Глава 14

Всю дорогу до участка Мофли изводил детектива восторгами по поводу Лили Мэй. Какая она красавица! Какая милая и добрая девушка! Ей всего семнадцать лет, а она уже четвертый год становится Королевой Роз на ежегодном цветочном фестивале!

Только благодаря титаническим усилиям воли Сент-Джонс сдерживалась, чтобы не задушить констебля до того, как они подъехали к участку. Там она узнала, что для жесточайшего убийства в столетии есть более веские основания, чем надоедливые комментарии к визиту в дом Ходжесов.

– Инспектор Сент-Джонс, – поспешила встать беременная секретарша, бросив на стол вязание чего-то микроскопического из пушистого голубого мохера.

Со всей резвостью, доступной ее миниатюрной фигуре, украшенной воздушным шаром огромного живота, она выскочила из-за стойки и встала, преградив дорогу в кабинет.

И почему это, если преступник или подозреваемый, то непременно великан и явно не дурак, а если помощник Кассандры, то как пить дать – карлик со странностями? Что за подлый закон такой? Впрочем, отчего-то злодеи чаще выглядят умниками, а добряки глупцами, это, пожалуй, во всем остальном мире так, вынуждена была признать она.

Кассандра уже дала себе слово избавиться от всего наследства детектива Стрейда – включая коллекцию рыболовных крючков на стене кабинета, беременной секретарши (не имеющей звания и должности некоей штатской Элспет Маллишаг), а также бестолкового констебля Мофли. Список был внушительным, но эти двое уверенно занимали самые верхние позиции. Маллишаг еще и за восторженное приветствие в форме признания, что не может видеть детской ладошки, не испытав непреодолимого желания поцеловать ее. Ну и работнички.

– Вас ждут! – Элспет торжествовала, что не могло не настораживать. Ее огромные, почти круглые глаза смотрели на Кассандру, умоляя не догадаться до поры до времени о сюрпризе.

– Кто? – Сент-Джонс подозрительно воззрилась на заполненную по самое горлышко Элспет.

– Помощник из окружного управления! – радостно сообщила после театральной паузы Элспет и широко распахнула дверь перед детективом.

– Крайне интересно знать, зачем он здесь появился, – развернувшись на сто восемьдесят градусов, уставилась Сент-Джонс на Мофли.

Остолбеневшая секретарша внезапно оказалась в арьергарде происходящего. Лицо констебля заметно утеряло здоровый деревенский румянец.

– Констебль отправил туда по факсу отчет о ночном происшествии! Еще утром, когда вы осматривали бедного Дики… тело, – проинформировала Элспет, потеряв надежду на то, что Мофли сможет выдавить из себя что-то более членораздельное, чем неясное блеяние.

– Похвальное рвение и многообещающее проявление инициативы, – прошипела Сент-Джонс, испепеляя взглядом Мофли, теперь уже мучительно запунцовевшего. – С чьего чертова позволения они были проявлены?

– Но ведь так положено, – снова пришла на помощь бесценная Элспет. – Стандартная форма четырнадцать дробь два «Особо жестокие преступления».

– Дррробь два, – обрадованно брякнул Мофли.

– Ах вот, значит, как! – сузила глаза Сент-Джонс и обдала несчастного Мофли волной такого ледяного отвращения, что тот рухнул бы на месте от ужаса, не будь здесь Элспет. Бедняжка могла бы испугаться обморока, а в ее положении очень опасно беспокоиться…

Слава богу, Сент-Джонс, развернувшись на каблуках, уже переступила порог кабинета и захлопнула дверь так стремительно, что ветер пошевелил волосы на голове Мофли, едва не колом стоявшие от страха.

– Добрый день, – мрачно приветствовала Сент-Джонс посетителя, поднявшегося с кресла, как только дверь распахнулась.

Это был выглаженный, хрустяще-чистенький молодой человек в дорогом светло-сером костюме и великолепной рубашке. На вид ему было немногим более тридцати. Умные и спокойные глаза смотрели сквозь оправу элегантных очков. Портфель в руках и небольшой чемодан у ног были из одной коллекции и одного песочного цвета.

«Очень… мило. Только таких чистюль мне здесь и не хватало, – мысленно простонала Кассандра, – этот будет совать свой прекрасный нос во все подробности и не упустит ни единого шанса выслужиться перед начальством».

– Здравствуйте, – просто ответил гость. Тихий и мягкий голос выдавал человека, которого нелегко вывести из себя. Кричать он, скорее всего, вообще никогда не пробовал. – Мое имя Гейбриэл Хиндерсом. Как только я услышал, что у вас здесь произошло, напросился приехать. Так повезло, что я был рядом.

– Редкая удача… для нас, – с отчаянной готовностью согласилась Сент-Джонс, аккуратно усаживаясь в кресло начальника и не предлагая гостю сесть. – Чему обязаны, смею спросить?

– Догадываюсь, мало кто любит, когда руководство вмешивается в ход расследования. – Гость мягко улыбнулся, ничуть не возражая против того, чтобы стоя продолжать беседу. – Но понимаете, это дело может оказаться не таким простым, как кажется на первый взгляд. И я могу оказаться не столь бесполезным, как можно предположить.

– Мистер ХиндерсоН, – подчеркнула искаженное произношение фамилии Сент-Джонс бесконечно доброжелательным голосом. – У меня не было еще и двадцати четырех часов на расследование, о какой помощи может идти речь?

– Дело в том, что это не простое убийство…

– Уважаемый мистер ХЕндерсом, что может быть о нем известно вам такого, чего бы не знала я? – прервала его девушка. – У вас есть опыт расследования? В каком вы звании?

– Э-э-э, видите ли…

– Ну хоть какое-то звание у вас есть?

– Нет. Да. Нет…

– Ясно. Гражданский, – радостно кивнула Сент-Джонс. О чем думают в окружном управлении? Они там вообще думают?

Агент был спокоен не только потому, что от природы редко выходил из себя. Всю свою жизнь он был «отличным парнем», которого одинаково легко принимали и начальство, и сокурсники-коллеги, так что он привык к этому и теперь даже с любопытством наблюдал реакцию Кассандры на свое появление.

– Дело в том, что я специалист именно по таким делам, – он опять запнулся и, вздохнув, грустно покачал головой, поняв безнадежность убедить Сент-Джонс в своей полезности. Но не такой он был человек, чтобы не продолжать даже заведомо бесполезные попытки. – Я консультант-криминалист Скотланд-Ярда, веду протоколы особых расследований на местах. Закончил спецшколы Интерпола и ФБР, специализируюсь на серийных преступлениях. Но мой конек ритуальные…

– Фактов, подтверждающих ритуал, нет, – остановила его Сент-Джонс, ожидая еще одного самого последнего «дело в том», чтобы выставить гостя из кабинета и вообще из деревни. Самым своим мягким и доброжелательным тоном, после которого ее шеф в убойном отделе начинал биться головой об стену, она закончила: – И вообще, можете передать, что у меня все под контролем.

– Детектив Сент-Джонс!!! – ворвался со страшным криком констебль, дико вращая глазами: – Убийство!

– В чем дело, Мофли? – не успев переменить голос, поинтересовалась детектив, осторожно скосив глаза в сторону Хиндерсома, чтобы проверить эффект появления экзальтированного констебля.

– Старуху-кукольницу убили!

Глава 15

– Еще раз медленно и раздельно – кого убили? – ласково переспросила Кассандра. Стойкость Гейбриэла Хиндерсома в столь драматической ситуации внушала уважение.

– Ну, ее, Гвен Оуэн, владелицу кукольной лавки «Голова Мавританки»… – Мофли запнулся, оглянулся на Гейбриэла и отчеканил, словно на параде: – Солар-Лейн, тридцать четыре. Зарезали! Пришпилили к прилавку ножом.

– Едем туда, – тяжко вздохнула Сент-Джонс и добавила: – Не вы, констебль. Мистер Гавриил, не будете ли вы столь любезны… ну и всякое такое.

– Ну пожалуйста, я буду вести себя тихо как мышка, – в полном отчаянии взвыл Мофли. Оглянувшись на агента, он с надеждой добавил: – Как мертвая мышка.

– Исключено, – жестко отрезала Кассандра.

– А… как же тогда я? – растерянно пролепетал констебль. Кассандра могла бы поклясться, что он пустил слезу. Не полицейский, а сплошное чувствилище, гадость какая. Эх, надо вовремя отворачиваться. Да вообще как можно реже смотреть в его наивные детские глаза.

– А вы снова обратитесь к вашим писательским талантам и составьте отчет о посещении дома Ходжесов. Поднимите все их заявления.

– Есть, – воспрянув, козырнул Мофли.

Скрипнув зубами, многострадальный детектив Сент-Джонс стремительно вышла из кабинета. Села в автомобиль, завела мотор. Только тогда пришла мысль, что она, пожалуй, не знает, куда именно ехать. Хлопнула соседняя дверца, и агент Хиндерсом вопросительно взглянул на Кассандру.

– Прямо, второй поворот направо, недалеко от дома доктора Элдена, – любезно подсказал он.

– Откуда?..

– Полпути мне немного знакомо. Осматривал в частном порядке местные древности. Имеющие отношение к ритуалам, разумеется. А еще раньше пару раз провел здесь неподалеку летние каникулы.

– М-ну… будем считать, что вы уже принесли пользу, – хмуро констатировала девушка. «Боже! Летние каникулы, подумайте. Такой правильный, что хоть справочник по нему пиши „Каким должен быть идеальный ребенок“. Бывает же счастливое детство у людей», – едва не сплюнула от презрения Кассандра. – Хоть какую-то.

Лавку кукольницы она узнала издали. Смоляной шар со стеклянными глазами и соломенными волосами, заплетенными алыми лентами, болтался у витрины пасторального домика. Вывеска имела отдаленное сходство с головой преступника, основательно вываренного в смоле и повешенного на городских воротах до следующей казни.

Подъехав ближе, Сент-Джонс увидела, что стены, ставни и балки были расписаны буколическими орнаментами. Рассмотрев поближе и голову, она с отвращением заметила, что ее белоснежная улыбка была обеспечена двумя рядами речных ракушек, выложенных на месте рта.

– Черт! – неожиданно для себя вслух выругалась девушка. – Проклятая ведьма.

– Вы знаете, вероятно, так и есть. Не беглый каторжник, – задумчиво отметил ее спутник, тоже разглядывая вывеску.

– Хм. Разве не такие чучела сжигали во время охоты на ведьм? – Яркие ленты полоскались о стекла широкой витрины, в которой были выставлены всевозможные игрушки.

– Да, именно такие, – подтвердил агент. – Странная вывеска. Даже для этих мест… Давно хотел на нее взглянуть еще раз. Некоторые источники утверждают, что это настоящая человеческая голова. Жила здесь когда-то ведьма, которую невзлюбили добрые селяне. В соответствии с обычным ритуалом, ее посадили на стул и бросили в озеро. Утони она, это стало бы лучшим доказательством ее невиновности. Но чародейка, по свидетельствам очевидцев, выбралась из воды невредимой.

– Повезло.

– Не совсем. Чудесное спасение стало неоспоримым доказательством ведовства, и ей отрубили голову. Останки несчастной засмолили и вывесили у въезда в деревню. Тело сожгли, прах развеяли над озером, где проходило испытание. Протоколы хранятся в архиве местной церкви. Увлекательнейшее чтение, – серьезно заверил агент. – Прошло много лет, прежде чем оставшуюся голову обвязали соломой, украсили лентами (довольно милыми, не находите?) и стали использовать как вывеску для лавки игрушек.

– Может, вам известно, что за ведьма такая была? Фамилия, еще чего доброго? – «Черт его знает, ну а вдруг!»

– Дама была из чужих мест. Не совсем понятно почему, но ее именовали Черной Ведьмой. От «черной» магии, вероятно, – предположил агент. Он почти разочаровал собеседницу: – У меня по этому поводу есть одна теория. Имени, данного при крещении, не сохранилось, вряд ли уроженка местного прихода. Ее поймали непосредственно за совершением злодеяния. Эта расправа могла бы войти в энциклопедию как самый поздний процесс по делу о колдовстве. Но состав жюри внушает сомнения знатокам.

Колокольчик, подвешенный к дверям, пронзительно зазвенел, когда они вошли в лавку. Внутри был всего лишь один человек, но он создавал столько шума и неразберихи, словно десятки куриц с отрезанными головами носились внутри магазина, поднимая пургу из перьев.

– Лавка закрыта, убили, убили, – кинулась к ним большеглазая бледная женщина, нервно сжимая переплетенные пальцы рук, до странности напоминавшие птичьи. Облачена она была в серое шерстяное платье и легкий желтый шарфик. Красные лаковые туфли неприлично сияли в свете электрических ламп. Серые канцелярские нарукавники и карандаш, заложенный за ухо, дополняли образ. – Где же, кто же нам поможет?

– Детектив-инспектор Кассандра Сент-Джонс, – разворачивая одновременно полуулыбку и удостоверение, девушка шагнула вперед. – Как вас зовут? Что именно произошло?

– Та самая Кассандра? – Имя произвело странное действие. Женщина вынула карандаш из-за уха и впервые посмотрела на вошедших осмысленно. – Но я не готова так скоро… Простите великодушно, меня зовут Уна. – Немного повертев карандаш в пальцах, она машинально вернула его на место. – Беднейшая и всенесчастнейшая Уна Крайн, – снова скороговоркой представилась женщина, уверенно присев в реверансе. – Скромная, посильная помощница Гвен Оуэн во всех смыслах. Пойдемте же, пойдем туда. Ах, это невыносимо ужасно!

Не удивляясь подобному приветствию, Кассандра пожала плечами. Они все здесь сумасшедшие. Уна вела себя так, будто в голове у нее был невидимый тумблер, при помощи которого кто-то ее переключал с одной фазы на другую. То она двигалась несколько замедленно и говорила вполне вменяемо. То вдруг вся всполошится, нахохлится, и ну давай бегать вокруг полицейских, размахивая руками и лепеча вздор. Маленькая фигурка в сером между тем увлекла их вглубь лавки.

Пробираясь мимо забитых стеллажей, на которых теснились многочисленные коломбины и пьеро, медвежата и кролики, а также не поддающиеся биологической идентификации комки из меха и кружев, но зато с глазами и ушами, процессия шла сквозь магазин к прилавку, темнеющему в глубине зала.

Мельком оглядывая заваленные странными существами полки, Кассандра еще раз окинула взглядом Уну. Это была миниатюрная, затянутая в серую шерсть с черными шевронами с ног до головы горбунья. Огромный угловатый горб сидел на спине хрупкой женщины с таким довольством и сознанием собственных прав, что казалось, даже платье было скроено, вытачано и тщательнейшим образом подогнано именно к нему, а не к фигуре его обладательницы.

Для своего физического недостатка Уна передвигалась весьма проворно. Она встревоженно металась по лавке, как диковинная птица в вольере. Бросалось в глаза, что магазин довольно велик для скромного заведения, торгующего игрушками в заброшенной деревне.

– Вот, – всхлипнув, остановилась Уна и указала дрожавшей лапкой на прилавок.

Глазам прибывших предстала картина по драматичности, обилию темно-красного цвета и черным теням, густеющим вокруг, достойная кисти Рембрандта.

На прилавке полированного дерева возлежала сухонькая старушка с пушистыми белоснежными волосами, нежной кожей желтоватого оттенка и мельчайшими морщинами. Ее черные глаза были распахнуты и устремлены в благородно подкопченный временем потолок. Руки судорожно схватили края столешницы. Справа в грудь был воткнут нож. Кипенная некогда манишка алела широко расплывшимися пятнами крови.

У задней стены за прилавком стоял шкаф с диковинами. Собственно, это были препараты, которых Сент-Джонс, понавидавшаяся всякого в лабораториях и моргах, не видела прежде никогда. Скромно выстроившись в ряд, стояли запаянные колбы с формальдегидом. Внутри них находились органы, а чаще конечности людей разного возраста. Невообразимая для такого рода деятельности фантазия обуревала создателя препаратов, заставляя изобретать безумные сюжеты для натюрмортов из мертвых тканей и органов.

Женская кисть с изящно отставленным мизинцем демонстрировала великолепный перстень с драгоценными камнями, которые переливались всеми цветами радуги в скудном свете фонариков полицейских. В соседней колбе очаровательная младенчески пухлая ножка с микроскопическими белыми пальчиками ступала по изумрудно-зеленому мху. На ножке были тончайшие кружева, и казалось, что прямо сейчас выскочит из-за колбы прелестный ребенок в гипюровом костюмчике, чтобы укомплектовать свое тело потерянной деталью.

Замечательно. Это что, детский магазин игрушек или любимое заведение патологоанатомов со стажем и без чувства юмора?

– В-о-о-о-т, – неожиданно взвыла горбунья, надрывно всхлипнув. – Бедная, бедная моя, дражайшая Гвен! Уна, говорила она мне, судьба моя записана в книге смерти. Я знала, что это произойдет сегодня.

– Что именно вы знали? – настороженно переглянулась с агентом Кассандра. Расследование этого убийства грозило побить все рекорды по скорости раскрытия преступлений.

– Сломался ноготь! – трагически всхлипнула Уна.

– Что?!

– Ночью мне приснилось, будто я сломала ноготь, а утром, представьте, я заметила, что и вправду его сломала! Когда такое происходит, в мире нарушается паритет.

– Пари… – Кассандре казалось, что она перестает понимать родной язык.

– Равновесие, – услужливо нашелся с подсказкой Гейбриэл, доброжелательно оглядывая старушку. Он достал блокнот и, весьма убедительно похлопав по карманам, попросил горбунью: – Будьте любезны, одолжите ваш карандаш.

– Именно, – любезно передав спрошенный предмет, одобрительно кивнула Уна. «Как приятно менять нелестное мнение о молодежи в лучшую сторону!» – говорил весь ее вид.

– Одну секундочку. Из-за вашего дурацкого маникюра произошло убийство? – сузив глаза, уточнила Кассандра.

– Я бы не был столь категоричен в отрицании иррациональной веры в плохие приметы, – осмелился еще раз вмешаться Гейбриэл. – Давно замечено, что ноосфера…

– Итак, вспомните в подробностях ваш сегодняшний день, – гневно сверкнув в его сторону глазами, прервала лекцию Кассандра.

– Я пришла на работу, а она уже здесь, – с готовностью четко отрапортовала старушка, хлопая немного проясневшими глазами.

– Вы здесь служите?

– Да, – почти полностью придя в себя, уверенно проговорила женщина. – Обычно, то есть как правило, я прихожу во второй половине дня. Мистрис неизменно работает с самого утра, а после чая уходит на свою половину, и дальше я уже справляюсь своими скромными силами сама.

– Вчера вы расстались при обычных обстоятельствах? – Сент-Джонс набрала номер криминалиста: – Немедленно в лавку игрушек… Итак?

– Да, все совершенно, абсолютно, в точности как обычно. Но в тот день…

– Необычные звонки незнакомых людей?

– Был один в высшей степени важный звонок. Я случайно слышала, как несчастнейшая Гвен разговаривала. Звонил предполагаемый владелец одной редчайшей игрушки, которую Гвен жаждала всем сердцем своим… хотела бы приобрести.

– Они могли договориться о встрече, скажем, на сегодня?

– Вполне, вернее, вероятно. То есть не исключено, – ответила Уна, дважды моргнув особенными желтыми глазами. – Но больше я ничего не знаю, клянусь вам и готова присягнуть. Никогда не подслушиваю чужих разговоров, не имею такой привычки. Провидение привело меня в ту минуту и донесло до скромного слуха моего крохотные обрывки, буквально намеки…

– Похвально. Оглядитесь внимательно, что-нибудь пропало? – Особой надежды на «птичьи» мозги единственного свидетеля не было, но чем черт не шутит, когда Бог спит.

– Я сразу заметила, вернее, мне показалось, впрочем, я не уверена, но осмеливаюсь догадаться, – страшным шепотом сообщила Уна, встав на цыпочки, чтобы быть ближе к детективам: – Исчезла Лилиан.

– Кто? – так же шепотом спросила Кассандра.

– Кукла! По имени Лилиан. Это наша священная миссия. Мистрис Оуэн разыскивала этих кукол на протяжении вот уже… многих лет. Эта была вторая из найденных ею. Она как будто бы, то есть мне так померещилось, а может и правда… в общем и целом, в некотором роде… она пропала.

Глава 16

– Ну, что думаете, Гейб? – машинально спросила Сент-Джонс у Гейбриэла, который так же, как и она, склонился над трупом и внимательно осматривал нож в груди. Уну предварительно отослали встретить криминалиста. Завладев карандашом и взволнованно размахивая руками, она упорхнула, щебеча бессмысленные восклицания.

– Лучше уж Гавриил, – поморщился он. – Странное дело.

– Что-нибудь из того, что мне самой не могло прийти на ум, – недовольно уточнила девушка.

– Мне нравится бывать на местах преступлений, – задумчиво и раздельно проговорил агент. – Когда все уже свершилось. Чувствуешь, что время остановилось, и ты повелеваешь прошлым.

– Ерунда, – не согласилась Кассандра, покачав головой. – Я люблю быть в гуще событий. Предпочитаю управлять процессом.

– В идеале нам бы с вами быть здесь до момента убийства. Предусмотреть истоки, учесть все детали, предупредить преступление.

– В идеале да, – легко согласилась Кассандра. В гипотетических рассуждениях она была не сильна.

– Кто такая Лилиан? – неожиданно спросил он.

– Мне нужен этот чертов нож, – мысль, засевшая в голове Кассандры, была так же тверда, как кусок железа.

– Я бы предпочел вынуть его из тела в лабораторных условиях, волокна в ране…

– Тогда я сама его выну, – кивнула Кассандра, достав носовой платок из кармана.

– Одну минуту, – вздохнул криминалист и аккуратно вынул из своего волшебного портфеля полевой набор криминалиста.

«В перчаточках, чистюля», – съехидничала Сент-Джонс про себя, наблюдая за четкими действиями агента. Тот осторожно потрогал место вокруг клинка, вошедшего в плоть, затем обманчиво легко вынул оружие, упаковал в пакет и, не глядя, протянул его детективу. Она подхватила нож и завернула в платок. А Хиндерсом быстро воткнул на место вынутого лезвия зонд.

– Видите, – показал он, – мы знаем направление удара. Это поможет представить внешность убийцы.

– И?..

– Человек физически сильный. Довольно высокий, выше шести футов уж точно. Свободно владеющий холодным оружием. Левша. – Оглянувшись на Сент-Джонс, он спросил: – Оружие отличное, идеально сбалансированное, обоюдоострое. Не охотничий, точно. Знакомый нож?

– Это я и собираюсь узнать.

– Возможно, больше выясним, внимательно осмотрев место преступления, – его быстрые пальцы уже бегали по прилавку, ближайшим стеллажам и телу.

– Скоро будет криминалист. Поможете ему здесь. Доктор Элден подъедет с минуты на минуту, а я подключусь к вам через… – она взглянула на свои часы, – часа полтора. Всё.

– Одну секунду, – вылез Гейбриэл из-под прилавка, куда нырнул незадолго до этого, и зашептал, стараясь не быть услышанным Уной: – Детектив, вы не заметили, что эта деревня несколько выбивается из стандартного ряда селений?