Госпожа Эльбета сама нарезала окорок, перекладывая кусочки на тарелку князю, так что ему оставалось лишь брать по одному. При этом княгиня успевала еще и следить за поведением Агнешки, которая вертелась на стуле как маленький бесенок и ела за троих. Девочка выглядела довольной – видимо, урока декламации удалось избежать – и время от времени подмигивала мне. Тут обнаружился и мужчина, который сопровождал князя в поездке к целительнице. Он сидел за столом чуть дальше Генриха Хаша. Я обратила на него внимание именно потому, что мужчина время от времени бросал через стол горячие взгляды на пани Бедвиру. Но белокурая красавица оставалась равнодушной – все ее существо было поглощено не обращавшим на нее внимания Витолдом Пустополем. Из разговоров за столом удалось узнать имя мужчины – пан Матиуш.

Кроме них за столом сидели еще трое шляхтичей, пара рыцарей и несколько придворных дам, составлявших свиту княгини. За стульями приглашенных стояли слуги или пажи и оруженосцы, подававшие господам вино и угощения. И, собственно, только я одна чувствовала себя лишней, ибо у князя Витолда имелся свой слуга, подливавший ему вина. Даже приезжих «ястребов» усадили за стол, хотя и в самом конце. Вернее, сидел старший, а младший стоял возле его кресла и прислуживал, как оруженосец рыцарю. Предоставился отличный повод понаблюдать за людьми, попытаться понять, что их связывает между собой, но настолько сильно хотелось есть (от такого великолепия слюнки потекут у кого угодно!), что сосредоточиться не удавалось. Одно могу сказать – что-то показалось странным…

– Что вы тут стоите, Дайна? – отвлекшись от Генриха, который как раз в это время пытался ему что-то объяснить, князь посмотрел на меня снизу вверх. – Вы пока можете быть свободны. Присядьте с нами. Вон там!

Он кивком головы указал на дальний конец стола в непосредственной близости от «ястребов». Там при желании можно было найти свободное место. А при одной мысли о том, что я сейчас тоже отведаю всего этого великолепия, ноги сами рванули вперед.

– Но, Витолд, – послышался голос милсдаря Генриха, – разве так можно? Слугам не место за одним столом с господами!

Свидетели этой сцены воззрились на нас троих так, словно впервые увидели. Витолд прикусил губу:

– Но, Генрих, так же нельзя! Ведь панна Дайна женщина, и… у нее только одна нога. Ей, наверное, трудно стоять…

Вот зря он это сказал! Красавица пани Бедвира расцвела в торжествующей улыбке. Остальные уставились на меня, как на заморскую диковинку. Даже Агнешка – и та вытянула шею. Правда, в ее глазах не было презрения – скорее нетерпение: «Садись рядом со мной! Скорее!» Прости, девочка, но я вынуждена отказаться…

– Благодарю, ясный пан, – стараясь не нагрубить, процедила я. – Мне стоя удобнее.

Почему-то показалось, что Витолд начнет настаивать и спорить, но князь поджал губы и потупился, как наказанный школяр.

– Как вам будет угодно, – пробормотал он, снова принимаясь за еду. Агнешка следила за мной круглыми глазами. А у милсдаря Генриха и пани Бедвиры было совершенно одинаковое выражение лиц. «Знай свое место!» – читалось на них.

Уже после господского ужина, спускаясь к слугам, я сообразила, что меня так насторожило. У стола не было ни одной собаки! В замке вообще не было собак! А ведь у знатных господ у стола вечно крутятся псы. Даже у нас дома… Почему здесь все не так?

И вот наконец-то вечер. Замок отходил ко сну. А я ворочалась на постели, не зная, что же мешает уснуть. Ведь не голод, нет – поела на кухне от пуза. И не усталость в гудящих ногах. И не испытанное накануне унижение от того, что выставили за порог как настоящую собаку. Что-то еще. Какая-то мысль. Что-то не так. Что-то неправильно.

Начала вспоминать последние события, все до мелочей – вчерашнее утро в доме Яницы, обычные дневные хлопоты, поход с лекарствами к больному мальчику, возвращение и встреча с князем Витолдом, приглашение в замок и само новое место. Что меня насторожило? Замки на некоторых дверях, в том числе и не только подвальных? Мачеха, ухаживающая за пасынком, который по возрасту годится ей в любовники? Недовольные взгляды милсдаря Генриха? Ревность пани Бедвиры? Полное отсутствие домашних животных? Или напугавшие меня «ястребы»?

Первой мыслью было встать и самолично «проверить посты» – как-никак на войне полусотник отвечал как раз за караулы и служил разводящим. Я уже встала с постели, уже начала одеваться и сама себя остановила. Более глупый и опрометчивый поступок представить себе было трудно. Ночью, одной, в чужом замке, бродить по коридорам, заглядывая во все двери? И как это понравится другим людям, в спальни которых сунется мой любопытный нос? А что насчет того, что многие приличные люди на ночь запирают двери на крюк? Проверять только те комнаты, которые не заперты, в надежде, что найду разворошенные постели? Я же теперь не засну! На войне подобные предчувствия так часто спасали от гибели, что теперь не осталось сомнений – спать не стоит, можно проспать все на свете, в том числе и жизнь. Однако убийца, если он существует, вряд ли станет нападать так скоро. Он выждет несколько дней, усыпит бдительность и ударит исподтишка. Что же делать?

В коридоре было тихо, так тихо, как бывает только ночью в большом жилом доме. То есть ясно, что все спят, и в то же время, если прислушаться, можно уловить тихий шорох, скрежет, скрип половиц, чей-то шепот. Ничего подозрительного. Но сон как рукой сняло. И чего мне на постели не лежится?

Несколько шагов по коридору. М-да, незаметно у меня с этой деревяшкой получится подкрасться разве что к неодушевленному предмету. Как ни старалась, пару раз обитый железом набалдашник гулко стукнул об пол. Не догадалась тряпкой обмотать, тетёха!

Ближайшая дверь вела в покои князя Витолда. Насколько успела узнать, милсдарь Генрих и тот, бросавший на пани Бедвиру нежные взгляды мужчина, жили в противоположном крыле замка, а княгиня Эльбета и остальные женщины занимали весь нижний этаж. Шляхта и гости разместились как пришлось. Интересно, а где устроили свой «насест» рыцари «ястребы»?

В конце концов решила ограничиться ближайшими покоями, в коих конечно же не нашла ничего интересного. Из дюжины дверей (свою я не считала) заперто было четыре. Еще одна вела на крытую галерею, а остальные оказались просто пустыми, хотя полностью обставленными комнатами, явно предназначавшимися для гостей или дальних родственников. Таким образом, свободным оставался почти весь этаж. Интересно.

Проходя мимо покоев князя, я невольно замедлила шаг и прислушалась. Что-то было не так. Что-то неправильно.

Помнится, когда случалось ходить в разведку, приходилось доверять интуиции и любым, даже самым странным, предчувствиям. Однажды нам всем спасла жизнь моя привычка стучать по дереву. На стук в стенку изнутри неожиданно послышался возглас: «Кто там?» – и в результате мы случайно обнаружили схрон врага. Часовой то ли решил напугать неизвестных, то ли просто кого-то ждал, но засаду обнаружили благодаря случаю.

И вот сейчас, доверяя скорее интуиции, чем трезвому взгляду на вещи, я решила толкнуть дверь…

…которая оказалась не заперта! Более того, даже не прикрыта плотно, как будто тот, кто последним входил или выходил, слишком спешил.

Если кто-то считает, что я боролась с собой, заходить или нет в комнату к мужчине, пусть оставит свои мысли при себе. Задержалась на пороге ровно настолько, чтобы быстро продумать порядок действий – сначала быстрая разведка, а бой уже потом. И действовать тихо, чтобы никого не спугнуть.

Но оказалось, пугать некого. Дверь подалась от легкого толчка. Ни шороха, ни скрипа. Но внутри кто-то был.

Стараясь не стучать деревяшкой, сделала шаг, другой.

И замерла, как вкопанная.

В передней комнате было все так, как днем – кресло у камина, лавка, пара шкафов, сундуки, подсвечники, в глубине комнаты, у одного из окон, бюро с письменными принадлежностями. Но дверь, ведущая в спальню, оказалась распахнута настежь и позволяла увидеть примятую, скомканную постель и какие-то клочки, разбросанные по полу. Бумага? Обрывки ткани? Да и на самом бюро – это стало заметно не сразу – царил беспорядок. Такое впечатление, что там что-то торопливо искали. Кое-какие мелкие вещи валялись на полу. Наверное, шум, произведенный взломщиком, разбудил не только меня, но и князя. Он встал с постели…

Нет, стой! Если все так, как придумала, почему нет других следов борьбы? Почему я ничего не слышала? Или мужчина подкрался к ночному гостю, быстро оглушил его чем попало и, подхватив обмякшее тело, унес… Куда?

Тихий скрип в соседней комнате. Там, где мятая постель и порванные клочки бумаги или ткани.

Шаг. Другой. Третий… Стараюсь не стучать деревяшкой об пол.

Дверь распахнута ровно настолько, что можно пройти внутрь. Осматриваюсь…

Да вот же он! Темный силуэт на фоне распахнутого в прохладную весеннюю ночь окна. Створки настежь, оперся на подоконник, подавшись вперед. Ну просто идеальная мишень для стрелков!

Князь Витолд услышал мои шаги и обернулся. Глаза уже успели привыкнуть к темноте, и я заметила на тонких губах легкую улыбку:

– Дайна?

– Вы что тут делаете?

– Смотрю. Идите сюда!

Оглянувшись по сторонам (а мы точно в комнате одни?), я подошла. Князь дышал полной грудью, созерцая открывающийся вид.

– Ты только посмотри, – произнес он, – какая красота! Какие крупные звезды! Как будто уже зарев-месяц[1]!

Я встала рядом вполоборота, чтобы хоть краем глаза держать в поле зрения входную дверь. Ничего особенного – ночь как ночь. На фоне темно-синего неба виднеются черные силуэты крыш и крепостной стены. Дальше все сливается в одно – приходится напрягать воображение, чтобы угадать, что там, в городе. Днем, со сторожевых башен, я могла по достоинству оценить открывающийся вид в плане успешной обороны крепости, но на что смотреть сейчас, в темноте? Враг подкрадется под покровом ночи – и его не заметят! Не на звезды надо смотреть, а под ноги! Опасность всегда исходит оттуда!

Пока князь созерцал небо, посмотрела на землю. Сам замок, его внутренняя часть, слабо освещен. Внизу, под нами, в паре окон еще не погасили свечи – золотистый отсвет ложился на камни. На стене горел факел – его было видно сквозь ветви большого дерева, растущего неподалеку. Подсвеченное живым огнем, дерево выделялось на фоне неба переплетением ветвей – листва пока еще не проклюнулась, почки только набухали, и каждая веточка была хорошо заметна. Вот потом, когда все зазеленеет, в его кроне появится возможность прятаться.

В его кроне…

Я вперила взгляд в темноту и почувствовала, как сжимается внутри тугой комок. Силуэт в окне – отличная мишень. И как назло нижняя сорочка у мужчины из светлого, почти белого во мраке полотна…

– Ты только посмотри! Какие краски! Какой глубокий бархатистый оттенок, – заговорил тем временем тот. – Какая игра светотени…

Тени…

Тень! Там, в кроне, она шевельнулась, и…

Схватив князя за рукав, я дернула его на себя так резко, что не удержалась на ногах, и мы вместе с ним рухнули на пол. Я коротко взвыла, приложившись лопатками. Мой подопечный упал сверху, вскрикнув от боли в раненой руке.

– Вы чего?

– Тихо. – Я зажала ему рот свободной рукой. – Лежать!

– Но я не… – Он вывернулся, сделал попытку подняться.

– Молчи! – Пришлось схватить его за затылок, притягивая к себе. – Не шевелись! Слушай!

– А что? – глухо пробормотал он мне в шею.

– Тсс…

Ничего. Вроде все тихо. Как бы то ни было, глупо ждать, что сейчас в окне появится силуэт наемного убийцы. Все-таки выждав несколько секунд, я спихнула с себя тяжелое тело, которое почему-то как-то странно напряглось, и попыталась встать. М-да, не с моим одноногим счастьем вскакивать с пола. Пришлось сначала повернуться набок, согнув левую ногу в колене, потом перекатиться, опираясь на нее, встать почти на четвереньки, и только после этого, хватаясь за стену, кое-как выпрямиться. Князь уже сидел на полу и смотрел снизу вверх.

– И все равно я не понимаю почему… – начал он возмущенным тоном.

– А вот поэтому! – Я выдернула из оконной рамы арбалетный болт, сунула ему под нос.

– Ой!

– Выходит, вас действительно хотят убить, ваше сиятельство.

– Но почему? – Он встал, потер здоровой рукой лоб. – Ничего не понимаю. Я никому не причинял зла… Никому не перешел дорогу!

Настроение у меня испортилось. Арбалетный болт в ночи – это серьезно. Это не нападение грабителей в темном переулке, которое вполне могло оказаться случайностью. Значит, убийца наверняка был подготовлен. Он знал о привычках своей жертвы, знал расположение окон в замке. Знал расписание смены стражи. Знал слишком многое, чтобы я смогла сделать неприятный вывод – убийца или тот, кто его нанял, здесь. В этом замке.

– Что же мне делать? – Князь стоял передо мной и хлопал глазами, как ребенок.

Это как раз не вопрос. Вопрос в том, что делать теперь мне? Я же не знала, кто хочет смерти моему работодателю, какими возможностями он располагает, смогу ли что-то ему противопоставить? Эх, я же могу только убивать. Да, на войне дослужилась до полусотника, но научилась лишь повторять приказы, исходившие от вышестоящего начальства, и принимать решения в бою – идти на приступ или подождать, атаковать или отступать, ударить с фланга или в лоб. Меня не учили планировать, рассчитывать ходы на два-три шага вперед, думать за себя и за противника. Да и проще было на войне – вот тут мы, а тут враги. Врага надо уничтожить. А сейчас уже почти два года мир. Короли подписали договор, проигравшая сторона выплачивала контрибуцию победителям, народ отстраивался… А здесь – где враг? И как его найти?

– Что делать? Для начала заприте дверь. Нет, – остановила князя. – Я сама. А вы ни в коем случае не подходите к окнам, если хотите жить!

Подобрав меч и болт, в сопровождении мужчины доковыляла до двери:

– Запритесь и без меня никого не пускайте!

Переступив порог, дождалась, пока с той стороны лязгнул засов, и с чувством выполненного долга вернулась к себе. Надо было хорошенько подумать, что делать дальше. Завтра придется предпринимать какие-то шаги, чтобы найти убийц – того, кто стрелял из арбалета, и того, кто отдал приказ.

Но не прошло и пяти минут после того, как я, размышляя, развалилась на постели, а в дверь тихонько поскреблись.

– Кто там? – Рука сама нашла лежащий рядом меч.

– Это я, – откликнулись с той стороны знакомым голосом. – Можно войти, Дайна?

Подойдя к двери, откинула крючок. Из темноты коридора на меня глянули большие глаза.

– Вы что? Кто разрешил выходить?

– Но мне одному страшно! – честно ответил Витолд. – А вдруг – опять?

Я уже, кажется, говорила, что не терплю таких мужчин, и готова повторять это снова и снова. В ополчение, конечно, шли всякие. Были откровенные негодяи, которые скрывались от королевского правосудия под знаменами королевских же войск в надежде, что война все спишет. Были те, кто переоценил собственные силы и сломался от трудностей. Были такие, кто просто польстился деньгами – эти вечно ныли, что жалованье выдают с задержкой, негде хранить добытое, и возмущались, почему им не дают грабить и разорять собственные же города, отбитые у врага. А были такие, кто честно выполнял свою работу – без лишних слов и мыслей сражался, убивал и погибал. Имелись среди них и те, кто признавался в своем страхе, – но они тут же вставали и шли в атаку. Обделавшиеся от страха – но шли. А этот… нашел чего бояться! Пустой комнаты! Как ребенок, честное слово!

– Ничего не будет! Убийца промахнулся. Он знает, что вы настороже, и постарается не выдать себя раньше времени. Кроме того, ему нужно придумать новый план. До утра ничего не случится, обещаю!

– И все равно, с вами мне спокойнее! – заявил мужчина, протиснувшись в комнату. Ну не выталкивать же его взашей? Да и, с другой стороны, в чем-то он прав. Одно дело – на войне. Там точно знаешь, где и кто твой враг. А здесь? Думай и гадай, от кого и с какой стороны прилетит стрела. Ему, наверное, страшно было выходить в темный коридор, памятуя про недавнее нападение. Но ведь вышел!

Сон откладывался. Присела в кресло. Гость тем временем огляделся по сторонам.

– У вас тут мило, – сказал он. – Чувствуется женская рука.

Я фыркнула. Скажет тоже – женская рука! Я живу тут всего пару дней и совершенно не пыталась создать уют. Нет, мне мечталось о своем доме – там мама, сестры… тишина и покой.

– Ложитесь на постель, – распорядилась я. – Вам надо отдохнуть!

– Вы уверены, – он послушно присел на край, – что так будет лучше? С одной стороны, тут всего одна кровать, а с другой – вы женщина. Вам в кресле точно будет удобно?

– Не беспокойтесь за меня, – я поерзала, выбирая позу поудобнее. – Во время войны где только не приходилось спать… Так что снимайте башмаки и ложитесь.

– Вы воевали? А я вот не был на войне, – промолвил Витолд, послушно разуваясь и пристраивая обувь возле кровати.

Он сказал это так странно – спокойно и бесхитростно – что я невольно напряглась. Успела, знаете ли, привыкнуть к тому, что мужчины гордятся своим участием в боях, а женщины наоборот, стесняются. В монастыре Богини-Матери жило несколько бывших воительниц – более одиноких, мрачных и стеснительных женщин я не видела. Зато они чуть ли не единственные в городе относились ко мне без презрения, с пониманием.

– Не были? – В это верилось с трудом. – Сколько же вам лет?

– Двадцать семь… Я думал, вы знаете!

Выглядел он моложе, от силы на двадцать два. А гладко выбритые щеки и тень улыбки вовсе делали его похожим на мальчишку. Всего на год старше меня! Но почему?

– Это все отец придумал, – смутился Витолд. – Он боялся за меня.

Да уж. Насмотрелась я на таких, как он. В ополчение иногда приходили юноши с оленьими глазами и восторгом на лицах. Наивные чистые мальчики. Их убивали одними из первых. А те, что выживали, становились такими жестокими циниками, что все диву давались. Видно, граф Доброуш боялся, что война сломает его сына, сделает жестоким, грубым, озлобленным. Но ведь ничего такого не боялся мой отец, когда отдавал в ополчение старшую дочь! Когда все это началось, парню было уже почти девятнадцать лет, совсем взрослый. И не пойти воевать?

По моему мнению, мужчина должен быть воином, хотя бы в душе. Князь сам не подозревал, насколько сильно упал в моих глазах. Так сильно, что возникшая было симпатия растаяла, как будто ее и не было.

Утро началось с требовательного стука в дверь. Кто-то колотил кулаком и громко звал меня:

– Госпожа Дайна! Вы там?

От неудобной позы тело затекло – ныла, кажется, даже отсутствующая нога. Кроме того, я проспала, хотя привыкла вскакивать чуть свет. Посему спросонья и со злости рявкнула, выхватывая меч:

– Какого лешего? Жить надоело?

– Госпожа Дайна! Его сиятельство князь Витолд исчез!

– Что?

– Его нет в покоях! И никто не знает, где он!

– Отлично знает! – донесся с постели сонный голос. – Я здесь!

Выбравшись из-под одеяла, он пошлепал босиком открывать, и мне еле-еле удалось в самый последний момент перехватить его руку:

– Я сама!

– Но там же…

Но я уже толкнула мужчину себе за спину и, держа меч наготове, откинула крючок.

Стоявшие на пороге люди – госпожа Мариша, старый целитель, несколько челядинцев и парочка гайдуков – сначала попятились перед обнаженным клинком, но любопытство пересилило, и они ворвались внутрь, осматриваясь с тревогой и плохо скрываемым интересом. Похоже, на их лицах даже мелькнуло разочарование: я оказалась полностью одета, словно и не ложилась. И легкий беспорядок в одежде явно не был следствием того, что мне пришлось набрасывать на голое тело первое, что подвернулось, когда сладкую парочку любовников застали врасплох. Да и выражение моего лица явно не соответствовало тому, что накануне я провела бурную ночь. Сенсационная новость – князь провел ночь в объятиях одноногой наемницы! – умерла еще до рождения.

– Я здесь, – Витолд вышел вперед. – Что случилось?

– М-мы, – госпожа Мариша засмущалась, – вас потеряли, ваша милость!

– А чего меня терять? Я не иголка! – засмеялся он, направляясь к выходу, но уже на пороге обернулся и подмигнул мне: – Благодарю за гостеприимство! Я чудесно выспался под вашей защитой! Следуйте за мной!

Вот так. Вчерашнего испуганного мальчишки как не бывало. Передо мной опять предстал чуть легкомысленный, но уверенный в себе мужчина. Кое-как пригладив ладонью волосы и потуже затянув пояс на штанах, переступила порог.

После завтрака князь Витолд выразил желание поработать. Странно это звучало в его устах. В моем понимании работать – это рубить дрова, пахать землю, ковать топоры, мечи и подковы, что-то чинить, строить, шить, ткать, печь хлеб, в конце концов. Трудно себе представить, чтобы знатный человек захотел заняться каким-то ремеслом. Хотя мы, наемники, тоже работаем – мы сражаемся, убиваем и умираем, а нам за это платят деньги. «Я работаю мечом… Я работаю топором… Мы славно поработали сегодня в той деревне», – так мы говорили о том, что делали на войне. Я и сейчас работала – телохранителем. Но что имел в виду князь?

Как бы то ни было, не моя это забота. Пусть себе хоть топором машет, хоть онучи вяжет. Наше дело маленькое – просто быть рядом.

– Но сможете ли вы? – мягко поинтересовалась княгиня Эльбета. – Ваша рука…

– Вы еще слишком слабы, – вторила ей и пани Бедвира, – вам стоит провести в постели еще один день!

– Не волнуйтесь так, – улыбнулся мужчина. – Я же немножко. Хоть постоять, посмотреть. Не могу долго без дела, вы же знаете. Дайна меня проводит.

Я кивнула, прикидывая, сообразил ли мой подопечный, что таким образом оставляет телохранителя без завтрака? Охране за одним столом с господами сидеть не положено. Я, как большинство гайдуков и слуг, обедать должна была в людской – большой комнате, что примыкала к кухне. В доме моих родителей она была невелика – просто кухню перегородили щитом из досок – а тут, как успела вчера узнать, имелся целый зал с тремя длинными столами, за которыми сразу могло усесться до сотни человек. Плохо, что большая часть слуг завтракала раньше господ. Ну да ничего! Миску каши авось навалят.

Покончив с едой, князь Витолд встал из-за стола и махнул мне рукой – мол, пошли. Чувствуя себя собакой, которую поманил за собой хозяин, поплелась следом.

– Я вас надолго не задержу, – промолвил мужчина по дороге. – Только дойдем до студии, и можете быть свободны.

Студия? Первый раз слышала это слово. Иностранное какое-то… Чем можно заниматься в студии? Каким ремеслом?

– Понимаете, – продолжил князь, – я очень волнуюсь. Меня уже несколько раз пытались убить. Но никто в это не верит. И Генрих, и матушка… и все остальные. Это случилось уже три раза за полгода. Всякий раз я спасался лишь чудом. И вот сегодня ночью… Если бы не вы! Вы опять спасли мою жизнь, Дайна! Я перед вами в долгу.

Я тихо кивала в ответ – пусть говорит, если ему так легче. Я по себе знала, как иной раз бывает нужно выговориться, даже перед совершенно посторонним человеком. Тем более что выяснилось: его сиятельство не врет, и значит, придется приниматься за дело всерьез. Я мало знала окружение князя, но успела заметить, что мачеха явно испытывает к великовозрастному пасынку скорее уж сестринскую, чем материнскую привязанность. Ее дочь, сводная сестра Витолда, просто любила старшего брата. Милсдарь Генрих – тот и вовсе трясся над молодым князем, будто тот являлся его родным сыном. Пани Бедвира была влюблена как кошка и всеми силами старалась вызвать ответное чувство. А про нянюшку Маришу, придворных и челядь даже говорить нечего. Видно же, что Витолда тут обожали. Другой вопрос, что любовь Бедвиры казалась какой-то странной, она чересчур много требовала… А такие девицы, если не получают все и сразу, от любви легко переходят к ненависти. И – да-да! – пытаются убить не оправдавшего ожиданий возлюбленного.

Одно меня несколько тревожило и огорчало – «ястребы». За ужином они вчера присутствовали, но к завтраку не явились. Князь это заметил и заинтересовался ими, хотел пообщаться с гостями, но милсдарь Генрих отговорил. Вот так и сказал: «Это не ваша забота! Занимайтесь своими делами!» Нет, не то чтобы я боялась рыцарей – истребителей нечисти, но просто помнилась война, когда «ястребы» воевали и на стороне врага тоже. Если бы не амнистия, объявленная королем, половину ордена можно было казнить как изменников родины. Но уничтожить расплодившихся тварей было важнее. И эти двое вполне могли сражаться против своих. Особенно старший. В чертах его лица было что-то хищное, что-то злое. Будь у меня толика волшебных сил, сказала бы точнее. Что они здесь делают? И почему их не было утром? Что-то замышляют?

Задумавшись, я опомнилась лишь подле высоких двустворчатых дверей. Одни из тех, куда вчера так и не смогла проникнуть, поскольку их запирали на замок. Только теперь в пальцах у моего подопечного поблескивал ключ.

– Вот, – как-то странно промолвил князь, вертя его в пальцах правой руки, – моя студия. Мы пришли.

– Да, ваша милость. Я могу быть свободна?

– Идите, – кивнул мужчина.

Справиться с замком одной правой рукой было трудно, так что отпирать пришлось мне. Я приоткрыла дверь, пропуская мужчину внутрь. Любопытство взяло верх – хотелось же знать, что такое эта самая загадочная «студия»! – и через плечо, не утерпев, сунула нос.

Хм! Обычная просторная комната, залитая солнечным светом, льющимся из высоких узких окон. Совершенно пустая, если не считать нескольких столов. На одном были свалены какие-то пергаменты, на других лежали целые стволы деревьев и камни. Многие из них носили следы обработки, другие прикрывало полотно, и не понять было, что внутри.

– Вам интересно?

Я даже вздрогнула – обернувшись через плечо, князь Витолд бросил на меня быстрый взгляд.

– Нет-нет, прошу простить! – отступив на шаг, коротко, по-военному кивнула, отдавая честь. В ответ… показалось или в глазах мужчины все же мелькнуло разочарование?

– В таком случае… можете быть свободны. Пока.

– Есть!

Лихо развернуться «налево-кругом» у меня не получилось, пришлось просто уйти. Но не раньше, чем за моей спиной хлопнула дверь.

В просторной людской народа оказалось мало – только на дальнем конце стола перекусывали два гайдука да госпожа Мариша распекала за что-то служанку. Заметив меня, домоправительница кивнула – мол, присаживайся! – и через несколько минут передо мной уже стояли миска с холодным мясом, хлеб и кружка сбитня. Сама госпожа Мариша как бы невзначай присела рядом, она явно не прочь была поговорить.

– Чего так поздно?

– За креслом стояла, – буркнула ей.

– А… Так ты время не теряй, а сразу сюда спускайся.

– Угу, – я вгрызлась в мясо. Есть хотелось так, что разговаривать было неохота.

– А Витолд где? – как ни в чем не бывало попыталась разговорить меня управительница.

– В студии.

– Опять работает. – Госпожа Мариша произнесла это слово как-то странно, с уважением и недоумением.

– Мм…

– Хороший он, – неопределенно произнесла женщина и посмотрела на меня так, словно ждала подтверждения. Я только пожала плечами, не переставая жевать, и она, замолчав, отсела в сторону.

Я вернулась примерно через полтора часа. И дело было не в том, что мы заболтались. Просто из-за негнущегося колена подъемы по ступенькам всегда давались с трудом. У Яницы в доме ступенечки низенькие, наверное, для того, чтобы полегче подниматься-спускаться больным, там взбираться наверх получалось легко. А тут пока задерешь ногу, пока утвердишь, да пока перенесешь на нее тяжесть тела!.. Приходилось двумя руками подтягиваться за перила.

На стук в дверь «студии» никто не открыл. Я дважды позвала князя, но внутри царила тишина. Подумав о самом худшем, распахнула двери…

Комната была пуста. Те же столы с ворохами пергаментов и дорогой привозной бумаги. Те же коряги, куски глины и камни, частично прикрытые тканью. Мелькнула шальная и глупая мысль – а что, если под одной из них спрятан труп? Нет, не могло такого быть! Тонкая ткань почти не скрывала силуэтов – но под ней не было заметно очертаний человеческого тела. Мой подопечный ушел. Куда?

Ладно, пойду его искать.

Ох, до чего странно устроена жизнь! Я успела заметить, что когда кого-то ищешь, то либо не встречаешь вообще никого, либо натыкаешься на тех, кто тебе сейчас совершенно не нужен и помочь не в силах. Несколько попавшихся на пути челядинцев понятия не имели, куда девался милсдарь Витолд. И лишь один гайдук сообщил, что его милость днем часто можно встретить в северной галерее. И даже любезно указал направление.

Надо ли говорить, что, когда я туда явилась, в галерее никого не было. Кроме разве что… Кто это там, за колоннами, на противоположной стороне?

– Милсдарь Витолд?

– А!

Короткий вскрик, шум падения тела. Топот ног.

Проклиная все на свете, промчалась через галерею, не глядя по сторонам, и затормозила на самом верху второй лестницы. Тело князя лежало внизу, на ступеньках.

Сама не помню, как слетела вниз, но спускаться всегда было легче. Проклятая деревяшка никак не хотела сгибаться, пришлось торопливо отстегнуть ее, опускаясь на колено.

– Ваша милость! Милсдарь князь! – затормошила мужчину. – Витолд!

Так, отставить панику. Он еще теплый. Пульс на шее есть, значит, жив, только без сознания. И дышит. Уже хорошо. Первичный осмотр показал, что видимых повреждений нет, разве что несколько синяков и ушибов. Да на затылке под волосами стремительно набухала большая шишка. Знатно он приложился, ничего не скажешь! Быстро обнажив кинжал, несколько раз кольнула князя в кончики пальцев. Как и следовало ожидать, мужчина застонал и пришел в себя.

– Ох, боги… Что это было?

– Вы в порядке?

– Голова. – Он со стоном поднял руку, трогая затылок, и поморщился от боли. – Голова болит! И рука… Ох…