ГЛАВА 16

Туннели были высечены в камне. Как и логово под городом Белого Волка, их, скорее всего, создали инженеры-дварфы. Задолго до возвышения человеческой расы Старый Свет населяли дварфы, а до них там жили эльфы. Дварфы прорыли туннели по всей территории, что позднее стала называться Империей; подземные ходы соединяли между собой их города. Потом на месте их покинутых обиталищ поселились люди, а сеть туннелей осталась.

Люди присвоили себе города дварфов, а скейвены – туннели.

Запах мутантов был знаком Конраду: вонь буквально пропитала воздух. Скейвены могли чуять Конрада из-за варпа в крови, но и он тоже узнавал об их присутствии по запаху.

Конрад ненавидел скейвенов больше, чем других служителей Хаоса. Его ненависть зародилась еще до плена у Гаксара. Возможно, ее причиной служил тот факт, что скейвены весьма походили на людей, но в то же время являлись их полной противоположностью. Они отличались умом, организацией, но выглядели как карикатуры на человека.

Вольф ненавидел всех созданий Хаоса с одинаковой яростью. Для него скейвены ничем не отличались от любых других вражеских солдат – их следовало уничтожать, как вредителей. Что касается Литценрайха, его отношения с мутантами-грызунами напоминали симбиоз. Он нуждался в скейвенах, поскольку те добывали варп-камень, а колдуну требовался варп для того, что он называл «исследованиями».

Конрад беспокоился оттого, что скейвены находятся где-то неподалеку. Он шел позади спутников и ничего не видел перед собой. Вольф вел их по темным сырым проходам, но куда он их вел?

Глубоко под Альтдорфом жили не только скейвены, потому что время от времени путники натыкались на горящие фонари. Скейвенам свет не требовался, так кто же еще обитал под землей? Кем бы они ни оказались, Конрада гораздо больше тревожили коварные грызуны.

Они все шли и шли, спускались все ниже, и Конрада все сильнее охватывало волнение. Почему Гаксар напал на него в одиночку? Возможно ли такое, что скейвены покинули подземелья под Альтдорфом, а их логово захватили другие мутанты? Тогда понятно, почему скейвены не нападают на вторгшихся в их владения людей.

Но, будто услышав его мысли, они выбрали именно этот момент, чтобы, наконец, напасть…

Из темноты впереди послышался отвратительный визг, лязганье железа – это Вольф встретил первую атаку. Конрад попытался протолкнуться вперед, но путь ему перегородил Литценрайх, который не спешил в схватку. Конрад с трудом протиснулся мимо него и внезапно очутился в просторной пещере. Потолок нависал низко над головой, но при свете нескольких фонарей становилось видно, что пещера широкая. Конрад на миг пожалел, что она освещена, он предпочел бы не видеть десятки скейвенов, что выстроились там в полной боевой готовности.

Он присоединился к Вольфу, и плечом к плечу они встретили нахлынувшую волну мутантов. Мечи рубили врагов, рассекали их на части. Обоих бойцов покрывала скейвенская кровь, но на место каждого убитого мутанта вставал новый. Все враги были крысами размером с человека и вооружены обычными для них изогнутыми саблями и пиками с крюками. Но когда у них из лап выбивали оружие, они продолжали сражаться зубами и когтями. Несмотря на щит, Конрад уже получил несколько ран.

Вместо того чтобы удерживать выход в туннель, из которого они пришли, Вольф пытался продвинуться вглубь пещеры сквозь ряды врагов. В противоположной стене виднелся еще один выход, и наемник, судя по всему, хотел пробиться к нему. Конрад не отставал от него; они сражались спина к спине, защищая друг друга. Лезвия мечей сверкали в воздухе.

Литценрайх обыскивал трупы мутантов – он искал варп. На него никто не нападал, скейвены сосредоточили усилия на двух бойцах. Конрад догадался, что колдун наложил на себя какое-то защитное заклятье. Теперь, когда он нашел варп-камень, у Литценрайха отпала нужда в союзниках.

Но тут колдун встал, поднял посох, и пещеру осветила вспышка молнии. Один из скейвенов, который уже занес над Конрадом меч, вспыхнул пламенем. С жутким визгом он сгорел заживо. Колдун обходил пещеру по кругу и сжигал любого мутанта, осмеливающегося встать у него на пути.

Вольф закончил прорубать кровавую просеку в рядах скейвенов; его меч рубил, не переставая. Сражаясь, он выкрикивал какой-то первобытный воинский клич, и наконец, они с Конрадом добрались до второго выхода. Через несколько секунд к ним присоединился Литценрайх. Пол усыпали дюжины изрубленных и обожженных трупов, но живых врагов оставалось гораздо больше. Из туннеля, через который вошли люди, высыпало подкрепление.

Орда скейвенов пошла в атаку с удвоенным рвением. Вольф затолкал спутников за спину и загородил собою вход.

– Идите! – крикнул он, но Конрад едва его понял, так странно звучал голос наемника.

И тут он обратил внимание на его лицо.

Оно начало меняться: лоб опускался ниже, челюсть вытягивалась вперед, белые волосы и борода буйно разрослись, а заостренные зубы уже ничем не отличались от клыков. Конрад как-то раз видел Вольфа таким, когда гоблины взяли наемника в плен, но тогда он решил, что ему примерещилось. Так вот как Хаос пометил Вольфа.

Наемник превращался в зверя, именем которого называл себя. Он становился оборотнем.

Его тело тоже менялось. Наемник сгорбился, верный доспех лопнул, и волк выпрыгнул на свободу.

– Уходите!

Выкрик прозвучал совсем неразборчиво. Он вырвался животным рыком, но Конрад и так понял, что он означает.

Наемник превратился в огромного белого волка. Из одежды на нем осталась лишь цепь на шее – сувенир со времен плена, которую Вольф носил как напоминание, чтобы никогда не попадать в плен снова. Черный меч лежал на земле. Волкам не нужно оружие. Мощные челюсти сломают скейвенскую шею за мгновение, а острые когти вырвут гнусные крысиные внутренности.

– Туда, – указал Литценрайх.

Он направился ко второму выходу. Конрад замешкался, но все же послушался и последовал за колдуном. Как и во дворце, когда Вольф сражался с невидимым противником, он ничем не мог ему помочь. Оборотень, в которого превратился наемник, не нуждался в помощи людей, чтобы уничтожить любого скейвена, что попытается прорваться мимо него. Туннель наполнился отзвуками волчьего воя и крысиных визгов.

Он миновали несколько ответвлений, и поначалу Литценрайх не колебался в выборе направления, но вскоре зашагал медленнее.

По подземному лабиринту разносились отголоски жестокой битвы; агония слышалась не только в визге мутантов. Яростное рычание Вольфа сменялось воем боли.

Врагов в пещере оставалось слишком много, и рано или поздно они одолеют наемника-оборотня. Он решил прикрыть тыл, чтобы Конрад мог продолжать идти, и Конрад не мог предать его, повернув назад.

Остановился Литценрайх.

– Иди в том направлении, – приказал он слабым голосом.

– Что я там найду?

Колдун покачал головой.

– Я должен вернуться, – едва слышным шепотом сказал он.

В полумраке Конрад разглядел его лицо – оно резко состарилось. Литценрайх всегда выглядел человеком среднего возраста, но сейчас в облике колдуна проявились его подлинные годы. Над седой бородой лицо бороздили глубокие морщины; левая рука иссохла и скрючилась; спина сгорбилась. Конрад еще никогда не видел такого глубокого старца.

– Однажды я бросил Вольфа, – продолжал Литценрайх. Он дышал с натугой, короткими вдохами. – Я оставил его умирать. Возможно, мне удастся загладить вину, если мы умрем вместе. И вдвоем мы сумеем удерживать скейвенов немного дольше, чтобы ты мог продолжать путь.

– Но зачем? Продолжать путь – куда?

Древний колдун не слышал его. Он шел по туннелю назад, к пещере, откуда доносились звуки схватки диких зверей. Сгорбленный силуэт растворился в полумраке.

Литценрайх – старик, Вольф – оборотень. И оба готовы умереть, лишь бы Конрад продолжал идти по темному туннелю к неизведанному.

Конрад некоторое время стоял, не двигаясь; ему очень не хотелось углубляться в черный проход. Его спутники, похоже, знали гораздо лучше его, что ждет впереди и зачем он туда направляется.

Он, наконец, принял решение, развернулся и бегом ринулся к пещере. Они с Вольфом долго были товарищами по оружию, так что он не бросит наемника. И Литценрайх стал союзником. Либо все они выйдут из битвы живыми, либо не выйдет никто.

Конрад торопился – сначала его вел шум отчаянной схватки, а потом слабый свет. Воздух напитался едким запахом скейвенской крови.

У входа в пещеру Конрад невольно остановился при виде разыгравшейся в ней резни. Множество скейвенов лежали растерзанными на полу, но еще больше тварей продолжали сражаться. Полумертвый Вольф находился в самой гуще. Белый мех покраснел от крови – в немалой степени его собственной. Десятки ран кровоточили, но все же Вольф не сдавался: его челюсти лязгали, когти полосовали врагов. Орда визжащих скейвенов грозила поглотить его в любой момент.

Литценрайх стоял у входа в пещеру. Мутанты по-прежнему не замечали его.

Конрад знал, что собирается вступить в свой последний бой. Живыми из пещеры им не выйти. Но разве можно мечтать о лучшей кончине, чем умереть с мечом в руке, сражаясь бок о бок с товарищами против ненавистного врага?

Он приготовился выступить из темноты туннеля, как вдруг Литценрайх повернулся и заметил его.

Колдун с силой поднял посох и махнул в его сторону, приказывая уходить. Белая молния ударила в потолок. С громовым рокотом камни раскололись, и свод рухнул, сокрушая все живое в пещере: скейвенов, человека и того, кто был человеком.

Ни Вольф, ни Литценрайх не могли пережить такого обвала.

Они умерли, чтобы Конрад продолжал путь, так что ему ничего не оставалось, как повернуться и идти.

Он углубился в темноту, с каждым шагом приближаясь к своей судьбе.

Когда он миновал то место, где Литценрайх решил вернуться, Конрад прислушался к своему внутреннему голосу, который говорил ему повернуть налево на следующей развилке. Потом направо. Он знал, что идет правильным путем, хотя не мог сказать, куда направляется. Будто потерянный дар предвидения вернулся, чтобы вести его.

С таинственным щитом в одной руке и мечом в другой, Конрад все глубже погружался в подземелья. Дорогу ему освещали редкие мигающие фонари.

В туннелях стояла мертвая тишина. Сзади больше не доносились ни лязг оружия, ни предсмертные крики. Обвал полностью перекрыл выход из пещеры, так что погоня Конраду не грозила – по крайней мере, пока.

Но лабиринт под столицей принадлежал скейвенам, и они знали в нем каждый закоулок. Конрад был уверен, что скоро у него появится компания, поэтому постоянно прислушивался.

Но слышал он лишь звук своих шагов на холодном каменном полу да тихий звон щита, когда тот задевал за влажные стены узкого прохода. Ему даже чудилось, что он слышит, как колотится его сердце, и его стук предупредит затаившихся впереди врагов.

Возможно, к скейвенам примкнули не менее омерзительные союзники. С каждым шагом Конрад приближался к новой засаде, и он ожидал нападения в любую секунду; но после нового шага он делал еще один и еще, а скейвены по-прежнему не появлялись. И следующий шаг уводил Конрада все глубже, все дальше от поверхности.

Ему казалось, что он лишился контроля над собственным телом, что пожелай он даже повернуть назад, все равно не сможет. Здесь его вело предназначение, и он должен отыграть отведенную ему роль до конца – ведь Вольф и Литценрайх сложили за нее свои головы.

Конрад подошел к очередной развилке, без раздумий свернул налево и увидел впереди далекий свет, но он отличался от расплывчатых кругов масляных фонарей в туннеле. Впереди виднелась тонкая линия естественного света: он не мигал и находился на уровне пола, словно просачивался из-под двери.

Конрад стал продвигаться еще осторожнее. В полумраке впереди действительно вырисовывалась дверь. Судя по расположению, она выводила из лабиринта подземелий, поскольку из-под нее струился дневной свет. С другой стороны, выход на поверхность не мог находиться так глубоко под землей.

Он остановился в конце прохода, на расстоянии вытянутого меча от деревянной двери. Конраду казалось, что он узнает ее, стоит ему лишь немного напрячь память. Сердце заколотилось, по коже потек противный холодный пот. Конрад оглянулся через плечо в темноту туннеля. В узком проходе по-прежнему царила тишина, но он точно знал, что уже не один в подземелье. Что-то ждало его за дверью.

Что-то или кто-то.

Так просто открыть дверь, но Конрада ужасало то, что он может за ней обнаружить.

Тыльной стороной ладони он вытер со лба пот. На лице засохла липкая кровь, его собственная и скейвенов.

Конрад не знал, сколько времени простоял в безмолвной темноте, с мечом в руке, готовый рубить то, что появится из-за двери. Но дверь не открывалась.

Он коснулся одной из планок кончиком меча, толкнул и одним прыжком очутился внутри, приняв оборонительную стойку и готовясь отразить любую атаку.

Как он и ожидал, дверь вела не наружу.

Конрад обнаружил, что стоит в таверне Адольфа Бранденхаймера!

Дверь с треском захлопнулась за спиной, заперев Конрада в прошлом, там, где он провел большую часть своей жизни как раб.

Значит, перед ним иллюзия, видение из прошлого, предназначенное заманить его в ловушку. Настоящая таверна сгорела в тот день, когда орды Хаоса перебили жителей деревни.

Люди в таверне отсутствовали, но все детали были воссозданы с предельной аккуратностью: огонь в очаге, разбросанная по грязному полу солома, грубо выструганные столы и скамьи, прокопченный потолок. В окна Конрад углядел деревенскую улицу. На вертеле жарился кабан, на стойке перед бочонком с пивом выстроились оловянные кружки. В любой момент появится Бранденхаймер и начнет орать на Конрада, чтобы тот повернул вертел или наполнил кружки.

Но хозяин давно умер. Конрад сам видел, как мутанты играли его головой в какую-то жестокую игру.

Все вокруг было ненастоящим.

И тут внимание Конрада привлекло нечто, что находилось не на своем месте, и он осторожно подошел к столу, где лежал загадочный предмет.

Овальное серебряное зеркальце с украшенной драгоценными камнями ручкой.

Зеркало Элиссы.

В нем Конрад впервые увидел свое отражение, впервые увидел, что глаза у него разного цвета, и впервые увидел гораздо больше…

Он был уверен, что перед ним очередное наваждение, но сам не заметил, как стряхнул с локтя щит, приставил его к столу и поднял зеркало. Он не хотел смотреться в него, но не смог удержаться и принялся изучать свое заросшее бородой и покрытое кровавыми потеками лицо и вдруг вспомнил, что уже видел себя точь-в-точь таким.

Тут его отражение растворилось, уступив место другому лицу – гораздо моложе, но тоже с глазами разного цвета: одним зеленым, другим золотистым.

И Конрад понял, что смотрит на себя в юности, на себя, впервые заглянувшего в это зеркало.

Вдруг он почувствовал, что за спиной кто-то стоит, и резко обернулся. Конрад увидел Черепа! Он сидел за одним из столов и потягивал эль.

– Выпьешь? – предложил он и подтолкнул другую кружку Конраду. – Судя по твоему виду, выпить тебе не помешает.

Конрад прыгнул вперед, занеся меч. Череп не шевельнулся. Он выглядел таким же, каким Конрад его запомнил: бледный, нечеловечески худой, обтянутое кожей лицо и голова без малейших признаков растительности. По неизвестной причине Череп выбрал наряд придворного: зеленый плащ, вышитая рубашка, модные панталоны, начищенные до блеска сапоги, но Конрад не видел при нем положенной званию рапиры с затейливым эфесом.

Череп посмотрел на кончик меча, который упирался ему в грудь, и отпил пива.

– Даже когда я был человеком, у меня не было сердца, – заметил он с иронической улыбкой.

Не оставалось сомнения, что он имеет в виду. Он напоминал о том случае, когда Конрад выстрелил из лука ему в грудь и даже не пустил кровь.

Конрад ждал этого мгновения так долго, ждал, когда у него появится шанс убить Черепа. Но как можно убить бессмертного?…

Он думал, что встреча с Черепом приведет его в ужас, но на Конрада снизошло полное спокойствие. С тех пор как он увидел, как иссохшая до костей фигура невредимой выходит из пожарища, с ним столько всего произошло, что бояться не имело смысла.

Конрад повидал вещи более страшные и более невероятные.

Они смотрели друг на друга, и немигающий нечеловеческий взгляд казался Конраду знакомым. И зрачки, и радужка были у него черными как ночь – как у Элиссы.

– Где Элисса? – спросил Конрад. – Что ты с ней сделал? Если ты причинил ей боль…

– Я бы никогда не обидел собственную дочь.

– Дочь?!

– Я же говорил тебе – когда-то я был человеком. Почему бы у меня не родиться дочери?

– Но… – Конрад затряс головой. В голове метались обрывки мыслей и воспоминаний, подозрений и догадок.

Он начал верить, что все события его жизни связаны между собой, что все люди, которых он когда-либо встречал, тоже соединены нитями невидимой паутины, держащей его в плену. И что сплел затейливую ловушку не кто иной, как Череп.

Он, как паук, заманивал его в центр смертельной паутины, и сейчас Конрад находился в его логове.

– Опусти меч, Конрад, – произнес Череп. – Ты не сможешь убить меня, даже если в металл добавлена пыль варпа.

Конрад продолжал во все глаза смотреть на таинственную фигуру, что преследовала его так долго.

– Мне известно все, – ответил на немой вопрос Череп и добавил, указывая костлявым пальцем на кружку: – Выпей!

Меч Конрад не опустил, но положил на стол зеркало и потянулся к пиву. Поднял кружку, принюхался к ее содержимому и попробовал.

– Кто ты? – спросил он и отхлебнул пива.

– Отец Элиссы.

– Кто ты? – повторил Конрад. – Какому развратному богу ты поклоняешься? Кто бы он ни был, ваш план провалился. Карл-Франц жив и по-прежнему на троне. Заговор скейвенов раскрыт.

– Скейвенов! – Череп сухо рассмеялся. Он глотнул пива и снова взглянул на Конрада. – Жизнь Императора мало что значит, Конрад. Ты гораздо важнее для будущего Империи. Вот почему тебе придется умереть. И я несколько раз пытался убить тебя.

– В деревне? – спросил Конрад.

– Ее разрушили, чтобы убить тебя. Потом шахту. – Череп пожал плечами, и жест сделал его почти похожим на человека. – Еще пару раз. Ты очень живучий. Вот поэтому пришлось заманить тебя сюда, в пещеры под Альтдорфом. Заговор против Императора лишь послужил приманкой, чтобы добраться до тебя. Но, вероятно, мне не следовало доверять это скейвенам.

Конрад тряхнул головой, отказываясь верить своим ушам. Он более значим для Империи, чем ее правитель?

– Они бы справились со своей задачей, – добавил Череп, – если бы не те двое, колдун и наемник. Они пожертвовали собой, чтобы ты выжил. Только люди способны добровольно принести себя в жертву ради себе подобных. – Он задумчиво потянул пиво из кружки. – Я почти горжусь, что когда-то являлся одним из вас.

– Ты никогда не мог быть одним из нас, – возразил Конрад с вызовом.

– Но это правда, только позже я стал… – Череп оборвал себя.

– Стал – чем?

Череп все еще очень походил на человека. У него не наблюдалось никаких заметных признаков мутации, и он не носил знака кого-либо из темных богов. Тем не менее, он стал одним из проклятых, и его господин наградил его способностью проходить невредимым сквозь огонь и переносить раны, смертельные для любого существа. Причем ему досталось гораздо больше, чем обычному прислужнику Хаоса. Наверняка он имел высокий ранг среди мутантов.

– Ты собираешься меня убить? – спросил Конрад, когда стало ясно, что ответа на вопрос он не получит.

– При желании я мог убить тебя еще в твоей деревне, – ответил Череп, – но я не убиваю.

– Конечно, нет. Ты делаешь это чужими руками.

В знак согласия Череп поднял кружку с элем.

И тут Конрад догадался, кому из властителей Хаоса он служит.

Только одно божество возвело обман и предательство в своего рода искусство, чтобы хитростью заставлять других выполнять свою волю. Иногда его называли Меняющим Пути, иногда Великим Заговорщиком, а порой его величали Повелителем судеб или Властелином удачи.

– Тзинч! – прошипел Конрад.

– Ты тоже можешь послужить моему господину, Конрад.

– Что?

Он все еще нависал над Черепом, все еще держал клинок у его груди.

– В будущем Империи и всего Старого Света тебе отведена немалая роль. Почему бы не сыграть ее с пользой для себя? Нам не обязательно оставаться врагами, Конрад, когда мы можем стать союзниками.

– Что за шутки ты задумал шутить?

– Шутки? Я? – Череп рассмеялся. Он наклонился, чтобы заглянуть за спину Конрада, на треугольный щит. – Я знал, что он тебя заинтересует.

Конрад считал, что раньше щит принадлежал эльфу – отцу Элиссы. Но сейчас он не сомневался, что Череп говорит правду, и отец Элиссы он. У них были одинаковые глаза, и девушка унаследовала от него способность к магии.

– Почему он должен меня интересовать? – спросил Конрад.

– Герб. Такой же, как на стреле, что ты послал в меня. Вот почему я дал щит телохранителю Гаксара: чтобы ты увидел и пустился в погоню за ним.

– Ты дал ему щит? Откуда он у тебя?

– От твоего отца.

– Что?!

Конрад уставился в черные глаза Черепа. Но тут же в смятении посмотрел в сторону, и его взгляд нечаянно упал на овальное зеркальце.

Вместо Черепа оно отражало лицо совсем другого человека.

Элисса!

Череп исчез, на его месте сидела девушка. Возможно, колдуна не было здесь с самого начала, и Элисса выдала себя за отца, а возможно, фаворит Тзинча сейчас принял облик дочери.

Черные волосы Элиссы доставали до пояса простого белого шерстяного платья. Она постарела и смотрела на Конрада со злорадством. Он уже видел ее такой и даже вспомнил когда: дар предвидения показал ему, как изменится Элисса и что однажды она станет причиной его смерти.

Этот день настал.

Они смотрели друг на друга, и Конрад видел в ее черных глазах свое отражение.

– Я дала тебе имя, – сказала девушка. – Я дала тебе все. Я сотворила тебя, Конрад!

– А я любил тебя, – ответил он.

Элисса принадлежала Хаосу, вполне возможно, всегда служила ему, а бороться с Хаосом воистину можно лишь одним способом – при помощи Хаоса.

Конрад крепче сжал рукоять меча.

Он убеждал себя, что перед ним сидит не та Элисса, которую он знал и любил до сих пор.

Конрад замахнулся и закрыл глаза перед тем, как клинок отрубил девушке голову.

– Мы еще встретимся, Конрад, – пообещал тихий голос.

Конрад не знал, действительно ли его услышал или вообразил, не знал, кому он принадлежит – Элиссе или Черепу.

Он открыл глаза и увидел лежащую на полу отрубленную голову, стараясь не замечать, как мешается с грязью кровь. Глаза Элиссы были открыты и смотрели прямо на него, но в них не осталось ненависти. Девушка снова выглядела совсем юной, спокойной и довольной. Возможно, после смерти ее душа очистилась.

Конрад снова прикрыл глаза и произнес про себя молитву. Он помнил, как однажды, полдесятка лет назад, видение показало ему эту картину: мертвую Элиссу.

Он сумел зайти так далеко лишь благодаря силе, обитающей в его мече, но даже пыли варпа не дано убить приближенного Хаоса.

Хотя Элисса умерла, Череп все еще оставался жив.

Таверна начала растворяться, наваждение закончилось. Стены, пол и потолок снова стали частью пещерного лабиринта под Альтдорфом.

Конрад поднял треугольный щит, надел его на левую руку. Он успел привыкнуть к нему, словно к продолжению себя, как когда-то к луку и стрелам, что дала ему Элисса.

И все они изначально принадлежали эльфу. Действительно ли тот эльф его отец?

У Черепа не имелось причины говорить правду; ложь лежала в основе его природы.

Пока иллюзия пропадала, Конрад осознал, что он победил приговорившую его к смерти судьбу.

Вместо него погибла Элисса. Ее отрубленная голова и безжизненное тело лежали на полу туннеля как последнее доказательство двуличности Черепа. Судьбы нет. Будущее Конрада зависит только от него; оно следует из его решений, находится в его руках.

Он посмотрел вперед, в бесчисленное множество диких красных глаз, что уставились на него из темноты.

Он – господин своей жизни, ничто не предрешено, но Конраду предстоит еще немало битв, немало врагов, немало завоеваний.

Он поцеловал крестовину меча, поднял его в безмолвном салюте Сигмару и направился в туннель, в самую гущу поджидающих врагов.

Его меч взлетал и опускался среди темных силуэтов мутантов.

Щит, который мог принадлежать его отцу, отражал их удары.

И Конрад прокладывал себе путь сквозь мрачные орды Хаоса, вверх, вперед, к свету.

ОБ АВТОРЕ

Дэвид Ферринг родился на маленьком острове под названием Британия, с которого он совершил побег в море. Поначалу он печатал на машинке меню для пассажиров, но вскоре начал приписывать туда выдуманные блюда. Реакция критиков на его труды оказалась смешанной, и в Нью-Йорке Дэвид покинул корабль. Он утверждал, что умеет читать по-японски, поэтому его наняли для перевода нескольких манга. Однако же на деле он все сочинял сам.

Свою первую книгу по вселенной Молота Войны «Конрад» Дэвид написал вскоре после того, как перестал сочинять номера для шансонье ночных клубов Лас-Вегаса; «Порождение мрака» появилось после того, как он бросил писать сюжеты для австралийских «мыльных опер», а «Клинок войны» набрал левой рукой в Гонконге после того, как сломал правую, снимаясь в одном из фильмов Джеки Чана. Подумать только, его всего лишь попросили набросать пару строк для роли злодея-англичанина…

Сейчас Дэвид вернулся на родной остров и по-прежнему посвящает себя выдумкам.