ВИДЕНИЕ ДАВНО ПРОШЕДШИХ ВРЕМЕН

Она слышала необыкновенные истории о королевах пустынь, которые рассказывали ночью у костра. Многие создания встречаются на диких землях, куда не ступала нога человека. Но она никогда не думала, что увидит их собственными глазами.

Все же, или ей снится сон, что она действительно видит их, или только мечтает и тем самым наблюдает за этими обитателями диких местностей? Быть может, это видение давно прошедших времен, и вскоре пред ней предстанет королева Ясная Стрела, молодая и раскованная, верхом на королеве львов, ступающей по пескам пустыни, желающая изучить тайны охоты с помощью тех, кто давно считаются повелительницами искусства выслеживания и убийства.

Должно быть, это видение, поскольку даже когда она смотрит, то видит небольшую человеческую фигурку, выступающую из-за огромной каменной глыбы с поднятыми в знак мира руками. Две черные собаки, совсем крохотные по сравнению с величественными сфинксами, негромко рычат позади него.

— Алан! — Адика дернулась, и на плечо ей легла чья-то рука.

— Тише, — прошептала Лаоина.

Адика лежала в тени, отбрасываемой огромным валуном. Камни врезались ей в плечо и ногу, но у нее Не было сил подняться. Усилием воли она заставила себя протянуть руку вверх и коснулась свертка, на котором покоилась ее голова. Адика поняла, что это ее меховой плащ. Немного выше, но так, что ей удалось дотронуться пальцами, она нащупала сверток со своими драгоценными атрибутами.

Лаоина с трудом дышала, резко и возбужденно. Земля задрожала. Спасительная тень внезапно ушла в сторону, и яркий солнечный свет ослепил Адику. Лаоина без сил упала на землю. Перевернувшись на спину, Адика посмотрела вверх на бесчувственное лицо женщины, склонившейся над ней. Передними лапами женщина-львица откатила в сторону каменный валун, за которым они прятались. Камень оказался у нее под лапой, в любой момент готовый покатиться вперед по одному лишь ее повелению.

Серебристая грива струилась каскадом по плечам, будто ветер пригладил ее. Женщина-львица смотрела на них глазами цвета янтаря. Из-за узких зрачков ее взгляд казался более жестоким, чем у людей народа Лошади. У женщины-львицы было человеческое лицо, но за ним не скрывались присущие людям ум и понимание.

— Прошу вас, — из-за сфинкса раздался голос Алана, — мы пришли с миром. Мы не хотим причинить вам никакого вреда.

Женщина-львица оттолкнула камень в сторону. Он покатился, громыхая и поднимая клубы песка, вниз по склону. Вдали виднелся каменный круг, расположенный в широком углублении у основания холма. Адика не могла вспомнить, как она добралась сюда. От жары колыхался воздух. Лаоина лежала без движения, и тут женщина-львица небрежно поставила лапу ей на спину, все еще не выпуская когтей, и перевернула женщину Акка.

Адика с трудом поднялась на колени.

— Прошу вас, госпожа королева. — Голос ее звучал хрипло, будто был выжжен неумолимым солнцем. — Мы ищем племя людей, возглавляет которых святая женщина по имени Сияние-Слышит-Меня.

Женщина-львица склонила голову набок, прислушиваясь к звуку, которого Адика не могла слышать, и уселась на задние лапы. Она убрала лапу со спины Лаоины и глубокомысленно начала ее вылизывать. У нее были плохие зубы, но острые, и их было превеликое множество. После мучительно долгих минут, которые она провела, ухаживая за своими лапами, женщина-львица поднялась и пошла в сторону, будто забыла о своих пленниках. Возможно, она просто не была голодна.

Лаоина с трудом поднялась на ноги. Она что-то пробормотала на своем языке, наверно, молитву, прежде чем обратилась к Адике.

— Никогда не думала, что маоисину настолько огромна.

— Что это?! — воскликнул Алан, присев рядом с Адикой. — О Боже, тебе нужно быстрее укрыться в тени.

Превозмогая боль и головокружение, оставшееся еще с того момента, когда они пробуждали драконов, Адика поднялась на ноги.

— Ты измерила камни? — обратилась она к Лаоине. — Где же мы найдем племя святой Сияние-Слышит-Меня?

Лаоина лишь указала на небольшой зеленый островок посреди песков пустыни, виднеющийся вдали.

— Пойдемте быстрее, быстрее.

С поддержкой Алана и опираясь на широкую спину Ярости, Адике удалось спуститься с холма и пройти по пескам, плавно переходящим в выжженную солнцем землю, усыпанную галькой. Их путешествие казалось бесконечным, как будто зеленый оазис постоянно перемещался все дальше от них. Женщина-львица исчезла из виду. Быть может, она была просто миражом.

Путники почувствовали запах воды. Из последних сил они поспешили вперед, мечтая укрыться в тени деревьев, чьи ветви покачивались от нежного ветерка. Под сенью деревьев их встретила приятная прохлада. Они отдыхали, наслаждаясь живительной водой, с каждым новым глотком которой к ним возвращались силы. До них долетали звуки от невидимого глазу небольшого лагеря людей: пение, стук молотка по металлу, рев осла и возмущенное блеяние коз.

— Смотри! — воскликнул Алан.

К ним осторожно приближалась человеческая фигура, с ног до головы закутанная в широкие одежды, обе руки с раскрытыми ладонями были подняты вверх в знак мира. Ладони были украшены спиралями и рисунками темно-синего цвета. Адика тоже подняла руки вверх, показывая, что они пришли с миром. Оли последовали за своим проводником по узкой тропинке, извивающейся между плотными зарослями кустарников и деревьев, усыпанных множеством крошечных зеленых плодов. Большие сиренево-белые цветы, размером с ладонь, свисали до самой земли. По берегам небольшого водного канала, настолько узенького, что его легко можно было переступить, возвышались заросли тростника, который скользил и цеплялся за одежду, когда они проходили через него. Пот струился по спине Адики. Ее ноги горели от нестерпимой жары.

Они перешли второй водный канал, он был гораздо шире предыдущего, поэтому Адика с радостью ступила ногами в прохладную спасительную воду. Наконец они дошли до середины сада, где раскинулся небольшой пруд, но едва ли можно было добросить камень до противоположного берега, он был окружен каменными валунами и из него, подобно шести спицам колеса, отходили водные протоки. Горе и Ярость бросились к воде, чтобы попить. На другой стороне этого водного оазиса возвышались небольшие сады, в которых росли зеленые ароматные травы, молодые побеги диковинных растений, деревья, усыпанные красными, как яблоки, фруктами, но большими по размеру и круглыми. Виноградные лозы поднимались над земляными холмиками. Дальше, за прекрасными садами, раскинулись многочисленные палатки, их было так много, что Адике не удалось сосчитать их с первого взгляда. Среди палаток возвышался шатер, он был гораздо больше остальных, сшитый из такой белой ткани, что Адике пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть от его сияния. Вокруг них сновали люди народа Эссит, занятые каждый своей работой. Большинство из них с ног до головы были закутаны в просторные одеяния, из-под которых были видны только их руки и глаза. Несколько из них, чьи руки были украшены медными браслетами,

работали на открытом солнце, на них тоже были свободные одежды, на головы наброшены покрывала; на щеках у всех этих людей было выжжено клеймо. Вокруг, повизгивая и смеясь, бегали голенькие дети, остановившись немного в стороне, они внимательно смотрели на незнакомцев, перешептываясь друг с другом. Невдалеке от лагерной стоянки послышалось возбужденное блеяние овец и коз.

Проводник любезно подвел их к священной палатке. Они тут же окунулись в спасительную прохладу полосатого шатра; пока они уютно устраивались на мягких подушках, два молодых человека принесли золотые кубки с вином и корзинку, полную коричневых фруктов, похожих на орехи. Из-под свободных одежд были видны только руки, молодые и нежные, украшенные рисунками из хны. Раздались мелодичные звуки четырехструнной арфы. Трудно было сказать, играет ли молодой человек или девушка, поскольку у юного музыканта были карие глаза, густые ресницы и утонченные черты лица. Небольшое медное колечко украшало его нос; на запястьях виднелись браслеты, а на ее — или его — щеке горело клеймо.

Под покровом журчащей мелодии Алан наклонился вперед.

— Из палатки за нами наблюдает женщина.

— Где? Я никого не вижу у входа. — Адика откусила диковинный фрукт коричневого цвета. Он был сладкий и совершенно не похожий на орех. — Восхитительно.

— Она наблюдает за нами, — повторил Алан. Мокрые Горе и Ярость вернулись с пруда, мельчайшие капельки воды брызнули во все стороны, когда они упали на землю в тени, положив головы на передние лапы, совершенно довольные таким отдыхом. — Зачем нужно было измерять камни, чтобы найти это племя? Разве каменный круг, где волшебники могут создать сотканные врата, не находится всегда в одном и том же месте?

— Племя святой Сияние-Слышит-Меня не живет в домах, подобно нам. На их земле расположено несколько каменных кругов, где возможно соткать волшебные врата. Когда они переезжают на другое место, Почитаемая отмечает ближайший к их лагерю каменный круг, чтобы мы могли выйти из сотканных врат именно там. Камни расположены таким образом, что если между ними провести линию, она укажет на водный оазис, где укрывается племя.

Когда они отдохнули и освежились, их проводник пригласил Адику и Лаоину пройти внутрь палатки. Алан поднялся, чтобы пойти с ними, но Адика отрицательно покачала головой.

— Ни один мужчина не может зайти в шатер Сияние-Слышит-Меня. Таков закон их племени.

— Ты будешь в безопасности? — спросил он, понизив голос. — Мне бы не хотелось оставлять тебя одну.

— Да, любимый, здесь мне ничто не угрожает.

Алан замер в нерешительности, но тут же сел обратно, хотя больше не мог расслабиться, утопая в мягких подушках.

В палатке было достаточно светло, поскольку с нескольких сторон материал был убран, поэтому солнечный свет проникал внутрь шатра. Плотно утрамбованный песок служил полом. В песок были врыты шесть столбиков, к которым были привязаны жерди, так что получалось два треугольника, перекрещивающихся друг с другом. На этих треугольниках, подобно тому как Адика ткала из нити звездного света волшебные врата над каменными кругами, шесть женщин ткали замысловатую ткань из синих, фиолетовых и темно-красных нитей. Ткань начала принимать какие-то очертания, но Адика все еще не могла понять, что должно было получиться. Лица женщин ничем не были прикрыты, хотя легкие платки спускались с головы на плечи. У женщин был темный цвет лица и ясные темно-карие глаза. Их руки тоже были украшены рисунками-точками и зигзагами, как руки тех людей, что встретились на улице. Мелодия их едва слышного разговора то повышалась, то вновь опускалась, будто непрерывную нить беседы они тоже вплетали в ткань. Самая юная из женщин подняла глаза и смело посмотрела на Адику, но тут же потупила взор, когда ее соседка толкнула ее в бок.

Чья-то невидимая рука отдернула другую занавесь, и они, наклонившись, вошли во вторую, внутреннюю комнату. Старая женщина указала им на кувшин и чашу, великолепно сделанные из меди, они смогли ополоснуть руки. В комнате, где стояли два сундука, покрытых шкурой сфинкса, пол был застлан шикарными коврами и возвышалась гора подушек, вышитых цветами и виноградными лозами. С каждой стороны висели занавеси, сотканные из синих, фиолетовых и темно-красных нитей, они тоже были украшены изображением женщины-львицы во всем ее статном великолепии. Старая женщина дотронулась до пояса из колокольчиков, висящего недалеко от внутренней занавеси, и раздался мелодичный перезвон.

Занавесь, за которой расположилась дальняя комната, тут же поднялась. Адика скользнула взглядом по внутреннему убранству комнаты, погруженной в полумрак: стол и стул, сделанные из золота, утопали в толстых коврах, за ними завеса из прекрасного полотна скрывала заднюю часть палатки. Из комнаты показалась женщина, бремя долгих лет оставило свой отпечаток на ее лице. На ней были такие же свободные одежды, как и на остальных людях ее племени, но голова и лицо были прикрыты льняным платком. Даже глаза ее были скрыты за ним, только благодаря свободному плетению ткани она могла все видеть, но не быть увиденной. По старинным преданиям людей ее племени, она была свидетелем пришествия своего бога, и божественное сияние на ее лице до сих пор было настолько ярким, что могло убить любого смертного лишь от одного взгляда на нее.

— Приветствую вас, Сияние-Слышит-Меня, — уважительно обратилась Адика, ожидая, пока Лаоина переведет ее слова. — С важными вопросами пришла я на вашу землю, полную опасностей и риска.

Сияние-Слышит-Меня несколько заикалась. Она старательно произносила слова, за которыми скрывался глубокий смысл, будто каждое отдельное слово сам бог вкладывал ей в уста.

— Приветствую вас, — Юная-Находящаяся-Среди-Нас. — Она остановилась, прислушиваясь к тишине, нарушаемой только шепотом женщин в соседней комнате. Наконец она заговорила: — Откуда пришел этот человек, который еще не рожден?

— Из сотканных врат, — удивленно ответила Адика. — Священная забрала его с тропы, ведущей в земли мертвых, и привела его к нам, чтобы до последнего дня он был моим верным другом и помощником.

— Он не может быть мертв, — возразила святая женщина, — поскольку он еще не рожден.

— Но как же тогда он может быть здесь, в теле человека?

— Это загадка. Еще не наступило то время, когда душа его должна прийти на Землю.

Адике было интересно, правильно ли Лаоина перевела святой женщине ее слова. Хотя, действительно, ни один из волшебников, включая саму Адику, никогда не смотрел открыто в лицо их богам. Это многое меняет в человеке. Она может видеть то, что для других смертных остается за гранью понимания.

— Боюсь, я не понимаю, что вы хотите сказать.

Сияние-Слышит-Меня замолчала, будто к чему-то прислушиваясь, возможно, к словам своего бога.

— Многое в жизни остается для нас неразгаданной тайной. Даже мне, той, что открыто видела своего бога, не дано знать всего, что должно случиться. Расскажите мне, что происходит в ваших землях.

Направляемая Адикой, Лаоина подробно рассказала обо всех событиях, которые предшествовали их появлению здесь.

— Что нам делать, если Хорна мертва? — спросила Адика, боясь услышать ответ.

Жуткая тишина повисла над ними. Адика больше не слышала перешептывания ткачих, ни единого звука, даже шелеста стенок палатки, развеваемых ветром. Неужели она оглохла? Но вот послышалось едва уловимое шуршание, это Лаоина переступила с ноги на ногу на мягком ковре. Раздался тихий перезвон.

Сияние-Слышит-Меня заговорила шепотом, очень медленно, будто старательно повторяла слова, которые диктовал ей невидимый голос:

— Если Хорна мертва, то мы должны воспитывать наших детей как будущих воинов. Каждое поколение будет участвовать в борьбе, бесчисленное множество поколений, и борьба никогда не закончится, потому что Проклятые — наши враги с самого первого дня, как они появились среди нас, до дня настоящего и все последующие дни. Когда-то люди моего народа были их рабами. Наш бог освободил мой народ из рабства, и мы прибыли в эти дикие земли. Здесь слуги бога с телами львов, крыльями ангелов и лицами людей защищают нас от гнева Проклятых. Но даже несмотря на это, колдовство Проклятых начинает действовать на нас. С каждым годом становится все меньше слуг бога, потому что Проклятые охотятся на них ради удовольствия и приносят их в жертву своим богам.

Она подняла руку. Пророчество закончилось. Подошел молодой человек с кубком в руках и передал ей. Кубок исчез под платком, святая женщина осушила его до дна и вернула пустым. Адика вновь могла все четко слышать: детский смех, блеяние коз, перешептывание ткачих, переливающиеся звуки арфы.

Совершенно нормальным голосом, слегка заикаясь, как обычно, Сияние-Слышит-Меня продолжала говорить:

— Идите в земли каменных великанов, где летает феникс. Человек с двумя пальцами проводит вас. Вам ни в коем случае нельзя пройти в страну Хорны через великий каменный круг, который находится за городом и построен людьми племени Хорны. Вас тут же схватят Проклятые. Идите потайным путем. Ты самая юная. Мы верим в твою силу. Остальные должны только ждать. Если Хорна мертва, то нам остается лишь надеяться, что ее преемник, которого она обучила всему, готов занять ее место.

— Если ее ученик выжил в этой схватке, — пробормотала Адика.

— Мы должны одержать победу в этой борьбе, иначе Проклятые поработят всех нас.

После этого их проводили на улицу.

Алан спал, одурманенный палящим зноем, утопая в мягких подушках. Адика замерла на выходе из палатки, неотрывно глядя на него. Еще никогда он не был так прекрасен, как в тот момент, когда проснулся и взглянул на нее: сияющее лицо, блестящие глаза, и даже волосы его несколько лоснились, будто были вымыты в яичном белке.

Алан зевнул и отпил немного вина.

— Мне приснился такой страшный сон, — вяло проговорил он. У него было очень выразительное лицо, честное и открытое, но не простодушное. — Лепестки роз, подобно снежинкам, кружили в воздухе и падали на землю, за моей спиной бушевал ветер. Мне показалось, будто огромное существо стояло позади меня, хлопая крыльями.

Адика вздрогнула, как будто почувствовала ползущего по спине паука, когда вспомнила, что Сияние-Слышит-Меня сказала об Алане. Но на этот раз, казалось, он не заметил ее беспокойства. Он протянул ей полную пригоршню коричневых фруктов, словно подношение, но когда она наклонилась, чтобы взять их, один из людей мягко отвел палкой в сторону руки Алана, прежде чем их ладони соединились.

— Мы должны ехать, — сказала Лаоина.

Внезапно они обнаружили, что появился новый проводник, закутанный в черные одежды и с капюшоном на голове. Пополнив запасы еды и воды, закрепив на спинах свои мешки, они двинулись назад по той же самой тропинке мимо пруда к буйным зарослям деревьев и кустарников. Даже в тени было нестерпимо жарко. Солнце находилось в зените. Они просто не могли дойти обратно через пески к каменному кругу. Когда они остановились в спасительной тени последнего дерева, их проводник поднес к губам бараний рог. Он с силой подул в него, но Адика не услышала ни единого звука.

Клубы пыли поднялись вдоль дальней скалы. К ним приближались три женщины-львицы, чьи крылья были полурасправлены. Глазами злыми и беспощадными, но так похожими на глаза людей они оценивающе осмотрели Адику, Алана и женщину Акка, прежде чем согнули перед ними передние лапы. Проводник жестом указал на их спины.

Лаоина что-то пробормотала на своем языке. Адика не могла пошевелиться, пытаясь понять, от чего ее бросило в пот: от неумолимого пекущего солнца или собственного страха. Алан осторожно шагнул вперед. Он даже согнулся, превозмогая нестерпимую жару, когда вышел из тени на солнце. Он прыгал с одной ноги на другую, кляня невыносимое пекло, и наконец приблизился к одному из сфинксов. Пока он неуклюже взбирался ей на спину, его собаки бросились вперед, обнюхать огромное существо. Она махнула хвостом, отгоняя их на почтительное расстояние, затем вонзила когти в песок, издав угрожающее рычание.

— Пойдемте. — Алан восхищенно улыбался, словно ребенок, чья непосредственность помогла преодолеть страх.

Адика коснулась руки Лаоины.

— Пойдем, — мягко проговорила она, заметив, что женщина Акка оцепенела от ужаса. — Ты видела пробуждение драконов. Эти существа не могут быть опаснее и страшнее драконов!

— Только потому, что мы сражаемся против Проклятых, — пробормотала Лаоина, резко выдохнув, — я должна это сделать. — Она сотворила рукой сложный знак против злых духов и без предупреждения бросилась бежать ко второй женщине-львице. Адика шагнула вперед на обжигающий ноги песок. Трава, вплетенная в подошвы ее обуви, шипела, пока она бежала по раскаленному песку. Подпрыгнув, она оказалась грудью и животом на спине третьей женщины-львицы, оставалось только перекинуть ногу и сесть верхом, так она однажды путешествовала на спине Священной. Раскатистое мурлыканье прокатилось по всему телу женщины-львицы, когда она поднялась с земли.

Поскольку ее сильно раскачивало и подбрасывало на спине женщины-львицы, Адика держалась за ее плечи, пытаясь не упасть, но наконец обхватила ногами ее крылья и просто прижалась всем телом к спине, сцепив руки вокруг шеи.

В конце концов, все оказалось не так страшно, как она боялась. Женщина-львица двигалась мягко и ровно, только жесткий мех натирал и раздражал кожу на ногах. Сверток с ее атрибутами неудобно висел на спине и постоянно подскакивал и ударял по одному и тому же месту, но Адика не решалась отпустить одну руку даже на мгновение, чтобы поправить его.

Солнце неумолимо пекло. Они перешли через холм, и внизу она уже видела каменный круг, как вдруг от нестерпимой жары закружилась голова. Казалось, воздух кипит, а пески вздымаются и перекатываются волнами. Над каменным кругом блестели искры. Без предупреждения оттуда посыпался град стрел. Лаоина закричала от боли, сфинкс Адики откинул голову назад, зарычал, но ни звука не раздалось из разинутой пасти. Женщина-львица поджала под себя задние лапы, готовая к прыжку, все тело ее было напряжено в ожидании врага.

Но сфинкс, на котором ехал Алан, в последний момент бросился в другую сторону, когда новый град стрел обрушился на них из-за камней.

— Проклятые! — закричала Лаоина.

Существа с телами людей и лицами животных скрывались за камнями. Солнце переливалось на их ярких плащах из перьев.

Ее сфинкс покачнулся, и Адика едва успела упереться ногой в крыло, подтянуться и вновь прижаться к широкой спине. Если сейчас она упадет, то умрет здесь. Леденящий душу военный клич Проклятых раздался из-за камней. Дюжина воинов бросилась вперед из своего укрытия. Сфинксы развернулись и стремглав помчались обратно в пустыню. Адика была настолько занята тем, что пыталась удержаться на сфинксе, что даже не сотворила заклинание разрушения.

Крики Проклятых таяли вдали. Тут Адика услышала едва уловимые звуки рога, резкие и надрывные. Звуки стихли, когда сфинксы перешли через холм и спустились на равнину, такую плоскую и лишенную какой-либо растительности, что казалось, будто она выжжена дотла неумолимым пожаром. В голове отдавалась беспощадная пульсирующая боль. Раскаленный ветер обдувал ее, пот струился вниз по спине, пока ее бедра не стали мокрыми. Жесткий мех сфинкса больно натирал кожу, а они все бежали и бежали вперед, путь казался бесконечным, наконец Адика просто закрыла глаза, надеясь, что это даст временное облегчение, и молилась о воде.

Проклятые узнали тайну сотканных врат. Все человечество обречено, и они ничего не могут сделать, чтобы остановить Проклятых, которые, несомненно, победят в этой борьбе теперь, когда они могут проходить через сотканные врата.

Головокружение и тошнота охватили Адику. Она мертвой хваткой вцепилась в мех сфинкса, пытаясь удержаться у него на спине. Перед глазами мелькали черные точки. Земля отражала солнечную жару подобно зеркалу, Адика теряла сознание, ей едва удавалось бороться с этим, как вдруг все вокруг стало серым и она впала в забытье. Как далеко они зашли? Куда направлялись с ними женщины-львицы? Сможет ли она еще какое-то время продержаться на этой широкой спине, чтобы добраться до места?

Как будто в ответ на вопросы Адики, сфинксы перешли на размеренный шаг и расправили крылья, таким образом образовался сверкающий навес, проходя через который солнечный свет становился мягким и приглушенным. Когда Адика посмотрела на землю, глаза ее заболели от нестерпимой жары и яркого света, так что она их закрыла и подожила голову на широкую шею крылатого создания. В тени его крыльев ее обдувал прохладный ветерок, а они все шли и шли вперед, но теперь ей было легче вынести этот долгий путь. Она могла держаться крепче.

Если бы только им удалось избавиться от Проклятых, она многое смогла бы сделать.

Сердце Алана все еще бешено стучало в груди от неожиданного нападения — град стрел, сыплющихся из-за каменного круга, яркие отблески крылатых шлемов. Возможно, Кэл был прав. Быть может, Проклятые были просто кровожадными дикарями, жаждущими разрушения и войны. Он облизал пересохшие губы. Интуитивно он потянулся к бурдюку с водой, прикрепленному у него на поясе, но тонкая стрела уже успела продырявить его.

Солнце медленно опускалось на запад. Вскоре они приблизились к горным хребтам, поднимающимся из земли, будто кот в десять раз больше этих хребтов прочертил по земле царапины своими острыми когтями. Сфинксы принесли их в укрытие между выступами утеса, куда не смогло бы достать полуденное солнце. Среди камней протекал небольшой ручеек. Алан разрешил Горю и Ярости попить, после чего отвел их в сторону, желая утолить собственную жажду. Пока Алан втирал живительный бальзам в лапы собакам, Адика осмотрела небольшую царапину на левой ноге Лаоины, поскольку та могла загноиться от яда, в который Проклятые макали наконечники стрел. Родниковой водой и мазью из лаванды Адика очистила рану. Когда она закончила, Лаоина привалилась к большому камню, желая отдохнуть.

Алан присел на корточки рядом с Адикой, нежно поглаживая ее волосы. Даже несмотря на то, что порой она как-то странно себя вела, ему было радостно наблюдать за ней. Подобно Пронзающему Последним, ее переполняла жизненная сила и энергия, и когда он видел в ее глазах печаль, ему хотелось сделать все, что угодно, только бы она вновь улыбнулась. Она прижалась к нему, когда он сел, оперевшись спиной о каменный утес. Они разделили небольшой кусок хлеба, но Алан заснул с ним в руке, утомленный насыщенным событиями днем.

Когда он проснулся, хлеб уже исчез. Горе и Ярость, положив свои большие головы на передние лапы, преданно смотрели на него, надеясь, что он еще что-нибудь им даст.

Недалеко от утеса, под палящим солнцем, сидели три сфинкса, помахивая хвостами. У одного из них лапы лежали одна поверх другой. Второй вылизывал рану на правой лапе. Они пристально смотрели на людей, не отводя глаз.

— Так, как я сейчас, должно быть, чувствует себя мышка перед тем, как ее проглотит огромный кот, — пробормотала Адика.

Алан негромко рассмеялся, обнимая ее за плечи.

— Они не съедят нас.

Несколько успокоившись, она положила ему голову на грудь и вновь задремала. Он вздохнул, ощущая приятную тяжесть ее тела, прижавшегося к нему в знак того, что она ему доверяет. Разве это не самое главное в жизни? Они проживут вместе много счастливых лет, вырастят детей, сделают лучший плуг с ножом и отвалом. В любом случае, у них все получится…

Алан проснулся от звуков резкого кашля. Он настороженно огляделся по сторонам. Закат окрасил край неба в розовый и сиреневый цвета. На небе не было ни облачка. Линия горизонта была так отчетлива, будто кто-то умелой рукой начертил ее с помощью угля и красок. Он был совершенно один, только Горе охранял его сон. Кто же кашлял? Он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, не злобный, а просто любопытный.

Алан осторожно поднялся с земли. Шея затекла за время сна в неудобном положении и сейчас сильно болела, руки и ноги нестерпимо жгло, красные от солнечных ожогов, они начинали покрываться пузырями. Жажда раздирала его горло. К счастью, среди горных хребтов по-прежнему струился ручеек. На камнях, что лежали по обе стороны от родника, рос мох, которым Алан воспользовался как губкой, умывая лицо и руки.

— Где Ярость? — обратился он к Горю. — Искать Адику.

Собака поднялась с земли, зевая и негромко рыча, залаяла и, замолчав, побежала вперед. Алан подхватил свой посох и последовал за ней. Горные хребты возвышались над ними, теряясь в темной тишине. Только на востоке последние лучи солнца слегка освещали скалы.

Вскоре они встретили Лаоину, возвращающуюся из-за скалы.

— Пойдем, быстрее. — Лаоина показала на небо. — Приближается ночь. Появляются звезды.

Они собрали свои вещи и двинулись по тропинке. За утесом они обнаружили спуск, сделанный в виде узкой лестницы. В воздухе пахло водой. Вокруг поднимались к небу массивные растения. У некоторых из них была плотная кора, твердая на ощупь, другие стелились по земле, пробиваясь через крошечные щели в камнях.