Когда шашлык был готов, Садулла снял его с огня, положил на плоский камень и воззвал к Афсати:
      – Слара тебе, Афсати! И богатых и бедных наделяешь ты одинаково. Пусть всегда будет над нами твоя благодать!
      Переломил лепешку, нарезал мясо, поужинал и улегся в пещере, завернувшись в бурку.
      После полуночи небо заволокло тучами. Поднялся ветер, началась метель. К утру земля покрылась толстым слоем снега.
      Садулла встал, отряхнул свою бурку, обвязал тушу косули ремнем и направился вниз. Вокруг гремели лавины, но ему удалось выбраться из опасного места невредимым. Он спустился до ближайшего села, там его приветливо встретили и пригласили в один дом. Садулла отдал добычу хозяину дома, сказав:
      – Это подарок Афсати, так воздадим ему должное. Прикажи сварить это мясо.
      – Будь счастлив, Садулла, – поблагодарил его хозяин, – дай нам бог побольше таких гостей! Да будет над тобой благословение Афсати!
      Тушу освежевали, хозяйка принялась печь пироги с сыром. Полыхает в очаге огонь, варится мясо в большом котле, в кувшине подогревается арака. Когда обед был готов, пригласили соседей. Уселись за длинный стол, во главе стола-хозяин дома, Сосе, бритоголовый, с пышными усами.
      Дочь хозяина, Манидза, красивая, шестнадцатилетняя девушка, стояла поодаль, время от времени бросая быстрые взгляды на Садуллу, всякий раз чувствуя, как пламя обжигает ей сердце. Пальцы ее дрожали, лицо разрумянилось, но осетинские обычаи суровы и она старалась ничем не выдать себя.
      Садулла сидел за столом среди сверстников и тоже незаметно поглядывал на Манидзу. Он чувствовал необычное волнение, любовь нежданно-негаданно овладела им. Так, незаметно для окружающих, они смотрели друг на друга и вспыхивали огнем, когда их взгляды встречались.
      Наконец, обед закончился. Гости, поблагодарив, встали из-за стола и ушли. День клонился к вечеру, хозяева не отпустили Садуллу и он остался ночевать у них. Солнце закатилось за горы. Хозяева разошлись – кто доить коров, кто-кормить скот. В доме остались только Садулла и Манидза.
      Садулла сидел у огня, смазывая обмороженные ноги гусиным жиром. Вошла Манидза, стала возле него:
      – Я бы душу отдала, лишь бы не болели твои ноги! Садулла взглянул на нее снизу вверх:
      – Спасибо, дай бог тебе счастья! Но не волнуйся за меня: собака не умирает от хромоты. Вылечусь и на этот раз.
      Девушка опустилась на скамейку рядом с ним и сказала:
      – Как хорошо мы смотримся вдвоем. Ах, если бы когда-нибудь нас усадили рядом!
      Садулла, улыбнувшись, ответил:
      – Пусть бог захочет этого, мой свет! Он потянулся к ней, но она выскользнула и встала. Тем временем вернулись женщины и Манидза ушла.
      Ночью ей не спалось. Сердце ее замирало, непонятные желания владели ею. Образ Садуллы стоял перед глазами, он снился ей и в те минуты, когда она забывалась коротким сном. Она была готова идти за ним в огонь.
      Садулла тоже не мог уснуть в эту ночь. Он ворочался в постели, горькие мысли о том, что он беден и не сможет заплатить выкупа за Манидзу, не покидали его.
      Наутро вышло солнце, горы н долины засверкали сплошной белизной, лишь кое-где по склонам чернели стены домов. Садулла с хозяином дома сели завтракать. Манидза прислуживала за столом, поднося им по очереди рог с аракой. Она чувствовала себя так, будто в последний раз видела солнце. Садулла чувствовал себя не лучше, он мысленно прощался с Манидзой, горькая любовь жгла ему сердце. Позавтракав, Садулла попрощался с хозяевами и ушел.
      На окраине села он встретил Магду, свою бывшую соседку, которая теперь была замужем в этом селе. Они разговорились и Садулла рассказал ей о Манидзе. Он попросил Магду быть посредницей между ними.
      – Бог мой, – сказала Магда, – кто же отдаст тебе девушку без выкупа! Ведь у тебя в доме нет даже кошки.
      – И все же, прошу тебя, передай ей: пусть ждет меня. Чего не бывает в жизни! Бог, говорят, дает – в окно подает. И, попрощавшись, они разошлись. Через несколько дней Магда встретила Манидзу у родника.
      – Э, лукавая, – сказала она, – узнала я о твоих делах!
      – О каких делах ты говоришь? – покраснев, спросила Манидза.
      Магда улыбнулась ей:
      – Да ладно, уж от меня-то не скрывай!
      – А что мне скрывать от тебя?
      – Я-то знаю, что тебе скрывать,-рассмеялась Магда,- Садулла сам рассказал мне об этом.
      Манидза ответила, покраснев еще больше:
      – Заклинаю тебя твоими братьями, не рассказывай об этом никому!
      – Скажи, ты очень любишь его?
      – Пусть всевышний так же любит нас! – смущено ответила Манидза.
      – В нашем селе нет юноши лучше него: храбрый, сильный и добрый, он и муравья не обидит.
      – Но, говорят, он очень беден, – печально сказала Манидза.
      – Он с детства остался сиротой. От отца ему не осталось никакого наследства, но он еще молод и может добиться всего.
      – Да ведь мне не нужно богатство. Я говорю о том, что он, не сможет заплатить калым, а так-то я знаю, что человек трудом может победить бедность.
      – Ей-богу, если Садулле попадется жена под стать ему, они через два года будут богаты.
      – Прости меня, Магда, за многословие и пусть не покажутся тебе нескромными мои слова. Я знаю, девушке неприлично, говорить об этом, но пусть горит в адском огне тот, кто первым придумал калым! Мы не можем выйти замуж по своему желанию, нас продают, словно скот. Махнуть бы на все рукой и поступить, как сердце велит, да разве отец и мать допустят это! Ведь у нас считается позорным выйти замуж без калыма, а я слышала, что ни у русских, ни у грузин не требуют выкупа за девушку. Как же быть бедному человеку, где ему взять сорок или шестьдесят коров для выкупа?
      – Ей-богу, пусть не знает покоя душа того, кто это придумал!-ответила ей Магда.-Вон, нашему Гарсоуже тридцать, лет, а он все еще ходит в холостяках. У нас есть два вола, но если мы их отдадим, то как будем жить сами? Мы с нашим стариком каждый день думаем об этом, но никакого выхода не видим.
      – Почему это так, Магда, почему человек не волен сам распоряжаться собственной судьбой? Почему мои отец и мать, не выдадут меня за того, кто мне нравится?
      – Э-э-э, Манидза, умереть бы мне за тебя! А ты спроси-ка своего отца, согласится ли он отдать тебя кому-нибудь меньше, чем за шестьдесят коров? Да вон, наши соседи-с каких пор сватают они дочь Турама, а он требует за нее семьдесят коров. Думаю, они откажутся от нее, где им собрать столько скота! Между тем, сама девушка ни за кого другого выйти не соглашается, а я слышала, что отец хочет отдать ее за богача, никчемного Кази Багдайты, чтоб ему пропасть! Бабале, бедняжка, недавно говорила мне на мельнице, что наложит на себя руки, если отец отдаст ее за этого пьяницу.
      Так, разговаривая, дошли они до села.
      Жизнь шла своим чередом: непросто было разорвать цепи древних обычаев. Люди, забыв о родительской любви, не стеснялись продавать собственную плоть и кровь в обмен на скот.
      Однажды Кази со своим дядей, Дзанхотом, пришел свататься к Бабале. Турам, ее отец, сидел у двери, покуривая трубку. Увидев приближающихся Кази и Дзанхота, он приветливо встал им навстречу. Поздоровавшись и пожелав друг другу счастья и здоровья, они уселись на террасе дома и стали говорить о том о сем.
      Бабале ткала во дворе сукно. Увидев Дзанхота и Кази, она бросила работу и скрылась у соседей. Турам крикнул жене, чтобы та готовила ужин для гостей, а сыну велел зарезать барана. Через короткое время ужин был готов. Сели за стол впятером – Турам, Дзанхот и три соседа Турама. Кази, стоя рядом, прислуживал сидящим. Один за другим пошли тосты. Хорошенько выпив и поев, перешли к делу. После долгих разговоров Турам сказал:
      – Вот мое условие: семьдесят коров и конь впридачу. Он хорошо знал, что Багдайта не станут упорствовать и уступят, потому и встретил их так радушно, а вообще он не особенно жаловал гостей.
      Дзанхот, погладив бороду, ответил:
      – В знак уважения мы дадим еще одного коня сверх того, что ты просишь. У нас много всего, пусть бог даст нам еще больше. Но согласна ли девушка? Надо бы спросить и ее.
      Турам покрутил ус:
      – До сих пор в моем доме никто не спрашивал мнения женщин. Будет так, как скажу я. Но почему вы думаете, что моя дочь не согласна,-он взглянул на Кази,- выйти за такого молодца?!
      Кази довольно улыбнулся. Ударили по рукам, и в знак заключения договора Дзанхот подарил Тураму свой пистолет. После этого они еще долго пировали, а на другой день Дзанхот и Кази отправились домой. Через неделю Турам получил выкуп за дочь: семьдесят коров и двух коней.
      Была весна. Обновленный мир сиял, солнце светило с небес, согревая землю, покрывшуюся изумрудной травой. Пели птицы, туры играли на высоких скалах, деревья оделись молодой листвой. Люди весело занялись полевыми работами, со склонов слышались песни пастухов. Вся природа праздновала весну, и только Бабале не видела ничего этого. Печальная, сидела она у порога дома и плакала. Горестные мысли владели ею. Щеки ее покрылись мертвенной бледностью, в глазах стояли слезы. Жизнь казалась ей хуже смерти.
      – Пусть последним моим днем будет тот день, когда я выйду за него замуж! – повторяла она себе.
      Турама же мало заботило горе дочери. Он радовался привалившему богатству и не хотел знать, чем все это кончится. Когда родственники говорили ему, что он берет грех на душу, выдавая дочь замуж против ее воли, он весело смеялся и отвечал им:
      – Ничего, стерпится-слюбится!
      Прошло лето. Солнце стало лишь ненадолго появляться над хребтами, высокие вершины покрылись снегами, горы притихли. Настал праздник Уастырджи, пора свадеб. Прибыл свадебный поезд и во двор Турама. Село оживилось. В доме Турама царило веселье: рекой лились арака и пиво, столы гнулись от яств, гремели песни. Старики, поднимая турьи рога с черным пивом, провозглашали тосты. А Бабале тем временем готовилась вручить свою невинную душу бессмертному небу.
      В полночь она сказала подружкам, сидевшим с ней в комнате, что хочет отдохнуть. Девушки ушли и Бабале осталась одна. Некоторое время она сидела неподвижно, словно раздумывая, потом надела подвенечный наряд, вышла из дому и скрылась в ночной мгле.
      Ее хватились только на рассвете. Стали повсюду искать, но даже следа ее нигде не нашли. То ли земля ее поглотила, то ли тучи унесли – никто не знал, куда она делась. Поначалу стали подозревать соседского юношу, который сватался к ней до этого, но против него не было никаких улик и его оставили в покое.
      Сваты через два дня уехали. Выкуп решили не забирать обратно до тех пор, пока не выяснится, что же сталось с Бабале.
      Шло время. Бабале так и не появилась. Тураму было уже не до веселья. Он постоянно думал над тем, куда могла деваться Бабале, но так ни к чему и не пришел. С одной стороны, он лишался дочери, с другой-ему пришлось бы возвратить выкуп, если бы она не появилась. Эти мысли отравляли ему существование: он сидел дома, не показываясь среди людей.
      Пришла весна, а о Бабале так и не было никаких вестей. Ее еще долго искали в разных местах, но все напрасно. Люди предполагали разное. Одни говорили, что она, наверно, бросилась в реку и ее унесла вода, другие – что ее, скорей всего, съели волки. Были и такие, кто утверждал, что она сбежала с кем-нибудь в дальние края, раз ушла в подвенечном платье. Разное говорили, но толком никто ничего не знал.
      Недалеко от села, на вершине утеса, стоящего посреди ущелья, высились руины древнего монастыря, окруженные со всех сторон отвесными обрывами. К монастырю вела одна-единственная тропа. Никто не ходил туда, лишь раз в году, за три дня до Зардаваран, там собирался народ. Настал этот день, люди вновь пришли на вершину утеса. Не успели они усесться за столы с угощением, как хлынул ливень, такой сильный, что небо смешалось с землей. Рядом была подземная часовня, построенная когда-то давно, во времена войн и смут, и люди решили укрыться в ней от дождя. Они вошли внутрь и увидели там мертвую Бабале.
      Она лежала посреди часовни, лицом вверх, сложив на груди руки. Одному богу известно, что она делала там перед смертью и как умерла. Послали за ее отцом, вскоре он появился. Труп Бабале отнесли домой. На другой день приехали Багдайта и Бабале похоронили. А через неделю Багдайта забрали назад свой выкуп – семьдесят коров и двух коней.
      К Манидзе со всех сторон приезжали сваты, но никто не мог добиться ее согласия. Отец с матерью рады были бы выдать ее замуж, но Манидза любила Садуллу и ради этой любви готова была пойти против воли родителей, забыв обычаи предков. Люди стали поговаривать, что она дерзкая, избалованная и своевольная. Да, видно, такова уж любовь – даже великие мудрецы иногда теряют из-за нее разум и сами не ведают, что творят. Что же сказать о Манидзе? Любовь жгла ей сердце и заставляла забыть о покорности и скромности.
      Как-то раз соседи пригласили Садуллу к себе – был какой-то праздник и у них собралось много гостей. Среди приглашенных был армянин по имени Гиго. После нескольких тостов завязалась беседа, и тут Гиго сказал:
      – Тот, кто ответит мне, что такое настоящее сокровище, получит от меня шелковый платок.
      Кто ответил «плодородная земля», кто – «булатная сабля», кто«доброе ружье». Наконец, Гиго сказал:
      – Это все не сокровища. Попав в нужду, человек может продать любое из них. Настоящее сокровище – хорошая жена, ее нельзя продать.
      Все согласились с ним. Действительно, никакая нищета не заставит продать жену.
      Придя домой, Садулла долго не мог уснуть и все думал: «А ведь и правда, жена дороже земли. Так на что мне земля? Отдам-ка я вместо выкупа свой участок».
      Наутро он отправился на охоту и к вечеру вернулся домой с косулей на плечах. Он созвал родню, угостил, как полагается, и рассказал о том, что задумал сделать.
      Родственники, пятнадцать мужчин – по одному от каждого дома – переглянулись и без слов поняли друг друга. Старший из них, Кырым, поднявшись, сказал:
      – Садулла, брат наш! Я думаю, мы не разоримся, если дадим тебе по одному быку каждый. Ты – член нашей семьи и должен жить среди нас. Мы не позволим тебе пропасть, не позволим сократиться нашему роду. А земля пусть остается твоей. Если бы ты был плох для нас, мы бы не стали помогать тебе, но ты настоящий человек и можешь рассчитывать на нас.
      Завтра же я пойду с тобой в дом, который ты укажешь, а заботу о выкупе предоставь нам самим.
      На Другой день Садулла и Кырым отправились в путь. Солнце уже садилось, когда они остановились на пороге дома Сосе и приветствовали хозяина. Сосе не особенно обрадовался им, но пригласил в дом и предложил переночевать у него. Он догадывался о цели их приезда, и, зная, что с Садуллы взять нечего, смотрел на своих гостей довольно прохладно. После ужина Кырым завел с Сосе разговор о деле:
      – Мне кажется, твоя дочь и наш брат любят друг друга. Не надо мешать их любви. Мы будем тебе хорошей родней.
      – У меня нет такой дочери, -ответил Сосе, – которая смогла бы содержать дом одинокого бедняка. Пока что она довольна жизнью. К ней и без вас сватаются многие, но я ее никому не отдаю. Пусть пока живет со мною.
      – Недолго ей жить с тобой, Сосе, недолго, – сказал Кы-рым. – Ведь ты не можешь изменить законы, установленные богом и природой. Лучше скажи, какой выкуп ты требуешь за нее.
      – Ты ждешь от меня ответа, Кы.рым,-вот мой ответ: семь-десять коров или пятнадцать упряжных волов.
      Кырым ничего не возразил, зная, что Сосе не уменьшит названную цену, разве что увеличит ее.
      – Пусть будет так, если ты не согласен на меньшее, – сказал он.
      Сосе добавил бы еще, но постеснялся.
      – Я и так прошу слишком мало, – пробурчал он.
      – Послушай меня, дорогой Сосе, – сказал Кырым, – мы хотим породниться с тобой. У Садуллы достаточно сил, чтобы прожить и на вершине снежной горы. Ведь жизнь человека зависит не только от его сегодняшнего богатства. Пусть он теперь беден, но, хвала всевышнему, благодаря силе и уму он сумеет добиться всего, чего захочет. И все же семьдесят коров – это слишком много.
      Сосе в глубине души был уверен, что Садулла не наберет и десятка коров.
      – Хорошо, Кырым, ради тебя я согласен на меньшее. Пусть будет шестьдесят коров или пятнадцать волов. Но это мое последнее слово, хотя бы мы с тобой проговорили еще целый год.
      Они сошлись на пятнадцати упряжных волах. Садулла отдал в знак договора свой пистолет и пустился с Кырымом в обратный путь.
      К празднику Уастырджи родственники Садуллы приготовили богатое угощение и послали за Сосе. Вскоре он с пятью товарищами явился к ним за выкупом.
      Они пировали целую неделю. Через неделю Сосе получил то, что ему причиталось – пятнадцать волов – и отправился домой.
      Суровы зимы в горах. Через несколько дней начались снегопады, дороги занесло так, что ни пройти, ни проехать. В ущельях лег снег в три человеческих роста. Свадьбу пришлось отложить до весны. Пришла весна, и на пасху Садулла привел в дом молодую жену.
      Дом был совершенно пуст. Манидза недолго раздумывала, пошла к родственникам и взяла у них шерсти. Соткала тонкого сукна, сшила нарядную черкеску и сменяла ее на кобылу. За другую черкеску она получила корову. Через некоторое время корова и кобыла принесли приплод. Садулла бросил охоту и начал заниматься хозяйством. Дела их постепенно поправились. Прошло несколько лет, и дом стал, как полная чаша. У Манидзы родились дети, три мальчика и девочка, которую назвали Сахар. Дети выросли. Сыновья женились, у них появились свои дети. Садулла и Манидза провели остаток дней в радости и довольстве.
      После смерти родителей братья выдали сестру свою Сахар против ее воли за Гуса Сачинаты, получив за нее калым в семьдесят коров. Гус и Сахар с первого же дня жили, словно враги. Гус был человеком жестоким, черствым и взбалмошным, ему ничего не стоило убить когонибудь. Он не боялся греха и не знал что такое совесть. Он и с виду был похож на черта. Сахар ненавидела его и не прощала ему ни одного слова. Он часто бил ее, а она осыпала его проклятьями. Они жили, как собака с палкой.
      Однажды, когда он в очередной раз принялся бить ее, она крикнула ему:
      – Бей, бей! Ты разве не знаешь, чем больше бить по бурке, тем она лохматей? Или ты думаешь усмирить меня побоями?! Гус выхватил кинжал и отсек ей оба уха.
      – Теперь иди,-закричал он ей в ярости,-и стань лохматее андийской бурки! – и выгнал ее из дому.
      Окровавленная Сахар пришла к братьям. Те бросились мстить за нее. Гус ушел от них, но они убили одного из его братьев. После этого между родом Сахар, Биганата и родом Сачината вспыхнула кровная вражда и они начали истреблять друг Друга. Было убито семь человек из рода Сачината и девять – из Биганата. Тем временем на Кавказе установилась власть России и кровопролитию был положен конец. Гус бежал за реку Куар и там взял себе другую жену.
      До сих пор там живут его потомки.
 

ЗАЛДА