Линзмен второго уровня Тригонси с Ригеля IV в ответ на призыв Киннисона не бросился очертя голову в космос в поисках чего-то босконского. Спешить было не в его привычках. При случае он мог двигаться быстро, но прежде всего ему надо точно знать — как, куда и почему он должен двигаться.
      Тригонси совещался со своими тремя товарищами, предоставил им все имевшиеся данные и помог свести факты вану общую картину, вполне удовлетворившую остальных, и они принялись за работу — каждый по-своему. Но Тригонси не смог представить визуально согласованное из доступных частей целое. Поэтому, пока Киннисон исследовал причины гибели Антигана IV, он сидел, вернее стоял, неподвижно и думал. Он оставался все в той же позе, когда Киннисон отправился на Раделикс.
      Наконец Тригонси позвал свою помощницу. Он ценил мнение Камиллы Киннисон больше, чем любого другого существа в двух галактиках, за исключением эрайзиан. Тригонси помогал обучать всех пятерых детей Киннисона и нашел в Кам родственную натуру. Более чуткий, чем любой из его товарищей, он один понял, что ученики давно превзошли своих учителей. Так уж Тригонси был устроен, что это внесло в его благородную душу только удивление, без чувства зависти. Он не знал, на что способны дети Линзы, но был уверен, что они, в частности Камилла, необычайно талантливы.
      В уме едва повзрослевшей девушки Тригонси обнаружил — неизмеримые глубины, просторы и воспоминания, значение которых не мог осознать даже смутно. Он не пытался измерять эти бездны и не делал ни малейшей попытки взять у любого из детей что-либо, чего ребенок сам не предлагал — первым. Он пытался классифицировать их умы, но поняв в конце концов, что задача ему не под силу, Тригонси смирился с этим фактом так же спокойно и безропотно, как и с другим необъяснимыми явлениями природы. Из всех линзменов второго уровня Тригонси ближе всех подошел к истине, но даже он не подозревал о существовании эддориан.
      Тихая, в отличие от своей сестры-близнеца Констанс, Камилла поставила свой катер в одном из вместительных трюмов ригелианского космического корабля и присоединилась к Тригонси в рубке управления.
      — Итак, ты считаешь, что логика отца ошибочна, а его выводы неверны? мысленно спросила девушка после небрежного приветствия. — Меня это не удивляет. Я тоже такого мнения. Он делает поспешные выводы, но затем, как ты знаешь, действует.
      — О, я бы не сказал так. Однако мне кажется, — ответил Тригонси осторожно, — что фактически у него нет достаточных оснований утверждать, был или, напротив, не был Ренвуд с Антигана босконским агентом. Вот что я хочу обсудить с тобой прежде всего.
      Кам сосредоточенно молчала.
      — Я не считаю, что ответ на твой вопрос имеет решающее значение, — произнесла она наконец. — Возможно, это и интересно, но несущественно. В любом случае очевидно, что главная сила, которую нужно уничтожить, — Кандрон с Онло или какое-то другое существо.
      — Конечно, дорогая. Надрек, занимаясь только Кандроном, может — и, наверное, так и будет — уничтожит Кандрона. Но нет гарантии, что этого шага достаточно. После предварительного изучения я готов поспорить, что более важные аспекты останутся нетронутыми. Поэтому предлагаю в дальнейшем игнорировать выводы Надрека и заново пересмотреть все доступные данные.
      — Не буду спорить, — Камилла прикусила нижнюю губу ровными белыми зубками. — Вполне вероятно, что Ренвуд — честный гражданин. Давай рассмотрим все возможные аргументы за и против.
      Их умы вошли в такой тесный контакт, что отдельные мысли просто невозможно было выразить словами. Так продолжалось не несколько минут, истощивших бы обычный мозг, а целых четыре часа. К концу совещания они пришли к некоторым предварительным выводам.
      Киннисон сказал, что после того как гиперпространственная труба прекращала свое существование, ее невозможно выследить. В двух галактиках насчитывались миллионы планет. Вполне вероятно, что в одно из великого множества параллельных пространств могла вести гиперпространственная труба. Зная это, Киннисон решил, что вероятность успешного исследования бесконечно мала.
      Тригонси и Камилла, начав с тех же фактов, пришли к совершенно другим выводам. У Цивилизации только один настоящий враг — Боскония. Значит, вела наступление Боскония, возможно, возглавляемая Кандроном с Онло. Те факты, что саму гипернространственную трубу нельзя проследить и что существовали миллионы планет, не относится к делу.
      Почему? Потому что «Зет», который только предположительно мог быть Кандроном, действовал не с определенной штаб-квартиры, получая доклады от подчиненных. Строгий философский анализ, на который способно лишь несколько других разумов, показал, что «Зет» выполняет работу сам и при этом перемещается от одной солнечной системы к другой. Массовые психозы, когда сходили с ума целые гарнизоны, массовые истерии, когда огромные группы населения беспричинно выходили из-под контроля, не могли быть организованы обычным разумом. Во всей Цивилизации только Надрек с Палейнз VII был наделен соответствующими способностями. Можно ли полагать, что у Босконии много таких разумов? Нет. Либо «Зет» — единственный, либо их очень мало.
      Сколько? Можно ли вычислить? Да, но с привлечением некоторых дополнительных данных. Их слившиеся разумы вошли в контакт с Ворселом, Надреком, Киннисоном и статистиком Главной Базы.
      Рассмотрев все враждебные проявления и те данные, которые Надрек не использовал в своих расчетах, они пришли к выводу, что существовало по крайней мере два, вполне вероятно, только два высших разума, направляющих босконскую деятельность. Они не делали попыток их идентификации, просто сообщили Надреку свои выводы.
      — Я занят Кандроном, — ответил палейниец спокойно, — и не делал предположений, существуют ли другие руководители, так как к моей задаче это не имеет никакого отношения. Ваша информация интересна и, возможно, окажется ценной, благодарю вас за нее. Но сейчас моя цель — найти и уничтожить Кандрона с Онло.
      Тригонси с Камиллой отправились искать «Зета» — не конкретное или вычисленное лицо, а создателя некоторых взаимно связанных характерных явлений — массовых психозов и истерий. Тригонси и Кам посетили несколько недавно пораженных планет в том порядке, в каком происходило нападение на них. Они изучили каждую фазу всех ситуаций. Но ни у кого из них не возникло мысли, что за «Зетом» скрывался Плур, а за ним — Эддор.
      Исследовав последнюю планету, Тригонси и Камилла не пытались определить место очередного нападения. Это мог быть один из десяти, а возможно, и из двенадцати миров. Полностью пренебрегая математическими и логическими вероятностями, они одновременно вели наблюдение за всеми — каждый опекал шесть планет — и летали от планеты к планете, стараясь не пропустить первые следы подрывной деятельности. Тригонси выступал в роли удалившегося на покой магната, который проводил последние годы в путешествиях по галактике. Камилла была девушкой с Теллуса, находившейся в отпуске.
      Красивые, невинные девушки, путешествующие поодиночке, всегда привлекали внимание донжуанов любого гуманоидного мира. Едва Камилла зарегистрировалась в Гранд-отеле, как к ней приблизился выхоленный, самоуверенный щеголь.
      — Привет, красотка! Помнишь меня — старого Тома Томаса? Как ты посмотришь на бутылочку файалина, чтобы возобновить старые…. — он осекся, потому что реакция рыженькой «штучки» ни в каком смысле не была заурядной. Она не делала вид, что не замечает его, не испугалась и не рассердилась, не смутилась и не изобразила на лице презрение — просто забавлялась.
      — Думаешь, я человек и могу быть желанна? — спросила она с обескураживающей улыбкой. — Ты когда-нибудь слышал о Кантрипс с Олленола? — сама она тоже никогда ни о чем подобном не слышала, это была маленькая ложь.
      — Не-ет, не думаю. — мужчина не сдавался, хотя новый способ отставки, очевидно, застал его врасплох. — Ты надеешься, что сможешь так просто от меня отделаться?
      — Отделаться? Посмотри на меня и поблагодари богов, в которых веришь, что я ела только прошедшей ночью и еще не голодна, — и он увидел, что ее зеленые глаза потемнели, золотые искорки в них превратились во вспышки, вместо волос появилась масса ужасных извивающихся щупалец, зубы превратились в клыки, пальцы — в когти, а ее сильное стройное тело — в чудовище, вышедшее из самых мрачных глубин ада.
      Силой воли не дав «Ромео» упасть в обморок, через мгновение Камилла снова предстала в своем очаровательном облике.
      — Если хочешь, позови управляющего. Он не заметил ничего, кроме того, что ты побледнел и вспотел. Может быть, я принесла тебе плохие новости. Расскажи своей глупой полиции обо мне, если хочешь провести несколько недель в сумасшедшем доме. Надеюсь, увижу тебя через день-другой — к тому времени я уже проголодаюсь. — И она пошла прочь, уверенная в том, что этот тип вряд ли захочет снова попасться ей на глаза.
      Камилла не причинила ему никаких повреждений — он не был невротиком, — но так напугала, что не скоро забудет их встречу. Камилла Киннисон и ее сестры не боялись ни одного из самцов, живущих на любой планете или скитающихся в глубинах космоса.
      Начались ожидавшиеся неприятности. Тригонси и Камилла высадились на планете и начали охоту. Оказалось, что наибольший интерес представляла Лига борцов за чистоту планеты. Они вдвоем присутствовали на собрании перешедшей в наступление Лиги. Это было ошибкой — Тригонси следовало оставаться в космосе, спрятавшись за надежным мысленным экраном.
      Камиллу никто не знал. Кроме того, ее разум постоянно находился на третьем уровне напряжения. Ни один низший разум не мог проникнуть через ее экраны или, не сумев проникнуть, осознать свою неудачу. Однако Тригонси был известен во всем цивилизованном космосе. Он, конечно, не носил свою Линзу, но сама форма его тела вызывала подозрения. Что еще хуже, он не мог скрыть от разума, такого же сильного, как у «Зета», что сам он отнюдь не ригелианский джентльмен на покое.
      Камилла сообразила, что они допустили непростительную ошибку. Она намекала на это, как могла, но ей не удалось бы заставить непреклонного Тригонси изменить намеченный курс, не открыв тайны, которая должна быть навсегда скрыта от него. Поэтому она молча соглашалась, но предвидела дальнейший ход событий.
      Когда чужой разум едва коснулся собрания и быстро исчез обнаружив поистине мощное излучение, Кам мгновенно синхронизировалась со вторгшейся мыслью и начала анализировать и отслеживать ее вплоть до источника. Ей удалось найти курс движения источника мысли. После исчезновения чужого влияния Кам направила послание Тригонси, и они помчались через космос по найденному курсу. Во время пути мысли Тригонси находились в полном смятении. Камилла, которая читала их, как открытую книгу, смущенно покраснела.
      — Я и наполовину не такой супермен, как ты думаешь, — сказала она. — Видишь ли, тебя все хорошо знают, а меня — нет, и пока он исследовал тебя, у меня оставалась доля секунды на размышление.
      — Может быть, и так, — ответил Тригонси. И хотя у него не было глаз, девушка знала, что он ясно «видит» ее. Кам ослабила свои барьеры настолько, чтобы он думал, будто они полностью сняты — Однако ты наделена совершенно необъяснимыми силами… но поскольку ты дочь Кимболла и Клариссы Киннисон…
      — Вполне возможно, — Камилла остановилась, затем продолжила доверчиво:
      — Я действительно обладаю какой-то скрытой силой, но не знаю, что это такое и как ею распорядиться. Может быть, лет через пятьдесят удастся разобраться.
      Поскольку сказанное было достаточно близко к правде, Тригонси быстро восстановил свое обычное спокойствие. — Пусть будет так, и в следующий раз я обязательно последую твоему совету.
      — Только не забудь тогда остановить меня — я слишком люблю давать советы, — она искренне засмеялась. Чтобы усыпить подозрения проницательного ригелианина, Камилла подошла к панели управления и проверила курс. Затем включила детекторы, нацеленные по курсу, на максимальную мощность и нащупала трсйсером CRX далекий корабль, сделав важный вид, что должно было принизить се в уме Тригонси.
      — Ты думаешь, что это корабль, на котором находится «Зет»? — спросил он тихо.
      — Не уверена, — ответила Кам. Она не хотела выглядеть слишком уж глупой. — Но он может дать нам след.
      — Скорее всего, «Зета» здесь нет, — подумал Тригонси. — Корабль может оказаться ловушкой. Однако мы должны сделать обычные приготовления, чтобы захватить его.
      Кам кивнула, и ригелианскис офицеры подключили лучи дальней связи. Далеко впереди убегающего корабля, ориентируясь на него, быстрые крейсера Галактического Патруля начали формировать гигантскую чашу. Проходили часы, и — что не было неожиданностью — супердредноут Тригонси стал быстро нагонять мнимого босконца.
      Добыча не пыталась вилять или сворачивать с курса. Она мчалась прямо в устье чаши. Тянущие и толкающие лучи сомкнулись на корабле, но их никто не пытался отражать или отрезать. Странный корабль не восстанавливал инерцию, не выставлял экраны, не стрелял лучами. Он не отвечал на сигналы. Шпионские лучи прочесали его от игольчатого носа до кормовых сопел, обшарили все помещения. На борту корабля не было обнаружено никаких следов жизни.
      На нежных щеках Камиллы появились розовые пятна, ее глаза вспыхнули.
      — Нас надули, дядя Триг, как нас надули! — воскликнула она. Огорчение Камиллы было вполне искренним, она была обескуражена таким полным фиаско.
      — Один — ноль в пользу «Зета», — сказал Тригонси. Он не только казался, но и в самом деле был спокоен и невозмутим. — Надо вернуться и найти, где мы ошиблись.
      Они ничего не обсуждали и не удивлялись тому, как «Зет» ускользнул от них. Они знали, что было по меньшей мере два корабля, и один из них, а то и оба, не поддается детектированию и экранирован от мыслей. На нем «Зет» и исчез в неизвестном направлении. Сейчас «Зет» был уже на достаточно большом расстоянии и в полной безопасности.

      Кэтрин Киннисон, нарядная и стройная, в черном платье, вошла в столовую, весело напевая. Остановившись перед большим зеркалом, она поправила черную кокетливую шляпку, чтобы та сидела под еще большим углом над левым глазом. Пару раз коснувшись кудрей, Кэт посмотрела на свое отражение с одобрением, уперев руки в гладкие округлые бедра, кривляясь — другого слова не подберешь — от ощущения радости жизни.
      — Кэтрин, — пожурила ее Кларисса Киннисон, — не рисуйся, дорогая. — За исключением наиболее напряженных моментов, женщины в семье Киннисонов говорили вслух — «для практики», как они объясняли.
      — Почему? Мне нравится, — высокая девушка наклонилась и поцеловала мать в ухо. — Ты такая красивая, мам, знаешь? Ты самая драгоценная… А что у нас на завтрак? Яичница с беконом?
      Кларисса с легкой завистью смотрела, как ее старшая дочь ест с беззаботностью человека, которого не волнуют ни пищеварение, ни фигура. Она никогда не понимала своих детей — не больше, чем курица может понимать утят, выведенных ею не по своей воле. Такое сравнение было более метким, чем Кларисса Киннисон могла себе представить. С легкой печалью она подумала, что никогда не поймет их.
      Кларисса не протестовала открыто против сурового режима, в котором с самого рождения воспитывался ее сын Кристофер. Она знала, что это необходимо. Просто немыслимо, чтобы Кит не стал линзменом, а следовательно приходится преодолевать немалые трудности. Однако Клариссу радовало то, что остальные четверо детей — девочки. Ее дочери не будут линзменами. Хорошо зная, какова ноша линзмена, она лично позаботится об этом. Будучи истинной женщиной, она всеми силами пыталась превратить дочерей в свое точное подобие, но безуспешно.
      Дочери Киннисонов не играли с куклами или с другими девочками. Их любимое занятие — «приставать», как мать это называла, к линзменам — предпочтительно к линзменам второго уровня, если кому-либо из их четверки случалось оказаться поблизости. Девочки увлекались не игрушками, а атомными машинами и флаерами, когда повзрослели — космическими катерами и кораблями. Они читали не буквари, а галактические энциклопедии. В любое время без разрешения могли уйти из дома, и Кларисса никогда не знала, чего от них ожидать.
      Но девочек нельзя было назвать непослушными. Они любили мать с искренним обожанием и изо всех сил старались не волновать ее, поддерживали с ней контакт, где бы ни находились — на Теллусе, Фралле или Альзакане или в одной из бесчисленных щелей в межгалактическом пространстве. Отца, брата, друг друга они любили с точно таким же искренним пылом. Они всегда скромно вели себя, не проявляя ни малейшего интереса ни к одному из мальчиков и мужчин. Эту черту их характера, по правде говоря, Кларисса понимала меньше всего.
      Единственное, что в них тревожило мать, — полная самостоятельность с тех пор, как только они впервые встали на ноги, и нежелание подчиняться никакому контролю.
      Кэтрин быстро позавтракала и посмотрела на мать с едва заметной улыбкой.
      — Извини, мам, я думаю, тебе надо просто махнуть на нас рукой как на неисправимых. — Ее прекрасные глаза, такие же, как у Клариссы, только другого цвета, затуманились, когда она продолжила:
      — Мама, мне действительно жаль, что мы не можем быть такими, как ты хочешь. Знаешь, как мы старались! — но мы просто не в состоянии. Это что-то здесь, — она постучала розовым пальчиком по виску и по лбу, — Считай фатализмом, но по-моему, мы созданы, чтобы однажды совершить нечто грандиозное, хотя никто из нас не знает, что именно.
      Кларисса побледнела.
      — Я тоже так думаю, дорогая, но боялась говорить… Вы — дети Кима и мои… Если у кого и была совершенная, предопределенная свадьба, так это у нас… Ментор говорил, что наша свадьба необходима… — Она остановилась и в это мгновение поняла почти все. Никогда раньше Кларисса не была так близка к истине, но оказалась не в состоянии до конца постичь ее. Она продолжала:
      — Я бы снова так поступила, Кэтрин, даже зная все, что произойдет.
      — Я не сомневаюсь, мама, — прервала ее Кэтрин. — Когда я встречу такого человека, как папа, то сделаю все, чтобы стать его женой, даже если мне придется выцарапать глаза Кей и выдрать у Кам и Кон все волосы. Но раз мы заговорили о папе — что ты думаешь о происходящем на Раделиксе?
      Наконец обе женщины поднялись. Взгляд искрящихся карих глаз проник в глубь бархатистых темно-зеленых глаз с золотистыми искорками.
      — Не знаю, — медленно и многозначительно произнесла Кларисса. — А ты?
      — К сожалению, тоже, — промолвила Кэтрин голосом ангела-мстителя. — Как говорит Кит, я бы отдала четыре передних зуба и правую ногу до коленного сустава, чтобы узнать, кто или что стоит за этим, и мне очень хочется полететь туда.
      — Правда? — Кларисса помолчала. — Рада слышать, я бы и сама так поступила, невзирая на все, что он говорит, но только не смогла бы ничего сделать… Если это та работа, о которой ты сказала, то сделай все возможное, дорогая! Все, чтобы он вернулся ко мне!
      — Конечно, мама. — Эмоции матери ошеломили ее. — Но у меня нет дурных предчувствий, и не волнуйся так, а то у тебя появятся морщины. Как только разберусь, что там происходит, сразу расскажу тебе обо всем. Привет!
      Кэтрин повела свой недетектируемый катер на высокой скорости к Раделиксу, и провела на планете и в ближайшем окружении исследование. Об истинном состоянии дел она частично узнала, некоторые данные вычислила, но целостной картины у нее не получилось.
      Кэтрин наблюдала за похищением Киннисона, но была не в состоянии помешать. Она не могла ничего предпринять, не привлекая к себе внимания, — иначе при ответном действии была бы разрушена вся структура Галактического Патруля. Однако, когда босконский корабль исчез, она нащупала трубу и последовала за ней. Кэт мчалась за кораблем, пытаясь совершить что-либо полезное, что могло быть приписано случайности или удаче. Она твердо знала: те, кто захватил Киннисона, не ошибутся и все их возможности просчитаны наперед.
      Когда Киннисон сосредоточил внимание на выключателе мысленного экрана босконского капитана, Кэтрин направила мимо экрана плотный мысленный луч по каналу, о существовании которого не знали ни линзмен, ни пират. Она мгновенно подчинила разум капитана, и он сел именно так, как нужно было Киннисонуна долю сантиметра слишком близко к подлокотнику. Тумблер щелкнул, и Кэтрин быстро отключилась. Она была уверена в том, что отец посчитает происшедшее чистой случайностью и что ситуация, оказавшись в надежных руках Киннисона, ничем не угрожает, по крайней мере какое-то время. Кэт снизила скорость и увеличила расстояние между кораблями, но держалась поблизости, на случай чего-либо неожиданного.
      Почти одновременно со щелчком выключателя разум капитана слился с разумом Киннисона. Линзмен собирался заставить пирата отдать приказ и захватить корабль, но ему пришлось изменить план. Не отдав приказа, капитан вскочил с кресла и бросился к пульту управления лучами. Другие члены команды видели, что случилось, и слышали многозначительный щелчок тумблера. Все они имели инструкции, предписывающие, как следует действовать в конкретной ситуации. Как только капитан оказался у пульта управления, один из команды спокойно прострелил ему голову.
      Удар пули и гибель разума, в который проник его собственный разум, потрясли Серого линзмена так, словно пуля попала в него самого. Одной лишь силой воли он заставил мертвого капитана сделать три последних шага и отключить питание удерживающих его лучей.