоверившись, что никто за ними не наблюдает, - но мой муж горит желанием прочитать последнее сообщение, которое вы расшифровали.
      - Я в этом не сомневалась, - сказала Лили. Она знала о причине нетерпения сэра Байнбриджа. Ведь послание, спрятанное за спицами ее веера, содержало сведения о последних передвижениях войск Наполеона по континенту. Сам же сэр Малкольм Байнбридж, начальник Особого отдела Военного департамента, не смог бы прочесть это сообщение - без расшифровки.
      Леди Байнбридж осторожно спрятала в перчатку тонкий, сложенный в несколько раз листок бумаги и вернула веер Лили.
      - Теперь я оставлю вас вдвоем, юные леди. Мои наилучшие пожелания вашему отцу, Лили.
      Едва леди Байнбридж отошла, Софи напустила на себя таинственный вид.
      - Угадай, кого я здесь сегодня видела?
      - Кого? - спросила Лили, стараясь получше спрятаться за широкими резными листьями пальмы в надежде, что здесь ее никто не заметит. Ей совсем не хотелось сейчас танцевать или пускаться в пустые светские разговоры. Через полчаса она сможет незаметно уйти, а пока, по крайней мере, составит компанию Софи.
      - Он высокий, у него порочно-загадочный вид, говорят, очень опасный человек, особенно для женщин, настоящий ловелас. Моя лучшая подруга считает его самым красивым и обворожительным мужчиной в Англии. - Софи прикрыла веером подбородок, дурашливо закатила глаза. - Как ты думаешь, кто бы это мог быть? - Она лукаво взглянула на Лили, но, увидев ее лицо, испуганно воскликнула: - Что с тобой? Ты белая как мел!
      - Ничего, - солгала Лили. - Просто неважно себя чувствую. - Софи продолжала пытливо глядеть на нее. - Ну хорошо, скажу, если ты так хочешь. Я случайно услышала, как Маргарет Грэнджер сказала, что помолвлена с герцогом Ремингтоном.
      Сказав это, она снова почувствовала опустошающую боль в сердце - как и в тот момент, когда услышала слова Маргарет. Лили всегда лелеяла тайную надежду, что Ремингтон однажды заметит ее и, может быть, даже попросит кого-нибудь, чтобы его ей представили. Ну что ж, возможно, это и к лучшему, уговаривала она себя. И потом, ей нельзя забывать о своих обязанностях, занимаясь столь опасным делом, нельзя думать о мужчинах. Тем более о таких, как герцог Ремингтон. В ее жизни, полной тайн и притворства, ему не было места.
      - Ремингтон и Маргарет Грэнджер, - задумчиво повторила Софи. - Вот это новость так новость. Ведь всем уже казалось, что герцог больше никогда не женится.
      - Только, пожалуйста, за меня не переживай, - строго сказала Лили. - В тот день, когда я призналась тебе в своей безрассудной страсти к Ремингтону, мы с тобой как раз перед этим разговором решили попробовать французский коньяк. Так что ты не очень-то верь моим излияниям. И вообще, герцог вряд ли захотел бы жениться на женщине, которая пьет коньяк и к тому же способна открыть своей подруге, что влюблена в него. Маргарет Грэнджер таких глупостей никогда бы не сделала. Что ж, леди Маргарет - само совершенство и благовоспитанность. На этот раз Ремингтон получит образцовую герцогиню.
      - Возможно, она будет поприличней, чем его первая супруга, согласилась Софи. - Герцогиня номер один прославилась своими тайными любовными похождениями. Впрочем, они едва ли оставались для кого-то тайной. Говорят, она умерла при родах ребенка, отцом которого Ремингтон быть никак не мог, ибо несколько месяцев находился в Вест-Индии. А вернулся как раз, когда она скончалась. О загадочных обстоятельствах ее смерти тогда ходили весьма неприятные для герцога слухи.
      - Ремингтон никак не мог быть причастен к ее смерти, - резко возразила Лили. - Всем было известно, что его не волнуют похождения герцогини. К тому же он не из тех мужчин, которые способны поддаться ревности или жажде мести, во всяком случае, не настолько, чтобы совершить то, на что ты намекаешь. И вообще, какое нам до всего этого дело...
      - А я и не подозревала, что ты так хорошо его знаешь.
      - Тебе прекрасно известно, что нет.
      - Однако мне известно, что этот человек тебе очень нравится.
      - Нравится? - Лили раздраженно щелкнула языком. - Мы с ним даже незнакомы. Как он может мне нравиться, если я его совсем не знаю? Большинство людей считают его холодным и высокомерным, и ни для кого не секрет, что у него напрочь отсутствуют нравственные устои. В прошлом году он так афишировал свой роман с леди Пентон, что лорду Пентону в конце концов пришлось отправить свою жену в путешествие по Восточной Индии. Ее сменила леди Сент-Джеймс, потом была леди Фэнсворт, и наверняка множество других женщин! Ловелас - вот он кто!
      - Боже!
      - Поразительно, не правда ли? Ну как можно влюбиться в такого человека? Нет, увольте, я непременно преодолею свою слабость. Ведь на самом деле...
      - Конечно! - Софи вдруг засияла улыбкой, бросив взгляд на кого-то позади Лили. - Завтра утром мы первым делом посетим мадам Жюстин. То, что ты рассказала мне об этих шелках, звучит весьма заманчиво!
      Лили догадалась, что к ним кто-то подошел. Еще до того, как Софи резко оборвала разговор о герцоге, она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. И действительно, за ее спиной, близко-близко, прозвучал глубокий бархатный голос, от которого у нее сразу перехватило дыхание.
      - Добрый вечер, милые дамы.
      - Добрый вечер, ваша светлость, - промурлыкала Софи, грациозно присев.
      И ее ответ, и реверанс были просто превосходны. Лили обернулась и мигом забыла все правила хорошего тона. Только после того, как Софи незаметно подтолкнула ее локтем, она перестала глазеть на подошедшего мужчину и присела в неловком реверансе.
      Лицо герцога Ремингтона сохраняло полную бесстрастность, только черная бровь изумленно выгнулась, когда Лили поспешно и неуклюже склонилась перед ним. Лили очень надеялась, что ее лицо отражает такую же вежливую скуку. Пустые надежды! Она была слишком растерянна и взволнована его внезапным появлением.
      Уже целых три года на всех балах и приемах Лили ловила на себе мимолетные взгляды этого мрачного красавца, но еще ни разу его глаза не задержались на ней подольше. Она была ему совершенно неинтересна. И все же она надеялась... надеялась на то, что однажды он не отведет взгляда, что его серые бездонные глаза встретятся с ее - хоть на мгновение! Как она мечтала об этом! И вот теперь он перед ней - живое воплощение ее безнадежных грез.
      Сколько раз она рисовала в своем воображении эту встречу! Сколько раз она повторяла про себя всякие умные фразы, которыми намеревалась его поразить. Но сейчас она ничего не могла вспомнить и, похоже, вообще потеряла дар речи!
      Лили обнаружила, что он гораздо выше, чем она думала. Ее глаза оказались на уровне его груди. Ей даже пришлось чуть откинуть голову, чтобы разглядеть сильный подбородок. Темные тени на щеках и подбородке от едва начинающей отрастать щетины придавали герцогу еще более мужественный и опасный вид. Девушка перевела взгляд на его рот. Полные губы совершенной формы говорили о нежности и о твердости. Смущенно поймав себя на том, что она пытается представить вкус этих губ, она с усилием перевела взгляд выше. Оказывается, глаза у него не совсем серые. Скорее серебристо-голубые, цвета редкой дамасской стали. Пленительные глаза!
      - Мисс Стэнхоуп, не могли бы вы представить меня? Взгляд Лили метнулся в сторону Софи.
      - Как, вы знакомы?
      Брови Софи весьма выразительно сошлись на переносице. Лили понимала, что ее невольно вырвавшийся вопрос прозвучал довольно непристойно, но сейчас это ее нисколько не волновало.
      - Мы встречались у леди Бэртон пару недель назад, - ответила Софи. И, повернувшись к герцогу Ремингтону, чинно произнесла: - С огромным удовольствием, ваша светлость. Позвольте вам представитьмою подругу, леди Лилиан Уолтерс, дочь графа Кроффорда. Лили, это герцог Ремингтон.
      - Ваша светлость, - пробормотала Лили, к счастью вспомнив о том, что полагается протянуть ему руку для поцелуя, - правда, ее жест получился слишком суетливым и неловким.
      Герцог изящно поднес ее руку к губам и чуть наклонился. Несмотря на то, что девушка была готова к этому поцелую, прикосновение его губ к кружевной перчатке заставило ее вздрогнуть и привело в еще большее замешательство. Ей показалось? Или герцог действительно задержал ее руку чуть дольше обычного, затянув поцелуй?
      Она, словно зачарованная, смотрела на то место, которого коснулись его губы. Вот он медленно отпустил ее руку, и та помимо воли ее обладательницы неподвижно застыла в воздухе. Лили потребовалось совершить усилие, чтобы заставить свою руку опуститься.
      - Бесконечно рад познакомиться с вами, леди Лилиан. Надеюсь, вы не возражаете, что я помешал? Вы были так увлечены беседой.
      Его черная бровь взлетела вверх в немом вопросе... или он просто забавлялся? Ведь он наверняка нисколько не сомневался в том, что они будут ему рады.
      Лили слабо улыбнулась. Знал бы он, до какой степени она не возражает. Звук его глубокого, несколько грубоватого голоса был не менее обворожителен, чем его выразительное лицо, он просто околдовал ее; Весь облик герцога, его высокая крупная фигура, темные непокорные волосы и загорелая, обветренная, как у моряка, кожа - все это никак не соответствовало тому, что считалось в свете образцом мужской красоты, а его естественная грация не имела ничего общего с заученными манерами. Кстати, о шокирующих манерах герцога Лили была немало наслышана. Он был так не похож на всех ее знакомых... Лили подумала, что он и в кабаке, должно быть, чувствует себя прекрасно, ничуть не хуже, чем в бальном зале. Словно в ответ на ее мысли, он устремил на нее такой пронзительный, все понимающий взгляд, что у нее захватило дух. Ей показалось, что он видит ее насквозь, со всеми ее надеждами, мечтами и секретами. Да, от этого проницательного взгляда едва ли могло что-нибудь укрыться.
      - Вы совсем нам не помешали, - ответила наконец Софи, прерывая затянувшуюся паузу. Она вновь незаметно подтолкнула Лили локтем, но та продолжала беспомощно молчать.
      Почему, ну почему она не может выдавить из себя ни слова! - терзалась Лили.
      - Я едва заметил вас за этой зеленью, - сказал герцог, сопроводив свои слова выразительным жестом в сторону пальм. Лили, не отрывая глаз, следила за его рукой, зачарованная легкой непринужденностью его движений. - Но я знал, мисс Стэнхоуп, что из всех присутствующих здесь женщин только вы отважились бы надеть платье столь смелой расцветки. Этот лиловый пурпур просто... ошеломляет.
      Софи взглянула на свое платье и, чуть запинаясь, ответила:
      - Ах, что вы... благодарю, ваша светлость.
      Лили так толком и не поняла, были слова герцога комплиментом или оскорблением. Возможно, он в глубине души потешается надними и специальноих путает. Его цинизм раздражал и пугал, но ничуть не удивил Лили. В этом был весь герцог Ремингтон. Он был способен сказать вам что угодно, не заботясь о манерах и правилах приличия.
      - Как вам нравится этот "небольшой" прием у Эшландов, милые дамы? спросил он, кивнув в сторону танцевальной залы. - Похоже, здесь собрался весь свет.
      - У Эшландов всегда так, - отвечала Софи. - Но пока здесь было довольно уютно. Мы с лордом Паундстоуном как раз недавно говорили о древних находках, которые на прошлой неделе прибыли из Каира. А вы интересуетесь египетскими древностями, ваша светлость?
      - Я слишком мало осведомлен об этом предмете, мисс Стэнхоуп. - Взгляд Ремингтона обратился в сторону Лили: - А вы, леди Лилиан?
      Лили продолжала хранить упорное молчание. Интересно, о чем это они говорят с Софи? Вроде бы о Египте. Она так внимательно разглядывала глаза его светлости, что совсем не следила за разговором. Должно быть, прошла целая вечность, прежде чем он повторил свой вопрос
      - Вы разделяете увлечение мисс Стэнхоуп египетскими древностями, леди Лилиан?
      - Нет.
      - Мы с Лили как раз направлялись взять по стаканчику пунша, - заявила Софи, стоически пытаясь наладить разговор. Лили молча благословила ее. - Вы не хотели бы к нам присоединиться?
      - Признаться, я бы с большим удовольствием пригласил одну из вас, милые дамы, на танец, - сказал он поклоном, не отводя глаз от Лили. - Не окажете ли мне честь, леди Лилиан?
      Лили не успела даже ответить, а он уже подставил ей свой локоть, чтобы повести в зал. Она покорно шагнула вперед, и его чары на какое-то мгновение наконец развеялись, - возможно, от того, что ей пришлось сосредоточиться на своих ногах, чтобы не споткнуться. Ей вдруг по думалось, что Майлс Гаррэт Монтегью, двенадцатый герцог Ремингтон и обладатель еще нескольких менее громких титулов, был, пожалуй, самым неподходящим для нее кавалером. Ведь он, видимо, не на шутку увлечен Маргарет Грэнджер, если речь идет уже о помолвке. И Лили не было совсем никаких оснований буквально таять от внимания, которое ей оказывал чужой жених. И уж, конечно, не обольщаться надеждами на то, что такой умный человек, как герцог Ремингтон, вдруг заинтересуется ее личностью.
      Однако все это не мешало ей чувствовать то, что он чувствовала, когда точно на крыльях летела с ним в танцевальный зал. Ну что плохого может случиться от одного танца? И разве нельзя - хоть на несколько минут вообразить, что они - любящая пара? Ведь никто не узнает, как дорога ей эта неожиданная встреча, каждый миг, проведенный с ним. Лили не могла отвести от него зачарованного взгляда. Она изучила отметину - шрам на его подбородке, затем на мгновение закрыла глаза, вдыхая легкий запах табака, бренди и еще какой-то едва уловимый мужской запах, медленно ее заполнявший. Под тонким шелковым рукавом, на котором лежала ее рука, она ощутила крепкие, твердые мышцы и внезапно почувствовала себя маленькой и хрупкой в сравнении с ним. Положив ему руку на плечо во время танца, она опять ощутила это крепкое, мускулистое тело. От него веяло силой и энергией истинного мужчины. Его близость пьянила, как глоток превосходного бренди столетней выдержки, окутывая ее жаркой волной. Первые звучные аккорды заполнили зал, и глаза Лили невольно округлились от изумления: оркестр заиграл вальс. Так как он был один из тех немногих мужчин, которые могут смотреть сверху вниз даже на партнершу ростом в пять с половиной футов. Лили не сразу заметила, что улыбается ей. Она удивилась. И еще удивило странное торжество, мелькнувшее в его взгляде, словно он заранее знал, что они будут танцевать именно этот очень интимный танец, и был очень доволен. Она знала, что Эшланды весьма не жалуют вальс. Однако можно было не сомневаться в том, что оркестр не посмеет отказать герцогу Ремингтону и сыграет все, что его светлость пожелает. Все смутные подозрения по поводу его неожиданного приглашения на танец превратились в холодную, безжалостную уверенность. Ее особа его ничуть не интересовала. А она-то не сводит с него восторженных глаз! С человека, который ее попросту использовал! От этой мысли и от вида торжествующей улыбки рой бабочек, порхающих в ее душе, внезапно опустился, точноих крылышки наполнили свинцом.
      Лили сделала все возможное, чтобы лицо ее не выдало ее подозрений и не отразило ни малейшего намека на охватившее ее горькое разочарование. Уставившись взглядом в его плечо, она старалась представить, что это всего лишь один из многих молодых щеголей, которые постоянно за ней увивались и на которых она почти не обращала внимания. Однако задача оказалась ей не по силам, зато Лили удалось сосредоточиться и хоть как-то контролировать свои эмоции.
      - Вы, кажется, чем-то очень довольны, ваша светлость, - медовым голосом пропела она, удовлетворенно отметив, что в его улыбке мелькнула настороженность. Лили воспряла духом и стала надеяться, что он не заметил ее дурацкого восторга, от которого она в первые минуты просто онемела. А может, он просто принял ее за дурочку? Если он надеялся заморочить ей голову, пусть не думает, что его замысел удался. Она томно опустила ресницы - эту уловку Лили подсмотрела у флиртовавших с ним дам - и спросила елейным тоном: - Чем я сумела вызвать вашу милостивую улыбку?
      Он немного смутился, словно не ожидал, что она заговорит. Его улыбка медленно погасла.
      - Исключительно восторгом. Любой джентльмен на моем месте был бы счастлив вальсировать с такой очаровательной женщиной.
      - В самом деле?
      Она наклонила голову в знак того, что оценила его комплимент, а затем стала вглядываться в его лицо. Ну что она хочет увидеть в этих дьявольских глазах? Чуточку сострадания? Или хоть намёк на интерес? Что бы она там ни искала, он все равно себя не выдаст. И хотя комплимент его показался Лили вполне искренним, она с откровенным лицемерием парировала:
      - Ну а на моем месте любая леди была бы счастлива танцевать вальс со столь привлекательным джентльменом! - Она надменно вскинула брови и продолжила, ни на миг не замедляя темпа: - Вот только жаль, что эта счастливица не может не думать о том, какие козни изобретает в данный момент невеста джентльмена. Козни, которые она обрушит на бедную счастливицу, хотя с ней и танцуют-то исключительно для того, чтобы вызвать ревность у... леди Маргарет.
      Уголки его рта чуть дрогнули, но он, однако, сдержался. Проплывая в танце мимо кого-то из знакомых, он кивнул, а затем eго взгляд вновь обратился к ней.
      - Откуда вы это узнали? - резко спросил он, явно раздосадованный.
      Она постаралась за улыбкой спрятать боль, которую ей причинили его слова. О, как она хотела, чтобы ее предположения не подтвердились. В ее мечтах он был добр и деликатен, как подобает истинному джентльмену.
      А деликатности герцога не хватило даже на то, чтобы солгать.
      Она придумала себе слишком совершенный образ, и он рассыпался в пух и прах от одной только мимолетной встречи с этим человеком. Три долгих года она обожала человека, не достойного и трех минут ее внимания! Боль, которую она испытала, услышав о его помолвке с Маргарет Грэнджер, тускнела в сравнении с мукой, сжимающей сейчас ее сердце. Конечно, герцог Ремингтон не виноват в том, что не похож на кумира из ее грез, но все равно она чувствовала себя обманутой.
      - Видите того пожилого джентльмена, стоящего возле стола с бутылками? спросила она, кивнув в сторону лорда Потэра. Подождав, пока герцог Ремингтон найдет взглядом восьмидесятилетнего старика, Лили продолжила: - Не считая моего отца, вы с ним единственные из присутствующих здесь мужчин, которые могут спокойно смотреть мне в лицо, не шаря при этом глазами по моему декольте.
      Ремингтон, казалось, был шокирован ее смелостью, но Лили уже не волновало, что он станет о ней думать. И поэтому она очень изумилась, когда ее кавалер вдруг от души расхохотался. Егосмех тут же привлек внимание остальных танцующих.
      - Прекрасный удар! -.прошептала она. - Все теперь, очевидно, уверены, что мы с вами ведем весьма доверительный разговор. Представляю, что может вообразить леди Маргарет.
      Он дружелюбно улыбнулся ей в ответ, крайне довольный. Почему бы ему и не быть довольным, раз она так охотно взялась ему подыгрывать. Лили даже скрипнула зубами, чувствуя, что ее собственная улыбка становится отнюдь не дружелюбной.
      - Вы так изящно выразили свое негодование, леди Лилиан. Любая другая женщина на вашем месте угостила бы меня пощечиной и устроила бы настоящую сцену, догадайся она о моих намерениях.
      Сама Лили тоже устроила бы - если бы могла! Ох, как бы она на него орала! Но вместо этого ей приходилось говорить ровнымтихим голосом, изображая полное безразличие к тому, что он оскорбил ее, пытаясь использовать в своих недостойных целях. Нет, нельзя допустить, чтобы он понял, что ему удалось поймать ее в свою ловушку.
      - Ну зачем же устраивать сцены, мне очень даже приятно танцевать с человеком, который не досаждает мне своей назойливой влюбленностью, - как можно беззаботнее сказала она.
      Его взгляд стал чуточку холоднее.
      - И вы нисколько не цените того, что мужчина находит вас привлекательной?
      Лили вопрос показался чрезвычайно оскорбительным. Ведь сам он не находил ее привлекательной. А если даже и находил, она все равно совершенно его не интересовала. Она понадобилась ему исключительно как средство, с помощью которого он решил досадить леди Маргарет. Он знать не знал. Да и на что ему. Ну не смешно ли в самом деле? Оба они составили друг о друге совершенно превратное представление. Хорошо хоть она вовремя узнала, каков он, а то выглядела бы совсем уж полной дурой. Впрочем, судя по его поступкам, он именно таковой ее и считал.
      - А сами вы цените, ваша светлость?
      Он взглянул на нее с некоторым недоумением.
      - Прошу прощения?
      Слегка отдышавшись от всех этих головокружительных поворотов, она поспешила объяснить, боясь, что через минуту уже не решится это сделать:
      - Я спросила, цените ли вы сами, когда вас превозносят за то, как вы выглядите и каким вы выглядите, а совсем не за то, кто вы есть на самом деле?
      Он изумленно на нее уставился, затем отвел взгляд. И хотя он продолжал крепко держать ее в объятиях. Лили почувствовала, как незримая стена отчуждения выросла между ними.
      - Вы чересчур умны, леди Лилиан, - холодно сказал он.
      Он, кажется, намеревался что-то объяснить, однако Лили не дала ему возможности высказаться точнее. Она больше не желала слушать его язвительные реплики. Единственное, чего она хотела, - это оказаться от него как можно дальше, пока не совершила какую-нибудь действительно непростительную глупость. Она чувствовала, что у нее начинает щипать глаза. Только слез сейчас не хватало. Это окончательно ее унизит.
      - А вы, милорд, чересчур циничны, раз использовали именно меня в ваших интригах. Ведь вы, без сомнения, прекрасно осведомлены о том, что леди Маргарет считает меня одну виноватой в том, что лорд Осгуд покинул свиту ее верных поклонников. И, если вы еще сомневаетесь на этот счет, позвольте уверить вас, что мне крайне неприятно быть предметом сплетен вашей невесты.
      - Леди Лилиан, я...
      - Пожалуйста, избавьте меня от объяснений! - Она старалась не смотреть на него, мечтая лишь об одном - никогда больше не видеть этого обворожительного лица. Поэтому она уставилась на крохотную соринку на лацкане его фрака и сказала, обращаясь, собственно, к ней: - Объяснения здесь совершенно излишни, ваша светлость. В какие бы игры вы ни играли с вашей невестой, я не желаю в них участвовать.
      Музыка умолкла, и герцог завершил танец скользящим поворотом, однако почему-то не отпустил ее, продолжая прижимать к себе. Лили взглянула на него и тут же отвела взгляд. Странный свет в его глазах взволновал ее. Казалось, этот человек заглядывал ей прямо в душу. Но она не хотела пускать его туда. А более всего она не хотела его жалости.
      - Ваша светлость, танец кончился. Вам не следует портить игру, столь явственно обнаруживая недовольство по отношению ко мне..
      Они стояли посреди опустевшего зала, привлекая всеобщее внимание. Лили всей кожей ощущала пристальные взгляды. Слыша осуждающий шепот, она на миг представила, сколько новых сплетен теперь посыплется на ее голову. Зачем он это делает? Чем она заслужила подобное обращение? А все потому, что ей померещилось, что она чуть ли не влюблена в него! Но это уж слишком жестокое наказание за ее глупость!
      Герцог отвесил еще один изысканный поклон и увел ее из зала. Поравнявшись с Софи, он замедлил шаг - как раз возле двери, что вела в сад. Лили сразу заметила небольшую толпу, которая собралась вокруг Софи, состоявшую исключительно из мужчин. У нее упало сердце. Теперь ее наверняка заставят принять все приглашения на танец. А если она решится отказать, за ее спиной начнут обсуждать, почему она проявила благосклонность исключительно к герцогу Ремингтону.
      К ним подошел Джордж Аллен, поклоном приветствуя герцога. У Лили упало сердце, когда она услышала почти неприкрытое торжество в его голосе.
      - Мне кажется, следующий танец леди Лилиан обещала мне, - с широкой улыбкой сказал он.
      - Леди Лилиан неважно себя чувствует, - заявил герцог Ремингтон тоном, не терпящим возражений. - Вам придется воспользоваться оказанной вам честью в другой раз.
      Улыбка лорда Аллена мгновенно потухла.
      - Скажите, что это неправда, - он умоляющим жестом протянул Лили руку и в то же время не сводил глаз с герцога. Увидев его лицо, Аллен тут же попятился.
      У Лили не было времени обдумывать, что побудило герцога избавить ее от танцев. Она поспешила воспользоваться его выдумкой и, приложив ладонь ко лбу, жалобно пролепетала:
      - Это правда. У меня, кажется, начинается мигрень.
      - Приятного вечера, Аллен. - Коротким кивком герцог Ремингтон дал понять молодому лорду, что в его присутствии здесь больше не нуждаются. Он до тех пор смотрел на него, пока тот, откланявшись, не удалился прочь.
      К ним, выбравшись из толпы, подошла Софи.
      - Что это там за разговоры о твоей мигрени? - Она сразу заметила вымученную улыбку Лили и мрачное лицо герцога и скорбно поджала губы. Лично мне всегда помогал глоток свежего воздуха. С вашего позволения, ваша светлость... я обещала показать Лили новые фонтаны в саду. Лорд Паундстоун говорит, что это нечто поразительное!
      - Разумеется, - ответил он каким-то неестественным голосом. - Благодарю вас за танец, леди Лили, надеюсь... - Он замешкался.
      Лили испугалась, что он обдумывает, как бы ему извиниться за свое отвратительное поведение, не называя при этом истинных причин. Но она не собиралась дожидаться, пока он придумает что-нибудь менее вопиющее. Она больше не желала слышать от него ни единого слова.
      - Всего хорошего, ваша светлость.
      Лили резко развернулась и, не дав ему договорить или ответить, подхватила Софи под руку и решительным шагом направилась к двери, ведущей на веранду. Они уже начали спускаться по ступеням, ведущим в сад, когда Софи опомнилась и, резко дернув за руку подругу, заставила ее остановиться.
      - Ты что, сошла с ума? - воскликнула она. - Ты только что оборвала герцога Ремингтона. Самого герцога Ремингтона! - повторила она, словно одно только это имя должно было привести Лили в чувство. - Да он теперь просто уничтожит тебя! - Софи испуганно прижала ладонь ко рту и оглянулась, вдруг сообразив, что ее мог кто-то услышать. Она потянула Лили дальше вниз и направилась к зарослям сирени, росшей вдоль веранды. Здесь она снова остановилась и продолжила, теперь уже шепотом:
      - Он вполне может сделать так, что ты больше не получишь приглашений ни на один стоящий бал. О чем только ты думала, Лили?
      - О том, что нам действительно совсем неплохо прогуляться по саду. Лили выдернула ладонь из цепких пальчиков подруги. - Не стоит все так драматизировать, Софи. Я лично совсем не думаю, что совершила что-то настолько ужасное.
      - Не думаешь? Ты оскорбила его на глазах у всех гостей! А это человек четыреста, не меньше.
      - Не меньше, - машинально повторила Лили.
      - Еще месяц назад ты уверяла, что влюблена в него! - Софи покачала головой. - Что произошло? Лили почувствовала, как щеки ее вспыхнули.
      - Думаешь, почему он вдруг пригласил меня на вальс? Чтобы заставить леди Маргарет, ревновать. Только поэтому.
      - Каков негодяй! - прошептала Софи. - А ты в этом уверена, что только поэтому?
      - По крайней мере, он сам в этом признался. Представляешь, какой наглец? - Лили покачала головой. - А я столько лет о нем вздыхала. Об этом ловеласе, об этом бездушном эгоисте. Я и представить не могла, что он такой циник. А как тебе его чудовищное высокомерие?..
      - Ты молодец, что так резко его оборвала, не стала слушать. Он еще и не этого заслуживает.
      Лили тяжко вздохнула и вдруг почувствовала, что у нее и в самом деле начинается мигрень. Она устало потерла виски.
      - К моему глубокому сожалению, едва ли кто рискнет поставить его на место. Сказать ему все, чего он заслуживает.
      - Нам остается только надеяться. - Софи вновь взяла Лили под руку и изобразила на лице веселую улыбку. - Как бы то ни было, мы не позволим его светлости окончательно испортить нам вечер. Почему бы нам наконец не прогуляться? Новые фонтаны Эшландов в самом деле великолепны. Пойдем посмотрим?
      Это была явная попытка сменить тему разговора, но Лили не возражала. На сегодняшний вечер с нее было довольно герцога Ремингтона. Она повернулась по направлению к саду, но раздавшийся вдруг с веранды женский голос заставил обеих девушек замереть на месте.
      - Вот вы где!
      Подруги обменялись встревоженными взглядами, и Лили осторожно придвинулась к кустам, стараясь рассмотреть веранду сквозь цветущие ветки сирени. Ей удалось хорошенько разглядеть мужчину, стоящего спиной к ним у самой балюстрады.
      Ремингтон.
      И давно он здесь стоит? Прежде чем в голове у Лили возник ответ, на залитой лунным светом веранде появилась Маргарет Грэнджер в сопровождении лорда Аллена. Лили прекрасно видела их лица. Маргарет была просто разъярена, а лорд Аллен выглядел невероятно смущенным. Он нервно теребил свой шелковый галстук и смотрел куда угодно, только не на Ремингтона.
      - Леди Маргарет почувствовала себя неважно и сказала, что ей просто необходимо подышать свежим воздухом. - Объяснив таким образом их появление здесь, лорд Аллен умолк и опустил глаза.
      - Я не сомневалась, что вы здесь! - капризным голоском произнесла леди Маргарет. - Могу вас заверить, что все заметили, как вы покинули бал, стоило только удалиться леди Лилиан и мисс Стэнхоуп. - Маргарет окинула взглядом веранду, затем столь же внимательно оглядела сад и с невинным видом спросила: - Надеюсь, мы не помешали!
      Герцог облокотился на каменные перила и небрежным жестом достал из кармана сигару. Он довольно долго ее не раскуривал, затем, откинув голову назад, выпустил клуб дыма, похожего при лунном свете на голубое облачко.
      - Маргарет, почему вы решили, что можете помешать? И кому?
      - Как знать, - многозначительно ответила она. - Ведь репутация некой известной вам дамы весьма сомнительна.
      - Я что-то не очень хорошо вас понял. Не затруднит ли вас обменить, что вы имели в виду? - Он произнес это мягко... даже слишком. Но Маргарет не заметила этой угрожающей мягкости в его тоне.
      - Вы, вероятно, не осведомлены, ваша светлость, но леди, о которой идет речь, носит траур. Ей совсем не следовало появляться на этом балу, а тем более танцевать всякие фривольные танцы!
      - Насколько мне известно, в вашем семействе все пребывают в полном здравии. Стало быть, вы говорите о мисс Стэнхоуп или леди Лилиан Уолтерс?
      - Разумеется, речь не обо мне! - Лицо Маргарет исказилось от злости. Вы же знаете, что моя репутация безупречна. Речь идет о леди Лилиан, чье поведение просто возмутительно. Так все считают.
      - Но стоит ли поднимать такой шум из-за одного танца... - пробормотал герцог Ремингтон.
      - Погодите, сейчас я вас удивлю. - Маргарет с треском раскрыла веер и принялась нервно обмахиваться. Аккуратные светлые локоны так и запрыгали вокруг ее лица. - Я уже слышала несколько весьма интересных комментариев по этому поводу. Все видели, какими вы с ней обменивались взглядами. Многие уже в открытую говорят, что она завела себе нового любовника.
      -В самом деле? - Казалось, Ремингтон был поражен этими словами. - Уж не меня ли?
      - Я просто хочу, чтобы вы знали, какие гадости говорят за вашей спиной. - Маргарет яростно закрыла веер и принялась постукивать им по ладони. В этот момент она была очень похожа на гувернантку, отчитывающую своего питомца. - А кто-то даже высказался по поводу вашего возмутительного поведения: танцует со своей любовницей прямо на глазах женщины, за которой ухаживает.
      Маргарет скрестила руки на груди и молча стала ждать от герцога объяснений. Лорд Аллен тем временем старательно разглядывал горшок с розовым кустом, стоящий на веранде. В темноте светился оранжевый огонек сигары герцога. Когда он в конце концов заговорил, голос его звучал по-прежнему тихо и ровно, но Лили явственно различила угрозу, скрытую за этим напускным спокойствием.
      - Если еще хоть кто-нибудь посмеет утверждать, что леди Лилиан - моя любовница, то я вызову этого гнусного лжеца на дуэль. Если же лгуньей окажется женщина, я добьюсь того, что перед ней будут закрыты все двери и она никогда больше не посмеет показаться в обществе. Я ясно выразился, леди Маргарет?
      Маргарет отпрянула назад, только сейчас поняв, в какой он ярости.
      - Вполне, ваша светлость.
      Ремингтон стремительным шагом направился в дом. Лили видела, как вся троица вернулась в бальный зал. Маргарет спешила изо всех сил, чтобы не отстать от герцога, лорд Аллен плелся сзади.
      - Боже мой, - прошептала Софи. Она как зачарованная с ужасом продолжала смотреть на теперь уже пустую веранду. - Ты думаешь, он слышал наш разговор?
      Лили перевела взгляд на нее.
      - Разумеется, слышал. - Она расправляла нежно-бирюзовые складки своего платья, стараясь подавить охватившую ее жалость к себе. Унижение, которое она только что испытала, оказалось последней каплей, положив конец ее безрассудной влюбленности в герцога Ремингтона. Теперь она больше никогда не рискнет посмотреть ему в глаза... даже просто встретиться с ним на каком-нибудь балу или на приеме. К сожалению, герцога Ремингтона приглашают практически на все более или менее значительные светские рауты и балы. Значит, с ее светской жизнью отныне было покончено раз и навсегда.
      - Если ты не возражаешь, Софи, я пойду разыщу отца и попрошу его увезти меня отсюда. Я просто больше не выдержу никаких сюрпризов.
      - Но ты ведь не от него сбегаешь? Только этого не хватало;
      - Конечно, нет. Но записка, из-за которой я здесь, уже передана в надежные руки твоей тетушки. И еще я стала предметом сплетен всех кумушек, собравшихся сегодня в этом зале. К тому же я умудрилась сообщить человеку, в которого была недавно влюблена, о своей тайной любви, что может быть унизительней? - Лили пожала плечами. - Должна признаться, что я сделала более чем достаточно за этот вечер. Зачем же мне еще здесь оставаться?
      2
      Через два часа после этого разговора Лили наконец опустила тяжелые занавески в спальне и отвернулась от окна, у которого простояла очень долго, вглядываясь в смутные силуэты домов и пытаясь думать о чем-нибудь или о ком-нибудь, кроме герцога Ремингтона. Но тщетно.
      Отец не стал с ней спорить, когда она неожиданно предложила ему уехать с бала. Как и его дочь, граф Кроффорд был небольшим любителем балов и прочих сборищ, и с большим удовольствием отправился коротать остаток вечера в свой клуб.
      Лили вынула шпильки из прически, и волосы свободно упали на плечи, окутав ее пышным золотисто-каштановым плащом. Она принялась расчесывать эти густые спутавшиеся пряди, и слезы, так долго, сдерживаемые, хлынули из ее глаз.
      Ремингтон, должно быть, решил, что она невероятно глупа. Да и все остальные так думают. У нее было огромное искушение доказать всем, как они заблуждаются, сделать что-нибудь особенное, чтобы никто больше не смел обращаться с ней как с безмозглой куклой.. Хорошо было бы, например, сделать подробное сообщение на следующем заседании "Общества любителей древностей" о найденном ею ключе для разгадки иероглифов. А если бы можно было признаться в том, какие задания она выполняет для Военного департамента, тогда уж все оценили бы ее по достоинству.
      . Но, конечно, это было невозможно. Пока идет война, ей никуда не деться от роли безмозглой дурочки, которую она вынуждена была играть, чтобы никто не смог догадаться о ее талантах и о секретной деятельности.
      Какой-то странный приглушенный звук, неожиданно нарушивший тишину в огромном доме, заставил ее насторожиться. Она замерла с гребнем в руке, почувствовав, как от страха зашевелились волосы у нее на голове. Недаром, едва она переступила в этот вечер порог дома, у нее возникло странное предчувствие опасности, чего-то зловещего. Она увидела в зеркале свое испуганное лицо и покачала головой. Подумаешь, это просто слуга случайно стукнул дверью, направляясь в кухню выпить воды. Для отца было слишком рано, он вряд ли вернется из клуба раньше чем через несколько часов.
      Она вновь принялась расчесывать волосы, беспокойно прислушиваясь, не раздастся ли странный звук .снова. Однако не звук заставил ее задрожать от ужаса. В зеркале отражалась дверь в спальню, и вот она увидела, как медленно... очень медленно поворачивается ручка этой двери. А затем дверь начала медленно и бесшумно открываться...
      Сердце Лили замерло от ужаса.
      Это просто ее отец, который пришел домой раньше обычного. Возвращаясь домой из клуба, он всегда заходил к ней перед сном. Ей надо просто окликнуть его и дать знать, что она не спит. Однако вместо этого Лили продолжала сидеть неподвижно, боясь пошевелиться и вся дрожа. Пламя свечей, освещавших сбоку ее туалетный столик, тревожно металось, словно предупреждая о приближающейся угрозе. Она не отрывала глаз от отражения в зеркале, наблюдая, как дверь открывается все шире... еще шире. Темнота в коридоре скрывала того, кто открывал дверь. Часы на каминной полке, которых она еще за минуту до этого не замечала, неожиданно начали тикать так громко, что казалось, этот звук наполняет всю комнату, сливаясь с громкими ударами ее сердца и отдаваясь в висках.
      Зеркало отразило силуэт мужчины, выступившего из темноты, и в первое мгновение Лили облегченно вздохнула. Зеленая с золотом ливрея могла принадлежать только слугам графа Кроффорда. Значит, этоих слуга. Однако при взгляде на его лицо она чуть не задохнулась от страха. Это было не лицо, а какая-то восточная маска. Нарисованные черты застыли в ужасном подобии улыбки. Из-за маски послышался низкий угрожающий смех, и человек бросился к ней. Лили отчаянно закричала.
      Было около двух часов ночи, когда герцог Ремингтон покинул клуб вместе со своим другом Гарри, виконтом Гордоном. Пока они ждали, когда им подадут их плащи и шляпы, Гарри попросил герцога подвезти его домой в своем экипаже.
      - Если, конечно, это вас не затруднит, - поправился он, и его жизнерадостное лицо осветилось обаятельной мальчишеской улыбкой. - На нашем экипаже моя мать и сестры укатили на бал к Эшландам.
      - Ну разумеется, не затруднит, - отвечал герцог, что было неправдой. Однако он совсем не был уверен, что молодой виконт Гордон в состоянии заплатить за наемный экипаж.
      Ремингтон весь вечер думал о Лили Уолтерс. Чистота и невинность удивительным образом сочетались в ней с потрясающей чувственностью. Такое трудно было себе представить, и еще труднее было устоять перед соблазном. Именно поэтому он столь упорно избегал ее, понимая, что несравненной Лили Уолтерс нет места в его неправедной жизни.
      Так было до сегодняшнего вечера.
      Сегодня на балу он специально разыскивал ее, чтобы использовать в своих эгоистичных целях. Он успокаивал . себя тем, что она никогда не догадается о его истинных намерениях. Она притягивает мужчин совсем не умом - летят как пчелы на мед. Он слышал, что многие как раз считали ее неумной, скорее даже глуповатой. Хотелось бы ему знать, откуда они это взяли. Сегодня вечером он обнаружил, что в этой хорошенькой головке, которую многие считали пустой, скрывается острый, проницательный ум. Она почти сразу догадалась, зачем он пригласил ее танцевать. А как ловко она затем выставила его на посмешище! Он понимал, что оскорбил и унизил ее. Он снова и снова вспоминал выражение ее глаз, когда вальс закончился и они стояли посреди пустого зала. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем он сможет забыть этот взгляд раненой лани. Позже, на веранде, он узнал, почему она так смотрела, и понял, какую он причинил ей боль.
      Были и другие способы разорвать его связь с Маргарет Грэнджер, как были и другие женщины, с которыми он мог танцевать, чтобы показать Маргарет, что его интерес к ней начал ослабевать. Поддавшись минутной слабости, он выбрал Лили Уолтерс, не устояв перед ее пленительной улыбкой. Однако этот вальс, неожиданно для него самого, перевернул всю его душу. Он ничего раньше не знал о Маргарет и лорде Осгуде; не знал он и того, что Маргарет уверена в том, что Лили была любовницей Осгуда. Он сделал все, что мог, чтобы та не повторяла досужих сплетен, однако не мог не думать о том, какой болью должны были отозваться в сердце Лили обвинения этих кумушек.
      Чувство вины было для него новым, неизведанным раньше ощущением, и оно ему нисколько не понравилось. Не в его это правилах - вовлекать в свои интриги невинных девушек. Правду сказать, он забыл уже, что в мире еще существуют невинные, чистые создания. Он должен был бежать от Лили Уолтерс без оглядки, бежать сразу же, бежать в тот самый миг, когда она подняла на него глаза. Ибо таким взглядом смотрят на доблестного рыцаря или на давно потерянного на войне возлюбленного, который вдруг вернулся.
      Но это так кружило голову - ощущать себя объектом внимания такой красавицы, понимать, что она увлечена им. Он не раз замечал, как она расточала улыбки самым разным мужчинам. Но никогда и ни на кого она не смотрела с таким откровенным желанием. Как же ему хотелось тогда поцеловать ее, узнать сладость ее губ, обещанную этим манящим взглядом... Он позволил себе лишь целомудренно коснуться губами ее руки.
      Он сидел, погруженный в свои мысли, провожая взглядом кольца голубоватого дыма, лениво поднимающиеся вверх, в ночное звездное небо. Воспоминание о тонком аромате розы и сандалового дерева внезапно пронзило его душу, вызвав в памяти тот мучительный восторг, то охватившее его искушение, когда он держал ее в своих объятиях во время вальса. Он отчетливо представил себе, как непроизвольно сжимает ее тонкую талию, а затем тайком проводит пальцем по плавному изгибу бедра. Ее волнение передалось и ему, проникнув в каждую клеточку его тела. Герцог и сейчас улыбался, вспомнив вдруг вырвавшийся у нее сомнительный комплимент по поводу того, что он не обращает, внимания на ее прелести. Лили Уолтерс обладала фигурой, от которой ни один мужчина не мог отвести глаза. От одного взгляда на ее соблазнительную пышную грудь у него пересыхало во рту. Он часто и подолгу любовался ее восхитительными формами. К счастью, Лили никогда не заставала его за столь нескромным занятием. Но неужели она и в самом деле столь невинна?
      - Прошу прощения, что заставил вас ждать, - извинился Гарри, выходя из дверей клуба. Как раз в этот момент экипаж герцога завернул за угол и подкатил к ним. - Джеймсон метит вмужья сестре Пру и не упускает случая лишний раз себя расхвалить. Он никак не хочет понять, что я сначала должен устроить судьбу более старшей сестры, .Клэр.
      Ремингтон постарался выкинуть Лили из головы и с видимым усилием улыбнулся.
      - Я часто благодарил судьбу за то, что мои родители произвели на свет одних мальчиков. С сестрами, должно быть, очень много хлопот. - Он испытующе взглянул на молодого человека. - Ну а каковы ваши собственные виды на женитьбу? 
      - У меня есть на примете одна леди, но она пока не догадывается о моих намерениях. Видно, мне тоже придется ходить по пятам за ее братом, набивая себе цену. - Гарри усмехнулся и, уклоняясь от дальнейших обсуждений своих матримониальных планов, спросил в свою очередь: - А как вы, Ремингтон? Вам, должно быть, уже под тридцать, весьма почтенный возраст. Есть у вас намерение.обзавестись женой и детьми?
      "Да!" - вдруг явственно прозвучало в его ушах. Голос всплыл из глубины памяти совершенно неожиданно. Нежный женский голос. Именно так ответила Лили, когда он пригласил ее на танец, вложив в это "да" столько надежды... Каким же он был глупцом! А еще глупее сожалеть о том, чего никогда не могло и не может быть, чем он, собственно, сейчас и занимается. Он всегда несколько дуреет при виде красивой женщины. Да и, наверное, другим уже не станет.
      - Я не тороплюсь вновь жениться, - ответил он, подходя вместе с Гарри к экипажу.
      - Вот и я тоже. Насмотрелся на своих друзей. Прелести домашнего очага превратили многих изних в угрюмых ворчунов. Хотя, конечно, я могу допустить, что...
      Гарри внезапно споткнулся, словно перед ним оказалась невидимая стена.
      - Всемогущий Боже! Вы только взгляните!
      Ремингтон обернулся. В этот час улицы Лондона заливал молочно-белый туман, и разглядеть что-нибудь было довольно трудно, но и то, что он увидел, буквально потрясло его.
      Свет газовых фонарей, лишь недавно появившихся на Сент-Джеймс-стрит, выхватил из тумана фигуру бегущей женщины. Она то появлялась, то исчезала во мраке. Ее очертания расплывались в призрачном, серебристо-сером свете. Вскоре она приблизилась к ним настолько, что герцог смог разглядеть ее лучше, но ему казалось, что это было какое-то неземное существо.
      Она словно бы возникла из тумана, тоненькая и стремительная - ночная фея из сказочных снов. Широкие фалды ее голубого одеяния развевались на ветру, открывая подол белоснежной ночной рубашки. Сквозь тонкий шелк проступали очертания стройных ног. Распущенные длинные волосы реяли за ее спиной, точно языки пламени. Одной рукой она приподнимала подол рубашки над обутыми в домашние туфельки изящными ножками, другую руку прижимала к горлу. На лице ее был написан панический ужас. Она ежеминутно оглядывалась, будто за ней гналась целая свора бесов.
      Девушка была в пятнадцати футах от них, когда герцог Ремингтон наконец узнал ее. Тихое проклятие сорвалось с его губ. Ему показалось, что она бежит именно к нему, но в последний момент она резко свернула, явно намереваясь направиться к входу в Уайт-клуб. Он в два прыжка нагнал ее и обхватил за талию. Она судорожно, со свистом выдохнула воздух и сжалась в его руках, ошеломленная этим внезапным нападением. Он быстро подтолкнул ее к виконту Гордону.
      - Посадите ее в экипаж, скорее. Нельзя допустить, чтобы ее кто-нибудь увидел. - С этими словами Ремингтон резко повернулся к швейцару, стоявшему у дверей клуба с разинутым от изумления ртом, и быстро сунул ему в руку десять фунтов.
      - Никому ни слова. Иначе вы пожалеете, что вообще родились на свет.
      Слуга закрыл рот, но теперь вытаращил глаза, уставившись на свою ладонь. При виде столь крупной суммы его глаза раскрылись еще больше.
      - Нет! - внезапно закричала девушка. - Мой отец! - Она попыталась вырваться из крепко сжимающих ее рук Гарри. Ее голос звучал очень странно, напоминая хриплое кваканье, при этом она судорожно сжимала ворот ночной рубашки, старательно прикрывая горло. Она повернулась к герцогу и с трудом произнесла:
      - Там... мой отец!
      - Нет, его там нет, - успокоил ее Ремингтон. Гарри пристально, словно не веря своим глазам, вглядывался в лицо девушки.
      -? Мой Бог! Да ведь это леди...
      - Молчите! - воскликнул герцог и подтолкнул его к карете. - Скорее посадите ее, пока рядом никого нет.
      Гарри Поспешно втолкнул леди Лилиан в экипаж и уселся напротив нее. Мгновением позже к ним присоединился герцог. Он постучал в крышу тростью, подав сигнал кучеру, и сел рядом с Лили. Экипаж рывком тронулся с места, Лили качнулась и невольно ухватилась за руку герцога, но тут же поспешила отстраниться. Дышала она тяжело и часто у вся дрожала. От выражения ужаса, застывшего в ее глазах, ему стало не по себе.
      - Может быть, вы расскажете нам, что вы делали на улице в такое время? - спросил он.
      - Надо найти... - Она опять подняла руки к горлу. Ее голос упал до хриплого шепота. - ...Отца.
      Герцог протянул руку и отвернул край кружевной оборки от ее шеи. Девушка тут же оттолкнула его руку, но он успел увидеть багровые пятна на ее горле. Кто-то пытался задушить ее! Дикая ярость охватила его, однако он постарался говорить спокойно:
      - Кто это сделал, Лили?
      Гарри наклонился к ней и тоже увидел страшные кровоподтеки.
      - Назовите нам его имя, этот мерзавец должен получить по заслугам! горячо поддержал он герцога.
      - Не... знаю. Надо... найти...
      - Не волнуйтесь, леди Лилиан, - сказал Гарри. - Мы отвезем вас домой, в Кроффорд-хаус, а потом разберемся с этим чудовищем. - Гарри хотел взять ее за .руку, но Лили в страхе отшатнулась от него и забилась в угол.
      - Нет! - покачала она головой.
      - Мы не причиним вам вреда, - успокаивающе пробормотал герцог. - Мы только хотим помочь вам. Лили. Вы боитесь, что тот, кто это сделал, все еще находится в доме?
      Она медленно перевела взгляд на Гарри, затем опять на герцога и молча кивнула. Ремингтон безотчетным жестом накрыл ее руку своей и только потом вспомнил, как она только что испугалась Гарри. Однако ему она доверилась, Ремингтона это почему-то очень порадовало.
      - Сколькоих было?
      - Я... видела одного, - с трудом выдавила она. - Я закричала... никто не пришел.
      - Сколько у вас в доме слуг?
      - Семь.
      Герцог нахмурился. Слуг, конечно, маловато, но вполне достаточно для того, чтобы хотя бы один из них услышал крики о помощи. Гарри словно прочел его мысли:
      - Едва ли один человек сумел справиться с семью слугами...
      ? Лили подергала за рукав герцога Ремингтона.
      - Папа сейчас в Уайт-клубе!
      От ее скрипучего, квакающего голоса ему стало не по себе.
      - Нет, Лили, я видел, как ваш отец уходил из клуба около часа назад. Где же еще он может быть?
      - Я не знаю,. - растерянно прошептала она.
      Герцог и Гарри обменялись встревоженными взглядами.
      - Скажи вознице, пусть едет домой, - попросил Ремингтон.
      Гарри уже поднялся, чтобы выполнить его просьбу, но Лили отчаянно замотала головой:
      - Я не могу...
      - Мы только заберем моих людей, -.объяснил ей Ремингтон, . - а потом поедем посмотрим, что с вашими слугами. Если граф все еще не вернулся, я отправлю кого-нибудь на его поиски.
      Она кивнула, но в ее глазах по-прежнему был безумный страх. Он смотрел на ее стиснутые кулачки, на припухшую губу, и внезапно ему захотелось обнять ее, прижать к себе, уберечь от горя и боли. Он не задумываясь убил бы того, кто посмел ее тронуть.
      - Вы можете описать этого мерзавца? - Она только тихонько покачала головой. Герцог совсем расстроился. - Но, может быть, вы хоть что-нибудь вспомните? Цвет глаз, например, рост или сложение? Вы уверены, что это был не ваш слуга или кто-нибудь, кого вы хорошо знаете?
      Она задышала чаще, еще больше сжимаясь от его вопросов. Приложив одну руку к горлу, другую ко лбу, она вновь покачала головой.
      - Дышите медленнее, - приказал он, испугавшись, что она сейчас упадет в обморок. По своему военному опыту он знал, что со страхом лучше бороться строгостью, а не жалостью. - Вот так... а теперь еще несколько глубоких вдохов, и вам станет лучше.
      Лили послушно сделала три глубоких вдоха, и постепенно ее дыхание выровнялось.
      - Мне трудно ответить на ваши вопросы. Вернее... нечего.
      Он не верил собственным ушам. Должна же она была помнить хоть что-нибудь! Или она так потрясена всем случившимся, что не очень понимает, о чем он ее спрашивает? Но как же, черт возьми, ее успокоить?
      - Нам надо все хорошенько обдумать.
      Однако, глядя на ее измученное личико, Ремингтон никак не мог сосредоточиться, поэтому он отвернулся к окну и уставился в ночную тьму. Он закрыл глаза, но перед его взором тут же возникла ужасная картина: девичья шея со следами от пальцев, ее сжимавших. Завтра они потемнеют и превратятся в отвратительные багровые синяки. Боже! Да у какого нормального мужчины, будь он в здравом рассудке, хватило бы духу стиснуть эту изящную шейку, чтобы лишить жизни это прелестное существо?! У прекрасной беспомощной женщины мужчина может забрать очень многое... Но зачем же ее убивать?
      Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, едва он попытался представить того мерзавца. Кто он? Обычный грабитель, который так испугался, наткнувшись на хозяйку дома, что набросился на нее? Но какой дурак полез бы в дом, не удостоверившись, что хозяева отсутствуют? Да, но кому, кроме вора, понадобилось бы убивать ее? Однако, если вор знал, что Лили и ее отец собрались на бал, он вполне мог рассчитывать, что вернутся они только под утро. Как это обычно бывает. Но на этот раз Лили вернулась домой рано, и герцогу было отлично известно почему...
      Он снова взглянул на нее. Если бы он не вмешался в ее жизнь в этот вечер, она, наверное, была бы сейчас на балу у Эшландов. Поддавшись порыву, он провел пальцами по ее щеке.
      - Успокойтесь. Вам больше ничего не грозит.
      .Экипаж внезапно остановился - они подъехали к Ремингтон-хаус. Герцог успокаивающе сжал Лили руку, затем, открыв дверцы, выпрыгнул из экипажа.
      Едва он ушел, к Лили снова вернулись все ее страхи. Больше всего ей сейчас хотелось увидеть отца. Что, если он уже вернулся домой и натолкнулся на того бандита?
      Она зажмурилась и мужественно попыталась выкинуть из головы тревожные мысли. Гораздо разумнее было вспомнить все подробности происшедшего, выудить из памяти важные детали, которые помогут разобраться в том,
      что произошло. До той минуты, когда герцог начал расспрашивать ее, она вспоминала только об отвратительной маске и об охватившем ее ужасе, который заставил ее бежать из дома. Она и не думала о таких мелочах, как цвет волос этого разбойника или его рост. В первый момент он показался ей просто великаном, но сейчас, вспомнив, как все было, она поняла, что он ростом с нее. Волосы? Их вообще не было видно. Черный капюшон целиком скрывал его голову, была видна только маска.
      Она представила себе эту маску - такой, какой увидела ее в зеркале, белое, как у призрака, фарфоровое лицо с красными губами, растянутыми в застывшей издевательской улыбке, и с неестественно огромными, нарисованными черной краской глазами, с прорезями на месте зрачков. Разглядеть под этой маской хоть что-то было просто невозможно. На Лили снова накатил ужас. И она застыла, не в силах пошевелиться. А затем вдруг услышала чей-то вопль и не сразу сообразила, что это кричала она сама...
      Ее рука невольно потянулась к сильно саднившему бедру, - видимо, и там есть синяки и ссадины. Только теперь Лили вспомнила, что ударилась об угол туалетного столика, когда он бросился на нее и стал валить на пол. Потом раздался громкий треск, - видимо, перевернулся ее столик. Лили упала на спину, он уселся ей на грудь, прижимая коленями плечи. Его руки сомкнулись у нее на горле в мертвой хватке, заглушая ее крики. Она почувствовала, что задыхается. Боль в горле стала непереносимой.
      Лили зажмурилась, пытаясь проникнуть за туманную завесу памяти, окутавшую в тот миг ее сознание. То, что она вспомнила, наполнило ее болью и новым ужасом. Внезапно он поднялся и, продолжая держать ее за горло, второй рукой стал задирать подол ее сорочки. Как раз в тот момент, когда она уже начала проваливаться в черную пустоту, он чуть разжал пальцы. Думая, что она без сознания, он совсем отпустил ее и принялся расстегивать панталоны. Она поняла, что свободна.
      Ощутив в руке какую-то тяжесть, она сообразила, что это подсвечник. Видимо, он упал с ночного столика как раз возле нее, и она машинально его схватила. Подсвечник был старинный и очень тяжелый. И тут она со всей силы ударила насильника по голове, угодив ему, кажется, в левый висок. Раздался глухой и гулкий звук. Что было дальше, она помнила весьма смутно. Кажется, он упал на пол. От страшного усилия легкие ее горели, она едва могла вздохнуть.
      Она почему-то не сомневалась, что он еще жив. Мешкать было нельзя. Подгоняемая страхом, она, преодолев дурноту, поднялась, но сделать ей удалось лишь несколько шагов... бандит ухватил ее за лодыжку и потащил назад. Она все еще держала подсвечник. Не долго думая, она размахнулась и ударила по руке, сжимавшей ее ногу. Взревев от боли, он разжал пальцы, и Лили бросилась со всех ног прочь. Она выбежала на улицу в надежде найти помощь. Это вспомнила, теперь надо вспомнить, гнался ли он за ней. Кажется, когда она бежала по лестнице вниз и . обернулась...
      Тут дверца распахнулась, и Лили увидела Ремингтона. От неожиданности она чуть не закричала, но он предусмотрительно зажал ее рот ладонью.
      - Да это же я! - Он сел рядом и, обняв, прижал ее к себе. Он держал ее очень бережно и нежно, хотя слова его прозвучали несколько резко. Он убрал с ее рта ладонь, но по его настороженному лицу она поняла, что он опасается, как бы она не вздумала кричать.
      - Вы в безопасности, я никому не позволю причинить вам зло. Дышите глубже, черт возьми.
      Лили кивнула и послушно постаралась сделать глубокий вдох.
      Он вдруг с яростью взглянул на Гарри.
      - Проклятие! Что вы с ней сделали?
      Эта его ярость поразила Лили. Она взглянула на Гарри - тот испуганно вжался в спинку сиденья, не меньше ее пораженный угрожающим тоном герцога.
      - Н-ничего! Пока вас не было, она просто тихо сидела и о чем-то думала.
      Мужчины сердито переглянулись, затем Ремингтон кивком велел Гарри постучать вознице, и мгновение спустя экипаж опять тронулся в путь.
      Лили высвободилась из объятий герцога и чуть отодвинулась, но он продолжал обнимать ее за плечи, словно боялся отпустить ее от себя хоть на миг. Приподняв другтой рукой подбородок, он терпеливо ждал, когда она посмотрит ему в глаза.
      - Как вы? С вами все хорошо?
      - Вы заставили меня... - прошептала девушка. - Я... вспоминала. - Она закрыла глаза, и он почувствовал, как задрожали ее плечи. - Ужасно!
      - Что именно вы вспомнили? Скажите хоть что-нибудь, что могло бы прояснить картину.
      - Я ударила его. - Она показала рукой на то место на голове, куда пришелся удар подсвечника. - Он был весь в крови. Наверное, он еще там.
      Ремингтон выразительно взглянул на Гарри.
      - Скажите кучеру, пусть поторопится.
      Ремингтон вышел из кареты и пристально посмотрел на Кроффорд-хаус. Затем он повернулся, чтобы помочь Лили. Он не сводил с нее глаз, и, хотя ее ноги уже коснулись земли, его рука все еще обвивала ее талию. На какое-то мгновение ей даже показалось, что ему хочется прижать ее к себе. Однако вместо этого он неожиданно отпустил ее и резко отвернулся, помахав рукой в сторону большой дорожной кареты, которая следовала за ними.
      Лили отошла к воротам и, обхватив рукой холодный металлический столб, стала молча глядеть на огромный каменный дом. Она вдруг подумала, что никогда и нигде не испытывала такого страха, как сейчас, при виде родных стен. Какая злая ирония судьбы! Она боится собственного дома и с ужасом думает о том, что ей придется в него войти. И при этом ее защитником и спасителем стал человек, с которым она поклялась себе никогда не разговаривать. Поистине, жизнь жестоко над ней насмехалась.
      Она перевела взгляд на огромный дорожный экипаж герцога Ремингтона, и ее глаза широко раскрылись от изумления, когда она увидела возницу. Он выглядел как отъявленный разбойник: голова была обвязана красным шелковым платком, в ухе сверкала золотая серьга, а черное одеяние, состоящее из широких штанов и рубахи, оживлял красный кушак. Пока Лили на него глазела, он с кошачьей легкостью успел спуститься на землю.
      Дверца экипажа открылась, и из него начали выбираться высокие крепыши, одетые весьма живописно. Вместо обычных ливрей, которые полагались слугам знатного господина, на них были надеты пестрые штаны и рубашки, многие носили серьгу и яркие платки на голове.
      - Пираты! - прошептала Лили.
      - Моряки, - поправил ее Гарри, стоявший за ее. спиной. - Ремингтоны издавна владеют несколькими морскими компаниями. Это люди с одного из кораблей герцога, с "Надежного". Еще одна из его причуд. Пока корабль в порту, он нанимает моряков к себе в дом в качестве слуг. И признаться, я совсем не против того, чтобы они прикрывали меня сегодня ночью.
      Наблюдая за тем, как Ремингтон направлял своих людей в ее дом. Лили подумала, что прикрывать им придется совсем не Гарри. Вот один из них вышел вперед, и Лили тут же забыла и о Гарри, и о свирепом вознице, настолько была потрясена наружностью этого человека - настоящее чудовище! Он был небольшого роста, его кожа была коричневой от загара, как и у всех его спутников. Лицо пересекал отвратительный шрам, а большой бесформенный нос отнюдь не улучшал общего впечатления. Вьющиеся рыжие волосы, уже тронутые сединой, торчали во все стороны.
      Ремингтон поднял руку, обращаясь к нему:
      - Диксби, проверь навсякий случай вход, а потом мы попросим леди Лилиан провести нас по дому.
      Диксби отвесил им почтительный поклон, а затем сделал знак остальным из команды, чтобы они вошли в дом. Мгновение спустя Диксби появился снова.
      - Вход свободен, ваша светлость. - Диксби еще раз поклонился, положив одну руку на пояс, а другой плавно поведя в сторону крыльца. - Если леди Лилиан угодно, она может войти.
      Лили настолько поразили изящные манеры и правильная речь неказистого дикаря, что, когда герцог подвел ее к дому, она послушно вошла.
      - Где тут у вас библиотека? - спросил Ремингтон. Лили показала на тяжелые двойные двери. Он резко распахнулих и, видимо увидев там нечто ужасное, воскликнул: - Мой Бог!
      - Что такое? - взволнованно спросила девушка. Ремингтон прошел в глубь библиотеки и со скорбным видом уставился на сваленные в кучи книги и бумаги.
      - Кажется, он что-то здесь искал.
      - О Боже! Нет! - вырвалось у Лили. Она внимательно оглядела ряды полок, поднимавшихся до самого потолка, столы и столики, даже пол. Затем перевела изумленный взгляд на герцога.
      - Но здесь все в порядке.
      - Вы хотите сказать, что ваша библиотека всегда так выглядит? - спросил он.
      Лили кивнула.
      Ремингтон еще раз огляделся, дивясь царившему здесь хаосу. Он предположил, что под книгами и бумагами погребены несколько столов, и не только столов. Возле камина возвышались спинки двух кресел, заваленных горами бумаг. Здесь, вероятно, находилась и софа, полностью скрытая горой свитков, которые частично были рассыпаны и по полу. Имелось несколько книжных шкафов, но половина их содержимого была разбросана по всей комнате,
      из-за этого книжные полки напоминали герцогу рот с выбитыми зубами и вызывали у него отвращение.
      - Ваша светлость? - В дверях появился Диксби. Он показывал головой в сторону холла. ?- Могу я попросить вас пройти на кухню?
      - Позаботьтесь о ней, - сказал герцог Ремингтон, обращаясь к Гарри. - Я дам вам знать, что там происходит.
      После того как Ремингтон ушел, Лили зажгла несколько свечей, сдвинула груду бумаг с одного из кресел, стоящих возле письменного стола, и села. На одной из полок Гарри обнаружил графин с бренди и налил изрядную порцию в обнаруженный там же стакан.
      - Вот, выпейте, - он протянул стакан Лили. Девушка протестующе покачала головой.
      - Это немного поможет вашему горлу, - объяснил он, поднеся стакан к ее рту. - Во всяком случае, это не повредит.
      Когда обжигающая жидкость огнем охватила ее горло, Лили сильно усомнилась в последних его словах, однако в следующее мгновение она забыла о своем горле: за дверью послышались громкие голоса, и на пороге появился Ремингтон в сопровождении ее отца и Диксби.
      - Папа! - Лили бросилась в объятия графа.
      Ремингтон подвел графа к креслу.
      Хотя графу Кроффорду шел уже шестой десяток, он был в отличной форме, сухощав и строен. Однако сегодня он выглядел настоящим стариком. Седые, волосы были всклокочены, плечи поникли, а в светло-карих, таких же, как у дочери, глазах затаился страх. Гарри скинул с кресла книги и помог, графу сесть, Лили опустилась прямо на пол, возле его ног.
      - Благодарю, Диксби. - Герцог Ремингтон кивком отпустил слугу и сказал ему вслед: - Дашь мне знать, если найдете что-нибудь стоящее внимания.
      - Ваша светлость, - пробормотал Диксби и, учтиво поклонившись, вышел.
      - Не хотители выпить, сэр? - Ремингтон потянулся за графином с бренди.
      Граф с благодарностью принял из рук герцога стакан и, залпом его осушив, протянул обратно Ремингтону. Тот вновь наполнил его и, подождав, пока граф отопьет еще немного, спросил;
      - Не могли бы вы рассказать, что же все-таки произошло?
      - Чертов прохвост был переодет моим кучером. - Кроффорд покачал головой. - У меня было время все обдумать. Целый час. Видимо, дело было так: к Эшландам нас вез Джон, мой кучер, это точно. А вот кто сидел на козлах, когда я отправился домой из Уайт-клуба, это вопрос. Теперь-то, задним числом, я понимаю, почему он так старательно от меня отворачивался. Надо думать, именно тогда он и занял место Джона. Как только наша карета подъехала к дому, кучер открыл дверцу и сунул мне под нос пистолет.
      - Вы узнали его? - спросил герцог.
      - Нет. Он нацепил на себя маску. Да, отвратительную восточную маску, добавил Кроффорд. Он потер лоб, словно пытаясь еще что-то вспомнить. Думаю, такие же маски используются в китайских театрах во время их традиционных представлений.
      - Наверное, не желал, чтобы его узнали, - заметил герцог Ремингтон. Вы уверены, что это был не ваш Кучер?
      - Мой кучер - ирландец, - пояснил ему Кроффорд. - А тот человек наверняка был англичанином - маска заглушила его голос, однако он говорил без малейшего акцента.
      Несмотря на слова графа, герцог был совсем не убежден в невиновности кучера. Из семи слуг графа подчиненные герцога обнаружили только шестерых. Их нашли в кухне вместе с их хозяином: и граф, и слуги были связаны веревками. Кучера там не оказалось. И во время нападения на дом его также никто не видел.
      Увидев, как граф почти машинально гладит волосы своей дочери, Ремингтон внезапно почувствовал ревность, досаду, сожалея, что ему не дано такого права. Он вспомнил, как тихо и доверчиво она прижималась к нему совсем недавно, когда он обнимал ее в экипаже, как бы снова ощутил бархатистую, нежную кожу под своими пальцами. Его обдало жаром. И словно для того, чтобы отвлечься от блаженных воспоминаний. Ремингтон потер ладонью о бедро. Он не намерен был чувствовать к Лили ничего, кроме дружеского расположения. Лучше он будет внимательно слушать рассказ графа.
      - А что же случилось потом?
      -Держа пистолет у моей головы, он заставил меня войти в дом, заявив, что у него есть тут важное дело. Я полагал, что он намеревался ограбить дом. - В этом месте рассказа голос у Кроффорда предательски дрогнул, и он был вынужден на несколько мгновений умолкнуть. - Однако у него был более коварный замысел. Этот негодяй знал по именам всех моих слуг и точно знал, где каждого из них следовало искать в столь поздний час. Прежде всего он приказал лакею всех поднять и прислать на кухню, а затем заставил повара по очереди всех связать, а иначе он, дескать, всадит в меня пулю, а потом и остальных прикончит. Сам проверил, как затянуты веревки, потом заткнул нам рты кляпами. В общем, скрутил нас, как рождественских гусей. Если бы я знал, что у него на уме...
      Лили сжала в ладонях отцовскую руку и прижалась головой к его коленям. Ремингтон невольно залюбовался этой прелестной и печальной сценой, чувствуя, что она надолго сохранится в его памяти. Он увидел дорожки слез на щеках графа. Все тактично ждали, пока граф сделает несколько глотков бренди и найдет в себе силы продолжить рассказ.
      - Казалось, прошла вечность, когда я услышал крики Лили. - Кроффорд внимательно посмотрел на дочь, и лицо его дрогнуло от муки, какую может испытывать только отец, знающий, что он не в силах защитить свое дитя от смертельной опасности. Его голос опять задрожал и понизился почти до шепота. - Она кричала и кричала... но, когда она умолкла, я совсем обезумел... Я подумал... подумал... что он...
      Кроффорд закрыл лицо руками. Беззвучные рыдания сотрясали его тело. Лили подняла голову и ласково и осторожно отняла его руки от лица, заставляя заглянуть ей в глаза.
      - Со мной... все хорошо, папочка!
      Ее слова прозвучали слишком уж бодро. Черты графа исказила гримаса боли, и он осторожно провел пальцами по кружевной оборке, украшавшей вырез ее ночной рубашки.
      - Все хорошо?
      Потом он с бесконечной нежностью коснулся темных кровоподтеков, отчетливо проступавших на шелковистой молочно-белой коже шеи. И голосом, охрипшим от страдания, произнес:
      - Этот негодяй едва не убил мое дитя! Ведь он мог... s Внезапно выражение лица графа стало жестким, в нем появилась отчаянная решимость. Он ласково взял лицо дочери в свои ладони и, взглянув ей прямо в глаза, спросил:
      - Он ничего больше не сделал тебе. Лили?
      Она, потупившись, покачала головой:
      -Нет!
      Осторожный стук в дверь прервал этот нелегкий разговор. Гарри чуть приоткрыл ее, потом открыл пошире - ровно настолько, чтобы пропустить одного человека. В библиотеку вошел Диксби.
      - Ну выкладывай, что вы еще обнаружили.
      Ремингтон налил себе бренди. Он был рад, что Диксби прервал разговор отца и дочери. Тревога графа вызвала в его воображении ужасную картину, впервые заставив его подумать о том, что девушке угрожала не только смерть... То, как Лили покраснела и отвела глаза, могло означать, что она просто смущена откровенным вопросом, но возможно и другое: она скрыла правду, чтобы избавить своего отца от новых страданий. Герцог взглянул на свою руку, яростно стиснувшую тонкий стакан, и решил, что лучше пока отставить его в сторону. Диксби начал докладывать:
      - Сначала мы занялись слугами графа, и сейчас они, кажется, вполне оправились. Вроде бы никто из них особо не пострадал. К сожалению, в конюшне нас ждал очень неприятный сюрприз. По словам повара, найденный нами человек не кто иной, как Джон Ларсон, кучер графа. - Диксби обеспокоенно взглянул на Лили и, понизив голос, так чтобы его мог услышать только герцог, добавил: Похоже, его кто-то задушил, ваша светлость.
      - Джон мертв? - взволнованно спросил граф Кроффорд.
      Диксби вопросительно взглянул на герцога и, увидев, что тот опустил ресницы, кивнул в ответ.
      - Мы не стали вызывать гробовщика, милорд. Я подумал, что, возможно, вам угодно отдать личные распоряжения на этот счет.
      - Вам удалось найти карету графа? - спросил герцог Ремингтон.
      Теперь, когда выяснилось, что кучер убит, слуги графа были вне подозрений. Слуги из лондонского дома, тут же поправил себя герцог, подумав о том, что у графа имеется еще множество слуг в загородных имениях... Но почему этот мерзавец прятался под маской? Потому что без нее - герцог был уверен - Лили и граф непременно бы его узнали...
      - Нет, ваша светлость, - отвечал Диксби. - В конюшне стоят два рысака и фаэтон, но кареты нет.
      - А что в комнате леди Лилиан?
      - Явные следы борьбы, ваша светлость. Я нашел очень тяжелый подсвечник с пятнами крови на подставке. Ковер тоже в крови, кровавый след тянется до выхода и дальше по лестнице. Видно, раненый зажал рану рукой и начал спускаться по лестнице. Он шел, все время держась за стену, - на ней тоже кровавые, пятна. Повар говорит, что они все слышали, каких хозяйка выбежала из дома, а вскорости вышел и этот негодяй.
      - Имеется что-нибудь еще заслуживающее внимания?
      - В доме больше ничего, ваша светлость, только в саду. - Диксби продолжал с прежним спокойствием, сдержанным тоном, словно речь шла о каком-то пустячке. - Под окнами библиотеки поломан кустарник и трава вся вытоптана. Мы нашли в этом месте больше двух десятков вот этих окурков, но, поскольку они все были одинаковы, я прихватил с собой только один - самый большой.
      Ремингтон взял у Диксби наполовину выкуренную сигару и поднес к свету, чтобы как следует рассмотреть ее. Он понюхал ее и как бы самому себе сказал:
      - Дорогая. - Затем протянул ее графу Кроффорду со словами: - Не знаю, как вы, сэр, но я могу выкурить ве более двух таких сигар за вечер. На самом деле и одной больше чем достаточно. Видимо, негодяй много раз бывал возле вашего дома. Это объясняет, почему он так хорошо знал всех ваших слуг, хотя, впрочем, не все тут ясно. Кто бы ни был этот человек, готовился он очень тщательно.
      - Он убийца! - воскликнул граф Кроффорд, сжимая кулаки. - Пока он не будет схвачен, я не сомкну глаз, ведь. жизнь моей дочери все еще в опасности.
      - Боюсь, вы правы, - мрачно подтвердил герцог. - Судя по всему, негодяй, к сожалению, довольно умен.
      - Умен или нет, я его из-под земли достану. Он ответит за все свои преступления. - Кроффорд взглянул на Гарри, затем на герцога. - Мне нечем отблагодарить вас, джентльмены, за вашу помощь. Вы подумайте! Лили пришлось бежать по темным улицам, после всего этого кошмара... Он мог убить ее и всех нас, как беспомощных кроликов. Он мог просто перерезать нам всем горло... в нашем собственном доме!
      - Да, вы действительно были на грани гибели, - согласился герцог Ремингтон. Он перевел взгляд с графа на s его дочь и стиснул зубы, чтобы не чертыхнуться. Вид у Лили был совершенно измученный. - Мы счастливы, что сумели быть вам полезны. Однако опасность еще не миновала.
      - Я тотчас же вызову своих слуг из Кроффорд-Хиллс, - объявил граф, кивком подтвердив, что он согласен с .герцогом. Он оперся о подлокотник кресла и чуть дрожащими пальцами пригладил свои всклокоченные волосы. - Ваше вмешательство было как нельзя кстати, ваша светлость, и ваше, лорд Гордон. Я у вас в неоплатном долгу. Однако буду вам еще более признателен, если смогу рассчитывать на ваше молчание. Прошу вас сохранить в тайне все, что здесь произошло. В противном случае мне не избежать позора.
      - Разумеется, вы можете на меня положиться, - ответил Гарри. - Клянусь, что сохраню вашу тайну.
      - И я тоже, - подхватил герцог Ремингтон. - За своих людей я, разумеется, ручаюсь, сэр. Они будут молчать, ибо слишком дорожат моим доверием.
      - Весьма вам признателен, - мрачно кивнул им граф Кроффорд.
      - Быть может, вы хотите, чтобы мои люди остались с вами до тех пор, пока не прибудут ваши слуги из поместья? - предложил Ремингтон. Он быстро взглянул на Лили, с грустью сознавая, что через несколько минут он с ней расстанется. Он отчаянно не хотел покидать ее, но теперь она была в своем доме, с отцом, а значит, больше не было причин, оправдывающих его присутствие рядом с ней.
      - Я не боюсь, что этот сумасшедший отважится напасть на мой дом средь бела дня, - сказал Кроффорд, - но все же мне было бы куда спокойнее, если бы ваши люди согласились побыть здесь хотя бы до рассвета.
      -Я сообщу Диксби о нашем уговоре. Просто дайте ему знать, когда уже не будете нуждаться в его помощи. Он и остальные мои люди смогут уехать в моем дорожном экипаже.
      Неловкое молчание повисло в комнате, когда стало ясно, что все, что можно было предпринять в данный момент, сделано, и гостям самое время откланяться.
      Гарри прочистил горло и с мрачной улыбкой накинул на плечи свой плащ с пелеринами.
      - Что ж, Ремингтон, нам, вероятно, пора уходить и дать графу и его милой дочери возможность немного отдохнуть. Это была весьма бурная ночь для всех нас.
      Ремингтон кивнул, но его взгляд не отрывался от Лили.
      - Вы уверены, что с вами все будет в порядке?
      Его вопрос предназначался ей, но вместо нее ответил граф:
      - Да, конечно. Благодаря вам, ваша светлость, и вам, лорд Гордон. Граф Кроффорд ободряюще погладил Лили по плечу и поднялся, чтобы проводитьих до двери. - Если я когда-нибудь смогу быть вам полезен, только скажите. Отныне я ваш должник.
      Ремингтон бросил последний взгляд на Лили, еще раз поклонился и, направляясь вниз по лестнице к выходу, услышал, как за ними закрылась дверь.
      3
      - С тайнами покончено. Лили.
      Едва за герцогом и его другом закрылась дверь, как с графом произошла разительная перемена. Страх и отчаяние уступили место мрачной решимости. Он порывисто придвинул кресло к письменному столу и принялся искать перо и бумагу.
      - Сядь, - приказал он, указав кончиком пера на стул, стоящий по другую сторону стола. Он принялся писать, яростно скрипя пером. - На рассвете я пошлю слугу с этим письмом к сэру Малкольму. Я опишу ему сегодняшнее приключение и уведомлю, что ты уже едешь в Брайтон, в тайную его резиденцию, где спокойно можно укрыться. Необходимо, чтобы ты уехала из Лондона, и как можно быстрее.
      - Что это за резиденция? - спросила Лили, сдвигая бедром кипу бумаг, наваленных на стуле.
      - Это такое место, где никто не будет задавать лишних вопросов и где тебе ничто не будет угрожать. Ты побудешь там, пока мы не схватим этого негодяя и не выясним причину его нападения на тебя. - Он оторвал уголок от листа бумаги и написал на нем адрес. - Вот куда тебе следует ехать. Скажешь дворецкому, что приехала по приглашению мистера Шорта. Это пароль. Они не станут задавать тебе больше никаких вопросов.
      - Но...
      - Никаких возражений, Лили. Все мои страхи, которые мучили меня эти четыре года, сегодня ночью, увы, оправдались. Я допустил непростительную ошибку, позволив Баинбриджу вовлечь тебя в это дело. Я чувствовал, что из этого ничего хорошего не получится. - Он оторвался от письма и хмуро посмотрел на нее долгим взглядом. - Похоже, я оказался прав.
      - Но сэр Малкольм хранил мое участие в нашем деле в строгом секрете. Ведь вовсе не обязательно, что на меня напали из-за моей работы. Ты не должен винить себя, папа.
      Кроффорд отмел ее аргументы одним нетерпеливым движением руки.
      - Байнбридж ловкий малый, из тех, кому ничего не стоит продать уголь в Нью-Кастле. Он сумел убедить меня, что тебе не грозит никакая опасность. Я, должно быть, тогда совсем лишился разума. Я обязан был предвидеть это еще несколько лет назад... прежде чем твоя жизнь оказалась под угрозой.
      - Но моя работа очень важна, папа. Ты сам говорил, что у меня очень редкий дар.
      - Да,. это так, и тем не менее тебе. теперь долго не придется его использовать. - Он дописал последний абзац. - Твоя жизнь важнее самой важной работы.
      - А как же жизнь Роберта? - спросила она. - Кроме меня, в Англии никто не может расшифровать его "Крестовый код". Пройдут месяцы, прежде чем ты овладеешь формулами.
      Он взглянул наконец в лицо дочери и медленно покачал головой.
      - Твой брат сможет сам о себе побеспокоиться, Лили. Байнбридж попросит его использовать новый код "Лабиринт", пока мы не придумаем какой-нибудь выход. Французы не меняют свои шифры месяцами. И я прекрасно смогу справиться с этими текстами.
      - Но ведь ты знаешь, что я расшифровываю коды гораздо быстрее тебя. Она не хвастала, а просто напомнила. Но если отца не убедил этот довод, то, может быть делу поможет его чувство долга? - Ну а как же люди? Я говорю о тех, чьи жизни зависят от того, насколько быстро будут расшифрованы послания?
      - Я не могу спасти весь мир, - заявил он. - И ты, между прочим, тоже должна помнить, что один в поле не воин. Будем справляться сами, как сможем, пока тебя не будет. А если бы этот сумасшедший все-таки достиг своей цели? Мы же могли лишиться тебя и твоей помощи навсегда. И неужели ты думаешь, что я позволю тебе снова рисковать своей жизнью?
      Его серьезный и решительный тон не на шутку обеспокоил ее.
      -Если ты действительно решил отправить меня из Лондона, я уеду, но только не отбирай у меня моего дела. Пожалуйста, папа!
      Кроффорд отложил перо и сомкнул пальцы в замок.
      - Мы не проиграем войну за те несколько дней или недель, которые ты проведешь вдали отсюда, Лили. Но ты должна смириться с тем, что сейчас я не могу ничего тебе обещать. Пойми, если сегодняшнее нападение было как-то связано с твоей работой, это означает, что французы узнали о тебе и, стало быть, твоя жизнь в опасности, пока не кончится война. Если выяснится, что так оно и есть, я даже не знаю, как быть. В любом случае эти рискованные игры окончены. И спорить со мною бесполезно.
      Лили молча кивнула. Только сейчас она поняла, как сильно изменилась ее жизнь за последние несколько часов. Теперь ей придется скрываться возможно, даже до окончания войны. Она никак не думала, что все может так обернуться.
      - Сегодняшней ночью тебе пришлось пережить столько страданий, сколько иным девушкам не достается за всю жизнь, - мягко продолжал граф, - и не исключено, что худшие испытания еще впереди. Но ты ведь у меня сильная девочка. Отныне твоя жизнь будет зависеть от твоей силы воли. Ты обещаешь быть сильной. Лили? Ради меня...
      Она снова кивнула.
      - Вот и хорошо. А теперь иди укладываться. Бери не больше одного чемодана. Ты сядешь на утренний почтовый дилижанс до Брайтона, и небольшой багаж не привлечет к тебе внимание. Надень что-нибудь черное и густую вуаль, чтобы полностью закрыть лицо. Можешь надеть то платье, в котором ты была на похоронах тети Амелии. Лучше всего тебе представляться вдовой, безутешной в своем горе. Это избавит тебя от лишних разговоров и расспросов.
      - Почтовый дилижанс до Брайтона? Вдова?
      - Если я отправлю тебя в нашей карете, да еще с лакеями, то вряд ли удастся сохранить в тайне твое место пребывания. А наемные кареты передвигаются страшно медленно, да еще и ломаются. Подумай сама, Лили. Почтовым дилижансом ты доберешься гораздо быстрее, и легче будет сохранить в тайне твой отъезд.
      - Я поеду одна?
      - Не совсем, моя дорогая. Настоящие леди ездят с горничной. Возьми с собой свою служанку, Элис. Кажется, она не слишком болтлива. А после сегодняшней ночки она рада будет уехать и с удовольствием подыграет тебе в твоей роли молодой безутешной вдовы.
      - А ты не поедешь со мной?
      - Нет, Лили. Мне придется остаться здесь. Нельзя, чтобы догадались, что тебя нет дома. Мы сделаем вид, что ты тяжело заболела и не встаешь с постели. Если этот дьявол вновь вздумает проникнуть в дом, на сей раз я встречу его как полагается. Теперь он до тебя ни за что не доберется, мы спрячем тебя от его когтей.
      - Давай поедем вместе, папа! Ты ведь тоже рискуешь! - Лили потянулась через стол и накрыла ладонью руки отца, но он не отрываясь смотрел на другую руку дочери, которой она машинально потирала багровые пятна на шее. Он медленно покачал головой.
      - Нет... почти не рискую. Я послал вовсе не за нашими слугами из Кроффорд-Хиллс. Скоро сюда приедут люди Байнбриджа. Они свое дело знают. На этот раз негодяю сбежать не удастся. Твое отсутствие я скрыть как-нибудь смогу. Но, если мы уедем вместе, тот человек в маске больше здесь не появится.
      - Но почему я не могу остановиться у Софи, в доме Байнбриджей? В общем, где-нибудь поблизости, чтобы была под рукой, когда понадоблюсь?
      - Остановиться сейчас у Байнбриджей - это все равно что указать лисице дорогу в курятник. Единственное, что от тебя требуется, - чтобы ты поскорее спряталась. И обещай мне, что будешь осторожной. Пожалуйста, никакого сумасбродства. Я и так тут весь изведусь.
      Лили хотела воспротивиться, но, подумав немного, со вздохом кивнула:
      - Обещаю, папа.
      - Вот и славно. А теперь иди собирайся. Я хочу, чтобы ты поспела на утренний почтовый дилижанс.
      Лили собралась буквально за несколько минут и отправила полусонную Элис к себе, чтобы та тоже приготовилась в путь. Полчаса спустя два лакея уже несли её сундук вниз по Лестнице в сопровождении Элис, тащившей объемистый узел со своими пожитками. Внизу она увидела рыжего Диксби. Дверь библиотеки была приоткрыта, и; как только Лили спустилась, граф вышел к ней.
      s Диксби напомнил мне сейчас, что наша карета пропала. А ночью нанять экипаж практически невозможно. Диксби уверяет, что герцог непременно велел бы своему кучеру доставить тебя в постоялый двор "Два лебедя". Посему он любезно предлагает воспользоваться дорожной каретой его светлости, которая сейчас находится в его распоряжении. Я сказал ему, что ты собираешься погостить у своей тетушки Амелии в Западном Викомбе. - Он многозначительно на нее взглянул, и Лили кивнула в ответ, подыгрывая отцу. - Как только мы поймаем этого негодяя, я сразу тебя извещу. А пока поживи у тетушки. Мне так будет гораздо спокойнее. Теперь поспеши. Я не хочу, чтобы ты пропустила утренний дилижанс до Западного Викомба.
      Выйдя из дома, Лили заметила, что ее сундук уже привязан к задку герцогской кареты. Диксби поспешил вперед, чтобы распахнуть перед ней дверцу.
      - Миледи. - Он склонился в одном из своих самых почтительных поклонов. Уж не у него ли перенял герцог столь изысканную манеру кланяться?
      К ним подошел возница, чтобы принять вещи Элис. Это был уже знакомый Лили смуглый пират с золотой серьгой и с красным платком на голове. Не слишком подходящая наружность для кучера, да и Диксби отнюдь не похож на чинного дворецкого. Эти его шрамы и буйная огненная грива, развевавшаяся на ветру. Однако, усаживая Лили в карету, он продемонстрировал почтение и ловкость вышколенного мажордома. Элис села рядом с госпожой. Подошел граф. Прощание было недолгим. Отец хотел, чтобы она поскорее уехала, чтобыих неведомый ночной гость ни о чем не догадался. Через минуту карета рванулась с места. Кроффорд-хаус и все, что было дорого Лили в этой жизни, остались позади.
      Всего четыре часа назад она сражалась с человеком, намеревавшимся убить ее. Возможно, он уже оправился от ран и замышляет новые злодейства, чтобы на этот раз действовать наверняка. Лили вдруг почувствовала, что ее начинает бить дрожь, и поспешно опустила вуаль, чтобы Элис не заметила ее страха.
      Ее служанка была очень взбудоражена предстоящим путешествием и без колебаний согласилась сопровождать свою госпожу куда угодно. В свое загородное имение граф брал с собой двух-трех человек из лондонской прислуги, и Элис в их число не входила. Лили была почти уверена, что девушка никогда еще не покидала Лондона. Она хотела спросить об этом у самой Элис, но тут экипаж сделал поворот и остановился.
      - Мы ведь не могли так скоро доехать до "Двух лебедей"? - спросила Лили, наклонившись к окну, перед которым в ту же минуту возник Диксби.
      - Прошу меня извинить, миледи.
      Как Лили и ожидала, он изящно склонился перед ней. "Боже, сам король лакеев не мог бы так кланяться", - подумала она.
      - Я права, Диксби?
      - Видите ли, Джек напомнил мне, что моя хозяйка будет очень волноваться - мы ведь так спешно уехали этой ночью. А поскольку мы как раз проезжаем мимо дома его светлости, я подумал, что, может быть, миледи не станет возражать, если я ненадолго остановлюсь - только успокою жену, что, дескать, ей не о чем тревожиться.
      - Как, вы женаты, Диксби? - вырвалось у Лили, но она тут же устыдилась своей бестактности и была рада, что под густой вуалью не видно ее зардевшегося от смущения лица.
      А что ее, собственно, так удивило? Их викарий, отец Робине, говорит, что у каждого в этом мире есть половина. И то, что у Диксби имеется жена, лишний раз подтверждало истинность этого утверждения.
      - Моя жена служит здесь поварихой, миледи.
      Диксби опустил руки по швам и застыл в напряженном ожидании. Вероятно, он ждал ее разрешения.
      - Ну, конечно, вам следует пойти ее успокоить. Но только побыстрее, Диксби. У нас не так много времени.
      - Миледи. - Он опять склонился в изысканном поклоне. Его куртуазность начала уже несколько раздражать ее.
      Диксби быстро поднялся по ступеням и исчез в дверях, а Лили поспешно опустила шторки на окнах кареты. Она совсем не хотела, чтобы ее увидели у дверей роскошного дома герцога Ремингтона, да еще в такой час. И неважно, что лицо ее скрывает густая вуаль.
      Герцог здесь, в этом доме... всего в нескольких шагах от нее. Мысль об этом заставила почему-то ее сердце сильнее забиться. Лили нахмурилась и отодвинулась подальше от окна. Их непродолжительное, но такое бурное знакомство окончено.
      Ей нечего волноваться: пока она не вернется из Брайтона, ей не грозит опасность где-нибудь с ним встретиться. Ее заточение, вероятно, продлится несколько недель, если не месяцев. Когда они увидятся вновь, он скорее всего будет уже женат. За это время она должна забыть герцога Ремингтона и свою безрассудную детскую влюбленность. При этой горькой мысли она тяжко вздохнула... с таким же успехом она могла требовать от себя забыть свое имя. Она уже сейчас успела соскучиться по нему, по его уверенной манере держаться, по той нежности, с которой он обнимал ее в карете, по ласковому сочувственному взгляду, которым он смотрел на нее, когда они стояли перед ее домом, не зная, что ожидаетих там. Ей так хотелось снова очутиться в его объятиях...
      - А мы вправду едем в карете герцога? - спросила Элис. Она провела рукой по мягкому сиденью, затем с благоговением потрогала бархатную обивку и стала жадно разглядывать отделку из благородного красного дерева. Медные украшения на дверцах и внутри самой кареты сверкали, точно золотые, при мягком свете фонарей, закрепленных по бокам кареты.
      Элис бросила на Лили виноватый взгляд и, поспешно положив руки обратно на колени, опустила глаза.
      - Извините, миледи, я вовсе: не хотела быть слишком любопытной.
      Лили улыбнулась, тщетно пытаясь вспомнить хоть один день, когда ее горничную не раздирало желание во все сунуть свой нос.
      - Не смущайся, я не сержусь. Да, это карета герцога. Он хозяин Джона и мистера Диксби, и всех остальных людей, что были сегодня ночью у нас в доме.
      - Он один из ваших поклонников? Герцог, я хочу сказать.
      Элис все время беспокойно вертелась, и, когда она наконец повернулась к своей хозяйке, Лили ответила:
      - Нет. Он ухаживает за другой леди. - Она и сама не знала, почему говорит все это своей легкомысленной служанке. - А у тебя самой есть дружок, Элис?
      - Ах нет, мисс. Был один, правда, давно, да он женился на моей лучшей подруге. После того случая у меня всякий интерес к этому пропал. Да и не нравлюсь я мужчинам. С такой внешностью, как у меня, кому я могу понравиться?
      - Ну, с этим я не соглашусь, - великодушно сказала Лили. Она критическим взором оглядела свою служанку, выискивая черты, достойные похвалы. У девушки были неопределенного желтоватого цвета волосы, темно-зеленые глаза и тот тип лица, какой бывает у добрых мамушек. Ее фигура отличалась приятной пышностью.
      - У тебя чудесный румянец и вообще очень милое личико.
      - Ой, что вы, спасибо, мисс. - Щеки Элис еще больше зарделись от похвалы. - Только, сдается мне, мужчинам это не нужно. А может, просто еще не нашелся тот, у кого глаза на месте.
      Лили очень позабавило это заявление, но через миг ее смех застрял у нее в горле, ибо дверца кареты резко распахнулась, и огромная мужская рука схватила ее за талию. И буквально выволокла из кареты. Лили и опомниться не успела, как уже стояла на земле.
      Ремингтон!
      Лили едва не упала, когда он потащил ее по лестнице, ведущей к дому. На ее охи и ахи он никак не реагировал, будто вообще ее не замечал. Его рот был решительно сжат в жесткую прямую линию, а мрачное выражение лица было почти пугающим. Она решилась его рассмотреть и обнаружила, что он одет в черный атласный халат. При каждом его шаге из-под фалд выглядывали сильные ноги совершенно голые!
      - Боже правый! Выскочить на улицу в одном халате! Вы что, совсем потеряли разум?
      - Совсем недавно вы и сами бежали по улице в таком виде, - чуть насмешливо напомнил он. Из холла он потащил ее прямиком в библиотеку. С грохотом захлопнув за собой дверь, подвел ее к низкой кушетке и, надавив на плечи, заставил сесть.
      - Вы останетесь здесь.
      Она подумала, что ослышалась.
      - Я - что?
      - Вы останетесь здесь. В моем доме. - Он стоял перед ней, подбоченясь, и в упор глядел на нее. В душе ее зрел протест...
      - Диксби только что сообщил мне, что ваш отец отправляет вас к какой-то престарелой тетушке. Большую нелепость трудно было придумать. Так вот, пока я не поговорю с вашим отцом о причинах его столь странного решения, я никуда вас не отпущу. Вы останетесь здесь.
      - Но я не могу здесь остаться!
      Она сердито вскочила на ноги, и вдруг до нее дошло, что герцог действительно хочет ей помочь. Ведь он уже рисковал сегодня ночью ради нее и теперь печется о ее безопасности, полагая, что это его долг. Лили была тронута... Но как объяснить ему, что она уже не нуждается в его защите?.. В окна начал просачиваться серый утренний свет. Ей необходимо уйти отсюда как можно скорее. Дилижанс отправится меньше чем через полчаса. Мешкать нельзя!
      Однако сбежать ей не удастся. Значит, надо действовать с умом. Если, конечно, не выяснится, что мозгов у нее для такой задачки маловато. Мужчины могут быть очень настойчивы, когда что-нибудь вобьют себе в голову.
      Что же, ей упрямства тоже не занимать. Она спокойно отвела с лица вуаль, закинув ее назад.
      - Я очень ценю вашу заботу, ваша светлость, но я просто не могу оставаться здесь дольше. Почтовая карета отправляется от гостиницы "Два лебедя" не позже семи часов, и я должна ехать сейчас же, чтобы успеть на нее.
      Он молчал, явно озадаченный, но потом решительно покачал головой.
      - Вам незачем спешить. Вы не поедете в Западный Викомб в почтовом дилижансе.
      - Разумеется, поеду. Папа так хорошо все продумал. Он очень расстроится, узнав, что вы задержали меня и что я осталась в вашем доме одна, без компаньонки. Вы можете себе представить, какой разразится скандал, если кто-нибудь об этом узнает!
      Лили отнюдь не преувеличивала. Вызовом на дуэль заканчивались и менее рискованные поступки. Герцог и сам прекрасно знал о том, что ему угрожает, однако Лили на всякий случай решила напомнить ему об этом.
      - Моя семья будет вынуждена потребовать от вас удовлетворения, ибо иначе моя репутация будет окончательно погублена. Как, впрочем, и ваша. Пожалуйста, не упрямьтесь, ваша светлость, прошу вас. Я должна идти.
      - Вы не уйдете.
      Лили сжала зубы.
      - Вы не сможете задержать меня!
      - Вы так думаете?
      О том, что он может применить физическую силу, она как-то не подумала и растерялась. Ей стало очень тревожно, хотя в его намерениях не было ничего оскорбительного. Он просто хотел ее защитить, поэтому готов удержать ее любым способом. Ах, если бы все было так просто... Она должна бы его благодарить, а ей приходилось с ним спорить. К сожалению, ее к нему отношение сейчас ничего не меняло. Она должна, должна уйти.
      - Я полагаю, похищение довольно тяжкое преступление, - сказала она. Если я сейчас же не вернусь в карету, моя служанка немедленно отправится к моему отцу. Его благодарность вам значительно поубавится, когда он узнает, что вы держите меня здесь помимо моей воли. Мой отец человек вспыльчивый как порох.
      Герцог Ремингтон в ответ лишь пожал плечами.
      - Я совершенно уверен, что ваша служанка в эту минуту с удовольствием пьет горячий ароматный чай у меня на кухне. Диксби сейчас держит путь к вашему дому - я велел ему забрать оттуда моих людей. А еще он сообщит графу, что я хотел бы позавтракать с ним в нашем клубе и заодно обсудить некоторые изменения в вашем маршруте. Если он и дальше будет настаивать на вашем отъезде в Западный Викомб, тогда я, в свою очередь, настою на том, чтобы он позволил мне отвезти вас. Обещаю соблюсти полную секретность. Ни одна живая душа не узнает, что я отвез вас в Западный Викомб. - Он стал рассматривать ее траурное платье и не преминул заметить: - Ваша престарелая тетушка Как-Ее-Там едва ли узнает вас в этом отвратительном одеянии.
      Лили даже не обиделась на это оскорбление, обдумывая его предложение. Действительно, путешествовать в карете герцога было куда безопаснее, чем в почтовой. Она даже позволила себе помечтать о том, как его рука опять обовьет ее стан, а она положит голову ему на плечо. Мягкое покачивание кареты убаюкает их обоих, но он не выпустит ее из объятий, охраняя ее покой. Она мечтательно вздохнула. Его план был слишком заманчив. К сожалению, в нем не были учтены некоторые детали. Ее тетя Амелия была уже три года как в могиле, причем она сроду не жила в Западном Викомбе, и, наконец, сам герцог ни в коем случае не должен узнать о том, куда она направляется на самом деле.
      Она должна была уйти отсюда во что бы то ни стало.
      - Вы и так многое для меня сделали, - сказала она, отчаянно пытаясь придумать какие-нибудь разумные доводы. - Я не моту злоупотреблять вашим великодушием. Элис и я прекрасно доедем и в почтовом дилижансе. Единственная опасность, которая нам угрожает, - это скука, неизбежная в дальних поездках. И вам совершенно ни к чему утруждать себя долгой утомительной дорогой в Западный Викомб, милорд. Если вы действительно так обо мне беспокоитесь, я попрошу отца обязательно известить вас о том, что я благополучно добралась до места. Конечно, мне было бы очень лестно, если бы вы проводили меня до "Двух лебедей", но, боюсь, вас могут там узнать. Вы ведь знаете, какая толпа собирается обычно возле гостиниц, когда отъезжает дилижанс. И к тому же вы еще не одеты. Времени уже совсем не осталось. Я думаю, нам разумнее отправиться одним.
      Ремингтон сдвинул брови и пристально на нее посмотрел.
      - Я все решил. Лили. Вы и шага не сделаете из этого дома, покуда я не переговорю с вашим отцом. Можете расположиться здесь, в библиотеке, или подняться в комнату для гостей. Учитывая, что ни вы, ни я еще. не спали этой ночью, я бы настоятельно советовал вам отдохнуть. Лично я намерен соснуть часик-другой перед встречей с вашим отцом. Поскольку вы, видимо, предпочтете переодеться в нечто более удобное для сна, я распорядился отнести ваши вещи наверх, в вашу комнату. Отдыхайте спокойно - я распорядился, чтобы один из моих людей дежурил у вашей двери. Не желаете ли выпить чаюиливина, прежде чем подниметесь к себе?
      Теперь пришел черед Лили нахмуриться.
      - Я немедленно ухожу.
      - Неужели я вынужден буду снова все повторять? - Герцог выразительно закатил глаза. - После бессонной ночи я становлюсь обычно ужасно раздражительным. Я предложил вам вполне разумное решение ваших проблем. До тех пор, пока я не смогу лично доставить вас в Западный Викомб, вам лучше быть здесь - это надежней, чем почтовая карета. А теперь решайте: либо вы поднимаетесь к себе в комнату, либо остаетесь в библиотеке. Так или иначе, сам я через пятнадцать минут ложусь спать. Итак, что вы предпочитаете?
      - Я хочу уйти отсюда! - Ее глаза наполнились слезами.
      Увидев его лицо, Лили подумала, что, возможно, ей стоило сразу разреветься. Ее слезы произвели совершенно неожиданный эффект. Надменная уверенность герцога мгновенно сменилась тревогой и некоторой растерянностью. Он робко и неуклюже погладил ее руку.
      - Вы слишком расстроены, Лили. Я прекрасно вас понимаю... вам столько пришлось сегодня пережить.
      Она заплакала еще горше. Ремингтон, не выдержав, заключил ее в свои объятия. Она тоже его обняла, уткнувшись лицом в атласный воротник, такой теплый и мягкий. Однако, прижимаясь щекой к нежной ткани. Лили явственно ощутила под нею твердое крепкое тело, почувствовала его жар... Искушение... вот как оно выглядит. Она сейчас растает у него на груди, признавая свое окончательное поражение, всецело вверяя себя его заботам.
      Нет, он не должен догадаться о том, что она сейчас чувствует... Ее отец будет вне себя, когда узнает, что она была здесь. А что он скажет герцогу, когда тот предложит проводить ее в "безопасный дом в Западном Викомбе"? Скорее всего этого дома попросту не существует.
      - Сейчас не может быть и речи ни о каких почтовых дилижансах, - сказал он. - Я провожу вас наверх. Вам необходимо хоть немного поспать, чтобы прийти в себя после выпавших на вашу долю испытаний. В любом случае, уже почти рассвело, вы уже не успеете доехать.
      - Успею, - не отступалась она, хотя было ясно, что только чудо могло помочь ей теперь вовремя добраться до постоялого двора.
      - Не успеете, - мягко возразил он и, взяв ее на руки, вынес из библиотеки.
      У Лили закружилась голова. От того, что ее подняли, или от того, что именно этот человек держал ее на руках, бережно прижимая к своей груди. Она начала вырываться.
      - Отпустите меня сейчас же! Вы ведете себя... неподобающе!
      - Совсем наоборот. - И не обращая внимания на ее сопротивление, понес наверх. - А вот намерение вашего отца, который решил отправить вас в почтовой карете, действительно можно назвать неподобающим.
      - Но вы же ничего не понимаете!
      Он насмешливо взглянул на Лили, затем пинком открыл одну из дверей. И они вошли в уютную спальню, по-видимому, предназначавшуюся для дам. Здесь пахло лавандой. Он довольно небрежно опустил ее на кровать и отошел, скрестив руки на груди.
      - Я понимаю гораздо больше, чем вы думаете.
      От его уверенного тона у нее тревожно забилось сердце. Может, она в запальчивости сказала что-нибудь лишнее?
      - Вас ведь беспокоят мои истинные намерения, ради которых я, по-вашему, не выпускаю вас.
      - Истинные намерения? - переспросила она, с облегчением вздохнув. Кажется, ее тайне пока ничего не угрожало.
      - Да, да, именно так. - Он отошел к камину и принялся рассеянно переставлять статуэтки, стоявшие на каминной доске. - Многие мужчины не упустили бы возможности воспользоваться подобными обстоятельствами. - Он обернулся. - Но я не из этой породы. Не бойтесь, я буду охранять ваш покой с не меньшим усердием, чем ваш отец. Вернее, даже с большим, если учесть его странные идеи относительно всяких почтовых карет. - Он поднял руку, предупреждая ее уже готовую сорваться с языка отповедь. - Мы очень плохо начали наше знакомство вчера вечером на балу. Я знаю, что оскорбил ваши чувства. Поэтому, прошу вас, примите мою заботу - хотя бы как попытку загладить вину. Завтра я отвезу вас в Западный Внкомб, а когда вы оттуда вернетесь, мы сможем начать все сначала. И прошу вас - забудьте о том, что произошло на балу у Эшландов. Окажите мне такую милость.
      О чем Лили совсем сейчас не думала, так это об их злополучной встрече у Эшландов. Как бы ей выбраться из этого дома и доехать до Брайтона, не угодив при этом в Западный Викомб, вот что сейчас занимало все ее мысли. В окнах забрезжил розоватый утренний свет. Всходило солнце. Девушка сокрушенно вздохнула. Так хорошо они с отцом все продумали. А этот упрямый Ремингтон окончательно все запутал.
      - У вас нет иного, выбора, только остаться здесь, - словно читая ее мысли, сказал герцог.
      Она продолжала глядеть в окно и, не оборачиваясь, ответила:
      - Это вы не оставляете мне выбора.
      Лили не слышала, как он подошел ближе к кровати. Вздрогнув от неожиданности, она почувствовала, как он взял ее за подбородок, как бы призывая посмотреть на него.
      - Не бойтесь меня, Лили. Я просто хочу, чтобы вы были целы и невредимы.
      Его пальцы коснулись ее щеки. Она наконец подняла ресницы и встретилась с ним глазами... И едва не потерялась в бездонной глубине его взгляда. Все чувства, которые он разбудил в ее душе, сейчас разом захлестнули ее: гнев и восхищение, тоска и желание, ревность и надежда. И неважно, чего тут было больше: ее безудержная тяга к этому человеку оставалась прежней.
      Его ладони нежно обхватили ее лицо, он притянул ее к себе. Завороженная его взглядом, она вспомнила о бедных мотыльках, которых неведомая сила толкает к пламени, и оно опаляет им крылышки. Лили медленно закрыла глаза и судорожно вздохнула. Это пламя могло сжечь и ее.
      Наконец он разжал ладони, и из ее груди вырвался вздох не то облегчения, не то разочарования. Лили надеялась, что он поцелует ее. Она хотела, чтобы он поцеловал ее! Боже, какой стыд... Она совершенно не могла ему противиться!
      - Думаю, мне сейчас лучше уйти. - В его голосе прозвучало какое-то странное напряжение. Но она не смела больше поднять глаза и видела только его губы, кривившиеся в сердитой, как ей показалось, усмешке. - В холле за вашей дверью будет стоять охрана, ничего не бойтесь. - Он указал на дверь в дальнем углу комнаты, рядом с ее кроватью.
      - Моя спальня там. Я подумал, так вам будет спокойнее под двойной охраной. - Он в нерешительности помедлил, словно хотел сказать еще что-то, но потом передумал. Покачав головой, он произнес: - Это была долгая ночь. Лили. Попытайтесь отдохнуть хоть немного. Я разбужу вас, когда вернусь со свидания с вашим отцом.
      4
      Г ерцог Ремингтон ворвался в библиотеку, словно раненый тигр. Его душила ярость. Ему хотелось все крушить и ломать. Ну, как он мог совершить такую глупость?
      - Ваша светлость? - обратился к нему Диксби, появляясь в дверях.
      - Ты показываешь неплохое время. - Он послал за Диксби полминуты назад, едва вернулся домой после встречи с графом Кроффордом. - Разбуди эту чертовку и пришли ее сюда, немедленно.
      - Какую именно чертовку вы имеете в виду, ваша светлость? Мисс Элис или леди Лилиан?
      Ремингтон свирепо на него посмотрел.
      - Не придуривайся,Диксби. Я сыт по горло всякими дураками, а тут еще ты... Мне нужна леди Лилиан, и сейчас же, - процедил он сквозь зубы.
      Диксби поклонился и мигом исчез, а герцог Ремингтон плеснул в стакан бренди и отхлебнул большой глоток. Ему очень хотелось швырнуть стакан в закрывшуюся за Диксби дверь, однако он поборол искушение и залпом допил обжигающую жидкость.
      - О, идиот! Самонадеянный болван! Осел! - изрыгая проклятия. Ремингтон метался по комнате, перебирая в памяти все то, что в конечном итоге заставило его метаться в бессильной ярости.
      Устроившись в одном из отдельных кабинетов Уайт-клуба, герцог рассчитывал, что он в несколько минут все уладит. Просто уведомит графа об изменении планов его дочери, а потом, не мешкая, отвезет Лили в Западный Викомб. Выходя сегодня утром из ее комнаты, он понимал, что должен немедленно отправить ее из своего дома. Чувство вины перед нею оказалось не слишком большой помехой для его инстинктов. Лили, наверное, побледнела бы как полотно, узнай она о мыслях, будораживших его воображение всякий раз, когда он всего лишь касался ее. Он хотел обладать ею. Безумно!
      Его замечательный план, позволивший бы ему избавиться от этого искушения, рухнул в первую же секунду, когда он сообщил графу Кроффорду, что Лили находится у него и что он намеревается отвезти ее в Западный Викомб в своей карете.
      - Боже мой! - прошептал Кроффорд. - Вы не должны этого делать, Ремингтон. Только не это!
      - Но вы не можете отправить ее в почтовой карете, - возразил он, неприятно изумленный. Он рассчитывал услышать в ответ благодарность и уж никак не ожидал увидеть на лице графа выражение ужаса. - Вам ведь, наверное, известно, что в последние дни было несколько случаев нападения на дилижансы, а в карете с герцогским гербом ваша дочь будет в полной безопасности. Никто даже не догадается, что она находится там, и никто не сможет проследить, куда она отправилась. Это же самое простое и логичное решение проблемы.
      - Нет, вы не совсем меня поняли, - вздохнул Кроффорд. - Лили нельзя ехать с вами в Западный Викомб.
      - Может быть, вы будете столь любезны, что объясните мне почему?
      - Разумеется.
      Герцог терпеливо ждал объяснений, удивляясь наступившему вслед за тем долгому молчанию, словно Кроффорд внезапно забыл, о чем они только что говорили.
      . - Дело в том, что тети Амелии нет сейчас в Западном Викомбе. Заявление графа прозвучало как-то уж слишком неожиданно, а последовавшие затем объяснения показались герцогу сумбурными и не очень внятными. - Я послал сегодня утром за своим поверенным, чтобы урегулировать вопрос о выделении дополнительных средств для тети Амелии - поскольку у нее будет теперь жить Лили... И он э-э... напомнил мне, что эта леди еще месяц назад уехала на все лето в Италию. Боюсь, вчерашние события сыграли плохую шутку с моей памятью, раз я забыл сей факт. Э-э... Сами понимаете, как обременительно держать в голове все сведения о своих родственниках. Они вечно куда-нибудь уезжают или... мм... приезжают. Я не слишком был обеспокоен этим известием, ибо уже успел получить ваше сообщение... мм... о том, что планы Лили изменились. Я подумал, что она опоздала на дилижанс, что, конечно же, было очень кстати, раз уж тети Амелии все равно нет дома. Видите? Все сложилось как нельзя лучше. Поскольку тети Амелии в Западном Викомбе нет, то Лили там совершенно нечего делать.
      Ремингтон молча смотрел на графа, не зная, что и думать. Понимает ли этот человек, какая угроза нависла над его дочерью? Отправлять ее к престарелой тетке было, конечно, весьма опрометчиво, а уж позволить Лили ехать с совершенно незнакомыми людьми... это было выше понимания герцога. И теперь еще выясняется, что если бы он, .Ремингтон, не вмешался, то бедняжка бродила бы сейчас по Западному Викомбу как неприкаянная. Он испытывал громадное искушение высказать графу все, что он о нем думает. Если бы Лили принадлежала ему, он бы ее и на шаг от себя не отпустил.
      А затем ему в голову пришел вопрос, который он мог задать, не оскорбив чувств графа, однако ему пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы в его голосе не проскользнул сарказм:
      - Так куда же вы намереваетесь отправить вашу дочь теперь, когда вы вспомнили, что тетя Амелия находится в Италии?
      - В это время года в Италии совсем неплохо. - Кроффорд потер подбородок. - Лили вполне сможет добраться туда на одном из кораблей, отправляющихся из Брайтона. А до Брайтона она доедет на почтовой карете. Я уверен, она сможет сесть на корабль без особенных трудностей. Вам не стоит волноваться по этому поводу, ваша светлость. Если бы вы были так любезны и отвезли Лили до гостиницы "Два лебедя" завтра утром, она бы смогла продолжить свое путешествие, с учетом этого незначительного изменения маршрута.
      - Незначительного? - Ремингтон поднял бровь. Быть может, граф Кроффорд сошел с ума? - Послушайте, сэр, в настоящий момент ваша дочь просто не в состоянии вынести путешествия по морю. Вы не должны отпускать Лили одну. Поезжайте вместе с нею.
      - Вы думаете, мне не хочется быть рядом со своей дочерью? - Кроффорд потер лоб. - Я не могу покинуть Лондон, ваша светлость. Я хочу заманить в ловушку того мерзавца, заставив его поверить, что Лили находится дома. Если он обнаружит, что Лили уехала, то начнет за ней охотиться, искать ее у родственников, у друзей... А если я буду вместе с ней, он вообще настигнет нас в два счета.
      - А нет ли еще какого-нибудь надежного места? Такого, куда этот негодяй наверняка не станет соваться?
      - Абсолютно надежного - нет. Я вовсе не хочу отсылать ее так далеко, но здесь ей нельзя оставаться. Будем надеяться, что мы схватим этого сумасшедшего в течение одного-двух дней и все наконец закончится. Я хочу, чтобы моя дочь поскорее вернулась домой.
      А вот Ремингтон отнюдь не приветствовал ее возвращение домой. У графа имелся вполне разумный план поимки того типа в маске. Но, похоже, он совершенно не представлял, как можно уберечь дочь от опасности на время, пока преступник разгуливает на воле.
      - Пока вы раздумываете о более подходящем для Лили укрытии, чем Италия, ей лучше побыть у меня. - О Господи! Что же он делает, спохватился Ремингтон, зачем он это сказал?
      - Мне неловко злоупотреблять вашей добротой. Вы и так уже сделали для нас очень много.
      Герцог Ремингтон незаметно вздохнул, испытывая явное облегчение.
      Граф продолжал задумчиво изучать свои переплетенные пальцы. Затем он медленно кивнул своим мыслям - лицо его просветлело.
      - Конечно, это не лишено смысла. Никто не знает, что она у вас. И это ведь всего на несколько дней.
      Граф, кажется, всерьез обдумывал его предложение. Ремингтон почувствовал, что его охватывает паника. Не то чтобы идея подержать у себя Лили не привлекала его, но то, что он договаривается об этом с ее отцом, его ужаснуло. Конечно, Лили в его доме ничто не угрожает, ничто, но каково будет ему самому! Это же настоящая пытка!
      - Конечно, я понимаю, что вы можете счесть мое предложение слишком дерзким, - поспешил он пойти на попятный. - Ведь если кто-нибудь прознает, что ваша дочь находится в моем доме... одна, без компаньонки... репутация ее будет загублена.
      - Но я полагаю, вы можете приказать своим слугам держать рот на замке?
      - Во всем Лондоне вы не найдете более сдержанных на язык слуг, сэр.
      Герцог готов был мысленно надавать себе тумаков за очередной промах. Наоборот, ему следовало бы посетовать на чрезмерную болтливость его челяди.
      - Естественно, не каждый отец решится доверить свою незамужнюю дочь моим заботам. Ведь моя репутация в отношении женщин далека от идеальной.
      Лицо графа Кроффорда потемнело от гнева.
      - Вы что же, хотите сказать, что сделали мне это предложение только потому, что хотите соблазнить мою дочь?
      - Конечноже нет! Я вовсе не собираюсь соблазнять вашу дочь! - И действительно, этого он всеми силами хотел избежать. Однако то, в чем его заподозрил граф Кроффорд, было равносильно оскорблению. Он смерил отца Лили одним из своих самых грозных взглядов, который обычно заставлял трепетать всех его соперников. - Слово джентльмена, - надменно произнес он.
      - Прекрасно. Я принимаю ваше слово, - сказал граф, чуть наклонившись к собеседнику. - Я уверен, что ни один уважающий себя джентльмен не воспользуется слабостью женщины, попавшей в такие затруднительные обстоятельства.
      Какое-то время они молча сверлили друг друга взглядами. Казалось, сам воздух вибрировал междуними. Наконец Ремингтон нарушил затянувшуюся паузу:
      - Вашей дочери нечего опасаться, милорд. Ведь вы наверняка слышали, что я почти помолвлен с Маргарет Грэнджер?
      - Да, такие разговоры ходят, - пробормотал граф, спокойно выдержав яростный взгляд герцога.
      - Так что Лили может совершенно мне доверять.
      - Очень рад это слышать.
      - В моем доме ей будет покойнее, чем в своем собственном.
      - Я верю вам, Ремингтон. И принимаю ваше любезное предложение спрятать Лили на какое-то время в вашем доме. Вы окончательно рассеяли все мои опасения.
      Ремингтон помотал головой. Любое воспоминание о разговоре с графом Кроффордом приводило его в ярость. Он подошел к одному из высоких окон и стал смотреть невидящим взором на раскинувшийся перед ним роскошный сад, не замечая его красоты.
      Его одурачили. Вспомнив хорошенько весь разговор, он почувствовал, что его поймали в сети. Ужасное подозрение, что именно этот вариант и был с самого начала задуман Кроффордом, все больше терзало его душу. Ведь граф должен был понимать, что его люди ни за что не повезут Лили к постоялому двору, не заехав к своему хозяину. С точки зрения графа, его дом был, вероятно, идеальным вариантом. Никому и в голову не придет искать Лили у герцога Ремингтона.
      - Вы посылали за мной?
      Он поморщился от звука ее сдавленного, чуть хрипловатого голоса. Сейчас Лили уже не казалась ему такой соблазнительной. Она не успела причесаться. Ее волосы висели длинными спутанными прядями вдоль щек. Личико распухло от слез. К тому же на ней было все то же кошмарное черное платье, в котором, видимо, она так и спала. Выглядела девушка ужасно, и он почувствовал невольную жалость. Ведь во всем этом не было ее вины. Ее отец, возможно, манипулировал ею: герцог прекрасно понимал, что она не станет играть приготовленную для нее роль, не станет обманом пробираться в его дом. Эту невинную, беззащитную девочку отец отдал собственными руками почти незнакомому мужчине... За это его следовало бы хорошенько проучить.
      Он боролся со своим отчаянным желанием крепко ее обнять. Почему бы и нет? Это всего лишь подтвердило бы, что ее отец ошибся, Доверяя ему.
      Но тут он вдруг вспомнил разговор, который слышал в саду послеих злополучного танца с Лили, и в его душу закралось еще одно ужасное подозрение. Известно ли Кроффорду о тайном увлечении Лили? Отец вправе заставить жениться того, кто скомпрометирует его дочь. Моглиграф быть столь расчетливым? Что, если это все - тщательно разработанный план, задуманный для того лишь, чтобы привести его к алтарю? Ему самому подобная мысль казалась просто дикой, но совсем отделаться от этих мучительных подозрений он не мог.
      Единственная надежда выйти из данной ситуации с честью - это сразу дать понять Лили, что между ними могут быть только чисто деловые отношения. Отныне он станет вести себя так, чтобы никоим образом не поощрять ее увлечения им и не вселять в нее несбыточные надежды. Он больше не поддастся ее колдовскому взгляду, в котором так восхитительно сочетались невинность и страстное желание, делая ее совершенно неотразимой. А невинность вполне может оказаться притворной. Он убедился в этом на собственном горьком опыте, а он никогда не совершает дважды одну и ту же ошибку. Главное - не обращать внимания на то, как бешено бьется его сердце, стоит ей оказаться рядом. И он больше не будет пожирать ее глазами, даже исподтишка. До сих пор он был только ее защитником, им и останется, если будет держаться от нее подальше.
      Приняв такое решение, он указал на кресло с высокой спинкой, стоящее возле письменного стола.
      - Садитесь, - мрачно сказал он.
      Лили покорно села. У нее отчаянно болела голова, горело горло, а глаза так опухли от слез, что она еле могла их открыть. Но она сразу же пришла сюда, как только узнала, что герцог зовет ее. Ей не терпелось узнать о своей дальнейшей судьбе и о том, каким образом отец намерен доставить ее в Брайтон, не возбуждая подозрений у Ремингтона. Держась за горло, чтобы хоть как-то унять боль, не позволяющую ей поворачивать голову, она все же оглянулась через плечо на хозяина дома.
      Ремингтон стоял возле окна, не глядя в ее сторону. Яркие лучи послеполуденного солнца освещали его фигуру, подчеркивая ее мрачность. На нем был темно-серый костюм для верховой езды, бледно-серая сорочка и жилет. Лишь на черных, до блеска начищенных сапогах играл веселый блик.
      Сама комната выглядела гораздо приветливее, чем ее хозяин, особенно теперь, при свете дня. Вдоль синих стен возвышались до самого потолка книжные шкафы из светлого дуба, заполненные стройными рядами книг, стоящих так плотно друг к другу, что между ними было невозможно углядеть ни единой щелочки. С первого же взгляда было понятно, что каждому из этих роскошных, в кожаных дорогих переплетах фолиантов отведено определенное место. Книги были подобраны не только по размеру, но даже по цвету корешков. Просто поразительно!
      Идеальный порядок царил не только в шкафах, но во всей комнате. Даже стулья и кресла были расставлены со строгой симметрией. Вся мебель сверкала чистотой, приятно пахло воском и лимоном, что придавало комнате еще больше уюта. Если бы не бумаги, разложенные на письменном столе, можно было подумать, что этой комнатой никогда не пользовались по назначению. Лили диву давалась, как можно работать в такой "нерабочей" атмосфере.
      - Итак, планы вашей поездки существенно изменились. - Эти слова, произнесенные резким тоном, прервали ее размышления. Он обошел стол и сел напротив Лили. - Точнее было бы сказать, что таковых вообще не существует. Вы никуда не едете.
      Она с облегчением вздохнула.
      - На сборы мне потребуется совсем немного времени. Конечно, я понимаю, что возвращаться домой довольно рискованно, но папа наверняка придумал какой-нибудь замечательный план, чтобы схватить преступника. Надеюсь, я не слишком стеснила вас своим присутствием. - Она поднялась, намереваясь идти.
      - Ваше присутствие меня нисколько не стесняет. - Он жестом указал на стул, с которого она только что поднялась. - Сядьте, Лили.
      -Но...
      - Вы никуда не едете. - Он взял со стола сложенный вдвое листок бумаги и постучал им по ладони. - Я хочу, чтобы вы меня выслушали внимательно, я очень не люблю повторять.
      Таким тоном ее отец обычно разговаривал со слугами или с маленькими детьми. Вероятно, герцог был совершенно уверен, что у слабого пола слабы не только мускулы, но и мозги. Подобное заблуждение присуще многим джентльменам. "Впрочем, оно и к лучшему, - подумала Лили, - и не надо его разубеждать". Поэтому она, прикусив язычок, чинно кивнула.
      - Мы с вашим батюшкой решили, что вам лучше всего остаться здесь, в моем доме. - Не дав ей возможности оправиться от шока, он продолжил: - Ваша тетушка Амелия отправилась в Италию, а иного убежища, в коем вы могли бы спрятаться, покуда он выслеживает покушавшегося на вашу жизнь негодяя, ваш отец не нашел. Я полагаю, очень важно определить сейчас некоторые правила вашего пребывания здесь, так чтобы не было никаких обид и недоразумений. Во-первых, у меня сейчас очень много работы, которой я занимаюсь по утрам в этой библиотеке, и я не терплю, когда мне мешают. Во-вторых...
      - Вы, очевидно, шутите! - гневно воскликнула она, но ее голос тут же сорвался до хриплого шипения. Однако герцог не обратил на ее возмущение ни малейшего внимания.
      - Я говорю совершенно серьезно, - спокойно отвечал он. - Управление поместьями и прочие мои обязанности требуют предельной сосредоточенности, этими делами я занимаюсь в утренние часы. Я привык придерживаться определенного распорядка, поэтому мне бы не хотелось, чтобы вы прерывали меня, и, если вы просто последуете...
      - Я не останусь здесь. - Она сцепила пальцы и резко выпрямилась.
      - Ваш отец предвидел, что вы можете усомниться в нашей сним договоренности, - Он протянул ей сложенный листок. - Вот его письмо, из которого вам должно быть ясно, как обстоят дела.
      Лили схватила письмо и сломала печать.
      - Мой отец никогда бы не согласился на такой абсурдный план, ваша светлость. Должно быть, вы... - Она замолчала, едва пробежала глазами первую строчку.
      "Дорогая Лили, после долгого обсуждения Ремингтон и я пришли к заключению, что тебе лучше оставаться в его доме и под его зашитой, чем ехать к тете Амелии в Италию. Я уверен, что его светлость знает мое мнение по поводу этого соглашения, и все-таки он убедил меня, что твоя безопасность важнее всего. Герцог дал слово, что ручается за твой покой и всецело за тебя отвечает, так что твоя репутация не пострадает.
      Я подумал и решил, что ты можешь остаться в городском доме герцога Ремингтона, покамы не схватим человека, напавшего на тебя.
      Боюсь, ты не будешь в безопасности в своем родном доме до тех пор, пока этот сумасшедший бродит на свободе, и до тех пор, пока мы не выясним причин его нападения.
      Ремингтон пообещал, что, если ты останешься в его доме, это будет храниться в строжайшем секрете, так что нам не грозят никакие скандалы. Я бы хотел быть в Ремингтон-хаус. рядом с тобой, однако ты знаешь причины, по которым я должен оставаться дома.
      По зрелом размышлении я решил довериться герцогу Ремингтону, доверяй ему и ты.
      Мне кажется, что в действительности никому, кроме него не удастся так надежно спрятать тебя в настоящее время.
      Я мог бы придумать еще полдюжины причин, почему я готов был принять этот план, но ты просто должна знать, что я хочу, чтобы ты осталась с Ремингтоном, пока опасность не минует.
      Любящий тебя, Кроффорд".
      Лили мгновенно поняла, почему отец так точно указал количество причин полдюжины. Это слово было шестым в предложении, само означало цифру шесть. Следовательно, надо было читать каждое шестое слово в каждом предложении. Это был ключ к очень простенькому коду. Она вновь пробежала глазами письмо, читая шестые слова каждого предложения и подставляя недостающие по смыслу предлоги. У нее получилось: Ремингтон (не) знает ничего. Ты (в) безопасности. Останешься (в) Ремингтон-хаус. Не доверяй никому.
      Ее рука чуть дрожала, когда она положила письмо на стол.
      - Должно быть, вы хорошо умеете убеждать, ваша светлость. Или же мой отец утратил всякий здравый смысл.
      Она пыталась смириться с тем, что ей придется остаться. Душа ее пела от восторга - и замирала от ужаса.
      - Уверяю вас, я абсолютно ни на чем не настаивал. И не могу не согласиться: здравый смысл у вашего отца действительно отсутствует - по крайней мере во всем, что касается его дочери.
      Лили вздернула подбородок.
      - Да как вы смеете, сэр, оскорблять моего отца!
      - Это не оскорбление. Я просто с вами откровенен. И прошу вас принять во внимание, что за последние двое суток я спал не более трех часов. А теперь еще выясняется, что я должен охранять молодую леди, с которой едва знаком. Так что не обращайте внимания на мою раздражительность, проявите великодушие.
      Внезапно до нее дошел весь ужас ее положения. Она будет вынуждена встречаться с ним каждый день, возможно, даже несколько раз в день. Сумеет ли она так долго притворяться равнодушной? И сколько времени ему понадобится на то, чтобы понять, как сильно онаимувлечена? Лили охватило отчаяние.
      - Вы ведь не хотите, чтобы я осталась здесь? Мое присутствие слишком вас обременит.
      - Совершенно с вами согласен.
      - Прекрасно. Значит, я уезжаю.
      - Нет. Вы останетесь.
      Лили покачала головой.
      - Мой отец не должен был просить вас о таком огромном одолжении. Я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством, которое вы вынужденымне оказывать. Ибо, как человек чести, вы, конечно, не могли отказать ему. Мы и так у вас в неоплатном долгу - за вашу помощь сегодня ночью. И было бы более чем нескромно обременять вас новыми просьбами. Должно быть, сильные переживания каким-то образом повлияли на моего отца, лишили его способности здраво оценить происходящее. При иных обстоятельствах он никогда бы не просил вас о подобной услуге. Поэтому, боюсь, я должна...
      - Ваш отец не просил меня.
      - Тогда почему же вы...
      - Причины вас не касаются. Я дал слово вашему отцу и намерен сдержать его. А теперь я бы хотел вернуться к разговору о правилах, принятых в этом доме, которых вы, надеюсь, будете придерживаться. После утренней работы я еду верхом на часовую прогулку в парк, Ленч подают точно в час тридцать. Иногда я дома целый день, иногда уезжаю на полдня или на вечер. В любом случае обед подают в восемь, без опозданий. И никаких новшеств и перемен не будет. Захотите есть - милости прошу в столовую в час тридцать и в восемь часов. Опоздаете - пеняйте на себя.
      Лили сидела, откинувшись на спинку стула, и молчала, совершенно потрясенная. Почему Ремингтон согласился принять ее? Зачем ему все это?
      - В течение дня можете пользоваться гостиной, - продолжал он. - В мою библиотеку вход для вас запрещен. На втором этаже есть другие апартаменты для гостей, которыми вы можете пользоваться, если это вас как-то развлечет. В мои личные апартаменты тоже попрошу не заходить. Комнаты слуг находятся на третьем этаже, иихпокой вы также должны уважать. Музыкальный салон на четвертом этаже, но он сейчас в плохом состоянии, так что лучше вам там не появляться.
      Ремингтон наставлял ее, как непослушного ребенка, словно боялся, что она что-нибудь сломает. Неужели этот мужчина еще несколько часов назад так нежно и заботливо обнимал ее, предлагая свою помощь и защиту? Тот человек, который читал ей эту нудную нотацию, видимо, больше беспокоился о защите своего дома - от нее. Зачем же тогда он вызвался и дальше ее защищать?
      - Будем надеяться, что вам придется пробыть здесь всего несколько дней, поэтому лучше бы вам не покидать пределы дома - без этого вполне можно обойтись. Здесь двенадцать слуг. Впрочем, вам не придется с ними встречаться. Все распоряжения они получают только от меня, и у них нет времени угождать вашим капризам, тем более что у вас имеется своя служанка. Кстати, соблаговолите запретить ей вступать в контакт с моими слугами. Если вы будете следовать вышеизложенным правилам, мы с вами прекрасно поладим. У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?
      Лили очень хотелось спросить, в какое время ей будет дозволено сломать дубинку о голову хозяина этого дома, этого чванливого грубияна.... Если он и дальше будет продолжать в том же духе, вся ее романтическая влюбленность быстренько испарится. Она посмотрела на него невинным пустым взглядом и, растерянно похлопав ресницами, сказала:
      -Боюсь, мне все сразу не запомнить, ваша светлость. Быть может, я смогу с большим успехом следовать всем этим правилам, если вы напишете их для меня?
      - Очень хорошо, - тихо прорычал он сквозь сжатые зубы. Это он проделывает просто замечательно, - Я напишу эти правила, Лили. Надеюсь, вы сможетеих прочитать?
      - Конечно, - серьезно ответила она. - Правда, я читаю не слишком быстро, но, думаю, за два дня осилю ваш список. А к концу этой недели, наверное, даже что-нибудь запомню. - Услышав его отчаянный стон, она еле сдержала улыбку. - Могули я послать записку отцу? Успокоить его, что я все-все поняла и сделаю все, как он велел.
      -Боюсь, это невозможно, - Он взял письмо графа и убрал в верхний выдвижной ящик стола. - Мы решили, что встречаться и писать нам следует только в случае крайней необходимости. Мы ведь не друзья, а случайные знакомые. А наше внезапное сближение может вызвать подозрение. Не исключено, что тот человек хорошо знает и меня, и графа. Нам нужно быть предельно осторожными, особенно если вдруг откроется, что вы исчезли из дома. Я готов сделать все необходимое, чтобы защитить вас, Лили. Но я бы не хотел привлечь внимание этого негодяя к своему дому, рисковать жизнью моих людей. Бог даст, вы вернетесь к вашему отцу через несколько дней, и записка сейчас...
      - Я все прекрасно поняла, - прервала его Лили. Да сколько же можно говорить об одном и том же? Или он считает, что она вообще не в состоянии что-либо уразуметь? - Конечно, мы не можем допустить, чтобы одна моя маленькая записка подвергла смертельной опасности ваших людей.
      Он сделал вид, что не заметил ехидства, прозвучавшего в ее голосе.
      - Есть еще один вопрос, который нам необходимо обсудить. Я поклялся своей честью, что буду охранять вашу репутацию не менее ревностно, чем вашу жизнь. Мы с вами оказались в очень необычной ситуации. Пребывание под одной крышей может создать иллюзию неких уз, но мы должны помнить, что все это продлится недолго, совсем недолго, что существует внешний мир со своими правилами... Вам хорошо известно, я связан обязательствами с другой леди. И между нами не может быть ничего, кроме дружеских отношений.
      Лили заставила себя улыбнуться. Конечно, не может быть. Она вообще не желала больше видеть его и как раз обдумывала тактику того, как ей впредь избегать встреч с ним, не нарушая приличий. Своей грубой откровенностью герцог только упростил эту задачу, однако его равнодушие не могло не уязвить ее.
      - Вам не очем тревожиться. Я на другое и не рассчитывала, - сказала она.
      - Вот и прекрасно! Рад это слышать. - Он взглянул на часы, стоявшие на каминной полке. - У вас до обеда есть три часа. Надеюсь, вы найдете себе какое-то занятие. Приглядите, скажем, за служанкой, когда она будет распаковывать ваши вещи... ну... что-нибудь в этом роде. А мне, дабы не вызвать ненужных подозрений, лучше, как обычно, заняться деловыми и светскими раутами. Сегодня меня не будет большую часть вечера. - Он поднялся и, спешно подойдя к двери, отворил ее, с откровенным нетерпением выжидая, когда гостья избавит его от своего присутствия: - Если позволите, я вернусь к своим бумагам.
      5
      -. Егo светлость не хочет, чтоб мы были здесь, - мрачно констатировала Элис, вынимавшая платья из сундука Лили. - Этот важный Диксби никогда бы такого не разболтал. А вот Джек, тот так и сказал, что его светлость мечтает, чтобы мы скорее убрались. Как будто у нас есть выбор!
      Лили продолжала отмалчиваться. Элис очень быстро тут освоилась. Меньше чем за два дня она наслушалась от слуг герцога стольких сплетен, сколько Лили не слышала за всю свою жизнь.
      - Эти мужчины сами не знают, чего им нужно, - изрекла Элис, расправляя ленту на очередном платье. - Сначала силой привез нас сюда и заставил остаться, а теперь, видите ли, ему не нравится, что мы находимся в его доме!
      - Надеюсь, ты не сплетничаешь обо мне со слугами герцога. - Хотя служанка и не знала обих с отцом секретной работе, в доме графа было много такого, о чем совсем не стоило оповещать его светлость.
      - Конечно, нет! - воскликнула Элис с видом оскорбленной добродетели. Я полностью согласна с вами, миледи: чем меньше они здесь будут о вас знать, тем лучше! Я и о себе не больно много им говорю! Чудные у них тут порядки! И если хотите знать, что я думаю, его светлость нанял всю эту банду головорезов для того, чтобы отпугивать людей. Джек рассказал мне, что герцог у себя никого не принимает, только своего брата и кузена. Ну, если он со всеми обращается так же, как с нами, то понятно, отчего у его светлости нет друзей.
      Лили пожала плечами. Она достаточно наслушалась сплетен об их хозяине. Герцог, видимо, предпочитал уединенный образ жизни, потому и нанял на службу людей с далеко не благообразной внешностью, чтобы никому не повадно было вторгаться в это уединение. Тут Лили хорошо его понимала.
      Она сразу подумала о своем отце, который часто жаловался на то, что его постоянно донимают всякими просьбами. Люди могут быть очень назойливы, добиваясь для себя какой-нибудь выгоды. А ведь богатство и влияние графа Кроффорда не шло ни в какое сравнение с возможностями герцога. За ним, наверное, просители ходят вообще чуть ли не толпами, чтобы хоть что-то урвать или использовать его влияние. Вот именно. Использовать.
      Это была еще одна причина, по которой она никак не могла забыть того, что случилось на балу у Эшландов. Ведь он прекрасно понимал, что должен чувствовать человек, когда его пытаются использовать в чьих-то эгоистических целях. Неужели он был настолько пресыщен и равнодушен, что его нисколько не беспокоило, что он ранил чьи-то чувства... Но в таком случае, почему он так заботился о ней, потратил на нее столько времени и сил? Загадка. Правда, его заботливость оказалась очень недолговечной. Очень скоро он вновь превратился в высокомерного грубияна. Но ведь в ту страшную ночь она неожиданно для себя узнала и другого герцога Ремингтона... доброго и очень нежного. Тогда он действительно напоминал героя ее грез - каким он виделся ей доих злосчастной встречи на балу. Такого Ремингтона она бы полюбила... О Боже! О чем она только думает? Вот уж действительно - фантазерка! Да всякий нормальный человек точно так же отнесся бы к ней, увидев ее ночью на улице... Это всего лишь говорит о его способности к состраданию и отнюдь не значит, что ему нужно ее расположение или любовь. Он ведь ясно дал понять, что не ждет от нее ничего, кроме ничего не значащей светской болтовни. Впрочем, и это ему вряд ли нужно.
      - Пожалуй, надену сегодня розовое платье, Элис.
      - Очень мудрый выбор, миледи. - Служанка достала из огромного гардероба платье и тщательно разгладила несколько случайных складочек. - Высокий ворот закроет эти ужасные синяки на шее. Как они, очень болят?
      - Не очень, хотя вид, конечно, у меня просто кошмарный.
      Элис жалостливо покачала головой:
      - Бедняжка. Вам следовало еще денек полежать в постели.
      - Но я уже вполне сносно себя чувствую. Мне проще спуститься в столовую, чем просить их, чтобы подали мне еду сюда.
      - Кажется, у них с этим очень строго, - сказала Элис. - Я не хотела вам вчера этого говорить, вы и так были очень расстроены, но только повар поначалу ни в какую не хотел подавать вам еду на подносе сюда, в комнату. Он смотрел на меня так, словно я попросила его подать Францию на блюде. Я объяснила этому олуху, что вы слишком слабы, чтобы вставать с постели, и еще я ему напомнила, что у вас больное горло и вы не можете глотать те огромные куски мяса, что он собирался приготовить.
      Лили не стала говорить ей, что повар просто, по-видимому, следовал указаниям хозяина, который сказал ему, что она будет обедать в столовой
      - Я думала, что повар - женщина. А точнее - жена Диксби.
      - Ах нет, миледи. Диксби нагло соврал вам. Повар - огромный верзила, совсем лысый и с серьгой в одном ухе. - Она состроила гримасу. - Он откликается на кличку Бык.
      Лили удивленно подняла брови, затем нахмурилась. Ее попросту одурачили! Значит, Диксби все выдумал про жену, это просто был повод, чтобы остановиться возле дома Ремингтона. Если бы не этот рыжий разбойник, она никогда бы не оказалась в теперешней нелепой ситуации.
      - Довольно неаппетитное имя для повара, как ты думаешь? Кстати, я слышала, это у многих поваров просто бешеный нрав. А каков норов у этого Быка?
      - Такой и есть. Бешеный, как у всех быков.
      Пока Элис причесывала ее, Лили строила планы мести. Сразу после ленча она решила нанести визит "жене" Диксби.
      Мысли о предстоящей встрече с герцогом окончательно лишили ее присутствия духа. В первый раз ей предстояло разделить с ним трапезу. Она все надеялась, что он и сегодня уйдет с утра из дому, но, напрасно. По сведениям Элис, которая каким-то образом была в курсе всех домашних дел, герцог провел утро в своей библиотеке, откуда до сих пор не выходил. Лили предпочла бы остаться в своей комнате и продолжить работу, а не спускаться вниз на ленч. Она все утро занималась изучением старого пергамента - она захватила с собой несколько штук. Древний свиток привлекал ее гораздо больше, чем встреча с угрюмым хозяином, вынужденным мириться с присутствием нежеланной гостьи.
      - Миледи, прошу вас, сядьте прямо, чтобы я могла как следует заколоть ваши локоны.
      Лили нетерпеливо отмахнулась.
      - Только не подкалывай их на затылке, Элис. От этих несносных шпилек у меня так болит голова!
      - Но мы ведь в городе, а не в загородном поместье, - напомнила ей Элис. - Большинство джентльменов предпочитают, когда леди причесаны подобающим образом.
      Элис была права, но Лили совсем не хотела, чтобы герцог Ремингтон вообразил, будто она изо всех сил старается произвести на него впечатление.
      - Просто завяжи их сзади лентой, - нетерпеливо приказала она.
      Лили появилась в дверном проеме огромного обеденного зала точно в час тридцать. К сожалению, ее надежды поесть в одиночестве не оправдались - в конце длинного стола восседал герцог. Итак, ей не повезло - почти целый час придется терпеть его опасное общество. Она дала себе слово не терять головы. Ремингтон каким-то непостижимым образом умел заставить ее забыть обо всем о гордости, о долге. Но больше она ничего подобного не допустит.
      Ее веселенькой расцветки платье совершенно не гармонировало с темно-бордовыми тонами этого обеденного зала, с темной мебелью из красного дерева. Его торжественному великолепию больше подходило мрачноватое одеяние герцога, выдержанное, как обычно, в серых и черных тонах.
      При виде девушки он почтительно поднялся.
      - Добрый день. Лили. Не составите ли мне компанию? - Это приветствие прозвучало скорее формально, чем искренне. Это впечатление усилилось, когда он с хмурой миной указал ей на место рядом с собой. Девушка прилежно старалась не смотреть на него. В жизни он всегда оказывался еще более красивым, чем в ее воспоминаниях. Чтобы не поддаться его обаянию, она вспомнила тот мерзкий случай на балу, надеясь, что обида и гнев пересилят ее чувства. Однако ничего не помогало. Чем ближе она подходила, тем быстрее билось ее сердечко.
      - Добрый день, ваша светлость.
      - Ваш голос звучит уже лучше. - Он отодвинул ее стул, приглашая сесть. - Очевидно, горло заживает.
      Она легонько потерла ухо, моля Бога, чтобы больше он не наклонялся так близко, щекоча ее своим дыханием...
      - Конечно. Уже намного легче, - равнодушно отозвалась она.
      И тут же пожалела, что так ответила. Она ведь собиралась изображать перед ним глупенькую барышню, эдакого хрупкого мотылька. Такой женщине полагалось бы долго охать и ахать, надеясь завоевать его сочувствие и жалость. Однако она что-то слишком часто забывает при нем о своей привычной роли светской дурочки. Надо срочно взять себя в руки. Она и так слишком раскрылась перед ним.
      Появились слуги с подносами, расставляя их на буфете под неусыпным оком Диксби. Слуги сразу же удалились, но Диксби остался. Он поставил перед ними чеддерский суп, затем занял свое место возле буфета. В зале воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь еле слышным постукиванием ложек по тарелкам из великолепного китайского фарфора.
      Ремингтон, не отрываясь, смотрел на нее, она чувствовала...
      Чтобы убедиться в этом, она бросила на него осторожный взгляд. Почему он за ней наблюдает? Под этим пристальным взглядом ей вдруг стало очень неуютно. Спина напряглась, и движения сделались скованными, как будто она держала экзамен по этикету.
      Однако внезапно прозвучавший вопрос герцога заставил ее вздрогнуть.
      - Почему бы вашему отцу не отправить вас к сэру Малкольму Байнбриджу, чтобы он спрятал вас у себя? - внезапно спросил он.
      От неожиданности Лили вздрогнула, и суп выплеснулся на великолепную льняную скатерть. Пытаясь подхватить ложку, она задела тарелку и чуть не перевернула ее на скатерть. Вспыхнув от смущения. Лили попыталась промокнуть лужу на столе салфеткой.
      - Ах, какая я неловкая!
      Диксби поспешно подошел и прикрыл грязное пятно льняным полотенцем, которое было перекинуто у него через руку. Он кивнул на стул, стоящий с противоположной стороны.
      - Не будетели вы так любезны - пересесть на этот стул, миледи?
      Лили послушалась этого едва завуалированного приказа. Она еще не успела усесться, как перед ней стояла другая тарелка. Ремингтон даже бровью не повел. Можно было подумать, что его гости чуть не каждый день переворачивают на себя тарелки с супом.
      - Так что насчет Байнбриджа? - повторил он. - Мне казалось, вы близки с Софи Стэнхоуп и ее семьей? Так отчего же ваш отец не отправил вас к сэру Малкольму, вместо того чтобы посылать к престарелой тетушке?
      - Папа не хотел обременять Байнбриджей, - быстро ответила она - И... он хотел, чтобы я была подальше от Лондона, чтобы никто не догадался, где меня можно найти.
      Ремингтон как-то странно посмотрел на нее, долгим-долгим взглядом.
      - Не представляю, о чем можно разговаривать с сэром Байнбриджем... Вашего отца настолько интересуют наши военные проблемы?
      Вопрос был более чем обоснованным. Лили изо всех сил пыталась не выдать охватившего ее смятения.
      - Я бы так не сказала, ваша светлость. Я уверена, что они ведут самые обычные мужские разговоры.
      - Мужские разговоры? И что же это за разговоры?
      Лили взглянула на потолок, словно там можно было найти ответ. О чем же они могли разговаривать, как не о спасении отечества и своих секретных делах... Нет, она ничего не могла придумать, ничего убедительного...
      - Я не мужчина и поэтому вряд ли могу ответить на этот вопрос.
      - Это прекрасно - я имею в виду оба ваших заявления.
      Она предпочла пропустить мимо ушей эту странную реплику. И попыталась перевести разговор в менее безопасное русло.
      - Папа очень увлечен наукой. Я думаю, они с сэром Малкольмом часто говорят о философии. Это у моего отца излюбленная тема. - Она подняла на него глаза и увидела, что он больше не смотрит на нее. Наверное, она ему наскучила. - А вам она нравится?
      Ремингтон снова посмотрел на нее. Но с какой-то странной тревогой. Его пронзительный взгляд словно пытался разглядеть ее истинную суть.
      - Философия, я хочу сказать, - робко повторила она, решив, что он не расслышал или не понял ее вопрос. - Вы любите читать философов, ваша светлость?
      Он покачал головой.
      - Единственное, что я помню, - это сократовскую притчу о пещере. Но, признаться, так и не понял, о чем она, зачем Сократ упомянул тут слепцов и огонь.
      Лили поковыряла вилкой кусочки картофеля на своей тарелке и, не сдержавшись, поправила:
      - Эту притчу написал Платон, милорд. Мой отец частенько ее цитирует. Он объяснил мне ее смысл: наши знания относительны, ибо то, что нам дано видеть, не всегда есть объективная реальность.
      - А, ну, конечно же, вы правы. - Он изящно поклонился. - Боюсь, я не вспоминал о философии с дней моего ученичества. Я и забыл, насколько это увлекательная вещь. А что, Платон - это тот самый, кто отвечал на вопрос вопросом?
      - Вот это был как раз Сократ, милорд. Он просто понял, что мы сами можем ответить на все наши вопросы, если сумеем понять, почему мы задаем тот или иной вопрос.
      Лили чуть не прикусила губу. Его пытливый взгляд заставил ее опомниться... Ну вот. Опять она забылась, поддалась ему. Опять готова лететь, как мотылек, на обжигающее пламя. И как же ее не насторожил этот блеск в его глазах. Он ведь просто проверяет ее.
      - В самом деле, - согласился он. Положив локти на ручки кресла, он сцепил пальцы и откинулся на спинку. Вид у него был вялый и равнодушный, но Лили сразу же пришел на ум кот, в любой момент готовый напасть на свою жертву. - Добродетель - это знание. Ну это уж точно Сократ.
      Лили молча кивнула, старательно отводя взгляд.
      - Я бы сказал, что вы совсем неплохо образованны. Случайные беседы на эти темы с отцом врядли позволили бы вам быть столь искусной в предмете. Я прав?
      - Ну, я... э...
      - А может быть, вы просто скрываете свою ученость, леди Лилиан?
      Лили почувствовала, как от ее лица отхлынула кровь. Недаром Софи предостерегала, убеждая держаться от герцога Ремингтона подальше. "0н слишком умен, - говорила она, - и быстро поймет, что ты, Лили, совсем не та, за кого себя выдаешь". Да, прямо скажем, сейчас бы ей меньше всего хотелось убедиться в правоте Софи. Но, кажется, она выдала себя с головой...
      - Здесь нечего стыдиться, - сказал он тихо. - Я вовсе не считаю, что образование и настоящие леди - вещи несовместные. Так что можете на этот счет не волноваться.
      - Но я и не волнуюсь. - Лили попыталась выдавить из себя улыбку. - Меня просто очень удивило то, что вы считаете меня ученой дамой. Мой отец страшно любит говорить о своей работе, кого хочешь заговорит. При такой жизни трудно хоть чему-то не научиться. Но уверяю вас, милорд, мои познания очень поверхностны.
      - Понимаю.
      Он не поверил ей. Ну и что? Он наверняка решил, что она боится прослыть "синим чулком", оттого и скрывает свою образованность. Но тем не менее сердце у нее бешено колотилось и дрожали руки - она ничего не могла с собой поделать.
      - Вы извините меня? - Она поднялась со своего места, и герцог тоже машинально последовал ее примеру, однако она повернулась к Диксби. Пожалуйста, передайте мои комплименты вашей жене, Диксби. Все очень вкусно, однако разговоры о философии, похоже, отбили у меня аппетит. - Она посмотрела на герцога. - Благодарю вас за угощение, ваша светлость. Надеюсь увидеть вас за обедом.
      - Сегодня вечером меня не будет дома, - коротко уведомил он, вновь помрачнев, потом взял Лили под руку и проводил до двери, еле слышно ей прошептав: - Быть может, это вернет вам аппетит.
      "Срочно отсюда бежать", - первое, что подумала Лили, покинув обеденный зал. Едва за ней закрылась дверь, девушка прислонилась к ней спиной, пытаясь успокоиться. Конечно, Ремингтон неспроста спросил ее о сэре Малкольме, вероятно, что-то заподозрил. Как же ему удалось так быстро разоблачить ее?
      Сколько еще таких словесных дуэлей она сможет выдержать, не проговорившись о чем-нибудь действительно важном. Ведь со временем он начнет задавать куда более каверзные вопросы, на которые у нее нет подходящего ответа. Он уже что-то подозревает, но, вероятно, пока еще сам не знает, что именно. Однако он может догадаться. Нет, надо бежать, бежать отсюда без оглядки.
      Но как? Джек следовал за ней как тень, куда бы она ни пошла. Его пиратский вид уже больше не беспокоил ее. Каким бы свирепым он ни казался, было очевидно, что быть сторожем при даме ему еще не приходилось. Лили почувствовала, что заставила его нервничать. Он стоял тут же, за дверью, не поднимая головы и сцепив за спиной руки. Он явно собирался идти следом за ней к ее комнате, а там он будет торчать у дверей, как верный пес. Нет, потихоньку выбраться из дома не удастся, а вот неожиданно... этот вариант попробовать стоило бы.
      - Лестница в той стороне, миледи, - сказал Джек с поклоном.
      Однако Лили направилась через холл совсем к другой лестнице - к той, что вела в заднюю часть дома. Она обернулась, бросив ему на ходу:
      -. Хочу поблагодарить повариху за чудесный суп. Я знаю, ей и ее помощникам пришлось готовить для меня отдельно - из-за моего больного горла.
      - Не думаю, что вам следует это делать, миледи. - Джек бросил короткий обеспокоенный взгляд на двери обеденного зала, где все еще находился герцог. - Кухня Быка не место для леди.
      - Глупости. Элис ходила туда, и ничего с ней не случилось. - Лили сделала короткую паузу и посмотрела Джеку в глаза. - Если, конечно, вы неимели в виду, что моя служанка - не леди.
      - О, нет, мисс, то есть миледи. - Джек растерянно переминался с ноги на ногу. - Мисс Элис, разумеется, достойная молодая леди. Я только хотел сказать, что... ну... не думаю, что его светлость одобрил бы это.
      - Я уверена, герцог не стал бы возражать. Каждому человеку приятно услышать немного похвалы в свой адрес, верно? Так кухня находится там?
      Лили толкнула дверь, на нее повеяло влажным горячим воздухом, пропитанным запахом специй. Лили сразу увидела огромного толстяка, стоявшего возле кухонного стола, и решила, что он-то и есть Бык. Передним высилась разноцветная груда овощей, с которыми он ловко расправлялся с помощью огромного ножа. Увлеченный этим занятием, он даже не поднял головы, чтобы поздороваться с вошедшими.
      - Добрый день, сэр, - окликнула его Лили. Бык ответил, не поворачиваясь:
      - Сколько раз повторять: чтобы глаза мои не ви...
      - Бык, к тебе пришла леди Лилиан! - перебил его Джек.
      Лили никак не ожидала, что столь дородный человек способен так быстро двигаться. Он резко развернулся, угрожающе держа перед собой свой огромный нож.
      - Что вам здесь понадобилось? - Его голос напомнил Лили звук басовых струн скрипки, на которой очень плохо играют. Постаравшись ничем не выдать своего волнения, она приветливо улыбнулась.
      - Да просто поблагодарить вас за ваше внимание ко мне и моей служанке. Элис сказала мне, что вы готовили для меня специальные блюда, чтобы мне легче было глотать. Очень благодарна вам за вашу заботливость.
      - Да никакой такой заботливости, - буркнул Бык, нацеливая на Лили кончик ножа. - Я дал этой чертовке все, что она просила, лишь бы избавиться от нее. Не выношу, когда на кухне крутятся под ногами болтливые женщины, а эта - самая болтливая из всех известных мне. Так ей и передайте.
      - Обязательно передам, - вежливо сказала Лили. Затем она сдвинула брови и стала внимательно его разглядывать. Исследовав его от макушки до ступней, она понимающе кивнула.
      Бык метнул на нее бешеный взгляд.
      - И что вы во мне такого высмотрели, госпожа?
      - Ох, что это я... - Она сделала вид, что смутилась. - Но вы должны извинить меня за мое бесцеремонное любопытство. Вы выглядите совсем не так, как я себе представляла. Значит, я не совсем правильно поняла... Видите ли, я была уверена, что вы женщина.
      - Кто-кто?!
      Лили съежилась от его рыка, однако не сдвинулась с места.
      - Видите ли, Диксби сказал мне, что вы его жена, но мне и в голову не могло прийти, что вы - мужчина. Должно быть, у вас очень необычные отношения. В наше время ничему не приходится удивляться. - Она пожала плечами, как бы не желая продолжать разговор на эту тему. - Ну, что ж, мне пора. Большое спасибо за великолепный обед, сэр.
      Лили спешно покинула кухню, несколько удивляясь тому, что Бык никак не отреагировал на ее объяснение. Они с Джеком были уже в холле, когда услышали грохот разбиваемых тарелок, сопровождавшийся цветистыми проклятиями.
      - На самом деле у Диксби и Быка ничего такого нет, миледи. - Джек бросил обеспокоенный взгляд через плечо. - Бык теперь спустит с Диксби шкуру за то, что тот наплел вам всяких небылиц.
      Лили улыбнулась.
      - Не думаю, что Диксби сделал это специально. Малоли что бывает. Простите меня, но вам не пристало называть своего друга лжецом. Это просто нечестно. - Она поспешно сменила тему, не дав Джеку возразить: - Его светлость сказал, что я могу осмотреть дом. Я бы хотела начать с верхнего этажа.
      Ремингтон прислонился к дверному косяку. Его глаза не сразу привыкли к царящему в музыкальном салоне полумраку. Мебель была закрыта пыльными чехлами, все окна, кроме одного, занавешены плотными портьерами. Оконные стекла были настолько грязными, что почти не пропускали света, и хотя герцог прекрасно знал, что на улице вовсю светит солнце, он не мог отделаться от ощущения, что уже вечереет. Он собирался уезжать, но тут Диксби доложил ему, что их гостья отправилась на верхний этаж. Диксби знал, что он не велел ей сюда заходить. Джек с виноватым видом стоял рядом в коридоре. Герцог кивком головы отпустил его и вновь взглянул на Лили. Девушка стояла возле закрытого шторами окна, склонившись над инструментом, покрытым пыльным чехлом.
      С грязными пятнами на платье, с волосами, собранными под изящным простым бантом, она показалась ему очень юной. Она наклонилась ниже, чтобы приподнять чехол и взглянуть на инструмент, и от этого движения ее волосы медленно скользнули вперед, через плечо. Даже при этом тусклом свете ее медные локоны мерцали живым теплым блеском, словно у них был свой собственный свет. Герцог представил, как он развязывает этот бант и пропускает пышные сверкающие пряди между пальцами... Он перевел взгляд ниже, и у него перехватило дыхание. Ее естественная и в то же время такая соблазнительная поза показалась ему, прелестной. Изящные линии ее тела явственно прорисовывались под легкой тканью. Его воображение тут же услужливо подсказало самые восхитительные и запретные картины... он и она вместе.
      Он вовремя вспомнил, что может только смотреть на нее... Но, великий Боже, как же ему хотелось прикоснуться к ней, обнять этот гибкий стан! В обеденном зале он старался отвлечь себя разговором, однако несколько раз ловил себя на том, что не сводит с нее глаз. Он прилежно выискивал в ее внешности какие-нибудь недостатки, которые могли бы ему помочь сдержать слово, данное ее отцу. Но тщетно. Насколько он мог судить, у нее не было ни одного изъяна. Она время от времени тоже поглядывала на него своими огромными светло-карими глазами, которые могли бы зажечь самое холодное сердце мужчины.
      Она что-то говорила, но он почти не следил за ее словами, не в силах оторвать взгляда от двигающихся губ, словно созданных для поцелуев. Стоило ему сосредоточиться на разговоре, как его тут же отвлекал ее голос. Легкая хрипотца - напоминание о роковой ночи - не мешала ему представить, как мог бы звучать этот голос во мраке спальни, то нежный, то мучительно-страстный. К тому времени, когда они покончили с супом, он уже был возбужден настолько, что не мог думать ни о чем другом.
      На протяжении всего обеда он был занят тем же, чем сейчас: представлял себе, как обнимает ее, как стаскивает с нее платье, любуясь ее наготой, как она стонет под его поцелуями... Это было хуже пытки, но он не мог заставить себя отвести взгляд. Его ладони горели от желания ощутить ее кожу, а тело требовало соития. Но самым ужасным было то, что ее тоже влекло к нему. В ее глазах иногда мелькал столь откровенный призыв, что все его тело напрягалось от невыносимого желания.
      А стала бы она отвечать на его поцелуи? Он чуть было не шагнул к ней, но вовремя остановился, сообразив, что он собирается сделать. Он несколько раз сжал и разжал кулаки, пока наконец не уверился в том, что в состоянии себя контролировать. Обеспокоенный тем, что она в любой момент может оглянуться и увидеть его страстный взгляд, он деликатно кашлянул.
      Лили выпрямилась и, откинув волосы за спину, небрежно поправила бант.
      - Ах, это вы, ваша светлость.
      Она нисколько не смутилась, увидев его. Словно не помнила уже его долгой нотации, прочитанной ей всего два дня назад.
      - У вас тут замечательный старинный, клавесин. - Она приподняла край пыльного чехла. - Хотите взглянуть?
      - Нет! Не тро... - Он ринулся к клавесину, но было уже слишком поздно. Лили сдернула чехол раньше, чем он успел остановить ее. Густое облако пыли взметнулось между ними.
      - О Боже! - Она замахала руками, тщетно пытаясь разогнать серое облако. Света в комнате стало еще меньше. А когда пыль потихоньку осела, первое, что увидел Ремингтон, было ее улыбающееся лицо.
      - Что тут смешного?
      Она лишь показала пальцем на его лицо и расхохоталась.
      - У вас такой вид, будто вы угодили в мешок с мукой.
      Он оглядел свой покрытый слоем светло-серой пыли костюм и перевел взгляд на ее платье.
      - На вашем месте я не спешил бы смеяться. Вы на себя полюбуйтесь.
      Она отряхнула подол, потом стряхнула пыль с волос и лица, взметнув еще два серых облачка.
      - Похоже, я сумела нанести непоправимый урон вашему костюму и своему платью. Я страшно раскаиваюсь, милорд.
      Однако по ее виду нельзя было сказать, что она так уж сильно раскаивается. Герцог почувствовал, как его суровость тает, а губы растягиваются в усмешке.
      - Вы бы посмотрели на свое лицо.
      - Ну уж нет, благодарю покорно. - Она улыбнулась ему в ответ, однако, когда их взгляды встретились, ее улыбка вдруг стала неуверенной, а затем и вовсе погасла. Внезапно она почувствовала огромное желание привести себя в порядок и отвела глаза.
      Герцог протянул руку.
      - Пойдемте, Лили. Теперь ваше любопытство удовлетворено, а значит, эту комнату можно снова запереть.
      Она покачала головой.
      - Но ведь вы даже не взглянули на клавесин.
      Не обращая внимания на его протянутую к ней руку, Лили принялась осторожно обходить клавесин, чтобы рассмотреть его со всех сторон. Это был большой, довольно неуклюжий инструмент, однако корпус из розового дерева, украшенный тонкой резьбой, был сделан, без сомнения, рукой мастера. Меньше всего герцога занимал сейчас клавесин. Ибо он был поглощен созерцанием угадывавшейся под мягкими складками платья соблазнительной фигуры Лили. Внутренний голос нашептывал ему, что они сейчас одни и что он может просто закрыть дверь, и никто из слуг не осмелится помешатьим. Он снова сжал кулаки, преодолевая соблазн запереть дверь.
      - Вынужден напомнить, что я запретил вам сюда заходить. Все комнаты на этом этаже не в порядке. Вы могли пострадать...
      - Начало восемнадцатого века, - прервала она его. Ее пальцы благоговейно пробежались по клавишам. Глядя на них, герцог почти явственно представил, как кончики ее пальцев вот так же ласково касаются его пылающей кожи. Эта воображаемая ласка еще больше разожгла его кровь. Девушка опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть редкостный инструмент, предоставив герцогу возможность увидеть ее тело в этом новом ракурсе.
      - Возможно, даже семнадцатый, - размышляла вслух Лили. - Интересно, оставил ли мастер где-нибудь свой знак?
      Если они сейчас же отсюда не уйдут, мелькнуло в голове у герцога, то он уж точно оставит на ней свой знак.
      - Вы откровенно игнорируете мои распоряжения, леди Лилиан.
      - А, вот он где!
      Он наклонился вперед, ибо она почти совсем исчезла из виду: девушка сидела на полу, еще более грязная, чем прежде, так как собрала всю пыль под клавесином. Однако герцога это нисколько не смущало, он видел лишь плавные изгибы ее бедер. Чтобы было легче стоять в такой неудобной позе, герцог слегка оперся на инструмент, и тот жалобно скрипнул. Он мгновенно отвлекся от этих дивных форм.
      - Вы должны немедленно оттуда вылезти, леди Лилиан. Вы представляете, сколько этот клавесин весит и что будет, если он обрушится на вас?
      Но она будто не слышала его встревоженных слов.
      - О Боже! Вы должны это увидеть, ваша светлость!
      - Я вовсе не собираюсь ползать там в пыли! - возмущенно откликнулся он.
      В действительности эта перспектива показалась ему очень соблазнительной. А если бы она, зазывая его под клавесин, пообещала ему поцелуй, он отправился бы за ней куда угодно. И даже вызвался бы самолично отчистить ее платье от пыли. Он бы делал это очень старательно, не пропуская ни дюйма. Он снова окинул ее взглядом, пытаясь представить себе, какой она окажется на ощупь. Мягкая. Нежная. Теплая. О да, очень теплая.
      Он тряхнул головой. Откуда они берутся, эти безумные мысли. Он с трудом взял себя в руки и выпрямился. Подальше от соблазна!
      - Вы должны немедленно вылезти оттуда, юная леди! - Он очень старался придать своему голосу отеческую строгость.
      - Но это же очень интересно! - Она наклонилась еще ниже, выглядывая из-под инструмента. На одной ее щеке чернело пятно грязи, а с банта свисала паутина. Сейчас она была похожа на грязного уличного сорванца. Сорванца с манящими загадочными глазами, каких нет больше ни у кого на свете. И сейчас эти глаза смотрели на него с молчаливой мольбой. В ее взгляде было столько надежды, что он не выдержал. Шутливо подняв руки в знак того, что сдается, герцог сказал:
      - Ну, хорошо. - Он встал на четвереньки и заглянул под инструмент. Он вынужден был сильно пригнуться, ведь он был гораздо крупнее Лили, а потом еще самым немыслимым образом вывернуть шею, чтобы разглядеть проклятую пластинку.
      - Видите! - восторженно воскликнула девушка. Она стерла пыль, покрывающую нижнюю поверхность клавесина, в том месте, где виднелась какая-то надпись. - Здесь написано: "Бартоломео Кристофори, 1693".
      - Я сам могу это прочитать, - коротко отвечал он. Вывернутая шея начала болеть, и страшно хотелось чихнуть. Самым удобным было бы лечь на спину и положить голову ей на колени, иначе ему не разглядеть этой надписи. К тому же у него полны глаза пыли. Уголком глаза он смотрел на ее руки, представляя, как эти нежные пальцы ласково перебирают его волосы, пока его голова лежит у нее на коленях. Он скрипнул зубами.
      - Обычный старый клавесин. Тысяча шестьсот девяносто третий год. Не такая уж редкость.
      - Но ведь это же Кристофори!
      - Обычный старый клавесин, - повторил он и с досадой посмотрел на Лили. - И он в любую минуту может рухнуть нам на головы.
      - Едва ли. - Она насмешливо взглянула на него. - Так вы не знаете, кто такой Кристофори?
      Он не знал, и это его совершенно не волновало. Что его действительно беспокоило в настоящий момент, так это то,. что ему все труднее было сдерживать себя. Он даже не подозревал, что обладает столь буйным воображением. Глядя на ее губы, он спрашивал себя, даст ли она ему пощечину, если он сейчас ее поцелует?
      - Мне кажется, что очень скоро его тайна обрушится на мою щеку, - с невинным видом сказал он. Лили вздернула подбородок.
      - Ну, если вам неинтересно, я ничего вам не скажу.
      - Прекрасно. Значит, мы можем покинуть вашего Кристофори. - Однако же сам не двинулся с места. Его взгляд медленно скользил по мягким линиям ее щеки, вниз к изящной длинной шее, к краю высокого ворота, над которым темнел синяк. Он ощутил острую потребность защитить ее. Стиснуть в своих объятиях и поцелуями заглушить боль, которую причинил ей этот негодяй. Ему снова захотелось утешить ее, как тогда в карете, когда она плакала. Только сейчас он не стал бы вытирать ее слезы, нет, он осушил бы их поцелуями, заставив ее забыть все свои страхи. Он бы...
      - Ну, ладно, так и быть. - Лили вовсе не собиралась сейчас плакать. Он отчаянно старался сосредоточиться на том, что она говорила. - Кристофори изобрел пианино. Известно, что он сделал клавесин, а потом на его основе создал пианино. Тот клавесин, возможно, был очень похож на ваш. И возможно, это он и есть. А раз так, то это самый настоящий раритет, музейная редкость.
      Внезапно он очень подозрительно посмотрел на нее.
      - Откуда такие познания о музыкальных инструментах, миледи?
      Она отвернулась, чтобы еще раз внимательно рассмотреть небольшую надпись.
      - Мой отец очень интересуется древними редкостями. И много о них рассказывает. Я почему-то запомнила историю об этом Кристофори.
      Она явно лгала. Он был уверен в этом. Но, заглянув в ее широко раскрытые невинные глаза, тут же изменил свое мнение. Зачем ей лгать по такому пустяковому поводу? Он видел, как ее взгляд опустился чуть ниже, и понял, что она смотрит на его рот. Внезапно она облизнула губы. Скорее всего просто от волнения, но для него этот жест был полон тайного смысла. Ее губы были сейчас всего в дюйме от его губ, а в ее глазах он прочитал столь явный призыв, что не мог устоять. Ему надо было всего лишь чуть наклониться и...
      - Ваша светлость?
      Голос Диксби заставил Ремингтона резко отпрянуть, в результате чего он с громким стуком ударился о днище инструмента.
      - Вам не нужна... э... помощь, ваша светлость?
      Герцог еле слышно выругался. Можно было представить, что вообразил Диксби, увидев подобную картину. Лили под клавесином, а сам он в такой позе, словно гнался за ней. Еще одна минута, и подозрения Диксби получили бы подтверждение. На этот раз он был чертовски близко от опасной черты. Ему не следовало закрывать дверь... Ему вообще не надо было входить в эту комнату! А виновница всей этой унизительной сцены была просто воплощением невинности, глядела на него широко раскрытыми чистыми глазами, словно ни о чем таком не догадывалась.
      - Нет, Диксби, я справлюсь один.
      - Как угодно, милорд.
      Дверь закрылась, и они вновь остались одни. Диксби, конечно, догадался, что здесь происходит, черт бы его побрал. Он с таким видом закрыл дверь, словно хотел сказать, что никто больше не осмелится потревожить их. Временами герцог готов был поклясться, что Диксби умеет читать его мысли. Ремингтона не раз выручала эта его способность, однако сейчас проницательность Диксби вызвала лишь досаду. Его внезапное вторжение напомнило Ремингтону о том, что у него не было никаких оснований находиться здесь, наедине с Лили, и уж тем более не было никакой необходимости закрывать двери. Поскольку Диксби ушел, герцог обрушил все свое раздражение на Лили.
      Девушка между тем отряхнула руки и стала быстро выползать из-под инструмента.
      - Слава Богу, что ваш слуга не болтлив. Мы, должно быть, выглядим не слишком прилично.
      - Не слишком прилично? - повторил он, поднимаясь на ноги. - Моя милая леди, каждая секунда, проведенная вами в моем доме, - это верх неприличия. Я установил некоторые весьма четкие правила в самом начале этого визита, и вы уже сумели нарушить их. Удивительно: вы помните столько подробностей из истории пианино и при этом не можете усвоить суть нашего с вами разговора, состоявшегося всего два дня назад.
      - Память - очень странная вещь, сэр, разве нет? - Она подняла чехол и начала натягивать его на клавесин. - Теперь, когда вы сказали, я припоминаю ваш совет не ходить в эту комнату. Хотя вы записали все ваши правила, но список показался мне слишком трудным для запоминания. Боюсь, я нарушу еще не одно из ваших правил, прежде чем этот... этот визит кончится. Вы не могли бы помочь мне накинуть чехол?
      Он резким рывком накинул покрывало на инструмент, не заботясь о вновь поднятой туче пыли. Она не забыла его правил. Он готов был поклясться собственной жизнью. Она смотрела на него этими невинными глазами и попросту не обращала внимания на его слова. Вчера, когда он объездил весь Лондон в поисках человека, который мог бы помочь ему решить ее же проблемы, она велела своей служанке облазить весь дом. А сегодня сама принялась за исследования. У него же были весьма веские причины для того, чтобы предельно ограничить передвижения Лили и ее служанки по дому. Он решил, что пора проявить твердость.
      - Похоже, мне придется не спускать с вас глаз, чтобы быть уверенным, что ваша память вас не подводит.
      - О, я не думаю, что это необходимо, - сказала она быстро. - Было бы лучше - для всех нас, - если бы вы просто позволили мне продолжить мое путешествие. У моей тетушки Амелии есть небольшой летний коттедж в Брайтоне. Я и Элис могли бы там остановиться.
      Выражение надежды на ее лице странным образом успокоило его.
      - А вы весьма настойчивы, не так ли?
      Было ясно, что она намеренно пренебрегает его распоряжениями, чтобы вывести его из себя и таким образом добиться-таки своего. Если бы она участвовала в интригах отца, то не пыталась бы с таким упорством разрушать его планы. Поняв это, герцог испытал одновременно и облегчение, и гнев облегчение оттого, что она не причастна к попыткам поймать его в ловушку, и гнев на ее отца, которого он все же подозревал.
      - Вы никуда не уедете отсюда до тех пор, пока я не получу известий от вашего отца. А пока постарайтесь все-таки придерживаться правил.
      - Как вам угодно. - Она холодно кивнула ему. - А теперь, если вы не возражаете, мне бы хотелось привести себя в порядок.
      Не менее холодно кивнув ей в ответ. Ремингтон молча смотрел, когда она проходила мимо, направляясь к двери. Вся покрытая пылью, она тем не менее ухитрялась держаться с поистине королевским достоинством. Ее равнодушие больно его задело.
      - Кстати, к вашему банту прицепилось огромное количество паутины. И... О! Я, кажется, вижу и самого паука!
      Лили отчаянно завизжала, резко сорвав с головы мерзкий липкий комок, заодно сдернула бант, освобождая волосы. Она ворошила их, пропуская сквозь пальцы, наконец принялась трясти густую сверкающую гриву обеими руками...
      - Его больше нет? - с надеждой спросила она. Герцог потер подбородок, ощутив под пальцами катышки из пыли.
      - Кажется, я ошибся. Там не было паука.
      Ее испепеляющий взгляд чуть не прожег его насквозь. Боже, как же она была хороша, когда сердилась! Ее стоило подразнить, чтобы увидеть, как эти карие очи мечут молнии, как волнуется высокая грудь. Она яростно перекинула свою густую спутанную гриву за спину и, резко развернувшись, вылетела из комнаты. Необыкновенное, загадочное создание. То - королева, то - озорной сорванец. Он никогда не знал, чего ждать от нее в следующую минуту.
      Совершенно забыв о том, что он только что опасался быть погребенным под обломками, герцог прислонился к клавесину спиной, задумчиво глядя на дверь. Улыбка на его лице постепенно сменилась хмурой озабоченностью. Какой бы он ни представлял себе Лили Уолтерс раньше, женщина, которая сейчас вышла из этой комнаты, не имела с тем образом ничего общего. Любуясь все эти годы ее красотой, он отнюдь не обольщался относительно ее ума и душевных качеств. То, что он обнаружил, повергло его в изумление. За маской легкомысленной глупенькой красавицы таился блестящий острый ум, так тщательно скрываемый, что ему лишь на какое-то мгновение открылась настоящая Лили.
      Так что же скрывала она под маской простодушной дурочки?
      6
      Сэр Малкольм Байнбридж откинулся на спинку кареты и положил руки на резной набалдашник трости. Хотя его волосы давно поседели и под большими усами скрывались глубокие морщины, проницательные голубые глаза сверкали по-прежнему молодо.
      - Наемные экипажи становятся год от года хуже, вы не находите? спросил он у своего попутчика. - Чувствуете, как тут пахнет? Словно кто-то разлил целый галлон рома.
      - Да Бог сними, с экипажами, - отозвался граф Кроффорд. - Я сейчас вообще ни о чем не могу думать. Вы себе не представляете,как я был огорошен известием о том, что вы, оказывается, в туже ночь, когда состоялся бал у Эшландов, уехали из Лондона. Именно в эту проклятую ночь!
      Байнбридж сочувственно кивнул.
      - Послание, расшифрованное Лили, потребовало от меня срочного отъезда. Я только вчера получил ваше письмо и вернулся сразу, как только позволили обстоятельства.
      Граф Кроффорд провел рукой по волосам и издал тяжелый вздох,
      - Простите, Малкольм, за некоторую назойливость. Но эта история не дает мне спать по ночам.
      - Не нужно извинений, мой друг. Я понимаю ваше беспокойство. Теперь, когда Лили в безопасности в Брайтоне, я предприму все возможное, чтобы покончить с этим. Мы обязательно схватим этого человека, он понесет должное наказание. Если же это французский шпион, то мы удвоим меры предосторожности, чтобы исключить всякий риск - и для вас, и для леди Лилиан.
      - К сожалению. Лили находится не в Брайтоне, - вздохнул граф и поведал другу о том, что произошло уже после того, как он отослал сэру Малкольму письмо.
      Байнбридж был поражен предприимчивостью герцога Ремингтона, не позволившего Лили ехать к тетке в дилижансе, но отнюдь не обеспокоен. А при рассказе о замечательной беседе, что состоялась между графом и Ремингтоном наутро в клубе, он даже улыбнулся.
      - Могу себе представить, что Ремингтон подумал о вас по поводу этой истории с тетушкой Амелией.
      - Это еще не самое худшее, - ответил граф с тяжелым вздохом. - Я был вынужден согласиться с его предложением спрятать Лили у него, в его лондонском доме. Он просто не оставил мне другого выхода. И теперь она там, прямо в логове самого отъявленного распутника в Лондоне. Если этот ловелас и впрямь так опасен для женщин, как говорят...
      Байнбридж нетерпеливо прервал его, постучав тростью по полу экипажа:
      - Успокойтесь, Кроффорд. Все не так уж плохо. Я полагаю, вы потребовали от герцога каких-нибудь гарантий в отношении вашей дочери?
      Граф Кроффорд похлопал перчатками по ладони.
      - Разумеется, я потребовал гарантий. Он дал мне слово чести.
      - Что ж, этого достаточно. Если он дал вам слово, значит. Лили ничего худого не угрожает. Я даже думаю, что в доме Ремингтона она в большей безопасности, чем была бы в Брайтоне.
      - Ну это как сказать, - резко возразил граф. - Не думаю, что вы или я знаем его настолько хорошо, чтобы определить, в какой мере мы можем ему доверять.
      - Ну, я-то точно знаю, в какой мере могу ему доверять. - Взгляд сэра Малкольма стал более серьезным, он предостерегающе понизил голос. - Мы с вами давние друзья, Кроффорд. Вы один из немногих, кому я доверяю безоговорочно. То, что я сейчас вам скажу, должно остаться строго между нами. - Он дождался, пока граф согласно кивнул, затем продолжил: - Ремингтон время от времени тоже работает на меня. У него есть корабль, который может совершать любые рейсы и по первому же требованию. Экипаж корабля выше всяких похвал, я еще нигде не видел столь умелой и ловкой команды. Помимо того, они доставляют моих тайных агентов и их депеши как на вражескую территорию, так и оттуда. И еще они выслеживают корабли контрабандистов, дабы убедиться, что они везут груз не более опасный, чем французское вино или кружева.
      - Великий Боже, как же вам удалось залучить герцога Ремингтона?
      - Он сам вызвался помогать нам.
      Граф несколько минут молча обдумывал это невероятное сообщение, затем с сомнением произнес:
      - Я уверен, что в вашей секретной организации герцог проявил себя наилучшим образом, и не сомневаюсь, что в его доме Лили ничто не угрожает, и все-таки... Эти его бесконечные скандальные интрижки с женщинами. А я, можно сказать, добровольно отдал ему в лапы собственную дочь. Вы действительно уверены, что он сможет устоять перед искушением?
      - Герцог Ремингтон никогда не соблазнит невинную девушку.
      - Может быть, - задумчиво сказал граф Кроффорд. - Ну а что вы скажете относительно Маргарет Грэнджер? Я уверен, он не собирается на ней жениться.
      - Маргарет Грэнджер - это моя вина, - признался Байнбридж. - По моему поручению он занимался контрабандистами, которые орудовали недалеко от Дувра. Они доставляли сюда отнюдь не коньяк, а французских шпионов. Прежде чем захватить корабль предателей, мы должны были выследить шпионские контакты здесь, в Лондоне. Мы уже знали, что во главе всей этой контрабандной операции стоит один из пэров Англии, человек, состояние которого два года назад внезапно сказочно возросло. Получив эту информацию, я должен был найти человека, который мог бы достаточно близко подобраться к предателю, а вернее будет сказать, к его дочери.
      - Лорд Грэнджер!
      Байнбридж кивнул.
      - Дочери ничего не известно о тайной деятельности отца, однако на правах поклонника герцог Ремингтон получил возможность часто бывать в поместье Грэнджера возле Дувра. Ему удалось собрать более чем достаточно сведений, позволяющих разоблачить и призвать к ответу этого человека, но мы хотели бы выяснить и лондонские связи Грэнджера, прежде чем накрыть всю их шпионскую сеть. Так или иначе, Маргарет Грэнджер нам больше не требуется. Ремингтон собирается покончить с этой историей, чтобы никто, в том числе и сама Маргарет, не мог заподозрить его в причастности к разоблачению лорда Грэнджера, когда тот предстанет перед судом. Полагаю, Ремингтон постарается устроить так, чтобы Маргарет сама отвергла его, чтобы его внезапное охлаждение не выглядело слишком уж подозрительно. Однако не уверен, что Маргарет так просто отпустит его. Ведь она мечтает сделаться герцогиней.
      - Грэнджер - предатель. - Граф Кроффорд покачал головой. Они были членами одних и тех же клубов, даже Итон окончили одновременно. Хотя он никогда не был особенно близок с лордом Грэнджером, эта новость буквально ошеломила графа.
      - Что с ним теперь будет?
      - Многое зависит от самого Грэнджера. - Лорд Байнбридж взмахнул рукой, как бы отметая дальнейшие расспросы. - Не о нем сейчас речь, а о безопасности вашей дочери. Лично я не знаю человека более надежного, чем герцог Ремингтон. Я знаю, что говорю, и советую вам отбросить все свои страхи. А для полного вашего спокойствия дам понять Ремингтону, что она у меня на особом счету.
      Граф Кроффорд обдумал это предложение.
      - Одно-два слова не помешают, но я не хочу, чтобы Ремингтону или кому-либо еще стало известно о деятельности Лили. Чем меньше людей будет знать о ее работе, тем меньше для нее риска.
      - Вы же знаете, что имена работающих на меня людей я держу в строгом секрете. Если бы не нынешние чрезвычайные обстоятельства я ни слова бы не сказал вам о герцоге. До тех пор, пока он сам что-то не заподозрит, ему совсем не обязательно знать о ее работе.
      Экипаж остановился, и Байнбридж отогнул угол бархатной занавески, закрывающей окно. Газовые фонари, освещающие Сент-Джеймс-стрит, подбавили в густой туман желтизны, однако вход в Уайт-клуб был хорошо виден. Он поправил цилиндр и повесил трость на руку.
      - Держите меня в курсе ваших дел, не пренебрегайте мелочами. Простите, мой друг, что я вас так спешно покидаю, однако сегодня вечером я должен встретиться еще с одним человеком. - Он вылез из кареты и с улыбкой обернулся к графу: - После нашего разговора я ничуть не удивляюсь тому, что Ремингтон так настаивал на этой встрече.
      * * *
      Сэр Малкольм неспешным шагом шел по гостиной Уайт-клуба, то и дело останавливаясь, чтобы поприветствовать своих многочисленных знакомых. Он сразу заметил герцога Ремингтона, сидевшего в дальнем углу, и теперь неуклонно приближался к его столу. Когда он отошел от столика лорда Шефлея, герцог поднял руку, приглашая его за свой стол. Мужчины обменялись поклонами.
      - Не выпьете со мной, сэр Малкольм? - предложил герцог, показывая на стул, стоящий напротив.
      Как только лорд Байнбридж уселся, рядом возник расторопный слуга с чистым бокалом. Повинуясь кивку Ремингтона, он налил вино из графина, стоящего на столе, и так же незаметно исчез.
      - А вы неплохо выглядите, ваша светлость, - сказал Байнбридж, едва слуга отошел.
      -Я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы мог пить это прекрасное вино в более уединенном месте. - И герцог Ремингтон многозначительно окинул взглядом стоящие вокруг столики. В этот вечер в Уайт-клубе собралось довольно много завсегдатаев. Со всех сторон доносились приглушенные разговоры, сдержанный смех. Но, хотя рядом с ними не было никого из посторонних, герцогу совсем не хотелось говорить о столь деликатном деле в таком людном месте.
      Байнбридж пожал плечами.
      - Встреча в более уединенном месте часто привлекает к себе ненужное внимание. Уметь прятаться на виду у всех - вот лучший способ сбить со следа.
      Герцог не стал вникать в смысл изящного высказывания лорда Байнбриджа. Он наклонился к нему ближе, понизив голос, сказал:
      - Все эти два дня я пытался связаться с вами. У меня неожиданно возникла одна проблема, и, чтобы ее решить, мне необходима ваша помощь.
      Лорд Байнбридж улыбнулся и поднял бокал.
      - Я уже знаю о вашей проблеме. В этом городе редко что случается без моего ведома. И осмелюсь предположить, что вы сейчас ищете способ, как избавиться от одного своего гостя, вернее, гостьи.
      - Вы, как всегда, правы. - Герцог задумчиво покачал бокал, глядя, как в нем кружится вино. - У меня есть определенные, довольно рискованные дела, которые требуют уединения. А ее присутствие может все усложнить.
      - Думаю, ваши рискованные дела не пострадают. Ваша гостья - дочь большого моего друга, и я дал ему слово, что вы - самый надежный и заслуживающий доверия человек. И вы ведь не допустите, чтобы светские проблемы помешали более важным обязательствам. А я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы визит вашей гостьи не был слишком продолжительным.
      - Насколько я могу судить, и один день можно считать слишком долгим визитом. Меня ничто не связывает с этой особой, и я нахожу сложившуюся ситуацию довольно досадной, если не сказать больше. - Внезапно герцог подумал, что близкое знакомство главы Военного департамента с Лили кажется довольно странным, если не сказать подозрительным. Там, где фигурирует сэр Малкольм, ни в чем нельзя быть уверенным. - Скажите, сэр Малкольм, у вас личный интерес в этом вопросе или деловой?
      - Когда у моих друзей возникают проблемы, я считаю своим личным делом помогать им чем могу.
      Кроффорд и Байнбридж - друзья? Кто бы мог подумать... Они такие разные. Друзья графа Кроффорда по Уайт-клубу представляли собой довольно скучную компанию пожилых джентльменов, занятых бесконечными разговорами о классической философии и литературе. Тогда как сэр Малкольм водил дружбу с самыми известными и влиятельными людьми Англии и был единственным, кто не скрывал (от очень узкого круга, естественно) того, что состоит в организации настолько засекреченной, что только премьер-министр знал поименно всех людей, работающих в его ведомстве, и занимаемые ими должности. Может, граф Кроффорд - один из его агентов?
      Герцог Ремингтон едва не улыбнулся подобному предположению. Этот рассеянный старик - шпион? Да он не в состоянии защитить даже собственную дочь. Кто же станет доверять такому человеку секреты государственной важности? Нет, отношения лорда Байнбриджа к Лили и ее отцу могут быть только такими, какими выглядят, - чисто дружескими.
      - Эта ситуация тягостна для всех, - продолжал Байнбридж, - но надо сделать все возможное, чтобы как-то к ней приспособиться. Осмелюсь посоветовать вам и вашей гостье постараться найти что-то интересующее вас обоих, чтобы ваше вынужденное общение было приятным. - Его улыбка стала чуть шире. - Может быть, разгадывание шарад или какое-нибудь общее хобби...
      Искать что-то, что может еще больше привлечь его к Лили? Ремингтон покачал головой. Ну уж нет, он и так находил ее слишком привлекательной.
      - Ваше предложение почти пугает меня. - Он залпом осушил бокал и скрестил руки на груди. - Вы лучше меня знакомы с этой особой. Скажите, вы не замечали что-нибудь необычное в ее поведении? Некоторую противоречивость непоследовательность ?
      - Ваша гостья человек не совсем обычный. Таково о ней всеобщее мнение. Что же касается непоследовательности... - Лорд Байнбридж пожал плечами. Женщины - самые поразительные и непредсказуемые существа на свете. Я женат уже двадцать пять лет и, тем не менее, не возьмусь предсказывать, что сделает или скажет моя жена в следующую минуту.
      Герцог оглядел комнату и, нагнувшись ближе к собеседнику, тихо произнес:
      - Она что-то скрывает.
      Байнбридж тут же охотно с ним согласился.
      - Ну, разумеется, скрывает. Клара всегда что-нибудь скрывала от меня. И должен сказать, это чертовски меня раздражает. На прошлой неделе я обнаружил, что она каждое утро ездит верхом на Красотке, хотя я категорически запретил ей садиться на эту упрямую кобылу. А когда я сделал ей выговор, она заявила, что я запретил ей ездить на этой упрямой кобыле в парке, поэтому она каталась на ней по всей округе. Честное слово, мне не дано предугадать, каким образом она в следующий раз извратит мои слова. Как говорится, крутит мужем как хочет.
      Герцог Ремингтон нахмурился.
      - Я говорил не о вашей жене.
      - Нет? - несколько растерянно переспросил лорд Байнбридж. - Ну, что ж, это, собственно, не суть важно. Женщины, знаете ли, в одном очень похожи. Они всегда нарочно стараются вывести нас из равновесия.
      "Странное дело, - изумился герцог Ремингтон, - стоит мне только заговорить о Лили, как собеседник тут же становится крайне бестолковым". И он решил высказаться более определенно:
      - Дело в том, что моя гостья скрывает от всех, что она гораздо умнее, чем может показаться.
      - Ну, в этом нет ничего необычного. Причины мне не совсем ясны, но думаю, она опасается отступить от светских шаблонов. Не хочет прослыть "синим чулком". Могу с уверенностью сказать, что в ней совсем нет хитрости и вкуса к интригам. На этот счет можете не беспокоиться.
      - Да я и сам толком не пойму, что именно меня беспокоит, - сказал герцог. - Она временами бывает очень странной.
      Байнбридж обреченно развел руками.
      - Она женщина. Что еще тут можно добавить? - Он допил вино и поднялся. - На вашем месте я бы не стал так из-за этого переживать. В ближайшее время непременно все уладится, и ваша гостья больше не будет вам докучать. - Он коротко кивнул герцогу. - Благодарю за угощение, ваша светлость. Был бы рад вскоре ответить вам тем же. Хочу надеяться, что при нашей следующей встрече настроение у вас будет лучше.
      - Возможно, - ответил герцог, хотя у него на этот счет были очень большие сомнения.
      Сэр Малкольм откланялся и двинулся к выходу, по пути он опять несколько раз останавливался, беседуя со знакомыми.
      Ремингтон, нахмурившись, смотрел прямо перед собой. Он окончательно попался. Его последняя надежда избавиться от Лили сейчас покидала эту гостиную вместе с лордом Байнбриджем.
      * * *
      Чей-то странный смех вырвал Лили из глубокого сна. Она открыла глаза и уставилась на залитый лунным светом полог кровати, мгновенно вспомнив, что она в доме у герцога Ремингтона. Где-то в доме били старинные часы, три долгих, звучных удара. Тихий скрип, а затем легкий хлопок означали, что где-то совсем рядом открылась дверь. "Наверное, это Ремингтон вернулся откуда-то, где пробыл весь вечер, - подумала она. - Интересно, над чем это он может смеяться в такой поздний час".
      Ее глаза сами собой закрылись. Смех повторился, теперь уже громче. Он раздавался из коридора. Низкий угрожающий звук, лишенный даже намека на веселье. Она инстинктивно поняла, что это не мог быть Ремингтон. Со страшным усилием ей удалось вновь открыть глаза и вглядеться в темноту. Она попыталась сбросить с себя последние оковы сна. Дверь в коридор она видела отчетливо, только эту дверь.
      Смех звучал все ближе. Низкие хриплые звуки повторялись о некой зловещей монотонностью. У нее вдруг бешено забилось сердце, и каждый удар был громче предыдущего. Это был он, ее убийца, там за дверью! Лили была в этом уверена. Смех теперь раздавался совсем близко, в нем слышалась торжествующая уверенность и издевка. Он точно знал, где ее искать. Теперь его ничто не могло остановить...
      Лили закричала, но ни звука не вырвалось из ее горла. И когда она открыла рот, чтобы издать еще один беззвучный крик, она почувствовала, как сильные руки обхватили ее плечи. Испытанный ею в этот момент ужас вернул ей силы. Она снова и снова била кулаками по этой широкой каменной груди, извиваясь в его руках, изо всех сил сражаясь за свою жизнь.
      - Проснитесь, Лили?
      Она продолжала молотить кулаками, чувствуя, что ее сознание пытается сыграть с ней плохую шутку. Ибо голос был очень похож на...
      - Это я, Лили. Проснитесь же!
      ...на голос герцога Ремингтона. Она мгновенно затихла, перестала сопротивляться, открыла глаза... и обнаружила, что ее кулаки упираются в чью-то широкую обнаженную грудь, покрытую мягкими волосами. Не сразу оправившись от шока, Лили молча смотрела на эти упругие завитки, и единственное, о чем думала в этот момент, так это о том, что она еще никогда в жизни не видела голой мужской груди. Ей показалось, что прошла вечность, хотя в действительности - не более одной-двух секунд. Она разжала кулаки и положила ладони на его плечи, внезапно почувствовав себя в полной безопасности в кольце его крепких, сильных рук.
      - Вам приснился плохой сон. Но теперь все кончилось.
      Сон? Лили содрогнулась. Внезапно она почувствовала такую слабость... если бы его руки не поддерживали ее, она бы упала. Он усадил ее к себе на колени.
      - Все прошло. - Он прижал ее голову к своему плечу и осторожно погладил волосы. - Успокойтесь, Лили. Здесь вам ничто не угрожает.
      Тихий стук в дверь заставил Лили резко рвануться из его рук, но он держал ее хоть и бережно, но крепко. Тогда она обвила его шею руками и с ужасом уставилась на дверь.
      - Все в порядке, - крикнул герцог слуге, который сторожил за дверью. Просто леди Лилиан приснился дурной сон.
      - Ночной кошмар, - прошептала Лили. Она чувствовала, как он прижимает ее к себе, пытаясь унять дрожь, сотрясавшую ее тело. - Как вы... - новый приступ дрожи не дал ей договорить, и она уткнулась лицом ему в грудь.
      - Я услышал ваш крик, - сказал он. - Вам снилась та ночь? Как он напал на вас?
      Лили покачала головой.
      - Нет, гораздо хуже. Он... он был здесь!
      Герцог еще крепче прижал ее к себе.
      Ощутив вдруг крепость его полуобнаженного тела, она испытала странное чувство. Они были одни... ночью... в постели, Ремингтон обнажен по пояс, а на ней лишь тонкая ночная сорочка. Ее охватило смятение, но она лишь теснее прижалась к нему, в бессознательном стремлении найти защиту в его крепких объятиях. Рядом с ним ей ничего не было страшно.
      - Из-звините, что побеспокоила вас. - Она прижалась щекой к его груди, слушая, как сильно, размеренно бьется его сердце, наполняя уверенностью и покоем ее душу. - Но это... было совсем как наяву...
      Ее все еще била дрожь, и Ремингтон начал поглаживать ее руки - мягкими ласкающими движениями, шепча ей на ухо успокаивающие слова. Наверное, она казалась ему сейчас ребенком, испугавшимся страшного сна. Но Лили было все равно. Ей так необходима была эта нежность и этот покой, обретенные в его объятиях. Она не помнила, чтобы в последнее время ее кто-нибудь так бережно обнимал, разве только в ту страшную ночь. Родные считали, что она уже давно взрослая, и никому и в голову не приходило приласкать ее и утешить. Возможно, именно неясные детские воспоминания делали объятия Ремингтона такими успокаивающими и неуловимо знакомыми. Было что-то дурманящее в том, как бережно он прижимал ее к себе - она чувствовала каждый удар его сердца, каждый вздох. Однако ребенка не смутил бы запах его кожи, прикосновение к его упругому телу. Ее же ощущения и эмоции были ощущениями и эмоциями взрослой женщины. Причем женщины, которую он отверг.
      Она попыталась отстраниться.
      - С-со мной все в п-порядке. Д-да, уже все в п-по-рядке.
      - По вашему голосу этого не скажешь. Вы дрожите как осиновый лист.
      Он вновь притянул ее к себе.
      - Вы кому-нибудь рассказывали - подробно - о том, что произошло с вами в ту ночь?
      Лили покачала головой.
      - Я н-не хочу вс-споминать об этом.
      - Иногда люди видят во сне именно то, о чем они не хотят вспоминать. Его голос звучал уверенно, словно он хорошо знал, о чем говорил. Он приподнял пальцем ее подбородок, но Лили не решалась смотреть ему в глаза. В ту ночь вы пережили нечто ужасное, Лили. Почему вы не хотите рассказать мне, что тогда случилось?
      - Все уже прошло.
      Она сжала руки. Почему он так к ней внимателен, так учтив... и совсем не подтрунивает над ней? Наверное, он просто жалеет ее. Жалеет, вот и все. Лили попыталась сосредоточиться на этой мысли и не обращать внимания на красоту этого мужского тела. Мгновение назад она не отдавала себе отчета в том, что он был обнажен по пояс. Почему она вдруг каждым своим нервом ощутила, как крепко сжимают ее эти сильные руки, которые теперь обжигали ее своими прикосновениями.
      - Я... я боюсь, что н-не с-смогу все вспомнить.
      - Рассказывайте. - Властность его тона странно не соответствовала нежности, с которой он гладил ей щеку. Она встретилась сним взглядом. Рассказывайте, - повторил он более спокойно. - Вам сразу станет легче, поверьте.
      О чем ему рассказывать? О том, что она хочет, чтобы он был нежен с ней? О своем желании быть любимойимтак, как она сама его любит? Такой рассказ ему вряд ли понравится.
      - Но мне кажется, что не стоит.
      Он прижал палец к ее губам.
      - Расскажите мне, что случилось. Что вы делали в ту минуту, когда он вошел к вам в комнату? Спали?
      Прикосновение его пальца вызвало странное ощущение: губы ее точно онемели и одновременно их чувствительность обострилась несказанно. Когда она начала говорить, он отнял руку.
      - Я не спала. Но я, правда, не хочу...
      Его палец опять накрыл ее губы.
      - Что вы делали в этот момент?
      - Расчесывала волосы. - Она оттолкнула его руку, не в силах сосредоточиться из-за этого волнующего прикосновения. - Я сидела у столика, расчесывала волосы и в зеркало увидела, как открывается дверь в комнату. Сначала я подумала, что это отец вернулся раньше времени из клуба, затем увидела ливрею, какую носят наши слуги, а потом - маску.
      Она уставилась невидящим взглядом в его плечо, и перед ее мысленным взором возникла та маска, так явственно, как будто она видела ее на самом деле.
      - Это было совершенно ужасное лицо, искаженное зловещей неестественной улыбкой. Я попыталась бежать, но он схватил меня и повалил на пол. Я... я почувствовала, что он всей своей тяжестью навалился на меня. Начала кричать, надеясь, что меня кто-нибудь услышит и придет на помощь. Но он-то знал, что никто не придет.
      - Продолжайте, - подбодрил он ее. - Что было дальше?
      - Я сопротивлялась, как могла. Когда он бросился на меня, то опрокинул столик и один из тяжелых подсвечников, что стояли на столике, оказался рядом со мной. Я смогла ухватиться за него. На какое-то мгновение он отпустил меня, и я ударила его изо всех сил по голове. Он свалился на пол, и я подумала, что убила его. Бросилась к двери, но он вдруг схватил меня за ногу... я поняла, что он только ранен. Я бежала по лестнице, когда услышала, как он что-то прохрипел сзади, и оглянулась. Он стоял наверху, прислонившись к стене, одну руку он прижимал ко лбу. Я выбежала на улицу... думала, что кто-нибудь из встречных поможет мне... или что я встречу отца, который должен был возвратиться из клуба. И затем вы остановили меня.
      Ремингтон не пропускал ни одного ее слова.
      - Когда вы повернулись, чтобы взглянуть на него на лестнице, вы говорите, он закрывал рукой лоб. Он все еще был в маске?
      Лили широко открыла глаза, словно вглядывалась во что-то. На мгновение в ней проснулась надежда вспомнить лицо негодяя, но она растерянно покачала головой.
      - Я почти ничего не увидела, он закрывал лицо рукой.
      Герцог взял ее руку и приложил к своему лбу.
      - Покажите, что вы видели. Как именно он держал руку?
      Лили умолкла, пытаясь опомниться от потрясения, которое испытала, коснувшись его лица. Это невинное прикосновение не должно было так смущать ее. В конце концов, она только что прижималась к его обнаженной груди. Лили провела пальцами по его бровям, думая о том, что это похоже на утонченную пытку.
      - Он все время отворачивался от меня, прижимаясь к стене, - сказала она и, взяв его за лоб, повернула его голову от себя. - Вот так.
      - Хорошо. Просто опишите, что вы смогли заметить.
      Она попыталась сосредоточиться на этой задаче, но ничего не получалось. Ну как она могла думать о каком-то мужчине, когда Ремингтон так крепко держал ее в своих объятиях. Сама не понимая, что она делает. Лили провела рукой по его упавшим на лоб волосам, пропуская волнистые мягкие пряди сквозь пальцы. Закрыв глаза, она попыталась представить себе темную фигуру на лестнице.
      - У него были темные волосы. Может быть, даже черные. Так мне показалось. Папа обычно оставлял на лестничной площадке зажженную лампу - до своего возвращения, но все равно было очень темно.
      - Расскажите мне, что еще вы видели, - с терпеливой настойчивостью продолжал расспрашивать он.
      Лили упорно не смотрела ему в глаза, но тайком изучала его лицо, пытаясь запечатлеть в памяти мельчайшие черточки. Ни одному художнику не удалось бы отразить на холсте это удивительное сочетание утонченного, совершенного благородства черт и почти животной чувственности. Этого не было ни в ком из ее знакомых. Его привлекательность заключалась не столько в самих чертах, сколько в окутывавшей его неуловимой ауре. Лили почти осязала ее, девушке казалось, что еще немного, и она узнает тайну его волшебного обаяния - вот только посмотрит на него еще немножко... Ее рука скользнула вниз, к его подбородку.
      - У него был более округлый подбородок, не такой твердый, как у вас, более мягкие линии... Нос был не очень виден из-под руки, но, должно быть, он был очень большой. Я могла видеть только эту часть: от сих до сих. - Она провела пальцем от переносицы до губы, с удивлением обнаружив, что кожа у него влажная от пота. Да, действительно в комнате стало как-то слишком жарко. Ее пальцы пробежали по линии рта, очертив губы.
      - Мне кажется, рот у него был меньше, чем у вас.
      Его голос звучал странно глухо, когда он спросил:
      - Это все, что вы можете вспомнить?
      Он посмотрел вниз и встретился с ней взглядом. Губы Лили приоткрылись от удивления. В его глазах отражалось ее собственное желание. В них горел тот же сжигающий его изнутри огонь, что заставлял с бешеной скоростью стучать ее сердце. И в этот миг в ее смятенном сознании неожиданно вспыхнула мысль, что время - ее злейший враг. Через несколько коротких дней она вернется в дом отца, к жизни, полной лжи. Ремингтон скорее всего женится на Маргарет Грэнджер еще до конца этого года. И эти минуты уже никогда и нигде не повторятся.
      Она кивнула, не зная хорошенько сама, отвечала ли она на его вопрос или давала согласие в ответ на невысказанную просьбу, горящую в его глазах.
      Чуть помедлив, он наклонился и легонько коснулся губами ее губ. Она не могла двигаться, не могла дышать. Мягким ласкающим движением, напоминающим слабое дуновение ветерка, он нежно провел губами по краям ее рта. Последовавший вслед за этим поцелуй показался ей почти целомудренным. Его губы двигались по изгибам ее губ очень нежно, как будто он просто хотел навсегда запомнить их форму. Через мгновение он отстранился от нее.
      Кончики его пальцев коснулись ее лба, но Лили не открыла зажмуренных глаз, хотя испуганно вздрогнула. Он провел линию по ее бровям, вокруг глаза, по переносице и до противоположного виска. После мгновенного колебания его пальцы скользнули по щеке, погладили подбородок... затем он стал ласкать другую щеку. От этой благоговейной ласки у нее захватило дыхание - совсем так же, как и от поцелуя. А он сам чувствовал то же, что она? Когда она трогала его лицо. Он коснулся середины ее лба и провел пальцем по носу, очертил полуоткрытый рот, а потом кончик его пальца медленно прошелся по краю ее зубов. Не думая, что она делает, Лили чуть тронула языком его палец.
      Она услышала резкий всхлип, и в тот же миг он прижал ее к себе с такой силой, что она не могла вздохнуть. Потом он наклонил к ней голову, но пока не целовал. Обняв ее одной рукой за плечи, он намотал на другую ее длинные пушистые волосы, и теперь они оба оказались словно в огненном кольце... Она тихо вздохнула, а он поймал зубами ее нижнюю губу и чуть потянул... и вот уже ее рот оказался в плену горячих губ.
      Ни в чьих объятиях она не испытывала ничего подобного. Некоторые из самых дерзких ее поклонников пытались несколько раз сорвать у нее поцелуй, но это лишь раздражало и смущало ее, она давала в таких случаях решительный отпор. А сейчас она сама так крепко обняла Ремингтона за шею, что у нее заболели от напряжения руки. У нее вообще все болело. И пылало... Почему? Ведь в комнате совсем не жарко.
      А его поцелуи становились все более требовательными и неистовыми. Он настойчиво старался разомкнуть ее губы. И когда она в конце концов подчинилась, его язык проник к ней в рот и кончик прикоснулся к ее языку. Она судорожно вздохнула и инстинктивно попыталась вырваться, но он не отпустил ее. Его язык снова заскользил по ее губам, но потом с мягкой настойчивостью опять проник в сладостную глубину ее рта. Она никогда даже не подозревала, что можно так целоваться. Она инстинктивно поняла, что он приучает ее к этой дивной ласке, учит ее наслаждаться ею. И тогда она сама начала повторять его движения, точно так же касаясь языком его губ. Он в тот же миг отстранился от нее.
      - Мы не должны этого делать, - произнес он, прерывисто дыша.
      У Лили кружилась голова. Она бессильно ее опустила. Его губы щекотали ей ухо. Он нежно сжал зубами мочку. Это заставило ее затрепетать и еще сильнее к нему прижаться.
      - Останови меня, Лили. Пока еще я могу!
      Лили вздохнула. Она так любила его голос, будивший в ней запретные желания. Сейчас она ощутила себя совсем другим человеком, той женщиной, какой она могла бы быть, если бы война кончилась раньше и ей не пришлось бы иметь дело с Военным департаментом. Эта Лили могла подчиняться и велениям своего сердца и поощрять ухаживания мужчины, которого полюбила в тот же миг, как впервые его увидела. О... она, конечно, не стала бы поддаваться его влечению, если бы не чувствовала, что это не просто страсть...
      Его губы осторожно двигались по краю ее уха, в то время как руки ласкали плечи. И вдруг... его ладонь легла ей на грудь. Девушку охватил страх. Неужели она действительно так безрассудна, что готова позволить ему воспользоваться ею. Ведь она станет просто очередным его трофеем, о котором он и думать забудет через несколько месяцев. Боль, пронзившая ей сердце от этой мысли, все нарастала, пока не сделалась невыносимой. Он был прав. Они не должны этого делать. И огонь, полыхавший в ней, начал гаснуть.
      Тем временем он обхватил ее за шею и опрокинул на подушки. Лили вскрикнула скорее от удивления, чем от боли, но Ремингтон, взглянув на ее шею, тут же разжал руки и нежно обнял за плечи.
      - Господи, девочка, прости меня. Я причинил тебе боль?
      Он хотел дотронуться до синяков на ее горле, но она оттолкнула его и, вырвавшись из его объятий, отпрянула и соскользнула с его колен. Видимо, он хотел утешить ее. А кончились эти его утешения тем, что она совсем потеряла голову. Ничего не осознавая, кроме стыда и обиды, она выпалила:
      - Уходите. - Слова сами срывались у нее с языка. - Ваше поведение совершенно недопустимо. Вы же говорили, что мы должны оставаться только друзьями, а теперь сами нарушаете свое слово. Вы хотите, чтобы я следовала вашим правилам, а сами не можете держать себя в руках. Я думаю, вам сейчас лучше уйти отсюда!
      Ремингтон посмотрел на нее так, словно она на его глазах превратилась в какую-то странную зверушку. Выражение нежной тревоги постепенно исчезло с его лица. Он опустил голову и несколько раз глубоко вздохнул, словно пытался восстановить дыхание после какого-то огромного физического напряжения. Не глядя в ее сторону, он с трудом произнес:
      - Перестаньте смотреть на меня так, будто я вас ударил.
      Лили в этот момент старательно натягивала на себя простыню, укрываясь до самого подбородка.
      Он передвинулся на край кровати и оперся подбородком на сложенные в замок руки.
      - Черт возьми. Лили. У меня и в голове не было ничего дурного. - Он растерянно провел рукой по волосам. - Я совершенно не собирался целовать вас, когда шел к вам в комнату. Это из-за вас я постоянно нарушаю мои правила.
      Лили от изумления открыла рот.
      - Вы хотите сказать, что это я во всем виновата?
      По выражению его лица нетрудно было догадаться, что именно это он и хочет сказать.
      - Все дело в том, как вы смотрите на меня. Ваш взгляд... Одним словом, вы больше не должны так на меня смотреть.
      Она в ярости взглянула на него.
      - Да как смеете вы обвинять меня! Я ведь не просила вас меня целовать! - в ярости крикнула она, мгновенно забыв о своем смущении.
      Он ничего не сказал, да в этом и не было необходимости. Она и так все прочла по его глазам.
      - Вы... вы так самонадеянны...
      - Но согласитесь, что ваш ответ на мою дерзость вряд ли можно было назвать возмущением, - отрезал он. - В нашем с вами положении совершенно необходимо держать свои чувства под контролем. Достоинство и благоразумие. Вот о чем нужно помнить, особенно женщине, если она, конечно, не стремится специально создать ситуацию, опасную для ее чести. Так вот, сударыня, если вы и впредь намерены соблазнять меня, имейте в виду: никаких предложений руки и сердца не последует, и вашу репутацию я спасать не намерен...
      - Так вы полагаете, я намеренно все подстроила?
      Он равнодушно пожал плечами.
      - Давайте будем просто считать, что молодые женщины с романтическими фантазиями бывают склонны к безрассудным поступкам.
      - Понятно. - Она села на постели и сложила на груди руки. - Вы можете думать, как вам угодно. С моей стороны, конечно же, это было безрассудство специально подстроить, чтобы вы пригласили меня на вальс в тот злополучный вечер. И вам, конечно, ничего не оставалось, как оскорбить меня перед полным залом, перед всеми светскими кумушками, чтобы показать мне, как ужасно я себя вела. Но ваш урок не пошел мне впрок. Я не отступилась: сделала так, чтобы вы прокрались на балкон и подслушали наш разговор с Софи, а затем унизили меня. Очень умный план, не правда ли?
      - Так вы нарочно...
      - Конечно! У меня еще была задумана масса интриг относительно вас. Специально подстроенное на меня нападение в собственном доме - это жемчужина среди всех разработанных мною хитроумных планов. И, конечно же, я неслучайно наткнулась в ту ночь именно на вас - какой тонкий расчет! Верно? Я и дальше продолжала играть на вашем добром ко мне отношении. Зная, что вы наверняка пожалеете меня, я принудила вашего дворецкого отвезти меня к вам. И вам ничего не оставалось, как оставить меня в вашем доме. А теперь я задумала вынудить вас скомпрометировать меня. - Она покачала головой. - Как жаль, что вы проникли в мои коварные планы. Я-то думала, что ночной кошмар - весьма остроумный способ заманить вас ночью к себе в комнату. Ну и, конечно, я была уверена, что вы почувствуете себя обязанным поцеловать меня, невзирая на то, что совершенно ко мне равнодушны.
      Она перевела дух, затем, изобразив на лице ужас, махнула в сторону огромного гардероба.
      - Умоляю вас, ваша светлость, не открывайте этот шкаф. Там прячется мой отец. Он должен был выпрыгнуть оттуда, как только вы преступили бы последнюю черту. Естественно, он тут же потребовал бы от вас немедленного согласия на женитьбу.
      Ремингтон молчал, глядя на нее каким-то странным взглядом. В его глазах больше не было страсти, и на одной щеке подергивался мускул.
      - К чему весь этот сарказм?
      - Да разве это сарказм? - Лили пожала плечами, затем с безразличным видом поднесла к глазам руку и посмотрела на свои ногти. - Как вы невежливы.
      - Ну, хорошо. Я признаю, что я также виновен в том, что произошло.
      Лили прищелкнула языком.
      - Ах ты Господи, какое тяжелое признание. Вам, наверное, было очень трудно его сделать?
      - Послушайте, вы намеренно строите из себя такую полную дуру?
      - Меня возмущают ваши оскорбления, сэр. Я вовсе не полная, а довольно худая.
      Ремингтон только рукой махнул.
      - Пусть так. Я отказываюсь вести этот разговор. Мы сможем продолжить завтра или в любой другой день, когда вам угодно будет образумиться. - Он развернулся и направился к двери.
      - Но прежде я дождусь ваших извинений, герцог Ремингтон!
      Он сделал вид, что не услышал ее ультиматума.
      - Спокойной ночи, Лили.
      - Спокойной ночи, сэр!
      7
      - Ваша светлость?
      Ремингтон перевернулся на другой бок, не открывая глаз. Он надеялся, что Диксби уйдет и оставит его в покое. Отвратительный вкус во рту напомнил ему о вчерашнем. "Пожалуй, не стоило пытаться успокаивать расходившиеся нервы посредством коньяка", - мелькнуло у него в голове. Когда он вчера вернулся к себе, то просто изнемогал от ярости и вожделения - одновременно. Ну еще бы! Бросилась к нему в объятия, затем сделала все, чтобы он потерял над собой контроль. А потом взяла и выгнала. Каково ему было подчиниться! А он ведь предупреждал ее, что ему трудно остановиться. Где же тут логика? Сама пустила его в свою постель, а потом удивляется, отчего он так разозлился на нее за отказ?
      После третьего или четвертого стакана коньяка его гнев остыл настолько, что он начал понимать, каким ослом он себя выставил. Лили вовсе не собиралась соблазнять его, хотя он заподозрил ее не только в этом, но и в гораздо худших вещах. Она правильно сделала, что выставила его. Он должен просить у нее прощения. Но если он сумеет как-то наладить их отношения, то сегодняшняя сцена неминуемо повторится. И в следующий раз он уже не удовольствуется несколькими поцелуями, он будет прикасаться к ней... руками, губами, всем своим телом... Боже, он все еще мучительно хотел ее! Одна только мысль о ней вызвала нестерпимый жар и боль в паху.
      Он чуть приоткрыл один глаз и тут же плотно зажмурился, ослепленный ярким светом.
      Наверное, уже полдень. Он попытался отбросить все мысли о Лили и не обращать внимания на звенящую боль в висках. Скорее опять уснуть, назад в сонное забытье, туда, где нет боли и душевных мук. Внезапно он почувствовал, как кто-то трясет его за плечо.
      - Простите, что беспокою вас, ваша светлость, но, приняв во внимание сложность ситуации...
      Он сбросил с себя руку Диксби.
      - Какой ситуации?
      - Леди Лилиан, ваша светлость. Она в библиотеке.
      - Тебе показалось, - заплетающимся языком пробормотал герцог. - Ей не велено туда ходить.
      - Я так и предполагал и даже напоминал об этом леди Лилиан, но заверяю вас, она все еще там.
      - Во всяком случае, она вряд ли сможет что-нибудь там обнаружить. Мой стол закрыт на ключ. Я поговорю с ней за обедом. - Он перевернулся на живот и зарылся головой в подушки. - А сейчас убирайся.
      - До обеда еще десять часов, ваша светлость. И я... э... хм... Я думаю, вам следует знать, что она добралась до книжных полок.
      Ремингтон еще мгновение лежал совершенно неподвижно, затем резко поднялся и сел. Комната опасно закачалась перед его глазами, но он откинул одеяло и мужественно соскочил с кровати.
      - Она не нашла их?
      Диксби протянул ему панталоны.
      - Еще нет, но я уверен, что скоро доберется. Она там уже около часа и, похоже, собирается осмотреть каждый том.
      Ремингтон начал одеваться, но внезапно его взгляд остановился на лице слуги.
      - Боже мой, Диксби, что это с твоей физиономией?
      Диксби осторожно притронулся к своему почерневшему и заплывшему глазу и страдальчески скривился.
      - Леди Лилиан, ваша светлость.
      Ремингтон в изумлении уставился на него.
      - Она что, ударила тебя?
      - Нет, милорд... Вам бы лучше поспешить в библиотеку. Я... я просто не могу описать вам, что делает эта леди.
      Ремингтон кивнул, продолжая торопливо одеваться.
      - После того, как я разберусь с леди Лилиан, я бы хотел получить более подробный ответ относительно твоего синяка под глазом.
      * * *
      А Лили в этот момент с упоением переворачивала вверх дном библиотеку, дабы отплатить этим хаосом герцогу, который превратил в хаос ее жизнь. Этим утром она проснулась переполненная гневом и болью и сразу стала обдумывать, как лучше отомстить за все гадости, услышанные ею сегодня ночью. Вариантов было много, но идея о разгроме его чинной, до тошноты аккуратной библиотеки возникла совершенно внезапно, словно ниспосланная свыше. Если ей повезет, он от злости может отринуть ее... хотя, конечно, это маловероятно. На всякий случай она приготовилась к тому, что ее попросту вышвырнут отсюда.
      Пока она рылась в книгах, Диксби не спускал с нее глаз, вежливо пытаясь остановить самоуправство. Но, поняв, что все уговоры бесполезны, удалился. Наверняка пошел докладывать хозяину. Лили почти с нетерпением ждала новой стычки, заранее радуясь возможности дать волю своему гневу.
      Встав на высокий, весьма неустойчивый на вид стул с витыми ножками, она принялась за верхние полки. Осторожно скинув две небольшие книги, девушка уцепилась за толстый том, который никак почему-то не желал выдвигаться, а потом внезапно свесился с полки, потянув за собой еще пять толстых томов, скрепленных с ним... Оказалось, это были одни корешки, всего в дюйм шириной, но, стоя на полке, они выглядели как обычные книги. За этими фальшивыми корешками скрывался небольшой тайник, набитый бумагами и пергаментами. Охваченная любопытством, Лили вытащила крайний листок. С трудом удерживая равновесие, она развернула его и... едва не свалилась. В бессмыслице слов она без труда узнала один из знакомых ей шифров, часто использовавшихся французами.
      Шум в холле напомнил ей, что здесь в любой момент может появиться Ремингтон. Она быстро загородила тайник корешками, спустилась вниз и отодвинула стул подальше от полок. И только отойдя в другой конец комнаты, где стояли вполне невинные на вид книги, она, к своему ужасу, обнаружила, что злополучный листок с шифровкой остался у нее в руках. Не долго думая, она задрала подол и засунула бумагу под подвязку. В этот самый момент дверь библиотеки с шумом распахнулась, и в дверном проеме возник разъяренный герцог.
      В туфлях на босу ногу, в распахнутом халате, накинутом на панталоны и сорочку, герцог в ужасе застыл, безмолвно взирая на представшую перед ним картину. Мучившие его угрызения совести мгновенно испарились. В его любимой библиотеке, всегда сверкавшей чистотой и радовавшей его идеальным порядком, теперь царил такой же хаос, как в библиотеке графа Кроффорда. Книги были разбросаны по всей комнате, стояли стопами, валялись бесформенными кучами... весь пол, все кресла были завалены. Взгляд Ремингтона метнулся в дальний угол, на полку с фальшивыми корешками, и вздох облегчения вырвался из его груди. Эта полка казалась нетронутой, вроде бы Лили не успела туда добраться.
      Девушка, держа в руках стопку книг, обернулась к герцогу и сделала неловкий реверанс.
      - Доброе утро, ваша светлость.
      Он увидел, как широко раскрылись ее глаза при виде его не совсем обычной экипировки. Свободная черная сорочка была распахнута до пояса, и он не очень-то был уверен, что хотя бы панталоны застегнуты как полагается. Он еще не совсем проснулся, но весь кипел от ярости и возмущения. В отличие от него Лили в своем светло-бежевом платье являла собой воплощенную невинность. Она выглядела очень посвежевшей и отвратительно здоровой. Даже ее голос звучал совсем как прежде - чисто и звонко. И - о Боже! - она еще и улыбалась! Эта веселая безмятежная улыбка окончательно вывела его из себя.
      - Быть может, вы потрудитесь объяснить?
      - Объяснить что? - спросила она как ни в чем не бывало.
      Он выразительным жестом обвел комнату.
      - Объяснить, почему, зачем и каким образом вы ухитрились всего за один час совершенно разорить мою библиотеку. А также потрудитесь объяснить, как вы вообще осмелились появиться здесь, ведь я вам строжайше запретил приходить сюда.
      Лили виноватым видом опустила голову, изображая раскаяние.
      - Вам совершенно незачем кричать, ваша светлость. Я очень хорошо слышу.
      - Но я не... - Ремингтон сделал глубокий вдох, поймав себя на том, что не может припомнить, когда, он последний раз повышал голос на женщину или, если на то пошло, когда последний раз кто-нибудь из женщин осмеливался столь открыто бросить ему вызов. Он взял себя в руки и сказал уже более спокойно: - Вы поставите все эти книги на место. И сделаете это сейчас же.
      - Хм. Поставить на место. - Она растерянно оглядела комнату. - Боюсь, это будет слишком сложно. Я искала одну книгу, но если я поставлю все на место, то сразу запутаюсь, где я смотрела, а где нет. Вчера я точно видела у вас тут один из романов миссис Радклиф, но вот на какой полке...
      - Вы хотите убедить меня, что из-за какого-то романа перевернули всю мою библиотеку?
      - Вы снова кричите, ваша светлость.
      - В своем собственном доме, черт возьми, я буду кричать сколько захочу и когда захочу! - Тем не менее он все же взял на полтона ниже. - Во-первых, уверяю вас, что в моем доме ни одного из этих дамских романчиков нет и никогда не было; во-вторых, если вы намеревались почитать какую-либо книгу, вам следовало обратиться к Диксби, он бы вам ее принес. И, в-третьих, у вас нет и не может быть никаких дел в этой комнате, пока я сам не позову вас сюда. Хотя после того, что вы здесь устроили, вряд ли вы еще когда-нибудь переступите порог этой комнаты.
      Он вошел и с силой захлопнул за собой двери, стремительно прошел к своему письменному столу и сел, скрестив руки на груди. Его резкие, порывистые движения выдавали крайнее раздражение.
      - А теперь извольте расставить все книги по своим местам. И мне не важно, сколько это займет у вас времени, хоть весь день.
      - Мне ваши требования кажутся не совсем разумными, по-моему, вы преувеличиваете ущерб, нанесенный вашей библиотеке.
      - Ах, вот как! Ну а разумным будет запереть вас в вашей комнате - до самого конца вашего пребывания в моем доме? Я пока еще не пришел к окончательному решению. Поставьте на место хотя бы те книги, что у вас в руках. Возможно, ваше послушание облегчит вашу участь.
      Она гордо вздернула подбородок и с ненавистью взглянула прямо ему в глаза.
      - Что ж, если это и есть ваше хваленое гостеприимство, то, боюсь, мне придется отказаться от него, и немедленно. Если вы будете так любезны и наймете для нас экипаж, я и моя служанка переночуем в "Двух лебедях" и завтра уедем на дилижансе в Брайтон. - Она положила книги на маленький столик и тоже скрестила руки на груди. - Принимая во внимание ваше отвратительное со мной обращение и те ужасные грубые выражения, которые вы себе позволяете, я просто вынуждена настаивать на этом. Можете сообщить вашему Диксби, что через час Элис вручит ему сундук с моими вещами.
      Ремингтон не отрывал бешеного взгляда от чернильницы, стоящей на столе. Он просто не мог смотреть на Лили, слишком сильным было его желание схватить ее за плечи и как следует потрясти, чтобы вытряхнуть из нее эту дурь. Вернее, привести ее в чувство. Ее возмутительный тон и эти идиотские требования свидетельствовали о том, что она совершенно не учитывает его состояние, а значит, попросту не способна разумно оценить ситуацию.
      Оглядев еще раз развал, учиненный ею, он вдруг понял, что ни один нормальный человек не станет искать книгу таким образом. Однако этот демарш позволил ей довольно ловко вернуться к обсуждению ее отъезда. Его проницательный взгляд впился ей в лицо - Ремингтону показалось, что девушка вздрогнула.
      - Ну... так что... вы скажете? - запинаясь, спросила она.
      Ремингтон облокотился на ручки кресла и сложил руки на коленях.
      - А я думал, что вы не любите читать.
      - Ну почему же... Да, я как-то говорила вам, что читаю довольно медленно, но считаю это очень приятным развлечением. Поэтому я и пришла сюда, просто чтобы поискать интересную книгу. И... и я никак не ожидала, что на меня будут так кричать и... так меня оскорблять. - Ее взгляд скользнул в сторону двери. - Если вы не позволите вашим слугам помочь нам покинуть ваш дом, мы справимся и сами.
      - Вы пока еще никуда не едете.
      Она двинулась к двери.
      - Я не намерена терпеть ваше оскорбительное обращение, ваша светлость. А теперь, если позволите...
      Он сунул в карман руку, вытащил оттуда ключ и повертел его в пальцах.
      - Я уже позволил - себе - такую вольность: запер дверь. Я ожидал, что вы попытаетесь улизнуть, оставив тут весь этот кошмар. Как оказалось, мои подозрения были вполне обоснованны.
      Она открыла рот, затем резко закрыла его, потом опять что-то хотела сказать, но не произнесла ни слова. Ремингтон победно улыбнулся и спрятал ключ в карман. Затем кивнул на груды книг.
      - Надеюсь, этот погром устроен вами не для того, чтобы вернуться к бессмысленному спору о вашем отъезде? Если так, то у вас будет достаточно времени, чтобы хорошенько подумать о разумности подобных интриг. Пока вы будете приводить все в порядок.
      - Так, по-вашему, это еще одна моя хитрость? Что ж, мне следовало ожидать от вас подобного обвинения.
      - А разве это не вы перевернули здесь все вверх дном?
      - Я искала книгу!
      - Понимаю.
      Она подбоченилась и, возмущенно изогнув тонкую бровь, воскликнула:
      - Так вы мне не верите?!
      И, не давая времени ему ответить, она развернулась и решительным шагом направилась к двери. Она дернула за ручку и, убедившись, что дверь действительно заперта, принялась колотить по ней, приговаривая:
      - Сначала кричит, потом оскорбляет, а теперь еще и лгуньей называет! Нет! Я не останусь здесь больше ни минуты. Диксби? - спросила она через дверь. - Диксби, я знаю, что вы здесь. Немедленно откройте дверь, повторила она, повысив голос.
      - Он ни за что вас не послушается, вы же знаете. - Ремингтон откинулся в кресле и заложил руки за голову. - Я бы посоветовал вам начать с книг в красных обложках, они стоят на нижних полках.
      - Диксби! Случилась беда! Герцог Ремингтон оступился и упал, он сильно ударился. Пожалуйста, откройте дверь!
      - Никуда я не падал! - крикнул герцог. Лили сердито посмотрела на него, и он шутливо погрозил ей пальцем: - Что ж, вам не откажешь в сообразительности.
      Она прислонилась к двери и заговорила довольно спокойно, однако его поразило и больно задело выражение ужаса в ее глазах. Он опустил взгляд и увидел, как дрожат ее руки.
      - Я должна уехать отсюда. Ремингтон. Прямо сейчас.
      - Я совсем не хотел напугать вас, - сказал он тихо. - Да, я настаиваю на том, чтобы вы оставались в моем доме. Но ведь это не просто моя прихоть. Вы прекрасно знаете причины, и за последний час они ничуть не изменились. Может быть, вы присядете и постараетесь успокоиться?
      - Не надо меня успокаивать! - Лили прошла к низенькой кушетке, стоявшей в противоположном конце комнаты, и села, смиренно сложив руки на коленях. Глядя прямо перед собой, она тихо сказала: - Если вы так настаиваете, я уберу эти ваши книги. - Она снова встала и, подойдя к ближайшей груде книг, вытащила несколько штук. Ее движения стали какими-то нервными, беспокойными. Повернувшись к нему спиной, она понесла книги к полкам. - Я думаю, именно ваши чудовищные прихоти заставляют вас обращаться со мною, словно с нашкодившим ребенком.
      Она явно нервничала. Одна из книг упала на пол, и девушка поспешно схватила ее, испуганно на него оглянувшись. Их глаза встретились всего на какой-то момент, но то, что он в них увидел, поразило его в самое сердце. Она боялась его. Но почему? Что такого он сделал этой ночью, чтобы так напугать ее? Он просил ее прекратить их поцелуи, но она, наоборот, поощряла его. Но ведь, когда она велела уйти, он ушел... Неужели она думает, что он сейчас набросится на нее, как какой-нибудь безумный маньяк!
      Он почти решился спросить ее, но тут в дверь тихо постучали, и он не успел придумать, как, какими словами спросить, чтобы окончательно не испугать ее, и выяснить, что же она, в конце концов, о нем думает. Лили оглянулась на звук и выронила книги из рук. Герцог нахмурился, окончательно сбитый с толку ее эксцентричным поведением, затем поднялся и пошел отпирать дверь.
      У порога стоял Диксби с маленьким серебряным подносом в руках, на котором белел конверт.
      - Только что принесли, сэр. Человек, передавший это письмо, предупредил, что дело срочное, и просил передать вам тотчас же.
      Ремингтон сломал печать и быстро пробежал письмо глазами. Затем сунул его в карман халата и приказал Диксби:
      - Останешься здесь, будешь на посту возле двери, пока леди Лилиан будет приводить все в прежний вид. Пока все не будет в надлежащем состоянии, пусть не выходит из этой комнаты. - Он обернулся к Лили. - Я должен уехать на несколько часов. Мы продолжим наш спор, когда я вернусь, - пообещал он и быстрым шагом вышел из комнаты.
      Диксби закрыл за ним дверь. Ни слова не говоря, развернулся и, заложив руки за спину, устремил неподвижный взгляд прямо перед собой. С облегчением вздохнув, Лили принялась за свое нелегкое дело. Ей только что потребовалось все ее мужество, чтобы не выдать герцогу, что она знает про тайник с бумагами.
      Не доверяй никому. Всего несколько дней назад отцовское предупреждение, переданное ей в зашифрованном письме, казалось ей совершенно излишним. Но теперь... Может, отец знает о герцоге Ремингтоне что-то такое, что не ведомо ей? Но почему он тогда настоял на том, чтобы она осталась в доме герцога, если сомневался в его преданности? Полная бессмыслица. А то, что Ремингтон предатель, разве не бессмыслица? И однако это очевидно... За последние месяцы ее отцу пришлось расшифровывать несколько посланий, написанных этим кодом. Даже почерк, как ей показалось, был тем же самым.
      Ну а если герцог работает на сэра Малкольма? У Лили внезапно вспыхнула надежда. Однако по зрелом размышлении она поняла, что надежда эта слишком иллюзорна. Если бы это было так, отец не писал бы ей в зашифрованном виде, что герцог ничего не знает, и не наказывал бы не доверять ему. А раз он написал, значит, герцог работает на французов. Однако, несмотря на логичность такого вывода, интуиция подсказывала ей, что этого просто не может быть, впрочем, та же интуиция говорила, что ей надо бежать от него... и как можно скорее.
      Она взглянула в окно. Если бы только она могла убедить Диксби уйти, можно было бы попытаться вылезть в окно. Библиотека находилось на первом этаже, и подоконник, наверное, не очень высоко над землей.
      Убедившись, что герцог отъехал от дома, она с невинным видом повернулась к Диксби:
      - Вам совсем не обязательно оставаться здесь. Уверяю вас, я вполне могу справиться с этим и без надзора.
      Ее уверения остались без ответа. Лили хотела предложить Диксби употребить его драгоценное время на что-нибудь более полезное, чем наблюдение за ней, но тут послышался за дверью незнакомый мужской голос:
      - Эй! Ремингтон! - Этот звучный голос раздался совсем близко, и к нему присоединилось еще несколько мужских голосов. Все говорили очень громко. Черт! Дружище, где ты? - снова окликнул первый голос.
      Лили взглянула на Диксби. В ее взгляде, вероятно, отразились те же растерянность и страх. Он прислонился спиной к дверям библиотеки и приложил палец к губам, приказывая ей жестом встать прямо у стены за дверью. Она послушалась его молчаливого приказа, и он открыл дверь библиотеки и попытался выйти навстречу гостям. К сожалению, его маневр не удался, в тот же миг в библиотеку ворвались трое мужчин.
      Один из них, высокий молодой брюнет, прошел прямо к письменному столу.
      - Черт, что с тобой, приятель? - бросил он через плечо Диксби. - Ты выглядишь страшновато. Опять постигаешь искусство кулачного боя? - В этот момент он обратил наконец внимание на странное состояние библиотеки. - Боже мой! Что здесь произошло?
      Не дожидаясь ответа на свой вопрос, он достал три рюмки и наполнилих коньяком из графина, стоящего на письменном столе. В это время двое его спутников расположились на стоящей рядом кушетке. Они были молоды, лет двадцати пяти, сухощавые, со светло-каштановыми волосами. Тот, что обращался к Диксби, казался чуть старше и выше своих друзей. Его иссиня-черные волосы, пронзительные синие глаза и резкие черты загорелого лица показались Лили очень знакомыми. Молодой человек был невероятно похож на Ремингтона. Вся троица была одета в костюмы для верховой езды.
      - Мы собрались в Гайд-парк, - продолжал темноволосый, не отрывая взгляда от рюмок. - И хотели уговорить его светлость прокатиться с нами. Уверен, что прогулка на свежем воздухе была бы ему очень полезна. Нельзя каждое утро корпеть над деловыми бумагами и счетами. Я не сомневался, что мы застанем его дома. Но он, похоже, уехал?
      Диксби продолжал хранить молчание, и молодой человек наконец поднял голову и увидел Лили. Какое-то мгновение он молчал, открыв рот от изумления.
      - Черт! Леди Лилиан! Что, скажите на милость, вы здесь делаете?
      Двое других молодых людей повернулись в ее сторону и вскочили с места. Все трое молча, с изумлением уставились на нее. Лили приветливо им улыбнулась.
      - Мне кажется, я не знаю вас, сэр. Раз уж нас некому представить друг другу, то, может быть, вы сами представитесь прежде, чем мы начнем разговор?
      - Примите мои извинения, леди Лилиан. - Он отвесил ей глубокий поклон. Затем широким жестом указал на своих спутников. - Это мои друзья, достопочтенный мистер Джеймс Ховард и его брат, Стивен, лорд Джаспер. А я Тревор Монтегью, брат его светлости, нашего уважаемого хозяина, к вашим услугам. - На его губах заиграла озорная улыбка. - Должен сказать, ваше общество, хотя и совершенно неожиданное, тем не менее весьма приятно для нас. Однако я и представить себе не мог, что когда-нибудь встречу вас в этом доме. Мы с друзьями заехали сюда пригласить герцога Ремингтона на прогулку...
      Его явно не оконченная фраза словно повисла в воздухе, но Лили почти услышала не заданный им вопрос:
      "А вы как здесь оказались?"
      - Сегодня действительно просто чудесный день для прогулок, - заметила она и кивнула на окно. - Только не стоит ехать по Ротен-роуд. Я слышала, что на прошлой неделе там перевернулся фаэтон Леди Хэвиланд - как раз в тот момент, когда они пытались объехать экипаж мистера Смит-Хзмптона. Просто не представляю, о чем думал этот джентльмен, направляясь днем в Гайд-парк в закрытой карете.
      Стивен приподнял бровь.
      - В любом случае не о леди Хэвиланд. Тот, кто отправляется в Гайд-парк в закрытой карете, думает только о себе. Это просто недопустимо! Осмелюсь предположить, что лорд Хэвиланд потребует от него сатисфакции.
      - Безусловно, потребует, - поддержала Лили светский разговор.
      - Леди Лилиан, - вмешался Тревор, - все это, конечно, чрезвычайно интересно, но, если вы простите мое любопытство, мне бы все же хотелось узнать, что привело вас в дом моего брата.
      - Что? Ну, конечно же, поиски книги "Греческие мифы". - Она показала ему книгу, которую все еще держала в руке. - Герцог Ремингтон упомянул как-то об этой книге моему отцу, и папа загорелся желанием ее прочитать. Его светлость обещал одолжить книгу, но никак не мог найти. Тогда он предложил отцу самому поискать ее, поскольку папа знает, как она выглядит. Его светлость милостиво позволил даже перевернуть всю его библиотеку в поисках этой книги. К сожалению, у папы внезапно начался сильный приступ подагры, и наш кучер час назад отвез его домой. - Она обвела рукой разложенные по всей комнате книги. - Как видите, даже с помощью моей служанки и любезно согласившегося помочь мистера Диксби нам пришлось приложить немало усилий, чтобы найти эти "Мифы". Думала, что так весь день и проищем.
      - Так ваш отец был здесь? - с сомнением в голосе спросил Тревор.
      - Конечно, - ответила Лили, глазом не моргнув. - Неужели вы думаете, что я заявилась бы одна в дом неженатого мужчины? - Она сделала вид, что ее вдруг что-то смутило, и растерянно воскликнула: - О Боже! Вы именно так и подумали! Ну, конечно, эти поиски и эта папина подагра - наверное, со стороны все выглядит более чем странно! И моя служанка тоже здесь, она сейчас готовит чай. Мы все-таки рассчитывали закончить наши поиски за этот час. Ах, Боже мой! Я просто не представляю, что вы могли подумать! Могу вообразить, какова будет реакция его светлости, если по моей вине возникнут какие-либо слухи, бросающие тень на его имя! Скажите... а он... он не станет вызывать на дуэль моего отца? - Она принялась заламывать руки, надеясь, что ее отчаяние выглядит достаточно натурально. - Мне делается дурно, как только представлю этот ужас? Что мой бедный отец будет вынужден стреляться с герцогом Ремингтоном!
      Тревор молча изучал ее какое-то время. Затем саркастически приподнял черную бровь, став еще больше похожим на своего брата.
      - Успокойтесь, моя милая леди. Его светлость знает, что вы, - он выделил это "вы", - просто не можете стать источникомкаких бы то ни было слухов, порочащих его имя. - Он обернулся к своим спутникам и бросил на них многозначительный взгляд. - Однако боюсь, что нрав моего брата действительно бывает довольно горяч. К тому же он великолепный стрелок. Поэтому лучше обойтись без дуэли. И если этот невероятный случай станет известен, в чем я сомневаюсь, то мои друзья и я можем подтвердить, что ваш отец находился здесь все это время.
      - Но тогда вам придется говорить неправду! - Тревор пожал плечами.
      - Это очень большой дом. Возможно, ваш отец изменил свое намерение и не уехал, а просто прилег в какой-нибудь комнате для гостей, и пока мы здесь с вами разговариваем, он, вполне возможно, просто отдыхает там. - Тревор снова взглянул на братьев. - Ведь правда?
      - Разумеется, - молодые люди закивали.
      - Вот видите? - обратился он к ней снова. - Вам совершенно не о чем беспокоиться.
      - Вы так добры, - пробормотала Лили. - Во всяком случае, со мной здесь служанка, что-то вроде дуэньи, так что не подумайте, что я настолько легкомысленна. - Она повернулась к Диксби и, глядя на него широко раскрытыми глазами, воскликнула: - Я как раз вспомнила! Пожалуйста, не будете ли вы столь любезны и не скажете Элис, что нам не нужен чай? Теперь, когда мы нашли это сокровище, мы вполне можем ехать домой. Папа, наверное, уже волнуется.
      Диксби не двинулся с места, лишь чуть повел бровями.
      - Думаю,вам все же следует остаться и выпить чаю, миледи. После таких тяжелых поисков, я уверен, чашка чаю окажется весьма кстати, она подбодрит вас.
      - Я и так чувствую себя вполне бодрой, - возразила она. - К тому же папе так не терпится почитать эту книгу.
      - Но его светлость вернется с минуты на минуту, - сказал Диксби. - Я уверен, он ни за что не захочет пропустить ваш визит. Вы должны остаться, чтобы выпить чаю.
      Лили изящно взмахнула рукой, словно отметая его настоятельную просьбу, весьма напоминающую приказ.
      - Это совершенно неуместно. Мое присутствие здесь достаточно обременительно для этих добрых джентльменов. Пожалуйста, скажите Элис, что я готова уходить.
      - Скажите, ваш отец пошлет за вами экипаж? - спросил Тревор.
      Улыбка на лице Лили мгновенно сменилась испуганно-растерянным выражением. Удивительно, как легко ей удавалось играть свою роль перед этими совершенно незнакомыми ей людьми. Побывав в обществе герцога Ремингтона, она уже стала побаиваться, что совершенно утратила все свои таланты.
      - Ох... отец становится таким забывчивым, когда у него разыгрывается подагра. Возможно, нам придется найти наемный экипаж.
      Тревор покачал головой.
      - Это будет довольно сложно. В такое время дня они все сейчас на Бонд-стрит или на Пэлл-Мэлл. Я бы мог предложить вам сопроводить вас, но мы все верхом.
      - Я найду экипаж, - вызвался Стивен. - Думаю, вам не придется долго ждать, леди Лилиан.
      - О, я так вам благодарна! - Не слишком ли она переигрывает, заволновалась Лили.
      Она улыбнулась в ответ на изящный поклон Стивена, отправившегося на поиски экипажа, затем обернулась к Диксби:
      - Элис! - напомнила она ему. Лицо Диксби залилось краской, впрочем едва видной на его смуглой коже, однако выражение лица осталось по-прежнему непроницаемым. Он кивнул ей довольно небрежно, затем удалился, всем своим видом выражая возмущение.
      - Кажется, Диксби сегодня не в духе, - заметил Тревор. - Видимо, этот синяк под глазом каким-то образом сказался на его манерах. Мне еще не доводилось видеть, чтобы он вел себя столь неуважительно, я бы даже сказал, грубо.
      Лили ослепительно улыбнулась.
      - Быть может, просто съел что-нибудь неподходящее.
      - Хм, не думаю. - Тревор пожал плечами, показывая, что эта тема его нисколько не интересует. - У герцога странное пристрастие нанимать на службу весьма колоритные экземпляры. Надеюсь, вы не чувствуете себя оскорбленной?
      - Нисколько!
      - Не хотите ли присесть, леди Лилиан? - предложил Джеймс, указывая на софу, с которой только что поднялся.
      Обеспокоенная тем, что Джеймс может присоединиться к ней на этой узкой софе. Лили жестом отклонила предложение. Между тем восхищенный взгляд Джеймса скользил по ее фигуре с недозволенной фамильярностью, о которой она почти забыла, находясь в обществе герцога Ремингтона. Подобные нескромные взгляды всегда вызывали у Лили презрение... Но если бы хоть раз Ремингтон посмотрел на нее таким взглядом! Ах, о чем она только думает! Конечно же, она этого не хочет!
      Тревор же проявил к ней не больше интереса, чем герцог, и Лили невольно подумала, уж нетли в ней чего-то отталкивающего для всех мужчин из рода Монтегью. Ремингтон, по-видимому, находил ее привлекательной, только когда они целовались. Лили чуть тряхнула головой, пытаясь отвлечься от опасных воспоминании.
      - А вы были на последнем балу у Эшландов? - спросила она, чтобы хоть как-то заполнить затянувшуюся паузу.
      - Я только вчера вернулся из .Вест-Индии, миледи.
      - О! Как интересно! Как бы мне хотелось отправиться в путешествие! Скажите, Вест-Индия действительно так красива, как рассказывают?
      Неизвестно, что ответил бы Тревор, но в эту минуту дверь библиотеки распахнулась, и на пороге появился Стивен, сияя улыбкой.
      - Я обнаружил наемный экипаж почти у самых дверей! - И с изысканным поклоном он сделал приглашающий жест. - Карета ждет вас, миледи. Ваша служанка также готова, она ожидает вас в фойе.
      Теперь, когда казавшаяся ей почти невероятной возможность сбежать отсюда превратилась в реальность, Лили внезапно ощутила неуверенность. Герцог Ремингтон придет в ярость, обнаружив, что ее нет. Собрав все свое мужество, Лили попыталась представить себе, как он отреагирует на пропажу одной из своих шифровок. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы с легкой улыбкой обратиться к Стивену:
      - Благодарю вас за вашу заботу, милорд. Просто не представляю, как бы я обошлась без вашей любезной помощи!
      Элис и Диксби ждали их в фойе. Обычно жизнерадостная, служанка сейчас стояла, опустив глаза, и встревоженно теребила пуговицу на платье.
      - Я действительно посоветовал бы вам остаться и выпить чаю, миледи, угрожающим тоном заявил Диксби.
      Сердце Лили внезапно замерло, когда она увидела, что Тревор подходит к ней с книгой в руках.
      - Вы забыли это в библиотеке. - Он протянул ей томик. Его большой палец загораживал название, вытисненное золотом на обложке. - Вы ведь не хотите забыть ее здесь. Ваш отец будет очень огорчен, если вы вернетесь без этой книги, э... греческих мифов.
      Он держал книгу таким образом, чтобы только Лили могла увидеть, что он делает, затем чуть сдвинул палец открыв название. "Кентерберийские рассказы". Лили, подняв глаза, обнаружила, что его усмешка была столь же вызывающе самоуверенной, как и у его брата. Он понял, что здесь что-то не так. Ее рука чуть задрожала, когда она потянулась за книгой. И, когда его ладонь накрыла ее руку, Лили невольно вздрогнула.
      - Надеюсь, вы не сочли нас недопустимо негостеприимными? Иначе не покидали бы нас так поспешно. Позволители вы мне исправить ваше мнение обо мне, и не окажете ли удовольствие, согласившись на прогулку в экипаже по парку сегодня днем?
      - Боюсь, что это невозможно, - Лили попыталась отнять руку. - Я обещала папе почитать ему сегодня после ленча.
      - Тогда, быть может, завтра? Лили поспешно кивнула.
      - Это очень мило с вашей стороны. Конечно, вы должны сначала спросить разрешение у моего отца.
      - Конечно.
      Прежде чем отпустить ее руку, он склонился и поцеловал ее. Но от его поцелуя Лили не ощутила того трепета, какой вызывало у нее прикосновение губ герцога. Единственное, что она чувствовала сейчас, - это горячее желание как можно дальше убежать от этих людей. Тревор настоял на том, чтобы проводить ее до экипажа, и галантно помог обеим женщинам сесть. Остальные также вышли проводить их. Лили обернулась, чтобы приветливо помахатьим на прощание. Диксби еще никогда не выглядел таким мрачным, как в эту минуту. Тревор глядел на нее с откровенным любопытством. Братья Ховарды также приветливо и беспечно помахали ей в ответ. Лили тревожно смотрела в окно, почти ожидая увидеть подъезжающего к дому Ремингтона. Когда карета наконец тронулась, она облегченно вздохнула.
      - О, госпожа, - пролепетала Элис, - как странно все закончилось. Диксби рассказал мне, как эти джентльмены ворвались в дом без предупреждения. И что мы теперь будем делать?
      Лили потерла лоб.
      - Мы вернемся в Кроффорд-хаус. Кажется, с меня пока достаточно приключений.
      Лили проверила, на месте ли записка, которую она так поспешно спрятала за подвязку. И словно в опровержение слов, которые сама только что произнесла, у нее появилось отвратительное ощущение, что ее приключения только начинаются.
      8
      Отец Лили был в клубе, когда она добралась до Кроффорд-хаус. Отправив слугу уведомить графа, что она вернулась, Лили пошла в библиотеку. За час она уже полностью расшифровала украденную у Ремингтона записку. Это послание потрясло ее. Не успела она убрать таблицы, по которым работала с этим кодом, как в библиотеку почти вбежал ее отец, и не один, а с сэром Малкольмом.
      - Что ты здесь делаешь? - воскликнул не на шутку встревоженный граф.
      Тон, которым заговорил с ней лорд Байнбридж, был весьма неодобрителен:
      - Лили, вы же знаете лучше кого бы то ни было, что вам ни в коем случае нельзя тут появляться! Вы должны были остаться у Ремингтона.
      Она оторвала взгляд от расшифрованного текста записки. Лицо ее в этот момент было белее мела, а в глазах читался ужас пополам с болью.
      - Случилось нечто ужасное, - сказала она тихо. Граф сжал кулаки.
      - Он осмелился...
      Его вопрос был прерван громкими, возбужденными голосами, и сразу вслед за ними раздался резкий стук в дверь. В следующую секунду в библиотеку вихрем ворвался герцог Ремингтон. Дверь с шумом захлопнулась за ним.
      - Вы что, сошли с ума? - крикнул он, обращая к Лили свое пылающее негодованием и яростью лицо.
      Лили сжалась под его взглядом, а сэр Малкольм успокаивающим жестом положил руку ему на плечо, предотвращая намерение герцога броситься прямо к девушке. Ремингтон резко обернулся, видимо, только сейчас заметив присутствие графа и сэра Малкольма. Это несколько его охладило.
      Внезапно резкий металлический звук заставил всех троих мужчин обернуться к Лили, успевшей извлечь из ящика письменного стола пистолет и направить его дуло прямо в грудь герцога.
      - Отойдите от него, сэр Малкольм. Пожалуйста! Этот человек - предатель!
      - Постой, Лили! Не следует делать поспешных выводов! - предостерег ее граф.
      Сэр Малкольм был более категоричен.
      - Положите пистолет на место! Немедленно! Вы слышите меня, юная леди! Вы сами не знаете, что говорите!
      Лили кивнула на шифровку, разложенную на столе.
      - Все доказательства в этой бумаге. Он тайно доставлял в страну французских шпионов с помощью отца своей невесты, лорда Грэнджера!
      - Ах, воришка! - Ремингтон шагнул в сторону Лили, однако решительный вид девушки, продолжавшей целиться прямо ему в сердце, заставил его остановиться.
      - Еще один шаг, и я избавлю суд от необходимости заниматься вами, ваша светлость!
      Кроффорд подошел к столу и, взяв зашифрованное письмо, быстро пробежал его глазами.
      - Лили, это копия того сообщения, которое я расшифровал на прошлой неделе. Это совершенно не означает, что...
      - А какое он сам имеет отношение к французским шифровкам? У него их там несколько дюжин!
      - Он работает на меня. Лили, - сказал лорд Байнбридж.
      Лили перевела недоумевающий взгляд с герцога Ремингтона на сэра Малкольма.
      - Вы, наверное,заметили, чтоимя егосветлости не упоминается в этой записке, - продолжал тот все темжеспокойным тоном. - Ведь вы нашли у него эти зашифрованные сообщения, не так ли? И решили, что он шпион.
      Лили кивнула и медленно опустила оружие, затем вновь с изумлением взглянула на герцога. Ее голос дрожал от смущения, когда она тихо спросила:
      - Вы работаете на сэра Малкольма? Но тогда почему же вы не...
      Ремингтон прервал ее, повернувшись к графу:
      - Вы один расшифровывали эти письма?
      Граф кивнул, сокрушенно разведя руками.
      - Уверен, вы лучше, чем кто-либо другой, можете понять, почему о моем участии в делах сэра Малкольма никто не осведомлен.
      - Что ж, похоже, настало время раскрыть наши карты, - бодрым тоном сказал лорд Байнбридж. Быстро подойдя к Лили, он забрал пистолет из ее ослабевшей руки и положил его на стол. - А теперь, когда все выяснено, мы можем вернуться к обсуждению безопасности Лили. Хоть я и расставил своих людей вокруг дома, за всеми направлениями следить достаточно сложно. Нет никакой гарантии, что ее не заметили, когда она вернулась домой. Мы должны исходить из самого худшего, что ее преследователь точно знает, что Лили здесь. В данных обстоятельствах наилучшим выходом я считаю...
      - Одну минуту, пожалуйста, - перебил его герцог Ремингтон, показывая на стол. - Если Кроффорд не видел еще этой копии, откуда она могла узнать ее содержание?
      Лорд Байнбридж вздохнул, затем пожал плечами и с извиняющимся видом повернулся к Лили.
      - Я, как вы знаете, всегда стараюсь держать в секрете всех своих агентов... но бывают непредвиденные обстоятельства, как, например, сейчас. Мы с вашим отцом договорились, что о вашей причастности к нашим делам не узнает ни одна живая душа, но, похоже, сейчас оба ваши семейных секрета выплыли наружу.
      Ремингтон взглянул на Лили, затем вновь перевел взгляд на лорда Байнбриджа.
      - Не хотите же вы сказать, что она тоже может расшифровывать коды? недоверчиво и несколько пренебрежительно спросил он.
      Лили с оскорбленным видом вздернула подбородок. Охватившая ее бурная радость при известии о том, что герцог Ремингтон не только не шпион, но работает, как и она, на сэра Малкольма, мгновенно улетучилась.
      - Вы очень легко поверили в то, что мой отец занимается этим, что же заставляет вас сомневаться в моем участии?
      - Вы женщина! Вы же не можете...
      - Не могу что? - Ее глаза зло сощурились.
      - Ну, полно. Лили! - оборвал ее сэр Малкольм. - То, что герцог не может поверить в твои необыкновенные способности, должно польстить твоему актерскому мастерству. Ведь, в конце концов, ты сама сделала все возможное, чтобы никто не смог догадаться о твоих талантах. Я бы сказал, что ты справилась с этим превосходно.
      - Да уж, превосходно, - словно эхо прозвучали слова герцога. На его лице отразилась целая гамма чувств: недоверчивое удивление, изумление и, наконец... чуть ли не отвращение. - Вы великолепная актриса, миледи. Вы сумели полностью одурачить меня. То есть сделали из меня полного дурака. В какую же увлекательную игру вы играли со мной! Видимо, вы получили от этого настоящее удовольствие!
      - Это не игра! У меня очень серьезная работа!
      Ремингтон вновь обратился к лорду Байнбриджу.
      - Кто напал на нее той ночью?
      Тот пожал плечами.
      - Пока мы не знаем.
      - Но вы уверены, что это связано с ее секретной работой? - В своем возмущении Ремингтон даже не дал возможности сэру Малкольму ответить. Он повернулся к графу. - Я просто не могу поверить, что вы оба допустили, чтобы такое могло случиться. Зачем было подвергать риску ее жизнь, раз граф Кроффорд может выполнять для вас ту же работу, какую делает Лили!
      Лорд Байнбридж чуть сжал челюсти, ничем другим не выдав охватившего его раздражения.
      - В том-то и дело, ваша светлость. Никто другой, кроме Лили, не в состоянии выполнить для нас эту работу, даже граф Кроффорд. И, поверьте, у меня не было намерения привлекать ее в большей степени, чем было оговорено с ее отцом. Однако от фактов никуда не деться. Просто она наиболее искусна в этом деле. Лили расшифровывает коды, с которыми ее отец не может справиться. Мы бы попали в весьма затруднительное положение без ее помощи.
      - Ну, ну, давайте не будем спорить. - Граф Кроффорд поднял руку, пытаясь унять разгоравшиеся страсти. - Как сказал сэр Малкольм, мы все работаем для одной цели, и сейчас пришло время вернуться к более насущным вопросам. - И, продолжая тему, начатую сэром Малкольмом, он спросил: - Как вы полагаете, что мы можем сделать для безопасности Лили?
      - Несмотря на то что мы не смогли поймать этого негодяя, думаю, можно смело предположить, что это был не шпион.
      Эта новость вызвала у Лили вздох облегчения.
      - Значит, меня не раскрыли, - сказала она, уже готовая улыбаться. - Я могу продолжать свою работу!
      - Почему вы так уверены, что за всем этим не стоят французы? недоверчиво спросил герцог Ремингтон. - И зачем кому-то еще желать ее смерти?
      - Мы смогли раскрыть четырех вражеских шпионов, связанных с сетью контрабандистов. И вот уже больше недели мои люди не спускают с них глаз. Я имею сообщения обо всехих передвижениях и точно знаю, где каждый из них находился в час нападения на Лили, а также вчера, когда заметили подозрительного человека возле дома.
      Никто из этих людей, а также тех, кто с ними связан, не появлялся возле Кроффорд-хаус.
      - Кто-то приходил сюда прошлой ночью? - спросила взволнованно Лили.
      - Да. Вот почему мы так забеспокоились, узнав, что вы вернулись домой, - сказал сэр Малкольм. - Этот человек исчез, мои люди не успели схватить его. Ничего еще не кончилось. Лили.
      - Вам известны эти шпионы, и вы не арестовали их? - удивился граф.
      Лицо лорда Байнбриджа скривилось в хмурой усмешке.
      - Мы знаем, кто они, знаем каждыйих шаг. Если мы сейчасих арестуем, вместо них пришлют других, нам неизвестных, и нам вновь придется вести розыск. Сами того не ведая, они многое открывают нам, пользуясь этой иллюзией свободы. Арестовавих, мы будем знать гораздо меньше. Их время обязательно придет, можете на этот счет не беспокоиться, но сейчас они нужнее нам на воле.
      Однако графа такой ответ не удовлетворил.
      - Вы уверены, что ни один из них не стоит за нападением на Лили?
      - Никто из них, а также никто из людей, с которыми они так или иначе связаны.
      - И на каком же этапе теперь находится расследование? - спросила Лили.
      - О, ничего определенного, к сожалению. - Лорд Байнбридж покачал головой. - Тут могут быть два варианта. Либо на вас напал какой-то маньяк, который выбрал дом и женщину совершенно случайно, либо имеется некий очень опасный враг, личность которого мы пока не смогли установить. Первый вариант более вероятен. Я знаю, что вам трудно в это поверить, Лили, но существуют люди, способные убить без всякой причины, просто удовлетворяя свою болезненную потребность убивать. Судя по вашему рассказу, мы имеем дело именно с таким ужасным видом преступления.
      - Вы пугаете ее, - запротестовал граф Кроффорд. - Нет никакой необходимости открывать ваши домыслы Лили.
      - Позвольте не согласиться с вами, мой друг, - сказал лорд Байнбридж. Лили необходимо четко это осознать, так как ей придется очень внимательно наблюдать за всем, что происходит вокруг нее, чтобы заметить опасность или хотя бы что-нибудь необычное.
      - Вы думаете, это может оказаться кто-то, кого я знаю? - спросила Лили.
      - Вполне вероятно, - заключил сэр Малкольм. - Я хочу просить вашего отца, Софи и мою жену составить списки тех мужчин, которые когда-либо проявляли к вам интерес.
      - Можно себе представить, насколько длинными будут эти списки, - сухо заметил герцог Ремингтон.
      Лили сердито взглянула на него, но сэр Малкольм не обратил на эту реплику внимания.
      - Я смогу очень быстро отсеять большую часть подозреваемых. Бал у Эшландов продолжался почти до рассвета, и большинство мужчин, которые попадут в указанные списки, наверняка присутствовали на этом балу почти до конца. Некоторые оставшиеся имена мы проверим, узнав, чем каждый из них занимался вчера ночью. Таким образом, мы сможем узнать, кто мог находиться поблизости от Кроффорд-хаус в интересующее нас время.
      -. Думаю, Лили и я должны посмотреть эти списки, - предложил герцог. Мы сможем добавить туда еще одну-две кандидатуры.
      - Это хорошая мысль, - согласился с ним лорд Байнбридж. - А пока мы должны решить, как быть с Лили. Я тут вижу два выхода. Во-первых, держать ее дома под охраной, что мне лично не кажется разумным. Как я уже сказал, мы должны рассчитывать на худшее, то есть на то, что преступник знает, что Лили вернулась домой. Насколько мы можем о нем судить, это очень умный и терпеливый человек. Ему хорошо известны обычаи и повседневный распорядок дома. Он планировал свое нападение очень тщательно и напал именно тогда, когда для этого сложились благоприятные обстоятельства. Дом сейчас охраняют полдюжины человек, и все же он сумел обмануть их и уйти вчера ночью. Если мы будем держать Лили здесь, в доме, который ему очень хорошо известен, то невольно сыграем ему на руку и облегчим задачу. И ему нетрудно будет найти другой удобный для нападения случай. Если он так умен, как я о нем думаю, он обязательно выждет, когда кто-нибудь из нас допустит ошибку и ослабит бдительность.
      Лорд Байнбридж протянул руку ладонью вверх, словно взвешивая свои слова.
      - Прошлой ночью мы не смогли поймать его. Конечно, если бы мы были проворнее, сейчас нам не пришлось бы думать о покое Лили. Однако лучше быть начеку, чем напрасно сокрушаться. Но в связи с особым положением Лили в нашем департаменте не хотелось бы привлекать к ней излишнее внимание и давать пищу для различных толков. А если Лили будет находиться под охраной и никуда не выходить, то мы непременно получим и то и другое. Если же Лили будет, как прежде, появляться в свете, то мы получим возможность превратить охотника в дичь. Давайте предположим, что это человек, которого она знает. Он не сможет надеть маску или связать всех гостей на балу. И он вполне может совершить промах, выдав себя словом или каким-нибудь поступком, дав Лили возможность его узнать. У него, вполне возможно, повреждено левое запястье, и к тому же удар, который нанесла Лили ему по голове, был, по-видимому, очень сильным, так что у него должен был остаться шрам или какая-либо отметина.
      - Не нравится мне все это, - заявил граф Кроффорд, с беспокойством глядя на дочь. - Лили может оказаться перед ним беззащитной.
      - Если мы будем проявлять осторожность, не позволяя ей нигде оставаться одной, она будет в относительной безопасности. Я могу выделить людей, которые под видом лакеев будут везде сопровождать экипаж Лили, куда бы она ни отправилась. И, наконец, при ней неотступно должен находиться кто-то, кому мы можем доверять.
      - Ну, с этим проблем не будет, - уверенно заявил граф. - Я больше не спущу с нее глаз.
      - Ну и много ли вы были рядом с Лили на этом балу? - спросил лорд Байнбридж. - На балах и приемах молодые люди предпочитают держаться своей собственной компании. Если Лили будет всюду появляться в обществе своего отца, пренебрегая дружбой с молодыми людьми, начнутся всякие разговоры. Преступник догадается, что мы постоянно настороже и ждем, когда он допустит ошибку. Вот если вы и Лили решитесь вести себя как прежде, он станет думать, что вы считаете это нападение чистой случайностью. Раз мы хотим внушить этому человеку, что мы якобы его более не опасаемся, надо, чтобы Лили вела прежний образ жизни, общалась со своими друзьями и знакомыми.
      - Но ваша племянница едва ли способна защитить Лили, - возразил граф Кроффорд.
      - Безусловно, - согласился с ним сэр Малкольм. - Я имел в виду другого человека.
      В комнате повисла напряженная тишина. Герцог Ремингтон отвел глаза от Лили и посмотрел на лорда Байнбриджа. Тот, в свою очередь, остановил свой взгляд на нем. И в ту же секунду герцог понял, чего от него ждет сэр Малкольм. И тут же представил, что это будет означать для него. Он чувствовал, что именно он должен быть рядом с Лили, но не мог избавиться от закравшихся в душу сомнений. Во всем, что касалось Лили, он ничего не мог предвидеть заранее, он боялся самого себя. Лорд Байнбридж, сам того не ведая, вовлекалих в опасную игру...
      - Я думаю, что это было бы не очень благоразумно, - произнес герцог через силу.
      - Что вы имеете в виду, о чем разговор? - спросила Лили, охваченная недобрым предчувствием. Однако все трое не обращали на нее никакого внимания.
      Лорд Байнбридж покачал головой.
      - Я уверен, что, хорошенько все взвесив, вы поймете, что это наилучший выход. Ведь заодно вы покончите с вашей проблемой. Или вы об этом уже забыли?
      Начав открыто сопровождать повсюду Лили, герцог Ремингтон тем самым продемонстрировал бы Маргарет Грэнджер, что между ними все кончено. Он досадливо нахмурился, понимая, что его сомнения выглядят недостойно, как будто ему действительно нужна какая-то собственная выгода, чтобы милостиво согласиться на роль защитника Лили. Милейший сэр Малкольм... он даже не подозревал, что прежде всего Лили следовало бы охранять от защитника, если он согласится таковым стать. Последние несколько дней в обществе этой девушки стали для него настоящей пыткой. Он засыпал с мыслями о ней и наутро просыпался с теми же мучительными мыслями и ощущениями. Он старательно избегал ее, но не мог ни на миг выбросить ее из головы. Он часами просиживал по утрам в библиотеке, в немом отчаянии глядя на лежащие перед ним бумаги и не понимая ни единого слова. Вместо текста перед его глазами разворачивались соблазнительные картины, порожденные его воспаленным воображением. Стоило ему только взглянуть на Лили, как его фантазии мгновенно получали новую пищу, а тело мгновенно каменело от желания. Даже сейчас, в присутствии отца и сэра Малкольма, он хотел только одного: схватить ее в свои объятия и долго, неудержимо целовать, проникая в каждый уголок ее сладостного рта... Он чуть потряс головой, чтобы стряхнуть этот дурман... Сэр Малкольм чуть приподнял бровь, неверно истолковав его жест.
      - Думаю, мы сумеем найти другую кандидатуру.
      Ремингтон даже содрогнулся при мысли о том, что какой-то другой мужчина будет сопровождать Лили, пусть и в качестве подставного лица. У этого кавалера неизбежно будет слишком много возможностей остаться с ней наедине. Уж если он сам не может противиться ее чарам, то что говорить о других! Нет, черт возьми, он ни за что не доверит ее другому мужчине!
      - Я согласен, - решительно сказал он. Сэр Малкольм улыбнулся.
      - Я знал, что вы сочтете это решение самым удачным.
      Герцог старался не смотреть на Лили и. ее отца. Когда у него будет время хорошенько все обдумать, он постарается убедить себя, что его отношение к Лили исключительно дружески-заботливое, как у ее отца и сэра Малкольма. Боже, если бы только они понимали, на какую пытку он соглашается! Сэр Малкольм и не подозревает об этом! Или как раз наоборот?..
      - Кроффорд, вы одобряете этот план? - спросил лорд Байнбридж.
      Граф нехотя кивнул. Взгляд Лили медленно переходил с одного мужчины на другого. Один лорд Байнбридж был совершенно доволен принятым решением. Ее отец был весьма обеспокоен и раздосадован. И если бы она не знала Ремингтона лучше, то сказала бы, что у него весьма встревоженный вид. Внезапно глаза ее широко раскрылись: до нее наконец дошла суть невероятного предложения сэра Малкольма.
      - Разве никто из вас не собирается спросить моего согласия или хотя бы мнения?
      - Нет! - в один голос воскликнули все трое.
      9
      В великолепном музыкальном салоне леди Китон в этот вечер собрался весь цвет лондонского высшего общества. Сквозь стеклянную крышу тускло светили звезды, не осмеливаясь соперничать с блеском бриллиантовых булавок в складках белоснежных галстуков и со сверканием драгоценностей на шеях и запястьях. Монотонный гул разговоров время от времени стихал, и собравшиеся внимали чарующим звукам оперной арии, исполняемой великим итальянским тенором; прославленный голос синьора Оливетти заставлял звенеть и вибрировать стеклянные панели крыши.
      Обуреваемая сомнениями и надеждами, Лили уголком глаза сразу увидела вошедшего в зал герцога Ремингтона. Накануне этого концерта они с отцом долго спорили по поводу безумного плана ее спасения. Ну а каков герцог? Ведь еще совсем недавно он совершенно справедливо укорял ее отца в неблагоразумии, однако сам оказался не лучше. Как он мог согласиться с этим ужасным планом? Кажется, никого не трогает, что она не желает ничьей опеки, Тем более если этим "опекуном" должен был стать герцог Ремингтон. Ведь для него это было не более чем деловое задание, как и его ухаживания за Маргарет Грэнджер. И Ремингтон согласился! Лили содрогалась от одной мысли, что ей придется столько времени проводить в обществе совершенно безразличного к ней человека.
      Тенор взял последние ноты и умолк под бурный взрыв аплодисментов. Восторженные слушатели поднялись со своих мест. Лили под руку с отцом прошла в фойе. Там уже толпились другие гости в ожидании леди Китон, которая должна была пригласить всех к столу.
      - Герцог Ремингтон предупредил, что, возможно, задержится сегодня, сказал граф, понизив голос. - Но я и вообразить не мог, что он имел в виду часы, а не минуты.
      Словно услышав слова графа, герцог подошел к ним сзади со словами приветствия.
      - Добрый вечер, лорд Кроффорд, леди Лилиан.
      Звук его глубокого выразительного голоса вызвал в сердце девушки знакомый трепет, она почувствовала, как ее охватила жаркая волна. Ей даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, что он не сводит с нее глаз. Она еле сдержала глупую улыбку, напомнив себе, что в глазах всего света они не более чем случайные знакомые.
      Он был одет во все черное, и только белоснежные сорочка и галстук оживляли его мрачный вид. И тут тайное воспоминание о тех мгновениях, когда она видела его без фрака и без сорочки, заставило вспыхнуть ее лицо, наполняя душу странным томлением. Мягкое, почти нежное выражение его глаз разбудило в Лили надежду, что он все-таки не совсем к ней равнодушен. Ей очень хотелось так думать. Но... очень уж ему с ней много хлопот.
      Он приподнял ее руку, холодно коснувшись губами пальцев, лишний раз напомнив ей о других поцелуях, далеко не таких невинных, и улыбнулся. От этой улыбки сердце девушки замерло, а затем тревожно забилось в ожидании... чего - она сама не могла понять.
      - Вы опоздали, - чуть слышно выговорил ему граф Кроффорд.
      - Прошу простить меня, сэр. Уверяю вас, меня задержало дело крайней важности.
      Ответ его несколько умиротворил ее отца, но тон его по-прежнему оставался неприветливым.
      - Надеюсь, домой вы ее доставите вовремя. Я уже предупредил леди Китон, что, возможно, не останусь на обед. - Он заговорил громче, чтобы его могли слышать окружающие: - Боюсь, моя подагра опять дает о себе знать. Но раз вы здесь, ваша светлость, я могу спокойно удалиться. - И добавил уже тише, обращаясь к Лили: - Будь осторожна, девочка.
      - Не волнуйся, папа, я буду осторожна, - попыталась она успокоить его. - Я зайду к тебе, когда вернусь.
      Герцог предложил ей руку и, когда она положила свою руку на сгиб его локтя, незаметно пожал ее.
      - Улыбайтесь, Лили. Ведь он едет домой, а не в Калькутту.
      Лили послушно улыбнулась. Граф Кроффорд ушел, и она осталась с герцогом Ремингтоном.
      - Ваша светлость! - помахала им издалека леди Китон; чтобы привлечь внимание герцога. Таща за руку своего кавалера, она направилась к ним, ловко маневрируя в толпе гостей. - Как это мило с вашей стороны, посетить нас. Без сомнения, вы займете место по правую руку от меня за обедом.
      - Прошу меня извинить, но я обещал графу Кроффорду, которому пришлось вернуться домой, что буду сопровождать его дочь. Так что я займу за столом его место.
      Леди Китон растерялась только на мгновение, затем улыбка вновь засияла на ее лице.
      - О, в этом нет необходимости, ваша светлость! Просто мы переместим того, кто должен был сесть между вами и лордом Гордоном, и освободим место для леди Лилиан.
      - Если вас это не стеснит, - вежливо сказал он, однако его тон не оставлял сомнений, что он в этом просто уверен.
      Подождав, когда леди Китон и сопровождающий ее джентльмен отойдут, он повел Лили в обеденный зал. Им предстояло проследовать в головной конец стола, к местам, предназначавшимся для самых высоких гостей.
      - Мне ужасно хочется узнать, чье же это место я сейчас займу, прошептала Лили. Она взглянула на почетные места и увидела, как лакей выпроваживает оттуда Маргарет Грэнджер, намереваясь препроводить ее к новому месту в середине стола. Маргарет была просто разъярена подобной неучтивостью. Лили тотчас заметила любопытные взгляды и спешно раскрытые веера дам, под прикрытием которых так удобно сплетничать. Вот оно, началось. Чуть склонив голову, Лили тихо сказала:
      - Судя по всему, вечер обещает быть крайне неприятным.
      Он отодвинул ее стул и, когда она села, прошептал на ухо:
      - Улыбайтесь, Лили!
      Она послушно изобразила улыбку, совершенно не подумав о том, как это выглядит со стороны. Без сомнения, все решили, что они с герцогом только что обменялись интимными замечаниями, ведь он проявлял к ней слишком явный интерес, который нельзя было не заметить. При мысли об этом улыбка застыла на ее губах.
      - Вы не намерены скрывать ваши ухаживания, не так ли? - спросила она, когда он уселся на свое место.
      - Нет, не намерен, - честно сказал он, предлагая ей аппетитный кусочек ананаса.
      Лили стиснула зубы и с силой пронзила золотистую мякоть серебряной десертной вилкой.
      - Вы просто используете меня? Хотите с моей помощью избавиться от Маргарет Грэнджер, да?
      - Это не единственная причина того, что я согласился на эту роль.
      Она ждала его объяснений, но герцог молчал, расправляясь с ананасом, который ему тоже показался аппетитным.
      - Может быть, вы будете так добры и откроете мне и другие причины?
      Он заглянул ей в глаза, затем чуть опустил ресницы и принялся смотреть на ее губы. Когда он заговорил, в его тихом голосе прозвучала нотка безумия.
      - Я скажу вам позже. В саду, когда мы будем одни.
      Почувствовав, что его взгляд скользнул еще ниже, Лили яростно зашептала, стараясь говорить едва слышно:
      - Сейчас же прекратите.
      Их глаза снова встретились, и он усмехнулся. Легкое движение бровей, насмешливый взгляд, чуть ироничная улыбка...
      - Извините.
      - Леди Лилиан? - окликнул ее чей-то женский голос. Лили подняла глаза и увидела, что напротив, на противоположном конце стола, сидят леди Кэролайн Сэммс и лорд Брайан. Леди Сэммс мило улыбалась, но невозможно было не заметить ехидства на ее по-девчоночьи озорном лице. Она повысила голос, чтобы ее было слышно за гулом голосов и позвякиванием приборов.
      - Моя дорогая, как приятно видеть вас снова! Я слышала, вы были в Ирландии. Воистину, дивное место, чтобы оправиться после горя, постигшего вас. Я имею в виду - безвременную гибель лорда Осгуда!
      Наих конце стола все тут же замолчали. Кэролайн Сэммс была печально известна своей страстью разжигать скандалы (конечно, когда они не касались ее лично). К тому же она была лучшей подругой Маргарет Грэнджер. Лили ответила на ее выпад невозмутимой улыбкой и тотчас же взяла на прицел сидящего рядом с Кэролайн лорда Брайана. Это был изящный молодой щеголь. Этот светлоглазый белокурый красавец славился своими бесчисленными любовными победами и утонченным вкусом. Лили это было только на руку. Уголки ее рта чуть дрогнули, и она одарила его призывной улыбкой.
      - Ирландия не в моем вкусе, - сказала она, глазея на молодого человека. - Родные английские пейзажи ближе моему сердцу.
      Раздалось несколько удивленных вздохов, но лорд Брайан мгновенно отреагировал на ее вызов. Он ответил ей своим знаменитым откровенно-бесстыдным взглядом из-под полуопущенных ресниц, взглядом, который заставлял бешено биться сердца многих женщин. К его сожалению, этот взгляд не произвел никакого впечатления на Лили, ибо она в этот момент была слишком занята созерцанием пальцев герцога Ремингтона, яростно стискивавших ножку бокала.
      Кэролайн с силой сжала ладонь своего спутника, и он наконец обернулся к ней, пребывая в явном недоумении.
      - Как это печально... для Ирландии, - пробормотала леди Кэролайн и мгновенно завела разговор с лордом Гувером, сидящим слева от нее, а Брайан с кающимся видом посмотрел на неодобрительно нахмуренное лицо леди Китон, и она, конечно, не могла больше сердиться на него. Чтобы хоть немного успокоиться, Лили отпила вина. Уголком глаза она заметила, что герцог Ремингтон чересчур свирепо расправляется с бараньей ножкой.
      - Кажется, вас что-то рассердило, ваша светлость? - невинно спросила Лили.
      Ремингтон метнул в ее сторону яростный взгляд сузившихся вдруг глаз.
      - Я запрещаю вам в моем присутствии смотреть на других мужчин подобным образом.
      - Что вы имеете в виду?
      - Вы прекрасно знаете, что я имею в виду!
      - Будьте осторожны, - предупредила его Лили и выразительно постучала сложенным веером по его руке. - Леди Маргарет еще подумает, что у нас с вами первая ссора. Она следит за каждым нашим движением. Должна сказать вам, ваша светлость, что ваш план сработал просто великолепно! Будь я на ее месте, никогда бы с вами больше не стала разговаривать.
      - В данный момент меня менее всего волнует леди Маргарет. Мы говорим о вас.
      Лили грациозным жестом поправила локон и улыбнулась, согласно кивнув.
      - О, да, конечно, давайте поговорим обо мне. Все женщины просто обожают поговорить о себе.
      - Вы ведете себя на редкость нелепо. Просто полная дура.
      - Я терпеть не могу, когда вы называете меня полной дурой, ваша светлость. Или вы уже забыли? - Она вновь постучала веером по его руке. Прекратите оскорблять меня.
      - Не смейте дразнить меня; Лили. - Он сжал ее веер, не давая ей его вырвать. - А если вы еще раз дотронетесь до меня этой штукой, то я ее сломаю.
      - Тысяча извинений, я опоздал, - раздался сзади голос Гарри. Он кивнул леди Китон и скользнул на свое место возле Лили. - Леди Лилиан, ваша светлость! Какая приятная неожиданность, леди Лилиан. Надеюсь, проблемы э... графа Кроффорда, связанные с вашим непрошеным гостем, леди Лилиан, уже разрешились?
      Ремингтон и Лили ответили почти одновременно:
      - Да.
      - Нет!
      - Понимаю, - явно ничего не понимая, отозвался Гарри.
      Лили нахмурилась и с укором взглянула на Ремингтона. Ей совсем не хотелось поддерживать столь опасный разговор. Она повернулась к Гарри:
      - Если не считать бала у Эшландов, я почти не виделась с вами после последнего заседания "Общества любителей древностей". Доклад, который вы тогда сделали, был необыкновенно интересен. Как продвигается ваша работа над древним папирусом?
      - Слишком медленно, - произнес с досадой Гарри, положив на свою тарелку увесистый кусок сочного мяса. - Из трехсот с лишним слов я смог разобрать не более десятка. Там есть одно слово, оно появляется подозрительно часто. Я почти уверен, что это одно из имен Рамсеса, но, как ни странно, там явные разночтения, хотя я чувствую, что повторяется именно оно. Единственное, что я определил точно, - это слово, которое должно означать союз "и".
      - Что ж, наверное, это многообещающее начало. - Она поздравила себя с тем, как ей удачно удалось перевести разговор на другую тему. .
      - Но это произошло уже месяц назад, леди Лилиан. И никаких сдвигов. Если я не продвинусь хоть на шаг, все мои усилия окажутся напрасными.
      Лили покрутила за ножку бокал, глядя на темное вино.
      - Кто это говорил? Кажется, лорд Алфред. Он сказал, что египтяне очень чтили своих фараонов и упоминали их в документах довольно часто и с большим почтением?
      - Хм, а я что-то этого не запомнил, - признался Гарри, - это точно Алфред сказал?
      - Возможно, я перепутала его с лордом Паундстоуном. - Она изобразила крайнюю рассеянность. - Так трудно уследить за всеми этими важными разговорами во время заседаний. Но я точно слышала, как один из джентльменов заметил, что египтяне часто сопровождали имя фараона такими словами: "Живи вечно, о Всемогущий...", или же: "Живи вечно, Любимец..." - и прибавляется имя того или иного бога.
      - Совершенно верно. В греческой версии Розеттского камня фраза "Живи вечно" постоянно сопровождает имя фараона. Так вы хотите сказать, что это может быть и в моем папирусе? Ну, конечно! - И он с восторгом продолжил: Вы помогли мне, леди Лилиан, я обязательно этим воспользуюсь. Может быть, уже на следующем заседании я покажу вам почти полностью расшифрованный текст!
      - Я буду очень вам признательна, вот только боюсь, я ничего не понимаю в папирусах. - Она улыбнулась с извиняющимся видом. - Признаться, я хожу на эти собрания лишь для того, чтобы составить компанию моей подруге, Софи Стэнхоуп. Вот она действительно увлечена всеми этими странными древними языками, хотя я искренне не понимаю этой ее страсти. Мне это все кажется такой бессмыслицей.
      - Они просто завораживают, когда начинаешь во всем этом разбираться, горячо ответил Гарри. - На следующем же собрании я объясню вам принципы анализа. Все это не так уж сложно, я уверен, вы мгновенно ухватите суть.
      - Звучит очень заманчиво, милорд, - Лили вздохнула, - хотя боюсь, вы очень скоро потеряете со мной терпение. Софи говорит, что у меня просто нет интереса, без которого невозможно выучить ни один иностранный язык, а тем более древний.
      - О, я бы никогда не потерял терпения с вами, леди Лилиан. Вот разве что вы заскучаете от моих объяснений.
      - Ваша еда остынет, лорд Гордон.
      Гарри посмотрел на герцога долгим задумчивым взглядом, затем пожал плечами и принялся поглощать мясо.
      Лили тоже потянулась за вилкой, но в этот момент герцог Ремингтон нежно сжал ее руку.
      - Вам незачем забивать себе голову всеми этими премудростями, моя милая. Оставьте их лучше для таких ученых мужей, как лорд Гордон. Лучше расскажите мне о выступлении синьора Оливетти. Какими произведениями он порадовал вас сегодня?
      Она никак не могла вспомнить. Когда он смотрел на нее с этой невыносимой нежностью, она забывала обо всем на свете... Это всего лишь спектакль, напомнила она себе. Он просто предостерег ее, чтобы она не слишком раскрывалась перед Гарри. Ну и заодно хотел напомнить окружающим о своих видах на нее.
      - Синьор Оливетти исполнял несколько партий из "Фиделио".
      - О, Бетховен! Мой любимый композитор! Как жаль, что я пропустил концерт!
      Он убрал руку, и Лили вдруг остро почувствовала, как ей недостает тепла его пальцев. Нет, она не должна так реагировать на его прикосновения... но, Боже, она ничего не могла с собой поделать!
      Остаток обеда прошел в молчании. Однако Лили чувствовала, что, благодаря постоянному вниманию герцога Ремингтона и оскорбительному выпаду леди Кэролайн, она стала основным предметом для сплетен, для этого тихого перешептывания. Интересно, подумала она, что будет, если она сейчас сделает то, что ей больше всего сейчас хочется, - зарычит от отчаяния? Скорее всего ее тут же утащат в сумасшедший дом.
      - Вроде бы все обошлось.
      Спокойное замечание герцога отвлекло Лили от ее мрачных мыслей. Она молча взглянула на него, затем перевела взгляд на тарелку, где лежал кусок торта, который она только что искромсала на мелкие кусочки своей серебряной вилкой. Она положила ее на стол и сложила руки на коленях.
      - Да, я только сейчас в этом убедилась.
      Уголки его рта чуть дрогнули. Остальные гости начали выходить из-за стола, и он тоже поднялся и предложил ей руку.
      - Леди Китон приглашала всех в сад, в павильоне подадут напитки и будут играть музыканты, но я уверен, мы сможем найти там и более уединенное место. Нам пора поговорить серьезно.
      Сад леди Китон напомнил Лили волшебную сказку. Причудливые силуэты деревьев и множество цветов высвечивались неярким светом китайских фонариков, развешанных среди листвы деревьев и кустарников. Трудно было бы представить место более романтическое и уж тем более вообразить, что она когда-нибудь будет прогуливаться тут с самим герцогом Ремингтоном... Да, весь этот вечер был злой насмешкой над ее чувствами.
      Прямо от веранды к павильону, расположенному в центре сада, вела через зеленый лабиринт извилистая тропинка. С нее они могли свернуть в глубь зарослей, подальше от людей. Быстрые шаги герцога свидетельствовали о том, что он стремится как можно скорее остаться с ней наедине, однако Лили понимала, что им руководят отнюдь не романтические порывы. Скорее всего он просто хотел с глазу-на глаз еще раз прочесть ей лекцию о правилах поведения.
      - Вы опаздываете на свидание? - Она немного задыхалась, так как ей приходилось почти бежать, чтобы не отстать от него. Услышав ее слова, он чуть замедлил шаг. - Я думаю, мы вполне могли бы поговорить с вами на виду у всех.
      - Не будьте дурочкой. То, что я должен вам сказать, отнюдь не предназначено для чужих ушей.
      Лили резко остановилась, не желая двигаться с места, хотя он продолжал тянуть ее за руку.
      - Я не дурочка.
      -Вы отнюдь не глупы, - согласился он. - Но даже умная женщина может иногда вести себя как дурочка.
      Она упрямо вздернула подбородок и сжала кулаки.
      - Может быть, вы хотя бы скажете, когда и где я так себя вела?
      - Мне бы не хотелось начинать спор посреди дороги, где на нас может наткнуться кто угодно. - Он огляделся по сторонам. - Но раз уж вы спросили, то, извольте, я отвечу. Ваш сегодняшний разговор с Гарри - яркий пример вашего легкомыслия. Вы без колебаний подсказали ему ключ к задаче, над которой он бьется уже целый месяц. А вы не думаете, что после этого он непременно задастся вопросом, откуда у вас такие познания? Ведь вы утверждаете, что вас не интересуют ни иностранные языки, ни египетские папирусы и якобы вы ничего в них не понимаете. Лично мне ничего не стоило поймать вас на вранье, как тогда, когда мы с вами обсуждали вопросы философии. Вы, возможно, неплохо разбираетесь в шифрах, однако совершенно не умеете играть и притворяться.
      Лили еще выше вздернула подбородок.
      - Я прекрасно понимаю, с кем и о чем можно говорить. И потом, я всегда ссылаюсь на других, на тех, от кого я вроде бы случайно что-то услышала. Лорд Гордон, по-моему, совсем не удивился тому, что я ему рассказала.
      - Возможно и так, - не стал он спорить. - Но что вы скажете по поводу леди Кэролайн? Чтобы и дальше продолжать успешно заниматься нашими делами, вам следовало бы вести себя как можно скромнее. А вы? Сначала вы вызываете на себя гнев Маргарет Грэнджер из-за всей этой истории с лордом Осгудом, а теперь еще и Кэролайн Сэммс разозлится на вас за явную попытку увлечь этого молодого хлыща, лорда Брайана. Если эти два столпа общества отвернутся от вас, то и все остальные дамы начнут относиться к вам весьма настороженно. Смотрите, светские львицы обычно не дают спуску своим соперницам. Они исхитряются вытаскивать на свет все их грехи и тайны. Вы не успеете и оглянуться, как ваша репутация будет окончательно загублена. И хорошо еще, если только репутация.
      -Леди Кэролайн просто вывела меня из терпения. - Она виновато опустила голову. Он был абсолютно прав. О Боже, она таяла от его улыбок и краснела под его горящим взглядом. А он все это время внимательно следил за каждым ее движением с ясной головой и холодным сердцем... А она чуть не теряла сознание, околдованная его близостью... Лили почувствовала, как жгучие слезы набежали вдруг на глаза.
      - Мне что же, нельзя хоть разочек ошибиться?
      - Нельзя. Ибо на карту поставлена ваша жизнь. Для. того чтобы остаться в живых, вам ни в коем случае нельзя становиться объектом пристального внимания. Нелестного внимания тем более. Вы должны помнить о главном - о нашем с вами деле. - Внезапно он замолчал. - Лили, что с вами? Вы плачете?
      Она вытерла слезы, но продолжала стоять, опустив голову, боясь встретиться с ним взглядом.
      - И мне не полагается испытывать нормальные человеческие чувства, да?
      - Я не хотел...
      - Герцог Ремингтон!
      Лили подняла голову. К ним направлялись Маргарет Грэнджер и леди Кэролайн. Их лица были совершенно невозмутимы, однако Лили успела заметить всполох гнева в глазах Маргарет. В этот момент Ремингтон повернулся к ним лицом, заслонив спиной Лили, - наверное, хотел, чтобы она привела себя в порядок перед встречей с этими разгневанными фуриями.
      - Добрый вечер, леди Маргарет, леди Каролайн, - пробормотал он.
      Леди Кэролайн, заметив за спиной Ремингтона Лили, с многозначительным видом переглянулась с подругой. Самодовольная усмешка скривила ее губы.
      - О Маргарет, я и в самом деле должна вернуться, а не то лорд Брайан станет волноваться. Вы, я надеюсь, извините меня?
      - Конечно, - сказала Маргарет, не отводя взгляда от Ремингтона.
      Кэролайн повернулась и направилась обратно к дому. Лили решила воспользоваться благоприятным моментом, чтобы тоже исчезнуть со сцены. Герцог стоял спиной к ней, а Маргарет, казалось, вообще не обращала на нее никакого внимания. Лили нерешительно отступила на несколько шагов, затем еще и еще. Внутренний голос твердил ей, что лучше ей остаться рядом с Ремингтоном, что она совершает ошибку, оставляя его.
      Однако один взгляд на лицо Маргарет, пылающее яростью, тут же убедил ее, что не будет ничего страшного, если она подождет герцога у павильона. Возможно, он даже оценит ее деликатность. Однако она не могла обманывать себя слишком долго. Скорее всего он просто добавит трусость к списку ее грехов. Она развернулась и пошла прочь. Зычный голос Ремингтона полностью заглушил ее шаги по гравиевой тропинке.
      - А я полагал, что вы в Алмаке, Маргарет.
      - С чего вы это взяли? - спросила Маргарет. - Да, я была там на прошлой неделе, и еще поеду, но наша милая леди Китон дает свой знаменитый обед только один раз в сезоне. Я никак не могла разочаровать ее.
      Тропинка круто сворачивала, и Лили не услышала из-за густых зарослей ответа герцога. Все явственнее слышались звуки вальса, перебиваемые громкими разговорами и смехом. Внезапно тропинка стала шире, и Лили увидела огни павильона, который очень напоминал греческий храм своими ложными мраморными колоннами. Сначала Лили намеревалась подождать герцога прямо здесь, но, завидев пару, идущую ей навстречу, она изобразила на лице улыбку и шагнула вперед.
      Проходя мимо, она кивнула им и огляделась, ища какое-нибудь укромное местечко, где она могла бы спокойно дождаться Ремингтона. Павильон плотной стеной окружала высокая живая изгородь: в ней зияло, впрочем, множество просветов, по которым можно было выйти на тропинки. Большинство гостей сгрудились возле павильона, некоторые прогуливались возле аккуратных, затейливой формы цветочных клумб, расположение которых в точности повторяло схему посадок кустарников. Считалось, что знаменитый лабиринт леди Китон, образованный рядами густо посаженного и искусно подстриженного кустарника, был самым сложным и красивым во всей Англии. Поговаривали, что леди Китон велела сделать эти клумбы, эту цветочную схему, после того как лорд Норфилд проплутал в лабиринте почти целый день. Лили не имела ни малейшего намерения исследовать знаменитый лабиринт, однако у одного из выходов из него она уголком глаза приметила яркое пятно и стала продвигаться в глубь кустарника. Она знала только одного человека, который мог надеть на званый обед жилет канареечного цвета.
      Тропинка, по которой она шла, раздвоилась, и Лили свернула направо. Мгновением позже она уперлась в зеленую стену, так как тропинка привела ее в тупик,
      - Вот вы где. И что же вы здесь делаете одна, леди Лилиан?
      Девушка быстро обернулась на звук знакомого голоса. Она не могла ясно разглядеть лицо лорда Аллена, но его ярко-желтое одеяние чуть ли не светилось в темноте. Когда она обнаружила, что он закрыл ей единственный выход из зеленого лабиринта, ее сердце тревожно забилось. Она оказалась в ловушке. Правда, она тут же вспомнила, что лорд Аллен вне подозрений, сэр Малкольм вычеркнул его из списков - он пробыл на балу у Эшландов до самого рассвета, - однако легче ей от этого не стало. Сердце сдавило страшное предчувствие.
      - Леди Кэролайн сказала, что эта тропинка ведет к дому. Ночь довольно прохладная, а я забыла свою шаль в зале. - Она оглянулась на сплошную стену из зелени. - Но, кажется, я не туда свернула.
      - Я был бы счастлив проводить вас до дома, - сказал лорд Аллен, предлагая ей руку. - Мы не можем рисковать вашим здоровьем, миледи.
      Лили мгновение поколебалась, затем шагнула вперед и положила руку на рукав лорда Аллена. Теперь она лучше видела его лицо и сразу заметила, каким довольством сверкнули его большие, навыкате, глаза. Собрав все остатки своего мужества, Лили улыбнулась ему.
      - Что ж, ведите, лорд Аллен. Остается только положиться на ваше умение ориентироваться.
      Лорд Аллен накрыл ее ладонь своей.
      - Моя дорогая леди Лилиан. Есть нечто, что я непременно должен сказать вам, прежде чем мы вернемся в дом.
      Он задержал взгляд на ее груди, и от этого пристального бесстыдного взгляда она почувствовала, как у нее по телу забегали мурашки. Он сжал ее пальцы почти до боли. Лили так растерялась, что вся ее храбрость иссякла. Она резко вырвала у него руку и отступила на шаг. В этот момент она была готова отдать все что угодно, лишь бы увидеть за его спиной высокую фигуру герцога.
      - Я никак не думал напугать вас, - огорченно произнес он. - Я просто хотел сказать, что я сегодня говорил с вашим отцом - перед тем как он уехал - и намерен встретиться с ним еще раз завтра, в три часа. - Он подошел к ней ближе, даже не заметив, что она отпрянула от него. - Мы знакомы с вами уже много лет, моя дорогая, и все же я боюсь, что вы не знаете, каково мое к вам отношение. Я хочу просить вашего отца, чтобы он дозволил мне ухаживать за вами с самыми серьезными намерениями.
      Лили ни единым словом не отреагировала на это невероятное заявление, хотя ей потребовалось приложить немало усилий, чтобы сохранить молчание. Ей очень хотелось сказать, что он опоздал, ведь она могла сослаться на ухаживание герцога Ремингтона и отказать ему. Но что-то в его глазах заставило ее промолчать. Она похолодела от страха.
      - Я вижу, вас удивили мои слова, - сказал он наконец. Он опять взял ее за руку.
      Лили попыталась оттолкнуть его, но лорд Аллен, неожиданно для нее, оказался очень силен. Большим пальцем он провел по тыльной стороне ее ладони, к она ощутила, что вся дрожит от недоброго предчувствия. Ее сердце билось все быстрее и быстрее, норовя выскочить из груди. Она была знакома с лордом Алленом много лет, но только сейчас поняла, что не знает его совершенно.
      - Все хорошо, моя дорогая. - Он погладил ее руку и подошел еще ближе. Лили отпрянула. Ее обдало горячим дыханием, и она почувствовала запах чеснока и вина. - Вы только не волнуйтесь. Я могу подождать до завтра, чтобы обсудить все детали наших дальнейших отношений.
      С этими словами он повернулся и направился в сторону павильона, а Лили спешно попятилась назад, к тропинке, сворачивающей направо.
      - Я должна попрощаться с вами до завтра, лорд Аллен, - сказала она.
      Услышав ее слова, молодой человек развернулся и двинулся следом, но Лили бегом помчалась прочь от него. Тропинка несколько раз сворачивала, и наконец девушка уперлась в очередной тупик. Лили прислушалась. Пока она бежала, то слышала лишь свои шаги по гравию, но на всякий случай то и дело оглядывалась, проверяя, преследует ли ее лорд Аллен. С двух сторон от нее, посеребренные лунным светом, возвышались на восемь или десять футов стены лабиринта, а прямо перед ней едва виднелась тропинка, посыпанная гравием, и совсем исчезала из виду всего в нескольких ярдах от нее, в густой тени подстриженного кустарника. Судя по затухающим вдали звукам музыки, Лили поняла, что все дальше уходила от павильона, но шла ли она к дому или же наоборот углублялась в парк - этого она не ведала. Но это ее не очень пока волновало. Главное - никто ее не преследовал.
      Сколько времени она провела, прячась в беседке с узорчатой решеткой, увитой побегами розовых кустов, Лили не знала. Ей показалось, что прошло несколько часов. Она набрела на беседку случайно. Это убежище было расположено почти у самой стены сада. Длинные колючие побеги полностью закрывали беседку. Светила полная луна, но сюда свет почти не проникал, и звуки музыки, едва долетающие из павильона, казались далекими-далекими. Здесь ее никому не найти. Даже герцогу Ремингтону. Она вытерла щеки тыльной стороной ладони и попыталась сдержать новые слезы.
      Больше всего она бы хотела очутиться дома, хотя с той самой страшной ночи она еще ни разу не ночевала в своей комнате. Скорее всего она не сможет сегодня заснуть и всю ночь будет вслушиваться, вглядываться в темноту с сильно бьющимся сердцем... вот так же, как сейчас. Если бы она больше доверяла своей интуиции в отношении Ремингтона, то сейчас была бы в полной безопасности в его огромном доме. Интересно, он ищет ее? Наверное, она окончательно оттолкнула его от себя. И поделом ей. Она бы не обиделась на него... даже если он решит, что его миссия не стоит тех усилий, которые ему приходится тратить.
      На освещенной луной тропинке появилась высокая темная фигура, и Лили затаила дыхание, сжавшись в углу беседки.
      - Лили?
      Голос герцога прозвучал как-то уж слишком спокойно. Он подошел ближе, и девушка ясно увидела его бледное лицо в призрачном лунном свете. Лили поднялась и сделала шаг ему навстречу, затем еще один... Он раскрыл объятия и подхватил ее. Лили почти упала ему на грудь и обхватила его шею руками.
      - Вы хоть представляете, как я волновался, пока искал вас? - прошептал он, крепче сжимая объятия. Ей даже показалось, что он больше никогда не отпустит ее... Но он разжал руки и, взяв ее за плечи, чуть отстранил от себя. - Боже мой, Лили, вы дрожите, как осенний лист. Что случилось?
      - Н-ничего, - пробормотала она, запинаясь. - Т-так, м-мелочь. - Она снова обхватила его и уткнулась лицом ему в грудь. - Пожалуйста, обнимите меня, совсем ненадолго.
      Мгновение он колебался, но затем крепко прижал ее к себе и ласково погладил волосы и плечи.
      - Все хорошо, любимая. Я с тобой.
      Когда она немного успокоилась и перестала всхлипывать, он приподнял ей подбородок и держал так, пока она не подняла на него глаза.
      - Рассказывайте, что такое стряслось.
      Она покачала головой.
      - Да ничего. То есть ничего такого, из-за чего стоило бы так раскисать..
      - И все-таки? - настойчиво повторил он.
      - Просто мое неумение ориентироваться сыграло со мной злую шутку. После того, как я покинула вас с Маргарет Грэнджер, я повернула не в ту сторону и вышла недалеко от павильона, где меня обнаружил лорд Аллен.
      Она стала описывать эту встречу. Ремингтон не перебивал ее. Она постаралась ничего не пропустить и теперь сама не понимала, чего она так испугалась. Ей стало стыдно. Впрочем, герцога ее рассказ отнюдь не успокоил. В этот момент невдалеке послышался чей-то смех и шепот - видимо, по соседней тропинке проходила какая-то парочка.
      - Кто-то идет сюда, - сказал герцог. Он пристально посмотрел на нее, и глаза его вспыхнули странным огнем. - Погодите... прежде чем мы уйдем отсюда, я хотел бы кое-что сделать. Чтобы вы не вздумали снова убегать от меня.
      Прежде чем она поняла, что он имеет в виду, его губы впились в ее рот в яростном поцелуе. Яснее всяких слов этот поцелуй выразил все: и его гнев, и безумное беспокойство за нее. Едва его объятия стали слабее, она принялась молотить кулаками по его груди. Его губы с мягкой настойчивостью продолжали прижиматься к ее губам, пока она не разжала руки и не опустила ладони на его грудь, чувствуя внезапную слабость и головокружение. Смех раздавался теперь уже совсем близко. Он тут же оторвался от нее. У него голова явно не кружилась от их долгого поцелуя. Он подхватил ее под локоть и повел к тропинке.
      - Идемте, Лили, - спокойно произнес он. - Нам пора уезжать.
      10
      -.Проклятие! Наверное, мы никогда отсюда не выберемся, - пробормотал герцог Ремингтон. Дюжины экипажей выстроились в несколько рядов перед домом леди Китон, запрудив всю улицу.
      - Как легко вы выбрались из лабиринта, - сказала Лили, не скрывая своего восхищения. - А мне показалось, что я кружила там несколько часов, пока наконец набрела на беседку.
      - Два часа, - уточнил он, нахмурившись при одном воспоминании об этих безумных часах. Герцог не волновался, пока не вышел к главному павильону. Не обнаружив Лили там, он испугался. Ремингтон два часа прочесывал весь лабиринт, его сердце сжималось от страха, а воображение рисовало самые дикие картины...
      Она все еще продолжала сжимать его руку обеими руками, словно боялась, что он вдруг исчезнет. Ну, на это она пусть не рассчитывает, теперь он ни на миг не выпустит ее из виду.
      Ремингтон вывел Лили к своему экипажу, помог ей усесться и опустился рядом. Девушка прижалась к нему, и он едва не схватил ее в объятия. Экипаж двинулся вперед, и он невольно придвинулся к ней так близко, чтоих ноги соприкоснулись.
      - Почему вы не сказали лорду Аллену, что его намерения неосуществимы, что у вас уже есть поклонник?
      Она пожала плечами, чуть растерянно глядя на него.
      - Он так внезапно возник передо мною, словно из ниоткуда, и я почему-то сразу вспомнила, что я совсем одна... и что мне совсем не следует быть одной. У меня не было причин бояться лорда Аллена, но мне было очень неуютно рядом с ним. Мне хотелось как можно скорее от него избавиться, и без всяких объяснений.
      Герцог мысленно отметил, что необходимо дать задание Диксби собрать материал на лорда Аллена. Молодой денди казался вполне безобидным, да и сэр Малкольм сказал, что он уехал с бала только на рассвете. Однако, где бы Лили ни появлялась, он каждый раз оказывался рядом с ней. Лучше лишний раз проверить...
      - Аллен не мог напасть на вас. Лили. Несколько человек подтвердили, что видели его у Эшландов. Он играл в карты почти до самого утра.
      - Я знаю. И еще я знаю, что совершила непростительную глупость, когда ушла от вас. - Она прикусила нижнюю губу, затем сказала извиняющимся тоном: - Вы были совершенно правы, что рассердились на меня, ваша светлость. Простите, что я заставила вас искать меня столько времени.
      Еще полчаса назад он хотел только одного: найти ее и хорошенько отругать за ее нелепую выходку. И не просто отругать, а наорать на нее. Но сейчас ему хотелось совсем другого... обнять, погладить эти кудри, провести пальцем по щеке... просто для того, чтобы убедиться, что ее кожа и в самом деле так нежна... какой запомнилась ему после той ночи...
      - Наверное, вам лучше пересесть в другой угол, Лили.
      - Мне больше нравится здесь.
      - Тогда пересяду я. - Он приподнялся, но она схватила его за руку, останавливая.
      - Я знаю, что вам совсем не нравится сидеть рядом со мной, так же как не нравится целовать меня, - сказала она тихо. - Но мне бы хотелось, чтобы вы еще немного посидели... просто мне так спокойнее.
      Издевается она над ним, что ли? Он вгляделся в ее лицо, ища в глазах насмешку. Лили опустила голову.
      - Вы, наверное, думаете, что я ужасная трусиха?
      - Вы самая храбрая женщина на свете, - ласково сказал он. - И самая непостижимая. Откуда вы взяли, что мне не нравится целовать вас?
      - Вы так рассердились на меня в ту ночь, в вашем доме. Правда, сначала мне не показалось, что вы сердитесь, но... - Она гордо вздернула подбородок. - И не надо смотреть на меня с таким взволнованным видом. Совсем ни к чему притворяться сейчас, что я вас интересую. Ведь тут нет Маргарет Грэнджер. И поцелуи тоже совсем не обязательны при вашем притворном ухаживании. И вы уже должны были бы понять, что я не становлюсь от этого привлекательнее для вас.
      Герцог не верил своим ушам. Он приподнял ее лицо и провел большим пальцем по нежным губам.
      - Ваша наивность меня просто пугает. У вас разве нет зеркала? Или вы в него никогда не заглядывали?
      Лили отпрянула.
      - У меня есть зеркало. И всего лишь несколько лет назад оно отражало нескладную, неуклюжую, долговязую девчонку с ярко-рыжими волосами.
      - Однако сейчас она совсем не такая, поверьте мне.
      - Да, не такая, - согласилась она. - Однако я все равно очень отличаюсь от тех женщин, которых постоянно вижу в вашем обществе. - Она медленно подняла руку и, растопырив пальцы, показала ее герцогу. - У меня слишком большие руки для светской леди, и я выше всех остальных женщин, и даже выше многих мужчин. Когда я была девочкой, это выглядело просто ужасно. Я была невероятно длинной. Выше всех детей. Неуклюжая угловатая дурнушка, слишком застенчивая, чтобы дружить с кем-нибудь из своих сверстников. Надо мной все всегда смеялись, и поэтому я никогда ничего не могла сделать как полагается. Софи была единственной, кто не дразнил меня... и не насмехался.
      Он попытался представить себе ее тем неловким подростком, чей портрет она только что ему нарисовала. Какой бы она тогда ни была, уж он-то обязательно распознал бы в ней будущую красавицу.
      - Как жаль, что я не знал вас тогда. - Он протянул руку и погладил ее по щеке, однако в этой ласке не было чувственности, только дружеское участие, желание успокоить и подбодрить. - Я бы защитил вас от этих детских насмешек.
      Она смотрела перед собой, словно вглядывалась в свое прошлое.
      - Эти насмешки преследовали меня, пока мне не исполнилось шестнадцать. Отец назвал меня поздним цветком. Внезапно люди начали смотреть на меня совсем по-другому. Сначала комплименты были весьма сдержанными, и я им не верила. Затем я поняла, что папа был прав, что я действительно изменилась. Девочки, которые сначала надо мной смеялись, теперь задирали носы и демонстративно поворачивались ко мне спиной, как только я входила в комнату. Мальчики, которые до этого безжалостно издевались надо мной и оскорбляли, смотрели теперь такими взглядами, что мне хотелось поскорее помыться. Я бы не сказала, что быть хорошенькой лучше, чем безобразной. После первого выезда в свет все стало еще хуже. Женщины, которых я даже не знала, отказывались со мной разговаривать. Мужчины, которых я не хотела знать, постоянно преследовали меня.
      Она криво улыбнулась и взглянула на него.
      - Неужели вы не понимаете? Каждый раз, когда мне говорили комплимент, я вспоминала насмешки. И еще я думала, что они станут говорить мне, когда мои волосы побелеют, а лицо покроется морщинами. И я всегда стараюсь помнить об этом, чтобы не поддаваться этой пустой болтовне. Лицо и фигура, конечно, могут быть очень привлекательны, но, преждечем говорить о красоте, необходимо узнать человека, его характер, его душу. В действительности именно это и есть самое главное в человеке.
      Наконец-то странные особенности ее характера начали складываться в единую картину, занимая свои места в сложной мозаике ее необычной, не похожей на других личности: полное отсутствие самомнения и кокетства, насмешливый блеск в глазах, который появлялся всякий раз, когда он заговаривал с ней о ее внешности. Он накрыл ладонью ее руку, затянутую в тонкую перчатку, и сплел её пальцы со своими.
      - Ваша рука совсем не кажется мне большой. Сильной, быть может. - Он поднял ее руку и прижал к губам, покрывая поцелуями ее запястье и медленно продвигаясь к ладони. Эти поцелуи обжигали сквозь кружево перчатки. Она сжала пальцы, словно стремилась удержать его ласку.
      Наконец она отняла руку.
      - Мне кажется, вы намеренно пытаетесь отвлечь меня от темы нашего разговора.
      - Ах, да, - прошептал он, придвигаясь к ней ближе. - Ведь мы говорили о поцелуях.
      Она положила руку ему на грудь.
      - Мы говорили о вашем ухаживании.
      - М-м, но поцелуи - гораздо более интересный предмет для обсуждения. Он снова накрыл ее руку своей и прижал к груди. - По-моему, они вам нравятся.
      Она посмотрела на него с таким восхитительно невинным удивлением и одновременно с таким страстным желанием... Это непостижимое соединение всегда сводило его с ума. Ее глаза вдруг сверкнули в свете тусклых каретных фонарей.
      - Я сама не ожидала, что они так мне понравятся.
      Этим неожиданным признанием она полностью обезоружила его.
      - Лили, - произнес он внезапно севшим от волнения голосом, - никогда не говорите мужчине, что вам нравятся его поцелуи.
      Почему у него вдруг вырвалось это предостережение? Ведь он совсем не хотел начинать с ней эту игру. Стараясь скрыть свое смятение, он улыбнулся.
      - Впрочем, не могу не сказать, что ваше признание мне очень приятно. Временами вы бываете просто восхитительно чистосердечны.
      Она прищурилась и с вызовом спросила:
      - А в остальное время?
      - А в остальное время вы бываете просто невыносимы. - Внезапно он вспомнил о тех секретах, которые она скрывала от него, и о том, как сильно это в конечном итоге все усложнило. Уже серьезнее он добавил: - Согласитесь, Лили, что с самого начала нашего знакомства вы постоянно меня обманывали.
      - О! А вы, конечно, являли собой образец безукоризненной честности, милорд! - не осталась в долгу Лили. - Говорил горшку котелок: "Уж очень ты черен, дружок!"
      Герцог некоторое время молчал, затем улыбнулся.
      - А известно ли вам, что вы - единственная из женщин, которая осмеливается со мной спорить? - Он вновь провел по ее щеке согнутым указательным пальцем. - Большинство женщин старается в моем присутствии проявлять необыкновенное смирение и кротость.
      Ее глаза вспыхнули от гнева.
      - Большинство женщин готовы в торт превратиться в вашем присутствии, лишь бы вы их съели. Они обычно настолько заняты тем, как очаровать вас, что им уже не до споров.
      Его улыбка стала еще шире.
      - Уж не ревность ли это?
      - Ничего подобного! С чего бы мне, скажите на милость, вдруг ревновать вас? Ведь мы не более чем партнеры в нашем деле. Когда необходимость в вашем ухаживании за мной отпадет, вы сразу же найдете себе подходящую красавицу, чтобы развлечься с ней. И наша довольно странная связь закончится - к обоюдному удовольствию.
      - Мне бы очень хотелось остаться вашим другом, - сказал он, притягивая ее ближе к себе и несколько удивленный тем, что она не воспротивилась его настойчивости.
      - Мне кажется, что ваши представления о дружбе очень сильно отличаются от моих, ваша светлость. Насколько я могу судить, вы никого не подпускаете к себе близко.
      - Ну вы-то как раз сейчас очень близко, - сказал он, обнимая ее и прижимая к себе.
      Ее глаза широко раскрылись, словно она только сейчас поняла всю опасную двусмысленность своего положения. Ее губы были так соблазнительно близко! Но он огромным усилием воли заставил себя отбросить греховные мысли и, встретившись с ней взглядом, сказал:
      - Я думаю, друг - это тот, кто радуется твоему обществу, кто поддерживает тебя во всем. Друг знает твои самые сокровенные тайны и верно хранит их.
      Он снова взял ее за подбородок и, едва касаясь, провел большим пальцем по изгибу ее губ. Ее кожа была такой восхитительно нежной, от нее исходил чудесный запах... Его пронзило острое желание. Всему виной был аромат сандалового дерева - аромат ее волос. Как ему хотелось сейчас растрепать их, пропустить сквозь пальцы эти шелковистые, блестящие локоны. Он знал, что играет с огнем, но его это сейчас мало волновало... Он все равно уже не мог больше противиться искушению, это было выше его сил. И лишь крепче сжал ее в своих объятиях.
      - Так разве есть что-нибудь в моем определении дружбы, что бы не отвечало нашим с вами отношениям?
      - Друзья не целуются так... так, как мы.
      - Вы так думаете? - Он покачал головой. - В некоторых случаях, именно из подобной дружбы вырастала великая любовь.
      - Я думала...
      Он почувствовал на своем лице ее теплое свежее дыхание и увидел, как бешено бьется жилка у нее на горле. Если бы он не ждал с таким нетерпением ее ответа, то в ту же секунду прижался бы губами к этой жилке и ощутил бы, как бьется ее сердечко, зная, что это именно он заставил его биться так сильно. Не любит целовать ее! Это надо же такое придумать! Да он готов всю ее покрыть поцелуями, не пропустив ни одного дюйма ее восхитительной нежной кожи...
      И вдруг ее ладони уперлись ему в грудь и оттолкнули его с невесть откуда взявшейся силой.
      - Мне кажется, вы просто хотите смутить меня. Ведь на самом деле у нас с вами временное соглашение, не более того. В урочный час мы с вами разойдемся, каждый пойдет своим собственным путем. А пока... для нас обоих будет лучше, если мы не будем преступать границу сердечных дружеских чувств. Я, конечно, понимаю, что для мужчины с вашим опытом все это просто занимательная игра, но вы сами сказали, что я - плохая актриса, и я... - Ее глаза опять широко раскрылись, когда она почувствовала, что он усаживает ее к себе на колени. - Что вы делаете, Ремингтон?
      - Проявляю сердечные чувства. - Всего один поцелуй, уговаривал он себя. Всего один коротенький поцелуй, просто чтобы показать ей, как она желанна ему.
      Она открыла рот, чтобы вскрикнуть, но он опередил ее. Поймав губами ее вскрик, он закрыл ей рот таким горячим поцелуем, что оба они на несколько мгновений перестали дышать. А когда он начал отодвигаться от нее, ее пальцы непроизвольно вцепились в лацканы его сюртука и она еще ближе придвинулась к нему. Он почувствовал, что добился того, чего хотел. Он нежно ласкал губами края ее губ, руки его в это время гладили ее спину. От каждого такого прикосновения она таяла все больше, становясь в его руках все нежнее и податливее. Боже, как она отзывается на его ласку! Он глубже проник в ее рот, лаская языком губы, десны и наконец сплетая свой жадный язык с ее робким языком. Ее руки скользнули вверх по его груди, потом по шее, пока пальцы ее не погрузились в густые волосы, стыдливо их лаская. Он мгновенно ощутил такую вспышку желания, что у него свело все мышцы и из груди вырвался чуть слышный стон. Только сейчас он осознал, насколько сильно хочет обладать ею.
      - Мы не должны больше этого делать, Лили. - Он схватил обе ее руки и с силой прижал их к своей груди. - Мы должны остановиться.
      - Почему?
      Его смех прозвучал почти стоном.
      - Твои поцелуи слишком сладки.
      Он наклонился и провел губами по ее лбу, а когда она закрыла глаза, он тем же ласкающим движением коснулся ее ресниц. Мгновением позже она вновь открыла глаза. И от того, что он увидел в них, у него перехватило дыхание... Он притянул ее голову к своему плечу и прикрыл ей глаза своей широкой ладонью.
      - Дай мне несколько мгновений, чтобы успокоиться, прежде чем ты опять будешь так смотреть на меня. - Его голос звучал глуше, чем обычно, и был каким-то странным, незнакомым. - Ты ведь знаешь, как твой взгляд на меня действует.
      Она не знала и сказала ему об этом. В ответ он еще сильнее прижал ее к себе.
      - Твой взгляд заставляет меня сгорать от безумного желания целовать тебя снова и снова. - Он помолчал мгновение, затем поправился: - Нет, это не совсем правда. Когда ты так на меня смотришь, мне хочется гораздо больше,чем просто целовать тебя. Если еще кто-нибудь увидит, как ты смотришь на меня... - Он передвинулся, пытаясь занять более удобное положение и стараясь думать о чем-нибудь таком, что охладит его желание. - Нам надо поговорить о чем-нибудь другом, Лили. Расскажите мне о лорде Осгуде. Я еще ни разу не слышал, чтобы вы говорили об этом своем поклоннике. Он дорожил вами? Вы, наверное, тоскуете о нем?
      - Лорд Осгуд? - Казалось, она была очень смущена его словами.
      - Простите меня, - сказал он, увидев, что она не собирается отвечать на его вопрос. - Я совсем не хотел расстраивать вас этими грустными воспоминаниями. Вы, должно быть, очень любили его?
      Лили покачала головой.
      - Лорд Осгуд сопровождал меня на два бала и на один дневной прием. В действительности мы были просто хорошими знакомыми. Мы обменивались обычными любезностями, и мне было приятно его общество, но я ни в коем случае не собиралась за него замуж.
      - Я думал, вы были помолвлены.
      - А я думала, что вы помолвлены с Маргарет Грэнджер, - ответила она с вызовом.
      - Да, кажется, у нас с вами действительно много общего и с каждой минутой становится все больше. - Он наклонил голову. - А кто был вашим поклонником до Осгуда?
      - Это вас совершенно не касается.
      - Все, что касается вас, касается и меня, - отрезал он. - Я все еще не оставил мысли б том, что человек, напавший на вас, это кто-то из ваших знакомых. И я хочу знать, были ли другие Осгуды. Был ли кто-то, кто питал к вам нежные чувства, а вы его отвергли?
      - Я никого не отвергала! - с негодованием воскликнула Лили.
      - Осгуд дрался на дуэли. Почему?
      Лили этот вопрос обидел.
      - На будущее могу вам посоветовать черпать свои сведения из более достоверного источника, чем слухи, которые распространяет Маргарет Грэнджер. Я представления не имею, с кем дрался Осгуд, но я уверена, что это случилось не из-за меня, его никто не вынуждал защищать мою честь или сражаться с моими поклонниками. Ничего такого не было. Для Осгуда я значила ничуть не больше, чем для вас.
      - Вы очень много значите для меня, Лили, - вырвалось у него против его воли, он даже не успел подумать, как много значат эти слова. Надежда, вспыхнувшая в ее глазах, заставила его крепче стиснуть зубы.
      - Вы хотите сказать мне, что ваши ухаживания - не притворство?
      Он почувствовал себя внезапно так, словно под ним разверзлась бездна. Он понимал, о чем она в действительности его спрашивала. Для такой женщины, как Лили, существовало лишь одно логическое завершение подобных отношений. Брак. Он почувствовал, как лоб его покрылся испариной, в карете вдруг стало невыносимо жарко. Еще сегодня днем он решил, что может наслаждаться обществом Лили, пока не закончится это "ухаживание", а затем тихо и безболезненно расстаться с ней. Так же, как он обычно заканчивал подобные "задания". Между тем никому не покажется слишком странным, если у них будут достаточно близкие отношения, и только они с Лили будут знать истинный смысл этой близости. Проклятие! Да ведь он просто задумал соблазнить ее!
      И вот теперь все его намерения исчезают, как облачко дыма под порывом ветра. Он прекрасно понимал, что все это значило для Лили. Если он и сомневался раньше в ее неискушенности и невинности, то сейчас у него не осталось в этом никаких сомнений. У нее не было ни опыта, ни привычки к флирту, чтобы играть в любовные игры. Когда она отдаст мужчине свою невинность, она отдаст ему и свое сердце. Он не достоин ни того, ни другого. Ему нечем ответить на ее бесценные дары.
      - Я хочу, чтобы между нами все было честно, - начал он и с внезапной болью увидел, как гаснет надежда в ее глазах.
      Она постаралась высвободиться из его объятий, но он продолжал крепко держать ее, словно стремился защитить от той боли, которую должен был ей причинить. Она сделала попытку отвернуться, но он обхватил ее лицо ладонями и заглянул ей в глаза.
      - В нашей жизни слишком много тайн. А то, что нам приходится доверять и хранить тайны друг друга, делает нашу дружбу особенно ценной. Вы очень дороги мне, Лили, но я не хочу обманывать вас или давать надежду, что наши с вами отношения могут закончиться свадьбой. Уже очень давно я понял, что не создан для брака. И я скорее предпочту, чтобы мой брат и его дети наследовали мой титул, чем вновь соберусь жениться. - Ее взгляд, полный отчаянной муки, потряс его, и он сокрушенно вздохнул. - Мои взгляды на это ни в коей мере не связаны с вами лично, Лили. Однако вы и представить себе не можете, насколько брак меняет отношения между людьми и самих людей. Боюсь, вы вряд ли когда-нибудь сможете понять, о чем я сейчас говорю. Вы до такой степени невинны, что я даже не могу вспомнить ничего подобного.
      - Я никогда не думала, что невинность - такой уж большой грех, сказала она, и в ее глазах заблестели слезы.
      - Это не грех, Лили. Это дар. Дар, который вы не должны растрачивать на такого негодяя, как я. - Одна прозрачная слезинка скатилась по ее щеке и упала ему на руку, а он подавил желание стереть ее, словно боялся, а она жгла его кожу. - Было время, когда я мог бы стать хорошим мужем для вас, время, когда я еще верил в то, что в браке можно найти любовь и счастье, преданность и доверие. Теперь, увы, я понял, что это лишь красивые иллюзии. В этом мире все происходит совсем иначе. И вы сами когда-нибудь выучите этот жизненный урок, но черт меня возьми, если я стану обучать вас. Проклятие, Лили, вы хотите от меня того, что я не могу дать вам!
      Или все же может? Что, если какая-то его часть протестует против мысли о серьезных отношениях с Лили только потому, что он знает, как легко ему потерять голову от любви к ней? Привлекательность Лили заключалась не только и, может быть, не столько в ее красоте. То, что сводило его с ума, таилось гораздо глубже. Ее внешность была всего лишь искушением, вознаграждением, которое ему обещано, если он подчинится своей судьбе. Но как долго он сможет удержать ее? Предательство Катарины нанесло рану скорее его гордости, чем чувствам. Но, если Лили изменит ему с другим, ее предательство уничтожит его... Это открытие поразило его, словно удар молнии. Если это так, значит, он уже почти влюблен в нее!
      Эта новость ничуть не обрадовала его. Он мог представить себе будущее Лили почти так же ясно, как и ее прошлое, о котором она рассказывала ему. Сейчас ее невинность защищает ее, но как только она выйдет замуж, любой светский ловелас будет считать ее своей законной добычей. Если он настолько спятит, что женится на ней, он еще хлебнет сполна, ведь ему придется надолго оставлять ее, отправляясь по делам Военного департамента. А едва он за порог - сразу толпы мужчин станут увиваться вокруг нее, слетятся как пчелы на мед. Они станут соблазнять ее кто чем может, и чем дольше она будет сопротивляться, тем желаннее будет им казаться, все больше разжигая их пыл. И в конце концов кто-то из них ей приглянется. А для него это будет означать конец ее "любви". Да он скорее предпочтет жить монахом, чем позволит снова ввергнуть себя в этот ад. Нет, лучше потерять ее сейчас, пока он не начал снова тешиться несбыточными мечтами и внушать себе, что его жизнь с Лили будет совсем не такая, как у всех прочих. Нет! Жениться на Лили будет, безусловно, самой большой ошибкой в его жизни.
      Пока эти мысли вихрем кружились в его голове, Лили не произнесла ни слова. Она просто продолжала смотреть на него своими огромными прекрасными глазами. "Но почему я чувствую себя столь виноватым... - с досадой думал Ремингтон. - Ведь это я приношу совершенно непомерную жертву, отказываясь от нее". После сегодняшнего вечера она едва ли позволит ему так страстно ее целовать и обнимать. Он только что прямо дал ей понять, что в отношениях с ней руководствуется честными намерениями. И он сделал все правильно. Ей не в чем упрекать его.
      Но почему тогда у него так скверно на душе?
      На этот раз он не стал удерживать ее, когда она попыталась высвободиться из его объятий. Потом села рядом, чуть отодвинувшись от него. Сцепив пальцы, он положил руки на колени, не решаясь на нее взглянуть. Он не хотел видеть, как она плачет. Ее слезы лишь ослабляли его решимость. Он попытался сосредоточиться на стуке колес о булыжную мостовую.
      - Не печальтесь. Вы очень скоро найдете кого-нибудь еще, - сказал он наконец, продолжая глядеть в сторону. - Я знаю по крайней мере дюжину молодых мужчин, которые бросятся предлагать вам руку и сердце, стоит вам только улыбнуться им.
      - Что ж, надо не забыть улыбнуться самому подходящему из них.
      - Я не то имел в виду, Лили. - Он протянул было к ней руку, но она отшатнулась от него. Его рука повисла на мгновение в воздухе, затем он медленно положил ее на колено. И ее голос, и вся она показалась ему сейчас такой ранимой, такой хрупкой, словно вот-вот разобьется и рассыплется на множество кусочков.
      - Я знаю, что вы имели в виду. Вам не нужно больше ничего объяснять. Я все прекрасно поняла.
      "Ничего-то ты не поняла!" -? подумал он с болью в сердце. Ему так хотелось обнять её и целовать долго-долго, пока она не забудет этих отвратительных слов, которые он только что ей наговорил. Он хотел, чтобы она улыбалась только ему одному. "Увижу ли я когда-нибудь еще ее улыбку?" - с внезапным отчаянием подумал он.
      -? Когда вы... - Голос Лили сорвался, и она была вынуждена сделать паузу и глубоко вздохнуть, прежде чем продолжила: - Как давно вы работаете на сэра Малкольма?
      Он понял, почему она так резко перевела разговор на другую тему просто пыталась взять себя в руки, продемонстрировать ему, что понимает, почему он отверг ее, и что ее это не очень-то и задевает. Он решил подыграть ей.
      - Я начал работать в Военном департаменте почти десять лет назад. Мне пришлось взять на себя обязанности моих родителей, погибших во время кораблекрушения.
      Напускное спокойствие Лили мгновенно сменилось неподдельным изумлением и интересом.
      - Ваши родители работали на Военный департамент?
      - Собственно говоря, работал только отец, а мама часто сопровождала его в наименее опасных предприятиях. В тот раз они плыли в Вест-Индию по своим частным делам, и за три дня до прибытия в порт судно настиг ураган. Все погибли.
      - Боже мой! - пробормотала Лили. - Как вам было тяжело! Сразу пришлось принять на себя титул и... такое количество всевозможных обязанностей. Сразу после трагедии. Сколько горя обрушилось на вас...
      Он хмуро взглянул на свои сложенные на коленях руки. Он и забыл, насколько тонко Лили все чувствует и понимает. В то время, когда погибли его родители, у него не было недостатка в сочувствии, но и проблем тогда появилось действительно немало. Большаяих часть возникла при общении с поверенными отца, эдакий ошеломляющий натиск финансовых вопросов, требующих решения, а еще надо было разобраться со слугами, с управляющими имениями и арендаторами и прочее и прочее - людям необходимо было знать, как смерть его отца скажется на их дальнейшей судьбе. В общем, служебные обязанности отца он воспринял как благословенную передышку, избавляющую его хоть ненадолго от рутинных домашних дел. Лили едва его знала, но сразу поняла, что он тогда пережил, словно все эти годы провела рядом с ним. Сколько сочувствия и теплоты... а ведь всего минуту назад он так жестоко отказался принять ее любовь.
      Он стиснул зубы.
      - Вы собираетесь поехать на бал у Лискоутов в эту среду?
      Она покачала головой, мгновенно насторожившись под его взглядом.
      - Еще до той злополучной ночи меня пригласили провести конец недели в загородном доме лорда Холибрука. Там будет проходить традиционное собрание членов "Общества египтологов". После того как вы ушли от него сегодня днем, я сказала отцу и сэру Малкольму об этом приглашении. Они оба решили, что в доме лорда Холибрука мне ничего не угрожает. Дом большой, и там в эти дни соберется довольно много народу. Сэр Малкольм решил, что будет даже лучше, если я смогу хоть на несколько дней уехать из Кроффорд-хаус.
      В данном случае герцог был согласен с лордом Байнбриджем. Едва ли кто-то мог навредить Лили в доме, полном людей, и, кроме того, ей совсем не мешало уехать из Лондона. Хотя бы на два-три дня.
      - Так когда в доме Холибрука все собираются?
      - Послезавтра. Софи и я собирались отправиться туда вместе, и я уверена, мой отец сможет сопровождать нас. После сегодняшнего вечера, я... я полагаю, вы попросите сэра Малкольма найти кого-нибудь еще, кто смог бы... заменить вас.
      Он полагал точно так же. Он просто не мог находиться возле Лили. Как только они оставались наедине, он мог думать лишь о том, как заполучить ее в свои объятия и осыпать поцелуями. Сегодняшний вечер лишний раз подтвердил, что он просто не в состоянии противостоять своим желаниям. Но в то же время он понимал, что не вынесет, если возле Лили все время будет крутиться какой-нибудь другой "поклонник". Поэтому он и дал согласие сэру Малкольму.
      - Я буду продолжать сопровождать вас всюду, в том числе и к лорду Холибруку. - Он понимал, что это самый обыкновенный эгоизм с его стороны, но он хотел быть рядом с ней, хотя бы какое-то время. - Сколько там будет приглашенных?
      - Человек двадцать, я полагаю.
      Он кивнул, совершенно не интересуясь заданным вопросом. Вместо дуэньи ее будет сопровождать Софи Стэнхоуп, и, значит, ему грозит не так уж много случаев остаться с Лили наедине. Он вполне сможет избежать встреч в саду при лунном свете или бесед наедине в его карете. Он еще больше нахмурился.
      - Мы возьмем с собой несколько верховых лорда Байнбриджа, а также несколько моих людей. Со мной вы будете большую часть дня, а ночью вас поместят вместе с Софи. Все-таки это безопасней, чем ваши лондонские апартаменты.
      Карета остановилась, и герцог, откинув занавески, выглянул наружу. Впереди светились огни Кроффорд-хаус. Пора было расставаться, но он не мог заставить себя сделать это. Сегодняшняя ночь первая, которую они проведут вдали друг от друга. Первая - с того момента, когда он увидел ее бегущей по улице в домашнем пеньюаре. Наверное, Лили страшно сейчас. Ведь ей предстоит провести ночь в том самом доме, где на нее напали... А кто успокоит ее, если ей опять приснится кошмар?
      - Вот вы и дома, Лили, - безразличным тоном произнес он, дивясь своему умению притворяться. Она начала приподниматься со своего места.
      - Подождите, - сказал он. Она выжидательною посмотрела на него, чуть приоткрыв губы. О Боже, как ему хотелось поцеловать ее! - Если вам не очень хочется быть дома в тот момент, когда лорд Аллен явится для разговора с вашим отцом, я был бы счастлив сопровождать вас на прогулку в парк - во второй половине дня.
      Это предложение, похоже, насторожило ее.
      - Я бы не хотела затруднять вас больше, чем это необходимо.
      - Это нисколько меня не затруднит. - Он накрыл ее руку своей, не в силах противиться искушению еще раз прикоснуться к ней. - Я прошу простить меня, если сегодня я оскорбил ваши чувства, Лили. Я буду ждать любой возможности, чтобы доказать вам свою самую искреннюю дружбу. - Он прижал палец к ее губам, увидев, что она что-то хочет сказать. - Не надо сейчас ничего говорить. Просто подумайте об этом. Завтра я заеду за вами в два часа.
      Он открыл дверцу кареты и помог ей сойти на землю, затем проводил ее по лестнице до крыльца. Им навстречу сразу же вышел дворецкий и распахнул перед Лили двери.
      - Граф Кроффорд дома? - спросил Ремингтон.
      - Да, ваша светлость, - дворецкий величественно кивнул.
      Герцог повернулся к Лили и поднес к губам ее руку, затянутую в перчатку. Его горячий поцелуй опалил ее сквозь кружево.
      - Проследите, чтобы он запер дверь за вами. До завтра, Лили.
      Она продолжала молча смотреть на него, и он не мог отвести от нее взгляд. Все, что ему надо было сделать сейчас, - это развернуться и пойти к своей карете. Но он не мог. Он притянул ее к себе и прильнул к ее губам долгим нежным поцелуем.
      - Спокойной ночи. Лили.
      11
      Г ерцог Ремингтон откинулся на спинку высокого кресла и закинул ногу на ногу. Мягкий свет от покачивающихся фонарей заливал каюту. Он держал в руке стакан с коньяком и не отрывал взгляда от темной прозрачной жидкости, светящейся в блеске фонарей. Цвет этого хорошо выдержанного дорогого коньяка напомнил ему о волосах Лили, об этих роскошных кудрях, сверкающих, точно пламя.
      - Сегодня вы в необычном для вас настроении, капитан.
      Ремингтон взглянул на своего собеседника и снова принялся созерцать жидкость в стакане.
      - Я никак не ожидал, что мне придется сегодня вечером бросить якорь у берегов Нормандии. Из-за этого внезапного отъезда мне пришлось пропустить важную встречу сегодня днем.
      - Она непременно простит вас за это.
      Он взглянул в искрящиеся весельем темные глаза Себастьяна Лэкрокса, скрывавшего усмешку за высокой кружкой с элем. "Лэкрокс слишком хорошо меня понимает", - подумал герцог. А сам он едва ли знает даже настоящее имя этого молодого человека. Впрочем, сам Лэкрокс тоже не догадывается, что обедает сейчас с герцогом Ремингтоном. Для него он был просто капитаном Смитом. За шесть лет их знакомства между ними завязалась очень странная дружба. Каждый понимал, что слишком опасно знать про другого больше, чем необходимо. Ремингтон даже не знал точно, где была родина Лэкрокса, на французском он говорил так же чисто и без акцента, как и на английском. Он доставлял информацию, которую можно было раздобыть лишь в самых высоких кругах французского правительства, и рисковал ради этого головой. Это было все, что Ремингтону надлежало знать о его сегодняшнем собеседнике.
      - Что заставляет вас думать, что мои дела связаны с женщиной?
      Себастьян пожал плечами - чисто галльский жест, который не говорит ничего, но подразумевает все,
      Ремингтон нахмурился.
      - Я совсем не думаю, что она простит меня, но, может, это и к лучшему.
      Себастьян задумчиво взглянул на него.
      - Сказано с глубоким вздохом, который, без сомнения, является свидетельством любви. - Он еще мгновение изучал хмурое лицо Ремингтона, затем добавил: - Не подумайте, что я отношусь несерьезно к вашей affaire de coeur , мой друг. Напротив, я искренне сочувствую вам. Вы помните тот последний раз, когда я приезжал в Лондон?
      - Около года назад, кажется?
      Себастьян кивнул.
      - Пока я был там, мне посчастливилось встретить девушку, которую я не видел с тех пор, как мы были детьми.
      Интересно, понимает ли Себастьян, что сообщил ему сейчас весьма важную информацию о себе? Теперь уже не было никакого сомнения, что он был англичанином. Герцог решил проверить свою догадку.
      - Эта девушка - англичанка?
      Себастьян кивнул.
      - Мы говорим о моем разбитом сердце, капитан, а вы меня перебиваете...
      - Простите.
      - Так вот, она выросла и превратилась в восхитительнейшее создание. Я не мог отвести от нее глаз. Я-то, глупец, полагал, что мною движет исключительно изумление пред этой метаморфозой, а кроме того, я вдруг обнаружил у нее острый ум и некий редкий талант. Но еще до того, как уехать из Англии, я понял, что хочу только одного - жениться на ней. К счастью, мой здравый смысл уберег меня от опрометчивого шага - я не открыл мои чувства. Ее семейство тоже имеет самое непосредственное отношение к известной нам с вами секретной деятельности, и она уже знает, каково жить в вечном ожидании опасности... Да и что бы я мог предложить ей, кроме весьма вероятной перспективы остаться вдовой?
      Внезапно герцог Ремингтон почувствовал, как холод сжимает ему сердце. Портрет возлюбленной Себастьяна показался ему мучительно знакомым. Теперь, когда он знал, кто расшифровывает послания Лэкрокса, встреча этих двух юных существ казалась вполне вероятной.
      - Как ее зовут?
      Себастьян погрозил ему пальцем.
      - Вы забываете правила, капитан. Никаких имен! Но мы можем дать этой юной леди имя... - Он потер подбородок, затем уголки его рта чуть дрогнули и в глазах вспыхнули лукавые искорки. - Назовем ее Венерой.
      Ремингтон сжал кулаки.
      - И какой же итог у этой истории, Лэкрокс?
      - А итог таков, капитан, что я упустил шанс жениться на женщине, которую люблю. Возможно, к тому времени, как я снова ее увижу, будет уже слишком поздно. С ее красотой и очарованием у нее наверняка отбоя нет от поклонников. К тому времени, как я решусь сделать ей предложение, она скорее всего успеет выйти замуж.
      - Почему бы вам не написать ей письмо? - Себастьян нахмурился, уловив саркастическую нотку в тоне собеседника, но ничего ему не сказал.
      - То, что я должен сказать ей, нельзя доверить бумаге. Однако, если все сложится удачно, возможно, мне посчастливится увидеть ее в следующем месяце. Но это, как говорится, моя личная проблема. А рассказал я вам все это несмотря на то, что вы меня постоянно перебивали, - лишь для того, чтобы дать вам один маленький совет. Я еще ни разу не видел, чтобы вы впадали в хандру из-за какой-либо женщины. Видимо, она значит для вас гораздо больше, чем вам хотелось бы. В силу известных обстоятельств нам с вами, конечно, ничего не стоит внушить себе, что мы не можем позволить себе доступные любому обывателю семейные радости, но ведь следовало бы поступать как раз наоборот. Именно неопределенность нашего будущего должна заставить нас не мешкать и насладиться счастьем. Дружище, я бы не хотел, чтобы вы совершили ту же ошибку, что ваш покорный слуга.
      Ремингтон еле удержался от горькой усмешки. Ведь стоит ему произнести одно лишь имя, и Лэкрокс поймет, что это Лили буквально приворожилаих обоих. Он поспешил улыбнуться, чтобы не выдать вдруг охватившего его гнева.
      - Вы можете не волноваться на мой счет, Лэкрокс. Я никогда не совершаю дважды одну и ту же ошибку.
      Часы в библиотеке графа Кроффорда пробили час дня. Герцог Ремингтон так и не появился. Лили развернула записку, которая пришла от него вчера утром, и в сотый раз перечитала ее.
      "Лили, к. моему глубокому сожалению, возникли непредвиденные обстоятельства, не позволяющие мне сопровождать вас на сегодняшнюю прогулку в парк. Я заеду за вами в пятницу, в час дня. Пожалуйста, приготовьте багаж и оденьтесь по-дорожному. Мы поедем в Бэйзилдон.
      Р."
      Его "непредвиденные обстоятельства" скорее всего носили юбку. Без сомнения, это было более важно для него, чем та дружба, которую он предлагал ей. Она сокрушенно вздохнула и спрятала записку в рукав своего платья. Все эти два дня ее грызли сомнения, в конце концов она окончательно запуталась в том, что наговорил ей герцог в тот вечер в карете. Лишь одно было для нее абсолютно очевидно. Она ровным счетом ничего для него не значила. Он просто играл с ней, как играл с многими женщинами, другими дурочками, вздумавшими принять этот фарс за искренние чувства. Вот и теперь, он опаздывал. Опять, наверное, "непредвиденные обстоятельства". Или он вообще не собирался ехать с ней к лорду Холибруку, и она никогда больше не увидит его в своем доме.
      - Перестань ежеминутно смотреть на часы. От этого он быстрее не приедет, - сердито сказал граф, не отрываясь от бумаг, разложенных перед ним на столе.
      Лили разгладила уголки свитка, который вот уже целый час пыталась переводить. Она сидела на диване, возле отцовского стола, а свиток разложила на высокой стопке книг. Она попыталась передвинуть стопку в сторону, чтобы и себе освободить на столе место для работы, но книги лежали неровно и, когда она стронулаих с места, рассыпались, попадав с тихим стуком на ковер. Лили принялась сгребатьих в беспорядочную кучу.
      Следующие пять минут она тупо смотрела на свиток. Таинственные знаки против своего обыкновения никак не хотели складываться в слова. Лили не могла сосредоточиться ни на чем, кроме тиканья часов. Этот тихий монотонный звук сводил ее с ума. Ну где же он?
      - О, вот кое-что интересное, - сказал ее отец и постучал пальцем по лежащему перед ним древнему пергаменту. Затем он принялся рыться в книгах, лежавших на столе. - А где та книга об Александре Великом?
      Лили нагнулась и извлекла ее из горки на полу.
      - Еще одна ссылка на Александра? - Она кивнула на его свиток.
      - А? Что? - Он растерянно мигнул, захваченный ее вопросом врасплох. Это выражение Лили так хорошо знала. Когда граф был погружен в работу, внешний мир переставал для него существовать. - Александр? Он отправился в Египет на поиски какой-то женщины. Не то Канди, не то Каниф, что-то в этом роде.
      Лили положила руку на спинку дивана и откинула голову. Потом тихо спросила:
      - Он любил ее?
      - Не знаю. Очень загадочная история.
      Лили глубоко вздохнула.
      -О, да!
      Граф Кроффорд вдруг внимательно на нее посмотрел и снова погрузился в работу.
      - Оскар сказал мне, что герцог Ремингтон позволил себе некоторые вольности вчера вечером, прямо перед домом, на виду у всех, кто мог оказаться в этот момент рядом.
      - Он поцеловал меня, папа. Это был просто легкий поцелуй.
      Перо графа издало душераздирающий скрип.
      - Не могу не задаться вопросом: откуда тебе известно, что он был легким?
      - Он поцеловал меня до этого в карете, - призналась она. - Это дало мне возможность сравнить.
      - Понятно. - Перо ровно поскрипывало, больше не спотыкаясь. - И ты поощряла такое поведение?
      Лили посмотрела на потолок.
      - Мне так не кажется. Просто он захватил меня врасплох. Но я и не оттолкнула его. - Она опустила голову. - Когда он рядом, я просто не знаю, что со мной творится.
      Скрип прекратился, затем последовал осторожный вопрос:
      - Может быть, это любовь?
      Лили взглянула на отца. Его улыбка показалась ей немного странной.
      - Неужели это так очевидно?
      - По твоему потерянному виду? Да, я бы сказал, вполне очевидно.
      Лили гордо выпрямилась и расправила юбки. Ремингтону не нужна ее любовь, ему не требуется даже привязанность. Тем не менее ему хочется ее целовать. Он сказал ей, что она найдет кого-нибудь другого, а потом поцеловал. На прощание. Прощальный поцелуй, только и всего.
      - Ты ведь ничего ему не скажешь, и даже не намекнешь, правда?
      - Конечно, нет. - Его перо вновь заскрипело по бумаге. - Однако мне бы очень хотелось знать, что думает он по поводу ваших отношений.
      - Мне тоже, - пробормотала она. Какой-то звук в холле привлек ее внимание. Она повернулась к двери и через секунду была уже на ногах.
      - Сядь, Лили. Не стоит так явно показывать свое волнение.
      Лили послушно села и снова принялась разглаживать юбки. Дворецкий распахнул двери, однако ему не дали возможности объявить посетителя, герцог Ремингтон ворвался в комнату, захлопнув дверь перед его носом.
      - У меня есть кое-что для вас, - сказал он Лили, направившись прямо к ней. У нее мелькнула мысль, что он принес ей какой-нибудь приятный пустячок, чтобы загладить свою вину, утешить ее за те две бессонные ночи, которые она провела в раздумьях о том, как он все же к ней относится. Но вместо подарка он вытащил из-за пазухи пергамент и вручил его Лили.
      - Это нужно срочно расшифровать. Мы отвезем шифровку Байнбриджам, когда заедем за его племянницей.
      Лили уставилась на пергамент, затем вновь взглянула на герцога.
      - Начинайте, - сказал он, кивнув на пергамент. - Тут какая-то очень ценная информация. Байнбридж хочет получить текст как можно скорее.
      Граф Кроффорд поднялся со своего места за столом.
      - Почему бы тебе не поработать за моим столом. Лили, - сказал он, направляясь к двери. - Пойду проверю багаж, все ли уложили.
      Лили растерянно взглянула на отца. Она просто забыла о его присутствии. Став за спиной Ремингтона, он нахмурился и с неодобрением покачал головой, затем молча показал на свой стул.
      - Да, конечно. Я сейчас же все переведу.
      Она перенесла пергамент на стол, затем выбрала нужные книги и разложила их перед собой. Граф вышел из библиотеки, оставивих одних. Она тут же начала работать. Герцог подошел и встал за ее спиной. Вскоре на столе появились листы, исписанные ее рукой. Большинство слов не имело никакого смысла. Эти бессмысленные слова образовывали большой крест на каждой странице. Каждое слово соединялось с другим, расположенным ниже или рядом с ним, одной общей буквой. Она обвела кружком слово в центре каждого из крестов, одно из немногих слов. на странице, которое имело смысл.
      - Боже мой! Как вы разбираетесь во всем этом?
      - Это довольно сложно, - призналась она, не глядя на него. - Я все еще не могу полностью запомнить весь этот код. Для того чтобы все понять, необходимо обратиться к краткому словарю мистера Вебстера. - Она похлопала ладонью по открытым страницам означенного словаря, лежащего слева от нее. Ее рука остановилась на слове "Тьма", но слово, которое она начала писать, начиналось с буквы "в".
      - Для меня все это полная абракадабра.
      - Ухм, - пробурчала она, даже не подозревая, что издала тот же ворчливый звук, что и ее отец, когда его отрывали от работы. - А, да, конечно. Веллингтон. Я должна была бы догадаться.
      - "Тьма" означает "Веллингтон"? - изумился он. Лили взглянула на него, с удивлением обнаружив, что он еще стоит рядом.
      - Что? Нет, конечно, нет. Слова: тьма, цена, над, наш, королевский, поместье, брать, великий, меньше, стиль - все вместе они означают "Веллингтон". Но это только начало дешифровки. Вот ключевое слово. - Она указала на запись, где из общего нагромождения знаков выделила набор букв и цифр: ЗКИРК4СЭМЗРУМ.
      - Я должен был догадаться.
      По тому, как горели ее глаза, герцог понял, что чем сложнее был код, тем интересней Лили было разгадывать его. Он убедился, что тут ей не было равных, она обладала необыкновенным талантом. Видя, с какой легкостью она нашла шифр, он невольно вспомнил, что во всей Англии нет больше никого, кто мог бы прочесть эту депешу. Он знал, что его работа крайне важна, но только сейчас осознал, насколько необходимо стране редкостное дарование этой удивительной девушки. Он не мог не восхититься ею. Подумать только, эта хрупкая юная красавица вот уже три года держит в своих нежных ручках судьбы двух великих наций.
      - Наверное, больше не стоит использовать числа, - сказала она, ни к кому не обращаясь, после того как выписала еще один ряд слов и цифр. - Они слишком выдают ключ.
      Он протянул руку через ее плечо и указал на такой же код в другой части письма.
      - Вы совершенно правы. Чертовски выдают.
      - Вы так думаете? - Лили перевела на него обеспокоенный взгляд, а когда он в шутливом отчаянии закатил глаза, чуть нахмурилась и снова погрузилась в работу.
      Через несколько минут вернулся граф. Лили отложила в сторону перо.
      - Вот, готово. - Она промокнула последние строчки, затем сложила лист с текстом несколько раз. - Ты потом бросишь черновики в огонь, папа?
      Граф Кроффорд кивнул, и понимающая улыбка появилась на его лице, когда он увидел, с каким изумлением взирает на его дочь герцог Ремингтон.
      - Все вещи Лили собраны, ее сундук привязан на задках вашей кареты. Вам лучше поспешить. Сэр Малкольм ждет текст сообщения.
      * * *
      Едва за ними захлопнули дверцу кареты. Лили поняла, что означают дружеские отношения, которые теперь, видимо, устанавливались междуними. Герцог Ремингтон демонстративно сел против нее, всем своим видом показывая, что отныне более близким отношениям пришел конец. Помимо этого, он выказывал явные признаки недовольства ею.
      - Каким образом вы общаетесь с человеком, который посылает вам эти шифровки?
      Его вопрос окончательно вывел Лили из себя. Ее брат находился в гораздо более опасном положении, чем она сама, и она обещала Роберту, что никому и никогда не откроет его настоящего имени.
      - С помощью тех же самых шифровок. Обычно последние две строчки предназначены лично адресату.
      - Ив этой последней шифровке тоже было сообщение для вас?
      - Нет.
      Казалось, такой ответ несколько успокоил его. Он кивнул и откинулся на спинку сиденья.
      - Насколько хорошо вы его знаете?
      - Кого?
      - Того, кто посылает вам шифровки, - теряя хладнокровие, рявкнул герцог.
      - А насколько хорошо его знаете вы?
      Герцог улыбнулся, однако глаза его при этом оставались подозрительно холодными.
      - Более чем достаточно. Я обедал с ним вчера вечером.
      Лили открыла рот от изумления. Она поняла, что его откровение было произнесено с тайным умыслом.
      - Так это вы доставляете наши послания туда и обратно?
      - В основном. - Он сделал нетерпеливый жест, словно отбрасывая от себя эту тему, как недостойную внимания. - Вы все еще не ответили на мой вопрос. Как хорошо вы знаете Лэкрокса?
      То, что он назвал Роберта его вымышленным именем, сразу прояснило для нее ситуацию. Роберт не хотел, чтобы герцог Ремингтон знал, кто он такой. И хотя Ремингтон призывал ее к тому, чтобы между ними не было тайн, она не могла открыть ему чужую тайну.
      - Я знаю его давно. - Она постаралась, чтобы ее голос звучал достаточно небрежно. - Откуда вдруг такой интерес к моим знакомым?
      - Давайте назовем это простым любопытством.
      Лили несколько мгновений внимательно разглядывала его. Не затевает ли он какую-то новую игру? Быть может, он знает, что Себастьян Лэкрокс на самом деле ее брат Роберт. И если так, он теперь еще раз убедился, что она обманывает его... в который раз. Она решила сразу все выяснить.
      - Вы опять сердитесь на меня за что-то, ваша светлость?
      Он поджал губы.
      - Нет, Лили. Я не сержусь на вас. Простите, что учинил вам этот допрос. Откровенно говоря, наши двусмысленные отношения, при которых я должен играть роль вашего поклонника, просто сводят меня с ума. Я много думал сегодня ночью о нашем с вами разговоре в тот вечер, и теперь я вижу, что вы были правы. Наступит время, когда мы расстанемся и каждый пойдет своим путем. Поэтому самое разумное - не допускать, чтобы наша дружба становилась чересчур... горячей.
      Лили склонила голову, внимательно рассматривая свои руки.
      - Понимаю.
      - Нет, вы ничего не понимаете! - Он даже не дал ей возможности удивиться его странным словам. - И об этом говорит ваш призыв к "просто" искренним сердечным отношениям. Это же пустой звук. Тот пыл, с которым я отношусь к вам, очевиден каждому, кто видит нас вместе. На вечере у леди Китон я вел себя с вами отнюдь не так, как следовало бы. Моя репутация в отношении женщин такова, что никто даже не усомнится в действительном характере наших с вами отношений. Я бы не хотел, чтобы в результате пострадала ваша репутация. Вот почему я решил, что будет лучше всего принять ваше предложение. Отныне мы будем стараться избегать встреч наедине, ну а прилюдно надо придерживаться общепринятых для поклонников правил. И вам, и мне они хорошо известны. Можете положиться на мое слово, впредь я буду следовать им неукоснительно.
      Он всего лишь согласился с тем, что она сама ему предлагала. Так почему же она не испытывает победного торжества? Почему так пусто и холодно сделалось у нее на душе?
      - Да, это действительно самый разумный выход. Мы не должны проявлять друг к другу ничего, кроме дружеского расположения.
      Он кивнул, поставив таким образом точку на этой щекотливой теме.
      - Я надеюсь, лорд Аллен был не слишком назойлив?
      Лили нахмурилась и вздохнула.
      - Папа сказал, он был очень расстроен.
      - И?
      - И что?
      - Разве вам больше нечего сказать? Он был расстроен, и что дальше?
      - А дальше - ничего, ваша светлость.
      Ее голос звучал на удивление равнодушно. Еще вчера она хотела рассказать ему многое. Хотела признаться, что подсмотрела из-за кружевных занавесок, висящих у нее на окнах, как тот уезжал. И как, выйдя на улицу, обернулся и глянул наих дом с такой ненавистью, какой ей не доводилось видеть еще ни в чьих глазах. Но теперь не хотелось об этом говорить, да это и не казалось ей больше достойным внимания его светлости. Не стоило обременять Ремингтона своими беспочвенными страхами и фантазиями. Она больше не станет показывать ему свою слабость и неуверенность.
      - Ничего, о чем стоило бы говорить, - уточнила она. Спустя несколько минут они подъехали к дому лорда Байнбриджа. Дворецкий проводил их в фойе, гдеих ждали Софи и сэр Малкольм. Мужчины молча обменялись выразительными взглядами, и сэр Малкольм обратился к племяннице:
      - Почему бы тебе не проводить Лили к себе? А мы с его светлостью немного побеседуем. Мы позовем вас, когда можно будет уезжать.
      Мужчины прошли в библиотеку, а девушки поднялись наверх. Софи закрыла дверь своего будуара и прислонилась к ней, заложив руки за спину. Она внимательно разглядывала подругу.
      - Я слышала о том нападении. Как ты сейчас?
      - Лучше не бывает, - солгала Лили. - Все прошло, и я стараюсь по возможности не вспоминать об этом. Софи принялась расхаживать взад и вперед по комнате.
      - Дядя Малкольм рассказал мне все, что с тобой приключилось в ту ночь после бала у Эшландов. Просто невероятно! А Ремингтон! Неужели мы поедем вместе с ним?
      - Что твой дядя тебе рассказал? - осторожно спросила Лили.
      - Что герцог Ремингтон пришел тебе на помощь в ту ночь, когда на тебя напали, и что ты неожиданно оказалась в его городском доме и провела там несколько ночей. - Софи помолчала, бросив на Лили испытующий взгляд. - И что теперь он ухаживает за тобой, чтобы иметь возможность защитить тебя, когда тебе приходится выезжать на светские рауты. Дядя Малкольм сказал, что Ремингтон иногда выполняет его поручения и что мы можем ему доверять. - Она деликатно фыркнула. - Я приберегу свое мнение по этому поводу, пока не выслушаю твой рассказ.
      - И мы действительно можем доверять ему, - чуть слышно сказала Лили.
      Софи остановилась и внимательно посмотрела на нее.
      - И что же, он не пытался воспользоваться каким-нибудь удобным случаем?
      - Как раз наоборот, - Лили силилась улыбнуться, но потом оставила эти попытки. - Он не хочет иметь со мной ничего общего, Софи. Мы сним уговорились вести себя самым подобающим образом, пока ему приходится изображать моего поклонника. Он тяготится этой ролью, и, когда того негодяя наконец обнаружат, я и герцог разойдемся в разные стороны. Поэтому мы должны не давать поводов думать, что между нами есть что-то, кроме обычного знакомства. Никому. - Она вздохнула. - Даже самим себе.
      Софи открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но в этот момент раздался стук в дверь, и служанка сообщилаим, что джентльмены собрались уезжать.
      12
      Лорд Холибрук был вне себя от счастья, увидев среди своих гостей такую важную персону, как герцог Ремингтон. Поэтому сразу по прибытии в Холибрук-хаус всех троих принимали с невероятными почестями. Девушкам отвели покои, предназначенные для королевы, а Ремингтону - спальню короля. Лили с изумлением крутила головой, разглядывая белое с золотом убранство королевской опочивальни размером с бальный зал.
      - Кажется, это было самое утомительное и долгое путешествие в моей жизни, - заявила Софи, когда они с Лили переодевались на ночь. От помощи служанки они отказались, и потому Софи попросила: - Расстегни мне платье, пожалуйста. - И пока Лили трудилась над множеством мелких пуговок, продолжала сетовать: - Подумать только! Мне пришлось в течение четырех часов не слышать ничего, кроме своего собственного голоса! По-моему, оба вы с вашим стремлением придать этому трудному предприятию, то бишь его ухаживаниям, благопристойный вид, несколько перестарались. Это что же, вам уже и разговаривать нельзя? Кстати, а почему ты решила, что ему нет до тебя дела? Я в этом совсем не уверена.
      - Что ты хочешь этим сказать? - спросила Лили.
      - Он постоянно смотрел на тебя так, словно боялся, что ты исчезнешь, стоит ему отвести глаза. Неужели ты не заметила? Меня еще никогда так упорно не игнорировали. А я-то старалась, поддерживала видимость разговора. И никакого внимания ни от тебя, ни от него. Когда вы оба притворились, что задремали, я готова была сказатьвамспасибо.
      - Я уверена, что Ремингтону очень понравилось твое толкование иероглифов.
      Софи оглянулась на нее, приподняв в изумлении брови.
      - Почему ты так решила? Он никак не проявил своего интереса, ну разве что пару раз вежливо кивнул головой.
      - Просто я сразу чувствую, когда ему что-то интересно. - Лили расстегнула последнюю пуговицу и отступила на шаг.
      - Хм, а я вот так не думаю. Повернись-ка, теперь я тебе помогу. - Софи взяла подругу за плечи и развернула ее к себе спиной. - Его интерес к тебе совершенно очевиден. Лили. Что заставило тебя усомниться в этом?
      - Он объяснил мне свои намерения очень ясно. Впрочем, теперь это уже не важно. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
      - Хорошо. Тебе не идет, когда ты сердишься. Ты становишься какой-то тусклой и бледной. О Господи, Лили! Ты столько лет о нем вздыхала... неужто ты так легко от него откажешься? Вы же просто созданы друг для друга!
      -.Ты так думаешь? - Лили покачала головой. - Я уверена, что Ремингтон с тобой бы не согласился.
      - Еще как согласился бы! И я не могу понять, почему он не хочет дать тебе и себе возможность проверить, как вы друг к другу относитесь, ну хоть какое-то время. Я не думаю, что такой человек, как герцог Ремингтон, побоялся бы ранить свое сердце.
      - Он просто щадит мое сердце. Он сказал, что я не должна растрачивать свои чувства на него, так как он никогда больше не женится.
      Пальцы Софи на миг застыли, она долго молчала.
      - Ну что ж. Тогда, конечно, это конец. По крайней мере, он оказался достаточно благороден, чтобы быть с тобой предельно честным. - Она слегка погладила Лили по плечу. - Потерпи, осталось всего несколько пуговиц. Как ты думаешь, мне стоит надеть сегодня вечером жемчуг?
      Лили быстро повернулась к ней лицом.
      - Ты, кажется, сказала... Значит, ты действительно думаешь, что я должна отказаться от него?
      - Похоже, у тебя нет другого выхода. - Софи отвернулась, пряча сочувственную улыбку. Она подхватила с кровати ночную рубашку и пеньюар и скрылась за ширмой. Однако ее голос отчетливо звенел по всей комнате. Жениться он не собирается, а все остальное не для тебя.
      - Я вовсе и не просила его жениться на мне, - пробормотала Лили, понимая, что подруга права.
      - Если бы я была на твоем месте, - продолжала Софи, - я бы прежде всего перестала вести себя как тихая мышка и ясно дала бы ему понять, что я прекрасно могу обойтись и без его любви. Ты ведь не хочешь, чтобы он тебя жалел?
      Лили покачала головой.
      - И чтобы воспринимал тебя как глупенькую, без памяти в него влюбленную школьницу?
      - Нет! Разумеется, нет!
      - Тогда пора что-то предпринимать, а не просто поглядывать на него с томным и грустным видом. Начни с ним разговаривать. Спасительная тема иероглифы. Я знаю, ты можешь часами говорить об этом. И если ты ему пару раз улыбнешься, тоже вреда не будет.
      - Наверное, ты права, Софи. - Лили сокрушенно вздохнула, подумав, что хватит ей себя обманывать и жалеть о несбыточном, надо жить дальше.
      - Конечно, я права. Вот только есть одна проблема, с которой я не знаю, что делать.
      "Только одна?" - с горькой усмешкой подумала Лили. Да вся ее жизнь в последнее время состояла из одних проблем... Она мысленно запретила себе жаловаться и отвернулась, взяв с кровати пеньюар из бледно-голубого холодного шелка. С этой минуты она больше не будет предаваться всяким унизительным мыслям. Она будет сильной, постарается взять себя в руки и не станет давать волю чувствам.
      - И что же это за проблема, Софи?
      - Он наверняка подслушал тогда наш разговор в саду. А значит, он так и будет думать, что ты - бедняжка, страдающая от любви к нему. И никакие иероглифы не помогут... До тех пор, пока ты не откроешь ему глаза.
      Лили прижала к груди прохладный шелк.
      - И что же ты предлагаешь?
      - Ты должна сказать ему, что наконец опомнилась и больше не рассчитываешь на его привязанность и нежные чувства.
      И тем самым поставить себя в еще более унизительное положение? Ну Софи и .придумала...
      - С какой стати я буду это делать?
      Софи вышла из-за ширмы, расправляя ленты на своем розовом пеньюаре.
      - Разумеется, необязательно говорить именно этими словами. Скажи, что ты ценишь его дружбу и понимаешь, что между вами не может быть ничего, кроме теплых дружеских отношений. И, позволь узнать, что я такого сказала? Почему ты так веселишься?
      - Извини, - Лили попыталась согнать с лица улыбку, - но только Ремингтон уже сам сказал мне об этом. И почти теми же самыми словами - в тот день, когда я приехала к нему домой.
      Софи на мгновение растерялась.
      - Ну, тогда... Тогда ему будет приятно узнать, что ты с ним согласна. И важно, чтобы ты ясно дала ему понять, что ты окончательно порываешь сним. Я понимаю, что это трудно, ведь он пока - часть твоей жизни, и тебе необходима его защита... пока не найдут того мерзавца... Однако тебе ни к чему его жалость. Надо хотя бы сохранить гордость.
      Лили нахмурилась.
      - Ты должна мне доверять, - продолжала Софи. - Сейчас твой разум целиком подчинен эмоциям. И я могу оценить ситуацию гораздо лучше, чем ты. На самом деле все яснее ясного. Сегодня вечером постарайся успокоиться и держаться как можно естественнее. Попроси его сопровождать тебя утром на прогулку верхом. А там, когда вы останетесь вдвоем, ты выскажешь ему все-все.
      Лили прикусила губу.
      - Не знаю, Софи. Я подумаю об этом. Но я ничего не могу тебе обещать.
      * * *
      Вечером они с Софи явились в бильярдный зал последними. Здесь собрались почти тридцать человек, это было, пожалуй, одно из самых многолюдных собраний "Общества любителей египетских древностей". Двое мужчин играли в бильярд, стоявший в середине комнаты, остальные гости сидели на низких кушетках, расставленных вдоль стен.
      Высокий рост герцога Ремингтона помог Лили без труда отыскать его среди гостей. Он стоял вместе с лордом Холибруком и лордом Паундстоуном возле камина, опираясь на каминную доску. Словно почувствовав ее присутствие, он мгновенно повернулся в сторону двери и встретился с ней глазами. Поклонившись своим собеседникам, он быстрым шагом направился в их сторону. В комнате сразу смолк гул голосов, и Лили почувствовала, что все на них смотрят. Однако сама она смотрела только на Ремингтона. Они провели врозь меньше часа, но ей казалось, что они не виделись уже целую вечность. Она вспомнила совет Софи и через силу улыбнулась.
      Когда герцог подошел к девушкам, те присели в реверансе, как того требовал протокол. Он коснулся руки Софи небрежным поцелуем, но руку Лили задержал у своих губ значительно дольше.
      - Не желают ли леди, чтобы я принес вам что-нибудь из сладостей или, может быть, по бокалу хереса?
      - Я совсем не хочу есть, - сказала Лили.
      - А я очень проголодалась, - заявила Софи без малейших колебаний.. Она взглянула в конец зала, где стояли столы с закусками. - О, я вижу мистера Рэмфорда. Мне нужно кое-что спросить у него относительно скарабеев, которые он приносил на прошлое заседание. Вы извините меня?
      Лили подумала, что скорее всего Софи специально оставила их вдвоем, и опять старательно улыбнулась. Теперь, по замыслу Софи, надо было завести какой-нибудь приятный разговор. Однако Лили почувствовала, что это для нее задача не из легких. В королевской опочивальне советы Софи казались очень мудрыми. Однако в присутствии Ремингтона все ее запланированное заранее хладнокровие мгновенно улетучилось.
      - Я хочу поздороваться с нашим хозяином, я не видела лорда Холибрука с январского заседания. Вы извините меня, ваша светлость?
      - Я пойду с вами. - Ремингтон взял ее под руку и подвел к камину прежде, чем она успела придумать какую-нибудь отговорку.
      Для своих шестидесяти лет лорд Алфред Холибрук обладал на удивление густой шевелюрой, однако ее белизна, глубокие морщины, избороздившие лицо, и слезящиеся мутно-голубые глаза выдавали его возраст. Он почтительно кивнул герцогу и галантно поднес к губам руку Лили.
      - Добрый вечер, леди Лилиан. Я счастлив, что вы решили присоединиться к нашему обществу на этот раз. Нам очень не хватало вас последние два месяца. Рад, что у вас появился новый интерес. - И, повернувшись к герцогу, он добавил: - Клянусь, это просто поразительно, ваша светлость. Если страсть вспыхивает в вас и зажигает кровь, от нее уже нет спасения.
      Лили сделала круглые глаза, решив, что она ослышалась. Герцог Ремингтон чуть наклонился и прошептал ей на ухо:
      - Постарайтесь не так явно выказывать свое изумление. Он имеет в виду страсть к древним редкостям.
      - Э? Что вы сказали, ваша, светлость? - обеспокоенно спросил лорд Холибрук,
      - Я только сказал леди Лилиан, что очень хотел бы побольше узнать обо всех этих египетских находках.
      - Они великолепны, просто великолепны. Сам я больше всего интересуюсь саркофагами. - Он указал концом своей трости из эбенового дерева на массивный каменный предмет, стоящий возле стены в противоположном конце комнаты. - Этот экземпляр прибыл как раз на прошлой неделе. Я сохранил его для нашего заседания. Доктор Александр, известный египтолог, приедет к нам завтра. Он любезно согласился провести полное исследование содержимого саркофага в нашем присутствии. Боюсь, я не смогу сегодня заснуть в предвкушении завтрашнего события. - Он наклонился к Лили и лукаво ей подмигнул. - Доктор Александр сам нашел его, поэтому я уверен, что это подлинная находка. Знаете, эти египтяне часто делают фальшивки, а потом подсовываютих ничего не подозревающим покупателям. Не думаю, что доктора Александра так легко провести.
      - Вы не возражаете, если мы посмотрим на саркофаг поближе? - спросила Лили, надеясь отвлечься от волнующего присутствия Ремингтона и, воспользовавшись очередным советом Софи, попытаться стать самой собой.
      - Милости прошу, миледи. Там на столе вы найдете бумагу и угольки, если захотите срисовать для себя знаки, вырезанные на камне. - Он взглянул в противоположную сторону. - Если вы не возражаете, я вас оставлю и предамся другому своему увлечению. - Лили увидела, что он смотрит в сторону буфета, и улыбнулась.
      Лили и герцог подошли к саркофагу. Он стоял возле самой стены и составлял около восьми футов в длину и по четыре фута в ширину и высоту: достаточно большой, можно надеяться, что внутри находится гроб с мумией.
      Лили наклонилась и посмотрела на знаки, вырезанные сбоку.
      - Он прав. Это и в самом деле саркофаг эпохи Пятой династии или же очень удачная подделка.
      - Вот эти мелкие рисунки и есть иероглифы?
      Она взглянула на Ремингтона и увидела, что он рассматривает знаки, вырезанные по краю саркофага.
      - Да, и очень четкие. Ах, я так надеюсь, что внутри сохранился нетронутым футляр длямумии и сама мумия. Представляете себе: увидеть того, кто жил тысячи лет назад. Замечательно, правда?
      - Вы хотите сказать, что внутри этой штуки может быть тело?
      - Этот каменный саркофаг - наружная часть того, что можно считать гробом у египтян. Разумеется, там внутри должно быть тело. Конечно, только в том случае, если нам повезло и этот саркофаг не подделка или не был разграблен задолго до того, как его нашли.
      - Я и не представлял, что у вас столь извращенный вкус! Оказывается, вы притащили меня в самое логово могильных воров! - с шутливым ужасом воскликнул он.
      Его шутка приятно удивила ее, и она от души ему улыбнулась.
      - Это не совсем то же самое, и вы прекрасно это знаете.
      - Хм, я совсем в этом не уверен. Думаю, что этот египетский джентльмен залег туда на вечный покой. Он и представить себе не мог, что в конце концов угодит в имение лорда Холибрука, где любознательные ученые мужи и дамы захотят вытащить его обратно на божий свет. - Он наклонился, чтобы получше рассмотреть иероглифы. - Как вы думаете, эти рисунки что-нибудь означают?
      Лили выпрямилась и осмотрела комнату, не слышит ли их кто, а затем, приблизившись к нему, тихо сказала:
      - Это те самые иероглифы, о которых вам рассказывала Софи. Обычно их принимают за декоративный узор, но на самом деле это буквы алфавита. Конечно, он очень отличается от нашего алфавита, и я еще не могу точно расшифровать все символы, но я уже близка к этому. - Она снова наклонилась и провела по ним пальцем. - Это так ужасно... знать ответ на задачку, над которой бьются многие, и не иметь возможности никому рассказать о своем открытии. К сожалению, это слишком близко к тому, что я делаю у сэра Малкольма, и я не имею права продемонстрировать свои успехи. О них знает только Софи. Но она отказывается представить мои работы на заседании Общества египтологов как свои собственные. Они достаточно сложны, и она боится, что запутается. Мы довольно давно пытаемся придумать, как опубликовать эти данные, и я склоняюсь к тому, что надо отослать анонимное письмо доктору Александру с описанием моих результатов.
      - Не смейте этого делать! - забеспокоился герцог. - Вы сами напрашиваетесь на неприятности. Я понимаю, что очень трудно держать такой секрет в тайне, но я не хочу, чтобы вы делали что-нибудь, что могло бы навлечь на вас опасность. Кто-нибудь может узнать ваш почерк, а соответственно и автора письма.
      Она только фыркнула в ответ, продолжая вглядываться в надпись, но герцог резко развернул ее лицом к себе.
      - Обещайте, что не станете слать никаких... анонимок.
      - Но это великое открытие, - возразила она, хотя понимала, что он совершенно прав. - Мир обязательно должен узнать тайну этих надписей.
      - Мир ничего не знал о них не одну тысячу лет. Еще несколько месяцев, проведенных в неведении, ему совсем не повредят, а вас уберегут от самого страшного.
      - Ну хорошо. - Ее раздражало то, что он опять был прав. - Обещаю, что не буду писать, но ваша самонадеянность просто невыносима. В следующий раз извольте выражать свои требования в более вежливой форме.
      Он улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой, ибо главное было сделано - он добился ее обещания не искушать судьбу.
      - Я обязательно учту ваши пожелания, миледи.
      До этой его улыбки план Софи осуществлялся весьма успешно. Но теперь Лили пришлось отвернуться, чтобы он не видел, какой эффект она на нее произвела.
      - По вашей милости я скорее всего так и останусь единственным человеком на земле, знающим имя женщины, которая, будем надеяться, еще лежит в этом саркофаге. А еще никому, кроме меня, не прочесть ужасных проклятий, написанных здесь. Если то, что они сулят, - правда, бедному доктору Александру осталось жить на этом свете совсем недолго.
      - И что же они сулят?
      Она бросила на него высокомерный взгляд и строго погрозила пальцем.
      - Неужели вы хотите знать это, ваша светлость? Но ведь я обещала никому не говорить о своем открытии.
      Герцог Ремингтон собрался ей возразить, но тут что-то отвлекло его. Мягкая усмешка в его глазах сразу погасла. Лили проследила за направлением его помрачневшего взгляда и увидела, что в зал вошли лорд и леди Фэнсворт в сопровождении Гарри Гордона. Она не сразу поняла, почему герцог так странно себя повел, увидев их. Но потом вспомнила, что когда-то Патриция Фэнсворт была его любовницей. Сердце Лили сжалось от боли. Взглянув на герцога, она увидела, как он весь напрягся: брови сдвинулись, на щеке непроизвольно задергалась мышца, он едва не скрипел зубами. Она снова посмотрела на леди Фэнсворт.
      Патрицию Фэнсворт нельзя было назвать неотразимой красавицей. Это была блондинка (правда, подозрительно яркая) с довольно крупными чертами лица, слишком сильно напудренного - видимо, под пудрой она пыталась скрыть дряблость увядающей уже кожи. Однако мужчины по-прежнему считали ее весьма привлекательной. Она это, конечно, знала и кокетничала напропалую, не .делая исключения ни для одного из оказавшихся в поле ее зрения мужчин.
      Скучающий взгляд Патриции Фэнсворт внимательно обежал комнату, выискивая подходящую жертву, на которой стоило бы попробовать свои чары. Она приподняла плечи, видимо, собираясь разочарованно вздохнуть, но тут ей на глаза попался герцог Ремингтон. Ее губы мгновенно растянулись в приторной улыбке. Лили быстро отвернулась и принялась стирать несуществующую пыль с одной из надписей на саркофаге.
      - Хм. Кажется, здесь говорится что-то о супружеской измене, пробормотала она. Герцог ничего не ответил, и она (все так же отвернувшись, ибо ей было нестерпимо больно видеть, как он смотрит на другую женщину) чуть слышно продолжала: - И еще что-то о геенне огненной, о каре за греховные мысли и желания.
      - Хм, что-то смутно знакомое, - заметил герцог. - Только вряд ли наши египетские друзья, вырезавшие эти иероглифы, читали Священное писание.
      - Все может быть, - ответила она, чуть повернув голову в его сторону. Кто-нибудь из фараонов мог...
      - Вам все известно про леди Фэнсворт, - сказал он спокойно. Лили молчала, продолжая стоять к нему спиной. - У вас нет никаких оснований для ревности.
      - Я и не думаю вас ревновать.
      - Тогда докажите это, посмотрите мне в глаза...
      Лили явно трусила. Она понимала, почему он предложил ей это: стоило ей заглянуть в его темные, загадочные глаза, как тут же улетучивалось все ее благоразумие... и он прекрасно это знал... Наконец она повернулась и вперилась в его грудь, собираясь с силами. Когда ее взгляд медленно заскользил выше, она старалась думать лишь о том, что не нужна ему. Не нужна. И что бы она ни прочла сейчас в его глазах, это не имеет никакого значения. Их глаза встретились, но Лили мужественно боролась с собой, стараясь не отвечать на его призыв.
      - Ну что? Убедились?
      Он приподнял пальцем ее подбородок. И, нахмурившись, еще раз пытливо посмотрел ей в глаза. Лили спешно отвела взгляд, и он тут же уперся во что-то сиреневое.
      - Здравствуйте, леди Лилиан, Ремингтон, - сказала леди Фэнсворт, она же обладательница ярко-сиреневого шелкового платья. - Какая из вас получилась очаровательная пара!
      Герцог Ремингтон опустил руку и обернулся к леди Фэнсворт. Лили сделала невинное лицо, притворившись, что не поняла выразительного страстного взгляда, который та бросила на Ремингтона. Взглянув за плечо леди Фэнсворт, она с огорчением увидела, как ее муж и Гарри, увлеченные беседой, направляются к буфету. Впрочем, присутствие лорда Фэнсворта едва ли удержало бы его жену от бесстыдного флирта. Возможно, лорд Фэнсворт был весьма уважаемым членом "Общества любителей египетских древностей", но его моральные устои мало чем отличались от устоев его жены.
      - Фэнсворт не сказал мне, что здесь соберутся такие интересные гости, стрельнув в Ремингтона озорным взглядом, сказала леди Фэнсворт. - Ему пришлось долго меня уговаривать, чтобы я согласилась поехать в эту Богом забытую глушь. А теперь я даже благодарна ему.
      - О да! Вам тут очень понравится! - вступила в разговор Лили. - Лорд Холибрук обещал нам просто душераздирающее представление. - Она положила руку на саркофаг. - Завтра мы собираемся вскрыть этот древний египетский гроб, чтобы посмотреть, сохранились ли останки.
      Расчет Лили оказался верным: леди Фэнсворт смертельно побледнела.
      - Гроб? - пробормотала она, испуганно отскочив от саркофага. - Это звучит странно... Но...а вы уверены, что это законно?
      - Абсолютно, - ответила Лили, но .в ее голосе прозвучала очень натуральная тревога. - Одно обстоятельство немного нас беспокоит. Видите эти знаки? Это магические символы... заклинания... в них содержатся проклятия, предназначенные для тех, кто посмеет открыть этот гроб или просто будет в этот момент стоять рядом. Конечно, мы не можем себе позволить обращать внимание на эти мелочи. Ведь там внутри может оказаться мумия, так египтяне называли тело покойника, как вы знаете. Я слышала, они обматывали их множеством полотен, и внутри этого полотняного кокона тело прекрасно сохранялось. На последнем заседании доктор Александр рассказывал нам, что ему как-то довелось видеть мумию, настолько хорошо сохранившуюся, что, казалось, она вот-вот откроет глаза и заговорит, представляете? - Она с мольбой посмотрела на герцога. - Мы ведь останемся на вскрытие?
      Он озадаченно молчал, глядя на нее так, будто решил, что она не в своем уме. Лили вновь повернулась к леди Фэнсворт и увидела на ее лице ужас, отвращение и недоверие. Лили решила закрепить достигнутый успех и добавила:
      - Я захватила с собой нюхательные соли... на всякий случай. Если верить доктору Александру, для многих слишком впечатлительных дам такое зрелище может оказаться чересчур сильным испытанием. - Лили раскрыла веер и, прикрыв им губы, с заговорщицким видом прошептала: - Интересно, когда они начнут: до ленча или после?
      Эта последняя ее реплика вывела леди Фэнсворт из шокового состояния, в котором она пребывала, пока Лили произносила свою странную речь. Выражение ужаса на ее лице сменилось беспокойством, она закрыла рот и, чуть отступив, осторожно подобрала юбки, словно опасаясь, что Лили может их испачкать.
      - О, я всего лишь хотела поздороваться. - Она медленно, словно это стоило ей неимоверных усилий, отвела взгляд от Лили и посмотрела на герцога, одарив его обольстительной улыбкой. - Надеюсь что с вами я еще увижусь, многозначительно сказала она и поспешно ретировалась. Ремингтон отвернулся к саркофагу и стал сосредоточенно ощупывать узор из иероглифов, пытаясь унять душивший его смех.
      - Не вижу тут ничего смешного, - тихо пробормотала Лили, на самом деле совершенно очарованная его смехом. - Эта женщина откровенно пыталась соблазнить вас в моем присутствии. Вам следовало бы поставить ее на место.
      :- Я собирался это сделать, - сказал герцог, вытирая глаза. - Однако вы до смерти напугали ее, и я не успел.
      Лили невольно улыбнулась.
      - Думаю, мы вряд ли увидим леди Фэнсворт на церемонии вскрытия саркофага.
      - Ах, Лили, если бы и мы с вами могли быть в это время где-нибудь в другом месте... - Веселые искорки в глазах мгновенно исчезли, и он чуть отступил назад. - Кажется, мы слишком долго пробыли вместе. Это могут заметить, нам лучше смешаться с остальными гостями. - Он предложил ей руку. - Думаю, пора вернуть вас мисс Стенхоуп, а я пока побеседую с Гарри.
      - Погодите, я хотела у вас кое-что спросить... Не составите ли мне завтра компанию? Я хочу прокатиться на лошади.
      - Нет, - тут же выпалил он. - Сидя верхом на лошади, вы будете очень удобной мишенью. Нет, это очень рискованно. И вообще, очень вас прошу не выходить никуда без меня.
      Она нетерпеливо кивнула.
      - Если честно, мне просто нужно поговорить с вами, но не здесь, где каждый может наблюдать за нами. Не можем ли мы встретиться где-нибудь еще? В библиотеке, например? Скорее всего завтра утром там никого не будет.
      - В доме полно народу. Лили, и поскольку развлечений тут особых нет, многие гости слоняются по всему дому. Это действительно так важно, что вы не можете поговорить со мной прямо здесь?
      Лили кивнула на пожилую пару, которая приближалась к ним, видимо, чтобы рассмотреть саркофаг. Ремингтон взял ее под руку, и они медленно направились в ту сторону, где стояла Софи. И прежде чем она успела сказать ему, что на самом деле этот разговор не так уж и важен, он произнес:
      - Давайте встретимся сегодня в полночь в моей комнате.
      - Что? - Лили испуганно оглянулась, чтобы удостовериться, что никто не заметил ее испуга.
      - Мы только поговорим, - поспешил заверить он ее. - Мои покои находятся прямо напротив ваших, через холл. Не думаю, что кто-то успеет заметить, как вы зайдете ко мне.
      Пожалуй,им действительно нечего опасаться. Тем более что они оба твердо решили поддерживать только дружеские отношения. В конце концов, они провели несколько дней и ночей под одной крышей. И ничего такого не случилось.
      - Хорошо, - согласилась Лили. - Сегодня в полночь.
      13
      Часы в королевских покоях, отведенных герцогу, пробили полночь. Ремингтон молил Господа только об одном: чтобы Лили уже крепко спала и не вздумала прийти к нему. Ибо на его кровати возлежала Патриция Фэнсворт. Ее роскошный пеньюар, отделанный розовыми кружевами и розовым же пухом страусовых перьев, распахнулся, явив взору полупрозрачную ночную сорочку, едвали скрывающую соблазнительные формы ночной гостьи. Она постучала в его дверь всего несколько минут назад. Герцог сразу открыл, в полной уверенности, что это Лили. Каково же было его изумление, когда вместо девушки в комнату буквально ворвалась Патриция Фэнсворт. Это была катастрофа. Его светлость был так поражен, что даже не успел остановить ее. К его ужасу, она тут же направилась к кровати.
      - О! Ремингтон! Как вы узнали, что я приеду сюда, в эту глушь? - Она приподнялась на локте, приняв соблазнительную позу, подчеркивавшую округлости ее пышной груди и бедер. - Я знала, я чувствовала, что вы меня не забыли!
      - Я забыл вас уже два года назад, Патриция. И если вы сейчас же не покинете эту комнату, я буду вынужден выставить вас отсюда.
      Она склонила голову набок и нежно взглянула на него, мило надув губки.
      - Может быть, мы снова поиграем в эту игру?
      - Нет. - С мрачной решимостью он направился к кровати, намереваясь выполнить свою угрозу, а именно: выставить ее за дверь. У Патриции же было на уме совсем иное. Как только он обхватил ее за талию и приподнял, она обвила руками его шею и впилась поцелуем в губы, прижимаясь к нему всем своим пышным, разгоряченным телом. Он схватил ее за руки, пытаясь высвободиться из объятий, и в это мгновение услышал позади себя тихий, сдавленный возглас:
      - Черт возьми!
      Даже не оборачиваясь, он понял, что там стоит Лили. Теперь она, без сомнения, решит, что он специально подстроил все это, чтобы унизить ее. Какая женщина могла бы поверить в его невиновность, став свидетельницей такой сцены! Он оторвал от себя свою бывшую любовницу и с бешеной яростью повернулся к Лили. Девушка одной рукой держалась за дверь, другой закрывала рот. Вся кровь, казалось, отхлынула от ее лица, - такой бледной он ее еще не видел.
      - Ах, леди Лилиан, это опять вы! Еще раз здравствуйте. - Патриция уютно свернулась на постели, явно не чувствуя никакой неловкости, словно там было ее законное место. - Вы тоже зашли пожелать его светлости доброй ночи? Боюсь, вам придется прийти попозже. Сейчас он очень занят.
      Герцог бросил на Патрицию возмущенно-презрительный взгляд, затем взглянул на Лили и попытался оправдаться, нимало не надеясь на успех.
      - Послушайте, Лили. Все обстоит совсем не так, как может показаться.
      Она посмотрела на герцога долгим внимательным взглядом, затем стала смотреть на пол, словно пыталась прочитать там какие-то невидимые письмена. Через некоторое время, видимо, придя к определенному решению, она шагнула в комнату, и дверь с тихим стуком захлопнулась за ней. В напряженной тишине этот звук прозвучал как зловещий сигнал, возвестивший начало заключительного акта этой трагикомедии.
      - Я всегда считала вас умным человеком, милорд. - Она кивнула в сторону кровати. - Было бы слишком глупо с вашей стороны участвовать в этом. Как я понимаю, леди пришла без приглашения?
      Имея более чем веские основания проклинать его, как это сделала бы любая женщина на ее месте, Лили почти сразу поверила в его невиновность. Она доверяла ему. Он улыбнулся, показывая, как высоко ценит ее доверие.
      - Совершенно верно.
      - Вы понимаете, конечно, что это весьма осложняет нашу задачу?
      Серьезная убежденность, прозвучавшая в ее словах, вызвала в нем вспышку беспокойства.
      - Вы так думаете?
      Лили кивнула.
      - Она может рассказать кому-нибудь, что мы встречались с вами сегодня ночью. Она знает что-нибудь о наших планах?
      - Не думаю, - ответил герцог, не имея ни малейшего представления о том, что она имеет в виду. Лили посмотрела на окна.
      - Как высоко от земли эти окна?
      - Это всего лишь второй этаж. - Он говорил медленно, пытаясь понять ход ее мысли. - Не так уж высоко, я бы сказал.
      -Жаль. - Она повернулась к двери и закрыла ее на задвижку. Действительно, совсем невысоко.
      - Эй, послушайте! - Патриция обеспокоенно выпрямилась и расправила пеньюар. - О чем это вы там говорите?
      Лили подошла к кровати и, понизив голос до еле слышного шепота, спросила:
      - Вы не догадываетесь? - Она отступила на шаг и обернулась к герцогу, взиравшему на нее с некоторым замешательством. - Но рано или поздно она все равно догадается. Или Фэнсворт скажет ей, когда она проболтается ему о нас, и тогда он пойдет прямо к Холибруку. Мы не можем выпустить ее отсюда живой.
      - Скорее всего вы правы. - Он очень надеялся, что отвечает именно то, чего от него ожидают. Ему оставалось только гадать, какие еще ужасы она припасла для этого розыгрыша. Он покачал головой, оставив попытки понять, что у Лили на уме.
      А девушка между тем расхаживала по комнате от двери до кровати, изображая глубокую задумчивость.
      - А где пираты, которых вы наняли, чтобы вынести мумию?
      - Мумию? - Патриция задрожала от страха. - Вы хотите украсть мумию?
      Герцог Ремингтон отвернулся от кровати, чтобы Патриция не увидела его улыбки. Лили, казалось, не обратила на его жест никакого внимания. Она бросила на герцога мрачный взгляд.
      - Вот видите! Я же сказала вам, что она обязательно догадается! Всем известно, как дорого ценятся мумии. А когда ее истолкут в порошок, цена возрастет еще больше. Подумайте об этом, ваша светлость. В Калькутте за унцию этого порошка платят тысячу гиней. Если не больше. А те индийские дервиши заплатят сколько угодно за это возбуждающее средство, ведь считается, что оно усиливает половое влечение. - Она мрачно кивнула на кровать. - Я полагаю, что пираты должны позаботиться и о ней. Вы, по-моему, говорили, что тот, со шрамом, весьма ловко обращается с ножом.
      Герцог в нерешительности поскреб подбородок.
      - Вы - дьявольское создание, леди Лилиан! Если бы я знал, что вы собираетесь вовлечь меня в столь отвратительное, грязное дело, я бы... Вы ведь обещали мне, что не будетникаких убийств.
      - Ну что ж, - она зловеще усмехнулась, - выходит, я вас обманула.
      - Нет! - Патриция соскочила с кровати и с отчаянной решимостью метнулась мимоних к двери.
      Лили в тот же миг двинулась в ее сторону с угрожающе мягкой грацией готовящейся к прыжку пантеры. Патриция тем временем судорожно пыталась отодвинуть задвижку на двери. Вкрадчивым,тихим голосом, которым стараются заманить в ловушку дикое животное, Лили заговорила с ней:
      - Вы никуда не уйдете, леди Фэнсворт. Если вы сделаете хотя бы один шаг наружу...
      Патриция наконец справилась с задвижкой и распахнула дверь как раз в тот момент, когда Лили сделала вид, что хочет ухватить ее за руку. Выбежав из комнаты, леди Фэнсворт с пронзительным визгом помчалась прочь. Лили захлопнула дверь и снова закрыла ее на задвижку.
      - До чего назойливая женщина. И что вы в ней нашли?
      Он пристально на нее смотрел, пытаясь осмыслить то, что только что тут произошло.
      - Лили, вы хоть понимаете, что вы натворили?
      Она приподняла брови и с самым невинным видом, который он так хорошо запомнил еще по первому дню, проведенному ею в его доме, сказала:
      - Спасла наши репутации, как мне кажется.
      - Спасла? - Он покачал головой. - И каким же образом выих спасли? Ведь теперь нас с вами обвинят в том, что мы либо любовники, либо воры и убийцы, а скорее всего, и в том и в другом сразу.
      - Я так не думаю. - Она с беззаботным видом пригладила растрепавшиеся волосы. - Неужели вы думаете, что кто-нибудь поверит рассказу леди Фэнсворт? Ну что вы, ваша светлость! Вы - вор?! Это просто невероятно! А если она расскажет кому-нибудь еще о мумии и пиратах, все решат, что она сошла с ума.
      Он приблизился к Лили и положил руки ей на плечи. Первый раз за все время она почувствовала, что в ее сердце начало закрадываться беспокойство.
      - Вы ужасно сердитесь на меня? - прошептала она.
      - Сержусь? Я сержусь? - повторил он в изумлении. Потом откинул голову и принялся хохотать так заразительно и весело, как он не смеялся уже долгие годы. Он даже согнулся от смеха и уткнулся лицом в ее плечо, не в силах остановиться. Наконец он смог говорить:
      - Ах, моя маленькая, свирепая Тигровая Лилия. Я просто поражен вашей буйной фантазией, - объяснил он растерянно взиравшей на него Лили.
      - А я-то думала, вы собираетесь меня ругать, - пробормотала она. Он поднял голову и взглянул ей в глаза. Наконец она тоже улыбнулась. Согласитесь, для экспромта это было совсем неплохо?
      - Это было блистательно! - Он почувствовал, как его снова одолевает смех. - Боже, мне никогда не забыть лица Патриции! Вы сыграли свою роль безукоризненно!
      - А помните, вы однажды сказали, что актриса из меня никудышная? напомнила она ему, пытаясь состроить обиженную гримасу, но не смогла удержаться от веселой улыбки.
      - Все примадонны из театра на Друри-лейн умерли бы от зависти, увидев ваше сегодняшнее представление! - заявил он, - Но как вам в голову пришла такая душераздирающая история?
      Она пожала плечами, как бы отмахиваясь от комплимента.
      - Понятия не имею. Просто пришла, и все. Впрочем, не скромничайте, милорд, вы сыграли свою роль ничуть не хуже и тоже заслуживаете аплодисментов. - Она с картинным видом прижала руку ко лбу и. бросила на герцога трагический взгляд. А затем, подражая его интонации, воскликнула:
      - "Вы - дьявольское создание, леди Лилиан? Если бы я знал, что вы собираетесь вовлечь меня в столь отвратительное, грязное дело, я бы..." Прекрасно сыграно, ваша светлость! Я очень рассчитываю на ваши актерские способности. Завтра они очень вам понадобятся, чтобы сохранять бесстрастное выражение лица, когда нас обвинят в этом жутком преступлении.
      Он обнял ее за талию.
      - Моя роль в этом фарсе была слишком незначительна. Я был бы счастлив додуматься хоть до одной из ваших реплик.
      Глядя в ее глаза, он вдруг почувствовал, что его веселость уступает место эмоциям гораздо более примитивным. Волшебство ее улыбки заставило его забыть свои собственные, с такой внутренней борьбой принятые решения. Сейчас он не помнил ни о чем, кроме наслаждения, которое испытывал, сжимая ее в своих объятиях. Что же он делает... Он знал, чего хотел сейчас больше всего на свете. Герцог отпрянул, словно она обжигала его.
      - Нам лучше поговорить сейчас, пока еще кто-нибудь сюда не явился. Моя комната, кажется, стала очень популярной сегодняшней ночью.
      Лили вздрогнула, словно от удара. Она засунула руки в карманы своего халата и подошла к камину.
      - Я... ну, я много думала по поводу того вопроса, который вы задали мне той ночью, когда мы ехали от леди Китон. И пришла к определенному решению.
      - О каком вопросе вы говорите? - Ему совсем не хотелось обсуждать тот их разговор, и он заранее знал, что ее решение ни в коем случае ему не понравится. Предчувствия не обманули его...
      - Как раз перед тем, как проводить меня до двери дома, вы спросили, не можем ли мы остаться с вами друзьями, - торопливо продолжила девушка, словно боялась, что, если она замолчит хоть на секунду, смелость покинет ее. - Вы, конечно, знаете, что мне приятно ваше общество, но теперь я поняла, что то, что я испытываю к вам, - чисто дружеская привязанность. Ничего больше. И я... я хотела бы извиниться перед вами за то, что заставила вас поверить в нечто иное.
      Ему показалось, что он ослышался. Его взгляд впился в ее глаза, ища так хорошо знакомый ему призыв, который всегда сводил его с ума. Однако взгляд ее был безмятежен и чист. Итак, он добился, чего хотел. Он навсегда оттолкнул ее от себя.
      Ремингтона охватило отчаяние. Он сел на кровать, не в силах выдавить из себя ни слова. Итак, в следующем месяце Себастьян Лэкрокс приедет в Англию и сделает ей предложение. Он славный и добрый парень, они с Лили прекрасно подойдут друг другу, ведь у них так много общего. Лэкрокс сделает ее счастливой. Ремингтон попытался представить ее в объятиях Себастьяна - и не смог. Это было выше его сил! Он не мог вынести даже мысли о том, что какой-то другой мужчина будет прикасаться к ней. А ему... ему придется исправно возить депеши от него к ней и обратно, депеши, в которых наверняка зашифрованы не только деловые сообщения, но и нежные слова любви, которые он и сам жаждал ей сказать. Да как смеет этот Лэкрокс забирать у него Лили!
      - Если вы еще готовы терпеть меня, - продолжала Лили, - мы можем остаться друзьями.
      Он покачал головой, не глядя на нее.
      - Нет, Лили, боюсь, это невозможно.
      Услышав его отказ, она сразу сникла.
      - Но почему невозможно... Вы ведь сами сказали, что мы можем быть просто друзьями.
      - А вы на это ответили, что ваше представление о дружбе очень отличается от моего.
      Он поднялся и стремительно к ней подошел. Опершись одной рукой на каминную полку, которая была у нее за спиной, он наклонился, так что его лицо было теперь совсем близко от ее, и стал смотреть в эти светло-карие, искрящиеся золотыми искрами глаза, полные удивления и растерянности. Глаза глубокие, как озера... Он чувствовал, что она не боится его... хотя следовало бы... Лучше бы она боялась!
      - И, как оказалось, вы были правы... - сказал он тихо.
      Лили догадалась о его намерениях только в тот миг, когда сильные руки обхватили ее талию. Она попыталась вырваться, но безуспешно. Ей не оставалось ничего другого, как собрать все свои силы, чтобы не поддаться соблазну - устоять против его неистового желания поцеловать ее, которое так ясно читалось в его глазах. Одной рукой он горячо прижимал ее к своей груди, другой поднял ее подбородок.
      - Лили... - прошептал он с таким страстным благоговением, что она растерялась. - Ну что жемне с тобой делать?
      Она поняла, что блеск в его глазах был вызван не гневом, а неистовым желанием. И ее тело тут же откликнулось на его призыв. Она перестала бороться... она разжала кулаки и положила ладони ему на грудь. Под прохладным шелком его халата она с пронзительной остротой ощутила крепкие мышцы и бешеный стук сердца, отдающийся в ее ладонях. Он склонился еще ниже, и она почувствовала, как в ответ забилось и ее сердце. Он помедлил мгновение, а затем, едва касаясь, провел губами по ее губам - один раз, другой, третий... В этом прикосновении было все - и томительная нежная ласка, и немой вопрос, и невысказанный призыв. Она почувствовала, как рушатся все тщательно возводимые ею бастионы. Лили слышала его вопрос так же ясно, как если бы он задал его вслух. Но как же ей быть? Может ли она принять такую дружбу? И каковы будут последствия? Если она откажет ему сейчас, заговорит ли он об этом когда-нибудь еще? И не будет ли она потом всю жизнь сожалеть о своем благоразумии, тщетно пытаясь представить, чего себя лишила? Она знала, что он все-таки любит ее... Как умеет. Для нее же других мужчин просто не существует. Он единственный нужен ей.
      Чуть помешкав, она решилась ответить на призыв его губ робким, испуганным прикосновением. Он обхватил ладонью ее затылок и впился ей в рот, подтверждая страстным поцелуем их молчаливый уговор. Он целовал ее медленно, с томительной нежностью, втягивая в пучину сжигающего его самого желания. Его язык касался ее губ то медленно и томно, то быстро или толчками, ввергая в трепет все ее тело. Она чуть приоткрыла губы, уступая его настойчивости, и он не замедлил воспользоваться этим, проникнув глубже, лаская языком весь ее рот. Наконец, оторвавшись от ее губ, он обвел кончиком языка ее ухо. От едва сдерживаемого желания его голос чуть-чуть охрип:
      - Дыши, Лили.
      Она судорожно вздохнула. Но, когда его зубы ласкающим движением ухватили ее за мочку уха, она поймала себя на том, что опять не может дышать, завороженная этой лаской. Его дыхание раздавалось где-то внутри ее самой... У Лили закружилась голова, ноги ее подогнулись, и он подхватил ее на руки.. Она обняла его за шею и, откинув голову, приоткрыла рот, приглашая к новым упоительным поцелуям.
      Положив ее на кровать, он на мгновение отпустил ее, и Лили вдруг охватил страх. Но как только он прижал ее всей своей тяжестью к кровати, страх улетучился, уступив место блаженству. Его обжигающие поцелуи заставили ее забыть обо всем на свете, кроме восхитительной, ни с чем не сравнимой истомы, охватившей ее тело. Он побуждал ее коснуться своего тела, прижав ее руки к своей обнаженной груди. Он гладил ее плечи, затем его ладони скользнули вниз, вдоль ее рук, сомкнулись вокруг талии, потом спустились ниже... к бедрам... а затем снова вверх - пока не накрыли мягкие холмики ее груди, чуть поглаживая и лаская их.
      Эти нежные, мягкие прикосновения пронзали ее как молнии. Она обвила руками его шею, безотчетно стремясь навстречу, прижимаясь к нему, и не в состоянии приблизиться настолько, насколько жаждало ее естество. Он проник языком в ее рот, и она ответила ему тем же, потрясенная внезапным ощущением влечения и инстинктивным пониманием неотвратимо приближающегося финала. Он развел коленями ее ноги, и Лили охватил смутный страх и ожидание неведомого.
      Собрав остатки своей воли. Ремингтон неимоверным усилием заставил себя оторваться от ее губ.
      - Скажи, что хочешь меня, Лили, что ты сама этого хочешь!
      Она колебалась, ей было страшно произнести эти слова. Семь ударов сердца продолжалось ее молчание, и это были самые долгие секунды в жизни Ремингтона.
      - Я хочу тебя, - выдохнула она.
      - Назови мое имя, - молил он, покрывая ее лицо короткими, жаркими поцелуями. - Я хочу услышать, как ты произносишь мое имя.
      - Майлс, - прошептала она. - Я хочу тебя, Майлс.
      Их взгляды встретились, и в это мгновение она позволила ему заглянуть в ее душу, невинную и страстную, которую до сих пор ей удавалось от него прятать. И он не смог больше сдерживаться, его поцелуи обжигали ее, утратив всякую нежность, а объятия стали настойчивыми, властными, выдавая неожиданную для нее силу его страсти. Она отвечала ему со всей пылкостью, на какую была способна, отдавая ему всю себя, тая в его жарких объятиях, изнемогая от огненного желания. Но внезапно она застыла, стряхнув чары и ощущая теперь лишь тяжесть его напряженного, твердого тела, и он не мог понять, был ли страх, отразившийся в ее широко распахнувшихся глазах, вызван его властной настойчивостью, или она испугалась внезапного стука в дверь.
      Стук повторился, но в упоении страсти он просто не понимал, что означает для них этот звук. Наконец он перекатился на спину, тихо выругавшись, уставился в потолок. Огонь желания бушевал в нем, заставляя его люто страдать. Ему достаточно лишь протянуть руку, чтобы погасить эту боль. Лили - в его власти, она готова принадлежать, ему... Дьявольщина! Неужели он окончательно обезумел? Неужели он действительно хочет предаться с ней любовным утехам, в то время как кто-то настойчиво барабанит в его дверь? Он почти забыл, что Лили тут, рядом с ним, изо всех сил стараясь сконцентрировать свое внимание на затейливой лепнине, украшавшей потолок.
      - Если это снова Патриция Фэнсворт, я скажу ей, что мы вышвырнем ее из окна.
      - Сейчас не до шуток, - яростно прошептала она, с силой его толкая. Поднимайся! Помоги мне спрятаться.
      Он с изумлением на нее уставился.
      - С какой стати тебе прятаться? Мы же разрабатываем с тобой план похищения мумии!
      - Прекрати сейчас же шутить, Майлс, - прошипела она. - И ради Бога, говори шепотом. Моя репутация погибла, если меня кто-нибудь здесь обнаружит!
      Она скорее всего даже не поняла, что назвала его по имени, но все равно, это доставило ему огромное удовольствие. Он повернулся на бок и, опершись на локоть, внимательно осмотрел девушку. Ее волосы были все еще сколоты шпильками, но растрепались, а губы покраснели и распухли от поцелуев. Любой, кто взглянет на нее сейчас, сразу поймет, чем они тут занимались. Он не мог поверить, что она еще совсем недавно предлагала ему невинную дружбу. Они были предназначены друг другу в любовники. Он больше не мог отрицать очевидное.
      Она встала и отошла к камину. Пока они целовались, он снял с нее халат и теперь любовался ее полуобнаженным телом, просвечивающим сквозь тонкую ночную рубашку. Пламя высветило все линии ее изящной стройной фигуры, и он не мог отвести взгляда от мягкой округлости ее бедер и от стройных длинных ног.
      - Кто сказал, что тебя здесь найдут? - сказал он, понизив голос. - Я вовсе не намерен открывать дверь.
      Стук раздался вновь, громче и настойчивее, чем прежде. Ремингтон, точно ничего не слыша, откинулся навзничь и глубоко вздохнул.
      - Я всегда сплю очень крепко. И любому, кто имеет наглость колотить в мою дверь среди ночи, следовало бы об этом знать.
      Лили перестала выкручивать свои пальцы и с тревогой уставилась на дверь.
      - А что, если они не уйдут?
      Он принялся внимательно разглядывать свои ногти.
      - Осмелюсь предположить, что тогда они отобьют себе все руки. - Он похлопал по кровати: - Иди сюда, посиди рядом со мной, пока они не уйдут.
      Казалось, это его приглашение ошеломило ее.
      - Как вы можете думать в такую минуту о поцелуях? - негодующе прошептала она.
      - Я вовсе и не думал ни очем подобном, - с наигранной обидой сказал он. - Стыдитесь, леди Лилиан. У вас воображение развратной женщины!
      - Я нисколько не была развратной до тех пор, пока не встретилась с вами, милорд.
      Ее взгляд снова метнулся к двери, ибо оттуда донесся приглушенный мужской голос:
      - Ваша светлость? Вы не спите?
      Глаза Лили стали совсем круглыми от ужаса.
      - Это лорд Холибрук!
      - Черт его возьми!
      Герцог вскочил с постели. Он мог предположить, что Патриция расскажет мужу о том, что произошло (естественно в своей интерпретации), и рассерженный муж сейчас стоит за его дверью. Однако мечущий громы и молнии хозяин дома - это уже совсем другое дело... Он схватил Лили за руку и потащил ее к двери. Приложив палец к губам, он подтолкнул ее к стене возле самой двери, туда, где ее никто не мог увидеть. Затем распахнул дверь ровно настолько, чтобы полностью был виден только он сам.
      Облаченный в темно-бордовый бархатный халат и домашние туфли, лорд Холибрук тем не менее выглядел весьма грозно. При виде изволившего ему наконец открыть герцога он лишь еще сильнее нахмурился, сдвинув брови:
      - Прошу меня извинить, ваша светлость, что пришлось потревожить вас в такой час. - Он оглянулся, чтобы убедиться, что в холле никого нет, и снова посмотрел на герцога. - Леди Фэнсворт примчалась как безумная и разбудила меня своими криками. Она уверяет, что вы и леди Лилиан покушались на ее жизнь. Я, конечно, ни на мгновение не поверил этой чепухе, однако счел своим долгом все проверить - надеюсь, вы меня понимаете. - Убедившись, что герцог Ремингтон не намерен никак реагировать на его заявление, лорд Холибрук прочистил горло и продолжил: - Да, ну что ж. Моя жена подумала, что лучше прежде всего навестить леди Лилиан, а уж потом побеспокоить вас, ваша светлость. Ей не хотелось никого будить, поэтому она взяла ключи с намерением тихо войти к ней в комнату, однако дверь, которую занимают леди Лилиан и мисс Стэнхоуп, оказалась незапертой.
      Ремингтон замер.
      - И?
      - Леди Лилиан не оказалось в постели, ваша светлость. - Лорд Холибрук поколебался и неуверенно продолжил: - Прежде чем моя жена поднимет слуг, чтобы обыскать дом, я решил нанести визит вам, полагая, что вдруг - по чистой случайности - вам может быть известно, где она находится.
      Воцарилась оглушительная тишина. Герцог прекрасно понял, что имел в виду лорд Холибрук, а также что это означало для него и для Лили.
      - Я могу дать вам слово, милорд, что леди Лилиан в полной безопасности.
      Лицо лорда Холибрука окаменело - на нем отразилось крайнее неодобрение.
      - Я надеюсь, вы понимаете, что граф Кроффорд - мой друг, и посему я обязан сообщить ему о... сегодняшнем инциденте.
      - Прекрасно понимаю.
      - Ну что ж, тогда... Я скажу жене, чтобы она пришла к леди Лилиан еще разок. Возможно, леди Лилиан не спалось, и она бродила по комнате, так что в тот момент ее просто не было видно с порога. Не обессудьте, если через пятнадцать минут услышите стук в дверь, расположенную напротив вашей. - Лорд Холибрук поспешно отвел взгляд, словно ему было невмочь смотреть на своего гостя. - Спокойной ночи, ваша светлость.
      - Спокойной ночи, милорд.
      Ремингтон шагнул назад и затворил дверь, а затем, прикрыв глаза, прислонился лбом к теплому деревянному косяку. Странное спокойствие внезапно овладелоим, пока он вот так стоял.
      - Он все знает, - прошептала Лили. - Он все знает. - Она повторяла эти слова снова и снова, словно какое-то страшное заклинание.
      Больше всего на свете ему хотелось взять ее за руки, уложить обратно в постель и утешить единственным доступным ему способом. Он очень хотел успокоить ее, сказать, что все обойдется. Но он не знал, обойдется ли. Казалось, она совсем не замечала его участия. Словно в трансе, Лили прошла мимо него, ваяла с кровати халат, затем снова вернулась к двери.
      - Мне надо торопиться, скоро опять придет леди Холибрук.
      Она была права. Меньше чем через четверть часа леди Холибрук будет около ее двери. Обсуждать сложившуюся ситуацию было некогда. К тому же Лили была явно не в состоянии выслушивать что-либо. И вообще, сначала надо все тщательно продумать, а уж потом что-то говорить. На обдумывание более не было времени. Он открыл дверь и проводил Лили до ее покоев.
      - Да, спасибо, леди Холибрук, я чувствую себя прекрасно, - солгала Лили и попыталась выдавить из себя улыбку. - Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи, дорогая. - Дверь в королевских покоях наконец затворилась, и Лили тяжело вздохнула. Прямо перед приходом хозяйки дома Лили разбудила Софи и коротко рассказала ей, что произошло, сообщила о намерении лорда Холибрука поставить в известность ее отца о том, что ее застали ночью в спальне герцога. После ухода леди Холибрук она снова уселась на кровать Софи и, глядя на потрясенное лицо подруги, в отчаянии прошептала:
      - Что мне теперь делать, Софи?
      Та от ужаса яростно теребила покрывало.
      - Что... - начала она, но слова застряли у нее в горле. Прокашлявшись, она начала снова: - Что сказал Ремингтон? Что он собирается делать?
      - Он сказал, что мы поговорим об этом завтра, но я не думаю, что он собирается что-нибудь предпринимать. - Лили закусила губу. - Ты ведь знаешь, он не хочет на мне жениться.
      - Но сейчас все изменилось. На карту поставлена твоя честь.
      - Это ничего не меняет, - уверенно сказала она. - Еще в тот раз, когда он первый раз поцеловал меня, он подумал, что я намеренно соблазняю его, чтобы завлечь в ловушку и заставить на себе жениться. Он объяснил мне в самых недвусмысленных выражениях, что отнюдь не считает своим долгом жениться на мне, если я позволю ему себя скомпрометировать. - Лили подошла к своей кровати и присела на самый краешек. - Я погибла, Софи, - обреченно сказала она. - Это конец.
      - Это я виновата, - прошептала Софи. - Прости... прости меня! Я же не знала, что все так обернется.
      Лили покачала головой, глядя в одну точку.
      - Ты тут совершенно ни при чем. Я сама во всем виновата. Я попросила его встретиться со мной наедине. Я заставила его поверить, что эта встреча очень важна, хотя на самом деле все это было совсем неважно.
      - Ты ошибаешься. Лили. - Софи соскользнула с кровати, взяла с тумбочки подсвечник с горящей свечой и, обойдя комнату, зажгла все свечи. Теплый, ласковый свет окружил их мягким сиянием. - По твоим рассказам о Ремингтоне я поняла, что он действительно увлечен тобою. Я подумала, что если ты попытаешься доказать ему, что совершенно к нему равнодушна и спокойно можешь без него обойтись, то очень скоро он поймет очевидную, на мой взгляд, вещь что он любит тебя.
      - Нет, это не любовь, Софи, это всего-навсего вожделение. Надо было объяснить тебе сразу. - Она мрачно усмехнулась. - А я-то удивлялась, когда ты стала убеждать меня отказаться от него.
      - Ты не сердишься?
      - На то, что моя подруга хотела помочь мне? - Лили покачала головой. Если я на кого-то и сержусь, так это на себя. И как это я не догадалась, что ты решила нас в конце концов сосватать. Я должна была понять, что тебе никогда не стоило особых усилий заставить меня что-то делать, достаточно было только задеть мою гордость. О да, ты правильно рассчитала, что я ни за что не потерплю жалости его светлости.
      Софи кивнула, неуверенно глядя на подругу.
      - Между прочим, мой план, кажется, почти сработал, - сообщила она Лили. - Могу поклясться, что сегодня вечером он смотрел на тебя совсем не так, как тогда в экипаже. Он был по-настоящему чем-то обеспокоен.
      - И как оказалось, ему было о чем беспокоиться. - Лили тут же пожалела об этой колкой реплике, увидев, что в огромных зеленых глазах подруги заблестели слезы... Она погладила Софи по руке. - Не кори себя, Софи. Что-то в этом роде все равно рано или поздно должно было случиться. Я не обращала внимания на его предупреждения и то и дело оказывалась у него на пути. Я знала о возможных последствиях такого легкомыслия, но предпочитала не задумываться об этом. И вот теперь пришло время расплачиваться.
      - Возможно, все еще не так уж плохо, - предположила Софи. - Лорд Холибрук наверняка сообщит твоему отцу, но вряд ли он станет повторять эту историю кому-то еще. Ведь он знает, что это может погубить твою репутацию.
      - Станет или не станет, это уже не так уж важно. - Она нахмурилась, увидев недоумение на лице подруги. - Когда лорд Холибрук поймет, что герцог Ремингтон не чувствует за собой никакой вины, он, конечно же, подумает, что я явилась в комнату его светлости без приглашения.
      - Но ведь это не так! Ремингтон сам пригласил тебя!
      - Просто он считал, что в его покоях нас никто не сможет подслушать или увидеть. Чтобы никто не понял, что у нас сугубо личный разговор. Да, он заботился о моей репутации, однако я первая предложила ему встретиться без свидетелей. - Лили нетерпеливым жестом отмахнулась от дальнейших рассуждений на эту тему. - Рано или поздно лорд Холибрук все равно узнает, что мне не на кого пенять, кроме самой себя. А ему-то каково? Его гостья, вроде бы приличная барышня, отправилась в спальню мужчины. Это же скандал. Скорее всего он попросит меня больше не обременять своим присутствием их научные сборища.
      - Не думаю, что лорд Холибрук зайдет так далеко, - бодрым голосом сказала Софи, но опустила голову. Она знала, что лорд вполне может так поступить. Лили, потеряв статус "достойной" молодой леди, уже не могла рассчитывать ни на чье покровительство и симпатию. В светском обществе существуют неписаные правила, и все члены общества, хотят они того или нет, должны неукоснительно им следовать.
      - И не забудь еще про Патрицию Фэнсворт, - сказала Лили. - Лорд Холибрук сказал, что она разбудила половину дома своими криками. Конечно, если бы сплетни, которые теперь непременно начнутся, были безосновательны, я бы не волновалась. Но ведь очень скоро начнут доискиваться до причин, вынудивших лорда Холибрука удалить меня из "Общества любителей египетских древностей". И тогда все до поры до времени тайное станет явным. Я превращусь в отверженную. - Она поморщилась и задумчиво добавила: - А знаешь, Софи, может быть, ты права, может, все это совсем не так ужасно, как кажется на первый взгляд.
      Софи посмотрела на нее как на сумасшедшую.
      - Не так ужасно? Да это чудовищно!
      - А что? Великолепное решение проблемы моей драгоценной безопасности. Никаких балов и званых обедов, никто больше не.будет приглашать меня на нудные приемы и досаждать визитами. И вообще... меня больше никто никуда не станет приглашать.
      - Ты сойдешь с ума от скуки, - предупредила Софи.
      - Еще чего, - фыркнула Лили. - Зато у меня будет достаточно времени на работу и на мои штудии по египтологии.
      - Вот-вот, станешь типичной старой девой.
      - Ты с таким ужасом об этом говоришь, словно умереть и то страшнее. Лили даже улыбнулась. - А я думаю, мне понравится быть старой девой. Ни от кого не зависеть. Можно будет делать все, что твоей душеньке угодно... Странно, до сегодняшнего дня я как-то не задумывалась над тем, какие выгоды сулит мне положение старой девы.
      - Тебе не кажется, что твоего отца совсем не устроят твои планы на будущее? И Роберта, я думаю, тоже... Если Роберт узнает об этой истории, он обязательно вызовет герцога на дуэль.
      Лили перестала улыбаться.
      - Я постараюсь объяснить им, что Ремингтон ни в чем не виноват, что я сама заварила эту кашу.
      - В самом деле? - с откровенным ехидством спросила Софи. - Неужто ты надеешься, что они поверят, будто Ремингтон абсолютно ни при чем? Эдакая невинная жертва твоей страсти...
      - Едва ли, - согласилась Лили. Она поднялась и стала бродить по комнате, слишком возбужденная, чтобы спокойно сидеть на месте. - Может, мне честноим сказать, что мы встречались исключительно для того, чтобы обсудить, как мне лучше вести себя дальше, чтобы снова не попасть в лапы тому негодяю? В это-то они поверят.
      - Сомневаюсь, - отвечала Софи. - Особенно когда я скажу дяде, что Ремингтон сам пригласил тебя ночью в свою комнату.
      Лили остановилась и округлившимися от удивления глазами уставилась на подругу.
      - Ты не сделаешь этого! Софи, скажи, что ты не совершишь такой глупости!
      - Глупость - что ты задумала! Пожертвовать собой ради этого человека!! Ты можешь выдумать все, что угодно, но истина остается истиной: он погубил тебя! Страшно представить, во что превратится теперь твоя жизнь! Он виноват не меньше тебя и обязан за это заплатить, - и дорого. Когда твой отец узнает правду, на карту будет поставлена честь уже самого герцога Ремингтона. Может быть, это заставит его сделать то, что он обязан сделать при сложившихся обстоятельствах. Иначе он просто законченный негодяй!
      - Пожалуйста, я прошу тебя, - взмолилась Лили, с отчаянием глядя на подругу. - Пожалуйста, не делай ничего, что могло бы заставить Ремингтона жениться на мне! Он возненавидит меня, Софи, если будет вынужден терпеть меня рядом с собой всю жизнь! Я не вынесу этого! - Слезы потекли по ее щекам, и Лили сердито смахнула их. - Ну скажи, что ты не сделаешь этого! Ради меня!
      Софи закусила нижнюю губу, весь ее праведный пыл ?мгновенно исчез.
      - Я не сделаю ничего такого... раз ты говоришь, что это принесет тебе несчастье! - Она закрыла лицо руками и сквозь слезы воскликнула: - Ну неужели я ничем не могу тебе помочь!
      Лили тут же села рядом и обняла подругу за вздрагивающие от рыданий плечи.
      - Ну, ну, Софи, успокойся. Все обойдется, вот увидишь!
      Софи рассмеялась сквозь душившие ее слезы.
      - Невероятно, ты еще меня утешаешь. Это я должна Тебя утешать!
      - Думаю, мы просто утешаем друг друга. - Она чуть сжала плечи девушки. - В самом деле, Софи, все совсем не так уж плохо. Если ты будешь меня поддерживать - как когда-то в детстве, - я все смогу перенести. - Она улыбнулась и попыталась отвлечь ее: - По крайней мере, мы теперь сможем по достоинству оценить отменный вкус леди Холибрук, ах какой на ней был пеньюар! И это огромное розовое боа из страусиного пуха! В первый момент я подумала, что из зверинца сбежало какое-то экзотическое животное и прыгнуло прямо на плечо леди Холибрук. Я так за нее испугалась!
      Софи не выдержала и тоже улыбнулась в ответ, через миг обе умирали от хохота.
      * * *
      Однако на следующее утро Лили было уже не до смеха, когда Софи обнаружила записку, которую Ремингтон подсунул под дверь. Пока Лили, измученная бессонной ночью и заснувшая лишь под утро, пыталась открыть глаза, Софи развернула листок и вслух прочла:
      - "Лили, мне необходимо на несколько часов уехать. Пока меня не будет, держись возле мисс Стэнхоуп, a лучше вообще не выходи из своей комнаты. Увидимся на заседании "Общества", которое начнется в два часа.". И подпись: Р.
      Она подняла на Лили встревоженный взгляд.
      - Что это может значить, как ты думаешь?
      - Понятия не имею. - Она попыталась не думать о том, что напрашивалось в первую очередь, но Софи не дала ей возможности отмахнуться от этой неприятной мысли.
      - Ты думаешь, он вернется?
      - Конечно, вернется. Ведь ему поручили охранять меня. А Ремингтон никогда не забывает о своих обязанностях.
      Софи чуть скривила губы.
      - Что ж, будем надеяться, что к этим своим обязанностям он относится более добросовестно... чем ко всем остальным. - И увидев, что Лили предостерегающе подняла руку, добавила: - Прости, я просто не могу сдержаться, когда говорю об этом негодяе.
      14
      Через два часа все члены "Общества" собрались в фойе возле бильярдной комнаты. Лили держалась возле Софи, не отходя от нее ни на шаг.
      - Тебе не кажется, что люди стали иначе ко мне относиться?
      - Это ты стала иначе к себе относиться, - сердито прошептала Софи. Перестань вытягивать шею. Ремингтон так высок, что мы увидим его сразу, как он появится. Если он, конечно, появится.
      Лили гордо расправила плечи.
      - Мне просто показалось, что леди Оруэл приветствовала меня несколько суше, чем обычно.
      - Просто ее так замучила подагра, что она боится лишний раз ступить... Не оборачивайся сразу. Ремингтон слева от тебя. Направляется в нашу сторону.
      Сердце Лили учащенно забилось, но она изо всех сил старалась не смотреть влево, делая вид, что увлечена беседой с Софи. Когда она наконец обернулась, герцог был уже рядом. От волнения Лили забыла про реверанс.
      Соскользнул взглядом по ее фигуре, затем пытливо заглянул в глаза. После чего едва приметно кивнул самому себе, словно что-то решив.
      - Лили, - тихо сказал он, целуя ей руку. Затем поклонился Софи: - Мисс Стэнхоуп. Готовы ли вы, милые леди, присутствовать на сегодняшнем заседании?
      - Где вы были? - неожиданно выпалила Лили и почувствовала, как краска заливает ей щеки. Герцог покачал головой.
      - Об этом поговорим чуть позже. Мисс Стэнхоуп, прошу вас, ведите нас.
      Он взял Лили под руку, и они последовали за Софи в бильярдную. Каменный саркофаг теперь стоял в середине комнаты, на месте отодвинутого бильярдного стола. Вся остальная мебель тоже была придвинута к стенам. Несколько рядов стульев расставили у саркофага, чтобы всем гостям было видно, как будут извлекать мумию.
      Они увидели, что им машет Гарри Гордон, указывая на места во втором ряду. Софи направилась к этим стульям.
      - Столпы "Общества" претендуют на лучшие места в первом ряду, жизнерадостно улыбаясь, сообщилим Гарри, - но отсюда нам тоже будет все хорошо видно.
      - Как мило с вашей стороны, лорд Гордон, - Софи показала на занятые им для них стулья. - Я думаю, лучше всего сесть поближе к центру, Лили.
      Как только они подошли к своим местам, Софи решительно вклинилась между Лили и герцогом.
      Усевшись, Лили взглянула на герцога, ей было интересно, как он отреагирует на маневр Софи, но, казалось, он даже не обратил на это внимания. А может, был даже рад, что Софи разделила их. Когда они оказывались рядом, обычно из этого не получалось ничего хорошего. Лили украдкой вздохнула.
      Очень скоро заседание "Общества любителей египетских древностей" началось. Председатель "Общества", лорд Холибрук, прошел в середину зала и обратился к собравшимся. После короткого приветствия он стал зачитывать статью о работе "Общества", опубликованную на днях в лондонской "Таймс".
      Лили его почти не слушала. Она лихорадочно пыталась придумать, как поговорить с Ремингтоном с глазу на глаз. Она хотела сказать ему, что готова взять на себя вину за ночное происшествие и что поэтомуим необходимо согласовать некоторые детали, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений относительно того, кто истинный виновник всех неприятностей. Конечно, у герцога возникнут проблемы с ее отцом и братом, которые вряд ли поверят в его невиновность. Однако можно что-нибудь придумать, что-то очень убедительное. В любом случае он твердо должен стоять на том, что Лили сама предложила им встретиться. Но как все это ему сказать? Без сомнения, герцог только расхохочется ей в лицо, если она предложит ему еще одно свидание наедине.
      Наконец председатель представил собравшимся доктора Александра, и Лили попыталась сосредоточиться на происходящем. Именитый египтолог был совсем не похож на несгибаемого отважного путешественника. Единственное, что выдавало в нем археолога, - темный, почти коричневый загар, свидетельствующий о многих часах, проведенных под жарким солнцем. Однако во всем остальном этот милейший доктор совсем не производил впечатления человека, способного выносить экспедиционные лишения и неудобства. При взгляде на его худосочную фигуру тут же возникали мысли о том, что у него наверняка было голодное детство.
      Доктор Александр сделал небольшой экскурс в историю тех мест, рядом с которыми он обнаружил этот саркофаг, затем ему принесли долото и молоток, и по рядам пробежала волна возбужденного шепота.
      Едва только доктор приступил к работе, сделал первый удар, Софи судорожно схватила Лили за руку.
      - Сейчас начнется, - прошептала она.
      - Можно подумать, что ты ждешь, как оттуда вот-вот вылетят демоны, -? тихо сказала Лили. - Успокойся, Софи. Проклятие действует против могильных грабителей, а доктор Александр - ученый.
      - Не думаю, что для Амин Ри это различие столь уж существенно, прошептала в ответ Софи. Ремингтон наклонился к ним:
      - Кто такая Амин Ри?
      - Принцесса, которая находится в саркофаге, - ответила Софи.
      Он повернулся к Лили.
      - Вы сказали ей?
      - А почему бы и нет? - нахмурилась Лили. - Софи очень волнуется из-за этого проклятия. Мы с ней только сегодня днем закончили переводить надпись на саркофаге. Как я и предполагала, это очень страшное заклятие.
      Ремингтон приподнял черную бровь.
      - Только не говорите мне, что вы придаете какое-то значение всей этой чепухе. - Обе девушки, однако, промолчали, и герцог насмешливо продолжил: Такие современные, образованные леди и верят в древнее проклятие! Вы меня просто удивляете!
      Гул возбужденных голосов заставил их прервать разговор, и они стали смотреть на происходящее перед ними. Шесть крепких лакеев заняли места по обе стороны от саркофага. С огромным усилием они приподняли каменную плиту, служившую крышкой, и сдвинули ее, открыв на обозрение содержимое саркофага. Зрители начали подниматься со своих мест и тянули шеи, стараясь заглянуть внутрь. Софи вдруг с такой силой сжала руку Лили, что та едва не вскрикнула от боли. Вырвав у нее руку, Лили тоже встала, с нетерпением ожидая, когда лакеи отойдут. И когда те отступили в сторону, у нее захватило дыхание. Гроб с мумией был там, на месте, внутри каменного саркофага. Лили впервые присутствовала при столь значительном событии, это была научная сенсация.
      Форма гроба как бы повторяла очертания фигуры. На крышке была изображена женщина - в полный рост, - и ее облик был передан столь искусно, что казалось, женщина вот-вот заговорит. То, что саркофаг не был разграблен (а значит, и мумия тоже находилась там в целости и сохранности), Лили поняла сразу. Ведь фигура женщины была отлита из чистого золота. Доктор Александр шагнул вперед и благоговейно коснулся золотого чела принцессы.
      - Примите мои поздравления, лорд Холибрук. - Доктор Александр с усилием оторвал взгляд от изображения принцессы. - Вы хотите открыть крышку?
      Лорд Холибрук, казалось, не слышал обращенных к нему слов, продолжая молча созерцать египетскую красавицу. Доктор Александр повторил свой вопрос.
      - А? Что? - очнулся наконец лорд Холибрук и растерянно взглянул на говорившего. - Открыть гроб? Нет, я думаю, не стоит, мой дорогой друг. На сегодня впечатлений и так более чем достаточно. Что вы скажете, если я прикажу лакеям достать гроб, чтобы вы смогли тщательно его осмотреть, а завтра мы продолжим? Давайте сохраним часть секретов для заключительного заседания. Бигс, - обратился он к лакею, - позаботься об освежающих напитках для наших гостей. И взгляните на эту египетскую леди. Чтобы вытащить ее оттуда, нам понадобятся крепкие ремни. Позовите-ка сюда конюха.
      Эти обыденные распоряжения, казалось, нарушили чары, навеянные красотой египетской принцессы. Зрители тут же разбрелись по залу, и пока велись приготовления к извлечению гроба с мумией из саркофага, лакеи принялись обносить присутствующих сидром и миндальным ликером. Ремингтон и Гарри увели своих дам подальше от саркофага, где начинались такелажные работы, и усадилиих в одной из ниш высокого, до потолка, окна.
      - Возможно, вы и правы, ваша светлость. - Софи мельком взглянула на герцога и снова, перевела взгляд на саркофаг. - Пока проклятие вроде бы не подействовало.
      - Какое проклятие? - заинтересовался Гарри.
      - Есть такое особое проклятие, которое охраняет саркофаг с мумией от грабителей - любой саркофаг, - пояснила Софи. - Нам рассказывал наш дворецкий, египтянин. По его словам, это проклятие высекают на краю саркофага. Всякому, кто осмелится нарушить покой мумия, оно обещает страшные беды.
      - Черт возьми! - В глазах Гарри вспыхнули веселые искорки. - Если это правда, то лорду Холибруку вскоре понадобятся новые лакеи. Прошлой ночью этим бедолагам и так уже досталось, когда леди Фэнсворт устроила настоящее представление с обмороком. Ну и сцену она закатила! Я едва мог сдержаться, когда лорд Холибрук объяснял, что произошло.
      - Это очень интересно, - сказала Лили. - Ну и что же лорд Холибрук рассказал про леди Фэнсворт?
      Гарри поймал мрачный предостерегающий взгляд герцога, и его улыбка тут же погасла.
      - О, ну как вам сказать... так... кое-что. В сущности, ничего нового, очередные фокусы этой вздорной дамы. Они с мужем уехали сегодня рано утром. Лорд Холибрук полагает, что Фэнсворт намерен отвезти жену в Лондон и показать специалистам, которые могли бы освидетельствовать ее психическое состояние.
      - А вот и доктор Александр, - прервала его Софи, увидев приближающегося к ним египтолога. - Кажется, он сейчас не занят. Я должна обязательно проконсультироваться у него по одному вопросу.
      Лили на миг ее задержала.
      - Я надеюсь, ты не собираешься говорить с ним об этих проклятиях и пересказывать ему басни вашего дворецкого. Это было бы жестоко, Софи. Зачем зря волновать человека.
      - Конечно, не собираюсь, - заверила ее Софи. - Я просто хочу узнать, приходилось ли ему раньше .вскрывать нетронутые гробницы и саркофаги. Должно быть, это невероятно захватывающие истории!
      Гарри тоже собиралсяих оставить.
      - Хочу расспросить Рэмфорда о свитках, которые он недавно приобрел. Кажется, они очень похожи на те, что есть у меня. - Он бросил на герцога смущенный взгляд и поклонился Лили с какой-то неестественной улыбкой. - С вашего позволения, миледи.
      - Что это за нетронутые саркофаги и какие такие захватывающие истории? - спросил Ремингтон, когда Софи и Гарри оставили их вдвоем. По-моему, она все-таки собирается стращать доктора Александра проклятиями.
      - Да нет, - успокоила его Лили. - Софи просто хочет спросить доктора, открывал ли он когда-нибудь целые саркофаги, то есть те, которые не были разграблены до того, как попали в руки ученых. Если да, то она выведает у него, не случалось ли с ним чего-нибудь необычного после этого. У Софи действительно есть дворецкий из Египта, его зовут Сэмит, он и забил ей голову россказнями о проклятиях, которые якобы преследуют тех, кто грабит гробницы фараонов. Едва ли она верит всему, что он рассказывает, но в том, что тех, кто открывает саркофаги, ждут разные неприятности, она не сомневается.
      - Тогда почему же она согласилась присутствовать при этом?
      - Я сама задавала ей этот вопрос. - Лили пожала плечами. - Она ответила, что охота пуще неволи.
      - Ваша подруга иногда просто меня пугает, Лили, - пошутил он. Однако веселые искорки, сверкавшие в его глазах, вдруг исчезли, и он продолжил уже серьезным тоном: - Саркофаги, мумии - все это очень интересно, но нам с вами не мешало бы обсудить более важный для нас предмет. Лорд Холибрук позволил нам воспользоваться его кабинетом. Сразу после заседания мы с вами там побеседуем.
      У Лили сразу от волнения пересохло во рту и забилось сердце. Сегодня он казался ей таким чужим, таким далеким, словно и не было в помине этих страстных поцелуев... всего несколько часов назад.
      - Да, - пробормотала она, чуть запинаясь, - я как раз очень хотела встретиться с вами наедине. Нам надо... э-э... кое-что обсудить с вами, договориться о некоторых вещах...
      - В самом деле?
      В его глазах появился опасный блеск, и она поспешила объяснить:
      - Да. Нам надо поговорить о наших дальнейших отношениях, о вашем... ухаживании. Я понимаю, что теперь мы должны расстаться - как только мы отсюда уедем. Но есть некоторые детали, которые мы должны с вами обсудить. Например, вы не должны говорить моему отцу и сэру Малкольму, что именно вы предложили мне прийти к вам в спальню вчера ночью. Я просто скажу, что это я назначила вам встречу. Я ведь действительно просила вас о встрече... А они... они подумают, что и место встречи предложила я.
      Уголки рта герцога Ремингтона чуть дрогнули.
      - Едва ли они так подумают.
      - Ну, тогда я скажу, что ваша спальня показалась вам наименее опасной для секретной беседы в том смысле, что там можно не бояться случайных свидетелей. Тем более когда все наверняка уже улягутся спать. Мне действительно ваши доводы показались очень разумными. Вот я и согласилась... а еще лучше сказать, что эти доводы не ваши, а мои...
      - Но они наверняка спросят - причем в первую очередь, - почему вам так необходимо было говорить со мною наедине. И что вы на это ответите?
      - Ну... это я пока еще как следует не обдумала. - Она опустила ресницы. - Только я боюсь, что буду выглядеть ужасной трусихой и лгуньей.
      Герцог приподнял ей подбородок, заставляя ее посмотреть ему в глаза. И нежно погладил большим пальцем ее щеку.
      - Лили, вы никогда не перестанете меня изумлять, - Сказал он с каким-то странным выражением, которого она не могла понять. Удивление? Насмешка?
      Наконец она решила, что ему просто неприятна ее трусость, но откуда тогда такая странная нежность в его взгляде? Краешком глаза она видела, как Софи подошла к доктору Александру, который стоял у окна, расположенного в глубокой полукруглой нише. Вот она заговорила с ним, продолжая, однако, бросать яростные взгляды в сторону герцога, пока тот не отпустил подбородок Лили и не повернулся к Софи и египтологу. Сразу успокоившись, она с обворожительной улыбкой представилаих знаменитому ученому:
      - Это моя подруга, леди Лилиан Уолтерс и ее... герцог Ремингтон. Я знаю, что леди Лилиан и его светлость очень бы хотели послушать ваш рассказ о Стране великих пирамид, доктор Александр. Мы как раз перед этим обсуждали странные и необъяснимые случаи, которые происходили с теми, кто вторгался в этот удивительный мир.
      - Да, действительно,мисс Стэнхоуп, не могу не признать, что мне также пришлось столкнуться со многими необычными явлениями во время моего путешествия по Египту. - Доктор Александр коснулся пальчиков Софи вежливым поцелуем, затем повернулся и почтительно поклонился подошедшим поближе герцогу и Лили. - Ваша светлость, мисс Стэнхоуп сообщила мне, что вы заинтересовались египтологией. Что вы думаете по поводу нашего сегодняшнего собрания?
      Ремингтон пожал плечами.
      - Кто же может остаться равнодушным после того, как мы стали свидетелями такого важного события?
      Они теперь все вчетвером стояли у окна. И почти сразу в саду раздался звук выстрела. В ту же секунду прямо над головой Софи с шумом треснуло и вдребезги разлетелось стекло, осыпая всех, кто находился в непосредственной близости от окна, множеством сверкающих осколков. Ремингтон бросился к Лили.
      Тут же началась страшная паника. Раздались крики и женский визг. Кто-то упал в обморок. Ремингтон подхватил Лили и увлек ее подальше от окна, под защиту стены. Поддерживая ее за плечи, он внимательно осмотрел ее - вроде бы никаких ран, только несколько кусочков стекла врезались в тонкую ткань платья. Сама девушка осталась невредима. Сердце герцога бешено стучало. Он обхватил ладонями ее виски в жалкой попытке унять страх, от которого до сих пор дрожали его руки. Пуля пролетела так близко от нее - всего в нескольких дюймах! Если бы не эти дюймы, она лежала бы у его ног бездыханная! Заслонив ее собой, он обернулся, чтобы посмотреть, не грозит ли ей еще какая-то опасность.
      Доктор Александр и Софи все еще стояли перед разбитым окном, и герцог крикнул им, чтобы они отошли. Но те словно его не слышали. От только что пережитого шока они не в силах были двинуться с места. Софи стояла ближе к Ремингтону, он дотянулся до нее и, схватив ее за руку, оттащил подальше от окна. Ученый все с тем же безмолвным изумлением смотрел на разбитое стекло, затем перевел взгляд вниз, на красную струйку, бегущую по его боку. Увидев кровь, доктор зашатался. Ремингтон бросился вперед, чтобы поддержать его, и осторожно опустил на пол. Все это длилось считанные секунды. Еще не успели все опомниться, как прозвучал второй выстрел, и стекло взорвалось новыми брызгами осколков.
      Ремингтон инстинктивно навис над раненым, прикрывая его лицо и загородив собственную голову от разлетевшихся во все стороны осколков. Однако через миг он приподнял голову, ища взглядом Лили. Девушка кивнула ему, словно знала, как ему важно быть уверенным в том, что с ней ничего не случилось.
      Новый выстрел породил новые крики ужаса теперь уже не только в доме, но и в саду. В зале же те, кто не ударился в панику после первого выстрела, продолжали сохранять удивительное спокойствие. Только одна женщина продолжала истерично рыдать. Казалось, все ждали, что будет дальше. Люди начали оглядывать друг друга, и самые смелые разглядывали разбитое окно.
      Лорд Холибрук подошел к дверям и крикнул слугам, чтобы осмотрели сад. Опасаясь, что очередная пуля настигнет на этот раз самого Холибрука, герцог Ремингтон подошел к окну и быстро задернул тяжелые шторы. Теперь наверняка стреляющий больше не мог никого увидеть, а значит, не мог прицелиться. Скорее всего он уже бежал с места преступления. Нельзя отказать преступнику в смелости: второй раз он стрелял с того же самого места. Однако только полный идиот рискнул бы остаться в своей засаде и после второго выстрела. Ремингтон очень надеялся, что они имеют дело именно с таким идиотом. С идиотом, который вскоре будет болтаться на виселице.
      Холибрук тем временем покинул дом, возглавив поиски в саду. Кое-кто из гостей с большим воодушевлением присоединились к нему, оглашая воздух воинственными возгласами.
      Как это типично для англичан, подумал Ремингтон. Скучающие джентльмены никогда не упустят славной охоты, не важно за кем. Скорее всего они даже не догадывались, за какой крупной дичью охотятся - за опытным преступником. Герцог решил взять инициативу в свои руки, пока какие-нибудь горячие головы не вздумали демонстрировать свою храбрость, в одиночку гоняясь за неведомым снайпером.
      - Латроп, Сэндерс и Ботвел, - скомандовал он молодым людям, молча взирающим на него. - Отнесите доктора Александра к нему в комнату. Леди Холибрук, - обратился он к подоспевшей к раненому хозяйке, - покажите им комнату доктора и пошлите за лекарем. - Он взглянул в тот угол, где находились Лили и ее подруга. То, что он увидел, заставило его нахмуриться. Он оглянулся и увидел двух пожилых дам.
      - Леди Пенроуз, миссис Рэмфорд, - властным тоном сказал он, - пойдите на кухню и проследите, чтобы слуги принесли в королевские покои горячей воды, чистые скатерти и острые ножницы. - Почтенные дамы даже не шевельнулись. Тогда герцог во всю мощь своего зычного баритона рявкнул: Леди, я прошу вас!
      Леди Пенроуз и миссис Рэмфорд, забыв про свои лета, бросились чуть ли не бегом к двери. Молодые люди поспешно подняли доктора и в сопровождении взволнованной хозяйки направились к выходу. Ремингтон подошел к девушкам. Обе были покрыты слоеммелких осколков, часть их вонзилась в одежду, часть сверкала в волосах. Их легкие воздушные платья были очень элегантны, но ни в коей мере не могли защитить от острых осколков.
      Один такой осколок процарапал Лили руку, но не сильно, порез был почти незаметен. Но Софи... Руки ее были в крови, которая струилась из множества мелких и одного довольно глубокого пореза. Но это было еще не все. Ремингтона очень беспокоил треугольный осколок - дюйма три, не меньше, торчавший из ее плеча. Рана могла быть очень опасной.
      Софи лежала на полу. Видимо, в глубоком обмороке. Лили стояла рядом на коленях и пыталась остановить кровь, зажимая раны подолом своего платья.
      - Надо, чтобы лекарь посмотрел плечо Софи, - сказала девушка ровным голосом. Ее спокойствие поразило герцога. Большинство его знакомых женщин и сами уже лежали бы в обмороке, увидев плечо Софи. Однако Лили, похоже, понимала, что сейчас не время для истерик. - Стекло будет легче вынуть, если дать ей прежде лауданума.
      - Доктор Александр сейчас больше нуждается в лекаре, чем Софи, - строго сказал герцог, но получилось чересчур резко. Однако Лили, по-видимому, нисколько не обиделась. Ремингтон чуть отодвинул Лили в сторону и осторожно поднял Софи на руки. - Я отнесу ее в королевские покои. Лили, я требую, чтобы вы ни на шаг от меня не отходили, идите передо мной, чтобы я мог вас все время видеть.
      Бильярдная почти опустела. Лишь несколько человек испуганно сгрудились в углу. Большинство же ретировались, как только герцог опустил шторы. В дверях Ремингтон столкнулся с Гарри. Молодой человек побледнел, увидев у него на руках залитую кровью Софи.
      - Боже! - Его взгляд метнулся к герцогу. - Я только на минуту улизнул в библиотеку, чтобы сделать глоток бренди. И вдруг слышу - выстрелы... Я могу чем-нибудь помочь?
      - Найдите кого-нибудь из моих людей и пришлите в мою комнату.
      Он прошел мимо Гарри и быстрым шагом двинулся в королевскую опочивальню.
      - Лили, найди сорочку или ночную рубашку и прижми рану на руке и плече, чтобы они как можно меньше кровоточили, - распорядился он, осторожно укладывая Софи на кровать.
      - Только вытащите стекло, - прошептала пришедшая в себя Софи. Она посмотрела на свое плечо. - Очень больно.
      - Скоро подойдет лекарь, - сказала Лили, ласково поглаживая здоровую руку подруги.
      - Лили, сделай то, что я велел, - повторил Ремингтон и перехватил руку Софи, когда она потянулась к плечу. - Не надо трогать!
      Лили тем временем принесла две ночные рубашки. Одной он обмотал раненую руку и крепко зафиксировал повязку лентой.
      - Я собираюсь вытащить стекло, - сказал он Софи. - Оно может натворить еще много бед, если оставить его там.
      Он положил руку на ее здоровое плечо и прижал девушку к кровати. Затем внимательно осмотрел рану и, осторожно взявшись за конец стекла, аккуратно вытащил его. Софи тихо застонала, но даже не пошевелилась, стараясь ему не мешать.
      - Вот умница, - пробормотал он. Рассмотрев глубокий, длинный порез, он приложил к нему вторую рубашку и крепко придавил ладонью.
      - Все, теперь там больше ничего не осталось. Рана чистая, но глубокая. Мне придется зажимать ее рукой, пока кровь не остановится.
      - Вот все, что вы просили, - сказала появившаяся в дверях леди Пенроуз. Вслед за ней в комнату вошла миссис Рэмфорд, а за ней - служанка, которая несла кувшин с горячей водой.
      - Я бы хотел, чтобы вы и миссис Рэмфорд помогли леди Лилиан, - сказал он, обращаясь к леди Пенроуз. - Освободите мисс Стэнхоуп от одежды так, чтобы лекарь смог обработать ее раны, а вы, - обратился он к служанке, найдите в аптечке лауданум и не забудьте принести что-нибудь, с чем можно было бы выпить эти капли.
      Служанка поспешно присела в реверансе и выбежала из комнаты. Леди Пенроуз и миссис Рэмфорд подошли к кровати, на которой лежала Софи.
      - Ну, леди, приступайте. У вас есть с собой ножницы?
      - Да, - миссис Рамфорд протянула ему ножницы. - Но, ваша светлость, вам нельзя здесь находиться! Нам ведь придется сильно оголить мисс Стэнхоуп!
      - Она истечет кровью, если я уйду. - Он нетерпеливо вздохнул, затем кивнул леди Пенроуз. - Возьмите в моей комнате покрывало и накройте ее. Я готов пожертвовать им во имя сохранения приличий.
      Тем временем Лили сама взяла ножницы из рук миссис Рэмфорд и принялась отрезать рукав. Леди Пенроуз возилась с покрывалом. Через открытую дверь Ремингтон увидел Гарри с одним из своих слуг и кивком велел войти.
      - Подойдите ближе, - сказал он слуге и, когда тот подошел, что-то тихо прошептал ему на ухо. Слуга тотчас же ушел. Затем герцог обратился к Гарри.
      - Они его поймали? - спросил герцог. Тот покачал головой.
      - Джек и двое ваших людей все еще разыскивают его. Этим же заняты лорд Холибрук со своими слугами и еще несколько из наиболее ретивых гостей. Один из садовников через несколько минут после выстрелов видел выезжавшего отсюда всадника, так что, судя по всему, этот негодяй всех обвел вокруг пальца.
      Ремингтон понизил голос, так чтобы его не могла услышать Софи.
      - Напомните лорду Холибруку, что мисс Софи тоже нуждается в помощи лекаря, очень вас прошу. Как только тот покончит с ранами доктора Александра, пусть немедленно идет сюда. Скажите лорду, что рана может оказаться очень серьезной.
      - Врач пока занят нашим египтологом, - отвечал ему Гарри, также понизив голос. - Лорд Холибрук пригласил его главным образом ради леди Орвелл, ибо она страдает от подагры. Судя по тому, как все обернулось, он поступил очень мудро. Ну, я пойду, попрошу кого-нибудь передать эскулапу, что его ожидает еще один пациент.
      Гарри поспешно вышел, столкнувшись в дверях со служанкой, которая принесла лауданум. Вслед за ней вошел слуга герцога. Одной рукой он придерживал что-то за пазухой. Леди Пенроуз повернулась, чтобы взять у служанки пузырек и стакан с водой, а Лили и миссис Рэмфорд продолжали аккуратно вспарывать швы на рукаве и лифе Софи, прикрыв ее покрывалом. Поглощенные своим делом, женщины не заметили, как слуга протянул своему хозяину пару пистолетов. Герцог осторожно положил их под кровать, так чтобы в случае необходимости их легко можно было бы достать, и приказал своему человеку встать снаружи у двери. Леди Пенроуз посмотрела пузырек на свет, потом отлила в стакан какое-то количество снотворного, увидев, что в пузырьке осталось довольно много, она еще отлила в стакан несколько капель. Ремингтону оставалось только уповать на то, что она все-таки не усыпит Софи навеки.
      - Достаточно, леди Пенроуз, - остановила ее Лили, видимо, разделявшая опасения герцога. Она продолжала ловко орудовать ножницами, и Ремингтон невольно сравнил ее точные движения с робкими, неуверенными движениями миссис Рэмфорд. Ему в голову пришла странная мысль: если ему суждено быть когда-нибудь серьезно раненным, хорошо бы Лили оказалась рядом. Ей бы он полностью доверился. Она знала, как вести себя в критической ситуации.
      - Вы не могли бы ее немного приподнять и подержать, - попросила его леди Пенроуз.
      Лицо Софи исказилось от боли, и она стиснула зубы, когда ее приподняли, поддерживая за плечи, большие сильные руки герцога. Однако она послушно проглотила лекарство.
      - Ужасная гадость, - прошептала она с легким стоном, когда Ремингтон осторожно опустил ее на подушку. Девушка повернула к нему голову. - Это еще не все? - Ремингтон пытливо на нее посмотрел и медленно покачал головой.
      - Я так и знала. - Ее голос былтихим и слабым, кожа побелела от сильной потери крови. - Неужели рану придется прижигать?
      - Не думаю, - сказал он. Софи улыбнулась с видимым облегчением. Лауданум подействует с минуты на минуту. Он облегчит боль.
      - У меня больше нет сил на это смотреть, - простонала леди Пенроуз, закрывая глаза и прикладывая ко лбу руку. Рот герцога мгновенно искривился в усмешке.
      - Вы можете идти, миссис Рэмфорд, и вы, леди Пенроуз. Благодарю вас за помощь.
      Дамы с готовностью покинули комнату.
      - Проклятие, - прошептала Софи. Здоровой рукой она ухватилась за рукав Лили, затем рука без сил упала на кровать. В ее глазах появилось рассеянное выражение, лауданум начал действовать. - Хрустальный кинжал. - Ее голова беспокойно заметалась по подушке. - Я не могу вспомнить, что там сказано. Прочти мне эти слова.
      - Тсс, - шепнула Лили. - Это сейчас совсем неважно.
      - Ты должна сказать мне! Я должна знать все, что еще должно произойти!
      - Больше ничего не произойдет, обещаю тебе, - Лили отвела глаза. - Во всяком случае, с тобой.
      - Доктор Александр? - прошептала Софи. Лили кивнула.
      - А ну-ка прекратите, вы обе! - оборвалих герцог. - Все это не имеет никакого отношения к вашему дурацкому проклятию!
      Обе девушки взглянули на него смолчаливым укором. Ремингтон мог поклясться, что они ему не поверили.
      Лили покачала головой.
      - Вы же не знаете, что там сказано!
      Герцог нахмурился.
      - Я запрещаю вам говорить об этом, по крайней мере, сейчас. Софи не хватает только истерики из-за всей этой чепухи.
      - Могу вас заверить, что...
      - Его светлость прав. Лили. - Девушка устало закрыла глаза. - Как ты сказала, сейчас это действительно не важно.
      Лили бросила свирепый взгляд на герцога.
      - Вы расстроили ее, - сердито произнесла она. Герцог Ремингтон посмотрел на нее с шутливым изумлением и изобразил крайнее отчаяние.
      - Лили, - позвала тихо девушка, чуть приподнимая веки.
      - Да? - Лили наклонилась к ней ближе.
      - Боюсь, теперь ты еще долго не сможешь поплакать на моем плече.
      Предательские слезы заблестели в глазах Лили, но она попыталась улыбнуться и ласково погладила подругу по здоровой руке.
      - Тогда придется тебе плакать на моем.
      Через пятнадцать минут пришел лекарь. Софи уже крепко спала. Рану на руке он зашил довольно быстро. Затем перешел к более серьезной ране на плече.
      - Похоже, придется прижечь, - сказал он, увидев, что из разреза снова полилась кровь.
      Ремингтон вытер кровь и покачал головой.
      - Вы почти все сделали. Я уверен, юная леди предпочла бы отказаться от такого способа лечения. Я буду сжимать края, пока выбудете зашивать, тогда меньше будет течь.
      Лекарь несколько мгновений в нерешительности смотрел на рану, затем кивнул.
      - Кровотечение вроде бы немного утихло. Возможно, без прижигания даже лучше.
      Дальше лекарь работал в полном молчании. Ремингтон заметил, что Лили старается не смотреть на руки доктора, однако она не отошла и даже помогала потом накладывать повязку на плечо подруги.
      - Кровотечение остановлено, - сказал врач. - Дайте ей еще лауданума, когда она проснется. Я зайду через пару часов посмотреть, как идут дела.
      - Как хорошо, что она спала, пока он зашивал, - прошептала Лили. s И хорошо, что он согласился не прижигать. Раскаленное железо - это гораздо больнее, чем сам порез.
      - Именно поэтому я и попросил его не мучить Софи.
      - Я хочу поблагодарить вас за нас обеих. - Лили кивнула в сторону Софи. - Если бы вы не оттащили нас от этого окна... - Она взглянула на него глазами, полными горячей благодарности. - Я обязана вам жизнью.
      От этих простых, искренних слов его бросило в дрожь. Он не заслужил их. Ведь он погубил ее репутацию, а еще немного - погубил бы своей халатностью ее самое. Насколько проще было бы для них обоих, если бы она бросила ему в лицо справедливый укор и отвернулась. Она не оставляла ему выбора. Ее благодарность еще более укрепила его в решении совершить то, о чем они оба потом будут горько сожалеть.
      15
      На следующий день рано утром в поместье лорда Холибрука прибыли лорд Байнбридж и граф Кроффорд. Лили об этом сообщила леди Байнбридж, которая немедленно стала ей помогать ухаживать за Софи. Час спустя в королевские покои постучали.
      В этот момент леди Байнбридж, сидя возле постели Софи в глубоком кресле, тихо читала ей какую-то книгу. Софи вполуха слушала ее, время от времени вновь проваливаясь в дурманящий сон, вызванный двукратным приемом лауданума.
      Услышав стук. Лили подошла к двери. Служанка, учтиво присев, сообщила ей, что в Голубой гостиной миледи ожидает ее отец.
      Лили не была готова к этой встрече... Ей так и не удалось поговорить с герцогом Ремингтоном с глазу на глаз после тех выстрелов. А теперь... теперь было слишком поздно. Она оглянулась на леди Байнбридж. Та, продолжая читать своим мелодичным спокойным голосом, сделала ей знак идти со служанкой.
      Спускаясь по лестнице. Лили лихорадочно придумывала, что сказать отцу. Но в голову ей лезли совершенно нелепые оправдания. Он никогда ей не поверит.
      Служанка отворила дверь в Голубую гостиную, и, не чуя под собой ног. Лили вошла. Первый, кого она увидела, был герцог Ремингтон, он сидел возле камина в тонконогом изящном кресле, таком хрупком в сравнении с его могучей фигурой, и в глубокой задумчивости созерцал свой переплетенные пальцы. Граф Кроффорд расхаживал взад и вперед перед камином и, видимо, был чрезвычайно взволнован.
      Она почувствовала ком в горле и тихим от страха голосом произнесла:
      - Как я рада тебя видеть, папа.
      Мужчины обернулись на звук ее голоса. Ремингтон поднялся и пошел ей навстречу, как-то странно на нее глядя. Он подвел ее к своему креслу и, усадив, встал сзади, положив ладони ей на плечи. Это прикосновение почему-то успокоило и немного развеяло ее страх. Означал ли этот жест, что он хочет поддержать ее... или же ей это просто показалось?
      Граф заложил руки за спину и с тревогой посмотрел на дочь.
      - Его светлость сообщил мне, что вчера тебе удалось отделаться несколькими царапинами.
      Лили молча кивнула, ожидая продолжения. Вряд ли этот разговор ограничится обсуждением ран Софи или ее пустяковой царапины. Она чуть откинула голову, чтобы взглянуть на герцога, но он по-прежнему смотрел на нее очень странно - скучающим, обреченным взглядом, казалось, он еле сдерживает зевоту.
      - Герцог Ремингтон также сказал мне, что лорд Холибрук собирается сообщить о каком-то инциденте, который произошел накануне ночью.
      Лили не смела посмотреть отцу в глаза. Она знала: он надеется, что она скажет, будто это чудовищная ошибка, что не было, не было никакого инцидента... Однако она только еще ниже склонила голову, продолжая хранить молчание.
      - Его светлость не захотел в твое отсутствие сказать мне, что именно должен сообщить мне лорд Холибрук. Мне бы хотелось услышать от тебя объяснения. Лили, - добавил он взволнованно.
      Он еще не знает. Но... но, может быть, это какая-то ужасная проверка? Может быть, Ремингтон просто хочет своими глазами увидеть, как она станет трусливо изворачиваться? Лили прокашлялась и, надеясь, что голос ее не будет дрожать, сказала:
      - Да, ну в общем... все это началось с того, что...
      Герцог с силой сжал ее плечо.
      - Я сам все объясню, сэр. Я настаивал на присутствии леди Лилиан лишь потому, что все это касается в первую очередь ее. Я собирался все обсудить с ней до вашего прибытия, но тут как раз произошло несчастье с мисс Стэнхоуп, у нас не было такой возможности. Так вот, сэр, лорд Холибрук намеревался сообщить вам следующее: в ту ночь он обнаружил Лили в моей спальне.
      - Что?
      Недоверие и растерянность, прозвучавшие в голосе графа, полоснули сердце Лили, словно нож. В его глазах было столько боли, что она поспешила его утешить:
      - Папа, только ты не подумай ничего дурного. Я могу все тебе объяс...
      Она почувствовала, как рука герцога снова больно сжала ее плечо.
      - Я попросил Лили встретиться со мной там. Я хотел остаться с ней наедине.
      - Но это неправда! Ну, не совсем правда, - вмешалась Лили. - Я сама просила его о встрече, папа!
      - А я предложил Лили встретиться в моей спальне, - оборвал ее Ремингтон. - Лили предложила несколько возможных мест для встречи, где никто бы не заподозрил ничего дурного, если бы даже нас увидел. Я же настоял на более уединенном месте, где нас вообще никто не мог увидеть. Тем более в полночь. Такое время тоже выбрал я.
      Глаза графа угрожающе сощурились.
      - Вы отдаете себе отчет в том, что вы сейчас говорите, Ремингтон?
      - Да, разумеется, сэр. Репутация Лили теперь под серьезной угрозой. Когда-то я дал вам слово, что никогда не поведу себя недостойно по отношению к вашей дочери, и я нарушил свое обещание. Моему поведению нет никаких оправданий. Умоляю вас принять мои извинения.
      Герцог выпрямился и скрестил на груди руки.
      - Надеюсь, ваши извинения не единственное, что вам угодно мне предложить, - мрачно сказал Граф Кроффорд.
      Герцог кивнул.
      - Если вы готовы принять мои извинения, сэр, надеюсь, вы примете и меня - как своего сына и мужа вашей дочери.
      - Что? - вскричала на этот раз уже Лили.
      Однако герцог продолжал, словно не слыша ее гневного возгласа:
      - Вчера я получил специальное разрешение на брак. Если вы благословите нас с Лили, я хотел бы жениться на ней как можно скорее.
      Граф молчал, обдумывая это неожиданное предложение. Наконец он медленно произнес:
      - Что ж, хотя я весьма удручен обстоятельствами, которые привели к этому шагу, мне кажется, вы вполне подходите моей дочери. И нельзя не учитывать, что у нас, по сути, нет иного выхода.
      - Я хочу попросить лорда Холибрука, чтобы он позволил совершить церемонию венчания здесь, в его часовне, - сказал герцог. - Чем скорее мы поженимся, тем меньше поползет всяких слухов.
      Лили вскочила с кресла и, резко развернувшись, посмотрела герцогу прямо в глаза.
      - Я не верю в вашу искренность. Ведь вы же сами говорили... - Но вовремя спохватившись, она замолчала. Было бы уж совсем глупо напоминать ему о том, что он не собирался на ней жениться. Только не теперь, когда рядом стоит ее отец. Но тут она увидела мрачную решимость в глазах герцога. Он не хотел этой свадьбы. Лили нахмурилась. Ей претила мысль, что герцог просто приносит себя в жертву - из чувства долга. Однако, увидев упрямо выдвинутый вперед подбородок его светлости. Лили поняла, что с ним спорить бесполезно, и повернулась к отцу.
      - Его светлость - человек чести, папа, а кроме того, он всегда готов защитить каждого от любой опасности. Он взял на себя всю вину, хотя на самом деле совершенно ни в чем не виноват. Нельзя заставлять его расплачиваться за мои ошибки.
      Ремингтон обнял ее за плечи и привлек к себе. Затем сжал ее руку горячо и нежно.
      - Боюсь, ваша дочь не совсем понимает, что я не могу допустить, чтобы она покинула этот дом с погубленной репутацией. Лорда Холибрука, конечно, можно убедить хранить молчание, но видите ли... леди Фэнсворт также видела, как Лили входит в мою спальню. Предотвратить слухи может лишь наше немедленное венчание. Иначе не успеем мы добраться до Лондона, как во всех салонах будут склонять ее имя.
      - Это правда. Лили? Леди Фэнсворт действительно видела, как ты входила в комнату к Ремингтону?
      Лили почувствовала, что лишается даже того небольшого преимущества, которого ей только что удалось добиться в этом споре.
      - Ну да, но только это еще не вся история. Словам леди Фэнсворт вряд ли кто-нибудь поверит. Видишь ли...
      Внезапно она почувствовала, как большой палец Ремингтона с невероятной нежностью медленно ласкает ее ладонь, и как раз то самое место, которого когда-то касались его губы. Воспоминание об этом полностью завладело ее мыслями и чувствами. Она замолчала, но герцог, несмотря на это, продолжал поглаживать ее руку, будто не догадываясь, какое действие на нее оказывают его тайные прикосновения. Она невольно опустила взгляд, так как не могла глядеть, отцу в глаза, захваченная этой чувственной лаской. Но и отнять у герцога руку она также не могла.
      - Видишь ли... - повторила она неуверенно. Господи, о чем это она только что говорила?
      Ремингтон продолжал поглаживать ее ладонь, и ее единственным желанием сейчас было прижаться к его груди, услышать, как бьется его сердце под тонкой сорочкой... Как же ей хотелось, чтобы он обнял ее своими сильными руками, успокоил, сказал, что все будет хорошо...
      - Лили? - окликнул граф, встревоженныйее молчанием.
      - Что? - Вздрогнув, она резко подняла голову и с удивлением посмотрела на отца.
      - Так что леди Фэнсворт? - напомнил он ей.
      - А что такое с леди Фэнсворт? - Она тут же поняла, что сказала что-то не то, и торопливо поправилась: - Ах да. Она видела меня, когда я входила в комнату герцога. - Это тоже было явно не то, чего от нее ожидали. Нет, самое лучшее вообще ничего больше не говорить. Лили крепко сжала губы и, низко опустив голову, с угрюмым видом уставилась на сапоги герцога.
      - Как вы видите, мы совершенно напрасно разрешили Лили появляться в обществе, - пришел ей на помощь Ремингтон. - Эти выстрелы - более чем убедительный аргумент в пользу безотлагательной свадьбы. Гости, которые еще не уехали, разъедутся сегодня днем, у нас будет время обговорить все с лордом Холибруком и попросить его предоставить в наше распоряжение свою часовню. Я думаю, он с радостью согласится. Мы обвенчаемся завтра утром. Новобрачные вполне могут исчезнуть на какое-то время. Это вполне естественно и ни у кого не вызовет подозрений.
      - Ну что, Лили? - Граф подождал, пока дочь поднимет на него взгляд. Тебе решать.
      Лили прикусила губу. От ее ответа зависела вся ее жизнь. Она могла отказать Ремингтону и остаться старой девой, чтобы потом до конца дней горько сожалеть о том, что натворила. Она могла выйти за него замуж и надеяться, что его привязанность к ней может в конце концов перерасти в нечто большее... вот только не будут ли ее надежды тщетными? Его бесконечные романы длились очень недолго. Конечно, роль ее верного рыцаря и защитника может какое-то время забавлять его, но очень скоро ему могут надоесть и эта роль, и она сама. Он по натуре ловелас, и ему ничего не стоит разбить ей сердце.
      - Я бы хотела немного подумать. Я дам вам ответ завтра утром.
      Кроффорд покачал головой.
      - Я не вижу причин, по которым следует оттягивать решение до завтра. Ты моя дочь, и я поддержу любое решение, которое ты примешь, но твое сердце, по-моему, давно все решило, и у тебя уже есть ответ - единственно верный.
      Рука герцога чуть сильнее сжала ее плечо. Ничем другим он не выдал своего волнения. Но этот еле заметный жест, именно он повлиял на ее окончательный ответ.
      * * *
      Они обвенчались на следующий день.
      Лорд и леди Холибрук были только счастливы оказать гостеприимство молодым. Кроме того, они настояли на торжественном обеде в честь герцога и его жены. Это был свадебный подарок новобрачным от хозяина дома и его супруги. Софи все еще была очень слаба, но лекарь позволил присутствовать ей на церемонии в ответ на обещание, что она будет тихо лежать на кушетке. Лорд Холибрук распорядился, чтобы его лакеи отнесли девушку и на обед, устроенный вскоре после церемонии.
      - По-моему, Софи осталось только надеть тюрбан, - сказала леди Байнбридж лорду Холибруку. Во время обеда тетушка Софи сидела возле племянницы на кушетке, помогая ей, так как девушке было запрещено двигаться. - Из-за всей этой суеты, которую вокруг нее подняли, и невероятного цвета ее нарядов она напоминает мне принцессу из какой-то экзотической восточной страны,
      Обложенная шелковыми подушками, укутанная в одну из ярких бархатных накидок леди Холибрук, Софи и впрямь напоминала сказочную восточную принцессу.
      - Неправда, Лили в своем венке больше похожа на принцессу, чем я, рассмеялась Софи. - Я же чувствую себя, словно ее спятившая родственница, которой взбрело явиться на свадебный обед в ночном пеньюаре.
      Однако сама Лили отнюдь не чувствовала себя принцессой. Подвенечным нарядом послужило ее бледно-голубое платье, то самое, которое было на ней в первый вечер, когда они только приехали к лорду Холибруку. Она дотронулась до цветов, украшавших ее волосы. Это был пышный венок из бледно-розовых мелких роз, сделанный для нее садовником леди Холибрук. Венок и вправду все-таки заставил ее почувствовать, что происходит нечто особое и действительно сказочное. А может, все дело было в церемонии, которая только закончилась, и в том ощущении нереальности, что охватило ее, когда она стояла возле герцога Ремингтона и слушала, как он повторяет слова, которые должны были связать их навсегда. Ей все время казалось, что все это ей только снится, она сейчас проснется и поймет, что их свадьба - очередная ее греза, мимолетный сон.
      - Я думал, что ваш друг лорд Гордон останется на церемонию, - обратился хозяин к герцогу.
      -Гарри уехал в Лондон с Пенроузами еще до того, как узнал о наших с: Лили планах, - любезно отвечал ему Ремингтон. - Мы с самого начала хотели ограничиться очень скромной свадьбой. Венчание в вашей часовне - как раз то, о чем мы мечтали, и я бесконечно благодарен вам за ваше гостеприимство.
      - Вы оказали нам большую честь, ваша светлость, - торжественно произнес лорд Холибрук. - Никогда не думал, что Холибрук-хаус когда-нибудь станет местом бракосочетания герцога! Об этом здесь будут еще долго вспоминать!
      - А что, ваша дочь разве не здесь венчалась в прошлом году? - спросил сэр Малкольм у лорда Холибрука.
      - О да. Сколько было волнений и хлопот... Девочка настояла на свадебном завтраке на двести персон.
      - На двести двадцать, - напомнила ему леди Холибрук и принялась с воодушевлением рассказывать о дочкиной свадьбе.
      За столом шел оживленный разговор, однако Лили не принимала в нем участия. Она была слишком занята своими собственными мыслями. Весь этот день прошел как в тумане, она помнила только тот момент, когда они вошли в часовню, ну и, конечно, саму церемонию. Стоя перед алтарем, Ремингтон повернулся и взглянул на нее. Сила и нежность его взгляда буквально притягивала, она физически ощущала это притяжение и, подчиняясь этой силе, сама не зная как, очутилась подле своего жениха.
      - Вообще-то невесты обычно почему-то улыбаются в день своей свадьбы, тихо сказал он ей и, найдя под скатертью ее руку, ласково пожал. - Ты счастлива, Лили?
      - Пока я настолько ошеломлена всем этим, что ничего не соображаю, призналась она. - Но я, конечно же, счастлива.
      Она взглянула на него и увидела, как его губы медленно расползаются в улыбке. Никогда еще она не видела его таким красивым, таким опасно обаятельным. И теперь он - ее муж! Вскоре они поднимутся наверх, и он сделает ее своей женой не только на словах. Тайна предстоявших ей сегодня ночью открытий и возбуждала, и пугала ее, наполняя сердце необъяснимым волнением.
      Звук отцовского голоса отвлек Лили от ее мыслей, она прислушалась к разговору и поняла, что обсуждают какую-то редкую находку.
      - Это великолепная возможность прикоснуться к сокровенным тайнам столь загадочной древней культуры, мой Друг. Я смею считать себя знатоком и почитателем древнегреческой культуры, но поверьте, мне никогда не приходилось видеть ничего более значительного для науки, чем ваша мумия. Скажите, нет ли возможности открыть гроб до нашего отъезда?
      - Нет! - Испуганный возглас Софи привлек всеобщее внимание. Она схватила за руку свою тетушку. На ее лице отразилась такая мука, будто ее настигла острая боль. - Вы не должны ни в коем случае открывать его, лорд Холибрук! На эту мумию наложено проклятие!
      - Софи, прошу тебя, - проворчала тетушка. - Ты не должна так волноваться. Помнишь, что сказал тебе врач? - И повернулась к лорду Холибруку: - Понимаете, наш дворецкий - египтянин. И вот полюбуйтесь: забил Софи голову, прямо скажем, впечатляющими рассказами о мумиях и проклятиях.
      Лорд Холибрук обернулся к Софи.
      - Я вижу, эта тема очень расстраивает вас, мисс Стэнхоуп. Я думаю, наша мумия не станет возражать, если мы подождем несколько недель - до тех пор, пока доктор Александр сможет сам участвовать в этом волнующем событии.
      Софи чуть пожала плечами.
      - Благодарю вас, сэр.
      Лорд Холибрук кивнул, затем его взгляд обратился к сэру Малкольму.
      - Египтянин-дворецкий, а? Надеюсь, вы позволите мне поболтать с этим парнем, когда я в следующий раз навещу вас? Думаю, что это будет необыкновенно интересный разговор. - Лорд Холибрук принялся рассказывать о своих приключениях во время последнего путешествия в Египет, и проклятия больше не поминали. После обеда женщины собрались вокруг Софи, а джентльмены удалились в библиотеку, чтобы выпить по стаканчику портвейна и насладиться чисто мужскими разговорами. Леди Байнбридж и леди Холибрук с увлечением вспоминали собственные свадьбы и свои волнения и переживания. Слушая их. Лили пыталась себя убедить, что она стала женой! Женой герцога Ремингтона! Если бы не специальное разрешение и не церемония перед алтарем, это был бы обычный вечер, когда все собираются пошутить, поболтать с друзьями. Мысли у Лили разбегались, она никак не могла сосредоточиться на том, что говорили женщины.
      - Вы, должно быть, очень устали, - сказала наконец леди Байнбридж, обращаясь к Софи. - Думаю, самое время приказать лакеям, чтобы они отнесли вас наверх в вашу спальню. Врач сказал, вам нельзя слишком переутомляться.
      - Но я совсем не... - Софи поймала выразительный взгляд тети и замолчала.
      - Почему бы вам не подняться к себе, - обратилась леди Байнбридж к Лили. - Уже довольно поздно. Я уверена, ваш муж вскоре присоединится к вам.
      - Моя служанка перенесет ваши вещи в покои герцога, - сказала леди Холибрук. - Я велю ей помочь вам переодеться на ночь.
      - Благодарю вас, в этом нет необходимости, я справлюсь сама. - Лили не хотелось сейчас ничьих услуг. Чужое внимание только еще больше заставит ее нервничать, если, конечно, это вообще возможно.
      Леди Холибрук несколько растерялась, но затем кивнула, принимая пожелание Лили.
      - Клара права, сейчас уже очень поздно. Не хотите ли, чтобы я сопровождала вас наверх, в вашу комнату?
      Лили совсем не считала, что сейчас так уж поздно, и не могла понять, зачем леди Холибрук собирается сопровождать ее: можно подумать, она сама не в состоянии подняться по лестнице. Она нахмурилась и отклонила это странное предложение. Теперь все женщины с некоторой растерянностью взирали на новобрачную. В комнате воцарилось неловкое молчание.
      - Ну что ж, - сказала Лили, - я, пожалуй, пойду.
      Ей совсем не хотелось уходить. Она страшно волновалась, и это всем бросалось в глаза. Ее стул едва не упал, когда она резко поднялась со своего места. Этот досадный промах только еще больше смутил и расстроил девушку, нервы, которой и так были на пределе. Шагая по ступенькам лестницы, она мечтала, чтобы к ней вернулось то оцепенение и безразличие, которые владели ею в течение всего этого невероятного дня. Лили вся дрожала, и ноги плохо слушались ее, так что она едва не пожалела, что отказалась от помощи леди Холибрук. С грехом пополам она все же добралась до спальни герцога Ремингтона. Своего мужа - напомнила она себе. И неожиданно для себя поняла, что совершенно не представляет, что ей теперь делать.
      В камине горел огонь, придавая комнате уютный вид и прогоняя промозглый ночной холод. Языки пламени отбрасывали на стены таинственные причудливые тени. Лили подошла к огню. Как зачарованная, смотрела она на эти яркие извивающиеся оранжевые язычки. Затем протянула руки к теплу очага, потирая друг о друга замерзшие ладони, словно за стенами дома бушевала зимняя вьюга, а не лил теплый, ласковый весенний дождь.
      Прошло не более пяти минут (показавшихся Лили вечностью), как в комнату вошел герцог. Не говоря ни слова, он закрыл дверь и запер ее на щеколду. Внезапно она вспомнила события позапрошлой ночи и подумала о том, как все с тех пор изменилось. Они были одни. Сегодня здесь Их уже никто не потревожит, никакие незваные гости. Раньше его присутствие всегда успокаивало ее, давало ей чувство надежности. Она доверяла ему и знала, что он защитит ее от любой опасности и даже от себя самого. Сегодня же она чувствовала только неуверенность и неловкость - из-за того главного, недосказанного, что было между ними преградой.
      Ремингтон продолжал стоять возле двери, не двигаясь, не делая попыток подойти к ней, однако девушка чувствовала на себе его пытливый взгляд. Уж не относится ли он к тому, что должно произойти между ними сегодня ночью, как к части своих обязанностей, которыми он, как человек порядочный, пренебрегать не может? От этой мысли она почувствовала себя ужасно неловко.
      - Кажется, с тех пор как мы последний раз оставались с вами наедине, прошло так много времени, - запинаясь, сказала Лили. - Я думаю, было бы неплохо, если бы мы все-таки могли немного поговорить.
      Ремингтон прислонился спиной к двери, окидывая ее всю внимательным, оценивающим взглядом.
      - Лили, мы вряд ли когда-нибудь сможем ограничиваться только разговорами. Именно по этой причине мы оказались с вами сейчас здесь, связанные узами брака.
      Девушка нахмурилась. Ей не понравилось напоминание о том, что он был вынужден жениться на ней.
      - Да, ну что ж, я как раз хотела поговорить с вами о нашем браке.
      - Боюсь, что теперь слишком поздно менять свое решение! - резко бросил он ей.
      Лили поразилась этой яростной вспышке не меньше, чем тому, что такая перемена могла так беспокоить его. Она присела на скамеечку возле камина и от растерянности принялась крутить на пальце шелковые розовые ленты, свисающие с ее венка.
      - Я не меняю. Я только думала, что... Я надеялась... Вы не могли бы присесть рядом со мной хоть ненадолго?
      Он медленно направился к ней, двигаясь с завораживающе-угрожающей грацией - пантера, готовящаяся к прыжку. Вместо того чтобы сесть рядом, он взял стул, стоящий в стороне, и сел напротив, но совсем близко от нее.
      - Хорошо, Лили. Давайте поговорим.
      Он взял ее руки в свои, так что они почти утонули в его широких ладонях. Наклонившись вперед и опираясь локтями на колени, он заглянул ей в глаза. Этот взгляд и бережность его прикосновений поразили девушку, но больше всего она удивилась тому, что рядом с ним она ощущала не страх, а необыкновенный покой. Она опустила глаза и вновь поразилась тому, с какой нежностью его большие сильные руки касаются ее ладоней. Он никогда не обнаруживал при ней своей огромной физической силы, хотя Лили постоянно чувствовала, как он окутывает ее этой силой, словно защитным коконом, стремясь оградить ее от всех и вся.
      Он осторожно провел большим пальцем по нежному запястью.
      - Лично я хочу попросить вас отныне не бояться быть со мной откровенной. Говорите мне все, что вам захочется. И не бойтесь спрашивать меня... очем угодно.
      Это были такие обезоруживающие слова! Пойманный в сети, вынужденный жениться против воли, он сейчас говорил с ней так, как говорит заботливый, любящий муж. Ну да, конечно, он испытывает к ней некоторую привязанность... Но достаточно ли этого, чтобы рассчитывать на его согласие... в том, что она сейчас ему предложит.
      - Понимаете... я бы хотела обсудить с вами условия нашего брака.
      - Какие еще условия?
      Ему определенно не понравились ее слова, но тем не менее он не выпустил ее руки из своих горячих ладоней и никак не проявил свое недовольство. Просто молча ждал объяснений. Но, Боже, как ему объяснить...
      - Ну, не то чтобы условия, а... просто нам нужно прийти к какому-то взаимопониманию.
      - Лили, это не деловое соглашение. Это брак. Союз мужчины и женщины.
      - Я... я очень рада, что вы так говорите. - Она кивнула, выражая свою благодарность. - Я, конечно, понимаю, что это брак не по любви, вы же сами говорили, что не верите в супружескую любовь и в супружескую верность. И, конечно, я немного обеспокоена тем, что...
      Он чуть сильнее сжал ее руки, выражая нетерпение.
      - Лили, ради всего святого, что вы все-таки хотите мне сказать?
      - Одну только вещь... мне очень хочется надеяться... что это не просто очередное притворство, вроде вашего ухаживания, - прошептала она, прямо взглянув в его глаза. Несмотря на страшное смущение, она не отвела взгляд. Пусть видит, как для нее это важно. Настолько, что она не согласна просто отмалчиваться. Она хочет знать правду. - Я знаю, что для многих семей брак скорее лишь деловое соглашение. В действительности же супруги живут каждый своей жизнью. В тот вечер, когда мы с вами возвращались от леди Китон, вы дали мне понять, что отнюдь не одобряете подобные союзы. Я тоже не хотела бы так жить. Я хочу, чтобы наш брак был настоящим, а не просто какой-то фикцией.
      Герцог долго молчал. Потом отпустил ее руки и, сложив пальцы в замок, опустил на них подбородок. Брови его сдвинулись, и он принялся сосредоточенно изучать ковер под ногами. Лили тоже молчала, нервно теребя золотое колечко, которое он совсем недавно надел ей на палец. Оно было совсем простым, без всяких узоров и камней. На нем не было даже обычной в таких случаях гравировки на внутренней стороне. Во время обеда она сняла этот золотой ободок, в надежде найти на нем хоть какой-нибудь намек на то, что он думал о ней, какое-то слово или хотя бы инициалы. Ничего. Конечно, утешала она себя, у него просто не было времени на то, чтобы зайти к граверу, и все же... Теперь она думала, что ему просто не пришло это в голову.
      - Для меня наш брак вполне настоящий, - сказал он наконец. - Даю вам слово.
      Лили нахмурилась.
      - Вам совсем не обязательно делать вид, что вы меня любите. Если вы не испытываете ко мне никаких чувств, я бы хотела надеяться, что вы будете уважать нашу дружбу и не предадите моего доверия. И еще: я бы очень хотела, чтобы вы были до конца искренни и честны со мной и относились ко мне как к близкому вам человеку.
      Он поднял глаза и все с тем же мрачным выражением произнес:
      - Я всегда честен с вами, и вы для меня - очень близкий человек.
      - Мне почему-то кажется, что мы с вами вкладываем разный смысл в одни и те же слова.
      - Да, вероятно, так оно и есть. Скажу вам без обиняков: я намерен хранить вам верность, Лили, и не собираюсь нарушать клятв, которые сегодня дал вам перед алтарем.
      Он произнес это очень торжественным тоном, даже не прикоснувшись к ней, ни малейшего намека на ласку. Внезапно она догадалась о причине его холодности, но эта мысль показалась ей настолько нелепой... На всякий случай она решилась спросить:
      - Вы полагаете, что я будуих нарушать?
      Плотно сжатые губы были единственным ответом на ее вопрос, но она все поняла.
      - Вы мне не верите?
      - Нет, Лили, верю. - Он бережно потрогал локон на ее плече. - Я знаю ваше искреннее, преданное сердце и не сомневаюсь, что, даже если вы когда-нибудь измените свое отношение ко мне, вы сохраните верность своим клятвам. И это одна из причин, по которым я хотел жениться на вас. Вы обладаете необыкновенными, редкими качествами, которые я ценю более всех других.
      Тронутая его словами, она все же не могла не исправить его нечаянную оговорку.
      - Я ведь знаю, что на самом деле вы не хотели на мне жениться, Ремингтон. Я не настолько глупа и тщеславна, чтобы требовать от вас ложных уверений. Я бы предпочла, чтобы вы были со мной честны.
      Чуть заметная улыбка тронула его губы, и в глазах появился непонятный ей веселый блеск.
      - Неужели вы и в самом деле полагаете, что я согласился бы дать свое имя женщине, на которой не хотел жениться?
      Эти слова сразу пробудили в ее душе самые смелые надежды. Но она решила выяснить все до конца, чтобы не тешить себя напрасными иллюзиями:
      - Вполне возможно, вы действительно хотели жениться на мне, потому что считали это своим долгом, но все же это отличается от того, когда мужчина женится на женщине, потому что... ну в силу иных... более обычных причин. Я знаю, что честь и долг - очень важные для вас понятия.
      - Вы совершенно правы, очень важные, - серьезно сказал он, но она видела, что он просто ее поддразнивает. Сердце ее замерло. - И все-таки дело не только в долге, а вернее, совсем даже не в нем. Я просто знал, что рано или поздно этот день обязательно наступит. Я понял это еще тогда, когда мы впервые встретились с вами и я, заглянув в ваши глаза, увидел там отражение того мужчины, о существовании которого уже давно забыл. - Он нежно провел по ее щеке согнутыми пальцами и улыбнулся. - Кажется, вы совершенно не представляете, о чем я сейчас говорю, правда?
      Лили облизнула губы и, чуть приподняв плечи, прошептала:
      - Все равно мне очень приятно это слышать.
      - В ту ночь, когда ты, сама того не ведая, завлекла меня в брачные сети, нежданное вторжение лорда Холибрука подсказало мне, что более всего на свете я хочу только одного - иметь право говорить с тобой в любую минуту, он взял ее руку и коснулся нежным поцелуем ладони, затем запястья, - иметь право дотрагиваться до тебя, держать тебя в объятиях вдали от сотен чужих глаз.
      Внезапно она обнаружила, что сидит у него на коленях, а его горячие, сильные руки обвились вокруг ее плеч и талии. Лили тихо, блаженно вздохнула.
      - Я хотел целовать тебя, не боясь, что это может завести нас слишком далеко. - Он притянул ее лицо к своему и прошептал ей прямо в губы: - А наоборот, надеясь, что наши поцелуи уведут нас с тобой в сверкающий, прекрасный мир, где мы будем с тобой вдвоем. Только ты и я.
      Он ничего больше не говорил о причинах, по которым хотел жениться на ней. Он долго-долго не говорил, но его поцелуи сказали ей все, что она хотела бы услышать. Он целовал ее снова и снова, медленно, словно в полусне, так, будто он не хотел ничего иного, только ласкать губами ее лицо, шею, волосы нежными горячими губами.
      Она беспокойно шевельнулась в его руках, и его тело мгновенно отреагировало напряжением каждой мышцы. Чуть напуганная этой внезапной переменой, она слегка отодвинулась и взглянула на него.
      - Ты, кажется, немного... покраснел.
      Он издал какой-то странный горловой звук, словно хотел подавить смех.
      - Кажется, ты готова к следующему уроку.
      Она чуть насмешливо улыбнулась ему:
      - Что ж, звучит очень соблазнительно. - Его улыбка стала еще более нежной. Он снял с ее головы увядший венок из роз и лент и осторожно отложил его в сторону. Затем поднял ее на руки и отнес на кровать. Улегшись с нею рядом, он приподнялся на локте и заглянул в ее полуприкрытые затуманившиеся глаза.
      - Первое правило таково: ты должна говорить мне, что тебе нравится, а что вызывает у тебя неприязнь.
      - Я люблю щенят и терпеть не могу змей, - пошутила она, стараясь скрыть свое волнение и страх перед тем, что ее ожидало.
      Словно читая ее мысли, он сжал губы, словно о чем-то размышляя, а затем с беспокойством спросил:
      - Скажи, тебе кто-нибудь рассказывал о том, что должно произойти сегодня ночью? Например, леди Байнбридж?
      Лили почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Она молча покачала головой.
      Выражение озабоченности на его лице сменилось растерянностью.
      - Скажи, ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, что происходит между мужем и женой в их первую брачную ночь?
      Она покраснела еще больше.
      -? Мы иногда подолгужили в деревне, а там невозможно не увидеть некоторых вещей, которые происходят в конюшне или на скотном дворе. - Она состроила гримасу, затем отвела глаза. - Я чувствую, это будет слишком затруднительно для нас обоих.
      Он чуть отодвинулся от нее и откинулся навзничь, сосредоточенно разглядывая потолок.
      - Я полагал, что кто-нибудь все же просветит тебя, хотя бы в основных чертах.
      - Но я не такая уж невежа. Я переводила некоторые греческие манускрипты и некоторые любовные поэмы, довольно... специфичные. - Она закусила губу и прошептала: - Кузина Софи рассказывала, что сначала это бывает очень больно. Это правда?
      Он притянул ее к себе.
      - Я рад, что ты приберегла все свои вопросы для меня. - Он нежно гладил ее по спине, спускаясь все ниже, охватывая плавными, неторопливыми движениями талию и бедра. - Тебе нравилось, когда мы целовались с тобой? - В ответ на ее смущенный кивок он продолжил: - Когда мы будем любить друг друга сегодня ночью, ты почувствуешь то же самое, только еще лучше.
      Она недоверчиво взглянула на него. Он улыбнулся ей в ответ.
      - Ты помнишь, как нам нравилось касаться друг друга, когда мы целовались?
      - Еще бы мне не помнить.
      - Я буду так же ласкать тебя во время наших с тобой поцелуев и надеюсь, тебе в ответ тоже захочется прикоснуться ко мне более... интимно.
      - Что ты имеешь в виду?
      Уголки его губ дрогнули в еле заметной улыбке. Прищурившись, обдумывая каждое слово, он сказал:
      - Знаешь, по-моему, будет лучше, если... если ты станешь задавать свои вопросы по ходу дела.
      - Я в этом совсем не уверена. Но ты так и не сказал мне, будет больноили нет.
      - Сначала - да, - признался он. - Но я буду очень нежным и осторожным, и я обязательно скажу тебе, когда наступит этот момент, так что не волнуйся и доверься мне полностью. Ничего страшного или неприятного не будет. Я обещаю, - ласково добавил он.
      Она подняла руку и робко погладила его по щеке.
      - Мне кажется, ты очень терпелив со мной.
      Он подумал, что вполне заслужил ее похвалу.
      - Я просто чувствую, что спешить не стоит. Так мы скорее добьемся желаемого. - Он улыбнулся и прижал ее руку к губам, покрывая запястье жаркими поцелуями. Кончиком языка коснулся той точки, где билась тонкая голубая жилка. Лили тихо вздохнула в ответ. Она была так прекрасна, так восприимчива при всей своей невинности. Она вновь вздохнула. Тонкая ткань ее платья натянулась, четко обрисовывая мягкие холмики грудей... и он мгновенно потерял всякую способность думать.
      - Может быть, мне надеть мою ночную рубашку? - Она села на постели и вытащила несколько шпилек из прически. Густая сверкающая волна волос упала ей на плечи и ниже, окутав ее до талии.
      Он тут же потянулся к этим огненным прядям и, захватив одну, пропустил ее сквозь пальцы, дивясь тому, насколько они мягкие и шелковистые. Но он помнил, что есть еще кое-что нежнее этого шелка - кожа Лили....
      - Так как насчет рубашки? - не дождавшись ответа, снова спросила она.
      Он покачал головой, продолжая ласкать ее волосы.
      - Сегодня она тебе не понадобится.
      Ее глаза чуть округлились, и легкая дрожь прошла по телу. Опять он над ней подшучивает...
      - Но ведь будет холодно...
      - Не думаю. Ну, может быть, совсем чуть-чуть.
      Он улыбнулся и раскрыл свои объятия.
      - Придвинься ко мне поближе. Лили.
      Он едва сдержал стон, когда она приникла к его груди. Его пальцы нащупали сквозь пелену волос меленькие жемчужные пуговки.
      -Что ты делаешь?
      - Расстегиваю. Эти закрытые платья мне кажутся очень неудобными.
      - Вообще-то они не такие уж неудобные. И синяков не видно, - правда, они почти прошли.
      Потемнев лицом при этом напоминании, он торопливо расстегнул ее платье до пояса и осторожно оголил ее шею. Синяки превратились в еле заметные желтоватые пятна, которые через несколько дней совсем исчезнут. Кончиками пальцев он осторожно провел по изгибу ее стройной шеи, затем сделал то же самое губами.
      - Я больше не позволю тронуть тебя хоть пальцем, любовь моя.
      Его слова звучали так нежно, и он поцелуем скрепил свое обещание. Она потянулась губами к его губам и, вспомнив его урок, коснулась своим языком его языка. В тот же миг он забыл обо всем на свете, о том, что существует кто-то, кто угрожает Лили, о своих обещаниях уберечь ее. Сейчас для него существовала только сладость поцелуя. Он полностью овладел ее ртом, проникая все глубже, все крепче сжимая ее в своих объятиях. Он чувствовал, как ее тело все больше напрягается. И понимал, что она хочет отдать ему себя всю и что он берет то, что она ему предлагает, слишком поспешно. Но он ничего не мог уже с собой поделать. Его бедра с силой вдавливались в ее нежное тело, а рука невольно потянулась к груди, сжимая и терзая ее, пока он не услышал ее тихие испуганные всхлипывания. В ту же секунду он оторвался от ее губ и, тяжело дыша, откинулся на спину, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Терпение давалосьему все с большим трудом.
      Внезапно она приподнялась и склонилась над ним, сверкающий в пламени свечей каскад ее волос окуталихобоих.
      - Я просто, наверное, немного нервничаю. Но ты ведь не перестанешь целовать меня из-за этого?
      Он улыбнулся и покачал головой. Как он и надеялся, страсть уже начала захватывать и ее. Если он сумеет дождаться той минуты, когда она сама будет пылать и сгорать от желания, ожидающая его награда будет стоить всех его мук. Ее умоляющий тон был ему очень приятен, он решил не торопиться с очередной порцией ласк.
      - Тебе сейчас тепло?
      - О да! Даже слишком.
      - И мне тоже, - сказал он задумчиво. - Ты не поможешь мне раздеться?
      Снисходительный взгляд, который она бросила на него, показал, что она поняла его уловку, но тем не менее согласно кивнула. Он сел и повернулся к ней так, чтобы ей удобнее было снять с него сюртук.
      - Я же расстегнул на тебе все эти пуговички, избавил тебя от этого малоприятного занятия. - Он развязал галстук и отбросил его в сторону, затем взялся за пуговицы на воротнике сорочки. - Ну что, поможешь мне? Эта сорочка очень мне сейчас мешает.
      Лили закусила нижнюю губу и стала расстегивать верхние пуговицы. Ее пальцы чуть дрожали, получалось почему-то очень медленно, хотя она явно старалась. Ремингтон понял, что, когда она доберется до нижней пуговицы, наступит утро. Поэтому, вытянув сорочку из панталон, он быстро расстегнул все нижние пуговицы, оставив ей всего три в середине. Когда последняя пуговица была расстегнута, она взялась за края сорочки, но медлила, словно не знала, что делать дальше. Он попытался ее подбодрить.
      - Ты ведь уже видела меня без сорочки в ту ночь, в моем доме. Уверяю тебя, с тех пор я мало изменился.
      - Я знаю, - прошептала она. - Просто я не совсем уверена, что готова снова увидеть тебя таким голым.
      Он улыбнулся про себя, пытаясь представить, что она скажет, увидев его тело полностью обнаженным.
      - Неужели я выгляжу таким безобразным?
      Она покачала головой.
      - Просто ты выглядишь слишком соблазнительно.
      Он взял ее за запястья и развел руки, раскрывая края сорочки. А затем прижал ее ладони к своей груди.
      - Я очень хотел, чтобы ты вот так прикоснулась ко мне той ночью, признался он. - А еще я хотел коснуться тебя. Я хотел узнать каждый изгиб твоего тела, дотронуться до всех его тайн. Ты это называешь соблазнительным?
      - Да, - прошептала она, не отрывая затуманившегося взгляда от его груди.
      Больше ему не надо было ее подбадривать. Ее руки быстро скользили по его телу, лаская его плечи, и торс, и мускулистые руки, снова и снова - пока сорочка не упала на кровать. Его кожа горела от ее нежных прикосновений. Он потянулся к ней и осторожно принялся снимать с нее платье, спустив его сначала до талии. Только легкая, полупрозрачная ткань нижней сорочки прикрывала округлую грудь, и он замер на мгновение, наслаждаясь этим восхитительным зрелищем.
      Его руки скользнули вокруг ее удивительно тонкой талии, и восхищенная улыбка медленно появилась на его губах.
      - Оказывается, ты не носишь корсета.
      - Очень редко, - призналась она. - Ты против?
      Он покачал головой и потянулся к бретелькам ее тонкой сорочки.
      Внезапно она почувствовала смущение и накрыла ладонями его руки, словно это легкое сопротивление могло остановить его. Он прикрыл ее руки своими и прижал ее пальцы так, чтобы они обхватили тонкие лямки. Взяв ее за запястья, он чуть сжал их, а затем потянул вниз со сводящей с ума медлительностью, открывая своему жадному взору плечи и чуть подрагивающую грудь. Она покорно опустила руки.
      На какое-то мгновение он замер, глядя на нее, затем, обхватив за талию, приподнял и поставил возле кровати.
      Платье и сорочка шелковой волной опустились вниз, окружив ее ноги словно пеной. Она в смущении отвернулась, и ее пышные густые волосы окутали ее, точно плащ. Стыдливым жестом; древним как мир, она прикрыла грудь скрещенными руками и опустила глаза под его жадным взглядом.
      - Посмотри на меня, любимая. - Неведомое ему доселе благоговение прозвучало в его голосе. Она подняла на него неуверенный взгляд, в котором он увидел смятение. Он протянул руку и медленно провел пальцами по щеке. А затем одним жестом откинул ее волосы за спину.
      - Ты так прекрасна, Лили. Мне так нравится смотреть на тебя.
      - Я совсем не чувствую себя прекрасной. Я просто... голая.
      Ему следовало бы возразить, рассказать ей, каким потрясающе прекрасным и совершенным было ее тело. Но он не мог вымолвить ни слова. Его взгляд скользил по совершенным линиям фигуры, и к благоговению добавились несказанные восторг и изумление. Ее кожа казалась ему такой же нежной и безупречно чистой, как лепестки лилии, согретые пламенем. Он уже знал, какими нежными и упругими были ее груди и как плотно они заполняли его ладони. Ее талия была на редкость тонкой, а бедра - восхитительно округлыми. Ее ноги, длинные и изящные, были просто безупречны, не женщина, а ожившая греза, та самая, о которой он мечтал одинокими ночами. Однако действительность превзошла все его самые смелые мечты. Его воображение было просто не в состоянии породить столь обворожительный образ. И эта красавица - его женщина!
      Его жена!
      Она принадлежала ему, он мог делать с ней все, что хочет. Он мог всю ночь напролет предаваться с ней любви и осыпать ее ласками. Однако пока ему достаточно было просто знать это... Сейчас больше всего ему хотелось доставить радость ей, заставить ее стонать от наслаждения.
      Не отрывая от нее взгляда, он нашарил сзади покрывало и сдернул его. Затем поднял ее на руки и уложил на кровать. Но она не легла, а села, потянув на себя простыню, закрылась до самого подбородка. Он улыбнулся, ибо знал, что совсем скоро тоже окажется под этой простыней.
      Настороженным взглядом она смотрела, как он расстегивает панталоны, но, увидев, что он собираетсяихснять, она испуганно закрыла глаза. В следующее мгновение он уже лежал рядом с ней.
      - Может быть, свечи лучше потушить?
      Она судорожно сжала руками края простыни возле горла, в то же время сознавая, что он смотрит на ее обнаженную спину. И он, словно в подтверждение, провел рукой по ее плечам и двинулся дальше, ведя вдоль позвоночника большим пальцем.
      - И лишиться такого восхитительного зрелища? Ни за что!
      Она оглянулась на него. Он лежал, положив голову на подушки, его глаза чуть блестели, и он не отрывал глаз от своей руки, гладящей ее спину. По выражению его лица она догадалась, что он сгорает от нетерпения овладеть ею. Значит, ее нервозность и неопытность не оттолкнули его... И... и вроде бы не уменьшили его желания. Она была убеждена, что, увидев ее тело, он будет разочарован. Ей всегда казалось, что она слишком высокая и неловкая. Некоторые части ее тела были слишком большими, в то время как другие, наоборот, слишком маленькими. Никакой гармонии. Как ни странно, он не замечал никаких изъянов. И похоже, что ему действительно нравится смотреть на нее... Она решила проверить, так ли это, и позволила простыне соскользнуть. Его рука замерла. Она повернулась к нему лицом и оперлась на локоть.
      Она всегда терпеть не могла, когда мужчины глазели на ее грудь. И теперь она знала почему. Только один-единственный мужчина имел право смотреть на нее таким взглядом. И этот мужчина сейчас лежал рядом с ней. Он протянул руку и положил ей на шею. От этого горячего прикосновения ее сердце бешено заколотилось. Ее опалило желание, становившееся все более жарким оттого, что ладонь его спускалась все ниже. Наконец он накрыл рукой ее левую грудь, и сердце, подскочив, замерло от испуга и незнакомого ей блаженства. Он медленно ласкал и другую грудь, а затем кончиком пальца стал обводить вокруг ее соска. Лили казалось, что внутри ее вспыхнуло пламя. Она инстинктивно выгнулась ему навстречу и только потом поняла, что это был призыв, которому он тут же внял. Взяв в рот ее сосок, он принялся ласкать его своим горячим языком, поглаживая в это время другую грудь.
      Она почувствовала странное нетерпение, которое нарастало с каждой секундой. Она совсем не хотела, чтобы он останавливался, но в то же время чувствовала, что существует нечто большее, что подарит ей более острое наслаждение, хотя не могла бы объяснить, что именно. Она выгнула шею и, тихо застонав, опустилась на подушки, чувствуя, как его губы двинулись вверх по груди, по шее и, достигнув наконец ее рта, прильнули к нему страстным, нетерпеливым поцелуем. Одновременно рука его медленно скользнула вниз, спустилась по животу до самого сокровенного места, потом еще ниже, к бедрам, потом начала поглаживать ее колени. А поцелуй его все длился и длился, делаясь все более неистовым, говоря ей, что его терпению приходит конец. Его рука, оставив колено, снова двинулась вверх, теперь поглаживая внутреннюю часть бедра.
      - Твое тело нежнее, чем я мог себе вообразить, - прошептал он, отрываясь наконец от ее губ.
      Затаив дыхание, он осторожно положил руку между ее бедер, чуть надавив ладонью, и в ту же секунду она ответила на его безмолвный вопрос, выгнувшись дугой и подавшись вверх, словно стараясь еще теснее прижаться к его руке. Он опустил голову и коснулся губами ее виска, затем обжег поцелуями щеку и вновь захватил в плен ее губы. Его язык проник в глубь ее рта, и в ту же минуту его пальцы проникли в ее лоно. Эти прикосновения жгли ее, не давая опомниться. Внезапно он прервал поцелуй.
      - Хорошо, Лили. Ты совсем готова принять меня. - Он продолжал свои медленные движения пальцами, словно подтверждая свой слова. Ей казалось, что она просто не выдержит этой сокровенной жгучей ласки.
      - Пора, Лили. - Он говорил глухим, дрожащим от нетерпения и напряжения голосом. - После того как я нарушу твою девственность, ты узнаешь, что возможны ощущения еще более приятные, чем эти.
      - Мне кажется, это просто невозможно, - прошептала Лили, удивляясь, что она еще в состоянии говорить. Почувствовав, как его пальцы вновь скользят внутрь, она едва не задохнулась.
      - И у меня совсем нет никаких вопросов. О, Майлс, пожалуйста!
      Он сразу же убрал руку и прижал ее сверху своим телом. Затем обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаза. Его потемневший взгляд показался ей греховней самого греха, он словно проникал ей прямо в душу, заставляя трепетать от неясного страха и томления. А затем она почувствовала, как что-то давит ей с силой между ног. Она вся сжалась, ожидая разрывающую боль, про которую ей шепотом рассказывала Софи. Она напряглась еще сильнее и вдруг ощутила, как что-то с силой проникает в нее. Их бедра соприкоснулись, а она все еще ожидала боли.
      - Это и есть то самое? - с трудом пролепетала она, чтобы знать, чего ей еще надо опасаться. Лили двинула бедрами и почувствовала, что ее словно что-то сковывает внутри, но это ощущение было едва заметным среди других: наполненности, безболезненного, но мучительного желания чего-то большего, заставляющего ее выгибаться навстречу ему. Она готова была умолять его о чем-то, чего сама не понимала. Он возвышался над ней, опершись на обе руки, кожа его блестела от испарины. Едва ее бедра двинулись вверх, он почему-то застонал и закрыл глаза. А когда он вновь взглянул на нее, Лили увидела в его глазах полыхающий огонь желания.
      - Пока хватит. - Она почувствовала, как он как бы ускользает от нее. Ее руки обхватили его бедра, и он уступил ее молчаливому требованию и снова медленно вошел в нее. Ее голова откинулась на подушки, она не могла дышать, чувствуя лишь то, как он двигается в ней. Она обвила его руками, крепче сжимаяих при каждом его толчке, словно требуя большего, еще и еще. Он снова поцеловал ее, но вскоре его губы скользнули вниз по ее шее, к плечам, словно он не хотел отвлекать ее от главного, того необыкновенного, что он делал с ее телом.
      Пальцами ног она провела по его ногам, затем прижала ступни к его икрам, двигаяими вверх и вниз в такт его движениям. Он застонал и, обхватив одной рукой ее стан, сильнее прижал к себе, словно они и так не были слиты воедино. С каждым разом он проникал все глубже, а ей казалось, что он врывается не только в ее тело, но и в саму ее душу.
      Вскоре сила его возбуждения полностью передалась ей, заставляя ее двигаться в такт его ритму. Он был так близко, но ей хотелось еще большей близости. В конце концов это ощущение стало настолько невыносимым, что, не выдержав, она вонзила ему в плечи ногти. В ответ на это неосознанное выражение страсти внутри его как будто что-то взорвалось, освобождая его напряжение. Последним, самым сильным рывком он проник в нее, заставляя ее принять себя всего. Она почувствовала, как и внутри ее самой произошел какой-то взрыв ощущений, принесший ей ни с чем не сравнимое блаженство. Дрожь, сотрясшая его тело, передалась и ей, когда она почувствовала, как он изливает в нее свое семя. Ощущение было совершенно неожиданным и настолько восхитительным, что она застонала и выкрикнула его имя. А он, не разжимая объятий, продолжал двигаться, чтобы как можно дольше продлить невыносимую муку наслаждения...
      Еще очень не скоро Ремингтон возвратился к действительности, постепенно продлевая упоительное забытье. Он перекатился на спину, не выпуская Лили из объятий. Медленными движениями он поглаживал ей спину, ощущая странную потребность снова касаться её, несмотря на то, что его желание было полностью удовлетворено. Ему хотелось утешить и успокоить ее после такого сокрушительного, сумасшедшего вихря, который захватилихобоих. Лили спала. Он задержал дыхание, и биение его сердца громким стуком отдавалось у него в ушах. Ему вновь хотелось целовать ее, нежно ласкать губами ее тело просто потому, что сами эти поцелуи доставляли ему радость.
      Глядя в потолок, он улыбался, вспоминая ее вопрос: "Это и есть то самое?" Если бы он в тот момент не был так занят, пытаясь удержать себя от слишком поспешного вторжения в ее тело, его бы очень позабавила ее наивность. Затем его улыбка немного потухла, и он искренне возблагодарил небеса за то, что ему так безболезненно удалось нарушить ее девственность. А он-то готовил себя к истерикам. Что ж, ему уже пора было бы привыкнуть: всегда и во всем Лили очень неожиданна.
      Интересно, что она спросит его в следующий раз, когда он снова захочет ею овладеть. Сейчас все произошло слишком быстро - для нее. А впрочем, и для него тоже. Просто какой-то шквал. Он никогда еще не ощущал такого полного удовлетворения, такого покоя. Эта мысль заставила его нахмуриться. Он совсем не хотел слишком сильно привязываться к Лили, его вполне устраивало то, как он относился к ней до их свадьбы. Он, конечно, знал, что интимная близость изменит их дружеские отношения, но надеялся, что наконец излечится от потребности постоянно прикасаться к ней и сжимать в объятиях.
      Охваченный недобрыми предчувствиями, он заставил себя ослабить объятия и выпустить ее, потом отодвинулся на край кровати так, чтобы совсем ее не касаться. Она же пробормотала во сне его имя и потянулась к нему, еще более соблазнительная, чем прежде! Он хотел ее. Он безумно хотел снова ее целовать, снова нежить и ласкать это дивное тело, снова познать радость соединения. И вдруг он с ужасом понял, что не насытится ею до конца своей жизни.
      Он отодвинулся от нее еще дальше и закрыл лицо руками. Может быть, он все-таки ошибается... Каждая новая любовница поначалу казалась ему особенной, не похожей на других, однако очень скоро они неизменно надоедали ему. Со временем он исцелится и от этой сжигающей его изнутри жажды, этой неутолимой потребности в ней, и его жизнь войдет в привычное, нормальное русло. Их совместная жизнь станет спокойной и размеренной, и они будут вполне довольны своим браком, который принесетим немало приятных минут. Она подарит ему детей.
      Мысль о Лили, носящей под сердцем его дитя, вызвала в нем невероятное возбуждение, он опять изнемогал от желания, потрясенный силой своей страсти. Он сцепил руки на затылке и уставился в потолок, намереваясь запомнить каждую его трещинку. Однако это не помогло. В длинных, беспорядочных линиях внезапно начинали проступать смутные эротические картины. И чем больше он смотрел на них, тем сильнее в нем разгоралось желание. Он каждым нервом ощущал, что его красавица жена здесь, совсем рядом. А в довершение всех его мук она перекатилась на бок и прижалась к нему... всем телом. И его собственное тело мигом напряглось от возбуждения. До его ноздрей долетел слабый запах роз и сандалового дерева, а также возбуждающий запах их недавней близости. Его руки невольно обвили ее стройное тело.
      Только сегодняшняя ночь такая, потом этот чувственный голод будет утолен, успокоил он себя. Он заглянул ей в лицо и замер, очарованный необыкновенной красотой своей жены. Боже,как ему хотелось разбудить ее своими поцелуями, вновь ощутить восхитительную сладость ее тела...
      Но нет, как заботливый муж, он даст ей поспать. Он не станет будить ее, чтобы удовлетворить свое желание.
      Нежно, едва касаясь, он провел пальцами по ее щеке и прошептал ее имя.
      16
      - Что? Мы куда-то едем? - Лили протерла глаза и попыталась сесть на кровати. И тут же вспомнила, что она совершенно голая. Тогда она снова опустилась на подушки и взглянула на своего мужа. Тот стоял перед высоким зеркалом, уже одетый в белую сорочку и серые панталоны, лицо его было густо намылено. На туалетном столике стояла плошка с водой, а он в этот момент проводил по лицу длинной, ужасно опасной на вид бритвой с таким видом, словно каждое движение причиняло ему невыносимое страдание. Лили была поражена этим зрелищем, однако решила, что это довольно забавно. Впрочем, сейчас ее мысли были заняты совсем другим. Она взглянула в окно. В комнату проникал мягкий утренний свет, солнце едва только появилось над горизонтом.
      - Через час мы отправляемся в мой замок, - заявил он.
      Она изумленно взглянула на его строгий профиль, пытаясь собраться с мыслями, затуманенными сном.
      -Но... почему так внезапно?
      Он оглянулся, бросив на нее такой холодный взгляд, и Лили решила, что ей, наверное, просто приснилась эта безумная восхитительная ночь, полная нежности и любви. Он окунул бритву в воду и, описав ею широкий круг, вновь поднес к лицу.
      - Свадьба герцога не может пройти незамеченной. Едва только новость достигнет Лондона, как в Ремингтон-хаус один за другим начнут наезжать визитеры. А я обещал твоему отцу, что буду держать тебя подальше от людей.
      Лили нахмурилась.
      - Вы за что-то сердитесь на меня? - чуть растерянно спросила она.
      - Ну, разумеется, нет. Что за странная мысль? - Он окинул ее быстрым и каким-то отчужденным взглядом. - Я уверен, что вы захотите попрощаться с отцом. И, конечно же, с Софи. Пора одеваться, Лили. Выберите что-нибудь подходящее для дороги. Служанка леди Холибрук поможет вам собраться.
      Все его внимание вновь переключилось на бритву. Подтянув простыню к подбородку, Лили села на постели, обдумывая сложную стратегическую задачу: как добраться до своего халата, брошенного на стуле недалеко от кровати. К сожалению, она не могла до него дотянуться, а расхаживать по комнате в голом виде не собиралась, даже если бы думала, что это доставит ему удовольствие. Всего несколько часов назад Ремингтону вроде бы очень нравилось видеть ее обнаженной, но утром он явно не проявлял к ней ни малейшего интереса. Она догадалась почему. Он насмотрелся на нее этой ночью и нашел в ней множество недостатков, которые разочаровали его.
      Она спустила ноги с кровати и, завернувшись в край простыни, встала, осторожно поглядывая на мужа. До стула, на котором висел халат, надо было сделать несколько шагов. Последний раз оглянувшись на Ремингтона, который не обращал на нее никакого внимания, она, отпустив простыню, быстро добежала до стула и, схватив желанную добычу, стремительно нырнула назад под спасительные покровы.
      - Черт возьми! - вдруг услышала она и, вздрогнув, посмотрела на Ремингтона, но тот так и не обернулся. С мрачным видом он рассматривал в зеркале порезанную щеку, прикладывая к порезу уголок белоснежного полотенца. Пользуясь тем, что он занят своей щекой. Лили попыталась одной рукой быстро натянуть на себя халат, а другой придержать край простыни. Руки у нее дрожали, и вся эта нехитрая процедура заняла довольно много времени. Досадуя на свою неловкость и на то, что все её старания спрятать наготу оказались тщетными. Лили наконец завязала пояс и взглянула на мужа. Тот разглядывал еще один порез.
      Лили села на край постели, наблюдая за тем, как бритва движется по щеке.
      - Почему вы -не доверите это своему камердинеру?
      Ремингтон еле слышно выругался, так как украсил себя очередным порезом - теперь на подбородке. Смочив полотенце чистой водой из кувшина, он прижал его к лицу и повернулся к Лили.
      - Не доверю что? - подозрительно глядя на нее, спросил он.
      - Побрить вас.
      - В некоторых исключительных случаях я предпочитаю делать это сам.
      - Но мне кажется, вы не слишком искусны в этом.
      Он бросил на нее уничтожающий взгляд и кивком головы указал на ширму.
      - В нашем распоряжении осталось меньше часа. Пора одеваться. Лили.
      Однако на сборы у них ушло вдвое больше времени. Каждому пришлось объяснять причинуих внезапного отъезда, а затем еще со всеми прощаться. Ремингтон, отец Лили и сэр Малкольм ждали Лили в библиотеке, пока она пошла попрощаться с подругой и леди Байнбридж.
      Если бы не мрачное настроение Ремингтона, она была бы только благодарна ему за их поспешный отъезд. Казалось, его нисколько не беспокоило, что все в доме знали, чем они занимались всю эту ночь, но Лили не могла никому смотреть в глаза, особенно отцу. Поэтому, когда они наконец отъехали от Холибрук-хаус, она испытала настоящее облегчение, но тут же взгрустнула, вспомнив, что они едут не в Лондон. Теперь, вероятно, пройдут недели, а возможно, и месяцы, прежде чем сэр Малкольм пришлет сообщение, что ему удалось схватить того неуловимого негодяя. Если мрачное настроение ее мужа не улучшится, это время покажется ей просто вечностью.
      Молчание в карете начинало уже угнетать ее. Они с герцогом расположились по одну сторону, но места в экипаже было достаточно для того, чтобы сидеть, не касаясь друг друга даже случайно. Он продолжал мрачно смотреть в окно, хотя поместье лорда Холибрука давно скрылось из виду.
      - Мне жаль, что мы немного задержались с отъездом. - Ей хотелось знать, сердится ли он на нее из-за этого. Но почему такая спешка? Сама она не думала, что была необходимость так спешить. Ее отец не собирался рассылать в газеты сообщение обих свадьбе до завтрашнего дня. Значит, они вполне могли уехать только завтра... Но в ответ на ее вопрос Ремингтон пожал плечами, не удостоив ее ни единым словом. Это подчеркнутое пренебрежение в конце концов возмутило Лили.
      - Быть может, вы потрудитесь объяснить, отчего у вас с утра такое скверное настроение, милорд?
      Казалось, он был удивлен вопросом, затем улыбнулся ей - первый раз за все утро - и покачал головой.
      - Нет. - И выжидательно посмотрел на нее.
      - Если вы хотите услышать, почему я недовольна вами, то, думаю, ответ слишком очевиден.
      - В самом деле? - довольно равнодушно сказал он, словно и не слушал ее, а просто продолжал наблюдать за ней с ленивой улыбкой.
      Вздернув подбородок, Лили отвернулась и чуть не плача произнесла:
      - Вы должны были сказать мне об этом еще прошлой ночью.
      - Сказать о чем?
      В этот момент ей почему-то срочно понадобилось раскрыть веер. Сначала он не желал открываться, а потом она очень долго расправляла шелковые складки. Наконец, не выдержав, тайком посмотрела на мужа. Ремингтон больше не улыбался, он выглядел скорее озадаченным, и это ее порадовало. Он заставил ее все утро теряться в догадках. Пусть теперь и он немного поломает голову.
      Она специально выдерживала паузу, потом сказала:
      - О причинах нашего внезапного отъезда сегодня утром. В конце концов, вы едва ли могли ожидать, что я догадаюсь о ваших планах, а кроме того... Она не знала, как подступиться к этой деликатной теме, не могла облечь ее в слова. Ведь на самом деле ее расстроил совсем не их спешный отъезд. Она думала, что эта ночь была чем-то необыкновенным - для нее-то точно... А он вел себя так, словно для него это ничего не значило, он был не просто равнодушен - он обращался с ней как с чужой. И единственной причиной того, что он так к ней переменился, могло быть только одно: прошлой ночью она сделала что-то не так. Но спросить его прямо, чем она ему не угодила, она не решалась. Нет, нет, лучше она будет молча страдать, изнемогая от стыда и обиды. - Ах, вам надо было бы сказать мне об этом еще ночью! - повторила она, не в состоянии ничего больше объяснить. Его брови неожиданно взлетели вверх:
      - Я никак не думал, что это вас так расстроит. Лили. Если бы я знал, я бы сказал вам о наших планах гораздо раньше.
      - О наших планах? Что вы имеете в виду?
      - Наш отъезд, - пояснил он. - Вчера вечером я не стал вам говорить, что мы утром отправляемся в мой замок - не хотел вас волновать. Ну посудите: Софи сейчас в хороших руках, а ваш отец и сэр Малкольм наверняка сегодня же уедут в Лондон. Поэтому у нас не было причин там оставаться, а вот чтобы уехать - более чем достаточно. - Он вопрошающе посмотрел на нее. - Вы согласны со мной?
      - А как же иначе, милорд?
      Неужели эта ночь так мало значит для него? Да, по-видимому, так оно и есть, он совершенно о ней не вспоминает. Сама же Лили все утро думала о том, что между ними было... и ей так хотелось, чтобы он опять целовал и ласкал ее. Но, наверное, если бы она сказала ему об этом, он бы только усмехнулся ее наивности. И, наверное, он был бы прав.
      - Я была немного не в себе сегодня утром. То, что мы не вернемся в Лондон, было для меня большой неожиданностью.
      Некоторое время Ремингтон хранил молчание, а затем поднял руку и медленно провел пальцами по ее скуле.
      - Учитывая, сколько вам пришлось в последнее время пережить, я бы сказал, что вы восприняли эту новость с замечательным спокойствием.
      От этой сдержанной ласки в ее душе снова вспыхнул лучик надежды. Она подняла глаза и увидела, что взгляд его удивительно нежен.
      - Я хочу надежно спрятать вас, Лили. В своем замке я знаю каждый угол, каждую щель, каждое лицо. Любой чужак там сразу бросится в глаза, не то что в лондонской толпе. Мне кажется, это самое лучшее место для вас сейчас.
      Так он заботится о ее безопасности, а она, неблагодарная, изводит его своими подозрениями!
      - Кроме того, сейчас в замке должен быть мой брат. Перед тем как отправиться в Холибрук-хаус, я попросил его съездить туда, уладить арендаторские дела. Мне бы хотелось сообщить ему о моей женитьбе до того, как он прочтет о ней в газетах.
      - Вашему брату известно, что вы работаете на сэра Малкольма?
      Он какое-то мгновение колебался, затем кивнул.
      - Он также работает на него. Вместе с титулом я унаследовал некоторые обязанности, которые далеко не всегда позволяют мне покидать Англию. Тревор подменяет меня, если по заданию требуется провести за границей несколько недель или месяцев.
      - Вы скажете ему о моей работе?
      - Мне бы хотелось. - Он внимательно посмотрел на нее. В ярком утреннем свете его глаза показались ей скорее голубыми, чем серыми.
      Она была уверена, что он относится к тому типу мужей, которые считают себя вправе все решать за жену. Поэтому она не сразу поняла, что он ждет ее ответа.
      - А вы скажете ему, если я попрошу вас этого не делать?
      - Ну а вы скажете кому-нибудь о моей работе, если я не разрешу вам этого делать?
      - Конечно, нет.
      Он пожал плечами.
      - Тогда почему же вы полагаете, что я не буду считаться с вашим желанием?
      - Большинство мужчин не стали бы, - сказала она, быстро перебрав в памяти своих знакомых.
      - Я не отношусь к большинству, - возмутился он. Увидев, как дрогнула его бровь, она заподозрила, что он опять над ней подшучивает. - Ну а кое-кто, из мужчин, вполне возможно, обиделся бы, узнав, как низко ставит его некая особа, которой следовало бы думать о нем как о мудром и великодушном господине.
      Лили закатила глаза.
      - Возможно, я ничего не понимаю в супружеской жизни, но догадаться, в кого вы метите, я как-нибудь смогу.
      Он театральным жестом прижал руку к груди и с трагической интонацией произнес:
      - Вы ведь ранили меня в самое сердце, дорогая!
      Она понимала, что нежность и доброта, которые так явственно выдавали его голос и взгляд, были случайными и скорее всего ничего не значили. Но на душе ее сразу стало гораздо теплее.
      - Что ж, если ваш брат тоже шпион, по крайней мере, он не будет протестовать против того, что вы женились на женщине, которая имеет дело со шпионами. Ну а как вы собираетесь объяснить наше поспешное венчание? Ведь только неделю назад я приняла от него приглашение на прогулку в парке.
      Его улыбка мгновенно исчезла.
      - Это кое-кого мне напомнило... Признаться, меня не слишком радует, что вы согласились на прогулку с моим братцем.
      - Незачем бросать на меня такие взгляды. Просто он игнорировал мой отказ. И в этом вы и ваш брат очень похожи.
      - Настойчивостью?
      - Бесцеремонностью и самонадеянностью.
      - Хм. Сначала вы относите меня к большинству мужчин, а теперь называете бесцеремонным. И это на следующий же день после венчания. Что же вы будете говорить обо мне через неделю?
      Она улыбнулась ему в ответ.
      - Похоже, вы напрашиваетесь на комплименты, милорд!
      - Майлс, - поправил он ее. - Я не настолько тщеславен.
      Смена его настроений ставила ее в тупик. Сначала он был мрачен и молчалив, теперь шутил и поддразнивал ее. Она просто не знала, что и думать. Какой загадочный человек ее муж. Однако более всего ее сейчас волновал один-единственный вопрос, и она все пыталась прочитать ответ на его лице... Доставила ли она ему удовольствие в их первую ночь? Понравилась ли она ему? Страх перед тем, что он ответит "нет", накладывал печать на ее уста, нет, лучше не спрашивать.
      - А сколько времени вам обычно приходится тратить на задания сэра Малкольма?
      Казалось, в первый момент ее вопрос вызвал у него замешательство. Затем он пожал плечами.
      - По-разному. Все зависит от самого задания. Скажем, рейс на корабле в Нормандию занимает день или два. У нас есть свои люди и в других частях Франции, и чтобы добраться туда, мне приходится уезжать из дому на неделю. Потом еще контрабандисты, это тоже моя забота. Как правило, местные власти хорошо знают, кто этим занимается, но обычно закрывают глаза на подобные дела. Обычно мы с моей командой следим за операциями, чтобы удостовериться, что все прошло нормально и наши люди вне опасности, или проверяем, нет ли у контрабандистов более криминального груза, чем французские шелка, не прячут ли они в своих трюмах шпионов. Такие задания занимают по нескольку недель.
      - А лорд Грэнджер тоже занимался контрабандой?
      - И не только.
      - Но скажите, что заставляет таких людей, как лорд Грэнджер, связываться с контрабандистами?
      Ремингтон нахмурился.
      - Все объясняется довольно просто. Единственная вещь, которую этот господин любил больше французского коньяка, это игра в карты. Он играл часто и по-крупному. Случалось, проигрывался так, что ему бы не миновать разорения, если бы не его шашни с контрабандистами. Власти терпимо относились к его грешкам, и никто не обращал внимания на то, что иногда в команде корабля оказывалось больше на одного-двух человек. Однако мы заподозрили, что дело нечисто, когда он в течение короткого времени выплатил вдруг все свои долги. Теперь мы знаем, что через Грэнджера действовали четверо шпионов. Одно время мы думали, что был еще пятый, но, видимо, он вернулся во Францию прежде, чем мы смогли его выследить.
      - Когда мы разговаривали у нас дома, сэр Малкольм сказал, что он пока не собирается их арестовывать. А он не боится, что информация, которую они здесь собирают, просочится во Францию?
      - Ни одно изих сообщений не достигает Франции. Мы об этом позаботились, признаться, пришлось изрядно потрудиться. Но сейчас об этом деле можно уже позабыть. Сэр Малкольм намеревался их арестовать - как раз тогда, когда мы с вами уехали на это памятное собрание любителей Древнего Египта.
      - И лорда Грэнджера тоже?
      Казалось, он не спешил отвечать на этот вопрос. Лицо его помрачнело. Он наконец произнес:
      - Лорд Байнбридж предложил ему на выбор два возможных варианта. Или быть повешенным за предательство, или...
      - Или? - переспросила Лили, видя, что он молчит. Ремингтон взглянул на нее и тихо, но четко произнес:
      - Три дня назад лорд Грэнджер покончил жизнь самоубийством.
      - О Боже!
      Ремингтон продолжил, обращаясь скорее к себе, чем к Лили:
      - Байнбридж сообщил обо всем нашим людям во Франции, прежде чем убрать шпионов и предупредить лорда Грэнджера. Это была одна из причин моего срочного отъезда в Нормандию на прошлой неделе. Байнбридж ожидает, что противная сторона ответит соответственным образом, арестовав того, в ком они подозревают английского шпиона. - Он глубоко вздохнул. - В течение какого-то определенного времени мы раскрываем их агентов, а они - кого-то из наших. Это игра в кошки-мышки. Мы арестовываем одного из них, и они арестовывают одного из нас. И никогда не знаешь, на кого падет жребий.
      Лили почувствовала, как страх сковал ее сердце.
      - Лэкрокс, - попыталась прошептать она, но губы плохо ее слушались. Вы думаете, они могут о нем знать?
      Ремингтон, ничего не отвечая, долго смотрел ей в глаза, и в его взгляде было что-то непонятное: то ли печаль, то ли подозрительность.
      - Я предупредил его о возможных последствиях, Лили. Он знает, что надо быть очень осторожным.
      - Но что, если... - Она была не в силах говорить, не в силах представить хоть на мгновение, что такое возможно.
      Ремингтон обнял ее за плечи и привлек к себе.
      - Постарайся не беспокоиться. Лили. Я знаю Лэкрокса довольно хорошо и уверен, что он не допустит никаких опасных для него промахов. Расскажи мне лучше о коде, который вы с ним используете. Почему вам обязательно нужен словарь?
      Конечно, она поняла, что он хотел просто поменять тему разговора, и была ему за это благодарна. Что толку переживать сейчас за Роберта, ведь все равно она никак не может ему помочь. Чтобы отвлечься от этих невеселых мыслей, она принялась подробно объяснять сложности крестового кода. Потом он стал рассказывать о своих путешествиях, о всяких курьезах, которые там случались. Его глубокий мягкий голос, нежность, с которой он ее обнимал, постепенно заставили Лили забыть свои страхи и успокоиться, хотя судьба Себастьяна Лэкрокса была весьма неопределенна на данный момент. Мягкое покачивание кареты, монотонный стук колес укачали ее, и вскоре она закрыла глаза и задремала.
      Ремингтон разбудил ее через несколько часов, когда они остановились у придорожной гостиницы. Был поздний вечер, и в карете, освещаемой только тусклым светом фонаря, было довольно темно, но Лили почувствовала, что в его настроении вновь произошли резкие изменения. Каким-то образом, пока она спала, она оказалась у него на коленях. И разбудил он ее нежным поцелуем. Ее руки скользнули вокруг его шеи, и она полусонно ответила на его поцелуй. Как только карета остановилась, он оторвался от ее губ и прижал ее голову к груди. Лили услышала его порывистое дыхание. Тогда она просунула руки под его сюртук и теснее прижалась к горячему телу.
      - Мы остановимся в гостинице под названием "Медное кольцо", - сказал он ей глухим, чуть охрипшим голосом. Лили стоило некоторых усилий понять, что он говорит, ибо в этот момент он нежно гладил ее по голове, и она полностью отдалась этим восхитительным ощущениям. - Я отправил Джека заказать нам ужин и комнату и сделать все приготовления. Что тебе понадобится на ночь из багажа?
      -Голубая ковровая сумка.
      Она чуть двинулась, стараясь прижаться к нему еще ближе, и почувствовала его руки на своей талии. Он осторожно приподнял ее и усадил напротив себя.
      - Я думаю, Джек уже все приготовил. Можно идти.
      Ремингтон помог ей выйти из кареты и затем обнял одной рукой за талию и так не отпускал от себя, пока они шли через двор к входу в здание. Хотя было уже довольно темно, во дворе кипела жизнь. "Медное кольцо" оказалась довольно большой гостиницей. Здание было каменным, трехэтажным, почти по самую крышу заросшим плющом. У входа их уже ждал Джек со своим неизменным красным платком на голове. Он проводил их в комнату на втором этаже.
      Комната была небольшой, но светлой и уютной, во всем убранстве чувствовалась женская рука. Пол был застелен цветастым ковром, возле окна расположились столик и два кресла. Покрывало на кровати было заткано розами. Лили перевела взгляд с кровати на высокую фигуру мужа и с улыбкой подумала, что его ноги скорее всего будут свешиваться. Эта мысль немного развеселила ее, но тут она вспомнила, что сегодня ночью ей предстоит разделить с ним эту постель.
      Почти сразу Джек принес огромный поднос с обедом. Вслед за ним один из слуг герцога принес вещи. Отдав распоряжения на ночь и наказав быть готовыми завтра на рассвете. Ремингтон позволил слугам удалиться. Они остались одни.
      Лили ела без всякого удовольствия, она очень утомилась, и после целого дня, проведенного в карете, ее немного подташнивало. У герцога же аппетит был отменный, судя по тому, с какой скоростью он поглощал еду. Они почти не разговаривали, ибо рот герцога был почти все время занят, однако взгляды, которые он бросал на Лили, сильно ее будоражили. Когда же она отодвинула в сторону почти не тронутую тарелку с жарким, он со знакомой ей уже повадкой поднял бровь и спросил:
      - Вы не голодны?
      Лили пожала плечами.
      - Обычно я мало ем в дороге.
      - Может быть, вам нездоровится?
      - Нет, просто я не хочу есть. - Она поднесла к губам бокал с вином и сделала небольшой глоток. Вино было лучше, чем она ожидала, и она отпила еще.
      - Так как вы все-таки себя чувствуете? - Он положил вилку и нож и испытующе посмотрел на нее, ожидая ответа.
      - Прекрасно. - Ее несколько удивил его внезапный интерес к ее здоровью. Не зная, что еще сказать, чтобы успокоить его на этот счет, она отпила несколько глотков вина.
      Он отодвинул тарелку и наклонился вперед. Понизив голос и внимательно глядя ей в глаза, он спросил, заметно волнуясь:
      - Вам все еще тяжело после вчерашней ночи?
      Смысл его слов дошел до нее не сразу. Но когда она поняла, что он имел в виду, то была так поражена, что поперхнулась вином и закашлялась. Герцог протянул через стол руку и принялся заботливо стучать ее по спине. Первый же удар оказался таким сильным, что Лили чуть не уткнулась носом в стоящую перед ней тарелку. Между третьим и четвертым ударом ей удалось все-таки перехватить его руку, иначе он мог проломить ей спину! Пытаясь сохранить гордое достоинство, она поставила бокал с вином на стол и взяла салфетку, чтобы вытереть слезы, вызванные кашлем и смехом.
      - С вами все в порядке?
      - Я это переживу. Вы гораздо сильнее, чем себе представляете, милорд... Майлс. Я все время забываю называть вас по имени. Это вполне естественно. Ведь с тех пор как себя помню, я знаю вас только как герцога Ремингтона. А знаете, мне очень нравится ваше имя. Думаю, я скоро к нему привыкну. А как вас обычно звали ваши родители?
      Ремингтон откинулся на спинку кресла и улыбнулся.
      - Вы, случаем, не стараетесь избежать ответа на мой вопрос?
      - По-моему, нет. - Она с невинным видом взглянула на него своими огромными глазами. - Я же сказала вам, что я это переживу. А это как раз и означает, что со мной все в порядке... и будет в порядке дальше.
      - Это простодушное выражение одно из ваших наиболее очаровательных, мое сокровище. Но я слишком хорошо вас знаю, чтобы вы могли меня одурачить вашим притворно-невинным видом. Вы прекрасно поняли, о чем именно я вас спрашиваю.
      Лили опустила глаза и, внимательно рассматривая небольшую лужицу вина, пролитого ею на скатерть, тихо сказала:
      - Я прекрасно себя чувствую во всех отношениях.
      Он поймал ее руку и прижал к губам ладонь.
      - Вы говорите мне правду, Лили? Мне бы не хотелось снова причинять вам боль. Если вы не совсем готовы, то мы можем подождать до... до следующей ночи.
      - Вы никогда не причиняли мне боли, - сказала она тихо. Однако, поймав его вопрошающий, проницательный взгляд, поспешно добавила: - Ну, может быть, совсем немного, когда стучали по спине.
      Тревога на его лице сменилась улыбкой.
      - Я так люблю вас, Лили, все эти ваши шуточки.
      Лили сжала губы, но не удержалась - все-таки сказала ему то, что рвалось с ее языка уже давно:
      - Как вы думаете, придет когда-нибудь день, когда вы сможете любить меня просто так? - Его губы дрогнули, и улыбка сбежала с лица. Он встал и, взяв Лили за руку, поднял с кресла.
      - Я хочу, чтобы, между нами всегда была только правда, Лили.
      Она чуть покачала головой, чувствуя, что предпочла бы немного лжи взамен горькой правды.
      - Если вы не можете сказать мне ничего хорошего, лучше вообще ничего не говорите.
      - Нет, Лили. Я не хочу, чтобы вы заблуждались или когда-нибудь обвинили меня в том, что я обманул вас. Я хотел бы, чтобы наши отношения строились на доверии и взаимопонимании. А то, что вы называете любовью, редко сочетается с этими двумя вещами. Я бы даже сказал - никогда. - Он ждал, что Лили ответит, но она упрямо молчала, явно не соглашаясь. Он горько усмехнулся. Я давно убедился, что романтическая любовь существует только в сказках. И еще я убедился в том, что у этого слова очень много значений. И поэтому мы часто обманываем сами себя, вот как вы теперь. Например, я люблю клубнику со взбитыми сливками, но это совершенно не значит, что я по уши влюблен в нее или что клубника всегда будет моей любимой едой. Вы понимаете, что я хочу сказать?
      - Я поняла, что я для вас нечто вроде десерта. - Она обхватила пальцами его запястья и попыталась снять его руки со своих плеч. - А еще я поняла, что вы считаете мои чувства по-детски наивными.
      Он сокрушенно вздохнул.
      - Я все-таки причинил вам боль.
      - Как вы проницательны. - Лили шагнула вперед, толкнув его в плечо. Удивленный, он чуть посторонился. - Я же люблю вас... чурбан вы бесчувственный! - Она опять толкнула его, заставив отступить. - И вы лгали мне прошлой ночью. Вы сказали, что мы будем любить друг друга. Я честно выполнила свою часть договора... а теперь я поняла, что то, чем мы занимались, это совсем не любовь. Я действительно сгорала от любви к вам, а вы... вы всего лишь выполняли супружескую обязанность. - Она ткнула пальцем его плечо и с укором произнесла: - Вы заставили меня поверить, что я что-то значу для вас, а на самом деле прошлая ночь ничего для вас не значила, вы просто... использовали меня!
      Он схватил ее руку прежде, чем ее пальчик снова негодующе ткнулся в его плечо.
      - Я - использовал? Я - лгал? Что вы такое говорите... И я не позволю вам оскорблять вашими домыслами нашу первую брачную ночь только потому, что ваши чувства оказались задеты.
      - Но высами только что сделали это, ну а поскольку у вас чувств нет, то и задевать было нечего. - Она яростно взглянула на него. - Ну? Что вы можете сказать в свое оправдание?
      - Вы не правы, Лили.
      - Не права? Ну конечно, меня любят, возможно, даже так же, как клубнику со сливками... Я вовсе не просила возводить меня на пьедестал, но надеялась, что буду значить для вас немного больше, чем лакомое блюдо! С чем еще мне придется делить вашу любовь? Про еду выяснили, но у вас, наверное, есть любимые сапоги или какой-нибудь великолепный рысак... Ну, тут уж я не претендую на первенство, спасибо хоть приняли на вторую роль...
      Он рванул ее на себя, так что она почти уткнулась лбом в его грудь.
      - Это не так, и тебе это прекрасно известно!
      - Ничего мне не известно! - Она отвернулась от него, но он развернул ее к себе, заставил поднять глаза.
      - Я никогда не испытывал ни малейшего желания целовать какой-нибудь ананас, или свои сапоги, или лошадь.
      - Как вы меня обрадовали!
      Он обхватил ее за талию, затем его рука скользнула ниже, по плавному изгибу бедра.
      - Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Лили. В моей постели и в моей жизни, но даже ради того, чтобы насладиться тобой, я не стану лгать, будто схожу с ума от любви. У тебя есть мое уважение, моя дружба, моя привязанность. Это надежные и постоянные чувства, необходимые для благополучного, стабильного брака. И я не хотел бы, чтобы моя супружеская жизнь зависела от всяких эфемерных фантазий - от того, что ты принимаешь за любовь.
      - Как вы можете быть таким холодным и рассудительным, когда говорите о сердечных чувствах?
      Он снял кончиком пальца слезинку с ее щеки и, нахмурившись, растер ее между пальцами.
      - Я давно понял, что любовь и ложь - понятия несовместимые. - Гнев его прошел, осталось только сожаление. - Но теперь я почти жалею, что не солгал тебе. Правда всегда бывает мучительна. Прости, Лили. Давай помиримся. Позволь мне доказать тебе, что и того, что мы имеем, вполне достаточно.
      Слишком поздно она поняла его намерения - когда его губы уже прильнули к ее губам. Медленно, с мучительной нежностью он ласкал ее рот. Это был не просто поцелуй, это была мольба. Ласково обхватив рукой затылок, он не позволил ей уклониться, но и не требовал ответа, он умолял ее о согласии. Его руки нежно гладили ей спину, спускаясь все ниже. Наконец он сжал ее бедра и привлек к себе, к своему пылающему от желания телу.
      Она попыталась отстраниться.
      - Я не хочу быть средством утоления физиологических потребностей.
      - Ты и не будешьим, - выдохнул он ей в висок. - Мы с тобой будем любить друг друга.
      - Но как вы можете любить, если вы в самом деле не влюблены! выкрикнула она почти в отчаянии. Однако от его жарких поцелуев, которыми он осыпал ее шею и грудь, сердце ее билось все быстрее и быстрее.
      - Тут ты заблуждаешься... - Эти слова почти слились с поцелуем. Он целовал ее до тех пор, пока у нее не начали подгибаться колени, и тогда он поднял ее на руки и отнес на кровать.
      - Не думаю, что нам следует сейчас этим заниматься. - Она никак не могла понять, как он ухитряется целовать ее и в то же время раздевать их обоих. - Я еще не успела обдумать то, что вы мне сказали.
      - У тебя еще будет для этого достаточно времени. - Его пальцы продолжали быстро расстегивать панталоны. - Завтра в карете.
      - Но я бы хотела разобраться во всем сейчас же. s Поначалу она решила воспротивиться. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его, она почему-то принялась гладить его тело. И хотя лицо ее все еще было хмурым, ее руки сами скользили по его крепким плечам, по груди, пока не достигли плоских сосков. Под ее ласкающими движениями, они вдруг стали тверже, и, изумленная такой реакцией, она снова провела пальцами по соску. Он застонал. Его потемневшие от страсти глаза полыхнули огнем. И еще до того, как он покачал головой, она уже знала его ответ на ее упрямое требование.
      - Все завтра.
      Он опять целовал ее, и она забыла обо всем, кроме того наслаждения, которое испытывала в его объятиях. Он великолепно знал, как постепенно вести ее к вершине блаженства, когда и где прикоснуться, поцеловать. В то же время он учил ее, как дарить наслаждение, и она оказалась пылкой и старательной ученицей. А когда они оба почувствовали потребность в большем, он бережно и очень медленно проник в нее, стараясь дать ей возможность прочувствовать каждое свое движение. При этом он не отрывал взгляда от ее глаз, ловя малейшие изменения в их выражении, завораживая ее своей страстью, заставляя забыть обо всем, кроме этих восхитительных ощущений их соития. Она растворилась в его потемневших глазах, ей казалось, что это длится вечно. Завороженная гипнотическим взглядом, она лежала почти не шевелясь, пока он двигался внутри ее, и только тихо вскрикнула, когда он проник слишком глубоко, слишком близко подойдя к тому сокровенному источнику огня, что, вспыхнув, вскоре запылал в них обоих. Он оторвал от нее взгляд, осыпая ее лицо, грудь, плечи пылкими поцелуями. Она почувствовала, как он разрастается внутри ее, все больше заполняя ее при каждом толчке бедер. Его тело умело быть неистовым и нежным одновременно, в нем странным образом соединялись страсть и мощь, и - невероятная нежность. Но именно это и делалоих близость такой восхитительной и прекрасной, что она заплакала от счастья.
      Внезапно ее глаза широко раскрылись и крик восторга сорвался с ее губ, сплетаясь с его глухим стоном, но и в этот момент наивысшей телесной радости он не отвел взгляд, позволив ей увидеть всю силу восторга и наслаждения, отразившуюся в его сверкающих глазах. И в эту минуту она наконец поняла то, что он пытался сказать ей своим телом и своим взглядом.
      Он любил ее, и только что доказал ей это, творя эту любовь.
      17
      До рассвета оставался всего час. Еще не день, но уже и не ночь. Ремингтон, лежа на боку, смотрел на свою спящую жену. Он прижался к ее обнаженному плечу губами, в то время как рука его гладила ее бедро, плавные изгибы которого сводили его с ума. Она отвернулась от него во сне, но зато придвинулась ближе, прижимаясь спиной к его груди и животу. Он продолжал медленно целовать ее, лаская осторожно ее тело, которое он хотел заучить наизусть, запечатлеть в своей памяти гармонию этих дивных форм и бархатистую нежность великолепной кожи. Он провел щекой по ее волосам, вдыхаяих аромат, а затем задержал дыхание, стараясь запомнить этот запах.
      Будь на то его воля, он продержал бы ее в постели весь день и всю ночь и, может быть, не один день и не одну ночь - до тех пор, пока не насытился бы ею и не налюбовался. Он просто не мог от нее оторваться. Но теперь он уже понимал, что не только страсть и вожделение приковали его к ней. Просто держать ее в своих объятиях тоже было неслыханным счастьем - раньше он не испытывал ничего подобного.
      Однако они были не дома, до замка еще ехать и ехать. Так что любовные причуды придется оставить на потом. Он еще раз провел губами по ее плечу, а затем заставил себя отодвинуться от теплого нежного тела. В комнате все еще царил полумрак, но было достаточно светло, чтобы он смог разглядеть ее лицо. О Боже, чем же она так его заворожила?
      - Лили? - Он положил руку на ее плечо и чуть сжал его. - Лили, пора вставать.
      Ее ресницы чуть дрогнули, и на губах появилась сонная улыбка. Затем она открыла глаза, но, встретившись с его взглядом, тут же подтянула одеяло до подбородка. Чарующая улыбка, еще секунду назад озарявшая ее лицо, осталась лишь в его воспоминании. Увидев, как она настороженно напряглась, он нахмурился.
      - Я пойду проверю, всели готово к отъезду. Джек должен был проследить, чтобы нам приготовили к этому времени завтрак. Я вернусь через четверть часа, чтобы проводить тебя вниз. Запри за мной дверь - так мне будет спокойнее.
      Не дождавшись ее ответа, Ремингтон направился к выходу. У двери он намиг оглянулся и быстро вышел. Ее мрачное личико заставило его устыдиться своей черствости: она же призналась ему вчера в любви, а он ничего ей не ответил. Но как бы она на него сейчас ни дулась, он не переменит своего отношения к их браку. Страсть и желание, без всякого сомнения, прекрасны в постели, но этого недостаточно для гармоничного супружеского союза. Однажды он уже совершил ошибку и, по крайней мере, извлек из нее урок на всю жизнь. Он знал: ее страстная влюбленность очень скоро пройдет, ибо она вызвана девичьей мечтательностью, а он тут почти ни при чем. И однажды наступит день, когда она сама удивится своей бурной восторженности и совершенно в нем разочаруется.
      Им нужна размеренная, спокойная жизнь. А Лили в конце концов угомонится и поймет, что им очень повезло: их связывает дружба и обоюдное влечение. Мало кто из семейных пар может похвастаться столь удачным совпадением. Они будут сердечными друзьями днем и пылкими любовниками ночью. Но только ночью.
      В конце концов, он не из тех слабаков, которые идут на поводу у своих страстей. И он сейчас же преодолеет свое стремление вернуться к Лили и стиснуть ее в объятиях... и истомить ее неистовыми ласками. Нет, он не станет подчиняться зову своего тела, тут же откликнувшегося на ее полусонную улыбку, такую манящую... Его самообладание, и только оно, докажет надежность и стабильность его отношения к ней. Увезти ее сейчас в замок гораздо важнее, чем потакать своим мужским прихотям. Нет, он не позволит себе ничего подобного.
      Он постоял несколько мгновений снаружи, дожидаясь, когда она закроет за ним, и, услышав наконец щелчок засова, стал медленно спускаться по лестнице. Из общего зала, где были дешевые спальные места для постоянных посетителей, доносился мощный храп - значит, многие еще спят. Герцог постоял несколько мгновений внизу, затем направился через зал к двери, что вела к конюшне.
      Конечно, задержка на часили два не могла бы ничего изменить. Лили вчера правильно сказала: у них еще целый день в запасе до того, как сообщение появится в лондонских газетах. И однако он спешил. Замок Ремингтон охранял от опасностей многие поколения его рода, и в трудную минуту герцогу казалось вполне естественным искать защиту за стенами этой крепости. Теперь в защите нуждалась Лили, и он хотел не мешкая поместить ее туда, где до нее не доберется ни один убийца или насильник.
      Странное чувство вдруг сжало его сердце, холодком пробежав по позвоночнику. Оно призывало его вернуться назад. Однако на сей раз это было не вожделение, а стремление защитить ее от какой-то неведомой угрозы, потребность убедиться, что с ней всё в порядке. Он уже развернулся, чтобы идти назад, но в этот миг дверь отворилась и в общий зал вошли двое его слуг.
      Чтобы никого не разбудить, они лишь молча поклонились. Ремингтон вполголоса приказал им охранять его комнату до тех пор, пока он не вернется. Хотя он знал, что дверь надежно заперта, ему не хотелось, чтобы Лили оставалась одна. Он уже хотел послать на конюшню своего слугу, но потом подумал, что Лили решит, что он вернулся совсем не потому, что волнуется за нее. И она, без сомнений, была бы права.
      Бреясь вчера утром, он едва не перерезал себе горло, увидев в зеркале свою жену. Зеркало стояло под таким удачным углом, что он мог наблюдать за каждым ее движением. А когда она скрылась за ширмой, он стал вслушиваться в тихие, ласкающие ухо шорохи. Его воображение рисовало соблазнительные картины того, как она одевается, он представлял себя на месте всех этих вещиц, как он касается ее шелковистой кожи, скользит по ней, укрывая... Потом она вышла из-за ширмы, и он хотел лишь одного - снова снять с нее всю эту одежду. Медленно. Очень-очень медленно. В гостиничной комнате ширмы не было, а значит, он мог бы беспрепятственно наблюдать за тем, как она одевается, любоваться ее прекрасным телом и вспоминать, что он ощущал, когда касался ее бедер, груди, шеи... и знать, что в любой миг он снова может к ней прикоснуться... И он прикоснется. Только подождет, когда она полностью оденется, застегнет все пуговички, а уж тогда он...
      А тогда он пойдет в конюшню. Прямо сейчас. У него есть очень важное дело в конюшне. Вот только бы вспомнить какое...
      В конюшне Джек уже задал лошадям корм, проверил упряжь и подготовил карету. Он показал герцогу карту графства с отмеченными на ней гостиницами, и Ремингтон принялся объяснять своему возничему путь на сегодняшний день. Пока они разговаривали, дверь в конюшню распахнулась с таким грохотом, что перепугались и лошади, и люди. Это был тот слуга, которому Ремингтон поручил охранять дверь вих комнату. На его лице отражались смятение и страх.
      - Ваша светлость! Вам надо немедленно подняться! Только вы ушли, как мы услышали возбужденные голоса внутри, я постучал и спросил, все ли в порядке, и мужской голос ответил... Он сказал, чтобы мы убирались подальше от двери, иначе он застрелит вашу жену!
      Он еще не успел договорить, как Ремингтон помчался назад, в здание гостиницы, а слуга бежал следом, на ходу досказывая свою историю. Герцог вихрем промчался через общую комнату и, перепрыгивая через три ступеньки, взлетел наверх. Дверь вих комнату находилась в самом конце коридора, и там уже стояли несколько любопытных постояльцев, привлеченные шумом. Там же был и хозяин гостиницы, не на шутку встревоженный. Он попытался остановить Ремингтона, когда тот пробегал мимо, но герцог оттолкнул его, да так сильно, что бедняга ударился спиной о стену.
      Второй охранник стоял возле двери спальни с пистолетом в каждой руке и, приложив ухо к двери, слушал. Заметив герцога, он тут же отступил на шаг, пропуская хозяина вперед.
      - С тех пор как Том побежал за вами, он так и болтает, ни на минуту не замолкнет, - сказал он тихо. - Уверяет вашу жену, что пришел сюда, чтобы спасти ее.
      - Дайте мне ваш плащ и пистолеты, - приказал Ремингтон. Пока слуга снимал плащ, герцог повернулся к хозяину. - Кто-нибудь спрашивал о нас?
      - Так точно, ваша светлость, - ответил хозяин, озадаченно почесывая затылок. - Примерно через час после вашего прибытия появился один джентльмен, который назвался вашим кузеном и сказал, что он хочет получить комнату рядом с вашей, чтобы случайно не разминуться с вами сегодня утром. Он указал на дверь, расположенную почти рядом сих комнатой. - Я поместил его здесь. Он выглядел как настоящий джентльмен и говорил так требовательно... клянусь, я бы никогда... если бы я знал...
      Ремингтон оборвал его яростным взглядом. Потом накинул плащ на плечи, взял пистолеты, выставив вперед тот, что держал в правой руке. Левую руку и второй пистолет он прикрыл плащом.
      - Лили? С тобой все в порядке? - крикнул он, подойдя вплотную к двери.
      - Это вы, Ремингтон?
      - Да. - Он сжал челюсти, так что на щеках заиграли желваки. Голос казался знакомым, но герцог никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Он кивком велел слуге отпереть дверь и громко предупредил:
      - Я вхожу сам.
      Дверь отперли, и слуга резким движением распахнул ее, прежде чем тот, кто находился внутри, мог возразить. Ремингтон шагнул в комнату, внутренне содрогаясь, не зная, что он там увидит.
      Лили стояла в центре спальни, одетая в ночную рубашку и халат. Незваный гость спрятался за ее спиной, держа ее за волосы и прижимая дуло пистолета к ее виску. Сердце герцога остановилось.
      Странное спокойствие внезапно овладело им. Он четко и ясно видел перед собой только этих двух людей, все остальное было как бы затянуто туманом. Всеми фибрами своей души он был прикован к человеку, который осмелился угрожать его жене. Ремингтон видел, как тот, вцепившись в волосы Лили, дернул назад ее голову, не давая ей пошевелиться. И тут он ощутил нечто такое, чему не было названия. Ничего подобного он раньше не испытывал. Неведомое чувство шевелилось в груди, словно свернувшаяся и изготовившаяся к броску змея. Все его тело напряглось, каждый мускул был готов к точному, выверенному до миллиметра движению. Еще никогда он не чувствовал себя таким собранным и готовым к бою.
      Он выбросил правую руку вверх, направив дуло пистолета в потолок, затем ногой захлопнул за собой дверь. 0н даже нашел в себе силы улыбнуться этому человеку.
      - Доброе утро, лорд Аллеи. Полагаю, нам необходимо кое-что выяснить. Надеюсь, вы объясните мне, что тут происходит.
      - Положите оружие на пол, Ремингтон, - истерично воскликнул молодой человек.
      Этого герцог ожидал. Безумный блеск в глазах Джорда Аллена заставил его подчиниться без возражений. Он осторожно положил пистолет на пол, стараясь не делать резких движений. Затем так же осторожно выпрямился и выжидательно посмотрел на противника, вернее, на его лоб. На Лили он сейчас смотреть не мог: если он увидит на ее лице ужас и отчаяние, нервы его не выдержат. А сейчас он может рассчитывать только на свою силу воли и предельную сосредоточенность.
      - Я заберу ее у вас, - заявил Аллен дрожащим голосом, который никак не соответствовал его вызывающим словам.
      Герцог пропустил эту угрозу мимо ушей, ибо знал: Аллену не выйти отсюда живым.
      - Вы никогда больше не дотронетесь до нее своими грязными лапами, Ремингтон! - В его визгливом голосе послышались надрывные нотки. - Я спас ее от Осгуда, спасу и от вас. Она теперь моя! Она всегда будет моей!
      Чутье подсказывало герцогу, что надо позволить этому молодому безумцу высказаться, а затем спокойно и рассудительно убедить его отвести дуло от головы Лили. Но тут он понял, что совсем упустил из виду еще одну чудовищную опасность: возбужденный своими собственными речами, Аллен мог невзначай нажать на курок. Ремингтону пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы заговорить спокойным, почти безразличным голосом. Но внутри его все кипело от желания броситься на помощь Лили.
      - Не надо так горячиться, Аллен. Вы же напугали Лили до смерти. У меня нет оружия. Опустите свой пистолет, и давайте поговорим как джентльмен с джентльменом. Я готов обсудить с вами ваши требования.
      - Нет! - Аллен отпустил волосы Лили, но тут же обхватил ее шею. - Вы настроили ее против меня, негодяй! Сегодня я пришел сюда сразу, как только вы ушли. Я сказал ей, что люблю ее, что я сделаю все, чтобы вы никогда больше не прикасались к ней. А знаете, что она мне ответила, - лицо Аллена исказилось гримасой отвращения и боли, а его рука еще сильнее сжала шею Лили - та едва могла дышать. - Она сказала мне, что вы муж и жена!
      Аллен на мгновение закрыл глаза - на лице его отразилось страдание. А когда он открыл их, в них сверкало одно - безумие. И Ремингтон понял, что никакого спокойного разговора не будет. Джордж Аллен - сумасшедший.
      - Она предназначена мне, Ремингтон. Никто не вправе обладать ею, кроме меня. - Он взглянул на Лили и, наклонившись, провел щекой по ее волосам с такой нежностью, что Ремингтон заскрипел зубами. - Я всегда думал, что мы поженимся, Лили, но это - даже лучше. Ты ничего не почувствуешь, любовь моя, обещаю тебе. Ты даже не успеешь понять, что произошло.
      Ремингтон застыл от ужаса. Его прошиб холодный пот.
      - А потом он застрелит меня, Лили, - продолжал Аллен спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном. Он кивнул в сторону герцога. - Я готов умереть ради тебя, Лили. Мы больше никогда не расстанемся с тобой!
      - У вас есть другой способ получить ее, - поспешно сказал Ремингтон и предложил ему то, что всерьез мог воспринять только умалишенный. - Вам лучше убить меня, тогда Лили станет вдовой и вы сможете на ней жениться.
      - Нет! - воскликнула Лили. - Не смей!
      Аллен заставил ее замолчать, еще сильнее сдавив ей шею, но дуло пистолета чуть отодвинулось от ее виска. Он колебался всего мгновение, но потом снова направил пистолет на ее голову.
      - Вы бы никогда не пожертвовали собой ради женщины, даже ради Лили, насмешливо сказал Аллен. - Что за игру вы затеяли, Ремингтон?
      - Ведь на самом деле вы хотите расправиться только со мной, верно? Ведь я отнял у вас Лили. Но, если вы ее сейчас застрелите, она так и останется моей женой! Моей, Аллен.
      - Нет! Этого я не допущу!
      Рука Аллена дернулась, и дуло пистолета, скользнув по виску Лили, чуть отклонилось в сторону. И всеже он продолжал держать пистолет очень близко. Риск был слишком велик. Ремингтон сделал глубокий вдох и решился на самый рискованный ход, поставив на кон жизнь Лили и свою собственную:
      - Значит, ты не хочешь ее, Аллен? Может быть, ты вовсе не мужчина и не знаешь, что с ней делать?
      - Молчать! - взвизгнул Аллен. - Не смей так о ней говорить!
      -И ты не хочешь узнать ее так близко, как знаю ее я? - Он напрягся и заставил себя продолжить: - Неужели ты не хочешь насладиться ее красотой в своей постели? Или ты в таких делах профан и боишься ее разочаровать?
      - Замолчи! Замолчи сейчас же! - Дуло наконец оставило висок Лили и теперь смотрело на него... Ремингтон молниеносно выхватил спрятанный пистолет и выстрелил, одновременно почувствовав, как всколыхнулся воздух в дюйме от его виска. Да, лорд Аллен промахнулся всего на дюйм, всадив пулю в стену за его спиной. Густой пороховой дым наполнил комнату, и смертельная тишина, последовавшая за выстрелами, была страшнее только что отзвучавших криков и залпов. Послышался глухой стук упавших тел.
      Ремингтон отшвырнул свой пистолет и бросился вперед. Он обнаружил Лили на полу, ее потянул за собой бездыханный лорд Аллен. Он сбросил с изящной шейки его руку и оттащил жену в сторону. Краем плаща он стер с ее лица кровь и, убедившись, что это кровь не ее, что она невредима, перевел дух. Только сейчас он понял, как боялся потерять ее. Ему хотелось прижать Лили к своей груди и не выпускать ее, пока ужас, сжимавший тисками сердце, окончательно его не оставит. Но он не мог допустить, чтобы она увидела весь этот кошмар. Он поднял ее на руки, и в то же мгновение дверь с треском открылась и в комнату влетел Джек.
      - Займись им, - приказал герцог, кивнув в сторону лежащего в луже крови лорда Аллена, и, не сказав больше ни слова, вышел в коридор. Найдя глазами хозяина гостиницы, он кивком подозвал его.
      - Немедленно ведите меня в другую комнату - подальше отсюда!
      Хозяин рысцой понесся впереди герцога к лестнице и стал карабкаться на третий этаж. Там он, окончательно запыхавшись, провел Ремингтона с его ношей в дальний конец коридора и распахнул перед ним большую светлую комнату.
      Мельком ее осмотрев, герцог повернулся к хозяину.
      - Приготовьте ванну и скажите моим людям, чтобы перенесли сюда наши вещи. Мы останемся еще на день.
      - Слушаюсь, ваша светлость! - Он согнулся в почтительном поклоне и вдруг застыл - его взгляд упал на Лили. - О, ваша жена! Ей нужен врач!
      - Моя жена не ранена, - сдержанно сказал герцог, но взгляд его полыхал гневом. - Побольше воды и полотенец.
      - Слушаюсь, ваша светлость, - испуганно повторил хозяин и выскользнул из комнаты, прикрыв за собой дверь.
      Ремингтон пересек комнату и сел на кровать. Он продолжал держать Лили на руках, но не осмеливался прижать ее к своему сердцу... Он заставил себя вглядеться в перепачканное кровавым месивом, лицо и возблагодарил Господа, что она все еще, в шоке и не видит того, что видит сейчас он. Однако очень скоро она все поймет...
      - Снимите это с меня, - прошептала она, зажмурив глаза. Лили говорила очень тихо, но он понял, что она на грани истерики.
      Он сжал челюсти, заиграв желваками, но только крепче прижал ее к себе.
      - Я не могу, любимая. Потерпи немного, сейчас принесут воду и полотенце, и мы все смоем. Скоро все кончится. Я обещаю.
      Он почувствовал, что ее начала бить дрожь, и закрыл глаза. Она была жива. Сейчас ничего больше не имело значения. Единственное, чего он страшился, это...
      - Скажи, что ты не смотрела на него... когда все закончилось. Боже, Лили, скажи мне, что ты этого не видела.
      И, когда она молча покачала головой, он еще раз возблагодарил Господа. По крайней мере, этот кошмар не врежется в ее память. Ну а его самого эта картина, видимо, будет преследовать по ночам до последнего дня его жизни.
      Он знал, с первой секунды знал, что его выстрел оказался для лорда смертельным. Пуля попала в лоб и снесла Аллену половину черепа. Мгновенная смерть, но кровавая. Так как он и после смерти продолжал прижимать к себе Лили, она вся оказалась залитой кровью этого безумца. Ремингтон вытер, как мог, ее лицо, но только еще больше размазал липкое месиво. Кровь была везде: на волосах, на халате, на руках... Он невольно содрогнулся... Да где же, черт побери, эти олухи с водой?
      Словно в ответ на его безмолвные проклятия, раздался осторожный стук в дверь. Ремингтон велел входить, и на пороге появился сам хозяин в сопровождении двух слуг, державших медную ванну. Они поставили ее на середину комнаты, следом вошли другие слуги, у которых в руках были ведра с теплой водой, потом появилась горничная с кипой полотенец. Слуга герцога принес вещи. Через минуту все удалились, слуга же занял свой пост у двери.
      Когда они наконец остались вдвоем, Ремингтон усадил Лили на стул, который один из слуг предусмотрительно поставил возле ванны. Но она не хотела отпускать его, ее пальцы вцепились в лацканы его сюртука, и потребовалось довольно большое усилие, чтобы разжать их. Он оставил ее всего на одно мгновение - только чтобы запереть дверь изнутри. Затем вернулся и, опустившись перед ней на колени, развязал пояс и начал стягивать с нее пропитанный кровью халат. Лили сидела очень тихо, покорно давая себя раздевать. Ее руки были мягкими и безжизненными, как у тряпичной куклы, - он легко освободил их от рукавов. Потом взял полотенце и окунул его в воду. До этого момента он старался не глядеть в лицо Лили, чтобы жалость вовсе не лишила его самообладания. Но даже теперь, когда он собрался с духом, он не мог не содрогнуться.
      Это не ее кровь, уговаривал он себя снова и снова, протирая мокрым полотенцем ее лицо и шею. Она жива и здорова... просто он должен стереть с нее все это, избавить ее от смертельного страха и отвращения, которое она наверняка сейчас испытывала. Он разорвал по шву ее ночную рубашку и отбросил прочь, налил в ванну воды. Потом бережно поднял ее и усадил туда, совсем не замечая ее наготы, как не замечаешь своей собственной. Он нечаянно намочил рукава сюртука и сорочки и, невольно на себя взглянув, увидел, что он тоже весь перемазался кровью, пока держал ее. Даже не расстегивая пуговиц, он резким движением сорвал с себя сюртук и сорочку. Лили подтянула вдруг колени к груди и обхватила их руками, словно хотела сжаться в комок, спрятаться от всего мира, от боли и ужаса последних минут.
      - Ну не надо так, любовь моя.
      Он нежно, но настойчиво обнял ее за плечи, заставив откинуться назад, потом вынул шпильки из ее волос, распуская их, пока густая волна не упала за край ванны. Подложив под ее затылок руку, он другой рукой надавил на лоб, чтобы она откинула голову побольше.
      - Вот умница, так и держи, - подбодрил он ее, словно она была маленькой девочкой. Затем подставил под ее волосы пустое ведро. Она послушно лежала с откинутой головой, на всякий случай закрыв глаза. Он стал теплой водой смывать с густых прядей кровь, потом тщательно промыл их с мылом. Едва он смыл с ее волос пену, Лили схватила мыло и, зажав его между ладоней, принялась яростно намыливать лицо и шею, потом ополоснула их, но тут же снова намылила - и так несколько раз. Он уже хотел остановить ее, но тут, к счастью, мыло выскользнуло из ее рук.
      - Больше ничего не осталось? - спросила она, протирая глаза.
      - Все чисто, - пробормотал он.
      Он помог ей вылезти из ванны.
      Лили, все с тем же отрешенным выражением лица, потянулась за полотенцем, но он сам стал ее вытирать, очень старательно и бережно, по-прежнему не думая о том, что перед нем столь желанная ему цветущая плоть. Сейчас она была для него просто дорогим человеком, которому он должен был помочь. Он отыскал в ее сумке нижнюю сорочку и надел на нее. И только после этого осмелился заглянуть ей в глаза.
      Первый раз с момента того страшного выстрела она прямо встретила его взгляд. Он смотрел на нее не отрываясь, словно хотел утонуть в золотистой глубине ее глаз. В них больше не было ужаса и отчаяния, значит, она скоро оправится. И все будет хорошо, твердил он про себя снова и снова, пытаясь вычеркнуть из памяти то, другое ее лицо, искаженное отвращением и страхом. Ему вспомнился тот миг, когда он уже ни на что не надеялся... Не надеялся вот так стоять и смотреть в эти темные, как спелая черешня, глаза.
      Она была на волосок от смерти...
      Эта мысль была настолько ужасной, что он тут же поспешил отбросить ее. Бережно погладив плечи Лили, он обхватил ее за локти и притянул к себе. Он не мог отпустить ее, он хотел чувствовать ее тепло, чтобы еще раз убедиться в том, что она жива. И, словно прочитав его мысли, она прошептала:
      - Обними меня!
      Он тут же обхватил ее руками и крепко прижался щекой к ее мокрым волосам. Она была с ним. Его бесценное сокровище, которое он чуть не потерял. Они стояли чуть покачиваясь, пока он не почувствовал, что она начала дрожать. Тогда он отнес ее на кровать, накрыл одеялом и сам лег рядом. Они лежали так довольно долго. Ее голова покоилась на его плече, он нежно поглаживал ее спину и волосы, крепко прижимая к себе другой рукой. А потом он услышал, как она заплакала.
      - Поплачь, любимая, - прошептал он. - Не держи это в себе. Тебе надо выплакаться.
      Вода смыла грязь с ее тела, а слезы омоют ее душу, подумалось ему, изгнав оттуда страдание. Она рыдала у него на груди, пока всего не залила слезами. Тогда ему пришлось встать и пойти за полотенцем. А она все плакала и плакала, то затихая, то сотрясаясь в громких рыданиях.
      - Все кончилось, Лили. Его больше нет.
      Она приподнялась на одном локте и посмотрела ему в лицо. Ее глаза были красными от слез, а голос чуть охрип от рыданий.
      - Из-за меня ты убил человека. Теперь будет дознание. - Она снова припала к его груди и обвила руками его шею. - А потом будет суд! О Майлс! Что, если тебя теперь посадят в тюрьму?
      Итак, пережив, весь этот кошмар, от которого всякая другая женщина билась бы неделю в истерике, Лили плакала, оказывается, из-за него, волновалась о его судьбе. Ее слова настолько поразили Ремингтона, что он потерял дар речи. Поглаживая ее по голове, он наконец придумал, что сказать.
      - Успокойся, Лили. Не будет никакого судебного разбирательства. Я просто запрещаю тебе переживать из-за того, чего никогда не случится.
      - Но...
      Он чуть отодвинул ее от себя и прижался губами ко лбу.
      - Конечно, будет дознание, однако здесь более чем достаточно свидетелей, которые подтвердят под присягой, что у лорда Аллена было неладно с головой. Он проник в нашу комнату в состоянии буйного помешательства, угрожал нам обоим пистолетом. Я просто вынужден был защищаться. И это все, что должны узнать власти.
      - Но все случилось совсем не так!
      - Нет, все произошло именно так. Никому не надо знать о том, что на самом деле он напал на тебя. Это только породит ненужные нам слухи. Аллен сумасшедший. Однако любой, кто не видел его сегодня здесь, непременно спросит себя: "А что, собственно, он делал в спальне леди Ремингтон? И не поэтому ли он теперь мертв?.." Эти домыслы могут очень сильно навредить нам. Поэтому ты должна всем говорить, что я был тоже там, с тобой, в тот момент, когда Джордж Аллен проник в нашу комнату.
      Глаза Лили на миг широко раскрылись.
      - Но в коридоре были и другие люди. Что, если кто-то из них расскажет о том, что было на самом деле?
      - Все на самом деле было именно так, как я тебе сказал.
      У него имелись проверенные способы добиваться от свидетелей нужных ему показаний.
      - Так ты меня поняла? Тебе совершенно не стоит беспокоиться о дознании. Оно начнется еще не скоро и продлится не более часа.
      - А мы не должны оставаться здесь до этого времени?
      Он покачал головой.
      - Отсюда до Лондона ни одна душа не посмеет усомниться в правомерности того, что я делаю. Мы возвращаемся с тобой в город..
      Лили на мгновение задумалась, будто что-то ее угнетало.
      - А как же слухи? Как только обо всем узнают, разразится страшный скандал. Как я буду смотреть людям в глаза?
      - Не бойся, я буду с тобой рядом, - сказал он уверенно. - Все не так страшно, как тебе кажется. Лили. Доверься мне. Все будет хорошо.
      Он был рад, что она не обсуждала смерть Аллена. Главное - она сама осталась жива. И в данный момент ей не угрожала никакая опасность. Эти два обстоятельства весьма радовали герцога, и пока он больше ни о чем не желал думать.
      - Закрой глаза, любовь моя, и постарайся отдохнуть. Тебе не мешало бы немного поспать.
      Она немного насупилась, но потом покорно устроилась у него на плече и затихла. Она очень долго молчала - он решил, что она действительно заснула. Но вдруг услышал ее шепот:
      - Я очень боялась, пока ты не пришел меня спасать. А потом я опять до смерти испугалась, когда ты стал дразнить его. Я ведь не знала, что у тебя был второй пистолет. А когда я услышала первый выстрел, я... - Ее голос дрогнул, и она крепче прижалась к его плечу. - Я думала, он убил тебя! Пожалуйста, никогда больше меня так не пугай.
      Ремингтон ничего не ответил. Сумасшедший убийца держал ее на прицеле, а она в это время дрожала от страха за жизнь своего мужа? Он лежал, молча уставившись в потолок. Интересно, узнает ли она когда-нибудь, что в тот момент, когда он увидел пистолет Аллена, приставленный к ее виску, в нем что-то умерло. И это была та самая частичка цинизма в его сердце, которая заставляла его думать, что он не способен больше любить.
      18
      На следующее утро Лили проснулась в своей комнате в лондонском доме герцога Ремингтона. Их вчерашней поездки до Лондона она почти не помнила, точно знала только одно: муж всю дорогу держал ее у себя на коленях. Она то просыпалась, то опять проваливалась в дрему, чувствуя себя страшно усталой не столько физически, сколько морально. А как они прибыли в дом - уже глубокой ночью, - не помнила вообще.
      Знакомая спальня показалась ей очень уютной. В этой пахнущей лавандой комнате ничего не изменилось за время ее отсутствия. В большом шкафу даже все еще висело ее полосатое розовое платье.
      Спустившись в библиотеку, она обнаружила там не только мужа, но собственного отца и сэра Малкольма. Все трое поднялись, приветствуя ее.
      - Лили! - Граф шагнулей навстречу. - Дитя мое! Ты не ранена? Аллен не причинил тебе вреда?
      Она успокаивающе улыбнулась.
      - Я прекрасно себя чувствую, папа.
      В эту минуту к ней подошел Ремингтон. Поцеловав ей руку, он с обеспокоенным видом сказал:
      - Вам следовало бы отдохнуть сегодня, Лили. Я специально не будил вас, так как думал, что этот разговор будет слишком тяжел для вас.
      - Но я правда прекрасно себя чувствую, - заверила она его. - Если вы не возражаете, я бы хотела узнать, что мой отец и сэр Малкольм думают о... вчерашнем происшествии.
      Темные брови герцога сдвинулись.
      - Я бы не хотел, чтобы вы снова расстроились, - угрюмо сказал он.
      -Я гораздо выносливей, чем вы думаете, милорд.
      Он с видимой неохотой кивнул ей и проводил к своему месту за письменным столом, а сам встал сзади, положив руку на спинку кресла.
      - Ремингтон только что поведал нам о том, что произошло с вами в "Медном кольце", - сказал граф, - Вот уж не думал, что главным действующим лицом во всех наших несчастьях окажется лорд Аллен.
      - Должно быть, тогда на балу у Эшландов ему удалось на время ускользнуть, а затем незаметно вернуться, - предположил сэр Малкольм.
      - И я принимал его в своем доме! - воскликнул граф Кроффорд, чуть вздрогнув. - А Лили была совсем рядом, в своей комнате. Но как он мог так спокойно просить меня о позволении ухаживать за ней - после всего, что он учинил!
      В ответ на это лорд Байнбридж озадаченно нахмурился.
      - Но вот что я никак не могу понять: почему он не приехал со своей просьбой раньше - до того, как напал на Лили? Ведь тогда она была совершенно свободна.
      - Кто знает, что творится в голове у сумасшедшегo? - заметил герцог. В том, что он безумен, сомневаться теперь не приходится.
      - Я думаю, надобно еще раз переговорить с лордом Эшландом, - заметил сэр Малкольм. - Он уверял меня, что почти до самого рассвета играл тогда с Алленом в карты. Однако я не спросил его, во сколько началась игра. Надо расспросить слуг лорда Аллена. Возможно, они сообщат мне что-нибудь такое, что прольет свет на эту странную историю. - Лорд Байнбридж словно размышлял вслух, покручивая в руках серебряную ручку своей трости. - Вы известили власти о смерти лорда Аллена?
      - Я рассудил, что будет разумнее известить сначала вас, джентльмены, ответил Ремингтон. Сэр Малкольм кивнул.
      - Я позабочусь о необходимых процедурах и сам сообщу в Королевский суд. Следствие будет простой формальностью, но я был бы счастлив присутствовать, если вы этого пожелаете.
      - Я буду вам очень признателен за поддержку, - сказал Ремингтон. - Все свидетельствует о том, что лорд Аллен - именно тот, кого мы искали, но дотех пор, пока вы не выясните, отлучался ли он в ту ночь из дома Эшландов, не буду спускать с Лили глаз. Я не намерен больше подвергать ее риску. В связи с нашим недавним бракосочетанием, думаю, никого не насторожит, если мы какое-то время - скажем, недели две - не будем появляться в свете.
      - Совершенно с вами согласен, - горячо поддержал его граф Кроффорд. Мы пока не можем быть ни в чем уверены. Осторожность не помешает.
      - А я с этим решительно не согласна, - заявила Лили. - Ведь очевидно, что лорд Аллен и есть человек в маске. Я не понимаю, почему я должна прятаться от всего мира, сидеть взаперти, раз больше нет никакой опасности...
      - Вы вовсе не будете сидеть взаперти, - резко перебил ее Ремингтон. Просто мы не будем выезжать до тех пор, пока не удостоверимся, что человек в маске мертв. - И он бросил на нее взгляд, который ясно давал понять, что он больше не потерпит никаких споров на эту тему.
      А Лили уже думала о том, что на самом деле совсем неплохо побыть вдвоем со своим мужем. Так что тут не из-за чего и спорить. И она кротко ему улыбнулась - ни дать ни взять примерная жена.
      * * *
      Все произошло именно так, как предполагали лорд Байнбридж и сам Ремингтон. Лили действительно напрасно боялась следствия. Лорд главный судья вместе со следователем и помощниками прибыли через два дня прямо к ним домой. Лили как раз угощала чаем своего супруга и кстати оказавшегося у них в гостях сэра Малкольма. Когда Диксби объявил об их прибытии, Ремингтон дал ей понять, что ее присутствие в сугубо мужском обществе совершенно необязательно, и она с огромным облегчением удалилась.
      - Ваша светлость? - окликнул ее Диксби. Лили виновато оглянулась. Ей было неловко, что он застал ее в такой момент - она стояла, приложив ухо к дверной щели, пытаясь услышать, что говорят в библиотеке. Понизив голос до шепота, чтобы те, кто находился внутри, не услышали ее, Лили ответила:
      - Да, Диксби?
      - Вам совсем необязательно оставаться здесь, ваша светлость. Я сообщу вам, когда все закончится.
      - Но, может быть, джентльмены захотят еще чаю, - сказала она. - Я решила на всякий случай подождать.
      - Но это моя обязанность, госпожа.
      В этот момент доних долетел приглушенный голос из библиотеки:
      - Уверяю вас, что это не более чем формальность, ваша светлость. С вашего позволения я хотел бы услышать некоторые подробности относительно событий, которые привели к этому инциденту.
      Лили оглянулась как раз в тот момент, когда Диксби с невозмутимым видом выпрямился, будто совсем не он сейчас подслушивал, что скажет судья.
      - Боитесь пропустить что-нибудь интересное, Диксби?
      - Да, госпожа, - ответил Диксби не моргнув глазом.
      - Очень хорошо, - она отступила в сторону, освобождая ему место, - я прекрасно все понимаю.
      Так они и стояли бок о бок возле дверей. Направившись на кухню, Джек остановился в изумлении, увидев герцогиню и Диксби, с заговорщицким видом стоящих у библиотеки. Поймав его ошарашенный взгляд, Лили приложила палец к губам и махнула ему рукой, чтобы шел своей дорогой.
      В конечном итоге Ремингтон был полностью оправдан. Лорд Аллен был признан временно невменяемым по неизвестным причинам. Если официальные лица и были удивлены тем, что лорд Аллен почему-то оказался именно в гостинице, где остановились герцог с супругой, - причем как раз в тот момент, когда несчастного покинул рассудок, - то постарались ничем не выдать своего недоумения. Никто из них не стал выяснять, что спровоцировало нападение лорда Аллена. Сам инцидент был квалифицирован как не подлежащий сомнению случай самообороны. Вся процедура длилась меньше часа. Лили поняла, что герцогский титул - второй по значимости после королевского - дает иногда его носителю неоценимые преимущества перед всеми прочими гражданами.
      Как раз перед тем как библиотечная дверь отворилась, Диксби отошел, чтобы принести высоким посетителям плащи и шляпы. Лили же срочно понадобилось поправить букет из роз на дубовом столике, стоявшем довольно близко от дверей библиотеки.
      После того как официальные гости удалились, герцог испытующе посмотрел на Лили, явно подозревая, что она неспроста так возлюбила розы.
      - Мы с сэром Малкольмом должны еще кое-что обсудить, Лили. Почему бы тебе не написать письмо отцу, чтобы сообщить, что все благополучно закончилось? - Он чуть приподнял бровь, что, как она уже знала, означало тайную насмешку, однако выражение его лица было по-прежнему невозмутимым. Я уверен, что ты уже знаешь о результате.
      Лили нестала отрицать очевидного. Она лишь слабо улыбнуласьему и подождала, когда он снова затворит за собой двери библиотеки. Она хотела занять прежнюю позицию, но, едва сделала шаг вперед, двери опять коварно открылись. Лили застыла, молча глядя на мужа. На этот раз ее улыбка была очень виноватой.
      - Сейчас как раз очень подходящее время написать отцу письмо. Лили.
      Она опустила голову и, внимательно посмотрев на свое платье, стряхнула с подола несуществующую пыль.
      - Как вам угодно, милорд.
      Он ждал до тех пор, пока она не повернулась и не направилась к гостиной. Услышав за собойтихий скрип прикрываемой двери, она вздохнула. Диксби все еще находился в холле. Проходя мимо него, она шепотом приказала:
      -Я хочу знать каждое слово.
      Полчаса спустя Диксбн предстал передней с серебряным подносом.
      - Ваш чай, госпожа.
      - Его светлость все еще в библиотеке?
      Она надеялась, что ее муж захочет с ней пооткровенничать, однако ее надеждам было не суждено сбыться. Диксби покачал головой.
      - Его светлость в лорд Барнбридж только что отбыли в клуб.
      Он поставил подносе чаем на столик и отступил на несколько шагов, выжидая, отошлют его или прикажут остаться.
      . - Его светлость просил передать, что он будет обедать сегодня дома в обычное время.
      - Как жаль, что я не могла присутствовать при разговоре герцога с сэром Малкольмом, - сказала Лили, многозначительно глядя из Днксби, - мне так хочется знать, о чем они говорили.
      Диксби резко выпрямился, затем, попятившись, вышел в холл, огляделся в снова вошел в гостиную.
      Она улыбнулась.
      - Дмксби, вы можете закрыть дверь, если хотите.
      - Ваша светлость, в этом доме секретничать лучше с открытыми дверями.
      - Вы безусловно правы, Диксби, - с важным видом согласилась Лили.
      - Если бы ваша светлость присутствовали при разговоре в библиотеке, вы бы узнали следующее; сэр Малкольм сообщил его светлости, что лорд Эшланд находится в отъезде, на охоте в Шотландии, и вернется только на следующей неделе. Стало быть, до этого времени он не сможет подтвердить, что лорд Аллен не покидал бала в то время, когда на вашу светлость было совершено нападение в первый раз. Однако слуги лорда Аллена сообщили сэру Малкольму, что их хозяина не было дома в ту ночь, когда охранники сэра Малкольма заметили человека возле Кроффорд-хаус.
      - Понятно. - Лили почувствовала огромное облегчение. Взволнованная сообщением Диксби, она поднялась со своего места и несколько раз прошлась по комнате. Наконец-то ее жизнь вновь принадлежала ей. Но вслед за облегчением она ощутила новое беспокойство, и при мысли об этом у нее сжалось сердце. Теперь у Ремингтона больше не будет причин все время оставаться с ней. - И это все, что я бы услышала, если бы присутствовала при этом разговоре?
      - Нет, ваша светлость. Вы бы еще узнали, что лакеи лорда Аллена сообщил о том, что доставил письмо лорду Осгуду как раз накануне того дня, когда лорда Осгуда нашли мертвым. В это утро лорд Аллен покинул дом очень рано, заявив, что у него назначена на рассвете одна встреча.
      Когда смысл последних слов Диксби дошел до Лили, она молча опустилась на кушетку и почувствовала, что у нее закружилась голова. Лорд Осгуд, этот милый молодой человек, пал от руки Джорджа Аллена, и скорее всего именно она была тому причиной.
      - Его светлость при этом заметил, что, по его мнению, это дело можно считать закрытым, - добавил Диксби, и ей почему-то показалось, что в его голосе прозвучало сочувствие. - Он еще сказал, что чувствует огромное облегчение от того, что вы, миледи, наконец-то можете вздохнуть свободно.
      Лили почувствовала обиду на Ремингтона, мог бы сам прийти ее успокоить. Спасибо, что хотя бы у Диксби хватило учтивости сообщить ей все это.
      - Благодарю вас, Диксби, за вашу чуткость.
      Дворецкий поклонился и вышел. А Лили осталась наедине со своими невеселыми мыслями.
      * * *
      - Мы можем больше не прятаться от людей, - объявил герцог Ремингтон вечером за обедом.
      Он взглядом приказал Диксби снова наполнить его бокал вином. Лили удивилась. За обедом он обычно выпивал не больше одного бокала. А они только приступили к основному блюду. Лили подцепила вилкой горошины, которые, не желая ее слушаться, все время разбегались по тарелке. Она украдкой взглянула на свое платье, проверяя, все ли там в порядке. Сегодня она надела пурпурное вечернее платье с таким низким декольте, что всерьез боялась вывалиться из него. Однако ее муж не обращал никакого внимания ни на ее платье, ни на ее смущение. Она подозревала, что он вообще не замечал ее присутствия за столом. Ей стало досадно, что она так долго возилась с затейливой прической и придирчиво выбирала, что надеть.
      Было совершенно очевидно, что герцог не оценил ее стараний.
      Одна горошина скатилась с вилки, и Лили попыталась подхватить ее. Однако тут произошло нечто ужасное. Горошина опять упала и не куда-нибудь, а ей на грудь, прямо в вырез, в ложбинку между грудями, приподнятыми тугим корсетом. Она вдруг услышала, как Ремингтон поперхнулся вином. Лили подняла на него испуганный взгляд в тот момент, когда он, откашлявшись, вытирал лицо салфеткой и внимательно изучал рукав - не испортил ли он его вином. Воспользовавшись тем, что он не смотрит на нее, она поспешно достала строптивую горошину и загнала ее под край тарелки. Оглянувшись украдкой на Диксби, она убедилась, что дворецкий по-прежнему стоит на своем месте, вперившись в какую-то неясную точку возле канделябра. Лили облегченно вздохнула. Похоже, никто не заметил ее позора.
      Ремингтон, прочистив горло, сказал:
      - Да, так вот. Как я уже сказал, у нас больше нет причин скрываться. Сегодня днем я случайно встретил в Уайт-клубе вашего отца, и он сообщил, что хотел бы устроить бал в нашу честь. На следующей неделе. По-моему, это идеальная возможность официально объявить всем о нашем браке.
      Эта новость очень удивила Лили.
      - После маминой смерти отец ни разу не устраивал бала.
      - Да, он сказал мне об этом. И, видимо, поэтому спросил, не может ли он рассчитывать на вашу помощь, так как боится, что не справится со всеми хлопотами... Музыканты, напитки, приглашения и все прочее. Он надеется, что леди Байнбридж и мисс Стэнхоуп не откажутся выступить в роли хозяек бала. Если, конечно, мисс Стэнхоуп уже достаточно окрепнет к тому времени. Однако он думает, чтоим двоим будет трудновато, учитывая, что Софи еще не совсем здорова.
      - Софи и леди Байнбридж пробудут у лорда Холибрука еще несколько дней, - заметилаЛили. - Я как раз сегодня получила письмо от Софи. Она чувствует себя неплохо, но, боюсь, хлопоты о бале ей пока не под силу. Завтра я сообщу папе, что буду ему помогать.
      - Чудесно.
      - Надеюсь, Софи сможет поехать со мной к мадам Фернан, - озабоченно сказалаЛили. - Мне нужно заказать новый туалет ради такого случая, а я самане умеювыбирать ни ткань, ни фасон. Вот Софи разбирается в таких вешах, я без нее как без рук.
      -Думаю, вам не стоит мучить свою подругу, тащить ее в модный салон, гдеей придется провести не одинчас.
      Ремингтон пристально посмотрел на Лили, и ей показалось, что он, наверное, выпил слишком много вина, потому что взгляд его слегка затуманился, а на лице появилось очень странное выражение. Затем он опять отвел взгляд и, взяв вилку и нож, стал отрезать кусок ростбифа с каким-то слишком сосредоточенным видом.
      - Почему бы вам не подобрать все, что вам надо, прямо здесь, в доме? Я приглашу сюда самых модных портних и самыхлучших продавцов. И кстати, я сам неплохо разбираюсь в моде, так что я был бы счастлив помочь вам в этом.
      - Вы уверены, что вас это не затруднит? - осторожно спросила Лили, несколько удивленная его живым интересом к столь немужскому делу.
      Он почему-то довольно долго молчал, затем пожал плечами:
      - Нисколько.
      Четверть часа спустя он, покончив с третьим бокалом портвейна, отставил пустой бокал в сторону, дав понять, что вечерняя трапеза окончена. Лили отложила свою салфетку и поднялась из-за стола. Он проводил ее до дверей столовой и, когда они подошли к лестнице, отпустил ее руку.
      - Мне нужно срочно разобраться с кое-какими бумагами. Я пойду поработаю в библиотеке, - сказал он ей. - Ждите меня часа через два.
      Лили попыталась скрыть разочарование за вымученной улыбкой. То же самое он говорил ей вчера, но пришел к ней в спальню только часа через четыре, когда она уже крепко спала.
      - Тогда мы с вами увидимся, милорд.
      * * *
      Она уже слала, когда он наконец пришел. Не успела она как следует проснуться, как он снял с нее ночную рубашку и лег рядом.
      - Я уже не думала, что ты придешь, - прошептала она, затаив дыхание. Он нежным движением отвел в сторону ее волосы и прижался легким будоражащим поцелуем к ее шее. - Я понимаю, что последнее время отнимала у тебя слишком много времени и сильно мешала. Наверное, теперь накопилось много работы?
      Он чуть слышно прошептал: "Тс-с", уткнувшись лицом в ее густые, рассыпавшиеся по подушке волосы. Она почувствовала, как его горячая, чуть шершавая ладонь скользит по внутренней поверхности ее колена и выше, к бедру, к талии, чуть дольше задержалась на груди... Затем рука его снова скользнула вниз, и Лили моментально забыла и о его работе, и о своих обидах и страхах. Сейчас для нее ничего не существовало, только его страстные, восхитительные ласки.
      Когда затихли их последние содрогания, он еще долго сжимал ее в своих объятиях, и она наслаждалась покоем и упоительной истомой.
      Каждую ночь он часами предавался с ней любви, постепенно возводя ее на вершину чувственного наслаждения, обучая искусству дарить наслаждение в ответ, умножать сладостный восторг обоюдной страсти. А потом она засыпала, убаюканная его нежными объятиями. Его руки продолжали гладить ее волосы и тело, а губы то и дело прижимались к виску или лбу, словно он не мог найти в себе силы отпустить, расстаться с ней хоть на мгновение. И все же наутро она всегда просыпалась одна.
      Когда они только вернулись в Лондон, Лили решила, что они будут спать вместе в той спальне, которую она занимала во время своего первого визита в Ремингтон-хаус и куда Диксби принес теперь ее багаж. Однако она ошиблась. Вместе спят только те пары, которые слишком бедны, чтобы позволить себе спать в разных комнатах, или те, кто слишком влюблен друг в друга, чтобы расстаться хоть на мгновение. Они не относились ни к тем, ни к другим. Днем она редко видела своего мужа. Все чаще и чаще он был с нею только за обедом, а потом еще несколько часов в постели. Она чувствовала, как с каждым днем он все больше замыкается в себе, отдаляется от нее, и молчание, которое теперь нередко сопровождало их совместную вечернюю трапезу, становилось все напряженнее и мучительнее.
      Она прижалась к его телу, положила ему на грудь руку, чтобы чувствовать биение его сердца, в котором - теперь была в этом уверена - не нашлось и врядли когда-нибудь найдется место для нее. Горькая слеза скатилась по ее щеке, ставив жгучую влажную дорожку. Она понимала, что теряет его, и не знала, что ей делать.
      Если бы у нее хватило мужества прямо спросить его, почему он стал таким чужим! Он продолжал ласково гладить ее по спине, медленно разминая мышцы, и от этого успокаивающего движения ее глаза сами собой закрылись. Она все-таки хотела задать ему этот вопрос и уже совсем было открыла рот, но вдруг почувствовала, что он отодвигается от нее. Щемящее чувство одиночества тут же охватило ее, и она потянулась к мужу, уже забыв, о чем собиралась спрашивать, лишь бы снова оказаться в его нежных объятиях. Почувствовав на лице его теплое дыхание, она улыбнулась. Он прижался губами к ее лбу и прошептал так. тихо, что она едва могла расслышать его:
      - Спокойной ночи, любимая.
      Она снова улыбнулась и провалилась в сон.
      На следующее утро Лили опять завтракала в одиночестве, не переставая удивляться тому, как Ремингтон мог так рано подниматься, если он ежедневно ложился спать чуть ли не на рассвете. Он уже работал в библиотеке, заперев дверь и наказав Диксби передать ей, что занят важной работой и его нельзя беспокоить. Она уже привыкла слышать по утрам эту фразу.
      После завтрака она пошла в гостиную и сочинила коротенькую записку: не соблаговолитли он проехаться с ней верхом после ленча. Если он не может найти для нее хоть час, придется ей самой пытаться отвоевать его у неотложных дел. Она больше не хотела мириться с подобным пренебрежением. Конечно, ей было очень неприятно прибегать к таким вот хитростям, но это все же лучше, чем открытая ссора. На прогулке она могла бы исподволь выяснить, что же это за дела, от которых невозможно отвлечься ни на минуту. И вообще узнать наконец причину его оскорбительного равнодушия.
      Лили попросила Диксби передать герцогу записку во время ленча, а сама поехала навестить отца. Обсуждение планов подготовки задуманного им бала и радость общения с родным человеком (она давно не виделась с ним вот так, по-домашнему) отвлекли юную герцогиню от грустных мыслей - хоть и ненадолго. Почти все утро они расшифровывали один древнегреческий манускрипт, затем за ленчем обсудили бал. Домой она уехала примерно в час, чтобы успеть переодеться и привести себя в порядок перед прогулкой.
      Когда она входила в Ремингтон-хаус, герцог как раз собирался его покинуть. Она смотрела, как он спускается по лестнице, уже одетый для выхода.
      - А вот и вы, Лили.
      На нижней ступеньке он остановился, положив руку на. перила. В его позе, во всем его облике было столько силы и удивительного мужского обаяния... Сердце Лили дрогнуло от восхищения. Однако это не помешало ей сразу заметить, что он одет вовсе не для прогулки верхом.
      - Я оставил вам записку в вашей комнате. Прошлой ночью приехал мои брат, и я пообещал, что встречусь с ним после ленча в Уайтс-клу6е. Кстати, я пригласил его сегодня к нам на обед. Надеюсь, вы не станете возражать, если прогулку мы отложим до другого раза.
      Она вскинула голову и с вызовом посмотрела на него.
      - Я же не знала, что приехал ваш брат.
      - Он известил меня об этом только сегодня утром. А ваша записка попала ко мне, когда я уже назначилему свидание в клубе.
      Лили сжала губы. Оказывается, он не был так уж занят, раз Тревор столь легко смог нарушить его планы. Это ее окончательно расстроило.
      - Я понимаю.
      Он снисходительно улыбнулся.
      - Но если вы настаиваете на этой прогулке... что ж, Тревор поймет - я пошлю ему мои извинения.
      - Нет, - сказала она, постаравшись вложить в это "нет" всю свою твердость. Его предложение еще больше усилило ощущение того, что она напрашивается на его внимание. Она не станет его умолять... - В этом нет необходимости.
      Он кивнул и направился к двери, но, когда проходил мимо нее, она не удержалась и схватила его за рукав.
      - Я чем-нибудь вас рассердила?
      Он с изумлением смотрел на ее руку.
      - Разумеется, нет, Лили. С чего вы взяли?
      - Просто мне кажется, что в последнее время вы... отдаляетесь от меня. - Помня, что за их спиной стоит Диксби, она наклонилась чуть ближе, потому что не хотела, чтобы слуга их слышал. Но Ремингтон тут же отпрянул, словно ее близость была ему неприятна... Этот его жест так поразил Лили, что она даже забыла, что еще хотела ему сказать.
      - Мы вовсе не отдаляемся друг от друга, просто наши отношения становятся нормальными отношениями мужа и жены. Такова семейная жизнь. Надобно принимать ее как данность. - Он нетерпеливо взглянул на часы. Прошу прощения, миледи. Я уже опаздываю.
      Он небрежно поцеловал ей руку и ушел. Потрясенная, Лили молча смотрела ему вслед. Она с силой сжала перила, так что побелели суставы пальцев. Ей все вдруг стало понятно: и эта его отчужденность, и частые отлучки, и ночные бдения в библиотеке. И эти его излюбленные ссылки на рутинность семейной жизни. Ему просто очень хочется, чтобыих отношения складывались "как у всех", а полном соответствии со светскими канонами, то есть днем они будут жить каждый своей жизнью, а встречаться только ночью, причем с одной-единственной целью... Интересно, что будет, когда она забеременеет? Скорее всего она тогда вообще не будет видеть своего "внимательного" мужа.
      Звук хлопнувшей двери вывел ее из задумчивости. Она решительно вздернула подбородок и направилась к лестнице. Ремингтону нужен брак, который ему удобен? Что ж, он будет жестоко разочарован.Она не собирается быть просто удобной вещью и не станет потакать его мужским прихотям - брак без любви все-таки невозможен, если он, конечно, настоящий. И она добьется того, что у них будет настоящий брак!
      * * *
      Его брат сидел за угловым столиком, уткнувшись в газету. Не дождавшись приглашения, Ремингтон сел и налил себе из графина коньяку.
      Газета медленно опустилась, и из-за нее появилась голова Тревора.
      - О, прекрасно, благодарю тебя. - Он чуть наклонил голову набок. - Что? Ах да, ты угадал, поездка была просто отвратительной. Дождь не переставая лил, У моего кучера разыгралась подагра. Между прочим, все твои проблемы с арендаторами улажены исключительно благодаря моей мудрости, достойной самого царя Соломона. Спасибо, что хоть спросил.
      - Я сегодня не расположен шутить, - мрачно отозвался Ремингтон..
      Тревор в ответ лишь откровенно усмехнулся и отложил газету.
      - Кажется, за мое отсутствие ты прославился, братец. Весь Лондон полон слухов о твоей неожиданной и весьма скоропалительной свадьбе и о дуэли с Джорджем Алленом. Твоя репутация из просто дурной превратилась в очень дурную. - Тревор чуть склонил голову. - С чем я тебя и поздравляю.
      - Это была не дуэль, - резко бросил Ремингтон. - Я просто застрелил Аллена, когда он угрожал пистолетом моей жене.
      - Ты шутишь? - С лица Тревора медленно сползла улыбка.
      - Нисколько.
      - До меня доходили некоторые довольно странные слухи, - задумчиво сказал Тревор. - Но яим не поверил. Ходят разговоры, что Аллен смертельно оскорбил тебя и тем самым по собственной дурости вынудил тебя вызвать его на дуэль.
      - Думаю, эту сплетню придумал сэр Малкольм. Меня такая версия вполне устраивает. Если правда выйдет наружу, разразится грандиозный скандал.
      - Только не говори мне, что твоя жена и лорд Аллен...
      - Нет, нет, ничего подобного. То-то и оно, что, если узнают, как все произошло, многие сделают именно такой вывод...
      - Понятно, - Тревор задумался. - Ты спасал свою жену, и никто не догадывается о твоих героических подвигах. Именно поэтому у тебя сегодня такая вытянутая физиономия?
      Ремингтон нахмурился еще больше и неожиданно решился все Тревору рассказать, немало удивив не только его, но и себя самого.
      - Мои героические подвиги - это только часть проблемы. Дело в том, что на мою жену было совершено несколько нападений.
      И он вкратце поведал Тревору обо всех выпавших на долю Лили испытаниях: начиная с того момента, как он увидел ее бегущей в ночной рубашке по улице, и до последней попытки лорда Аллена убить Лили в гостинице.
      - И как ты думаешь, что она сказала мне, когда весь этот ужас закончился?
      Тревор покачал головой, завороженный этим необыкновенным рассказом.
      Ремингтон с силой сжал бокал.
      - Она, видишь ли, боялась, что Аллен меня застрелит. А потом долго рыдала, ибо была уверена, что меня арестуют за убийство этого негодяя. Боялась за меня! Это после всего, что ей пришлось вынести.
      - Судя по твоему рассказу, она очень тебя любит, - осторожно сказал Тревор.
      - Она просто вообразила, что влюблена в меня. - Ремингтон хмуро взглянул на брата. - По крайней мере, до последнего времени была влюблена. Но учитывая, как развиваются наши отношения, я уже не могу сказать это наверняка. В последнее время я так себя с ней веду, что от ее влюбленности скоро не останется и следа.
      - Так тебя не устраивает, что твоя жена тебя любит? - Тревор недоуменно развел руками. - Наверное, я не очень хорошо тебя понял. Ты мне получше все объясни.
      - Ей только кажется, что она любит меня. На самом деле она испытывает ко мне простую привязанность и, может быть, в какой-то мере благодарность. Так получилось, что я несколько раз выручал ее из беды - просто случайно оказывался рядом. Это и повлияло на ее чувства ко мне. А когда она поймет, что к чему, то смирится с существующим положением, с тем, что я не главная персона в ее жизни, так же как и она в моей. У нее свои интересы, у меня тоже таковые имеются. Мы вовсе не нуждаемся в постоянном общении.
      Тревор откинулся на спинку стула и, сложив руки на груди, с тревогой уставился на Ремингтона.
      - И ты ни разу не сказал своей жене, что любишь ее. - Это был не вопрос, а констатация факта. Тревор хорошо знал своего старшего брата.
      Тот раздраженно отмахнулся от его слов:
      - Глупости. Никакой любви тут нет.
      - Кстати, я говорил тебе, что когда ты говоришь неправду, то всегда постукиваешь пальцами по ручке кресла?
      Ремингтон перестал стучать и судорожно сжал ручку кресла.
      - Я не намерен продолжать этот разговор.
      - А почему, собственно? - Тревор приподнял бровь, став еще больше похожим на своего брата. - Ты пытаешься убедить себя, что ты ее не любишь. И похоже, просто из кожи вон лезешь, чтобы доказать это ей. А ты не думаешь, что, если так пойдет и дальше, она станет искать у других ту любовь и тепло, которых не нашла у тебя?
      - Прекрати сейчас же! - Присутствующие обернулись в их сторону. Герцог понизил голос. - Если бы ты не был моим братом, я бы уже вызвал тебя на дуэль.
      - В этом я не сомневаюсь.
      -Лили никогда бы мне не изменила. Она ничуть не похожа на Кэтрин.
      - Именно так я и думал.
      Ремингтон откинулся на спинку кресла и с опаской посмотрел на брата, не рискуя откомментировать его слова.
      - Итак, на Кэтрин она не похожа. Ну а какие у нее все-таки имеются недостатки? - спросил Тревор. - Она избалованна и капризна? Или настолько тщеславна, что готова броситься на шею всякому, кто отпустит ей цветистый комплимент? Или, может быть, она позарилась на твое богатство, на твой титул, который для нее важнее всяких чувств? Или она хвалится своим друзьям, что ты потерял голову от любви к ней, выставляя тебя на посмешище? - Тревор покачал головой. - Нет, всем этим радовала тебя Кэтрин. Значит, характер Лили еще более отвратителен, раз ты считаешь, что она недостойна твоей любви.
      - Я очень советую тебе умолкнуть. И немедленно.
      Тревор наклонил голову, словно принимая во внимание это предупреждение.
      - Я всегда слушался твоих советов, братец. Много лет назад ты сказал мне, что только дурак совершает одну и ту же ошибку дважды. С тех пор я никогда этого не делаю. Смотри, как бы твой принцип не повторять старых ошибок не сыграл с тобой злую шутку. Ибо теперешняя твоя ситуация не имеет ничего общего с прежней.
      Ремингтон сжал челюсти, не желая признавать правоту брата. В тот день в "Медном кольце" он понял, что Лили ничего не стоит занять главное место в его жизни, стать единственным смыслом его существования. Нет, он не позволит женщине взять над ним такую власть. Поэтому он твердо решил бороться со своими романтическими порывами. Обыденность - вот залог семейного счастья.
      Но все его твердые намерения пока что оставались только намерениями. Он часами просиживал в библиотеке, пытаясь вникнуть в деловые бумаги, но очень скоро ловил себя на том, что опять думает о Лили. О том, где она сейчас, и что делает, и какое на ней платье, и что она наденет к сегодняшнему обеду. Но чаще всего он представлял ее совсем без одежды. Каждый час превращался для него в мучительное сражение с самим собой, со своим желанием увидеть ее сию же минуту. Он еле-еле мог дождаться обеда.
      За обедом он украдкой наблюдал за каждым ее движением, любовался ее нарядами, домысливая то, чего не видели его глаза: тончайший шелк сорочки, тонкие тесемки, которые он мысленно спускал с ее плеч, нежную ослепительную кожу. За столом он только и делал, что мысленно раздевал и одевал ее, так что в конце концов уже ни на чем не мог сосредоточиться, кроме тяжести и боли в чреслах. С отчаянием думал он о том, что пройдет еще не один час, пока он сможет погасить этот пылающий огонь, который сам разжигал в себе. Каждый вечер она, сама того не ведая, усиливала эту пытку, надевая то более тесное, то более открытое платье или наклоняясь за бокалом вина так, что он не мог оторвать глаз от соблазнительных полукружий, которые ему при этом открывались. А чего стоит тот вечер, когда с ее вилки сорвалась горошина и угодила прямо в восхитительную ложбинку... Как ему хотелось тогда достать этот лакомый кусочек. Он даже представил, как делает это. Кончиком языка. Каждый раз обед длился для него целую жизнь, но все же не так долго, как ему бы хотелось. Он все сильнее изнемогал от безумного влечения. И заставлял себя довольствоваться все меньшим.
      Каждый вечер он через силу возвращался в библиотеку - вместо того чтобы идти к ней. Там он сидел, растравляя себя бесплодными раздумьями, выжидая, когда она уснет. И только когда он уже не сомневался в том, что она спит, он шел к ней. Он с самой первой их ночи знал, что никогда не отважится появиться в ее спальне, когда она еще бодрствует, чтобы не встретиться с ее искренним, бесхитростным взглядом, в котором отражалось все, что творилось в ее сердце. Так легче было обманывать себя, думать, что если бы она не спала, то смотрела бы на него с той же любовью, как и в первый раз. Так он сможет уберечь себя от разочарования... Он не вынесет, если в этом взгляде с каждым днем будет все меньше и меньше любви, если очень скоро там появится равнодушие или даже... Но что, если все было бы совсем не так? Если она каждый вечер дарила бы его взглядом, полным любви? Так, может, он напрасно мучает себя, лишая себя этого счастья?
      Он вспомнил, какой она была сегодня днем, когда он уходил из дома. Гордо поднятая голова, во взгляде золотисто-карих глазах - немой укор и обида. И он сам этого добился, причем умышленно. Он держал ее на расстоянии, подальше от своего сердца, специально заставлял ее разлюбить его. Он совсем забыл, что она была достаточно умна и проницательна, чтобы догадаться, чего он добивается. О Боже, неужели уже поздно все изменить? Неужели он совершил непоправимую ошибку, навсегда потерял ее доверие и любовь?
      Он с резким стуком поставил бокал на стол и поднялся.
      - Извини меня, Тревор, я только что вспомнил об одном неотложном и очень важном дляменя деле.
      * * *
      Лили не верила собственным глазам. Но он действительно был здесь. Стоял и смотрел в окно. Когда Диксби сообщил ей, что в библиотеке ее ждет некий мужчина, она тоже не поверила и уже хотела сделать ему выговор за то, что он позволил какому-то джентльмену войти в дом в отсутствие герцога, но в этот момент Диксби назвал его имя: Себастьян Лэкрокс.
      Дверь за ней закрылась с глухим стуком. Роберт сразу обернулся, и они несколько мгновений рассматривали друг Друга.
      - Замужество пошло тебе на пользу, Лили.
      - О, Роберт! Ты здесь! В Англии! - Лили бросилась через всю комнату прямо в его объятия.
      - Oх! -Сделав вид, что зашатался, он на несколько шагов отступил назад. - Вижу, ты ничуть не потеряла своей силы, став почтенной замужней леди.
      Она отстранилась от него, но тут же ухватилась за лацканы его сюртука, ей просто необходимо было держаться за него, чувствовать, что он в самом деле здесь и никуда не исчезнет.
      - Почему ты в Англии? Неужели французы раскрыли тебя? А папа знает, что с тобой все в порядке?
      - Погоди, погоди, Лили. Все, перво-наперво успокойся. Мне ничто не грозит, я в полной безопасности. И отец знает уже, что у меня все хорошо. Французыни о чем не догадываются. Однако у меня тоже есть к тебе кое-какие вопросы.
      Ей совсем не понравилось выражение его глаз и то, как резче обозначились морщинки у его рта. Он положил руки на ее талию и посмотрел прямо в глаза.
      - Отец сообщил, что ты вышла замуж за герцога Ремингтона. При этом он как-то неясно высказался насчет деталей этой свадьбы, и я хотел бы знать почему.
      - Наша свадьба не была запланирована заранее, если ты это имеешь в виду. - Лили улыбнулась и попыталась успокоить его. - Но у тебя нет никаких причин волноваться по этому поводу.
      Роберт мрачно усмехнулся.
      - Я знаю его, Лили. Он думает, что мне неизвестно, кто он такой, но это не так. И я наслышан о его подвигах в женских спальнях. Он повеса и негодяй. Если бы я только знал, что он имеет виды на тебя... - Он взял ее за плечи и пытливо посмотрел ей в глаза. - Скажи, он заставил тебя силой выйти за него? Или, может быть, он скомпрометировал тебя и вам с отцом пришлось принять его предложение?
      Предположение Роберта показалось ей настолько нелепым, что она, не выдержав, рассмеялась и прижалась лбом к плечу брата. Она очень старалась сдержаться, но все равно продолжала совершенно невежливо хихикать.
      - Я не вижу здесь ничего смешного, черт побери, - пробормотал Роберт.
      - Так же, как и я. А ну убери лапы от моей жены, Лэкрокс!
      Роберт снял руку с плеча Лили и сделал огромный шаг назад. Лили поняла, что отступить его заставило бешенство, исказившее лицо Ремингтона. Она спешно заслонила брата собой, так как герцог явно собирался растерзать его в клочья.
      - Я... Я думала, что вы не придете домой до вечера.
      Ремингтон так и стоял возле двери, но пальцы его сжались в кулаки, и, казалось, еще немного - и он кинется на Роберта.
      - Я хотел бы, чтобы вы немедленно убрались из моего дома, Лэкрокс. И предупреждаю: чтобы я не видел вас больше рядом с моей женой.
      Роберт взял Лили за руку:
      - Ты ничего не сказала ему?
      Лили вырвала у Роберта руку, заметив, какой эффект произвело это невинное прикосновение, и поспешила к мужу, пока тот не бросился на воображаемого соперника. Она положила ладони ему на грудь, и он мгновенно замер, прикрыв ее руки своими горячими ладонями. В его глазах невольно проскользнула нежность, когда он посмотрел на жену.
      - Тебе сейчас лучше уйти отсюда, Лили.
      Она покачала головой.
      - Это совсем не то, что ты думаешь.
      Он взял обе ее руки в свои и затем поднял левую к своим губам, чтобы поцеловать узенькое запястье.
      - Я знаю это, милая. В ту ночь, когда ты застала Патрицию Фэнсворт в моей кровати, я понял, как велико твое доверие ко мне, недостойному. И я не могу ответить тебе иным... решительно во всем.
      У нее перехватило дыхание.
      - Значит ли это...
      - Ты застала его в постели с другой женщиной? - спросил в изумлении Роберт. - И после этого все равно вышла за него замуж? Ремингтон прав. Лили. Тебе лучше сейчас уйти отсюда.
      Лили почувствовала, как ее окутывает почти осязаемая волна нежной заботливости и силы, исходивших от Ремингтона. Она оглянулась и в страхе увидела, как Роберт надвигается на них. Тогда она одной рукой обвила шею мужа, а другой уперлась в грудь Роберта.
      - Нет! Прекратите сейчас же, вы оба! Майлс, подожди, позволь мне все тебе объяснить.
      - Ты не должна никому ничего объяснять, - тутжезаявил Роберт.
      Лили сердито взглянула на брата.
      - Роберт, замолчи сейчас же, пока твой глупый язык не привел к несчастью. - Она обернулась к мужу: - Майлс, познакомься смоим братом.
      Она ожидала, что при этих словах агрессивность, вызванная простым недоразумением, тут же исчезнет и мужчины пожмут друг другу руки. Но этого не произошло. Они продолжали обмениваться яростными взглядами над ее головой, как два бойцовых петуха, готовые к бою.
      - Кто такая Венера, черт возьми? - прорычал Ремингтон.
      - Венера? - переспросила Лили.
      - Не твое дело! А вот как ты заставил мою сестру выйти за тебя замуж?
      - А это уже не твое дело! - угрожающе улыбнулся Ремингтон.
      Лили тяжело вздохнула. Она отступила в сторону и подняла вверх руки.
      - Я сдаюсь! Проломите друг другу ваши дурные головы, если хотите. Но только, хоть убей, я не понимаю, почему вы собрались это делать.
      Скрестив руки на груди, она ждала, что будет дальше. Оба сердито посмотрели на нее, потом друг на друга.
      - Граф Кроффорд говорит всем, что его сын сейчас в Греции, - сказал Ремингтон, начиная что-то соображать. - На раскопках.
      - Теперь вам известно, почему он так говорит, - мрачно заметил Роберт.
      - Вы совершенно не похожи друг на друга, - Ремингтон подозрительно посмотрел на него, потом на Лили. - Я подумал, что вы собираетесь соблазнить ее.
      Роберт цинично усмехнулся.
      - Ничего удивительного, ведь каждый судит по себе. Но только вряд ли у вас есть право предъявлять ей претензии, сами-то вы врядли храните ей верность.
      - Я не дотронулся ни до одной женщины с тех пор, как встретил Лили. Ремингтон обхватил Лили за плечи и притянул ее к себе, добавив с плутоватой улыбкой: - Я хочу сказать, не дотронулся ни до одной женщины так, как я дотрагиваюсь до вашей сестры.
      Роберт с отвращением фыркнул и спросил, обернувшись к Лили:
      - Надеюсь, ты не поэтому вышла за него замуж?
      Лили попыталась было пожать плечами, но тяжелые руки Ремингтона придавилиих, и она смогла только улыбнуться в ответ;
      - Но мне очень нравится, как он меня трогает.
      Роберт поморщился.
      -Я не желаю этого больше слушать.
      - Что ж, прекрасно, - пробормотал Ремингтон, не спуская глаз с Лили. В таком случае можете убираться.
      Лили покачала головой.
      - Он ведь только что приехал. И даже не успел рассказать нам, почему он вдруг оказался в Англии.
      Ремингтон испустил тяжкий вздох.
      - Что ж, хорошо. - Он подвел ее к письменному столу и, сев в кресло, усадил к себе на колени. Затем кивком указал на стул, стоящий напротив. Рассказывайте, почему вы здесь. И побыстрее.
      - Ваше гостеприимство просто ошеломляет, капитан, - прорычал Роберт, но занял предложенное ему место. - Если не считать скоропалительной свадьбы моей сестры, то причиной моего приезда в Англию послужило то, что, как мне кажется, французы вышли на меня. Я получил известие от моего осведомителя в Военном министерстве. Там ходят слухи о том, что скоро у них в руках окажется специалист по шифрам. Конечно, любой из наших людей, кто сейчас работает у французов, способен писать шифровки. - Он прижал руку к сердцу. Но, если отбросить ложную скромность, я уверен, что единственный, кого можно сейчас считать специалистом, - ваш покорный слуга.
      Вызывающее поведение герцога мгновенно переменилось. Искренне встревоженный, он наклонился вперед.
      - Вы даже и думать не смеете о возвращении во Францию, Лэкрокс. Вам не мешало бы пока скрыться в надежном месте.
      Роберт кивнул:
      - До тех пор, пока я каким-либо образом не получу сообщение от моего осведомителя. Он знает, как меня найти здесь. В конце концов, слухи могут не подтвердиться.
      - Так вам нужно место, где вы могли бы остановиться? - спросил Ремингтон. - Причем такое, куда можно было бы переслать вам сообщение осведомителя?
      Роберт улыбнулся и покачал головой.
      - У вас очень необычная манера оказывать гостеприимство, капитан. Сначала вы гоните меня вон, а затем, наоборот, приглашаете к себе.
      - Одно из моих поместий расположено не так далеко от Лондона - в отличие от других, - Ремингтон выразительно посмотрел на Роберта. - Там вы могли бы спрятаться на какое-то время.
      - Я ценю ваше великодушное предложение, но в этом нет необходимости. Лорд Байнбридж обеспечит пересылку сообщений через нашего человека во Франции, и он же найдет для меня надежное укрытие на это время. - Роберт повернулся к Лили: - Однако у меня есть к тебе одна просьба, сестричка.
      - Все, что пожелаешь.
      Роберт задумчиво поджал губы, о чем-то задумавшись.
      - Я был у сэра Малкольма сегодня утром. Он все рассказал мне о Джордже Аллене и о том, как тот пытался убить тебя. Как жаль, что меня не было в тот момент рядом.
      - Но все обошлось, - успокоила она его. - Ведь рядом со мной был мой муж, который сумел меня защитить.
      - Да, похоже, что так, - согласился он. - И еще сэр Малкольм рассказал мне, что из-за его нападений Софи была ранена, но через пару дней она уже вернется в Лондон.
      Лили кивнула и посмотрела на него, ожидая продолжения. Она почувствовала, что его что-то смущает. Ей хотелось помочь ему, но она не понимала, в чем дело.
      - Когда она вернется, не могла бы ты пригласить ее сюда одну, на чай или... ну мало ли у вас разных чисто женских дел. Как насчет пятницы, в три часа? Тебе будет удобно?
      - Но зачем? - недоумевала Лили. Но в тот же миг глаза ее стали круглыми от изумления: она увидела, как брат ее внезапно покраснел. С тех пор как они стали взрослыми, такое приключилось сним впервые. Она сразу поняла, в чем дело, впрочем, и Ремингтон тоже.
      - Так это Софи? - спросила она.
      - Венера, - уточнил Ремингтон. - Софи Стэнхоуп и есть твоя Венера?
      После этого вопроса Роберт стал совсем пунцовым. Он старательно не смотрел на герцога, и Лили поняла, что ему очень непросто сохранять небрежно-горделивый вид.
      - Так я навещу тебя в это время, мне бы очень хотелось поговорить с ней.наедине. И еще... буду весьма признателен, если ты не скажешь ей, что я приеду, - добавил он.
      - Софи Стэнхоуп, - повторил Ремингтон и помотал головой.
      Роберт хмуро взглянул на него.
      - Не понимаю, что, собственно, невероятного в том, что я испытываю некие чувства к мисс Стэнхоуп?
      - Да нет, вы меня не так поняли. Мисс Стэнхоуп - замечательная молодая леди. Правда, у нее есть некоторые странности во взглядах и вкусах, и к тому же она очень суеверна... - Ремингтон взглянул в нахмуренное лицо Роберта, потом перевел взгляд на Лили. - А вообще она, конечно, замечательная девушка. Лучше ее никого нет... кроме моей жены, разумеется.
      - Я уверена, что смогу затащить к себе Софи одну. В пятницу, пообещала Лили. - И я согласна ничего не говорить ей, пусть твое появление будет для нее сюрпризом. Только не забудь, что она была очень серьезно ранена, поэтому тебе лучше сдержать свой... пыл, когда ты ее увидишь. Боюсь, она просто сейчас не выдержит твоих медвежьих объятий.
      - Спасибо, Лили. Ты просто прелесть! - Он встал и протянул руку Ремингтону: - Хотьмне и неприятно в этом признаваться, но я, пожалуй, не против того, что вы вошли в нашу семью.
      Они вдвоем проводили Роберта до задней двери, ибо он считал, что ему лучше не пользоваться парадным входом, чтобы не привлекать лишнего внимания. Объяснив, как сним связаться, если возникнет такая необходимость, он исчез в боковом переулке.
      Ремингтон обнял жену за талию.
      - У нас в библиотеке остались кое-какие незаконченные дела.
      Она сразу поняла, какие именно дела онимел в виду, едва увидела его лицо.
      - В библиотеке? В середине дня?
      Он наклонился к ней и прошептал в самое ухо:
      - М-м. Да. Все эти недели, когда я сидел там один-одинешенек, я не мог думать ни о чем другом, кроме тебя. Я представлял себе, как я целую, обнимаю, раздеваю тебя. И теперь я хочу проделать все это наяву. Увидеть твое настоящее, а не воображаемое тело.
      19
      - Я и не знала, что оно тебе так нравится.
      Ремингтон положил Лили на середину своей кровати, а затем снял сюртук. Жадным взглядом он оглядел ее пурпурное платье, то самое, которое он попросил ее надеть к сегодняшнему обеду. Стоя возле кровати, он принялся расстегивать рубашку.
      - Однако то, что под ним, привлекает меня гораздо больше.
      Она села и принялась развязывать ленты, которыми был стянут лиф платья. Ремингтон покачал головой.
      - Нет, позволь мне это сделать. Позже.
      Она улыбнулась и прилегла, опершись на локти. Вееестественной грациозной позе было столько соблазнительного очарования, что у него невольно задрожали руки и он никак не мог справиться с последней пуговицей. Оценивающий взгляд Лили заставил его замедлить движения. Внезапно он вспомнил, что впервые раздевается перед ней. Сегодня ночью уних не будет никаких секретов друг от друга.
      - Я думала, ты действительно собираешься снять с меня всю одежду, ну тогда, в библиотеке. - Она чуть нахмурила лоб и задумчиво продолжила: - Но я, пожалуй, даже рада, что ты передумал. То, что мы там делали, заставило меня почувствовать себя очень порочной. - Она снова посмотрела на него засветившимся вдруг взглядом. - Но мне это понравилось.
      "Передумал, как бы не так". Ремингтон улыбнулся, но ничего не сказал. Когда они заперлись в библиотеке, он сгорал от желания сорвать с нее всю одежду. Но, когда ему удалось расстегнуть все пуговицы на лифе ее платья, он понял, что больше не выдержит этой пытки. Его страсть достигла апогея и, как бы он ни жаждал видеть ее сейчас обнаженной, больше ждать он не мог. Уложив ее на стол, он взял ее тут же, почти без прелюдии, укоряя себя за то, что накидывается на нее как ненасытный любовник. Но к его удивлению, его страсть передалась и ей, она так же пылала, отвечая на его горячие ласки, покорная и неистовая в своем желании. Он вспомнил ее, полуобнаженную, лежащую на столе, и подумал о том, что никогда этого не забудет...
      Манжеты на сорочке никак не желали расстегиваться. Пока он возился с ними, от его резких движений сорочка соскользнула с плеч. Взгляд, которым Лили смотрела на его обнаженный торс, заставил его мышцы напрячься в томительном предвкушении. Он еще никогда не раздевался так перед женщиной и никогда не думал, что это прекрасный способ обольщения. Она просто пожирала его глазами, и он решил, что теперь каждую ночь будет так долго раздеваться для нее.
      - Почему ты попросил меня надеть именно это платье к обеду? - Ее голос звучал несколько глуше, чем обычно, и в нем слышались нотки смущения. - И кстати, зачем мы вообще приходили в столовую? Мы же практически ничего не ели.
      - Я хотел, чтобы этот вечер стал совершенным во всех отношениях. - Он наконец снял рубашку и откинул ее, позволив жене еще немного полюбоваться на него. Затем поскреб пальцами грудь, словно стараясь унять несуществующий зуд, и улыбнулся, отметив про себя выражение, с которым она облизала губы. О таком обеде, который мы отведали с тобой сегодня, я мечтал с первого дня, как мы приехали сюда.
      - О... - Она изумленно подняла брови. - Неужели это правда?
      Он молча кивнул. Сегодня вечером он хотел осуществить все свои самые заветные - и безумные - желания, которые терзали его столько времени. Пока все шло как нельзя лучше. За исключением одного момента.
      Как только брат Лили ушел, он в порыве раскаяния стал просить у нее прощения за то, что намеренно старался не обращать на нее внимания, и поклялся, что отныне не позволит себе подобных безобразий. Однако, поскольку все его клятвы были даныим сразу же, как они вернулись в библиотеку, в промежутках между любовным лепетом и поцелуями, он был не совсем уверен, что Лили восприняла их правильно или хотя бы вообще услышала. В остальном же он не мог желать более восхитительного вечера, а также не мог забыть их неистовое соединение в библиотеке и как затем, разлегшись на ее кровати, он с наслаждением наблюдал, как она одевается к обеду. После этого он соблазнил ее в столовой, прямо за обеденным столом, а теперь собирался овладеть ею снова, уже на его постели. И впереди у них еще целая ночь.
      Теперь осталось выполнить один пункт в его планах на сегодня - самый восхитительный и важный. После того как они насладятся друг другом, он наденет на нее тот кружевной, полупрозрачный пеньюар, который так ей идет, а потом усадит ее, возьмет ее руки в свои и простыми, идущими от самого сердца словами скажет ей о своей любви. О том, что она теперь стала для него центром мироздания, что до встречи с ней его жизнь не имела смысла. И после этого восхитительного вечера, полного бесконечных ласк, нежности и обожания, она поймет, что он говорит от чистого сердца. Конечно, эти признания вызовут новый всплеск страсти, и тогда он сможет скрепить свои клятвы упоительными поцелуями, и не только... Он вспомнил, что на этом ее пеньюаре множество манящих перламутровых пуговок, и он будет их расстегивать... до самого низа.
      Он потер руки в предвкушении.
      - Мне кажется, Диксби догадался, почему ты запер столовую. - Лили оглядела себя. - Ты испортил вином все мои кружева. Видел, каким взглядом он посмотрел на меня, когда мы выходили из столовой? Не сомневаюсь, что завтра утром обнаружу возле своей тарелки детский фартучек.
      - Ты преувеличиваешь. - Он принялся за панталоны. - Не волнуйся, я куплю тебе столько новых платьев, сколько испорчу. Но учти: если ты будешь заказывать такие же платья, как это, они тебе долго не прослужат.
      Ее губы дрогнули в легкой улыбке.
      - Вам нравятся такие откровенные декольте, милорд?
      -М-м. Именно. Даже слишком.
      Он коснулся ее обнаженной груди, подтверждая свой ответ, который подразумевал ее вопрос, и провел кончиками пальцев вниз, по ряду мелких пуговиц. Лили замерла, пока его пальцы медленно скользили по ее телу, но несколько раз ее начинала бить при этом дрожь.
      - Декольте - это замечательно, но больше всего мне нравятся пуговицы. Множество маленьких пуговиц, до самого пола.
      - В этом сезоне такой стиль не в моде.
      - К дьяволу моду. Я люблю пуговицы. Не знаю почему, но, когда я вижуих на тебе, они сводят меня с ума.
      Он покачал головой и вновь стал расстегивать панталоны. Однако его руки невольно замерли, когда он увидел, как она медленно, еле касаясь пальцами, провела рукой по тому же пути, что и он, - от выреза платья и до талии... и обратно...
      - Не делай этого Лили, пожалуйста.
      - Почему? - промурлыкала она в ответ.
      - Потому, что я больше не могу... - Он не мог оторвать взгляда от ленивых, обольстительных движений ее тонких пальчиков... - Лили, остановись. Пожалуйста. Это нарушает мой план...
      - План? - Она замерла. - У тебя был план даже на этот вечер? Ты составил себе расписание?
      Он машинально кивнул, по-прежнему не отрываясь глазами от пуговиц.
      - Вполне определенный план.
      - И что же это за... - Она вдруг судорожно вздохнула, догадавшись об ответе. Ее пальчики снова заскользили по застежке на груди, сначала с некоторым колебанием, а затем с откровенным желанием возбудить его еще больше.
      У него пересохло во рту. Внезапно он обнаружил, что совершенно гол. Самоё удивительное, что он совсем не помнил, как снял с себя эти проклятые панталоны. А потом он понял, почему она вдруг забыла спросить про его "вполне определенный план". Чтобы удостовериться, он взглянул ей в лицо, напомнив себе, что пуговицы от него никуда не денутся, что ему гораздо важнее сейчас увидеть, как она восприняла его наготу. И - не смог отвести глаз от нее... Конечно, она раньше бросала на него короткие стыдливые взгляды. Они ведь каждую ночь были вместе, и он ласкал ее со всем искусством требовательного наслаждения, поощряя ее исследовать его тело, уча всему, что знал сам и что могло доставить удовольствие им обоим. Однако он никогда еще не стоял перед ней вот так, при свете, во всем блеске своей мужской красоты и силы, позволяя разглядывать себя. Несмотря на то, что Лили уже знала его всего, она каким-то образом ухитрялась сохранять целомудрие, которое сияло сейчас во взгляде ее распахнутых в изумлении глаз. Этот удивленно-смущенный и в то же время восхищенный взгляд несказанно его обрадовал. Ее глаза скользили по нему очень медленно, почти осязаемо, ощупывая каждый дюйм его тела... а в конце концов остановились на самом сокровенном месте. Он почти почувствовал прикосновение ее взгляда, не отрывавшегося от его чресел целую вечность.
      Заметив, как покраснело его лицо, она повторила слова, когда-то сказанныеим самим:
      - Дыши, Майлс.
      Он сделал глубокий вдох и через миг уже склонился над ее затянутым в шелк телом всей своей кожей, ставшей вдруг необычно чувствительной, впитывая тепло, исходящее от нее, манившее прильнуть к ней всем телом.
      - Лили, - он уперся лбом в подушку возле ее головы, пытаясь вспомнить, чтоже он собирался делать дальше, - у меня есть план.
      - Я знаю. - Она выгнулась вверх, и он почувствовал, как пуговки на ее платье вжались в его кожу. - Но мой план лучше...
      Он принялся ее целовать, но заставил себя остановиться.
      - Я должен тебе кое-что сказать.
      Однако губы сами, словно не подвластные его воде, прижались к бьющейся на ее шее жилке, впитывая биение ее сердца, а руки уже ласкали ее тело. Это было какое-то сумасшествие. Он... он просто ничего не мог с собой поделать. Но он должен!
      - Это важно, Лили, - простонал он.
      - Да? - Ее вопрос прозвучал как приглашение к еще более интимным ласкам. Она откинула назад голову, открывая его жадным губам изящную шею и грудь. - И что же это такое?
      Он слышал, как учащается ее дыхание, почувствовал, как подрагивают и приподнимаются ему навстречу ее груди, едва прикрытые лифом платья. Его губы двинулись ниже.
      - Я хотел, чтобы все было сегодня как... как положено, Лили, пробормотал он из последних сил.
      - Тогда твой план полностью выполнен.
      Она еще больше выгнула спину, и он, обхватив руками ее талию, прижал Лили к себе, покрывая чувственными медленными поцелуями полуобнаженную грудь.
      - Пуговицы, - прошептала она. - Расстегни их.
      Он услышал свой отчаянный стон и заставил себя поднять голову, оторвавшись от этого невыносимого искушения. Он хотел видеть ее глаза, прежде чем сделать свое признание.
      - Нет, подожди, я же должен тебе сказать... - Однако соблазн был слишком велик. Он с полным отчаянием почувствовал, как пальцы его послушно стали освобождать от петли верхнюю пуговку на лифе. Он стиснул зубы, пытаясь сосредоточиться на том, что собирался сказать.
      - Я же все пытаюсь сказать тебе, что люблю тебя, черт возьми!
      Он вновь застонал, но уже от отвращения к себе. Он снова все сделал не так: уставился на ее груди и сказал им, что любит ее. А она терпеть не может, когда мужчины глазеют на ее грудь. Он тихо чертыхнулся.
      - Я тоже люблю тебя, Майлс. - Он тут же поднял голову, и Лили одарила его своей самой нежной, самой чарующей улыбкой. - А теперь, почему бы тебе все-таки не расстегнуть твои любимые пуговицы?
      Он так хотел быть торжественно-серьезным... Вот сейчас он скажет ей что-то очень важное для них обоих. Он столько раз повторял про себя эти слова, репетируя часами свой монолог об их новой жизни... Однако как назло не мог вспомнить ни одного слова.
      И тогда... тогда он попытался выразить телом все то, что таилось в его сердце. Он долго и нежно ласкал ее, вкладывая в эти ласки всю силу своих чувств, которые значили для него гораздо больше, чем телесное наслаждение. Потребности души были для него куда важнее зова плоти, и он очень хотел, чтобы она это поняла.
      * * *
      На следующее утро он проснулся в одиночестве.
      Его рука растерянно пошарила рядом - пусто, только холодные простыни. Он сквозь сон нахмурился, ибо никак не ожидал, что она ускользнет от него утром. Ведь он хотел наконец рассказать ей, как он ее любит и что она теперь - самое дорогое в его жизни, черт бы ее побрал!
      Проклятие!
      Он взглянул в окно и с удивлением понял, что уже довольно поздно. Обычно он просыпался на рассвете. Но, когда герцог понял причину столь необычной для него сонливости, морщины на его лице разгладились, и он улыбнулся. С тех пор как он встретил Лили, это была первая ночь, когда он заснул совершенно спокойно, в мире с самим собой. И не только с самим собой, но и со своей новой жизнью. Прекрасная Тигровая Лилия - теперь совсем его. Ее любовь к нему никогда не исчезнет, согревая его до самого последнего его вздоха. И он хотел, чтобы она была здесь, хотел ощутить ее в своих объятиях сию минуту. Он вздохнул... Пора бы уже привыкнуть к ее нраву, совершенно непредсказуемому. Он никогда не мог угадать наперед, какие еще сюрпризы она ему готовит. И за это любил ее еще сильнее.
      Джек лениво, взмахнул рукой, отгоняя надоедливых мух. Голоса уличных торговцев перекрывались грохотом повозок и карет, проезжающих по Бонд-стрит. С высоты козел Джек с ленивым интересом оглядывал улицу, дожидаясь, когда герцогиня закончит свои дела в граверной лавке мистера Милтона. Утро выдалось необычайно жаркое, и Джек, скинув ливрею, положил ее рядом с собой на сиденье, нетерпеливо поглядывая на витрину, где были выставлены образцы товаров - карточки, эстампы, гравюры. Что делалось внутри, рассмотреть было невозможно, и он не знал, долголи ему еще томиться тут на солнцепеке.
      Вдруг из переулка, находившегося сразу за магазином, раздался крик. Джек увидел какого-то здорового парня, видимо работника граверной мастерской, бегущего по направлению к карете. Фартук парня был заляпан черной типографской краской, а на лице читалось лихорадочное возбуждение. Рука Джека невольно потянулась к висящему на поясе ножу. Стиснув рукоятку, он выжидательно взглянул на подбежавшего.
      - Эй! Ты человек герцогини? - спросил тот. Джек кивнул, охваченный недобрыми предчувствиями.
      - Герцогиня сомлела и чуть не потеряла сознание. Ее вывели к задней двери, чтоб она глотнула свежего воздуха, но тут ей стало совсем худо. - Он указал большим пальцем куда-то назад, через плечо. - Она сейчас там. Выворачивает наружу весь свой завтрак. Надо бы довести ее до экипажа.
      Джек тут же соскочил с козел и бросился в переулок, слишком узкий, чтобы там могла проехать карета герцога.
      - Там, за углом, - напутствовал его парень. Джек прошел по короткому переулку. Но едва он завернул за угол, как в то же мгновение почувствовал сильный удар по голове чем-то очень тяжелым и твердым. Больше он уже ничего не слышал и не видел, свалившись без чувств к ногам "гравера".
      - Они очень славные, мистер Милтон, - Лили вернула хозяину мастерской образцы приглашений и стряхнула со своего бледно-лилового платья бумажные обрезки. - Когда вы сможетеих сделать?
      - После полудня будут готовы, ваша светлость. - Мистер Милтонмахнул рукой в сторону зеленой занавески, которая закрывала дверь позади прилавка. Лили услышала приглушенные ритмичные звуки печатного станка. Едкий запах типографской краски наполнял помещение магазинчика. - У нас не слишком много времени, поэтому я очень надеялся, что вы одобрите эскиз. Напечатаем сегодня, как мы и договаривались.
      - Я очень ценю ваше усердие, мистер Милтон.
      - Счастлив услужить, - ответил тот с подобострастным поклоном.
      Он подошел к стеллажам у стены. На одной из полок были образцы конвертов - всех размеров и форм. Мистер Милтон достал плотный белый конверт, отделанный золотой фольгой.
      - Вот этот конверт тоже отделан по краю золотом, он очень подойдет к вашему приглашению, миледи. Не угодно ли включить в ваш заказ соответствующее количество этих конвертов?
      Лили кивнула.
      - И конверты, и приглашения отправьте ко мне домой.
      - Слушаюсь, ваша светлость. - Мистер Милтон снова низко поклонился и проводил Лили до двери магазина.
      Лили вышла на улицу улыбаясь, довольная своим столь удачным визитом к граверу и просто довольная собой. Теперь она со спокойной совестью могла вернуться к своему мужу. Сегодня утром ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы покинуть теплое гнездышко их постели. Ремингтон продолжал обнимать ее даже во сне. Его руки заботливо поглаживали ее, когда она неосознанно двигалась во сне, и ее тело отзывалось на его ласки. Лили радостно улыбнулась, вспоминая выражение его лица, когда он говорил ей о своей любви. Это звучало как клятва. Видимо, для того, чтобы возместить краткость своего объяснения, он часами нашептывал ей всякие нежности, большую часть которых она не смогла разобрать. И теперь она просто не чаяла услышать, какие слова он приготовил ей сегодня утром.
      Поглощенная этими радостными мыслями, она не сразу заметила, что ее кареты нет. Лили встревоженно огляделась, но ни Джека, ни великолепного черного экипажа Ремингтона с герцогским гербом на дверцах нигде не было. Вместо него прямо перед ней стояла потрепанная дорожная карета темно-бордового цвета, и кучер, высокий крепкий малый со шрамом на щеке, спрыгнув на землю, направился, прямо к ней. На нем был желто-коричневый длинный плащ, полы которого закрутились вокруг высоких, из дорогой мягкой кожи сапог, и широкополая касторовая шляпа, которую он тотчас приподнял, приветствуя Лили.
      - Доброе утро, ваша светлость. Мой хозяин просит вас уделить ему несколько минут.
      Лили сразу не понравился этот человек. Что-то в его поведении насторожило ее, и в мозгу прозвучал тревожный предупреждающий сигнал. Она вновь оглянулась, надеясь увидеть Джека.
      - Ваш кучер был вынужден уехать, - сказал этот неприятный человек, словно прочтя ее мысли. - Если вы подойдете к экипажу, лорд Гордон вам все объяснит.
      - Вы работаете у лорда Гордона?
      Кучер кивнул, и Лили мгновенно почувствовала облегчение. Прикусив нижнюю губу, она в нерешительности посмотрела на карету. А затем последовала за кучером. Дверца кареты отворилась, Гарри, поклонившись, помахал ей рукой. На его лице на этот раз не было обычной, веселой улыбки, а голубые глаза смотрели с грустным сочувствием.
      - Надеюсь, мы не слишком напугали вас, Лили? Как удачно, что мы встретились. Я только что от лорда Холибрука, и у меня для вас печальные новости. - Он потер лоб, затем неуверенно посмотрел на нее, словно сожалея, что ему приходится сообщать ей столь неприятные вещи. - Я поехал туда, надеясь выслушать мнение лорда Холибрука по поводу свитков, которые я только что приобрел, однако еще до моего прибытия произошло несчастье.
      Он открыл рот, словно собираясь продолжить, но вместо этого издал тяжелый вздох. Затем опустил взгляд и покачал головой.
      - Поверьте, мне нелегко говорить вам это. Дело в том, что ваша подруга, мисс Стэнхоуп... Прошлой ночью у нее началась жестокая лихорадка и ей стало значительно хуже. Мне жаль, что именно мне приходится сообщать вам это, но ее состояние совершенно ужасно. Лекарь уже почти не надеется на выздоровление. Леди Байнбридж сказала, что она постоянно спрашивает о вас, она уверена, что вы захотите навестить ее... пока еще не поздно.
      Глаза Лили широко раскрылись от потрясения. Но отнюдь не из-за известия о лихорадке Софи... Она не понимала, зачем лорду Гордону понадобилось так чудовищно ей лгать... Два дня назад она получила от Софи письмо, в котором та сообщала, что ее раны почти зажили. Они вместе с леди Байнбридж собирались вернуться сегодня днем в Лондон.
      - Я понимаю, это известие потрясло вас, - продолжил Гарри. - Но я не знал, как еще сообщить вам об этом. Вам необходимо немедленно поехать со мной в Холибрук-хаус. Я отослал вашего кучера назад и велел сказать герцогу, что я доставлю вас в поместье лорда Холибрука. Я объяснил ему причины нашей поспешности. - Гарри протянул руку, приглашая ее сесть в карету. - Быстрее, Лили, путь неблизкий, вы можете опоздать. Дорога каждая минута.
      Лили шагнула к карете и остановилась, прижав руку ко лбу, как бы что-то вспомнив.
      - Ой, мои приглашения! Я должна оставить мистеру Милтону распоряжение относительно моего заказа.
      - Сейчас не время думать о каких-то приглашениях, - возмутился Гарри. Ваша подруга на смертном одре!
      Лили отступила прежде, чем он успел схватить ее за запястье и втащить внутрь. Она украдкой оглянулась, но, как назло, улица была почти пуста, помощи ждать было неоткуда.
      - Это займет всего несколько минут. Я не могу все вот так бросить, отец будет разъярен, если я подведу его. До нашего бала осталась всего неделя, и граф очень нервничает. Приглашения должны быть разосланы уже завтра. Я должна уведомить мистера Милтона, кудаих отправить, ведь меня не будет...
      Гарри помедлил в нерешительности, затем кивнул своему кучеру:
      - Хорошо, но возьмите с собой Ландо. Он сумеет убедить мистера Милтона не задерживать вас дольше необходимого.
      - Это займет не более минуты, - пообещала Лили. Она повернулась и быстро пошла к двери магазина, чувствуя, что Ландо не отступает от нее ни на шаг. От страха ее сердце билось все быстрее и быстрее, но она надеялась, что ее взвинченное состояние они припишут волнению за Софи. Если поймут, что она о чем-то догадывается, - ей конец...
      Она толкнула дверь и быстро вошла внутрь. Звоночек над дверью звякнул, и мистер Милтон появился из задней двери, направляясь навстречу покупателю. Лили быстро прошла к прилавку, на котором все еще лежали образцы приглашений. Она успела перевернуть их текстом вниз, прежде чем Ландо возник у нее за спиной.
      - Я должна неожиданно покинуть город, - сказала она мистеру Милтону сдавленным от страха голосом. - Вы должны отправить эти образцы сначала в Кроффорд-хаус, а уже потом в Ремингтон-хаус. - Она взяла гусиное перо, лежащее возле большой конторской книги, где мистер Милтои записывал заказы, обмакнула перо в чернильницу и быстро принялась писать на обороте одного из приглашений. - Вместе с приглашениями пошлите эту записку, чтобы граф ничего не спутал, а то он может что-то забыть, он такой рассеянный.
      - Но, ваша светлость...
      - У меня нетни минуты времени, так что я не могу ничего вам объяснить.
      Лили чувствовала, как Ландо смотрит ей через плечо. Она оглянулась, чтобы удостовериться. Тот стоял в шаге от нее и внимательно следил за ее действиями. Лили увидела, как движутся его губы, когда он читал текст записки. Она резко отвернулась и почувствовала, как слова, которые она только что написала, расплываются и туман застилает глаза. Только одно она продолжала видеть ясно - перед ее мысленным взором ярко светился свежий шрам на виске Ландо, который она только что увидела. Она точно знала, что это след от удара очень тяжелым старинным подсвечником.
      Каким-то чудом ей все-таки удалось разборчиво нацарапать свои инициалы внизу записки. Это усилие помогло ей собраться и вспомнить, что она должна дальше играть свою роль - доверчивую дуру, которая, ничего не подозревая, отправляется прямо в пасть тигру. Она вручила записку мистеру Милтону. Как ни странно, голос у нее ничуть не дрожал, когда она произнесла:
      - Пожалуйста, прочтите это вслух, мистер Милтон, я хочу проверить, все ли разборчиво написала.
      Мистер Милтон пробежал глазами текст и недоуменно покачал головой, но послушно прочел:
      "Голубая бумага, самая плотная. Алая кайма по краю. Розыи лилии в правом углу. Родовой герб Ремингтонов - на конверт. Изумрудная виньетка вниз. Лорду Кроффорду - одобрить окончательный вариант. Герб обязательно с золотым тиснением".
      Мистер Милтон поднял глаза и растерянно посмотрел на Лили.
      Она заговорила с ним властным спокойным голосом, чтобы предотвратить его недоуменные вопросы.
      - Передайте это сегодня же моему отцу, графу Кроффорду, - поспешила сказать она тоном, не допускающим вопросов, - вместе с образцами приглашений.
      - Слушаюсь, ваша светлость, - чуть помедлив, ответил гравер с поклоном.
      Лили повернулась и медленно направилась к выходу, сама дивясь своей выдержке в этом спектакле перед мистером Милтоном. Лэндо все это время держал руку под своим широким плащом, и она очень боялась, что он в любую минуту может вытащить пистолет. В какой-то миг она почти решилась попросить мистера Милтона о помощи, но поняла, что это безнадежно. Она знала, что Лэндо тут же застрелит бедного старика, едва он протянет ей руку. Нет, она не могла рисковать его жизнью.
      Дрожащими руками она взялась за ручку двери. Неужели Джек уже мертв? Сердце Лили мучительно сжалось, когда она поняла, что скорее всего так оно и есть. Джек никогда бы не оставил ее по доброй воле, какие бы сказки ни наплел ему Гарри, чтобы отослать его прочь. И ее они тоже убьют. Она вдруг очень ясно поняла, что если сейчас добровольно сядет в карету лорда Гордона, то никогда уже не выйдет оттуда живой.
      Думать о том, зачем Гарри нужна ее смерть, было некогда. Дорога была каждая секунда. Если пытаться сбежать, то только сейчас: возможно, Лэндо не осмелится стрелять в нее среди бела дня, тем более что по Бонд-стрит в этот момент шли люди... Надо только открыть рот и закричать... Кто-нибудь обязательно придет ей на помощь.
      И она уже открыла рот, но в этотмиг на ее локоть властно легла ладонь Лэндо. Только изумленный стон боли сорвался с ее губ, когда она почувствовала, как что-то очень твердое и острое с силой уперлось ей в ребра.
      - И не вздумай отменя бежать, - еле слышно прошептал Лэндо. Он крепко держал ее за руку, сверля ее взглядом, полным притворной заботы. Окружающие наверняка думали, что это верный слуга помогает своей госпоже подойти к экипажу. Спрятанный в складках широкого плаща длинный нож был приставлен к ее боку. Ноги у Лили подкосились от страха, но он чуть встряхнул ее, чтобы привести в чувство. Она поняла, что все кончено, рассчитывать на великодушие этого убийцы не приходилось. Он довел, вернее, дотащил ее до кареты и открыл дверцу.
      - Она знает, - сказал Лэндо, вталкивая ее внутрь. Лили внезапно поняла, что смотрит прямо в дуло пистолета, который держал в руках Гарри.
      - Милости прошу, - сказал он с радушной улыбкой и показал на сиденье напротив. - Устраивайтесь поудобнее, Лили, и не пытайтесь бежать или совершать какие-нибудь иные опрометчивые поступки. На самом деле я совсем не хотел бы убивать вас.
      Лили почувствовала, как холодная дрожь пробежала по позвоночнику. Даже сейчас, когда Гарри целился в нее из пистолета, она не могла отделаться от впечатления, что перед ней сидит по-мальчишески открытый, приятный молодой человек, приятель ее мужа, а вовсе не опасный враг, состоящий в сговоре с убийцей. Дверца кареты закрылась за Лили, и она упала на указанное им место, не отрывая взгляда от дула.
      - Зачем вы это делаете, Гарри?
      - Вы же умница, - сказал он, задумчиво глядя на нее. - Я-то думал, вы уже обо всем догадались. - Дуло чуть отклонилось в сторону, когда он пожал плечами. - Но вы, по-видимому, решили, что все благополучно кончилось после того, как Ремингтон подстрелил бедного безумца лорда Аллена. Я угадал? - Его улыбка стала еще шире. - Я так смеялся, когда услышал об этом. 0 такой удаче мне можно было только мечтать. Ведь бедняге Аллену приписали весьма неквалифицированную работу Лэндо. Я имею в виду тот вечер, когда вы украсили его физиономию этим шрамом. Ремингтон успокоился и перестал вас наконец сторожить. А то я почти уже отчаялся заполучить вас живьем.
      Все еще сомневаясь в своих догадках, Лили постаралась осторожно, произвести разведку - так чтобы себя не выдать.
      - Лорд Гордон, мы ведь с вами почти незнакомы, никак не могу вспомнить, чем же я вас так оскорбила... Скажите, почему вы хотите, чтобы я умерла?
      -Ах, какая наивность, - чуть растягивая слова, насмешливо сказал Гарри. - Должен признаться, вы долго меня дурачили этими вашими фокусами. Вы хорошая актриса. О том, что вы вовлечены в деятельность вашего отца, я не догадывался до тех пор, пока однажды на обеде у леди Китон вы не подсказали мне разгадку одного из моих папирусов. Вы были, конечно, правы. Я нашел слова "живи вечно" и смог расшифровать большую часть надписи.
      У Лили все оборвалось внутри. Она опустила глаза. О! Как прав был тогда Ремингтон, сделав ей выговор в тот вечер. А она-то еще обиделась на него! А теперь судьба покарала ее за самонадеянность. Интересно, узнает ли он когда-нибудь о том, как она сейчас раскаивается? Лили вновь посмотрела на Гарри и решила больше не притворяться. Зачем отрицать очевидное? Это только ослабит ее позиции. Лучше постараться узнать его дальнейшие намерения.
      - Но если до вечера у леди Китон вы не знали, что я участвую в этом, то почему вы послали своего человека убить меня после бала у Эшландов?
      - О, вы заблуждаетесь! Мы вовсе не собирались убивать вас. Ни в коем случае! Вы были нужны нам живая, - многозначительно произнес Гарри, словно она и сама должна была об этом догадаться. - Как вы могли так обо мне подумать, Лили? Вы слишком умны для подобного заблуждения.
      Лили промолчала, она была слишком растерянна, чтобы говорить,
      - Или все же не настолько, насколько вам казалось? - спросил он с ноткой торжества в голосе. - Тогда мы собирались использовать вас в качестве заложницы - чтобы манипулировать вашим отцом, моя дорогая. Лэндо должен был вас схватить, и, пока вы были бы в наших руках, граф делал бы все, о чем мы его ни попросили бы. Он ведь вас просто обожает. Я считал, что это вернейший способ завербовать Кроффорда в двойные агенты. Однако Лэндо - чего я никак не ожидал - не справился с заданием. Довольно скоро я узнал, что вы сами умелая шифровальщица, и несколько изменил планы. - Он снова улыбнулся ей: это была улыбка победителя, радующегося своей победе. - Вы сами невероятно ценны для нас. Французы заплатят мне кругленькую сумму, можно сказать целое (хоть и скромное!) состояние, когда я передамим вас. Им просто не терпится узнать о тех секретах, которые скрываются в вашей хорошенькой головке.
      Лили подняла подбородок и сжала зубы, чтобы они не стучали.
      - Если я для вас настолько ценна, зачем же вы пытались застрелить меня в доме лорда Холибрука?
      - О! Это еще одна глупейшая ошибка Лэндо, - с сожалением сказал Гарри. - Вообще-то он очень умелый убийца, но, как только дело касается вас, все его таланты куда-то исчезают. В тот день не вы служили ему мишенью, и уж тем более не мисс Стэнхоуп. С вами рядом все время крутился Ремингтон, просто не спускал с вас глаз и очень нам мешал. Вот мы и решили, что пора от него избавиться. Но, увы, Лэндо лучше управляется с ножом, чем с пистолетом. - Гарри задумчиво покачал головой. - Пожалуй, надо порекомендовать ему немного подучиться.
      Что же это за человек, который с такой легкостью соглашается участвовать в убийстве своего друга, не испытывая при этом ни сожаления, ни раскаяния? Мало того, он раздумывает о том, как превратить своего помощника в еще более искусного убийцу, чтобы в следующий раз тот не промахнулся.
      - Теперь у вас есть я, - сказала Лили. - Вам нет необходимости убивать Ремингтона.
      - Нет, - согласился он, - но только до тех пор, пока не вздумает надоедать мне, когда обнаружится ваше исчезновение. - Он в задумчивости потер лоб. - Хотя, пожалуй, Ремингтон сейчас в относительной безопасности. Ему и в голову не придет, что я причастен к вашему исчезновению. Ни одна живая душа здесь не знает, что я работаю на Францию. Никто, даже наш докучливый и всезнающий сэр Малкольм Байнбридж. Лорд Грэнджер все эти месяцы отвлекал на себя его внимание, но никто, кроме Лэндо, не знает о моем участии в этой операции. Лэндо - один из лучших французских агентов. Вам должно быть лестно, что за вами охотятся лучшие силы. Лэндо будет сопровождать вас во Францию, и, осмелюсь предположить, вам будет о чем поговорить.
      Мысль о том, что ей предстоит остаться наедине с Лэндо, заставила Лили содрогнуться. Он наверняка захочет поквитаться с ней за свою неудачу и за шрам, что зловеще краснел у него на виске.
      - Почему вы работаете на французов? - спросила она. - Что заставило вас предать свою страну?
      К ее удивлению, Гарри нисколько не обиделся на этот вопрос.
      - Деньги, что же еще, - сказал он, пожимая плечами. - У французов их много, и я совсем не прочь воспользоваться хотя бы частью вражеских богатств. Мне уже удалось восстановить наше состояние, которое промотал мой отец, оставивший одни долги. Вы - мое последнее поручение. На те деньги, которые мне предложили за то, что я вас поймаю и доставлюим живой и невредимой, я смогу безбедно жить до конца моих дней да еще устроить судьбу своих сестер.
      Лили почувствовала, как незримая петля все туже затягивается на ее шее.
      - Куда вы меня везете?
      - В мой лондонский дом, - охотно ответил он. - Мать, сестер и почти всех слуг я отослал в поместье - на довольно-таки долгое время. Вам я предоставлю очень уютный каменный подвал - до тех пор, пока сэр Малкольм не угомонится, разыскивая вас по всему городу. А когда найдут ваше тело, сильно пострадавшее в дорожной катастрофе - настолько сильно, что вас можно будет узнать только по одежде, - они в конце концов вынуждены будут смириться с вашей смертью. И тогда уже будет совсем несложно переправить вас на побережье, где вас посадят на корабль, который отвезет вас во Францию. Так что через неделю, самое большее через две, вы окажетесь долгожданной гостьей французского правительства.
      Лили хотелось знать, осталась ли у этого жизнерадостного молодого человека хотя бы капля жалости. Она тайком за ним наблюдала, надеясь увидеть на его лице сожаление или хотя бы сочувствие, но видела лишь бодрую решимость и уверенность в себе. Он даже не задумывался о том, что обрекает ее на участь худшую, чем смерть.
      И тогда она начала молиться, молиться о том, чтобы мистер Милтон как можно быстрее доставил ее записку графу. Бедный мистер Милтон, должно быть, подумал, что она несколько повредилась в уме, отдавая ему распоряжения, не имеющие ничего общего с выбранным ею образцом. А что, если он просто выполнит ее заказ и отошлет приглашения, а записку разорвет... Если он это сделает. Ремингтону больше не удастся ее спасти...
      20
      -Я пришел в себя, когда эти канальи пытались скинуть меня в реку. Их двое, я один. -? Джек сжал руки в кулаки. Его душил гнев и стыд за то, что он позволил так легко себя одурачить. Он не выполнил свой долг, не оправдал доверия герцога.
      Карета резко накренилась, и они оба едва удержались на своих местах. От бешеной скорости, с которой Диксби гнал лошадей, экипаж качался из стороны в сторону. Ремингтон выпрямился и как ни в чем не бывало продолжал заряжать пистолеты. Джек продолжал свой рассказ:
      - Они забрали мой нож, тот, что был за поясом, но не знали, голубчики, что я всегда ношу в сапоге еще один. ?- Джек мрачно усмехнулся. - Думаю, они очень пожалели, что не перерезали мне горло сразу в том переулке, чтобы уж наверняка отправить меня на тот свет.
      - Они ничего не говорили о моей жене? - спросил с тревогой Ремингтон.
      Джек покачал головой.
      - Почти ничего не слышал, какие-то обрывки фраз, из которых ничего нельзя было понять. - Джек намигумолк, затем сказал: - Есть еще одна вещь, которую вам надо обязательно знать, ваша светлость... об этом мерзавце, который выдал себя за работника граверной. У него на виске, вот здесь, был шрам. - Джек показал на свой висок. - В ту ночь, когда мы приехали в Кроффорд-хаус, Диксби сказал, что ее светлость, когда отбивалась от того мерзавца, огрела его по виску подсвечником - аж в кровь разбила. Мне бы, дураку, сразу приметить его шрам, но, когда я смекнул, что к чему, было уже поздно.
      Ремингтон почувствовал, как кровь стынет в его жилах. Он щелкнул затвором одного пистолета, затем другого. Надо что-то делать... скорее... все, что угодно, лишь бы не сидеть сложа руки, иначе он сойдет с ума от своей беспомощности.
      Где теперь его Лили? В том переулке, где Джек едва не простился с жизнью? Она одна сейчас? Как же ей сейчас страшно... Если она еще жива. Ремингтон отложил пистолеты. Он был сейчас в таком состоянии, что вполне мог случайно спустить курок.
      Карета резко остановилась перед магазином мистера Милтона. Диксби, каким-то таинственным образом сохраняя достоинство и изысканность манер даже в такой критической ситуации, успел подбежать и открыть перед Ремингтоном дверцу, которую тот уже собрался сорвать с петель резким нетерпеливым ударом. Герцог ворвался в магазин и в три огромных шага подбежал к прилавку.
      Мистер Милтон стоял за прилавком. При виде герцога Ремингтона у мистера Милтона глаза стали совсем круглыми, он хотел попятиться назад, но герцог навис над ним, вцепившись в лацканы его сюртука.
      - Где моя жена?
      Милтон съежился от этого грозного рыка, безуспешно пытаясь удержаться на ногах. Однако концы его ботинок на целый дюйм не доставали до земли. Ремингтон встряхнул его.
      - О, ваша светлость! Помилуйте! Ее светлость уехали отсюда часа два назад! Ах, я так и знал, что. здесь что-то. не так. Она вела себя столь странно, и еще эта записка...
      Ремингтон с глухим звуком резко опустил его на пол.
      - Какая еще записка? Где она?!
      Милтон засуетился возле прилавка и дрожащими руками протянул Ремингтону кусок бумаги.
      - Это только копия, ваша светлость. Оригинал я послал отцу ее светлости, графу Кроффорду, как и просили ее светлость...
      Ремингтон пробежал глазами текст.
      - Эти распоряжения имеют какое-нибудь отношение к приглашениям, которые вы должны были для нее сделать?
      Милтон в полной растерянности уставился на герцога.
      - Нет, ваша светлость. Ничего общего с заказом ее светлости. В действительностимы все уже обсудили перед тем, как она ушла отсюда в первый раз. Но затем, всего несколько минут спустя, ее светлость вернулись и дали мне эти распоряжения, которые не имели никакого смысла. Она даже вела себя совершенно по-другому.
      - Что вы имеете в виду?
      -? С нею был мужчина. Я подумал, это ваш кучер. Но она постоянно оглядывалась на него через плечо, улыбалась и все время говорила, говорила, а глаза у нее были такие испуганные... я еще ни у кого не видел таких испуганных глаз.
      - У этого мужчины был на виске шрам?
      Мистер Милтон кивнул.
      - Я попытался спросить у ее светлости, что случилось, но она не дала мне даже рта раскрыть. И тогда я понял, что ей нужно, чтобы я вел себя так, будто не происходит ничего странного, но я никак не мог понять почему. Она только сказала, что неожиданно должна уехать из города и что очень важно, чтобы я доставил записку ее отцу как можно скорее.
      Ремингтон отвернулся от Милтона. Он видел Лили так ясно, как будто она сейчас стояла перед ним с тем самым выражением ужаса в глазах, о котором только что сказал ему этот господин. Одного Ремингтон не мог понять: почему Милтон, видя эти глаза, полные страха, не попытался помочь ей. Как он посмел допустить, чтобы Лили уехала с тем мерзавцем, которого так боялась... Нет, определенно Милтону следовало бы умереть.
      - Я не знал, что мне делать, ваша светлость. Я только пытался выполнить то, что велела ваша жена.
      - Я это понял, Милтон. - Ремингтон вышел из магазина, ни разу не оглянувшись.
      - Кроффорд-хаус? - спросил Диксби.
      Через десять минут Ремингтон уже входил в библиотеку графа Кроффорда. Роберт тоже был там. Они оба обернулись, в изумлении глядя на искаженное мукой лицо герцога.
      - Лили, - с трудом выдавил из себя Ремингтон, так как от волнения у него перехватило горло. - Вы получили ее записку?
      - Ее принесли от гравера около часа назад. - Кроффорд выпрямился в кресле и судорожно вцепился в край стола. - Что это значит? Что с ней?
      - Она поехала утром в магазин к мистеру Милтону - заказать приглашения на бал. Какие-то поганцы заманили моего кучера в переулок и оглушили сильным ударом - едва не убили. Это фокусы того негодяя - у него шрам на виске. Прежде чем он успел увезти Лили, она сумела написать эту записку. Ремингтон швырнул на стол графа копию записки, которую взял у гравера. - Что там говорится?
      Роберт быстро обогнул стол и, заглянув через плечо отца, громко прочитал:
      - "Голубая бумага, самая плотная. Алая кайма по краю. Розы и лилии в правом углу. Родовой герб Ремингтонов - на конверты. Изумрудная виньетка вниз. Лорду Кроффорду - одобрить окончательный вариант. Герб обязательно с золотым тиснением".
      - Что там говорится? Что это значит? - повторил свой вопрос Ремингтон.
      Отец и брат молча изучали текст записки, ничего больше не спрашивая у него. Ее записка могла сказатьимвсе, что они хотели узнать. Должна была сказать.
      Ремингтон принялся мерить комнату шагами.
      Быстрее! О Боже! Быстрее! Это слово болезненно пульсировало в его мозгу. Он больше ни о чем не мог думать. А вслух произнести его было нельзя - это отвлекло бы их от работы. Но не помогло бы. Их не надо было подстегивать. Прошло пять минут, затем еще пять. В записке был какой-то шифр. Должен был быть, иначе Лили бы ее не стала писать! Ремингтон молча молился...
      Первым заговорил Роберт:
      - В записке семь предложений. Слов в каждом предложении: четыре, четыре, шесть, пять, три, пять, пять.
      В одном - три, в двух -? по четыре, в трех - по пять и в одном шесть... - бормотал он. Нагнувшись, Роберт еще минуту изучал текст. - Черт возьми, Лили! Где же ты спрятала ключ?
      - Число букв? - предложил граф.
      - Нет. Дело в порядке слов. На что-нибудь сложное, вроде крестового кода, уходит не меньше часа. - Роберт взглянул на Ремингтона. -? Сколько у нее было времени, когда она это писала?
      - Считанные минуты.
      - Минуты. - Роберт опять посмотрел на записку. - За это время она могла написать любой из сотни кодов!
      - Могла, но она знала, что у нее действительно всего несколько минут, размышлял Кроффорд. - Она никак не рискнула бы выбрать что-то сложное, ведь ей нельзя было ошибиться.
      Ремингтон перестал расхаживать и остановился возле камина. Часы на каминной доске продолжали громко отсчитывать секунды. Они бежали и бежали, сливаясь в минуты. И каждая такая минута могла стоить Лили жизни. Ремингтон едва не разбил часы в бессильном отчаянии. Он снова взглянул на графа и его сына. "Скажите же что-нибудь!"- мысленно воскликнул он.
      - Это, должно быть, очень простой шифр, - сказал Роберт. - Настолько простой... что мы никак не можем его разглядеть.
      - О Боже! - воскликнул граф, вскочив на ноги. И тут же снова упал в кресло как подкошенный. - О Боже! - Его перо быстро заскользило по бумаге, подчеркивая первую букву в каждом предложении. "Г.А.Р.Р.И.Л.Г." - Гарри, Л.Г., - прошептал он, - Гарри, лорд Гордон.
      Они оба взглянули на Ремингтона.
      - Роберт, вы пойдете со мной. Граф, пошлите за лордом Байнбриджем. Скажите ему, я поехал к себе за своими людьми, а потом - прямо к Гарри.
      * * *
      Лили изогнула шпильку под другим углом и попыталась еще раз поковырять замок. К сожалению, она не видела того, что она делает. Ее тюремная камера представляла собой маленькую узкую комнату в подвале, рядом с винным погребом. Здесь пахло плесенью и мышами. Ей удалось лишь мельком увидеть сырые кирпичные стены и грязный пол - прежде чем Лэндо впихнул ее внутрь. Затем дверь захлопнулась, и Лили осталась в полной темноте. Она не видела стен, но ей казалось, что они надвигаются на нее. Она чувствовала себя так, словно ее погребли заживо. Лили потребовалось собрать все свое мужество, чтобы не завыть, не броситься на дверь, царапая и колотя по ней руками, умоляя о светильнике или хотя бы свече. Но нет. Она не станет показыватьим своей слабости.
      Промозглая сырость начала пробирать ее до костей. Внезапно Лили почувствовала, как на лбу выступил холодный пот. Шпилька переломилась посередине. Это была уже третья шпилька. Лили не знала, сколько времени она сражалась с этим замком. В этой кромешной тьме времени, казалось, не существовало. Возможно, прошло несколько минут, а может быть, и несколько часов. Возможно, при ее талантах ей не пристало воевать с каким-то дурацким замком, но она не оставит попыток до тех пор, пока не сломается последняя шпилька. Тогда у нее уже не останется никакой надежды на побег из этого мрачного подвала, и она, должно быть, сойдет с ума.
      Она вытащила из волос еще одну шпильку, но прежде попробовала вытащить обломок из замка - ничего не получалось! Лили охватила паника. Она втиснула в маленькое оставшееся отверстие целую шпильку и попыталась поддеть ею обломок. Внезапный щелчок заставил ее замереть. Еще несколько осторожных манипуляций - и она почувствовала, что замок поддался. Она сделала это!
      Ее рука нащупала ручку, но прежде чем открыть дверь, Лили помедлила немного. Кто-нибудь мог сторожить снаружи. И тогда прощай свобода, так как второй раз они уж постараются запереть ее покрепче, а может быть, и вовсе свяжут.
      Она прислонилась плечом к двери и, чуть-чуть приоткрыв ее, прислушалась. Вроде бы там никого не было. Тогда она распахнула ее и шагнула вперед. Ее встретила такая же кромешная тьма, что и внутри ее отвратительной клетки. Тьма давила на нее со всех сторон, оглушала, лишала мужества... черная, бесконечная ночь. Ей послышался какой-то слабый скребущий звук, ритмичный, словно кто-то что-то грыз маленькими острыми зубками. Крыса! Звук шел из каменной клетки, в которой она только что была. Лили не смогла сдержать крик и с сильно бьющимся сердцем поспешно захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Ее всю трясло от ужаса. Она прислушивалась к малейшему шороху. Но только теперь она старалась услышать не крыс, а уловить иные звуки - над ее головой, - которые подсказали бы ей, что делать дальше.
      Полная тишина.
      Если кто-нибудь слышал ее визг, то наверняка подумали, что ее что-то напугало в камере. Она выставила вперед руки с расставленными пальцами и, ощупывая темноту впереди себя, попыталась найти какую-нибудь опору. Она шагнула вперед и замерла. Впереди раздались шаги, затем справа... или... где же? Да, справа. Кто-то ходил за стеной справа. Наверное, там был винный погреб.
      Лили уткнулась во что-то твердое и затем едва не взвизгнула от испуга и боли - оцарапала палец. Уже менее уверенно она вновь вытянула руку вперед и нащупала камни. Кирпичи. Кирпичная стена напротив двери в ее клетку. Она прижала ладони к грязной, осклизлой от сырости стене. Лили уже не замечала всей этой грязи, ведь стена была ее единственной опорой среди этой ошеломляющей черной пустоты. Придерживаясь за стену, она сделала осторожный шаг, постояла, перенесла тяжесть на другую ногу, сделала еще один шаг. Семь медленных шагов. Пока ее колено не уперлось в какую-то преграду. Это оказалось начало лестницы, поднимавшейся круто вверх.
      Она нащупала ногой ступеньку, затем подобрала подол платья и осторожно начала подниматься.
      Слабая полоска света показалась вверху, еле-еле заметная. Как поняла Лили, она выбивалась из-под двери, находящейся наверху этой лестницы. Что, если и эта дверь также заперта? Она добралась до верха и взялась за ручку. Ручка со скрипом повернулась, но дверь не поддалась. Лили приникла к ней. На какое-то мгновение выдержка покинула ее. Она готова была разрыдаться, ноги ее подогнулись, голова закружилась, и она едва не упала назад. Если бы Лили не схватилась за ручку, то, вероятно, скатилась бы по этой крутой лестнице вниз. Подождав, пока сердце ее успокоится и дыхание станет ровным, она снова осторожно повернула ручку и навалилась на дверь плечом. Дверь неожиданно приоткрылась.
      Лили оказалась в цокольном этаже дома. Здесь, очевидно, было складское помещение, но вверху, под потолком, были прорезаны окна. Окна были грязными и пыльными, но, так или иначе, они пропускали свет, настоящий дневной солнечный свет, который Лили не чаяла уже увидеть. Она почувствовала желание засмеяться, но это был бы скорее всего истерический смех, и она напрягла все силы, чтобы не поддаться этому опасному желанию. Теперь она была совсем близко от своих похитителей. Они могли ее услышать!
      Лили вытерла руки о подол, оставив на нежно-сиреневой ткани темные следы грязи и сажи, но даже не обратила на это внимания. Лестница, ведущая на первый этаж, была прямо перед ней. Лили подняла подол повыше и завязала на бедрах узлом, чтобы освободить руки. А затем, встав на четвереньки, она начала медленно подниматься вверх, раскидывая руки как можно шире, чтобы случайно не скрипнуть доской. Передвигаясь так, она чувствовала себя каким-то огромным пауком, подкрадывающимся к добыче.
      У верхней ступени опять была дверь. Она не доставала на целый дюйм до полированного дубового пола. Лили поняла, что за дверью - фойе. Она прижалась к лестнице всем телом и, положив щеку на верхнюю ступеньку, заглянула под дверь. Слева от себя она увидела широкий дверной проем и, изловчившись, смогла разглядеть, что эта дверь ведет в гостиную. Прямо перед ней был парадный вход. В остальной части того, что она могла увидеть из этого положения, она различила нижние ступени лестницы, ведущей наверх. Она повернула голову и посмотрела направо.
      Длинная стена с двойными дверями в середине, наверное, библиотека. Под этими двойными дверями также была большая щель. Комната, видимо, хорошо освещалась солнцем, так как Лили увидела солнечные блики, проникающие в фойе через щель внизу. Она также успела разглядеть мелькнувшую тень и поняла, что в библиотеке кто-то находится: Гарри или Ландо, или один из двоих слуг, которых она видела, когда ее сюда доставили. Они приветствовали Лэндо по-французски и обращались к нему так, словно он былих господином.
      Но, сколько она ни вглядывалась через щель под дверью, большего различить не могла и ничего не было слышно: ни шума, ни голосов. Если бы ей только осторожненько добраться сейчас до входной двери, то она была бы уже свободна. Как только она окажется на улице,им ее не поймать, пусть хоть стреляют. Без борьбы она не сдастся. Собравшись с духом, Лили выпрямилась, и ее рука потянулась к ручке. Еще мгновение и...
      Внезапный стук в дверь заставил ее отдернуть руку. Кто-то был у парадных дверей. Еще один сообщник? Что, если они прислали кого-то, чтобы проверить свою пленницу? Сердце Лили глухо забилось, стук его отдавался у нее в ушах. Снова припав к щели под дверью, Лили стала смотреть, что будет дальше.
      Пара истертых башмаков пересекла фойе и остановилась перед дверьми, затем двери распахнулись.
      - Что вам угодно, сэр?
      Голос принадлежал одному из приспешников Лэндо.
      Она заметила краем глаза какое-то движение и повернула голову направо. Дверь библиотеки отворилась, и она увидела высокие блестящие сапоги для верховой езды. Лэндо или Гарри? Она снова повернула голову налево, чтобы увидеть, что происходит у входной двери. За эти несколько секунд в фойе вошел еще один человек, но откуда именно, она не поняла. Лили увидела, как его обутые в сапоги ноги пересекли фойе и остановились в шаге от того места, где она пряталась. Когда он повернулся к ней спиной, она издала тихий вздох облегчения.
      - Доложите обо мне лорду Гордону, - раздался голос со стороны входной двери.
      Лили прикрыла рот обеими руками, испугавшись, что сейчас разрыдается! Только одно удерживало ее от того, чтобы выскочить из своего укрытия и броситься на шею своему мужу - она понимала, что его убьют раньше, чем она успеет до него добежать.
      - Ремингтон! - Это был уже голос Гарри. Пара сапог возле библиотеки двинулась к входной двери. - Что привело вас сюда? Да входите же, прошу вас.
      Сапоги, стоящие возле ее двери, почти полностью закрыли обзор, и Лили не видела, как ее муж вошел в фойе, но она слышала его твердые уверенные шаги, которые она так хорошо знала. Остальных троих мужчин, вернееихноги, Лили могла видеть со своего места. Она поискала глазами и обнаружила еще одни ноги возле гостиной. Затем вновь раздался голос Гарри:
      - О Господи, Ремингтон! Что вы собираетесь делать с этими пистолетами?
      Лили улыбнулась, невольно почувствовав облегчение. Ремингтон держит ситуацию под контролем. Наверное, он использовал свой трюк с плащом, чтобы спрятать пистолеты, как тогда в гостинице. Теперь она может выходитк ним. Но только надо собраться с силами, чтобы подняться. Она не должна обнаруживать своей слабости. Увидев, в каком она состоянии, Ремингтон может забыть обо всем, и это будет стоить ему жизни. Она опустила щеку на ступеньку и глубоко вздохнула. Теперь все будет хорошо. Ей надо только немного успокоиться.
      - Думаю, вы прекрасно знаете, что я собираюсь с ними делать. Ведите меня к моей жене! И немедленно!
      - Он никуда вас не поведет. - Это был голос Лэндо. Лили поняла, что у своей двери она видит именно его сапоги... Она услышала, как щелкнули взведенные курки. - Мы в равном с вами положении, Ремингтон. Правда, у меня все же есть некоторое преимущество. Если вы оглянетесь, то увидите моего друга Мишеля, который держит вас на прицеле.
      - Неужели вы думаете, что я настолько глуп, что явился к вам один? презрительно усмехнулся герцог. - Отведите меня к моей жене, Гарри.
      Ответил опять Лэндо, но на этот раз пистолетным выстрелом. Лили с ужасом увидела рухнувшего на пол Гарри. Теперь она смогла разглядеть его лицо, но куда именно он ранен, понять не могла. Его рот открылся в беззвучном крике, потом закрылся, потом открылся снова... В следующую секунду глаза его потускнели и застыли, бессмысленно глядя в никуда.
      Воцарилась мертвая тишина, которую вновь нарушил Лэндо.
      - Ну, я же сказал, что он не сможет никуда вас отвести. Боюсь, Гарри стал помехой для нас, как только мы получили от него то, что нам требовалось. И помехой весьма дорогостоящей. На этот выстрел сюда сбегутся ваши люди, но что они смогут сделать против трех пистолетов, направленных в ваше сердце?
      - Всех не перестреляете - у вас не хватит оружия, - предупредил его Ремингтон. - Убьете меня, ну еще двоих, а что будете делать с остальными? Мою жену вам все равно не удастся увезти с собой.
      - А кто вам сказал, что она здесь? - спросил Лэндо. - Вы думаете, я настолько глуп, чтобы держать ее в столь доступном для вас месте? Она уже давно там, где вы никогда не сможете ее найти, пока я сам не приведу вас туда. Если я не встречусь с людьми, ее охраняющими, в течение этого часа, они должны будут убить ее.
      - Вы не могли отдать такой приказ после того, как вами затрачено столько усилий, чтобы заполучить ее живой. - Голос Ремингтона звучал очень уверенно, и только Лили смогла различить нотки страха в его голосе.
      - А вы убейте меня и ищите ее сами, - с издевательской усмешкой предложил Лэндо. Последовала напряженная пауза, а затем Лэндо торжествующе воскликнул: - Мудрое решение, Ремингтон. А теперь положите их на пол.
      - Только после того, как мы придем к соглашению. Я готов стать вашим заложником, если вы отведете меня к ней. Я не стану приказывать своим людям убивать вас при условии, что вы сами не выкинете какую-нибудь подлую хитрость и не станете в меня стрелять.
      Нет, нет, нет! Лили не смела произнести эти слова вслух... Только не сейчас, когда ее мужа держат под прицелом. Ну где же остальные?
      И словно в ответ на ее мольбы раздался звук шагов. Быстрых, уверенных. Она пыталась считать, сколько людей подошло, но сбилась со счета. Все они остановились на почтительном расстоянии от Лэндо и его людей.
      - Ремингтон! Что здесь произошло? - Лили узнала голос Роберта.
      - Ее здесь нет, - сказал Ремингтон. - Не стреляйте в него. Это может стоить ей жизни.
      Лили поняла, что пришло время использовать свой единственный шанс. Люди Ремингтона были вооружены. Они держали всех троих под прицелом. Сейчас или никогда. Она произнесла коротенькую молитву, затем поднялась на ноги и взялась за ручку. Осторожно нажала на нее, чуть отступила назад и, собравшись с духом, толкнула дверь. И в тот момент, когда дверь ударила Лэндо в спину, раздался пистолетный выстрел.
      Лили, споткнувшись, вбежала в фойе, и тут же раздались еще три выстрела. В этот момент она увидела своего мужа: его пистолеты были направлены на Лэндо и его помощника, но взгляд не отрывался от ее лица. Он был сейчас так уязвим! Она бросилась вперед в безотчетном порыве защитить его от пули.
      - Лили!
      Прогремели еще два выстрела, и Ремингтон накрыл ее своим телом, прижимая к полу... Ну вот, в результате не она, а он заслонил ее в который уже раз. Прикрыв левой рукой ее голову, в правой он по-прежнему сжимал пистолет, потом чуть приподнялсяи, прицелившись, выстрелил... Лэндо упал всего в нескольких шагах от них, смертельно раненный в грудь.
      - Вон там посмотри! - Это был голос Джека! Лили почувствовала, как с ее души свалился камень. Значит, кучеру как-то удалось пережить сегодняшнее утро.
      - Тут все хорошо, - ответил ему высокий детина. Лили узнала повара герцога, которого все величали Быком. Он разглядывал того человека, которого Лэндо называл Мишелем. - Тут все мертвецы, кроме этого, но у него рана в животе, он никуда от нас не денется.
      - Вы двое, - Роберт ткнул пальцем в сторону Быка и еще одного человека Ремингтона, - проверьте верхние этажи.
      Он продолжал раздавать приказы, пока всех до единого не определил к какому-нибудь делу. Всех, кроме Лили и Ремингтона, которые были заняты исключительно друг другом.
      Ремингтон приподнялся на локте, чтобы оглядеть ее, его неистовый взгляд не отрывался от ее лица. Пистолет со стуком упална пол.
      - Ты не ранена. Лили? Скажи мне! Тебя нигде не задело?
      Он тщательно ее осмотрел и провел рукой по всему телу, чтобы самому убедиться. Лили обняла его за шею, пытаясь успокоить.
      - Со мной все хорошо, милый.
      - Лили!
      В его голосе было столько нежности и тревоги, что у нее защемило сердце. Его глаза никак не желали отпускать ее взгляд, проникая в самую душу. Наконец жесткие складки на его лице разгладились, и она почувствовала, как напряжение, сковавшее его тело, постепенно исчезает. Она провела кончиками пальцев по густым черным бровям, по вискам и скулам. Он тоже прикоснулся к ее щеке, а затем положил ладонь ей на шею - туда, где отчаянно бился ее пульс, в сумасшедшем, беспорядочном ритме.
      - О, Лили!
      В этом коротком восклицании было заключено так много: все его чувства и страхи, и клятвы верности, и надежды на будущее, и благодарность за то, что уних уже было, - все прозвучало в одном только ее имени. И она поняла это.
      - Я тебя люблю, - прошептала она в ответ. Он сжал ее в объятиях, стараясь прижать к себе как можно сильнее - у нее даже захватило дыхание. Он уткнулся лицом в ее шею.
      - Я люблю тебя, - прошептал он. - Я не смог бы жить, если бы с тобой что-нибудь случилось. - Он принялся осыпать поцелуями ее лицо, шею, ее маленькие ушки, шепча в них слова любви, от которых глаза Лили наполнились слезами, а сердце - сладкой болью...
      Наконец Ремингтон поднял голову и прижался к ее губам нежным, успокаивающим поцелуем. Но Лили приоткрыла рот, чтобы сделатьих поцелуй более страстным. Она хотела, чтобы Ремингтон утешил ее, помог забыть весь этот ужас, чтобы в эту минуту для них не существовало больше ничего, кромеих любви. Он был ей необходим, необходимы его ласки, его горячие поцелуи. Только его губы могли изгнать из ее сердца страх, а из памяти тот ад, через который им пришлось пройти...
      - Гм-м! Гм!
      Лили открыла глаза. Над ними стоял Роберт, взирая на них с мрачным укором. Она попыталась высвободиться из объятий мужа, однако ее попытки не возымели успеха.
      Роберт, видимо, заметил ее старания. Он потряс Ремингтона за плечо, потом еще, пока тот наконец не поднял голову.
      - Побойтесь Бога, дружище! Имейте хоть немного скромности... или хотя бы уважения к смерти. Здесь весь пол завален трупами. Это... это просто кощунственно!
      - Никто из моих людей не пострадал? - быстро спросил Ремингтон, не отрывая взгляда от Лили.
      - Ни один.
      - А вы не ранены?
      - Ни одной царапины.
      Ремингтон быстро поднялся на ноги и помог встать Лили. Он медленно обвел взглядом фойе, затем поднял жену на руки.
      - Положи голову мне на плечо. Лили.
      Она попыталась оглядеться, но он так повернулся, чтобы закрыть от нее эту кровавую картину. Брови его опять сдвинулись, и Лили поняла, что он боится, как бы она все-таки не увидела мертвецов. Чтобы успокоить его, она прижалась лбом к его плечу.
      Он поцеловал ее в макушку.
      - Смотри лучше на меня. Лили. Я унесу тебя отсюда.
      Две кареты подъехали к ним, едва герцог переступил порог дома, затем появились ее отец и лорд Байнбридж.
      - Ну как, все обошлось? - взволнованно спросил граф.
      Ремингтон кивнул.
      - Роберт с моими людьми - в доме. Он вам все подробно расскажет. А я сейчас хочу только одного - отвезти Лили домой. - Он повернулся к сэру Малкольму. - Почему бы нам всем не встретиться у меня дома? Как только закончите здесь все свои дела, милости прошу. Нам необходимо кое-что обсудить.
      Лорд Байнбридж кивнул.
      - Как ты, девочка? - спросил граф у Лили, обеспокоенно хмурясь. - Они ничего с тобой не сделали?
      - Нет, папа. Со мной все хорошо. - Она улыбнулась Ремингтону. - Мой муж спас меня.
      Ремингтон недовольно хмыкнул.
      - Она сама себя спасла, - сказал он, обращаясь к графу. - И мою жизнь тоже, можете мне поверить. - Он посмотрел, качая головой, на улыбающуюся на его руках Лили и с нежностью сказал: - Вы не перестаете меня удивлять, ваша светлость.
      Лили почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Выражение его глаз напомнило ей о тех словах, которые он только что шептал ей в фойе. И ей захотелось снова их услышать.
      - Мне так хочется поскорее отсюда уехать. Ты не мог бы поудивляться в каком-нибудь более приятном месте?
      Он внимательно посмотрел ей в лицо, и бровь его лукаво взметнулась вверх:
      - Еще как мог бы.
      21
      Роберт допил коньяк и поставил пустой бокал на письменный стол.
      - Это черт знает что такое. Мы торчим здесь уже целый час.
      - Терпение, мой мальчик, - сказал граф Кроффорд. - Твоя сестра перенесла сегодня столько страшных испытаний... Наверное, проплакала себе все глаза, бедная девочка. И я не могу укорять Ремингтона за то, что он хочет побыть рядом с женой, чтобы хоть как-то успокоить ее.
      Роберт снова потянулся за графином с коньяком, пробормотав под нос:
      - Ставлю десять гиней на то, что он не гладит ее по ручке и не шепчет: "Ну полно, полно".
      - Что ты говоришь? - спросил граф.
      - Ничего, что стоило бы повторять. Больше никто не хочет выпить?
      Граф я сэр Малкольм отказались.
      - Мы пока вполне можем обсудить некоторые наши проблемы, - заявил сэр Малкольм. Он пригладил большим пальцем кончики усов. - Брат герцога Тревор собирается отплыть на своем корабле завтра утром. Я уже предупредил его, что у него будет пассажир, но мне не хотелось бы подвергать вас ненужному риску, Роберт. Все, чем мы располагаем, - это признание раненого шпиона. Он клянется, что охота велась только на Лили и на вашего отца. Но ведь вас могли выследить и другие службы Франции.
      Роберт покачал головой.
      - Наши армии готовы к выступлению против французов в северной Испании и на Пиренеях. В этих битвах, возможно, решится исход войны. Мое присутствие в Париже сейчас просто необходимо. К тому же, если бы французы действительноменя заподозрили, мой человек уже сообщил бымне об этом.
      - Если французы его уже не арестовали, - заметил граф Кроффорд.
      - Ну это едва ли, - задумчиво сказал Роберт. - Ты ведь не знаешь, кто он, мой осведомитель. Во Франции никому и в голову не придет, что он - наш агент и союзник.
      - Что ж, вам виднее, - Сказал Байнбридж. - Значит, отплываете завтра утром с Тревором Монтегью на его корабле. - Он повернулся к графу. - Но что нам делать с вами, мой друг? Французы знают о вашей деятельности и скорее всего пришлют нового агента, чтобы завершить то, что не удалось Лэндо. Ваша жизнь в опасности.
      Граф Кроффорд озабоченно кивнул.
      - Я это прекрасно понимаю. Поэтому лучше бы мне на какое-то время исчезнуть. Единственное, чтомне нужно, - это место, где я смогу без помех работать. - Он откинулся на спинку кресла и задумчиво потер подбородок. Дом в Брайтоне, наверное, подойдет. Вот только, видимо, будут трудности с доставкой шифровокиз Лондона в Брайтон и обратно. Это все-таки известный риск.
      - Могу уверить вас, мой друг, что риск совсем невелик, - отвечал лорд Байнбридж. - И это лучше, чем полностью лишиться вашей помощи. Вы с Лили единственные, кто может расшифровывать послания Роберта. Однако, я думаю, мы больше не имеем права пользоваться ее услугами. Да и Ремингтон наверняка нам это запретит.
      - Что это я "наверняка запрещу"? - спросил появившийся на пороге библиотеки герцог. Все трое повернулись на его голос. Лили была с ним. Заботливо ее обняв, он подвел ее к кушетке и, усадив, опустился рядом.
      - Мы не ожидали сегодня тебя увидеть, Лили, - сказал отец и с укором посмотрел на герцога. - Она такая бледная. Вы должны настоять, чтобы она вернулась к себе и легла в постель. Ей надо как следует прийти в себя.
      Ремингтон только пожал плечами.
      - Ваша дочь сама может настоять на чем угодно.
      - А по-моему Лили выглядит прекрасно, - заметил Роберт. - И вовсе она не бледна. Знаете, Ремингтон, ваш талант устранять женское недомогание просто поразителен.
      - Может быть, вы прекратите говорить обо мне так, словно я какой-то предмет, что-то вроде пресс-папье, - сердито сказала Лили и, залившись краской, посмотрела на брата. - Знаешь, Роберт, если тебя так интересует мое здоровье, то почему бы тебе не спросить об этом у меня?
      - Как ты себя чувствуешь, Лили? - тут же спросил он, изобразив на лице безмерное раскаяние.
      - Гораздо лучше, благодарю тебя. А теперь, может быть, мы поговорим о чем-нибудь более серьезном?
      Ремингтон мрачно посмотрел на Роберта:
      - Вам удалось допросить раненого шпиона или обнаружить в доме лорда Гордона что-нибудь ценное для нас?
      Вместо Роберта ему ответил сэр Малкольм:
      - Человек Ландо сказал все, что нам требовалось, когда в обмен на информацию я обещал сохранить ему жизнь. Как выяснилось, это и был пятый шпион из сети лорда Грэнджера. Я имею в виду Лэндо.
      - Но почему мы не смогли выйти на его след? - спросил Ремингтон. Остальные четверо шпионов относительно регулярно появлялись у Грэнджера, и через него же шлиих сообщения. Почему среди них не было Лэндо?
      - Лэндо оказался умнее. Он понял, что лорд Грэнджер своей неосторожностью рано или поздно обязательно привлечет к себе внимание властей, - объяснил сэр Малкольм, - и недалек тот день, когда Грэнджер попадется. Поэтому, не желая рисковать, Лэндо оборвал связи с Грэнджером и нашел себе другой источник информации и канал связи - в лице Гарри.
      - Гарри действовал очень осмотрительно - его никто бы никогда не заподозрил, - задумчиво сказал Ремингтон. - В этом он, похоже, оказался умнее Грэнджера.
      - Но почему Лэндо застрелил его? - спросил Роберт.
      - Чтобы не выполнять обещание, которое он дал Гарри, - пояснил Ремингтон. - Лили он заполучил, и Гарри ему больше был не нужен. Если бы Лили случайно не оттолкнула Лэндо от двери, вполне возможно, что ему удалось бы выйти из дома Гарри живым и невредимым. - Он почувствовал, как пальцы Лили сильнее сжали его локоть, и накрыл ее руку своей. - Он собирался использовать меня как заложника, и я уже готов был пойти на это...
      - Что это на вас нашло? - сердито сказал Роберт. - Я просто не поверил своим глазам, когда увидел, что вы опустили пистолеты.
      - Я не был уверен, что он лжет, когда он стал уверять меня, что отправил Лили в другое место. - Ремингтон переплел свои пальцы с пальцами жены, а другой рукой провел по ее тонкому запястью. - В тот момент я был готов на все - лишь бы они ее не тронули. И Лэндо это знал. Я думаю, он хотел использовать меня как прикрытие, чтобы добраться до своего корабля, а затем выйти в море.
      - И вы позволили бы ему покинуть Англию? - недоверчиво спросил Роберт.
      - Нет. К тому времени я бы уже знал, что свершилось самое ужасное... что моя жена мертва. Я... я бы убил Лэндо или бы сам погиб, пытаясь это сделать. В любом случае без заложника ему бы не удалось покинуть Англию живым.
      Все какое-то время молчали.
      Заблестевшими от слез глазами Лили посмотрела на своего брата.
      - Я забыла тебя поблагодарить, Роберт. Ты когда-то долго учил меня шпилькой вскрывать замки. Как видишь, твое терпение не пропало даром.
      Ремингтон вытер слезы, скатившиеся по ее щекам.
      - Твой отец прав, любовь моя. Тебе действительно лучше пойти наверх и немного отдохнуть.
      Она прижала голову к его плечу и вздохнула.
      - Я прекрасно отдыхаю и здесь.
      - Мы не будем вас долго задерживать, - сказал лорд Байнбридж, - Итак: французам известно про Лили и про графа. Тем не менее граф Кроффорд намерен продолжать свою деятельность, но уже в Брайтоне, в нашей спецрезиденции, чтобы до него никто не смог добраться. Роберт завтра утром возвращается во Францию. Ну а что касается Лили... вы, естественно, настоите на том, чтобы ваша жена больше на нас не работала, однако, к сожалению, это не гарантирует ей безопасности. Вы оба должны быть постоянно начеку - до самого конца войны.
      Ремингтон почувствовал, как пальцы Лили напряглись. Он заглянул ей в глаза.
      - Ты хочешь продолжать работать?
      Лили прикусила губу.
      - Сама не знаю, - тихо сказала она.
      - Разумеется, она не будет работать, - заявил граф, вскочив с кресла. Об этом не может быть и речи! Лили, и ты еще можешь в чем-то сомневаться?
      Да, может... Ремингтон видел это по ее глазам.
      - Как я понимаю, ваша дочь просто не может не сомневаться. Потому что на карту поставлено гораздо больше,чем наши с ней жизни. - Он нежно провел пальцами по ее щеке. - Мы будем защищать тебя, Лили, я и мои люди. Конечно, тебе это, возможно, будет не очень приятно. Стать как бы пленницей в собственном доме. И все-таки я превращу этот дом в крепость, ибо не хочу больше рисковать тобой.
      Она растерянно посмотрела на него и снова покачала головой.
      - Я не знаю, - повторила она. Герцог повернулся к лорду Байнбриджу:
      - Я полагаю, вы сможете пару деньков подождать ее окончательного ответа?
      - Какие еще могут быть ожидания?! - возмущенно воскликнул граф. - Сию же минуту нам скажите, что сотрудничество Лили с Военным департаментом отныне прекращено.
      Сэр Малкольм вновь пригладил усы, задумчиво поглядывая то на своего старого друга, то на чету Ремингтонов.
      - Я понимаю вашу обеспокоенность, друг мой, но, однако, не стану возражать, если Лили по-прежнему будет нам помогать. Ведь даже если она удалится от дел, французы все равно этого не узнают и по-прежнему будут за ней охотиться.
      При этих его словах на лице Лили мелькнул страх. Ремингтону совсем не хотелось, чтобы она снова расплакалась.
      - Вы хотите сообщитьнам что-нибудь еще перед тем, как нас покинете, сэр Малкольм?
      Это был не слишком тонкий намек, и сэр Малкольм тут же поднялся, чтобы откланяться.
      - Ничего существенного. - Он повернулся к графу и Роберту: - Думаю, нам пора, джентльмены.
      * * *
      Лили не могла сдержать слез, когда прощалась с отцом и братом, ведь одному Господу было ведомо, когда она снова сними увидится. Как только гости ушли, Ремингтон отнес ее в свою спальню и положил на кровать, на этот раз намереваясь продержать ее здесь как можно дольше...
      Когда они только вернулись от Гарри, она почти не плакала. Ее муж не дал ей времени опомниться, увлекая своими страстными ласками и горячими, властными поцелуями, от которых кружилась голова и хотелось забыть обо всем на свете. А затем он любил ее так пылко и нежно, что она не могла ни о чем больше думать, кроме как о счастье делить сним этот восторг. Но теперь, после расставания с отцом и братом, после того, как прошел шок, она ничего не могла с собой поделать: слезы текли сами собой.
      - Я просто не могу остановиться, - всхлипывая, пробормотала она, уткнувшись лицом в его плечо. Но он ничего не сказал, только крепче прижал ее к себе. - Я просто не знаю, что делать, Майлс. Столько смертей, и это еще не конец. Ни войне, ни этому постоянному обману... - Она вновь зарыдала.
      - Тише, Лили. Все хорошо. Ты не должна работать на Байнбриджа, если ты этого не хочешь. - Он бережно откинул с ее лба волосы и поцеловал. - Ты и так уже сделала для своего отечества столько, что вполне можешь почивать на лаврах.
      - Как я могу сидеть сложа руки в то время, как все... - Она вдруг замолчала и, приподнявшись на локте, заглянула ему в глаза. - Ты-то ведь будешь и дальше выполнять свои обязанности?
      - Конечно, - улыбнулся он. - Моя теперешняя обязанность не оставит мне ни минуты свободного времени до-самого конца войны. Тревор вполне сможет заменить меня на море, но кому же я могу доверить охрану собственной жены, кроме себя самого?
      Лили было не до шуток.
      - Так ты больше не будешь работать на Байнбриджа и тем не менее согласен, чтобы я сотрудничала с ним дальше? - недоверчиво спросила она.
      - Но я только что сказал тебе, что у меня появилась новая и очень важная обязанность в придачу к уже имеющимся. - Она увидела искорки смеха в его глазах, ставших очень лукавыми. - Мужчина должен очень ответственно относиться к своим обязанностям.
      Она чуть приподнялась и, положив ему на грудь руки, оперлась на них подбородком и заглянула ему в глаза.
      - Ну хочешь, я откажусь от своей работы?
      Веселые лучики в его взгляде погасли. Он ответил ей уже серьезно:
      -Я думаю, твоя работа слишком важна, чтобы отказаться от нее полностью, Лили. Я был бы рад, если бы ты дала возможность своему отцу заниматься сообщениями, которые приходят от других агентов, и не тратить время на шифровки твоего брата. Я-то знаю, как ценно каждое сообщение агентов сэра Малкольма. - Его брови сошлись на переносице. - До того, как начались все эти неприятности, сколько времени у тебя обычно уходило на дешифровку?
      - Иногда не больше часа в день, - она чуть поморщилась, - но чаще почти весь день.
      Он задумался. Его рука ласково поглаживала ее по спине, а пальцы другой машинально теребили пуговицы на платье.
      - А сколько времени у тебя займет обработка сообщений Роберта? Если ты будешь занята только ими?
      - Несколько часов, в общей сложности дня два в неделю.
      Она чувствовала, как от его ласковых поглаживаний ее тело постепенно все больше расслаблялось, и, повинуясь безотчетному желанию, чуть приподняла голову и поцеловала мужа в подбородок. Прикосновение к его грубоватой от бритья коже всегда казалось ей невероятно волнующим. Она провела кончиками пальцев по его щеке. Увидев по его глазам, что это доставляет ему удовольствие, она повторила ласку. Ей самой это тоже очень нравилось.
      - Ну что ж, вполне приемлемо, - продолжал размышлять Ремингтон. - Ведь может наступить такое время, когда ты сама не захочешь уделять своей работе больше двух дней в неделю.
      Его голос стал вдруг более мягким и проникновенным. Она заглянула ему в глаза и узнала разгорающийся жар желания, на который немедленно отозвалось ее тело.
      - И что же это за такое время, милорд?
      - Ну... Я слышал, что некоторые молодые мамы просто не отходят от своих малышек. Вот я и подумал...
      Она быстро прикрыла своими пальчиками его губы и, покачав головой, с невольным разочарованием сказала:
      - Майлс, но у меня же нет ребенка.
      Он осторожно отвел ее руку и улыбнулся ей такой обворожительной улыбкой, что у нее заныло сердце от счастья...
      - Я знаю. Лили. - Обхватив ее лицо своими большими ладонями, он наклонился так низко, что его губы почти коснулись ее губ. - Но у меня есть один план...

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23