Он принялся оглядываться по сторонам, но тут к ним подбежали Исико Бансаку и Каная Тотаро, сыщики службы князя рды Будзэн-но-Ками, и почтительно обратились к Коскэ:
      – Позвольте поблагодарить вас, господин! На этого человека объявлен розыск, это опасный преступник, за которым числятся многие старые преступления. Мы подкараулили его неподалеку отсюда и чуть было не упустили. Если бы не вы, он бы ушел от нас. Позвольте выразить вам нашу благодарность и просить вас передать его нам.
      – Так что же это? – удивился Аикава. – Значит, это разбойник?
      – Известный бандит.
      – Вот ведь мерзавец, правда, батюшка? – сказал Коскэ. – Бесстыжий негодяй…
      – Что же ты врал, что обознался? – спросил Аикава. – Да знаешь ли ты, что ложь есть начало воровства?.. Впрочем, ты и так давно уже вор, что с тебя взять… Берите его и вяжите.
      – Покорно благодарим, – сказали сыщики. – Спасибо вам, господин, что помогли нам поймать его. Позвольте, однако, узнать имена ваши…
      – Незачем вам наши имена, – возразил Аикава. – Подумаешь, задержали мерзавца… Вот лучше найдите мне ларец, я его где-то тут уронил… Ага, вот этот самый! Молодцы! Чуть было не потерял.
      – А правильно ли мы делаем, батюшка, – нерешительно проговорил Коскэ, – что выдаем этого человека, какой бы он ни был злодей, сразу после панихиды по господину?
      – Может, и не надо бы, но иначе нельзя, – ответил Аикава. – А вы скорее вяжите его и уводите…
      Сыщики связали Томодзо и увели. Потом вы узнаете, какому наказанию его подвергли после окончания следствия. Что же касается Аикавы и Коскэ, то они вернулись домой, обрадованные тем, что все обошлось благополучно. На следующее утро Коскэ отправился в сторону кварталов Коами, намереваясь купить кое-какое снаряжение для дороги. Проходя по улице Хатаго, он вдруг заметил белое полотнище-вывеску, на которой крупными иероглифами значилось: «Гадальщик-физиогномист Хакуодо Юсай». «А ведь это тот самый гадальщик, – вспомнил Коскэ, – к которому настоятель Рёсэки велел мне зайти в час Овцы. У него я узнаю все, что хочу узнать… Может быть, я узнаю у него, где скрываются враги, и настигну наконец Гэндзиро и О-Куни? Одним словом, к нему мне надлежит обратиться». Он остановился у ворот дома Юсая. Не похоже было, чтобы в таком доме жил знаменитый человек. Окна забраны были бамбуковой решеткой, да еще загорожены темными от копоти сёдзи, сбоку на дощечке было написано: «Физиогномист Хакуодо Юсай», перед домом, видно, никогда не подметали, всюду валялся мусор. Коскэ, ступая на цыпочки, чтобы не наступить во что-нибудь, пробрался к двери и попросил разрешения войти.
      – Что такое? – отозвался голос гадальщика. – Кто там? Открывай и входи… Да обувь, смотри, не оставляй снаружи, а то еще стащат, бери обувь с собой…
      – Слушаюсь, – сказал Коскэ. – С вашего разрешения…
      Он раздвинул сёдзи и вошел в тесную комнатушку. На почернелой жаровне имадоского обжига стоял глиняный чайник с отбитым носиком, тут же валялась чашка. Сбоку у стены был маленький столик, а на нем несколько гадательных книг, пенал с короткими гадательными палочками и маленькая круглая тушечница. Перед столиком, погруженный в рассеянную задумчивость, восседал сам Хакуодо Юсай. Возможно, и был он знаменитым человеком, но по виду его сказать этого было нельзя. Не чувствовалось в нем ни важности, ни мощи ума, и к тому же он был очень неопрятен. Коскэ, однако, помня слова настоятеля Рёсэки, склонился перед ним в низком поклоне.
      – Господин Хакуодо Юсай – это вы? – осведомился он.
      – Да, это я, – ответил Хакуодо. – Меня зовут Юсай, и в этом году мне исполнилось семьдесят лет.
      – У вас не по годам отменное здоровье…
      – Не жалуюсь… Ты что, хотел, чтобы я погадал тебе?
      – С вашего разрешения. Я осмелился посетить вас по указанию настоятеля храма Симбандзуй-ин господина Рёсэки и покорнейше прошу определить, что мне предстоит…
      – Ага, ты, значит, знаком с настоятелем Рёсэки? Великий монах. Мудрец. Настоящий живой Будда… Чай вон там, наливай себе и пей… Я вижу, ты самурай. Сколько тебе лет?
      – Двадцать два года.
      – Придвинься, покажи лицо… – Юсай достал увеличительное стекло и некоторое время рассматривал физиономию Коскэ. Затем, безо всяких пышных слов, какие обычно употребляют гадальщики, произнес:
      – Ну что же, ты не очень родовит, с сильными мира сего судьбы тебе пока не было, и по этой причине на тебя частенько валились всякие неприятности…
      – Это правда, – вздохнул Коскэ, – с сильными мира сего мне не судьба…
      – До сих пор, – продолжал Юсай, – ты словно шел по тонкому льду или по острию меча… Я вижу, тебе многое пришлось пережить. Не так ли?
      – Все так, просто поразительно… Вы все угадали точно. Я то и дело попадал в разные переделки…
      – И у тебя, видимо, есть одно желание.
      – Есть! Но вот исполнится ли оно?
      – Желание твое может исполниться в самом близком времени, – сказал Юсай. – Но тут тебя подстерегает большая опасность. И исполнение желания может не совершиться, если в нужное время у тебя недостанет духу пройти через огонь. Знай, если отступишь, то неминуемо потерпишь поражение, а если будешь наступать, то победишь. Стоит тебе оплошать, и ты погиб, я вижу угрожающие тебе мечи. Но коль скоро ты смело прорвешься через огонь и выйдешь на простор, все будет так, как ты захочешь. Дело тебе предстоит тяжелое, будь осмотрителен… Все. Больше ничего не вижу. Можешь идти домой.
      – Спасибо, – сказал Коскэ. – Но позвольте еще один вопрос. Вот я издавна ищу одного человека. Мне кажется, что я с ним так никогда и не встречусь, но все же хочется знать, жив ли этот человек… Не можете ли вы поглядеть?
      – Ну-ка, покажи… – Юсай снова взял увеличительное стекло и пригляделся. – Хм… Речь идет о ком-то из старших…
      – Совершенно верно, – обрадовался Коскэ.
      – Ты уже встречался с этим человеком.
      – Нет, не встречался…
      – Нет, ты встречался!
      – С этим человеком я расстался девятнадцать лет назад, – объяснил Коскэ. – Если бы мы и встретились случайно теперь, я бы его не узнал… Может быть, мы были рядом, но не знали об этом?
      – Нет-нет, ты с ним встречался.
      – Мы расстались, когда я был совсем маленьким… Возможно, мы как-нибудь разошлись на улице? А встретиться с ним мне так и не пришлось…
      – Я тебе точно говорю, что вы встречались.
      – Я еще в малолетстве…
      – Ты мне надоел, – объявил Хакуодо. – Я тебе сказал, что вы встречались, и больше мне сказать нечего. Так значится у тебя на лице, что же я еще могу сделать? Конечно, встречались!
      – Здесь какая-то ошибка, – с сомнением заметил Коскэ.
      – Никаких ошибок! Я тебе сказал то, что есть. И покончим на этом. Мне пора ко сну, ступай.
      Но Коскэ очень хотелось расспросить обо всем подробно, поэтому он замялся, и в ту же минуту женский голос снаружи попросил разрешения войти.
      – Еще кого-то принесло, – проворчал Хакуодо. – Поспать не дают. Кто там?.. Вас двое? Ах, это твой слуга? Ладно, оставь слугу на улице, а сама заходи…
      В комнату вошла женщина.
      – Простите, господин, – сказала она, – но мне много говорили о вас… Пожалуйста, расскажите мне мое будущее!
      – Подойди сюда, – приказал Хакуодо. Он внимательно осмотрел ее лицо и проговорил: – Плохо твое дело. Сколько тебе лет?
      – Сорок четыре года, – испуганно ответила женщина.
      – Скверно… Все, смотреть больше не буду. Очень плохо. С младшим тебе не повезло. Вдобавок очень скоро ты умрешь. Здесь и гадать больше нечего.
      Женщина опечалилась. Некоторое время она молчала.
      – Жизнь имеет предел, – произнесла она наконец. – Короткая она или долгая, исход один, с этим ничего не поделаешь. Но я разыскиваю одного человека. Неужели я умру, не повидавшись с ним?
      – Ты с ним встречалась, – сказал Хакуодо.
      – Нет, не встречалась я с ним. Мы расстались, когда он был совсем младенцем. Он, наверное, совсем не помнит меня, да и я почти не помню лица его. Мы можем пройти мимо друг друга и не знать об этом…
      – И все-таки вы встречались, – упрямо сказал Хакуодо. – И больше я ничего не скажу.
      – Это был мальчик, – проговорила женщина. – Ему и четырех не было, когда мы расстались…
      «Неужели она?» – затаив дыхание, подумал Коскэ. Он подполз на коленях к женщине.
      – Простите, госпожа, – сказал он дрожащим голосом. – Позвольте задать вам несколько вопросов… Я не знаю, кто вы такая, но вот вы сказали сейчас, что расстались с четырехлетним мальчиком… Не случилось ли это где-нибудь в Хонго? И не сестра ли вы господина Савады Уэмона, вассала князя Найто Кин-но-ками?
      – Откуда вы все это знаете? – изумленно спросила женщина. – Да, так оно и есть!
      – И ваше имя – госпожа О-Риэ, и вы вышли замуж за господина Курокаву Кодзо, вассала князя Коидэ Синано-но-ками, а затем с ним разошлись…
      – Вы угадали даже имя мое… Какое мастерство! Верно, вы ученик господина Хакуодо?
      Коскэ подполз к ней вплотную.
      – Вы совсем забыли меня, матушка, – произнес он. – Мы расстались с вами девятнадцать лет назад, когда мне было четыре года… Ведь это я, ваш сын Коскэ!
      Женщина отшатнулась.
      – Что?.. Как?.. Вы мой сын? Коскэ?
      – Я же говорил вам давеча, что вы встречались, – проворчал Хакуодо.
      – Как это неожиданно… – говорила О-Риэ, утирая счастливые слезы. – Словно во сне… Какой ты стал большой, красивый! Ну конечно, как мне было бы узнать тебя, если бы мы и встретились?..
      – Поистине, это воля богов свела нас вместе, – сказал Коскэ. – Как я тосковал по вас, матушка! В прошлом году я ездил в Этиго и узнал там, что господина Савады Уэмона уже нет в живых, и никто не мог сказать мне, куда уехали вы… Нет, думаю, все равно найду ее! И вот надо же, мы встретились… Вы живы и здоровы, это самое главное… Кажется, никогда я не был так счастлив!
      – Да, я тоже счастлива… Но ты, верно, в обиде на меня?
      – Послушайте, – вмешался Хакуодо. – Меня эти ваши разговоры не интересуют нисколько. Я понимаю, вы девятнадцать лет не видались, поговорить есть о чем… Мое дело сторона, но, по-моему, лучше будет, если вы пойдете разговаривать куда-нибудь в другое место, хотя бы в харчевню какую-нибудь. Есть же у вас о чем поговорить с глазу на глаз…
      – Вы правы, конечно, – сказал Коскэ. – Большое вам спасибо за все, что вы сделали для нас… И можно только поражаться мудрости настоятеля Рёсэки и вашему мастерству.
      – Мастерство мое здесь ни при чем. Все свершилось волею судеб, так что платить мне не надо. Ступайте себе… Что? Хотите заплатить? Ну что же, не откажусь…
      – От всего сердца благодарю вас, – сказала О-Риэ. – Коскэ, нам действительно надо о многом поговорить. Давай сделаем так… Я остановилась на постоялом дворе «Симоцукэя», это в третьем квартале Бакуро. Я пойду вперед и отошлю слугу за покупками, а затем придешь ты, так, чтобы он тебя не заметил…
      – До чего же вы рады, наверное… – проговорил Хакуодо.
      – Хорошо, давайте так и сделаем, – согласился Коскэ. – Я незаметно последую за вами, матушка…
      Он достал из-за пазухи сверток с деньгами, с благодарностью положил перед физиогномистом, попрощался и вышел следом за матерью. Дойдя незаметно до ворот «Симоцукэя», он подождал, пока не вышел посланный за покупками слуга, и попросил служанку показать покои О-Риэ. Мать уже ждала его.
      – Входи, входи! – воскликнула она. – Сядь здесь, ближе ко мне. Дай поглядеть на тебя… Какой ты стал, просто чудо! У меня все перед глазами твое лицо, когда ты был ребенком, а теперь ты стал так похож на отца! Просто красавец… Что отец, жив ли еще? При нем ли ты сейчас?
      – В соседних комнатах никого нет? – осторожно спросил Коскэ.
      – Никого. Я здесь недавно, но уже знаю, что днем все уходят за покупками и гулять… Возвращаются только под вечер, а сейчас прислуга и та, наверное, спит.
      – В таком случае, разрешите рассказать все по порядку… Вы расстались с отцом из-за его пьяного буйства в феврале, а одиннадцатого апреля он уже погиб жалкой смертью – его зарубили в квартале Хонго, перед лавкой оружейника Фудзимураи…
      – И все его пьянство, – горестно сказала О-Риэ. – Много я из-за него настрадалась… и все же ни за что не разошлась бы с ним, ведь ты был тогда такой маленький, мне было так жалко тебя! Но старший брат был человеком очень строгих правил. Заявил, что не позволит мне жить с таким негодяем, не разрешит мне любить мерзавца, которого господин выгнал за пьянство со службы… Он насильно и бесцеремонно разлучил меня с твоим отцом. Я же нигде и никогда его не забывала… Кто же воспитал тебя, когда отца не стало?
      – Меня взял на воспитание некий господин Ясубэй, поручитель отца. Когда мне исполнилось одиннадцать лет, он рассказал мне, как погиб отец, и тогда я решил: пусть я теперь стал простолюдином, но я сын самурая и должен отомстить убийце. Я задумал поступить в услужение к какому-нибудь самураю и научиться у него искусству владеть мечом. Волею судьбы пятого марта прошлого года я стал слугой в доме хатамото на Усигомэ. Моего господина звали Иидзима Хэйдзаэмон, и он служил дежурным начальником охраны в покоях сёгуна. Он полюбил меня, как родного сына, и я, рассказав ему о себе и о своем замысле, попросил научить меня искусству фехтования. Мой господин неустанно обучал меня, иногда даже по ночам, невзирая на утомление после дежурства. Благодаря его стараниям я неожиданно для себя даже диплом получил…
      – Подумать только… – прошептала О-Риэ.
      – А в доме господина, – продолжал Коскэ, – была одна служанка по имени О-Куни. Ее привела с собой супруга господина, госпожа Миякэ с Суйдобаты. Когда госпожа скончалась, господин приблизил эту служанку к себе, и она стала его наложницей. Эта О-Куни вступила в позорную связь с соседом, Миянобэ Гэндзиро, и они задумали извести господина… Господин был мастером в воинских искусствах, убить его было не так-то просто, поэтому прелюбодеи решили утопить его, заманив на рыбную ловлю. Случилось так, что я подслушал их замысел. Мне пришло в голову тайно прикончить Гэндзиро и О-Куни и так спасти жизнь своему хозяину и благодетелю. Вечером третьего августа прошлого года я прокрался с пикой в сад и… смертельно ранил в бок господина, приняв его за Гэндзиро.
      – Как же это ты? – ахнула О-Риэ.
      – Я чуть ума не лишился от страха… Господин сошел в сад и тайно покаялся передо мной. Оказалось, что это он убил тогда моего отца. Это случилось восемнадцать лет назад, когда его звали Хэйтаро и он не был еще главою своего рода. Рассказал он, что давно уже мечтал позволить мне отомстить, но боялся, как бы меня не объявили преступником. В тот вечер, однако, заподозрив, что я собираюсь разделаться с прелюбодеями, он счел случай подходящим и подставил себя под мой удар вместо Гэндзиро. Он передал мне свое завещание и приказал поступать так, как в нем указано, посоветовавшись с господином Аикавой, моим приемным отцом. «Считай, что ты отомстил за отца, – так он сказал, – и помни, что месть местью, а благодеяние благодеянием. Помни, что я остаюсь твоим господином в трех существованиях, и восстанови род Иидзимы». Затем он приказал мне немедленно уйти, и я побежал к тестю на Суйдобату. Мы вскрыли завещание и прочли, что господин собирался пробраться в дом, вызвать Гэндзиро на бой и погибнуть от его руки. Так оно и случилось, мой господин в эту ночь был убит. Еще в завещании говорилось, что О-Куни и Гэндзиро сбегут в Мураками, а потому я должен, чтобы отомстить за господина, последовать туда за ними. Я договорился с тестем и пустился в погоню. Я изъездил Этиго вдоль и поперек, расспрашивал всех, но найти негодяев мне не удалось. Расспрашивал я и о вас, матушка, и тоже тщетно… Подумать только, вернуться в Эдо всего на несколько дней, чтобы помянуть господина, и встретить здесь вас! Вот неожиданность!..
      Пораженная услышанным, О-Риэ сказала, понизив голос:
      – Да, это поистине неожиданность!.. Знаешь ли ты, что эти твои О-Куни и Гэндзиро скрываются в моем доме? Вот ведь судьба моя несчастная!.. Невероятно!.. Мне было двадцать шесть лет, когда я разошлась с твоим отцом и вернулась на родину в Мураками. Тут старший брат стал настаивать, чтобы я снова вышла замуж, и надо же было случиться так, что я стала женой галантерейщика Хиногутия Гобэя, который приносил товары к нам на дом… Он был вдовец, у него был сын, тринадцатилетний Городзабуро, и восьмилетняя дочь О-Куни. У этой О-Куни еще в детстве был скверный характер, из-за нее в доме постоянно происходили ссоры, поэтому, как только ей исполнилось одиннадцать, мы отправили ее на житье в Эдо, служанкой в дом хатамото Миякэ на Суйдобате… Мерзкая девка сообщила только, что перешла со своей госпожой на жительство в Усигомэ, и больше ни одного письма не прислала… Подумай только, когда ей написали о смерти отца, моего мужа Гобэя, она не только не приехала на похороны, но даже не ответила ничего! Понятия у нее не было о верности дочернему долгу. Городзабуро был очень зол на нее… Потом по некоторым причинам мы покинули Этиго и переехали жить в Сугивару, что в провинции Уцуномия. Там на имя Городзабуро открыли мы галантерейную лавку, и с тех пор прошло уже семь лет… И вдруг как снег на голову является она к нам, эта самая О-Куни, вместе со своим Гэндзиро. «Я, говорит, перешла с госпожой в один самурайский дом на Усигомэ и там по молодости вступила в недозволительную связь с господином Гэндзиро. Его за это изгнали из отчего дома, он из-за меня пострадал, ему теперь негде голову преклонить. Мы поступили опрометчиво, но все же разрешите укрыться у вас…» Ни словом не обмолвилась, что они убийцы: Гэндзиро, мол, живет у нас в Уцуномии потому, что она чувствует себя перед ним виноватой… И вот, пожалуйста, получила я от Городзабуро деньги, приехала в Эдо посмотреть столицу и вдруг встречаю тебя и узнаю о них такую вещь!..
      – Значит, О-Куни и Гэндзиро в Уцуномии, – проговорил Коскэ. – Жаль, не знал я, что они так близко. Исходил Этиго и Ното и вернулся ни с чем… Матушка, прошу вас, помогите мне отомстить врагам и восстановить род моего господина!
      – Непременно помогу, – сказала О-Риэ. – Я, не мешкая, возвращаюсь в Уцуномию, и ты едешь со мной. Да, но как быть со слугой? Он может услышать и все разболтать… Чего доброго, спугнет негодяев… – Она подумала. – Лучше мы сделаем так. Я выеду завтра рано утром, ты поедешь следом, но скрытно, как шел за мной сегодня. В пути мы с тобой незнакомы, разговаривать не будем. Когда же доедем до Сугивары, я отправлю слугу вперед и мы с тобой сговоримся о знаках и прочем. Согласен?
      – Спасибо, матушка, – сказал Коскэ. – Так и сделаем. Тогда я поспешу домой. Представляю, как обрадуется тесть, когда я расскажу ему!.. Значит, завтра рано утром я буду ждать у ворот этого дома. Да, матушка, я давеча совсем забыл сказать вам… Господин мой отдал меня в наследники Аикаве Сингобэю, и теперь у меня родился сын. Очень хотелось показать вам первого вашего внука, да ничего не поделаешь, раз такая спешка… Покажу вам потом, когда исполню свой долг.
      – Поздравляю тебя от души, – сказала О-Риэ. – Радость-то какая! Мне тоже очень хочется полюбоваться первым внучком… Но это потом, а сейчас мне хочется, чтобы ты скорее наказал Гэндзиро и О-Куни… Ничего, вот приедем в Уцуномию, я помогу тебе отомстить!
      Они обменялись клятвой верности делу, и Коскэ поспешил домой на Суйдобату.
      – Что-то ты рано вернулся, Коскэ, – встретил его Аикава. – Сделал покупки?
      – Нет, – ответил Коскэ. – Ничего не купил.
      – Отчего же не купил? Или другим делом пришлось заниматься?
      – Неожиданный случай произошел, батюшка…
      – На свете часто происходят неожиданные случаи. Что, уж не черный ли туман поднялся над рекой Регоку?
      – Да нет… Я побывал у гадальщика, к которому вчера указал мне сходить настоятель Рёсэки.
      – Вот оно что… Да, действительно, это, говорят, знаменитый человек. Ну так что, хорошо он тебе гадал?
      – Все совпало с тем, что говорил настоятель Рёсэки. Я иду словно по лезвию меча, победить смогу, только если буду наступать, а если отступлю, то погибну… В общем, все, как говорил настоятель.
      – Все то же, говоришь?.. Да, физиогномика – это все равно что дар предвидения. А все-таки что еще он нагадал?
      – Я спросил его, исполнится ли мое заветное желание. Он ответил, что желание это исполнится, но что впереди меня ждут удары меча.
      – Так и сказал про удары меча? Это худо. Вдруг опять такие же, как вчера… А он не сказал, нельзя ли как-нибудь этих ударов избежать? Не говорил, что помолится об этом?
      – Нет, ничего такого он не говорил… Потом я спросил, встречусь ли я с матерью… Вы знаете, я расстался с нею четырех лет… Хакуодо мне вдруг отвечает, что я уже встречался с нею. Я ему толкую, что расстался с нею ребенком, так что даже узнать не смог бы, если бы увидел где-нибудь на улице. А он твердит, что я уже встречался. Тут мы заспорили…
      – Здесь он, видно, дал маху, – заметил Аикава. – Да и то сказать, предсказания могут сбыться, а могут и не сбыться… Всего ведь не угадаешь. Видно, он заупрямился и хотел тебя обмануть. Да, маху он дал. Ты ему хоть сказал об этом? Что он маху дал?
      – Тут является к нему женщина лет сорока четырех, – продолжал Коскэ, – и тоже спрашивает, встретится ли она с тем, кого ищет. Хакуодо ей так же, как мне, отвечает, что она уже с этим человеком встречалась. Женщина ему возражает, не встречалась я, говорит, а Хакуодо твердит, что встречалась…
      – Ну, какой же он тогда мастер? Ничего не знает. Видно, не так просто угадывать… Осрамился Хакуодо, опозорился… А вы что? Задали ему вместе с этой женщиной? Что потом было?
      – Потом произошла совершенно необыкновенная вещь. У меня как сердце чуяло, спросил я у этой женщины, не зовут ли ее госпожой О-Риэ. И точно, оказалась она моей матушкой. Как она поразилась!..
      – Ага, – произнес Аикава несколько смущенно. – Он все-таки настоящий мастер, этот гадальщик… Удивительно… Действительно… Хм…
      Он был удивлен и обрадован, когда Коскэ затем рассказал ему о том, что убежище О-Куни и Гэндзиро открылось и что матушка согласна помочь в отмщении. «Само небо покровительствует тебе, – сказал он, – смотри же отправляйся завтра пораньше, чтобы не опоздать, с честью исполни свой долг и возвращайся!» На следующее утро Коскэ выехал в путь. О том, как он отомстил, мы расскажем в следующий раз.

Глава 21