Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Браслеты (№3) - Изумрудный лебедь

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Фэйзер Джейн / Изумрудный лебедь - Чтение (стр. 5)
Автор: Фэйзер Джейн
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Браслеты

 

 



— Господь помог нам, но я там чуть не задохнулся! — Берт откинул голову назад и вдохнул относительно свежий воздух на Тюремной улице, когда гигантские железные двери, загремев, захлопнулись за ними.

— Да, я боялся, что они задержат нас за бродяжничество, был почти уверен в этом, — объявил Рауль. — Но, клянусь кровью Господней, разве здесь не свежий и не вольный воздух?

— Пойдемте, — скомандовала Гертруда. — Нам надо уложить вещи, а потом поищем Миранду и двинемся дальше к Фолкстону. Там сядем на паром и забудем об этой неприятности.

— Как же мы сумеем найти девушку, если половина жителей Дувра не сумела этого сделать? — поинтересовался язвительный Джебидайя.

— Конечно, мы найдем ее, — возразил Люк, бодро шедший впереди всех. — Я буду расспрашивать о ней везде — в тавернах, на рыночных площадях и в порту, пока вы будете собираться. Наверняка кто-нибудь видел ее.

— Люк, возьми меня с собой, — попросил Робби, ковыляя и стараясь поспеть за ним. На его маленьком личике было написано беспокойство.

— Ты мне будешь только мешать, — сказал Люк, но тотчас же пожалел малыша. — Ладно! Я посажу тебя на закорки.

Он присел на корточки, и Робби неуклюже вскарабкался ему на спину. Тельце ребенка показалось почти невесомым даже тощему Люку. Он двинулся в город, предоставив своим товарищам собирать пожитки, оставленные на попечение сердобольного рыбака.

Глава 6

Боже мой! Да ведь это Харкорт! Гарет, где тебя носило, приятель? Мы целую вечность тебя не видели.

Этот веселый окрик застал Гарета врасплох, и он стремительно обернулся. Через двор, прилегавший к конюшне при рочестерской гостинице, шли двое мужчин.

— Боже ты мой, приятель, у тебя такой вид, будто ты увидел привидение.

Тот из двоих, что был повыше ростом, в камзоле из алого атласа, расшитом драгоценными камнями, со смехом хлопнул Гарета по плечу рукой в перчатке, тоже украшенной драгоценными камнями.

— Ты похож на девицу, озабоченную своими ежемесячными неприятностями. Белый, как сыворотка. Верно, Кип?

Мужчина снова разразился громовым смехом и обратился к своему спутнику, ожидая одобрения. Его приятель был очень похож на него, почти полное его подобие, только стройнее.

— Гарет, как дела? — приветствовал Кип Росситер графа Харкорта с улыбкой. — Не обращай внимания на Брайена. Ты же знаешь, что он должен немедленно поделиться всем, что приходит ему в голову.

— Я два дня как прибыл из Франции, — непринужденно ответил Гарет. — Пытаюсь обменять несчастную клячу, лучшую, что мне могли предложить в платных конюшнях Дувра, на другую, чтобы добраться до дома хотя бы к концу года.

Гарет сделал жест в сторону лошади, которая мирно щипала сено.

— Господи! Что за жалкая тварь! — сказал Брайен с отвращением. — Ты и вправду ехал на этой доходяге, Гарет? Боже милостивый! Да я бы предпочел идти пешком.

— Раз или два эта мысль приходила мне в голову, — смеясь, согласился Гарет, бросая быстрый взгляд через двор конюшни на Миранду. — А что вы здесь делаете?

— Мы навещали своего старика в Мидстоне. Ну, ты знаешь, визит по необходимости. — Брайен погладил свою бороду, казавшуюся, как и все в его фигуре и лице, непомерно огромной.

Гарет кивнул. То, как братья Росситер обхаживали своего раздражительного и очень богатого родственника, было предметом неиссякающих шуток при дворе.

— Да, — согласился Кип. — Приходится его умасливать. Ему уже недолго осталось… Ты еще не обедал, Гарет? Мы собираемся заказать ужин, достойный королевы, чтобы вознаградить себя за овсяную кашу и тощую, жесткую курицу, которая считается роскошью за столом у нашего старика. Давай-ка разопьем бутылочку вместе.

Кип по-дружески обнял Гарета за плечи.

— Мы заказали отдельную комнату. Не хотим есть в общей. Да, а потом побродим по городу. — Брайен взмахнул рукой, как бы пытаясь охватить все обозримое пространство. — Последнюю неделю я был целомудрен, как монах, и до меня дошли слухи, что там, за собором, есть весьма приличный публичный дом.

Гарет быстро соображал. Миранда скрылась из глаз, по-видимому, отправлять естественные надобности, пока он договаривался о том, чтобы сменить лошадь. Если его двое старых друзей столкнутся с ней лицом к лицу, они сразу заметят ее разительное сходство с Мод.

— Я скоро присоединюсь к вам. Мне надо уладить дельце с лошадью, — пробормотал он.

— О! Мы пошлем за слугой, и он этим займется. Тебе незачем оставаться и делать все самому. — Брайен с громким ревом, выражавшим, по-видимому, самые дружеские чувства, что есть силы треснул Гарета по спине. — Идем, у меня в глотке так же сухо, как в грудях у старой девы.

В этот момент появилась Миранда. Чип, снова одетый в уже высохшие курточку и шляпу, сидел у нее на плече.

Увидев Гарета, она подняла было руку в приветственном жесте, но тотчас же резко повернулась и пошла прочь. Ее оранжевое платье вихрем закружилось вокруг икр.

Гарет с облегчением вздохнул. Его приятели стояли спиной к зданию гостиницы и не видели ни Миранды, ни Чипа. Эта маленькая д'Альбар быстро соображала.

— Я загляну к вам попозже, — решительно сказал Гарет. — Мне нужно помыться и переодеться после целого дня пути.

Братья Росситер благосклонно согласились встретиться с ним через полчаса в комнате, где они остановились, и он поспешил в помещение, которое снял для себя и Миранды.

Миранда сразу же пошла в их комнату и взобралась на высокую постель. Теперь она сидела на ней, болтая ногами в сгущающейся вечерней темноте. Увидев графа в обществе двоих мужчин, она без малейших колебаний сделала то, что, как ей казалось, следовало сделать. Но она чувствовала себя несколько заброшенной, и так продолжалось, пока она не услышала шаги на лестнице. Дверь была только притворена, и, подойдя к ней, Гарет остановился.

— Почему ты сидишь в темноте, Миранда?

— Не знаю, — ответила девушка откровенно. — У меня возникло такое чувство, что мне следует спрятаться, затаиться, и потому лучше было посидеть в темноте.

Она соскользнула с постели и, воспользовавшись огнивом, зажгла свечи в канделябре, стоявшем на низеньком столике возле кровати. Она склонилась над подсвечником, волосы упали ей на лицо, и сквозь густые темно-каштановые локоны теперь просвечивал золотом свет свечей, бросая красные блики на ее лицо.

«Как похожа на мать!» — думал Гарет. Он вспоминал, что, бывало, смотрел, как его кузина Елена расчесывала щеткой волосы перед зеркалом, а свеча зажигала точно такие же красные искры в ее густой темно-каштановой гриве.

— Почему же ты так внезапно исчезла? — спросил Гарет с любопытством.

— Я не особо задумывалась, — ответила девушка. — Но ясно, что, если вы решили кого-то обмануть в Лондоне, я не должна показываться людям, которых вы знали раньше.

— Не всякий соображает так быстро и мыслит так ясно, — сказал он с улыбкой. — Мои поздравления.

Услышав из его уст этот комплимент, Миранда вспыхнула от удовольствия:

— Эти люди знают вашу кузину?

— Видели ее несколько раз, пожалуй, чаще, чем другие мои знакомые.

Гарет отстегнул пояс с мечом и положил на табуретку, потом сбросил плащ и направился к умывальнику, где налил воды из кувшина в таз.

— Они тотчас бы заметили ваше сходство.

— Даже несмотря на мои короткие волосы и одежду?

Он внимательно посмотрел на нее, потом сказал задумчиво:

— Да, пожалуй, им бы пришлось напрячь свое воображение.

Теперь Миранда привыкла к его насмешливому топу и улыбнулась сама.

— Думаю, мне следует остаться в комнате на весь вечер.

— Да, пожалуй, тебе лучше пообедать здесь. Ты не будешь чувствовать себя очень одинокой? А?

Миранда покачала головой, хотя знала, что будет. Она не привыкла к одиночеству.

Гарет, не вполне убежденный, заколебался, но выхода у него не было. Он принялся раздеваться, снял камзол — рука его невольно скользнула во внутренний карман. Так без всякой задней мысли он делал по нескольку раз на дню. Вощеный пергамент был на месте, а рядом — бархатный мешочек с браслетом. Гарет бросил взгляд на Миранду, которая встала, подошла к окну и смотрела в сгущающуюся темноту.

Ее стройная, прямая спина, длинная, изящная, лебединая шея живо напомнили Гарету ее мать. Она была так похожа на нее! Елена обладала такой же грацией и столь же естественной гордой осанкой. И браслет, когда-то украшавший стройное запястье ее матери, был бы так же уместен и красив на руке дочери. Ему ничего не стоило представить эту девушку, похожую сейчас на грязного мальчишку в лохмотьях, в одежде придворной дамы. Ведь она была дочерью Елены.

Он нагнулся к умывальнику и закатал до локтей рукава своей белой рубашки.

Миранда повернулась от окна. Она следила за ним и любовалась его точными движениями. Его длинные изящные пальцы неторопливо обнажили смуглые загорелые руки и крепкие запястья. В свете свечи она заметила, что руки его покрывает темный пушок. И почему-то пульс ее от этого зрелища участился, она почувствовала внизу живота странную, непривычную тяжесть, и такая же тяжесть и томление разлились по бедрам. Никогда прежде ничего подобного она не испытывала.

— Не поищешь ли в моем дорожном мешке свежую рубашку? Эта вся пропахла потом после нашей безумной утренней скачки.

Гарет наклонился к умывальнику и плеснул воды себе в лицо. Миранда поймала себя на том, что любуется красивым изгибом его спины, очертаниями крепких бедер под короткими облегающими штанами для верховой езды и длинными стройными ногами, плотно обтянутыми черными чулками. Она сглотнула, чтобы избавиться от странного ощущения в груди, но оно только нарастало. Она почувствовала, как загорелись ее щеки.

Миранда кинулась к дорожной сумке и извлекла оттуда чистую кремовую рубашку.

Гарет со словами благодарности принял ее от девушки, бросил рубашку на спинку кровати и принялся стягивать грязную через голову. Грудь его была широкой, а кожа гладкой, не такой загорелой, как крепкая и мощная шея. Под смуглой кожей на руках и плечах были заметны хорошо развитые мускулы. Он казался почти таким же сильным, как Рауль, атлет из труппы мамы Гертруды.

Взгляд Миранды спустился ниже, к поясу с мечом. Она вспомнила, с какой силой и ловкостью он орудовал клинком и ремнем в гостинице «Адам и Ева». Возможно, милорд Харкорт и был придворным вельможей, но, судя по всему, он был также отважным и сильным рыцарем.

Голова Гарета появилась из пахнущих лавандой складок чистой рубашки. Он заправил ее за пояс штанов. Потом, опершись о столбик кровати, оглядел Миранду и насмешливо изогнул бровь:

— Может быть, ты тоже желаешь воспользоваться теплой водой?

— Мне хотелось бы сменить белье, — жалобно ответила Миранда. — Или хотя бы надеть свежую нижнюю рубашку. Но все мои пожитки теперь, должно быть, во Франции.

— Мы поможем твоему горю, как только доберемся до Лондона, — пообещал граф, приподнимая указательным пальцем ее голову за подбородок. Девушка казалась очень несчастной. — Не стоит так горевать, Светлячок. Я закажу тебе замечательный обед, и его принесут наверх.

Гарет сказал это и задумался: откуда взялось это странное прозвище? И тотчас же память услужливо воскресила громоподобный голос мамы Гертруды, когда та бушевала после представления: «Эта девочка… Она, как светлячок — за ней не угнаться».

Гарет торопливо продолжил:

— Полагаю, что сегодня я вернусь поздно, но для тебя принесут складную кровать. Я обо всем позаботился.

Все еще улыбаясь, он отпустил ее подбородок, взял свой камзол и вышел из комнаты, натягивая одежду на ходу.

Миранда снова села на постель. Чип прыгнул ей на руки и нежно дотронулся до лица лапкой. Она потерла его шейку, недоумевая, почему чувствует себя такой одинокой и несчастной. Ей было так легко с милордом. Он держал себя по-товарищески просто. Трудно поверить, что они знакомы только два дня.


Гарет вытянул длинные ноги под обеденным столом и потянулся за кружкой с элем. Вокруг то усиливался, то ослабевал гул голосов. Веселые женские перемежались с более грубыми мужскими. Здесь не переставали пить весь вечер. Взрывы смеха то и дело взмывали вверх, к закопченным балкам потолка.

Служанка с изможденным, худым лицом появилась возле Гарета с кувшином эля. Она снова наполнила его кружку, стараясь держаться от него подальше, будто ожидала, что он в любую минуту может ее схватить, ущипнуть или игриво подтолкнуть. Но, к своему удивлению, Гарет почувствовал, что его ничуть не интересуют продажные женщины из публичного дома. Окружавшие его мужчины оглядывали предложенный товар, а когда выбор был сделан, пара удалялась в одну из многочисленных занавешенных ниш, расположенных по обеим сторонам зала, где и исчезала из виду.

Мадам, владелица публичного дома, женщина с острыми чертами лица, богато разодетая в оранжевый атлас, пересекла людный зал и направилась к графу.

— Ничего не находите, милорд, что могло бы вас соблазнить? — Она уселась на скамеечку рядом с ним, подперев щеку рукой и глядя на него оценивающим взглядом, с льстивой улыбкой на губах, которая, однако, не могла ввести его в заблуждение. — Похоже, ваши друзья нашли, что искали.

Гарет кивнул и сделал глоток из своей кружки.

— Я не в настроении сегодня.

— У нас есть девушки на любой вкус, милорд. Мои крошки всегда рады услужить вам. — Она подмигнула. — Элли, например.

Мадам поманила молодую женщину, только что появившуюся из-за занавесок.

— У Элли есть особые таланты, милорд. Разве не так, дорогая?

Она улыбнулась девушке, но в улыбке ее таилась угроза.

Элли тотчас же склонилась над Гаретом, обвила его шею руками, шепча ему на ухо страстные слова любви. Ее волосы коснулись его щеки, от кожи исходил острый мускусный запах — так всегда пахнут продажные женщины — и тяжелый запах духов, смешанный с запахом других мужчин.

Он вспомнил, что однажды Шарлотта пришла к нему, благоухая точно так же. Это случилось после одной из ее безумных ночей, когда она без разбора отдавалась любому, кто ее желал. Она была пьяна, как обычно, глаза ее, в которых светился неутолимый голод, казались почти безумными. Она прижималась к нему и терлась о него точно так же, как теперь это делала шлюха. Она шептала что-то ему на ухо, и шепот ее звучал сладострастно. Она будто приглашала и дразнила одновременно. Только ее муж отказывался ответить на приглашение ее роскошного тела, на улыбку, в которой хищно поблескивали ее маленькие острые зубки, на яростный голод, который был не в состоянии утолить ни один мужчина. С громким ругательством Гарет вскочил с места, опрокинув табурет. Девушка отшатнулась и с трудом удержалась на ногах. Старая сводня тоже поднялась с места. Глаза ее метали молнии.

— Глупая девка! — зашипела она, обращаясь к Элли, хлопающей в испуге глазами. Она никак не могла понять, почему он разозлился. — Нужно было проявить немного деликатности. Разве не этому я всегда тебя учила?

— Девушка не виновата, — вступился Гарет, вклиниваясь между мадам и ее девицей. — Вот. — Он протянул хозяйке заведения гинею и направился к двери.

— Гарет, эй, Гарет, мой мальчик! Куда ты так спешишь? Ночь только началась, а здесь товар на любой вкус. Выбирай что хочешь.

Через зал к нему пробирался Брайен — камзола на нем не было, рубашка расстегнута, шнуровка штанов распушена. Он улыбался и размахивал бокалом.

— Кип нашел себе славную маленькую плутовку, как раз в его вкусе.

— Я возвращаюсь в гостиницу, — бросил Гарет. — Я сегодня что-то не в духе. Веселитесь без меня. Увидимся в Лондоне.

— А ты разве не собираешься ехать завтра вместе с нами? — Брайен казался уязвленным.

— Нет, друг мой. Я отправлюсь на рассвете. А ты в это время еще храпеть будешь.

Брайен хмыкнул:

— Если я вообще засну этой ночью.

Гарет поднял руку, салютуя приятелю, вышел на тихую улицу и зашагал к гостинице. На свежем воздухе голова его прояснилась, тяжелые воспоминания о прошлом бесчестье потускнели и боль немного отступила.

После смерти Шарлотты он удовлетворял свое желание, не позволяя себе увлечься чувством. Это были недолгие отношения. Он не требовал ничего от женщин, и они не питали никаких надежд. То были в основном недовольные своей жизнью жены, одинокие вдовушки. Случалось, что он проводил ночь в обществе шлюхи. И он знал, что приговорен к такой жизни навсегда. Мэри будет, конечно, безупречной женой, но страсти в их браке не предвидится. После Шарлотты ему нужна такая жена, которая способна тихо и безмолвно лежать в постели и радоваться тому, что их близость наконец окончена. Эта женщина должна чувствовать себя благодарной ему за каждую беременность, освобождающую ее от выполнения супружеских обязанностей.

Граф цинично улыбнулся. Он помедлил немного, потом вошел в здание гостиницы. Было темно, и даже если бы он поднял глаза, все равно не заметил бы фигурку, стоящую на подоконнике на коленях и вглядывающуюся в темноту улицы.

Миранда спрыгнула с подоконника и бесшумно скользнула под одеяло на походной кровати. Она лежала, глядя в темноту и прислушиваясь к шагам в коридоре. Какое странное у него было лицо: суровое, холодное, губы искажены брезгливой гримасой. Он вовсе не походил на человека, которого она узнала за эти дни.

Но ведь, в сущности, она и не знала его. Да и разве могла узнать его за столь короткое время? Пробыв в его обществе всего два дня? Он пришел из мира, о котором она не имела никакого представления, и она ждала его только потому, что не привыкла спать одна, а спальня казалась такой огромной, пустой и мрачной. И даже вдвоем с Чипом ей было страшно. Но теперь, услышав звук открывающейся щеколды, Миранда дрогнула, сердце ее испуганно подскочило, будто человек, входивший в комнату, был незнакомцем.

Она крепко зажмурилась, стараясь дышать глубоко, чувствуя, что он приблизился к ее кровати, ощущая его внимательный, изучающий взгляд. Рядом зашевелился Чип.

Гарет наклонился и осторожно поправил одеяло Миранды, чтобы она не озябла у раскрытого окна. Пощекотал обезьянку, глядевшую на него блестящими глазами. Потом сбросил одежду и сложил ее на сундуке.

Граф улегся в постель. Волна невероятной усталости затопила его. Это было знакомое чувство печали, разочарования и тоски, подкарауливавшее его с той минуты, когда он понял, что идиллии в отношениях с Шарлоттой пришел конец, что краткие месяцы счастья с ней миновали навсегда. Гарет с привычным ужасом ждал сновидений, постоянно возвращавшихся к нему.

Миранда прислушивалась к дыханию графа, становившемуся спокойным и глубоким по мере того, как он погружался в сон. И только тогда девушка позволила себе заснуть. Что-то разбудило ее в самый темный и мрачный час ночи. Она выпрямилась и рывком села на кровати.

Человек, спавший на широкой постели под балдахином, метался во сне. Дыхание стало неровным и хриплым. С его губ слетали бессмысленные фразы.

Миранда отбросила покрывало и соскользнула на пол. Она робко приблизилась к его постели.

Граф лежал на спине, разметавшись во сне. Выражение его лица ужаснуло девушку: рот гневно сжат, губы побелели, лицо жесткое и суровое.

Она решительно положила руку на плечо графа и тряхнула его, как обычно трясла Робби, если мальчику снились кошмары. Миранда заговорила с ним тихо, мягко, спокойно, напоминая, кто он и где находится, говоря, что все хорошо и что ему нужно проснуться и открыть глаза.

Внезапно глаза Гарета широко раскрылись. Невидящим взглядом он уставился в маленькое белое личико, на котором выделялись огромные синие глаза, полные тревоги. Нежный голос что-то говорил, обволакивая его. Постепенно смысл ее слов проникал в его сознание — и ужасы ночи рассеивались. Миранда наклонилась над ним и вытерла его покрытый испариной лоб краем простыни.

— Вы проснулись, милорд?

Он сел на постели и заметил сбившиеся простыни, обмотавшиеся вокруг бедер и оставлявшие обнаженными грудь и плечи. Он натянул их повыше и снова опустился на подушки, ожидая, пока пройдет сердцебиение и дыхание станет ровным и спокойным.

— Я тебя разбудил? — спросил он. — Прости.

— Робби тоже снятся кошмары. Я привыкла, — ответила Миранда. — Могу я еще что-нибудь сделать для вас?

— В моей седельной сумке… фляжка с бренди…

Через минуту Миранда вернулась с фляжкой.

— Благодарю. — Он отпил несколько глотков. Огненная жидкость помогла окончательно прогнать страшные призраки.

— Часто это с вами случается? — мягко спросила Миранда.

— Нет, — кратко ответил он. Потом снова поднес фляжку к губам.

Что могло знать это невинное существо со свежим и нежным личиком о безумии, о всепоглощающей страсти, о похоти, утолить которую невозможно, как невозможно раз и навсегда утолить человеческую жажду и голод, накормив и напоив однажды? Миранда и понятия не имела о том, что значит беспомощно наблюдать, как жестокий недуг овладевает женщиной, которую он когда-то любил… И как это ужасно — понимать, что смерть Шарлотты принесет ему свободу.

Что могла Миранда знать о таких чувствах? Что могла она знать о страшной минуте, когда его пытливые пальцы искали признаки жизни и не находили их, и ему хотелось закричать от радости избавления, когда в этом прекрасном, полном жизни молодом теле перестало биться сердце? Как могла она судить о мужчине, денно и нощно возносившем молитвы Господу, чтобы смерть жены освободила его от ежедневной пытки, знавшем, чьи сильные и решительные руки свершили этот акт мести и освобождения? Как отнеслась бы она к человеку, намеревавшемуся унести эту тайну с собой в могилу?

Миранда повернулась, чтобы взять на руки Чипа, забившегося в угол комнаты. Если лорд Харкорт не хочет говорить, о своих кошмарах, пусть так и будет. Может, он, как и Робби, не понимал или не знал их причины? Робби никогда даже не умел рассказать, что его напугало. Все, что он мог сказать, это что падает в какую-то черную пропасть. Она высунулась из окна, чтобы подышать ночной свежестью, и заметила на востоке тончайшую перламутровую дымку:

— Скоро начнет светать.

Гарет поставил фляжку на стол:

— В таком случае я хочу вздремнуть часок. Тебе это тоже не помешает. — Он лег в кровать и закрыл глаза.

Миранда еще с минуту постояла у окна, потом тоже легла. Но ей больше не хотелось спать, и она лежала, уставившись в темноту за окном, которая постепенно уступала место рассвету, и прислушивалась к птичьему хору, возвещавшему о приходе нового дня ликующим пением. Где ей суждено оказаться к концу этого дня? В каком-то дворце в Лондоне — в мире, о котором ей не было известно ничего… в мире, о котором она и не хотела что-либо узнать. Как могла она сыграть роль этой важной дамы — леди Мод? Она была странствующей комедианткой, акробаткой. Было просто нелепо думать, что она сумеет притвориться кем-то другим. Но кажется, граф считал, что ей это удастся.

Чип выпрыгнул из постели, вскочил на подоконник и исчез в ветвях магнолии.

Она поняла, что так и не заснет. Поэтому отбросила одеяла и встала, с наслаждением потянувшись. Потом тихонько оделась, оглядела комнату. Одежда графа была разбросана по полу, какие-то предметы его туалета валялись на сундуке у кровати — там, где он небрежно бросил их.

Миранда наклонилась поднять их и сморщила нос — его платье издавало знакомый терпкий запах. Однажды Рауль вернулся из загула, «благоухая» точно так же. Рауль был растрепанный, с распухшими губами и мутными глазами.

— От тебя воняет шлюхами, Рауль, — поморщилась утром Гертруда, когда атлет в порыве нежности попытался заключить ее в могучие объятия.

Мужчины и публичные дома, как знала Миранда, были неразрывным целым, но при мысли о том, что и лорд Харкорт ищет удовольствие в этих заведениях, она испытала разочарование.

Она с силой встряхнула одежду, пропитанную омерзительным запахом. Что-то выскользнуло из складок камзола и упало на пол. Она наклонилась. Это оказался маленький бархатный мешочек.

Миранда аккуратно положила камзол и рубашку на сундук и вытряхнула содержимое мешочка на ладонь. На ее руке лежал золотой, украшенный жемчугом браслет в виде змейки, весьма изысканной работы — изящные линии ласкали взгляд. Она поднесла драгоценность к свету. Ей сразу бросилась в глаза прекрасная фигурка лебедя, выточенная из изумруда. Браслет был сказочно красив, и в то же время в нем чувствовалось что-то угрожающее. В изысканных волнистых контурах змейки было что-то мрачное и пугающее, но от лебедя в лучах раннего утра исходил ясный блеск, и в нем не было ничего пугающего. В зеленом блеске камня было что-то удивительно невинное и успокаивающее.

И вдруг все ее тело содрогнулось от непонятного ужаса. По спине побежали мурашки. В этом браслете было нечто, вызывавшее у нее не поддающийся ни объяснению, ни пониманию страх. И кроме того, она вдруг ощутила, что было в нем что-то знакомое, хотя и не сомневалась в том, что никогда не видела этой вещицы.

Она собиралась осторожно положить браслет в бархатный мешочек, когда услышала голос графа, окликнувшего ее с постели:

— Что ты делаешь, Миранда?

Она испуганно обернулась:

— Я собирала вашу одежду, милорд, и этот браслет выпал из кармана. — Она положила его в мешочек и заметила как бы про себя: — Судя по запаху, исходящему от вашей одежды, вы пришли из борделя.

Гарет заложил руки за голову. Уголки его губ приподнялись в усмешке.

— И что же?

Миранда пожала плечами:

— Думаю, ничего.

Глаза Гарета искрились смехом:

— О, да ты, оказывается, ханжа, Миранда!

Миранда не ответила, но щеки ее окрасились легким румянцем. Она смущенно теребила мешочек.

Гарет сжалился над ней и заговорил о другом. О браслете.

— Принеси браслет сюда, Миранда.

Миранда подчинилась. Он взял мешочек из ее рук и вынул драгоценность.

— Дай-ка мне руку.

Миранда протянула ему руку и завороженно смотрела, как он застегивает браслет на ее запястье. Она подняла руку с браслетом к свету. В изумрудах заплясали зеленые огни, и жемчуга мягко замерцали на фоне золота. И снова Миранда испытала странное чувство ужаса — по телу ее пробежал трепет страшного предчувствия.

— Он очень красив, но я не хотела бы его носить, — невольно вырвалось у нее.

Гарет нахмурился, протянул руку к ее запястью, чтобы получше разглядеть браслет.

— Он тебе идет, — сказал Гарет безразличным тоном, глядя куда-то вдаль сквозь нее. Елене он тоже очень шел. Запястье ее было таким же узким, как у Миранды, а пальцы тонкими и длинными. Но если Елена казалась хрупкой, то в Миранде, напротив, чувствовалась упругая сила.

Он вспомнил, что в первый раз увидел этот браслет на руке Елены в день ее помолвки, когда Франсис застегнул его у нее на запястье. И вспомнил, как позже Шарлотта жаждала его заполучить. Как бесстыдно она намекала Елене на это, расхваливая его, поглаживая, лаская пальцами, как просила одолжить его ей хоть на вечер, как рыскала по лавкам Лондона и Парижа в поисках такого же. И как отвергала с яростью и презрением любой другой, предложенный им взамен.

— Мне он не нравится, — повторила Миранда, и он различил в ее голосе что-то похожее на отчаяние, когда она попыталась расстегнуть затейливые застежки свободной рукой.

— Как странно, — произнес Гарет, снимая с нее браслет. — Ведь это единственная в своем роде прекрасная вещь. Но тебе придется носить его, чтобы достойно сыграть свою роль.

Что, если сказать ей правду? Если сказать, что это вовсе не будет ролью? С минуту он обдумывал это. Станет ли девушке от этого легче или нет?

— Думаю, мне просто показалось, — говорила тем временем Миранда. — Может, потому, что я волнуюсь: как все будет дальше?

Нет, решил Гарет, это было бы для нее слишком сильным ударом. Когда она привыкнет к новому образу жизни, ей будет легче принять правду. Меньше всего он хотел бы отпугнуть ее. А вся история на первый взгляд казалась настолько неправдоподобной, что она ему скорее всего не поверит и заподозрит какой-то злой умысел. Пусть пока все остается как есть.

— Нет причины для беспокойства, — сказал он ободряюще. — От тебя не потребуется ничего, что ты не смогла бы выполнить. Через день или два ты и сама удивишься тому, как все просто и хорошо идет.

Миранде очень хотелось поверить ему, и она постаралась обуздать свой страх.

Глава 7

Посмотрим, как ей понравится, если ее будут держать на хлебе и воде!

Леди Имоджин стремительно шагала по галерее. Ее платье из пурпурного атласа с фижмами колыхалось. В порыве гнева она с силой ударила сложенным веером по руке.

Ее и без того тонкие губы были поджаты до такой степени, что почти исчезли, а глаза под выщипанными, еле заметными бровями стали похожи на две маленькие жесткие гальки.

— Прости, моя дорогая, но мне кажется, что Мод наслаждается ролью мученицы, — отважился возразить лорд Дюфор, стоя в дверях, на безопасном расстоянии от жены.

— Чепуха! — отозвалась леди Имоджин, подлетая к нему как вихрь. Веер в ее руках раскрывался и закрывался. — Девчонка скоро устанет от заточения в своей комнате без огня и всех приятных мелочей, к которым привыкла.

Майлза это не убедило. Похоже было, что леди Мод просто расцвела от этой тихой войны: она теперь выглядела крепче и здоровее, чем прежде, до того, как опекунша обрекла ее на лишения. Впрочем, возможно, такое впечатление создавалось из-за решительного блеска, появившегося в синих глазах девушки, от которого ее болезненно-бледное лицо казалось ожившим и посвежевшим.

— Я добьюсь от нее повиновения до возвращения Гарета, — заявила Имоджин. — Но, Господи, куда же он пропал?

Имоджин остановилась у одного из высоких створчатых окон, выходивших во двор. Огромные железные ворота ограды, окружавшей их дом, были сейчас открыты, мимо них сплошным потоком двигались всадники, повозки, кареты, громыхавшие по хорошо утоптанной и высохшей глине. С реки из-за дома слышались звон корабельных склянок и пронзительные крики перевозчиков, сплетавшиеся в громкий монотонный гул.

Но Имоджин не видела, не слышала и не замечала ничего. Сердце ее переполнял ужас. Неужели что-то могло случиться с Гаретом? Его корабль затонул во время переправы через Ла-Манш? На него напали разбойники? А возможно, и солдаты? Во Франции шла война, и проезжие дороги кишели дикими, озверевшими бродягами и мятежниками.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22