Вылетели мы не сразу. Я сказал, что самолет был маленький - его можно было запихать в трюм грузового самолета и еще осталось бы место для других громоздких предметов, - но тем не менее у него было два мотора и он мог вместить четверых, что не так уж и мало. С полным комплектом пассажиров он отнюдь не сразу взмыл в поднебесье, и пока машина разгонялась по ленте шоссе, я ожидал, что вот-вот навстречу нам попадется автомобиль, и тогда пиши пропало.

Я не заметил, когда самолет закончил бежать по асфальту и взлетел. Просто Гашек протянул руку к рычагу, дернул его, и колеса с грохотом убрались, из чего я сделал вывод, что мы в воздухе. Когда самолет набрал приличную высоту, я прокашлялся.

- С этой штукой вы управляетесь лучше, чем с такси в Масатлане.

Он сосредоточенно возился с ручками управления, готовя машину к горизонтальному полету, затем сказал, не поворачивая головы:

- Такси было паршивым, а самолет хорош. Жаль будет его терять.

- Терять? Как? - спросил я.

- Скоро увидите. - Гашек повернул голову в сторону Присциллы, сидевшей спереди вполоборота так, чтобы можно было держать йод прицелом револьвера нас с Кэрол, а главное, меня, и сказал: - Докладывай, девочка. Ты воспользовалась сигналом экстренного вызова. Что-то пошло не так? Что именно?

- Я не обязана перед тобой отчитываться, - огрызнулась Присцилла. - Ты прилетел, чтобы оказать нам содействие, а не допрашивать. Я отчитаюсь перед руководством, когда дело будет сделано.

- Храбрые речи для курочки, которую, похоже, чуть было не ощипали. Но ты, конечно, права, - сухо продолжал он. - Гашек тут не распоряжается. Он лишь предоставляет для операции свою физиономию, свое имя. Он также водит самолеты, а если надо, стреляет. Но все награды выпадают на долю проворных девиц - награды и наказания, если что-то идет не так, учти.

- Ничего такого не случилось, - резко возразила Присцилла. - По крайней мере, ничего серьезного.

- Это другое дело. Тогда удовлетвори мое любопытство. Не надо передо мной отчитываться. Просто введи меня в курс дела - как коллега коллегу. Что же стряслось там у них в Пуэрто-Пеньяско? Поскольку ты его не прихватила, то, надо полагать, успокоила навеки. Этого красивого быстроглазого парня, который хотел убить свою пожилую жену из-за денег. Просто поразительно, до чего много в мире людей, которые с удовольствием отправят на тот свет своего ближнего, если только ответственность можно свалить на кого-то другого, в том числе и на существа из иных миров. Их полным-полно. Надо только поискать. А может, он сбежал? Может, он в лапах у полиции и рассказывает о нашей операции все, что ему известно? Знает он, конечно, немного, но и это может нам навредить.

- Он не сбежал, - сказала Присцилла, поколебавшись. - Он умер. Правда, есть там один мексиканец - то ли из полиции, то ли из государственного ведомства, - который кое-что почуял. Я пыталась его устранить, но... - Злобно покосившись на меня, она договорила: - Но не сумела. Но это и неважно. Никто ему не поверит. Никто из больших людей. Кроме того, на несколько часов он отключился, а его электронный шпион валяется в кактусах.

- Значит, легавый что-то почуял, - мрачно повторил Гашек.

- Говорю тебе, это не имеет никакого значения. Если бы речь шла о военных или технологических секретах, это одно. Но тут замешаны летающие тарелки. К этому вопросу люди относятся очень всерьез. - То ли от общего возбуждения, то ли от того, что слушал ее Гашек, которого трудно было обмануть, она вдруг заговорила с акцентом. - Пусть один мексиканский чиновник вопит во все горло, что эти самые тарелки, которые то и дело появлялись в Мексике, не существуют в природе, что все сообщения с мест - липа, никто его слушать не станет. Никто, повторяю! Скептики останутся скептиками, а те, кто верил, будут по-прежнему верить!

- Твоими бы устами, девочка, - недоверчиво протянул Гашек. - Дай Бог, чтобы это так было.

- Это так. В этом-то и заключалась красота всего плана. Мы имеем дело не с научными фактами, а с предрассудками. Собственно, это составляет для нас совсем иную проблему. Даже когда мы вроде бы убедительно покажем, что все эти индивидуальные смерти и финальная массовая катастрофа - результат космических экспериментов, а может, и враждебных операций, осуществляемых США в воздушном пространстве Мексики, многие будут все равно верить, что виной тут существа с Юпитера или Поляриса, и просто кому-то в политических интересах надо скрывать правду от общественности.

Гашек пожал своими дюжими плечищами.

- Интересная теория. Лично я, однако, придерживаюсь старой точки зрения: секреты должны оставаться секретами, в том числе и для местных властей. Но, Как ты верно заметила, не я тут главный. Буду рад за тебя, если твоя теория сработает.

На некоторое время разговор в самолете прекратился. В этом смысле наступила тишина. Зато моторы гудели вовсю. Кроме того, давала о себе знать вибрация. Внезапно Кэрол схватила меня за правую руку и крепко се стиснула. Я поглядел на нее. Ее лицо и белый свитер были двумя светлыми пятнами в темноте кабины.

- Они нас убьют, Мэтт, да? - прошептала она. - И Рамон нам ничем не сможет помочь?

- Возможно, это входит в их намерения. Но одно дело намерения, а другое выполнение его. Ты умеешь управлять этой штукой, киса?

- Что?

- Умеешь управлять самолетами? Она быстро покачала головой:

- Господи! Нет, конечно. Когда я оказывалась в таких крохотулечках, то просто помирала от страха. И кроме того, никто тогда и не думал меня убивать.

Присцилла недовольно зашевелилась на переднем сиденье.

- Помолчите! Нам лететь неблизко, так что лучше обойтись без глупостей, от которых тошнит.

Самолет летел через ночь в южном направленнии, если верить компасу, который я заметил за головой Гашека. Присцилла по-прежнему держала меня на прицеле своего револьвера 38-го калибра. Сидеть так ей было явно неудобно, но время шло, а она не меняла позиции. Наконец Гашек посмотрел на часы, затем коротко сверился с картой и стал смотреть вниз, где уже заметно посветлело.

- Спасательные жилеты сзади, - сказал он. - Наденьте их. Через двадцать минут выгружаемся. Помните: нельзя надувать их в кабине, иначе не пролезете в дверь.

Кэрол снова схватила меня за руку. Пальцы ее судорожно вцепились в мою кисть.

- Вы хотите сказать, самолет терпит катастрофу?

- Да нет же, просто мы садимся на воду, неподалеку от одного пустынного островка, - отозвался Гашек. - Нас там подберет катер. Это не опасно. Самолет сможет продержаться на плаву несколько минут. Сначала его покидаем мы с мисс Деккер, затем вы двое. И прошу, мистер Хелм, иметь в виду, что, хотя у нас достаточно времени, нам придется поторапливаться и не отвлекаться на разные глупости. Прошу не выкидывать никаких фокусов, если не желаете отправиться вместе с самолетом на дно. Говорят, тонуть очень неприятно. Теперь прошу надеть жилеты.

Мы неловко напялили их на себя в тесноте кабины и снова погрузились в ожидание. Небо слева совсем посветлело. Посмотрев вниз, я обнаружил, что мы летим над водой, похоже, все над тем же Калифорнийским заливом. Далеко впереди я различил призрачные очертания островов, один из них имел форму полумесяца.

Возле него маячила какая-то точка, похоже, катер. Я подался вперед, чтобы получше рассмотреть.

- Сидите спокойно! - крикнула Присцилла. - Гашек обойдется без вашей помощи, Хелм.

Я ухмыльнулся ей и посмотрел на Кэрол. В рассветных сумерках ее лицо было бледным и напряженным.

- Ну вот, во всяком случае, ты получила ответ на свой вопрос, Кэрол.

Она вздрогнула, услышав мое обращение.

- Какой вопрос?

- Недавно ты не могла взять в толк, неужели это американка, работающая на американские спецслужбы. Ответ: ничего подобного.

- Это неправда, - рассмеялась Присцилла. - Я высокоценимая сотрудница недавно организованной службы, которую возглавляет будущая звезда американской разведки: холеный, красивый, надменный, самолюбивый болван, который ни черта не смыслит в своем деле. В этом и заключается главный изъян Америки - там слишком много администраторов, которым все равно, чем руководить. Вашими школами, например, руководят люди, которые понятия не имеют о том, что там преподается. А вы еще поручаете одному болвану руководить такой секретной и ответственной организацией только за то, что ему удалось превзойти в интригах других таких же болванов.

Когда она остановилась, чтобы набрать в рот воздуха, я ухмыльнулся и сказал:

- Спорить не стану. Он мне самому не нравится.

- Приставить к этому человеку несколько агентов, когда он начал создавать свою фирму, было легче легкого, - продолжала Присцилла. - Немногим сложнее было внушить ему определенные идеи и планы, поскольку он ни бельмеса не смыслил в деле. - Присцилла снова засмеялась. - Конечно, я делюсь этими своими откровениями с вами исключительно потому, что у вас не будет шанса передать их дальше. Что касается мировой общественности, она будет уверена, что злобные происки ВВС США, нарушение ими суверенности Мексики оказались возможны исключительно благодаря ловкой деятельности асов американских спецслужб, возглавляемых дьявольски хитрым профессионалом.

- Точно, - сказал я. - Наш гений разведки Герберт Леонард! Какая прелесть, что такая удача выпала именно на его долю. Ну а что касается асов разведки, то они, похоже, вскоре попадутся мексиканцам, когда дым рассеется, и прольют свет на международный заговор.

- Да, их поймают, а может, мучимые угрызениями совести, они сами сдадутся - когда вдоволь насмотрятся на огненные кошмары, в которых будут повинны. Разумеется, вы от них по обыкновению отречетесь, но это мало кого убедит, потому как станет известно, что они работали на американское секретное ведомство.

Меня так и подмывало расспросить об огненных кошмарах, о той "массовой катастрофе", о которой говорила Присцилла, но я понимал, что она скорее всего откажется отвечать на прямой вопрос, да и мне не хотелось прерывать нашу милую беседу, в течение которой она выдавала бесплатно очень ценную информацию.

- Ну, а друг Гашек, какую роль тут играет он? - поинтересовался я.

- Он - та самая коммунистическая угроза, - улыбнулась Присцилла, - против которой мы, сотрудники ведомства мистера Леонарда, должны были бороться. Нужен какой-то явный, осязаемый враг. Без такового даже мистер Леонард заподозрит неладное, начнет удивляться, почему его великие планы никак не могут принести замечательные плоды. Но раз уж против нас выступил сам Гашек, то мы, молодые, неопытные сотрудники, вполне имеем право на небольшие неудачи. Как-никак это великий Гашек и не менее знаменитая Вадя.

- Понятно, - сказал я. - Весьма остроумно.

- Разумеется, Вадю привлекли к операции еще по одному мотиву, - продолжала Присцилла. - Ее недавние контакты с неким американским агентом вызвали дома определенные подозрения насчет ее надежности. Нас попросили разобраться. Мы нашли подозрения оправданными и приняли меры, предварительно оформив ее устранение для мистера Леонарда как месть за убийство его агента в Акапулько. Нам удалось убедить его, что имидж - он обожает это слово - и его ведомства и его самого - окажется навсегда запятнан, если этой женщине будет позволено жить. Тогда он дал соответствующий приказ.

- Что же именно совершила Вадя такого, что оправдало подозрения в ее ненадежности?

Присцилла злобно усмехнулась:

- И вы еще спрашиваете? Вы и сейчас будете делать вид, что между вами ничего не было? Я ведь видела, как вы тогда приветствовали друг друга на берегу. Я следовала за вами, когда вы совершали приятную вечернюю прогулку в такси по Масатлану - в том числе и в районе, где лично вам вовсе не следовало находиться. Потом я наблюдала, как вы о чем-то самым серьезным образом переговаривались на обеде в ресторане с этим странным названием: "Стакан молока", так, кажется? Ну, конечно, она обсуждала с вами, ее любовником, возможность предоставления ей убежища в Штатах. Что она вам предлагала и какую цену просила? - Присцилла пожала плечами. - Это, впрочем, несущественно. Я увидела достаточно, чтобы убедиться: ее необходимо убрать. Я уже заранее все подготовила - я не люблю делать впопыхах. Оставалось только нанести последний штрих.

Кэрол зашевелилась рядом со мной, выслушивая подробности моей тайной жизни, но сейчас мне было не до этого. Сейчас я думал о другой женщине, с которой был коротко знаком. Я думал о том, что в обоих лагерях есть люди, которые не переносят и мысли о том, что можно вступать в близкие контакты с неприятелем, даже в самых что ни на есть патриотических целях.

Итак, Вадя, не думая предать свою страну, погибла от рук своих же, потому что одна злобная недоверчивая особа неправильно истолковала ее поведение. Что ж, ничего нового в этом для меня не было. Такая возможность приходила мне в голову, когда я попытался обдумать случившееся.

- Вон остров, - внезапно подал голос Гашек. - И вон катер. Точно по расписанию.

Я посмотрел вниз и увидел и остров в виде полумесяца, и черный рыбацкий катер.

- Не бойтесь, миссис Лухан, - продолжал Гашек, - пас подберут почти сразу же, так что вы не успеете и промокнуть.

Он говорил слишком уж заботливо, слишком мягко, а Присцилла слишком уж тщательно следила за мной. В ее взгляде было что-то, чего я не мог понять. Я никак не мог взять в толк, почему в ее отношении ко мне столько личной ненависти и злорадства. В отношениях между агентами - даже между агентами враждующих стран - это было просто непрофессионально.

- Конечно, никто не предполагал, что Лора погибнет из-за вашей любви к стрельбе, - снова заговорила она. - Я этого вам не прощу, Хелм. Вы убили ее, и вы за это заплатите. Очень скоро заплатите.

Она была вполне миловидна, но я снова заметил в ее лице ту странную сухость, которую ранее принял за увядшую девственность. Теперь я понял, что это нечто совсем иное. Мне вспомнились слова рыжеволосой: если вдуматься, я не уверена, что она любит мальчиков. Если так, то это объясняло многое в Присцилле Деккер, в том числе и то, что ее эротика никогда не выглядела убедительной, даже когда она завлекала меня к себе в номер с целью совращения. Это также объясняло холодную ненависть в ее взгляде, и я вдруг понял, что все эти разговоры о спасательных жилетах и высадке - чушь, потому как нам с Кэрол, по их планам, не суждено покинуть этой кабины. Нас просто держали в послушании до тех пор, пока не настал черед захлопнуть дверь у нас перед носом под аккомпанемент нескольких револьверных выстрелов - и отправить нас на дно вместе с самолетом.

От нас ведь не было никакого толка. Нас пришлось захватить в полет, потому что не было возможности спокойно избавиться от нас раньше. Да, дело принимало скверный оборот. Я-то надеялся узнать побольше, но, похоже, оказался в тупике. Придется, пожалуй, пересаживаться на другой трамвай, если я хочу проехать дальше.

Я посмотрел на девицу на переднем сиденье и, злобно усмехнувшись, сказал:

- Ну и что! Подумаешь, убил. Любовницу потеряла? Найдешь себе новую!

Кэрол охнула, услышав мои грубые слова, и схватила меня за руку. Меня, признаться, начала раздражать эта ее механическая манера, но я не спускал глаз с Присциллы, ожидая ее реакции, и реакция не заставила себя долго ждать. Ее лицо побелело, глаза превратились в щелочки, а палец был готов нажать на спуск. Я громко крикнул, словно подавая условный сигнал.

- Кэрол! Давай!

На мгновение Присцилла отвела взгляд, что позволило мне дотянуться до ее револьвера и оттолкнуть его в сторону, когда он выстрелил. В тесной кабине выстрел прозвучал оглушительно.

Мгновение-другое Гашек сидел неподвижно. Входное отверстие от пули справа на затылке было маленькое и четкое, но выходное с левой стороны большое и рваное. Стекло слева было забрызгано кровью и чем-то еще. Затем он подался вперед к рычагам управления, а самолет стал пикировать прямо в Море Кортеса с высоты пять тысяч футов.